Страница:
Позднее "Рюбецаль" передал еще один документ – "Рапорт", из-за которого подозрения в адрес Фёртча укрепились. Внутри Службы началось многомесячное наблюдение за влиятельным начальником отдела. Федеральная прокуратура начала следствие. На заседании в Ведомстве Федерального канцлера (Федеральной канцелярии), на котором присутствовал и я, было принято решение "похоронить" "дело Фёртча" по политическим соображениям. Вскоре после этого Федеральный генеральный прокурор прекратил следствие. "Рапорт" из Москвы был объявлен фальшивым. Теперь аппарат Службы начал охоту не на "крота", а на гонца, доставившего плохую весть. Так что весь свой гнев БНД направила в адрес моего партнера и меня. Именно это и привело нас в конечном счете в зал Первого земельного суда в Мюнхене.
БНД пользуется сведениями из всех досье, если уж она хочет уничтожить неудобного работника. Но я в ходе всей своей разведывательной деятельности, а особенно во время многомесячного расследования против Фолькера Фёртча, всегда строго придерживался указаний моего непосредственного начальника и его шефа. Вся контрразведывательная операция "Козак-3" была настолько важна для БНД, что ни один сотрудник, принимавший в ней участие, не имел никакой возможности для самостоятельных действий и несанкционированной импровизации. Я знал это, и потому мне было нетрудно, не только понимать, но и воспроизводить в уме шаги, предпринимавшиеся моими начальниками.
Но когда дело "Козака" закончилось провалом, произошло нечто необычное для БНД. Руководство Службы в своей старой манере сделало меня, самое нижнее звено в цепи, виновным во всем. Зато мои руководители, вплоть до ответственного за вопросы безопасности в Службе, напротив, оказались как бы в стороне. В большей или меньшей степени они встали на мою защиту. Они понимали, что основную роль тут играли политические соображения.
Нельзя сказать, что они не были настроены критически по отношению ко мне. Но, в конце концов, все они чувствовали, что "высокие власти" имеют тут решающее слово и этим властям требуется пожертвовать пешкой. Потому они коллективно отказались пожертвовать мною и моим партнером. Служба нанесла ответный удар – типичный пример другого пути. Все сотрудники, связанные с этим делом, были сняты со своих должностей и переведены на другие посты. Это касалось всех – от руководителя направления вплоть до ответственного за безопасность БНД.
Одновременно было отдано распоряжение о проведении "независимого" расследования. Об этом позаботился – внимательный читатель и сам уже догадался – один из начальников Четвертого отдела, в состав которого и входит юридический отдел. Было открыто сразу несколько служебных расследований против уже упомянутых несгибаемых руководителей. Внутри Службы это уже само по себе мазало их черной краской, и их аргументация ослаблена. Преемников на их посты руководство Службы подбирало из числа своих вассалов и приближенных, которые были бы готовы беспрекословно плясать под дудочку правящей клики. А когда один из таких преемников догадался о том, для чего его хотят использовать, и не захотел подыгрывать начальству, его уже через четыре недели перевели на другую должность. Юрисконсульты Службы делали чистую работу.
На суде открылась следующая своеобразная картина. Бывшие руководители четко и определенно давали показания в мою пользу и объясняли подоплеку дела, основываясь на том, что знали лично. По их оценке, ни моего партнера Фредди, ни меня вообще не за что было судить. Ведь инструкции и приказы, которыми мы руководствовались в работе, исходили от них. На этом они настаивали прямо в зале суда и брали на себя всю ответственность. Впрочем, замечу, что и они сами не совершили никакой, даже самой элементарной ошибки. Кроме, разве что, одной – они слишком доверяли высшему руководству Службы, прежде всего, Президенту.
Тогда в дело вступили "правоведы" из Пуллаха и притащили в зал суда собственных свидетелей. Новые начальники во всем противоречили своим предшественникам. И это при том, что они вообще меня не знали и никогда не имели со мной никаких служебных дел. Операцию "Козак" они изучали по "подчищенным" досье, к тому же были профессионально некомпетентны в данном вопросе. Но психологически за ними было преимущество. Прежде всего, за их спиной стояло – тоже новое – руководство Службы. Они могли пользоваться документами, к которым не было доступа у их предшественников. Они изображали из себя "хороших парней", они ведь как-никак сменили "плохих" и не были так неприятно критично настроены, как их попавшие в немилость коллеги. Один из них – его выступлению на суде позавидовал бы любой актер – дошел до патетического заявления, что он "открыто восхищается" своим руководством. И, наконец, они вполне могли представлять себя как "чистильщики" Службы, которые исправляют ошибки предшественников. И против них не велось служебных расследований.
Опробованный метод БНД доказал свою эффективность, ведь никто не может противостоять этой грязной игре. И никто не застрахован от того, что такой же метод применят к нему. Эта система позволяет Службе легко выдать черное за белое, а квадратное за круглое. Добровольные помощники всегда найдутся в таком большом аппарате. Нередко перспектива повышения по службе и увеличения жалования изменяют в нужном направлении позицию того или другого работника. Так же, как с нами, обошлись уже со многими. Одному из них крупно не повезло – его даже посадили в тюрьму.
Разведывательный успех или макулатура?
Герман Манц, назову его так, в конце своей карьеры был правительственным директором в БНД и получал жалование по категории А 15. Он сделал удивительную карьеру, в которую трудно было поверить, глядя на него. Манц, дитя трудных послевоенных лет, выучился на автомеханика. Затем с удивительной энергией он сдал экзамены за старшие классы гимназии, поступил в университет и изучал там политические науки. В начале 1980-х годов его, ученого-политолога, приняли на службу в БНД.
Первым его занятием была аналитическая работа. Анализируя груды поступающего сырого материала, он составлял разведывательные сводки о советской политике. В середине 80-х годов его перевели в реферат 12 В, занимавшийся еще существовавшей тогда ГДР. Он сам вел источники и получал информацию. После воссоединения этот многосторонний специалист перешел в новосозданный реферат, занимавшийся международной торговлей наркотиками и отмывкой денег. Так как в объединенной Германии после окончания "Холодной войны" многие сферы деятельности в БНД оказались ненужными, а Служба не могла просто так уволить своих сотрудников, она решила вторгнуться в мир криминалистики. Но к своей новой работе в сфере борьбы с организованной преступностью БНД подходила иначе, чем, к примеру, земельные управления уголовной полиции. Результаты работы БНД и правоохранительных органов должны были со временем дополнять друг друга. Оправдался ли, в конечном счете, этот расчет, пока толково ответить не смог никто.
Но Манц не был человеком, пригодным для охоты на международных гангстеров. Потому в начале 1990-х годов он снова вернулся в Третий (аналитический) отдел, насчитывавший около 700 работников и разместившийся в доме 102. К его сфере ответственности опять относились страны бывшего СССР. Его специальностью была внешняя политика России и процессы в других странах бывшего Советского Союза. За несколько лет он поднялся до должности заместителя начальника реферата. Теперь на него свалились еще экономические и военные вопросы.
Клаус Хайссмайер, назовем его так, был родом из Нижней Баварии и почти одногодком своего знакомого Германа Манца. Обучение его было, правда, более традиционным. Он закончил экономическую гимназию в Мюнхене, затем изучал экономику и социологию. как дипломированный экономист он некоторое время занимался наукой и защитил диссертацию на тему международных отношений. Это пошло ему на пользу, когда с 1979 по 1982 год он работал в аналитическом отделе БНД. Но притягательность свободного бизнеса оказалась сильней. Потому Хайссмайер ушел в коммерцию. В 192 году он создал собственную фирму. Это было ошибкой. Фирма приносила только убытки, и вскоре он потерял почти все свое состояние.
Манц и Хайссмайер были знакомы почти целую вечность. Когда Хайссмайер снова покинул разведслужбу, их связи не прервались. Через десять лет Манц "навел" одного из офицеров-агентуристов БНД, с которым часто ездил вместе в командировки, на Хайссмайера. Манц сказал, что Хайссмайер располагает многочисленными и интересными международными связями. Из него вполне вышел бы хороший агент. Сказано, сделано. Хайссмайера БНД завербовала во второй раз. Он получил агентурный псевдоним "Альберт" и начал поставку информации. Сведения Хайссмайера большей частью совпадали с теми участками работы, в которых трудился Манц. Лишь своевременность не всегда была гарантирована. Но как Хайссмайер все-таки получал материал, до сих пор остается тайной Службы.
Каждую неделю Хайссмайер отправлял два-три донесения. Кроме нескольких исключений, все они получали по оценочной системе БНД оценки "хорошо" и "отлично". С 1991 по 1996 годы БНД получила от источника "Альберта" 1435 сообщений. Они, как считалось, затрагивали процессы и события в семидесяти странах. Служба заплатила за это 200 тысяч марок. Но затем один из разведчиков заметил, что написание одного очень редкого и сложного имени было полностью идентично написанию в одном уже имевшемся в наличии донесении.
Хайссмайера подвергли инквизиторскому допросу, чтобы узнать у него имена его информаторов. Он отказался их назвать. Тогда БНД установило за ним слежку, но и она не дала никаких результатов. Напротив: Хайссмайер определил, что за ним следят. Это привело к жесткому спору с его "куратором". Наконец агент "Альберт" прекратил сотрудничество с БНД.
Следственный реферат не успокоился. Несведущие сотрудники сравнили 1435 донесений Хайссмайера со всеми сообщениями, поступившими с 1991 по 1996 год (их было около 250 тысяч). Но в результате лишь в 90 сообщениях Хайссмайера была определена смысловая близость к исходному материалу. Но и тут доминировало намерение руководства выдать желаемое за действительное. Например, было донесение, поступившее в БНД весной 1994 года. В нем упоминалась одна греческая фирма и ее вероятная связь с наркоторговлей. Осенью 1994 года агент "Альберт" тоже упомянул эту фирму, однако, наряду с другими, в общем списке предприятий, тоже попавших под подозрение в связях с наркомафией.
Таким же искусственным было и обвинение в адрес Хайссмайера в связи с его сообщением от 21 июня 1996 года. Речь в нем шла о московском концерне "Газпром". В этом случае совпадающее по содержанию донесение поступило от службы радиоперехвата на неделю позже. Таким образом, старательный Хайссмайер никак не мог узнать его смысл из Пуллаха. Но осле того как руководство БНД выстроило свою версию событий, в конечном счете уже никакого значения не мог иметь тот факт, что в 93,7% донесений Хайссмайера не было никаких смысловых совпадений с сообщениями, полученными другими путями. На последовавшем судебном процессе против Хайссмайера и Манца (Манца обвиняли в том, что он собирал полученные от других источников информацию и самовольно передавал ее Хайссмайеру для "повторного использования") никого не интересовало, что в повседневной жизни Службы обычно бывает так, что до 20 сообщений из совсем разных источников совпадают по своему содержанию. Это явление – в порядке вещей в разведывательном деле.
Лживое известие
Итак, Хайссмайер и Манц были разоблачены не в результате трудоемкой детективной работы сыщиков из БНД, а потому, что они, согласно материалам расследования, после прекращения добровольного сотрудничества с Пуллахом хотели найти себе новых "клиентов". Они исходили из того, что мюнхенские консульства бывших стран Восточного блока – Польши, Венгрии, Румынии и Болгарии – интересуются событиями, происходившими в сфере влияния Москвы. Свой план Хайссмайер решил опробовать на поляках.
Весной 1997 года он явился в Генеральное консульство Польши в Мюнхене. Там он встретился с резидентом польской разведки и передал ему три донесения БНД. Материал касался "мнений в высших кругах России о перспективах ее развития после Ельцина", а также попыток покушения на таджикского президента Рахмонова и украинских поставок оружия в Иран. Хайссмайер рассказал польскому коллеге, что бумаги получены от одного полковника КГБ, которому срочно нужны деньги. Поляки в это не поверили. Язык и форма изложения ясно указывали на БНД. Так скучно формулируют свои документы только пуллахские шпионы. Потому они передали донесения своим контактным лицам в БНД. Ведь Польша – это лучший ученик в Евросоюзе и в НАТО, и поляки с радостью продемонстрировали настоящее значение понятия партнерства. Так двинулась лавина.
Три месяца подряд Третья коллегия по уголовным делам Барского верховного земельного суда рассматривала действия Манца и Хайссмайера. Партнер из мира свободного бизнеса рассказывал о неудачных сделках и ужасающих долгах. Именно это и было записано в приговор как мотив гигантской акции по вторичной обработке разведматериалов. Манц признал лишь то, что он помогал Хайссмайеру с формулировками. За эти консультации Хайссмайер заплатил ему за пять лет всего 20 тысяч марок. Партнер выступил с опровержением, заявив, что гонорары агента делились в соотношение 30:70, разумеется, в пользу Манца. На этом и остановились, так как Хайссмайер за это время превратился в "коронного свидетеля" обвинения, и в правдивости его слов никто не собирался сомневаться.
Бывший правительственный директор получил четыре с половиной года тюрьмы, его коммерческий партнер два года условно. Манц к этому моменту уже отсидел два с половиной года в тюрьме города Ландсберг на реке Лех. БНД потребовала от обоих возврата денег в размере примерно 143 тысяч евро.
Когда БНД встала на тропу войны, ее уже ничто не могло остановить. Аппарат демонстрировал мускулы и начал служебные расследования против двух экспертов из собственных рядов, которые нашли факты, свидетельствующие в пользу обвиняемых. Им обоим пришлось оправдываться лично перед президентом. Вероятно, для БНД не существует известного юридического принципа, что свидетели всегда должны говорить только правду. Правда, утешает то, что дисциплинарное преследование обоих объективных сотрудников растворилось в воздухе. В конце концов, их показания были верны.
Было достаточно причин, чтобы оспорить мюнхенский приговор. Даже защитники, например, депутат Бундестага Ганс Бюттнер, заверяли Манца, что улики против него ничего не стоят. В своем письме Федеральному генеральному прокурору Каю Нему этот политик говорит о "множественных противоречиях" и "опровергнутых показаниях свидетелей". Приговор был необоснован. Но и это ничем не поможет Манцу и Хайссмайеру, так как они за это время остались без средств и не могут позволить себе хороших адвокатов для пересмотра дела. Если уж Служба принимает меры против бывших сотрудников, то она позаботится о том, чтобы те не смогли защищаться.
QB
В конце 2005 года в газетах впервые стало попадаться загадочное сокращение QB. За сокращением следовали разные цифры, а из статей можно было прочитать краткую информацию о деятельности QB 30 или QB 40. Общественность долго негодовала из-за того, к примеру, что эта команда вела долгое время наблюдение за журналистами. Вскоре стало ясно, что речь идет о особо секретном подразделении в составе БНД, занимающемся (или занимавшимся?) тайным расследованием и предупреждением возможных утечек информации из Службы и другими случаями, связанными с риском для безопасности федеральной разведки.
Но кто и что является риском для безопасности, и кто принимает решения об этом? Во всяком случае, в ходе расследований, проводившихся группами наружного наблюдения, серьезно нарушались права личности попавших под подозрение сотрудников, а при случае и посторонних людей. Кто, в конечном счете, контролировал это? В десятках случаев за сотрудниками велось длительное наблюдение, и они так никогда и не были поставлены в известность.
Обычно слежка за своими людьми заканчивается в их пользу. Самое позднее, когда это становится заметным, они могут потребовать, чтобы их проинформировали о причинах и результатах слежки. Но на практике Служба отказывается предоставлять такие сведения. Ей удобней воспользоваться неким трюком, чтобы обойти информирование о проведенных мероприятиях. Эксперты Службы просто официально не прекращают расследование. Ведь со временем могут появиться новые сведения, открыться новые факты. Это скорее теоретическая, нежели реальная возможность, но ею пользоваться, чтобы показать, что любое расследование является якобы незаконченным делом.
Ответственные лица в БНД при этом с молчаливым одобрением принимают в расчет тот факт, что в связи с этим некоторые сотрудники в течение многих лет безосновательно находятся под подозрением и за ними осуществляется слежка. Неконтролируемая система безопасности БНД позволяет это.
Снежная пантера "Багира"
В одном случае защитники Добра и охотники за Злом повели себя особенно нагло. Один из их сотрудников, я выведу его тут под псевдонимом "Багира", вызывающим ассоциации с его настоящим прозвищем, попал в немилость у своего начальства. Этот чиновник примерно пятидесяти лет, уже давно отпраздновавший 25-летний юбилей своей службы в БНД, был бельмом на глазу для некоторых своих коллег. Вовсе не потому, что он халатно относился к своим обязанностям или еще чем-то дал повод для деловой критики. Нет, причина была совсем другой.
Уже очень давно он посвящал почти все свое свободное время поддержке спортсменов-инвалидов. В организационных и тренерских вопросах он помогал немецким лыжникам на Паралимпийских играх. Его неподдельный энтузиазм, а также манера, в какой он об этом говорил, скорее, доказывали, что он был превосходным человеком, и уж никак не могли вызвать подозрения в его адрес в каких-либо служебных проступках. Но – как раз наоборот! В Федеральной разведывательной службе подозрения вызывают совершенно другие причины, нежели в обычной жизни.
Из-за своего страстного интереса к этому особенному спорту "Багира" порой ездил заграницу. Обычно путешествие было связано с соревнованиями и происходило, как и следовало ожидать, зимой. Разумеется, случалось так, что он дополнительно к своему ежегодному отпуску просил предоставлении ему нескольких дней внеочередного отпуска. При этом он просил о том, что и так было предусмотрено законом – не больше, и не меньше. Но уже этот факт вызвал почему-то неудовольствие некоторых высокопоставленных начальников. Вместо того, чтобы похвалить его за внеслужебные занятия, помочь ему, или даже предложить наградить его крестом "За заслуги", завистникам вдруг взбрело в голову нечто совершенно необычное. "Багиру" посчитали угрозой для безопасности. Не поддающимся расчету риском для БНД.
Осенью 1997 года "Багира" попросил отпуск для поездки в тренировочный лагерь, где он должен был помогать "своим лыжникам", как он всегда их называл. Это был тренировочный лагерь для подготовки к Зимним Паралимпийским играм, которые должны были состояться в Нагано с 5 по 14 марта 1998 года. Тут в головах сотрудников Пятого отдела, отвечавших за безопасность, возникла мысль, которая скорее подходила бы людям из восточногерманской "Штази". Идея была простой. Так как "Багира" регулярно ездил вместе с немецкой паралимпийской сборной, то он ежегодно встречался со спортсменами из Восточной Европы. Это, разумеется, включало в себя и контакты с российскими атлетами. Риск!
К этому "факту" добавился и другой: "Багира" был чиновником-ветераном, располагавшим обширными и глубокими знаниями о структуре и деятельности БНД. Тайные доносчики добавили к этому сговору "гарнир" из расплывчатых намеков на якобы несолидны образ жизни "Багиры" – и вот на него спустили всех собак. Без какого-либо реального подозрения, без конкретных фактов, основываясь лишь на расплывчатых предположениях и глухих сплетнях завистников из кухни слухов БНД, началась оперативная разработка, QB было приказано установить слежку за "злоумышленником".
Команда бросилась за ним всей стаей. За мюнхенской квартирой "Багиры" следили, фотографируя и снимая на видеопленку все происходившее. В кабачке на углу улицы, где жил попавший под подозрение чиновник, в качестве новых завсегдатаев появились филеры Службы. Даже скворечник в садике перед его домом, не оставили в покое. Его быстро оборудовали видео- и радиоаппаратурой. Когда "Багира" отправился в тренировочный лагерь в городок Зёльден, вся команда кинулась за ним. День за днем они наблюдали за предполагаемым злодеем.
При этом "под прицел" попали многие другие участники команды – спортсмены, тренеры, врачи, обслуживающий персонал, но это было в порядке вещей. Ни в городке Зёльден, ни на Реттенбахском глетчере, где тренировалась команда, ничто не могло укрыться от глаз и видеокамер любопытных парней с южной окраины Мюнхена. В досье аккуратно фиксировался каждый бокал пива, выпитый "Багирой", каждая его беседа. Официально ему так никогда и не сообщили об этой разработке. Узнал ли он о ней неофициально, сегодня никто уже не знает. Но с уверенностью можно сказать, что полных масштабов акции он наверняка не мог себе представить.
И уж точно он ничего не знал о действиях, производившихся внутри самой Службы. Обычно результатом наблюдения являются километры видео- и магнитофонной пленки. Потому порой техники из команды QB тайно работают в центральном офисе БНД по ночам, прокладывая в том или ином кабинете специальные кабели. Когда задание выполнено, то демонтируются лишь сами камеры. Кабели остаются. Ведь никогда нельзя с уверенностью сказать, не понадобятся ли эти линии еще когда-нибудь. Таким образом, за многие годы пуллахский "лагерь" все больше и больше был пронизан невидимыми кабелями.
На этом месте я должен справедливости ради заметить, что в данных обстоятельствах ни сотрудников, ни руководство самого отдела QB никоим образом обвинять нельзя. Как правило они никогда не знают ни подоплеки того или иного дела, ни намерений собственного учреждения. Информировать "наружников" сверх необходимого им для выполнения работы минимума не принято. Им говорят: проследите за тем-то человеком и не задавайте вопросов. Почти всегда это означает, что сотрудники не в состоянии определить законность или незаконность тех или иных мероприятий.
Потому объяснения руководства БНД, касающиеся, к примеру, противозаконного наблюдения за журналистами, были бол чем лживыми. Высшие начальники Службы, старательно изображая невинность, обвинили сотрудников команды QB в самодеятельности и нарушении закона. Общественность, незнакомая с внутренними процессами в БНД, должна была в это поверить. Для усиления эффекта звучали фразы вроде: "Это просто пара сотрудников превысила свои полномочия". Или: "Речь идет всего лишь о нескольких вышедших из-под контроля "наружниках", решивших на свой страх и риск поиграть в ковбоев и индейцев". Даже руководителя команды Франка Оффенбаха обвиняли в "отсебятине" и "выходе из-под контроля". При этом он в данном случае вообще не отвечал за ставшую известной операцию. Как обычно, тут тоже был назначен оперативный руководитель, наблюдавший за всеми действиями команды. В большинстве случаев им был заместитель Оффенбаха, а он любой ценой избежал бы несанкционированных действий на свой страх и риск. Кроме того, "отсебятины" никогда ведь не случалось на практике. Какая-либо несанкционированная самостоятельность тут просто невозможна.
Какими злыми могут быть большие господа! И как похожа методика обвинений! Разве уже знакомый читателям редактор по прозвищу "Сарделька" не пытался обвинить умершего Оффенбаха в незаконной передаче мне каких-то служебных досье? Было ли это совпадением? Кто у кого учился? Или они уже тогда координировали свои действия?
Во всяком случае, ответом на попытки тех, кто по старой традиции времен Гелена пытался свалить всю вину на рядовых работников, был только громкий смех. Кто хоть немного понимал, какие организационные меры нужны для задействования QB, прекрасно разгадал игру руководства. Самым неприятным оказалось то, что большие шефы Службы, как выяснилось, сами плохо знали организационную структуру их подразделения, занимавшегося наружным наблюдением и прослушиванием. Для затушевывания ошибок руководство попыталось представить публике достойных сотрудников QB как каких-то отщепенцев из БНД, своего рода самостоятельных партизан. Но хотя с одной стороны очень просто обосновать использование команды QB – для этого достаточно самого слабого подозрения, то с другой стороны очень тяжело после этого привести команду в движение.
БНД пользуется сведениями из всех досье, если уж она хочет уничтожить неудобного работника. Но я в ходе всей своей разведывательной деятельности, а особенно во время многомесячного расследования против Фолькера Фёртча, всегда строго придерживался указаний моего непосредственного начальника и его шефа. Вся контрразведывательная операция "Козак-3" была настолько важна для БНД, что ни один сотрудник, принимавший в ней участие, не имел никакой возможности для самостоятельных действий и несанкционированной импровизации. Я знал это, и потому мне было нетрудно, не только понимать, но и воспроизводить в уме шаги, предпринимавшиеся моими начальниками.
Но когда дело "Козака" закончилось провалом, произошло нечто необычное для БНД. Руководство Службы в своей старой манере сделало меня, самое нижнее звено в цепи, виновным во всем. Зато мои руководители, вплоть до ответственного за вопросы безопасности в Службе, напротив, оказались как бы в стороне. В большей или меньшей степени они встали на мою защиту. Они понимали, что основную роль тут играли политические соображения.
Нельзя сказать, что они не были настроены критически по отношению ко мне. Но, в конце концов, все они чувствовали, что "высокие власти" имеют тут решающее слово и этим властям требуется пожертвовать пешкой. Потому они коллективно отказались пожертвовать мною и моим партнером. Служба нанесла ответный удар – типичный пример другого пути. Все сотрудники, связанные с этим делом, были сняты со своих должностей и переведены на другие посты. Это касалось всех – от руководителя направления вплоть до ответственного за безопасность БНД.
Одновременно было отдано распоряжение о проведении "независимого" расследования. Об этом позаботился – внимательный читатель и сам уже догадался – один из начальников Четвертого отдела, в состав которого и входит юридический отдел. Было открыто сразу несколько служебных расследований против уже упомянутых несгибаемых руководителей. Внутри Службы это уже само по себе мазало их черной краской, и их аргументация ослаблена. Преемников на их посты руководство Службы подбирало из числа своих вассалов и приближенных, которые были бы готовы беспрекословно плясать под дудочку правящей клики. А когда один из таких преемников догадался о том, для чего его хотят использовать, и не захотел подыгрывать начальству, его уже через четыре недели перевели на другую должность. Юрисконсульты Службы делали чистую работу.
На суде открылась следующая своеобразная картина. Бывшие руководители четко и определенно давали показания в мою пользу и объясняли подоплеку дела, основываясь на том, что знали лично. По их оценке, ни моего партнера Фредди, ни меня вообще не за что было судить. Ведь инструкции и приказы, которыми мы руководствовались в работе, исходили от них. На этом они настаивали прямо в зале суда и брали на себя всю ответственность. Впрочем, замечу, что и они сами не совершили никакой, даже самой элементарной ошибки. Кроме, разве что, одной – они слишком доверяли высшему руководству Службы, прежде всего, Президенту.
Тогда в дело вступили "правоведы" из Пуллаха и притащили в зал суда собственных свидетелей. Новые начальники во всем противоречили своим предшественникам. И это при том, что они вообще меня не знали и никогда не имели со мной никаких служебных дел. Операцию "Козак" они изучали по "подчищенным" досье, к тому же были профессионально некомпетентны в данном вопросе. Но психологически за ними было преимущество. Прежде всего, за их спиной стояло – тоже новое – руководство Службы. Они могли пользоваться документами, к которым не было доступа у их предшественников. Они изображали из себя "хороших парней", они ведь как-никак сменили "плохих" и не были так неприятно критично настроены, как их попавшие в немилость коллеги. Один из них – его выступлению на суде позавидовал бы любой актер – дошел до патетического заявления, что он "открыто восхищается" своим руководством. И, наконец, они вполне могли представлять себя как "чистильщики" Службы, которые исправляют ошибки предшественников. И против них не велось служебных расследований.
Опробованный метод БНД доказал свою эффективность, ведь никто не может противостоять этой грязной игре. И никто не застрахован от того, что такой же метод применят к нему. Эта система позволяет Службе легко выдать черное за белое, а квадратное за круглое. Добровольные помощники всегда найдутся в таком большом аппарате. Нередко перспектива повышения по службе и увеличения жалования изменяют в нужном направлении позицию того или другого работника. Так же, как с нами, обошлись уже со многими. Одному из них крупно не повезло – его даже посадили в тюрьму.
Разведывательный успех или макулатура?
Герман Манц, назову его так, в конце своей карьеры был правительственным директором в БНД и получал жалование по категории А 15. Он сделал удивительную карьеру, в которую трудно было поверить, глядя на него. Манц, дитя трудных послевоенных лет, выучился на автомеханика. Затем с удивительной энергией он сдал экзамены за старшие классы гимназии, поступил в университет и изучал там политические науки. В начале 1980-х годов его, ученого-политолога, приняли на службу в БНД.
Первым его занятием была аналитическая работа. Анализируя груды поступающего сырого материала, он составлял разведывательные сводки о советской политике. В середине 80-х годов его перевели в реферат 12 В, занимавшийся еще существовавшей тогда ГДР. Он сам вел источники и получал информацию. После воссоединения этот многосторонний специалист перешел в новосозданный реферат, занимавшийся международной торговлей наркотиками и отмывкой денег. Так как в объединенной Германии после окончания "Холодной войны" многие сферы деятельности в БНД оказались ненужными, а Служба не могла просто так уволить своих сотрудников, она решила вторгнуться в мир криминалистики. Но к своей новой работе в сфере борьбы с организованной преступностью БНД подходила иначе, чем, к примеру, земельные управления уголовной полиции. Результаты работы БНД и правоохранительных органов должны были со временем дополнять друг друга. Оправдался ли, в конечном счете, этот расчет, пока толково ответить не смог никто.
Но Манц не был человеком, пригодным для охоты на международных гангстеров. Потому в начале 1990-х годов он снова вернулся в Третий (аналитический) отдел, насчитывавший около 700 работников и разместившийся в доме 102. К его сфере ответственности опять относились страны бывшего СССР. Его специальностью была внешняя политика России и процессы в других странах бывшего Советского Союза. За несколько лет он поднялся до должности заместителя начальника реферата. Теперь на него свалились еще экономические и военные вопросы.
Клаус Хайссмайер, назовем его так, был родом из Нижней Баварии и почти одногодком своего знакомого Германа Манца. Обучение его было, правда, более традиционным. Он закончил экономическую гимназию в Мюнхене, затем изучал экономику и социологию. как дипломированный экономист он некоторое время занимался наукой и защитил диссертацию на тему международных отношений. Это пошло ему на пользу, когда с 1979 по 1982 год он работал в аналитическом отделе БНД. Но притягательность свободного бизнеса оказалась сильней. Потому Хайссмайер ушел в коммерцию. В 192 году он создал собственную фирму. Это было ошибкой. Фирма приносила только убытки, и вскоре он потерял почти все свое состояние.
Манц и Хайссмайер были знакомы почти целую вечность. Когда Хайссмайер снова покинул разведслужбу, их связи не прервались. Через десять лет Манц "навел" одного из офицеров-агентуристов БНД, с которым часто ездил вместе в командировки, на Хайссмайера. Манц сказал, что Хайссмайер располагает многочисленными и интересными международными связями. Из него вполне вышел бы хороший агент. Сказано, сделано. Хайссмайера БНД завербовала во второй раз. Он получил агентурный псевдоним "Альберт" и начал поставку информации. Сведения Хайссмайера большей частью совпадали с теми участками работы, в которых трудился Манц. Лишь своевременность не всегда была гарантирована. Но как Хайссмайер все-таки получал материал, до сих пор остается тайной Службы.
Каждую неделю Хайссмайер отправлял два-три донесения. Кроме нескольких исключений, все они получали по оценочной системе БНД оценки "хорошо" и "отлично". С 1991 по 1996 годы БНД получила от источника "Альберта" 1435 сообщений. Они, как считалось, затрагивали процессы и события в семидесяти странах. Служба заплатила за это 200 тысяч марок. Но затем один из разведчиков заметил, что написание одного очень редкого и сложного имени было полностью идентично написанию в одном уже имевшемся в наличии донесении.
Хайссмайера подвергли инквизиторскому допросу, чтобы узнать у него имена его информаторов. Он отказался их назвать. Тогда БНД установило за ним слежку, но и она не дала никаких результатов. Напротив: Хайссмайер определил, что за ним следят. Это привело к жесткому спору с его "куратором". Наконец агент "Альберт" прекратил сотрудничество с БНД.
Следственный реферат не успокоился. Несведущие сотрудники сравнили 1435 донесений Хайссмайера со всеми сообщениями, поступившими с 1991 по 1996 год (их было около 250 тысяч). Но в результате лишь в 90 сообщениях Хайссмайера была определена смысловая близость к исходному материалу. Но и тут доминировало намерение руководства выдать желаемое за действительное. Например, было донесение, поступившее в БНД весной 1994 года. В нем упоминалась одна греческая фирма и ее вероятная связь с наркоторговлей. Осенью 1994 года агент "Альберт" тоже упомянул эту фирму, однако, наряду с другими, в общем списке предприятий, тоже попавших под подозрение в связях с наркомафией.
Таким же искусственным было и обвинение в адрес Хайссмайера в связи с его сообщением от 21 июня 1996 года. Речь в нем шла о московском концерне "Газпром". В этом случае совпадающее по содержанию донесение поступило от службы радиоперехвата на неделю позже. Таким образом, старательный Хайссмайер никак не мог узнать его смысл из Пуллаха. Но осле того как руководство БНД выстроило свою версию событий, в конечном счете уже никакого значения не мог иметь тот факт, что в 93,7% донесений Хайссмайера не было никаких смысловых совпадений с сообщениями, полученными другими путями. На последовавшем судебном процессе против Хайссмайера и Манца (Манца обвиняли в том, что он собирал полученные от других источников информацию и самовольно передавал ее Хайссмайеру для "повторного использования") никого не интересовало, что в повседневной жизни Службы обычно бывает так, что до 20 сообщений из совсем разных источников совпадают по своему содержанию. Это явление – в порядке вещей в разведывательном деле.
Лживое известие
Итак, Хайссмайер и Манц были разоблачены не в результате трудоемкой детективной работы сыщиков из БНД, а потому, что они, согласно материалам расследования, после прекращения добровольного сотрудничества с Пуллахом хотели найти себе новых "клиентов". Они исходили из того, что мюнхенские консульства бывших стран Восточного блока – Польши, Венгрии, Румынии и Болгарии – интересуются событиями, происходившими в сфере влияния Москвы. Свой план Хайссмайер решил опробовать на поляках.
Весной 1997 года он явился в Генеральное консульство Польши в Мюнхене. Там он встретился с резидентом польской разведки и передал ему три донесения БНД. Материал касался "мнений в высших кругах России о перспективах ее развития после Ельцина", а также попыток покушения на таджикского президента Рахмонова и украинских поставок оружия в Иран. Хайссмайер рассказал польскому коллеге, что бумаги получены от одного полковника КГБ, которому срочно нужны деньги. Поляки в это не поверили. Язык и форма изложения ясно указывали на БНД. Так скучно формулируют свои документы только пуллахские шпионы. Потому они передали донесения своим контактным лицам в БНД. Ведь Польша – это лучший ученик в Евросоюзе и в НАТО, и поляки с радостью продемонстрировали настоящее значение понятия партнерства. Так двинулась лавина.
Три месяца подряд Третья коллегия по уголовным делам Барского верховного земельного суда рассматривала действия Манца и Хайссмайера. Партнер из мира свободного бизнеса рассказывал о неудачных сделках и ужасающих долгах. Именно это и было записано в приговор как мотив гигантской акции по вторичной обработке разведматериалов. Манц признал лишь то, что он помогал Хайссмайеру с формулировками. За эти консультации Хайссмайер заплатил ему за пять лет всего 20 тысяч марок. Партнер выступил с опровержением, заявив, что гонорары агента делились в соотношение 30:70, разумеется, в пользу Манца. На этом и остановились, так как Хайссмайер за это время превратился в "коронного свидетеля" обвинения, и в правдивости его слов никто не собирался сомневаться.
Бывший правительственный директор получил четыре с половиной года тюрьмы, его коммерческий партнер два года условно. Манц к этому моменту уже отсидел два с половиной года в тюрьме города Ландсберг на реке Лех. БНД потребовала от обоих возврата денег в размере примерно 143 тысяч евро.
Когда БНД встала на тропу войны, ее уже ничто не могло остановить. Аппарат демонстрировал мускулы и начал служебные расследования против двух экспертов из собственных рядов, которые нашли факты, свидетельствующие в пользу обвиняемых. Им обоим пришлось оправдываться лично перед президентом. Вероятно, для БНД не существует известного юридического принципа, что свидетели всегда должны говорить только правду. Правда, утешает то, что дисциплинарное преследование обоих объективных сотрудников растворилось в воздухе. В конце концов, их показания были верны.
Было достаточно причин, чтобы оспорить мюнхенский приговор. Даже защитники, например, депутат Бундестага Ганс Бюттнер, заверяли Манца, что улики против него ничего не стоят. В своем письме Федеральному генеральному прокурору Каю Нему этот политик говорит о "множественных противоречиях" и "опровергнутых показаниях свидетелей". Приговор был необоснован. Но и это ничем не поможет Манцу и Хайссмайеру, так как они за это время остались без средств и не могут позволить себе хороших адвокатов для пересмотра дела. Если уж Служба принимает меры против бывших сотрудников, то она позаботится о том, чтобы те не смогли защищаться.
QB
В конце 2005 года в газетах впервые стало попадаться загадочное сокращение QB. За сокращением следовали разные цифры, а из статей можно было прочитать краткую информацию о деятельности QB 30 или QB 40. Общественность долго негодовала из-за того, к примеру, что эта команда вела долгое время наблюдение за журналистами. Вскоре стало ясно, что речь идет о особо секретном подразделении в составе БНД, занимающемся (или занимавшимся?) тайным расследованием и предупреждением возможных утечек информации из Службы и другими случаями, связанными с риском для безопасности федеральной разведки.
Но кто и что является риском для безопасности, и кто принимает решения об этом? Во всяком случае, в ходе расследований, проводившихся группами наружного наблюдения, серьезно нарушались права личности попавших под подозрение сотрудников, а при случае и посторонних людей. Кто, в конечном счете, контролировал это? В десятках случаев за сотрудниками велось длительное наблюдение, и они так никогда и не были поставлены в известность.
Обычно слежка за своими людьми заканчивается в их пользу. Самое позднее, когда это становится заметным, они могут потребовать, чтобы их проинформировали о причинах и результатах слежки. Но на практике Служба отказывается предоставлять такие сведения. Ей удобней воспользоваться неким трюком, чтобы обойти информирование о проведенных мероприятиях. Эксперты Службы просто официально не прекращают расследование. Ведь со временем могут появиться новые сведения, открыться новые факты. Это скорее теоретическая, нежели реальная возможность, но ею пользоваться, чтобы показать, что любое расследование является якобы незаконченным делом.
Ответственные лица в БНД при этом с молчаливым одобрением принимают в расчет тот факт, что в связи с этим некоторые сотрудники в течение многих лет безосновательно находятся под подозрением и за ними осуществляется слежка. Неконтролируемая система безопасности БНД позволяет это.
Снежная пантера "Багира"
В одном случае защитники Добра и охотники за Злом повели себя особенно нагло. Один из их сотрудников, я выведу его тут под псевдонимом "Багира", вызывающим ассоциации с его настоящим прозвищем, попал в немилость у своего начальства. Этот чиновник примерно пятидесяти лет, уже давно отпраздновавший 25-летний юбилей своей службы в БНД, был бельмом на глазу для некоторых своих коллег. Вовсе не потому, что он халатно относился к своим обязанностям или еще чем-то дал повод для деловой критики. Нет, причина была совсем другой.
Уже очень давно он посвящал почти все свое свободное время поддержке спортсменов-инвалидов. В организационных и тренерских вопросах он помогал немецким лыжникам на Паралимпийских играх. Его неподдельный энтузиазм, а также манера, в какой он об этом говорил, скорее, доказывали, что он был превосходным человеком, и уж никак не могли вызвать подозрения в его адрес в каких-либо служебных проступках. Но – как раз наоборот! В Федеральной разведывательной службе подозрения вызывают совершенно другие причины, нежели в обычной жизни.
Из-за своего страстного интереса к этому особенному спорту "Багира" порой ездил заграницу. Обычно путешествие было связано с соревнованиями и происходило, как и следовало ожидать, зимой. Разумеется, случалось так, что он дополнительно к своему ежегодному отпуску просил предоставлении ему нескольких дней внеочередного отпуска. При этом он просил о том, что и так было предусмотрено законом – не больше, и не меньше. Но уже этот факт вызвал почему-то неудовольствие некоторых высокопоставленных начальников. Вместо того, чтобы похвалить его за внеслужебные занятия, помочь ему, или даже предложить наградить его крестом "За заслуги", завистникам вдруг взбрело в голову нечто совершенно необычное. "Багиру" посчитали угрозой для безопасности. Не поддающимся расчету риском для БНД.
Осенью 1997 года "Багира" попросил отпуск для поездки в тренировочный лагерь, где он должен был помогать "своим лыжникам", как он всегда их называл. Это был тренировочный лагерь для подготовки к Зимним Паралимпийским играм, которые должны были состояться в Нагано с 5 по 14 марта 1998 года. Тут в головах сотрудников Пятого отдела, отвечавших за безопасность, возникла мысль, которая скорее подходила бы людям из восточногерманской "Штази". Идея была простой. Так как "Багира" регулярно ездил вместе с немецкой паралимпийской сборной, то он ежегодно встречался со спортсменами из Восточной Европы. Это, разумеется, включало в себя и контакты с российскими атлетами. Риск!
К этому "факту" добавился и другой: "Багира" был чиновником-ветераном, располагавшим обширными и глубокими знаниями о структуре и деятельности БНД. Тайные доносчики добавили к этому сговору "гарнир" из расплывчатых намеков на якобы несолидны образ жизни "Багиры" – и вот на него спустили всех собак. Без какого-либо реального подозрения, без конкретных фактов, основываясь лишь на расплывчатых предположениях и глухих сплетнях завистников из кухни слухов БНД, началась оперативная разработка, QB было приказано установить слежку за "злоумышленником".
Команда бросилась за ним всей стаей. За мюнхенской квартирой "Багиры" следили, фотографируя и снимая на видеопленку все происходившее. В кабачке на углу улицы, где жил попавший под подозрение чиновник, в качестве новых завсегдатаев появились филеры Службы. Даже скворечник в садике перед его домом, не оставили в покое. Его быстро оборудовали видео- и радиоаппаратурой. Когда "Багира" отправился в тренировочный лагерь в городок Зёльден, вся команда кинулась за ним. День за днем они наблюдали за предполагаемым злодеем.
При этом "под прицел" попали многие другие участники команды – спортсмены, тренеры, врачи, обслуживающий персонал, но это было в порядке вещей. Ни в городке Зёльден, ни на Реттенбахском глетчере, где тренировалась команда, ничто не могло укрыться от глаз и видеокамер любопытных парней с южной окраины Мюнхена. В досье аккуратно фиксировался каждый бокал пива, выпитый "Багирой", каждая его беседа. Официально ему так никогда и не сообщили об этой разработке. Узнал ли он о ней неофициально, сегодня никто уже не знает. Но с уверенностью можно сказать, что полных масштабов акции он наверняка не мог себе представить.
И уж точно он ничего не знал о действиях, производившихся внутри самой Службы. Обычно результатом наблюдения являются километры видео- и магнитофонной пленки. Потому порой техники из команды QB тайно работают в центральном офисе БНД по ночам, прокладывая в том или ином кабинете специальные кабели. Когда задание выполнено, то демонтируются лишь сами камеры. Кабели остаются. Ведь никогда нельзя с уверенностью сказать, не понадобятся ли эти линии еще когда-нибудь. Таким образом, за многие годы пуллахский "лагерь" все больше и больше был пронизан невидимыми кабелями.
На этом месте я должен справедливости ради заметить, что в данных обстоятельствах ни сотрудников, ни руководство самого отдела QB никоим образом обвинять нельзя. Как правило они никогда не знают ни подоплеки того или иного дела, ни намерений собственного учреждения. Информировать "наружников" сверх необходимого им для выполнения работы минимума не принято. Им говорят: проследите за тем-то человеком и не задавайте вопросов. Почти всегда это означает, что сотрудники не в состоянии определить законность или незаконность тех или иных мероприятий.
Потому объяснения руководства БНД, касающиеся, к примеру, противозаконного наблюдения за журналистами, были бол чем лживыми. Высшие начальники Службы, старательно изображая невинность, обвинили сотрудников команды QB в самодеятельности и нарушении закона. Общественность, незнакомая с внутренними процессами в БНД, должна была в это поверить. Для усиления эффекта звучали фразы вроде: "Это просто пара сотрудников превысила свои полномочия". Или: "Речь идет всего лишь о нескольких вышедших из-под контроля "наружниках", решивших на свой страх и риск поиграть в ковбоев и индейцев". Даже руководителя команды Франка Оффенбаха обвиняли в "отсебятине" и "выходе из-под контроля". При этом он в данном случае вообще не отвечал за ставшую известной операцию. Как обычно, тут тоже был назначен оперативный руководитель, наблюдавший за всеми действиями команды. В большинстве случаев им был заместитель Оффенбаха, а он любой ценой избежал бы несанкционированных действий на свой страх и риск. Кроме того, "отсебятины" никогда ведь не случалось на практике. Какая-либо несанкционированная самостоятельность тут просто невозможна.
Какими злыми могут быть большие господа! И как похожа методика обвинений! Разве уже знакомый читателям редактор по прозвищу "Сарделька" не пытался обвинить умершего Оффенбаха в незаконной передаче мне каких-то служебных досье? Было ли это совпадением? Кто у кого учился? Или они уже тогда координировали свои действия?
Во всяком случае, ответом на попытки тех, кто по старой традиции времен Гелена пытался свалить всю вину на рядовых работников, был только громкий смех. Кто хоть немного понимал, какие организационные меры нужны для задействования QB, прекрасно разгадал игру руководства. Самым неприятным оказалось то, что большие шефы Службы, как выяснилось, сами плохо знали организационную структуру их подразделения, занимавшегося наружным наблюдением и прослушиванием. Для затушевывания ошибок руководство попыталось представить публике достойных сотрудников QB как каких-то отщепенцев из БНД, своего рода самостоятельных партизан. Но хотя с одной стороны очень просто обосновать использование команды QB – для этого достаточно самого слабого подозрения, то с другой стороны очень тяжело после этого привести команду в движение.