Заневский Анджей
Крыса (Безымянная трилогия - 1)
Анджей Заневский
Крыса
(Безымянная трилогия 1)
Перевод с польского Елены Смирновой
Сегодня Анджей Заневский (род. в 1940 г.) один из самых модных прозаиков Западной Европы. Его ставят в один ряд с Ф. Кафкой, Дж. Джойсом, А. Камю.
Творческая судьба писателя складывалась необычно: первое польское издание повести "Крыса" появилось лишь после выхода в свет ее перевода на чешский язык (1990) и переводов на девять других языков, выпущенных издательствами Дании, Финляндии, Франции, Испании, Голландии, Германии, США, Великобритании, Италии. А написал А. Заневский свою "Крысу" еще в 1979 году!
Наконец, и у российского читателя появилась уникальная возможность познакомиться с прекрасной прозой польского писателя. В первое и пока единственное издание на русском языке вошли три повести ("Крыса", "Тень крысолова", "Цивилизация птиц"), которые сам Анджей Заневский объединил в "Безымянную трилогию".
ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ РУССКОМУ ИЗДАНИЮ
Уважаемый читатель с огромных просторов России, а также каждый, кто читает эти написанные по-русски слова в любом уголке нашей планеты! Ты даже не представляешь себе, как я рад тому, что первое полное издание моей "Безымянной трилогии" попадет именно в твои руки - ведь именно на родине Федора Достоевского эти произведения впервые издаются вместе. Я лишь недавно принял окончательное решение соединить вместе три повести (названия которых - "Крыса", "Тень Крысолова" -поначалу мне хотелось дать ей название "Серость" - и "Цивилизация птиц" -наиболее емко отражают их содержание) под одним общим заголовком "Безымянная трилогия", чтобы неразрывно объединить их друг с другом. Данное название, придуманное одной бессонной ночью, наиболее выпукло отражает характер намерений, владевших мною при многолетней работе над этим произведением, и вместе с тем помогает отчетливо акцентировать те черты, которые кажутся мне наиболее существенными во всех трех книгах.
Все дело в том, что в основе всей человеческой цивилизации лежат имена, названия, понятия, определения... Мы даем имена всему и всем - себе, животным, предметам, пространствам земли и неба, религиям и чувствам, явлениям и событиям... Мы стремимся назвать, определить время и пространство, взгляды и убеждения, все, что существует в реальном мире, и все, что живет лишь в наших мыслях. Присваивание имен и названий людям и предметам, определение всего и вся - это наша глубочайшая потребность, рожденная цивилизацией, и именно благодаря этой потребности сформировалось богатейшее разнообразие языков на планете. Мы даем имена, называем, считая, что именно это упорядочивает и стабилизирует окружающий нас мир, и одновременно расширяя таким образом наши собственные возможности познавать и понимать его.
Я уже давно задаю себе вопрос: а так ли это? Можно ли вообще мыслить без имен, названий, понятий? И не является ли животный мир именно такой действительностью, в которой нет ни названий, ни определений, ни понятий, ни оценок, в которой лишь замечают, видят, чувствуют, ощущают, предвидят, знают, познают и приобретают опыт? Иначе говоря - возможно ли мышление без слов, без понятий, без имен, без языка?
В Трилогии, которую Ты держишь сейчас в руках, это основной вопрос, на который, однако, нет однозначного ответа... Это скорее попытка заявить о проблеме, чем намерение решить ее. У героев "Крысы" нет имен - они являются просто самими собой и только собой. Также и герои "Тени Крысолова". Крыса и Крысолов - это конкретные индивидуальности, личности, характеры, чьи взаимоотношения переплетаются в погонях и бегствах, кого объединяют слежка друг за другом и страх. Даже в аду, откуда играющий на флейте Крысолов пытается вывести тень своей земной любви, что была отравлена хитрой Крысой, не произносится никаких имен, хотя знания и воображение все время подсказывают читателю: Эвридика, Орфей, Гермес, Сизиф, Христос, Тантал, Харон, Цербер... И даже жестокая, апокалиптическая действительность на берегах шести адских рек нигде напрямую не называется Адом, однако ее описывают, наблюдают, замечают таким образом, что ни у кого не остается сомнений относительно того, куда забрели в своих скитаниях безымянные герои этой повести.
В "Цивилизации птиц" герои всех трех ее частей также не имеют имен в нашем, человеческом, значении этого слова. Вместо них здесь появляются первые, нередко ономастические попытки назвать действующих лиц идентификационные слоги, которые рождаются из характеристик, пола, видовой принадлежности, звуков голосов, цвета оперения. (Ономаспология - раздел языкознания, исследующий слова языка как названия определенных явлений и предметов. Ономастика - раздел ономаспологии, изучающий собственные имена (здесь. и далее прим, ред.)).
Даже вынесенное в заголовок трехсложное слово "Сарторис" я почерпнул непосредственно из речи сороки, которую я некогда спас и приручил. Именно этим гортанным криком демонстрировала она свое мнение о других птицах и людях или требовала от меня чего-то - к примеру, если ей хотелось искупаться.
Разумеется, все эти вопросы, всегда возникающие при написании подобных книг, - вопросы вечные, неизменные и таинственные, однако отсутствие ответов на них вызывает у нас подсознательное беспокойство, иной раз даже переходящее в страх. И все же трудно не задумываться над причинами нашего сознательного существования на Земле...
Является ли непременным условием возникновения цивилизации - все равно какой: нашей, человеческой, птичьей или крысиной - формирование собственного, пусть даже простейшего языка? Неужели обладание артикулированной, сложной речью ставит нас выше остальных населяющих нашу Землю существ? И неужели именно поэтому мы имеем право считать себя лучше них, считаем себя вправе распоряжаться жизнью остальных видов животных? И всегда ли обладание высокоорганизованными возможностями коммуникации помогает нам понять друг друга? Не происходит ли иной раз совсем наоборот -когда избыток информации становится препятствием к взаимопониманию? И всегда ли обладание речью, языком понятий и названий дарит нам счастье? И можем ли мы считать порогом зарождения новой цивилизации именно появление собственного языка, или же существуют иные, вероятно, более важные точки отсчета -к примеру, очень сложная и требующая сильно развитого воображения работа сорок при строительстве гнезд? Не случится ли так, что в своем стремлении к постоянному совершенствованию человечества мы уничтожим все иные, не похожие на нас совершенства? Что ж... Чем больше я знаю, тем больше сомневаюсь. Мне часто кажется, что все, что я делаю, это всего лишь блуждание среди иллюзий.
Скорее всего, той первопричиной, которая подтолкнула меня к написанию настоящей Трилогии, был инстинктивный протест, отрицание эгоистичного, основанного на мегаломании и в то же время механистического, чисто биологического отношения к природе, и прежде всего к миру животных. (Мегаломания-мания величия.)
Человек так стремится оторваться от него, наивно забывая о том, что и сам он по сути такое же животное - очень странное животное, которое тщетно пытается отречься от своей сути, предпочитая искать корни своего происхождения в капризе Высшего Существа или в Космосе, но только не в реальной среде и эволюции видов.
Впрочем, я никогда не скрывал своего скептического отношения и недоверия по отношению к нашим человеческим способностям предвидения и предчувствия своих судеб, к нашей фальшивой морали, основанной на идее, религии, на утопических теориях, ставящих человека намного выше того места, которого он в действительности заслуживает, и отрицающих его биологическое, земное происхождение. Именно эти мои попытки свергнуть человека с пьедестала, на который его возвели, явились причиной того, что моя повесть "Крыса" увидела свет в Польше лишь спустя пятнадцать лет после того, как была написана...
В течение тысячелетий существования нашей цивилизации мы привыкли понимать сосуществование с природой исключительно как подчинение природы человеку, как ее покорение и использование для удовлетворения человеческих потребностей - его жадности, обжорства, хищности, и лишь изредка для утоления естественного голода. Даже иллюзорная независимость какого-либо из видов преследуется человеком, глубоко убежденным в том, что именно он самый умный и самый лучший, что именно он Богом, Прогрессом, Провидением, Историей, Знанием и Наукой предназначен управлять, разделять и властвовать. Что ж... Человечество как вид наиболее многочисленно и, что самое главное, сознательно борется за свои интересы. Оно распространяется и размножается быстрее других видов, постепенно устраняя грозящие ему биологические опасности, уничтожая все, что только может встать на пути его развития. Однако, как известно не только биологам, подобная доминация одного вида над всеми остальными может оказаться невыгодной и опасной также и для самого доминирующего вида. Так что последствия этой диктатуры человека на Земле могут закончиться трагедией для обеих сторон -как для природы, так и для человека.
На редкость фальшиво в данной ситуации звучат утверждения, что Земля способна прокормить еще больше людей, чем живет на ней сейчас, и потому человечество должно размножаться неограниченно и этот процесс никоим образом не подлежит никакому контролю. Но ведь известно, что развитие человечества теснейшим образом связано с убийством иных видов животных... И потому я спрашиваю: морально ли строить новые бойни? Можно ли назвать честным и справедливым развитие популяции людей путем выращивания, убийства и пожирания иных существ? И неужели зло, которое мы сознательно планируем и творим, не обернется когда-нибудь против нас самих?
Борьбу за существование человек свел к борьбе за благосостояние, к соперничеству за передел пространств и богатств Земли между отдельными народами, религиями, расами, сообществами, классами... Из-за этого вся природа превратилась в хозяйственные задворки человечества, а в лучшем для нее случае - в заповедник, парк, охранную зону, охотничье хозяйство или зоопарк.
Человечество создало на Земле ад для всех живых существ, в том числе нередко и для самого человека. Неужели именно в этом и заключается хищный тоталитаризм, прочно укоренившийся в нашей жизни? Тот тоталитаризм, о котором все мы знаем и, как правило, умалчиваем?
Как в кошмаре звучит все чаще повторяющийся вопрос: сколько миллиардов людей способна прокормить Земля? Десять? Тридцать? Сто? Двести? Сколько понадобится белка? Сколько потребуется мяса?
Да... Земля, конечно же, способна прокормить значительно больше людей, чем сегодняшнее население планеты. Но только какой ценой? Не становимся ли мы свидетелями всевозрастающего безумия? Человеческое существование неразрывно связано с убийством иных видов... Человеческое существование -это поглощение, пожирание других... Итак, расчет прост: чем больше людей, тем больше уничтожения. Человек потребляет, природа гибнет. Официальное осуждение цивилизации смерти, а в действительности -непрекращающ аяся бойня миллиардов специально для этого выращенных существ на задворках упивающегося благочестивыми молитвами человечества... Довольно! Мои бесконечные размышления на эту тему складываются в обширный теоретический труд, который, возможно, когда-нибудь увидит свет в отдельном издании.
Недавно, просматривая старые календари, что я привык использовать в качестве записных книжек, я обнаружил в одном из них забытый набросок стихотворения, написанного, скорее всего, в декабре 1977 года:
ПРОЛЕТАЯ НАД ПЕРСИДСКИМ ЗАЛИВОМ
Мне казалось, что я вижу
Преследующих самолет прозрачных птиц.
Их мощные когти на мгновение зависли
Над его крыльями
Неужели это было всего лишь видение?
И именно в тот момент в моей голове зародился замысел написания Трилогии...
Действие первых повестей, "Крыса" и "Тень Крысолова", развивается в прошлом и настоящем, причем границу между этими двумя временами читатель может произвольно сдвигать в своем воображении. И наоборот, "Цивилизация птиц" -это повествование о будущем, и мне бы очень хотелось, чтобы подобное будущее никогда не наступило... Читатель, конечно лее, может только догадываться о том, что стало причиной столь ужасного конца человеческого господства на Земле, что привело к этому жалкому эпилогу, завершившему историю всех несбывшихся надежд, неудовлетворенного тщеславия, напрасных иллюзий, несдержанных обещаний, поражений, катастроф, войн и эпидемий, среди которых мы пытались спокойно жить... Он может сам выбирать из всех возможных причин массового самоубийства, если только ему хватит на это смелости и воображения.
Уважаемый читатель! Много лет назад, прогуливаясь по улицам Москвы, Загорска, Ленинграда, Калининграда, я мечтал о том, чтобы в Твоей удивительной стране читали мои книги. Моя мечта стала явью лишь теперь, когда изменились и Европа, и Россия, и Польша. Тогда, во время тех моих путешествий, я часто перечитывал "Бесов", и мне кажется, что, хотя многое вокруг изменилось, бесы остались, они живы... Они все еще кружат по ночам вокруг наших домов - бесы разочарованных народов и бесы осиротевших людей, бесы разочарованные, озлобленные и бессмертные.
В "Безымянной трилогии" Ты также найдешь множество влияний, мотивов и деталей, почерпнутых мною из российской культуры и литературы. В "Цивилизации птиц" космические скитальцы своим блеском и радужным мерцанием удивительно похожи на Жар-птицу из русских сказок... В "Крысе" - и этого до сих пор не заметил ни один из польских критиков и рецензентов - последние слова звучат почти так же, как в окончании "Записок из мертвого дома" Федора Достоевского: "Какое прекрасное мгновение, какое прекрасное мгновение, какое..."
И это вовсе не случайность!
Анджей Заневский
I think we are in rat's alley
Where the dead men lost their bones
Thomas Stearns, Eliot The Wasteland
Мне кажется, что все мы кружим крысиными тропами
Среди костей, оставленных умершими
Томас Стернз Элиот Бесплодная земля
Уважаемый читатель!
"Крыса" - моя первая повесть о животных, посвященная существам необыкновенным и малоизученным, так как знания человека о грызунах в большей степени касаются методов борьбы с ними, нежели понимания их поведения, психики и чувственности. И в то же время повесть эта полна сенсационного и таинственного, поскольку вокруг крысиных нор и гнезд разыгрывается немало трагедий, драм и приключений... Подвиги Геракла, трагедия Эдипа, путешествия Одиссея, отчаяние Ниобеи, судьбы богов, титанов и людей сталкиваются, переплетаются, соединяются, наполняя сознание существа, своими размерами и весом не превышающего размеров нашего сердца.
Мы не хотим об этом помнить в нашей на первый взгляд чистой человеческой жизни. Ведь крысы вызывают у нас отвращение и страх перед болезнями, которые они иной раз разносят, а также прямо-таки суеверный ужас перед мощью их постоянно, на протяжении всей жизни растущих зубов. Подземное сообщество крыс, их умение приспосабливаться и беспрерывная борьба за существование, их массовые переселения и индивидуальные склонности к путешествиям, примеры их необычайного ума и те рассказы и легенды, которых я наслушался о них в детстве, разбудили во мне не просто любопытство, а, скорее, некую смесь восхищения и уважения к природе, создавшей существа, столь совершенно сосуществующие с человеком.
Rattus norvegicus и rattus rattus - крыса странствующая и крыса темная - два основных подвида большого семейства крысиных, которые сопутствуют человеку с самого начала возникновения рода человеческого, а судьбы их теснейшим образом связаны с нашими судьбами и в значительной мере являются отражением нашей собственной цивилизации и экологической ситуации. Это может показаться странным, но лишь в присутствии людей, с самого начала объявивших крысам войну, эти грызуны нашли наилучшие для них условия жизни. Столкнувшись с человеком, слабые создания, жившие до этого в пещерах, лесах и степях и служившие легкой добычей птицам, змеям и хищным млекопитающим, видоизменились, набрались сил и перешли в массовое наступление. Вопреки бытующему мнению, именно люди благоприятствуют крысам, и лишь благодаря нашей цивилизации крысы сумели заполонить все континенты и достичь столь высокого уровня организации своего сообщества. Наши подвалы, склады, амбары, помойки, свалки, конюшни, казармы, тюрьмы, фермы, каналы, плотины, кухни и гаражи стали домами крыс, их царством, а вполне возможно, что и местом зарождения новой, необычайно сильной и плодовитой, хищной и устойчивой ко всем происходящим вокруг изменениям цивилизации.
Причины и механизмы именно такого, а не иного способа крысиного существования, общественная иерархия крыс и взаимоотношения между отдельными особями, а также разнообразие их характеров и склонностей, очень похожих на людские, издавна вызывали у меня искренний интерес. Заключенные в лабораторных лабиринтах крысы ведут себя совсем по-разному, проявляя свои способности и слабости: иной раз они впадают в отчаяние, пускаются в бегство, отступают, но иногда - и это бывает чаще - они ищут выход и совершают свой выбор, прогрызая тонкие стенки - преграды, чтобы создать или обнаружить уже существующие новые лабиринты.
Я пытался сблизиться с крысами, познать их как можно лучше и полнее. Я выращивал их, подсматривал, старался понять их и подружиться с ними.
Я видел крыс, живших в руинах Гданьска и в послевоенных ветшающих домах Нового порта, видел зверьков, пытавшихся пробраться на корабли, спускавшихся и карабкавшихся вверх по причальным канатам, наблюдал за крысами в переулках Сайгона, Стамбула, Берлина, Бухареста, Варшавы и многих других городов. Я собирал как правдивые сведения, так и все сплетни об их жизни и нравах, исходя при этом из принципа, что, соглашаясь даже с тем, что в отдельных рассказах не вызывает особого доверия, я таким образом познаю не только крыс, но и людей, которые эти сказки сочинили - из отвращения и ненависти или же, напротив, из восхищения, дружелюбия и веры.
Буддизм, к примеру, возносит крысу очень высоко в иерархии живых существ... Именно хитрая, ловкая крыса, спрыгнув со спины вола, первой является перед умирающим Буддой. И лишь вслед за крысой - мудрейшей из зверей - и волом, прославившимся своим трудолюбием, появляются остальные звери буддийского календаря: тигр, кролик, дракон, змея, лошадь, петух, овца, обезьяна, собака и свинья.
Другая легенда повествует о тысячах крыс из святыни Карай Ма в Биханере, в Западной Индии. Эти крысы - умершие поэты в своей следующей, звериной жизни, и в этом облике они ожидают возвращения к своему прежнему образу поэтов-чатанов.
В сказках многих народов присутствуют отвратительные образы властителей, съедаемых полчищами мышей и крыс. Следует полагать, что эти легенды основаны на реальных событиях, а описанные немецким путешественником Петером Палласом тучи крыс, переплывших Волгу под Астраханью весной 1721 года, и ранее преодолевали земные и водные преграды в поисках жизненного пространства и пищи на просторах Азии, Европы и Африки...
Не только польского короля Попеля съели крысы... Май-нцкий архиепископ Отто I сжег в овине толпу голодных бедняков, чтобы сберечь от лишних ртов провизию для своего двора... И за это недостойное деяние он был съеден крысами в башне на берегу Рейна, которая и до сих пор носит название Binger Maeuseturm... Такая же справедливая кара настигла еще многих владык и менее значительных духовных и светских лиц, о чем с удовлетворением повествуют сказания разных народов. Съедение людей изголодавшимися крысами -это не просто легенды, а документально подтвержденные факты, и об этом отлично известно всем искателям кладов и приключений, прочесывающим старые подземелья, форты и подвалы, а также тем, кто работает в каналах и туннелях. В 1977 году, когда я был в опустошенном войной, изголодавшемся Вьетнаме, мне довелось столкнуться со случаями поедания крысами детей, хотя, казалось бы, работавшие матери оставляли свои сокровища в совершенно недоступных колыбельках. Мотив крысиной судьбы, всегда сопутствующей судьбе человека, прослеживается во многих литературных произведениях - у Кафки, Элиота, Джойса, Камю...
Отголоски этих эпизодов, рассказов, легенд, а также дальнейшее их развитие внимательный читатель обнаружит в "Крысе" - новой жестокой одиссее, написанной много лет назад.
Основным стержнем моей личной философии стала убежденность в том, что все формы жизни на земле произошли от одного и того же источника, что все они - детища одной и той же тайны существования, тайны цели и смысла. Я верю, что столь мудрые звери, как крысы, руководствуются не только инстинктами и рефлексами, но прежде всего разумом, опытом, умением сопоставлять, памятью и чувствами и что из всех окружающих их явлений и происходящих событий они способны делать выводы, что в них куда меньше звериного и куда больше человеческого, чем мы, люди, готовы признать из-за нашей самоуверенности.
Человек - высшее создание, не важно, самозванец он или Божий избранник - должен сегодня стать снисходительным, все понимающим опекуном и другом миллиардов существ, языка которых он не понимает, а поведение оценивает по удобным для себя самого, устоявшимся схемам. Но, к сожалению, все происходит с точностью до наоборот. А ведь мы знаем, что существование и жизнь каждого из нас - точно такая же форма существования белка, как и жизнь собаки, крысы, голубя и каждой прочей живой твари. Человек забывает, что он - точно такой же организм, и поступает так, как будто хочет всеми силами откреститься от столь невыгодного родства и любой ценой оторваться от своих биологических корней.
Поэтому он ищет источник своего происхождения за границами нашей галактики или в проявлении воли Божьей. А это свидетельствует о крайней степени самонадеянности и неоправданном высокомерии, так сильно укоренившихся в нашем сознании.
Мы верим в то, что навязанная нами цивилизация является единственно возможной и наиболее совершенной, первой и последней. И эта слепая вера ошибка, которую мы ежедневно совершаем. Мы не знаем, какие цивилизации принесет нам будущее, когда мы сознательно или бессознательно совершим на сей раз уже массовое самоубийство, к которому мы все время так близки. Может, это будет цивилизация птиц, может - цивилизация крыс, а может цивилизация насекомых.
Мы давно уже не видим в животных партнеров, видя в них лишь биологические механизмы, которые должны подчиняться нашим потребностям, нашей воле и знаниям, нашим прихотям. Разум зверей мы признаем лишь в той степени, в какой он может быть нам полезен. Мы создали огромные бойни, фермы, кожевенные заводы - миллионы мест убийства... Мы не только самоуверенные, мы самые жестокие создания в природе и при этом воспринимаем подобное состояние не просто как норму, но даже как хороший вкус - такой же, как шикарные манто из лис или из недоношенных плодов каракулевой овцы... Я пишу об этом потому, что стоит наконец отдать себе отчет в том, кто мы такие и к чему идем.
И если, Уважаемый Читатель, тебе иногда приходят в голову мысли о реинкарнации, ты можешь также задуматься и о том, что человек, в своей предыдущей жизни бывший крысой, носит в своем подсознании память о том былом существовании и что перипетии его прошлой судьбы в особых, драматических ситуациях неизбежно проецируются на его далекую от предыдущей, сегодняшнюю - человеческую -жизнь. Но если повернешь эту ситуацию обратной стороной и представишь себе судьбу души, которая, покинув тело человеческое, находит свое следующее земное существование в обличье крысы, ты можешь сделать еще один шаг вперед и обнаружить в своих рассуждениях, как твое сознание подвергается именно такой трансформации. И если ты это сделаешь, ты сам станешь героем моей повести и поймешь, как много общего у тебя с этим на первый взгляд столь тебе чуждым и столь далеким от тебя зверем. И тогда все, что я написал, станет простым и очевидным.
Ведь эта книга - не только основанное на фактах повествование, но в то же время еще и сказка, легенда - очень жестокая и невероятная, серая и полная боли и страданий, - такая же, как и сама по себе крысиная жизнь, и именно поэтому - правдоподобная. Живущее рядом с нами, буквально под нашими ногами, сообщество грызунов сопутствует нам на протяжении тысячелетий, разделяя с нами и наше благосостояние, и нужду, и мир, и войну.
Мы не хотим замечать их, не хотим знать о них, мы боремся с ними, презираем их так глубоко, как только мы - люди - умеем это делать.
Я иной раз думаю - не слишком ли глубок камуфляж, прикрывающий некоторые поступки моего героя, многие события и мотивы? Будут ли правильно прочитаны и поняты вплетенные мною в современный пейзаж символы прошлого, следы, ведущие к самым началам цивилизации?
Последняя исповедь КРЫСЫ - это не просто книга о животных, хотя, возможно, и такое восприятие имеет право на существование. Это, напротив, рассказ о движущих обществом законах, о наших мифах, о правде и лжи, о любви и надежде, о тоске и одиночестве.
Мы все - жители Вселенной, мы дышим одним и тем же земным воздухом, принадлежим к одному и тому же классу млекопитающих, наш мозг, сердце, желудок имеют очень сходное строение, одинаковы процессы оплодотворения и материнство. Так что в плане биологии и психологии мы очень близкие родственники, и оба наши вида - хотя и по разным причинам - благодаря своей живучести, силе и уму не только пережили миллионы лет эволюции, но и усовершенствовались настолько, что стали хозяевами всей планеты.
Крыса
(Безымянная трилогия 1)
Перевод с польского Елены Смирновой
Сегодня Анджей Заневский (род. в 1940 г.) один из самых модных прозаиков Западной Европы. Его ставят в один ряд с Ф. Кафкой, Дж. Джойсом, А. Камю.
Творческая судьба писателя складывалась необычно: первое польское издание повести "Крыса" появилось лишь после выхода в свет ее перевода на чешский язык (1990) и переводов на девять других языков, выпущенных издательствами Дании, Финляндии, Франции, Испании, Голландии, Германии, США, Великобритании, Италии. А написал А. Заневский свою "Крысу" еще в 1979 году!
Наконец, и у российского читателя появилась уникальная возможность познакомиться с прекрасной прозой польского писателя. В первое и пока единственное издание на русском языке вошли три повести ("Крыса", "Тень крысолова", "Цивилизация птиц"), которые сам Анджей Заневский объединил в "Безымянную трилогию".
ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ РУССКОМУ ИЗДАНИЮ
Уважаемый читатель с огромных просторов России, а также каждый, кто читает эти написанные по-русски слова в любом уголке нашей планеты! Ты даже не представляешь себе, как я рад тому, что первое полное издание моей "Безымянной трилогии" попадет именно в твои руки - ведь именно на родине Федора Достоевского эти произведения впервые издаются вместе. Я лишь недавно принял окончательное решение соединить вместе три повести (названия которых - "Крыса", "Тень Крысолова" -поначалу мне хотелось дать ей название "Серость" - и "Цивилизация птиц" -наиболее емко отражают их содержание) под одним общим заголовком "Безымянная трилогия", чтобы неразрывно объединить их друг с другом. Данное название, придуманное одной бессонной ночью, наиболее выпукло отражает характер намерений, владевших мною при многолетней работе над этим произведением, и вместе с тем помогает отчетливо акцентировать те черты, которые кажутся мне наиболее существенными во всех трех книгах.
Все дело в том, что в основе всей человеческой цивилизации лежат имена, названия, понятия, определения... Мы даем имена всему и всем - себе, животным, предметам, пространствам земли и неба, религиям и чувствам, явлениям и событиям... Мы стремимся назвать, определить время и пространство, взгляды и убеждения, все, что существует в реальном мире, и все, что живет лишь в наших мыслях. Присваивание имен и названий людям и предметам, определение всего и вся - это наша глубочайшая потребность, рожденная цивилизацией, и именно благодаря этой потребности сформировалось богатейшее разнообразие языков на планете. Мы даем имена, называем, считая, что именно это упорядочивает и стабилизирует окружающий нас мир, и одновременно расширяя таким образом наши собственные возможности познавать и понимать его.
Я уже давно задаю себе вопрос: а так ли это? Можно ли вообще мыслить без имен, названий, понятий? И не является ли животный мир именно такой действительностью, в которой нет ни названий, ни определений, ни понятий, ни оценок, в которой лишь замечают, видят, чувствуют, ощущают, предвидят, знают, познают и приобретают опыт? Иначе говоря - возможно ли мышление без слов, без понятий, без имен, без языка?
В Трилогии, которую Ты держишь сейчас в руках, это основной вопрос, на который, однако, нет однозначного ответа... Это скорее попытка заявить о проблеме, чем намерение решить ее. У героев "Крысы" нет имен - они являются просто самими собой и только собой. Также и герои "Тени Крысолова". Крыса и Крысолов - это конкретные индивидуальности, личности, характеры, чьи взаимоотношения переплетаются в погонях и бегствах, кого объединяют слежка друг за другом и страх. Даже в аду, откуда играющий на флейте Крысолов пытается вывести тень своей земной любви, что была отравлена хитрой Крысой, не произносится никаких имен, хотя знания и воображение все время подсказывают читателю: Эвридика, Орфей, Гермес, Сизиф, Христос, Тантал, Харон, Цербер... И даже жестокая, апокалиптическая действительность на берегах шести адских рек нигде напрямую не называется Адом, однако ее описывают, наблюдают, замечают таким образом, что ни у кого не остается сомнений относительно того, куда забрели в своих скитаниях безымянные герои этой повести.
В "Цивилизации птиц" герои всех трех ее частей также не имеют имен в нашем, человеческом, значении этого слова. Вместо них здесь появляются первые, нередко ономастические попытки назвать действующих лиц идентификационные слоги, которые рождаются из характеристик, пола, видовой принадлежности, звуков голосов, цвета оперения. (Ономаспология - раздел языкознания, исследующий слова языка как названия определенных явлений и предметов. Ономастика - раздел ономаспологии, изучающий собственные имена (здесь. и далее прим, ред.)).
Даже вынесенное в заголовок трехсложное слово "Сарторис" я почерпнул непосредственно из речи сороки, которую я некогда спас и приручил. Именно этим гортанным криком демонстрировала она свое мнение о других птицах и людях или требовала от меня чего-то - к примеру, если ей хотелось искупаться.
Разумеется, все эти вопросы, всегда возникающие при написании подобных книг, - вопросы вечные, неизменные и таинственные, однако отсутствие ответов на них вызывает у нас подсознательное беспокойство, иной раз даже переходящее в страх. И все же трудно не задумываться над причинами нашего сознательного существования на Земле...
Является ли непременным условием возникновения цивилизации - все равно какой: нашей, человеческой, птичьей или крысиной - формирование собственного, пусть даже простейшего языка? Неужели обладание артикулированной, сложной речью ставит нас выше остальных населяющих нашу Землю существ? И неужели именно поэтому мы имеем право считать себя лучше них, считаем себя вправе распоряжаться жизнью остальных видов животных? И всегда ли обладание высокоорганизованными возможностями коммуникации помогает нам понять друг друга? Не происходит ли иной раз совсем наоборот -когда избыток информации становится препятствием к взаимопониманию? И всегда ли обладание речью, языком понятий и названий дарит нам счастье? И можем ли мы считать порогом зарождения новой цивилизации именно появление собственного языка, или же существуют иные, вероятно, более важные точки отсчета -к примеру, очень сложная и требующая сильно развитого воображения работа сорок при строительстве гнезд? Не случится ли так, что в своем стремлении к постоянному совершенствованию человечества мы уничтожим все иные, не похожие на нас совершенства? Что ж... Чем больше я знаю, тем больше сомневаюсь. Мне часто кажется, что все, что я делаю, это всего лишь блуждание среди иллюзий.
Скорее всего, той первопричиной, которая подтолкнула меня к написанию настоящей Трилогии, был инстинктивный протест, отрицание эгоистичного, основанного на мегаломании и в то же время механистического, чисто биологического отношения к природе, и прежде всего к миру животных. (Мегаломания-мания величия.)
Человек так стремится оторваться от него, наивно забывая о том, что и сам он по сути такое же животное - очень странное животное, которое тщетно пытается отречься от своей сути, предпочитая искать корни своего происхождения в капризе Высшего Существа или в Космосе, но только не в реальной среде и эволюции видов.
Впрочем, я никогда не скрывал своего скептического отношения и недоверия по отношению к нашим человеческим способностям предвидения и предчувствия своих судеб, к нашей фальшивой морали, основанной на идее, религии, на утопических теориях, ставящих человека намного выше того места, которого он в действительности заслуживает, и отрицающих его биологическое, земное происхождение. Именно эти мои попытки свергнуть человека с пьедестала, на который его возвели, явились причиной того, что моя повесть "Крыса" увидела свет в Польше лишь спустя пятнадцать лет после того, как была написана...
В течение тысячелетий существования нашей цивилизации мы привыкли понимать сосуществование с природой исключительно как подчинение природы человеку, как ее покорение и использование для удовлетворения человеческих потребностей - его жадности, обжорства, хищности, и лишь изредка для утоления естественного голода. Даже иллюзорная независимость какого-либо из видов преследуется человеком, глубоко убежденным в том, что именно он самый умный и самый лучший, что именно он Богом, Прогрессом, Провидением, Историей, Знанием и Наукой предназначен управлять, разделять и властвовать. Что ж... Человечество как вид наиболее многочисленно и, что самое главное, сознательно борется за свои интересы. Оно распространяется и размножается быстрее других видов, постепенно устраняя грозящие ему биологические опасности, уничтожая все, что только может встать на пути его развития. Однако, как известно не только биологам, подобная доминация одного вида над всеми остальными может оказаться невыгодной и опасной также и для самого доминирующего вида. Так что последствия этой диктатуры человека на Земле могут закончиться трагедией для обеих сторон -как для природы, так и для человека.
На редкость фальшиво в данной ситуации звучат утверждения, что Земля способна прокормить еще больше людей, чем живет на ней сейчас, и потому человечество должно размножаться неограниченно и этот процесс никоим образом не подлежит никакому контролю. Но ведь известно, что развитие человечества теснейшим образом связано с убийством иных видов животных... И потому я спрашиваю: морально ли строить новые бойни? Можно ли назвать честным и справедливым развитие популяции людей путем выращивания, убийства и пожирания иных существ? И неужели зло, которое мы сознательно планируем и творим, не обернется когда-нибудь против нас самих?
Борьбу за существование человек свел к борьбе за благосостояние, к соперничеству за передел пространств и богатств Земли между отдельными народами, религиями, расами, сообществами, классами... Из-за этого вся природа превратилась в хозяйственные задворки человечества, а в лучшем для нее случае - в заповедник, парк, охранную зону, охотничье хозяйство или зоопарк.
Человечество создало на Земле ад для всех живых существ, в том числе нередко и для самого человека. Неужели именно в этом и заключается хищный тоталитаризм, прочно укоренившийся в нашей жизни? Тот тоталитаризм, о котором все мы знаем и, как правило, умалчиваем?
Как в кошмаре звучит все чаще повторяющийся вопрос: сколько миллиардов людей способна прокормить Земля? Десять? Тридцать? Сто? Двести? Сколько понадобится белка? Сколько потребуется мяса?
Да... Земля, конечно же, способна прокормить значительно больше людей, чем сегодняшнее население планеты. Но только какой ценой? Не становимся ли мы свидетелями всевозрастающего безумия? Человеческое существование неразрывно связано с убийством иных видов... Человеческое существование -это поглощение, пожирание других... Итак, расчет прост: чем больше людей, тем больше уничтожения. Человек потребляет, природа гибнет. Официальное осуждение цивилизации смерти, а в действительности -непрекращающ аяся бойня миллиардов специально для этого выращенных существ на задворках упивающегося благочестивыми молитвами человечества... Довольно! Мои бесконечные размышления на эту тему складываются в обширный теоретический труд, который, возможно, когда-нибудь увидит свет в отдельном издании.
Недавно, просматривая старые календари, что я привык использовать в качестве записных книжек, я обнаружил в одном из них забытый набросок стихотворения, написанного, скорее всего, в декабре 1977 года:
ПРОЛЕТАЯ НАД ПЕРСИДСКИМ ЗАЛИВОМ
Мне казалось, что я вижу
Преследующих самолет прозрачных птиц.
Их мощные когти на мгновение зависли
Над его крыльями
Неужели это было всего лишь видение?
И именно в тот момент в моей голове зародился замысел написания Трилогии...
Действие первых повестей, "Крыса" и "Тень Крысолова", развивается в прошлом и настоящем, причем границу между этими двумя временами читатель может произвольно сдвигать в своем воображении. И наоборот, "Цивилизация птиц" -это повествование о будущем, и мне бы очень хотелось, чтобы подобное будущее никогда не наступило... Читатель, конечно лее, может только догадываться о том, что стало причиной столь ужасного конца человеческого господства на Земле, что привело к этому жалкому эпилогу, завершившему историю всех несбывшихся надежд, неудовлетворенного тщеславия, напрасных иллюзий, несдержанных обещаний, поражений, катастроф, войн и эпидемий, среди которых мы пытались спокойно жить... Он может сам выбирать из всех возможных причин массового самоубийства, если только ему хватит на это смелости и воображения.
Уважаемый читатель! Много лет назад, прогуливаясь по улицам Москвы, Загорска, Ленинграда, Калининграда, я мечтал о том, чтобы в Твоей удивительной стране читали мои книги. Моя мечта стала явью лишь теперь, когда изменились и Европа, и Россия, и Польша. Тогда, во время тех моих путешествий, я часто перечитывал "Бесов", и мне кажется, что, хотя многое вокруг изменилось, бесы остались, они живы... Они все еще кружат по ночам вокруг наших домов - бесы разочарованных народов и бесы осиротевших людей, бесы разочарованные, озлобленные и бессмертные.
В "Безымянной трилогии" Ты также найдешь множество влияний, мотивов и деталей, почерпнутых мною из российской культуры и литературы. В "Цивилизации птиц" космические скитальцы своим блеском и радужным мерцанием удивительно похожи на Жар-птицу из русских сказок... В "Крысе" - и этого до сих пор не заметил ни один из польских критиков и рецензентов - последние слова звучат почти так же, как в окончании "Записок из мертвого дома" Федора Достоевского: "Какое прекрасное мгновение, какое прекрасное мгновение, какое..."
И это вовсе не случайность!
Анджей Заневский
I think we are in rat's alley
Where the dead men lost their bones
Thomas Stearns, Eliot The Wasteland
Мне кажется, что все мы кружим крысиными тропами
Среди костей, оставленных умершими
Томас Стернз Элиот Бесплодная земля
Уважаемый читатель!
"Крыса" - моя первая повесть о животных, посвященная существам необыкновенным и малоизученным, так как знания человека о грызунах в большей степени касаются методов борьбы с ними, нежели понимания их поведения, психики и чувственности. И в то же время повесть эта полна сенсационного и таинственного, поскольку вокруг крысиных нор и гнезд разыгрывается немало трагедий, драм и приключений... Подвиги Геракла, трагедия Эдипа, путешествия Одиссея, отчаяние Ниобеи, судьбы богов, титанов и людей сталкиваются, переплетаются, соединяются, наполняя сознание существа, своими размерами и весом не превышающего размеров нашего сердца.
Мы не хотим об этом помнить в нашей на первый взгляд чистой человеческой жизни. Ведь крысы вызывают у нас отвращение и страх перед болезнями, которые они иной раз разносят, а также прямо-таки суеверный ужас перед мощью их постоянно, на протяжении всей жизни растущих зубов. Подземное сообщество крыс, их умение приспосабливаться и беспрерывная борьба за существование, их массовые переселения и индивидуальные склонности к путешествиям, примеры их необычайного ума и те рассказы и легенды, которых я наслушался о них в детстве, разбудили во мне не просто любопытство, а, скорее, некую смесь восхищения и уважения к природе, создавшей существа, столь совершенно сосуществующие с человеком.
Rattus norvegicus и rattus rattus - крыса странствующая и крыса темная - два основных подвида большого семейства крысиных, которые сопутствуют человеку с самого начала возникновения рода человеческого, а судьбы их теснейшим образом связаны с нашими судьбами и в значительной мере являются отражением нашей собственной цивилизации и экологической ситуации. Это может показаться странным, но лишь в присутствии людей, с самого начала объявивших крысам войну, эти грызуны нашли наилучшие для них условия жизни. Столкнувшись с человеком, слабые создания, жившие до этого в пещерах, лесах и степях и служившие легкой добычей птицам, змеям и хищным млекопитающим, видоизменились, набрались сил и перешли в массовое наступление. Вопреки бытующему мнению, именно люди благоприятствуют крысам, и лишь благодаря нашей цивилизации крысы сумели заполонить все континенты и достичь столь высокого уровня организации своего сообщества. Наши подвалы, склады, амбары, помойки, свалки, конюшни, казармы, тюрьмы, фермы, каналы, плотины, кухни и гаражи стали домами крыс, их царством, а вполне возможно, что и местом зарождения новой, необычайно сильной и плодовитой, хищной и устойчивой ко всем происходящим вокруг изменениям цивилизации.
Причины и механизмы именно такого, а не иного способа крысиного существования, общественная иерархия крыс и взаимоотношения между отдельными особями, а также разнообразие их характеров и склонностей, очень похожих на людские, издавна вызывали у меня искренний интерес. Заключенные в лабораторных лабиринтах крысы ведут себя совсем по-разному, проявляя свои способности и слабости: иной раз они впадают в отчаяние, пускаются в бегство, отступают, но иногда - и это бывает чаще - они ищут выход и совершают свой выбор, прогрызая тонкие стенки - преграды, чтобы создать или обнаружить уже существующие новые лабиринты.
Я пытался сблизиться с крысами, познать их как можно лучше и полнее. Я выращивал их, подсматривал, старался понять их и подружиться с ними.
Я видел крыс, живших в руинах Гданьска и в послевоенных ветшающих домах Нового порта, видел зверьков, пытавшихся пробраться на корабли, спускавшихся и карабкавшихся вверх по причальным канатам, наблюдал за крысами в переулках Сайгона, Стамбула, Берлина, Бухареста, Варшавы и многих других городов. Я собирал как правдивые сведения, так и все сплетни об их жизни и нравах, исходя при этом из принципа, что, соглашаясь даже с тем, что в отдельных рассказах не вызывает особого доверия, я таким образом познаю не только крыс, но и людей, которые эти сказки сочинили - из отвращения и ненависти или же, напротив, из восхищения, дружелюбия и веры.
Буддизм, к примеру, возносит крысу очень высоко в иерархии живых существ... Именно хитрая, ловкая крыса, спрыгнув со спины вола, первой является перед умирающим Буддой. И лишь вслед за крысой - мудрейшей из зверей - и волом, прославившимся своим трудолюбием, появляются остальные звери буддийского календаря: тигр, кролик, дракон, змея, лошадь, петух, овца, обезьяна, собака и свинья.
Другая легенда повествует о тысячах крыс из святыни Карай Ма в Биханере, в Западной Индии. Эти крысы - умершие поэты в своей следующей, звериной жизни, и в этом облике они ожидают возвращения к своему прежнему образу поэтов-чатанов.
В сказках многих народов присутствуют отвратительные образы властителей, съедаемых полчищами мышей и крыс. Следует полагать, что эти легенды основаны на реальных событиях, а описанные немецким путешественником Петером Палласом тучи крыс, переплывших Волгу под Астраханью весной 1721 года, и ранее преодолевали земные и водные преграды в поисках жизненного пространства и пищи на просторах Азии, Европы и Африки...
Не только польского короля Попеля съели крысы... Май-нцкий архиепископ Отто I сжег в овине толпу голодных бедняков, чтобы сберечь от лишних ртов провизию для своего двора... И за это недостойное деяние он был съеден крысами в башне на берегу Рейна, которая и до сих пор носит название Binger Maeuseturm... Такая же справедливая кара настигла еще многих владык и менее значительных духовных и светских лиц, о чем с удовлетворением повествуют сказания разных народов. Съедение людей изголодавшимися крысами -это не просто легенды, а документально подтвержденные факты, и об этом отлично известно всем искателям кладов и приключений, прочесывающим старые подземелья, форты и подвалы, а также тем, кто работает в каналах и туннелях. В 1977 году, когда я был в опустошенном войной, изголодавшемся Вьетнаме, мне довелось столкнуться со случаями поедания крысами детей, хотя, казалось бы, работавшие матери оставляли свои сокровища в совершенно недоступных колыбельках. Мотив крысиной судьбы, всегда сопутствующей судьбе человека, прослеживается во многих литературных произведениях - у Кафки, Элиота, Джойса, Камю...
Отголоски этих эпизодов, рассказов, легенд, а также дальнейшее их развитие внимательный читатель обнаружит в "Крысе" - новой жестокой одиссее, написанной много лет назад.
Основным стержнем моей личной философии стала убежденность в том, что все формы жизни на земле произошли от одного и того же источника, что все они - детища одной и той же тайны существования, тайны цели и смысла. Я верю, что столь мудрые звери, как крысы, руководствуются не только инстинктами и рефлексами, но прежде всего разумом, опытом, умением сопоставлять, памятью и чувствами и что из всех окружающих их явлений и происходящих событий они способны делать выводы, что в них куда меньше звериного и куда больше человеческого, чем мы, люди, готовы признать из-за нашей самоуверенности.
Человек - высшее создание, не важно, самозванец он или Божий избранник - должен сегодня стать снисходительным, все понимающим опекуном и другом миллиардов существ, языка которых он не понимает, а поведение оценивает по удобным для себя самого, устоявшимся схемам. Но, к сожалению, все происходит с точностью до наоборот. А ведь мы знаем, что существование и жизнь каждого из нас - точно такая же форма существования белка, как и жизнь собаки, крысы, голубя и каждой прочей живой твари. Человек забывает, что он - точно такой же организм, и поступает так, как будто хочет всеми силами откреститься от столь невыгодного родства и любой ценой оторваться от своих биологических корней.
Поэтому он ищет источник своего происхождения за границами нашей галактики или в проявлении воли Божьей. А это свидетельствует о крайней степени самонадеянности и неоправданном высокомерии, так сильно укоренившихся в нашем сознании.
Мы верим в то, что навязанная нами цивилизация является единственно возможной и наиболее совершенной, первой и последней. И эта слепая вера ошибка, которую мы ежедневно совершаем. Мы не знаем, какие цивилизации принесет нам будущее, когда мы сознательно или бессознательно совершим на сей раз уже массовое самоубийство, к которому мы все время так близки. Может, это будет цивилизация птиц, может - цивилизация крыс, а может цивилизация насекомых.
Мы давно уже не видим в животных партнеров, видя в них лишь биологические механизмы, которые должны подчиняться нашим потребностям, нашей воле и знаниям, нашим прихотям. Разум зверей мы признаем лишь в той степени, в какой он может быть нам полезен. Мы создали огромные бойни, фермы, кожевенные заводы - миллионы мест убийства... Мы не только самоуверенные, мы самые жестокие создания в природе и при этом воспринимаем подобное состояние не просто как норму, но даже как хороший вкус - такой же, как шикарные манто из лис или из недоношенных плодов каракулевой овцы... Я пишу об этом потому, что стоит наконец отдать себе отчет в том, кто мы такие и к чему идем.
И если, Уважаемый Читатель, тебе иногда приходят в голову мысли о реинкарнации, ты можешь также задуматься и о том, что человек, в своей предыдущей жизни бывший крысой, носит в своем подсознании память о том былом существовании и что перипетии его прошлой судьбы в особых, драматических ситуациях неизбежно проецируются на его далекую от предыдущей, сегодняшнюю - человеческую -жизнь. Но если повернешь эту ситуацию обратной стороной и представишь себе судьбу души, которая, покинув тело человеческое, находит свое следующее земное существование в обличье крысы, ты можешь сделать еще один шаг вперед и обнаружить в своих рассуждениях, как твое сознание подвергается именно такой трансформации. И если ты это сделаешь, ты сам станешь героем моей повести и поймешь, как много общего у тебя с этим на первый взгляд столь тебе чуждым и столь далеким от тебя зверем. И тогда все, что я написал, станет простым и очевидным.
Ведь эта книга - не только основанное на фактах повествование, но в то же время еще и сказка, легенда - очень жестокая и невероятная, серая и полная боли и страданий, - такая же, как и сама по себе крысиная жизнь, и именно поэтому - правдоподобная. Живущее рядом с нами, буквально под нашими ногами, сообщество грызунов сопутствует нам на протяжении тысячелетий, разделяя с нами и наше благосостояние, и нужду, и мир, и войну.
Мы не хотим замечать их, не хотим знать о них, мы боремся с ними, презираем их так глубоко, как только мы - люди - умеем это делать.
Я иной раз думаю - не слишком ли глубок камуфляж, прикрывающий некоторые поступки моего героя, многие события и мотивы? Будут ли правильно прочитаны и поняты вплетенные мною в современный пейзаж символы прошлого, следы, ведущие к самым началам цивилизации?
Последняя исповедь КРЫСЫ - это не просто книга о животных, хотя, возможно, и такое восприятие имеет право на существование. Это, напротив, рассказ о движущих обществом законах, о наших мифах, о правде и лжи, о любви и надежде, о тоске и одиночестве.
Мы все - жители Вселенной, мы дышим одним и тем же земным воздухом, принадлежим к одному и тому же классу млекопитающих, наш мозг, сердце, желудок имеют очень сходное строение, одинаковы процессы оплодотворения и материнство. Так что в плане биологии и психологии мы очень близкие родственники, и оба наши вида - хотя и по разным причинам - благодаря своей живучести, силе и уму не только пережили миллионы лет эволюции, но и усовершенствовались настолько, что стали хозяевами всей планеты.