Южина Маргарита. Богат и немного женат

Маргарита ЮЖИНА
БОГАТ И НЕМНОГО ЖЕНАТ

Глава 1 Утки осенью в большой цене

   — Дуся! Евдоким, черт бы тебя побрал!! Куда утки подевал? — во все легкие надрывалась Анна Кирилловна, сестра-хозяйка роддома. — Я ж тебе тысячу раз говорила — без уток наши дамы отказывают выполнять программу президента!! Не хотят они рожать, пока им под кровать уточку не поставишь!! Куда ты их все подевал?!
   Молодой мужчина с помидорными щеками и арбузным брюшком — Евдоким Петрович Филин, или, как его все ласково называли, — Дуся, спал в кладовке и криков Анны Кирилловны старательно не слышал. Вообще, он уже тысячу раз отругал себя за доброту, но, как водится, было уже поздно. Дело в том, что он вот уже несколько лет исправно трудился санитаром в роддоме, когда на него вдруг свалилось огромное состояние — умер отец, которого Дуся и не помнил. Умер, и Дуся вмиг сделался богачом. В общем-то, тут и должна была начаться настоящая, разгульная жизнь, о которой бредит каждый второй мужчина и каждая первая женщина, но не тут-то было. Крепенькая матушка Дуси — Олимпиада Петровна быстренько наложила на богатство свою могучую лапу, и… Дусе про роскошь пришлось забыть. Нет, иногда маменька выделяла ему небольшую кучку денюжек, но это было так редко! Да к тому же коллеги Дуси по работе к тому времени уже успевали выклянчить эти самые денюжки исключительно на нужды роддома, и оставался Евдоким Петрович несолоно хлебавши ждать следующей подачки. За эти покупки, его, правда, отпускали в любой момент в отпуск, не лишали премий и вообще усиленно делали вид, что он незаменимый работник. Вот и сейчас, когда маменька выделила Дусе кругленькую сумму, оказалось, что в их благочестивом роддоме совершенно кончились такие нужные медицинские вещи, как, пардон, утки! И, конечно же, Дуся по доброте душевной, которую, впрочем, все уже давно звали дуростью, взял да и закупил эти ночные медицинские вазы. Целых тридцать штук — по десять на этаж. Приехал, привез. Женщины-санитарочки их лихо похватали, а теперь оказывается, что Анна Кирилловна не успела эдакое богатство поставить на какой-то свой подотчет или что там у нее! И, главное, Дуся же виноват!
   А Дуся, между прочим, еле довез эти утки! Он, между прочим, очень дурственно себя чувствовал после маменькиного юбилея, потому что упился, как еще ни разу в жизни. За ним всегда следила маменька, а тут она отвлеклась на гостей, ну и… Ой, да что там вспоминать, чудно время провел. Правда, теперь вот голова… Вроде девчонки давали какие-то таблетки, даже разводили какую-то муть в стакане, но организм Евдокима упрямо не хотел работать как надо. А потому Дуся валялся в кладовке на старых матрасах и тихонько стонал, наплевав на все вопли Анны Кирилловны. Но и сестра-хозяйка не сдавалась — она уже давно знала все Дусины тайники, и сейчас беззастенчиво ввалилась в кладовку и завопила:
   — Дуся! Бесстыжие твои глаза!! Куда, я спрашиваю, утки подевал?!!
   — Ну куда-куда… понятно же, осень надвигается, вот они собрались в стаи и улетели… — бурчал Дуся хмуро, поднимаясь с матрасов.
   — Очень смешно! — покривилась сестра-хозяйка. — Смеется он! И ему наплевать, что без уток наш роддом не выйдет в передовики района! Лежит он здесь, как… А ну поднимайся!!!
   — Да чего орать-то?! — окончательно проснулся Евдоким. — Никуда ваши утки не подевались. Я их привез, а баба Люба, Ефремовна и тетка Зина их по этажам растащили!
   — Погоди-ка, дай запишу… — быстренько достала из кармана блокнотик Анна Кирилловна. — Говоришь, баба Люба…
   — Да куда они денутся? Не домой же их упрут!
   — Вот ты, Дуся, в хозяйстве, как рыба замороженная — только глаза можешь таращить! «Не упрут»! А я в прошлом месяце бачок списала! Посадила в тот бачок розу китайскую, на втором этаже поставила! И что ж ты думаешь? Наша баба Люба ее домой вместе с бачком уперла! Ну ты скажи! Я все думаю — как?!! Ведь такая тощенькая старушка, в чем жизнь-то теплится, а поди ж ты! А ты говоришь — утки! Из них знаешь какие кактусятницы получатся!
   — Что получится? — не сразу сообразил Дуся.
   — Кактусятницы! Это, чтоб ты знал, такие горшочки, куда кактусы садят. Так вот из уток очень даже стильные получаются — беленькие. К любой кухне подойдут.
   Дуся слабо представлял, как можно выставить на всеобщее обозрение медицинские горшки, к тому же на кухне, поэтому принялся отчаянно доказывать, что Анна Кирилловна не права.
   — Вот вы на них тут наговариваете, а между прочим, они о роддоме пекутся! У бабы Любы здесь сейчас внучка лежит, поэтому она сразу целый ворох этих горшков ухватила и все потащила к себе на этаж, наверняка штуки три сразу поставит под кровать родственницы! А тетка Зина с Ефремовной по старой памяти все пытаются выбиться в передовики производства! Ну не учитывают тетушки, что у нас производство не на утках держится! Все думают, если они расстараются, так им Беликов зарплату повысит. Так что, как ни крути, а каждая об общем деле заботится, а не о кактусятницах!
   — Ох, ну и видок у тебя… — наплевала на пылкую речь работника Анна Кирилловна, и предложила: — Ты иди, вынеси мусор, у меня там целые кули накопились, да потом и домой можешь идти… когда смена закончится.
   — Так смена только началась, — слабо простонал Дуся. — А сейчас мне нельзя домой?
   — Ну миленький мой! Мы с такими прогулами и вовсе никогда в передовики не вырвемся!
   Дуся, осознав, что теперь от него Анна Кирилловна ни за что не отвяжется, побрел за мусором.
   — Пашку возьми! — кричала вслед сердобольная сестра-хозяйка. — Один-то не утянешь!
   Дуся решил справиться без Пашки — еще одного санитара. Того пока найдешь, определенно скончаешься, а Дусе легче с мусором развязаться и потихоньку обратно в кладовке устроиться.
   Он взвалил огромный тюк на плечи и, жалуясь себе самому на злодейку-судьбу, потащился к мусорным бакам.
   — Мужик… слышь, мужик… — услышал он громкий шепот.
   Дуся оглянулся — никого.
   — Да тут я, под сиренью, — снова послышался голос. Дуся пригляделся. Под кустом на четвереньках сидел незнакомец в одних плавках и делал Дусе непонятные знаки.
   — Слышь, мужик, спрячь меня, а? Ну так надо, прямо хоть сдохни!
   Дуся вытаращился на голого мужчину и захлопал глазами.
   — Ну чего моргаешь?.. Ну блин… ты чего — глухонемой, что ли? Во, блин, попал! — И мужчина стал перед своим носом усиленно махать руками. — Спрячь… блин, как же показать…
   — Да куда я вас спрячу-то? — наконец заговорил Дуся. — В карман, что ли? Тоже, интересный такой…
   — Ой, да ты говоришь! А я тут, как мартышка — руками! — обрадовался незнакомец. — Спрячь! Понимаешь, мне только до вечера. Ну! Сейчас два часа дня, а вечером я смотаюсь… Ой, ну чего ты думаешь! Можешь меня в сарай какой упрятать, только потом открыть не забудь! Меня тут, понимаешь, муж моей любовницы засек, ну и я… ну чего ты! У тебя, что ль, такой ситуации никогда не было?! Смотри! Во чего дам! Настоящий!
   И раздетый мужчина блеснул здоровенным перстнем, в котором, как показалось Дусе, сверкал настоящий бриллиант.
   — Золотой? — на всякий случай уточнил Евдоким.
   — Ну ты совсем, что ли? — обиделся собеседник. — А какой же?! Мало того — золотой, у него еще и брюлик натуральный!
   У Дуси зашлось сердце. У него никогда в жизни не было золотых украшений. Вот деньги лежат где-то, пользуется ими матушка на всю катушку, а он, Дуся, даже затрапезного колечка себе позволить не может. Хотя… ему больше цепочку бы хотелось, но… Если этот перстень и в самом деле с бриллиантом, то его на цепочку поменять как нечего делать.
   — Ну я прям и не знаю… — начал он набивать себе цену. — Конечно, можно тебя куда-нибудь затолкать, в тот хозблок, он отдельно от роддома стоит, но…
   И в это время Дуся увидел, как к мусорным бакам стремительной походкой направляется Пашка. Блин, когда надо, его фиг отыщешь, а когда не надо — вот он, пожалуйста! Торопится!
   — Дуся! Привет! А меня к тебе Кирилловна погнала, чтоб, значит, ты не надорвался… — весело фыркнул Пашка.
   — Поздно! Я уже надорвался, — сурово отрезал Дуся и стал спиной загораживать незнакомца.
   Тот, видимо, понял его неправильно, потому что стал тыкать ему в карман брюк перстень. Конечно, Дусе пришлось взять — не станет же он сам выкидывать такие драгоценные вещи прямо возле мусорных бачков!
   — О! А это кто там? — сразу же узрел мужчину в плавках Пашка. — Чего он там делает?
   — Он… его надо к нам, в хозблок, — серьезно заявил Дуся. — Это… это журналист! Хочет рассмотреть жизнь роддома изнутри. Поэтому… Ну чего стоишь! Давай спрячем его в тюк и поволокем. Я ж один не управлюсь!
   Пашка по инерции ухватился за угол куля и вместе с Дусей они покорячились к черному ходу.
   — Ну… ну, блин, ваще… — пыхтел Пашка. — Чего он такой откормленный-то? Слышь, Дуся, а как он жизнь роддома изнутри рассмотрит, если мы его в хозблок затолкаем?
   — Да ему какая разница, что смотреть… — пыхтел Дуся, таща поклажу к отдельно стоящему небольшому кирпичному строению. — Пусть… пусть смотрит, что у нас в хозяйстве имеется. Это ж не военная база, не страшно…
   Они дотащили мужчину до строения, Дуся открыл ключом двери — все знали, что ключи лежат под крыльцом, но все делали вид, что это никому не известно, и мужчина вылез из тюка.
   — Ну, мужики, спасибо! Век не забуду. Меня часов в шесть откроете, и все нормально будет, ага?
   — Ага… — буркнул Дуся.
   — Ты хоть халат черный на себя нацепи, вон, чей-то старый висит, — посоветовал Пашка.
   Мужчина послушно ухватил халат и натянул на себя. Халатец оказался коротковат, из-под подола торчали сиротливые волосатые ноги, а рукава едва доходили до локтей, но мужчина сразу почувствовал себя намного увереннее.
   — Ты еще поройся аккуратненько, здесь на тряпки старые одеяла оставляют… — снова посоветовал Пашка, но Дуся уже тянул его из хозблока.
   — Ну все, пойдем, а то кто-нибудь заметит… Ты, мужик, если кого услышишь — зарывайся в тряпье, и ни гу-гу. Хотя… у нас сюда почти никто не заходит… В последний раз только роженица… мать троих детей приходила, встречу с мужем здесь назначала, наши девчонки ей ключи давали, так это было еще по весне. Так что… до шести продержишься.
   И Дуся, утянув Пашку за рукав, быстро направился к зданию роддома, сжимая через карман приятный комочек прекрасного перстня.
   — Скажи гад, да? — обиженно выпячивал нижнюю челюсть Пашка. — Мы его, значит, перли, прятали, а он нам… ну хоть бы по сотке сунул за старания! Скупердяй!
   — А как же обыкновенная доброта? — прищурился Дуся от справедливого гнева. — Ты уже без денег и шагу ступить не можешь! А если у человека горе? А если у него эти сотки… если ему даже положить некуда эти сотки, тогда как? Вот прихватила его беда, и пожалуйста — выскочил раздетым, на холод! У человека горе! Катастрофа, несчастье!
   — А чего такое-то? — выпучился Пашка.
   — Да от любовницы удирал, к той муж заявился.
   — А-а… вот эти мужья… Ну нет чтоб жене позвонить, да? Дескать, встречай, любимая, еду, через полчаса буду, так они… я так вот своей каждый раз звоню… — похвастался Пашка и вдруг замер. — Слышь, Дуся… а на кой хрен я-то как дурак своей звоню каждый раз?! Вот, блин, баран! То-то я смотрю… прихожу, а она вся такая красная… раскрасневшаяся, и все чего-то под стол да под диван ногой заталкивает!
   — Думаешь — любовника? — вмиг посерьезнел Дуся.
   — Да нет… но его носки — запросто! Или там, может, галстук какой…
   — Да ну! — успокоил друга Дуся. — Какой дурак к твоей Вальке в галстуке приходить будет? Да ну, на фиг… Да к ней и вовсе никакого любовника не затащишь! Она ж у тебя страшная как смертный грех!
   — Че-е-егоо-о-о?! — вытаращился Пашка. — С чегой-то моя Валька страшная, а?! Да она… она… ну не красавица, конечно, так это потому что… это потому что она рябая вся! Ну и что! А у тебя-то самого, можно подумать, дома красавица, да?!
   — А я не женат! — парировал Дуся.
   — Вот! — победно ткнул пальцем прямо в брюхо Дусе Пашка. — За тебя даже никакая рябая не пошла! А я… Я — муж! И моя Валька… у нее знаешь сколько любовников! Ха! Да у нее полгорода! У нее… блин! Ну если хоть одного встречу — удавлю!
   Так, мило переговариваясь, они дошли до корпуса. Дела разбросали их по разным этажам. Голова Дуси все так же продолжала раскалываться, но на нее уже не хватало времени, потому что почти одновременно привезли четырех рожениц, и отчего-то обязательно надо было тащить их на носилках, будто бы они сами не могли дотопать! Нет, трое-то потом с носилок спрыгнули и робко посеменили к Людмиле Ивановне в приемный покой, а вот одна… ну такая вредина попалась, прямо ни на минуту не отпускала от себя санитаров, и Олег с Дусей прямо-таки взмокли, таскаючи ее с этажа на этаж, а сзади еще бежала медсестричка Раечка и жужжала в самые уши:
   — Не вздумайте уронить, у нее, говорят, муж такая шишка-а-а!
   Дуся измотался с этими носилками, как верблюд, и уже поглядывал на часы — когда же кончится смена, когда к нему подбежал запыхавшийся Пашка.
   — Дуся! Евдоким! Ну оглох, что ль?!! Филин! Иди сюда! Быстро иди!
   Дуся быстро идти не хотел, у него как раз выдалась спокойная минутка, и Ирочка — медсестра с третьего этажа — угощала его чаем.
   — Дуся!
   — Ну чего тебе? — нехотя повернулся тот. — Вот, Ирочка, как тяжело быть добросовестным работником — всем тебя надо, все тебя куда-то тянут, как куклу резиновую…
   Ирочка фыркнула, а у Пашки вытянулось лицо:
   — Какая кукла! Иди сюда, говорю!
   Дуся вальяжно отставил чашку с отбитой ручкой и подошел к другу.
   — Дуська! Наш мужик того… помер, кажется! — с побелевшим лицом прошептал Пашка прямо в лицо Дусе.
   — Ты чего мелешь-то? Какой мужик? У нас в роддоме одни тетки!.. — начал было Дуся, но вдруг вспомнил про незадачливого любовника, которого они должны были освободить в шесть вечера, но так закрутились, что и про время забыли. — Погоди… как помер? Задохнулся, что ли? Так там же… отчего он помер-то, гад такой?! Мы ж его как человека, а он…
   — Пойдем, — тянул его за руку Пашка.
   Они потихоньку направились в хозблок.
   — Понимаешь, я на время смотрю — уже восьмой час, — торопливо рассказывал Пашка. — Ну, думаю, Дуська — обормот, наверняка про мужика забыл. А я, думаю, сейчас его выпущу да попрошу, чтоб вознаграждение дал, чем черт не шутит, вдруг и впрямь не откажет. Ну и… подкрадаюсь к хозблоку, подкрадаюсь… Открываю, а он… да сам смотри… только тихо, не ори, а то услышит кто-нибудь…
   Он открыл двери, и Дуся увидел страшную картину — посредине маленького помещения лежал одетый в халат мужчина, и вся его голова была в крови. С первого взгляда было понятно — человеку уже ни один врач не поможет.
   — Ну, е-е-е-мое… — растерянно протянул Дуся. — Ну, блин… в кои-то веки хотел доброе дело сделать, и такая невезуха! Ну чего стоишь — вызывай милицию.
   — Ты чего — чокнулся совсем? — испугался Пашка. — Какая, к черту, милиция? Нас же моментом загребут! Не-е-е, никакой милиции! Давай все закроем и дуем отсюда! Пусть… пусть как будто мы ничего не знаем!
   — Ну как не знаем-то?! — кипятился Дуся. — Они ж все равно выяснят! И вот тогда получится, что это точно мы его укокошили! Вот ты как будто не знаешь! Обязательно найдутся всякие там свидетели, которые видели, как мы этого мужика в куле тащили! А потом еще скажут, что мы тащили его уже мертвого! Ну, дескать, прямо возле мусорных баков прикончили, чтобы он к нам мусор не кидал, а потом… потом сами же и спрятали! Ну, на фиг! Надо вызвать и все рассказать!
   — Да иди ты, знаешь куда! — рассвирепел Пашка. — Ты у нас богач, откупишься, а мне точно придется навечно в камере поселиться! А моя Валька… она ведь, стерва рябая, сразу со мной разведется! И даже сухарика не принесет!
   — Ну и чего?! Я тебе сухари приносить буду! Но зато все будет по справедливости!
   — Вот уж спасибо! — даже присел Пашка. — Значит, тащили вместе, а сухариками ты угощать станешь! Фигу! Все! Закрываем и линяем отсюда. И чтоб никому ни слова, иначе… Ой, Дуся, если б ты знал, какой у меня кулак тяжелый!
   Дуся крепился ровно до тех пор, пока они вместе с Пашкой не зашли в корпус и пока Пашку не утянула по делам очередная медичка. Честно говоря, на это ушло около часа. Зато потом законопослушный гражданин Филин Евдоким Петрович немедленно потрусил к телефону и стал набирать номер.
   Милиция приехала. Правда, не настолько быстро, как хотелось Дусе, однако ж довольно расторопно.
   Дуся их уже встречал у ворот.
   — Пойдемте, я вас проведу. Покажу… — уверенно вел их санитар к хозблоку. Следом бежали сестра-хозяйка Анна Кирилловна и даже сам Беликов — главврач.
   — Господа! — кричал он в спину суровым ребятам, быстро семеня за ними. — Объясните мне все в подробностях! Чем обязан? Чем объяснить ваше вторжение?
   — Мальчики! Мальчики! Там хозблок, и для вас там нет ничего интересного! — вторила ему пышная Анна Кирилловна. — Мальчики! А ключика у вас и нету! Дуся! Зараза такой! Ты кого опять к нам притащил, иуда?!!
   — Сейчас нам все объяснит этот гражданин, — наконец сжалился над главврачом один из оперативников и повернулся к Дусе: — Открывайте.
   Дуся трясущимися руками отпер двери и широким жестом пригласил:
   — Вот! Проходите, разбирайтесь!
   — Дусенька, ну зачем мальчикам разбираться в нашем старом хламье? — слабо пискнула Анна Кирилловна.
   — Действительно… — фыркнув, согласился один из ребят. — А чего вызывали-то?
   Дуся теперь и сам не знал — чего? Он стоял, растопырив руки, и пялился на пустое место, где еще совсем недавно лежал неизвестный мужчина с проломленной головой.
   — Тык… вот же он… тут и был… — невнятно бормотал Дуся, шаря глазами по сторонам.
   — Кто он-то, Дуся? — уже сурово насупился главврач и стал нервно притоптывать ножкой, то бишь нервничать. — Я еще раз спрашиваю тебя со всей ответственностью: кто он?
   — Ой, да не топайте вы! — поморщился Дуся. — Спрашивает он… можно подумать, я чего-то понимаю… Ага! Точно! Понял! — вдруг просиял он. — Это Пашка! Он куда-то труп утащил! Точно вам говорю — ну не хотел он, чтоб, значит, к этому делу привлекались органы, ну и… потихоньку упер мужика… Анна Кирилловна! Ну что вы стоите тут, как девушка с веслом?!! Быстро сгоняйте в корпус и притащите сюда Пашку!
   Тучная сестра-хозяйка, казалось, только и ждала команды. Подхватив руками подол и вереща на ходу во всю глотку, она понеслась к зданию роддома:
   — Пашка-а-а-а!!! Пашка, гад такой, никогда тебя не дозовешься!!! Куда труп упер, люди спрашивают?!
   После таких криков наверняка родили даже те, кто и не собирался.
   — Анна Кирилловна! Ну что ж вы так орете в вашем-то возрасте и звании?! — выскочил ей навстречу знатный акушер Пряхин Андрей Ильич. — Ну вы ж мне всех рожениц распугаете! Это еще хорошо, что вас Беликов не слышит.
   — Он слышит, — задыхаясь, обрадовала женщина. — Он сейчас еще не так орать будет. Где Пашка?
   Пашку общими усилиями отыскали в роддомовской столовой. Он один сидел за столом и скучно уплетал вареную рыбу.
   — Вот он где! Рыбак, мать его… — обозлился уже и Андрей Пряхин. — Его там с собаками ищут, а он… хорош рожениц объедать! Им фосфора недостает!
   — И недостанет, откуда здесь фосфор? — брезгливо покривился Пашка. — Отсюда наши поварихи уже все, что можно, сперли. Еле хвостик у них выпросил… Погоди, а кто это меня с собаками? Чего, правда, что ли? Ищут?
   — Ну да, зовут. Надобность у них какая-то срочная. Милиция, Дуся, Беликов наш…
   После такого сообщения у Пашки хвостик встал поперек горла. Он, откашливаясь, стал быстро пробираться к выходу, намереваясь попросту сбежать, однако крепкая рука сестры-хозяйки ухватила его возле самой двери.
   — Вот он, красавчик! Отужинал? А теперь давай — в суд! Там за тобой уже приехали!
   — А чего это за мной? — упирался парень. — Чего я такого сделал-то?
   — Откуда я знаю?! Пойдем, там сейчас нам все расскажут! — И она потащила санитара к хоз-блоку.
   Возле отдельного маленького кирпичного здания стояли мужчины, курили и тихо переговаривались.
   — Вот он, притащила, — поклонилась самому строгому из них Анна Кирилловна. — Чего с ним делать?
   — Еще пока не знаем… — Мужчина отбросил окурок и пристально взглянул на Пашку. — Так это вы Павел Игнатьевич Петров?
   — Я! — гордо выпятил грудь Пашка. — А что такое стряслось?
   — Да вот… — Строгий мужчина покачался с пятки на носок. — Некий господин Евдоким Петрович Филин утверждает, что вы куда-то утащили труп неизвестного мужчины.
   — Да что вы? — вздернул брови вверх притворщик Пашка. — Прямо-таки целый труп? А зачем? Вам господин Евдоким Петрович не сообщил? Очень занимательная история! Надо же — прямо детский сад «Вишенка»! Нет, Дусю-то у нас тут все знают — он повернут на всяких страшилках. Но я не думал, что вы, солидные люди, вот так возьмете и сразу же ему сдуру поверите!
   — Но-но-но! — резко одернул зарвавшегося санитара серьезный представитель власти. — Мы тут с вами не шуточки шутить приехали! Быстро отвечайте — куда труп дели?
   — Да какой труп? С чего вы взяли, что я его куда-то дел? И вообще — кто его видел-то, труп этот?! — все больше накалялся Пашка и, казалось, уже сам себе верил. — Вы вон у наших начальников спросите — у нас трупы бывают?
   «Начальники», то есть седенький главврач Беликов, вздрогнул, закатил к небесам выцветшие глазки и отрапортовал:
   — За последние несколько лет в нашем роддоме смертность достигла самой низкой отметки по всеобщей шкале. Среди района наш роддом…
   — Ну вот! — нагло прервал отчет главврача Пашка. — И вообще — кого вы слушаете-то? Дуська вчера всю ночь у матери на юбилее квасил, а сегодня весь день отсыпается в кладовке! Анна Кирилловна, скажи! Мало ли что ему с бодуна примерещится!
   — Да! — опять склонила голову Анна Кирилловна. — Отсыпался весь день. Я его уже гоняла, гоняла… А он все равно спал. Прямо как конь — стоя спит!
   — М-да-а-а… — протянул мужчина и оглянулся на своих коллег. — Похоже, нас тут развели… Ну что, господин хороший, будем оформлять ложный вызов?
   — Да какой же ложный! — Дусю аж подбросило. — Я ж вам русским языком говорю!..
   — Ой, ребятки! — взмолилась Анна Кирилловна. — Ну не надо ему ложный, а? Это ж штраф какой, а он и так нам только что тридцать уток на свои деньги купил.
   — Каких уток?! — вытаращился оперативник. — Утки какие-то!
   — Ну это горшочки такие, в больницах под кровать ставят… — быстренько залопотала Анна Кирилловна. — Так вот — он их сам купил! Зачем же ему еще и штраф?
   — Да, совершенно авторитетно подтверждаю — купил, — мотнул лысенькой головой Беликов. — И не надо ему штраф, а лучше прикажите ему, чтобы он нам кресла гинекологические достал. Очень острая необходимость!
   — Ну уж… — оторопел мужчина из оперативного отдела. — Нам еще только кресел гинекологических не хватает! Вы уж тут сами давайте, и вообще… вы главврач, так я понял? Разберитесь со своими работниками! И что у вас за дисциплина? Кого хотят, того и вызывают! Скоро уже девушек по вызову прямо на работу будут приглашать.
   — Ой, ну что вы! — мило всплеснула ручками Анна Кирилловна. — У нас этих девушек!.. Целые этажи забиты, куда их еще вызывать!
   Серьезные парни спешно уселись в свои «Жигули», ярко размалеванные белой и синей краской, назло всем врубили сирену и под ее вой, явно недовольные, уехали.
   — Ну, Дус-ся! — зашипела на Филина Анна Кирилловна. — Сейчас бы как дала по толстой-то роже!
   — А я бы так стоял и ждал, — перекривился Дуся.
   — Так что, Евдоким Петрович, — тут же встрял Беликов. — Не забудьте — вас суд обязал купить нашему роддому новые гинекологические кресла. Вы уж расстарайтесь.
   — Ага, расстарался уже… бегу прям весь и падаю… — обиженно бубнил Дуся себе под нос, мысленно прощаясь с еще одной, а то и не одной, маменькиной подачкой.
   Анна Кирилловна ухватила Беликова под руку и повела главврача в его кабинет — успокаиваться, а Дуся вместе с Пашкой остались возле открытых дверей хозблока.
   — Ну, Пашка… — злобно зыркнул на друга Дуся. — Ну ты вообще! Так меня подставить!!! Гад ты после этого и!.. И вообще никакой не сознательный гражданин!
   — Я-а?! — искренне изумился Пашка. — Отчего это я несознательный? Ты меня тут перед всеми чуть ли не преступником выставил, я, значит, чуть не поседел, мне, можно сказать, чуть пожизненный срок не вкатили, и я же несознательный! Я в чем сознаться-то должен был, друг мой? Ты бы меня хоть заранее предупредил!
   — «Ня-ня-ня», — передразнил Дуся санитара. — «Предупредил»! А то ты не знаешь! Куда мужика уволок?!
   Пашка смотрел на Дусю с искренним недоумением:
   — Дусь… ты чего? Какой тебе мужик все время мерещится? Куда я его должен утащить?
   — Ой-ой-ой, — поморщился Дуся. — Хорош кривляться! Ну чего ты, как обезьяна?! Будто бы сам не знаешь — мы с тобой спрятали мужика, ну он еще голый такой был, от любовницы удирал, просил его спрятать, мы и спрятали его в хозблоке!
   — Ну? И дальше чего? — с интересом проговорил Пашка. — То есть мы его спрятали, а он чего? Сбежал, паразит? И даже копейки нам не заплатил, да?
   — Да ты совсем, что ли?! — У Дуси кончалось терпение. — Как он заплатит, когда мы его открыть забыли!!
   — Да ну! — присвистнул Пашка. — И чего? Он здесь, что ли, был? А куда девался-то?
   Дуся гневно прищурился и запыхтел носом.
   — Сейчас точно врежу… Куда он денется, если его кто-то убил?!!
   Пашка медленно-медленно покачал головой, а потом отвел глаза на здание роддома.
   — Вот ведь говорили же Беликову — нужен нам психолог, ну вот как вода нужен! У нас такая нервная работа! А этот хрыч!.. Дуся, друг мой, а иди-ка ты домой. Отдохнуть тебе надо. У тебя вчера был трудный вечер, ты ж у нас не привыкший пить, а вчера надрался, даже сегодня разит. Иди, голубь мой.