Страница:
Вполне естественно, что эти ветви вступают в конфликт, неизбежность которого объективно связана как с ухудшением экономической ситуации в республике, так и с появлением в эпоху “становления рынка” особых возможностей конвертирования власти в собственность. И тем более естественно, что каждая из ветвей власти видит во главе страны именно себя и именно “под себя” проектирует конституционные изменения. Сильная президентская республика по плану Лукашенко и парламентская республика с упразднением института президентства по плану ВС — эти проекты не могли не столкнуться между собой и не выплеснуться в публичное политическое противостояние.
Второе ключевое сходство Белоруссии-96 и России-93 — структурно-экономические проблемы. Лукашенко, волевым способом остановив приватизацию “по Шушкевичу”, пытается решить ту же задачу, которая стоит в России все эти годы: эффективное управление государственным имуществом. Эта попытка — один из предметов наиболее острой критики как парламентских радикалов, так и Запада. Хотя решение данной проблемы в рамках политического конфликта ветвей власти найти трудно, именно данный шаг Лукашенко, как показывают социологические данные, одна из причин популярности президента. Белорусское общество, особенно в глубинке, не подвергалось столь резким, как в России, постперестроечным шокам. Оно сохранило, и отнюдь не худшие, советские традиции и образ жизни, и традиционные советские мотивации и образцы поведения в общении и труде. Специалисты указывают, что эти причины вместе с отсутствием шоковых экономических судорог — во многом определяют меньший, чем в России, спад производства во всех отраслях хозяйства. И совсем не случайно подавляющее большинство участников референдума высказалось против частной собственности на землю.
Но есть в белорусской ситуации и гораздо более существенные отличия от России. Главное отличие — в том, что Белоруссия, исторически оказавшись западным форпостом православного славянского мира и многократно принимая на себя удары Запада, в то же время никогда не воспринимала себя иначе, как часть общерусского пространства, никогда не самоосознавалась как нечто отдельное от России и тем более враждебное ей. А в первые постсоветские годы оказалось, что именно Верховный Совет стал средоточием тех антироссийских, национал-сепаратистских и прозападных настроений, которые глубоко чужды подавляющему большинству белорусского народа. И хотя состав ВС с тех пор существенно поменялся, карма суверен-сепаратизма Шушкевича и Поздняка, карма антироссийскости во всем, начиная с митинговых лозунгов и кончая законами о языке и государственной символике — неотрываемым шлейфом тянется за парламентом.
Конечно, суверенизаторский и прозападный национал-сепаратизм еще имеет почву в республике, и подогретый щедрыми зарубежными субсидиями антироссийский энтузиазм Белорусского народного фронта еще способен выплеснуться в довольно значительные уличные акции. Но практически только в Минске, и нигде кроме него, и при этом неизменно оказывается, что в первых рядах подобных акций “защитников белорусской независимости” находятся боевики УНСО из соседней Украины, а в последних — эмиссары польской “Солидарности”.
Лукашенко (бывший армейский политрук и директор совхоза, как о нем пренебрежительно отзываются оппоненты) — замкнул на себя те интеграционные ожидания, которые все последние годы доминируют в белорусском обществе. Его искренность в интеграционных устремлениях, бесспорно, доказана и его голосованием против ликвидации СССР в 1991г. и последовательными дальнейшими политическими действиями. Инициативная роль Лукашенко в создании российско-белорусского сообщества усилила этот очень популярный в республике имидж.
Хорошо понимая данные обстоятельства, почти никто из парламентариев не пытается вести проповедь антироссийского изоляционизма, и почти весь ВС регулярно присягает в верности интеграционным идеалам. Не нужно подозревать в этих заявлениях особенного криводушия. Большинство парламентариев — действительно искренние сторонники интеграции с Россией. Однако видят эту интеграцию они по-разному. Если Лукашенко последовательно настаивает на движении к политической интеграции, то значительная часть парламентского корпуса отдает дань заклинаниям независимости и склоняется к экономическим интеграционным моделям в стиле Европейского сообщества. А риторическим сопровождением таких взглядов оказываются ссылки на стремление к развитой демократии и рыночной экономике — “как у них”. И это малопопулярное в традиционно советском белорусском обществе оглядывание на западные образцы также не в пользу парламентариев.
Перечисленные обстоятельства предопределили победу президентского конституционного проекта на референдуме. Разумеется, мало кто из избирателей мог и хотел вникать в различия проектов. Голосовали за или против Лукашенко, и “счет” этого голосования — десять к одному — делает бесполезными любые заклинания ОБСЕ, Совета Европы и прочих радетелей демократии относительно процедурных нарушений. Разумеется, в руках у оппонентов президента есть инструменты для попыток политического реванша — от Конституционного суда с процедурой импичмента до уличных акций. Но уже сегодня можно точно сказать, что двух третей голосов в ВС утверждение импичмента, даже после состоявшихся довыборов, парламент не наберет, а потенциал уличной поддержки у сторонников Лукашенко заведомо выше, чем у его парламентских противников.
Победа Лукашенко на интеграционизме как одном из важнейших оснований еще раз показала, насколько белорусам нужна Россия, насколько в белорусском обществе сильна тяга к объединению. А противодействие этой победе отчетливо показывает, насколько и кто страшится и не хочет российско-белорусской интеграции. Незачем перечислять мотивы, по которым интеграционист Лукашенко давно стал “мальчиком для политического битья” как на Западе (и в особенности в США, Германии, Франции), так и для украинских, польских, литовских соседей, выпустивших накануне референдума совместное заявление об “угрозе демократии в Белоруссии”.
Россия нужна Белоруссии, но и Белоруссия не в меньшей мере важна для России. Незачем повторять и весь перечень доводов о военнной, геополитической и геоэкономической важности белорусского плацдарма для России и с точки зрения стабильной восточноевропейской оборонной конфигурации в преддверии расширения НАТО, и для экспортных и импортных грузопотоков на Запад, и для связи с Калининградской областью, и для предотвращения создания давно запланированного “санитарного кордона” против России в виде Балто-Черноморского союза.
Но есть и иные, не менее важные обстоятельства, по которым мы обречены жить вместе. Международная политическая субъектность определяется далеко не только и не столько местами базирования ракет, объемом и качеством военных арсеналов и экономическим могуществом. Более того, эти очевидные признаки силы впрямую зависят от размеров, плотности и качества того культурно-языкового пространства, которым располагает данный международный субъект. По этой причине отдельное независимое существование России и Белоруссии — не только геополитические потери и разрыв экономических связей и единых технологических циклов. Это прежде всего разрыв той культурно-исторической целостности, которой Российская империя и СССР обязаны большинством своих побед.
В связи с этим требует объяснения неоднозначное отношение к белорусскому кризису со стороны российских политических элит. Здесь стоит упомянуть и достаточно скромные, несоразмерные цене проблемы, практические шаги российской власти в направлении интеграции, и беспрецедентную по накалу антилукашенковскую пропагандистскую кампанию крупнейших российских телеканалов, из-за которой белорусский президент приостановил в республике трансляцию НТВ и не слишком решительное участие российского государственного и частного бизнеса в крупнейших белорусских транзитных дорожных и трубопроводных проектах.
Российская власть хорошо понимает, что президент Белоруссии с его молодой, агрессивной популистской харизмой и политическими амбициями может оказаться в едином государстве фигурой довольно угловатой и неудобной. Кроме того, его искреннее и оправданное недоверие к западным образцам демократии и рынка несколько шокирует привычно дорожащих своим международным имиджем российских политиков. По этим причинам, поддерживая дружественно-приветливые отношения с президентом Белоруссии, российская власть одновременно налаживает более плотные контакты с его парламентскими оппонентами. В то же время российской, и в том числе думской, оппозиции не могут не импонировать “советские” интеграционные порывы Лукашенко. Да и привычный автоматизм внутренней антивластной политической ориентации по принципу “враг моего врага — мой друг” — также толкает некоторых российских оппозиционеров в объятия Лукашенко.
Однако профессионализм политики состоит в том, чтобы разделять отношение к конкретным лицам и неизменное следование государственным целям. Лукашенко олицетворяет последовательный интеграционизм и пользуется чрезвычайно широкой общественной поддержкой. Максимально плотная интеграция с Белоруссией — императивная необходимость для России. И эта простая арифметика требует политического воплощения от российской власти. От всех ее ветвей, сколь бы остро они не конкурировали между собой.
Ю. БЯЛЫЙ
ПЛЮС ОФФШОРИЗАЦИЯ ВСЕЙ СТРАНЫ ( экономика ) М. Волчкова
ПРОДАННЫЕ БРИГАДЫ ( Россия ) С. Кургинян
Второе ключевое сходство Белоруссии-96 и России-93 — структурно-экономические проблемы. Лукашенко, волевым способом остановив приватизацию “по Шушкевичу”, пытается решить ту же задачу, которая стоит в России все эти годы: эффективное управление государственным имуществом. Эта попытка — один из предметов наиболее острой критики как парламентских радикалов, так и Запада. Хотя решение данной проблемы в рамках политического конфликта ветвей власти найти трудно, именно данный шаг Лукашенко, как показывают социологические данные, одна из причин популярности президента. Белорусское общество, особенно в глубинке, не подвергалось столь резким, как в России, постперестроечным шокам. Оно сохранило, и отнюдь не худшие, советские традиции и образ жизни, и традиционные советские мотивации и образцы поведения в общении и труде. Специалисты указывают, что эти причины вместе с отсутствием шоковых экономических судорог — во многом определяют меньший, чем в России, спад производства во всех отраслях хозяйства. И совсем не случайно подавляющее большинство участников референдума высказалось против частной собственности на землю.
Но есть в белорусской ситуации и гораздо более существенные отличия от России. Главное отличие — в том, что Белоруссия, исторически оказавшись западным форпостом православного славянского мира и многократно принимая на себя удары Запада, в то же время никогда не воспринимала себя иначе, как часть общерусского пространства, никогда не самоосознавалась как нечто отдельное от России и тем более враждебное ей. А в первые постсоветские годы оказалось, что именно Верховный Совет стал средоточием тех антироссийских, национал-сепаратистских и прозападных настроений, которые глубоко чужды подавляющему большинству белорусского народа. И хотя состав ВС с тех пор существенно поменялся, карма суверен-сепаратизма Шушкевича и Поздняка, карма антироссийскости во всем, начиная с митинговых лозунгов и кончая законами о языке и государственной символике — неотрываемым шлейфом тянется за парламентом.
Конечно, суверенизаторский и прозападный национал-сепаратизм еще имеет почву в республике, и подогретый щедрыми зарубежными субсидиями антироссийский энтузиазм Белорусского народного фронта еще способен выплеснуться в довольно значительные уличные акции. Но практически только в Минске, и нигде кроме него, и при этом неизменно оказывается, что в первых рядах подобных акций “защитников белорусской независимости” находятся боевики УНСО из соседней Украины, а в последних — эмиссары польской “Солидарности”.
Лукашенко (бывший армейский политрук и директор совхоза, как о нем пренебрежительно отзываются оппоненты) — замкнул на себя те интеграционные ожидания, которые все последние годы доминируют в белорусском обществе. Его искренность в интеграционных устремлениях, бесспорно, доказана и его голосованием против ликвидации СССР в 1991г. и последовательными дальнейшими политическими действиями. Инициативная роль Лукашенко в создании российско-белорусского сообщества усилила этот очень популярный в республике имидж.
Хорошо понимая данные обстоятельства, почти никто из парламентариев не пытается вести проповедь антироссийского изоляционизма, и почти весь ВС регулярно присягает в верности интеграционным идеалам. Не нужно подозревать в этих заявлениях особенного криводушия. Большинство парламентариев — действительно искренние сторонники интеграции с Россией. Однако видят эту интеграцию они по-разному. Если Лукашенко последовательно настаивает на движении к политической интеграции, то значительная часть парламентского корпуса отдает дань заклинаниям независимости и склоняется к экономическим интеграционным моделям в стиле Европейского сообщества. А риторическим сопровождением таких взглядов оказываются ссылки на стремление к развитой демократии и рыночной экономике — “как у них”. И это малопопулярное в традиционно советском белорусском обществе оглядывание на западные образцы также не в пользу парламентариев.
Перечисленные обстоятельства предопределили победу президентского конституционного проекта на референдуме. Разумеется, мало кто из избирателей мог и хотел вникать в различия проектов. Голосовали за или против Лукашенко, и “счет” этого голосования — десять к одному — делает бесполезными любые заклинания ОБСЕ, Совета Европы и прочих радетелей демократии относительно процедурных нарушений. Разумеется, в руках у оппонентов президента есть инструменты для попыток политического реванша — от Конституционного суда с процедурой импичмента до уличных акций. Но уже сегодня можно точно сказать, что двух третей голосов в ВС утверждение импичмента, даже после состоявшихся довыборов, парламент не наберет, а потенциал уличной поддержки у сторонников Лукашенко заведомо выше, чем у его парламентских противников.
Победа Лукашенко на интеграционизме как одном из важнейших оснований еще раз показала, насколько белорусам нужна Россия, насколько в белорусском обществе сильна тяга к объединению. А противодействие этой победе отчетливо показывает, насколько и кто страшится и не хочет российско-белорусской интеграции. Незачем перечислять мотивы, по которым интеграционист Лукашенко давно стал “мальчиком для политического битья” как на Западе (и в особенности в США, Германии, Франции), так и для украинских, польских, литовских соседей, выпустивших накануне референдума совместное заявление об “угрозе демократии в Белоруссии”.
Россия нужна Белоруссии, но и Белоруссия не в меньшей мере важна для России. Незачем повторять и весь перечень доводов о военнной, геополитической и геоэкономической важности белорусского плацдарма для России и с точки зрения стабильной восточноевропейской оборонной конфигурации в преддверии расширения НАТО, и для экспортных и импортных грузопотоков на Запад, и для связи с Калининградской областью, и для предотвращения создания давно запланированного “санитарного кордона” против России в виде Балто-Черноморского союза.
Но есть и иные, не менее важные обстоятельства, по которым мы обречены жить вместе. Международная политическая субъектность определяется далеко не только и не столько местами базирования ракет, объемом и качеством военных арсеналов и экономическим могуществом. Более того, эти очевидные признаки силы впрямую зависят от размеров, плотности и качества того культурно-языкового пространства, которым располагает данный международный субъект. По этой причине отдельное независимое существование России и Белоруссии — не только геополитические потери и разрыв экономических связей и единых технологических циклов. Это прежде всего разрыв той культурно-исторической целостности, которой Российская империя и СССР обязаны большинством своих побед.
В связи с этим требует объяснения неоднозначное отношение к белорусскому кризису со стороны российских политических элит. Здесь стоит упомянуть и достаточно скромные, несоразмерные цене проблемы, практические шаги российской власти в направлении интеграции, и беспрецедентную по накалу антилукашенковскую пропагандистскую кампанию крупнейших российских телеканалов, из-за которой белорусский президент приостановил в республике трансляцию НТВ и не слишком решительное участие российского государственного и частного бизнеса в крупнейших белорусских транзитных дорожных и трубопроводных проектах.
Российская власть хорошо понимает, что президент Белоруссии с его молодой, агрессивной популистской харизмой и политическими амбициями может оказаться в едином государстве фигурой довольно угловатой и неудобной. Кроме того, его искреннее и оправданное недоверие к западным образцам демократии и рынка несколько шокирует привычно дорожащих своим международным имиджем российских политиков. По этим причинам, поддерживая дружественно-приветливые отношения с президентом Белоруссии, российская власть одновременно налаживает более плотные контакты с его парламентскими оппонентами. В то же время российской, и в том числе думской, оппозиции не могут не импонировать “советские” интеграционные порывы Лукашенко. Да и привычный автоматизм внутренней антивластной политической ориентации по принципу “враг моего врага — мой друг” — также толкает некоторых российских оппозиционеров в объятия Лукашенко.
Однако профессионализм политики состоит в том, чтобы разделять отношение к конкретным лицам и неизменное следование государственным целям. Лукашенко олицетворяет последовательный интеграционизм и пользуется чрезвычайно широкой общественной поддержкой. Максимально плотная интеграция с Белоруссией — императивная необходимость для России. И эта простая арифметика требует политического воплощения от российской власти. От всех ее ветвей, сколь бы остро они не конкурировали между собой.
Ю. БЯЛЫЙ
ПЛЮС ОФФШОРИЗАЦИЯ ВСЕЙ СТРАНЫ ( экономика ) М. Волчкова
19 октября — В проекте Указа президента “О некоторых мерах поддержки развития черноморских городов РФ” предусмотрено создание единой свободной экономической зоны, включающей причерноморские курорты Анапа, Геленджик, Новороссийск, Сочи и Туапсе. Проект создания СЭЗ на черноморском побережье планируется представить в Правительство РФ до конца 1996 года.
5 ноября — Законопроект “ Об особом экономическом положении на территории Чеченской республики”, предусматривающий введение на территории Чечни свободной экономической зоны (СЭЗ), разработан группой депутатов Думы, представляющих все ее фракции и объединения.
19 ноября — Съезд балкарского народа в Нальчике объявил об образовании суверенной республики Балкарии в составе Российской Федерации.
21 ноября — Министр внешних связей Дагестана от имени Госсовета внес предложение создать в Дагестане свободную экономическую зону.
20 — 22 ноября — В Лондоне прошли первая международная конференция “Офф-шор-2000” и выставка “Шорекс-96”, посвященные проблеме становления и развития оффшорного бизнеса.
На фоне завершающихся дебатов по бюджету 1997 года и титанических усилий правительства по получению очередных траншей МВФ российская провинция продолжает весьма энергично и на все лады строить базу своей экономической самостоятельности. В эту гонку включились практически все регионы РФ. Особенно бурно и самобытно этот процесс сегодня развивается на юге страны, в ее черноморско-кавказском регионе.
Начинался этот процесс давно и “со скрипом”.
25 сентября 1991 года, с одобрения Верховного Совета России, правительство приняло постановление о создании свободной экономической зоны (СЭЗ) в Калининградской области. Действительно, Калининградская область по своему географическому положению отделенная от остальной территории Российской Федерации и имеющая собственный выход в международные воды, как нельзя лучше подходила для опробования такой модели в условиях России. Ведь в буквальном смысле оффшорный бизнес — предпринимательская деятельность в море, за пределами прибрежного (фискального) шельфа.
История этой первой отечественной СЭЗ достаточно насыщена и драматична. В 1992 году вышел указ президента, декларирующий СЭЗ ряд значительных экономических льгот. Указ этот вскоре был отменен ввиду многочисленных злоупотреблений и нарушений, связанных с несовершенством существующего законодательства и непроработанностью массы правовых моментов. Следующий указ вышел в декабре 1993 года и… вновь был отменен в 1995 году. И, наконец, лишь к 1966 году Калининградская СЭЗ была узаконена.
На Кавказе первопроходцем оффшорного бизнеса стала Ингушетия. 19 июня 1994 года Правительство Российской Федерации своим постановлением N 740 утвердило положение о Зоне Экономического благоприятствования “Ингушетия”. правительству Ингушетии была представлена бюджетная ссуда в размере налогов, которые уплачиваются предприятиями, зарегистрированными на территории ЗЭБ. Для обслуживания экономики ЗЭБ была создана своеобразная промышленно-финансовая группа “БИН”, являющаяся агентом правительства республики Ингушетия. Последняя в свою очередь получила бюджетную ссуду от главного управления федерального казначейства Министерства финансов РФ в размерах средств, поступивших в уплату таможенных пошлин, НДС и акцизов в доход федерального бюджета от Таможенного Комитета РФ.
Само по себе создания СЭЗ на внутренних территориях государства, без выхода к международным границам и морским путям — явление не вполне типичное, хотя в наш финансово-информационный век и возможное. В конце концов с определенной долей юмора всегда можно сказать, что с гор далеко видно, а новейшие средства коммуникации сметают всякие границы и растояния.
Правительство Ингушетии постаралось в полной мере использовать предоставленные возможности. При этом оно явно превысило свои полномочия, устанавливая льготы не только в пределах сумм, подлежащих зачислению в республиканский бюджет, но и по платежам в федеральный бюджет. Столь разрушительный для экономики опыт был приостановлен, а Министерство финансов по согласованию с Государственной налоговой службой РФ предложили “впредь таких зон больше не создавать”.
Однако, несмотря на отрицательный опыт, уже в середине 1995 года аналитики однозначно утверждали, что опыт будет повторен, и в более крупных масштабах. Причина такого оптимизма была очевидна. Создаваемые СЭЗ малопривлекательны для долгосрочных инвестиций в производство, но зато весьма интересны для быстрооборачиваемого торгового капитала и финансовых операций по сомнительному экспорту финансовых средств российских юридических и физических лиц за рубеж. Естественно, у столь прибыльного дела нашлись достаточно сильные лоббисты.
Действительно, в конце 1995 года Государственной думой был принят закон теперь уже “О центре международного бизнеса “Ингушетия”, где впервые в России была легализована сама возможность создания компаний, полностью освобожденных от уплаты налогов. По мнению специалистов, этот закон в основном следует общепринятым нормам законодательств о компаниях международного бизнеса. Но при этом и новая редакция СЭЗ “Ингушетия” делает ее привлекательной исключительно для торгового и финансового капитала.
Таким образом идея оффшорного бизнеса, попав на Кавказ, регион с древними торговыми традициями, нашла здесь благодатную почву и верных приверженцев в лице местного населения, увидевшего воплощение своей мечты о “стране свободных торговцев”. Разумеется, исходя из этих благородных соображений (и, быть может, вспомнив из истории, что в незапамятные времена чеченские воины считались лучшими в сопровождении караванов через кавказские перевалы), группа депутатов и выдвинула свое предложение по решению экономических проблем Чеченской республики за счет создания на ее территории еще одной свободной экономической зоны.
Состоится или нет Чеченская СЭЗ — вопрос тем не менее спорный. Пока что большинство специалистов как в центре, так и в республике относится к этому проекту пессимистически. Все эксперты отмечают противоречивость положений законопроекта. Кроме того, здесь много дополнительных “отягчающих” (как политических, так и экономических) факторов, и не последний из них нефтегазовый. Отметим лишь, что до сих пор в мировой практике еще не встречались “оффшорные нефтяные месторождения”. К тому же некоторые положения предлагаемого проекта, связанные с таможенным и финансовым контролем, прямо скажем, крайне далеки от мирового понимания подобных образований.
Однако, как говорится, сначала было слово, и слово было сказано, и вот уже руководство Дагестана спешит приобщиться к процессу. И кто знает, не стоит ли за столь неожиданным и скоропалительным объявлением самостоятельности Балкарии опасение не успеть вскочить в отходящий “оффшорный поезд”?
Не намерен остаться в стороне и Краснодарский край. Как-никак у него морская граница — основной, можно сказать, исторический атрибут оффшора — имеется. И вот уже вызревает проект создания СЭЗ на черноморском берегу России. Тут и климат подходящий, и сфера обслуживания не хуже, чем на Кипре, будет. Вот только невольно напрашивается один маленький вопрос: как в этой ситуации смотрится наличие в СЭЗ базы Российского Военно-Морского Флота? Ведь на сегодняшний день другого Черноморского побережья у России нет. И где тогда будет базироваться флот, если при очередных федеративных потрясениях на побережье Кавказа появится новая “свободная ганзейская республика”?
Пока что, как признает управление экономического прогнозирования Минэкономики РФ, “процессы, происходящие в отечественных СЭЗ, совершенно бесконтрольны”. И, добавим, судя по роли банка “БИН” в российской политике, политически совсем не нейтральны. И нет никаких гарантий, что нашим уважаемым депутатам не придется в не столь уж далеком будущем вместо конституционных законов принимать какие-нибудь “Уставы” и “Положения о статусах” Единой ассоциации оффшорных зон Российской Федерации.
М. ВОЛЧКОВА
5 ноября — Законопроект “ Об особом экономическом положении на территории Чеченской республики”, предусматривающий введение на территории Чечни свободной экономической зоны (СЭЗ), разработан группой депутатов Думы, представляющих все ее фракции и объединения.
19 ноября — Съезд балкарского народа в Нальчике объявил об образовании суверенной республики Балкарии в составе Российской Федерации.
21 ноября — Министр внешних связей Дагестана от имени Госсовета внес предложение создать в Дагестане свободную экономическую зону.
20 — 22 ноября — В Лондоне прошли первая международная конференция “Офф-шор-2000” и выставка “Шорекс-96”, посвященные проблеме становления и развития оффшорного бизнеса.
На фоне завершающихся дебатов по бюджету 1997 года и титанических усилий правительства по получению очередных траншей МВФ российская провинция продолжает весьма энергично и на все лады строить базу своей экономической самостоятельности. В эту гонку включились практически все регионы РФ. Особенно бурно и самобытно этот процесс сегодня развивается на юге страны, в ее черноморско-кавказском регионе.
Начинался этот процесс давно и “со скрипом”.
25 сентября 1991 года, с одобрения Верховного Совета России, правительство приняло постановление о создании свободной экономической зоны (СЭЗ) в Калининградской области. Действительно, Калининградская область по своему географическому положению отделенная от остальной территории Российской Федерации и имеющая собственный выход в международные воды, как нельзя лучше подходила для опробования такой модели в условиях России. Ведь в буквальном смысле оффшорный бизнес — предпринимательская деятельность в море, за пределами прибрежного (фискального) шельфа.
История этой первой отечественной СЭЗ достаточно насыщена и драматична. В 1992 году вышел указ президента, декларирующий СЭЗ ряд значительных экономических льгот. Указ этот вскоре был отменен ввиду многочисленных злоупотреблений и нарушений, связанных с несовершенством существующего законодательства и непроработанностью массы правовых моментов. Следующий указ вышел в декабре 1993 года и… вновь был отменен в 1995 году. И, наконец, лишь к 1966 году Калининградская СЭЗ была узаконена.
На Кавказе первопроходцем оффшорного бизнеса стала Ингушетия. 19 июня 1994 года Правительство Российской Федерации своим постановлением N 740 утвердило положение о Зоне Экономического благоприятствования “Ингушетия”. правительству Ингушетии была представлена бюджетная ссуда в размере налогов, которые уплачиваются предприятиями, зарегистрированными на территории ЗЭБ. Для обслуживания экономики ЗЭБ была создана своеобразная промышленно-финансовая группа “БИН”, являющаяся агентом правительства республики Ингушетия. Последняя в свою очередь получила бюджетную ссуду от главного управления федерального казначейства Министерства финансов РФ в размерах средств, поступивших в уплату таможенных пошлин, НДС и акцизов в доход федерального бюджета от Таможенного Комитета РФ.
Само по себе создания СЭЗ на внутренних территориях государства, без выхода к международным границам и морским путям — явление не вполне типичное, хотя в наш финансово-информационный век и возможное. В конце концов с определенной долей юмора всегда можно сказать, что с гор далеко видно, а новейшие средства коммуникации сметают всякие границы и растояния.
Правительство Ингушетии постаралось в полной мере использовать предоставленные возможности. При этом оно явно превысило свои полномочия, устанавливая льготы не только в пределах сумм, подлежащих зачислению в республиканский бюджет, но и по платежам в федеральный бюджет. Столь разрушительный для экономики опыт был приостановлен, а Министерство финансов по согласованию с Государственной налоговой службой РФ предложили “впредь таких зон больше не создавать”.
Однако, несмотря на отрицательный опыт, уже в середине 1995 года аналитики однозначно утверждали, что опыт будет повторен, и в более крупных масштабах. Причина такого оптимизма была очевидна. Создаваемые СЭЗ малопривлекательны для долгосрочных инвестиций в производство, но зато весьма интересны для быстрооборачиваемого торгового капитала и финансовых операций по сомнительному экспорту финансовых средств российских юридических и физических лиц за рубеж. Естественно, у столь прибыльного дела нашлись достаточно сильные лоббисты.
Действительно, в конце 1995 года Государственной думой был принят закон теперь уже “О центре международного бизнеса “Ингушетия”, где впервые в России была легализована сама возможность создания компаний, полностью освобожденных от уплаты налогов. По мнению специалистов, этот закон в основном следует общепринятым нормам законодательств о компаниях международного бизнеса. Но при этом и новая редакция СЭЗ “Ингушетия” делает ее привлекательной исключительно для торгового и финансового капитала.
Таким образом идея оффшорного бизнеса, попав на Кавказ, регион с древними торговыми традициями, нашла здесь благодатную почву и верных приверженцев в лице местного населения, увидевшего воплощение своей мечты о “стране свободных торговцев”. Разумеется, исходя из этих благородных соображений (и, быть может, вспомнив из истории, что в незапамятные времена чеченские воины считались лучшими в сопровождении караванов через кавказские перевалы), группа депутатов и выдвинула свое предложение по решению экономических проблем Чеченской республики за счет создания на ее территории еще одной свободной экономической зоны.
Состоится или нет Чеченская СЭЗ — вопрос тем не менее спорный. Пока что большинство специалистов как в центре, так и в республике относится к этому проекту пессимистически. Все эксперты отмечают противоречивость положений законопроекта. Кроме того, здесь много дополнительных “отягчающих” (как политических, так и экономических) факторов, и не последний из них нефтегазовый. Отметим лишь, что до сих пор в мировой практике еще не встречались “оффшорные нефтяные месторождения”. К тому же некоторые положения предлагаемого проекта, связанные с таможенным и финансовым контролем, прямо скажем, крайне далеки от мирового понимания подобных образований.
Однако, как говорится, сначала было слово, и слово было сказано, и вот уже руководство Дагестана спешит приобщиться к процессу. И кто знает, не стоит ли за столь неожиданным и скоропалительным объявлением самостоятельности Балкарии опасение не успеть вскочить в отходящий “оффшорный поезд”?
Не намерен остаться в стороне и Краснодарский край. Как-никак у него морская граница — основной, можно сказать, исторический атрибут оффшора — имеется. И вот уже вызревает проект создания СЭЗ на черноморском берегу России. Тут и климат подходящий, и сфера обслуживания не хуже, чем на Кипре, будет. Вот только невольно напрашивается один маленький вопрос: как в этой ситуации смотрится наличие в СЭЗ базы Российского Военно-Морского Флота? Ведь на сегодняшний день другого Черноморского побережья у России нет. И где тогда будет базироваться флот, если при очередных федеративных потрясениях на побережье Кавказа появится новая “свободная ганзейская республика”?
Пока что, как признает управление экономического прогнозирования Минэкономики РФ, “процессы, происходящие в отечественных СЭЗ, совершенно бесконтрольны”. И, добавим, судя по роли банка “БИН” в российской политике, политически совсем не нейтральны. И нет никаких гарантий, что нашим уважаемым депутатам не придется в не столь уж далеком будущем вместо конституционных законов принимать какие-нибудь “Уставы” и “Положения о статусах” Единой ассоциации оффшорных зон Российской Федерации.
М. ВОЛЧКОВА
ПРОДАННЫЕ БРИГАДЫ ( Россия ) С. Кургинян
29 октября — Б.Березовский назначен заместителем секретаря Совета безопасности.
3 ноября — Б.Березовский провел в Назрани встречу с делегацией коалиционного правительства Чечни; обсуждалась подготовка переговоров В.Черномырдина и А.Масхадова.
13 ноября — Б.Березовский признал, что в 1994 г. действительно получал израильское гражданство, но затем просил о его аннулировании, и МИД Израиля удовлетворил его просьбу.
19 ноября — Министр внутренних дел России А.Куликов заявил, что в Чечне останется до 10 тысяч российских военнослужащих.
23 ноября — В.Черномырдиным и А.Масхадовым подписано соглашение о взаимоотношениях между РФ и ЧР на период до выборов 27 января 1997 г.
— Б.Ельцин подписал Указ о выводе 101-й и 205-й бригад из Чечни.
Поведение заместителя секретаря Совета безопасности Б.Березовского, этого “политика новой волны”, поразительно напоминает самые замшелые и бесперспективные формы политического коммивояжерства, знакомые всем нам по эпохе распада СССР. Оставим в стороне слишком легко позволяющий отмахнуться от крайне сложных и опасных проблем “конспирологический” способ объяснения случившегося. Отодвинем в сторону и популярный в демократических кругах способ интерпретации поведения тех или иных политиков с помощью низведения всей их деятельности к мотиву “делания бабок”. И постараемся анализировать сухой остаток, получающийся за вычетом этих двух, я убежден, парадоксально успокоительных интерпретаций случившегося. Обращу внимание читателя на то, что предлагая вычесть два простых объяснения, я не предлагаю их отвержения, оставляя в этом вопросе все “про” и “контра” самому читателю. В коротком аналитическом репортаже трудно говорить сразу обо всем. И поэтому я намерен сфокусировать внимание только на том, что представляется самым важным и опасным в случившемся. А то, что случившееся категорически недопустимо, то, что речь идет о сдаче, причем далеко идущей сдаче весьма и весьма значимых интересов России на Северном Кавказе, не вызывает у меня никаких сомнений. Жалкий лепет на тему о том, что 101-я и 205-я бригады не представляют собой военной силы, что их присутствие — это затруднение переговоров и повод для провокаций, крайне неубедителен.
Политика — не торговля дутыми акциями на спекулянтском подобии рынка ценных бумаг. И не азартная игра в рулетку. Политик обязан просчитывать все варианты развития событий. При этом его внимание должно занимать не только все, что касается успешности его варианта, но и все, что может привести к краху его “коронного трюка”. Коронный трюк Березовского очевиден по своей сути. Если армия не справилась (с помощью прочеченского Центрального телевидения, прочеченских федеральных политиков и ряда других привходящих обстоятельств) с чеченской проблемой, то можно, по мнению Березовского, применить для решения проблем всю совокупность технологий современного бизнеса. И вновь я оставляю в стороне вопрос о том, в какую сторону собирается развернуть эти технологии новоиспеченный политик. Даже в лучшем случае подобный подход изначально порочен и абсолютно непродуктивен. Потому что весь мировой опыт свидетельствует о том, что успех в начинаниях, подобных чеченской миссии Березовского, может базироваться только на союзе “капитала и канонерок”. Если капитал начинает вместо задействования канонерок сдавать их, надеясь получить мелкие (а в этом случае всегда мелкие и гнусно двусмысленные!) якобы политические или дурнопахнущие коммерческие барыши, то этот капитал — барахло, подстилка для любой реальной силы, не только западной или транснациональной, но даже и просто бандитской.
Неоднократно и под разными ракурсами я говорил (и буду говорить) по поводу главной темы текущего политического момента — темы состоятельности нашего отечественного (реальным делом, а не гражданством и составом крови доказывающего эту отечественность!) капитала. Не читая лекций по поводу международных прецедентов, делавших союз канонерок и капитала действительно эффективным, скажу лишь, что наша отечественная практика постоянно демонстрировала способность большой российской политики садиться меж двух стульев.
Проводя стратегию канонерок (танков, бомбардировок, “зачисток”), мы почему-то не сопровождали ее стратегией капитала, стратегией захвата финансовых и хозяйственных позиций и рынков с помощью предъявления веских силовых аргументов. В эпоху СССР мы, введя куда-нибудь танки, почему-то начинали сразу после этого задабривать объект братской интернационалистской помощи щедрыми экономическими дарами. Ненависть от этого становилась не меньше, а больше. Поэтому введение танков в какую-нибудь часть зоны наших геополитических интересов Рязани и Тамбову приходилось оплачивать дважды. Сначала через “отдачу последнего” для сколачивания указанных силовых аргументов. А затем через заискивающие подачки. При этом считалось, что чью-то любовь можно купить этими подачками, особо омерзительными и бессмысленными после братских “наездов” танковых армий. Считалось, что в политике главное — задобрить удерживаемый геополитический плацдарм. Чем это кончилось — известно.
Но каким-то оправданием тем ошибкам было, во-первых, то, что “наезды” чаще всего делались достаточно профессионально, и, во-вторых… Здесь-то и начинается главное… Во-вторых, у нас в ту эпоху не было своего капитала. Завоевав геополитический плацдарм, мы не могли затем передать его для финансового освоения своим “круппам”, “фордам”, “рокфеллерам”. Теперь у нас какой-никакой капитал, а все-таки есть. И тот же господин Березовский оказался в политическом седле только потому, что декларировал кредо крупного капитала. То кредо, в котором государственность и буржуазность поддерживают друг друга.
Но дело ведь не в кредо, а в реальных действиях. Сколько ни говори “халва”, во рту сладко не станет. И как же ведет себя наш крупный капитал в ситуациях, когда он должен идти рука об руку с государством, в ситуациях завоевания (а не сдачи) крупных рынков, ресурсно перспективных территорий, геополитически значимых образований? Возьмем войну в Чечне. Как поддержал наш бизнес нужную ему стратегию канонерок? Он обрушился на армию, на государство, на (не будем обсуждать качества, будем обсуждать роль!) готовых обеспечивать его интересы генералов типа Грачева. Этот наш хваленый бизнес деморализовал общество через свои СМИ. Он не смог или не захотел противопоставить купленным чеченцами органам массовой информации свои убедительные “заказные” публикации патриотического характера. Он сплелся с чеченским криминальным капиталом, этот финансово-хозяйственный форпост великой державы. Вместо экспансии он занимался (в лице отдельных и особо продвинутых представителей) высасыванием бюджетных денег на подкормку “зачищаемых и бомбардируемых” чеченских боевиков.
Уродливым образом повторились худшие черты прежней эпохи. Ведь тогда все же подкормка в значительной части шла по назначению. Строились школы, больницы, электростанции. И реально пускались в эксплуатацию! И работали! Здесь же не только разворовывали 90 процентов в союзе с противоположной стороной! Здесь нашли особый и уникальный метод сотрудничества канонерок и дельцов. Бюджетные деньги разворовывались. Объекты, на которые они шли, разрушались авиацией или артиллерией и “строились” снова. Красиво!
3 ноября — Б.Березовский провел в Назрани встречу с делегацией коалиционного правительства Чечни; обсуждалась подготовка переговоров В.Черномырдина и А.Масхадова.
13 ноября — Б.Березовский признал, что в 1994 г. действительно получал израильское гражданство, но затем просил о его аннулировании, и МИД Израиля удовлетворил его просьбу.
19 ноября — Министр внутренних дел России А.Куликов заявил, что в Чечне останется до 10 тысяч российских военнослужащих.
23 ноября — В.Черномырдиным и А.Масхадовым подписано соглашение о взаимоотношениях между РФ и ЧР на период до выборов 27 января 1997 г.
— Б.Ельцин подписал Указ о выводе 101-й и 205-й бригад из Чечни.
Поведение заместителя секретаря Совета безопасности Б.Березовского, этого “политика новой волны”, поразительно напоминает самые замшелые и бесперспективные формы политического коммивояжерства, знакомые всем нам по эпохе распада СССР. Оставим в стороне слишком легко позволяющий отмахнуться от крайне сложных и опасных проблем “конспирологический” способ объяснения случившегося. Отодвинем в сторону и популярный в демократических кругах способ интерпретации поведения тех или иных политиков с помощью низведения всей их деятельности к мотиву “делания бабок”. И постараемся анализировать сухой остаток, получающийся за вычетом этих двух, я убежден, парадоксально успокоительных интерпретаций случившегося. Обращу внимание читателя на то, что предлагая вычесть два простых объяснения, я не предлагаю их отвержения, оставляя в этом вопросе все “про” и “контра” самому читателю. В коротком аналитическом репортаже трудно говорить сразу обо всем. И поэтому я намерен сфокусировать внимание только на том, что представляется самым важным и опасным в случившемся. А то, что случившееся категорически недопустимо, то, что речь идет о сдаче, причем далеко идущей сдаче весьма и весьма значимых интересов России на Северном Кавказе, не вызывает у меня никаких сомнений. Жалкий лепет на тему о том, что 101-я и 205-я бригады не представляют собой военной силы, что их присутствие — это затруднение переговоров и повод для провокаций, крайне неубедителен.
Политика — не торговля дутыми акциями на спекулянтском подобии рынка ценных бумаг. И не азартная игра в рулетку. Политик обязан просчитывать все варианты развития событий. При этом его внимание должно занимать не только все, что касается успешности его варианта, но и все, что может привести к краху его “коронного трюка”. Коронный трюк Березовского очевиден по своей сути. Если армия не справилась (с помощью прочеченского Центрального телевидения, прочеченских федеральных политиков и ряда других привходящих обстоятельств) с чеченской проблемой, то можно, по мнению Березовского, применить для решения проблем всю совокупность технологий современного бизнеса. И вновь я оставляю в стороне вопрос о том, в какую сторону собирается развернуть эти технологии новоиспеченный политик. Даже в лучшем случае подобный подход изначально порочен и абсолютно непродуктивен. Потому что весь мировой опыт свидетельствует о том, что успех в начинаниях, подобных чеченской миссии Березовского, может базироваться только на союзе “капитала и канонерок”. Если капитал начинает вместо задействования канонерок сдавать их, надеясь получить мелкие (а в этом случае всегда мелкие и гнусно двусмысленные!) якобы политические или дурнопахнущие коммерческие барыши, то этот капитал — барахло, подстилка для любой реальной силы, не только западной или транснациональной, но даже и просто бандитской.
Неоднократно и под разными ракурсами я говорил (и буду говорить) по поводу главной темы текущего политического момента — темы состоятельности нашего отечественного (реальным делом, а не гражданством и составом крови доказывающего эту отечественность!) капитала. Не читая лекций по поводу международных прецедентов, делавших союз канонерок и капитала действительно эффективным, скажу лишь, что наша отечественная практика постоянно демонстрировала способность большой российской политики садиться меж двух стульев.
Проводя стратегию канонерок (танков, бомбардировок, “зачисток”), мы почему-то не сопровождали ее стратегией капитала, стратегией захвата финансовых и хозяйственных позиций и рынков с помощью предъявления веских силовых аргументов. В эпоху СССР мы, введя куда-нибудь танки, почему-то начинали сразу после этого задабривать объект братской интернационалистской помощи щедрыми экономическими дарами. Ненависть от этого становилась не меньше, а больше. Поэтому введение танков в какую-нибудь часть зоны наших геополитических интересов Рязани и Тамбову приходилось оплачивать дважды. Сначала через “отдачу последнего” для сколачивания указанных силовых аргументов. А затем через заискивающие подачки. При этом считалось, что чью-то любовь можно купить этими подачками, особо омерзительными и бессмысленными после братских “наездов” танковых армий. Считалось, что в политике главное — задобрить удерживаемый геополитический плацдарм. Чем это кончилось — известно.
Но каким-то оправданием тем ошибкам было, во-первых, то, что “наезды” чаще всего делались достаточно профессионально, и, во-вторых… Здесь-то и начинается главное… Во-вторых, у нас в ту эпоху не было своего капитала. Завоевав геополитический плацдарм, мы не могли затем передать его для финансового освоения своим “круппам”, “фордам”, “рокфеллерам”. Теперь у нас какой-никакой капитал, а все-таки есть. И тот же господин Березовский оказался в политическом седле только потому, что декларировал кредо крупного капитала. То кредо, в котором государственность и буржуазность поддерживают друг друга.
Но дело ведь не в кредо, а в реальных действиях. Сколько ни говори “халва”, во рту сладко не станет. И как же ведет себя наш крупный капитал в ситуациях, когда он должен идти рука об руку с государством, в ситуациях завоевания (а не сдачи) крупных рынков, ресурсно перспективных территорий, геополитически значимых образований? Возьмем войну в Чечне. Как поддержал наш бизнес нужную ему стратегию канонерок? Он обрушился на армию, на государство, на (не будем обсуждать качества, будем обсуждать роль!) готовых обеспечивать его интересы генералов типа Грачева. Этот наш хваленый бизнес деморализовал общество через свои СМИ. Он не смог или не захотел противопоставить купленным чеченцами органам массовой информации свои убедительные “заказные” публикации патриотического характера. Он сплелся с чеченским криминальным капиталом, этот финансово-хозяйственный форпост великой державы. Вместо экспансии он занимался (в лице отдельных и особо продвинутых представителей) высасыванием бюджетных денег на подкормку “зачищаемых и бомбардируемых” чеченских боевиков.
Уродливым образом повторились худшие черты прежней эпохи. Ведь тогда все же подкормка в значительной части шла по назначению. Строились школы, больницы, электростанции. И реально пускались в эксплуатацию! И работали! Здесь же не только разворовывали 90 процентов в союзе с противоположной стороной! Здесь нашли особый и уникальный метод сотрудничества канонерок и дельцов. Бюджетные деньги разворовывались. Объекты, на которые они шли, разрушались авиацией или артиллерией и “строились” снова. Красиво!