Забирко Виталий. Слишком много приведений

   Посетителей в кафе было немного, это и понятно - полдень, жара... Я выбрал пустующий столик в углу у ограды, заказал цыпленка гриль, пару бутылок холодного пива и креветок. Официант слегка улыбнулся, словно я попросил ромовую бабу с солеными огурцами, но ничего не сказал. Поставил передо мной пепельницу и ретировался.
   В ожидании заказа я откинулся на спинку пластикового кресла, достал пачку сигарет, закурил и поморщился. Откуда в кармане эта дрянь? Трава травой, а не сигареты... Я недоуменно уставился на пачку и вспомнил, что это та самая, которую "презентовал" за один золотой доллар не в меру экспансивный краб. Черт знает, из чего "мелкие бесы" в своем потустороннем мире-продукты производят! Еда гниет, водка протухает, сигареты - дерьмо... Не хотел бы жить в их мире, да, видимо, придется. Моим мнением никто не интересуется. Однако, пока я живу в реальном мире, по мере сил постараюсь потреблять натуральные продукты, а не потусторонний эрзац.
   Раздраженно раздавив окурок в пепельнице, я оглянулся, чтобы подозвать официанта и попросить сигареты, и наткнулся на взгляд красивой девушки, сидевшей с молодым мужчиной через столик от меня. Поймав мой взгляд, она пыхнула победной улыбкой и заерзала на стуле.
   Бог мой, да это же Алла! Я на мгновение оцепенел. И не узнать, так преобразилась. В платье явно из какого-то бутика, загоревшая, перекрасившая волосы и ставшая из блондинки брюнеткой, с новой прической и макияжем из самого модного салона. Молодец, девка, не промах, умеет мужиков менять. Словно камень с души свалился, и я, искренне за нее порадовавшись, одобрительно улыбнулся, показал большой палец и тотчас отвернулся. Раз уж ей так повезло, не стоило нервировать парня.
   Они пили шампанское, ели мороженое, Алла курила длинную тонкую сигарету с золотым мундштуком... Парень был ей под стать. Худенький, симпатичный, улыбчивый, в безукоризненном легком костюме, белой рубашке при галстуке, со стрижкой плейбоя. Определенно где-то на обочине у кафе их поджидал "Мерседес". А мне почему-то думалось, что Алла сменит меня на типичного "нового русского" мордоворота с квадратной челюстью, скошенным узким лбом, короткошеего и клешнерукого, типа бандюги-увальня с ипподрома.
   Я фыркнул и покачал головой. Завидую, что ли? И неожиданно понял, что завидую. Нет, не "Мерседесу" на обочине, а тому, что живет этот парень обыкновенной человеческой жизнью. Может, и рисковой, со стрельбой, поножовщиной и мордобоем - просто так "Мерседесы" никому не даются, - но все же ОБЫКНОВЕННОЙ нашей современной жизнью! Без всяких трансцендентных штучек.
   Рука сама собой потянулась к пачке, но я вовремя вспомнил, что там за сигареты, и чертыхнулся. К счастью, подоспел официант с подносом и принялся выставлять на стол заказ.
   - И сигареты, пожалуйста, - попросил я.
   - Какие?
   - "Camel".
   Официант покосился на практически полную пачку на столе, но опять ничего не сказал и принес новую.
   Закурив, я с облегчением перевел дух, отхлебнул пива. И как на свет народился. Сигарета была настоящей, а пиво вкусным, духмяным. Ладно, пока живем, будем жить!
   Отодвинув тарелку с креветками на противоположный край стола, я принялся за цыпленка. Не знаю, чем кормил меня ночью каратист, но, похоже, в его деликатесах калорий было ноль, так как голод я ощутил просто-таки зверский. В один присест проглотил половину цыпленка, запил стаканом пива и лишь тогда обратил внимание, что тарелка с креветками стоит нетронутой.
   - Что же ты? - тихо спросил я. - Это тебе, ешь.
   Проблеском надежды запоздало промелькнула шальная мысль, что "грызун" навсегда меня покинул, но она тут же исчезла, поскольку одна из креветок зашевелилась в тарелке и начала с хрустом исчезать в невидимой пасти.
   Странно, но разочарования я не испытал. Наоборот, в груди теплом разлилось умиление. Надо же, каким вежливым и культурным стал мой "грызун"! Стоило раз по-человечески пригласить на обед, как он мгновенно превратился в светского парня. Глядишь, закадычными друзьями станем, не только трапезничать за одним столом будем, но и бражничать, пьяные песни в обнимку орать...
   "От чего это меня так развезло, что откровенная чушь в голову лезет? вяло проплыло в голове. - После стакана пива, что ли? Вчера сколько за картами выпил - и ни в одном глазу, а тут..."
   Я попытался трезво оценить ситуацию и понял, что впервые за несколько дней чувствую себя сытым, поэтому и испытываю легкую эйфорию. Прав все-таки был, когда подозревал, что в угощении "мелких бесов" нет ни грамма калорий и ни молекулы спирта.
   - Добрый день, Роман Анатольевич, - услышал я за спиной и, вздрогнув от неожиданности, обернулся.
   У столика, склонившись под зонтик, стоял следователь Серебро. Рукой с забинтованным пальцем он придерживался за спинку пластикового кресла и смотрел на меня сквозь непроницаемо черные стекла солнцезащитных очков. Будто позавчера его не только за палец укусили, но и в глаза ядом плюнули, и теперь он скрывал от окружающих пустые глазницы.
   - Вы позволите? - Серебро, не дожидаясь ответа, выдвинул из-под стола кресло и сел.
   - Попробовал бы не позволить... - пробормотал я. Хорошее настроение мгновенно испарилось.
   - В нужном направлении мыслите, - согласился Николай Иванович. - Я бы мог к себе вызвать, но в кабинете на вас будет давить официальная обстановка, а мне хочется поговорить по душам.
   Он повернулся, махнул официанту рукой, и тотчас перед ним появился запотевший бокал пива и блюдце с нарезанным соломкой сыром. Вероятно, сделал заказ загодя, либо здесь хорошо знали и его самого, и его вкусы.
   Я мельком глянул на следователя. Волевое лицо Николая Ивановича отнюдь не говорило о предрасположенности к задушевным беседам. Скорее наоборот. С тоской заныло сердце. Рано я списал следователя со счетов. Позавчера как мальчишка радовался, что все закончилось, и напрасно. Если здраво рассудить, то допроса как такового и не было. Он тогда только начался...
   Украдкой покосившись в сторону Аллы, я облегченно перевел дух. И она, и ее спутник уже покинули в кафе. Не знаю почему, но мне очень не хотелось, чтобы кто-то из знакомых видел меня со следователем.
   Николай Иванович отхлебнул из бокала, закусил ломтиком сыра. Делал он это неторопливо, степенно, словно собирался сидеть здесь до вечера.
   - Можно? - спросил он, указав на пачку сигарет. Пачка была та самая, "потусторонняя".
   - Курите, - пожал я плечами.
   Странное впечатление производил Николай Иванович в солнцезащитных очках-консервах. Словно и не очки это, а глаза - холодные, немигающие.
   Серебро извлек из пачки сигарету, обстоятельно размял, зачем-то понюхал, наконец прикурил. Однако прикурил осторожно и, по-моему, не затягиваясь. Пару раз выпустил изо рта дым, поморщился и загасил сигарету в пепельнице.
   - Дерьмовый табак.
   До меня, наконец, дошло, почему он со столь гурманским пристрастием разминал и нюхал сигарету.
   - А вы надеялись, что "травка"? - желчно спросил я его. - Напрасно. Наркотиками не балуюсь. - И принялся доедать цыпленка. - Кстати, и по вашему делу я вроде бы не наркоманом прохожу.
   - Вы имеете в виду дело о перестрелке в погребке "У Еси"? - равнодушно спросил Серебро.
   - Угу... - пробормотал я набитым ртом.
   - Н-да... - загадочно вздохнул следователь и забарабанил по столу пальцами.
   Кусок застрял в горле, и я поперхнулся.
   - А что имеете в виду вы? - сипло выдавил я, прокашливаясь.
   Николай Иванович не ответил и даже не посмотрел в мою сторону. Сидел, расслабившись, с отрешенным лицом, и было непонятно, куда он смотрит и о чем думает. Со стороны посмотреть - отдыхает человек, да и только. Я попытался угадать, куда направлен его взгляд, и, кажется, понял.
   - Это что? - наконец тихо спросил он, кивая головой на тарелку с креветками.
   - Это, Николай Иванович, креветки, - с нажимом сказал я, в то же время прекрасно осознавая, что игры, подобной позавчерашней, в кабинете, на этот раз не получится.
   - Не надо, Роман Анатольевич, меня совсем уж за круглого дурака принимать, - снисходительно улыбнулся Серебро. - Я спрашиваю, это что?
   Он указал забинтованным пальцем на невидимого "грызуна". Рукой с этим самым пальцем он только что абсолютно нормально разминал сигарету, затем барабанил пальцами по столу... Если бы собственными глазами не видел, как компьютерный пес цапнул Серебро за палец, точно бы решил, что темнит что-то следователь с бинтом.
   И тогда я разозлился, вспомнив, как истерически хохотал у здания УБОП. Рано смеялся. Сегодняшняя улыбка следователя была гораздо весомее моего тогдашнего хохота. Не зря в народе говорится, что хорошо смеется тот, кто смеется последним.
   - Не советую пальцем тыкать, - процедил я. Желает следователь прямого, "душевного" разговора, будет ему такой. - Это вам, Николай Иванович, не позавчерашняя собачка. Э т о за палец кусать не будет, это его откусит.
   Николай Иванович снял очки и посмотрел мне в глаза. Конечно, не пустые глазницы были прикрыты темными стеклами, но холод в серых, проницательных глазах следователя был ничуть не лучше.
   - Кажется, Роман Анатольевич, мы начинаем понимать друг друга, - сказал он и водрузил очки на место.
   Разговор приобрел интересную направленность. Я на мгновение застыл, а затем, чтобы осмыслить неожиданный поворот, неторопливо отхлебнул пива и снова взялся за цыпленка. Молча. Наилучший способ поведения, когда не совсем ясно, куда клонится беседа. Пусть заинтересованная сторона проявляет инициативу, а я буду поступать сообразно полученной информации.
   - Давно это с вами? - тихо спросил Серебро, тоже пригубливая пиво.
   - Что - это? Это?
   Я указал на тарелку с медленно исчезающими в пустоте креветками.
   - И это тоже, - кивнул Серебро. - Но прежде всего я имею в виду ваши трансцендентные способности.
   Красиво у него получилось. Будто не допрос ведет, а треплется с другом о самых обыденных вещах за бокалом пива.
   - С детства, - буркнул я. - Сколько себя помню.
   - Неправда, - мягко возразил Серебро. - По нашим данным, ни в детском саду, ни в школе, ни в институте, ни на работе за вами ранее ничего подобного не наблюдалось.
   Я доел цыпленка, отодвинул в сторону тарелку с объедками, вытер салфеткой губы, пальцы, неторопливо закурил. Настоящую сигарету.
   Серебро терпеливо ждал, не спеша пережевывая ломтик сыра.
   Меня охватила злость. Откровенности, видите ли, ему захотелось! Да кто ты такой, чтобы я плакался тебе в жилетку? Мент поганый...
   - А вам, Николай Иванович, не кажется, что ваши вопросы выходят за рамки служебных интересов? - с трудом сдерживаясь, процедил я. - Извольте заниматься своими прямыми обязанностями.
   По лицу следователя скользнула мимолетная усмешка, и я почувствовал сквозь непроницаемые стекла очков его изучающий взгляд.
   - Именно этим я и занимаюсь, - раздельно проговорил он.
   Я глубоко затянулся, пытаясь унять раздражение и настроиться на холодный, аналитический образ мыслей. Что это за следствие такое, когда интересуются подноготной рядового свидетеля вплоть до того, что он делал с пеленок? И что означает последняя фраза Николая Ивановича? Неужели он связывает убийство двух бизнесменов в погребке с моим проклятым даром?
   - Вы действительно хотите поговорить со мной по душам? - тихо спросил я.
   -Да.
   - Тогда почему бы вам, во-первых, не снять очки? А во-вторых... Кто вы такой?
   - Разумно, - согласился он и снял очки. Тяжелый у него был взгляд, немигающий, словно у вытатуированной змеи Шурика Куцейко. - Нечто подобное мы и ожидали. Вы правы - к УБОП я не имею никакого отношения. Вызов вас в качестве свидетеля по делу об убийстве двух бизнесменов - лишь повод познакомиться поближе.
   Сердце екнуло, но виду, надеюсь, я не подал. Это что ж за организация такая заинтересовалась мной, для которой не составляет особого труда поставить своего человека на место следователя УБОП?
   - Для кого это - для нас? ФСБ?
   - Не совсем. - Серебро сдержанно улыбнулся. - Подразделение ФСБ, о котором в самой службе знают лишь два человека. В моем лице к вам проявила интерес группа "Кси".
   - Надо же... - саркастически скривил я губы. - В ФСБ знают только два человека, а я, обыкновенный смертный без какого-либо секретного допуска, удостоен такой чести!
   - Наша группа занимается ксенологией, если вам это что-нибудь говорит, - сказал Серебро, не сводя с меня внимательных глаз.
   Кровь ударила в голову. Говорило. Фантастику я почитывал. В необозримо далеком будущем, когда человечество начнет осваивать иные миры, эта наука будет изучать внеземные формы жизни. ЧУЖИЕ!
   - Вы меня за пришельца принимаете? - с натугой выдавил я. Ин-те-рес-ный у нас разговор получается. А если я наш, земной феномен? Или вскрытие покажет?
   - Зачем же утрировать, - поморщился Серебро. - Мы изучаем любые, подчеркиваю, любые аномальные явления, любые феномены. Но, согласитесь, назови мы группу греческой буквой "фи" - от феномена, а не "кси" - от ксенологии, то название звучало бы несколько легковесно. В русском языке, естественно.
   - Па-анятно... - протянул я, лихорадочно осмысливая свое положение. Попал, похоже, как кур в ощип. Брыкайся не брыкайся, а перышки полетят в разные стороны. Мне-то какая разница, "кси" или "фи"? Для подопытного кролика хрен редьки не слаще.
   - У вас, надо понимать, уже были контакты с внеземными существами? попытался сыронизировать я, но получилось плохо. Все-таки не пришелец, а обыкновенный человек, пусть и с "закороченными" шаровой молнией мозгами. И ничто человеческое мне не чуждо.
   - На этот вопрос я не отвечу, - твердо сказал Серебро.
   - Тогда и от меня откровенности не ждите. И потом, какие у вас доказательства моих трансцендентных способностей? Заявление госпожи Популенковой?
   - Ну зачем же так, Роман Анатольевич? - укоризненно покачал головой Николай Иванович и многозначительно погрозил забинтованным пальцем.
   Я стушевался. Весьма весомый аргумент предъявил Серебро, против него возразить нечего.
   Забытая мной сигарета дотлела до фильтра и обожгла пальцы. Я чертыхнулся и щелчком отправил окурок на газон в пожухлую от зноя траву.
   - А если загорится? - пожурил Серебро.
   - Тогда перелезу через турникет и пописаю, - раздраженно буркнул я.
   Серебро открыл было рот, чтобы что-то сказать, да так и застыл, глядя на окурок. Из ниоткуда над травой появилась струйка, пролилась на землю, загасила окурок и исчезла. Николай Иванович с минуту зачарованно смотрел на мокрое пятно на земле, затем тряхнул головой, избавляясь от наваждения.
   - Так какие еще нужны доказательства? - тихо спросил он. Я промолчал, строго придерживаясь своей тактики. Серебро побарабанил пальцами по столешнице, тяжело вздохнул.
   - Хорошо. Я понял, - сказал он. - Вас интересуют не столько доказательства, а то, что мы о вас знаем. Верно?
   Я упорно молчал.
   - Пусть будет так, - снова вздохнул Николай Иванович. - Есть у нас доказательства - и прямые, и косвенные. Вам их как, по полочкам разложить?
   Немного подумав, я кивнул.
   - Давайте по порядку. Любопытно услышать мнение о себе со стороны.
   - По порядку так по порядку. - Серебро пожевал губами, отхлебнул пива. - Еще со времен КГБ все сообщения агентов об аномальных явлениях, необъяснимых феноменах, необычных способностях отдельных личностей поступали к нам. Так ведется и сейчас. Весьма удобная организация ФСБ - уровень секретности никому не позволяет интересоваться, с какой целью собирается подобная информация, а уж тем более как используется. Вот таким образом к нам и поступило сообщение о вашем предсказании гибели господина Популенкова. Скажу честно, количество сообщений со всех уголков страны об аналогичных случаях спонтанных предсказаний иногда достигает нескольких десятков в месяц; по своей классификации они относятся к самой низшей категории "МО" - минутное озарение и зачастую лишь фиксируются, но не проверяются. Наши силы и возможности не безграничны, к тому же на основе многолетних исследований установлено, что подобные проявления человеческой психики имеют спорадический характер и у девяноста шести процентов людей на протяжении жизни никогда больше не повторяются.
   Николай Иванович сделал паузу, бросил на меня короткий взгляд, снова отхлебнул пива.
   - Но, к счастью, в Алычевске у нас есть резидент, который взялся проверить сообщение. Он начал потихоньку собирать информацию, узнал, что на второй день после гибели Популенкова вы рассчитались из своей фирмы, и стал выяснять причину, побудившую вас уволиться. Ваши сослуживцы до сих пор недоумевают, почему вы так поступили: работу вы любили, шеф вас ценил. И вдруг взяли и рассчитались, причем не перешли в какую-нибудь более престижную фирму, а ударились в запой. Но мы-то с вами знаем причину...
   Я спокойно встретил вызывающий на откровенность взгляд следователя.
   - И в чем же, по-вашему, причина?
   - В компьютере, который стоял на вашем рабочем месте в фирме и вышел из строя после контакта с вами. По мнению специалистов, он сгорел от электрического разряда большой мощности и восстановлению не подлежит. Мы изъяли списанный компьютер, и знаете, что установили?
   Серебро сделал театральную паузу, и я послушно на нее откликнулся.
   -Что?
   - Внутренности компьютера не то что сгорели, а оказались оплавленными, словно по ним прошлись газовой горелкой. Но самое удивительное - компьютер работает! Изредка, правда, будто по своему желанию, бессистемно и неуправляемо выдает на дисплей какую-то на первый взгляд абракадабру. Наши системщики ничего понять не смогли, а вот аналитики кое-что высмотрели, когда на экране появлялись обрывки компьютерных игр. В дикой смеси наложенных друг на друга изображений они усмотрели странную синхронизацию: будто на самом деле это не разные игры, а одна, в которую помещены известные персонажи, и при этом их действия прекрасно согласованы между собой. Что вы на это скажете?
   Я криво усмехнулся. Хорошо бы следователь знал только это...
   - "Есть в мире много, друг Горацио, что неизвестно нашим мудрецам..." Кажется, так сказано у классика?
   - Ну-ну, - в свою очередь усмехнулся Серебро, поняв мой намек на позавчерашний разговор.
   В голове у меня словно заработал компьютер, анализируя полученную информацию. И когда разрозненные факты сложились в компактную, стройную схему, возник вопрос.
   - Значит, это ваша группа "Кси-фи" натравила на меня госпожу Популенкову, а ваш сотрудник под видом частного сыскного агента ходил за мной по пятам? - возмутился я.
   Николай Иванович удивленно вскинул брови, а затем отрицательно покачал головой.
   - Как раз наоборот. Наша группа отсекла от вас госпожу Популенкову и ее сыщика, - раздельно проговорил он. - А заодно и приструнила следователя Оглоблина.
   - А кто...
   Я запнулся. О том, кто теперь, кроме моих "бесов", шастает по квартире, спрашивать не стоило. И так понятно.
   - И на том спасибо, - пробормотал я невнятно, отводя глаза в сторону.
   - Еще приводить факты, или как? - спросил Серебро.
   - Факты? Вы считаете, что привели факты?! - Я делано рассмеялся. - То, что вы сейчас рассказали, ничем не лучше бредней сумасшедшей госпожи Популенковой!
   Серебро пожал плечами, на мгновение задумался.
   - Ладно, оставим косвенные доказательства в покое. Вы хотите вещественных? Извольте.
   Он вытащил из нагрудного кармана пачку фотографий, отобрал из них три и веером разложил передо мной. На снимках был запечатлен Шурик Куцейко, застывший со змеей в руках у здания УБОП. Все-таки не подвела меня интуиция - снимали нас с "вольным художником" позавчера на пленку. Только ракурс был не из мусорного бака, а откуда-то сверху, вероятно, со второго этажа УБОП.
   - Ну и что тут криминального? - пожал я плечами. - Видел я этого укротителя змей. В цирке ему надо выступать, а не расхаживать с удавом по улицам и детишек пугать.
   - Это не удав, - сказал Серебро. - Такой змеи, но заключению серпентологов, в природе не существует.
   - А я здесь при чем? - почти искренне возмутился я и ткнул пальцем в фотографию. - По этому вопросу обращайтесь к хозяину. Его змея, его и спрашивайте.
   - Спросим, не сомневайтесь. - Лицо Николая Ивановича помрачнело, в голосе прорезалось раздражение. - Жаль только, у этих троих мы уже ничего спросить не сможем.
   Он выложил еще три снимка, и я увидел на них трупы бандюг в букмекерском зале ипподрома.
   - Этому ударом ноги проломили грудную клетку, и он скончался от разрыва аорты, - объяснял Серебро, пододвигая мне одну фотографию за другой, - этому сломали шею, а этот испытал на себе удар чудовищной силы, который не только раздробил челюсть, но и сломал шейные позвонки.
   Я ничего не ответил. Приподнял с локтя короткий рукав рубашки и уважительно пощупал свой хилый бицепс.
   Серебро усмехнулся. Понятно, не совсем простой следователь, с мелкими уголовниками не возится. Оглоблин бы сейчас гаркнул зычным гласом и так по столу кулаком стукнул, что посуда посыпалась бы на землю.
   - И этот тоже нам ничего не скажет, - продолжал Николай Иванович, он положил поверх снимков еще один.
   На асфальтовом тротуаре высился аккуратный земляной холмик, из которого торчал покосившийся каменный крест. Земля на холмике была свежая, а крест старый, замшелый. На нем готическим шрифтом была высечена надпись: "Покойся с миром, Сучок".
   - Эксгумация останков показала, что они действительно принадлежат некоему Тимофею Витальевичу Бабакину, мелкому уголовнику по кличке Сучок. Погиб он позапрошлой ночью и захоронен на месте преступления неподалеку от центральной травматологической больницы, где как раз в это время находились и вы. Патологоанатомам пришлось изрядно потрудиться, чтобы установить личность покойного, так как его останки были основательно перемолоты, будто побывали в камнедробилке, и облиты чрезвычайно едкой жидкостью, по своей консистенции напоминающей желудочный сок кровососущих насекомых.
   Я невольно содрогнулся. Однако и пищеварительный тракт у Рыжей Хари! Такой и колючую проволоку спокойно переварит.
   - Зачем вы мне за обедом всякие мерзости рассказываете? - поморщился я. - Аппетит вконец испортили. Вот рыгну сейчас останками цыпленка вперемешку со своим желудочным соком...
   Терпения Николаю Ивановичу было не занимать.
   - А мы его на анализ возьмем, - спокойно сказал он. - Так сказать, для сравнения.
   - Вы в самом деле подозреваете, что я со своим телосложением мог таким образом разделаться с тремя дюжими уголовниками на ипподроме, а затем в темном переулке пожевать и выплюнуть четвертого?! - повысил я голос.
   Серебро, будто извиняясь за бестактность, развел руками.
   - Кое-что я уже видел собственными глазами. Так что экстраполировать ваши способности не составляет труда.
   Нет, при этом Николай Иванович не посмотрел на небо, но по его тону было понятно, что не меня конкретно он имеет в виду.
   Мороз пробежал по коже, меня передернуло.
   - Однако... - только и нашел я что сказать. Жутковатое чувство, когда тебя причисляют к пришельцам из космоса. Причем весьма аргументированно и, ко всему прочему, на официальном уровне.
   - Кстати, - продолжал Серебро, - крест высечен из цельной глыбы гранита, и по нынешним меркам такая работа стоит бешеных денег - вашего выигрыша на ипподроме расплатиться не хватит. Но и не в этом даже дело, а в том, что по абсолютно непонятным причинам крест светится в темноте.
   Я опять промолчал. Слишком хорошо помнил свечение в переулке посреди ночи. Жуть кладбищенская.
   - А вот и еще одно вещественное доказательство, - невозмутимо продолжал Николай Иванович и выложил на стол очередные три фотоснимка.
   Я глянул и присвистнул от удивления. Вот уж этого не ожидал - в разных ракурсах на снимках были запечатлены блистающие идеальной полировкой конские гениталии памятника у ипподрома.
   - Мало того, что вы великий фантазер, - криво усмехнулся я, - вы еще и извращенец.
   Серебро запнулся, бросил недоуменный взгляд на фотографии, а затем беззвучно рассмеялся.
   - Да уж, уели вы нас, - сказал он. - С этих позиций мы фотографии не рассматривали... Но и вы здесь промашку дали. Где это видано, чтобы, восстанавливая бронзовый памятник, некогда отбитые фрагменты отливали из чистого золота? Причем такого золота, которого в природе не только не существует, но и не может существовать?
   - Не понял? - на сей раз абсолютно искренне удивился я.
   - Это золото - чистейший изотоп Аu-195, изредка получаемый во время ядерного синтеза и практически мгновенно превращающийся в платину. Но на памятнике золото абсолютно стабильно и не радиоактивно!
   - Ну а я тут при чем? - в который раз повторился я. - Синхрофазотрона у меня в личном пользовании нет, к тому же меня и близко возле памятника не было.
   - Были вы там. Были неподалеку. И свидетели имеются - таксист, двое случайных соседей по местам на трибуне, букмекер... А что касается уникального изотопа золота, то его у вас дома столько, сколько у дяди кота Матроскина гуталина. Немерено. - Серебро опустил руку в карман, извлек оттуда монету и щелчком подбросил в воздух.
   С мелодичным звоном монета описала дугу над столом и снова исчезла в кулаке следователя.
   - Пока я вижу другой уникальный случай, - попытался съерничать я. Воочию наблюдаю, как Серебро рассуждает о золоте.
   Николай Иванович внимательно посмотрел мне в глаза и заявил вдруг холодным, официальным тоном: