Страница:
Принятие во внимание полученных данных при консультации семей, подавших на развод, позволило бы прежде всего в интересах самих детей разрешить вопрос о том, с кем из родителей оставлять их после развода. Это помогло бы и уменьшить риск появления, особенно у мальчиков, невротических и поведенческих нарушений. Об актуальности этого говорит преимущественное начало невроза у детей не до, а после развода, у мальчиков - в среднем спустя 2 года, у девочек - около года. Возникновение невроза у мальчиков, таким образом, более, чем у девочек, отодвинуто по времени от момента разрыва отношений между родителями. Соответственно, невроз у мальчиков в большей степени обусловлен уже появившейся после развода конфликтной ситуацией во взаимоотношениях с матерью, крайностями ее отношения.
Приведем несколько наблюдений. В одном из них речь идет о мальчике 8 лет, больном неврастенией, обидчивом и ранимом, легко устаюшем, боящемся пожара, темноты и одиночества, но тем не менее испытывающем необъяснимое для окружающих влечение к огню, спичкам, патронам и "пиротехническим эффектам". К школе он мог легко "вспыхнуть" при ссоре и вступить в драку, защищая себя от обиды и оскорбления. Уже в этом проявлялась его внутренняя противоречивость - возбудимость, стремление утвердить себя, с одной стороны, и ранимость, боязливость - с другой. Отца своего не помнит, так как он ушел в первые годы его жизни после рождения сестры, на которую перешло все внимание матери. Так он оказался эмоциональной сиротой при существующих родителях, и его попытки самоутверждения, эмоциональная неустойчивость следствие отсутствия мужского стабилизирующего влияния, признания и любви матери.
Следующее наблюдение также относится к мальчику 8 лет, но уже с неврозом страха, заиканием и тиками. Его мать родилась в свое время от незарегистрированного брака и никогда не видела отца. Таким же образом появился и у нее сын, ни разу не видевший отца. Испытывая трудности в общении с противоположным полом, мать переносила их в известной мере и на отношения с сыном, не признавая его мальчишеского "я", строго и наказующе воспринимая любые оплошности и промахи. Скорее, она была не матерью, а наказующим отцом - символом традиционного авторитета, принуждения и власти. Функции же матери в семье выполняла бабушка, чрезмерно опекающая и беспокоящаяся по поводу всех возможных несчастий на земле. В результате подобного отношения мальчик с природным холерическим темпераментом становился, с одной стороны, все более возбудимым, а с другой - боязливым и неуверенным в себе. Пропорционально этому нарастало вначале заикание, а потом и тики как симптомы блокирования активности, отсутствия психомоторной разрядки и критического увеличения неразрешимого для мальчика внутреннего напряжения и беспокойства. Состояние его ухудшилось в 1-м классе, когда возросли психологическое давление матери, требования и наказания при отсутствии похвалы, душевной теплоты и поддержки. В то же время мать считала сына безнадежно ленивым и упрямым. Он не стал медлительным и обстоятельным, как того хотела мать с флегматическим темпераментом, зато стал "вредным" в ее представлении. Фактически его "вредность" - это неспособность соответствовать требованиям в семье из-за появления у него болезненных невротических расстройств. Последнее - следствие диктата матери, всепоглощающей опеки бабушки и отсутствия адекватной ролевой модели идентификации с отцом.
На одном из приемов мы обратили внимание на мальчика 11 лет с диагнозом невроза страха. Он переминался с ноги на ногу, тихо говорил и производил впечатление робкого и неуверенного в себе, боящегося сказать свое слово, поступить по-своему, тем более смело и решительно. Полгода назад произошел развод по инициативе матери, считающей характер мужа слишком мягким и уступчивым, хотя он положительно характеризовался на работе и успешно справлялся с заданиями повышенной сложности. После развода мать с удвоенной энергией принялась за воспитание сына, постоянно внушая: "Ты ничего не умеешь, ты все делаешь не так",- контролируя, физически наказывая и не доверяя возможностям сына в такой степени, что однажды он заявил в порыве отчаяния о своем желании выброситься с 9-го этажа, если мать не оставит его в покое.
В школе он крайне неуверен при ответах, боится сказать что-либо невпопад: "Я начну говорить, и будут смеяться, что я не так говорю". Поэтому он слывет молчуном. Из анамнеза известно, что его нервное состояние ухудшилось в 1 год с небольшим, когда он плакал и грустил при помещении в ясли и не мог привыкнуть к ним в дальнейшем. Мать, инженер по профессии, занимает административную должность, постоянно находится на работе, тревожная и властная по характеру, сдержанная и скупая в выражении чувств, повышенно принципиальная и строгая. В последние годы "стали сдавать нервы", часто раздражается, "срывает напряжение" на сыне, который всегда под рукой. Вместе с нарастанием нервного напряжения у матери сын становился все более заторможенным, неуверенным в себе и боязливым, будучи не способным выразить свои чувства внешне и возразить матери, которой он боялся. Когда мы попросили его сочинить историю, где бы нашли отражение беспокоящие его страхи по поводу смерти родителей, она была следующей: "Жили-были король и королева. И был у них сын. Вот умер король. А царство большое: слуг, воинов в нем очень много. Королева не любила своего сына. И однажды велела слугам утопить его. А слуги пожалели его и отпустили. А королева про это узнала и начала на них кричать, орать. Так накричалась, что сошла с ума. А королевич узнал про это и пошел в замок. Стал он править царством. А королеву выгнали". В истории в аллегорической форме отражена травмирующая семейная ситуация. После некоторых раздумий мальчик назначил королевой мать, врача королем, а себя - королевичем. Остальные, участвующие в игре, сверстники стали слугами. Так он отреагировал на непосильный для него гнет дома, свергнув мать с ее трона амбиций и требований. Но отца своего он не мог вернуть, что и отразилось в следующей его грустной истории: "Жил-был царь и были у него три сына. Вот умер отец. И остались жить три брата. А когда царь умирал, он сказал своим сыновьям, что за тридевять земель растет бамбук, да непростой - волшебный. Как несчастье случится, оторвите лепесток, и все исполнится по-вашему. Поехали они искать его. Искали, да так и не нашли. И остались они жить по-старому".
Другой мальчик 10 лет, которому мы поставили диагноз истерического невроза, после ухода отца в первые годы жизни воспитывался матерью, математиком по профессии, женщиной повышенно требовательной и принципиальной, а также бабушкой и прабабушкой, тревожными и опекающими. Летом к бабушкам добавлялись две тети, и вместо отдыха мальчик находился в состоянии постоянного нервного напряжения. Каждый его шаг выверялся, он ничего не мог сделать сам и всегда был в сопровождении, по крайней мере, двух взрослых. Не в силах изменить отношение окружающих, он периодически в состоянии аффекта устраивал сцены самоубийства. Но то шнурок был слишком длинным, то коротким, то он не мог оттолкнуть ногами табуретку, то кто-то ему мешал "сосредоточиться", и каждый раз его "спасали" в "последний момент". На бабушек это производило необходимое воздействие, и на время ему переставали читать мораль и планировать каждый шаг. Затем бабушки снова входили в "свою колею", и спектакль под названием "Уйду я от вас" повторялся снова. Несмотря на явный демонстративный характер суицидальных попыток, нервное состояние мальчика все ухудшалось, появились тики, и мы посоветовали матери лишить его "летнего отдыха" и взять к себе. Однако с матерью ему не стало легче, он стал часто плакать и грустить. Мать не могла дать ему любви и нежности, словно забывая о существовании этих чувств, продолжая принципиально воспитывать его волю, "трезвую голову", как она сама говорила. Мальчик явно скучал по бабушкам, которыми он, хотя и тяготился, но мог как-то на них влиять в отличие от матери, не терпевшей никаких фривольностей и послаблений. Будучи не способным оказать влияния на мать, он впал в отчаяние, заявляя нам, что его никто не понимает, он одинок на этом свете. Да и с мальчиками было ему нелегко, поскольку из-за своего мягкого и обидчиво-ранимого характера он не мог постоять за себя и наладить взаимоприемлемые отношения. С одной стороны, он хотел повышенного внимания к себе, признания, а с другой стороны, ничего не мог сделать реального, чтобы упрочить свое положение. И его скорее принимали в свою сферу общения девочки, считавшие "своим", чем мальчики, одним из которых он так и не смог стать.
Расскажем и о двух юношах 21 года, обратившихся самостоятельно в разное время и просивших оказать им помощь. Оба - студенты технического вуза, активные общественники, но внутренне неуверенные в себе, страдающие от навязчивых мыслей о своей неполноценности, чувства одиночества и затруднений в общении с девушками, не отвечающими им взаимностью. Оба не помнят отца, поскольку в одном случае брак не был зарегистрирован, а в другом - рано произошел развод. У обоих властные, гиперсоциальные и одновременно тревожные, гиперопекающие матери. Оба производят впечатление потерянных и не нашедших себя молодых людей, испытывающих чувство эмоциональной безысходности, страдания и печали, несмотря на все свои успехи в учебе. Один из них - наш бывший пациент, лечившийся в 6-летнем возрасте по поводу заикания. Когда спустя 6 лет мы проводили катамнестическое исследование эффективности групповой психотерапии, мать даже не впустила сына в кабинет, сказав в полуоткрытую дверь, что у них все в порядке. Она явно боялась уменьшения своего безраздельного влияния, продолжая по-прежнему заменять ему мир сверстников и восполняя заботой все, как ей казалось, желания. Всепоглощающая опека и "привязывание" сына - следствие страха одиночества у матери, не способной поделить сына ни с кем вне ее собственного, эгоцентрически замкнутого и наполненного тревогами мира. Когда он пришел к нам в 21 год, то не смог преодолеть свою застенчивость и навязчивые мысли, что он не такой, как все. Более того, у него возникли навязчивые мысли, что он грязный, недостойный хорошего мнения окружающих о себе. В свое время у него были попытки онанизма, усугубившие чувство вины и идеи самоуничижения. В обоих случаях матери создали слишком высокую зависимость от себя, невротически привязав к себе взрослых сыновей и ревнуя к любым попыткам установить контакт с девушками. Будучи неуверенными в себе, они, скорее, ожидают, что их полюбят другие, чем они смогут быть сами активными в любви. У них нет чувства мужского "я", достоинства, умения вести себя так, чтобы нравиться девушкам. Сказывается здесь отсутствие формирования адекватной и, главное, своевременной модели полоролевой идентификации, приглушенной и измененной чрезмерным и односторонним женским влиянием в семье.
Следует сказать также о девушке 21 года с клаустрофобией - навязчивым страхом замкнутого пространства. В 4 года у нее умер отец, к которому она была привязана; в 7-8 лет мучительно переживала страх смерти матери; в 12-14 лет заостренно воспринимала "недостатки" своей внешности, боролась с зарождающимся половым чувством. В 16 лет вообразила, что она хуже всех, главным образом из-за отсутствия признания со стороны юношей. Часто испытывала состояние эмоциональной подавленности и неверия в себя. Стремилась компенсировать это отличной учебой, все больше уставая и не получая облегчения. Постепенно тревога и чувство эмоциональной неудовлетворенности сфокусировались в страхе замкнутого пространства, символизирующего неразрешимость жизненной ситуации, чувство обреченности и бессилия. Непосредственную угрозу для жизни этот страх приобрел, когда однажды она чуть не потеряла сознание в переполненном автобусе (у нее выражена вегетососудистая дистония). С тех пор боится переполненного транспорта, будь то автобус, электропоезд, поезда метро или лифт. Она не может противостоять этому страху, поскольку не уверена в себе и подавлена эмоционально. Нет и чувства уверенности в безопасности окружения, возможности защиты себя извне, как и нет отца, который мог бы помочь справиться с возникающими проблемами, стабилизировать тревоги и вселить уверенность в себя. Мать же не может оказать подобного влияния, поскольку часто болеет и сама не менее нуждается в помощи. Единственное, что она смогла сделать - это повсюду сопровождать дочь, что только закрепляло у последней чувство беспокойства и страх одиночества, неуверенность в себе.
В целом, проблемы общения с противоположным полом более существенны, если девушки потеряли отца (смерть, развод) в младшем дошкольном возрасте, а юноши - в старшем дошкольном. Многое здесь зависит от матери, от способности сочетать в отношениях с детьми любовь и твердость, заботу и самостоятельность, общение с собой и другими. В наших наблюдениях роль матери неблагоприятна, она не может найти в себе силы перестроить себя, отказаться от многих изживших себя в определенном возрасте стереотипов отношений с детьми.
У юношей и девушки, о которых шла речь, есть общее - мучительные раздумья, поиски смысла жизни по типу "быть или не быть", ощущение своей потерянности, ненужности, отсутствие внутреннего единства, заостренное чувство вины и беспокойства, страх одиночества и затруднения в общении с противоположным полом.
На нескольких типичных примерах мы видели, как зарождается подобная невротическая структура личности в неполной семье. Все это показывает, что только гармоничная в смысле родительского единства и воспитания семья способна предоставить детям необходимые условия для всестороннего и нормального формирования их личности.
Глава 7
ПАТОГЕНЕЗ НЕВРОЗОВ У ДЕТЕЙ И ПОДРОСТКОВ
Патогенез неврозов представляет историю образования патофизиологического механизма и клинической картины болезни (Мясищев В. Н., 1965). Рассмотрим патогенез в динамике действия таких факторов, как: 1) конституция и нервно-соматическая ослабленность организма; 2) преморбидные особенности и возраст; 3) неблагоприятная жизненная ситуация; 4) психическая травма и внутренний конфликт; 5) нервно-психическое напряжение; 6) патофизиология; 7) изменение личности. При рассмотрении патогенеза находят обобщение как ранее полученные, так и новые данные.
Конституциональный фактор. Обращает внимание большая похожесть детей и матерей на отцов, что создает определенное противоречие между недостаточным психологическим влиянием отца в прародительской и родительской семье и односторонним, замещающим женским влиянием в обеих семьях. Это один из вариантов конституционально-средового конфликта. Следует добавить, что мать сама пострадала от него в детстве, когда, несмотря на общность с отцом, не смогла найти с ним эмоциональный контакт, в том числе из-за односторонне доминирующей позиции матери (бабушки) в семье. Но и в родительской семье дети находятся в той же ситуации: при большей похожести на отца они часто лишены контакта с ним, в противовес преобладающему влиянию матери в семье. История, как мы видим, повторяется, что не безразлично для формирования таких личностных категорий, как чувство привязанности, любви у девочек младшего и полоролевой идентификации у мальчиков старшего дошкольного возраста.
Если рассматривать клинические (отклоняющиеся от нормы) сочетания черт характера, то по всей женской линии, особенно у матери и бабушки, выделяются сензитивность и тревожность в виде аффективно заостренной эмоциональной чувствительности и беспокойства. Конституционально общими будут также преобладающие по женской линии мнительность и негибкость мышления (ригидность). По обеим линиям общей будет гиперсоциальная направленность личности, что, с одной стороны, отражает положительную социальную направленность в исследуемых семьях (чувство обязанности, долга, принципиальность), а с другой - заданность и максимализм, трудность компромиссов.
Более характерологически отягощены матери, чем отцы; в свою очередь, бабушки по линии матери отягощены больше, чем дедушки. В целом, отягощенность в родительских и прародительских семьях больше выражена по женской линии, что подчеркивается наличием частой нервности у матери в детстве и невротического состояния в настоящем. Следовательно, можно говорить не только о большем психологическом влиянии по женской линии в прародительских и родительских семьях, но и большей отягощенности по этой линии. Если по женской линии общими будут, скорее, аффективно-характерологические расстройства, то по мужской - психомоторные нарушения: тики, заикание, энурез. По обеим линиям имеет место нервно-психическая ослабленность в виде невропатии.
К конституциональным проявлениям необходимо отнести и темперамент, врожденный тип нервно-психического реагирования, главным образом со стороны темпа протекания психических процессов. Уже отмечалось, что различия в выраженности типов темперамента при неврозах и в норме (в младшем школьном возрасте) не столь значительны, как это можно было бы предполагать. Тем не менее при неврозах относительно больше детей с флегматическим темпераментом, в чем нельзя исключить их невротическую заторможенность. Чем больше "меняется" под влиянием неправильного воспитания природный темперамент, тем больше тяжесть невроза, вызванного излишними ограничениями или чрезмерной стимуляцией психофизиологических возможностей детей. В большей степени это относится к мальчикам, у которых по сравнению с девочками чаще встречается холерический темперамент, наиболее легко повреждаемый при чрезмерных средовых ограничениях. Мальчики более уязвимы к ограничениям при холерическом, а девочки - к стимуляции при флегматическом темпераменте.
Дети с холерическим темпераментом в большей степени склонны к невротическим реакциям тревожного и возбудимого круга, с флегматическим темпераментом - к невротическим страхам и реакциям тормозимого круга.
Нервно-соматическая ослабленность. Наиболее часто речь идет об общей соматической ослабленности, подверженности частым простудным заболеваниям, спазмам в области дыхательных путей, желудочно-кишечного тракта, сердечно-сосудистой системы. Чаще это наблюдается на фойе невропатии и является одним из выражений общей измененной нервно-психической реактивности организма.
Менее частым, чем невропатия, источником нервно-психической ослабленности организма будет резидуальная церебральная органическая недостаточность. Оба вида патологии способствуют возникновению астенических расстройств, на фоне которых легче фиксируются невротические симптомы, прежде всего страхи, навязчивые мысли и опасения.
Часто речь идет об избирательной ослабленности или дефицитарности определенных систем организма, наиболее подверженных воздействию стресса. Это могут быть чрезмерно ускоренная или замедленная речь с элементами дизартрии при заикании; повышенная мышечная возбудимость при общей моторной недостаточности и высоком росте при тиках; нарушения биоритма сна при энурезе; проницаемость и возбудимость слизистых, дыхательных путей и желудочно-кишечного тракта при опосредованной стрессом бронхиальной астме, привычной рвоте, гастрите и ангиохолецистите; вегетососудистая лабильность в виде головных болей, неустойчивости пульса и артериального давления; аллергически повышенная чувствительность кожи и слизистых в виде экссудативно-катарального диатеза, ложного крупа, отека Квинке и нейродермита.
Длительно протекающий психический стресс и сам по себе приводит к определенным функциональным расстройствам в деятельности диэнцефального отдела мозга. Выражается это хроническим течением соматических заболеваний, впервые возникшей вегетососудистой дистонией и гормональной неустойчивостью в подростковом возрасте.
Возможен и смешанный вариант, когда хронический стресс, воздействуя через центральные регулирующие механизмы, заостряет уже ослабленные соматические сферы организма и приводит к появлению новых, психосоматически обусловленных нарушений.
При ослабленности организма возрастает количество проблем в воспитании, так как нелегко найти подход к часто болеющему ребенку. У матери и бабушки в этом случае часто проявляются гиперопека и предохранения в общении со сверстниками.
Определенное значение в патогенезе неврозов имеет и дизонтогенез, как со стороны физического развития (например, высокий рост у детей, прежде всего - девочек с тиками), так и со стороны психического развития, в виде неравномерности его темпа в первые годы жизни. Обычно это - опережение или задержка отдельных сторон психического развития как выражения возрастной неустойчивости темперамента у детей с неврозами. Так, при заикании мы нередко видим некоторую первичную задержку речевого развития с последующим его "прорывом" - ускорением. Подобная неравномерность отражает типичные для неврозов в целом трудности сочетания контрастных черт темперамента родителей, при заикании - преобладания флегматического темперамента одного из них в начале жизни детей, а затем холерического темперамента другого, с последующим относительным выравниванием темперамента по сангвиническому типу.
Преморбидные особенности детей. Своеобразие формирования характера и личности - одно из центральных понятий патогенеза неврозов. Как уже отмечалось, преморбидные особенности не настолько выражены и аномальны, чтобы говорить об их ведущей роли в происхождении неврозов, в отличие от психопатических развитии с исходно патологическим спектром характерологических нарушений. При неврозах более правильным будет выделение взаимодействия формирующейся личности и жизненной травмирующей ситуации при ведущем значении последней. Более того, невроз может возникнуть и на преморбидно неизмененном фоне, но в большей степени это относится к невротическим реакциям.
Из преморбидных особенностей обращают внимание прежде всего эмоциональная чувствительность и выраженность чувства "я". Эмоциональная чувствительность проявляется повышенной потребностью в эмоциональном контакте, признании, любви и привязанности со стороны близких и значимых лиц, а также заметной чувствительностью к оттенкам их отношения. В свою очередь, неудовлетворение этих потребностей порождает столь присущий детям с неврозами страх одиночества или страх неразделенности чувств, эмоционального неприятия и изоляции.
Выраженность "я" - это рано проявляемое чувство собственного достоинства, стремление к своему мнению, самостоятельности в занятиях и действиях. Эти цельные и непосредственные в своем чувстве дети стремятся быть собой, не переносят заискивания, притворной вежливости и фальши, двойственности в чувствах и отношениях. Уже в первые годы жизни они ранимо воспринимают ущемление их чувства "я", подавление, диктат, ограничения активности, чрезмерный контроль и избыточную заботу, проявляя несовместимость с подобным отношением в виде упрямства (с точки зрения родителей).
Чрезмерные ограничения активности и самостоятельности создают аффект блокирования потребностей в самовыражении, самореализации и утверждении своего "я".
Несоответствие воспитания своеобразию прирожденного темперамента, складывающегося характера и формирующейся личности приводит к депривации основополагающих потребностей в эмоциональном контакте, привязанности и любви, признании, самовыражении, самореализации и утверждении "я". Помимо этого, в подчеркнутом у этих детей чувстве "я" находит свое отражение и выраженный инстинкт самосохранения, что вместе с эмоциональной чувствительностью, впечатлительностью и неблагоприятной жизненной ситуацией облегчает появление невротических страхов и психических травм. Последние, в свою очередь, заостряют потребность в безопасности в виде нарастания беззащитности, боязливости и тревожности. В аффективно переживаемой депривации и заострении ведущих потребностей и заключаются психогенные аспекты в формировании личности детей, заболевающих неврозами.
Возрастной фактор в патогенезе неврозов имеет значение в плане нахождения наиболее чувствительного возраста к появлению невротических расстройств. У 325 детей с неврозами (191 мальчик и 134 девочки) средний возраст начала невроза составляет 6 лет: у мальчиков - 5; у девочек - 6,5 лет. У мальчиков это предшествует возрастной активизации деятельности левого полушария. Таким образом, в большинстве случаев невроз начинается в старшем дошкольном возрасте, когда дети еще достаточно эмоциональны и в то же время у них наблюдается интенсивное развитие мышления (когнитивного уровня психики).
В этом возрасте они топко понимают и глубоко переживают травмирующие жизненные обстоятельства, будучи еще неспособными разрешить их наиболее доступным для себя способом. Если мы вспомним ранее приведенные данные о выраженности нервных проявлений (более широких, чем невроз) у детей дошкольного возраста, то именно в 5 и 6 лет они встречаются наиболее часто, указывая на особый, сензитивный этап в развитии психики и формировании личности. В этом же возрасте наибольшее распространение имеют возрастные страхи, в том числе страх смерти и связанные с ним страхи, клинически заостряемые сильными переживаниями, испугами и болезнями. Велика потребность в данном возрасте и в общении со сверстниками, проявляющаяся также потребностью ролевой идентификации с родителем того же пола при сохраняющемся чувстве любви и привязанности к родителю другого пола. Блокирование этих потребностей, отсутствие чувства безопасности и уверенности в себе, равно как и аффективно переживаемый опыт жизненных неудач в совокупности с перенапряжением психофизиологических возможностей, отчетливо дают о себе знать в виде длительно действующего и неразрешимого психического стресса, проявляемого впоследствии клинической картиной невроза. Более раннее возникновение у мальчиков невротических расстройств указывает среди прочих факторов и на их большую чувствительность к эмоциональным проблемам взаимоотношений с матерью, как наиболее близким и одновременно травмирующим вследствие своего неадекватного отношения человеком.
Приведем несколько наблюдений. В одном из них речь идет о мальчике 8 лет, больном неврастенией, обидчивом и ранимом, легко устаюшем, боящемся пожара, темноты и одиночества, но тем не менее испытывающем необъяснимое для окружающих влечение к огню, спичкам, патронам и "пиротехническим эффектам". К школе он мог легко "вспыхнуть" при ссоре и вступить в драку, защищая себя от обиды и оскорбления. Уже в этом проявлялась его внутренняя противоречивость - возбудимость, стремление утвердить себя, с одной стороны, и ранимость, боязливость - с другой. Отца своего не помнит, так как он ушел в первые годы его жизни после рождения сестры, на которую перешло все внимание матери. Так он оказался эмоциональной сиротой при существующих родителях, и его попытки самоутверждения, эмоциональная неустойчивость следствие отсутствия мужского стабилизирующего влияния, признания и любви матери.
Следующее наблюдение также относится к мальчику 8 лет, но уже с неврозом страха, заиканием и тиками. Его мать родилась в свое время от незарегистрированного брака и никогда не видела отца. Таким же образом появился и у нее сын, ни разу не видевший отца. Испытывая трудности в общении с противоположным полом, мать переносила их в известной мере и на отношения с сыном, не признавая его мальчишеского "я", строго и наказующе воспринимая любые оплошности и промахи. Скорее, она была не матерью, а наказующим отцом - символом традиционного авторитета, принуждения и власти. Функции же матери в семье выполняла бабушка, чрезмерно опекающая и беспокоящаяся по поводу всех возможных несчастий на земле. В результате подобного отношения мальчик с природным холерическим темпераментом становился, с одной стороны, все более возбудимым, а с другой - боязливым и неуверенным в себе. Пропорционально этому нарастало вначале заикание, а потом и тики как симптомы блокирования активности, отсутствия психомоторной разрядки и критического увеличения неразрешимого для мальчика внутреннего напряжения и беспокойства. Состояние его ухудшилось в 1-м классе, когда возросли психологическое давление матери, требования и наказания при отсутствии похвалы, душевной теплоты и поддержки. В то же время мать считала сына безнадежно ленивым и упрямым. Он не стал медлительным и обстоятельным, как того хотела мать с флегматическим темпераментом, зато стал "вредным" в ее представлении. Фактически его "вредность" - это неспособность соответствовать требованиям в семье из-за появления у него болезненных невротических расстройств. Последнее - следствие диктата матери, всепоглощающей опеки бабушки и отсутствия адекватной ролевой модели идентификации с отцом.
На одном из приемов мы обратили внимание на мальчика 11 лет с диагнозом невроза страха. Он переминался с ноги на ногу, тихо говорил и производил впечатление робкого и неуверенного в себе, боящегося сказать свое слово, поступить по-своему, тем более смело и решительно. Полгода назад произошел развод по инициативе матери, считающей характер мужа слишком мягким и уступчивым, хотя он положительно характеризовался на работе и успешно справлялся с заданиями повышенной сложности. После развода мать с удвоенной энергией принялась за воспитание сына, постоянно внушая: "Ты ничего не умеешь, ты все делаешь не так",- контролируя, физически наказывая и не доверяя возможностям сына в такой степени, что однажды он заявил в порыве отчаяния о своем желании выброситься с 9-го этажа, если мать не оставит его в покое.
В школе он крайне неуверен при ответах, боится сказать что-либо невпопад: "Я начну говорить, и будут смеяться, что я не так говорю". Поэтому он слывет молчуном. Из анамнеза известно, что его нервное состояние ухудшилось в 1 год с небольшим, когда он плакал и грустил при помещении в ясли и не мог привыкнуть к ним в дальнейшем. Мать, инженер по профессии, занимает административную должность, постоянно находится на работе, тревожная и властная по характеру, сдержанная и скупая в выражении чувств, повышенно принципиальная и строгая. В последние годы "стали сдавать нервы", часто раздражается, "срывает напряжение" на сыне, который всегда под рукой. Вместе с нарастанием нервного напряжения у матери сын становился все более заторможенным, неуверенным в себе и боязливым, будучи не способным выразить свои чувства внешне и возразить матери, которой он боялся. Когда мы попросили его сочинить историю, где бы нашли отражение беспокоящие его страхи по поводу смерти родителей, она была следующей: "Жили-были король и королева. И был у них сын. Вот умер король. А царство большое: слуг, воинов в нем очень много. Королева не любила своего сына. И однажды велела слугам утопить его. А слуги пожалели его и отпустили. А королева про это узнала и начала на них кричать, орать. Так накричалась, что сошла с ума. А королевич узнал про это и пошел в замок. Стал он править царством. А королеву выгнали". В истории в аллегорической форме отражена травмирующая семейная ситуация. После некоторых раздумий мальчик назначил королевой мать, врача королем, а себя - королевичем. Остальные, участвующие в игре, сверстники стали слугами. Так он отреагировал на непосильный для него гнет дома, свергнув мать с ее трона амбиций и требований. Но отца своего он не мог вернуть, что и отразилось в следующей его грустной истории: "Жил-был царь и были у него три сына. Вот умер отец. И остались жить три брата. А когда царь умирал, он сказал своим сыновьям, что за тридевять земель растет бамбук, да непростой - волшебный. Как несчастье случится, оторвите лепесток, и все исполнится по-вашему. Поехали они искать его. Искали, да так и не нашли. И остались они жить по-старому".
Другой мальчик 10 лет, которому мы поставили диагноз истерического невроза, после ухода отца в первые годы жизни воспитывался матерью, математиком по профессии, женщиной повышенно требовательной и принципиальной, а также бабушкой и прабабушкой, тревожными и опекающими. Летом к бабушкам добавлялись две тети, и вместо отдыха мальчик находился в состоянии постоянного нервного напряжения. Каждый его шаг выверялся, он ничего не мог сделать сам и всегда был в сопровождении, по крайней мере, двух взрослых. Не в силах изменить отношение окружающих, он периодически в состоянии аффекта устраивал сцены самоубийства. Но то шнурок был слишком длинным, то коротким, то он не мог оттолкнуть ногами табуретку, то кто-то ему мешал "сосредоточиться", и каждый раз его "спасали" в "последний момент". На бабушек это производило необходимое воздействие, и на время ему переставали читать мораль и планировать каждый шаг. Затем бабушки снова входили в "свою колею", и спектакль под названием "Уйду я от вас" повторялся снова. Несмотря на явный демонстративный характер суицидальных попыток, нервное состояние мальчика все ухудшалось, появились тики, и мы посоветовали матери лишить его "летнего отдыха" и взять к себе. Однако с матерью ему не стало легче, он стал часто плакать и грустить. Мать не могла дать ему любви и нежности, словно забывая о существовании этих чувств, продолжая принципиально воспитывать его волю, "трезвую голову", как она сама говорила. Мальчик явно скучал по бабушкам, которыми он, хотя и тяготился, но мог как-то на них влиять в отличие от матери, не терпевшей никаких фривольностей и послаблений. Будучи не способным оказать влияния на мать, он впал в отчаяние, заявляя нам, что его никто не понимает, он одинок на этом свете. Да и с мальчиками было ему нелегко, поскольку из-за своего мягкого и обидчиво-ранимого характера он не мог постоять за себя и наладить взаимоприемлемые отношения. С одной стороны, он хотел повышенного внимания к себе, признания, а с другой стороны, ничего не мог сделать реального, чтобы упрочить свое положение. И его скорее принимали в свою сферу общения девочки, считавшие "своим", чем мальчики, одним из которых он так и не смог стать.
Расскажем и о двух юношах 21 года, обратившихся самостоятельно в разное время и просивших оказать им помощь. Оба - студенты технического вуза, активные общественники, но внутренне неуверенные в себе, страдающие от навязчивых мыслей о своей неполноценности, чувства одиночества и затруднений в общении с девушками, не отвечающими им взаимностью. Оба не помнят отца, поскольку в одном случае брак не был зарегистрирован, а в другом - рано произошел развод. У обоих властные, гиперсоциальные и одновременно тревожные, гиперопекающие матери. Оба производят впечатление потерянных и не нашедших себя молодых людей, испытывающих чувство эмоциональной безысходности, страдания и печали, несмотря на все свои успехи в учебе. Один из них - наш бывший пациент, лечившийся в 6-летнем возрасте по поводу заикания. Когда спустя 6 лет мы проводили катамнестическое исследование эффективности групповой психотерапии, мать даже не впустила сына в кабинет, сказав в полуоткрытую дверь, что у них все в порядке. Она явно боялась уменьшения своего безраздельного влияния, продолжая по-прежнему заменять ему мир сверстников и восполняя заботой все, как ей казалось, желания. Всепоглощающая опека и "привязывание" сына - следствие страха одиночества у матери, не способной поделить сына ни с кем вне ее собственного, эгоцентрически замкнутого и наполненного тревогами мира. Когда он пришел к нам в 21 год, то не смог преодолеть свою застенчивость и навязчивые мысли, что он не такой, как все. Более того, у него возникли навязчивые мысли, что он грязный, недостойный хорошего мнения окружающих о себе. В свое время у него были попытки онанизма, усугубившие чувство вины и идеи самоуничижения. В обоих случаях матери создали слишком высокую зависимость от себя, невротически привязав к себе взрослых сыновей и ревнуя к любым попыткам установить контакт с девушками. Будучи неуверенными в себе, они, скорее, ожидают, что их полюбят другие, чем они смогут быть сами активными в любви. У них нет чувства мужского "я", достоинства, умения вести себя так, чтобы нравиться девушкам. Сказывается здесь отсутствие формирования адекватной и, главное, своевременной модели полоролевой идентификации, приглушенной и измененной чрезмерным и односторонним женским влиянием в семье.
Следует сказать также о девушке 21 года с клаустрофобией - навязчивым страхом замкнутого пространства. В 4 года у нее умер отец, к которому она была привязана; в 7-8 лет мучительно переживала страх смерти матери; в 12-14 лет заостренно воспринимала "недостатки" своей внешности, боролась с зарождающимся половым чувством. В 16 лет вообразила, что она хуже всех, главным образом из-за отсутствия признания со стороны юношей. Часто испытывала состояние эмоциональной подавленности и неверия в себя. Стремилась компенсировать это отличной учебой, все больше уставая и не получая облегчения. Постепенно тревога и чувство эмоциональной неудовлетворенности сфокусировались в страхе замкнутого пространства, символизирующего неразрешимость жизненной ситуации, чувство обреченности и бессилия. Непосредственную угрозу для жизни этот страх приобрел, когда однажды она чуть не потеряла сознание в переполненном автобусе (у нее выражена вегетососудистая дистония). С тех пор боится переполненного транспорта, будь то автобус, электропоезд, поезда метро или лифт. Она не может противостоять этому страху, поскольку не уверена в себе и подавлена эмоционально. Нет и чувства уверенности в безопасности окружения, возможности защиты себя извне, как и нет отца, который мог бы помочь справиться с возникающими проблемами, стабилизировать тревоги и вселить уверенность в себя. Мать же не может оказать подобного влияния, поскольку часто болеет и сама не менее нуждается в помощи. Единственное, что она смогла сделать - это повсюду сопровождать дочь, что только закрепляло у последней чувство беспокойства и страх одиночества, неуверенность в себе.
В целом, проблемы общения с противоположным полом более существенны, если девушки потеряли отца (смерть, развод) в младшем дошкольном возрасте, а юноши - в старшем дошкольном. Многое здесь зависит от матери, от способности сочетать в отношениях с детьми любовь и твердость, заботу и самостоятельность, общение с собой и другими. В наших наблюдениях роль матери неблагоприятна, она не может найти в себе силы перестроить себя, отказаться от многих изживших себя в определенном возрасте стереотипов отношений с детьми.
У юношей и девушки, о которых шла речь, есть общее - мучительные раздумья, поиски смысла жизни по типу "быть или не быть", ощущение своей потерянности, ненужности, отсутствие внутреннего единства, заостренное чувство вины и беспокойства, страх одиночества и затруднения в общении с противоположным полом.
На нескольких типичных примерах мы видели, как зарождается подобная невротическая структура личности в неполной семье. Все это показывает, что только гармоничная в смысле родительского единства и воспитания семья способна предоставить детям необходимые условия для всестороннего и нормального формирования их личности.
Глава 7
ПАТОГЕНЕЗ НЕВРОЗОВ У ДЕТЕЙ И ПОДРОСТКОВ
Патогенез неврозов представляет историю образования патофизиологического механизма и клинической картины болезни (Мясищев В. Н., 1965). Рассмотрим патогенез в динамике действия таких факторов, как: 1) конституция и нервно-соматическая ослабленность организма; 2) преморбидные особенности и возраст; 3) неблагоприятная жизненная ситуация; 4) психическая травма и внутренний конфликт; 5) нервно-психическое напряжение; 6) патофизиология; 7) изменение личности. При рассмотрении патогенеза находят обобщение как ранее полученные, так и новые данные.
Конституциональный фактор. Обращает внимание большая похожесть детей и матерей на отцов, что создает определенное противоречие между недостаточным психологическим влиянием отца в прародительской и родительской семье и односторонним, замещающим женским влиянием в обеих семьях. Это один из вариантов конституционально-средового конфликта. Следует добавить, что мать сама пострадала от него в детстве, когда, несмотря на общность с отцом, не смогла найти с ним эмоциональный контакт, в том числе из-за односторонне доминирующей позиции матери (бабушки) в семье. Но и в родительской семье дети находятся в той же ситуации: при большей похожести на отца они часто лишены контакта с ним, в противовес преобладающему влиянию матери в семье. История, как мы видим, повторяется, что не безразлично для формирования таких личностных категорий, как чувство привязанности, любви у девочек младшего и полоролевой идентификации у мальчиков старшего дошкольного возраста.
Если рассматривать клинические (отклоняющиеся от нормы) сочетания черт характера, то по всей женской линии, особенно у матери и бабушки, выделяются сензитивность и тревожность в виде аффективно заостренной эмоциональной чувствительности и беспокойства. Конституционально общими будут также преобладающие по женской линии мнительность и негибкость мышления (ригидность). По обеим линиям общей будет гиперсоциальная направленность личности, что, с одной стороны, отражает положительную социальную направленность в исследуемых семьях (чувство обязанности, долга, принципиальность), а с другой - заданность и максимализм, трудность компромиссов.
Более характерологически отягощены матери, чем отцы; в свою очередь, бабушки по линии матери отягощены больше, чем дедушки. В целом, отягощенность в родительских и прародительских семьях больше выражена по женской линии, что подчеркивается наличием частой нервности у матери в детстве и невротического состояния в настоящем. Следовательно, можно говорить не только о большем психологическом влиянии по женской линии в прародительских и родительских семьях, но и большей отягощенности по этой линии. Если по женской линии общими будут, скорее, аффективно-характерологические расстройства, то по мужской - психомоторные нарушения: тики, заикание, энурез. По обеим линиям имеет место нервно-психическая ослабленность в виде невропатии.
К конституциональным проявлениям необходимо отнести и темперамент, врожденный тип нервно-психического реагирования, главным образом со стороны темпа протекания психических процессов. Уже отмечалось, что различия в выраженности типов темперамента при неврозах и в норме (в младшем школьном возрасте) не столь значительны, как это можно было бы предполагать. Тем не менее при неврозах относительно больше детей с флегматическим темпераментом, в чем нельзя исключить их невротическую заторможенность. Чем больше "меняется" под влиянием неправильного воспитания природный темперамент, тем больше тяжесть невроза, вызванного излишними ограничениями или чрезмерной стимуляцией психофизиологических возможностей детей. В большей степени это относится к мальчикам, у которых по сравнению с девочками чаще встречается холерический темперамент, наиболее легко повреждаемый при чрезмерных средовых ограничениях. Мальчики более уязвимы к ограничениям при холерическом, а девочки - к стимуляции при флегматическом темпераменте.
Дети с холерическим темпераментом в большей степени склонны к невротическим реакциям тревожного и возбудимого круга, с флегматическим темпераментом - к невротическим страхам и реакциям тормозимого круга.
Нервно-соматическая ослабленность. Наиболее часто речь идет об общей соматической ослабленности, подверженности частым простудным заболеваниям, спазмам в области дыхательных путей, желудочно-кишечного тракта, сердечно-сосудистой системы. Чаще это наблюдается на фойе невропатии и является одним из выражений общей измененной нервно-психической реактивности организма.
Менее частым, чем невропатия, источником нервно-психической ослабленности организма будет резидуальная церебральная органическая недостаточность. Оба вида патологии способствуют возникновению астенических расстройств, на фоне которых легче фиксируются невротические симптомы, прежде всего страхи, навязчивые мысли и опасения.
Часто речь идет об избирательной ослабленности или дефицитарности определенных систем организма, наиболее подверженных воздействию стресса. Это могут быть чрезмерно ускоренная или замедленная речь с элементами дизартрии при заикании; повышенная мышечная возбудимость при общей моторной недостаточности и высоком росте при тиках; нарушения биоритма сна при энурезе; проницаемость и возбудимость слизистых, дыхательных путей и желудочно-кишечного тракта при опосредованной стрессом бронхиальной астме, привычной рвоте, гастрите и ангиохолецистите; вегетососудистая лабильность в виде головных болей, неустойчивости пульса и артериального давления; аллергически повышенная чувствительность кожи и слизистых в виде экссудативно-катарального диатеза, ложного крупа, отека Квинке и нейродермита.
Длительно протекающий психический стресс и сам по себе приводит к определенным функциональным расстройствам в деятельности диэнцефального отдела мозга. Выражается это хроническим течением соматических заболеваний, впервые возникшей вегетососудистой дистонией и гормональной неустойчивостью в подростковом возрасте.
Возможен и смешанный вариант, когда хронический стресс, воздействуя через центральные регулирующие механизмы, заостряет уже ослабленные соматические сферы организма и приводит к появлению новых, психосоматически обусловленных нарушений.
При ослабленности организма возрастает количество проблем в воспитании, так как нелегко найти подход к часто болеющему ребенку. У матери и бабушки в этом случае часто проявляются гиперопека и предохранения в общении со сверстниками.
Определенное значение в патогенезе неврозов имеет и дизонтогенез, как со стороны физического развития (например, высокий рост у детей, прежде всего - девочек с тиками), так и со стороны психического развития, в виде неравномерности его темпа в первые годы жизни. Обычно это - опережение или задержка отдельных сторон психического развития как выражения возрастной неустойчивости темперамента у детей с неврозами. Так, при заикании мы нередко видим некоторую первичную задержку речевого развития с последующим его "прорывом" - ускорением. Подобная неравномерность отражает типичные для неврозов в целом трудности сочетания контрастных черт темперамента родителей, при заикании - преобладания флегматического темперамента одного из них в начале жизни детей, а затем холерического темперамента другого, с последующим относительным выравниванием темперамента по сангвиническому типу.
Преморбидные особенности детей. Своеобразие формирования характера и личности - одно из центральных понятий патогенеза неврозов. Как уже отмечалось, преморбидные особенности не настолько выражены и аномальны, чтобы говорить об их ведущей роли в происхождении неврозов, в отличие от психопатических развитии с исходно патологическим спектром характерологических нарушений. При неврозах более правильным будет выделение взаимодействия формирующейся личности и жизненной травмирующей ситуации при ведущем значении последней. Более того, невроз может возникнуть и на преморбидно неизмененном фоне, но в большей степени это относится к невротическим реакциям.
Из преморбидных особенностей обращают внимание прежде всего эмоциональная чувствительность и выраженность чувства "я". Эмоциональная чувствительность проявляется повышенной потребностью в эмоциональном контакте, признании, любви и привязанности со стороны близких и значимых лиц, а также заметной чувствительностью к оттенкам их отношения. В свою очередь, неудовлетворение этих потребностей порождает столь присущий детям с неврозами страх одиночества или страх неразделенности чувств, эмоционального неприятия и изоляции.
Выраженность "я" - это рано проявляемое чувство собственного достоинства, стремление к своему мнению, самостоятельности в занятиях и действиях. Эти цельные и непосредственные в своем чувстве дети стремятся быть собой, не переносят заискивания, притворной вежливости и фальши, двойственности в чувствах и отношениях. Уже в первые годы жизни они ранимо воспринимают ущемление их чувства "я", подавление, диктат, ограничения активности, чрезмерный контроль и избыточную заботу, проявляя несовместимость с подобным отношением в виде упрямства (с точки зрения родителей).
Чрезмерные ограничения активности и самостоятельности создают аффект блокирования потребностей в самовыражении, самореализации и утверждении своего "я".
Несоответствие воспитания своеобразию прирожденного темперамента, складывающегося характера и формирующейся личности приводит к депривации основополагающих потребностей в эмоциональном контакте, привязанности и любви, признании, самовыражении, самореализации и утверждении "я". Помимо этого, в подчеркнутом у этих детей чувстве "я" находит свое отражение и выраженный инстинкт самосохранения, что вместе с эмоциональной чувствительностью, впечатлительностью и неблагоприятной жизненной ситуацией облегчает появление невротических страхов и психических травм. Последние, в свою очередь, заостряют потребность в безопасности в виде нарастания беззащитности, боязливости и тревожности. В аффективно переживаемой депривации и заострении ведущих потребностей и заключаются психогенные аспекты в формировании личности детей, заболевающих неврозами.
Возрастной фактор в патогенезе неврозов имеет значение в плане нахождения наиболее чувствительного возраста к появлению невротических расстройств. У 325 детей с неврозами (191 мальчик и 134 девочки) средний возраст начала невроза составляет 6 лет: у мальчиков - 5; у девочек - 6,5 лет. У мальчиков это предшествует возрастной активизации деятельности левого полушария. Таким образом, в большинстве случаев невроз начинается в старшем дошкольном возрасте, когда дети еще достаточно эмоциональны и в то же время у них наблюдается интенсивное развитие мышления (когнитивного уровня психики).
В этом возрасте они топко понимают и глубоко переживают травмирующие жизненные обстоятельства, будучи еще неспособными разрешить их наиболее доступным для себя способом. Если мы вспомним ранее приведенные данные о выраженности нервных проявлений (более широких, чем невроз) у детей дошкольного возраста, то именно в 5 и 6 лет они встречаются наиболее часто, указывая на особый, сензитивный этап в развитии психики и формировании личности. В этом же возрасте наибольшее распространение имеют возрастные страхи, в том числе страх смерти и связанные с ним страхи, клинически заостряемые сильными переживаниями, испугами и болезнями. Велика потребность в данном возрасте и в общении со сверстниками, проявляющаяся также потребностью ролевой идентификации с родителем того же пола при сохраняющемся чувстве любви и привязанности к родителю другого пола. Блокирование этих потребностей, отсутствие чувства безопасности и уверенности в себе, равно как и аффективно переживаемый опыт жизненных неудач в совокупности с перенапряжением психофизиологических возможностей, отчетливо дают о себе знать в виде длительно действующего и неразрешимого психического стресса, проявляемого впоследствии клинической картиной невроза. Более раннее возникновение у мальчиков невротических расстройств указывает среди прочих факторов и на их большую чувствительность к эмоциональным проблемам взаимоотношений с матерью, как наиболее близким и одновременно травмирующим вследствие своего неадекватного отношения человеком.