Часть четвертая
Примечание
1. Первый Закон робототехники:
робот не может причинить вред ЧЕЛОВЕКУ или своим бездействием допустить, чтобы ЧЕЛОВЕКУ был причинен вред...
Порог зала для танцев осторожно переступил человек в боевой униформе полиции с красной нашлепкой капрала на пятнистом наплечнике, с тяжелым армейским бластером наперевес.
Полицейский в боевой униформе сильно смахивал на средневекового рыцаря в латах, раскрашенных пятнами всех оттенков серого. От темно-темных серых, почти черных пятнышек, до светло-светлых серых, почти белых, клякс. Смой раскраску, сними красную нашлепку, замени гладкое забрало шлема, дай капралу тяжелый меч вместо тяжелого бластера, и в статике сходство с рыцарем будет почти идеальным. Только в статике. В динамике полицейский будет ассоциироваться с большим ребенком, играющим в рыцарей. Латы ничуть не стесняют движений, — все они в совокупности весят менее двух килограммов, — сочленения эластичны, зацепам и трению препятствуют пористые прокладки, и всем движениям сопутствует лишь легкий шелест.
Только между кирасой и шлемом прокладка отсутствует. Только там едва-едва, самую чуть, заметна розовая ниточка кожи.
Когда-то лихие парни держали расстегнутыми верхние пуговки гимнастерок, чтоб стойка воротничка не елозила по кадыку. Теперь же лихие полицейские пренебрегают сращиванием сферы шлема с гибкой стойкой кирасы, чтобы не оставалось малосимпатичных потертостей вокруг шеи. С нарушением уставной формы одежды боролись когда-то, назначая наряды вне очереди. Теперь на учениях пускают едкие газы, разъедающие кожу, но кто ж серьезно воспринимает учения? Человек вообще легкомысленное и упрямое создание. Это его и губит, как правило.
Полицейский шагнул за порог и присел на одно колено. Амортизируя, левый наколенник слегка сплющился. Приклад бластера сплющил правый наколенник. Ладонь в перчатке бережно сжала клавишу активизации на цевье. Лучик от целеуказателя стал обшаривать помещение. Розовая точка пробежалась по витражам окон, по внутреннему балкончику для оркестрантов, нависшему над камином, по дюжине скульптур дюжины месяцев на массивных постаментах впритык к стене, украшенной гобеленами. Ищущая опасность точка обежала зал по периметру и, не найдя целей, забежала на потолок — человек тормознул движение оружием в горизонтальной плоскости, дернув стволом вверх. Следуя за розовой мухой, его взгляд чиркнул по мореным балкам на потолке более по инерции, чем из оперативного интереса.
Полицейский машинально приподнял голову вместе с приподнятым оружием, невольно увеличив зазор между кирасой и сферой шлема. Нитевидная полоска голой кожи расширилась до сантиметра, и Карел вышел из-за укрытия.
О том, что человек задрал голову, робот с именем собственным «Карел» узнал, анализируя едва уловимые шорохи в смягченных защитными прокладками сочленениях лат. Из аудиоинформации он сделал вывод об «ахиллесовой» полоске вокруг шеи. И не ошибся. Он не умел ошибаться.
Сделав единственный шаг, Карел метнул тесак и сразу же отшагнул обратно под прикрытие мраморного постамента скульптуры, изображающей щедрый на природные катаклизмы месяц Июнь. Карел не сомневался, Карел знал, что бритвенной остроты лезвие обязательно попадет в единственный незащищенный участок человеческого тела. Иначе и быть не могло, робот рассчитал и траекторию полета, и силу броска. Рассчитал так, чтобы человек умер не сразу.
Вероятность наиболее благоприятной агонии робот оценивал крайне низко, между тем смертельно раненный человек все же вписался в границы приоритетных ожиданий Карела.
Капрал завалился набок, его ладонь активизировала бластер, поднятый почти под углом девяносто градусов ствол вспыхнул, огненный луч затмил лучик целеуказателя, и розовая муха, аккурат на мореной балке, расплавилась. Пахнуло костром, древесный пепел посыпался на человека с тесаком в горле. Луч разрезал балку поперек, внедрился в каменную кладку потолка, но ладонь трупа, уже трупа, соскользнула с цевья, и свечение на конце ствола тут же потухло, и оружие выпало из рук мертвеца, уже мертвеца.
Вслед за пеплом на мертвого полицейского посыпалась штукатурка. Заскрежетали потревоженные мощным лучом камни кладки. Провисли обугленные концы разрезанной на две неровные части балки. Первый мелкий камешек полетел вниз, второй, третий... Крупные камни пока удерживало провисшее дерево. С трудом. Разрезанная балка натужно трещала. Вот-вот ее более короткий конец не выдержит, и начнется нешуточный камнепад, и участок потолка сразу за порогом гулко обрушится. Это «вот-вот» Карел осознавал в четких цифрах с погрешностью плюс-минус 0,55 секунды.
Карел бездействовал. Ровно 2 минуты, 16,5 секунды тому назад, когда полицейский еще только готовился переступить порог, аудиосенсоры робота уловили звук шагов поднимающихся по лестнице вслед за капралом людей. Карел оценил их количество — три особи. У всех троих подошвы обуви сделаны из более прочного материала, чем аналоги на ногах капрала. С вероятностью в 90% по лестнице топают спецназовцы Внутренних войск.
Разрезанная балка трещала, особенно ее короткий обрубок, все громче и громче. Все более и более крупные камешки стучали об пол. Крупные камни обугленные обрубки балки пока сдерживали. Как палочки для еды с трудом удерживают наиболее жирные куски пищи. Все ближе и ближе шаги, предположительно, спецназовцев. Постоянно уточняемые расчеты робота свидетельствовали, что вероятность реализации наиболее благоприятного события возрастает с каждой секундой.
В зал для танцев вбежали двое спецназовцев. За порогом остался всего один. В отличие от полицейского, латы у военных более прочные, с функцией «хамелеон» и без всяких неуставных брешей. Спецназ есть спецназ. Спецназ — это дисциплина и выучка. Однако, когда нарушается дисциплина, то и навыки почему-то не помогают. На что Карел брал упреждение.
Двое профессиональных спецназовцев с ходу, как стажеры зеленые, ворвались в зал и, с ходу активировав бластеры, начали жечь все вокруг, все подряд. Они ворвались в зал, и в ту же секунду серьезно хрустнула древесина под потолком. Оба провисших конца столь недавнего монолита из мореного дуба рухнули, уступая напору потревоженного умирающим полицейским камня. Камнепад в миг, чуть длиннее расчетного, завалил и обоих стрелков, и вход. С вероятностью в 65%, как минимум, один камень на периферии обвала отскочил и травмировал оставшегося за порогом, за каменной грудой, военного.
Карел бездействовал. Карел ждал. Оставалась вероятность, что спецназовец, отсеченный завалом, возможно, травмированный, однако безусловно живой, предпримет попытку расчистить каменную преграду с целью поисков убийцы полицейского, труп которого оставшийся боец видел. С целью свести счеты с врагом. Почему всех законных обитателей Острова восставшие за периметром считали врагами — Карел не знал. Мотивацию людей робот понимал далеко не всегда.
Почему ворвавшиеся под купол военные охранники полосы отчуждения и городские полицейские в первую очередь устроили «зачистку»? Что их сподвигло? Социальная ненависть к богатым? Желание завладеть Островом безраздельно? Страх перед ответными действиями островитян, то бишь, перед неведомым? И еще порядка сотни предположений робот легко сгенерировал, а подвести под ними черту понимания так и не смог. Самый всемогущий, между прочим, на планете робот, с именем собственным, уникальная модель, единственная в своем роде, сравнимая по цене с космическим большегрузом.
Зато Карел прекрасно понимал, почему военные и полицейские нарушили присягу и условия должностных контрактов. Что такое инстинкт самосохранения, ему было неведомо. Вооруженный контингент просто-напросто искал спасения от эпидемии под силовым куполом, на изолированной от погибающего Мира островной территории в центре Европы, столицы Европы.
Выжидая, Карел вел отсчет в целых долях. На 53-й секунде он перехватил радиовызов человека по ту сторону завала.
— Я Сергей, общий вызов! Анжея и Джона накрыло! Каменюками с потолка, на втором этаже! Вход туда с лестницы, которая пошире, перекрыт, индюк зеленый! Каменюками, индюк зеленый! С лестницы налево! Мы втроем поднялись, там, налево, нормально было, только тама полицай дохлый лежал, самую малость сверху присыпанный, они туда, а там как сверху сыпануло, индюк зеленый! Обоих, индюк зеленый, накрыло!
— Я Изя, слышу тебя. Серый, с какой радости оно сыпануло-то? Че, на третьем сверху рвануло, что ли? Причина какая? Серый?!
— Я Сергей. Изя, слышал тебя. Хер поймешь, какая, слышишь? Взрыва я не слыхал, а сыпануло так, индюк зеленый, что в меня отскочило, слышь?
Каменюкой охренительной по шлему дробалызнуло, индюк зеленый! Чистый нокдаун, индюк зеленый! Ободком внутренним, слышь, мне бровь покоцало. Шишак пухнет, индюк зеленый, чешется, гад!
— Я Булат, слышал вас. Не херовый дождичек, раз Серому так жахнуло! Ребят жалко. Серый, шлем-то как? Целый?
— Я Сергей, слышал тя, Булат, братко. А чего ему сделается? Цел, индюк зеленый! Че мне-то делать, а? Пацаны, прием!
— Я Изя, на связи. Серый, дуй на третий, проверь там. Над местом, откуда сыпануло. Как понял?
— Я Сергей, понял тебя. Стремно, индюк зеленый! Одному, слышь, стремно наверх суваться.
— Я Изя, я на первом плутаю, в правом крыле. Серый, я до тебя за час не дойду. Здесь такие лабиринты, ваще!
— Я Булат. Я в подвале, меня не жди, да? Ты главное, это, ты не бзди! Не бзди, Серый. Гранату туда сразу швыряй, как поднимешься. Понял меня? Наших на третьем никого нет, слышишь?
— Я Сергей, понял тебя, Булат, братко. Слышал тебя. А полицаи, индюк зеленый? Я туда гранату, а если там они?
— Я Андрей, слышал все-все-все. Я вашу ботву пустил через себя на волну полицаев. Они молчат. Как понял, Серый? Раз молчат — наше дело маленькое, мы предупредили. Не стремничай, Серый. Гранатой туда, и всех делов! Как понял?
— Я Булат. Серый, братко, полицаи нам кто? Они нам побоку, слышишь меня?
— Я Изя! Всем! Мы, типа, бандиты, пацаны?
Я говорил, не фиг было офицеров мочить? Говорил? Кто теперь за командира, пацаны? Кто отвечает?
— Я Булат, слышал тебя. Изя, брат, перед кем отчитываться? Кому отвечать и за что, брат? Офицерье в ихней столовке заразилось, и ты от них, братан, заразился бы!
— Не факт!
— Я Андрей! Кто сказал: «не факт»? Козлы, хотя в режим связи соблюдайте, да?! Сергей, ты на связи? Слышишь меня? Серега, ты где? Живой?
— Я Сергей. Слышу тебя, Андрюха. Я, индюк зеленый, чапаю на третий. Ща как метну «апельсинку», мало не покажется! Индюк зеленый, Изя прав! Мы, типа, с цепи сорвались. Херня, пацаны! Одна херня вокруг! Индюк зеленый!..
За постаментом скульптуры августа пряталась дверца-заслонка площадью около одного метра квадратного. Дверца искусно маскировалась под плоскость стены при помощи краски и точной подгонки. Второй раз за сегодня Карел отодвинул заслонку. За ней открывался лаз, пахнущий сырой плесенью, темный и мрачный. Хозяин нарочно отдавал распоряжения декорировать лаз таким образом, чтобы у случайного человека сия дыра вызывала негативные ассоциации. По мнению Карела, это распоряжение Хозяина не имело смысла, но его мнением по данному вопросу Хозяин не поинтересовался.
Робот сгруппировался, забрался в лаз, и его обонятельные рецепторы уловили и запах Хозяина, еще не улетучившийся окончательно. Робот, забираясь в лаз левым боком, удлинил правую верхнюю конечность, согнул ее под оптимальным в текущий момент углом и ухватился манипуляторами за голень скульптурного августа. Карел качнул в правую конечность энергию, импульсивно дернул, вывел из состояния равновесия монолит постамент-скульптура, после чего отпустил захват и убрал конечность быстрее, чем мраморный монолит рухнул.
Упавший монолит заблокировал квадрат входа в лаз за четверть секунды до взрыва этажом выше. Пол в трапезной на третьем этаже провалился, соответственно, обвалился и весь потолок в зале для танцев. В щель между стеной и опрокинутым монолитом посыпалась щебенка, каменная крошка, щепа мореного дуба. Тонкую щель и устье тесного лаза засыпало, а Карел уже двигался прочь.
По лазу Карел передвигался на всех четырех конечностях, согнутых сообразно оптимуму для данной моторики. Такое понятие, как «неудобство», к роботу неприменимо, и времени на преодоление почти стометрового отрезка тайной коммуникации Карел затратил ничуть не больше, чем если бы двигался в положении вертикальном, в моторике спринтера человека.
Все практически клиенты фирмы «Ключи от рая» однажды и навсегда обустроили тайные ходы к эвакуационным коммуникаторам из личных покоев. И только Хозяин, по совету Карела, дал задание чернорабочим роботам устроить точку входа в одном из залов для приема гостей. Мало кого из островитян, клиентов фирмы, сегодняшнее стихийное вторжение застало в личных покоях. Многие погибли буквально в шаге от спасительных лазов, щелей, потайных люков. Их убивали без разговоров. А некоторым, не успевшим всего-то задвинуть маскирующую тайну панель или захлопнуть люк-плитку, вслед полетели гранаты. Захватчики боялись преследовать ускользающую в мрачную неизвестность живую цель, опасались зловещих ловушек в стиле садистской готики. Личные покои господ полицейские, защищавшие до сего дня город, и вплоть до сегодня защищавшие непосредственно Остров военные, превратившиеся в захватчиков, обследовали в первую очередь. Опьяненные кровью захватчики, ища спасения от вирусов смерти на Острове, сами сеяли смерть, не жалея боеприпасов.
Карел знал, что одним из симптомов охватившей планету эпидемии была истерия. Иногда внезапная истерия. Случалось, что человека с подозрением на наличие вируса насильственно госпитализировали, человек проходил все проверки, сдавал все тесты, анализы, подозрения не подтверждались, человек выходил за ворота клиники, и тут его накрывало! Истерия всегда была агрессивной. Объективно здоровый каких-то полчаса назад человек прямо у ворот лечебного учреждения устраивал бойню. И среди захватчиков вероятно — с вероятностью в 57%, по оценкам Карела, — есть инфицированные в состоянии истерики, но убитый Карелом капрал, вероятнее всего — судя по цвету кожного покрова на шее, — пока был здоров. Судя по моторике движений, и оба спецназовца, которым Карел позволил погибнуть, тоже еще не были инфицированными. Что же их заставляло искать и убивать себе подобных, Карел не понимал.
Не считая последнюю пару, сегодня Карел уничтожил уже 16 человеческих особей. Из них 15 являлись прислугой. Сопровождая Хозяина в зал для танцев, Карел получил хозяйский приказ уничтожать всех, кому не повезет встретиться им по пути...
Порог зала для танцев осторожно переступил человек в боевой униформе полиции с красной нашлепкой капрала на пятнистом наплечнике, с тяжелым армейским бластером наперевес.
Полицейский в боевой униформе сильно смахивал на средневекового рыцаря в латах, раскрашенных пятнами всех оттенков серого. От темно-темных серых, почти черных пятнышек, до светло-светлых серых, почти белых, клякс. Смой раскраску, сними красную нашлепку, замени гладкое забрало шлема, дай капралу тяжелый меч вместо тяжелого бластера, и в статике сходство с рыцарем будет почти идеальным. Только в статике. В динамике полицейский будет ассоциироваться с большим ребенком, играющим в рыцарей. Латы ничуть не стесняют движений, — все они в совокупности весят менее двух килограммов, — сочленения эластичны, зацепам и трению препятствуют пористые прокладки, и всем движениям сопутствует лишь легкий шелест.
Только между кирасой и шлемом прокладка отсутствует. Только там едва-едва, самую чуть, заметна розовая ниточка кожи.
Когда-то лихие парни держали расстегнутыми верхние пуговки гимнастерок, чтоб стойка воротничка не елозила по кадыку. Теперь же лихие полицейские пренебрегают сращиванием сферы шлема с гибкой стойкой кирасы, чтобы не оставалось малосимпатичных потертостей вокруг шеи. С нарушением уставной формы одежды боролись когда-то, назначая наряды вне очереди. Теперь на учениях пускают едкие газы, разъедающие кожу, но кто ж серьезно воспринимает учения? Человек вообще легкомысленное и упрямое создание. Это его и губит, как правило.
Полицейский шагнул за порог и присел на одно колено. Амортизируя, левый наколенник слегка сплющился. Приклад бластера сплющил правый наколенник. Ладонь в перчатке бережно сжала клавишу активизации на цевье. Лучик от целеуказателя стал обшаривать помещение. Розовая точка пробежалась по витражам окон, по внутреннему балкончику для оркестрантов, нависшему над камином, по дюжине скульптур дюжины месяцев на массивных постаментах впритык к стене, украшенной гобеленами. Ищущая опасность точка обежала зал по периметру и, не найдя целей, забежала на потолок — человек тормознул движение оружием в горизонтальной плоскости, дернув стволом вверх. Следуя за розовой мухой, его взгляд чиркнул по мореным балкам на потолке более по инерции, чем из оперативного интереса.
Полицейский машинально приподнял голову вместе с приподнятым оружием, невольно увеличив зазор между кирасой и сферой шлема. Нитевидная полоска голой кожи расширилась до сантиметра, и Карел вышел из-за укрытия.
О том, что человек задрал голову, робот с именем собственным «Карел» узнал, анализируя едва уловимые шорохи в смягченных защитными прокладками сочленениях лат. Из аудиоинформации он сделал вывод об «ахиллесовой» полоске вокруг шеи. И не ошибся. Он не умел ошибаться.
Сделав единственный шаг, Карел метнул тесак и сразу же отшагнул обратно под прикрытие мраморного постамента скульптуры, изображающей щедрый на природные катаклизмы месяц Июнь. Карел не сомневался, Карел знал, что бритвенной остроты лезвие обязательно попадет в единственный незащищенный участок человеческого тела. Иначе и быть не могло, робот рассчитал и траекторию полета, и силу броска. Рассчитал так, чтобы человек умер не сразу.
Вероятность наиболее благоприятной агонии робот оценивал крайне низко, между тем смертельно раненный человек все же вписался в границы приоритетных ожиданий Карела.
Капрал завалился набок, его ладонь активизировала бластер, поднятый почти под углом девяносто градусов ствол вспыхнул, огненный луч затмил лучик целеуказателя, и розовая муха, аккурат на мореной балке, расплавилась. Пахнуло костром, древесный пепел посыпался на человека с тесаком в горле. Луч разрезал балку поперек, внедрился в каменную кладку потолка, но ладонь трупа, уже трупа, соскользнула с цевья, и свечение на конце ствола тут же потухло, и оружие выпало из рук мертвеца, уже мертвеца.
Вслед за пеплом на мертвого полицейского посыпалась штукатурка. Заскрежетали потревоженные мощным лучом камни кладки. Провисли обугленные концы разрезанной на две неровные части балки. Первый мелкий камешек полетел вниз, второй, третий... Крупные камни пока удерживало провисшее дерево. С трудом. Разрезанная балка натужно трещала. Вот-вот ее более короткий конец не выдержит, и начнется нешуточный камнепад, и участок потолка сразу за порогом гулко обрушится. Это «вот-вот» Карел осознавал в четких цифрах с погрешностью плюс-минус 0,55 секунды.
Карел бездействовал. Ровно 2 минуты, 16,5 секунды тому назад, когда полицейский еще только готовился переступить порог, аудиосенсоры робота уловили звук шагов поднимающихся по лестнице вслед за капралом людей. Карел оценил их количество — три особи. У всех троих подошвы обуви сделаны из более прочного материала, чем аналоги на ногах капрала. С вероятностью в 90% по лестнице топают спецназовцы Внутренних войск.
Разрезанная балка трещала, особенно ее короткий обрубок, все громче и громче. Все более и более крупные камешки стучали об пол. Крупные камни обугленные обрубки балки пока сдерживали. Как палочки для еды с трудом удерживают наиболее жирные куски пищи. Все ближе и ближе шаги, предположительно, спецназовцев. Постоянно уточняемые расчеты робота свидетельствовали, что вероятность реализации наиболее благоприятного события возрастает с каждой секундой.
В зал для танцев вбежали двое спецназовцев. За порогом остался всего один. В отличие от полицейского, латы у военных более прочные, с функцией «хамелеон» и без всяких неуставных брешей. Спецназ есть спецназ. Спецназ — это дисциплина и выучка. Однако, когда нарушается дисциплина, то и навыки почему-то не помогают. На что Карел брал упреждение.
Двое профессиональных спецназовцев с ходу, как стажеры зеленые, ворвались в зал и, с ходу активировав бластеры, начали жечь все вокруг, все подряд. Они ворвались в зал, и в ту же секунду серьезно хрустнула древесина под потолком. Оба провисших конца столь недавнего монолита из мореного дуба рухнули, уступая напору потревоженного умирающим полицейским камня. Камнепад в миг, чуть длиннее расчетного, завалил и обоих стрелков, и вход. С вероятностью в 65%, как минимум, один камень на периферии обвала отскочил и травмировал оставшегося за порогом, за каменной грудой, военного.
Карел бездействовал. Карел ждал. Оставалась вероятность, что спецназовец, отсеченный завалом, возможно, травмированный, однако безусловно живой, предпримет попытку расчистить каменную преграду с целью поисков убийцы полицейского, труп которого оставшийся боец видел. С целью свести счеты с врагом. Почему всех законных обитателей Острова восставшие за периметром считали врагами — Карел не знал. Мотивацию людей робот понимал далеко не всегда.
Почему ворвавшиеся под купол военные охранники полосы отчуждения и городские полицейские в первую очередь устроили «зачистку»? Что их сподвигло? Социальная ненависть к богатым? Желание завладеть Островом безраздельно? Страх перед ответными действиями островитян, то бишь, перед неведомым? И еще порядка сотни предположений робот легко сгенерировал, а подвести под ними черту понимания так и не смог. Самый всемогущий, между прочим, на планете робот, с именем собственным, уникальная модель, единственная в своем роде, сравнимая по цене с космическим большегрузом.
Зато Карел прекрасно понимал, почему военные и полицейские нарушили присягу и условия должностных контрактов. Что такое инстинкт самосохранения, ему было неведомо. Вооруженный контингент просто-напросто искал спасения от эпидемии под силовым куполом, на изолированной от погибающего Мира островной территории в центре Европы, столицы Европы.
Выжидая, Карел вел отсчет в целых долях. На 53-й секунде он перехватил радиовызов человека по ту сторону завала.
— Я Сергей, общий вызов! Анжея и Джона накрыло! Каменюками с потолка, на втором этаже! Вход туда с лестницы, которая пошире, перекрыт, индюк зеленый! Каменюками, индюк зеленый! С лестницы налево! Мы втроем поднялись, там, налево, нормально было, только тама полицай дохлый лежал, самую малость сверху присыпанный, они туда, а там как сверху сыпануло, индюк зеленый! Обоих, индюк зеленый, накрыло!
— Я Изя, слышу тебя. Серый, с какой радости оно сыпануло-то? Че, на третьем сверху рвануло, что ли? Причина какая? Серый?!
— Я Сергей. Изя, слышал тебя. Хер поймешь, какая, слышишь? Взрыва я не слыхал, а сыпануло так, индюк зеленый, что в меня отскочило, слышь?
Каменюкой охренительной по шлему дробалызнуло, индюк зеленый! Чистый нокдаун, индюк зеленый! Ободком внутренним, слышь, мне бровь покоцало. Шишак пухнет, индюк зеленый, чешется, гад!
— Я Булат, слышал вас. Не херовый дождичек, раз Серому так жахнуло! Ребят жалко. Серый, шлем-то как? Целый?
— Я Сергей, слышал тя, Булат, братко. А чего ему сделается? Цел, индюк зеленый! Че мне-то делать, а? Пацаны, прием!
— Я Изя, на связи. Серый, дуй на третий, проверь там. Над местом, откуда сыпануло. Как понял?
— Я Сергей, понял тебя. Стремно, индюк зеленый! Одному, слышь, стремно наверх суваться.
— Я Изя, я на первом плутаю, в правом крыле. Серый, я до тебя за час не дойду. Здесь такие лабиринты, ваще!
— Я Булат. Я в подвале, меня не жди, да? Ты главное, это, ты не бзди! Не бзди, Серый. Гранату туда сразу швыряй, как поднимешься. Понял меня? Наших на третьем никого нет, слышишь?
— Я Сергей, понял тебя, Булат, братко. Слышал тебя. А полицаи, индюк зеленый? Я туда гранату, а если там они?
— Я Андрей, слышал все-все-все. Я вашу ботву пустил через себя на волну полицаев. Они молчат. Как понял, Серый? Раз молчат — наше дело маленькое, мы предупредили. Не стремничай, Серый. Гранатой туда, и всех делов! Как понял?
— Я Булат. Серый, братко, полицаи нам кто? Они нам побоку, слышишь меня?
— Я Изя! Всем! Мы, типа, бандиты, пацаны?
Я говорил, не фиг было офицеров мочить? Говорил? Кто теперь за командира, пацаны? Кто отвечает?
— Я Булат, слышал тебя. Изя, брат, перед кем отчитываться? Кому отвечать и за что, брат? Офицерье в ихней столовке заразилось, и ты от них, братан, заразился бы!
— Не факт!
— Я Андрей! Кто сказал: «не факт»? Козлы, хотя в режим связи соблюдайте, да?! Сергей, ты на связи? Слышишь меня? Серега, ты где? Живой?
— Я Сергей. Слышу тебя, Андрюха. Я, индюк зеленый, чапаю на третий. Ща как метну «апельсинку», мало не покажется! Индюк зеленый, Изя прав! Мы, типа, с цепи сорвались. Херня, пацаны! Одна херня вокруг! Индюк зеленый!..
* * *
Анализируя радиоперехват, Карел сделал вывод, что вероятность скорого взрыва этажом выше близка к 100%. После чего проникновение извне в зал для танцев с целью поиска кого-либо или чего-либо перейдет в разряд задач чисто теоретических. Покинув укрытие за постаментом скульптуры первенца лета, Карел направился к скульптурной аллегории августа. Бестолковый огонь погибших под обвалом спецназовцев отсек у очеловеченного скульптором августа кисть с виноградной гроздью. Мраморный куб постамента не пострадал. Карел встав во фронт к искалеченному месяцу, обхватил верхними конечностями постамент, опустил собственный центр тяжести, перераспределил энергоснабжение сообразно с задачей и совершил действие, невозможное как для человека, так и для серийного андроида. В третий раз за сегодня Карел оторвал предмет искусства от пола, сместился вместе с весом к скульптуре сентября, поставил постамент с аллегорией последыша лета на пол, разомкнул хват.За постаментом скульптуры августа пряталась дверца-заслонка площадью около одного метра квадратного. Дверца искусно маскировалась под плоскость стены при помощи краски и точной подгонки. Второй раз за сегодня Карел отодвинул заслонку. За ней открывался лаз, пахнущий сырой плесенью, темный и мрачный. Хозяин нарочно отдавал распоряжения декорировать лаз таким образом, чтобы у случайного человека сия дыра вызывала негативные ассоциации. По мнению Карела, это распоряжение Хозяина не имело смысла, но его мнением по данному вопросу Хозяин не поинтересовался.
Робот сгруппировался, забрался в лаз, и его обонятельные рецепторы уловили и запах Хозяина, еще не улетучившийся окончательно. Робот, забираясь в лаз левым боком, удлинил правую верхнюю конечность, согнул ее под оптимальным в текущий момент углом и ухватился манипуляторами за голень скульптурного августа. Карел качнул в правую конечность энергию, импульсивно дернул, вывел из состояния равновесия монолит постамент-скульптура, после чего отпустил захват и убрал конечность быстрее, чем мраморный монолит рухнул.
Упавший монолит заблокировал квадрат входа в лаз за четверть секунды до взрыва этажом выше. Пол в трапезной на третьем этаже провалился, соответственно, обвалился и весь потолок в зале для танцев. В щель между стеной и опрокинутым монолитом посыпалась щебенка, каменная крошка, щепа мореного дуба. Тонкую щель и устье тесного лаза засыпало, а Карел уже двигался прочь.
По лазу Карел передвигался на всех четырех конечностях, согнутых сообразно оптимуму для данной моторики. Такое понятие, как «неудобство», к роботу неприменимо, и времени на преодоление почти стометрового отрезка тайной коммуникации Карел затратил ничуть не больше, чем если бы двигался в положении вертикальном, в моторике спринтера человека.
Все практически клиенты фирмы «Ключи от рая» однажды и навсегда обустроили тайные ходы к эвакуационным коммуникаторам из личных покоев. И только Хозяин, по совету Карела, дал задание чернорабочим роботам устроить точку входа в одном из залов для приема гостей. Мало кого из островитян, клиентов фирмы, сегодняшнее стихийное вторжение застало в личных покоях. Многие погибли буквально в шаге от спасительных лазов, щелей, потайных люков. Их убивали без разговоров. А некоторым, не успевшим всего-то задвинуть маскирующую тайну панель или захлопнуть люк-плитку, вслед полетели гранаты. Захватчики боялись преследовать ускользающую в мрачную неизвестность живую цель, опасались зловещих ловушек в стиле садистской готики. Личные покои господ полицейские, защищавшие до сего дня город, и вплоть до сегодня защищавшие непосредственно Остров военные, превратившиеся в захватчиков, обследовали в первую очередь. Опьяненные кровью захватчики, ища спасения от вирусов смерти на Острове, сами сеяли смерть, не жалея боеприпасов.
Карел знал, что одним из симптомов охватившей планету эпидемии была истерия. Иногда внезапная истерия. Случалось, что человека с подозрением на наличие вируса насильственно госпитализировали, человек проходил все проверки, сдавал все тесты, анализы, подозрения не подтверждались, человек выходил за ворота клиники, и тут его накрывало! Истерия всегда была агрессивной. Объективно здоровый каких-то полчаса назад человек прямо у ворот лечебного учреждения устраивал бойню. И среди захватчиков вероятно — с вероятностью в 57%, по оценкам Карела, — есть инфицированные в состоянии истерики, но убитый Карелом капрал, вероятнее всего — судя по цвету кожного покрова на шее, — пока был здоров. Судя по моторике движений, и оба спецназовца, которым Карел позволил погибнуть, тоже еще не были инфицированными. Что же их заставляло искать и убивать себе подобных, Карел не понимал.
Не считая последнюю пару, сегодня Карел уничтожил уже 16 человеческих особей. Из них 15 являлись прислугой. Сопровождая Хозяина в зал для танцев, Карел получил хозяйский приказ уничтожать всех, кому не повезет встретиться им по пути...
2. Второй Закон робототехники:
робот должен повиноваться командам, которые ему дает ЧЕЛОВЕК, кроме тех случаев, когда эти команды не противоречат Первому Закону...
— Карел, убей меня! Убей!!!
Каменная камера без окон, без дверей. Вместо дверей — квадрат лаза, откуда выбирается робот. Духота, затхлый сырой воздух, запах камня. Справа, слева, вверху, внизу, вокруг сплошь грубого теса камень, сплошь шершавость рельефов, ломаные линии стыков, ломаные тени. Сверху торчит грубый крюк из толстой проволоки, на него Хозяин повесил фонарь, добравшись сюда тем же путем, который только что легко и быстро преодолел робот. Хозяину ползти само по себе было непросто, да еще и фонарь мешал, который не бросишь, без которого человеку никак во тьме кромешной, который предыдущие годы медленно разряжался, лежа за дверцей-заслонкой, которая пряталась за постаментом аллегорической скульптуры последнего месяца лета.
— Карел, убей меня! Убей!!! — заорал Хозяин, едва робот высунулся из лаза.
Хозяин выглядел жалко. Одежда запачкалась, особенно на локтях и коленях, волосы растрепались, особенно на макушке. По ряби морщин на лбу струйками течет пот, впитывается во вскинутые брови, стекает по бледным в пунцовых пятнах щекам, капает со вздернутого подбородка. Глаза Хозяина слезятся, нижняя оттопыренная губа дрожит. Хозяин стоит возле круглой кромки колодца, согнутую в локте правую руку держит возле лица, ладонью к себе. Перепачканные пальцы растопырены и дрожат в унисон с нижней губой. Расширенные черные дыры зрачков, обрамленные нежно голубой радужкой, мечутся в лунках глазниц, целясь то в растопыренные пальцы, то в Карела.
Диаметром около двух метров каменная труба колодца торчит из каменных плит пола. Ее край доходит Хозяину до пояса. Круглый каменный край окольцевал металл, закрывающий жерло. Ближе к кромке камня на металле вспучился пузырь. На выпуклости пузыря имеется вмятина в виде отпечатка человеческой руки с растопыренными пальцами и продолговатое окошко дисплея под ней, под пятипалой вмятиной.
— Карел, смотри! — Хозяин приложил к отпечатку руку, по дисплею побежал ручеек кириллицы. — Карел, оно пишет: «В доступе отказано»! Оно пишет, что я «нездоров»! Я инфицирован, Карел! Я обречен! Срань господня, где?! Когда?! Я месяц на Острове безвылазно! Я безвылазно в замке вторую неделю! Всех слуг проверяли! Всю обслугу! Пищу! Воду! Воздух! Я сам только вчера, ты помнишь, я проверялся вчера! Карел, убей меня! Я сам заказывал сторожевые препоны! Путь к АП мне отрезан! Я знаю, Карел! Мне не пройти! Убей меня!!! Лучше сразу сдохнуть!! Прямо сейчас! Прямо сейчас, сразу, лучше, чем... — Хозяин заплакал.
Он тер глаза кулаками, опустив голову, его плечи вздрагивали, он хныкал 26 секунд, Карел вел отсчет в целых единицах.
— Голем долбаный!!! — Хозяин брызнул слюной, оскалился, сгорбился, сжал кулаки так, что побелели костяшки. — Ты моя вещь!!! — Хозяин кинулся к роботу. — Я тебе приказываю!!! — Хозяин колотил по корпусу робота кулаками и в такт ударам вопил: — ...бей! Убей!! Убей!!! Я ПРИКАзы-ыы-ыюю... — голос Хозяина сорвался на хрип, кулаки его разжались, запястья расслабились, руки безвольно упали, повисли плетьми, подогнулись колени. Хозяин пошатнулся, припал грудью к корпусу робота и заскользил вниз, цепляясь одеждами, съезжая, падая.
Верхние конечности Карела подхватили Хозяина под мышки, не позволили ему свалиться, очень бережно подхватили.
— Ты мучаешь меня, мучаешь, — тихо залепетал Хозяин, опустив веки, опустив голову на плечо, пуская слюни и пузырьки соплей. — Ты не хочешь, не хочешь помочь мне, бездушная ты мясорубка... — и он забормотал шепотом, все менее и менее разборчиво: — Тогда я сам, ясам, тогда я сам, сама-тодая... ссааммм...
Вялая рука Хозяина зашуршала одеждами. Рука двигалась, как будто снулая змея, не успевшая уснуть до первого снега. Рука искала под одеждами, на ощупь, по памяти, и память как будто ей изменяла со сном, и, в результате сей предательской измены, рука путалась и тратила как будто последние силы, постепенно теряя энтузиазм. Однако рука все же нашла, что искала. Как будто случайно. Слабые пальцы обхватили рукоятку кинжала, и будто бы из оружия в руку хлынул поток энергии. Хозяин весь содрогнулся, словно его шарахнуло дефибриллятором. Хозяин вырвался из отеческих полуобъятий робота. Хозяин отскочил к колодцу, стукнулся копчиком о его край, рука с оружием метнулась к сердцу...
— Не-е-ет!!! — заорал Хозяин, и робот понял, к кому-чему относится этот запрет, но все равно вырвал из хозяйской руки кинжал. Не сходя с места нагнулся, удлинил конечность и вырвал, отобрал оружие, сумев нисколько не повредить человеку пальцы.
— Нннет... нет, т.... не... — Хозяин опускался на колени, словно марионетка, так, будто кукловод, секунды назад дернувший сразу за все ниточки, теперь по одной эти ниточки обрезал. — Нет выхода, Карел... Другого выхода нет... — Хозяин стоял на коленях, и его сгорбленная спина медленно гнулась к полу. — Я прошу тебя, Карел. Я тебя умоляю... — его лоб коснулся холодного камня. — Карел, я так надеялся, так надеялся... Знаешь, Карел, там истинный рай! Там рай, я бывал там, я видел, знаю... Я был там два раза... Первый, чтоб самому убедиться, что рай есть. Второй, чтобы привести доказательства и убедить других... Привести, ха... Ха-ха... «Переместить» доказательства... Там так хорошо, что от этого становится страшно... Знаешь, это как жениться на идеальной женщине. И хочется на ней жениться, и знаешь, что с ней будет так хорошо, так хорошо... что... что сразу готов бежать к шлюхам... Потому, что со шлюхами проще, они понятнее... Моя мать была идеальной женщиной. Отец, он... В две тысячи двенадцатом отец плакал, я помню, мне было двенадцать. На похоронах матери он ни слезинки не проронил, тогда я его возненавидел и решил... А в двенадцатом году он рыдал, когда террористы рванули Кремль, и взрывом разнесло стену, за которой был спрятан АП. Тайное стало явным, америкосы со спутника все сфотографировали. Они думали, что это, ха... А не важно, чего там они себе думали! Тот АП был настроен на секретную базу в Сибири и... Какая сейчас разница, что "и"?.. Отец признался, что едва не вскрыл себе вены, когда президент Российской Империи заявил о продаже патента на АП корейцам. Отец боялся, что желтые начнут экспериментировать с векторами направлений... Умный был старикан-президент, не прогадал! Ха! А «Самсунг» разорился! Слишком! Слишком большая энергоемкость у АП, чтоб они были рентабельными, плюс мораторий на использование в военных целях, и капут! Отец купил АП, Аппарат Перемещения, за бесценок, когда «Самсунг» пошел с молотка. Тот АП, который сейчас там, внизу, под нами. Как трудно было его монтировать, сохраняя секретность от... М-да, были времена... АП на двести пассажиромест, плюс десять тонн груза спасет сегодня кого-то, только не меня, не меня... Знаешь, Карел, там, в раю, там... Это, как мечта. Это как страх перед осуществлением последней мечты. Она сбудется, и нечего больше будет желать. Страшно... Мы медлили, мы все медлили. Надо было давно, едва началась пандемия, а мы... мы все здесь, под колпаком, на Острове, мы... Как только начался этот ад на Земле, надо было эмигрировать в подземный рай, а мы... Одни из нас играли на бирже, азартнее, чем маньяки в казино, скупали и вновь продавали, продавали и скупали, и продавали акции медицинских учреждений. Другие обозвали космические большегрузы «Ковчегами» и продавали, и вновь продавали, продавали билеты на аукционах. Третьи делали бизнес на криогенных похоронах, а я... ха-ха-а!.. Я менял коды доступа к АП каждый день, и мне — ех-хе-хе... мне платили! Они платили, Карел! Я никогда не был так богат, как сегодня, я... Карел, я хочу... Я никогда ничего так не хотел, Карел! Я хочу умереть в раю! Карел! Я бы их всех заразил! Эти, которых сторожевые системы пропустят к АП! Я хочу над ними над всеми в последний раз посмеяться! Хочу! Хочу!! Хочу!!! Хочу успеть в рай!
— Это возможно, — произнес робот и двинулся в обход коленопреклоненного хозяина.
Карел подошел к колодцу, расположил манипуляторы, венчавшие его правую верхнюю конечность, в пятипалой вмятине. На дисплее под вмятиной возникло: «В допускЕ ОТКазАнО». Дисплей мигнул, надпись изменилась: «...допуск... ...аз...н...».
Дисплей мигнул вторично, и на нем возникло: «Допуск разрешен». И, спустя ровно 15 секунд, время, достаточное, чтобы гипотетический человек успел убрать руку, структура обрамленного камнем металла начала меняться. Вот никелированная поверхность окрасилась в оранжевый цвет, вот появились зеленые вкрапления на оранжевом поле, и вот уже вся поверхность вспыхнула изумрудом, покрылась пупырышками и рассыпалась в пыль, осыпалась.
Изумрудное облачко не спеша опускалось в жерло колодца, частично оседая на стальных скобках, вмурованных в камень, на перекладинах лестницы, ведущей вниз.
— Карел!.. — Хозяин оттолкнулся от пола ладонями, он вскочил на ноги с резвостью юноши, он едва сохранил равновесие, чуть не упал, чуть не свалился спиной на камни, как дите малое, которое еще не умеет рассчитывать свои силы и дружить с силой тяжести. — Карел, ты!!. — Он взмахнул, замахал руками нелепо, будто дряхлый старец на льду, и устоял, поймал баланс, столь часто издевающийся над стариками. — Ты!!! Ты сможешь и все остальные препоны так же, как эту, да?! Ты сможешь!! Сможешь!!! — Щеки Хозяина налились пунцом, шея побагровела. — Я люблю тебя, Карел!!! — Кровь вдруг и резко отхлынула от лица, перекошенного гримасой безмерной радости. Да что там, радости! Счастья! — Карел... — поразительно, насколько близки мимические выражения огромного счастья и нестерпимой боли. — Ка..рел я... — Хозяин схватился обеими руками за грудь, за левую сторону, смял, скомкал одежду крючками пальцев, вытаращил глаза, разинул рот и... умер. Увы, отнюдь не в раю. Упс...
— Карел, убей меня! Убей!!!
Каменная камера без окон, без дверей. Вместо дверей — квадрат лаза, откуда выбирается робот. Духота, затхлый сырой воздух, запах камня. Справа, слева, вверху, внизу, вокруг сплошь грубого теса камень, сплошь шершавость рельефов, ломаные линии стыков, ломаные тени. Сверху торчит грубый крюк из толстой проволоки, на него Хозяин повесил фонарь, добравшись сюда тем же путем, который только что легко и быстро преодолел робот. Хозяину ползти само по себе было непросто, да еще и фонарь мешал, который не бросишь, без которого человеку никак во тьме кромешной, который предыдущие годы медленно разряжался, лежа за дверцей-заслонкой, которая пряталась за постаментом аллегорической скульптуры последнего месяца лета.
— Карел, убей меня! Убей!!! — заорал Хозяин, едва робот высунулся из лаза.
Хозяин выглядел жалко. Одежда запачкалась, особенно на локтях и коленях, волосы растрепались, особенно на макушке. По ряби морщин на лбу струйками течет пот, впитывается во вскинутые брови, стекает по бледным в пунцовых пятнах щекам, капает со вздернутого подбородка. Глаза Хозяина слезятся, нижняя оттопыренная губа дрожит. Хозяин стоит возле круглой кромки колодца, согнутую в локте правую руку держит возле лица, ладонью к себе. Перепачканные пальцы растопырены и дрожат в унисон с нижней губой. Расширенные черные дыры зрачков, обрамленные нежно голубой радужкой, мечутся в лунках глазниц, целясь то в растопыренные пальцы, то в Карела.
Диаметром около двух метров каменная труба колодца торчит из каменных плит пола. Ее край доходит Хозяину до пояса. Круглый каменный край окольцевал металл, закрывающий жерло. Ближе к кромке камня на металле вспучился пузырь. На выпуклости пузыря имеется вмятина в виде отпечатка человеческой руки с растопыренными пальцами и продолговатое окошко дисплея под ней, под пятипалой вмятиной.
— Карел, смотри! — Хозяин приложил к отпечатку руку, по дисплею побежал ручеек кириллицы. — Карел, оно пишет: «В доступе отказано»! Оно пишет, что я «нездоров»! Я инфицирован, Карел! Я обречен! Срань господня, где?! Когда?! Я месяц на Острове безвылазно! Я безвылазно в замке вторую неделю! Всех слуг проверяли! Всю обслугу! Пищу! Воду! Воздух! Я сам только вчера, ты помнишь, я проверялся вчера! Карел, убей меня! Я сам заказывал сторожевые препоны! Путь к АП мне отрезан! Я знаю, Карел! Мне не пройти! Убей меня!!! Лучше сразу сдохнуть!! Прямо сейчас! Прямо сейчас, сразу, лучше, чем... — Хозяин заплакал.
Он тер глаза кулаками, опустив голову, его плечи вздрагивали, он хныкал 26 секунд, Карел вел отсчет в целых единицах.
— Голем долбаный!!! — Хозяин брызнул слюной, оскалился, сгорбился, сжал кулаки так, что побелели костяшки. — Ты моя вещь!!! — Хозяин кинулся к роботу. — Я тебе приказываю!!! — Хозяин колотил по корпусу робота кулаками и в такт ударам вопил: — ...бей! Убей!! Убей!!! Я ПРИКАзы-ыы-ыюю... — голос Хозяина сорвался на хрип, кулаки его разжались, запястья расслабились, руки безвольно упали, повисли плетьми, подогнулись колени. Хозяин пошатнулся, припал грудью к корпусу робота и заскользил вниз, цепляясь одеждами, съезжая, падая.
Верхние конечности Карела подхватили Хозяина под мышки, не позволили ему свалиться, очень бережно подхватили.
— Ты мучаешь меня, мучаешь, — тихо залепетал Хозяин, опустив веки, опустив голову на плечо, пуская слюни и пузырьки соплей. — Ты не хочешь, не хочешь помочь мне, бездушная ты мясорубка... — и он забормотал шепотом, все менее и менее разборчиво: — Тогда я сам, ясам, тогда я сам, сама-тодая... ссааммм...
Вялая рука Хозяина зашуршала одеждами. Рука двигалась, как будто снулая змея, не успевшая уснуть до первого снега. Рука искала под одеждами, на ощупь, по памяти, и память как будто ей изменяла со сном, и, в результате сей предательской измены, рука путалась и тратила как будто последние силы, постепенно теряя энтузиазм. Однако рука все же нашла, что искала. Как будто случайно. Слабые пальцы обхватили рукоятку кинжала, и будто бы из оружия в руку хлынул поток энергии. Хозяин весь содрогнулся, словно его шарахнуло дефибриллятором. Хозяин вырвался из отеческих полуобъятий робота. Хозяин отскочил к колодцу, стукнулся копчиком о его край, рука с оружием метнулась к сердцу...
— Не-е-ет!!! — заорал Хозяин, и робот понял, к кому-чему относится этот запрет, но все равно вырвал из хозяйской руки кинжал. Не сходя с места нагнулся, удлинил конечность и вырвал, отобрал оружие, сумев нисколько не повредить человеку пальцы.
— Нннет... нет, т.... не... — Хозяин опускался на колени, словно марионетка, так, будто кукловод, секунды назад дернувший сразу за все ниточки, теперь по одной эти ниточки обрезал. — Нет выхода, Карел... Другого выхода нет... — Хозяин стоял на коленях, и его сгорбленная спина медленно гнулась к полу. — Я прошу тебя, Карел. Я тебя умоляю... — его лоб коснулся холодного камня. — Карел, я так надеялся, так надеялся... Знаешь, Карел, там истинный рай! Там рай, я бывал там, я видел, знаю... Я был там два раза... Первый, чтоб самому убедиться, что рай есть. Второй, чтобы привести доказательства и убедить других... Привести, ха... Ха-ха... «Переместить» доказательства... Там так хорошо, что от этого становится страшно... Знаешь, это как жениться на идеальной женщине. И хочется на ней жениться, и знаешь, что с ней будет так хорошо, так хорошо... что... что сразу готов бежать к шлюхам... Потому, что со шлюхами проще, они понятнее... Моя мать была идеальной женщиной. Отец, он... В две тысячи двенадцатом отец плакал, я помню, мне было двенадцать. На похоронах матери он ни слезинки не проронил, тогда я его возненавидел и решил... А в двенадцатом году он рыдал, когда террористы рванули Кремль, и взрывом разнесло стену, за которой был спрятан АП. Тайное стало явным, америкосы со спутника все сфотографировали. Они думали, что это, ха... А не важно, чего там они себе думали! Тот АП был настроен на секретную базу в Сибири и... Какая сейчас разница, что "и"?.. Отец признался, что едва не вскрыл себе вены, когда президент Российской Империи заявил о продаже патента на АП корейцам. Отец боялся, что желтые начнут экспериментировать с векторами направлений... Умный был старикан-президент, не прогадал! Ха! А «Самсунг» разорился! Слишком! Слишком большая энергоемкость у АП, чтоб они были рентабельными, плюс мораторий на использование в военных целях, и капут! Отец купил АП, Аппарат Перемещения, за бесценок, когда «Самсунг» пошел с молотка. Тот АП, который сейчас там, внизу, под нами. Как трудно было его монтировать, сохраняя секретность от... М-да, были времена... АП на двести пассажиромест, плюс десять тонн груза спасет сегодня кого-то, только не меня, не меня... Знаешь, Карел, там, в раю, там... Это, как мечта. Это как страх перед осуществлением последней мечты. Она сбудется, и нечего больше будет желать. Страшно... Мы медлили, мы все медлили. Надо было давно, едва началась пандемия, а мы... мы все здесь, под колпаком, на Острове, мы... Как только начался этот ад на Земле, надо было эмигрировать в подземный рай, а мы... Одни из нас играли на бирже, азартнее, чем маньяки в казино, скупали и вновь продавали, продавали и скупали, и продавали акции медицинских учреждений. Другие обозвали космические большегрузы «Ковчегами» и продавали, и вновь продавали, продавали билеты на аукционах. Третьи делали бизнес на криогенных похоронах, а я... ха-ха-а!.. Я менял коды доступа к АП каждый день, и мне — ех-хе-хе... мне платили! Они платили, Карел! Я никогда не был так богат, как сегодня, я... Карел, я хочу... Я никогда ничего так не хотел, Карел! Я хочу умереть в раю! Карел! Я бы их всех заразил! Эти, которых сторожевые системы пропустят к АП! Я хочу над ними над всеми в последний раз посмеяться! Хочу! Хочу!! Хочу!!! Хочу успеть в рай!
— Это возможно, — произнес робот и двинулся в обход коленопреклоненного хозяина.
Карел подошел к колодцу, расположил манипуляторы, венчавшие его правую верхнюю конечность, в пятипалой вмятине. На дисплее под вмятиной возникло: «В допускЕ ОТКазАнО». Дисплей мигнул, надпись изменилась: «...допуск... ...аз...н...».
Дисплей мигнул вторично, и на нем возникло: «Допуск разрешен». И, спустя ровно 15 секунд, время, достаточное, чтобы гипотетический человек успел убрать руку, структура обрамленного камнем металла начала меняться. Вот никелированная поверхность окрасилась в оранжевый цвет, вот появились зеленые вкрапления на оранжевом поле, и вот уже вся поверхность вспыхнула изумрудом, покрылась пупырышками и рассыпалась в пыль, осыпалась.
Изумрудное облачко не спеша опускалось в жерло колодца, частично оседая на стальных скобках, вмурованных в камень, на перекладинах лестницы, ведущей вниз.
— Карел!.. — Хозяин оттолкнулся от пола ладонями, он вскочил на ноги с резвостью юноши, он едва сохранил равновесие, чуть не упал, чуть не свалился спиной на камни, как дите малое, которое еще не умеет рассчитывать свои силы и дружить с силой тяжести. — Карел, ты!!. — Он взмахнул, замахал руками нелепо, будто дряхлый старец на льду, и устоял, поймал баланс, столь часто издевающийся над стариками. — Ты!!! Ты сможешь и все остальные препоны так же, как эту, да?! Ты сможешь!! Сможешь!!! — Щеки Хозяина налились пунцом, шея побагровела. — Я люблю тебя, Карел!!! — Кровь вдруг и резко отхлынула от лица, перекошенного гримасой безмерной радости. Да что там, радости! Счастья! — Карел... — поразительно, насколько близки мимические выражения огромного счастья и нестерпимой боли. — Ка..рел я... — Хозяин схватился обеими руками за грудь, за левую сторону, смял, скомкал одежду крючками пальцев, вытаращил глаза, разинул рот и... умер. Увы, отнюдь не в раю. Упс...