Страница:
Постепенно "оптимисты" и "либералы" отходят на периферию дискуссии, уступая первенство "пессимистам" и "прагматикам". Главный итог такой перекройки информационно-медийного пространства будет заключаться в операционализации итогов войны и решения 26 августа. Иными словами, "пессимисты" и "прагматики" подвешивают вопросы "ну и что с того?" и "а что дальше?", которые приучают к мысли о необходимости формулирования новой повестки дня. Если запрос на новую повестку дня — причем запрос, исходящий не от власти и не в понимании власти, — удается вживить в общественное мнение (а данная акция имеет значительные шансы на успех, так как на ее исполнение будут брошены все имеющиеся в распоряжении КР медийные ресурсы), то можно будет считать, что КР одержала первую победу. На этой стадии противостояние аппаратно-экспертной обслуги Путина и Медведева — противостояние, которое практически сошло на нет во время войны, — возобновится с новой силой. Ведь обеим сторонам, дабы не утрачивать инициативу стратегического планирования, придется отвечать на навязанное со стороны КР формулирование новой повестки дня. А видение такой повестки у Белого дома и у Кремля — усилиями всё той же обслуги — будет неминуемо разниться.
Вот здесь-то и должна начаться "перевербовка" партии думского большинства. Конечно, как только "единороссы" почувствуют, что их партия — точнее, разумеется, ее думская верхушка — затевает собственную игру, независимую от Белого дома и от Кремля, их ряды станут редеть, и перебежчики будут поспешно присягать на верность уже напрямую Путину или Медведеву. Однако есть основания полагать, что подобное бегство не станет массовым, и оставшаяся на Охотном ряду фракция по-прежнему будет монополистом нижней палаты. (Можно ожидать, что позиции других фракций окажутся аналогичными: штучный выход из партии при сохранении большинством каждой фракции своих мандатов.) Причем монополистом, явственно осознающим собственную силу как легитимного политического субъекта, имеющего реальные шансы претендовать на роль коллективного третейского судьи в конфликте между Белым домом и Кремлем. Однако долго пребывать в столь неустойчивом и колеблющемся положении "единороссовская" Дума не сможет — ей придется склониться (консенсусно и институционально, в отличие от "перебежчиков") либо на одну, либо на другую сторону. И далее все будет зависеть от того, кому нижняя палата отдаст свое предпочтение.
Если Путину, то это фактически будет означать победу Белого дома: для роспуска Думы у Кремля не найдется достаточных оснований. Но так как в интересах КР ослабление обоих полюсов нынешней власти, то на этом дело не остановится. КР через Думу будет добиваться запуска процесса пересмотра Конституции с целью превращения России в парламентскую республику. Однако данный путь ослабления власти окажется слишком затянутым по времени, и к тому же нет никакой гарантии, что в ходе нового электорального цикла по уже новой Конституции удастся нейтрализовать Путина (правда, можно предположить и более радикальный сценарий отстранения/устранения нынешнего всемогущего премьера, о чем отдельно будет сказано ниже). А он вряд ли станет следовать в русле сценария КР после перехода Думы на его сторону. (Отдельный сюжет — поведение во всей этой ситуации Совфеда. Однако при условии нейтрализации харизматичного и неуправляемого спикера верхняя палата из-за своей региональной непрозрачности окажется еще более сговорчивой.)
Поэтому, скорее всего, КР станет добиваться перехода Думы на сторону Кремля с последующим продавливанием отставки нынешнего кабинета. К тому же социально-экономическое положение страны уже в самом скором будущем породит соответствующие массовые ожидания. Неугомонный Кудрин будет время от времени раздражать население предложениями об экспериментах с пенсионным возрастом или какими-то другими инициативами. Невозмутимый Игнатьев станет по-прежнему авторитетно уверять премьера (а через соответствующую картинку на телеэкране — и все общество) в том, что отток капитала уменьшается и сохраняющаяся здесь тенденция "не сильно повлияет на макроэкономическую ситуацию" (что уже даже сегодня звучит смешно и выглядит как вопиющая некомпетентность в устах главы ЦБ). Вряд ли правительство Путина сможет остановить рост инфляции и должным образом подготовиться к новому отопительному сезону. А если и сможет, то кризисные явления в данных областях легко спровоцировать. Например, вызвать массовое раздражение общества сбоями в работе транспорта, обвинив во всем какого-нибудь очередного владельца-однофамильца или псевдородственника, дабы потом устроить направленный взрыв накопленного социального негатива. К тому же игра может пойти и по жесткому варианту, когда речь зайдет не о сбоях в поставках топлива, а о катастрофах… На этом фоне КР может начать раскрутку Якунина с прицелом на премьерство (вероятная риторика: "гарант надежности "железки", а значит — серьезный фактор целостности страны", "патриот-государственник", "отброшенный из-за своей незамаранности кремлевскими кланами в гонке преемников"). В результате "путинское большинство" начнет стремительно сокращаться, и при соответствующей медийной подготовке вопрос об отставке нынешнего правительства может быть поставлен уже в декабре-январе. Отставка Путина автоматически приведет к ослаблению и медведевского Кремля. То есть программа КР окажется выполненной сполна: создадутся условия, благоприятные для рассмотрения конкретных вариантов реверса во внешней политике России, — в обмен на возвращение элите ее прежних оффшорных преимуществ.
Приведенный сценарий представляется базовым. Его можно сделать более или менее радикальным. Например, усилить алармистские настроения, нагнетая истерию с вероятностью военного переворота на стадии обострения социально-экономического положения в конце года ("рельсовая война-2" и громкое разоблачение каких-либо кулуарных разговоров в среде армейского генералитета, однако без повторения "казуса Рохлина" из-за отсутствия кандидата на подобную роль). Вместе с тем шансы "переворота по-советски" — повторения в том или ином виде Пицунды-64 или Фороса-91 — крайне малы. Сила и неуязвимость КР — в исключительно легитимных действиях, превращающихся посредством массированной пиар-подготовки из теоретической вероятности в практическую неизбежность. Вот почему в предстоящей схватке за власть ставки на контроль над парламентом окажутся наиболее высокими. Правда, нельзя исключать и возможности совершенно нетипичного (во всяком случае — в обозримом прошлом) для нашей политической культуры сценария Далласа-63 (точнее, в приложении к объекту "заказа", Киева-11)… Однако оставим лавры политического детектива Эндрю Качинсу.
На сегодняшний день у власти имеется только лишь одна возможность избежать развития ситуации по сценарию КР: не теряя инициативы и не сбавляя темпов, продолжать начатое 26 августа собственное радикальное перерождение. И тем самым не давать возможности потенциальным членам КР просчитывать свои ходы прежним образом, когда любые неудобные для ОМЭ действия нанятого управляющего легко предугадывались и нейтрализовывались еще на начальных стадиях. При таком развитии ситуации власть обязана постоянно будоражить ОМЭ нетривиальными решениями. Маленькая победоносная война — отнюдь не конец большой политики, в первую очередь внутренней. Что власти нужно теперь, так это креативная атмосфера в стране, и в этом случае она легко сможет переиграть КР на ее же поле "сбережения народа". И тогда молодой креативный класс, не спешащий с чемоданами нефтедолларов вскочить в последний вагон на Запад, а раскрепощенный открывающимися перед ним перспективами, станет с энтузиазмом участвовать в разработке и исполнении серьезного содержательного проекта развития страны.
Анна Серафимова ЖИЛИ-БЫЛИ
Евгений Головин РАСЦВЕТАЮЩАЯ ХРИЗАНТЕМА
Вот здесь-то и должна начаться "перевербовка" партии думского большинства. Конечно, как только "единороссы" почувствуют, что их партия — точнее, разумеется, ее думская верхушка — затевает собственную игру, независимую от Белого дома и от Кремля, их ряды станут редеть, и перебежчики будут поспешно присягать на верность уже напрямую Путину или Медведеву. Однако есть основания полагать, что подобное бегство не станет массовым, и оставшаяся на Охотном ряду фракция по-прежнему будет монополистом нижней палаты. (Можно ожидать, что позиции других фракций окажутся аналогичными: штучный выход из партии при сохранении большинством каждой фракции своих мандатов.) Причем монополистом, явственно осознающим собственную силу как легитимного политического субъекта, имеющего реальные шансы претендовать на роль коллективного третейского судьи в конфликте между Белым домом и Кремлем. Однако долго пребывать в столь неустойчивом и колеблющемся положении "единороссовская" Дума не сможет — ей придется склониться (консенсусно и институционально, в отличие от "перебежчиков") либо на одну, либо на другую сторону. И далее все будет зависеть от того, кому нижняя палата отдаст свое предпочтение.
Если Путину, то это фактически будет означать победу Белого дома: для роспуска Думы у Кремля не найдется достаточных оснований. Но так как в интересах КР ослабление обоих полюсов нынешней власти, то на этом дело не остановится. КР через Думу будет добиваться запуска процесса пересмотра Конституции с целью превращения России в парламентскую республику. Однако данный путь ослабления власти окажется слишком затянутым по времени, и к тому же нет никакой гарантии, что в ходе нового электорального цикла по уже новой Конституции удастся нейтрализовать Путина (правда, можно предположить и более радикальный сценарий отстранения/устранения нынешнего всемогущего премьера, о чем отдельно будет сказано ниже). А он вряд ли станет следовать в русле сценария КР после перехода Думы на его сторону. (Отдельный сюжет — поведение во всей этой ситуации Совфеда. Однако при условии нейтрализации харизматичного и неуправляемого спикера верхняя палата из-за своей региональной непрозрачности окажется еще более сговорчивой.)
Поэтому, скорее всего, КР станет добиваться перехода Думы на сторону Кремля с последующим продавливанием отставки нынешнего кабинета. К тому же социально-экономическое положение страны уже в самом скором будущем породит соответствующие массовые ожидания. Неугомонный Кудрин будет время от времени раздражать население предложениями об экспериментах с пенсионным возрастом или какими-то другими инициативами. Невозмутимый Игнатьев станет по-прежнему авторитетно уверять премьера (а через соответствующую картинку на телеэкране — и все общество) в том, что отток капитала уменьшается и сохраняющаяся здесь тенденция "не сильно повлияет на макроэкономическую ситуацию" (что уже даже сегодня звучит смешно и выглядит как вопиющая некомпетентность в устах главы ЦБ). Вряд ли правительство Путина сможет остановить рост инфляции и должным образом подготовиться к новому отопительному сезону. А если и сможет, то кризисные явления в данных областях легко спровоцировать. Например, вызвать массовое раздражение общества сбоями в работе транспорта, обвинив во всем какого-нибудь очередного владельца-однофамильца или псевдородственника, дабы потом устроить направленный взрыв накопленного социального негатива. К тому же игра может пойти и по жесткому варианту, когда речь зайдет не о сбоях в поставках топлива, а о катастрофах… На этом фоне КР может начать раскрутку Якунина с прицелом на премьерство (вероятная риторика: "гарант надежности "железки", а значит — серьезный фактор целостности страны", "патриот-государственник", "отброшенный из-за своей незамаранности кремлевскими кланами в гонке преемников"). В результате "путинское большинство" начнет стремительно сокращаться, и при соответствующей медийной подготовке вопрос об отставке нынешнего правительства может быть поставлен уже в декабре-январе. Отставка Путина автоматически приведет к ослаблению и медведевского Кремля. То есть программа КР окажется выполненной сполна: создадутся условия, благоприятные для рассмотрения конкретных вариантов реверса во внешней политике России, — в обмен на возвращение элите ее прежних оффшорных преимуществ.
Приведенный сценарий представляется базовым. Его можно сделать более или менее радикальным. Например, усилить алармистские настроения, нагнетая истерию с вероятностью военного переворота на стадии обострения социально-экономического положения в конце года ("рельсовая война-2" и громкое разоблачение каких-либо кулуарных разговоров в среде армейского генералитета, однако без повторения "казуса Рохлина" из-за отсутствия кандидата на подобную роль). Вместе с тем шансы "переворота по-советски" — повторения в том или ином виде Пицунды-64 или Фороса-91 — крайне малы. Сила и неуязвимость КР — в исключительно легитимных действиях, превращающихся посредством массированной пиар-подготовки из теоретической вероятности в практическую неизбежность. Вот почему в предстоящей схватке за власть ставки на контроль над парламентом окажутся наиболее высокими. Правда, нельзя исключать и возможности совершенно нетипичного (во всяком случае — в обозримом прошлом) для нашей политической культуры сценария Далласа-63 (точнее, в приложении к объекту "заказа", Киева-11)… Однако оставим лавры политического детектива Эндрю Качинсу.
На сегодняшний день у власти имеется только лишь одна возможность избежать развития ситуации по сценарию КР: не теряя инициативы и не сбавляя темпов, продолжать начатое 26 августа собственное радикальное перерождение. И тем самым не давать возможности потенциальным членам КР просчитывать свои ходы прежним образом, когда любые неудобные для ОМЭ действия нанятого управляющего легко предугадывались и нейтрализовывались еще на начальных стадиях. При таком развитии ситуации власть обязана постоянно будоражить ОМЭ нетривиальными решениями. Маленькая победоносная война — отнюдь не конец большой политики, в первую очередь внутренней. Что власти нужно теперь, так это креативная атмосфера в стране, и в этом случае она легко сможет переиграть КР на ее же поле "сбережения народа". И тогда молодой креативный класс, не спешащий с чемоданами нефтедолларов вскочить в последний вагон на Запад, а раскрепощенный открывающимися перед ним перспективами, станет с энтузиазмом участвовать в разработке и исполнении серьезного содержательного проекта развития страны.
Анна Серафимова ЖИЛИ-БЫЛИ
Благородный отец семейства из Колхиды жалуется мадам Олбрайтонбич на соседей. Это аморальная семейка. Их дочь, едва исполнилось ей 18 лет, встречается с молодым человеком, и один раз я даже видел — о, ужас! — как они, стоя у подъезда, держались за руки! Что ждать от такого вертепа, где попираются общесемейные, и берите шире, общечеловеческие ценности?! — взывал благородный отец из Колхиды к мадам Олбрайтонбич, держательнице по всему свету публичных домов, школ мастерства, где уроки искусства всякоссутры вела сама, набирая слушательницами девочек с 5 лет из бедных семей или попросту украденных у родителей.
Невозможно поверить! — заламывала руки мадам Олбрайтонбич. Благородный отец, дожевывая подаренный соседом галстук, на чистом английском с американским акцентом сгущал и без того мрачные краски: "Еще их бабушка, будучи слушательницей пансиона благородных девиц, переписывала в альбом стишки Пушкина, весьма фривольного господинчика: я к вам пишу, чего же, мол, боле", — возмущение благородного отца семейства, подглядывающего в окна городской женской бани, накалялось. Он сплюнул: "Несъедобный галстук подарил! И так во всём! Ведь всё, что у меня есть, этот негодяй либо мне подарил, либо я у него взял да и не отдал, либо просто украл. Но всё это никуда не годное: то, как галстук, невкусное, то, как нефть, чёрное, то как газ, вонючее. Вот когда я покупаю у вас, милейшая Олбрайтонбич, на деньги, вырученные от продажи соседского, всё такое высокомировое!"
Олбрайтонбич жаждала мщения: "Покараем! Семейка, в которой все живут честным трудом, учат детей, заботятся о стариках, сеют, пашут, каждому воздают по труду, а не по беспределу, врагов гонят вон, малые народы развивают, охраняя, где дочь в 18 лет дошла до держания за ручку молодого человека, — да какой же они пример показывают всему свету?! Где же и среди кого же мы будем набирать резерв в дома терпимости? Разгромим! Разбомбим! Облбрайтонбич всего мира, объединяйтесь, вооружайтесь!"
…Саакашвили, провинциальный щеголь с бегающими глазками базарного кидалы, способный тявкать только из-за чьей-то спины, позванный ощерить зубы с высокой трибуны, ужасает мировое сообщество: Россия оккупировала Грузию! Так она вела себя в 19 веке, в 20, так ведёт и сейчас! Сказал президент страны, добровольно присоединившейся к России, которая не сразу и приняла на себя такую обузу. Ужасал американцев, в угаре расчищения для себя жизненного пространства вырезавших целый континент. Шокировал французов, до середины 20 века имевших колонии, завоеванные в ходе кровавых вероломных войн. Ввёл в оцепенение англичан, до сих пор имеющих такие члены "королевства содружества", как Канада.
Мировое сообщество колонизаторов безутешно: "Бедные вы, бедные!"
Если на территории России уже проживает, по некоторым данным, миллион двести тысяч грузин, а в составе армии, гнавшей вояк Саакашвили и пробывшей пару дней на территории Грузии — несколько тысяч человек, то кто кого оккупировал?
Общечеловеки рыдают: "Вам создали национальный театр, оперу, балет, киностудию? Бедные вы, несчастные! Наши индейцы до сих пор и алфавита своего не имеют. А вы должны были в школах учиться, в институтах дипломы покупать. Это же насилие!"
Уже готовятся конференции на тему "Всеобщее обучение, лечение, развитие национальных культур и промышленности как форма подавления самобытного искусства и попрание свободы духа, наступление на кустарные промыслы и дедовские традиции ручного труда", где будут обличать оккупантскую Россию, которая вместо того, чтобы огнем и мечом, подобно просвещенным европейцам, окончательно решать национальные вопросы и этнические проблемы, насиловала аборигенов грамотой и прочими нехорошими излишествами.
Эти картинки с выставки демократии — еще не апофеоз гуманизма. Дождёмся, погодите, как Олбрайтонбичи, сидя на горе детских трупов, будут брать живых детей, отрезать им на глазах всего мира головы, потрясать ими и рассуждать о слезинке ребенка, которая уже никогда не польётся из этих глаз. Будут демонстрировать и кадры, когда эта слезинка лилась: русские варвары тыкали в детей иголками, ставя уколы и прививки, а дети плакали! Мировое сообщество сделало всё, чтобы положить этому конец.
И мировые обыватели, пожиратели "Домов" и "Семеек Симпсонов", в черепных коробках которых давно — сериалы и прочие продукты западной цивилизации, будут кричать: "Распни! Распни!"
P.S. Жил-был Ваня. Грубый был, в общечеловеческих ценностях толку не знал. Одним словом, дурачок. Исходя из своих варварских пониманий, взял да трахнул дубиной по башке гражданина, убившего ребенка и желавшего его скушать. Прибежавшую правозащитницу новодворскую, рыдающую над "бесценной человеческой жизнью" детоубийцы, призывавшую к покаянию Ваню, не понимавшего, что такое "презумция", гендерная политика, либерализм и агностицизм, но знавшего, что такое кровь ребенка, тоже трахнул по голове. Пришедших с обвинительными речами на траурный митинг агностика гайдара и гностика чубайса также трахнул по головам, понимая, что такие на его земле ни ему, ни его детям жизни не дадут. Если считают, что убивать, а потом кушать детей — это правоприемлемо и либерально, то для этаких мозгов только дубина и годится. В расколовшейся голове детоубийцы было пусто, а правозащитницы… Одним словом, когда раздался характерный запах того, что было у агностиков вместо мозгов, Ваня понял, почему их называют дерьмократами.
Невозможно поверить! — заламывала руки мадам Олбрайтонбич. Благородный отец, дожевывая подаренный соседом галстук, на чистом английском с американским акцентом сгущал и без того мрачные краски: "Еще их бабушка, будучи слушательницей пансиона благородных девиц, переписывала в альбом стишки Пушкина, весьма фривольного господинчика: я к вам пишу, чего же, мол, боле", — возмущение благородного отца семейства, подглядывающего в окна городской женской бани, накалялось. Он сплюнул: "Несъедобный галстук подарил! И так во всём! Ведь всё, что у меня есть, этот негодяй либо мне подарил, либо я у него взял да и не отдал, либо просто украл. Но всё это никуда не годное: то, как галстук, невкусное, то, как нефть, чёрное, то как газ, вонючее. Вот когда я покупаю у вас, милейшая Олбрайтонбич, на деньги, вырученные от продажи соседского, всё такое высокомировое!"
Олбрайтонбич жаждала мщения: "Покараем! Семейка, в которой все живут честным трудом, учат детей, заботятся о стариках, сеют, пашут, каждому воздают по труду, а не по беспределу, врагов гонят вон, малые народы развивают, охраняя, где дочь в 18 лет дошла до держания за ручку молодого человека, — да какой же они пример показывают всему свету?! Где же и среди кого же мы будем набирать резерв в дома терпимости? Разгромим! Разбомбим! Облбрайтонбич всего мира, объединяйтесь, вооружайтесь!"
…Саакашвили, провинциальный щеголь с бегающими глазками базарного кидалы, способный тявкать только из-за чьей-то спины, позванный ощерить зубы с высокой трибуны, ужасает мировое сообщество: Россия оккупировала Грузию! Так она вела себя в 19 веке, в 20, так ведёт и сейчас! Сказал президент страны, добровольно присоединившейся к России, которая не сразу и приняла на себя такую обузу. Ужасал американцев, в угаре расчищения для себя жизненного пространства вырезавших целый континент. Шокировал французов, до середины 20 века имевших колонии, завоеванные в ходе кровавых вероломных войн. Ввёл в оцепенение англичан, до сих пор имеющих такие члены "королевства содружества", как Канада.
Мировое сообщество колонизаторов безутешно: "Бедные вы, бедные!"
Если на территории России уже проживает, по некоторым данным, миллион двести тысяч грузин, а в составе армии, гнавшей вояк Саакашвили и пробывшей пару дней на территории Грузии — несколько тысяч человек, то кто кого оккупировал?
Общечеловеки рыдают: "Вам создали национальный театр, оперу, балет, киностудию? Бедные вы, несчастные! Наши индейцы до сих пор и алфавита своего не имеют. А вы должны были в школах учиться, в институтах дипломы покупать. Это же насилие!"
Уже готовятся конференции на тему "Всеобщее обучение, лечение, развитие национальных культур и промышленности как форма подавления самобытного искусства и попрание свободы духа, наступление на кустарные промыслы и дедовские традиции ручного труда", где будут обличать оккупантскую Россию, которая вместо того, чтобы огнем и мечом, подобно просвещенным европейцам, окончательно решать национальные вопросы и этнические проблемы, насиловала аборигенов грамотой и прочими нехорошими излишествами.
Эти картинки с выставки демократии — еще не апофеоз гуманизма. Дождёмся, погодите, как Олбрайтонбичи, сидя на горе детских трупов, будут брать живых детей, отрезать им на глазах всего мира головы, потрясать ими и рассуждать о слезинке ребенка, которая уже никогда не польётся из этих глаз. Будут демонстрировать и кадры, когда эта слезинка лилась: русские варвары тыкали в детей иголками, ставя уколы и прививки, а дети плакали! Мировое сообщество сделало всё, чтобы положить этому конец.
И мировые обыватели, пожиратели "Домов" и "Семеек Симпсонов", в черепных коробках которых давно — сериалы и прочие продукты западной цивилизации, будут кричать: "Распни! Распни!"
P.S. Жил-был Ваня. Грубый был, в общечеловеческих ценностях толку не знал. Одним словом, дурачок. Исходя из своих варварских пониманий, взял да трахнул дубиной по башке гражданина, убившего ребенка и желавшего его скушать. Прибежавшую правозащитницу новодворскую, рыдающую над "бесценной человеческой жизнью" детоубийцы, призывавшую к покаянию Ваню, не понимавшего, что такое "презумция", гендерная политика, либерализм и агностицизм, но знавшего, что такое кровь ребенка, тоже трахнул по голове. Пришедших с обвинительными речами на траурный митинг агностика гайдара и гностика чубайса также трахнул по головам, понимая, что такие на его земле ни ему, ни его детям жизни не дадут. Если считают, что убивать, а потом кушать детей — это правоприемлемо и либерально, то для этаких мозгов только дубина и годится. В расколовшейся голове детоубийцы было пусто, а правозащитницы… Одним словом, когда раздался характерный запах того, что было у агностиков вместо мозгов, Ваня понял, почему их называют дерьмократами.
Евгений Головин РАСЦВЕТАЮЩАЯ ХРИЗАНТЕМА
Знаменитый в Европе японский философ Судзуки в "Очерках по дзен-буддизму" определил гейшу как "существо, постигающее поэтическое совершенство тела". Это прекрасное выражение позволяет очистить высокое понятие от разного рода глупостей и двусмысленностей. Попробуем увлечься интеллектуальным японским драйвом. Судзуки, упомянув о невозможности адекватного перевода слова "гейша" на европейские языки, предлагает следующее приближение: "гейша — владелица фонтана в саду".
Великий поэт Башё (17 век) написал о гейше:
Четыре цветка в саду:
Роза, Две гортензии,
красная хризантема
Другой поэт, Иссу, добавил:
Любит утолять жажду из лужи,
Никогда не видит
Фонтана в доме своём.
Поставим себе скромную задачу, попробуем поразмыслить над этими стихотворениями. Японцы отличаются церемонной вежливостью и стараются её сохранить даже в сумасшедшем темпе современной жизни. Зачастую прощание гостя с хозяином длится дольше, нежели самый визит. Если издатель не хочет публиковать какую-либо книгу, он скажет автору приблизительно так: "Глупая типография недостойна вашего шедевра. Мы поищем достойного каллиграфа в Японии, а если понадобится, пошлём курьера в Китай". Если нетерпеливый клиент срывает одежду с гейши, она поднимет брови: "Вы застенчивы, как вулкан, скованный снегом и льдом", — оставляя клиента озадаченно чесать затылок.
Эта одиозная вежливость присутствует в Японии далеко не всегда и не везде. Японцы в основном буддисты и выбирают одно из трёх направлений пути: "дзёдо", "дзэн" или "нитирэн". Сейчас, в тёмный, тяжкий, вещественный период "инь", предпочтителен резкий "дзэн" или "работа с материей". "Нитирэн" незаменим в общественных и политических контактах. Но для каллиграфии, фехтования, медитации, любви характерен "дзёдо".Церемонная вежливость входит в мировоззрение дзёдо, весьма и весьма нам чуждое. Здесь совершенно отсутствует понятие цели и достижения цели, здесь не размышляют, оправдывает ли цель средства или нет. Соответственно нет понятия о линейном, общем для всех, в пользу или впустую потраченном времени. Приглашение к чаю, сакэ или к созерцанию хризантемы чётко определяет "единственное во вселенной" время, где чай, сакэ, хризантема держат посетителей столько, сколько им (этим объектам) необходимо. Допустим: мастер чайного процесса спотыкается, падает, роняет чашку. Приглашённых — трое. Самый сведущий из них обязан в принципе исключить подобный казус; другой, менее опытный, обязан сохранить полную невозмутимость и продолжать беседу, хотя бы мастер и чашка свалились прямо на него; третий, ученик, должен поддержать мастера и поймать чашку возможно спокойней и незаметней. Это вполне напоминает учёбу юной гейши. "Мастер бамбуковой трости", объясняя девице сексуальное воздействие той или иной пастилы или язык цветов, внезапно падает на неё, успевает раздеть и артистично с ней соединяется, вернее, изображает такую сцену. Задачи будущей гейши по степени сложности: изящно увернуться и поймать отброшенную трость; увернуться, поймать трость, взять протянутый подругой букет; пойманной тростью точно нажать одну из "солнечных точек" на теле мастера, дабы вызвать мгновенную эякуляцию.
Обучают в школах гейш по методике дзёдо, учитывая женскую специфику, которая называется "фу дзу". Девочка должна достигнуть уровня "пылающей хризантемы", полагает Чжу Си в "Трактате о пылающих хризантемах" (1804). Здесь трудная для нас деталь: такие выражения, как "задача", "долг", "достижение уровня", ни в коем случае нельзя понимать однозначно. Юноша или девушка, поступая в школу дзен или дзёдо, уже достигли всего необходимого, речь идёт лишь об уточнении и распределении знания. Как писал Чжу Си, "много ростков способно дать единое зёрнышко: учение не приобретает, а выбирает". Нам, целеустремлённым, страдающим в случае бесцельной и бессмысленной жизни, представить подобное очень непросто. В ситуации дзёдо моменты любого занятия качественно и динамически равноценны, а цель занятия, "то, ради чего", растворяется в процессе. Инициатор какого-либо дела способен получить совершенно неожиданный результат. "Думаю над вазой, создаю вазу, — говорит философ Тайсю, — а передо мной будет букет для вазы". Неподвижность порождает круговую активность — приблизительно так можно интерпретировать Тайсю — мраморное изваяние Будды пребывает в центре движения, минерал — его спокойный ученик, растение корнями берёт воду и огонь минерала.Чжу Си в своём трактате о гейшах высказывает сходные соображения. Для него, почитателя икенобо (искусства цветочного дизайна), растение — принцип и образец женского развития: "Извлеки корнями воду из собственной земли и распусти её по венам и артериям".В анонимном сборнике "Надписи на волнах озера Фай" восхваляется человек "недвижного пути" и уподобляется растению, что даёт много бутонов. Рассказывается там следующая притча. Однажды мастер чайной церемонии ненароком обидел самурая и был вызван на поединок. Вечером навестил его мастер фехтования. Мрачный хозяин попросил показать, как держать саблю, дабы совсем не опозориться. Гость, наблюдая процесс приготовления чая, сказал: тебя учить нечему. Вспомни четыре правила дзёдо и спокойно выходи на поединок. Наутро поглядел самурай на боевую стойку противника, поклонился и от поединка отказался.
Мораль сей притчи: кто в совершенстве владеет одним искусством, потенциально владеет всяким другим (Это очень напоминает максиму Николая Кузанского: кто в совершенстве знает одну вещь, знает все остальные). Сложность в том, чтобы среди бесчисленных ремёсел выбрать соответствующее жизненному ритму и эстетической диспозиции. И ещё одно: занятие должно числиться в "списке вечных дел", освящённых традицией. Нельзя, к примеру, с самого начала постигать электронику или вождение автомобиля.
Это полностью относится к девушке, которая хочет стать гейшей, то есть избрать "фу дзу", путь женского развития. Здесь надо заметить следующее: бытует мнение, будто гейшу — танцовщицу и специалистку в эротике — воспитывают чуть не с колыбели. Подобная практика действительно имеет место, но так готовят не гейш, а квалифицированных проституток. Разница приблизительно такая, как между гетерой и простой миньоной. Гейшу воспитывают по религиозно-философской системе, а потому в школу поступают весьма взрослые девушки, уже чувствующие определённое призвание. Мастер (в школе преподают только мужчины) прежде всего оценивает правильность и подлинность выбора, затем предлагает ученице продолжать любимое дело. Стремление к совершенству категорически отклоняется. Девушка, скажем, обожает вышивать. Но если она, боже упаси, к своим цветочкам и кренделёчкам добавит лишний лепесточек и завиточек, её предупреждают: ещё одно украшение — и школу она может более не беспокоить. (Информация взята из вышеупомянутого "Трактата о пылающих хризантемах"). Такое занудство или, точнее, "отсутствие лунного просвета в крепкой крыше", продолжается довольно долго. Затем ученицу просят сменить произвольную вышивку на тематическую. Изо дня в день вышивает она "игру бамбуковой трости и абрикоса". Вдруг мастер неведомо почему выбрасывает вышивальные принадлежности и наступает "время розовеющих губ". Ученица часами сидит у зеркала и фиксированным взглядом пытается интенсифицировать розовость губ. Её удачи и неудачи никого не интересуют, ибо главное процесс, а не цель. В книге Чжу Си перечислены десятки подобных упражнений, одно другого монотонней. Потом мастер объявляет о прекращении уроков, но это вовсе не каникулы. В школу надо по-прежнему приходить и слоняться без дела. Этот период называется "хаосом цветов". Обращаются с девушкой очень мягко и советуют, если уж ей особенно скучно, сосредоточиться на изречениях, наклеенных на стене: гортензия — это хризантема; роза — это хризантема, гортензия — это роза.
Здесь надобно припомнить приведённое в начале текста стихотворение Башё. Чжу Си предлагает "сто интерпретаций". Одна из самых простых: в саду женского тела красная хризантема — губы; две гортензии — груди; роза — сокровенное место "великого расцвета". Трудность такова: это не просто метафоры и символы, но и соответствующие данным женским прелестям растения — необходимо познать обоюдную магическую симпатию. Изречения на стене означают: могущество цветов беспредельно, они блуждают ночью по саду и меняют свои роли. Проще говоря, женщина должна эротизировать всё тело, дабы не ограничиваться обычными средоточиями сексуальной магнетики.
Период "хаоса цветов", то есть полного безделья, продолжается неопределённо долго. Предоставленная себе ученица бродит по школе, наблюдает за уроками каллиграфии, декламации, танцевальных движений, однако её просят не задерживаться и размышлять о жизни вообще. Наконец она совершает предосудительный поступок: обращается к мастеру, что запрещено. Мастер приказывает ей раздеться догола и гоняет бамбуковой тростью по всей школе. Затем ученица, зарёванная и в синяках, ложится спать и размышлять о жестокости судьбы. Её пробуждает грубый толчок — перед ней обнажённый юноша в состоянии напряжённой мужественности. Он ложится рядом и начинает беседу об агрикультуре. На его спине, груди и ногах она замечает крохотные, нарисованные красной тушью иероглифы. Это средоточия эротического возбуждения. При умелом нажатии можно добиться мгновенной эякуляции или длительной импотенции. Эта техника называется "лунный просвет сквозь дырявую крышу".
Нелегко подробно описать занятия в школе гейш. Диапазон широк — от изучения трактатов учителей дзёдо, в частности, и буддизма вообще до экзерсисов крайне постыдных с точки зрения европейской морали. Исследование мужской эротики, овладение сексуальным мастерством должно привести ученицу к следующей мысли (верной или неверной, безразлично): мужчина — существо опасное и примитивное, необходимое только для постепенного раскрытия секретов собственного тела. "Вода со стороны", "лужа" суть мужская влага, от которой "саду" грозит гибель.Когда эта мысль войдёт в плоть и кровь, начинается освоение "фу дзу" (уступка, уклонение, постоянное уклонение). Курс фу дзу включает, среди разного прочего, уроки специфического "единоборства", основанного на исключительном, но внешне рассеянном внимании. Чжу Си полагает: в отличие от мужской агрессивной активности, направленной на уничтожение и переделку среды обитания, активность женщины растворяется в "небесном расцвете бутонов". "Молоко" или "сок" женского "фонтана" вздымается словно в стебле цветка. Укоренённый в "собственной земле" цветок сопротивляется даже самым сильным порывам ветра. Женский вариант "недвижного пути", парадигма поведения. Женщина никогда не должна изменять своей природе и отвечать ударом на удар. Если она владеет "совершенным уклонением", любые удары пройдут мимо, обессиливая противника и умножая энергию "нежной властительницы". "При нападении змеи я точно повторяю изгиб змеи". Освоению фу дзу поможет опыт "третьей медитации", которой учат комментарии к тексту Башё "Тесная тропа на глубокий север". Тесная тропа — ложбинка меж грудей, источник фонтана. Чтобы источник ожил, необходимо жестко фиксировать внимание на указанном месте, повторяя соответствующие мантры. Если такое случится, губы окрасятся багряным огнём: уровень "пылающей хризантемы" достигнут.
Великий поэт Башё (17 век) написал о гейше:
Четыре цветка в саду:
Роза, Две гортензии,
красная хризантема
Другой поэт, Иссу, добавил:
Любит утолять жажду из лужи,
Никогда не видит
Фонтана в доме своём.
Поставим себе скромную задачу, попробуем поразмыслить над этими стихотворениями. Японцы отличаются церемонной вежливостью и стараются её сохранить даже в сумасшедшем темпе современной жизни. Зачастую прощание гостя с хозяином длится дольше, нежели самый визит. Если издатель не хочет публиковать какую-либо книгу, он скажет автору приблизительно так: "Глупая типография недостойна вашего шедевра. Мы поищем достойного каллиграфа в Японии, а если понадобится, пошлём курьера в Китай". Если нетерпеливый клиент срывает одежду с гейши, она поднимет брови: "Вы застенчивы, как вулкан, скованный снегом и льдом", — оставляя клиента озадаченно чесать затылок.
Эта одиозная вежливость присутствует в Японии далеко не всегда и не везде. Японцы в основном буддисты и выбирают одно из трёх направлений пути: "дзёдо", "дзэн" или "нитирэн". Сейчас, в тёмный, тяжкий, вещественный период "инь", предпочтителен резкий "дзэн" или "работа с материей". "Нитирэн" незаменим в общественных и политических контактах. Но для каллиграфии, фехтования, медитации, любви характерен "дзёдо".Церемонная вежливость входит в мировоззрение дзёдо, весьма и весьма нам чуждое. Здесь совершенно отсутствует понятие цели и достижения цели, здесь не размышляют, оправдывает ли цель средства или нет. Соответственно нет понятия о линейном, общем для всех, в пользу или впустую потраченном времени. Приглашение к чаю, сакэ или к созерцанию хризантемы чётко определяет "единственное во вселенной" время, где чай, сакэ, хризантема держат посетителей столько, сколько им (этим объектам) необходимо. Допустим: мастер чайного процесса спотыкается, падает, роняет чашку. Приглашённых — трое. Самый сведущий из них обязан в принципе исключить подобный казус; другой, менее опытный, обязан сохранить полную невозмутимость и продолжать беседу, хотя бы мастер и чашка свалились прямо на него; третий, ученик, должен поддержать мастера и поймать чашку возможно спокойней и незаметней. Это вполне напоминает учёбу юной гейши. "Мастер бамбуковой трости", объясняя девице сексуальное воздействие той или иной пастилы или язык цветов, внезапно падает на неё, успевает раздеть и артистично с ней соединяется, вернее, изображает такую сцену. Задачи будущей гейши по степени сложности: изящно увернуться и поймать отброшенную трость; увернуться, поймать трость, взять протянутый подругой букет; пойманной тростью точно нажать одну из "солнечных точек" на теле мастера, дабы вызвать мгновенную эякуляцию.
Обучают в школах гейш по методике дзёдо, учитывая женскую специфику, которая называется "фу дзу". Девочка должна достигнуть уровня "пылающей хризантемы", полагает Чжу Си в "Трактате о пылающих хризантемах" (1804). Здесь трудная для нас деталь: такие выражения, как "задача", "долг", "достижение уровня", ни в коем случае нельзя понимать однозначно. Юноша или девушка, поступая в школу дзен или дзёдо, уже достигли всего необходимого, речь идёт лишь об уточнении и распределении знания. Как писал Чжу Си, "много ростков способно дать единое зёрнышко: учение не приобретает, а выбирает". Нам, целеустремлённым, страдающим в случае бесцельной и бессмысленной жизни, представить подобное очень непросто. В ситуации дзёдо моменты любого занятия качественно и динамически равноценны, а цель занятия, "то, ради чего", растворяется в процессе. Инициатор какого-либо дела способен получить совершенно неожиданный результат. "Думаю над вазой, создаю вазу, — говорит философ Тайсю, — а передо мной будет букет для вазы". Неподвижность порождает круговую активность — приблизительно так можно интерпретировать Тайсю — мраморное изваяние Будды пребывает в центре движения, минерал — его спокойный ученик, растение корнями берёт воду и огонь минерала.Чжу Си в своём трактате о гейшах высказывает сходные соображения. Для него, почитателя икенобо (искусства цветочного дизайна), растение — принцип и образец женского развития: "Извлеки корнями воду из собственной земли и распусти её по венам и артериям".В анонимном сборнике "Надписи на волнах озера Фай" восхваляется человек "недвижного пути" и уподобляется растению, что даёт много бутонов. Рассказывается там следующая притча. Однажды мастер чайной церемонии ненароком обидел самурая и был вызван на поединок. Вечером навестил его мастер фехтования. Мрачный хозяин попросил показать, как держать саблю, дабы совсем не опозориться. Гость, наблюдая процесс приготовления чая, сказал: тебя учить нечему. Вспомни четыре правила дзёдо и спокойно выходи на поединок. Наутро поглядел самурай на боевую стойку противника, поклонился и от поединка отказался.
Мораль сей притчи: кто в совершенстве владеет одним искусством, потенциально владеет всяким другим (Это очень напоминает максиму Николая Кузанского: кто в совершенстве знает одну вещь, знает все остальные). Сложность в том, чтобы среди бесчисленных ремёсел выбрать соответствующее жизненному ритму и эстетической диспозиции. И ещё одно: занятие должно числиться в "списке вечных дел", освящённых традицией. Нельзя, к примеру, с самого начала постигать электронику или вождение автомобиля.
Это полностью относится к девушке, которая хочет стать гейшей, то есть избрать "фу дзу", путь женского развития. Здесь надо заметить следующее: бытует мнение, будто гейшу — танцовщицу и специалистку в эротике — воспитывают чуть не с колыбели. Подобная практика действительно имеет место, но так готовят не гейш, а квалифицированных проституток. Разница приблизительно такая, как между гетерой и простой миньоной. Гейшу воспитывают по религиозно-философской системе, а потому в школу поступают весьма взрослые девушки, уже чувствующие определённое призвание. Мастер (в школе преподают только мужчины) прежде всего оценивает правильность и подлинность выбора, затем предлагает ученице продолжать любимое дело. Стремление к совершенству категорически отклоняется. Девушка, скажем, обожает вышивать. Но если она, боже упаси, к своим цветочкам и кренделёчкам добавит лишний лепесточек и завиточек, её предупреждают: ещё одно украшение — и школу она может более не беспокоить. (Информация взята из вышеупомянутого "Трактата о пылающих хризантемах"). Такое занудство или, точнее, "отсутствие лунного просвета в крепкой крыше", продолжается довольно долго. Затем ученицу просят сменить произвольную вышивку на тематическую. Изо дня в день вышивает она "игру бамбуковой трости и абрикоса". Вдруг мастер неведомо почему выбрасывает вышивальные принадлежности и наступает "время розовеющих губ". Ученица часами сидит у зеркала и фиксированным взглядом пытается интенсифицировать розовость губ. Её удачи и неудачи никого не интересуют, ибо главное процесс, а не цель. В книге Чжу Си перечислены десятки подобных упражнений, одно другого монотонней. Потом мастер объявляет о прекращении уроков, но это вовсе не каникулы. В школу надо по-прежнему приходить и слоняться без дела. Этот период называется "хаосом цветов". Обращаются с девушкой очень мягко и советуют, если уж ей особенно скучно, сосредоточиться на изречениях, наклеенных на стене: гортензия — это хризантема; роза — это хризантема, гортензия — это роза.
Здесь надобно припомнить приведённое в начале текста стихотворение Башё. Чжу Си предлагает "сто интерпретаций". Одна из самых простых: в саду женского тела красная хризантема — губы; две гортензии — груди; роза — сокровенное место "великого расцвета". Трудность такова: это не просто метафоры и символы, но и соответствующие данным женским прелестям растения — необходимо познать обоюдную магическую симпатию. Изречения на стене означают: могущество цветов беспредельно, они блуждают ночью по саду и меняют свои роли. Проще говоря, женщина должна эротизировать всё тело, дабы не ограничиваться обычными средоточиями сексуальной магнетики.
Период "хаоса цветов", то есть полного безделья, продолжается неопределённо долго. Предоставленная себе ученица бродит по школе, наблюдает за уроками каллиграфии, декламации, танцевальных движений, однако её просят не задерживаться и размышлять о жизни вообще. Наконец она совершает предосудительный поступок: обращается к мастеру, что запрещено. Мастер приказывает ей раздеться догола и гоняет бамбуковой тростью по всей школе. Затем ученица, зарёванная и в синяках, ложится спать и размышлять о жестокости судьбы. Её пробуждает грубый толчок — перед ней обнажённый юноша в состоянии напряжённой мужественности. Он ложится рядом и начинает беседу об агрикультуре. На его спине, груди и ногах она замечает крохотные, нарисованные красной тушью иероглифы. Это средоточия эротического возбуждения. При умелом нажатии можно добиться мгновенной эякуляции или длительной импотенции. Эта техника называется "лунный просвет сквозь дырявую крышу".
Нелегко подробно описать занятия в школе гейш. Диапазон широк — от изучения трактатов учителей дзёдо, в частности, и буддизма вообще до экзерсисов крайне постыдных с точки зрения европейской морали. Исследование мужской эротики, овладение сексуальным мастерством должно привести ученицу к следующей мысли (верной или неверной, безразлично): мужчина — существо опасное и примитивное, необходимое только для постепенного раскрытия секретов собственного тела. "Вода со стороны", "лужа" суть мужская влага, от которой "саду" грозит гибель.Когда эта мысль войдёт в плоть и кровь, начинается освоение "фу дзу" (уступка, уклонение, постоянное уклонение). Курс фу дзу включает, среди разного прочего, уроки специфического "единоборства", основанного на исключительном, но внешне рассеянном внимании. Чжу Си полагает: в отличие от мужской агрессивной активности, направленной на уничтожение и переделку среды обитания, активность женщины растворяется в "небесном расцвете бутонов". "Молоко" или "сок" женского "фонтана" вздымается словно в стебле цветка. Укоренённый в "собственной земле" цветок сопротивляется даже самым сильным порывам ветра. Женский вариант "недвижного пути", парадигма поведения. Женщина никогда не должна изменять своей природе и отвечать ударом на удар. Если она владеет "совершенным уклонением", любые удары пройдут мимо, обессиливая противника и умножая энергию "нежной властительницы". "При нападении змеи я точно повторяю изгиб змеи". Освоению фу дзу поможет опыт "третьей медитации", которой учат комментарии к тексту Башё "Тесная тропа на глубокий север". Тесная тропа — ложбинка меж грудей, источник фонтана. Чтобы источник ожил, необходимо жестко фиксировать внимание на указанном месте, повторяя соответствующие мантры. Если такое случится, губы окрасятся багряным огнём: уровень "пылающей хризантемы" достигнут.