Страница:
– Валтэн, подожди, – перебил я, – но ведь у нас сейчас Аригайрт. Значит, можно вызвать базу… они не станут стрелять, раз Аригайрт захвачен и без шлема.
Валтэн покачал головой.
– Я бы не стал на это рассчитывать, Ланс. Откуда ты знаешь, как они относятся к нему? Может, будут рады возможности избавиться.
Мы оба замолчали. В этот миг заработал динамик.
– Эй, на Посту! – произнес чей-то голос, явно под шофе, – чем занимаетесь? Мы тут канал нашли. Спросите, что ли, шефа, прыгать, не прыгать…
Валтэн весь напрягся, подвинулся к панели, включил киттер и негромко заговорил в него.
– Шеф в отключке. Я тут один. Не знаю… что вы будете делать, то и я. А канал-то какой?
Прошло секунд пятнадцать – киттер работает с приличной задержкой.
– Канал надежный, – ответили со смешком, – вы шефа-то приведите в порядок, надо уж домой собираться…
– Приведешь его, – ответил Валтэн, – он там с девочками заперся.
– А ты его попроси одну тебе в Пост отправить, а то, скажи, скучно, – посоветовали в динамик, – ладно, Грэп, я прыгаю. Проследить-то сумеешь?
– Попробую, – ответил Валтэн и обернулся ко мне, – ну что, Ланс… придется прыгнуть еще раз. Я займусь управлением, а ты почитай бортжурнал внимательно. Я себе выбрал Грэпа, он во-первых, молодой, во-вторых, все-таки пилот. Выбери себе тоже имидж.
Я послушался. Пока Валтэн готовил «Чайку» к прыжку, занялся чтением бортжурнала. Надо действительно выучить все имена шибагов хотя бы. Судя по журналу, на «Крете» сейчас должно быть четырнадцать человек. Да, неплохая команда у Аригайрта. И еще кто-то на разведчике ушел, а там только летный состав – три человека минимум.
Журнал этот составляется автоматически и состоит в основном из отчетов о сдаче смен и расходе продовольствия и прочих вещей. У нас тоже такой есть. Особо творческие личности, конечно, превращают журнал в настоящий дневник со всякими художественными подробностями, но шибаги графоманией не страдали. Из журнала можно было узнать только их имена и насколько каждый из них принимал участие в управлении кораблем. Аригайрт, по-видимому, в Посту даже не появлялся… некогда было, значит.
Вскоре мы вышли в запределку. Валтэн сказал, что поспит, чтобы я его разбудил в случае чего. Я продолжил свое занятие.
Через некоторое время я заметил, что тупо смотрю в экран… Нет, не дело это. Нельзя так. Обманывать их можно, идти за ними неопределенно долгое время – пожалуйста, но ведь рано или поздно придется сесть на планету…
Олдеранцы не смогут воспользоваться маяком, это наверняка. Они потеряны… надо спасти хотя бы девочек. Это самый разумный и логичный вывод.
Не хочу я зубрить этот бортжурнал… бесполезно это. Если всерьез подойти к проблеме, выхода только два – раскрыть себя или уйти. А еще точнее – выход только один, уйти…
«Не оставляйте родителей».
Интересно, кого ты больше любишь, Итиль? Мамочку или маму-гро?
Каково им будет – после такого и без родителей… Как будет расти Чинзи?
В этот раз мы были в запределке всего полчаса. После выхода все системы стали лихорадочно искать ближайший маяк и перестраиваться на стандартное время… впрочем, наверное, это было либо олдеранское время, либо глостийское. Валтэн проснулся. Похоже, во сне он пришел к тому же выводу, что и я.
– Что делать-то будем? Наверное, придется уходить, Ланс…
Я посмотрел на Валтэна.
– У меня еще одна мысль родилась… ландер.
– Ты имеешь в виду… – начал Валтэн.
– Я ведь сдал на класс 4в, военный… я смогу, Валтэн.
Мой начальник тяжело вздохнул.
– Ланс… ты, конечно, птица большая, сильная… но против «Креты» тебе…
– Валтэн, в войну были случаи, когда один истребитель заваливал разведчика…
Валтэн помолчал.
– Только по идее, лететь нужно мне, – сказал он. Я помотал головой.
– Ты здесь нужен. Я пойду, Валтэн… Только… надо бы девочек спросить.
– Ты прав, и в любом случае, надо узнать, что у них. – Валтэн включил медотсек. Обе девочки спали на соседних койках, накрывшись одеялами.
– Вот видишь, спрашивать не у кого… да и глупости ты говоришь, что они – за тебя решат?
– Ну да, – согласился я. – Итиль уже свое мнение выразила.
Я быстро разобрался с управлением – ландер был явно квиринский… похитили или перекупили где-то. Ну и прекрасно, легче воевать будет. Не привыкать к незнакомой машине… причем ландер довольно новый. Оружие мне тоже понравилось, нестандартный подход… видимо, какой-то шибаг, вернее всего, сам Аригайрт, оснащал ландер под себя. Шестнадцать универсальных стволов, ближний делокатор, очень серьезная броня, зеркальник, генератор тени, деструктор, ну всякие там ловушки…
Кажется, безумие – ландер против патрульника. Но не такое уж и безумие, если подумать. Гравиустановкой они меня не напугают, в нее еще поймать меня надо. А остальное оружие… с таким запасом, как на этом ландере – вполне потягаемся.
Я надел шлем и сказал в нейрофон.
– Валтэн, я готов.
– Что там с ландером?
Я коротко описал то, что увидел. Валтэн помолчал немного.
– Ну давай… вперед, Ланс.
Я сел в ландер, наглухо закрыл фонарь.
Вот так оно и бывает, мелькнула мысль. Удобное донельзя кресло, все под руками – все виртуальные шарики, панели, экраны… Как будто ты на земле развлекаешься. Вот так люди и умирают…
Глупости! Я должен был уже давно умереть, четыре года назад. На Анзоре. Я и так живу не своей жизнью.
Связь я даже не подключил – согласно выработанному плану, мы с Валтэном не должны были переговариваться. Только по нейрофону, передающему на расстоянии внешне совершенно недифференцированные сигналы.
Крыша Палубы медленно поползла вверх.
Идеально, конечно, было бы подойти как можно ближе… напасть внезапно. Использовать генератор тени – невидимости – я не решался – это сожрет большую часть моей энергии, а она мне еще очень пригодится.
Они увидели меня раньше, чем я подошел на достаточное расстояние. И все же для меня «Крета» выглядела уже как сверкающий металлический дракон с раскинутыми крыльями, ощетинившийся орудиями… Я включил зеркальник и одновременно выпустил сноп спикул. Лучом бить бесполезно, я же знаю, что для «Креты» это детские игрушки… а вот моя энергия стремительно таяла. Я перевел зеркальник в пульсирующий режим и выпустил ловушку и антиракеты… бесполезно. Ерунда. Они бросили на меня двух роботов-камикадзе. Две светящиеся точки стремительно приближались ко мне… видел я их только на инфракрасном радаре. Ну, с этим мы разберемся… Я выпустил противороботные ракеты и сам начал маневр… Пять полновесных «же» вдавили меня в кресло – до темноты в глазах, до боли во всех костях. Это еще с гравикомпенсатором! Я сделал петлю, не забывая, и когда мои глаза обрели способность видеть, роботов уже не было на радаре (вспышек я не видел), а по мне изо всех сил лупили из четырех основных орудий «Креты» – судя по луч-указателям. Кроме того, гравиустановка крутилась, как заведенная, пытаясь поймать меня в свою плоскость действия… Я запустил делокатор – вероятность, конечно, малая, но возможно, он сумеет поймать ближайший подпространственный выход и отправить туда «Крету». Зеркальник… нет, я не могу больше себе позволить защитное поле… энергии мало. Я бросал машину волчком в разные стороны, то и дело выпуская ловушки…
Идиоты, если бы я был за управлением «Креты»… они не использовали и половины ее возможностей. Но мне и этой неполной половины хватало. Я вертелся, как карась на сковородке… И настал миг, когда я осознал – надо что-то менять, причем коренным образом, иначе я погиб. Пока я справлялся с боем, но рано или поздно у меня кончится энергия, или они поймают меня гравилучом. Меня швырнуло на силовые держатели – ландер отбросило назад. Потом я снова упал в кресло… и принял решение.
Я включил экран – мир вокруг изменился… мир стал непривычно тихим, бесцветным, слегка малиновым… погасли звезды…
Меня больше не было в этом мире. Не было – для «Креты»… я уходил… только бешено вращающиеся стрелки гравитора указывали на то, что уединение мое недолговечно.
Расчет оказался верным – я вынырнул у самого хищно изогнутого драконьего носа «Креты». Как раз там, где в прозрачных глазницах расположены экраны Поста.
Изо всех сил, из последней оставшейся энергии я ударил «Крету» деструктором…
Я впервые видел результат действия деструктора… Это было очень красиво, и я едва успел отвести истребитель переворотом вверх. Стенка Поста распылялась в пространстве светящейся, нежно-розовой почему-то дымкой… Но мне необходимо было завершить план – ведя истребитель плашмя вдоль корпуса «Креты» я вплотную подошел к отсеку двигателей… Я снова сжал шарик деструктора, и в этот миг меня поймал гравилуч.
Просто зашкалило все стрелки. Я понял, что ландер сошел с ума… Но пока еще не понял, что с ним делать… И тут меня швырнуло…
Так чувствует себя щепка в океанском шторме… Душная, черная волна навалилась на меня, схватила – я не мог больше сопротивляться, я увидел бездну перед собой, и в эту бессмысленную, бесконечную бездну я падал, падал, выпустив из рук цветные шарики, забыв об управлении, я падал, раскинув руки, и камни летели мне вслед, и бешеный ветер швырял меня и бил о каменную стену, и снова выносил к небу… И я все ждал в судорожном оцепенении последнего, смертельного, самого страшного удара.
И он наступил.
Я не помнил своего имени. Кто я? Как я попал сюда?
Что за странный дырчатый потолок надо мной? Что это надето на мою руку? Вспомнил – зена-тор.
Я жив. Или я умер… что должно быть после смерти?
Сад Цхарна. Преисподняя. Где я?
Какое лицо знакомое… улыбается. Как его зовут-то?
– Ланс…
Это меня зовут Ланс. А этого человека – Валтэн. Мне хорошо… этот человек, Валтэн, не желает мне зла. Он не сделает мне ничего дурного. Я отдыхаю… мне легко. Мне не больно и ничего не хочется.
– Ланс, ну как дела? Как чувствуешь себя?
Рядом изогнутая блестящая кишка, она тянется ко мне. Медотсек. Я в медотсеке?
Я на корабле. На каком-то корабле. «Крета»…
– Где мы? – спросил я, разлепив губы.
– Нас подобрали и везут теперь на Квирин. Жалко, что ты раньше не очнулся. Итиль так хотела с тобой попрощаться.
Итиль…
Чинзи…
Я вспомнил все – это было как удар. Я едва не подскочил, но сильное головокружение заставило меня упасть обратно.
– Доктор сказал, ты восстановишься скоро, – пообещал Валтэн, – ты пить хочешь, Ланс? Или чего-нибудь?
Я глубоко вздохнул.
– Расскажи мне лучше, что произошло… я помню, что ударил деструктором и пошел к двигателям…
– Ты все сделал очень хорошо, Ланс. Ты разрушил Пост и двигатели «Креты». Люди во внутренних отсеках остались живы. Корабль стал абсолютно беспомощным. Я сразу же вызвал подкрепление… а тебя ударило гравитацией, ландер разметало, но перед этим сработала автоматическая катапульта. Я подошел на «Чайке» и втянул тебя в корабль. Ты был сильно помят… я тебя отнес в медотсек, Итиль там тобой занялась. На редкость толковая девочка. Даю голову на отсечение, врачом будет. Ну а я пристыковался к «Крете», она лежала совершенно беспомощно, хотя при твоей атаке только четыре человека погибло – кто был в Посту. Там мне, конечно, пришлось немного подраться, как ты понимаешь. В общем, подкрепление пришло вовремя. «Крету» сейчас буксируют на Квирин, «Чайку» – на Олдеран, все семейство, слава Богу, осталось в живых. Да, слушай, нам за Аригайрта премию дадут, говорят… на базе все стоят на ушах. Никто уж не верил, что его вообще можно взять. А он на такой ерунде залетел. Так что ты сможешь теперь флаер себе купить.
– Нет, – сказал я, – буду копить на собственный ландер. Как у Аригайрта. Мне понравилось.
– Ну ты пижон. – Валтэн покачал головой.
– А скоро я… летать-то смогу? – спросил я осторожно.
– Врач говорит, у тебя в основном сильное сотрясение мозга, ну и внутренние там органы некоторые того… он говорит, кровотечение было легочное, в общем, вовремя тебя вытащили. Нервная система твоя ему не нравится… я как сказал, что ты на Песню Смерти попался, так он подскочил. А вообще, говорит, ничего, выкарабкаешься.
– Даже не верится, – произнес я, глядя в потолок.
Мне вдруг пришло в голову, сколько раз за все это время мы не то, что могли – обязательно должны были погибнуть… и какое удивительное сплетение обстоятельств привело к тому, что я все же еще жив.
– Знаешь что, Ланс, – сказал Валтэн слегка смущенно. – Я еще до того хотел тебе сказать, но все не успевал. Ты скоро сдашь экзамен на мастера-ско. Тогда сможешь сам выбирать себе партнера… Так вот, я тебя хочу попросить – останься со мной. Я к тебе за три года привык… Да кроме того, я уверен, что лучше тебя никого не найду. Ну что – остаешься на «Крете» или подумаешь еще? Чего улыбаешься? – спросил он подозрительно.
– Ничего, – ответил я, – конечно, я останусь с тобой.
Часть 6. Светлое прошлое.
– Ну давай, Ланс… удачи, – деловито сказал Валтэн. Я кивнул, вышел из Поста и стал спускаться вниз, где на Палубе меня ждал подготовленный ландер. С некоторым благоговением потрогал холодное, в данный момент серебристое острое крыло.
Этой машине, конечно, далеко до Аригайртовской. Просто хороший, новенький ландер «Риона» последней модификации, вооружение стандартное (я хотел вообще снять все, но лазерную пушку пришлось оставить)… И все же это мой собственный, самый настоящий ландер. И это, как ни относись к чувству собственника, что-нибудь да значит.
Мне, честно говоря, было очень неловко перед Валтэном. Начнем с того, что на этот ландер мы с ним скинулись – он утаил свою премию от семьи и полностью подарил ее мне. Это, конечно, нехорошо по отношению к его жене. Но отказаться я не смог, да и Валтэн лишил меня такой возможности – перевел деньги на мой счет, а свой для меня запер. А премию нам дали очень приличную… правительство Олдерана раскошелилось за спасение своих, и Управление сильно обрадовалось поимке Аригайрта.
Валтэн почему-то вообще считает, что я спас и его, и операцию. Ну да – где-то я действовал неплохо, но работали мы оба одинаково. На мой взгляд. И рисковали одинаково. Может быть, Валтэн так считает потому, что я в конечном итоге больше пострадал – все четыре месяца до следующего патруля я пролечился, из них три недели в больнице и месяц в неврологическом санатории (проклятая «Песня Смерти» оставила некоторые последствия). Поэтому я не сдал экзамен на мастера-ско, сделал это только по окончании следующего патруля (кстати, мастер получает куда больше, чем ученик… так что теперь я человек обеспеченный, как ни условно все это на Квирине).
Но в конце концов, это дело случая – кто пострадал, кто нет…
В общем, мне очень неудобно. Особенно перед женой Валтэна, хоть она ничего и не знает. Тем более, отношения у них с Валтэном какие-то… не очень.
Мало этого королевского подарка – самого настоящего ландера (а Валтэн знал, конечно, зачем мне нужен был ландер), мой учитель еще и согласился потратить половину своего законного отпуска, чтобы помочь мне в этом рискованном и сомнительном предприятии (мне и самому оно кажется весьма сомнительным… но и отступить я не могу).
Ландер можно было взять напрокат – взяли же мы с этой целью старый патрульник. Но это уж очень рискованно – для машины. Может быть, глупо рисковать собственной новенькой машиной… но мне было бы уж очень неудобно объясняться с аэробазой по поводу потери, если бы погиб арендованный ландер.
Я попрощался по радио с Валтэном и вылетел с Палубы. Сразу же включил генератор тени – расход энергии велик, но ведь это ненадолго… Я уже летал под тенью, ощущение удивительное – весь мир вокруг становится нереальным, плоским, и цвета смещаются, все в сиреневом, лиловом и красном. Когда летишь под тенью, очень трудно поверить, что ты не в симуляторе…
«Крета», превратившаяся в малиновое вытянутое веретено, начала разворот – Валтэн собирался ждать меня в некотором отдалении, с обратной стороны луны – Изира. Изир практически не освоен ни нами… в смысле – лервенцами, ни Бешиорой.
Спереди передо мной сияла Анзора… на миг захотелось отключить экран и увидеть мою Родину в реале. Нет, слишком уж опасна эта Родина. Сейчас она и выглядела зловеще – багровый, с какими-то протуберанцами шар, скорее звезда, чем планета. Мои системы обнаружения и визоры мои молчали – под тенью они тоже слепы. Но визуально – правда, в сильном смещении – я мог наблюдать любые объекты. Вскоре в небольшом отдалении заскользил уплощенный диск – спутник, надо полагать. Значит, я уже достиг спутникового пояса? Наш, интересно, или бешиорский? Боевая станция или просто ретрансляционный спутник?
Я не вижу ничего. Но и они меня не видят, тень абсолютно надежна…
Мой ландер соскользнул в атмосферу. Спускался я на одних гравитационных, медленно, спиралеобразно. Это очень красиво, когда медленно входишь в атмосферу на ландере – обзор широкий со всех сторон, и этот постепенный перелив, как замедленный взмах крыла гигантской птицы – от черного, к лиловому, к синему, к голубому – а еще облака, а еще солнце… Когда я так вхожу в атмосферу – а я делал это много раз на Квирине – счастье мое, независимо ни от чего, совершенно и абсолютно. Я часто думал, что если рисовать Настоящее Небо, то я изобразил бы не черное космическое, и не голубое планетарное, а именно вот это, где-нибудь на грани. Нет ничего прекраснее, нет ничего выше и чище такого неба.
Но сейчас я этого неба не видел. Я шел под экраном, и вся вечная красота для меня свелась к плоскому аквариуму с сиренево-красной грязноватой мутной водой.
Чего только не отдашь за собственную безопасность… нелепая мысль мелькнула. Вот погибну сейчас на Анзоре – и даже не посмотрю напоследок Настоящее Небо.
Что поделаешь…
Я не очень-то удачное время выбрал для посещения, если честно. Сейчас как раз началась война с Беши, бешиорцы наступают на Южном плацдарме… а, не все ли мне равно.
Я вышел точно на Лервенскую возвышенность и теперь двигался на высоте пятнадцати километров, в горизонтальном полете. Карта Лервены была заложена в циллос. Я начал настраивать ориентировку… оказывается, сейчас я почти над столицей. На такой скорости мне еще… н-да, три часа лету до родной общины. Я включил ионный двигатель. Тень не скрывает слабую ионную струю, но никто ее не заметит в небе. Меня вдавило в кресло – ландер набирал скорость.
В сущности, я могу сейчас и снять тень. Даже если против меня поднимут звено истребителей… даже и эскадрилью… а еще смешнее – ракеты… мне это на ландере абсолютно безразлично. К счастью, оружие у нас на Анзоре до сих пор хреновое. Только вот не хочется мне сбивать лервенские истребители.
Через некоторое время циллос сообщил мне, что пора заходить на посадку. Подо мной тянулись призрачные в сиреневом мире темные леса. В Лервене сейчас лето…
Я выключил ионные двигатели и почти сразу увидел под крылом Лойг. В заэкранном красноватом мире трудно разобрать подробности, но это не может быть ничем иным. Вон семейная Община, тонкая ниточка железной дороги… а вон за лесом (когда-то этот лес казался таким необъятным) – наша родная юношеская Община.
Теперь уже совсем медленно я кружил над лесом, выбирая место для посадки. Не слишком далеко от Общины… черт, энергия у меня уже за планкой. Экран много съедает. Ну вот, наверное, и подходящая полянка. Заросшая, сверху кажется, ни одна тропинка не выходит к ней.
Я посадил машину.
Замаскировать по-настоящему ландер все равно не удалось. Но он покрашен, под густыми сосновыми ветвями сверху его практически не обнаружить. А в лес у нас никто толком не ходит. Ну что ж, на всякий случай у меня кроме серва на руке, еще сигнал на цепочке. На шее, под курткой. Бикр пришлось оставить в машине.
Да кому это нужно – в лес идти…
Странно так идти по лесу в темной куртке, похожей на наши общинные, в штанах и обычных ботинках. И лес совсем другой. Не такой, как на Квирине. Во-первых, здесь другая широта, севернее. Во-вторых…
Не знаю, почему, но мне не нравился этот лес. Темный, серый… слишком много сухостоя. Сейчас лето, но птиц не слышно. В Коринте выйдешь в лес – все время кто-то звенит, жужжит, чирикает, шелестит листва, и эти звуки не нарушают тишину, а лишь наполняют ее особой глубиной и покоем. А здесь – совсем ничего нет. Совсем. Мертво. Надо же, почему я раньше этого не замечал?
Мне не нравился лес. Я уже вышел на знакомую тропинку – так часто ходили по ней, срезая до станции… Вот и камень родной… в детстве я вспрыгивал на него и перескакивал на упавший, замшелый ствол – а вот и он. Но сердце почему-то не вздрагивало. Я провел рукой по серой шершавой поверхности валуна. Ничего. Просто камень.
Мне вдруг стало обидно – до жути, до слез. Уже четыре года я живу на Квирине. Все эти четыре года ни о чем другом не мечтал я так сильно, так сокровенно – только пройтись бы вот по этой тропинке, коснуться этого камня. Выйти к знакомой ограде, увидеть серые коробки общежитий. Иногда, особенно перед тем, как заснуть, вдруг в памяти всплывет – как наяву – какой-нибудь угол… вот тот простенок между столовой и цехом, где растет полынь. Или служебная лестница на чердак, где мы, бывало, курили с ребятами. Или даже площадь Славы Цхарна вспомнится в Лойге. Или вот эта тропинка. И так вдруг сердце защемит – до слез, и кажется в такую минуту, все бы отдал, и бросил бы все, и жизнь бы отдал, только бы еще раз увидеть… (потом, конечно, благоразумие верх берет. Жизнь ведь точно отдать придется).
И вот – увидел.
Ничего особенного. Просто – камень, тропинка. Ограда. Да, я здесь был. В детстве, юности. Да, ходили здесь. И что?
Равнодушие, пустота. И лес – чужой и мертвый.
Это было так, как будто взяли мою самую сокровенную, заветную, сияющую мечту, и разбили, как новогодний шарик, на множество мелких осколков.
Нет у меня больше Родины.
Я стоял за оградой нашей юношеской общины и видел уже общежития отсюда. И пылящуюся асфальтовую площадку перед памятником Юных Героев Цхарна. Такую, казалось бы, знакомую, родную площадку. Сколько раз на ней стоял во время митингов, тайком ковыряя носком асфальт – каждая выбоинка в нем знакома.
Ничего не шевелится в сердце.
Я вдруг понял, что никакого смысла нет идти в Общину. Опасно, могут поймать. Видеть кого-либо… а нужно ли мне это, хочу ли я – на самом деле? Все, кого я любил по-настоящему, уже мертвы, а остальные… так ли они мне важны, чтобы я готов был рискнуть ради встречи с ними? И если даже я войду в родное общежитие, даже в свою комнату попаду – скорее всего, все будет точно так же, как и сейчас. Скука, пустота, чужеродность.
Надо же, сколько раз на Квирине я думал о Родине. Да, в Коринте все краски ярче, там пальмы с широкими листьями, темно-синее море, светло-синее небо – и желтый песок, и голубоватые горы со снежными шапками вдали, и океан зелени, и разноцветные дивные домики и башни. Да, на Квирине сам воздух сладок и чист. Но что с того, что Родина моя вся черная, серая, пыльная, неяркая – тем она еще дороже, еще больнее щемит в сердце. Да, сторонний человек ничего кроме вот этой ржавой проволоки и мертвых деревьев, асфальта и серых коробок здесь не увидит и не поймет. Но я-то…
И я уже не понимаю.
Нет, мне не противно здесь, мне хорошо даже. Но не светится ничего из-под серости этой и скудости, НЕТ в этом ничего хорошего. Однако и на Квирин вовсе не тянет. Была бы судьба – остался бы здесь навечно. Что же это, неужели, если человек один раз покинул Родину, он лишается ее навсегда?
Я двинулся вдоль ограды. Нет, не стоит больше здесь бродить. Только душу травить и рисковать бессмысленно. Вот только одно нужно сделать, главное, ради чего я прилетел. Забрать Пати…
Пати, если честно, я тебя не люблю. Это не так, как было с Адой… Я почти и не помню тебя. Просто – как что-то хорошее, светлое, родное. Но – родное. Мы сможем понять друг друга. Мы сможем начать все с начала. А что тебе здесь терять? Кто тебя держит здесь – ни родителей, ни друзей настоящих, ни родственников. А там жить очень хорошо. Не так, как говорил Таро, конечно, не то, чтобы там была сплошная любовь. Нет, просто там – жизнь, а не прозябание. А если мы там будем с тобой, то может быть… Это что я, уже готовлюсь ее уговаривать?
Странно, но я уверен, что буду ее любить. Ведь я же любил ее… просто забыл. И вообще, мне кажется, я полюбил бы кого угодно, кто согласился бы жить со мной. Только бы семья была… может, и детей бы завели.
Я вел себя, как круглый идиот, но мне повезло. Навстречу шла Рена. Подруга Пати, соседка по комнате. Я только увидел тонкую маленькую фигурку – девушка, вгляделся внимательнее, и узнал сразу. А она шла, задумавшись, смотрела в сторону и вниз куда-то… я испытал облегчение. Ведь это мог быть и старвос какой-нибудь либо Треугольный.
Я остановился. Рена уже в двух метрах от меня подняла голову. Сначала скользнула по мне равнодушным взглядом, не меняя темпа. Потом вдруг посмотрела внимательно. Застыла. Я наблюдал за сменой выражений на ее лице – от сомнений и неуверенности до изумления и страха. Девушка приоткрыла рот… мое имя готово было сорваться с губ, но она все еще ждала. Я улыбнулся ободряюще и сказал.
Валтэн покачал головой.
– Я бы не стал на это рассчитывать, Ланс. Откуда ты знаешь, как они относятся к нему? Может, будут рады возможности избавиться.
Мы оба замолчали. В этот миг заработал динамик.
– Эй, на Посту! – произнес чей-то голос, явно под шофе, – чем занимаетесь? Мы тут канал нашли. Спросите, что ли, шефа, прыгать, не прыгать…
Валтэн весь напрягся, подвинулся к панели, включил киттер и негромко заговорил в него.
– Шеф в отключке. Я тут один. Не знаю… что вы будете делать, то и я. А канал-то какой?
Прошло секунд пятнадцать – киттер работает с приличной задержкой.
– Канал надежный, – ответили со смешком, – вы шефа-то приведите в порядок, надо уж домой собираться…
– Приведешь его, – ответил Валтэн, – он там с девочками заперся.
– А ты его попроси одну тебе в Пост отправить, а то, скажи, скучно, – посоветовали в динамик, – ладно, Грэп, я прыгаю. Проследить-то сумеешь?
– Попробую, – ответил Валтэн и обернулся ко мне, – ну что, Ланс… придется прыгнуть еще раз. Я займусь управлением, а ты почитай бортжурнал внимательно. Я себе выбрал Грэпа, он во-первых, молодой, во-вторых, все-таки пилот. Выбери себе тоже имидж.
Я послушался. Пока Валтэн готовил «Чайку» к прыжку, занялся чтением бортжурнала. Надо действительно выучить все имена шибагов хотя бы. Судя по журналу, на «Крете» сейчас должно быть четырнадцать человек. Да, неплохая команда у Аригайрта. И еще кто-то на разведчике ушел, а там только летный состав – три человека минимум.
Журнал этот составляется автоматически и состоит в основном из отчетов о сдаче смен и расходе продовольствия и прочих вещей. У нас тоже такой есть. Особо творческие личности, конечно, превращают журнал в настоящий дневник со всякими художественными подробностями, но шибаги графоманией не страдали. Из журнала можно было узнать только их имена и насколько каждый из них принимал участие в управлении кораблем. Аригайрт, по-видимому, в Посту даже не появлялся… некогда было, значит.
Вскоре мы вышли в запределку. Валтэн сказал, что поспит, чтобы я его разбудил в случае чего. Я продолжил свое занятие.
Через некоторое время я заметил, что тупо смотрю в экран… Нет, не дело это. Нельзя так. Обманывать их можно, идти за ними неопределенно долгое время – пожалуйста, но ведь рано или поздно придется сесть на планету…
Олдеранцы не смогут воспользоваться маяком, это наверняка. Они потеряны… надо спасти хотя бы девочек. Это самый разумный и логичный вывод.
Не хочу я зубрить этот бортжурнал… бесполезно это. Если всерьез подойти к проблеме, выхода только два – раскрыть себя или уйти. А еще точнее – выход только один, уйти…
«Не оставляйте родителей».
Интересно, кого ты больше любишь, Итиль? Мамочку или маму-гро?
Каково им будет – после такого и без родителей… Как будет расти Чинзи?
В этот раз мы были в запределке всего полчаса. После выхода все системы стали лихорадочно искать ближайший маяк и перестраиваться на стандартное время… впрочем, наверное, это было либо олдеранское время, либо глостийское. Валтэн проснулся. Похоже, во сне он пришел к тому же выводу, что и я.
– Что делать-то будем? Наверное, придется уходить, Ланс…
Я посмотрел на Валтэна.
– У меня еще одна мысль родилась… ландер.
– Ты имеешь в виду… – начал Валтэн.
– Я ведь сдал на класс 4в, военный… я смогу, Валтэн.
Мой начальник тяжело вздохнул.
– Ланс… ты, конечно, птица большая, сильная… но против «Креты» тебе…
– Валтэн, в войну были случаи, когда один истребитель заваливал разведчика…
Валтэн помолчал.
– Только по идее, лететь нужно мне, – сказал он. Я помотал головой.
– Ты здесь нужен. Я пойду, Валтэн… Только… надо бы девочек спросить.
– Ты прав, и в любом случае, надо узнать, что у них. – Валтэн включил медотсек. Обе девочки спали на соседних койках, накрывшись одеялами.
– Вот видишь, спрашивать не у кого… да и глупости ты говоришь, что они – за тебя решат?
– Ну да, – согласился я. – Итиль уже свое мнение выразила.
Я быстро разобрался с управлением – ландер был явно квиринский… похитили или перекупили где-то. Ну и прекрасно, легче воевать будет. Не привыкать к незнакомой машине… причем ландер довольно новый. Оружие мне тоже понравилось, нестандартный подход… видимо, какой-то шибаг, вернее всего, сам Аригайрт, оснащал ландер под себя. Шестнадцать универсальных стволов, ближний делокатор, очень серьезная броня, зеркальник, генератор тени, деструктор, ну всякие там ловушки…
Кажется, безумие – ландер против патрульника. Но не такое уж и безумие, если подумать. Гравиустановкой они меня не напугают, в нее еще поймать меня надо. А остальное оружие… с таким запасом, как на этом ландере – вполне потягаемся.
Я надел шлем и сказал в нейрофон.
– Валтэн, я готов.
– Что там с ландером?
Я коротко описал то, что увидел. Валтэн помолчал немного.
– Ну давай… вперед, Ланс.
Я сел в ландер, наглухо закрыл фонарь.
Вот так оно и бывает, мелькнула мысль. Удобное донельзя кресло, все под руками – все виртуальные шарики, панели, экраны… Как будто ты на земле развлекаешься. Вот так люди и умирают…
Глупости! Я должен был уже давно умереть, четыре года назад. На Анзоре. Я и так живу не своей жизнью.
Связь я даже не подключил – согласно выработанному плану, мы с Валтэном не должны были переговариваться. Только по нейрофону, передающему на расстоянии внешне совершенно недифференцированные сигналы.
Крыша Палубы медленно поползла вверх.
Я вылетел из-под прикрытия «Чайки» и направился к «Крете». Интересно, как скоро они увидят меня… пошлют встревоженный запрос на «Чайку», а Валтэн, прикинувшись дурачком Грэпом, будет долго недоумевать, и наконец они вместе установят, что кто-то из пленников, точнее – оба сразу – сбежали на личной машине Аригайрта. «Чайка» стрелять по мне не может, поэтому мною займется «Крета».
Мне к державности, доблести, святости
Не дано добавить ни йоты
Мне б в ночное, коней на лугах пасти…
Идеально, конечно, было бы подойти как можно ближе… напасть внезапно. Использовать генератор тени – невидимости – я не решался – это сожрет большую часть моей энергии, а она мне еще очень пригодится.
Они увидели меня раньше, чем я подошел на достаточное расстояние. И все же для меня «Крета» выглядела уже как сверкающий металлический дракон с раскинутыми крыльями, ощетинившийся орудиями… Я включил зеркальник и одновременно выпустил сноп спикул. Лучом бить бесполезно, я же знаю, что для «Креты» это детские игрушки… а вот моя энергия стремительно таяла. Я перевел зеркальник в пульсирующий режим и выпустил ловушку и антиракеты… бесполезно. Ерунда. Они бросили на меня двух роботов-камикадзе. Две светящиеся точки стремительно приближались ко мне… видел я их только на инфракрасном радаре. Ну, с этим мы разберемся… Я выпустил противороботные ракеты и сам начал маневр… Пять полновесных «же» вдавили меня в кресло – до темноты в глазах, до боли во всех костях. Это еще с гравикомпенсатором! Я сделал петлю, не забывая, и когда мои глаза обрели способность видеть, роботов уже не было на радаре (вспышек я не видел), а по мне изо всех сил лупили из четырех основных орудий «Креты» – судя по луч-указателям. Кроме того, гравиустановка крутилась, как заведенная, пытаясь поймать меня в свою плоскость действия… Я запустил делокатор – вероятность, конечно, малая, но возможно, он сумеет поймать ближайший подпространственный выход и отправить туда «Крету». Зеркальник… нет, я не могу больше себе позволить защитное поле… энергии мало. Я бросал машину волчком в разные стороны, то и дело выпуская ловушки…
Идиоты, если бы я был за управлением «Креты»… они не использовали и половины ее возможностей. Но мне и этой неполной половины хватало. Я вертелся, как карась на сковородке… И настал миг, когда я осознал – надо что-то менять, причем коренным образом, иначе я погиб. Пока я справлялся с боем, но рано или поздно у меня кончится энергия, или они поймают меня гравилучом. Меня швырнуло на силовые держатели – ландер отбросило назад. Потом я снова упал в кресло… и принял решение.
Я включил экран – мир вокруг изменился… мир стал непривычно тихим, бесцветным, слегка малиновым… погасли звезды…
Меня больше не было в этом мире. Не было – для «Креты»… я уходил… только бешено вращающиеся стрелки гравитора указывали на то, что уединение мое недолговечно.
Расчет оказался верным – я вынырнул у самого хищно изогнутого драконьего носа «Креты». Как раз там, где в прозрачных глазницах расположены экраны Поста.
Изо всех сил, из последней оставшейся энергии я ударил «Крету» деструктором…
Я впервые видел результат действия деструктора… Это было очень красиво, и я едва успел отвести истребитель переворотом вверх. Стенка Поста распылялась в пространстве светящейся, нежно-розовой почему-то дымкой… Но мне необходимо было завершить план – ведя истребитель плашмя вдоль корпуса «Креты» я вплотную подошел к отсеку двигателей… Я снова сжал шарик деструктора, и в этот миг меня поймал гравилуч.
Просто зашкалило все стрелки. Я понял, что ландер сошел с ума… Но пока еще не понял, что с ним делать… И тут меня швырнуло…
Так чувствует себя щепка в океанском шторме… Душная, черная волна навалилась на меня, схватила – я не мог больше сопротивляться, я увидел бездну перед собой, и в эту бессмысленную, бесконечную бездну я падал, падал, выпустив из рук цветные шарики, забыв об управлении, я падал, раскинув руки, и камни летели мне вслед, и бешеный ветер швырял меня и бил о каменную стену, и снова выносил к небу… И я все ждал в судорожном оцепенении последнего, смертельного, самого страшного удара.
И он наступил.
Я не помнил своего имени. Кто я? Как я попал сюда?
Что за странный дырчатый потолок надо мной? Что это надето на мою руку? Вспомнил – зена-тор.
Я жив. Или я умер… что должно быть после смерти?
Сад Цхарна. Преисподняя. Где я?
Какое лицо знакомое… улыбается. Как его зовут-то?
– Ланс…
Это меня зовут Ланс. А этого человека – Валтэн. Мне хорошо… этот человек, Валтэн, не желает мне зла. Он не сделает мне ничего дурного. Я отдыхаю… мне легко. Мне не больно и ничего не хочется.
– Ланс, ну как дела? Как чувствуешь себя?
Рядом изогнутая блестящая кишка, она тянется ко мне. Медотсек. Я в медотсеке?
Я на корабле. На каком-то корабле. «Крета»…
– Где мы? – спросил я, разлепив губы.
– Нас подобрали и везут теперь на Квирин. Жалко, что ты раньше не очнулся. Итиль так хотела с тобой попрощаться.
Итиль…
Чинзи…
Я вспомнил все – это было как удар. Я едва не подскочил, но сильное головокружение заставило меня упасть обратно.
– Доктор сказал, ты восстановишься скоро, – пообещал Валтэн, – ты пить хочешь, Ланс? Или чего-нибудь?
Я глубоко вздохнул.
– Расскажи мне лучше, что произошло… я помню, что ударил деструктором и пошел к двигателям…
– Ты все сделал очень хорошо, Ланс. Ты разрушил Пост и двигатели «Креты». Люди во внутренних отсеках остались живы. Корабль стал абсолютно беспомощным. Я сразу же вызвал подкрепление… а тебя ударило гравитацией, ландер разметало, но перед этим сработала автоматическая катапульта. Я подошел на «Чайке» и втянул тебя в корабль. Ты был сильно помят… я тебя отнес в медотсек, Итиль там тобой занялась. На редкость толковая девочка. Даю голову на отсечение, врачом будет. Ну а я пристыковался к «Крете», она лежала совершенно беспомощно, хотя при твоей атаке только четыре человека погибло – кто был в Посту. Там мне, конечно, пришлось немного подраться, как ты понимаешь. В общем, подкрепление пришло вовремя. «Крету» сейчас буксируют на Квирин, «Чайку» – на Олдеран, все семейство, слава Богу, осталось в живых. Да, слушай, нам за Аригайрта премию дадут, говорят… на базе все стоят на ушах. Никто уж не верил, что его вообще можно взять. А он на такой ерунде залетел. Так что ты сможешь теперь флаер себе купить.
– Нет, – сказал я, – буду копить на собственный ландер. Как у Аригайрта. Мне понравилось.
– Ну ты пижон. – Валтэн покачал головой.
– А скоро я… летать-то смогу? – спросил я осторожно.
– Врач говорит, у тебя в основном сильное сотрясение мозга, ну и внутренние там органы некоторые того… он говорит, кровотечение было легочное, в общем, вовремя тебя вытащили. Нервная система твоя ему не нравится… я как сказал, что ты на Песню Смерти попался, так он подскочил. А вообще, говорит, ничего, выкарабкаешься.
– Даже не верится, – произнес я, глядя в потолок.
Мне вдруг пришло в голову, сколько раз за все это время мы не то, что могли – обязательно должны были погибнуть… и какое удивительное сплетение обстоятельств привело к тому, что я все же еще жив.
– Знаешь что, Ланс, – сказал Валтэн слегка смущенно. – Я еще до того хотел тебе сказать, но все не успевал. Ты скоро сдашь экзамен на мастера-ско. Тогда сможешь сам выбирать себе партнера… Так вот, я тебя хочу попросить – останься со мной. Я к тебе за три года привык… Да кроме того, я уверен, что лучше тебя никого не найду. Ну что – остаешься на «Крете» или подумаешь еще? Чего улыбаешься? – спросил он подозрительно.
– Ничего, – ответил я, – конечно, я останусь с тобой.
Часть 6. Светлое прошлое.
– Ну давай, Ланс… удачи, – деловито сказал Валтэн. Я кивнул, вышел из Поста и стал спускаться вниз, где на Палубе меня ждал подготовленный ландер. С некоторым благоговением потрогал холодное, в данный момент серебристое острое крыло.
Этой машине, конечно, далеко до Аригайртовской. Просто хороший, новенький ландер «Риона» последней модификации, вооружение стандартное (я хотел вообще снять все, но лазерную пушку пришлось оставить)… И все же это мой собственный, самый настоящий ландер. И это, как ни относись к чувству собственника, что-нибудь да значит.
Мне, честно говоря, было очень неловко перед Валтэном. Начнем с того, что на этот ландер мы с ним скинулись – он утаил свою премию от семьи и полностью подарил ее мне. Это, конечно, нехорошо по отношению к его жене. Но отказаться я не смог, да и Валтэн лишил меня такой возможности – перевел деньги на мой счет, а свой для меня запер. А премию нам дали очень приличную… правительство Олдерана раскошелилось за спасение своих, и Управление сильно обрадовалось поимке Аригайрта.
Валтэн почему-то вообще считает, что я спас и его, и операцию. Ну да – где-то я действовал неплохо, но работали мы оба одинаково. На мой взгляд. И рисковали одинаково. Может быть, Валтэн так считает потому, что я в конечном итоге больше пострадал – все четыре месяца до следующего патруля я пролечился, из них три недели в больнице и месяц в неврологическом санатории (проклятая «Песня Смерти» оставила некоторые последствия). Поэтому я не сдал экзамен на мастера-ско, сделал это только по окончании следующего патруля (кстати, мастер получает куда больше, чем ученик… так что теперь я человек обеспеченный, как ни условно все это на Квирине).
Но в конце концов, это дело случая – кто пострадал, кто нет…
В общем, мне очень неудобно. Особенно перед женой Валтэна, хоть она ничего и не знает. Тем более, отношения у них с Валтэном какие-то… не очень.
Мало этого королевского подарка – самого настоящего ландера (а Валтэн знал, конечно, зачем мне нужен был ландер), мой учитель еще и согласился потратить половину своего законного отпуска, чтобы помочь мне в этом рискованном и сомнительном предприятии (мне и самому оно кажется весьма сомнительным… но и отступить я не могу).
Ландер можно было взять напрокат – взяли же мы с этой целью старый патрульник. Но это уж очень рискованно – для машины. Может быть, глупо рисковать собственной новенькой машиной… но мне было бы уж очень неудобно объясняться с аэробазой по поводу потери, если бы погиб арендованный ландер.
Я попрощался по радио с Валтэном и вылетел с Палубы. Сразу же включил генератор тени – расход энергии велик, но ведь это ненадолго… Я уже летал под тенью, ощущение удивительное – весь мир вокруг становится нереальным, плоским, и цвета смещаются, все в сиреневом, лиловом и красном. Когда летишь под тенью, очень трудно поверить, что ты не в симуляторе…
«Крета», превратившаяся в малиновое вытянутое веретено, начала разворот – Валтэн собирался ждать меня в некотором отдалении, с обратной стороны луны – Изира. Изир практически не освоен ни нами… в смысле – лервенцами, ни Бешиорой.
Спереди передо мной сияла Анзора… на миг захотелось отключить экран и увидеть мою Родину в реале. Нет, слишком уж опасна эта Родина. Сейчас она и выглядела зловеще – багровый, с какими-то протуберанцами шар, скорее звезда, чем планета. Мои системы обнаружения и визоры мои молчали – под тенью они тоже слепы. Но визуально – правда, в сильном смещении – я мог наблюдать любые объекты. Вскоре в небольшом отдалении заскользил уплощенный диск – спутник, надо полагать. Значит, я уже достиг спутникового пояса? Наш, интересно, или бешиорский? Боевая станция или просто ретрансляционный спутник?
Я не вижу ничего. Но и они меня не видят, тень абсолютно надежна…
Мой ландер соскользнул в атмосферу. Спускался я на одних гравитационных, медленно, спиралеобразно. Это очень красиво, когда медленно входишь в атмосферу на ландере – обзор широкий со всех сторон, и этот постепенный перелив, как замедленный взмах крыла гигантской птицы – от черного, к лиловому, к синему, к голубому – а еще облака, а еще солнце… Когда я так вхожу в атмосферу – а я делал это много раз на Квирине – счастье мое, независимо ни от чего, совершенно и абсолютно. Я часто думал, что если рисовать Настоящее Небо, то я изобразил бы не черное космическое, и не голубое планетарное, а именно вот это, где-нибудь на грани. Нет ничего прекраснее, нет ничего выше и чище такого неба.
Но сейчас я этого неба не видел. Я шел под экраном, и вся вечная красота для меня свелась к плоскому аквариуму с сиренево-красной грязноватой мутной водой.
Чего только не отдашь за собственную безопасность… нелепая мысль мелькнула. Вот погибну сейчас на Анзоре – и даже не посмотрю напоследок Настоящее Небо.
Что поделаешь…
Я не очень-то удачное время выбрал для посещения, если честно. Сейчас как раз началась война с Беши, бешиорцы наступают на Южном плацдарме… а, не все ли мне равно.
Я вышел точно на Лервенскую возвышенность и теперь двигался на высоте пятнадцати километров, в горизонтальном полете. Карта Лервены была заложена в циллос. Я начал настраивать ориентировку… оказывается, сейчас я почти над столицей. На такой скорости мне еще… н-да, три часа лету до родной общины. Я включил ионный двигатель. Тень не скрывает слабую ионную струю, но никто ее не заметит в небе. Меня вдавило в кресло – ландер набирал скорость.
В сущности, я могу сейчас и снять тень. Даже если против меня поднимут звено истребителей… даже и эскадрилью… а еще смешнее – ракеты… мне это на ландере абсолютно безразлично. К счастью, оружие у нас на Анзоре до сих пор хреновое. Только вот не хочется мне сбивать лервенские истребители.
Через некоторое время циллос сообщил мне, что пора заходить на посадку. Подо мной тянулись призрачные в сиреневом мире темные леса. В Лервене сейчас лето…
Я выключил ионные двигатели и почти сразу увидел под крылом Лойг. В заэкранном красноватом мире трудно разобрать подробности, но это не может быть ничем иным. Вон семейная Община, тонкая ниточка железной дороги… а вон за лесом (когда-то этот лес казался таким необъятным) – наша родная юношеская Община.
Теперь уже совсем медленно я кружил над лесом, выбирая место для посадки. Не слишком далеко от Общины… черт, энергия у меня уже за планкой. Экран много съедает. Ну вот, наверное, и подходящая полянка. Заросшая, сверху кажется, ни одна тропинка не выходит к ней.
Я посадил машину.
Замаскировать по-настоящему ландер все равно не удалось. Но он покрашен, под густыми сосновыми ветвями сверху его практически не обнаружить. А в лес у нас никто толком не ходит. Ну что ж, на всякий случай у меня кроме серва на руке, еще сигнал на цепочке. На шее, под курткой. Бикр пришлось оставить в машине.
Да кому это нужно – в лес идти…
Странно так идти по лесу в темной куртке, похожей на наши общинные, в штанах и обычных ботинках. И лес совсем другой. Не такой, как на Квирине. Во-первых, здесь другая широта, севернее. Во-вторых…
Не знаю, почему, но мне не нравился этот лес. Темный, серый… слишком много сухостоя. Сейчас лето, но птиц не слышно. В Коринте выйдешь в лес – все время кто-то звенит, жужжит, чирикает, шелестит листва, и эти звуки не нарушают тишину, а лишь наполняют ее особой глубиной и покоем. А здесь – совсем ничего нет. Совсем. Мертво. Надо же, почему я раньше этого не замечал?
Мне не нравился лес. Я уже вышел на знакомую тропинку – так часто ходили по ней, срезая до станции… Вот и камень родной… в детстве я вспрыгивал на него и перескакивал на упавший, замшелый ствол – а вот и он. Но сердце почему-то не вздрагивало. Я провел рукой по серой шершавой поверхности валуна. Ничего. Просто камень.
Мне вдруг стало обидно – до жути, до слез. Уже четыре года я живу на Квирине. Все эти четыре года ни о чем другом не мечтал я так сильно, так сокровенно – только пройтись бы вот по этой тропинке, коснуться этого камня. Выйти к знакомой ограде, увидеть серые коробки общежитий. Иногда, особенно перед тем, как заснуть, вдруг в памяти всплывет – как наяву – какой-нибудь угол… вот тот простенок между столовой и цехом, где растет полынь. Или служебная лестница на чердак, где мы, бывало, курили с ребятами. Или даже площадь Славы Цхарна вспомнится в Лойге. Или вот эта тропинка. И так вдруг сердце защемит – до слез, и кажется в такую минуту, все бы отдал, и бросил бы все, и жизнь бы отдал, только бы еще раз увидеть… (потом, конечно, благоразумие верх берет. Жизнь ведь точно отдать придется).
И вот – увидел.
Ничего особенного. Просто – камень, тропинка. Ограда. Да, я здесь был. В детстве, юности. Да, ходили здесь. И что?
Равнодушие, пустота. И лес – чужой и мертвый.
Это было так, как будто взяли мою самую сокровенную, заветную, сияющую мечту, и разбили, как новогодний шарик, на множество мелких осколков.
Нет у меня больше Родины.
Я стоял за оградой нашей юношеской общины и видел уже общежития отсюда. И пылящуюся асфальтовую площадку перед памятником Юных Героев Цхарна. Такую, казалось бы, знакомую, родную площадку. Сколько раз на ней стоял во время митингов, тайком ковыряя носком асфальт – каждая выбоинка в нем знакома.
Ничего не шевелится в сердце.
Я вдруг понял, что никакого смысла нет идти в Общину. Опасно, могут поймать. Видеть кого-либо… а нужно ли мне это, хочу ли я – на самом деле? Все, кого я любил по-настоящему, уже мертвы, а остальные… так ли они мне важны, чтобы я готов был рискнуть ради встречи с ними? И если даже я войду в родное общежитие, даже в свою комнату попаду – скорее всего, все будет точно так же, как и сейчас. Скука, пустота, чужеродность.
Надо же, сколько раз на Квирине я думал о Родине. Да, в Коринте все краски ярче, там пальмы с широкими листьями, темно-синее море, светло-синее небо – и желтый песок, и голубоватые горы со снежными шапками вдали, и океан зелени, и разноцветные дивные домики и башни. Да, на Квирине сам воздух сладок и чист. Но что с того, что Родина моя вся черная, серая, пыльная, неяркая – тем она еще дороже, еще больнее щемит в сердце. Да, сторонний человек ничего кроме вот этой ржавой проволоки и мертвых деревьев, асфальта и серых коробок здесь не увидит и не поймет. Но я-то…
И я уже не понимаю.
Нет, мне не противно здесь, мне хорошо даже. Но не светится ничего из-под серости этой и скудости, НЕТ в этом ничего хорошего. Однако и на Квирин вовсе не тянет. Была бы судьба – остался бы здесь навечно. Что же это, неужели, если человек один раз покинул Родину, он лишается ее навсегда?
Я двинулся вдоль ограды. Нет, не стоит больше здесь бродить. Только душу травить и рисковать бессмысленно. Вот только одно нужно сделать, главное, ради чего я прилетел. Забрать Пати…
Пати, если честно, я тебя не люблю. Это не так, как было с Адой… Я почти и не помню тебя. Просто – как что-то хорошее, светлое, родное. Но – родное. Мы сможем понять друг друга. Мы сможем начать все с начала. А что тебе здесь терять? Кто тебя держит здесь – ни родителей, ни друзей настоящих, ни родственников. А там жить очень хорошо. Не так, как говорил Таро, конечно, не то, чтобы там была сплошная любовь. Нет, просто там – жизнь, а не прозябание. А если мы там будем с тобой, то может быть… Это что я, уже готовлюсь ее уговаривать?
Странно, но я уверен, что буду ее любить. Ведь я же любил ее… просто забыл. И вообще, мне кажется, я полюбил бы кого угодно, кто согласился бы жить со мной. Только бы семья была… может, и детей бы завели.
Я вел себя, как круглый идиот, но мне повезло. Навстречу шла Рена. Подруга Пати, соседка по комнате. Я только увидел тонкую маленькую фигурку – девушка, вгляделся внимательнее, и узнал сразу. А она шла, задумавшись, смотрела в сторону и вниз куда-то… я испытал облегчение. Ведь это мог быть и старвос какой-нибудь либо Треугольный.
Я остановился. Рена уже в двух метрах от меня подняла голову. Сначала скользнула по мне равнодушным взглядом, не меняя темпа. Потом вдруг посмотрела внимательно. Застыла. Я наблюдал за сменой выражений на ее лице – от сомнений и неуверенности до изумления и страха. Девушка приоткрыла рот… мое имя готово было сорваться с губ, но она все еще ждала. Я улыбнулся ободряюще и сказал.