Южина Маргарита. Богат и немного женат

   — Кстати! — через минуту кричала она уже оттуда. — Не забудь, Дусеньку мы оставляем на тебя!
   Евдоким скорчил йоркширской терьерихе страшную рожу.
   — И запомни! Ее надо кормить говяжьей вырезкой и печенкой с геркулесом! А то в прошлый раз, когда мы ее с тобой оставляли, она была просто в шоке! Ты пытался затолкать ей в миску хлеб с консервами! Бедная крошка похудела на целых сто сорок граммов!
   — Мама, я все понял… — загундосил сынок.
   Мама на минутку умолкла, но зато победно тявкнула йоркширица. Ее лай означал одно: «Говяжьей вырезкой кормить меня, а не самому лопать!»
   Дуся быстро наклонился к собачонке и прошептал:
   — А будешь тявкать, похудеешь у меня на все триста! Я и овсянку твою лопать начну! Из вредности!
   — Дуся! Ты с кем там разговариваешь? — высунулась из своей комнаты озабоченная маменька, но ответить Дуся не успел — раздался звонок в дверь — прибыли грузчики из магазина.
   — Ну вот… — торжественно вздохнула Олимпиада Петровна. — Наконец-то! Ребятки, таскать не надо, у меня сынок сам все перетаскает… Дуся! Заноси вещи! Мне надо еще раз все пересмотреть! Мне кажется, я не купила себе зубную щетку, а Машеньке горшок. Дуся, за горшком тебе придется бежать прямо с утра, иначе… ой, ну иначе мы обязательно опоздаем!

Глава 2 Быстрые проводы — долгие слезы… радости

   С самого утра Дуся сохранял на лице выражение легкой грусти. Правда, на десять минут он выпал из образа, — когда прибежал соседский мальчишка Юрка и принес липовое удостоверение. Документ был сляпан на славу — фотография и печать, все как надо. Нет, кому надо, тот бы мог уличить предъявителя в подделке, но Дуся все же решил, что женщина этим заниматься не станет, по всем правилам приличия она должна скорбеть о родственнике, а не заниматься экспертизами. И Дуся, успокаивая бдительность матери, снова навесил на физиономию выражение легкой грусти. Успокаивать удавалось с большим трудом — маменька каждую минуту вглядывалась в глаза сыночка и проверяла его душевный настрой. И всякий раз, когда Дуся забывался, и в его глазах проблескивали лучики радости, маменька немедленно настораживалась:
   — А не больно ли ты весел, друг мой? Может, ты мечтаешь в наше отсутствие устроить вертеп? Пожалуй, нашу поездку придется отложить. Дусенька совершенно не переносит беспорядка в доме! У нее будет нервный срыв!
   Дуся немедленно кручинился и уверял, что собачонка останется в полном здравии, но, завидев грустную физию сына, Олимпиада Петровна теперь начинала волноваться по новой.
   — Дуся, сын мой! Ты печален! Не рви сердце матери, немедленно поезжай с нами! Я представляю, что значит для тебя долгая разлука со мной и Машенькой… Где у нас телефон? Я покупаю еще один билет!
   И снова Дуся напрягал все свои извилины, чтобы привести матушку в должное спокойствие:
   — Мамуля! Меня ни на день не отпускают с работы! Тем более сейчас — когда стоит вопрос о моем назначении на должность главного санитара!
   — Боже мой! Эти изверги все никак не могут тебя утвердить! Передай своему Беликову, что по возвращении у меня с ним будет очень серьезная беседа. Очень!
   Дуся клятвенно обещал, что передаст, что будет вести себя, как первоклассница на первом уроке, и вообще создавал все мыслимые и немыслимые условия для скорейшего отъезда.
   Когда же Олимпиада Петровна и Маша помахали из окна вагона, и поезд, лихо свистнув, стал набирать скорость, Дуся взглянул на часы. У него едва хватило времени, чтобы на такси добраться до «Алтая». Удостоверение лежало в заднем кармане, однако журнала «Авто-мото» в руках не было. Нет, Дуся его купил, однако маменька, усаживаясь в вагон и заметив в руках сына нечитанный ею журнал, тут же забрала его себе:
   — Хорошо, что ты догадался! А то ехать в купе — это такая скука!.. Боже, Дуся! Отчего ты не купил «Звездные скандалы»? Как я буду смотреть на эти повозки?!
   И вот теперь Евдоким стоял посреди зала с совершенно пустыми руками. Народу было довольно много и найти ту, с кем он разговаривал, было проблематично.
   — Официант! — рявкнул вдруг на все кафе сыщик. — А нет ли у вас в продаже «Авто-мото»? Я купил, а у меня его похитили!
   Официант посмотрел на Дусю, словно на таракана, и высокомерно унесся по своим делам. Зато из-за дальнего столика поднялась великолепная шатенка и демонстративно скинула с плеч светлый плащ. Под плащом оказался стильный темно-зеленый костюм. Дусина память тут же напряглась и выдала: женщина обещала быть именно в зеленом костюме! И уже совсем уверенно Евдоким направился к столику неизвестной женщины.
   — Здравствуйте, это я вам звонил… меня зовут Евдоким. — Он выгнул грудь колесом и полез в задний карман за удостоверением.
   — Не надо… — поняла его женщина. — У вас на лбу написано, что вы сыщик, к тому же исключительно любитель. Итак, зачем вы мне звонили?
   Евдоким приосанился, собрал брови в пучок и заговорил низким голосом — ему казалось, что именно так должны говорить сыщики.
   — Я… кыхы… я должен найти вашего родственника… а кстати, кем вы ему приходитесь?
   Дама чуть склонила голову набок и просто ответила:
   — Матерью…
   Дуся поперхнулся. Ну вот матерью эту железную леди он никак не мог представить. Во-первых… во-первых, мать в поисках пропавшего горячо любимого сына сейчас должна висеть на телефоне и обзванивать все больницы и морги либо звонить в суды, дабы те завели уголовное дело на работников психдиспансера — как они могли упустить больного! И вообще… что-то еще делать… но уж во всяком случае не рассиживать здесь с совершенно непроницаемым лицом, да к тому же не курить эти тонкие сигареты и не стряхивать пепел такими ухоженными пальцами!
   — Я встретилась с вами только потому, что вы обещали мне помочь… — проговорила холеная красавица. — Меня зовут… зовите меня Сэей. Сразу к делу. Если вы найдете Иннокентия живым, вам перечислят на счет вот эту сумму… если мертвым, сумма будет… такая же, однако же, если вам удастся найти и преступника, сумма увеличится вдвое.
   Дама быстро полезла в крохотную сумочку и достала уже приготовленный листок, на котором было написано несколько цифр. Эти цифры, чего уж душой кривить, Дусе понравились. Но все же о главном он не забыл:
   — А что? Вы готовы к тому, что Иннокентия… блин, как же его по отчеству…
   — Викентьевича, — подсказала мать.
   — Да, его. Вы готовы к тому, что он может быть и не живой? — спросил Дуся, пристально вглядываясь в глаза Сэи.
   — В данном случае нужно быть готовой ко всему, — отрезала та.
   Дуся мотнул головой и без всякого перехода приступил к вопросам:
   — А почему вы такая молодая? Если вы мать, то должны…
   — У меня пластика, — прервала его дама.
   — Где? — не понял сыщик.
   — На лице! Пластическая операция. К тому же… я с молодых лет тщательно слежу за состоянием кожи. И вообще, кроме моего внешнего вида, у вас вопросы имеются?
   — Ну конечно! Конечно! — надулся Дуся. — Например, где вы работаете?
   — А это важно?.. — дернула бровью дама, но ожидать ответа не стала. — Я не работаю. Мой муж зарабатывает столько, что вполне может меня полностью обеспечить.
   — Ну хорошо, а… А вы расскажите все. Какие у вас дома были отношения, как потерялся ваш сын, почему сотрудники психдиспансера за ним не уследили? — попросил Дуся.
   Дама чуть откинулась на спинку стула, взяла новую сигарету и коротенько поведала о том, как они жили.
   — Вы знаете… Иннокентий у нас единственный сын. И… и в общем-то нам хотелось воспитать его по-другому, но… видимо, из нас получились отвратительные педагоги, потому что… в общем, сын был далек от идеала. Меня всегда поражала его легкомысленность. Он совершенно ни о чем не задумывался, понимаете?
   Дуся сосредоточенно кивнул, хотя совершенно не понимал, как это психически больному парню надо было оставаться глубокомысленным. Хотя… кто его знает, он абсолютно не был знаком с такими больными, вот если бы речь шла о роженицах!
   — Его отец владеет крупной компанией, и это расслабляло Иннокентия. Он постоянно крутил романы с женщинами, совершенно не задумывался о работе, ему было наплевать на его высокую должность…
   — Простите, а где он работал?
   С ума сойти! Этот умалишенный парень еще и занимал высокую должность! Обалдеть, кто у нас в руководителях ходит!
   — Да нигде он не работал! — фыркнула Сэя и выпустила колечко дыма. — Вика специально для него учредил в своей компании должность, которая оплачивалась весьма достойно, но ответственности никакой не предполагала.
   — Простите, а Вика — это кто?
   — Вика? — дернула бровью дама. — Ах, Вика! Это Викентий, я так мужа зову. Так вот он устроил сына очень выгодно, Иннокентию оставалось только появляться на работе, хоть изредка. Но тот распоясался окончательно и не являлся в офис неделями.
   — Так, может… может, на эту должность…
   — Вы хотите сказать, что кто-то убрал Иннокентия из-за должности? — договорила умница Сэя. — Ну что вы! Должность, конечно, сказочная! Но ведь все прекрасно понимали: как только уйдет Иннокентий, вместе с ним исчезнет и должность — Вика только собственному сыну мог платить деньги ни за что, причем из своего кармана.
   Дуся почесал нос.
   — Давайте начистоту… — предложил он. — Вот вы говорите — не ходил в офис, не обращал внимания на работу, а между тем ведь парень был… так сказать, немного не в себе. Да прямо скажем, у него серьезные проблемы с головой были, если он даже в психдиспансере на учете стоял, чего ж от него ждать?
   — Ну начнем с того, что Иннокентий уже мужчина, а не какой-то там юный парень — ему тридцать три… А в психдиспансере он лечился… от депрессии. В последнее время он был немного грустный.
   Дуся снова обратил внимание на то, какие чудеса творит пластика — мать тридцатилетнего мужика выглядела весьма молодо.
   — То есть… чуть парню взгрустнулось, и вы сразу же определили его в психушку, так? А не интересовались, может, у него имелись причины? Может, ему кто-то угрожал? Были крупные неприятности? Он чего-то боялся, от кого-то прятался, а?
   — С нашими деньгами прятаться? Да бог с вами! Нет, я, конечно, понимаю — и посильнее нас люди имеются, да только кто же Иннокентия к ним допустит?! Неужели, вы думаете, его отец не понимал, что из себя представляет наш сын? Не-е-ет… а остальное… У него если и случались неприятности, то только из-за баб! — щелкнула по сигарете Сэя. — Их у него было немерено. И… потом, у него были какие-то суицидальные наклонности — говорил что попало, раза два пытался в окно сигануть… У нас правда собственный дом и под окном клумбы, вряд ли он разбился бы, но… сам факт! Конечно, Вика очень переживал и… и когда мы привезли Иннокентия в диспансер, нас похвалили, потому что оказался больным. Это нам уже врачи сказали.
   — А вы сами с врачами разговаривали?
   — Да что вы! Они же не здесь! Это где-то в Ростове!
   — Кто в Ростове? — не понял Дуся.
   — Ну диспансер этот! Это же не здесь!… Нет, конечно, Вика уже летал туда, разговаривал, тамошние милиционеры даже завели уголовное дело, однако ж…
   Дуся совершенно отказывался понимать происходящее. Он прекрасно помнил Иннокентия — нормальный молодой мужик, и вовсе он не сумасшедший! И потом, он же был раздет до трусов! Это что же, он в таком виде из Ростова бежал?
   — М-да… а почему он не был женат? — вдруг спросил Евдоким.
   Дама дернулась, пожала плечиками и полезла за новой сигаретой.
   — А кто б за него пошел? Он же… он же ни одной юбки не пропустит! Мы-то с Викой понимали — это последствие умственного заболевания, но… какая бы жена стала такое терпеть?
   Дуся кивнул. И в самом деле, уж он-то по себе знает: ни одна женщина еще его не любила так искренне, как ему хотелось бы, все только на деньги зарятся. Вот за них они готовы терпеть что угодно!.. Да! Именно готовы! И пусть он бегает, и пусть он в психушке, — можно запросто стать его опекуном и пользоваться деньгами в свое удовольствие, такой лакомый кусок, и ведь на морду лица не страшный, и сам на любовь нарывается…
   — И что же, у него даже подруги не было? — всерьез засомневался Дуся.
   — Ну… если подругой можно считать каждую вторую жительницу нашего города, тогда…
   Женщина теперь уже явно намекала, что беседу пора заканчивать, но Дуся не унимался:
   — А друзья? У него были друзья?
   — Ну какие друзья могут быть у неадекватного мужчины? Вы сами-то думайте, что спрашиваете! Не было у него никаких друзей!
   — Хорошо… можно сказать, что он был раком-отшельником… А когда вы его видели в последний раз? С чего вы взяли, что он пропал? Может, нашлась какая-нибудь девица, которая, так сказать, окутала его своей любовью, и он… Молодой же мужик!
   — Если бы она нашлась, эта дама, Иннокентий тут же прибежал бы к нам хвастаться — знакомить! — покривилась матушка убиенного. — А с чего я взяла, что пропал? Да с того, что он получал деньги каждый день! И через час у него уже ничего не оставалось. Поэтому звонил отцу на дню по десять раз. А тут… он не проявлялся неделю. Неделю! Этого просто не может быть! К тому же все его документы дома! Нет, он пропал.
   — А вы друзьям не звонили, может, он у кого-то из них?
   — С чего бы? С отцом они не ссорились, долгов у него не было, отец всегда гасит все его долги, разорился уже почти! Зачем же Иннокентию куда-то убегать?
   Женщина отвечала с раздражением, даже не пытаясь его скрыть.
   — Вы знаете, Сэя… у меня создается ощущение, что вы уверены в том, что вашего сына уже нет в живых, вы уж меня простите… — вдруг признался Дуся. — Вы настолько уверены, что он погиб, что даже друзьям не звонили!
   — А я и не верю! — подтвердила Сэя. — Он погиб, иначе уже давно бы позвонил и попросил денег. И потом… я совершенно не знаю его друзей. У него их никогда не было.
   Дуся понял, что больше эта женщина ничего нужного ему не сообщит.
   — Как я могу встретиться с вашим мужем? — спросил он.
   — Никак, — изумленно ответила Сэя. — А зачем вам с ним встречаться? Вы хотите поковыряться в горе несчастного мужчины?
   — Позвольте… но откуда вы точно знаете, что это уже горе? — опять поймал ее на слове Дуся. — Это большая тревога, я согласен, так ведь я и хочу помочь! И потом… уж если горе стойко перенесла сама мать, то отец…
   — Простите, мне пора. — Женщина стала подниматься.
   — Хорошо, идите… только я немедленно доложу о нашем разговоре милиции. И о своих подозрениях тоже… — решился Дуся. — Мне, например, непонятно — отчего это маменька строит мне такие козни, в то время как я настроен отыскать ее сына? Живого или мертвого.
   — Вот в том-то и дело, мертвого… — грустно усмехнулась Сэя и сдалась. — Ладно… записывайте номер Вики. Да! Не вздумайте его так назвать, это только мне позволительно! Для вас он Викентий Филиппович Глохов.
   И пока Дуся спешно записывал номер телефона, дама поднялась и удалилась, оставив после себя лишь дурманящий аромат неизвестных духов.
   Домой Дуся направился сразу же, даже не стал сидеть в кафе после беседы, хотя сначала думал поесть, ведь дома его не ждала даже манная каша.
   Придя к себе в квартиру, он сразу же собрался в ванную, однако маленькая собачонка требовательно тявкнула и уселась возле миски.
   — То есть тебя надо покормить, да? А чем, ты мне не хочешь сообщить?.. — ворчал Дуся, проверяя недра холодильника.
   Недра обескуражили — на трех полках была грудой навалена собачья еда — и размороженные, и полуразмороженные пакетики, и совсем заледеневшие, — и только для Дуси, маменькиного сыночка, не нашлось ни крошки.
   — Вот она — любовь материнская… — горько вздохнул Дуся, плюхнул собачонке в миску содержимое какого-то пакета и налил себе холодного чаю. — М-да… материнская любовь… И отчего же мне так не понравилась эта молодящаяся мамаша? А может, она и не мамаша ему вовсе? Сейчас ведь у богатых сплошь да рядом молоденькие, новенькие жены, а старые… а кто знает, где их старые жены… И эта наверняка не матушка этому Кеше, а мачеха. Отсюда и такое отношение и… кстати… слышишь, Дуська! Я кому тут рассказываю? Я говорю, вот она своего мужа при мне несколько раз Викой назвала. То есть — здоровенный глава компании — Вика… Викуся… Вишенка… ха! Вишенка, здорово я придумал? Не отвлекайся! Так вот, он, значит, — Вика, а сыночек родненький — Иннокентий! И заметь — ни разу не Кеша! А почему? Только не говори мне, что ей не нравится имя Кеша! Она же его сама так назвала! Получается одно — она ему не мать, а… ехидна. Это я в каком-то фильме слышал… Ну чего ты не лопаешь-то?.. А-а, ты уже все смела! Ну ведь такая маленькая, ротик с ноготь, а проглотка еще та!..
   Дуся все же залез в ванную. Вылез и уселся думать. Вообще-то этим делом он занимался не часто, поэтому особенных навыков у него не имелось, и все же отдавался он ему со всей душой. Даже в какой-то момент подбежал к телефону и позвони Викусе… Вике, Вишенке.
   Трубку долго не брали, а затем глухой мужской голос вяло проговорил:
   — Да?
   — Добрый вечер, — сразу же затараторил Дуся. — А нельзя ли услышать Вику… тьфу ты, черт… Викентия Филипповича?
   — Вика слушает, — без интереса отозвался голос.
   — А меня Дуся зовут… имена какие-то у нас неправильные, правда? Бабские, прямо скажем, имена… Да я не об этом… — запутался Дуся и постарался настроиться на нужный лад. — Вы меня не знаете, я член клуба «Филин — ясный сокол», да, у нас такой клуб, который занимается поиском пропавших людей. У вас, случайно, никто не пропал? То есть, извините, я, конечно, знаю, что пропал ваш сын, по телевизору слышал. И наши клубовцы готовы включиться в розыск.
   — И вы в самом деле кого-то находите? — все так же равнодушно спросил мужчина.
   — А как же! Да только мы и находим! — одухотворенно врал Дуся. — Только нам надо с вами встретиться, и, я бы сказал, прямо завтра.
   — Завтра, завтра, завтра… — забубнил Вика и ненадолго забыл про всяких Дусь. — Ну давайте завтра, только часиков в семь, после работы.
   — А я думал, вы так торопитесь найти сына, что ради него забудете про работу, — окончательно обнаглел Дуся.
   — Да при чем здесь работа, — наконец по-человечески заговорил Викентий Филиппович. — Я просто рассчитываю, что Кеша найдется без вашей помощи. Чтоб не рылись, не бередили, не копались!
   — Зря вы так… мы ж не какие-то там… дураки, тоже кое-что можем! — обиделся Дуся.
   — Ну уж… по вашей речи я бы этого не сказал!
   — А вот и зря. Вы ж должны понимать, что я так не только с вами разговариваю. И пока остальные будут либеральничать, я как раз и доберусь до самого главного.
   Мужчина некоторое время помолчал, а потом согласился:
   — Да черт вас знает… может, вы и правы, такие, как вы, везде пролезете… Значит, завтра в час дня. И не опаздывать! Я долго ждать не буду.
   — Да я не опоздаю! Вы только скажите, где ждать-то будете!
   — Как это где? У меня дома. Не буду же я за вами по всему городу таскаться. Пишите адрес…
   — Хорошо… — Дуся быстро записал адрес, а когда собеседник отключился, добавил: — Не будет он… Да если бы ты знал — ЧТО я знаю, ты бы знаешь куда за мной потащился!
   И все же долго Дуся не злился, потому как у него слипались глаза — денек выдался нелегкий. Евдоким залез в кровать и уснул, едва его голова коснулась подушки.
 
   Утром Дусю разбудил настойчивый телефонный звонок. Он еле разлепил веки, так хотелось спать. Сначала и вовсе решил не подходить к назойливому аппарату, но слишком мудрая собачонка подняла такой лай, что пришлось подняться.
   — Дуся! — сразу же оглушил его маменькин голос. — Дуся, ты проснулся?! Вставай немедленно и топай на работу! Тебе должны выдать должность главного санитара. Я уже здесь подумала — пусть и удостоверение выдадут. И в документе напишут, что ты не санитар, а просто «главный». Я уже и соседкам по корпусу сказала, что мой сын главврач в роддоме. Делаю тебе рекламу!
   — Ма, а на фига она мне? — не понимал Дуся.
   — Глупенький! Проси, чтобы тебе платили по сдельщине — чем больше рожениц перетаскаешь, тем больше получишь. А там уже… хватай на носилки любую да тащи.
   — Ма, ты лучше скажи, доехали нормально?
   — Так я же говорю, меня здесь встречают как мать главврача! А Машенька уже успела всех покорить! А Леонид Семенович выбил себе местечко в палате, он тоже сказал, что он мать главврача… отец! Отец главврача. Только, сынок, тебе придется устроить в ваш роддом одну знатную даму. И договориться, чтобы ей выделили отдельную палату, она здесь очень важная птица, просто очень!
   — Мам, для важных птиц у нас столичные роддома имеются, а то и вовсе — заграничные!..
   — Не спорь с мамочкой! Она птица важная только для этих мест, так что ей и наш город — заграница! Тем более у нее нет гражданства. Так что ты уж подсуетись. Я прямо вечерком тебе перезвоню. А если ты не сможешь, я сама твоему Беликову звякну, у меня имеется его телефончик!
   Евдоким буркнул что-то нечленораздельное, маменька счастливо прощебетала слова благодарности и отключилась.
   Евдоким поплелся на кухню — есть хотелось нестерпимо. А на кухне с последнего его визита не добавилось ни единой крошки.
   — Вот черт… — грустно вздохнул Евдоким. — Придется и в самом деле тащиться к Беликову — договариваться насчет палаты… Там хоть покормят…
   Уже через час он сидел в кабинете главврача и нудно повторял:
   — Ну Матвей Мака-а-арыч, ну о-о-очень надо…
   — Голубчик! Откуда я возьму вам отдельную палату? — упирался тот. — Вы просите невозможного!
   — Как же невозможного, если у нас такая имеется и в ней отчего-то лежит директор сберкассы из Октябрьского района?
   — А и правильно! Лежит! — вскинулся лысенький Беликов. — А потому что ему надо сделать УЗИ всех органов! И еще взять кардиограмму! И еще чтоб его терапевт посмотрел! А в клинике в два с половиной раза дороже, он сравнивал!
   — Ну так он уже проверился! И потом, его всегда можно положить в ваш кабинет! — рассуждал Дуся. — Тем более что он ночами и вовсе здесь не бывает.
   — Да, но его жена уверена, что он — здесь! — никак не соглашался Беликов.
   — Матвей Макарыч! Если вы не согласитесь, к вам придет моя маменька, я вас честно предупреждаю. А уж она найдет отдельную палату, будьте уверены, — махнул рукой голодный Дуся.
   — Ваша маменька? — переменился в лице главврач. — Это еще зачем? Неужели вам в самом деле до такой степени нужна эта палата? Господи! Ну какие сложности! Сделаем!
   От главврача Дуся вышел в самом распрекрасном настроении — он давно заметил: если с утра дела решаются успешно, то и весь день будет удачным.
   Евдоким направился в столовую, и, хоть завтрак уже кончился, добродушная повариха тетя Наташа наложила ему полную тарелку манной каши.
   — Да что вы, в самом деле, как сговорились! — не удержался Дуся. — То матушка кашей в нос тычет, то вы!
   — А чем же мне прикажешь рожениц кормить? Рис не завезли, гречка вчера была! — развела руками тетя Наташа. — Да ты попробуй! С маслицем! С молочком!
   С маслицем и молочком каша пошла на ура, Дуся даже добавки просил… Два раза.
   И вот в ту самую минуту, когда он доедал вторую добавку, к нему подсела медсестра Раечка.
   — Дуся! Ты здесь? Какая удача! А я уже хотела сама к тебе идти, прямо на дом, — откровенно доложила она, уложив подбородок на кулачок.
   — Ко мне? — удивился Дуся.
   Он давно замечал, что Раечка строит ему глазки, но старался не реагировать.
   Дело в том, что Раечка строила глазки каждому мужчине, кто зарабатывал чуть выше санитара — девица мечтала устроить свою судьбу, причем устроить удачно. Санитары в ареал ее поисков не попадали по причине скудной зарплаты, однако для Дуси было сделано исключение. И Дуся даже догадывался почему.
   — Раечка, а что ты забыла у меня дома? — как можно невиннее спросил он.
   — Я ничего не забыла. Я буду тебе помогать. Ты же взял отпуск, чтобы опять какое-то расследование проводить, правильно же? Я видела милиционеров возле нашего хозблока, не отпирайся. И санитарки наши болтают, что этот растреклятый Филин опять что-то унюхал. Так что… я решила тебе помогать!
   — Зачем? — изумился Евдоким Филин.
   — Затем! — выпрямила плечики Раечка. — Я окажусь рядом в трудную минуту… у тебя же там будут трудные минуты, так?
   — И чего?
   — Вот! Я как раз в ту минуту окажусь рядом, закрою тебя своей грудью и… и ты на мне женишься!
   — Классно, — отложил ложку в сторону Дуся. — А потом ты отберешь у моей матери все мое состояние…
   — Да! И мы станем богатыми! — докончила Раечка со счастливым блеском в глазах.
   — Ага… понятно… а потом… — рассуждал Евдоким. — Потом ты отберешь все состояние у меня…
   — Да! И я стану бога… Дуся! Ну о чем ты таком говоришь! — опомнилась Раечка. — Ну зачем мне отбирать состояние у тебя? Мы сможем запросто тратить твои миллионы вместе!
   — А я их и без тебя могу запросто тратить! — вылетело у Дуси.
   Девчонка осуждающе покачала головой и сообщила:
   — В твоем возрасте уже все порядочные мужчины женаты! И если ты не хочешь подумать о своей судьбе!.. Если ты не хочешь подумать о судьбе своей маленькой дочурки!.. То имей совесть! Подумай хотя бы обо мне! Где я еще найду такого вот миллионера?! Они отчего-то совсем не хотят обращать внимания на медсестер! Да еще ладно бы я работала где-нибудь в… Кремлевском госпитале! А то ведь… мне что — рожениц обольщать?
   Девица была всерьез обижена и даже собиралась пустить слезу. Дуся же вовсе не умел утешать девушек. И что надо сейчас сказать Раечке, он просто не мог представить. Нет, представить мог, но после этого ему пришлось бы срочно отправляться в загс, а он не хотел. Ну нет любви, так какой к черту загс?!
   Положение спас Пашка. Он вбежал в столовую и сразу же завопил:
   — Дуся! А я тебя весь день ищу! Ты куда подевался?
   — В отпуск, — облегченно выдохнул Евдоким. — Вот сейчас позавтракаю — и домой.
   — Погоди! Домой он, — быстро подсел к нему Пашка и обернулся к Раечке. — Раиса! Тебе уже там все обыскались! Дуй давай на свое рабочее место, там таблетки пора разносить!
   Девушка фыркнула, изогнулась кошкой и плавно подалась из столовой, призывно виляя бедрами.
   — Дуська, мне с тобой поговорить надо… — быстро зашептал Пашка и выпалил, будто самую страшную тайну: — Мне деньги нужны, дай взаймы, а?
   — Да откуда у меня день…
   — Понимаешь, Валька — жена моя… ну она вся больная такая, ребеночка родить не может, а тут ей сказали, что у нее рак… что-то с грудью, ну и… нужна срочная операция. Она, понимаешь, в такой жуткой депрессии! Вообще! Дома сидит уже третью неделю — не выходит, на улицу даже не смотрит. И даже… Ой, Дуська, она даже самую чуточку похудела, прикинь!