Страница:
Глава 5
В большой комнате с металлическими стенами было очень тихо. Необыкновенно тихо, удручающе скучно и очень, очень одиноко. Прр'т-зевисти давно уже решил, что это идеальное место для медитивных воспоминаний и рефлекторных размышлений.
Она годилась также для тех, кто совершил всякие глупости и мучился угрызением совести.
Сначала все шло нормально. Первая ошибка заключалась в том, что никто не заметил группу людей-воинов, пока они не оказались практически на самом верху пирамиды. Охранявшие пирамиду джирриш сделали все, что могли, но, не будучи своевременно предупреждены старейшинами, действовали с запозданием и неэффективно. Люди проникли в пирамиду, но вместо того, чтобы разрушить ее, они просто все там осмотрели, а потом взломали нишу Прр'т-зевисти, забрали обрезанную плоть и ушли.
Его обрезанную плоть. Паря в воздухе, он смотрел на крошечную шкатулку, в которой хранилась часть его органа фсс. Обрезание произошло около семнадцати циклов тому назад, но он помнил это событие так ясно, как будто оно произошло всего за фулларк до этого. Эта процедура тогда была еще внове, и многие друзья Прр'т-зевисти клялись, что не позволят специалистам по обрезанию дотронуться до их органов фсс. Но Прр'т-зевисти имел авантюрный склад характера, и его интриговала перспектива существования одновременно в двух измерениях.
Первой их ошибкой явилось то, что они подпустили воинов-людей к пирамиде. Вторая ошибка вытекала из первой. Вместо того, чтобы совместными усилиями победить и уничтожить врага, воины-джирриш просто отогнали людей к горам.
В то время никто, разумеется, не считал это ошибкой. Так как обрезанный орган находился в ранце одного из воинов-людей, то любой неосторожный выстрел джирриш мог превратить его в пар и послать к алтарю семьи Прр.
Старейшины, разумеется, настаивали на том, чтобы Тирр-мезаз не шел на такой риск. Сам Прр'т-зевисти, определенно, поддержал бы их в этом, если бы не был подвергнут изоляции. Судя по тому, что командир Тирр-мезаз расположил пирамиды связи за пределами деревни, он внушил себе бредовую мысль, будто Прр'т-зевисти является шпионом людей, укрепившихся в горах.
В течение первых двух тентарков своего нахождения в плену он плохо ориентировался в сером мире, где ничего не видел, а слышал только посредством своего органа фсс. При этом ему приходилось стоически переносить все неприятные манипуляции, которые люди производили с его обрезанной плотью.
Правда, все это ничуть не напоминало по болезненности сам процесс обрезания, имевший место около семнадцати циклов тому назад. Ни о какой анестезии тогда, разумеется, и речи быть не могло, и, несмотря на то, что специалисты пользовались холодным ножом, операция причинила ему немалую боль. Вид самой процедуры также заставил его страдать. Будучи плотским существом, он видел органы фсс в стадии презервации и знал, что в результате операции с внутренней стороны маленького, напоминающего палец органа образуется что-то вроде твердой скорлупы. Но он не знал до того, как сам подвергся операции, что внутренняя часть органа превращается в желеобразное вещество, которое сочится, как сок перезрелого кавра, и обволакивает нож целителя. Причем орган выглядел мертвым и разлагающимся, хотя умом Прр'т-зевисти и понимал, что он живой и вибрирующий. Как зачарованный, смотрел он на эту зловещую процедуру, и лишь упрямая гордость не давала ему отвести взгляда до тех пор, пока плоть не отделилась от его тела. Целители сказали, что операция прошла успешно, после чего им овладело отвращение и усталость.
В конечном счете люди потеряли интерес к его обрезанной плоти. А когда спустились сумерки и инопланетяне легли спать, Прр'т-зевисти вновь оказался на краю светлого мира и начал осматриваться.
Но он недооценил хитрость людей. То место, где находилась его обрезанная плоть, изобиловало металлическими предметами: металлическое оружие, металлические инструменты и даже что-то вроде металлических тюков. Как и всякий старейшина, он знал, что металл непроницаем, но раньше он и не подозревал, что каждый металлический предмет отбрасывает тень, являющуюся — эквивалентом серого мира. И эта тень также непроницаема, как и сам металл. Его удивило, что раньше он никогда не слышал об этом эффекте.
Осторожно продвигаясь по этому пространству, сконцентрировав все свое внимание на металлических предметах и их тенях, он не знал о том, что люди приготовили для него капкан.
Он стоял там в темноте — он или она. Прр'т-зевисти до сих пор так и не понял, мужчина это или женщина. Человек стоял и ждал его появления… а когда Прр'т-зевисти с запозданием увидел его, издал радостный крик, который звучал в голове старейшины еще около шести битов после того, как он в отчаянии переместился в серый мир.
Какое-то время он находился в тумане, не желая покидать его из опасения быть увиденным вновь. Глупо, разумеется, — не рационально. Он пытается спрятаться в сером мире, в то время как его обрезанный орган фсс находится в руках людей. Вскоре он услышал голоса и стук шагов. Набравшись смелости, Прр'т-зевисти выглянул из тумана.
Он увидел, что люди несут его орган фсс к комнате с толстыми стенами и массивной дверью, внутри которой виднелись лампочки, длинный стол и полки с каким-то оборудованием.
Эта комната была полностью сделана из металла.
Он вспомнил, что комната, подобная этой, имеется на родной планете клана Дхаа'рр Дхаранве. После того как целители отрезали его орган фсс, ему предложили отнести его в металлическую комнату для последующего обряда. Они сказали, что металл как бы соединит его с отрезанным органом и в то же время блокирует боль и дискомфорт, причиняемые фсс, отделенному от него. Они проявили столько энтузиазма по этому поводу, что он заподозрил неладное. Не желая быть подопытным животным, он вежливо отказался от дальнейших экспериментов.
Однако люди не приглашали его в металлическую комнату. Как только его обрезанная плоть окажется внутри комнаты, он сам влетит туда и попадет в капкан.
В течение какого-то времени он метался по ограниченному пространству среди металлических предметов, пытаясь найти выход и канал, ведущий к алтарю семьи Прр, но не преуспел в этом. Он сканировал звезды, надеясь, что фаза, в которой находится Доркас, позволит ему связаться с планетой его предков Дхаранвой еще до того, как люди войдут в металлическую комнату. Но звезд почти не было видно, а созвездия слишком отличались от тех, которые он привык видеть дома. Он устремился к своей обрезанной плоти, и дверь с грохотом захлопнулась за ним.
Прр'т-зевисти уже тысячи раз воскрешал в памяти эту сцену, пытаясь определить, что могло спасти его в данной ситуации. Следовало ли ему быть осторожней и не попадаться на глаза людей? А может быть, после того как его заметили, ему не следовало прятаться, подобно испуганному ребенку, в сером мире? С опозданием на семнадцать циклов ему, возможно, следовало бы позволить специалистам сделать второе обрезание.
Или, может быть, ему стоило сыграть ва-банк и удалиться на предельное расстояние от металлической комнаты, куда внесли его обрезанную плоть?
В течение последних фулларков эта мысль снова и снова приходила ему в голову, и от этого холод пронизывал все его существо. Эффект отрыва от органа фсс был известен джирриш с доисторических времен, хотя обрезание органа началось лишь двадцать циклов назад. Он полагал, что если бы он бросил свой орган фсс, то пребывал бы в космическом пространстве до тех пор, пока семейство Прр не забрало бы его к своему алтарю.
Подобное не исключалось. Но, по мнению Прр'т-зевисти, вероятность этого была крайне мала. Скорее всего, он просто умер бы, подобно тем старейшинам, чей орган фсс уничтожался.
Да, он умер бы!
Вот почему его так тревожили эти мысли. И тот факт, что его посещают подобные мысли, указывает на то, что ситуация действительно вселяет отчаяние. Но ведь он находится в плену всего восемь фулларков, и рано еще думать о самоубийстве.
Раздался приглушенный звон. Прр'т-зевисти вздрогнул, взвился в верхний угол и погрузился в серый мир. Дверь открылась, и на пороге появились два человека.
Прр'т-зевисти молнией вылетел наружу. Оказавшись на свежем воздухе, он увидел, что в синем небе светит яркое солнце, и удалился на предельное расстояние от места своего пленения, надеясь на этот раз выйти на связь с планетой Дхаранв и своим семейным алтарем. Но ему или отчаянно не везло, или металлические конструкции отбрасывали постоянную тень в сторону Дхаранвы, препятствуя связи. И если только он не хочет на этот раз рискнуть жизнью, то…
Прр'т-зевисти вернулся к своему обрезанному органу еще до того, как люди закрыли за собой дверь. Он вновь воспарил в свой угол, укрывшись в сером мире. Его бросило в дрожь. Так вот в чем дело. Наконец-то он понял. Не смерть пугала его, а то, что он никак не мог сделать выбор. Всякий раз, когда люди открывали дверь, он оказывался перед выбором: рискнуть или нет. Рискуя жизнью, он, возможно, смог бы оказаться на свободе.
Он не хотел умирать. Глупое заявление. Кто же хочет умирать? Первая война старейшин, разразившаяся тысячу циклов тому назад, была вызвана именно этим: простые джирриш требовали того же права на продление жизни, которым уже пользовались вожди кланов. Инстинкт жизни являлся самой могущественной силой во всей Вселенной.
Зная, что станут старейшинами, воины-джирриш меньше страдали от тягот войн и лучше переносили опасности. Есть ли нечто подобное у людей?
Один из двоих находящихся в комнате людей что-то говорил. Прр'т-зевисти осторожно приблизился к светлому миру. Люди стояли возле изувеченного до неузнаваемости тела воина-джирриш, которого принесли в комнату вскоре после того, как в ней поместили обрезанную плоть старейшины. Сначала Прр'т-зевисти подумал, что люди пытали джирриш, но, наблюдая за их работой, он пришел к выводу, что они, скорее всего, вскрывают тело воина, погибшего на поле битвы.
Однако они не стали резать его, а осторожно поместили в длинный полиэтиленовый мешок, который, по-видимому, принесли с собой. Потом они завязали мешок и положили его на столик с колесиками. Став по обе стороны, люди покатили столик перед собой. Человек, идущий впереди, открыл дверь, и они вывезли мешок из комнаты.
Теперь Прр'т-зевисти остался в полном одиночестве.
— Нет, только не это, — прошептал он, впадая в панику, которой не испытывал в течение многих циклов с тех пор, как стал старейшиной. Быть запертым здесь навсегда и не видеть даже людей…
В этот бит он осознал то, что тщательно пытался скрыть от самого себя после пленения. Истина заключалась в том, что существуют ситуации более ужасные, чем сама смерть.
Пришло время принять последнее решение.
Он приблизился к двери и оказался у края светлого мира, едва не дрожа от страха. Однако решение принято. Как только люди начнут закрывать дверь, он вылетит из комнаты. И на этот раз уже не вернется назад, что бы там ни случилось. Он приготовился… И внезапно замер. В дверях появился другой стол, на котором лежало тело еще одного джирриш. Люди ввезли его в комнату.
Прр'т-зевисти вернулся в свой угол. Страх прошел, на смену пришла усталость. Усталость и осознание того факта, что если только он не придумает что-нибудь, ему здесь не выжить.
Но чем он мог занять себя? Предаться воспоминаниям? Он занимался этим на Дхаранве. Здесь это вызовет лишь депрессию. Может быть, вспомнить содержание прочитанных книг и прокрутить все виденные фильмы в своем воображении? Нет, не пойдет. Память у него не такая уж замечательная. Или попробовать вести воображаемую беседу с друзьями и членами семьи? Но от этого тоже можно свихнуться.
А может, хватит стонать и жалеть себя? Пора заняться работой!
После того, как один из людей закрыл дверь, Прр'т-зевисти, испытывая чувство беспомощности, посмотрел вниз. Да, когда-то он был воином, честно служил клану Дхаа'рр и заседанию Верховного клана. А воины Дхаа'рра всегда безукоризненно исполняли свой долг. Однако все это было очень давно, в те времена, когда он еще являлся плотским существом, живущим в материальном светлом мире. Теперь он стал старейшиной со всеми вытекающими из этого последствиями. Во имя восемнадцати миров, что же ему делать?
Люди стали по обе стороны стола и, переговариваясь друг с другом, аккуратно разложили хирургические инструменты. «Ладно, — сказал себе Прр'т-зевисти. — Возможно, он и не сможет драться как обыкновенный воин. Но он находится на вражеской территории, и его враги, похоже, не подозревают о его присутствии. Надо что-то придумать».
Прежде всего необходимо понять, что же здесь происходит. Для этого нужно освоить человеческий язык.
Переместившись к системе освещения под потолком, Прр'т-зевисти максимально приблизился к светлому миру. Находясь на базовой планете №12, еще до того как экспедиционный корпус оказался на Доркасе, он прошел ускоренный, но интенсивный курс изучения языка, на котором говорят люди. Вообще у него всегда была склонность к языкам.
Один из людей протянул руку к маленькому черному ящику, стоящему на краю стола.
— Доктор Каван-а, — произнес он. Потом последовало что-то насчет пятнадцати и двадцати трех. — Помогите что-то сделать. Приготовьте что-то для второго раза.
Доктор Каван-а. Очень джирришское имя с женским суффиксом «а». Случайность? Без сомнений. И все же он уже немного понимает речь. Парадоксально, но благодаря этому он уже не чувствовал себя одиноким. Возможно, ему все-таки удастся понять этих инопланетян. Глядя сверху вниз на своих врагов, вскрывающих джирриш, он внимательно прислушивался к их разговору.
Она годилась также для тех, кто совершил всякие глупости и мучился угрызением совести.
Сначала все шло нормально. Первая ошибка заключалась в том, что никто не заметил группу людей-воинов, пока они не оказались практически на самом верху пирамиды. Охранявшие пирамиду джирриш сделали все, что могли, но, не будучи своевременно предупреждены старейшинами, действовали с запозданием и неэффективно. Люди проникли в пирамиду, но вместо того, чтобы разрушить ее, они просто все там осмотрели, а потом взломали нишу Прр'т-зевисти, забрали обрезанную плоть и ушли.
Его обрезанную плоть. Паря в воздухе, он смотрел на крошечную шкатулку, в которой хранилась часть его органа фсс. Обрезание произошло около семнадцати циклов тому назад, но он помнил это событие так ясно, как будто оно произошло всего за фулларк до этого. Эта процедура тогда была еще внове, и многие друзья Прр'т-зевисти клялись, что не позволят специалистам по обрезанию дотронуться до их органов фсс. Но Прр'т-зевисти имел авантюрный склад характера, и его интриговала перспектива существования одновременно в двух измерениях.
Первой их ошибкой явилось то, что они подпустили воинов-людей к пирамиде. Вторая ошибка вытекала из первой. Вместо того, чтобы совместными усилиями победить и уничтожить врага, воины-джирриш просто отогнали людей к горам.
В то время никто, разумеется, не считал это ошибкой. Так как обрезанный орган находился в ранце одного из воинов-людей, то любой неосторожный выстрел джирриш мог превратить его в пар и послать к алтарю семьи Прр.
Старейшины, разумеется, настаивали на том, чтобы Тирр-мезаз не шел на такой риск. Сам Прр'т-зевисти, определенно, поддержал бы их в этом, если бы не был подвергнут изоляции. Судя по тому, что командир Тирр-мезаз расположил пирамиды связи за пределами деревни, он внушил себе бредовую мысль, будто Прр'т-зевисти является шпионом людей, укрепившихся в горах.
В течение первых двух тентарков своего нахождения в плену он плохо ориентировался в сером мире, где ничего не видел, а слышал только посредством своего органа фсс. При этом ему приходилось стоически переносить все неприятные манипуляции, которые люди производили с его обрезанной плотью.
Правда, все это ничуть не напоминало по болезненности сам процесс обрезания, имевший место около семнадцати циклов тому назад. Ни о какой анестезии тогда, разумеется, и речи быть не могло, и, несмотря на то, что специалисты пользовались холодным ножом, операция причинила ему немалую боль. Вид самой процедуры также заставил его страдать. Будучи плотским существом, он видел органы фсс в стадии презервации и знал, что в результате операции с внутренней стороны маленького, напоминающего палец органа образуется что-то вроде твердой скорлупы. Но он не знал до того, как сам подвергся операции, что внутренняя часть органа превращается в желеобразное вещество, которое сочится, как сок перезрелого кавра, и обволакивает нож целителя. Причем орган выглядел мертвым и разлагающимся, хотя умом Прр'т-зевисти и понимал, что он живой и вибрирующий. Как зачарованный, смотрел он на эту зловещую процедуру, и лишь упрямая гордость не давала ему отвести взгляда до тех пор, пока плоть не отделилась от его тела. Целители сказали, что операция прошла успешно, после чего им овладело отвращение и усталость.
В конечном счете люди потеряли интерес к его обрезанной плоти. А когда спустились сумерки и инопланетяне легли спать, Прр'т-зевисти вновь оказался на краю светлого мира и начал осматриваться.
Но он недооценил хитрость людей. То место, где находилась его обрезанная плоть, изобиловало металлическими предметами: металлическое оружие, металлические инструменты и даже что-то вроде металлических тюков. Как и всякий старейшина, он знал, что металл непроницаем, но раньше он и не подозревал, что каждый металлический предмет отбрасывает тень, являющуюся — эквивалентом серого мира. И эта тень также непроницаема, как и сам металл. Его удивило, что раньше он никогда не слышал об этом эффекте.
Осторожно продвигаясь по этому пространству, сконцентрировав все свое внимание на металлических предметах и их тенях, он не знал о том, что люди приготовили для него капкан.
Он стоял там в темноте — он или она. Прр'т-зевисти до сих пор так и не понял, мужчина это или женщина. Человек стоял и ждал его появления… а когда Прр'т-зевисти с запозданием увидел его, издал радостный крик, который звучал в голове старейшины еще около шести битов после того, как он в отчаянии переместился в серый мир.
Какое-то время он находился в тумане, не желая покидать его из опасения быть увиденным вновь. Глупо, разумеется, — не рационально. Он пытается спрятаться в сером мире, в то время как его обрезанный орган фсс находится в руках людей. Вскоре он услышал голоса и стук шагов. Набравшись смелости, Прр'т-зевисти выглянул из тумана.
Он увидел, что люди несут его орган фсс к комнате с толстыми стенами и массивной дверью, внутри которой виднелись лампочки, длинный стол и полки с каким-то оборудованием.
Эта комната была полностью сделана из металла.
Он вспомнил, что комната, подобная этой, имеется на родной планете клана Дхаа'рр Дхаранве. После того как целители отрезали его орган фсс, ему предложили отнести его в металлическую комнату для последующего обряда. Они сказали, что металл как бы соединит его с отрезанным органом и в то же время блокирует боль и дискомфорт, причиняемые фсс, отделенному от него. Они проявили столько энтузиазма по этому поводу, что он заподозрил неладное. Не желая быть подопытным животным, он вежливо отказался от дальнейших экспериментов.
Однако люди не приглашали его в металлическую комнату. Как только его обрезанная плоть окажется внутри комнаты, он сам влетит туда и попадет в капкан.
В течение какого-то времени он метался по ограниченному пространству среди металлических предметов, пытаясь найти выход и канал, ведущий к алтарю семьи Прр, но не преуспел в этом. Он сканировал звезды, надеясь, что фаза, в которой находится Доркас, позволит ему связаться с планетой его предков Дхаранвой еще до того, как люди войдут в металлическую комнату. Но звезд почти не было видно, а созвездия слишком отличались от тех, которые он привык видеть дома. Он устремился к своей обрезанной плоти, и дверь с грохотом захлопнулась за ним.
Прр'т-зевисти уже тысячи раз воскрешал в памяти эту сцену, пытаясь определить, что могло спасти его в данной ситуации. Следовало ли ему быть осторожней и не попадаться на глаза людей? А может быть, после того как его заметили, ему не следовало прятаться, подобно испуганному ребенку, в сером мире? С опозданием на семнадцать циклов ему, возможно, следовало бы позволить специалистам сделать второе обрезание.
Или, может быть, ему стоило сыграть ва-банк и удалиться на предельное расстояние от металлической комнаты, куда внесли его обрезанную плоть?
В течение последних фулларков эта мысль снова и снова приходила ему в голову, и от этого холод пронизывал все его существо. Эффект отрыва от органа фсс был известен джирриш с доисторических времен, хотя обрезание органа началось лишь двадцать циклов назад. Он полагал, что если бы он бросил свой орган фсс, то пребывал бы в космическом пространстве до тех пор, пока семейство Прр не забрало бы его к своему алтарю.
Подобное не исключалось. Но, по мнению Прр'т-зевисти, вероятность этого была крайне мала. Скорее всего, он просто умер бы, подобно тем старейшинам, чей орган фсс уничтожался.
Да, он умер бы!
Вот почему его так тревожили эти мысли. И тот факт, что его посещают подобные мысли, указывает на то, что ситуация действительно вселяет отчаяние. Но ведь он находится в плену всего восемь фулларков, и рано еще думать о самоубийстве.
Раздался приглушенный звон. Прр'т-зевисти вздрогнул, взвился в верхний угол и погрузился в серый мир. Дверь открылась, и на пороге появились два человека.
Прр'т-зевисти молнией вылетел наружу. Оказавшись на свежем воздухе, он увидел, что в синем небе светит яркое солнце, и удалился на предельное расстояние от места своего пленения, надеясь на этот раз выйти на связь с планетой Дхаранв и своим семейным алтарем. Но ему или отчаянно не везло, или металлические конструкции отбрасывали постоянную тень в сторону Дхаранвы, препятствуя связи. И если только он не хочет на этот раз рискнуть жизнью, то…
Прр'т-зевисти вернулся к своему обрезанному органу еще до того, как люди закрыли за собой дверь. Он вновь воспарил в свой угол, укрывшись в сером мире. Его бросило в дрожь. Так вот в чем дело. Наконец-то он понял. Не смерть пугала его, а то, что он никак не мог сделать выбор. Всякий раз, когда люди открывали дверь, он оказывался перед выбором: рискнуть или нет. Рискуя жизнью, он, возможно, смог бы оказаться на свободе.
Он не хотел умирать. Глупое заявление. Кто же хочет умирать? Первая война старейшин, разразившаяся тысячу циклов тому назад, была вызвана именно этим: простые джирриш требовали того же права на продление жизни, которым уже пользовались вожди кланов. Инстинкт жизни являлся самой могущественной силой во всей Вселенной.
Зная, что станут старейшинами, воины-джирриш меньше страдали от тягот войн и лучше переносили опасности. Есть ли нечто подобное у людей?
Один из двоих находящихся в комнате людей что-то говорил. Прр'т-зевисти осторожно приблизился к светлому миру. Люди стояли возле изувеченного до неузнаваемости тела воина-джирриш, которого принесли в комнату вскоре после того, как в ней поместили обрезанную плоть старейшины. Сначала Прр'т-зевисти подумал, что люди пытали джирриш, но, наблюдая за их работой, он пришел к выводу, что они, скорее всего, вскрывают тело воина, погибшего на поле битвы.
Однако они не стали резать его, а осторожно поместили в длинный полиэтиленовый мешок, который, по-видимому, принесли с собой. Потом они завязали мешок и положили его на столик с колесиками. Став по обе стороны, люди покатили столик перед собой. Человек, идущий впереди, открыл дверь, и они вывезли мешок из комнаты.
Теперь Прр'т-зевисти остался в полном одиночестве.
— Нет, только не это, — прошептал он, впадая в панику, которой не испытывал в течение многих циклов с тех пор, как стал старейшиной. Быть запертым здесь навсегда и не видеть даже людей…
В этот бит он осознал то, что тщательно пытался скрыть от самого себя после пленения. Истина заключалась в том, что существуют ситуации более ужасные, чем сама смерть.
Пришло время принять последнее решение.
Он приблизился к двери и оказался у края светлого мира, едва не дрожа от страха. Однако решение принято. Как только люди начнут закрывать дверь, он вылетит из комнаты. И на этот раз уже не вернется назад, что бы там ни случилось. Он приготовился… И внезапно замер. В дверях появился другой стол, на котором лежало тело еще одного джирриш. Люди ввезли его в комнату.
Прр'т-зевисти вернулся в свой угол. Страх прошел, на смену пришла усталость. Усталость и осознание того факта, что если только он не придумает что-нибудь, ему здесь не выжить.
Но чем он мог занять себя? Предаться воспоминаниям? Он занимался этим на Дхаранве. Здесь это вызовет лишь депрессию. Может быть, вспомнить содержание прочитанных книг и прокрутить все виденные фильмы в своем воображении? Нет, не пойдет. Память у него не такая уж замечательная. Или попробовать вести воображаемую беседу с друзьями и членами семьи? Но от этого тоже можно свихнуться.
А может, хватит стонать и жалеть себя? Пора заняться работой!
После того, как один из людей закрыл дверь, Прр'т-зевисти, испытывая чувство беспомощности, посмотрел вниз. Да, когда-то он был воином, честно служил клану Дхаа'рр и заседанию Верховного клана. А воины Дхаа'рра всегда безукоризненно исполняли свой долг. Однако все это было очень давно, в те времена, когда он еще являлся плотским существом, живущим в материальном светлом мире. Теперь он стал старейшиной со всеми вытекающими из этого последствиями. Во имя восемнадцати миров, что же ему делать?
Люди стали по обе стороны стола и, переговариваясь друг с другом, аккуратно разложили хирургические инструменты. «Ладно, — сказал себе Прр'т-зевисти. — Возможно, он и не сможет драться как обыкновенный воин. Но он находится на вражеской территории, и его враги, похоже, не подозревают о его присутствии. Надо что-то придумать».
Прежде всего необходимо понять, что же здесь происходит. Для этого нужно освоить человеческий язык.
Переместившись к системе освещения под потолком, Прр'т-зевисти максимально приблизился к светлому миру. Находясь на базовой планете №12, еще до того как экспедиционный корпус оказался на Доркасе, он прошел ускоренный, но интенсивный курс изучения языка, на котором говорят люди. Вообще у него всегда была склонность к языкам.
Один из людей протянул руку к маленькому черному ящику, стоящему на краю стола.
— Доктор Каван-а, — произнес он. Потом последовало что-то насчет пятнадцати и двадцати трех. — Помогите что-то сделать. Приготовьте что-то для второго раза.
Доктор Каван-а. Очень джирришское имя с женским суффиксом «а». Случайность? Без сомнений. И все же он уже немного понимает речь. Парадоксально, но благодаря этому он уже не чувствовал себя одиноким. Возможно, ему все-таки удастся понять этих инопланетян. Глядя сверху вниз на своих врагов, вскрывающих джирриш, он внимательно прислушивался к их разговору.
Глава 6
Поначалу Тирр-джилашу казалось, что его надеждам повидаться с родителями не суждено было сбыться. Вскоре после того, как было принято решение об экспедиции на Мрак, спикер клана Дхаа'рр стал настаивать на том, чтобы никто из исследовательской группы не покидал комплекса Верховного клана. И уж, конечно, не отправлялся бы в путешествие через всю планету Окканва. Тирр-джилаш считал эти рекомендации довольно глупыми, так как исследователям нечем было заниматься до того момента, пока корабль не будет готов к вылету.
И все же председатель Верховного клана прислушался к мнению спикера. Однако в последний бит он, к удивлению Тирр-джилаша, разрешил ему съездить к родителям, настаивая лишь на том, чтобы он вернулся в комплекс за фулларк до отбытия экспедиции.
Пятьсот циклов тому назад, когда впервые произошло заседание Верховного клана, путешествие от Объединенного города до земель, где веками обитали члены клана Кее'рр, было связано со многими трудностями. Два горных хребта отделяли город от места поселения кланов, которые традиционно подозрительно относились к чужакам и, помня опустошительную Третью войну старейшин, были весьма не гостеприимны. Тогда им казалось, что мир уже никогда не наступит.
Но он наступил. Для достижения его пришлось немало потрудиться и вождям кланов, и простым джирриш. Третья война оказалась последней на Окканве, и в течение двухсот циклов там не происходило даже пограничных конфликтов. Тирр-джилашу казалось, что достичь этого могли только необыкновенные джирриш. Глядя в иллюминатор челнока, Тирр-джилаш видел земли, покрытые буйной растительностью. Наконец корабль совершил посадку неподалеку от Цитадели, являвшейся когда-то городом-крепостью Кее'рр, и до сих пор остававшейся политическим и культурным центром клана.
Алтарь семьи Тирр находился на расстоянии трехсот таустрайдов от подножия горной гряды между притоками реки Амт'бри. Транспортный корабль готовился к отбытию из Цитадели, направляясь именно в этот район. Пустив в ход все свое красноречие и размахивая пропуском, полученным в Верховном клане, Тирр-джилаш уговорил пилота взять его на борт. Через десять ханбитов они поднялись в небо.
— Летите домой, не так ли? — обратился к нему пилот, набирая нужную высоту и выравнивая судно. Это был джирриш средних лет с мешками под глазами и шрамом на подбородке. Судя по нашивкам на его кителе, он принадлежал к семье Хгг, откуда вышел и нынешний спикер. — Решили немного отдохнуть, а?
— Да, взял короткий отпуск, ответил Тирр-джилаш. — Мне нужно вернуться в Объединенный город через несколько фулларков.
— Вот как, — пилот внимательно оглядел его. — Я слышал, что заседание Верховного клана сходит с ума по поводу этих людей-завоевателей. Вы имеете к этому какое-то отношение?
— Все джирриш имеют к этому непосредственное отношение, — ответил Тирр-джилаш, вновь изумляясь той быстроте, с которой старейшины передают информацию. Прошло меньше фулларка с момента, когда председатель Верховного клана впервые употребил этот термин, а пилот, находящийся на расстоянии тысячи таустрайдов, уже пользуется им.
— Мы влипли в это дело по самые кончики языков, насколько я знаю, — мрачно согласился пилот. — Мой дедушка рассказал мне про это совсем недавно. Беспомощные воины, ужасное оружие. Вы знаете что-нибудь об этом?
— Да, я слышал об этом, — уклончиво ответил Тирр-джилаш, желая знать, какую информацию Верховный клан счел нужным предоставить широкой публике. Менее всего ему хотелось быть источником новых слухов, особенно, принимая во внимание то обстоятельство, что у него уже возникло немало неприятностей. — Ваш дедушка находился на одном из исследовательских судов?
— Нет, но ему можно верить, — сказал пилот. — У одного из его бывших сослуживцев есть друг, который разговаривал непосредственно с кузеном старого воина — приятелем старейшины, принимавшем участие в этой миссии.
— Да, тогда можно этому верить, — согласился Тирр-джилаш. Если старейшины заговорили на эту тему, то информация распространилась уже по всем восемнадцати мирам. — Но паниковать еще рано. У нас ведь тоже имеется неплохое оружие.
— Надо думать, — сказал пилот. — Хочу надеяться, что мы справимся с ними. Однако на этот раз мы имеем дело с серьезным противником. Это вам не чиги.
— Мы на самом деле не хотели войны, — напомнил ему Тирр-джилаш, испытывая что-то вроде чувства вины. Он вспомнил как Фейлан Кавано настаивал на том, чтобы люди не начинали военных действий. — Не забывайте, что они первыми открыли огонь.
— Да, так говорят, — сказал пилот с сомнением.
— Так оно и было, — пробормотал Тирр-джилаш, отворачиваясь к окну и отбрасывая прочь все сомнения. Если ему повезет, то через пару тентарков он узнает всю правду об этом сражении.
Территория, где обитали члены клана Кее'рр, распространялась от плодородной долины вдоль реки Кее'мисс'ло, начиная от самой дельты и почти до истока, находящегося в болотах Фмм-таа. Не имея природных преград для своей земли от агрессоров, клан был вынужден стать доминирующей военной силой в этом районе. Вслед за этим неизбежно последовала и политическая власть. Клан вступал в союзы, предавал своих соседей, а порой и воевал с ними. Все это сыграло немалую роль в истории джирриш. Политические столкновения требовали укрепления военной мощи, что приводило к новым политическим столкновениям. И так далее, без конца.
Многие вожди клана погибли во время Второй и Третьей войн старейшин, когда были уничтожены их органы фсс. Тирр-джилаш часто думал, как бы отнеслись они к политике, проводимой их последователями.
В душе он кисло улыбнулся и стал размышлять о пассажирах, окружающих его. Члены пятидесяти различных кланов свободно путешествовали по территории Кее'рр. Нет, старым вождям клана вовсе не понравилось бы новая Окканва.
Неужели у людей та же общественная система, при которой жили джирриш в давние времена? Может быть, их нападение на джирриш продиктовано тем же желанием захвата территорий, которое овладело вождями кланов в феодальной период развития Окканвы?
— Куда именно вы сейчас направляетесь? — спросил пилот, прерывая размышления Тирр-джилаша.
— К семейному алтарю, хочу повидаться с отцом, — сказал Тирр-джилаш, поворачиваясь к нему. — А потом мне надо попасть в Ридз Виллидж, где живет моя мать.
— Ридз Виллидж? — сказал пилот и нахмурился. — Это же на территории семьи Фрр.
— Правильно, — сказал Тирр-джилаш. Последовало молчание. Пилот ждал пояснений, но Тирр-джилаш молчал. Пожав плечами, пилот вновь повернулся к пульту управления.
— Ну, хорошо. Я высажу вас у алтаря Тирр. — Это вовсе не обязательно, — сказал Тирр-джилаш. — Я могу добраться туда по железной дороге из Клифсайд Дейл.
— Нет проблем, — настаивал на своем пилот. — Рядом с вашим домом имеется посадочная полоса. Это сэкономит ваше время.
— Спасибо за предложение, — поблагодарил Тирр-джилаш. — Но ведь у вас есть расписание, которому вы должны следовать, и я не могу допустить, чтобы вы…
— Вы позволите мне это сделать, — твердо сказал пилот. — Вы же сами говорили, что нынешние события затрагивают всех джирриш. В молодости мне пришлось служить в Этсиджианских частях окружения. Теперь я тоже хочу оказать посильную помощь.
Он находился в пяти страйдах от алтаря, когда в левой башне открылась дверь и из нее вышел высокий джирриш с лазерной винтовкой в руках.
— Остановитесь, — сказал он, — и назовите свое имя.
— Я подчиняюсь покровителю старейшин Тирр, — ответил Тирр-джилаш согласно ритуалу. — Я Тирр-джилаш, Кее'рр.
— Кто может доказать, что вы явились сюда с добрыми намерениями?
— Я сам докажу это, — сказал Тирр-джилаш, взял плод кавра, лежащий на столике возле дорожки, и разрезал его языком. Это древняя церемония означала доверие.
— А кто докажет ваше право на приближение к алтарю?
— Это сделает мой отец, — ответил Тирр-джилаш, бросая плод в корзинку под столиком. Как и многие традиции джирриш, эта церемония в недавнее время подвергалась резкой критике со стороны молодежи, считающей ее смешной и бесполезной тратой времени. Но сам Тирр-джилаш видел в ритуале нечто успокаивающее. — Извините, я хотел сказать Тирр'т-рокик, — поправил он себя. Его отец уже являлся старейшиной, и к его имени следовало прибавлять соответствующий суффикс. — Тирр'т-рокик, Кее'рр.
Тень улыбки появилась на лице покровителя.
— Проходи, Тирр-джилаш, — сказал он, направляя ствол винтовки в небо. — Добро пожаловать. Рад тебя видеть.
— Я рад вернуться домой, Тирр-тулкой, — сказал Тирр-джилаш, подходя к нему и пожимая его руку. — За последние фулларки мне все реже удавалось навещать родной алтарь.
— В этом виноват лишь ты сам, — заметил Тирр-тулкой не то в шутку, не то в всерьез. Они не раз обсуждали в молодости, какую карьеру предпочесть. По прошествии многих циклов это продолжало служить поводом для шуток.
— Сейчас не об этом, — сказал Тирр-джилаш. — В любом случае, мое желание приехать домой не всегда удается осуществить.
— Что до меня, то я за последние два цикла всего три раза покидал земли Кее'рр.
— Ты ничего не потерял, — заверил его Тирр-джилаш. — Сколько раз, сидя в окопе и ожидая атаки врага, я думал о том, что лучше бы быть покровителем у себя дома.
— Тебе эта должность не подошла бы, — возразил Тирр-тулкой. — Ты мастер думать, но стрелок из тебя неважный.
— Большое спасибо, — Тирр-джилаш взглянул на алтарь. — Как отец?
— Неплохо, — ответил Тирр-тулкой. — Конечно, почти для всех это событие является шоком. Требуется время, чтобы привыкнуть, а он ведь находится в новом качестве всего полцикла. Но, учитывая его продолжительную болезнь, он более-менее приготовился к перемене. Наиболее болезненно воспринимают это те, кто неожиданно становятся старейшинами в результате какого-нибудь несчастного случая.
— Да, — пробормотал Тирр-джилаш, испытывая чувство вины. Ему следовало бы проводить больше времени с родителями. Его брат Тирр-мезаз часто навещал их, несмотря на то, что нес воинскую службу. — Как восприняла это моя мать?
— Ну, это особая история, — ответил Тирр-тулкой, загадочно пощелкивая языком. — Думаю, тебе лучше узнать об этом от отца.
Хвост Тирр-джилаша дрогнул. Итак, он прав: что-то скрывалось за словами Тирр-мезаза во время их последнего разговора.
— Понятно. Тогда я пойду к нему.
— Зайди ко мне перед отъездом, — пригласил его Тирр-тулкой, направляясь к башне. — Поболтаем, прежде чем ты улетишь на другую планету.
— Попробую, — сказал Тирр-джилаш. — Но не могу обещать ничего конкретного — у меня слишком мало времени.
— Печально, — Тирр-тулкой разочарованно щелкнул языком. — Молодые люди вырастают и покидают родной дом…
— Спасибо, дедушка, мы еще увидимся, — сказал Тирр-джилаш сухо и направился к алтарю. Тирр-тулкой, разумеется, имел возможность при желании наблюдать за Тирр-джилашом, ибо как только двери башен под куполами закрывались, сами башни становились изнутри прозрачными.
Оттуда можно было обозревать окрестности и при необходимости вести огонь. Как бы ни критиковались древние традиции, старейшины не могли рисковать органами фсс.
И все же председатель Верховного клана прислушался к мнению спикера. Однако в последний бит он, к удивлению Тирр-джилаша, разрешил ему съездить к родителям, настаивая лишь на том, чтобы он вернулся в комплекс за фулларк до отбытия экспедиции.
Пятьсот циклов тому назад, когда впервые произошло заседание Верховного клана, путешествие от Объединенного города до земель, где веками обитали члены клана Кее'рр, было связано со многими трудностями. Два горных хребта отделяли город от места поселения кланов, которые традиционно подозрительно относились к чужакам и, помня опустошительную Третью войну старейшин, были весьма не гостеприимны. Тогда им казалось, что мир уже никогда не наступит.
Но он наступил. Для достижения его пришлось немало потрудиться и вождям кланов, и простым джирриш. Третья война оказалась последней на Окканве, и в течение двухсот циклов там не происходило даже пограничных конфликтов. Тирр-джилашу казалось, что достичь этого могли только необыкновенные джирриш. Глядя в иллюминатор челнока, Тирр-джилаш видел земли, покрытые буйной растительностью. Наконец корабль совершил посадку неподалеку от Цитадели, являвшейся когда-то городом-крепостью Кее'рр, и до сих пор остававшейся политическим и культурным центром клана.
Алтарь семьи Тирр находился на расстоянии трехсот таустрайдов от подножия горной гряды между притоками реки Амт'бри. Транспортный корабль готовился к отбытию из Цитадели, направляясь именно в этот район. Пустив в ход все свое красноречие и размахивая пропуском, полученным в Верховном клане, Тирр-джилаш уговорил пилота взять его на борт. Через десять ханбитов они поднялись в небо.
— Летите домой, не так ли? — обратился к нему пилот, набирая нужную высоту и выравнивая судно. Это был джирриш средних лет с мешками под глазами и шрамом на подбородке. Судя по нашивкам на его кителе, он принадлежал к семье Хгг, откуда вышел и нынешний спикер. — Решили немного отдохнуть, а?
— Да, взял короткий отпуск, ответил Тирр-джилаш. — Мне нужно вернуться в Объединенный город через несколько фулларков.
— Вот как, — пилот внимательно оглядел его. — Я слышал, что заседание Верховного клана сходит с ума по поводу этих людей-завоевателей. Вы имеете к этому какое-то отношение?
— Все джирриш имеют к этому непосредственное отношение, — ответил Тирр-джилаш, вновь изумляясь той быстроте, с которой старейшины передают информацию. Прошло меньше фулларка с момента, когда председатель Верховного клана впервые употребил этот термин, а пилот, находящийся на расстоянии тысячи таустрайдов, уже пользуется им.
— Мы влипли в это дело по самые кончики языков, насколько я знаю, — мрачно согласился пилот. — Мой дедушка рассказал мне про это совсем недавно. Беспомощные воины, ужасное оружие. Вы знаете что-нибудь об этом?
— Да, я слышал об этом, — уклончиво ответил Тирр-джилаш, желая знать, какую информацию Верховный клан счел нужным предоставить широкой публике. Менее всего ему хотелось быть источником новых слухов, особенно, принимая во внимание то обстоятельство, что у него уже возникло немало неприятностей. — Ваш дедушка находился на одном из исследовательских судов?
— Нет, но ему можно верить, — сказал пилот. — У одного из его бывших сослуживцев есть друг, который разговаривал непосредственно с кузеном старого воина — приятелем старейшины, принимавшем участие в этой миссии.
— Да, тогда можно этому верить, — согласился Тирр-джилаш. Если старейшины заговорили на эту тему, то информация распространилась уже по всем восемнадцати мирам. — Но паниковать еще рано. У нас ведь тоже имеется неплохое оружие.
— Надо думать, — сказал пилот. — Хочу надеяться, что мы справимся с ними. Однако на этот раз мы имеем дело с серьезным противником. Это вам не чиги.
— Мы на самом деле не хотели войны, — напомнил ему Тирр-джилаш, испытывая что-то вроде чувства вины. Он вспомнил как Фейлан Кавано настаивал на том, чтобы люди не начинали военных действий. — Не забывайте, что они первыми открыли огонь.
— Да, так говорят, — сказал пилот с сомнением.
— Так оно и было, — пробормотал Тирр-джилаш, отворачиваясь к окну и отбрасывая прочь все сомнения. Если ему повезет, то через пару тентарков он узнает всю правду об этом сражении.
Территория, где обитали члены клана Кее'рр, распространялась от плодородной долины вдоль реки Кее'мисс'ло, начиная от самой дельты и почти до истока, находящегося в болотах Фмм-таа. Не имея природных преград для своей земли от агрессоров, клан был вынужден стать доминирующей военной силой в этом районе. Вслед за этим неизбежно последовала и политическая власть. Клан вступал в союзы, предавал своих соседей, а порой и воевал с ними. Все это сыграло немалую роль в истории джирриш. Политические столкновения требовали укрепления военной мощи, что приводило к новым политическим столкновениям. И так далее, без конца.
Многие вожди клана погибли во время Второй и Третьей войн старейшин, когда были уничтожены их органы фсс. Тирр-джилаш часто думал, как бы отнеслись они к политике, проводимой их последователями.
В душе он кисло улыбнулся и стал размышлять о пассажирах, окружающих его. Члены пятидесяти различных кланов свободно путешествовали по территории Кее'рр. Нет, старым вождям клана вовсе не понравилось бы новая Окканва.
Неужели у людей та же общественная система, при которой жили джирриш в давние времена? Может быть, их нападение на джирриш продиктовано тем же желанием захвата территорий, которое овладело вождями кланов в феодальной период развития Окканвы?
— Куда именно вы сейчас направляетесь? — спросил пилот, прерывая размышления Тирр-джилаша.
— К семейному алтарю, хочу повидаться с отцом, — сказал Тирр-джилаш, поворачиваясь к нему. — А потом мне надо попасть в Ридз Виллидж, где живет моя мать.
— Ридз Виллидж? — сказал пилот и нахмурился. — Это же на территории семьи Фрр.
— Правильно, — сказал Тирр-джилаш. Последовало молчание. Пилот ждал пояснений, но Тирр-джилаш молчал. Пожав плечами, пилот вновь повернулся к пульту управления.
— Ну, хорошо. Я высажу вас у алтаря Тирр. — Это вовсе не обязательно, — сказал Тирр-джилаш. — Я могу добраться туда по железной дороге из Клифсайд Дейл.
— Нет проблем, — настаивал на своем пилот. — Рядом с вашим домом имеется посадочная полоса. Это сэкономит ваше время.
— Спасибо за предложение, — поблагодарил Тирр-джилаш. — Но ведь у вас есть расписание, которому вы должны следовать, и я не могу допустить, чтобы вы…
— Вы позволите мне это сделать, — твердо сказал пилот. — Вы же сами говорили, что нынешние события затрагивают всех джирриш. В молодости мне пришлось служить в Этсиджианских частях окружения. Теперь я тоже хочу оказать посильную помощь.
* * *
От того места, где пилот высадил Тирр-джилаша, было всего полтаустрайда до его фамильного алтаря, наполовину скрытого двумя башнями, между которыми проходила дорожка, уложенная керамической плиткой. Как только Тирр-джилаш направился туда, над его головой появилось около двадцати старейшин. Они смотрели на посетителя кто с подозрением, кто с любопытством. Двое из них — скорее всего, члены семьи, хотя Тирр-джилаш и не признал их, — окликнули его по имени. Остальные, осмотрев его и поняв, что он явился не к ним, улетели прочь.Он находился в пяти страйдах от алтаря, когда в левой башне открылась дверь и из нее вышел высокий джирриш с лазерной винтовкой в руках.
— Остановитесь, — сказал он, — и назовите свое имя.
— Я подчиняюсь покровителю старейшин Тирр, — ответил Тирр-джилаш согласно ритуалу. — Я Тирр-джилаш, Кее'рр.
— Кто может доказать, что вы явились сюда с добрыми намерениями?
— Я сам докажу это, — сказал Тирр-джилаш, взял плод кавра, лежащий на столике возле дорожки, и разрезал его языком. Это древняя церемония означала доверие.
— А кто докажет ваше право на приближение к алтарю?
— Это сделает мой отец, — ответил Тирр-джилаш, бросая плод в корзинку под столиком. Как и многие традиции джирриш, эта церемония в недавнее время подвергалась резкой критике со стороны молодежи, считающей ее смешной и бесполезной тратой времени. Но сам Тирр-джилаш видел в ритуале нечто успокаивающее. — Извините, я хотел сказать Тирр'т-рокик, — поправил он себя. Его отец уже являлся старейшиной, и к его имени следовало прибавлять соответствующий суффикс. — Тирр'т-рокик, Кее'рр.
Тень улыбки появилась на лице покровителя.
— Проходи, Тирр-джилаш, — сказал он, направляя ствол винтовки в небо. — Добро пожаловать. Рад тебя видеть.
— Я рад вернуться домой, Тирр-тулкой, — сказал Тирр-джилаш, подходя к нему и пожимая его руку. — За последние фулларки мне все реже удавалось навещать родной алтарь.
— В этом виноват лишь ты сам, — заметил Тирр-тулкой не то в шутку, не то в всерьез. Они не раз обсуждали в молодости, какую карьеру предпочесть. По прошествии многих циклов это продолжало служить поводом для шуток.
— Сейчас не об этом, — сказал Тирр-джилаш. — В любом случае, мое желание приехать домой не всегда удается осуществить.
— Что до меня, то я за последние два цикла всего три раза покидал земли Кее'рр.
— Ты ничего не потерял, — заверил его Тирр-джилаш. — Сколько раз, сидя в окопе и ожидая атаки врага, я думал о том, что лучше бы быть покровителем у себя дома.
— Тебе эта должность не подошла бы, — возразил Тирр-тулкой. — Ты мастер думать, но стрелок из тебя неважный.
— Большое спасибо, — Тирр-джилаш взглянул на алтарь. — Как отец?
— Неплохо, — ответил Тирр-тулкой. — Конечно, почти для всех это событие является шоком. Требуется время, чтобы привыкнуть, а он ведь находится в новом качестве всего полцикла. Но, учитывая его продолжительную болезнь, он более-менее приготовился к перемене. Наиболее болезненно воспринимают это те, кто неожиданно становятся старейшинами в результате какого-нибудь несчастного случая.
— Да, — пробормотал Тирр-джилаш, испытывая чувство вины. Ему следовало бы проводить больше времени с родителями. Его брат Тирр-мезаз часто навещал их, несмотря на то, что нес воинскую службу. — Как восприняла это моя мать?
— Ну, это особая история, — ответил Тирр-тулкой, загадочно пощелкивая языком. — Думаю, тебе лучше узнать об этом от отца.
Хвост Тирр-джилаша дрогнул. Итак, он прав: что-то скрывалось за словами Тирр-мезаза во время их последнего разговора.
— Понятно. Тогда я пойду к нему.
— Зайди ко мне перед отъездом, — пригласил его Тирр-тулкой, направляясь к башне. — Поболтаем, прежде чем ты улетишь на другую планету.
— Попробую, — сказал Тирр-джилаш. — Но не могу обещать ничего конкретного — у меня слишком мало времени.
— Печально, — Тирр-тулкой разочарованно щелкнул языком. — Молодые люди вырастают и покидают родной дом…
— Спасибо, дедушка, мы еще увидимся, — сказал Тирр-джилаш сухо и направился к алтарю. Тирр-тулкой, разумеется, имел возможность при желании наблюдать за Тирр-джилашом, ибо как только двери башен под куполами закрывались, сами башни становились изнутри прозрачными.
Оттуда можно было обозревать окрестности и при необходимости вести огонь. Как бы ни критиковались древние традиции, старейшины не могли рисковать органами фсс.