Страница:
С одной стороны, тактика проста и понятна. Но в тех же самых зарубежных странах существовала одна помеха, которая могла притушить пламя народного гнева, не дать ему разгореться до точки кипения, удержать внутреннее положение в рамках мирных переговоров и тем самым вредительски не позволить свершиться социалистическим революциям. Эта помеха существовала в виде местных (и неподконтрольных товарищу Сталину) социал-демократических партий. Этих наследников предательского 2-го Интернационала! «Ренегатов» и «реформистов», которые уже спелись с буржуями и не хотели совершать социалистические революции с полной конфискацией буржуазных накоплений. Они уже очень сроднились с буржуазной демократией и даже входили в проправительственные коалиции в парламентах. И не желали подчинять свои действия коммунистам. Вот этим оппортунистам и предложил 6-й конгресс дать решительный бой.
А в целом получается, что летом 1928 г. зарубежных коммунистов сориентировали быть готовыми «подливать бензин в огонь» ухудшений внутреннего экономического положения в своих странах в связи с ожидавшимся началом нового мирового кризиса.
Очень «конструктивная» тактика!
«Гори-гори ясно, чтобы не погасло!»
А будет угасать – подлить еще бензинчику!
И это называется «борьба за мир во всем мире»?
Кстати, а ради чего все это делать?
Ради каких целей? Программа есть у движения?
Оказывается, конкретной программы у Коминтерна не было.
Возможно, до того момента в ее роли подразумевался «Манифест Коммунистической партии», впервые изданный 21 февраля 1848 года. В его 2-й главе «Пролетарии и коммунисты» перечислены некоторые действия по переходу от капитализма к коммунизму. Но как-то не совсем конкретно. («…первым шагом в рабочей революции является превращение пролетариата в господствующий класс, завоевание демократии… Пролетариат использует свое политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал… Эти мероприятия будут, конечно, различны в различных странах…»).
А кроме того, в «Манифесте» почти столетней давности есть совершенно устаревшие сведения в виде конкретных на то время партий и отношение к ним основоположников коммунизма. Но за прошедшие годы и партии изменились, и «Интернационал» не один раз менялся, и страны претерпели разные изменения. Кроме того, в «Манифесте» социал-демократы рассматриваются как вполне полезные союзники коммунистов. Но это, с точки зрения Сталина, являлось ошибкой. К 1928 г. товарищ Сталин социал-демократов оценил крупнейшими врагами коммунистов. Да и подробности выполнения важного этапа борьбы за построение коммунизма в «Манифесте» не уточнялись («… первым шагом в рабочей революции является превращение пролетариата в господствующий класс, завоевание демократии».). Каким конкретным образом пролетариат превратится в господствующий класс? «Господствующий» в каком смысле? По численности населения? Или как участник политической жизни? Если первое – то ждать придется долго. Если второе – а где инструкция по эксплуатации партийной деятельности? Поэтому «Манифест» 1848 г. на роль программы движения годился лишь выборочными цитатами, но не целиком. Вот товарищ Сталин в самый первый год своего диктаторства и начал с самого главного – с уточнения целей движения и программы своей борьбы. Если не внутри страны, то хотя бы во всемирном масштабе. А от них, видимо, была идея подкорректировать и внутренние цели-планы.
И это не голословное утверждение. В конце ХХ века доктор философских наук Вадим Захарович Роговин увлекся изучением истории политической борьбы внутри Советского Союза в период 20-х и 30-х годов. Результатом явилась серия его книг. Позднее их выложили в Интернете. При их чтении, однако, возникает впечатление, что они являются вариантом работы Роберта Конквеста «Большой террор» (или дополнением к ней). Но кое-что пропущено. В частности, не обращается внимание на теорию мото-мехвойны. А перечисляются только некоторые факты из политической жизни. Но сами по себе они не совсем увязываются в логическую последовательность. Хотя и являются важным источником о том времени.
В книге Вадима Роговина «Власть и оппозиция» (1993 г.) из этой серии есть глава «VII. Победа Сталина в Коминтерне». В ней речь идет именно о VI Всемирном конгрессе, который открылся 17 июля 1928 года. По обнаруженным Роговиным фактам товарищ Сталин очень внимательно отнесся к созданию программы. И переделал Устав. Проект программы сначала был подготовлен Бухариным. Но Сталин внес в него много исправлений. И хотел сам прочитать доклад. Бухарин «насилу отбился» и потом сделал вывод, что Сталина «съедает жажда стать признанным теоретиком». В результате чего представленный делегатам проект появился за двумя подписями – Бухарина и Сталина.
В целом по схеме он повторяет Марксов «Манифест», но применительно к текущей ситуации 1928 г. Кроме того, в «Программе» текст лучше структурирован именно для текущих целей движения, которые обосновываются более «научно». «Крах капитализма неизбежен (потенциально)!» – заявляет программа. Но сам по себе не наступит. За приход коммунизма надо бороться. И борьбу должны возглавить компартии с железной дисциплиной. Готовиться надо уже сейчас, так как вот-вот начнется новый мировой кризис.
Вообще, роли железной дисциплины в программе отведено большое внимание. В частности, в самом ее конце говорится:
Вообще-то логично. «Кто платит, тот и заказывает музыку». Вряд ли компартии разных стран существовали только на членские взносы своих членов (часто – безработных). А чтобы достаточно активно вести политическую работу, средства нужны немалые. На издание газет, листовок, брошюр, на проведение разных акций (тех же забастовок), на командировки (в том числе в Москву и обратно), аренду помещений, снять стадион для митинга, оплатить заказы, на зарплату функционерам и т. д. И если товарищ Сталин планировал усилить деятельность зарубежных коммунистов за советские деньги, то вполне понятно, что для начала он выставил свои условия. А кому не нравится – могут покинуть движение. С отказом в «выходном пособии» и «традиционной праздничной чарки по воскресеньям».
Но хорошо, условия оглашены, а для достижения каких целей?
Это тоже есть в «Программе». Конечная цель Коммунистического Интернационала – мировой коммунизм. И это не краткий комментарий, это название 3-го раздела «Программы» (с. 13–14 сборника 1933 г.). Или более точно, цитата из него: «Конечной целью, к которой стремится Коммунистический Интернационал, является замена мирового капиталистического хозяйства мировой системой коммунизма. Коммунистическое общество, подготовляемое всем ходом исторического развития, является единственным выходом для человечества, ибо только оно уничтожает противоречия капиталистической системы, грозящие человечеству деградацией и гибелью». Как говорится, «не много и не мало».
В Уставе эта цель конкретизирована по организационной форме (статья 1 первого раздела): «1. Коммунистический Интернационал – Международное Товарищество Рабочих – представляет собой объединение коммунистических партий отдельных стран, единую мировую коммунистическую партию. Являясь вождем и организатором мирового революционного движения пролетариата, носителем принципов и целей коммунизма, Коммунистический Интернационал борется за завоевание большинства рабочего класса и широких слоев неимущего крестьянства, за установление мировой диктатуры пролетариата, за создание Всемирного Союза Социалистических Советских Республик…» (с. 46 сборника 1933 г.). А ниже там же, в Уставе четко прописывалось, что в каждой стране может быть только одна компартия – участник Коминтерна. Другие автоматически становились самозванцами и не могли рассчитывать на оплату их счетов из Москвы.
Таким образом получается, что если в декабре 1927 г. товарищ Сталин добился поста «главного» в границах СССР, то в конце лета 1928 г. он требует для себя поста «главного» в «конторе» мирового масштаба. И расписывает основные обязанности, которые его новые подчиненные во всем мире должны выполнять.
Одной из важнейших среди них оказывается запрет на кооперацию с социал-демократами. Наоборот, их надо рассматривать как предателей общего дела и первыми врагами движения.
А завершается «Программа» практически теми же словами, что и «Манифест»: «Коммунисты считают излишним скрывать свои взгляды и намерения. Они открыто заявляют, что их цели могут быть достигнуты лишь путем насильственного ниспровержения всего современного общественного строя.
Пусть господствующие классы дрожат перед коммунистической революцией. Пролетарии могут потерять в ней только свои цепи. Приобретут же они весь мир.
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» (с. 46 сборника 1933 г.).
Тем самым делается намек, что «Манифест» «сейчас» – это сталинско-бухаринская Программа 6-го конгресса. Через 10 лет фамилия Бухарина из этого определения успешно «пропала». Осталась одного Сталина – величайшего продолжателя самого передового в мире марксистко-ленинского учения по достижению светлого будущего!
Однако сейчас многие «правильные» историки почему-то отказываются рассматривать Коминтерн как серьезный политический «проект». Дескать, товарищ Сталин достаточно быстро отказался от сути этого движения, от его целей и сосредоточился на решении только внутрисоюзных проблем пятилеток. Конкретно – в 1935 г. на 7-м конгрессе. А еще позже, дескать, процесс отказа пошел по нарастающей, пока в 1943 г. Сталин вообще не прикрыл эту «контору». Для чего ее вспоминать? Зачем? Коминтерн якобы был лишь «школой воспитания» иностранных партийных функционеров. А когда эта задача оказалась выполнена, его и закрыли.
Действительно, на первый взгляд такое объяснение выглядит как бы логичным.
Но видится странной настойчивая активность товарища Сталина летом 1928 г. по принятию именно этих целей. Если бы он не был уверен в их достижении, то для чего их так добиваться? (С такой настойчивостью!) Только «поиграться»? Пока не надоест? Не могли же эти идеи возникнуть спонтанно в 1928 г.?
Они и не возникли спонтанно. Они уже давно существовали. И об этом есть неоднократные напоминания в разных изданиях. Например, в раритетном учебнике «Истории СССР» для 10-го класса выпуска 1953 г. В нем есть Глава XIV «Борьба за социалистическую индустриализацию (1926–1929)». В ней на с. 310–312 говорится, что к концу 1926 г. в СССР завершилось восстановление народного хозяйства, имевшего потери в связи с прошедшими войнами. «Но Стране Советов, стране строящегося социализма, недостаточно было простого восстановления хозяйства, простого достижения довоенного уровня. Ведь это был уровень отсталой, нищей страны. Надо было двигаться дальше». Анализа «нищей России» в 1913 г. можно коснуться отдельно и длинно. А здесь можно обсудить, куда «дальше» планировали двинуть СССР лидеры партии большевиков. «Построить социализм» – слишком простое определение. И неполное. «Просто так» строить социализм было нельзя. Его можно было строить лишь «в уверенности, что это строительство может быть и наверняка будет победоносным, если удастся отстоять страну от всяких попыток реставрации». Так сказала XIV партконференция, проходившая в конце апреля 1925 г.
Но с какой стороны могли возникнуть угрозы «реставрации»? Вот товарищ Сталин и объяснил, «что следует различать две стороны этого вопроса: внутреннюю и международную». По поводу внутренней сильных проблем не было. Власть в бывшей Российской империи уже находилась в руках «победившего пролетариата» (т. е. товарища Сталина). Оставалось экономически добить капитализм внутри страны (конечно же, опираясь на союз с крестьянством). А вот со стороны международной какая-то угроза была. Другие государства оставались буржуазными. Поэтому Сталин указал, что капиталистическое окружение порождает опасность капиталистической интервенции. «Полную гарантию от интервенции может дать лишь победа социализма в международном масштабе. Значит, окончательная победа социализма в смысле гарантии от интервенции возможна лишь при победе пролетарской революции в нескольких странах». Иначе придется опираться на внутренние силы. При этом построить социализм, возможно, и удастся, но угроза так и останется.
И в первую очередь строить надо крупную промышленность. «В мае 1925 г. товарищ Сталин в своём докладе об итогах конференции обосновал и развил ленинское учение о возможности победы социализма и сформулировал программу построения социализма в следующих немногих словах: «Нам нужно миллионов 15–20 индустриальных пролетариев, электрификация основных районов нашей страны, кооперированное сельское хозяйство и высоко развитая металлическая промышленность. И тогда нам не страшны никакие опасности. И тогда мы победим в международном масштабе» (Сталин. Соч., т. 7, с. 132)».
Странно, пролетарии, заводы и колхозы нужны «нам», но это явится условием победы «везде». Интересно, а каким инструментом побеждать «везде»? Только наглядным примером? Оказывается, в мае 1925 г. после партконференции состоялся и III Всесоюзный съезд Советов. Он обсудил разные вопросы внутренней ситуации. Но «особое внимание съезд уделил вопросу укрепления обороноспособности страны и Красной Армии». В его резолюции по докладу М.В. Фрунзе написано: «… III Съезд Советов Союза ССР считает необходимым заявить трудящимся Советского Союза и всего мира, что, несмотря на усилия рабоче-крестьянского правительства, несмотря на заключённые уже договоры и соглашения с целым рядом государств, Советский Союз всё же не гарантирован от попыток мирового капитала нарушить мирный труд рабочих и крестьян» («Съезды Советов СССР в постановлениях и резолюциях», с. 82)».
Поэтому съезд предложил правительству добиться укрепления оборонной мощи страны. Социализм социализмом, но башни с пушками в бронепоезде на запасном пути свободно вращаться обязаны. И пополняться запасом снарядов. Тем более что в международной ситуации начали возникать намеки на скорое возникновение очередного кризиса. А это был шанс для Сталина устроить «мировую диктатуру пролетариата». И эти «намеки» усилились где-то в октябре – ноябре 1927 г. – перед «решительной атакой» против Троцкого. В частности, Вадим Роговин нашел данные, что тезис «Европа явным образом вступает в полосу нового революционного подъема» Сталин сформулировал в конце 1927 г. Это сходится и с наблюдениями Рютина. И это сходится с тем, как активно Сталин начал действовать по многим направлениям с самого начала 1928 г., отказавшись от неспешной политики.
Темп, темп и еще раз темп!!!
И первой серьезной его атакой стало давление на советских крестьян, «разжиревших» в условиях НЭПа и не спешивших наращивать объемы товарного зерна. Себя крестьяне не забывали. (Кстати, мне рассказывали, как мой дед по отцу до 1927 г. купил воз баранок, ездил по селу и всех угощал.) А вот проводить срочную индустриализацию и увеличение мотомеханизированной армии в этих условиях было совершенно невозможно. И товарищ Сталин объявил крестьянам войну. Которая с переменным успехом длилась до 1935 г. В ней в конечном итоге победила партия. Потери были списаны на классового врага. И одновременно увеличилось количество пленных… э-э-э… заключенных для выполнения не совсем приятных, но очень нужных работ типа освоения необжитых земель на том же Норильском медно-никелевом месторождении или в Мончетундре. А организация сельского труда полностью перешла под контроль колхозного начальства, который, кроме того, был согласен «продавать» державе хлеб по любой установленной правительством цене. Тем самым увеличились поставки товарного зерна державе. Кроме того, колхозная система позволяла проводить и другие подготовительные мероприятия.
Давление на крестьян товарищ Сталин начал в самом начале 1928 г. Видимо, не без серьезных стратегических планов. Каких?
Можно сделать предположение. Хозяйственный год в то время в СССР и в США начинался 1 октября. В это время в США должны были появиться разные финансовые отчеты и прогнозы на будущее. И вполне возможно, что тогда возник вывод, что мировые финансы не смогут обойтись без мирового кризиса. А с другой стороны, в мире заканчивалась дискуссия о новом методе ведения НАСТУПАТЕЛЬНОЙ войны – мотомеханизированном, который как бы позволял «прошибить» позиционный тупик ПМВ. Вот и могла возникнуть идея срочно подготовиться к этому самому кризису, использовать его на «полную катушку» и с помощью мехкорпусов… э-э-э… Но для начала их надо было еще создать, экипировать, снарядить и подготовить «фронт работы». А в СССР летом 1928 г. еще не было своего достаточно толкового танка. А трофейные, что сохранились со времен прошедшей войны, уже давно просились на переплавку. Но задача предстояла большая, многоплановая, и без железной дисциплины браться за нее было нельзя. Если для создания наконец-то удачного образца Т-34 предстояло потратить 10 лет, то не было смысла откладывать в долгий ящик принятие плана на нескольких листках бумаги. Без него ничего не добьешься. Вот товарищ Сталин и начал с «Программы» в 1928 г., в которой определил глобальные цели. И принялся их тут же добиваться, преодолевая разные трудности, сопротивление, в том числе крестьян.
Но в своей книге «Разгром» Виктор Суворов не стал касаться этих вопросов. Что, видимо, и привело к разночтению: когда же товарищ Сталин стал диктатором? При этом не стало понятно, с чего начинать объяснения. Можно даже высказать и такой вопрос: а (например) не сгустил ли краски уважаемый японо-австро-венгерский наследник и граф Кунденгове-Калерги в своей книжке 1932 г.? Может, никакой «советской угрозы» Европе на самом деле и не было? А уважаемый Ричард Николаус только размахивал этим пугалом, чтобы легче добиться каких-то своих целей? Может, в СССР на самом деле все делалось как бы «нормально»?
Виктор Суворов решил эту тему пропустить. И предложил начать обсуждение с «мозга армии».
Глава 1(Р). Про канонизированный опыт
1
А в целом получается, что летом 1928 г. зарубежных коммунистов сориентировали быть готовыми «подливать бензин в огонь» ухудшений внутреннего экономического положения в своих странах в связи с ожидавшимся началом нового мирового кризиса.
Очень «конструктивная» тактика!
«Гори-гори ясно, чтобы не погасло!»
А будет угасать – подлить еще бензинчику!
И это называется «борьба за мир во всем мире»?
Кстати, а ради чего все это делать?
Ради каких целей? Программа есть у движения?
Оказывается, конкретной программы у Коминтерна не было.
Возможно, до того момента в ее роли подразумевался «Манифест Коммунистической партии», впервые изданный 21 февраля 1848 года. В его 2-й главе «Пролетарии и коммунисты» перечислены некоторые действия по переходу от капитализма к коммунизму. Но как-то не совсем конкретно. («…первым шагом в рабочей революции является превращение пролетариата в господствующий класс, завоевание демократии… Пролетариат использует свое политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал… Эти мероприятия будут, конечно, различны в различных странах…»).
А кроме того, в «Манифесте» почти столетней давности есть совершенно устаревшие сведения в виде конкретных на то время партий и отношение к ним основоположников коммунизма. Но за прошедшие годы и партии изменились, и «Интернационал» не один раз менялся, и страны претерпели разные изменения. Кроме того, в «Манифесте» социал-демократы рассматриваются как вполне полезные союзники коммунистов. Но это, с точки зрения Сталина, являлось ошибкой. К 1928 г. товарищ Сталин социал-демократов оценил крупнейшими врагами коммунистов. Да и подробности выполнения важного этапа борьбы за построение коммунизма в «Манифесте» не уточнялись («… первым шагом в рабочей революции является превращение пролетариата в господствующий класс, завоевание демократии».). Каким конкретным образом пролетариат превратится в господствующий класс? «Господствующий» в каком смысле? По численности населения? Или как участник политической жизни? Если первое – то ждать придется долго. Если второе – а где инструкция по эксплуатации партийной деятельности? Поэтому «Манифест» 1848 г. на роль программы движения годился лишь выборочными цитатами, но не целиком. Вот товарищ Сталин в самый первый год своего диктаторства и начал с самого главного – с уточнения целей движения и программы своей борьбы. Если не внутри страны, то хотя бы во всемирном масштабе. А от них, видимо, была идея подкорректировать и внутренние цели-планы.
И это не голословное утверждение. В конце ХХ века доктор философских наук Вадим Захарович Роговин увлекся изучением истории политической борьбы внутри Советского Союза в период 20-х и 30-х годов. Результатом явилась серия его книг. Позднее их выложили в Интернете. При их чтении, однако, возникает впечатление, что они являются вариантом работы Роберта Конквеста «Большой террор» (или дополнением к ней). Но кое-что пропущено. В частности, не обращается внимание на теорию мото-мехвойны. А перечисляются только некоторые факты из политической жизни. Но сами по себе они не совсем увязываются в логическую последовательность. Хотя и являются важным источником о том времени.
В книге Вадима Роговина «Власть и оппозиция» (1993 г.) из этой серии есть глава «VII. Победа Сталина в Коминтерне». В ней речь идет именно о VI Всемирном конгрессе, который открылся 17 июля 1928 года. По обнаруженным Роговиным фактам товарищ Сталин очень внимательно отнесся к созданию программы. И переделал Устав. Проект программы сначала был подготовлен Бухариным. Но Сталин внес в него много исправлений. И хотел сам прочитать доклад. Бухарин «насилу отбился» и потом сделал вывод, что Сталина «съедает жажда стать признанным теоретиком». В результате чего представленный делегатам проект появился за двумя подписями – Бухарина и Сталина.
В целом по схеме он повторяет Марксов «Манифест», но применительно к текущей ситуации 1928 г. Кроме того, в «Программе» текст лучше структурирован именно для текущих целей движения, которые обосновываются более «научно». «Крах капитализма неизбежен (потенциально)!» – заявляет программа. Но сам по себе не наступит. За приход коммунизма надо бороться. И борьбу должны возглавить компартии с железной дисциплиной. Готовиться надо уже сейчас, так как вот-вот начнется новый мировой кризис.
Вообще, роли железной дисциплины в программе отведено большое внимание. В частности, в самом ее конце говорится:
«… Для координации революционной работы и революционных выступлений и для наиболее успешного руководства ими международному пролетариату необходима международная классовая дисциплина, важнейшей предпосылкой которой является строжайшая международная дисциплина коммунистических рядов. Эта международная коммунистическая дисциплина должна выражаться в подчинении частных и местных интересов движения его общим и длительным интересам и в безусловном выполнении всеми коммунистами решений руководящих органов Коммунистического Интернационала…» (с. 46 сборника документов 1933 г.)В «Манифесте» таких требований не было. В «Программе» же они означали полное подчинение всех компартий решениям Исполкома Коминтерна (которые не могли возникнуть без контроля товарища Сталина). Таким образом, не успел он стать главным работодателем внутри СССР, как тут же занимает место главного работодателя для всех «настоящих» коммунистов в мире. Ибо в каждой стране могла существовать только одна «настоящая» компартия, подчиненная «Центру» в Москве. Более того, по 2-й статье нового Устава каждая компартия получала двойное название – «коммунистическая партия такой-то страны (секция Коммунистического Интернационала)» (с. 46–47 сборника 1933 г.).
Вообще-то логично. «Кто платит, тот и заказывает музыку». Вряд ли компартии разных стран существовали только на членские взносы своих членов (часто – безработных). А чтобы достаточно активно вести политическую работу, средства нужны немалые. На издание газет, листовок, брошюр, на проведение разных акций (тех же забастовок), на командировки (в том числе в Москву и обратно), аренду помещений, снять стадион для митинга, оплатить заказы, на зарплату функционерам и т. д. И если товарищ Сталин планировал усилить деятельность зарубежных коммунистов за советские деньги, то вполне понятно, что для начала он выставил свои условия. А кому не нравится – могут покинуть движение. С отказом в «выходном пособии» и «традиционной праздничной чарки по воскресеньям».
Но хорошо, условия оглашены, а для достижения каких целей?
Это тоже есть в «Программе». Конечная цель Коммунистического Интернационала – мировой коммунизм. И это не краткий комментарий, это название 3-го раздела «Программы» (с. 13–14 сборника 1933 г.). Или более точно, цитата из него: «Конечной целью, к которой стремится Коммунистический Интернационал, является замена мирового капиталистического хозяйства мировой системой коммунизма. Коммунистическое общество, подготовляемое всем ходом исторического развития, является единственным выходом для человечества, ибо только оно уничтожает противоречия капиталистической системы, грозящие человечеству деградацией и гибелью». Как говорится, «не много и не мало».
В Уставе эта цель конкретизирована по организационной форме (статья 1 первого раздела): «1. Коммунистический Интернационал – Международное Товарищество Рабочих – представляет собой объединение коммунистических партий отдельных стран, единую мировую коммунистическую партию. Являясь вождем и организатором мирового революционного движения пролетариата, носителем принципов и целей коммунизма, Коммунистический Интернационал борется за завоевание большинства рабочего класса и широких слоев неимущего крестьянства, за установление мировой диктатуры пролетариата, за создание Всемирного Союза Социалистических Советских Республик…» (с. 46 сборника 1933 г.). А ниже там же, в Уставе четко прописывалось, что в каждой стране может быть только одна компартия – участник Коминтерна. Другие автоматически становились самозванцами и не могли рассчитывать на оплату их счетов из Москвы.
Таким образом получается, что если в декабре 1927 г. товарищ Сталин добился поста «главного» в границах СССР, то в конце лета 1928 г. он требует для себя поста «главного» в «конторе» мирового масштаба. И расписывает основные обязанности, которые его новые подчиненные во всем мире должны выполнять.
Одной из важнейших среди них оказывается запрет на кооперацию с социал-демократами. Наоборот, их надо рассматривать как предателей общего дела и первыми врагами движения.
А завершается «Программа» практически теми же словами, что и «Манифест»: «Коммунисты считают излишним скрывать свои взгляды и намерения. Они открыто заявляют, что их цели могут быть достигнуты лишь путем насильственного ниспровержения всего современного общественного строя.
Пусть господствующие классы дрожат перед коммунистической революцией. Пролетарии могут потерять в ней только свои цепи. Приобретут же они весь мир.
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» (с. 46 сборника 1933 г.).
Тем самым делается намек, что «Манифест» «сейчас» – это сталинско-бухаринская Программа 6-го конгресса. Через 10 лет фамилия Бухарина из этого определения успешно «пропала». Осталась одного Сталина – величайшего продолжателя самого передового в мире марксистко-ленинского учения по достижению светлого будущего!
Однако сейчас многие «правильные» историки почему-то отказываются рассматривать Коминтерн как серьезный политический «проект». Дескать, товарищ Сталин достаточно быстро отказался от сути этого движения, от его целей и сосредоточился на решении только внутрисоюзных проблем пятилеток. Конкретно – в 1935 г. на 7-м конгрессе. А еще позже, дескать, процесс отказа пошел по нарастающей, пока в 1943 г. Сталин вообще не прикрыл эту «контору». Для чего ее вспоминать? Зачем? Коминтерн якобы был лишь «школой воспитания» иностранных партийных функционеров. А когда эта задача оказалась выполнена, его и закрыли.
Действительно, на первый взгляд такое объяснение выглядит как бы логичным.
Но видится странной настойчивая активность товарища Сталина летом 1928 г. по принятию именно этих целей. Если бы он не был уверен в их достижении, то для чего их так добиваться? (С такой настойчивостью!) Только «поиграться»? Пока не надоест? Не могли же эти идеи возникнуть спонтанно в 1928 г.?
Они и не возникли спонтанно. Они уже давно существовали. И об этом есть неоднократные напоминания в разных изданиях. Например, в раритетном учебнике «Истории СССР» для 10-го класса выпуска 1953 г. В нем есть Глава XIV «Борьба за социалистическую индустриализацию (1926–1929)». В ней на с. 310–312 говорится, что к концу 1926 г. в СССР завершилось восстановление народного хозяйства, имевшего потери в связи с прошедшими войнами. «Но Стране Советов, стране строящегося социализма, недостаточно было простого восстановления хозяйства, простого достижения довоенного уровня. Ведь это был уровень отсталой, нищей страны. Надо было двигаться дальше». Анализа «нищей России» в 1913 г. можно коснуться отдельно и длинно. А здесь можно обсудить, куда «дальше» планировали двинуть СССР лидеры партии большевиков. «Построить социализм» – слишком простое определение. И неполное. «Просто так» строить социализм было нельзя. Его можно было строить лишь «в уверенности, что это строительство может быть и наверняка будет победоносным, если удастся отстоять страну от всяких попыток реставрации». Так сказала XIV партконференция, проходившая в конце апреля 1925 г.
Но с какой стороны могли возникнуть угрозы «реставрации»? Вот товарищ Сталин и объяснил, «что следует различать две стороны этого вопроса: внутреннюю и международную». По поводу внутренней сильных проблем не было. Власть в бывшей Российской империи уже находилась в руках «победившего пролетариата» (т. е. товарища Сталина). Оставалось экономически добить капитализм внутри страны (конечно же, опираясь на союз с крестьянством). А вот со стороны международной какая-то угроза была. Другие государства оставались буржуазными. Поэтому Сталин указал, что капиталистическое окружение порождает опасность капиталистической интервенции. «Полную гарантию от интервенции может дать лишь победа социализма в международном масштабе. Значит, окончательная победа социализма в смысле гарантии от интервенции возможна лишь при победе пролетарской революции в нескольких странах». Иначе придется опираться на внутренние силы. При этом построить социализм, возможно, и удастся, но угроза так и останется.
И в первую очередь строить надо крупную промышленность. «В мае 1925 г. товарищ Сталин в своём докладе об итогах конференции обосновал и развил ленинское учение о возможности победы социализма и сформулировал программу построения социализма в следующих немногих словах: «Нам нужно миллионов 15–20 индустриальных пролетариев, электрификация основных районов нашей страны, кооперированное сельское хозяйство и высоко развитая металлическая промышленность. И тогда нам не страшны никакие опасности. И тогда мы победим в международном масштабе» (Сталин. Соч., т. 7, с. 132)».
Странно, пролетарии, заводы и колхозы нужны «нам», но это явится условием победы «везде». Интересно, а каким инструментом побеждать «везде»? Только наглядным примером? Оказывается, в мае 1925 г. после партконференции состоялся и III Всесоюзный съезд Советов. Он обсудил разные вопросы внутренней ситуации. Но «особое внимание съезд уделил вопросу укрепления обороноспособности страны и Красной Армии». В его резолюции по докладу М.В. Фрунзе написано: «… III Съезд Советов Союза ССР считает необходимым заявить трудящимся Советского Союза и всего мира, что, несмотря на усилия рабоче-крестьянского правительства, несмотря на заключённые уже договоры и соглашения с целым рядом государств, Советский Союз всё же не гарантирован от попыток мирового капитала нарушить мирный труд рабочих и крестьян» («Съезды Советов СССР в постановлениях и резолюциях», с. 82)».
Поэтому съезд предложил правительству добиться укрепления оборонной мощи страны. Социализм социализмом, но башни с пушками в бронепоезде на запасном пути свободно вращаться обязаны. И пополняться запасом снарядов. Тем более что в международной ситуации начали возникать намеки на скорое возникновение очередного кризиса. А это был шанс для Сталина устроить «мировую диктатуру пролетариата». И эти «намеки» усилились где-то в октябре – ноябре 1927 г. – перед «решительной атакой» против Троцкого. В частности, Вадим Роговин нашел данные, что тезис «Европа явным образом вступает в полосу нового революционного подъема» Сталин сформулировал в конце 1927 г. Это сходится и с наблюдениями Рютина. И это сходится с тем, как активно Сталин начал действовать по многим направлениям с самого начала 1928 г., отказавшись от неспешной политики.
Темп, темп и еще раз темп!!!
И первой серьезной его атакой стало давление на советских крестьян, «разжиревших» в условиях НЭПа и не спешивших наращивать объемы товарного зерна. Себя крестьяне не забывали. (Кстати, мне рассказывали, как мой дед по отцу до 1927 г. купил воз баранок, ездил по селу и всех угощал.) А вот проводить срочную индустриализацию и увеличение мотомеханизированной армии в этих условиях было совершенно невозможно. И товарищ Сталин объявил крестьянам войну. Которая с переменным успехом длилась до 1935 г. В ней в конечном итоге победила партия. Потери были списаны на классового врага. И одновременно увеличилось количество пленных… э-э-э… заключенных для выполнения не совсем приятных, но очень нужных работ типа освоения необжитых земель на том же Норильском медно-никелевом месторождении или в Мончетундре. А организация сельского труда полностью перешла под контроль колхозного начальства, который, кроме того, был согласен «продавать» державе хлеб по любой установленной правительством цене. Тем самым увеличились поставки товарного зерна державе. Кроме того, колхозная система позволяла проводить и другие подготовительные мероприятия.
Давление на крестьян товарищ Сталин начал в самом начале 1928 г. Видимо, не без серьезных стратегических планов. Каких?
Можно сделать предположение. Хозяйственный год в то время в СССР и в США начинался 1 октября. В это время в США должны были появиться разные финансовые отчеты и прогнозы на будущее. И вполне возможно, что тогда возник вывод, что мировые финансы не смогут обойтись без мирового кризиса. А с другой стороны, в мире заканчивалась дискуссия о новом методе ведения НАСТУПАТЕЛЬНОЙ войны – мотомеханизированном, который как бы позволял «прошибить» позиционный тупик ПМВ. Вот и могла возникнуть идея срочно подготовиться к этому самому кризису, использовать его на «полную катушку» и с помощью мехкорпусов… э-э-э… Но для начала их надо было еще создать, экипировать, снарядить и подготовить «фронт работы». А в СССР летом 1928 г. еще не было своего достаточно толкового танка. А трофейные, что сохранились со времен прошедшей войны, уже давно просились на переплавку. Но задача предстояла большая, многоплановая, и без железной дисциплины браться за нее было нельзя. Если для создания наконец-то удачного образца Т-34 предстояло потратить 10 лет, то не было смысла откладывать в долгий ящик принятие плана на нескольких листках бумаги. Без него ничего не добьешься. Вот товарищ Сталин и начал с «Программы» в 1928 г., в которой определил глобальные цели. И принялся их тут же добиваться, преодолевая разные трудности, сопротивление, в том числе крестьян.
Но в своей книге «Разгром» Виктор Суворов не стал касаться этих вопросов. Что, видимо, и привело к разночтению: когда же товарищ Сталин стал диктатором? При этом не стало понятно, с чего начинать объяснения. Можно даже высказать и такой вопрос: а (например) не сгустил ли краски уважаемый японо-австро-венгерский наследник и граф Кунденгове-Калерги в своей книжке 1932 г.? Может, никакой «советской угрозы» Европе на самом деле и не было? А уважаемый Ричард Николаус только размахивал этим пугалом, чтобы легче добиться каких-то своих целей? Может, в СССР на самом деле все делалось как бы «нормально»?
Виктор Суворов решил эту тему пропустить. И предложил начать обсуждение с «мозга армии».
Глава 1(Р). Про канонизированный опыт
1
Здесь он высказал сомнение, что в архивах можно найти решающие секретные документы для однозначного закрытия дискуссии. Тем более что за прошедшие десятилетия самые ценные из них («особой важности») уже давно могли сжечь в присутствии двух свидетелей, имеющих допуск к работе с секретными документами («форму» номер «раз»). Как «потерявшие актуальность». Но в связи с этим (якобы) очень возрастает роль мемуаров вообще, а маршала Жукова особенно: «Поэтому ответ на вопрос о причинах поражения Советского Союза во Второй мировой войне остается искать в мемуарах сталинских маршалов и генералов. Прежде всего в мемуарах Жукова. Из всех, кто оставил воспоминания, он самый главный. В момент начала войны он возглавлял Мозг Армии. Вся информация, все секреты – всё было в его руках. Потому мемуары Жукова – важнейший источник» («Разгром», с. 9).
Вообще Суворов по какой-то причине уделяет их обсуждению очень много места, периодически высказывая свое мнение, что Жуков был «главным планировщиком». И скорее всего, единственным «главным». А товарищ Сталин ко всему этому имел как бы отстраненное отношение. Но извините, если бы так оно и было, то зачем потребовалось Сталину в преддверии серьезной войны понижать профессиональный уровень «главного планировщика»? Можно ж почитать биографии Шапошникова, Мерецкова, Жукова и сравнить, у кого сколько было общего и военного образования. Оказывается, меньше всего у Жукова. Если Шапошников окончил нормальное военное училище и Академию Генштаба и дослужился до полковника в царской армии, то Жуков не окончил ни училища, ни академии. Только разные КУКСы («курсы усовершенствования командного состава»). И, конечно, – самоподготовка «наглядным примером». Сравните:
ШАПОШНИКОВ Б.М. Род. в 1882 г. в семье служащего. На военной службе с 1901 г. Окончил Московское военное училище (1903) и Академию Генштаба (1910). Участвовал в Первой мировой войне 1914–1918 гг. (на штабных должностях); с октября 1917 г. – командир полка… В 1937–1940 гг. начальник Генштаба и зам. наркома обороны. С августа 1940 г. по июль 1941 г. зам. наркома обороны. В июле 1941 г. – мае 1942 г. опять начальник Генштаба. С мая 1942 г. по июнь 1943 г. – зам. наркома обороны.
МЕРЕЦКОВ К.А. Род. в 1897 г. в семье крестьянина. В Красной Армии – с 1918 г. Участник Гражд. войны 1918–1920 гг. на Восточном и Южном фронтах – комиссар отряда, пом. нач. штаба бригады и дивизии. Окончил Военную академию РККА (1921). Был нач. штаба Моск. и Белорус. ВО, Особой Краснознаменной Дальневост. армии, зам. нач. Генштаба, командующим войсками Приволжского и Ленингр. ВО. В 1936–1937 гг. участвовал добровольцем в Гражд. войне в Испании. Во время сов. – фин. войны 1939–1940 гг. командовал 7-й армией, принимавшей участие в прорыве линии Маннергейма на выборгском направлении. С августа 1940 г. по январь 1941 г. нач. Генштаба, с янв. 1941 г. – зам. наркома обороны СССР.
ЖУКОВ Г.К. Род. в 1896 г. в семье крестьянина-бедняка. Трудовую деятельность начал в 1907 г. учеником, затем мастером-скорняком в Москве. С 1915 г. в армии, участник Первой мировой войны 1914–1918 гг., младший унтер-офицер в кавалерии. С окт. 1918 г. – в Сов. Армии. Участвовал в Гражд. войне 1918–1920 гг., был командиром взвода и эскадрона. Окончил кав. курсы (1920), курсы усовершенствования комсостава кавалерии (1925) и высшего начсостава (1930). Командовал кав. полком, бригадой, дивизией, корпусом, был пом. инспектора кавалерии РККА и зам. командующего войсками БелОВО в 1939 г. Командуя особым корпусом, а затем армейской группой войск, успешно руководил разгромом японских агрессоров на р. Халхин-Гол (МНР). С июня 1940 г. командовал войсками КиевОВО. С конца января по 30 июля 1941 г. нач. Генштаба и зам. наркома обороны СССР.
Вы представляете «главного планировщика» Генштаба без «ромбика» с белым фоном на кителе? Посмотрите на парадное фото маршала и попробуйте среди рядов его наград найти хоть один «ромбик». Не получится. Возможно, КУКСы и давали какой-то значок. Но цена его никогда не перевесит нормальный «ромб». Вообще, цена любого знака на парадном пиджаке бывает очень разной. Помню, знак «Гвардии» лично я купил за 10 рублей у прапорщика. Но за «ромбик» отдал 5 лет жизни. Тому ли учили, что надо, не тому; хорошо учился или не очень – другой вопрос. Но что-то должно остаться. И потом перековаться в профессиональный опыт. А если знаний нет вообще, то из чего будет формироваться уровень квалификации? Только из личного опыта? А если с какими-то ситуациями так и не придется столкнуться «учебно-теоретически»? И как потом выкручиваться?
Но факт назначения генерала Жукова на должность начальника Генштаба в начале 1941 г. показывает, что товарищу Сталину в то время сильно думающий человек на этой должности особо не требовался. В 1940 г. он попытался назначить профи-штабиста Мерецкова, но тому что-то очень не понравилось, и он стал проситься на другую должность. Так в своих мемуарах и написал («На службе народу», 1968, с. 195–196): «И.В. Сталин спросил мое мнение. Я стал категорически отказываться, ссылаясь на то, что работа эта сверхтяжелая, а опыта у меня для такой работы еще недостаточно.
– Вот что, – сказал Сталин, – мы с вами условимся так: вы приступайте сейчас, немедленно к работе, а как только подберем другую кандидатуру, заменим вас…»
А генерал Жуков отказываться не стал. Партия приказала? Мы ответим – «есть»! А что? Это Мерецков мог оценить тяжесть по своей учебе в Академии Генштаба и по своему опыту работы «главным» в округах, и в Генштабе, будучи заместителем Шапошникова. Жукову оценивать было неоткуда. В штабах он не служил, но должность порулить всеми командующими страны, видимо, манила. Поэтому он отказывался недолго (по мемуарам).
Мерецков тоже написал мемуары. Раньше Жукова. Но о своей работе над планом стратегического развертывания страны он упоминать не стал. Кому это важно? Историкам? «Замнем для ясности». Упомянуть надо, что в конце лета 1940 г. его назначили начальником ГШ, а потом… Учения в БелОВО, потом… Декабрьское совещание 1940 г., потом… Беседа со Сталиным в январе, когда генсек согласился с предложением Тимошенко назначить начальником ГШ генерала Жукова. Но в примечаниях к событиям октября 1940 г. в 1-м томе сборника «1941» говорится, что Мерецков, попав в Генштаб 19 августа 1940 г., занимался разработкой изменений к плану стратегического развертывания РККА у западных границ. Через месяц, 18 сентября, они были представлены Сталину, который «5 октября дал дополнительные указания по тому же вопросу о направлении главного удара. После доработки документ был утвержден 15 октября. С октября 1940 г. по февраль 1941 г. в план стратегического развертывания вносились лишь непринципиальные изменения. Более решительные доработки начались в феврале 1941 г. с приходом нового начальника Генштаба Г.К. Жукова, что привело к составлению новых документов (март, май)» (с. 277).
Вообще Суворов по какой-то причине уделяет их обсуждению очень много места, периодически высказывая свое мнение, что Жуков был «главным планировщиком». И скорее всего, единственным «главным». А товарищ Сталин ко всему этому имел как бы отстраненное отношение. Но извините, если бы так оно и было, то зачем потребовалось Сталину в преддверии серьезной войны понижать профессиональный уровень «главного планировщика»? Можно ж почитать биографии Шапошникова, Мерецкова, Жукова и сравнить, у кого сколько было общего и военного образования. Оказывается, меньше всего у Жукова. Если Шапошников окончил нормальное военное училище и Академию Генштаба и дослужился до полковника в царской армии, то Жуков не окончил ни училища, ни академии. Только разные КУКСы («курсы усовершенствования командного состава»). И, конечно, – самоподготовка «наглядным примером». Сравните:
ШАПОШНИКОВ Б.М. Род. в 1882 г. в семье служащего. На военной службе с 1901 г. Окончил Московское военное училище (1903) и Академию Генштаба (1910). Участвовал в Первой мировой войне 1914–1918 гг. (на штабных должностях); с октября 1917 г. – командир полка… В 1937–1940 гг. начальник Генштаба и зам. наркома обороны. С августа 1940 г. по июль 1941 г. зам. наркома обороны. В июле 1941 г. – мае 1942 г. опять начальник Генштаба. С мая 1942 г. по июнь 1943 г. – зам. наркома обороны.
МЕРЕЦКОВ К.А. Род. в 1897 г. в семье крестьянина. В Красной Армии – с 1918 г. Участник Гражд. войны 1918–1920 гг. на Восточном и Южном фронтах – комиссар отряда, пом. нач. штаба бригады и дивизии. Окончил Военную академию РККА (1921). Был нач. штаба Моск. и Белорус. ВО, Особой Краснознаменной Дальневост. армии, зам. нач. Генштаба, командующим войсками Приволжского и Ленингр. ВО. В 1936–1937 гг. участвовал добровольцем в Гражд. войне в Испании. Во время сов. – фин. войны 1939–1940 гг. командовал 7-й армией, принимавшей участие в прорыве линии Маннергейма на выборгском направлении. С августа 1940 г. по январь 1941 г. нач. Генштаба, с янв. 1941 г. – зам. наркома обороны СССР.
ЖУКОВ Г.К. Род. в 1896 г. в семье крестьянина-бедняка. Трудовую деятельность начал в 1907 г. учеником, затем мастером-скорняком в Москве. С 1915 г. в армии, участник Первой мировой войны 1914–1918 гг., младший унтер-офицер в кавалерии. С окт. 1918 г. – в Сов. Армии. Участвовал в Гражд. войне 1918–1920 гг., был командиром взвода и эскадрона. Окончил кав. курсы (1920), курсы усовершенствования комсостава кавалерии (1925) и высшего начсостава (1930). Командовал кав. полком, бригадой, дивизией, корпусом, был пом. инспектора кавалерии РККА и зам. командующего войсками БелОВО в 1939 г. Командуя особым корпусом, а затем армейской группой войск, успешно руководил разгромом японских агрессоров на р. Халхин-Гол (МНР). С июня 1940 г. командовал войсками КиевОВО. С конца января по 30 июля 1941 г. нач. Генштаба и зам. наркома обороны СССР.
Вы представляете «главного планировщика» Генштаба без «ромбика» с белым фоном на кителе? Посмотрите на парадное фото маршала и попробуйте среди рядов его наград найти хоть один «ромбик». Не получится. Возможно, КУКСы и давали какой-то значок. Но цена его никогда не перевесит нормальный «ромб». Вообще, цена любого знака на парадном пиджаке бывает очень разной. Помню, знак «Гвардии» лично я купил за 10 рублей у прапорщика. Но за «ромбик» отдал 5 лет жизни. Тому ли учили, что надо, не тому; хорошо учился или не очень – другой вопрос. Но что-то должно остаться. И потом перековаться в профессиональный опыт. А если знаний нет вообще, то из чего будет формироваться уровень квалификации? Только из личного опыта? А если с какими-то ситуациями так и не придется столкнуться «учебно-теоретически»? И как потом выкручиваться?
Но факт назначения генерала Жукова на должность начальника Генштаба в начале 1941 г. показывает, что товарищу Сталину в то время сильно думающий человек на этой должности особо не требовался. В 1940 г. он попытался назначить профи-штабиста Мерецкова, но тому что-то очень не понравилось, и он стал проситься на другую должность. Так в своих мемуарах и написал («На службе народу», 1968, с. 195–196): «И.В. Сталин спросил мое мнение. Я стал категорически отказываться, ссылаясь на то, что работа эта сверхтяжелая, а опыта у меня для такой работы еще недостаточно.
– Вот что, – сказал Сталин, – мы с вами условимся так: вы приступайте сейчас, немедленно к работе, а как только подберем другую кандидатуру, заменим вас…»
А генерал Жуков отказываться не стал. Партия приказала? Мы ответим – «есть»! А что? Это Мерецков мог оценить тяжесть по своей учебе в Академии Генштаба и по своему опыту работы «главным» в округах, и в Генштабе, будучи заместителем Шапошникова. Жукову оценивать было неоткуда. В штабах он не служил, но должность порулить всеми командующими страны, видимо, манила. Поэтому он отказывался недолго (по мемуарам).
Мерецков тоже написал мемуары. Раньше Жукова. Но о своей работе над планом стратегического развертывания страны он упоминать не стал. Кому это важно? Историкам? «Замнем для ясности». Упомянуть надо, что в конце лета 1940 г. его назначили начальником ГШ, а потом… Учения в БелОВО, потом… Декабрьское совещание 1940 г., потом… Беседа со Сталиным в январе, когда генсек согласился с предложением Тимошенко назначить начальником ГШ генерала Жукова. Но в примечаниях к событиям октября 1940 г. в 1-м томе сборника «1941» говорится, что Мерецков, попав в Генштаб 19 августа 1940 г., занимался разработкой изменений к плану стратегического развертывания РККА у западных границ. Через месяц, 18 сентября, они были представлены Сталину, который «5 октября дал дополнительные указания по тому же вопросу о направлении главного удара. После доработки документ был утвержден 15 октября. С октября 1940 г. по февраль 1941 г. в план стратегического развертывания вносились лишь непринципиальные изменения. Более решительные доработки начались в феврале 1941 г. с приходом нового начальника Генштаба Г.К. Жукова, что привело к составлению новых документов (март, май)» (с. 277).