…Следите за мыслью, удерживайте нить. Только кажется, что мы всё время уходим в сторону. Терпеливые будут вознаграждены.
В период осетино-грузинской конфронтации наши пропагандисты явно поменяли интонацию. В сущности, они вернули пресловутую "ткачиху", о чём я предупреждал прошлой осенью. Иные тогда говорили: "ткачиха" была на время, для тактики. Я же утверждал иное: власть уже не может опираться на "грамотных" и на Запад, которые — каждый по-своему — в этой самой власти разочаровались и сказали своё "фи". В былое время Сталин тоже гнобил-стрелял-раскулачивал, но потом-то поднял чарку за "великий русский народ", ибо все остальные предали-отвернулись.
Теперь вот в репортажах из Осетии, из Севастополя, из ООН, из штаб-квартиры НАТО появились немыслимые ещё совсем недавно лексика и синтаксические обороты, рассчитанные отнюдь не на успешных офисных работников. Всё это живо напомнило мне позднесоветское время, когда пропаганда работала в основном с переселившимся в города русским крестьянством, которое нужно было адаптировать, сагитировать, развлечь. В котором, как это ни тяжело говорить, власть полагала за необходимость культивировать худшее.
Как думаете, можно ли вообразить, что на студии "Грузия-фильм", которую, кстати, бережно и любовно опекал-курировал сам Шеварднадзе, вдруг стали бы делать фильмы с неприличными грузинами? Нельзя, нельзя такое вообразить. Грузия встала бы на дыбы. Все грузинские режиссеры в знак протеста уволились бы.
Самый страшный удар нашему теперешнему агитпропу нанес Кикабидзе, о чём российские СМИ в массе своей стыдливо умалчивают. Он демонстративно отказался от Ордена Дружбы, который в преддверии войны зачем-то вручил ему российский президент. А попросту Кикабидзе поддерживает Саакашвили! Грузин поддерживает грузина.
Можно, я не буду проводить слишком навязчивые соединительные линии? В этих размышлениях, поверьте, ничего случайного нет. Ни одной смысловой лакуны. Исключительно последовательная речь. Оттого ли, что Манцов — умный? Нет, не оттого. Манцов — цельный. У него есть, быть может, всего-навсего три-четыре небогатые мысли, однако же они непротиворечивы и ни для кого не оскорбительны.
Смотрите, что говорит Саакашвили: "Караул, нас идут завоёвывать агрессивные варвары!" Саакашвили отнюдь не дурак, он как раз весьма последователен. Когда грузинский президент ругается на Россию, он отождествляет Россию с неадаптированным большинством русско-крестьянского происхождения. Российская власть, как уже было сказано выше, апеллирует в критическую минуту ровно к той же самой социальной страте. Заметьте, не к офисному планктону и не к эффективному бизнесу!
Таким образом, обе стороны конфликта указывают на центрального, с позволения сказать, субъекта теперешней политической ситуации. Подождите, Запад поднажмёт — и у нас снова будут ставить Ткачихе памятники.
К вопросу о Западе и отечественной "элите". Притча.
Пианист Святослав Рихтер был элитой без кавычек. Это по-настоящему крупный музыкант, крупнее многих и многих. Гений мирового уровня, без дураков. Однажды, после очередного совместного концерта с оркестром Герберта фон Караяна, Рихтер расчувствовался и решился на символический побег в сторону вожделенного Запада. Будучи этническим немцем, Рихтер так и сказал Караяну: "Ich bin ein Deutscher". То есть: "Я — немец". На что последовало: "Also, Ich bin ein Chineser!", что в переводе означает "Ну да, а я — китаец!"
Представляете? Представляете?!
Беседуют два гения, два немца. Как вдруг тутошний немец сигнализирует немцу тамошнему: "Я — такой же, как ты, один в один. Мы с тобой одной крови, ты и я. Примите же меня в свой элитарный клуб!" На что немец тамошний, человек, совершенно не склонный к гыгыканью, отвечает, точно глумится: "Не примем!"
Рихтер стр-рашно обиделся. В его воспоминаниях и дневниках редко встречаешь мелочность и желчь, но тут он начинает шить Караяну одно дело за другим. И держался-то Караян "довольно неприятно", и тройной концерт Бетховена понимал "поверхностно и явно ошибочно", и "в сделанной нами записи концерта Чайковского осталась скандальная ошибка в прочтении партитуры, в которой повинно одно лишь его упрямство"…
Как-то даже неловко. Караян — поверхностно и ошибочно понимает Бетховена? М-да. Самолюбие — страшная штука.
Не правда ли, очень напоминает теперешние прения отечественной дипломатии с дипломатией западной?!
Было дело, наши хотели с ихними дружить. Чтобы, как метко заклеймили Горбачёва, ездить по миру и тусоваться. А разве Запад говорил нашим, что согласен на дружбу до гроба и на раздевание?!
Так вот, когда наши разделись-разулись, сдали Варшавский договор, сломали Берлинскую стену и пр., Запад говорит: мы-то ничего не обещали, вы-то раздевались добровольно.
Наши: "Мы тоже немцы! Мы тоже европейцы, такие, как вы! Мы нисколько не подобны нашим неадаптированным чумазым крестьянам, мы — иные!!!"
Запад (глумливо хохоча): "А мы тогда китайцы!"
Китайцы (как всегда, сдержанно): "А мы тогда — Олимпийские чемпионы!"
Занавес.
Видите ли, в чём парадокс. Грузины, как нация, справедливо позиционируют себя в качестве аристократического сообщества. Помню интервью Отара Иоселиани ещё советских времён, по радио "Свобода": "Мы маленькая гордая вымирающая нация аристократов, князей…" Это неотменимо, это справедливо, это так.
Не было крепостного права. Культ семьи, культ искусств, почитание отеческих гробов, наконец, привилегированное положение мальчика, мужчины. Насколько я понимаю, в Грузии были и есть аутентичные города. Хорошо сохранившаяся материальная культура.
Россия отличается радикально. Наше базовое сообщество — это десятки миллионов плебеев, переехавших в советские времена из деревень в "города", это их дети и внуки. Наша "элита" не понимает, насколько смешно выглядит, когда пытается равняться с Западом или Грузией на поле "аристократизма". Народ смотрит на телевизионный выпендрёж с офисно-красивой жизнью, на бессмысленные стилизации и нелепые подражания, всё больше отстраняется. О реакции подлинных аристократов духа, аристократов тамошних — и вовсе умолчу.
— Я — немец!
— А я тогда — китаец, малаец, кто угодно. Да лишь бы не рядом с тобою.
Всё это к вопросу о базовой образности. Сейчас весь Запад шипит на Россию, и та будто бы отказывается понимать, в чём дело. Западу не нужны подделки, он намекает: Россия, будь собой, не придуривайся.
Все попытки обойтись без "народа" провалились и провалятся. Все наши элитарщики, все наши "кочевники" обломаются. Их удел — неотменимый психологический цикл: "обида — истерика — обида".
На обиженных воду возят. Запряжём.
Напомню, "народ" — это не статистическая масса, а некий категорический императив. Допустим, пропагандисты, как и прежде, хотели бы опереться на страту менеджеров. Однако, что можно сказать в ситуации войны нашему менеджеру? Покрутились пропагандисты, повертелись и — понеслось.
Чего я только не наслышался! Ожили все слоганы моего застойного детства. Почему-то особенно запомнилось из севастопольского репортажа: "Старый добрый моряк…" Что же, достаёт до самого сердца. У кого оно есть.
И наконец.
Вся эта апелляция к "простому, слишком простому человеку" радует меня лишь отчасти. Исполнилось 17 лет так называемой "Новой России", а образных инноваций — ноль. Когда и если нужно обратиться к базовому социальному слою, приходится оперировать кондовыми, позавчерашними образами, вроде лаптей, гармошки и "отзывчивой русской души".
На самом же деле должно быть так: увидишь человека в лаптях — убей его. Этот человек — ряженый. Русские лаптей не носят. Русские любят рок-н-ролл. Русская душа — потёмки.
Начинать модернизацию страны нужно было позавчера. Впрочем, стоит попробовать завтра. Необходимо оставить в покое последовательную Америку: народ наслушался про Америку в годы застоя и подобной дешёвой пропаганде больше не верит.
Вместо того, чтобы поливать Америку, следует вбросить в наше информационное пространство пару настойчивых лозунгов типа "Живут не для радости, а для совести", "Русские не пьют!"
Или даже так: РУССКИЕ НЕ ПЬЮТ!
Боюсь, однако, что и завтра, и через полгода я снова найду в телевизоре всё то же… "Афоню" еще тысячу раз покажут в лучшее время. А заваливших Олимпиаду спортивных чиновников представят к высоким правительственным наградам. Эти, в отличие от Кикабидзе, своих орденов не отдадут.
г. Тула
Полностью публикуется в газете «День литературы», 2008, N 9
АНОНС «ДЛ» N9
Тит МАХРОВЫЙ ПОСТСОВЕТИЗМ О новом Центре современного искусства и его обитателях
Евгений Дмитриев КАДРИЛЬ МОЯ, КРЕМЛЁВСКАЯ!..
Андрей Смирнов ПОСЛЕДНЯЯ ПЕСНЯ КОЛИБРИ
Евгений Нефёдов ЕВГЕНИЙ О НЕКИХ
В период осетино-грузинской конфронтации наши пропагандисты явно поменяли интонацию. В сущности, они вернули пресловутую "ткачиху", о чём я предупреждал прошлой осенью. Иные тогда говорили: "ткачиха" была на время, для тактики. Я же утверждал иное: власть уже не может опираться на "грамотных" и на Запад, которые — каждый по-своему — в этой самой власти разочаровались и сказали своё "фи". В былое время Сталин тоже гнобил-стрелял-раскулачивал, но потом-то поднял чарку за "великий русский народ", ибо все остальные предали-отвернулись.
Теперь вот в репортажах из Осетии, из Севастополя, из ООН, из штаб-квартиры НАТО появились немыслимые ещё совсем недавно лексика и синтаксические обороты, рассчитанные отнюдь не на успешных офисных работников. Всё это живо напомнило мне позднесоветское время, когда пропаганда работала в основном с переселившимся в города русским крестьянством, которое нужно было адаптировать, сагитировать, развлечь. В котором, как это ни тяжело говорить, власть полагала за необходимость культивировать худшее.
Как думаете, можно ли вообразить, что на студии "Грузия-фильм", которую, кстати, бережно и любовно опекал-курировал сам Шеварднадзе, вдруг стали бы делать фильмы с неприличными грузинами? Нельзя, нельзя такое вообразить. Грузия встала бы на дыбы. Все грузинские режиссеры в знак протеста уволились бы.
Самый страшный удар нашему теперешнему агитпропу нанес Кикабидзе, о чём российские СМИ в массе своей стыдливо умалчивают. Он демонстративно отказался от Ордена Дружбы, который в преддверии войны зачем-то вручил ему российский президент. А попросту Кикабидзе поддерживает Саакашвили! Грузин поддерживает грузина.
Можно, я не буду проводить слишком навязчивые соединительные линии? В этих размышлениях, поверьте, ничего случайного нет. Ни одной смысловой лакуны. Исключительно последовательная речь. Оттого ли, что Манцов — умный? Нет, не оттого. Манцов — цельный. У него есть, быть может, всего-навсего три-четыре небогатые мысли, однако же они непротиворечивы и ни для кого не оскорбительны.
Смотрите, что говорит Саакашвили: "Караул, нас идут завоёвывать агрессивные варвары!" Саакашвили отнюдь не дурак, он как раз весьма последователен. Когда грузинский президент ругается на Россию, он отождествляет Россию с неадаптированным большинством русско-крестьянского происхождения. Российская власть, как уже было сказано выше, апеллирует в критическую минуту ровно к той же самой социальной страте. Заметьте, не к офисному планктону и не к эффективному бизнесу!
Таким образом, обе стороны конфликта указывают на центрального, с позволения сказать, субъекта теперешней политической ситуации. Подождите, Запад поднажмёт — и у нас снова будут ставить Ткачихе памятники.
К вопросу о Западе и отечественной "элите". Притча.
Пианист Святослав Рихтер был элитой без кавычек. Это по-настоящему крупный музыкант, крупнее многих и многих. Гений мирового уровня, без дураков. Однажды, после очередного совместного концерта с оркестром Герберта фон Караяна, Рихтер расчувствовался и решился на символический побег в сторону вожделенного Запада. Будучи этническим немцем, Рихтер так и сказал Караяну: "Ich bin ein Deutscher". То есть: "Я — немец". На что последовало: "Also, Ich bin ein Chineser!", что в переводе означает "Ну да, а я — китаец!"
Представляете? Представляете?!
Беседуют два гения, два немца. Как вдруг тутошний немец сигнализирует немцу тамошнему: "Я — такой же, как ты, один в один. Мы с тобой одной крови, ты и я. Примите же меня в свой элитарный клуб!" На что немец тамошний, человек, совершенно не склонный к гыгыканью, отвечает, точно глумится: "Не примем!"
Рихтер стр-рашно обиделся. В его воспоминаниях и дневниках редко встречаешь мелочность и желчь, но тут он начинает шить Караяну одно дело за другим. И держался-то Караян "довольно неприятно", и тройной концерт Бетховена понимал "поверхностно и явно ошибочно", и "в сделанной нами записи концерта Чайковского осталась скандальная ошибка в прочтении партитуры, в которой повинно одно лишь его упрямство"…
Как-то даже неловко. Караян — поверхностно и ошибочно понимает Бетховена? М-да. Самолюбие — страшная штука.
Не правда ли, очень напоминает теперешние прения отечественной дипломатии с дипломатией западной?!
Было дело, наши хотели с ихними дружить. Чтобы, как метко заклеймили Горбачёва, ездить по миру и тусоваться. А разве Запад говорил нашим, что согласен на дружбу до гроба и на раздевание?!
Так вот, когда наши разделись-разулись, сдали Варшавский договор, сломали Берлинскую стену и пр., Запад говорит: мы-то ничего не обещали, вы-то раздевались добровольно.
Наши: "Мы тоже немцы! Мы тоже европейцы, такие, как вы! Мы нисколько не подобны нашим неадаптированным чумазым крестьянам, мы — иные!!!"
Запад (глумливо хохоча): "А мы тогда китайцы!"
Китайцы (как всегда, сдержанно): "А мы тогда — Олимпийские чемпионы!"
Занавес.
Видите ли, в чём парадокс. Грузины, как нация, справедливо позиционируют себя в качестве аристократического сообщества. Помню интервью Отара Иоселиани ещё советских времён, по радио "Свобода": "Мы маленькая гордая вымирающая нация аристократов, князей…" Это неотменимо, это справедливо, это так.
Не было крепостного права. Культ семьи, культ искусств, почитание отеческих гробов, наконец, привилегированное положение мальчика, мужчины. Насколько я понимаю, в Грузии были и есть аутентичные города. Хорошо сохранившаяся материальная культура.
Россия отличается радикально. Наше базовое сообщество — это десятки миллионов плебеев, переехавших в советские времена из деревень в "города", это их дети и внуки. Наша "элита" не понимает, насколько смешно выглядит, когда пытается равняться с Западом или Грузией на поле "аристократизма". Народ смотрит на телевизионный выпендрёж с офисно-красивой жизнью, на бессмысленные стилизации и нелепые подражания, всё больше отстраняется. О реакции подлинных аристократов духа, аристократов тамошних — и вовсе умолчу.
— Я — немец!
— А я тогда — китаец, малаец, кто угодно. Да лишь бы не рядом с тобою.
Всё это к вопросу о базовой образности. Сейчас весь Запад шипит на Россию, и та будто бы отказывается понимать, в чём дело. Западу не нужны подделки, он намекает: Россия, будь собой, не придуривайся.
Все попытки обойтись без "народа" провалились и провалятся. Все наши элитарщики, все наши "кочевники" обломаются. Их удел — неотменимый психологический цикл: "обида — истерика — обида".
На обиженных воду возят. Запряжём.
Напомню, "народ" — это не статистическая масса, а некий категорический императив. Допустим, пропагандисты, как и прежде, хотели бы опереться на страту менеджеров. Однако, что можно сказать в ситуации войны нашему менеджеру? Покрутились пропагандисты, повертелись и — понеслось.
Чего я только не наслышался! Ожили все слоганы моего застойного детства. Почему-то особенно запомнилось из севастопольского репортажа: "Старый добрый моряк…" Что же, достаёт до самого сердца. У кого оно есть.
И наконец.
Вся эта апелляция к "простому, слишком простому человеку" радует меня лишь отчасти. Исполнилось 17 лет так называемой "Новой России", а образных инноваций — ноль. Когда и если нужно обратиться к базовому социальному слою, приходится оперировать кондовыми, позавчерашними образами, вроде лаптей, гармошки и "отзывчивой русской души".
На самом же деле должно быть так: увидишь человека в лаптях — убей его. Этот человек — ряженый. Русские лаптей не носят. Русские любят рок-н-ролл. Русская душа — потёмки.
Начинать модернизацию страны нужно было позавчера. Впрочем, стоит попробовать завтра. Необходимо оставить в покое последовательную Америку: народ наслушался про Америку в годы застоя и подобной дешёвой пропаганде больше не верит.
Вместо того, чтобы поливать Америку, следует вбросить в наше информационное пространство пару настойчивых лозунгов типа "Живут не для радости, а для совести", "Русские не пьют!"
Или даже так: РУССКИЕ НЕ ПЬЮТ!
Боюсь, однако, что и завтра, и через полгода я снова найду в телевизоре всё то же… "Афоню" еще тысячу раз покажут в лучшее время. А заваливших Олимпиаду спортивных чиновников представят к высоким правительственным наградам. Эти, в отличие от Кикабидзе, своих орденов не отдадут.
г. Тула
Полностью публикуется в газете «День литературы», 2008, N 9
АНОНС «ДЛ» N9
Вышел из печати, поступает к подписчикам и в продажу сентябрьский выпуск газеты "ДЕНЬ ЛИТЕРАТУРЫ" (N9, 2008). В номере — материалы Анатолия КИМА и Владимира БОНДАРЕНКО к 180-летию со дня рождения Льва Толстого; проза Леонида СЛОВИНА и Виктора ПРОНИНА; стихи Владимира БОЯРИНОВА, Василия ЗОЛОТУХИНА и Залмана ШМЕЙЛИНА; публицистика Дмитрия ДАРИНА и Игоря МАНЦОВА, критические работы Михаила БОЙКО, Дениса КОВАЛЕНКО, Владимира ПРОНСКОГО. Владимир ГУГА пишет о Дмитрии ШОСТАКОВИЧЕ и Иосифе СТАЛИНЕ, Владимир ПЕДЧЕНКО — о Вере ГАЛАКТИОНОВОЙ, Александр ТОКАРЕВ — об Эдуарде ЛИМОНОВЕ, Андрей РУДАЛЁВ — о Вадиме КАРАСЁВЕ. Как всегда, в номере — поэтическая пародия Евгения НЕФЁДОВА.
"ДЕНЬ ЛИТЕРАТУРЫ", ведущую литературную газету России, можно выписать во всех отделениях связи по объединённому каталогу "Газеты и Журналы России", индекс 26260. В Москве газету можно приобрести в редакции газет "День литературы" и "Завтра", а также в книжных лавках СП России (Комсомольский пр., 13), Литинститута (Тверской бульвар, 25), ЦДЛ (Б.Никитская, 53) и в редакции "Нашего современника" (Цветной бульвар, 32).
Наш телефон: (499) 246-00-54;
e-mail: denlit@rol.ru;
электронная версия: http://zavtra.ru/
Главный редактор — Владимир БОНДАРЕНКО.
"ДЕНЬ ЛИТЕРАТУРЫ", ведущую литературную газету России, можно выписать во всех отделениях связи по объединённому каталогу "Газеты и Журналы России", индекс 26260. В Москве газету можно приобрести в редакции газет "День литературы" и "Завтра", а также в книжных лавках СП России (Комсомольский пр., 13), Литинститута (Тверской бульвар, 25), ЦДЛ (Б.Никитская, 53) и в редакции "Нашего современника" (Цветной бульвар, 32).
Наш телефон: (499) 246-00-54;
e-mail: denlit@rol.ru;
электронная версия: http://zavtra.ru/
Главный редактор — Владимир БОНДАРЕНКО.
Тит МАХРОВЫЙ ПОСТСОВЕТИЗМ О новом Центре современного искусства и его обитателях
Отчаянные маги советской архитектуры периода конструктивизма не упускали случая пожаловаться на отсталость советского быта и архаичность существовавших в то время строительных технологий. Революционные идеи соколами парили над грешной землей, но воплощение их в материале было затруднено дрянным качеством кирпича и цемента, также сугубой, вопиющей недостаточностью средств. Нынче с методами строительства все обстоит куда как лучше, и бетон у нас применяется высшей марки. А деньги у иных соискателей народной любви имеются, и в избытке. Но вот с большими идеями обстоит дело куда как хуже. Будущее, в которое так рвались представители русского авангарда, вроде бы наступило. Но это оказалось совсем не то "будущее", на будущее-то не совсем похожее!
Когда два бесспорных русских гения ХХ века — архитектор Мельников и инженер Шухов — проектировали гигантский ангар для Бахметьевского автобусного парка, они и помыслить себе не могли, что через восемь десятков лет в данном специализированном пространстве возникнет Центр современного искусства. Для современного искусства они наверняка придумали бы что-то другое, быть может, нечто более масштабное и, как сейчас любят говорить, амбициозное. Но, опять же, о каком таком современном искусстве идет речь? Такое ли уж оно современное — это предлагаемое нам искусство?
Сегодня, после стремительного и очень дорогого ремонта, гигантское, поддерживаемое металлоконструкциями, рассчитанными Шуховым, строение словно вынырнуло из тьмы забвения, но уже в бутафорском наряде из свежей краски, сверкая веселыми бликами в рамах широких стеклопакетов. Стерильное внутреннее пространство по-прежнему порядком изуродовано непредусмотренными автором толстенными вентиляционными трубами, но в целом всё еще отсылает к мечте об идеальном городе, в котором польза и необходимость достигаются через творческий порыв и массовое вдохновение. На самом-то деле, все, что проектировал Константин Мельников, отличалось необыкновенным сплавом новизны и серьезности. Каждый его клуб или дом — напоминал младенчика. Ведь все младенцы таковы — живые и серьезные… Впрочем, как и возросшие на мшистых валунах архангельские избы-пятистенки, как и приземистые каменные псковские храмы, как ампирные особняки старой Москвы или как стальные кентавры с раскаленным сердцем — вдохновенные машины-паровозы из рассказов Андрея Платонова…
В сегодняшнем облике знаменитого автобусного парка, как и прежде, брезжит жизнь, в фасадах сквозит всегдашнее очарование, но от чего-то становится грустно. Виноват синдром "постсоветчины"!
Выражения "постсоветский социум", "постсоветское пространство" описывают состояние, близкое к смысловому вакууму. Одно кончилось, а другое — не наступило! И то, что кончилось хотя бы по факту своего минувшего существования, весомее, важнее и значительнее пустоты, данной нам в ощущениях. Это тем более справедливо, если речь идет о протуберанцах галактики Красного коня, еще стреляющей алыми разрядами в синих хладных потоках времени.
Обширная выставка Ильи Кабакова в пространстве бывшего автобусного парка — апофеоз постсоветскости, явленной во всей ее муке, в больной, комплексующей силе. Ведь постсоветскость предполагает и комплекс провинциальности. В ней — ощущение переходности, маргинальности. Это мироощущение людей, оказавшихся за околицей истории. Советский художник и диссидент Илья Кабаков прежде всего "советский", а потом уже все остальное, по убыванию смыслов. Конечно, ему самому приятно было бы думать, что он, прежде всего, художник. Но тридцать лет в иммиграции для "художника" прошли как будто вхолостую. Он не поведал нам ничего о жизни в изгнании, о мигающем мире океанических городов Восточного побережья Северной Америки, о стерильных пространствах ухоженной Европы. Мысль и чувство гнали его обратно — в чад коммуналок, в тесные коридоры конструкторских бюро, на рытвины великих строек. Он думал, что оседлал советскую эпоху, проскакал на хребте Единорога по веселым автобанам под вопли жителей курфюрст, но ему так только казалось… В действительности, он давным-давно был раздавлен и съеден гипнотической эпохой. И сегодня, почти на четвереньках, приполз в галерею "Гараж", расположился под металлоконструкциями со всем своим ностальгирующим скарбом.
Последняя выставка в "Гараже" говорит о том, что престарелый рисовальщик готов рухнуть в соцреализм без берегов, а нехитрые постмодернистские приемы подачи материала, супрематические рамки и прочее только камуфлируют искреннюю тягу к давным-давно потерянной целостности.
Художник Илья Кабаков, режиссер Алексей Герман принадлежат к поколению "обидевшихся". Мессианский порыв, всосанный ими в детстве как материнское млеко, был осмеян и попран на ХХ съезде. Они ранние сироты Иосифа Сталина, с деткой страстью возненавидели бросившего их в мировой пустыне, на перекрестке дорог, мудрого отца. И посему с неуклонностью и постоянством они обречены, как призраки, возвращаться в исчезнувший мир коммуналок и великих строек.
Кто-то возразит мне: "Кабаков-де успешно продолжает паразитировать на давно забытом советском быте. Собака сдохла, а вши еще бодро прыгают в густой шерсти содранной шкуры…"
Может, это так и есть! В конце концов функционирование системы так называемого Международного современного искусства все больше напоминает игру на бирже, в основе которой — спекуляция дутыми активами.
Галерея "Гараж" создана на деньги Дарьи Жуковой — состоятельной подруги пресловутого Романа Абрамовича.
А создание нового Центра современного искусства может оказаться частью крупного надувательского проекта по взращиванию в России рыночной атмосферы, необходимого для продаж здесь западного современного искусства. Ведь именно Абрамович сделал чуть ли не самую дорогую в истории современного искусства покупку, купив за сто миллионов долларов работы абстракциониста Фрэнсиса Бэкона и сюрреалиста Люсьена Фрейда.
Настораживает и сугубо временный характер основанной наспех галереи. Ведь здание Бахметьевского гаража передано на 49 лет в аренду Федерации еврейских общин, а в 2010 году здесь запланировано создание самого большого в Европе музея Холокоста.
Да, Илья Кабаков, Иосиф Бакштейн, Роман Абрамович — как это мало сообразуется с памятью великих мастеров Мельникова и Шухова!
Но таков сегодняшний, постсоветский этап истории. Впрочем, нынче в культуре и в политике все меньше специфически постсоветского. Разложившийся на плесень и липовый мед советский миф прорастает в совершенно новых неузнанных формах. И это Новое, произрастающее на богатом торфе сожженных эпох, явочным порядком засвидетельствует себя, скинув с пьедестала нищих духом идолов постсоветизма.
Да, жить на свалке истории для кого-то — самое милое дело! Для некоторых — просто заработок. А кто-то черпает в этом постмодернистский пафос или ищет психологической отдушины… На прошлом паразитируют политические ростовщики, коллекционеры-старьевщики, мародеры всех мастей. Прошлое, как брошенный дом, притягивает безродных собак и бездомных стариков, скучающих миллиардеров и пресыщенных антикваров.
Таким вот брошенным домом был до сей поры шедевр позднего конструктивизма, огромный по объёму, исполненный дыханием иного неба — автобусный гараж на улице Образцова.
Когда два бесспорных русских гения ХХ века — архитектор Мельников и инженер Шухов — проектировали гигантский ангар для Бахметьевского автобусного парка, они и помыслить себе не могли, что через восемь десятков лет в данном специализированном пространстве возникнет Центр современного искусства. Для современного искусства они наверняка придумали бы что-то другое, быть может, нечто более масштабное и, как сейчас любят говорить, амбициозное. Но, опять же, о каком таком современном искусстве идет речь? Такое ли уж оно современное — это предлагаемое нам искусство?
Сегодня, после стремительного и очень дорогого ремонта, гигантское, поддерживаемое металлоконструкциями, рассчитанными Шуховым, строение словно вынырнуло из тьмы забвения, но уже в бутафорском наряде из свежей краски, сверкая веселыми бликами в рамах широких стеклопакетов. Стерильное внутреннее пространство по-прежнему порядком изуродовано непредусмотренными автором толстенными вентиляционными трубами, но в целом всё еще отсылает к мечте об идеальном городе, в котором польза и необходимость достигаются через творческий порыв и массовое вдохновение. На самом-то деле, все, что проектировал Константин Мельников, отличалось необыкновенным сплавом новизны и серьезности. Каждый его клуб или дом — напоминал младенчика. Ведь все младенцы таковы — живые и серьезные… Впрочем, как и возросшие на мшистых валунах архангельские избы-пятистенки, как и приземистые каменные псковские храмы, как ампирные особняки старой Москвы или как стальные кентавры с раскаленным сердцем — вдохновенные машины-паровозы из рассказов Андрея Платонова…
В сегодняшнем облике знаменитого автобусного парка, как и прежде, брезжит жизнь, в фасадах сквозит всегдашнее очарование, но от чего-то становится грустно. Виноват синдром "постсоветчины"!
Выражения "постсоветский социум", "постсоветское пространство" описывают состояние, близкое к смысловому вакууму. Одно кончилось, а другое — не наступило! И то, что кончилось хотя бы по факту своего минувшего существования, весомее, важнее и значительнее пустоты, данной нам в ощущениях. Это тем более справедливо, если речь идет о протуберанцах галактики Красного коня, еще стреляющей алыми разрядами в синих хладных потоках времени.
Обширная выставка Ильи Кабакова в пространстве бывшего автобусного парка — апофеоз постсоветскости, явленной во всей ее муке, в больной, комплексующей силе. Ведь постсоветскость предполагает и комплекс провинциальности. В ней — ощущение переходности, маргинальности. Это мироощущение людей, оказавшихся за околицей истории. Советский художник и диссидент Илья Кабаков прежде всего "советский", а потом уже все остальное, по убыванию смыслов. Конечно, ему самому приятно было бы думать, что он, прежде всего, художник. Но тридцать лет в иммиграции для "художника" прошли как будто вхолостую. Он не поведал нам ничего о жизни в изгнании, о мигающем мире океанических городов Восточного побережья Северной Америки, о стерильных пространствах ухоженной Европы. Мысль и чувство гнали его обратно — в чад коммуналок, в тесные коридоры конструкторских бюро, на рытвины великих строек. Он думал, что оседлал советскую эпоху, проскакал на хребте Единорога по веселым автобанам под вопли жителей курфюрст, но ему так только казалось… В действительности, он давным-давно был раздавлен и съеден гипнотической эпохой. И сегодня, почти на четвереньках, приполз в галерею "Гараж", расположился под металлоконструкциями со всем своим ностальгирующим скарбом.
Последняя выставка в "Гараже" говорит о том, что престарелый рисовальщик готов рухнуть в соцреализм без берегов, а нехитрые постмодернистские приемы подачи материала, супрематические рамки и прочее только камуфлируют искреннюю тягу к давным-давно потерянной целостности.
Художник Илья Кабаков, режиссер Алексей Герман принадлежат к поколению "обидевшихся". Мессианский порыв, всосанный ими в детстве как материнское млеко, был осмеян и попран на ХХ съезде. Они ранние сироты Иосифа Сталина, с деткой страстью возненавидели бросившего их в мировой пустыне, на перекрестке дорог, мудрого отца. И посему с неуклонностью и постоянством они обречены, как призраки, возвращаться в исчезнувший мир коммуналок и великих строек.
Кто-то возразит мне: "Кабаков-де успешно продолжает паразитировать на давно забытом советском быте. Собака сдохла, а вши еще бодро прыгают в густой шерсти содранной шкуры…"
Может, это так и есть! В конце концов функционирование системы так называемого Международного современного искусства все больше напоминает игру на бирже, в основе которой — спекуляция дутыми активами.
Галерея "Гараж" создана на деньги Дарьи Жуковой — состоятельной подруги пресловутого Романа Абрамовича.
А создание нового Центра современного искусства может оказаться частью крупного надувательского проекта по взращиванию в России рыночной атмосферы, необходимого для продаж здесь западного современного искусства. Ведь именно Абрамович сделал чуть ли не самую дорогую в истории современного искусства покупку, купив за сто миллионов долларов работы абстракциониста Фрэнсиса Бэкона и сюрреалиста Люсьена Фрейда.
Настораживает и сугубо временный характер основанной наспех галереи. Ведь здание Бахметьевского гаража передано на 49 лет в аренду Федерации еврейских общин, а в 2010 году здесь запланировано создание самого большого в Европе музея Холокоста.
Да, Илья Кабаков, Иосиф Бакштейн, Роман Абрамович — как это мало сообразуется с памятью великих мастеров Мельникова и Шухова!
Но таков сегодняшний, постсоветский этап истории. Впрочем, нынче в культуре и в политике все меньше специфически постсоветского. Разложившийся на плесень и липовый мед советский миф прорастает в совершенно новых неузнанных формах. И это Новое, произрастающее на богатом торфе сожженных эпох, явочным порядком засвидетельствует себя, скинув с пьедестала нищих духом идолов постсоветизма.
Да, жить на свалке истории для кого-то — самое милое дело! Для некоторых — просто заработок. А кто-то черпает в этом постмодернистский пафос или ищет психологической отдушины… На прошлом паразитируют политические ростовщики, коллекционеры-старьевщики, мародеры всех мастей. Прошлое, как брошенный дом, притягивает безродных собак и бездомных стариков, скучающих миллиардеров и пресыщенных антикваров.
Таким вот брошенным домом был до сей поры шедевр позднего конструктивизма, огромный по объёму, исполненный дыханием иного неба — автобусный гараж на улице Образцова.
Евгений Дмитриев КАДРИЛЬ МОЯ, КРЕМЛЁВСКАЯ!..
Наша вертикаль власти не устремляется в небо, но всё же понимает, что её основы — отнюдь не в "среднем классе" и не в толще "офисного планктона", а гораздо ниже. В среде производственных рабочих. Да, именно строители, мастеровые, горные инженеры и работники оборонных НИИ суть микробиологический состав той почвы, на которую опирается пресловутая "ось" власти. Благо, что это понято чиновником.
Еще большее благо — то, что чиновник готов транслировать своё понимание ниже.
Итак. День города начался для многих уже 5 сентября. Когда Департамент семейной и молодёжной политики Москвы пригласил на "посиделки" в Кремлёвский дворец не неких "ударников капиталистического труда", а простых граждан, избранных по единственному признаку: наличию чад и домочадцев. Год-то у нас какой? — верно, семьи. Поэтому и собрались в бывший Дворец съездов, говоря шершавым языком пресс-релиза, представители различных категорий граждан, в том числе из семей малообеспеченных, многодетных, нуждающихся в поддержке государства. Всего более пяти с половиной тысяч горожан. Во главе с Первой Дамой России — Светланой Медведевой, не пустить которую в зал только по причине её семейной высокобюджетности было бы несправедливо.
Я не ёрничаю. То, что произошло, выходит за пределы акции "Суп Для Бедных Детей" (см. одноименный рассказ Я.Гашека). Выступивший для собравшихся танцевальный ансамбль Игоря Моисеева не выглядел "шубой с барского плеча", ибо на барской шубе даже пуговиц таких нет!
Нет, выступление ансамбля было знаком того, что власть намерена говорить с народом не только в терминах эстетики фабрично-заводской кадрили, но и в рамках рабочей этики позднесоветского периода.
Умеющему читать знаки времени должно быть ясно, какая "пуговица" примеривается к "шубе". Манера общения рабочего класса внутри себя испытывается в качестве универсального языка для связи внутри всей общности "российский народ", которая сейчас рискует "исторически сложиться". Ну, или мужи государственные, наконец-то, озаботились тем, что "складывать" её пора бы.
Ансамбль Моисеева здесь лучше всех. Во-первых, его участники обладают высочайшей степенью профессионализма, их верность ремеслу идеально соответствует этике квалифицированного рабочего.
Во-вторых, вненародность хореографии Игоря Александровича того свойства, что каждый представитель любого из народов бывшего СССР легко находил в его танцах что-то своё. Это "что-то" и есть перенос народной танцевальности на индустриальную почву. Это "что-то" — танец вчерашнего крестьянина, земледельца или пастуха, приехавшего в город и пошедшего работать на завод. Кадриль.
В-третьих, Игорь Моисеев, кажется, прекрасно понимал, что рабочий "фигурами" кадрили склонен "коммутировать" и с властью. Хоть тебе технической, хоть политической. И главное — хореограф чётко сознавал, что именно этот способ жить и танцевать отвечал условиям времени и места советской истории эпохи героизма и далее.
Следовательно, классические номера Моисеева, которые увидели кремлёвские зрители, больше чем просто зрелище. Они — указание на поиск нового стиля жизни страны, задумывающейся не только о разработке недр, но и мыслящей о технологиях. Промышленных и не только. Танцы Моисеева — выкликание средствами хореографии великой эпохи, обращение к Духу Трудового Подвига. Они — "подпись" государственно мыслящих "верхушек табели о рангах" под документом, провозглашающим готовность их сотрудничества со стихией "творческих масс" в терминах национального единства и рамках проекта нового общего дела.
Поворот от "топ-менеджеров" к "народным комиссарам" — штука серьёзная. Неявная отсылка к идее "народа-семьи", приходящей на смену "семье народов", — вообще едва ли не "самое" из арсенала смутных интуиций власти, предлагаемых на зуб пиар-акторов. Нам говорят языком номеров Моисеева, что мы снова можем быть вместе. И мы верим.
Мы хотим в это верить, ибо раздельно больше нельзя. К тому же, мы помним, что эстетика Моисеевских поисков отражала и героический нерв Страны Советов эпохи от 30-х до 50-х, а не только сибаритскую расслабленность стареющего "послеоттепельного" СССР.
Нынче такое же время. Тревожное, предвоенное. Поэтому и претензия к власти, давшей "зрелище", только одна: обращаясь к советскому прошлому, хорошо бы взять из него альтруистическое, оставив в покое эгоистическое.
Процесс пошёл. Мы почти что вместе.
Еще большее благо — то, что чиновник готов транслировать своё понимание ниже.
Итак. День города начался для многих уже 5 сентября. Когда Департамент семейной и молодёжной политики Москвы пригласил на "посиделки" в Кремлёвский дворец не неких "ударников капиталистического труда", а простых граждан, избранных по единственному признаку: наличию чад и домочадцев. Год-то у нас какой? — верно, семьи. Поэтому и собрались в бывший Дворец съездов, говоря шершавым языком пресс-релиза, представители различных категорий граждан, в том числе из семей малообеспеченных, многодетных, нуждающихся в поддержке государства. Всего более пяти с половиной тысяч горожан. Во главе с Первой Дамой России — Светланой Медведевой, не пустить которую в зал только по причине её семейной высокобюджетности было бы несправедливо.
Я не ёрничаю. То, что произошло, выходит за пределы акции "Суп Для Бедных Детей" (см. одноименный рассказ Я.Гашека). Выступивший для собравшихся танцевальный ансамбль Игоря Моисеева не выглядел "шубой с барского плеча", ибо на барской шубе даже пуговиц таких нет!
Нет, выступление ансамбля было знаком того, что власть намерена говорить с народом не только в терминах эстетики фабрично-заводской кадрили, но и в рамках рабочей этики позднесоветского периода.
Умеющему читать знаки времени должно быть ясно, какая "пуговица" примеривается к "шубе". Манера общения рабочего класса внутри себя испытывается в качестве универсального языка для связи внутри всей общности "российский народ", которая сейчас рискует "исторически сложиться". Ну, или мужи государственные, наконец-то, озаботились тем, что "складывать" её пора бы.
Ансамбль Моисеева здесь лучше всех. Во-первых, его участники обладают высочайшей степенью профессионализма, их верность ремеслу идеально соответствует этике квалифицированного рабочего.
Во-вторых, вненародность хореографии Игоря Александровича того свойства, что каждый представитель любого из народов бывшего СССР легко находил в его танцах что-то своё. Это "что-то" и есть перенос народной танцевальности на индустриальную почву. Это "что-то" — танец вчерашнего крестьянина, земледельца или пастуха, приехавшего в город и пошедшего работать на завод. Кадриль.
В-третьих, Игорь Моисеев, кажется, прекрасно понимал, что рабочий "фигурами" кадрили склонен "коммутировать" и с властью. Хоть тебе технической, хоть политической. И главное — хореограф чётко сознавал, что именно этот способ жить и танцевать отвечал условиям времени и места советской истории эпохи героизма и далее.
Следовательно, классические номера Моисеева, которые увидели кремлёвские зрители, больше чем просто зрелище. Они — указание на поиск нового стиля жизни страны, задумывающейся не только о разработке недр, но и мыслящей о технологиях. Промышленных и не только. Танцы Моисеева — выкликание средствами хореографии великой эпохи, обращение к Духу Трудового Подвига. Они — "подпись" государственно мыслящих "верхушек табели о рангах" под документом, провозглашающим готовность их сотрудничества со стихией "творческих масс" в терминах национального единства и рамках проекта нового общего дела.
Поворот от "топ-менеджеров" к "народным комиссарам" — штука серьёзная. Неявная отсылка к идее "народа-семьи", приходящей на смену "семье народов", — вообще едва ли не "самое" из арсенала смутных интуиций власти, предлагаемых на зуб пиар-акторов. Нам говорят языком номеров Моисеева, что мы снова можем быть вместе. И мы верим.
Мы хотим в это верить, ибо раздельно больше нельзя. К тому же, мы помним, что эстетика Моисеевских поисков отражала и героический нерв Страны Советов эпохи от 30-х до 50-х, а не только сибаритскую расслабленность стареющего "послеоттепельного" СССР.
Нынче такое же время. Тревожное, предвоенное. Поэтому и претензия к власти, давшей "зрелище", только одна: обращаясь к советскому прошлому, хорошо бы взять из него альтруистическое, оставив в покое эгоистическое.
Процесс пошёл. Мы почти что вместе.
Андрей Смирнов ПОСЛЕДНЯЯ ПЕСНЯ КОЛИБРИ
Наталья Пивоварова. "Улица Зелинского" ("НИКИТИН") 2008.
Год назад погибла певица, актриса Наталья Пивоварова. Автокатастрофа, унесшая жизнь Натальи, произошла 24 сентября 2007 года на мокрой трассе в Крыму. Пивоварова двигалась в любимый Коктебель.
Ещё в 80-е Пивоварова заслужила славу отчаянного экспериментатора, работавшей, творившей и жившей на стыке жанров, форм и стилей. Не случайно энергия Натальи была востребована Курёхиным для представлений "Поп-механики". В конце 80-х она создаёт группу "Колибри", один из самых ярких и стильных проектов, появлявшихся в городе на Неве.
"В песнях "Колибри" можно найти что угодно: кабаре и испанщину, романсы и рок-н-ролл, компьютерные ритмы и легчайшую танцевальную музыку. Зрелые умные тексты, а имидж — парадоксально среднее между роковой женщиной и baby-doll", — фиксировал журнал "ОМ".
Альбомы "Колибри": "Манера поведения", "Маленькие трагедии", "Найди десять отличий" и "Бес сахара", — с завидным постоянством получали высокие оценки критиков, любовь нашей публики и признание за границей.
Появилась Наталья и в кино, в знаменитой башировской ленте "Железная Пята Олигархии".
В декабре 1998 года Пивоварова уходит из "Колибри" и полностью обращается к сольной карьере. Параллельно деятельность Пивоваровой захватывает всё больше разных направлений. Наталья окончила школу-студию Полунина при театре "Лицедеи", затем открыла свой театр — "Такой театр". Дебютный спектакль театра "Чёрствые именины" стал одним из номинантов премии "Золотая маска".
Ещё одним крупным проектом стал "Модный дом Пивоваровой Наташи", привычно работавший на стыке искусств. Свидетели апеллировали к таким формулам как "костюмированный перфоманс". Но, думаю, это был настоящий карнавал. Карнавал, который в пластмассовом мире необходим как свежий воздух.
Последний концертный проект Пивоваровой вылился в сольную пластинку "Улица Зелинского". Альбом записывался в течение трёх лет в Питере, окончательно подготовить его Наталья не успела; друзья певицы сделали аранжировки и закончили сведение.
Банально, но пластинка очень соответствует характеру и жизни Пивоваровой. Романтизм, юмор, игривое обаяние, уместный мелодраматизм. Отличные воздушные мелодии, в диапазоне от рок-н-ролла до кабаре.
И привычно богатый веер образов — от озорной девчонки с улицы Зелинского и классической стервы до визионерки в отличной версии гребенщиковской "Аделаиды".
Сейчас подобной музыки производится и играется очень много. На неё имеется активный потребитель — из числа "уставших менеджеров".
Увы, большинством артистов, претендующих на лёгкость, воздушность, бурлеск, движет исключительно коммерческий расчёт. Что фактически отменяет любую игру, и на выходе даёт лишь расслабленно проведённое время. Об искусстве речи не идёт.
Пивоваровские проявления в значительной степени примиряли меня с миром — от которого я всегда сознательно дистанцировался — сообществ разнообразных лицедеев, актёров, выдумщиков. Слишком много там кажется фальшивым, надуманным, и, в конечном счёте, беспомощным. Но маски Натальи Пивоваровой привлекали и увлекали.
Пивоварова явно не собиралась останавливаться, двигалась вперёд в новое и неведомое. Неслучайно, в финале пластинки звучит "Погоня" из "Неуловимых мстителей".
"Наш путь ведёт к божницам Персефоны", — писал Волошин в своих "Киммерийских сумерках". Видимо, в загробном Коктебеле потребовалась новая нимфа. Нам же остались песни, представления, образы Натальи Пивоваровой. Осталось настроение. Совсем немало.
Год назад погибла певица, актриса Наталья Пивоварова. Автокатастрофа, унесшая жизнь Натальи, произошла 24 сентября 2007 года на мокрой трассе в Крыму. Пивоварова двигалась в любимый Коктебель.
Ещё в 80-е Пивоварова заслужила славу отчаянного экспериментатора, работавшей, творившей и жившей на стыке жанров, форм и стилей. Не случайно энергия Натальи была востребована Курёхиным для представлений "Поп-механики". В конце 80-х она создаёт группу "Колибри", один из самых ярких и стильных проектов, появлявшихся в городе на Неве.
"В песнях "Колибри" можно найти что угодно: кабаре и испанщину, романсы и рок-н-ролл, компьютерные ритмы и легчайшую танцевальную музыку. Зрелые умные тексты, а имидж — парадоксально среднее между роковой женщиной и baby-doll", — фиксировал журнал "ОМ".
Альбомы "Колибри": "Манера поведения", "Маленькие трагедии", "Найди десять отличий" и "Бес сахара", — с завидным постоянством получали высокие оценки критиков, любовь нашей публики и признание за границей.
Появилась Наталья и в кино, в знаменитой башировской ленте "Железная Пята Олигархии".
В декабре 1998 года Пивоварова уходит из "Колибри" и полностью обращается к сольной карьере. Параллельно деятельность Пивоваровой захватывает всё больше разных направлений. Наталья окончила школу-студию Полунина при театре "Лицедеи", затем открыла свой театр — "Такой театр". Дебютный спектакль театра "Чёрствые именины" стал одним из номинантов премии "Золотая маска".
Ещё одним крупным проектом стал "Модный дом Пивоваровой Наташи", привычно работавший на стыке искусств. Свидетели апеллировали к таким формулам как "костюмированный перфоманс". Но, думаю, это был настоящий карнавал. Карнавал, который в пластмассовом мире необходим как свежий воздух.
Последний концертный проект Пивоваровой вылился в сольную пластинку "Улица Зелинского". Альбом записывался в течение трёх лет в Питере, окончательно подготовить его Наталья не успела; друзья певицы сделали аранжировки и закончили сведение.
Банально, но пластинка очень соответствует характеру и жизни Пивоваровой. Романтизм, юмор, игривое обаяние, уместный мелодраматизм. Отличные воздушные мелодии, в диапазоне от рок-н-ролла до кабаре.
И привычно богатый веер образов — от озорной девчонки с улицы Зелинского и классической стервы до визионерки в отличной версии гребенщиковской "Аделаиды".
Сейчас подобной музыки производится и играется очень много. На неё имеется активный потребитель — из числа "уставших менеджеров".
Увы, большинством артистов, претендующих на лёгкость, воздушность, бурлеск, движет исключительно коммерческий расчёт. Что фактически отменяет любую игру, и на выходе даёт лишь расслабленно проведённое время. Об искусстве речи не идёт.
Пивоваровские проявления в значительной степени примиряли меня с миром — от которого я всегда сознательно дистанцировался — сообществ разнообразных лицедеев, актёров, выдумщиков. Слишком много там кажется фальшивым, надуманным, и, в конечном счёте, беспомощным. Но маски Натальи Пивоваровой привлекали и увлекали.
Пивоварова явно не собиралась останавливаться, двигалась вперёд в новое и неведомое. Неслучайно, в финале пластинки звучит "Погоня" из "Неуловимых мстителей".
"Наш путь ведёт к божницам Персефоны", — писал Волошин в своих "Киммерийских сумерках". Видимо, в загробном Коктебеле потребовалась новая нимфа. Нам же остались песни, представления, образы Натальи Пивоваровой. Осталось настроение. Совсем немало.
Евгений Нефёдов ЕВГЕНИЙ О НЕКИХ
Унылая пора… И в жизни, и в природе. Привычен всем давно любых событий ход. И никого войной не удивишь в народе. И мало кто всплакнёт — разбейся самолёт… А ведь и там, и тут — погибли наши люди, как гибнут на Руси немало лет и дней от горя и нужды, по воле чьей-то люти, не глядя на "ура!" из пылких уст вождей…
"Ты смотришь не туда! — мне скажут оптимисты. — Страна уже не та, что десять лет назад!.." Да бросьте, чудаки. Ужель капиталисты дадут создать у нас для всех покой и лад? Какая бы Кремлём ни двигала идея — поздненько уповать на совесть и добро, когда диктуют всё лишь деньги, деньги, деньги всех тех, кто их скопил нечестно и хитро.
"Ты погляди вокруг! — мне повторяют снова. — Становится другой Россия на глазах. Опять любым врагам даём отпор сурово!" Вот я насчёт "любых" как раз хочу сказать. Да, с Западом сейчас повздорили немного. Помиримся иль нет — невелика беда. Но здесь — и пальцем власть не помышляет трогать всех тех, кто наш народ унизил навсегда.
Кто наш разрушил дом — великую Державу, кто всех её трудяг в момент обворовал, велел забыть отцов, их подвиги и славу, а весь Советский век цинично оплевал! И более того — отнюдь не прекращает былое поносить доныне всякий миг. А "правильная" власть никак не замечает их пакостных программ, их фильмов или книг…
Что далеко ходить? На днях отметим снова мы страшный тот расстрел… Но в боль и скорбь речей внесут, в конце концов, верхи хотя бы слово, осудят ли они убийц и палачей? Или, наоборот, в издёвку или к смеху, ценя "великий вклад" главы ублюдков тех, впрямь на глазах у всех, создав библиотеку, присвоят имя ей — позорное навек?!
Нет, никогда народ не будет верен власти, пока она в себе двуличие несёт: то вдруг патриотизм проявит в одночасье, то весь кагал швыдких с чубайсами спасёт. То радио-лгунам прилюдно врежет вроде, то судит вновь бойцов, оправданных сполна. Унылая пора… И в жизни, и в природе. И кто её поймёт: чем кончится она?..
"Ты смотришь не туда! — мне скажут оптимисты. — Страна уже не та, что десять лет назад!.." Да бросьте, чудаки. Ужель капиталисты дадут создать у нас для всех покой и лад? Какая бы Кремлём ни двигала идея — поздненько уповать на совесть и добро, когда диктуют всё лишь деньги, деньги, деньги всех тех, кто их скопил нечестно и хитро.
"Ты погляди вокруг! — мне повторяют снова. — Становится другой Россия на глазах. Опять любым врагам даём отпор сурово!" Вот я насчёт "любых" как раз хочу сказать. Да, с Западом сейчас повздорили немного. Помиримся иль нет — невелика беда. Но здесь — и пальцем власть не помышляет трогать всех тех, кто наш народ унизил навсегда.
Кто наш разрушил дом — великую Державу, кто всех её трудяг в момент обворовал, велел забыть отцов, их подвиги и славу, а весь Советский век цинично оплевал! И более того — отнюдь не прекращает былое поносить доныне всякий миг. А "правильная" власть никак не замечает их пакостных программ, их фильмов или книг…
Что далеко ходить? На днях отметим снова мы страшный тот расстрел… Но в боль и скорбь речей внесут, в конце концов, верхи хотя бы слово, осудят ли они убийц и палачей? Или, наоборот, в издёвку или к смеху, ценя "великий вклад" главы ублюдков тех, впрямь на глазах у всех, создав библиотеку, присвоят имя ей — позорное навек?!
Нет, никогда народ не будет верен власти, пока она в себе двуличие несёт: то вдруг патриотизм проявит в одночасье, то весь кагал швыдких с чубайсами спасёт. То радио-лгунам прилюдно врежет вроде, то судит вновь бойцов, оправданных сполна. Унылая пора… И в жизни, и в природе. И кто её поймёт: чем кончится она?..