Страница:
Но капрал снова заговорил первым.
– С этого момента, парень, чем меньше ты будешь разговаривать с аргентянами, тем лучше, – чувствовалось, что он долго обдумывал фразу, чтобы выразиться как можно мягче. – Делай вид, что ты сильный, молчаливый субъект, глубоко погруженный в свои собственные раздумья. Договорились?
– Ну уж нет! – заартачился Кейн. – С каких это пор я не имею права сам за себя отвечать?!
– Говорить – это не порок. Главное – знать меру. А ты чуть было не ляпнул во всеуслышанье, что Додс улетел на краденом «Корсаре».
– Ну и что?
– Во-первых, я просто приказываю тебе – ни при каких обстоятельствах не касаться этой темы. А во-вторых – никогда не болтай того, о чем тебя не спрашивают. При нынешних обстоятельствах это, в лучшем случае, глупо, а в худшем – просто самоубийство. Понял?
– Опытный же вы, союзничек, – съязвил Кейн. – Но они-то на нашей стороне!
– Большинство, но не все. Однако, меня другое беспокоит.
– Неужели вы думаете, что в Радиксе работает куча агентов СБ? Бред какой-то. Их бы уже давно всех пересажали.
– Совсем не обязательно. Иногда выгоднее оставить основную структуру нетронутой и просто контролировать, чтобы особенно не зарывались. То есть, по сути, нейтрализовать активную деятельность. Не забывай, Тримейн сам признал, что многие их рейды не очень-то успешны.
Кейн старался побыстрее переварить услышанное. Он все еще был обижен и хранил возмущенный вид, однако в словах Лейта улавливался здравый смысл.
– Но им гораздо легче и выгоднее будет помогать нам, если мы расскажем о наших конечных планах.
– Они, безусловно, узнают то, что им положено знать. Но когда это должно произойти – решать мне.
– Хорошо, – сдался Кейн. – Пусть будет по-вашему. Но, – он зачем-то понизил голос до шепота, – черт возьми, Лейт, можете вы мне, наконец, сказать, чем все-таки занимается Додс?
Лейт пристальной с некоторой долей сочувствия посмотрел на Кейна.
– Извини, парень, пока не могу. Ни тебе, ни кому-либо другому.
– Значит, вы все еще считаете меня шпионом.
– Да нет. Я тебе вполне доверяю, можешь успокоиться. Дело в другом.
Просто информация о миссии Додса не принесет тебе никакой пользы. Даже наоборот, может всем нам повредить.
– Но…
– Никаких но. Сказал же – не сейчас!
Лейт повернулся, давая понять, что разговор окончен, и пошел к столу, где Хейвен возился со своим рюкзаком. Увидев капрала, тот принялся убирать вещи со стола.
Повалившись на свою койку, Кейн пытался окончательно успокоиться и без предвзятости оценить действия Лейта.
Он все еще недоумевал, почему Лейт не может понять, что им движет не просто праздное любопытство. Ведь на карту поставлено не только выполнение задания, полученного на Земле, но и его собственная жизнь.
Раздался стук в дверь и, после того как кто-то крикнул: «Открыто!», в комнату вошел Фуэс. Аргентянин принес с собой кучу бумаг и вывалил их на стол перед Лейтом и Скайлером. Остальные начали подниматься с мест и тоже подтягиваться к столу. Решив, что Лейт не имеет права запретить ему хотя бы ознакомиться с планом города, Кейн вскочил с койки и поторопился занять удобную для обзора позицию.
Когда беглое знакомство с планом закончилось, и все разбрелись по своим делам, Лейт с картой в руке направился к койке Скайлера.
– Подвинься, – сказал он, усаживаясь возле спинки.
Скайлер, изучающий другую карту, подобрал ноги.
– Ну что ты о нем думаешь? – спросил Лейт, оглядев комнату и убедившись, что их никто не слушает.
– Фуэс? – Скайлер задумчиво хмыкнул. – Уж слишком горяч. Хоть прикуривай. Прямо-таки брызжет ненавистью к рекрилянам. Ноук говорит, что они все четверо такие.
– Да уж, да уж. Странно, что с таким темпераментом они до сих пор живы. Как считаешь?
– Может, это Бакши их в узде держит. Парень он вроде рассудительный.
– Может быть, – думая уже о другом, произнес Лейт. – Надо бы нам как-то рассредоточиться. Пока мы здесь сидим всей кучей, с нами легче расправиться, случись что.
– И присматривать легче, – согласился Скайлер. – Я возьму О'Хара со Спадафорой и чуть позже сделаем небольшую вылазку. Может, разыщем пару укромных местечек. Хотя вряд ли есть что-либо безопаснее этого, – он приподнял бровь и искоса взглянул на Лейта. – Из твоих разговоров с Фуэсом я понял, что у тебя уже сложился какой-то план насчет тюрьмы. Может и меня посвятишь?
– Позже. Нужно продумать детали. Лучше скажи вот что: кто из нас, по твоему мнению, самый здоровый физически? Имею в виду, чисто с медицинской точки зрения.
Скайлер задумался и начал оценивающе оглядывать всех присутствующих.
«Странно, – подумал Лейт, – но самое лучшее качество Скайлера – никогда не задавать лишних вопросов».
– Я бы сказал – О'Хара, потом Мердок и Хейвен. Лучше спроси Вейла, он наши медицинские параметры должен знать наизусть.
– Я с ним: тоже поговорю. Однако твое мнение полностью с моим совпадает. Когда пойдете в город, подыщи место, где могли бы надежно залечь три человека. Хорошо?
– Ладно. И все-таки – когда будем брать тюрьму? Дня через два? – Не стоит так спешить. Отдохнем еще с недельку.
– А я думал, ты наоборот стремишься форсировать события, пока колли окончательно не опомнились.
– Неприятностей в любом случае не избежать. Зато мы сэкономим время на другом. Нам не придется собирать ветеранов по всей планете – власти любезно выполнили за нас эту работу.
Дружески хлопнув Скайлера по плечу, он отыскал глазами койку Вейла и направился к нему. Но убедившись, что тот спит, решил повременить с вопросами и вернулся на свое место.
Сидя поверх одеяла на койке, Лейт всем своим существом чувствовал непомерную, всепоглощающую усталость, но решительно отказывался признаться в этом даже самому себе. Не хотел он признавать и тот факт, что теперь руководство людьми и необходимость находиться в постоянном напряжении отнимали у него гораздо больше сил, чем в прежние времена. Конечно, он уже от многого отвык, да и ситуация не из легких. И все же… Больше всего его сейчас беспокоило возрастающее недовольство Кейна.
Парень по-прежнему оставался ключевой фигурой во всем деле, и если его лобовые вопросы перерастут в более глубокие подозрения, и он начнет какую-то самостоятельную деятельность – случится катастрофа. Из памяти неожиданно выплыли образы погибших товарищей, и Лейт попытался отогнать навязчивое видение. Его теперешняя команда ни в коем случае не должна погибнуть.
«И это самое главное, – внушал он себе. – Слишком мало времени осталось, чтобы начинать все сначала».
Он лег, повернулся на бок, и, настроив свой внутренний будильник на двухчасовой сон, уснул.
– С этого момента, парень, чем меньше ты будешь разговаривать с аргентянами, тем лучше, – чувствовалось, что он долго обдумывал фразу, чтобы выразиться как можно мягче. – Делай вид, что ты сильный, молчаливый субъект, глубоко погруженный в свои собственные раздумья. Договорились?
– Ну уж нет! – заартачился Кейн. – С каких это пор я не имею права сам за себя отвечать?!
– Говорить – это не порок. Главное – знать меру. А ты чуть было не ляпнул во всеуслышанье, что Додс улетел на краденом «Корсаре».
– Ну и что?
– Во-первых, я просто приказываю тебе – ни при каких обстоятельствах не касаться этой темы. А во-вторых – никогда не болтай того, о чем тебя не спрашивают. При нынешних обстоятельствах это, в лучшем случае, глупо, а в худшем – просто самоубийство. Понял?
– Опытный же вы, союзничек, – съязвил Кейн. – Но они-то на нашей стороне!
– Большинство, но не все. Однако, меня другое беспокоит.
– Неужели вы думаете, что в Радиксе работает куча агентов СБ? Бред какой-то. Их бы уже давно всех пересажали.
– Совсем не обязательно. Иногда выгоднее оставить основную структуру нетронутой и просто контролировать, чтобы особенно не зарывались. То есть, по сути, нейтрализовать активную деятельность. Не забывай, Тримейн сам признал, что многие их рейды не очень-то успешны.
Кейн старался побыстрее переварить услышанное. Он все еще был обижен и хранил возмущенный вид, однако в словах Лейта улавливался здравый смысл.
– Но им гораздо легче и выгоднее будет помогать нам, если мы расскажем о наших конечных планах.
– Они, безусловно, узнают то, что им положено знать. Но когда это должно произойти – решать мне.
– Хорошо, – сдался Кейн. – Пусть будет по-вашему. Но, – он зачем-то понизил голос до шепота, – черт возьми, Лейт, можете вы мне, наконец, сказать, чем все-таки занимается Додс?
Лейт пристальной с некоторой долей сочувствия посмотрел на Кейна.
– Извини, парень, пока не могу. Ни тебе, ни кому-либо другому.
– Значит, вы все еще считаете меня шпионом.
– Да нет. Я тебе вполне доверяю, можешь успокоиться. Дело в другом.
Просто информация о миссии Додса не принесет тебе никакой пользы. Даже наоборот, может всем нам повредить.
– Но…
– Никаких но. Сказал же – не сейчас!
Лейт повернулся, давая понять, что разговор окончен, и пошел к столу, где Хейвен возился со своим рюкзаком. Увидев капрала, тот принялся убирать вещи со стола.
Повалившись на свою койку, Кейн пытался окончательно успокоиться и без предвзятости оценить действия Лейта.
Он все еще недоумевал, почему Лейт не может понять, что им движет не просто праздное любопытство. Ведь на карту поставлено не только выполнение задания, полученного на Земле, но и его собственная жизнь.
Раздался стук в дверь и, после того как кто-то крикнул: «Открыто!», в комнату вошел Фуэс. Аргентянин принес с собой кучу бумаг и вывалил их на стол перед Лейтом и Скайлером. Остальные начали подниматься с мест и тоже подтягиваться к столу. Решив, что Лейт не имеет права запретить ему хотя бы ознакомиться с планом города, Кейн вскочил с койки и поторопился занять удобную для обзора позицию.
Когда беглое знакомство с планом закончилось, и все разбрелись по своим делам, Лейт с картой в руке направился к койке Скайлера.
– Подвинься, – сказал он, усаживаясь возле спинки.
Скайлер, изучающий другую карту, подобрал ноги.
– Ну что ты о нем думаешь? – спросил Лейт, оглядев комнату и убедившись, что их никто не слушает.
– Фуэс? – Скайлер задумчиво хмыкнул. – Уж слишком горяч. Хоть прикуривай. Прямо-таки брызжет ненавистью к рекрилянам. Ноук говорит, что они все четверо такие.
– Да уж, да уж. Странно, что с таким темпераментом они до сих пор живы. Как считаешь?
– Может, это Бакши их в узде держит. Парень он вроде рассудительный.
– Может быть, – думая уже о другом, произнес Лейт. – Надо бы нам как-то рассредоточиться. Пока мы здесь сидим всей кучей, с нами легче расправиться, случись что.
– И присматривать легче, – согласился Скайлер. – Я возьму О'Хара со Спадафорой и чуть позже сделаем небольшую вылазку. Может, разыщем пару укромных местечек. Хотя вряд ли есть что-либо безопаснее этого, – он приподнял бровь и искоса взглянул на Лейта. – Из твоих разговоров с Фуэсом я понял, что у тебя уже сложился какой-то план насчет тюрьмы. Может и меня посвятишь?
– Позже. Нужно продумать детали. Лучше скажи вот что: кто из нас, по твоему мнению, самый здоровый физически? Имею в виду, чисто с медицинской точки зрения.
Скайлер задумался и начал оценивающе оглядывать всех присутствующих.
«Странно, – подумал Лейт, – но самое лучшее качество Скайлера – никогда не задавать лишних вопросов».
– Я бы сказал – О'Хара, потом Мердок и Хейвен. Лучше спроси Вейла, он наши медицинские параметры должен знать наизусть.
– Я с ним: тоже поговорю. Однако твое мнение полностью с моим совпадает. Когда пойдете в город, подыщи место, где могли бы надежно залечь три человека. Хорошо?
– Ладно. И все-таки – когда будем брать тюрьму? Дня через два? – Не стоит так спешить. Отдохнем еще с недельку.
– А я думал, ты наоборот стремишься форсировать события, пока колли окончательно не опомнились.
– Неприятностей в любом случае не избежать. Зато мы сэкономим время на другом. Нам не придется собирать ветеранов по всей планете – власти любезно выполнили за нас эту работу.
Дружески хлопнув Скайлера по плечу, он отыскал глазами койку Вейла и направился к нему. Но убедившись, что тот спит, решил повременить с вопросами и вернулся на свое место.
Сидя поверх одеяла на койке, Лейт всем своим существом чувствовал непомерную, всепоглощающую усталость, но решительно отказывался признаться в этом даже самому себе. Не хотел он признавать и тот факт, что теперь руководство людьми и необходимость находиться в постоянном напряжении отнимали у него гораздо больше сил, чем в прежние времена. Конечно, он уже от многого отвык, да и ситуация не из легких. И все же… Больше всего его сейчас беспокоило возрастающее недовольство Кейна.
Парень по-прежнему оставался ключевой фигурой во всем деле, и если его лобовые вопросы перерастут в более глубокие подозрения, и он начнет какую-то самостоятельную деятельность – случится катастрофа. Из памяти неожиданно выплыли образы погибших товарищей, и Лейт попытался отогнать навязчивое видение. Его теперешняя команда ни в коем случае не должна погибнуть.
«И это самое главное, – внушал он себе. – Слишком мало времени осталось, чтобы начинать все сначала».
Он лег, повернулся на бок, и, настроив свой внутренний будильник на двухчасовой сон, уснул.
Глава 13
Сверкающий в лучах солнца патрульный катер завис на секунду в воздухе и пошел на снижение. Он приземлился на поляне рядом с грязной извилистой дорогой и припаркованными на обочине автомобилями базового лагеря СБ. Из него сразу выскочили несколько человек и вошли в одну из стоящих полукругом палаток.
«Видимо, командный пункт», – решил засевший на склоне холма Йенсен.
Еще через минуту шестеро солдат вышли из той же палатки и направились к катеру. «Смена, наверное», – он опустил бинокль и протер глаза. Тем временем катер набрал высоту и взял курс на запад.
Йенсен уже почти час парился под солнцем, наблюдая за происходящими внизу и гадая, как бы туда пробраться, но и выбраться невредимым. Несмотря на то, что основные силы были брошены на прочесывание гор, по его оценке в лагере постоянно находилось не меньше пятнадцати человек. Ситуация не совсем благоприятная, однако за ним оставался фактор неожиданности. Ни один беглец, будучи в здравом уме и твердой памяти, а Йенсен надеялся, что
его именно таковым и считают, на пушечный выстрел не подойдет к центральной базе противника, не говоря уж о том, чтобы проникнуть в нее.
Но на вражеской территории и пища, и средства передвижения беглецу все-таки необходимы. А все это как раз имелось там, внизу. Поэтому, покинув свое укрытие, Йенсен стал осторожно спускаться с холма.
На краю лагеря он не заметил никакого ограждения или устройств для обнаружения неприятеля. Двигаясь бесшумно, словно охотясь на лесную дичь, Йенсен обошел вокруг лагеря и остановился возле дороги, напротив посадочной площадки, резко пригнулся и замер, когда очередной экипаж вышел из палатки и направился к длинному сооружению, служившему казармой. С максимальной осторожностью, стараясь охватить взглядом сразу все вокруг, он приблизился к одной из палаток и заглянул внутрь. Это было чье-то жилище, но хозяин в данное время отсутствовал. Похоже палатка принадлежала одному из офицеров, а значит, решил Йенсен, здесь должно быть и запасное офицерское обмундирование. Еще раз глянув по сторонам, он нырнул в палатку.
Ожидания его оправдались, и несколько минут спустя он уже вылезал наружу, облаченный в серо-зеленую форму. Йенсен невольно подумал, что случись подобное в былые времена, он бы чувствовал себя буквально оскверненным, надев хотя бы перчатку, принадлежащую людям, с которыми столько лет приходилось бороться. Но в нынешнем положении Йенсену было не до амбиций.
Форма оказалась почти впору и лишь немного давила под мышками.
Правда, она плохо сочеталась с его седеющей шевелюрой и обветренным лицом, а уж походный, чисто спецназовский рюкзак, висевший на плече, явно не входил в стандартную экипировку колли.
Стоя в тени палатки, Йенсен сосредоточенно обдумывал свой следующий шаг. Слева от него стояло несколько палаток и казарма, справа – еще три палатки, командный пункт и палатка поменьше. Йенсен внимательно осмотрел территорию лагеря. Жесткая трава или очень низкорослый кустарник тут же распрямлялся, если кто-то шел по нему, и следов не оставалось. Однако к последней палатке за командным пунктом вела основательно протоптанная тропинка.
Сделав глубокий вдох и стараясь ступать как можно тише, он направился по тропинке с видом полноправного хозяина. Пройдя мимо командного пункта, он заглянул в следующую палатку.
Внутри оказалось настоящее сокровище. До самого потолка возвышались ряды пластиковых ящиков с пакетами индивидуальных походных пайков.
Опустившись на одно колено, Йенсен принялся набивать ими свой рюкзак.
Когда он снова выглянул наружу, в лагере по-прежнему никого не было видно. Еще не до конца веря такому везению, он вылез из палатки. Йенсен решил обойти командный пункт, но, сделав несколько шагов, нос к носу столкнулся с вышедшими из леса людьми в форме СБ. От неожиданности у него перехватило дыхание. Даже если бы серо-зеленые еще не заметили Йенсена, прятаться было уже поздно. В очередной раз на помощь ему пришло отточенное годами самообладание и профессионализм. Не медля ни секунды, спецназовец продолжал идти вперед.
Двое вышедших из леса солдат, видимо изрядно побегав по горам, не подавали никаких признаков беспокойства, видя пока еще только знакомую форму. Они прошли еще несколько шагов, пока один из них не взглянул в лицо Йенсену. В глазах его сразу же промелькнуло недоумение, и он остановился как вкопанный. Не совсем еще понимая, что происходит, солдат дернул своего товарища за рукав, другой рукой потихоньку расстегивая кобуру. Но не успел он коснуться рукоятки, как в шею ему вонзился cурикен. Второй солдат, еще не осознав, что происходит, издал отчаянный вопль, но следующий cурикен оборвал его крик.
Яростно чертыхаясь, Йенсен опустился у тел на колено и вытащил звезды. «Медленно, слишком медленно», – ругал он себя, и, кроме того, такая неряшливость в работе может не пройти даром. Весь лагерь, наверняка, слышал крик и незаметно уйти уже не удастся. И, действительно, оглянувшись через плечо, он увидел, как из казармы выбежали семь человек с бластерами в руках.
Йенсен, мгновенно оценив ситуацию, махнул рукой и закричал:
– Все сюда! Быстро!
Его все равно уже заметили, и чем дольше и эффективнее он сможет пользоваться своей маскировкой, тем лучше.
Сидя на корточках в пол-оборота к лагерю, он краем глаза наблюдал за бежавшими людьми. Кажется, они попались на его уловку. Пятеро направлялись к нему, а двое, видимо, вернулись за аптечкой.
Рюкзак лежал рядом на земле, и Йенсен незаметно вытащил из него нунчаки. Доставать огнестрельное оружие времени уже не оставалось, и он надеялся обойтись тем, что успел схватить и несколькими cурикенами, спрятанными в кармане. Он выпрямился, стоя спиной к лагерю, и прижал к груди свое оружие.
– О Господи! – услышал он сзади голос запыхавшегося солдата. – Что с ними случилось?
– Не знаю, – ответил Йенсен. – Я услышал крик и увидел, как они падают.
– Они… – снова заговорил солдат, опускаясь на колено рядом с трупами.
Но спецназовец не дал ему продолжить, коротко и резко ударив его сложенными в руке нунчаками чуть ниже затылка. Солдат мгновенно грохнулся лицом вниз рядом со своими мертвыми товарищами. Второй, подбежавший сзади, не успел отскочить и получил два молниеносных удара – локтем в солнечное сплетение и на разгибе, тыльной стороной кулака в переносицу. Одновременно Йенсен выбросил другую руку в сторону и угодил кантонами сложенных нунчак в горло еще одному подоспевшему. Двое последних солдат, сообразив, что происходит, резко остановились, выхватывая оружие, но тут же попали в мельницу вращавшегося на полную мощность оружия Йенсена.
Видя, что его атака завершилась успешно, Йенсен подхватил рюкзак и помчался к командному пункту. Схватка произошла метрах в пятидесяти от главной палатки, и находившиеся внутри, наверняка, уже поняли, что происходит. Он несся изо всех сил, боясь, что не успеет предотвратить подачу сигнала общей тревоги.
Уже подбегая к палатке, Йенсен почти лоб в лоб столкнулся с выскочившим откуда-то солдатом. Тот, отскочив, выстрелил ему прямо в грудь из парализатора, и Йенсен, уже присев, почувствовал, как отрикошетили от бронекостюма иголки. Он резко крутанулся вокруг своей оси и пяткой подсек ноги стрелявшего, одновременно, на развороте, обрушив ему на голову нунчаки. Через долю секунды он уже снова мчался к командному пункту, на ходу засовывая за пояс нунчаки и вынимая из кармана пригоршню черных звездочек. Брезентовый клапан, служивший палатке дверью, оказался поднят, и Йенсен, не раздумывая, с разбега прыгнул внутрь, сразу же откатываясь в сторону от входа.
Командирская палатка представляла из себя довольно просторное помещение, и трое поджидавших его офицеров сгрудились возле дальней стены с оружием на изготовку.
Иголки, тучей выпущенные ими в сторону входа, застрекотали о брезент и осыпали ноги катившегося в сторону спецназовца. Не останавливаясь, он швырнул наугад два cурикена. Звезды тоже не достигли цели, но ответная атака заставила офицеров увертываться и поменять положение, так что следующий залп они дали вразнобой и стреляли куда попало. Это позволило Йенсену вскочить на ноги и метнуть cурикены уже прицельно.
Тяжело дыша, он выпрямился и оглядел помещение. В центре, на полу, была расстелена огромная карта с воткнутыми кое-где цветными флажками. В углу стояла переносная радиостанция и шесть длинных тупоносых бластеров, похожих на карабины. Заметив их, Йенсен с содроганием подумал, почему же его до сих пор не испепелили дотла. Видимо СБ, во что бы то ни стало, хочет заполучить его живым, и Йенсен мысленно поблагодарил отдавших такой приказ за столь гуманное отношение к его персоне.
Склонившись над картой, Йенсен пытался определить свое местонахождение, как вдруг треск передатчика заставил его вздрогнуть и оглянуться. Возможно, именно это и спасло ему жизнь. Боковым зрением он заметил два силуэта, отчетливо вырисовывавшихся в дверном проеме.
Помедлив еще секунду, Йенсен бросился на пол и откатился в сторону. В
то же мгновение луч с шипением полоснул по карте. Второй выстрел чуть не достиг цели, пройдя всего в нескольких сантиметрах от щеки спецназовца, судорожно пытавшегося вытащить из кармана униформы cурикен.
«Кажется, смерти я заслуживаю», – подумал Йенсен вспомнив, что не позаботился извлечь обратно использованные cурикены. В кармане оставалась последняя звездочка. Мысли неслись в голове с бешеной скоростью, и все это промелькнуло в одну секунду, как и горький укор в том, что он не вспомнил о тех двоих, что вернулись в палатку за медикаментами. Теперь Йенсену приходилось расплачиваться за свою непредусмотрительность.
Двое солдат, стоя плечом к плечу у входа, пытались поймать его на мушку, чтобы ненароком не сжечь всю палатку. Йенсен, мечущийся от стены к стене, понял, что не успеет выхватить и метнуть нунчаки, ибо тут же попадет под перекрестный огонь. Отпрыгнув в очередной раз в сторону, он изо всех сил метнул последний cурикен в голень солдату, стоявшему на полшага позади первого.
Результат оказался именно таким, на который Йенсен и возлагал свою последнюю надежду. Не удержав равновесия и отчаянно вскрикнув, солдат ухватился за спину своего товарища, и тот вместе с ним повалился на пол, полоснув лучом по стене и потолку палатки. Не дав им опомниться, спецназовец подскочил к ним, нанося удары ногами и нунчаками с яростью человека, только что заглянувшего в лицо смерти.
Когда Йенсен понял, что все кончено, он еще дрожал от перенапряжения и чувствовал себя полностью опустошенным. Вначале он даже никак не отреагировал на голос, раздавшийся из динамика рации.
– База Пять, база Пять, ответьте. Говорит корректировщик Шестнадцать.
Что у вас происходит?
Немного придя в себя, Йенсен схватил один из неуклюжих лучевых карабинов и подбежал к рации. Несколько раз глубоко вздохнув, чтобы выровнять дыхание, он нажал клавишу передачи.
– Корректировщик Шестнадцать, – заговорил Йенсен. – База Пять на связи. Нас атакуют!
– Кто?! Спецназовец?
– Откуда я знаю! Нас обстреливают со склона и не дают высунуться.
Капитан тяжело ранен! – кричал он в микрофон.
– Держите себя в руках! Мы будем у вас через пятнадцать минут. Из скольких точек в вас стреляют? Тот, кого мы разыскиваем, до сих пор был один.
– Не могу сказать точно, – ответил Йенсен. – Может быть, просто он бегает с места на место.
Йенсен выстрелил несколько раз из бластера рядом с антенной, зная, что это вызовет помехи и треск в приемнике.
– Черт возьми! – снова закричал он. – Они опять открыли огонь! Сэр, я попытаюсь оттащить куда-нибудь капитана, иначе они сейчас подожгут палатку!
– Постарай…
Йенсен несколько раз выстрелил в рацию, и голос оборвался.
Если повезет, они еще некоторое время будут отдавать приказы, прежде чем заметят, что их никто не слышит. А каждая лишняя секунда сейчас на вес золота.
Снаружи все было по-прежнему спокойно, и Йенсен решил создать некоторую видимость произошедшей схватки. Он принялся беспорядочно палить из бластера по склону холма и палаткам, отходя к одной из стоявших на обочине машин.
Автомобили с открытым кузовом представляли из себя стандартные модели военного образца и почти ничем не отличались от тех, которыми пользовались еще во время войны. Забравшись в кабину, он проверил зарядку аккумулятора, завел мотор и развернулся в сторону лагеря. Подобрав возле одной из горевших палаток первый попавшийся труп, Йенсен загрузил его в кузов. С таким грузом можно было рассчитывать, что патруль примет его за самоотверженного офицера, спасающего жизнь своему тяжело раненному подчиненному. Выехав на дорогу, он направился дальше в низину.
Не прошло и двух минут, как, проревев над машиной, в сторону лагеря пронесся патрульный катер. Йенсен надеялся, что пройдет еще несколько минут, прежде чем катер, обстреляв склон и убедившись, что там никого нет, совершит посадку. А когда станет ясно, как погибли находившиеся в лагере солдаты, Йенсен рассчитывал уже оставить где-нибудь машину и уйти от нее на приличное расстояние.
Однако, узнает СБ как все произошло или нет, этот раунд Йенсен
все-таки проиграл. Если бы ему удалось сразу же скрыться, в запасе он имел бы несколько часов и не бежал бы как загнанный зверь. А теперь в течение ближайшего получаса следовало ожидать объявления всеобщей тревоги.
Сидя за рулем, Йенсен строил планы спасения, один безумнее другого.
Он понимал, что направление его движения скоро вычислят и будут искать именно на равнине, где он может укрыться в ближайших населенных пунктах. А посему у него оставалась единственная реальная альтернатива – вернуться назад в горы. Поначалу такая идея показалась Йенсену безумной, но прикинув, что провизии ему хватит почти на неделю, а основные поисковые силы направятся на равнину, он решил рискнуть. Если пробраться дальше на юг, появится шанс выйти из района поиска.
И все-таки это не входило в его первоначальные планы. Но теперь, пытаясь наладить связь с местным подпольем, Йенсен неминуемо угодил бы прямо в руки СБ. В том, что в подполье действует широкая агентурная сеть, он уже не сомневался. Иначе откуда бы у властей появилась такая подробная о нем информация. Если, конечно, они не схватили кого-то из спецназовцев и не развязали ему язык. Но с другой стороны, зачем тогда идти на такие жертвы, чтобы взять его живым, если о звездолетах Кейна уже известно?
Йенсен отогнал эту мысль, оставив первую в качестве версии. В таком случае, Лейт, наверняка, уже догадался, что в рядах подпольщиков работает провокатор и будет действовать крайне осторожно. В итоге он решил залечь далеко в горах и в ближайшее время не высовываться. А там видно будет, может страсти вокруг него и улягутся.
Где-то далеко позади послышался многократный треск. Это катера поливали огнем склоны холма. Усмехнувшись, Йенсен увеличил скорость, присматривая место, где можно оставить машину.
«Видимо, командный пункт», – решил засевший на склоне холма Йенсен.
Еще через минуту шестеро солдат вышли из той же палатки и направились к катеру. «Смена, наверное», – он опустил бинокль и протер глаза. Тем временем катер набрал высоту и взял курс на запад.
Йенсен уже почти час парился под солнцем, наблюдая за происходящими внизу и гадая, как бы туда пробраться, но и выбраться невредимым. Несмотря на то, что основные силы были брошены на прочесывание гор, по его оценке в лагере постоянно находилось не меньше пятнадцати человек. Ситуация не совсем благоприятная, однако за ним оставался фактор неожиданности. Ни один беглец, будучи в здравом уме и твердой памяти, а Йенсен надеялся, что
его именно таковым и считают, на пушечный выстрел не подойдет к центральной базе противника, не говоря уж о том, чтобы проникнуть в нее.
Но на вражеской территории и пища, и средства передвижения беглецу все-таки необходимы. А все это как раз имелось там, внизу. Поэтому, покинув свое укрытие, Йенсен стал осторожно спускаться с холма.
На краю лагеря он не заметил никакого ограждения или устройств для обнаружения неприятеля. Двигаясь бесшумно, словно охотясь на лесную дичь, Йенсен обошел вокруг лагеря и остановился возле дороги, напротив посадочной площадки, резко пригнулся и замер, когда очередной экипаж вышел из палатки и направился к длинному сооружению, служившему казармой. С максимальной осторожностью, стараясь охватить взглядом сразу все вокруг, он приблизился к одной из палаток и заглянул внутрь. Это было чье-то жилище, но хозяин в данное время отсутствовал. Похоже палатка принадлежала одному из офицеров, а значит, решил Йенсен, здесь должно быть и запасное офицерское обмундирование. Еще раз глянув по сторонам, он нырнул в палатку.
Ожидания его оправдались, и несколько минут спустя он уже вылезал наружу, облаченный в серо-зеленую форму. Йенсен невольно подумал, что случись подобное в былые времена, он бы чувствовал себя буквально оскверненным, надев хотя бы перчатку, принадлежащую людям, с которыми столько лет приходилось бороться. Но в нынешнем положении Йенсену было не до амбиций.
Форма оказалась почти впору и лишь немного давила под мышками.
Правда, она плохо сочеталась с его седеющей шевелюрой и обветренным лицом, а уж походный, чисто спецназовский рюкзак, висевший на плече, явно не входил в стандартную экипировку колли.
Стоя в тени палатки, Йенсен сосредоточенно обдумывал свой следующий шаг. Слева от него стояло несколько палаток и казарма, справа – еще три палатки, командный пункт и палатка поменьше. Йенсен внимательно осмотрел территорию лагеря. Жесткая трава или очень низкорослый кустарник тут же распрямлялся, если кто-то шел по нему, и следов не оставалось. Однако к последней палатке за командным пунктом вела основательно протоптанная тропинка.
Сделав глубокий вдох и стараясь ступать как можно тише, он направился по тропинке с видом полноправного хозяина. Пройдя мимо командного пункта, он заглянул в следующую палатку.
Внутри оказалось настоящее сокровище. До самого потолка возвышались ряды пластиковых ящиков с пакетами индивидуальных походных пайков.
Опустившись на одно колено, Йенсен принялся набивать ими свой рюкзак.
Когда он снова выглянул наружу, в лагере по-прежнему никого не было видно. Еще не до конца веря такому везению, он вылез из палатки. Йенсен решил обойти командный пункт, но, сделав несколько шагов, нос к носу столкнулся с вышедшими из леса людьми в форме СБ. От неожиданности у него перехватило дыхание. Даже если бы серо-зеленые еще не заметили Йенсена, прятаться было уже поздно. В очередной раз на помощь ему пришло отточенное годами самообладание и профессионализм. Не медля ни секунды, спецназовец продолжал идти вперед.
Двое вышедших из леса солдат, видимо изрядно побегав по горам, не подавали никаких признаков беспокойства, видя пока еще только знакомую форму. Они прошли еще несколько шагов, пока один из них не взглянул в лицо Йенсену. В глазах его сразу же промелькнуло недоумение, и он остановился как вкопанный. Не совсем еще понимая, что происходит, солдат дернул своего товарища за рукав, другой рукой потихоньку расстегивая кобуру. Но не успел он коснуться рукоятки, как в шею ему вонзился cурикен. Второй солдат, еще не осознав, что происходит, издал отчаянный вопль, но следующий cурикен оборвал его крик.
Яростно чертыхаясь, Йенсен опустился у тел на колено и вытащил звезды. «Медленно, слишком медленно», – ругал он себя, и, кроме того, такая неряшливость в работе может не пройти даром. Весь лагерь, наверняка, слышал крик и незаметно уйти уже не удастся. И, действительно, оглянувшись через плечо, он увидел, как из казармы выбежали семь человек с бластерами в руках.
Йенсен, мгновенно оценив ситуацию, махнул рукой и закричал:
– Все сюда! Быстро!
Его все равно уже заметили, и чем дольше и эффективнее он сможет пользоваться своей маскировкой, тем лучше.
Сидя на корточках в пол-оборота к лагерю, он краем глаза наблюдал за бежавшими людьми. Кажется, они попались на его уловку. Пятеро направлялись к нему, а двое, видимо, вернулись за аптечкой.
Рюкзак лежал рядом на земле, и Йенсен незаметно вытащил из него нунчаки. Доставать огнестрельное оружие времени уже не оставалось, и он надеялся обойтись тем, что успел схватить и несколькими cурикенами, спрятанными в кармане. Он выпрямился, стоя спиной к лагерю, и прижал к груди свое оружие.
– О Господи! – услышал он сзади голос запыхавшегося солдата. – Что с ними случилось?
– Не знаю, – ответил Йенсен. – Я услышал крик и увидел, как они падают.
– Они… – снова заговорил солдат, опускаясь на колено рядом с трупами.
Но спецназовец не дал ему продолжить, коротко и резко ударив его сложенными в руке нунчаками чуть ниже затылка. Солдат мгновенно грохнулся лицом вниз рядом со своими мертвыми товарищами. Второй, подбежавший сзади, не успел отскочить и получил два молниеносных удара – локтем в солнечное сплетение и на разгибе, тыльной стороной кулака в переносицу. Одновременно Йенсен выбросил другую руку в сторону и угодил кантонами сложенных нунчак в горло еще одному подоспевшему. Двое последних солдат, сообразив, что происходит, резко остановились, выхватывая оружие, но тут же попали в мельницу вращавшегося на полную мощность оружия Йенсена.
Видя, что его атака завершилась успешно, Йенсен подхватил рюкзак и помчался к командному пункту. Схватка произошла метрах в пятидесяти от главной палатки, и находившиеся внутри, наверняка, уже поняли, что происходит. Он несся изо всех сил, боясь, что не успеет предотвратить подачу сигнала общей тревоги.
Уже подбегая к палатке, Йенсен почти лоб в лоб столкнулся с выскочившим откуда-то солдатом. Тот, отскочив, выстрелил ему прямо в грудь из парализатора, и Йенсен, уже присев, почувствовал, как отрикошетили от бронекостюма иголки. Он резко крутанулся вокруг своей оси и пяткой подсек ноги стрелявшего, одновременно, на развороте, обрушив ему на голову нунчаки. Через долю секунды он уже снова мчался к командному пункту, на ходу засовывая за пояс нунчаки и вынимая из кармана пригоршню черных звездочек. Брезентовый клапан, служивший палатке дверью, оказался поднят, и Йенсен, не раздумывая, с разбега прыгнул внутрь, сразу же откатываясь в сторону от входа.
Командирская палатка представляла из себя довольно просторное помещение, и трое поджидавших его офицеров сгрудились возле дальней стены с оружием на изготовку.
Иголки, тучей выпущенные ими в сторону входа, застрекотали о брезент и осыпали ноги катившегося в сторону спецназовца. Не останавливаясь, он швырнул наугад два cурикена. Звезды тоже не достигли цели, но ответная атака заставила офицеров увертываться и поменять положение, так что следующий залп они дали вразнобой и стреляли куда попало. Это позволило Йенсену вскочить на ноги и метнуть cурикены уже прицельно.
Тяжело дыша, он выпрямился и оглядел помещение. В центре, на полу, была расстелена огромная карта с воткнутыми кое-где цветными флажками. В углу стояла переносная радиостанция и шесть длинных тупоносых бластеров, похожих на карабины. Заметив их, Йенсен с содроганием подумал, почему же его до сих пор не испепелили дотла. Видимо СБ, во что бы то ни стало, хочет заполучить его живым, и Йенсен мысленно поблагодарил отдавших такой приказ за столь гуманное отношение к его персоне.
Склонившись над картой, Йенсен пытался определить свое местонахождение, как вдруг треск передатчика заставил его вздрогнуть и оглянуться. Возможно, именно это и спасло ему жизнь. Боковым зрением он заметил два силуэта, отчетливо вырисовывавшихся в дверном проеме.
Помедлив еще секунду, Йенсен бросился на пол и откатился в сторону. В
то же мгновение луч с шипением полоснул по карте. Второй выстрел чуть не достиг цели, пройдя всего в нескольких сантиметрах от щеки спецназовца, судорожно пытавшегося вытащить из кармана униформы cурикен.
«Кажется, смерти я заслуживаю», – подумал Йенсен вспомнив, что не позаботился извлечь обратно использованные cурикены. В кармане оставалась последняя звездочка. Мысли неслись в голове с бешеной скоростью, и все это промелькнуло в одну секунду, как и горький укор в том, что он не вспомнил о тех двоих, что вернулись в палатку за медикаментами. Теперь Йенсену приходилось расплачиваться за свою непредусмотрительность.
Двое солдат, стоя плечом к плечу у входа, пытались поймать его на мушку, чтобы ненароком не сжечь всю палатку. Йенсен, мечущийся от стены к стене, понял, что не успеет выхватить и метнуть нунчаки, ибо тут же попадет под перекрестный огонь. Отпрыгнув в очередной раз в сторону, он изо всех сил метнул последний cурикен в голень солдату, стоявшему на полшага позади первого.
Результат оказался именно таким, на который Йенсен и возлагал свою последнюю надежду. Не удержав равновесия и отчаянно вскрикнув, солдат ухватился за спину своего товарища, и тот вместе с ним повалился на пол, полоснув лучом по стене и потолку палатки. Не дав им опомниться, спецназовец подскочил к ним, нанося удары ногами и нунчаками с яростью человека, только что заглянувшего в лицо смерти.
Когда Йенсен понял, что все кончено, он еще дрожал от перенапряжения и чувствовал себя полностью опустошенным. Вначале он даже никак не отреагировал на голос, раздавшийся из динамика рации.
– База Пять, база Пять, ответьте. Говорит корректировщик Шестнадцать.
Что у вас происходит?
Немного придя в себя, Йенсен схватил один из неуклюжих лучевых карабинов и подбежал к рации. Несколько раз глубоко вздохнув, чтобы выровнять дыхание, он нажал клавишу передачи.
– Корректировщик Шестнадцать, – заговорил Йенсен. – База Пять на связи. Нас атакуют!
– Кто?! Спецназовец?
– Откуда я знаю! Нас обстреливают со склона и не дают высунуться.
Капитан тяжело ранен! – кричал он в микрофон.
– Держите себя в руках! Мы будем у вас через пятнадцать минут. Из скольких точек в вас стреляют? Тот, кого мы разыскиваем, до сих пор был один.
– Не могу сказать точно, – ответил Йенсен. – Может быть, просто он бегает с места на место.
Йенсен выстрелил несколько раз из бластера рядом с антенной, зная, что это вызовет помехи и треск в приемнике.
– Черт возьми! – снова закричал он. – Они опять открыли огонь! Сэр, я попытаюсь оттащить куда-нибудь капитана, иначе они сейчас подожгут палатку!
– Постарай…
Йенсен несколько раз выстрелил в рацию, и голос оборвался.
Если повезет, они еще некоторое время будут отдавать приказы, прежде чем заметят, что их никто не слышит. А каждая лишняя секунда сейчас на вес золота.
Снаружи все было по-прежнему спокойно, и Йенсен решил создать некоторую видимость произошедшей схватки. Он принялся беспорядочно палить из бластера по склону холма и палаткам, отходя к одной из стоявших на обочине машин.
Автомобили с открытым кузовом представляли из себя стандартные модели военного образца и почти ничем не отличались от тех, которыми пользовались еще во время войны. Забравшись в кабину, он проверил зарядку аккумулятора, завел мотор и развернулся в сторону лагеря. Подобрав возле одной из горевших палаток первый попавшийся труп, Йенсен загрузил его в кузов. С таким грузом можно было рассчитывать, что патруль примет его за самоотверженного офицера, спасающего жизнь своему тяжело раненному подчиненному. Выехав на дорогу, он направился дальше в низину.
Не прошло и двух минут, как, проревев над машиной, в сторону лагеря пронесся патрульный катер. Йенсен надеялся, что пройдет еще несколько минут, прежде чем катер, обстреляв склон и убедившись, что там никого нет, совершит посадку. А когда станет ясно, как погибли находившиеся в лагере солдаты, Йенсен рассчитывал уже оставить где-нибудь машину и уйти от нее на приличное расстояние.
Однако, узнает СБ как все произошло или нет, этот раунд Йенсен
все-таки проиграл. Если бы ему удалось сразу же скрыться, в запасе он имел бы несколько часов и не бежал бы как загнанный зверь. А теперь в течение ближайшего получаса следовало ожидать объявления всеобщей тревоги.
Сидя за рулем, Йенсен строил планы спасения, один безумнее другого.
Он понимал, что направление его движения скоро вычислят и будут искать именно на равнине, где он может укрыться в ближайших населенных пунктах. А посему у него оставалась единственная реальная альтернатива – вернуться назад в горы. Поначалу такая идея показалась Йенсену безумной, но прикинув, что провизии ему хватит почти на неделю, а основные поисковые силы направятся на равнину, он решил рискнуть. Если пробраться дальше на юг, появится шанс выйти из района поиска.
И все-таки это не входило в его первоначальные планы. Но теперь, пытаясь наладить связь с местным подпольем, Йенсен неминуемо угодил бы прямо в руки СБ. В том, что в подполье действует широкая агентурная сеть, он уже не сомневался. Иначе откуда бы у властей появилась такая подробная о нем информация. Если, конечно, они не схватили кого-то из спецназовцев и не развязали ему язык. Но с другой стороны, зачем тогда идти на такие жертвы, чтобы взять его живым, если о звездолетах Кейна уже известно?
Йенсен отогнал эту мысль, оставив первую в качестве версии. В таком случае, Лейт, наверняка, уже догадался, что в рядах подпольщиков работает провокатор и будет действовать крайне осторожно. В итоге он решил залечь далеко в горах и в ближайшее время не высовываться. А там видно будет, может страсти вокруг него и улягутся.
Где-то далеко позади послышался многократный треск. Это катера поливали огнем склоны холма. Усмехнувшись, Йенсен увеличил скорость, присматривая место, где можно оставить машину.
Глава 14
Коридор, в который выходила дверь, был длинным, просторным и совершенно пустым, что вполне соответствовало настроению Кейна.
Негодование и желание во всем немедленно разобраться, постепенно отступало, и он почему-то вспомнил о Фэй Пиччикано. Ее образ так явственно всплыл в его сознании, что Кейну показалось, будто он может отчетливо рассмотреть каждую черточку ее лица, лица суккуба, неугомонного демона в женском обличье. Наваждение становилось все более завораживающим, и Кейну начало казаться, что он чувствует тягучий запах ее духов, возбуждающий неодолимое желание снова ее увидеть.
Тряхнув головой, Кейн вернулся назад и пинком распахнул дверь. Сделал он это слишком резко, и Ноук с Мердоком даже выхватили оружие. Лейту его поведение явно не понравилось. Капрал никогда не любил, чтобы его людей дергали понапрасну, тем более, когда все и так изрядно вымотались. Но видя, что нервы у парня совсем сдают, и он сам уже ищет на ком бы сорвать злобу, Лейт решил воздержаться от выговора.
Кейн однако проигнорировал реакцию спецназовцев и не оценил великодушие капрала. Лейт решил тоже пройтись и направился к двери. Но когда он уже взялся за ручку, Кейн преградил ему дорогу.
– Лейт, – сказал он, набычившись. – Есть разговор.
– Позже, – буркнул Лейт, пытаясь отодвинуть его с дороги.
Но Кейн, неожиданно вцепившись спецназовцу в плечо и бешено выпучив глаза, прорычал:
– Нет, сейчас! Я уже сыт по самое горло твоими отсрочками.
Лейт хрустнул костяшками пальцев и, стараясь говорить как можно спокойнее, произнес: – Ну, ладно. Валяй. О чем мыслишь, страдалец?
– Надо бросить все это дело! Совсем! – было похоже, что парень немного свихнулся. – Пока нас всей кучей не придушила Служба Безопасности, – он сделал зловещий жест, как бы охватывая и сдавливая кого-то руками. -
Мы торчим здесь уже целую неделю, а я еще ни разу не выполз из этой каменной коробки. А вы, Лейт, только и делаете, что целыми днями дискутируете о полезности и вредности совершенно никчемных вещей! На Плинри…
– Здесь не Плинри, – напомнил Лейт. – Мы на чужой территории и, мало того, вынуждены опираться на шаткую структуру, которая, скорее всего, кишит агентами СБ. Прежде чем на что-то решиться, мы должны собрать максимум информации. Максимум!
– То-то я и смотрю, как вы ловко добываете информацию, прибирая к рукам Фэй Пиччикано! – съехидничал Кейн. – А я, дурень, никак не мог догадаться, что у вас чисто деловые отношения.
Как ни странно, вызывающая тирада Кейна ничуть не задела капрала, а, скорее наоборот, позволила многое понять, и гнев его моментально улетучился.
– Ах вот ты о чем. Да, действительно, в наблюдательности тебе не откажешь. В таком случае, ты давно уже должен был понять, что информация – это ее бизнес. Ее тарифная ставка, если хочешь, и конечная цель. Скажи еще спасибо, что я отвлек ее от тебя. Ты бы и часа не выдержал, займись она твоей персоной.
– Это что же вы имеете в виду?
– Я имею в виду то, что оградил тебя от влияния опытнейшей искусительницы, профессионала высшего класса. О, она мастер своего дела.
Взять хотя бы ее духи на феромоновой основе…
– Феромоновой?
– Да. Феромоны – вещества, потенциирующие выброс андрогенов. То есть, попросту, возбудители.
Кейн, не мигая, уставился на Лейта. За несколько секунд он покраснел, побледнел и чуть ли не позеленел.
– Что?.. Ей… так она…
Если бы на него сонного вылили ведро холодной воды, состояние его было бы более приемлемым, чем после слов спецназовца.
– Не волнуйся, – попытался успокоить Лейт. – Со мной она не преуспела. Практика использования секса в целях добычи информации стара, как само человечество. Но я, видишь ли, калач тертый. В отличие от тебя, эмоции я сдерживать умею и на такие штучки не ловлюсь. А вот ты… Держу пари, она без усилий затащит тебя в постель, и ты, как младенец, выболтаешь все, о чем она ни спросит.
Негодование и желание во всем немедленно разобраться, постепенно отступало, и он почему-то вспомнил о Фэй Пиччикано. Ее образ так явственно всплыл в его сознании, что Кейну показалось, будто он может отчетливо рассмотреть каждую черточку ее лица, лица суккуба, неугомонного демона в женском обличье. Наваждение становилось все более завораживающим, и Кейну начало казаться, что он чувствует тягучий запах ее духов, возбуждающий неодолимое желание снова ее увидеть.
Тряхнув головой, Кейн вернулся назад и пинком распахнул дверь. Сделал он это слишком резко, и Ноук с Мердоком даже выхватили оружие. Лейту его поведение явно не понравилось. Капрал никогда не любил, чтобы его людей дергали понапрасну, тем более, когда все и так изрядно вымотались. Но видя, что нервы у парня совсем сдают, и он сам уже ищет на ком бы сорвать злобу, Лейт решил воздержаться от выговора.
Кейн однако проигнорировал реакцию спецназовцев и не оценил великодушие капрала. Лейт решил тоже пройтись и направился к двери. Но когда он уже взялся за ручку, Кейн преградил ему дорогу.
– Лейт, – сказал он, набычившись. – Есть разговор.
– Позже, – буркнул Лейт, пытаясь отодвинуть его с дороги.
Но Кейн, неожиданно вцепившись спецназовцу в плечо и бешено выпучив глаза, прорычал:
– Нет, сейчас! Я уже сыт по самое горло твоими отсрочками.
Лейт хрустнул костяшками пальцев и, стараясь говорить как можно спокойнее, произнес: – Ну, ладно. Валяй. О чем мыслишь, страдалец?
– Надо бросить все это дело! Совсем! – было похоже, что парень немного свихнулся. – Пока нас всей кучей не придушила Служба Безопасности, – он сделал зловещий жест, как бы охватывая и сдавливая кого-то руками. -
Мы торчим здесь уже целую неделю, а я еще ни разу не выполз из этой каменной коробки. А вы, Лейт, только и делаете, что целыми днями дискутируете о полезности и вредности совершенно никчемных вещей! На Плинри…
– Здесь не Плинри, – напомнил Лейт. – Мы на чужой территории и, мало того, вынуждены опираться на шаткую структуру, которая, скорее всего, кишит агентами СБ. Прежде чем на что-то решиться, мы должны собрать максимум информации. Максимум!
– То-то я и смотрю, как вы ловко добываете информацию, прибирая к рукам Фэй Пиччикано! – съехидничал Кейн. – А я, дурень, никак не мог догадаться, что у вас чисто деловые отношения.
Как ни странно, вызывающая тирада Кейна ничуть не задела капрала, а, скорее наоборот, позволила многое понять, и гнев его моментально улетучился.
– Ах вот ты о чем. Да, действительно, в наблюдательности тебе не откажешь. В таком случае, ты давно уже должен был понять, что информация – это ее бизнес. Ее тарифная ставка, если хочешь, и конечная цель. Скажи еще спасибо, что я отвлек ее от тебя. Ты бы и часа не выдержал, займись она твоей персоной.
– Это что же вы имеете в виду?
– Я имею в виду то, что оградил тебя от влияния опытнейшей искусительницы, профессионала высшего класса. О, она мастер своего дела.
Взять хотя бы ее духи на феромоновой основе…
– Феромоновой?
– Да. Феромоны – вещества, потенциирующие выброс андрогенов. То есть, попросту, возбудители.
Кейн, не мигая, уставился на Лейта. За несколько секунд он покраснел, побледнел и чуть ли не позеленел.
– Что?.. Ей… так она…
Если бы на него сонного вылили ведро холодной воды, состояние его было бы более приемлемым, чем после слов спецназовца.
– Не волнуйся, – попытался успокоить Лейт. – Со мной она не преуспела. Практика использования секса в целях добычи информации стара, как само человечество. Но я, видишь ли, калач тертый. В отличие от тебя, эмоции я сдерживать умею и на такие штучки не ловлюсь. А вот ты… Держу пари, она без усилий затащит тебя в постель, и ты, как младенец, выболтаешь все, о чем она ни спросит.