Автомобиль свернул под арку дома с башенками. Машина остановилась посреди замкнутого пространства двора, став в ряд новеньких, блестящих авто. Судя по автотранспорту, в «памятнике архитектуры» жили люди авторитетные и обеспеченные.
В парадном, куда зашли Виталий с Игнатом, пахло свежестью и чистотой. Пожилой консьерж поприветствовал Виталия как старого знакомого. Без сомнения, Виталий Васильевич был здесь частым гостем.
Девственно чистый лифт поднял визитеров на четвертый этаж. Виталий прошел мимо дверей из настоящего мореного дуба, остановился перед дверной панелью, отделанной кожей, очень похожей на натуральную. Кнопка звонка оказалась сенсорной, сработала на легкое касание пальца. Секунд десять Игнат смотрел в окуляр «видеоглазка», на одиннадцатой секунде дверь бесшумно распахнулась.
— Милости прошу. — Хозяин квартиры посторонился, жестом приглашая Виталия и Игната ступить на отделанный швейцарской плиткой пол прихожей.
«Хозяин» — наилучшее определение, исчерпывающе характеризующее Николая Васильевича Самохина. Есть люди, которым на роду написано стать начальниками, главными, хозяевами. Невозможно представить человека с такой осанкой, с таким лицом, с таким голосом кем-то иным, кроме как руководителем. О нет, не кабинетной крысой, избави бог! У кабинетного руководства совершенно иной генотип. Николай Васильевич рожден поднимать в атаку солдат, чередуя активные боевые действия с размышлениями над тактикой и стратегией эпохальных сражений. Полководец, лидер, он будто создан, чтоб с него лепили памятники. И скульптору нет нужды искусственно изменять форму лба, наращивать плечи или убирать толщинки с боков. Ежели Виталию и по внешности, и по возрасту подошло бы майорское звание, то седовласый Николай соответствовал стереотипу моложавого боевого генерала.
— Вы — Игнат. Разрешите называть вас по имени?
— Да, конечно.
— Рад познакомиться. Как меня зовут, вы, несомненно, уже знаете?
— Да, Николай Васильевич. — Хотелось, но язык не повернулся назвать господина Самохина запросто Николаем.
Рукопожатие. Вежливое, осторожное с обеих сторон, как договор о намерениях, о возможной взаимной симпатии в будущем.
— Прошу вас, Игнат, снимайте куртку, вот вешалка. Разуваться не нужно. Традицию предлагать гостям тапочки я презираю, считаю, что гостя это унижает. Вытирайте ноги и проходите в гостиную. Чаем вас напоить? Или лучше кофе?
— Кофе. Если можно, растворимый, без сахара, две ложки на чашку.
— Отчего ж нельзя? Виталий! Марш на кухню. Кофе гостю и пожевать чего-нибудь организуй. Нет-нет-нет! Игнат! Не отказывайтесь. Время обеденное, а вы, безусловно, с утра голодный. Проходите в гостиную, смелее.
Пропуская гостя вперед, Николай Васильевич перстом указал, куда идти, в которую из дверей.
И прихожая, и гостиная сияли чистотой. Очевидно, евроремонт квартиры господину Самохину обошелся в сумму с четырьмя нулями, и отнюдь не с единицей в начале. Мебель — сплошь карельская береза. Даже специальный столик для компьютера из ценной породы дерева. И если на стене в гостиной — подлинник Айвазовского, то картинка тянет минимум на девяносто штук в баксах.
— Присаживайтесь, Игнат. Садитесь, садитесь, смелее. Виталию было велено по дороге сюда ввести вас в курс дела. В общем и целом вам ясны наши проблемы?
— В самых общих чертах.
Игнат уселся в кресло. Хозяин шагнул к дивану. На диванной подушке лежала свернутая трубочкой газета. Николай Васильевич взял газетный листок, развернул его, протянул Игнату.
— Прочитайте передовицу, нам станет проще общаться. Здесь чуть более подробно о том преступлении, в процессе расследования которого погиб Дмитрий Овечкин. Вы читайте, а я удалюсь на кухню: пока Виталий занимается приготовлением кофе с закусками, перекинусь с ним парой слов. Если вы, конечно, не против.
Риторический вопрос. Как, интересно, Игнат может быть против? Хозяин — барин. Он у себя дома, Игнат в гостях... Впрочем, какое, на фиг, «в гостях»! Игната привезли по делу. По делу об убийстве Дмитрия Овечкина, сотрудника фирмы «Самохин и брат», занятого в расследовании убийства... Игнат взглянул на газетную передовицу, прочитал набранный аршинными буквами заголовок:
"УБИТ СТАНИСЛАВ ШУМИЛОВ!
ГЛАВА ФАРМАЦЕВТИЧЕСКОЙ КОМПАНИИ «ОКТАЛ» ЗАДУШЕН В ПОДЪЕЗДЕ СОБСТВЕННОГО ДОМА!"
Слово «задушен» вызвало легкую дрожь в пальцах. Фамилия Шумилов показалась знакомой... Точно! Про убийство Шумилова Игнат видел вроде бы сюжет по телевизору, но содержание телевизионного репортажа помнил крайне смутно. Смотрел вполглаза, слушал вполуха. Подумаешь — еще одного бизнесмена замочили, эка невидаль! Сообщалось ли в теленовостях о способе убийства?.. Игнат не помнил. Наверное, нет, ибо нестандартная смерть вследствие удушения наверняка возбудила бы интерес у скучающего напротив телевизионного экрана Сергача... А может, и сообщалось, да Игнат внимания не обратил. Или обратил и потом забыл. Давно это было. Сергач взглянул на дату выхода газеты. Давно — в середине прошлого месяца. Роман Игната со смазливой ведьмочкой как раз находился в стадии взаимных упреков...
Игнат встряхнул головой, прогоняя ненужные воспоминания, и сосредоточился на изучении газеты.
Газета называлась «Московские тайны». Сокращенно «МТ». Газетенка шапочно знакомая. Несколько раз за истекший год Игнат покупал «МТ», и каждый раз «Тайны» по-своему его поражали. Учредители и редакторы «Тайн» пытались совместить несовместимое, образно говоря — скрестить коня и трепетную лань. На газетных полосах соседствовали по-деловому сухие статьи о перспективах получения финансовых кредитов и «сенсационные» заметки о якобы пойманном в подмосковных лесах снежном человеке. Интервью с мэром о проблемах метрополитена и откровения анонимного повара-людоеда. Прогнозы относительно курса доллара за подписью бывшего министра финансов и гороскопы, составленные некоей «Цыганочкой Азой». И так далее и тому подобные, журналистские эксперименты по максимальному охвату подписчиков всех возрастов, полов, профессий и интересов.
Передовицу про задушенного Шумилова снабдили фотографией главы концерна «Октал». На фото пожилой человек с худым, скуластым лицом с отстраненным взглядом. Журналистка по фамилии Кривошеева с инициалами И.А. попыталась совместить в одной короткой заметке обе тенденции редакторской политики «МТ». В передовице спокойно уживались документальные факты и намеки на мистику. В ней сообщалось: дескать, вчера (то есть уже сорок пять дней тому назад) в подъезде собственного дома задушен организатор производства таких-то и сяких-то лекарственных препаратов, хорошо известных россиянам, страдающим недугами. Из достоверных источников журналистке стало известно, что последние шесть месяцев перед убийством до того рациональный и прагматичный господин Шумилов вел себя по меньшей мере странно. Осенью прошлого года он неожиданно увлекся оккультизмом. В доме стали появляться книги по магии, астрологии и хиромантии, а также всевозможная литература о нетрадиционных методах лечения и оздоровления. Ранее не покидавший своей московской резиденции в районе Чистых Прудов без телохранителей, Станислав Семенович Шумилов все чаще и чаше стал исчезать из дому тайком от охраны. Куда он отправлялся в одиночку, так и не удалось выяснить. На расспросы охранников, друзей и домочадцев Шумилов реагировал грубо, замыкался в себе, в редких случаях объясняя свое поведение правом на личную жизнь. В одну из своих тайных отлучек господин Шумилов и был задушен. Проводящий расследование оперативник с Петровки, майор Попов Олег Ильич, пояснил журналистке Кривошеевой, что Шумилову принадлежал последний этаж жилого дома дореволюционной застройки. Планировка верхнего этажа позволяла незамеченным покидать пентхаус через так называемую служебную лестницу... — Прочитали заметку, Игнат? — Толкая впереди себя сервировочный столик на колесиках, в комнату вошел Николай Васильевич. — А я вам покушать привез! Откладывайте газету, угощайтесь. Не успели до конца дочитать — не беда. В «МТ», по мнению большинства аналитиков, изрядно преувеличена оккультная составляющая загадки убийства Шумилова. Журналисты других, более серьезных изданий акцентировали внимание читателя на финансовой подоплеке преступления. На самом деле, я выяснял, действительно, пара книжек по оккультизму появилась в доме покойного незадолго до смерти. Правда и то, что Шумилов достаточно часто, обманув охрану, исчезал в неизвестном направлении. Что, примите к сведению, характерно для поведения крупного бизнесмена. Случаются деловые встречи, о которых никто, включая охрану и ближайших помощников, не должен знать, встречаются капризные любовницы, требующие сохранения в тайне интимных отношений, или просто человеку надоедает находиться под постоянной, круглосуточной опекой... Угощайтесь, Игнат, без церемоний, пейте, кушайте, смелее!
Не помешало бы вымыть руки перед едой, но уж очень неудобно перебивать хозяина просьбой проводить в ванную комнату. Подкатив к Игнату сервировочный столик и дав указания смело приступить к поглощению пищи, Николай Васильевич продолжал вешать, неторопливо прогуливаясь взад-вперед по гостиной, то закладывая руки за спину, то сплетая их на груди, то скупо, но выразительно жестикулируя.
— Я, Игнат, как вы видите, человек обеспеченный. Большая квартира, нормальная мебель, есть чем гостя угостить... да вы ешьте, ешьте, ветчину берите, отменная ветчина, и рыбка красненькая попалась на славу, попробуйте... Я, Игнат, благоденствую исключительно за счет своей репутации. В нашем бизнесе одно провальное дело снижает рейтинг на пятьдесят процентов. Два — равносильны банкротству. Я долго думал, прежде чем взяться за дело Шумилова. Наниматель сулил за раскрытие убийства кругленькую сумму, но слишком велик риск остаться в дураках и подмочить репутацию, ибо дело, безусловно, архисложное. Однако и куш велик — вычислю заказчика, найду исполнителя, и рейтинг фирмы взлетит до небес. Я решился рискнуть. Люди у меня работают — любая спецслужба позавидует. У самого опыт — впору учебники писать. Я, Игнат, занялся свободным предпринимательством, оставив цареву службу наутро после того, как из окон своего кабинета на Лубянке полночи наблюдал низвержение обезумевшим народом памятника Феликсу Эдмундовичу. Укомплектовал штат подобными себе профи и нырнул в пучину рынка. Дмитрия Овечкина я взял на работу много позже. Возник спрос на услуги инженера со стажем работы в органах, появились соответствующие заказы, и, расширяя сферу деятельности, я и взял Овечкина. До недавнего времени Дмитрий к делу Шумилова не имел абсолютно никакого касательства, но две недели назад на плановой оперативке я с горечью сделал вывод, что шумиловское дело буксует. Люди роют носом землю, работают по двадцать пять часов в сутки, а позитивных сдвигов на миллиметры. И я решил расширить зону поиска. Каждый из моих орлов, и так перегруженных, получил дополнительные задания, нашлось, чем загрузить и Овечкина. Я вспомнил про публикацию в «Московских тайнах», отчасти небеспочвенную, хоть и с преувеличениями, и велел Овечкину разобраться с увлечениями Шумилова оккультными науками. Диме было отпущено пятнадцать дней на самостоятельную работу. Как раз завтра он был обязан явиться ко мне с докладом, доложить о результатах. И вот вместо Димки у меня в гостях вы, Игнат. А Овечкин в морге. Задушен, как и Шумилов... Еще кофе, Игнат?
— Спасибо, я сам себя обслужу.
На сервировочном столике, помимо разложенных по тарелкам вкусных яств, был и чайник, полный кипятку, и банка растворимого кофе. Игнат угостился лишь ломтиком ветчины. Жевал, пока Николай Васильевич рассказывал об особенностях своего бизнеса. Когда же речь зашла о «деле Шумилова» и об Овечкине, Игнат забыл про еду. Хлебал кофе и внимательно слушал оратора.
— Делайте себе еще кофе, Игнат. Смелее... Вы, наверное, слышали, когда читали заметку в «МТ», как хлопнула входная дверь? Это я провожал Виталия. Он отъехал по делам ненадолго. Он обязательно вернется, отвезет вас домой и вручит вам, уважаемый, тысячу долларов в рублевом эквиваленте, а вы распишетесь в ведомости о получении денег. Погодите, Игнат! Молчите. Ваш вопрос понятен без слов, ваше недоумение естественно. От Виталия я знаю — вы общались с Циркачом. Догадываюсь — Циркач вас вербовал. Воображаю, КАК это происходило. Про Циркача упоминается в заметке журналистки Кривошеевой. Олег Ильич Попов, он же Циркач, не менее нашего заинтересован в раскрытии дела Шумилова. Предыдущее свое дело Циркач провалил с треском, за что чуть было не вылетел с Петровки, и, ежели сейчас мы окажемся расторопнее Олега Ильича, — его репутации конец. Объясняю вам расстановку сил в упрощенном варианте, подробности опускаю в целях экономии времени... Теперь о деньгах. Вы ни за что ни про что пострадали, Игнат. Безусловно, пострадали! И пострадали вы по вине нашего сотрудника Дмитрия Овечкина. Выплатить вам компенсацию от лица фирмы я считаю непременно необходимым. Официально. В ведомости так и будет значиться: "Компенсация за моральный ущерб по вине фирмы «Самохин и брат». И ваша подпись на документе после слов: «Претензий не имею». Про нашу с вами встречу, про наши беседы и про деньги можете с чистым сердцем рассказать хоть Циркачу, хоть журналистам. Единственное, о чем прошу, — не акцентируйте внимание на информаторах с Петровки. Виталий вам поведал про нашу «агентуру»? Лучше о стукачах умолчать, но запрет не категоричен. И журналисты оплачивают осведомителей, и мы покупаем информацию, все про это знают, так что в конце концов дело ваше — можете и об этом распространяться. Чего уж такого особенного я узнал от агентуры? На исходе минувшей ночи узнал об убийстве Овечкина. Как и где он был задушен. Из ваших показаний для меня вычленили лишь тот факт, что вы, Игнат, — стародавний знакомец убитого Овечкина. Вот и все! Я все вам рассказал, объяснил доходчиво, откровенно и подробно. Безусловно, как и милицию, меня крайне интересует, по какому поводу вас навещал Овечкин, волнуют подробности последних часов его пребывания на этом свете. Но, откажись вы говорить на эту тему, я все равно выкуплю дубликаты протоколов осмотра места преступления и копии свидетельских показаний. В том числе и ваших. Да, я потеряю лишнее время и значительные средства, однако...
Николай Васильевич многозначительно замолчал. Прекратил хождение взад-вперед, остановился и взглянул пристально в глаза Игнату, ожидая ответа на вопрос, который не был сформулирован, но был очевиден.
— Я вас понял, — кивнул Игнат. — Я готов вам все рассказать. Никаких подписок о неразглашении я не давал, чем я рискую?
— Сотрудничая со мной, вы рискуете навлечь на себя гнев Ильича-Циркача. Он вполне способен найти повод и, так сказать, в воспитательно-карательных целях задержать вас «по закону» на семьдесят два часа. Я, безусловно, отреагирую. Вы нам поможете, и мы вас в беде не оставим. Но брать штурмом милицейский «обезьянник» я не намерен. Пришлю хорошего адвоката в случае чего, не более. Учтите это. Я с вами предельно откровенен, Игнат. Не желаю вас обманывать, тешить иллюзиями, давать советы. Решайте сами.
— Черт с ним, с Циркачом! — отмахнулся Игнат. — Слушайте... Диму Овечкина я сто лет не видел, и вот вчера вечером вдруг звонок в дверь...
Игнат рассказывал, а Николай Васильевич прогуливался не торопясь по гостиной, время от времени останавливаясь и задумчиво глядя в потолок. Как можно подробнее Игнат передал господину Самохину предсмертные речи Овечкина. В который раз за истекшие сутки пересказал все, что знал о тугах. Про допрос у Циркача рассказал, ничуть себя не жалея, заново переживая боль унижения. А в заключение счел нужным сообщить немного о собственной персоне. Причем достаточно откровенно:
— Мы с Овечкиным учились в одном вузе, только он закончил учебу, а я диплома не получил. Довелось мне и в армии послужить, и грузчиком поработать, был я и менеджером торговой точки, и рекламным агентом, и вообще, кем я только не был... А в настоящее время я занимаюсь оккультным бизнесом. Поскольку в деле, которое вы расследуете, фигурирует оккультизм, во избежание разного рода кривотолков хочу, чтоб вы знали: будучи профессиональным мистиком, ко всему потустороннему я отношусь крайне скептически. Я некоторым образом шарлатан. Да, я прорицаю за деньги, приторговываю амулетами, так уж вышло, что приходится этакой фигней зарабатывать на жизнь.
Между тем я человек психически вменяемый и с духами не общаюсь, в астрал не летаю, с чертями не воюю. Вот, собственно, и все, что я мог рассказать, что хотел прояснить...
Игнат вздохнул с облегчением. Он говорил не переставая сорок минут с лишним. Отчего пересохло во рту и заныло в затылке. Выговорившись, Игнат обмяк, плеснул остывшей кипяченой воды в кофейную чашечку, выпил ее залпом и устало прикрыл глаза.
— Спасибо за откровенность, Игнат Кириллович. — Николай Васильевич, думая о чем-то своем, помолчал секунд тридцать и произнес медленно, по слогам: — Ту-ги... Гм... Туги... Религиозные фанатики, приносящие человеческие жертвы... Мастера удушения... Гм... Игнат! Вы разбираетесь в компьютерах?
— Все, что знаю про тугов, я рассказал, а про компьютеры я знаю и того меньше. Умею включить-выключить, умею войти в программу, выйти...
— Берите-ка чайник, Игнат, да ступайте на кухню! — Николай Васильевич энергично пересек гостиную, подошел к компьютерному столику. — Я тоже не великий спец в компьютерах, но по Интернету полазить люблю. Великая вещь — Интернет! Любую информацию на любую тему возможно отыскать во «всемирной паутине» за минуты!.. Марш на кухню, Игнат! Подогрейте чайник, вижу — вам необходимо взбодриться. Свежая чашка кофе вас воскресит! А я пока запущу компьютер и попытаюсь отыскать в Интернете материалы про тугов!
Недавно задумчивый и сосредоточенный, Николай Васильевич, прямо-таки закипая от внезапного порыва к активной деятельности, наклонился к компьютеру, забыв пододвинуть себе стул или кресло. Сдерживая себя. Николай Васильевич аккуратно нажал клавишу, включил персоналку. Видно было, что он и вправду не ас-компьютерщик.
«Поэтому и держит при себе Жанночку», — подумал Игнат, встал с кресла, взял чайник и вышел из гостиной. Пошел налево к входной двери, еще раз свернул налево, очутился в кухне. Знатная кухня. Сплошной «Бош» и «Сименс». Плитку на полу клал мастер. Кухонный гарнитур вписан в кубатуру помещения без единого зазора, миллиметр в миллиметр. Оконные рамы финские. Потолок натяжной. Круто.
Вернувшегося спустя пару минут в гостиную с горячим чайником Игната встретил радостно-возбужденный возглас хозяина:
— Нашел! Целый сайт, посвященный тугам, отыскал. Вы сильны в английском, Игнат?.. Да вы садитесь, садитесь! Усаживайтесь в кресло, наливайте кофе... Так как у вас с английским, Игнат Кириллович?
— Не силен. — Игнат послушно сел в кресло.
— Про тугов страничка на английском. Вы пейте кофе, а я буду переводить. Не все построчно, отдельные куски, и не совсем переводить, а пересказывать суть своими словами. Итак, туги, тугизм... что тут у нас?.. Ага... Для удушения туги использовали «румал» — пояс тридцати шести дюймов длиной и в дюйм шириной с вшитым на одном конце утяжелителем... Ага, здесь пишут, что румалом еще называется платок... Похоже, платок, используемый в свернутом виде, как пояс. В качестве утяжелителя на кончике платка завязывают узелок, а в узелке — пять золотых монет, рупий. Помимо румала, туги не гнушались ядами и... Ага... иногда наносили удар кинжалом в основание черепа. Не понимаю, написано: «бескровный удар». Разве такое возможно — убить кинжалом и не пролить ни капли крови?.. Вы, Игнат, сказали, что тугизм — своего рода религиозно оправданный грабеж, а здесь написано — это дезинформация, сфабрикованная англичанами в период колониального правления в Индии с целью дискредитации тугов... Объясняется термин «пиндари». Слово похоже на грузинское, правда?.. Пиндари — разбойники, убивающие как раз с целью грабежа и маскирующиеся под тугов... Далее следует описание техники убийства. Главный принцип правоверного туга — убивать мгновенно и без крови. Допускается предварительно оглушить жертву, затем захлестнуть шею румалом... Ага, подробно описана техника владения румалом... Хм... Забавно. Туги предпочитают нападать сзади, но иногда нападают открыто. Техника работы румалом похожа на приемы японских ниндзя с «гибким» холодным оружием... Хм... Приведена таблица тайных знаков сектантов-тугов. Составители сайта озаглавили ее: «Язык рук». Коснуться указательным пальцем верхней губы означает «я член тайного общества, я туг». Тут еще много разных знаков... Ага. Посмотреть на человека и при этом прикоснуться большим и указательным пальцами правой руки до своих глаз значит «не дотрагивайтесь до него, не убивайте». Ладно, оставим знаки в покое, читаем дальше... Ежегодно туги совершают паломничество к святым местам, как-то связанным с богиней Кали. Каждый год в разное время. По пути совершают ритуальные убийства. Члены секты, по каким-либо причинам не имеющие возможности отправиться в путешествие, в то же самое время убивают во имя Кали, так сказать, по месту жительства... Ясно — своеобразный сезон жертвоприношений. Жаль, в тексте нет уточнений, сколько длится этот «сезон охоты»... Ого! Игнат, вы говорили, тугизм исчез в позапрошлом веке, а здесь сообщают, что туги ВОЗРОДИЛИСЬ после раздела Индии — в Пакистане, в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году!..
Мелодичная трель в прихожей отвлекла Николая Васильевича от считывания англоязычного текста и его синхронного перевода-пересказа.
— Виталий приехал! — Николай Васильевич с сожалением оторвал взгляд от мерцающего экрана. — Схожу впущу его. Но прежде резюмирую в двух словах итоги изысканий в Интернете: туги не канули в Лету, не исчезли в веках. Они продолжают убивать, и не ради выгоды, а совершая ритуал. Ежегодно. В сезон охоты!
Высказав резюме, Николай Васильевич пружинистым шагом физкультурника прошествовал в прихожую. Спина прямая, плечи расправлены, глаза искрятся задором и оптимизмом.
«Никакой скорби по покойному Овечкину, — подумал Игнат, глотнув кофе. — Господин Самохин похож на хирурга, обнаружившего во время вскрытия трупа неизвестную доселе науке опухоль и переживающего прилив счастья ученого-первооткрывателя... Туги задушили и Шумилова, и Овечкина?! Неужели профессионал сыска, владелец и глава детективного агентства Николай Васильевич Самохин всерьез обдумывает эту версию? Бред какой-то!.. Хотя почему „бред“? Нынче в России одних кришнаитов аж сто тысяч! Сто тысяч мужчин и женщин добровольно и сознательно одеваются в индийские костюмы, похожие на маскарадные, и поют гимны на индийском наречии синему заморскому божеству. Среди них есть пожилые профессора, доктора наук, бросившие преподавание в престижных вузах, оставившие семьи, детей и внуков ради служения Кришне. Есть и молодые красотки, отказавшиеся от косметики и секса в угоду и во славу индусского святого. Общество сознания Кришны процветает! К месту вспомнить и „Аум синрике“, и „Белое братство“, и сатанистов... Отчего бы не допустить, что в Москве нашлись люди, посвятившие себя служению индийской богине Кали? В смутное время, когда террористы взрывают дома в Москве и небоскребы в Нью-Йорке, когда бизнесменов отстреливают, как куропаток, когда пылают Кавказ, Балканы, Ближний Восток, в кого еще верить, как не в Черную богиню Смерти и Разрушения?!.»
— Логично предположить, что Овечкин напал на след убийц Шумилова или приблизился к ним достаточно близко, вспугнул, и его устранили. — С этой фразой на устах и с охотничьим блеском в глазах в гостиную вернулся Николай Васильевич. Фраза адресовалась Виталию, и его же, как любимого гончего пса, ласкал взгляд охотника Николая.
— Шагом марш к компьютеру, Виталик! Изучи отгруженный сайт от и до. ОСОБОЕ внимание обрати на термин «пиндари». А к вам, Игнат, у меня есть небольшая, но настоятельная просьба! Вы говорили, Овечкин просил организовать встречу с вашим знакомым, много лет практикующим йогу. С Борисом Викторовичем Тарасовым. Я правильно запомнил фамилию, имя и отчество йога-практика? Да? Скажите, пожалуйста, Игнат, вы рассказали в милиции про интерес Овечкина к Борису Викторовичу?
— Ночью, когда у меня брали показания, я упомянул Тарасова.
— Его телефон и адрес милиционерам известны?
— Да, я им сказал, они записали.
— Срочно звоните Тарасову! Не исключаю, прямо сейчас у него дома находится Циркач, но будем надеяться, Ильич еще не добрался до Бориса Викторовича. Изложите Тарасову создавшуюся ситуацию кратко и объективно. Испросите разрешение на немедленную встречу. Посулите гонорар за встречу — тысячу долларов. Я намерен завершить то, что не удалось Овечкину, — поговорить с йогом о тугах! Вот, держите телефон. Звоните, номер его помните?
В парадном, куда зашли Виталий с Игнатом, пахло свежестью и чистотой. Пожилой консьерж поприветствовал Виталия как старого знакомого. Без сомнения, Виталий Васильевич был здесь частым гостем.
Девственно чистый лифт поднял визитеров на четвертый этаж. Виталий прошел мимо дверей из настоящего мореного дуба, остановился перед дверной панелью, отделанной кожей, очень похожей на натуральную. Кнопка звонка оказалась сенсорной, сработала на легкое касание пальца. Секунд десять Игнат смотрел в окуляр «видеоглазка», на одиннадцатой секунде дверь бесшумно распахнулась.
— Милости прошу. — Хозяин квартиры посторонился, жестом приглашая Виталия и Игната ступить на отделанный швейцарской плиткой пол прихожей.
«Хозяин» — наилучшее определение, исчерпывающе характеризующее Николая Васильевича Самохина. Есть люди, которым на роду написано стать начальниками, главными, хозяевами. Невозможно представить человека с такой осанкой, с таким лицом, с таким голосом кем-то иным, кроме как руководителем. О нет, не кабинетной крысой, избави бог! У кабинетного руководства совершенно иной генотип. Николай Васильевич рожден поднимать в атаку солдат, чередуя активные боевые действия с размышлениями над тактикой и стратегией эпохальных сражений. Полководец, лидер, он будто создан, чтоб с него лепили памятники. И скульптору нет нужды искусственно изменять форму лба, наращивать плечи или убирать толщинки с боков. Ежели Виталию и по внешности, и по возрасту подошло бы майорское звание, то седовласый Николай соответствовал стереотипу моложавого боевого генерала.
— Вы — Игнат. Разрешите называть вас по имени?
— Да, конечно.
— Рад познакомиться. Как меня зовут, вы, несомненно, уже знаете?
— Да, Николай Васильевич. — Хотелось, но язык не повернулся назвать господина Самохина запросто Николаем.
Рукопожатие. Вежливое, осторожное с обеих сторон, как договор о намерениях, о возможной взаимной симпатии в будущем.
— Прошу вас, Игнат, снимайте куртку, вот вешалка. Разуваться не нужно. Традицию предлагать гостям тапочки я презираю, считаю, что гостя это унижает. Вытирайте ноги и проходите в гостиную. Чаем вас напоить? Или лучше кофе?
— Кофе. Если можно, растворимый, без сахара, две ложки на чашку.
— Отчего ж нельзя? Виталий! Марш на кухню. Кофе гостю и пожевать чего-нибудь организуй. Нет-нет-нет! Игнат! Не отказывайтесь. Время обеденное, а вы, безусловно, с утра голодный. Проходите в гостиную, смелее.
Пропуская гостя вперед, Николай Васильевич перстом указал, куда идти, в которую из дверей.
И прихожая, и гостиная сияли чистотой. Очевидно, евроремонт квартиры господину Самохину обошелся в сумму с четырьмя нулями, и отнюдь не с единицей в начале. Мебель — сплошь карельская береза. Даже специальный столик для компьютера из ценной породы дерева. И если на стене в гостиной — подлинник Айвазовского, то картинка тянет минимум на девяносто штук в баксах.
— Присаживайтесь, Игнат. Садитесь, садитесь, смелее. Виталию было велено по дороге сюда ввести вас в курс дела. В общем и целом вам ясны наши проблемы?
— В самых общих чертах.
Игнат уселся в кресло. Хозяин шагнул к дивану. На диванной подушке лежала свернутая трубочкой газета. Николай Васильевич взял газетный листок, развернул его, протянул Игнату.
— Прочитайте передовицу, нам станет проще общаться. Здесь чуть более подробно о том преступлении, в процессе расследования которого погиб Дмитрий Овечкин. Вы читайте, а я удалюсь на кухню: пока Виталий занимается приготовлением кофе с закусками, перекинусь с ним парой слов. Если вы, конечно, не против.
Риторический вопрос. Как, интересно, Игнат может быть против? Хозяин — барин. Он у себя дома, Игнат в гостях... Впрочем, какое, на фиг, «в гостях»! Игната привезли по делу. По делу об убийстве Дмитрия Овечкина, сотрудника фирмы «Самохин и брат», занятого в расследовании убийства... Игнат взглянул на газетную передовицу, прочитал набранный аршинными буквами заголовок:
"УБИТ СТАНИСЛАВ ШУМИЛОВ!
ГЛАВА ФАРМАЦЕВТИЧЕСКОЙ КОМПАНИИ «ОКТАЛ» ЗАДУШЕН В ПОДЪЕЗДЕ СОБСТВЕННОГО ДОМА!"
Слово «задушен» вызвало легкую дрожь в пальцах. Фамилия Шумилов показалась знакомой... Точно! Про убийство Шумилова Игнат видел вроде бы сюжет по телевизору, но содержание телевизионного репортажа помнил крайне смутно. Смотрел вполглаза, слушал вполуха. Подумаешь — еще одного бизнесмена замочили, эка невидаль! Сообщалось ли в теленовостях о способе убийства?.. Игнат не помнил. Наверное, нет, ибо нестандартная смерть вследствие удушения наверняка возбудила бы интерес у скучающего напротив телевизионного экрана Сергача... А может, и сообщалось, да Игнат внимания не обратил. Или обратил и потом забыл. Давно это было. Сергач взглянул на дату выхода газеты. Давно — в середине прошлого месяца. Роман Игната со смазливой ведьмочкой как раз находился в стадии взаимных упреков...
Игнат встряхнул головой, прогоняя ненужные воспоминания, и сосредоточился на изучении газеты.
Газета называлась «Московские тайны». Сокращенно «МТ». Газетенка шапочно знакомая. Несколько раз за истекший год Игнат покупал «МТ», и каждый раз «Тайны» по-своему его поражали. Учредители и редакторы «Тайн» пытались совместить несовместимое, образно говоря — скрестить коня и трепетную лань. На газетных полосах соседствовали по-деловому сухие статьи о перспективах получения финансовых кредитов и «сенсационные» заметки о якобы пойманном в подмосковных лесах снежном человеке. Интервью с мэром о проблемах метрополитена и откровения анонимного повара-людоеда. Прогнозы относительно курса доллара за подписью бывшего министра финансов и гороскопы, составленные некоей «Цыганочкой Азой». И так далее и тому подобные, журналистские эксперименты по максимальному охвату подписчиков всех возрастов, полов, профессий и интересов.
Передовицу про задушенного Шумилова снабдили фотографией главы концерна «Октал». На фото пожилой человек с худым, скуластым лицом с отстраненным взглядом. Журналистка по фамилии Кривошеева с инициалами И.А. попыталась совместить в одной короткой заметке обе тенденции редакторской политики «МТ». В передовице спокойно уживались документальные факты и намеки на мистику. В ней сообщалось: дескать, вчера (то есть уже сорок пять дней тому назад) в подъезде собственного дома задушен организатор производства таких-то и сяких-то лекарственных препаратов, хорошо известных россиянам, страдающим недугами. Из достоверных источников журналистке стало известно, что последние шесть месяцев перед убийством до того рациональный и прагматичный господин Шумилов вел себя по меньшей мере странно. Осенью прошлого года он неожиданно увлекся оккультизмом. В доме стали появляться книги по магии, астрологии и хиромантии, а также всевозможная литература о нетрадиционных методах лечения и оздоровления. Ранее не покидавший своей московской резиденции в районе Чистых Прудов без телохранителей, Станислав Семенович Шумилов все чаще и чаше стал исчезать из дому тайком от охраны. Куда он отправлялся в одиночку, так и не удалось выяснить. На расспросы охранников, друзей и домочадцев Шумилов реагировал грубо, замыкался в себе, в редких случаях объясняя свое поведение правом на личную жизнь. В одну из своих тайных отлучек господин Шумилов и был задушен. Проводящий расследование оперативник с Петровки, майор Попов Олег Ильич, пояснил журналистке Кривошеевой, что Шумилову принадлежал последний этаж жилого дома дореволюционной застройки. Планировка верхнего этажа позволяла незамеченным покидать пентхаус через так называемую служебную лестницу... — Прочитали заметку, Игнат? — Толкая впереди себя сервировочный столик на колесиках, в комнату вошел Николай Васильевич. — А я вам покушать привез! Откладывайте газету, угощайтесь. Не успели до конца дочитать — не беда. В «МТ», по мнению большинства аналитиков, изрядно преувеличена оккультная составляющая загадки убийства Шумилова. Журналисты других, более серьезных изданий акцентировали внимание читателя на финансовой подоплеке преступления. На самом деле, я выяснял, действительно, пара книжек по оккультизму появилась в доме покойного незадолго до смерти. Правда и то, что Шумилов достаточно часто, обманув охрану, исчезал в неизвестном направлении. Что, примите к сведению, характерно для поведения крупного бизнесмена. Случаются деловые встречи, о которых никто, включая охрану и ближайших помощников, не должен знать, встречаются капризные любовницы, требующие сохранения в тайне интимных отношений, или просто человеку надоедает находиться под постоянной, круглосуточной опекой... Угощайтесь, Игнат, без церемоний, пейте, кушайте, смелее!
Не помешало бы вымыть руки перед едой, но уж очень неудобно перебивать хозяина просьбой проводить в ванную комнату. Подкатив к Игнату сервировочный столик и дав указания смело приступить к поглощению пищи, Николай Васильевич продолжал вешать, неторопливо прогуливаясь взад-вперед по гостиной, то закладывая руки за спину, то сплетая их на груди, то скупо, но выразительно жестикулируя.
— Я, Игнат, как вы видите, человек обеспеченный. Большая квартира, нормальная мебель, есть чем гостя угостить... да вы ешьте, ешьте, ветчину берите, отменная ветчина, и рыбка красненькая попалась на славу, попробуйте... Я, Игнат, благоденствую исключительно за счет своей репутации. В нашем бизнесе одно провальное дело снижает рейтинг на пятьдесят процентов. Два — равносильны банкротству. Я долго думал, прежде чем взяться за дело Шумилова. Наниматель сулил за раскрытие убийства кругленькую сумму, но слишком велик риск остаться в дураках и подмочить репутацию, ибо дело, безусловно, архисложное. Однако и куш велик — вычислю заказчика, найду исполнителя, и рейтинг фирмы взлетит до небес. Я решился рискнуть. Люди у меня работают — любая спецслужба позавидует. У самого опыт — впору учебники писать. Я, Игнат, занялся свободным предпринимательством, оставив цареву службу наутро после того, как из окон своего кабинета на Лубянке полночи наблюдал низвержение обезумевшим народом памятника Феликсу Эдмундовичу. Укомплектовал штат подобными себе профи и нырнул в пучину рынка. Дмитрия Овечкина я взял на работу много позже. Возник спрос на услуги инженера со стажем работы в органах, появились соответствующие заказы, и, расширяя сферу деятельности, я и взял Овечкина. До недавнего времени Дмитрий к делу Шумилова не имел абсолютно никакого касательства, но две недели назад на плановой оперативке я с горечью сделал вывод, что шумиловское дело буксует. Люди роют носом землю, работают по двадцать пять часов в сутки, а позитивных сдвигов на миллиметры. И я решил расширить зону поиска. Каждый из моих орлов, и так перегруженных, получил дополнительные задания, нашлось, чем загрузить и Овечкина. Я вспомнил про публикацию в «Московских тайнах», отчасти небеспочвенную, хоть и с преувеличениями, и велел Овечкину разобраться с увлечениями Шумилова оккультными науками. Диме было отпущено пятнадцать дней на самостоятельную работу. Как раз завтра он был обязан явиться ко мне с докладом, доложить о результатах. И вот вместо Димки у меня в гостях вы, Игнат. А Овечкин в морге. Задушен, как и Шумилов... Еще кофе, Игнат?
— Спасибо, я сам себя обслужу.
На сервировочном столике, помимо разложенных по тарелкам вкусных яств, был и чайник, полный кипятку, и банка растворимого кофе. Игнат угостился лишь ломтиком ветчины. Жевал, пока Николай Васильевич рассказывал об особенностях своего бизнеса. Когда же речь зашла о «деле Шумилова» и об Овечкине, Игнат забыл про еду. Хлебал кофе и внимательно слушал оратора.
— Делайте себе еще кофе, Игнат. Смелее... Вы, наверное, слышали, когда читали заметку в «МТ», как хлопнула входная дверь? Это я провожал Виталия. Он отъехал по делам ненадолго. Он обязательно вернется, отвезет вас домой и вручит вам, уважаемый, тысячу долларов в рублевом эквиваленте, а вы распишетесь в ведомости о получении денег. Погодите, Игнат! Молчите. Ваш вопрос понятен без слов, ваше недоумение естественно. От Виталия я знаю — вы общались с Циркачом. Догадываюсь — Циркач вас вербовал. Воображаю, КАК это происходило. Про Циркача упоминается в заметке журналистки Кривошеевой. Олег Ильич Попов, он же Циркач, не менее нашего заинтересован в раскрытии дела Шумилова. Предыдущее свое дело Циркач провалил с треском, за что чуть было не вылетел с Петровки, и, ежели сейчас мы окажемся расторопнее Олега Ильича, — его репутации конец. Объясняю вам расстановку сил в упрощенном варианте, подробности опускаю в целях экономии времени... Теперь о деньгах. Вы ни за что ни про что пострадали, Игнат. Безусловно, пострадали! И пострадали вы по вине нашего сотрудника Дмитрия Овечкина. Выплатить вам компенсацию от лица фирмы я считаю непременно необходимым. Официально. В ведомости так и будет значиться: "Компенсация за моральный ущерб по вине фирмы «Самохин и брат». И ваша подпись на документе после слов: «Претензий не имею». Про нашу с вами встречу, про наши беседы и про деньги можете с чистым сердцем рассказать хоть Циркачу, хоть журналистам. Единственное, о чем прошу, — не акцентируйте внимание на информаторах с Петровки. Виталий вам поведал про нашу «агентуру»? Лучше о стукачах умолчать, но запрет не категоричен. И журналисты оплачивают осведомителей, и мы покупаем информацию, все про это знают, так что в конце концов дело ваше — можете и об этом распространяться. Чего уж такого особенного я узнал от агентуры? На исходе минувшей ночи узнал об убийстве Овечкина. Как и где он был задушен. Из ваших показаний для меня вычленили лишь тот факт, что вы, Игнат, — стародавний знакомец убитого Овечкина. Вот и все! Я все вам рассказал, объяснил доходчиво, откровенно и подробно. Безусловно, как и милицию, меня крайне интересует, по какому поводу вас навещал Овечкин, волнуют подробности последних часов его пребывания на этом свете. Но, откажись вы говорить на эту тему, я все равно выкуплю дубликаты протоколов осмотра места преступления и копии свидетельских показаний. В том числе и ваших. Да, я потеряю лишнее время и значительные средства, однако...
Николай Васильевич многозначительно замолчал. Прекратил хождение взад-вперед, остановился и взглянул пристально в глаза Игнату, ожидая ответа на вопрос, который не был сформулирован, но был очевиден.
— Я вас понял, — кивнул Игнат. — Я готов вам все рассказать. Никаких подписок о неразглашении я не давал, чем я рискую?
— Сотрудничая со мной, вы рискуете навлечь на себя гнев Ильича-Циркача. Он вполне способен найти повод и, так сказать, в воспитательно-карательных целях задержать вас «по закону» на семьдесят два часа. Я, безусловно, отреагирую. Вы нам поможете, и мы вас в беде не оставим. Но брать штурмом милицейский «обезьянник» я не намерен. Пришлю хорошего адвоката в случае чего, не более. Учтите это. Я с вами предельно откровенен, Игнат. Не желаю вас обманывать, тешить иллюзиями, давать советы. Решайте сами.
— Черт с ним, с Циркачом! — отмахнулся Игнат. — Слушайте... Диму Овечкина я сто лет не видел, и вот вчера вечером вдруг звонок в дверь...
Игнат рассказывал, а Николай Васильевич прогуливался не торопясь по гостиной, время от времени останавливаясь и задумчиво глядя в потолок. Как можно подробнее Игнат передал господину Самохину предсмертные речи Овечкина. В который раз за истекшие сутки пересказал все, что знал о тугах. Про допрос у Циркача рассказал, ничуть себя не жалея, заново переживая боль унижения. А в заключение счел нужным сообщить немного о собственной персоне. Причем достаточно откровенно:
— Мы с Овечкиным учились в одном вузе, только он закончил учебу, а я диплома не получил. Довелось мне и в армии послужить, и грузчиком поработать, был я и менеджером торговой точки, и рекламным агентом, и вообще, кем я только не был... А в настоящее время я занимаюсь оккультным бизнесом. Поскольку в деле, которое вы расследуете, фигурирует оккультизм, во избежание разного рода кривотолков хочу, чтоб вы знали: будучи профессиональным мистиком, ко всему потустороннему я отношусь крайне скептически. Я некоторым образом шарлатан. Да, я прорицаю за деньги, приторговываю амулетами, так уж вышло, что приходится этакой фигней зарабатывать на жизнь.
Между тем я человек психически вменяемый и с духами не общаюсь, в астрал не летаю, с чертями не воюю. Вот, собственно, и все, что я мог рассказать, что хотел прояснить...
Игнат вздохнул с облегчением. Он говорил не переставая сорок минут с лишним. Отчего пересохло во рту и заныло в затылке. Выговорившись, Игнат обмяк, плеснул остывшей кипяченой воды в кофейную чашечку, выпил ее залпом и устало прикрыл глаза.
— Спасибо за откровенность, Игнат Кириллович. — Николай Васильевич, думая о чем-то своем, помолчал секунд тридцать и произнес медленно, по слогам: — Ту-ги... Гм... Туги... Религиозные фанатики, приносящие человеческие жертвы... Мастера удушения... Гм... Игнат! Вы разбираетесь в компьютерах?
— Все, что знаю про тугов, я рассказал, а про компьютеры я знаю и того меньше. Умею включить-выключить, умею войти в программу, выйти...
— Берите-ка чайник, Игнат, да ступайте на кухню! — Николай Васильевич энергично пересек гостиную, подошел к компьютерному столику. — Я тоже не великий спец в компьютерах, но по Интернету полазить люблю. Великая вещь — Интернет! Любую информацию на любую тему возможно отыскать во «всемирной паутине» за минуты!.. Марш на кухню, Игнат! Подогрейте чайник, вижу — вам необходимо взбодриться. Свежая чашка кофе вас воскресит! А я пока запущу компьютер и попытаюсь отыскать в Интернете материалы про тугов!
Недавно задумчивый и сосредоточенный, Николай Васильевич, прямо-таки закипая от внезапного порыва к активной деятельности, наклонился к компьютеру, забыв пододвинуть себе стул или кресло. Сдерживая себя. Николай Васильевич аккуратно нажал клавишу, включил персоналку. Видно было, что он и вправду не ас-компьютерщик.
«Поэтому и держит при себе Жанночку», — подумал Игнат, встал с кресла, взял чайник и вышел из гостиной. Пошел налево к входной двери, еще раз свернул налево, очутился в кухне. Знатная кухня. Сплошной «Бош» и «Сименс». Плитку на полу клал мастер. Кухонный гарнитур вписан в кубатуру помещения без единого зазора, миллиметр в миллиметр. Оконные рамы финские. Потолок натяжной. Круто.
Вернувшегося спустя пару минут в гостиную с горячим чайником Игната встретил радостно-возбужденный возглас хозяина:
— Нашел! Целый сайт, посвященный тугам, отыскал. Вы сильны в английском, Игнат?.. Да вы садитесь, садитесь! Усаживайтесь в кресло, наливайте кофе... Так как у вас с английским, Игнат Кириллович?
— Не силен. — Игнат послушно сел в кресло.
— Про тугов страничка на английском. Вы пейте кофе, а я буду переводить. Не все построчно, отдельные куски, и не совсем переводить, а пересказывать суть своими словами. Итак, туги, тугизм... что тут у нас?.. Ага... Для удушения туги использовали «румал» — пояс тридцати шести дюймов длиной и в дюйм шириной с вшитым на одном конце утяжелителем... Ага, здесь пишут, что румалом еще называется платок... Похоже, платок, используемый в свернутом виде, как пояс. В качестве утяжелителя на кончике платка завязывают узелок, а в узелке — пять золотых монет, рупий. Помимо румала, туги не гнушались ядами и... Ага... иногда наносили удар кинжалом в основание черепа. Не понимаю, написано: «бескровный удар». Разве такое возможно — убить кинжалом и не пролить ни капли крови?.. Вы, Игнат, сказали, что тугизм — своего рода религиозно оправданный грабеж, а здесь написано — это дезинформация, сфабрикованная англичанами в период колониального правления в Индии с целью дискредитации тугов... Объясняется термин «пиндари». Слово похоже на грузинское, правда?.. Пиндари — разбойники, убивающие как раз с целью грабежа и маскирующиеся под тугов... Далее следует описание техники убийства. Главный принцип правоверного туга — убивать мгновенно и без крови. Допускается предварительно оглушить жертву, затем захлестнуть шею румалом... Ага, подробно описана техника владения румалом... Хм... Забавно. Туги предпочитают нападать сзади, но иногда нападают открыто. Техника работы румалом похожа на приемы японских ниндзя с «гибким» холодным оружием... Хм... Приведена таблица тайных знаков сектантов-тугов. Составители сайта озаглавили ее: «Язык рук». Коснуться указательным пальцем верхней губы означает «я член тайного общества, я туг». Тут еще много разных знаков... Ага. Посмотреть на человека и при этом прикоснуться большим и указательным пальцами правой руки до своих глаз значит «не дотрагивайтесь до него, не убивайте». Ладно, оставим знаки в покое, читаем дальше... Ежегодно туги совершают паломничество к святым местам, как-то связанным с богиней Кали. Каждый год в разное время. По пути совершают ритуальные убийства. Члены секты, по каким-либо причинам не имеющие возможности отправиться в путешествие, в то же самое время убивают во имя Кали, так сказать, по месту жительства... Ясно — своеобразный сезон жертвоприношений. Жаль, в тексте нет уточнений, сколько длится этот «сезон охоты»... Ого! Игнат, вы говорили, тугизм исчез в позапрошлом веке, а здесь сообщают, что туги ВОЗРОДИЛИСЬ после раздела Индии — в Пакистане, в тысяча девятьсот семьдесят четвертом году!..
Мелодичная трель в прихожей отвлекла Николая Васильевича от считывания англоязычного текста и его синхронного перевода-пересказа.
— Виталий приехал! — Николай Васильевич с сожалением оторвал взгляд от мерцающего экрана. — Схожу впущу его. Но прежде резюмирую в двух словах итоги изысканий в Интернете: туги не канули в Лету, не исчезли в веках. Они продолжают убивать, и не ради выгоды, а совершая ритуал. Ежегодно. В сезон охоты!
Высказав резюме, Николай Васильевич пружинистым шагом физкультурника прошествовал в прихожую. Спина прямая, плечи расправлены, глаза искрятся задором и оптимизмом.
«Никакой скорби по покойному Овечкину, — подумал Игнат, глотнув кофе. — Господин Самохин похож на хирурга, обнаружившего во время вскрытия трупа неизвестную доселе науке опухоль и переживающего прилив счастья ученого-первооткрывателя... Туги задушили и Шумилова, и Овечкина?! Неужели профессионал сыска, владелец и глава детективного агентства Николай Васильевич Самохин всерьез обдумывает эту версию? Бред какой-то!.. Хотя почему „бред“? Нынче в России одних кришнаитов аж сто тысяч! Сто тысяч мужчин и женщин добровольно и сознательно одеваются в индийские костюмы, похожие на маскарадные, и поют гимны на индийском наречии синему заморскому божеству. Среди них есть пожилые профессора, доктора наук, бросившие преподавание в престижных вузах, оставившие семьи, детей и внуков ради служения Кришне. Есть и молодые красотки, отказавшиеся от косметики и секса в угоду и во славу индусского святого. Общество сознания Кришны процветает! К месту вспомнить и „Аум синрике“, и „Белое братство“, и сатанистов... Отчего бы не допустить, что в Москве нашлись люди, посвятившие себя служению индийской богине Кали? В смутное время, когда террористы взрывают дома в Москве и небоскребы в Нью-Йорке, когда бизнесменов отстреливают, как куропаток, когда пылают Кавказ, Балканы, Ближний Восток, в кого еще верить, как не в Черную богиню Смерти и Разрушения?!.»
— Логично предположить, что Овечкин напал на след убийц Шумилова или приблизился к ним достаточно близко, вспугнул, и его устранили. — С этой фразой на устах и с охотничьим блеском в глазах в гостиную вернулся Николай Васильевич. Фраза адресовалась Виталию, и его же, как любимого гончего пса, ласкал взгляд охотника Николая.
— Шагом марш к компьютеру, Виталик! Изучи отгруженный сайт от и до. ОСОБОЕ внимание обрати на термин «пиндари». А к вам, Игнат, у меня есть небольшая, но настоятельная просьба! Вы говорили, Овечкин просил организовать встречу с вашим знакомым, много лет практикующим йогу. С Борисом Викторовичем Тарасовым. Я правильно запомнил фамилию, имя и отчество йога-практика? Да? Скажите, пожалуйста, Игнат, вы рассказали в милиции про интерес Овечкина к Борису Викторовичу?
— Ночью, когда у меня брали показания, я упомянул Тарасова.
— Его телефон и адрес милиционерам известны?
— Да, я им сказал, они записали.
— Срочно звоните Тарасову! Не исключаю, прямо сейчас у него дома находится Циркач, но будем надеяться, Ильич еще не добрался до Бориса Викторовича. Изложите Тарасову создавшуюся ситуацию кратко и объективно. Испросите разрешение на немедленную встречу. Посулите гонорар за встречу — тысячу долларов. Я намерен завершить то, что не удалось Овечкину, — поговорить с йогом о тугах! Вот, держите телефон. Звоните, номер его помните?