Страница:
— Отделка бриллиантовая? — девушка прямо-таки засветилась от душевной теплоты. — Или что-нибудь поизящнее?
— Брюлики. Поизящней и ценой поскромнее.
— Зачем же скромничать? Не надо, пожалуйста, — улыбка померкла, и казалось, девушка разрыдается от досады.
Артур с Анатолием переглянулись, кивнув друг другу:
— Чуть убавим скромность, но только чуть, и цепочку нам с крестиком.
— Но крестик без камушков, — девушка вновь излучала радость.
— По рукам.
— Оплатите наличными?
— Кредиткой.
— На кредитные карточки десять процентов надбавки.
— Дуся, у нас времени в обрез. Или никаких надбавок, или мы уходим.
— Как постоянному клиенту вам, Артур, вынуждена уступить, — лицо у нее стало как на похоронах. В глазах блеснули слезы. — Все, о чем просите, отдам себе в убыток. Надеюсь, в будущем вы...
— Будь уверена, Дуся! Навеки твои. Время не ждет, девочка, показывай товар.
Изящная девичья ручка метнулась под стеклянный прилавок. Почти не глядя, Дуся отобрала среди множества выставленных на продажу изделий заказанный комплект.
Артур и Анатолий придвинулись к прилавку вплотную. Они смотрели товар, тихо, вполголоса, спорили о цене и о качестве «брюликов», а Игорь остался стоять посреди лавочки, как будто к нему все происходящее не имело абсолютно никакого отношения. От скуки он наблюдал за охранниками с автоматами, которые действовали как два человекоподобных робота. Синхронно и слаженно. Один ствол нацелился в спины покупателей у прилавка, другой продолжал целиться в Игоря. Один охранник отступил поближе к запертой двери, другой сместился к покупателям.
Артур попросил Игоря подойти к прилавку, предложил примерить часы с браслетом из желтого металла и блестящими камушками вокруг циферблата. Пришлось снимать с левого запястья старый хронометр, такой родной и привычный. Золотые часы с бриллиантовой отделкой пришлись впору. Подошел и перстенек с камушком, влез на облагороженный маникюром правый мизинец. Анатолий помог Игорю застегнуть на шее изящную витую цепочку с миниатюрным крестиком. Булавку для галстука и запонки Артур лишь показал мельком Михайлову и спрятал к себе в карман. Безделушки, как выяснилось, Анатолий успел оплатить.
— Я не слишком золотом сверкаю? — спросил Игорь у Артура, меряя шагами коридор.
— Нормально. Вы никогда не задумывались, Игорь Александрович, откуда пошла у быков-бандитов мода на золотые цепи?
— Нет... Наверное, цепи, как знак отличия, что-то вроде погон у военных.
— Не только. Демонстрируя золото на своем теле, его носитель как бы бросает вызов и говорит: «А ну, попробуй меня ограбить, рискни здоровьем!» Из вас просили сделать несколько эпатажную персону. В провинции, где вам предстоит работать, золото и камни смотрятся особенно вызывающе.
— М-да, — усмехнулся Игорь. — Стрижка ежиком, золото, раненая рука на перевязке, как у...
— О! — внезапно остановился Артур. — Замечательная идея! Рука на черной шелковой перевязи! Объективно раненая рука! Ежели вдруг получаете по морде, то рука на перевязи заранее объясняет причину неудачи в рукопашной схватке, и ваш имидж в целом не страдает. Замечательно!
Сели в машину. Стрелки, украшенные бриллиантовой крошкой, сообщили Игорю, что уже без трех минут восемь. Мотор джипа запел песню о дорогах, рытвинах и ухабах, Анатолий за рулем посетовал на фальшивые нотки в первом куплете хора поршней и шестеренок, Артур отмахнулся, достал из бардачка трубку мобильника и, позвонив некоему Кондрату Филимоновичу, попросил его задержаться, пообещав, что «через двадцать минут мы приедем».
Приехали через полчаса. Кондрат Филимонович, пожилой, низкорослый, лысый толстячок, работал портным-закройщиком в «Ателье мод», каким-то чудом пережившем все социальные катаклизмы и сохранившем все внешние признаки подобных микроорганизаций образца 1980 года. В неоновой рекламе «Ателье» светилась синим лишь буква "А". Внутри, сразу напротив входа, висел полуистлевший плакат с олимпийским медведем, ржавый огнетушитель и стенд под заголовком «Победители социалистического соревнования». На стенах болтались образцы тканей унылых расцветок, в углах пылились выцветшие ситцевые занавески примерочных.
— Кондрат Филимонович, нам необходимо, чтобы этот молодой человек никоим образом не напоминал быка-бандита, — поставил задачу перед портным Артур. — Выглядеть Игорь Александрович должен солидно и ПО-НАСТОЯЩЕМУ круто.
— Шьем только костюм? — деловито поинтересовался Кондрат Филимонович, не глядя на Артура, ибо все внимание закройщика сосредоточилось на портновском метре, которым он обмерял Михайлова с головы до ног.
— Шьем полный комплект. Костюм, две рубашки на смену, два комплекта исподнего, легкое пальто. Также на вашей совести и пара обуви, галстуки и кожгалантерея — бумажник, саквояж и все такое прочее, сами знаете... Игорю Александровичу предстоит командировка в среднюю Россию, как раз там он и должен произвести впечатление... Да! Чуть не забыл! У Игоря Александровича ранена левая рука. Предусмотрите, пожалуйста, черную шелковую перевязь.
— Понятно, — не отрываясь от обмеров, откликнулся Кондрат Филимонович. — Возьмем за основу консервативный шотландский стиль. Бронежилет учитывать?
— Обязательно. Броник типа «кора», облегченный. Заплечная кобура-дубль, под «Глок-17» и"НРС-1".
«Чего такое „Глок“ и „НРС“? Вот бы знать!» — подумал Игорь, но промолчал.
— Артур, смею надеяться, в командировку — не завтра?
— Вынужден огорчить, Кондрат Филимонович. К завтрашнему дню, к двенадцати часам по крайней мере костюм и обувь должны быть готовы. На четырнадцать ноль-ноль Игорю Александровичу выписан пропуск в Останкино. Завтра он принимает участие в записи ток-шоу на «ОРТ».
— Ни фига себе... — не сдержался Игорь, однако никто на его реплику не обратил внимания, поскольку начался разговор о деньгах. Кондрат Филимонович попросил надбавку за скорость, Артур согласился. Костюм и обувь портной обещал к завтрашнему дню, остальное к утру четверга.
— А когда примерка? — робко выказал интерес Игорь, и все дружно рассмеялись.
— Ху-ху-ур-р!.. — громче всех весело захрюкал Кондрат Филимонович. — Ру-ух-ху-ху!.. Я, молодой человек, при советской власти членов политбюро и их семьи наряжал в последний путь. Покойнику примерка не полагается, а, ошибись я хоть разок, хоть одна морщинка появись на костюме усопшего, я бы сейчас перед вами здесь не стоял. Тем и ценен я, что шью без примерок, за это и беру поболе Юдашкина с Зайцевым. Если хотите знать, я самому Ленину до восьмидесятых три костюма успел обновить.
Почему «до восьмидесятых», Игорь сообразил, заметив на груди, под распахнутым воротом фланелевой рубашки Кондрата Филимоновича тщательно вытатуированную маковку церкви. «Интересно, сколько всего куполов у этого храма? — подумал Игорь. — Сколько, интересно, годков отсидел Кондрат Филимонович и за что сел в столь милый ему олимпийский год?»
— Пойдемте, Игорь Александрович, — отвлек Михайлова от упражнений в дедукции Анатолий. — К двадцати одному часу нас с вами ждут еще в одном месте... Вы чем-то расстроены? У вас что-то болит?
— Нет, — мотнул головой Игорь, тяжело вздохнув, и направился следом за Артуром к двери, на ходу небрежно попрощавшись со все еще похрюкивающим портным.
— Что ж вы так лоб морщите? — не унимался Анатолий, и в голосе его угадывалась вполне искренняя забота о состоянии подопечного. — Если что — не стесняйтесь, отвезем к врачам. Нам велено отправить вас в пункт назначения бодрым и здоровым.
— Видите ли, я думал, что работа... подразумевает и приобретение некоторых навыков.
— Ах, вот вы о чем... — с облегчением заулыбался Анатолий. — Вы, Игорь Александрович, не иначе как ясновидящий. Залезайте в машину, как раз сейчас едем в тир, нас ждут к девяти... Артур, у тебя под сиденьем пакет лежит, забыл? Игорь Александрович, садитесь в тачку. Артур выдаст вам холодный гамбургер и кока-колу. Пока вам марафет наводили в «салоне красоты», мы смотались в «Макдональдс», позаботились о легком ужине. Вы ведь проголодались?
— Да, есть немного.
По дороге, пережевывая гамбургер, Игорь поинтересовался на предмет завтрашнего ток-шоу на телевидении. Артур охотно прояснил ситуацию. Михайлову предстояло всего лишь сидеть в первом ряду зрителей на записи телевизионного шоу. С телевизионщиками заранее оговорено (произведена стопроцентная предоплата режиссеру передачи наликом в твердой валюте), что Игоря несколько раз «возьмут крупным планом». Эфир ток-шоу, посвященного работе правоохранительных государственных органов и их взаимодействию с частными сыскными агентствами, заявлен в программе телепередач на ближайшую среду, следовательно, послезавтра телезрители во всех концах необъятной страны увидят мужественное лицо человека с раненой рукой. В том числе и в городишке Никоновске зусовские ребята разнесут весть о показе по телевизору личины легендарного Самурая, того самого, что вскорости лично посетит славный город Никоновск.
Тир располагался в спорткомплексе недалеко от Сокольников. Настоящий тир, как в американских кинофильмах про полицейских. Каменный прямоугольник в подвале, оборудованный по последнему слову техники.
Припозднившихся посетителей встретил колоритный тип по фамилии Иванов. Господин Иванов имел монголоидное лицо с желтой кожей, раскосыми глазами и приплюснутым носом, разговаривая при этом почему-то с ярко выраженным кавказским акцентом. Монгол Иванов, судя по всему, учившийся русскому языку в захолустной сельской школе в горном грузинском селении, обожал оружие, говорил о нем с нежностью и уважением, как иной служитель культа о своем боге.
— Прасылы тэбэ, дорогой, хороший пушка подобрат. Вай, сматры, какой красавэц тэбэ нашол. Австрыйский пыстолэт, называэтца «Глок-сэмнадцать». Сматры, пластыковай корпус у пыстолэта, поэтому легкий пушка, да? Возмы в рука, подэржи, легкий, да? Сэмнадцать патрон в обойме, а вэсит всэго восэмсот граммов! Калибр дэвят миллимэтров. Завтра научу, как стрэлять правэльно, сэгодня, дорогой, просто так пострэляй, привыкни к пушка, да? Ыды, надэнь заглушка на ухи, стрэляй, патронов много, нэ жалей, да? Пакажу сэгодня, как прэдохранытел снымать, обойму зарэжат и стрэляй в молоко, да, прывыкай, дорогой!..
Игорь привыкал к пистолету, к его весу, к отдаче, к ощущению рукоятки в ладони. За сорок минут он опустошил с десяток коробочек с патронами, но в мишень на щадящем расстоянии в двадцать пять метров удачно попал лишь три-четыре раза, и то случайно.
Когда мышцы на запястье правой руки начали ощутимо побаливать, а локоть подрагивать, инструктор Иванов забрал у Михайлова пистолет и выдал ему нож. Игорь немного опешил — что делать с ножом в тире? Иванов заметил его растерянность и, подмигнув Артуру, попросил:
— Артур, дорогой, покажи чэловэку, как ножом стрэлять, да?
— Дайте-ка мне перышко, Игорь Александрович, — Артур подошел к Игорю, осторожно взял у него массивный, тяжеленный ножик. — Наблюдайте внимательно... Оп-ля!
Артур по-ковбойски шустро развернулся к мишеням, нацелил лезвие ножа на черный кружок посередине едва угадывающихся с двадцати пяти метров концентрических окружностей, поелозил пальцами по ручке ножа, и длинное, обоюдоострое стальное лезвие исчезло. Игорь понял, что лезвие выстрелило, лишь когда сообразил, что далекий стук — результат попадания в «яблочко» бумажной мишени, точнее, в деревянную подкладку, на которой эта самая мишень крепилась.
— Сматры, дорогой, ножик называется «НРС-1», названий расшифровывается: «нож развэдчика стрэляющий, модель пэрвый». В модэль второй с одна сторона лезвие, с другая сторона зарэжается патрон. В этой модэль, номэр одын, патрон нэт, лэзвий стрэляет. Нормальный на вид нож, да. Кынжал, да. Сматры, флажок опускаем, да, скоба нажимаем и лэзвие лэтыт. Пят лэзвий в запас в чэхлах крэпится под штаны на голэнь. Зарэжай лэзвий, упэрев в твердое и всэм своим вэсом налэгай на ручка. Счолкнит — значэт, зарядыл пружина, и как я учу — флажок на ручка спустыл вот здэсь, прыцелелся, скаба нажал. Попробуй, дорогой, да?
Игорь попробовал. Отошел к покрашенной белой водоэмульсионкой стене, царапая краску кончиком лезвия, «зарядил» нож и, вернувшись на позицию, «выстрелил».
— Вах! Чэмпион! — воскликнул инструктор Иванов в деланом, шутовском удивлении всплеснув руками. — Вай! В «яблочко» попал с первого раза! Попробуй второй попытка, да!
Со второй попытки Игорь опять попал в яблочко.
— Слюшай, талант, да? Артур, смотры, какой талант, два раза, два «яблочка»!
— Может, и правда талант? — с прищуром глядя на мишень, улыбнулся Артур. — Мы «НРС-1» планировали в дубль валыне под пиджак для понта повесить, а вдруг, Игорь Александрович, у вас взаправду способности к этому виду оружия, а? Ну-ка, еще разика три попробуйте.
Все попытки оказались удачными. Результатом третьего «выстрела» стала восьмерка, четвертого — семерка, а в финале лезвие со звоном стукнулось о сталь, застрявшую в центре черного кружка мишени после показательной «стрельбы» Артура.
— Определенно, талант, кроме шуток, — почесал в затылке Артур. — Еще осталось научить вас, Игорь Александрович, быстро ножик вынимать из притороченных под мышкой ножен, походя большим пальцем смещая флажок с предохранительного положения, и станете стопроцентным Самураем.
— Так в чем же дело? Научите. Я готов, я рад учиться.
— Завтра, Игорь Александрович, и послезавтра под руководством товарища Иванова займетесь отработкой соответствующих приемов, а сейчас... Толя, сколько сейчас времени?
— Двадцать два ноль пять.
— А сейчас, Игорь Александрович, поднимемся на этаж выше, там, в спортзале, вот уже пять минут нас ожидает спец по рукопашному бою, дядя Юра.
— Простите, Артур, я, честно признаться, немного устал, не лучше ли отложить рукопашный бой и, раз уж находимся в тире, сосредоточиться на стрельбе?
— Нет, лучше сегодня ни на чем не сосредоточиваться, а, как мы с Анатолием запланировали, продолжить смотрины, в общем и целом. С товарищем Ивановым вы познакомились, волыну в руках подержали, пойдемте в спортзал, покажемся дяде Юре, пусть он теперь на вас посмотрит.
— Нэ горюй, дорогой! За тэ дэнги, что мнэ платят, я тэбя все равно научу и пистолэт стрэлять, и нож работать. За такие дэнги я кого хочешь научу, а тэбя, дорогой, обязатэльно. Талант ымеешь, чэмпионом будэшь! Професыоналом!
«Фиг два! Хоть миллион заплати, а за два дня профессиональным стрелком я не стану», — подумал Игорь и через двадцать пять минут услышал аналогичную по смыслу мысль из уст спеца по рукопашному бою.
— Скоро только кошки родятся, — хмыкнул дядя Юра, скептически глядя на запыхавшегося Игоря. — Отбой, Артурчик, за шесть учебных часов готовить этого гражданина к драке я не соглашусь ни за какие деньги.
Дядя Юра, сухонький старичок с седой шкиперской бородкой, познакомившись с Игорем, сразу подвел его к свисающему в углу спортзала боксерскому мешку и попросил показать Михайлова, как он «работает». Игорь догадался, что под словом «работа» дядя Юра понимает навыки рукопашного боя, коих у Михайлова не было абсолютно, в чем он и поспешил признаться, но старичок не пожелал ничего слушать, и пришлось дубасить мешок кулаком здоровой руки. Потом, по требованию дяди Юры, Игорь бил по мешку ногами, коленями, стопами. Потом локтем. Потом дядя Юра раскачал мешок, и Михайлов уворачивался от тяжелой, обтянутой кожей, колбасы на веревке. В итоге дядя Юра категорически отказался заниматься с Михайловым.
— Дядя Юра, ты нас подставляешь. Мы совсем не рассчитывали, что через шесть часов занятий Игорь Александрович превратится в бойца из «Альфы», но...
— Говно ваша «Альфа»! — с пол-оборота завелся дядя Юра. — В «Альфе» завели дурную моду каратэ обучаться, мудаки! Я видел, я знаю! Мудилы, учат альфистов ногами выше головы махать. Забыли историю, как во время русско-японской узкорылых со всем их каратэ, да кабудо и прочей хератенью наши казачки в штыковом бою и в рукопашке делали как хотели!.. И не проси, Артурчик, греха на душу не возьму, с гражданином заниматься не стану. У него координация на нулях, ручонкой быстро машет, можно было бы показать гражданину «грабли», но при полном отсутствии общей координации какой в этом толк?
— Дядя Юра, покажи ему хотя бы «грабли»! А если что серьезное, его Женька спасет!
— Женька?
— Ну! К Игорю Александровичу я решил Женьку приставить телохранителем. А на тот случай, если Женька пописать отойдет, а в это время Игоря Александровича кто-нибудь за грудки схватит, дядя Юра, очень прошу, научи его делать «грабли»!
— ...Женька, да?.. Соглашусь, если обещаешь связать меня с ней по телефону. Я должен предупредить Женю, что гражданин — форменный Буратино, я за своих учеников ответственность несу, а лучше Женьки я никого так и не смог подготовить за все годы тренерства.
Артур извлек из чехла, притороченного к брючному поясу, трубку мобильника, отстукал номер на клавишах, прижал трубку к уху.
— Женькин номер не отвечает. Дядя Юра, я торжественно обещаю устроить вам переговоры, а то и личную встречу в ближайшие день-два.
— Хрен с тобой, поверю на слово... Эй, гражданин, подойди. Правую ладошку подними. Пальцы растопырь, а теперь согни немного. Удар называется «грабли», расслабленной, но не вялой, кистью бьешь в лицо противнику так, чтобы кончики пальцев попали по глазам. Специально целиться не нужно, при правильном движении хоть один палец, да попадет хотя бы по одному глазу. Вследствие ушиба глазного яблока противник обязательно согнется и потянется ручонками к лицу. У противника начнется тошнота, головокружение, дезориентация в пространстве. При каждом резком его движении все это усилится. В принципе, долбанув «граблями» по роже, положено отступить и добить ударом ноги по яйцам, но у тебя второе движение не получится, его отрабатывать не будем. Ограничимся первой фазой. Вводная у тебя, гражданин, такая: Женьки рядом нету, а на тебя прет супостат, пушку доставать некогда, и, не дожидаясь, пока агрессор ударит, бьешь первым «граблями» по глазам. Ударил, сразу же отступаешь и орешь во все горло, зовешь Женьку. Как понял?
— Можно попробовать?
— Пробуй. Бей по мешку. Завтра, Артурчик, позаботься о «мясе». Притащи какого-никакого бомжа, чтоб гражданин имел возможность отработать «грабли» предметно.
— Будет сделано, дядя Юра.
— Не забудь, Артурчик... Кисть расслабь, гражданин, и резче бей, нечего боксерский мешок жалеть... Во! Вот так, почти получается... Это самое движение, гражданин, и будем с тобой отрабатывать до усрачки. Чтоб движение стало привычным, его нужно повторить сто тысяч раз. Из разных позиций, из разнообразных положений. Лучше нормально владеть одним ударом, чем кое-как сотней. Работай, гражданин Игорь, не сачкуй. Замечу, откажусь тебя учить. Будешь стараться, гарантию даю — любого бугра остановишь. Деньги за науку возьму, только если научишься, я за свою учебу отвечаю, мои ученики всегда на высоте.
— Экхе-кхе... — деликатно кашлянул Анатолий. — Однако время, господа. Двадцать три ноль одна. Игорю Александровичу пора домой, отдыхать. Завтра у него тяжелый день.
По пути к дому Игорь задремал, что неудивительно — он ужасно устал за день. А ведь завтра и послезавтра предстоит не менее насыщенная программа. Ну а в четверг отъезд, а в пятницу... впрочем, о пятнице лучше не вспоминать.
— Игорь Александрович, вы спите?
— Нет, Артур, дремлю.
— Завтра мы за вами заедем к восьми, оденьтесь, пожалуйста, поприличней. Пиджак, галстук, белая рубашка.
— Зачем? Я так понял, к завтрашнему дню Кондрат Филимонович сошьет обновку куда лучше, чем те шмотки, что пылятся в моем шкафу.
— С утра, после заезда к врачам, мы...
— Опять к врачам?!
— Опять, Игорь Александрович. Сегодня вас всесторонне обследовали, взяли анализы, к вечеру медики должны были собраться на консилиум и специально под вас рассчитать краткосрочный курс интенсивной терапии. В среду и в четверг с утра большую часть времени вы проведете с врачами, а завтра, после врачей и после повторного, финального посещения «салона красоты», заглянем в «фотосалон», сфотографируем вас на удостоверения. Согласитесь, лучше будет, если на фотографиях в корочках вас запечатлеют в костюме, отличном от того, что вы наденете, отправляясь в город Никоновск.
— Речь идет о документах на право ношения оружия?
— И о корочках помощника депутата Госдумы, и еще о нескольких хитрых лицензиях, расширяющих ваши права. Не забудьте завтра взять с собой паспорт, он понадобится для пропуска в Останкино. У Кондрата Филимоновича переоденетесь и начнете привыкать к новому костюму, к бронежилету, к дубль-кобуре. И с халдеями в ресторанах вы отныне и разговариваете, и расплачиваетесь.
— У меня с деньгами не так здорово, как хотелось бы.
— Наличку я вам выдам, не проблема. Главное, вы должны научиться не только носить костюм с бронежилетом и кобурой под мышкой, но и соответствовать имиджу. Гонять халдеев, если горячее блюдо окажется недостаточно горячим, одним взглядом заставлять притормаживать лохов в «Жигулях», когда вы переходите улицу, заставлять патрульных ментов отводить глаза.
— Я буду стараться, но, сами понимаете, вряд ли за оставшиеся до отъезда два с половиной дня я научусь...
— Научитесь! Поверьте, лепить из проститутки со стажем светскую даму гораздо сложнее, чем превратить вас в Самурая. Чуточку наглой распущенности, хруст баксов в бумажнике, тяжесть оружия под пиджаком, хитрые корочки, прямая спина, открытый взгляд, уверенные движения, внятная речь, и вы Самурай, без базаров!.. Толя, куда ты рулишь?! Вон она, парадная Игоря Александровича...
За день лед утреннего безразличия Артура и Анатолия по отношению к Игорю медленно таял, и попрощались имиджмейкеры с Михайловым, можно сказать, тепло и сердечно. Их ночные рукопожатия были крепки и бережны одновременно. Они смотрели на Игоря так же, как смотрят персонажи «Пигмалиона», профессор Хиггинс и полковник Пиккеринг, в конце первого акта на Элизу Дулиттл. Они явно остались довольны первым днем творения и уже предугадывали успешный исход трехдневных забот, связанных с формированием образа Самурая. Клиент попался смышленый, в чем-то талантливый, а главное, старательный, и это радовало. Зусов будет доволен. А значит, никаких «предъяв», никаких «разборок» не последует, что в конечном итоге для Артура с Анатолием было самым главным.
Джип дождался, когда Игорь зашел в парадную, и медленно отъехал. Дверь открылась, едва Игорь коснулся кнопки звонка.
— Наконец-то... — Улыбка стерлась с лица Ирины, как только Игорь зашел в ярко освещенную прихожую, и она смогла его как следует рассмотреть.
— Зашибись! — прошептала жена, блуждая взглядом по физиономии Михайлова, кардинально преобразованной кудесниками из «салона красоты».
— Нравлюсь?
— Вылитый Ален Делон после отсидки в мордовской зоне. А какие часы на руке, батюшки! Штук на десять тянут... А цепура на шее! А перстень!.. Мамочка, дорогая!
— То ли еще будет. Завтра вернусь в новом прикиде, в бронежилете, с кобурой-дубль под мышками, поднаторевший в стрельбе, рукопашном бое и бытовом хамстве.
— Ну-ну, Игореша. Ты будешь о-очень красивым покойником. Прежнему Игорю Михайлову, вполне возможно, дали бы по морде и этим ограничились. В нынешнего же будут стрелять из гранатомета.
— Кто не рискует, тот пьет кефир... Кстати, я как специалист ответственно заявляю, что отделка московских апартаментов Зусова стоит лимона три минимум. По его меркам маскарад с Самураем довольно дешевая забава, даже включая мой гонорар. Так что ты особо-то не волнуйся, родная. Все нормально. Думаю, обойдется без гранатометов. Расслабься.
4. Женя
— Брюлики. Поизящней и ценой поскромнее.
— Зачем же скромничать? Не надо, пожалуйста, — улыбка померкла, и казалось, девушка разрыдается от досады.
Артур с Анатолием переглянулись, кивнув друг другу:
— Чуть убавим скромность, но только чуть, и цепочку нам с крестиком.
— Но крестик без камушков, — девушка вновь излучала радость.
— По рукам.
— Оплатите наличными?
— Кредиткой.
— На кредитные карточки десять процентов надбавки.
— Дуся, у нас времени в обрез. Или никаких надбавок, или мы уходим.
— Как постоянному клиенту вам, Артур, вынуждена уступить, — лицо у нее стало как на похоронах. В глазах блеснули слезы. — Все, о чем просите, отдам себе в убыток. Надеюсь, в будущем вы...
— Будь уверена, Дуся! Навеки твои. Время не ждет, девочка, показывай товар.
Изящная девичья ручка метнулась под стеклянный прилавок. Почти не глядя, Дуся отобрала среди множества выставленных на продажу изделий заказанный комплект.
Артур и Анатолий придвинулись к прилавку вплотную. Они смотрели товар, тихо, вполголоса, спорили о цене и о качестве «брюликов», а Игорь остался стоять посреди лавочки, как будто к нему все происходящее не имело абсолютно никакого отношения. От скуки он наблюдал за охранниками с автоматами, которые действовали как два человекоподобных робота. Синхронно и слаженно. Один ствол нацелился в спины покупателей у прилавка, другой продолжал целиться в Игоря. Один охранник отступил поближе к запертой двери, другой сместился к покупателям.
Артур попросил Игоря подойти к прилавку, предложил примерить часы с браслетом из желтого металла и блестящими камушками вокруг циферблата. Пришлось снимать с левого запястья старый хронометр, такой родной и привычный. Золотые часы с бриллиантовой отделкой пришлись впору. Подошел и перстенек с камушком, влез на облагороженный маникюром правый мизинец. Анатолий помог Игорю застегнуть на шее изящную витую цепочку с миниатюрным крестиком. Булавку для галстука и запонки Артур лишь показал мельком Михайлову и спрятал к себе в карман. Безделушки, как выяснилось, Анатолий успел оплатить.
— Я не слишком золотом сверкаю? — спросил Игорь у Артура, меряя шагами коридор.
— Нормально. Вы никогда не задумывались, Игорь Александрович, откуда пошла у быков-бандитов мода на золотые цепи?
— Нет... Наверное, цепи, как знак отличия, что-то вроде погон у военных.
— Не только. Демонстрируя золото на своем теле, его носитель как бы бросает вызов и говорит: «А ну, попробуй меня ограбить, рискни здоровьем!» Из вас просили сделать несколько эпатажную персону. В провинции, где вам предстоит работать, золото и камни смотрятся особенно вызывающе.
— М-да, — усмехнулся Игорь. — Стрижка ежиком, золото, раненая рука на перевязке, как у...
— О! — внезапно остановился Артур. — Замечательная идея! Рука на черной шелковой перевязи! Объективно раненая рука! Ежели вдруг получаете по морде, то рука на перевязи заранее объясняет причину неудачи в рукопашной схватке, и ваш имидж в целом не страдает. Замечательно!
Сели в машину. Стрелки, украшенные бриллиантовой крошкой, сообщили Игорю, что уже без трех минут восемь. Мотор джипа запел песню о дорогах, рытвинах и ухабах, Анатолий за рулем посетовал на фальшивые нотки в первом куплете хора поршней и шестеренок, Артур отмахнулся, достал из бардачка трубку мобильника и, позвонив некоему Кондрату Филимоновичу, попросил его задержаться, пообещав, что «через двадцать минут мы приедем».
Приехали через полчаса. Кондрат Филимонович, пожилой, низкорослый, лысый толстячок, работал портным-закройщиком в «Ателье мод», каким-то чудом пережившем все социальные катаклизмы и сохранившем все внешние признаки подобных микроорганизаций образца 1980 года. В неоновой рекламе «Ателье» светилась синим лишь буква "А". Внутри, сразу напротив входа, висел полуистлевший плакат с олимпийским медведем, ржавый огнетушитель и стенд под заголовком «Победители социалистического соревнования». На стенах болтались образцы тканей унылых расцветок, в углах пылились выцветшие ситцевые занавески примерочных.
— Кондрат Филимонович, нам необходимо, чтобы этот молодой человек никоим образом не напоминал быка-бандита, — поставил задачу перед портным Артур. — Выглядеть Игорь Александрович должен солидно и ПО-НАСТОЯЩЕМУ круто.
— Шьем только костюм? — деловито поинтересовался Кондрат Филимонович, не глядя на Артура, ибо все внимание закройщика сосредоточилось на портновском метре, которым он обмерял Михайлова с головы до ног.
— Шьем полный комплект. Костюм, две рубашки на смену, два комплекта исподнего, легкое пальто. Также на вашей совести и пара обуви, галстуки и кожгалантерея — бумажник, саквояж и все такое прочее, сами знаете... Игорю Александровичу предстоит командировка в среднюю Россию, как раз там он и должен произвести впечатление... Да! Чуть не забыл! У Игоря Александровича ранена левая рука. Предусмотрите, пожалуйста, черную шелковую перевязь.
— Понятно, — не отрываясь от обмеров, откликнулся Кондрат Филимонович. — Возьмем за основу консервативный шотландский стиль. Бронежилет учитывать?
— Обязательно. Броник типа «кора», облегченный. Заплечная кобура-дубль, под «Глок-17» и"НРС-1".
«Чего такое „Глок“ и „НРС“? Вот бы знать!» — подумал Игорь, но промолчал.
— Артур, смею надеяться, в командировку — не завтра?
— Вынужден огорчить, Кондрат Филимонович. К завтрашнему дню, к двенадцати часам по крайней мере костюм и обувь должны быть готовы. На четырнадцать ноль-ноль Игорю Александровичу выписан пропуск в Останкино. Завтра он принимает участие в записи ток-шоу на «ОРТ».
— Ни фига себе... — не сдержался Игорь, однако никто на его реплику не обратил внимания, поскольку начался разговор о деньгах. Кондрат Филимонович попросил надбавку за скорость, Артур согласился. Костюм и обувь портной обещал к завтрашнему дню, остальное к утру четверга.
— А когда примерка? — робко выказал интерес Игорь, и все дружно рассмеялись.
— Ху-ху-ур-р!.. — громче всех весело захрюкал Кондрат Филимонович. — Ру-ух-ху-ху!.. Я, молодой человек, при советской власти членов политбюро и их семьи наряжал в последний путь. Покойнику примерка не полагается, а, ошибись я хоть разок, хоть одна морщинка появись на костюме усопшего, я бы сейчас перед вами здесь не стоял. Тем и ценен я, что шью без примерок, за это и беру поболе Юдашкина с Зайцевым. Если хотите знать, я самому Ленину до восьмидесятых три костюма успел обновить.
Почему «до восьмидесятых», Игорь сообразил, заметив на груди, под распахнутым воротом фланелевой рубашки Кондрата Филимоновича тщательно вытатуированную маковку церкви. «Интересно, сколько всего куполов у этого храма? — подумал Игорь. — Сколько, интересно, годков отсидел Кондрат Филимонович и за что сел в столь милый ему олимпийский год?»
— Пойдемте, Игорь Александрович, — отвлек Михайлова от упражнений в дедукции Анатолий. — К двадцати одному часу нас с вами ждут еще в одном месте... Вы чем-то расстроены? У вас что-то болит?
— Нет, — мотнул головой Игорь, тяжело вздохнув, и направился следом за Артуром к двери, на ходу небрежно попрощавшись со все еще похрюкивающим портным.
— Что ж вы так лоб морщите? — не унимался Анатолий, и в голосе его угадывалась вполне искренняя забота о состоянии подопечного. — Если что — не стесняйтесь, отвезем к врачам. Нам велено отправить вас в пункт назначения бодрым и здоровым.
— Видите ли, я думал, что работа... подразумевает и приобретение некоторых навыков.
— Ах, вот вы о чем... — с облегчением заулыбался Анатолий. — Вы, Игорь Александрович, не иначе как ясновидящий. Залезайте в машину, как раз сейчас едем в тир, нас ждут к девяти... Артур, у тебя под сиденьем пакет лежит, забыл? Игорь Александрович, садитесь в тачку. Артур выдаст вам холодный гамбургер и кока-колу. Пока вам марафет наводили в «салоне красоты», мы смотались в «Макдональдс», позаботились о легком ужине. Вы ведь проголодались?
— Да, есть немного.
По дороге, пережевывая гамбургер, Игорь поинтересовался на предмет завтрашнего ток-шоу на телевидении. Артур охотно прояснил ситуацию. Михайлову предстояло всего лишь сидеть в первом ряду зрителей на записи телевизионного шоу. С телевизионщиками заранее оговорено (произведена стопроцентная предоплата режиссеру передачи наликом в твердой валюте), что Игоря несколько раз «возьмут крупным планом». Эфир ток-шоу, посвященного работе правоохранительных государственных органов и их взаимодействию с частными сыскными агентствами, заявлен в программе телепередач на ближайшую среду, следовательно, послезавтра телезрители во всех концах необъятной страны увидят мужественное лицо человека с раненой рукой. В том числе и в городишке Никоновске зусовские ребята разнесут весть о показе по телевизору личины легендарного Самурая, того самого, что вскорости лично посетит славный город Никоновск.
Тир располагался в спорткомплексе недалеко от Сокольников. Настоящий тир, как в американских кинофильмах про полицейских. Каменный прямоугольник в подвале, оборудованный по последнему слову техники.
Припозднившихся посетителей встретил колоритный тип по фамилии Иванов. Господин Иванов имел монголоидное лицо с желтой кожей, раскосыми глазами и приплюснутым носом, разговаривая при этом почему-то с ярко выраженным кавказским акцентом. Монгол Иванов, судя по всему, учившийся русскому языку в захолустной сельской школе в горном грузинском селении, обожал оружие, говорил о нем с нежностью и уважением, как иной служитель культа о своем боге.
— Прасылы тэбэ, дорогой, хороший пушка подобрат. Вай, сматры, какой красавэц тэбэ нашол. Австрыйский пыстолэт, называэтца «Глок-сэмнадцать». Сматры, пластыковай корпус у пыстолэта, поэтому легкий пушка, да? Возмы в рука, подэржи, легкий, да? Сэмнадцать патрон в обойме, а вэсит всэго восэмсот граммов! Калибр дэвят миллимэтров. Завтра научу, как стрэлять правэльно, сэгодня, дорогой, просто так пострэляй, привыкни к пушка, да? Ыды, надэнь заглушка на ухи, стрэляй, патронов много, нэ жалей, да? Пакажу сэгодня, как прэдохранытел снымать, обойму зарэжат и стрэляй в молоко, да, прывыкай, дорогой!..
Игорь привыкал к пистолету, к его весу, к отдаче, к ощущению рукоятки в ладони. За сорок минут он опустошил с десяток коробочек с патронами, но в мишень на щадящем расстоянии в двадцать пять метров удачно попал лишь три-четыре раза, и то случайно.
Когда мышцы на запястье правой руки начали ощутимо побаливать, а локоть подрагивать, инструктор Иванов забрал у Михайлова пистолет и выдал ему нож. Игорь немного опешил — что делать с ножом в тире? Иванов заметил его растерянность и, подмигнув Артуру, попросил:
— Артур, дорогой, покажи чэловэку, как ножом стрэлять, да?
— Дайте-ка мне перышко, Игорь Александрович, — Артур подошел к Игорю, осторожно взял у него массивный, тяжеленный ножик. — Наблюдайте внимательно... Оп-ля!
Артур по-ковбойски шустро развернулся к мишеням, нацелил лезвие ножа на черный кружок посередине едва угадывающихся с двадцати пяти метров концентрических окружностей, поелозил пальцами по ручке ножа, и длинное, обоюдоострое стальное лезвие исчезло. Игорь понял, что лезвие выстрелило, лишь когда сообразил, что далекий стук — результат попадания в «яблочко» бумажной мишени, точнее, в деревянную подкладку, на которой эта самая мишень крепилась.
— Сматры, дорогой, ножик называется «НРС-1», названий расшифровывается: «нож развэдчика стрэляющий, модель пэрвый». В модэль второй с одна сторона лезвие, с другая сторона зарэжается патрон. В этой модэль, номэр одын, патрон нэт, лэзвий стрэляет. Нормальный на вид нож, да. Кынжал, да. Сматры, флажок опускаем, да, скоба нажимаем и лэзвие лэтыт. Пят лэзвий в запас в чэхлах крэпится под штаны на голэнь. Зарэжай лэзвий, упэрев в твердое и всэм своим вэсом налэгай на ручка. Счолкнит — значэт, зарядыл пружина, и как я учу — флажок на ручка спустыл вот здэсь, прыцелелся, скаба нажал. Попробуй, дорогой, да?
Игорь попробовал. Отошел к покрашенной белой водоэмульсионкой стене, царапая краску кончиком лезвия, «зарядил» нож и, вернувшись на позицию, «выстрелил».
— Вах! Чэмпион! — воскликнул инструктор Иванов в деланом, шутовском удивлении всплеснув руками. — Вай! В «яблочко» попал с первого раза! Попробуй второй попытка, да!
Со второй попытки Игорь опять попал в яблочко.
— Слюшай, талант, да? Артур, смотры, какой талант, два раза, два «яблочка»!
— Может, и правда талант? — с прищуром глядя на мишень, улыбнулся Артур. — Мы «НРС-1» планировали в дубль валыне под пиджак для понта повесить, а вдруг, Игорь Александрович, у вас взаправду способности к этому виду оружия, а? Ну-ка, еще разика три попробуйте.
Все попытки оказались удачными. Результатом третьего «выстрела» стала восьмерка, четвертого — семерка, а в финале лезвие со звоном стукнулось о сталь, застрявшую в центре черного кружка мишени после показательной «стрельбы» Артура.
— Определенно, талант, кроме шуток, — почесал в затылке Артур. — Еще осталось научить вас, Игорь Александрович, быстро ножик вынимать из притороченных под мышкой ножен, походя большим пальцем смещая флажок с предохранительного положения, и станете стопроцентным Самураем.
— Так в чем же дело? Научите. Я готов, я рад учиться.
— Завтра, Игорь Александрович, и послезавтра под руководством товарища Иванова займетесь отработкой соответствующих приемов, а сейчас... Толя, сколько сейчас времени?
— Двадцать два ноль пять.
— А сейчас, Игорь Александрович, поднимемся на этаж выше, там, в спортзале, вот уже пять минут нас ожидает спец по рукопашному бою, дядя Юра.
— Простите, Артур, я, честно признаться, немного устал, не лучше ли отложить рукопашный бой и, раз уж находимся в тире, сосредоточиться на стрельбе?
— Нет, лучше сегодня ни на чем не сосредоточиваться, а, как мы с Анатолием запланировали, продолжить смотрины, в общем и целом. С товарищем Ивановым вы познакомились, волыну в руках подержали, пойдемте в спортзал, покажемся дяде Юре, пусть он теперь на вас посмотрит.
— Нэ горюй, дорогой! За тэ дэнги, что мнэ платят, я тэбя все равно научу и пистолэт стрэлять, и нож работать. За такие дэнги я кого хочешь научу, а тэбя, дорогой, обязатэльно. Талант ымеешь, чэмпионом будэшь! Професыоналом!
«Фиг два! Хоть миллион заплати, а за два дня профессиональным стрелком я не стану», — подумал Игорь и через двадцать пять минут услышал аналогичную по смыслу мысль из уст спеца по рукопашному бою.
— Скоро только кошки родятся, — хмыкнул дядя Юра, скептически глядя на запыхавшегося Игоря. — Отбой, Артурчик, за шесть учебных часов готовить этого гражданина к драке я не соглашусь ни за какие деньги.
Дядя Юра, сухонький старичок с седой шкиперской бородкой, познакомившись с Игорем, сразу подвел его к свисающему в углу спортзала боксерскому мешку и попросил показать Михайлова, как он «работает». Игорь догадался, что под словом «работа» дядя Юра понимает навыки рукопашного боя, коих у Михайлова не было абсолютно, в чем он и поспешил признаться, но старичок не пожелал ничего слушать, и пришлось дубасить мешок кулаком здоровой руки. Потом, по требованию дяди Юры, Игорь бил по мешку ногами, коленями, стопами. Потом локтем. Потом дядя Юра раскачал мешок, и Михайлов уворачивался от тяжелой, обтянутой кожей, колбасы на веревке. В итоге дядя Юра категорически отказался заниматься с Михайловым.
— Дядя Юра, ты нас подставляешь. Мы совсем не рассчитывали, что через шесть часов занятий Игорь Александрович превратится в бойца из «Альфы», но...
— Говно ваша «Альфа»! — с пол-оборота завелся дядя Юра. — В «Альфе» завели дурную моду каратэ обучаться, мудаки! Я видел, я знаю! Мудилы, учат альфистов ногами выше головы махать. Забыли историю, как во время русско-японской узкорылых со всем их каратэ, да кабудо и прочей хератенью наши казачки в штыковом бою и в рукопашке делали как хотели!.. И не проси, Артурчик, греха на душу не возьму, с гражданином заниматься не стану. У него координация на нулях, ручонкой быстро машет, можно было бы показать гражданину «грабли», но при полном отсутствии общей координации какой в этом толк?
— Дядя Юра, покажи ему хотя бы «грабли»! А если что серьезное, его Женька спасет!
— Женька?
— Ну! К Игорю Александровичу я решил Женьку приставить телохранителем. А на тот случай, если Женька пописать отойдет, а в это время Игоря Александровича кто-нибудь за грудки схватит, дядя Юра, очень прошу, научи его делать «грабли»!
— ...Женька, да?.. Соглашусь, если обещаешь связать меня с ней по телефону. Я должен предупредить Женю, что гражданин — форменный Буратино, я за своих учеников ответственность несу, а лучше Женьки я никого так и не смог подготовить за все годы тренерства.
Артур извлек из чехла, притороченного к брючному поясу, трубку мобильника, отстукал номер на клавишах, прижал трубку к уху.
— Женькин номер не отвечает. Дядя Юра, я торжественно обещаю устроить вам переговоры, а то и личную встречу в ближайшие день-два.
— Хрен с тобой, поверю на слово... Эй, гражданин, подойди. Правую ладошку подними. Пальцы растопырь, а теперь согни немного. Удар называется «грабли», расслабленной, но не вялой, кистью бьешь в лицо противнику так, чтобы кончики пальцев попали по глазам. Специально целиться не нужно, при правильном движении хоть один палец, да попадет хотя бы по одному глазу. Вследствие ушиба глазного яблока противник обязательно согнется и потянется ручонками к лицу. У противника начнется тошнота, головокружение, дезориентация в пространстве. При каждом резком его движении все это усилится. В принципе, долбанув «граблями» по роже, положено отступить и добить ударом ноги по яйцам, но у тебя второе движение не получится, его отрабатывать не будем. Ограничимся первой фазой. Вводная у тебя, гражданин, такая: Женьки рядом нету, а на тебя прет супостат, пушку доставать некогда, и, не дожидаясь, пока агрессор ударит, бьешь первым «граблями» по глазам. Ударил, сразу же отступаешь и орешь во все горло, зовешь Женьку. Как понял?
— Можно попробовать?
— Пробуй. Бей по мешку. Завтра, Артурчик, позаботься о «мясе». Притащи какого-никакого бомжа, чтоб гражданин имел возможность отработать «грабли» предметно.
— Будет сделано, дядя Юра.
— Не забудь, Артурчик... Кисть расслабь, гражданин, и резче бей, нечего боксерский мешок жалеть... Во! Вот так, почти получается... Это самое движение, гражданин, и будем с тобой отрабатывать до усрачки. Чтоб движение стало привычным, его нужно повторить сто тысяч раз. Из разных позиций, из разнообразных положений. Лучше нормально владеть одним ударом, чем кое-как сотней. Работай, гражданин Игорь, не сачкуй. Замечу, откажусь тебя учить. Будешь стараться, гарантию даю — любого бугра остановишь. Деньги за науку возьму, только если научишься, я за свою учебу отвечаю, мои ученики всегда на высоте.
— Экхе-кхе... — деликатно кашлянул Анатолий. — Однако время, господа. Двадцать три ноль одна. Игорю Александровичу пора домой, отдыхать. Завтра у него тяжелый день.
По пути к дому Игорь задремал, что неудивительно — он ужасно устал за день. А ведь завтра и послезавтра предстоит не менее насыщенная программа. Ну а в четверг отъезд, а в пятницу... впрочем, о пятнице лучше не вспоминать.
— Игорь Александрович, вы спите?
— Нет, Артур, дремлю.
— Завтра мы за вами заедем к восьми, оденьтесь, пожалуйста, поприличней. Пиджак, галстук, белая рубашка.
— Зачем? Я так понял, к завтрашнему дню Кондрат Филимонович сошьет обновку куда лучше, чем те шмотки, что пылятся в моем шкафу.
— С утра, после заезда к врачам, мы...
— Опять к врачам?!
— Опять, Игорь Александрович. Сегодня вас всесторонне обследовали, взяли анализы, к вечеру медики должны были собраться на консилиум и специально под вас рассчитать краткосрочный курс интенсивной терапии. В среду и в четверг с утра большую часть времени вы проведете с врачами, а завтра, после врачей и после повторного, финального посещения «салона красоты», заглянем в «фотосалон», сфотографируем вас на удостоверения. Согласитесь, лучше будет, если на фотографиях в корочках вас запечатлеют в костюме, отличном от того, что вы наденете, отправляясь в город Никоновск.
— Речь идет о документах на право ношения оружия?
— И о корочках помощника депутата Госдумы, и еще о нескольких хитрых лицензиях, расширяющих ваши права. Не забудьте завтра взять с собой паспорт, он понадобится для пропуска в Останкино. У Кондрата Филимоновича переоденетесь и начнете привыкать к новому костюму, к бронежилету, к дубль-кобуре. И с халдеями в ресторанах вы отныне и разговариваете, и расплачиваетесь.
— У меня с деньгами не так здорово, как хотелось бы.
— Наличку я вам выдам, не проблема. Главное, вы должны научиться не только носить костюм с бронежилетом и кобурой под мышкой, но и соответствовать имиджу. Гонять халдеев, если горячее блюдо окажется недостаточно горячим, одним взглядом заставлять притормаживать лохов в «Жигулях», когда вы переходите улицу, заставлять патрульных ментов отводить глаза.
— Я буду стараться, но, сами понимаете, вряд ли за оставшиеся до отъезда два с половиной дня я научусь...
— Научитесь! Поверьте, лепить из проститутки со стажем светскую даму гораздо сложнее, чем превратить вас в Самурая. Чуточку наглой распущенности, хруст баксов в бумажнике, тяжесть оружия под пиджаком, хитрые корочки, прямая спина, открытый взгляд, уверенные движения, внятная речь, и вы Самурай, без базаров!.. Толя, куда ты рулишь?! Вон она, парадная Игоря Александровича...
За день лед утреннего безразличия Артура и Анатолия по отношению к Игорю медленно таял, и попрощались имиджмейкеры с Михайловым, можно сказать, тепло и сердечно. Их ночные рукопожатия были крепки и бережны одновременно. Они смотрели на Игоря так же, как смотрят персонажи «Пигмалиона», профессор Хиггинс и полковник Пиккеринг, в конце первого акта на Элизу Дулиттл. Они явно остались довольны первым днем творения и уже предугадывали успешный исход трехдневных забот, связанных с формированием образа Самурая. Клиент попался смышленый, в чем-то талантливый, а главное, старательный, и это радовало. Зусов будет доволен. А значит, никаких «предъяв», никаких «разборок» не последует, что в конечном итоге для Артура с Анатолием было самым главным.
Джип дождался, когда Игорь зашел в парадную, и медленно отъехал. Дверь открылась, едва Игорь коснулся кнопки звонка.
— Наконец-то... — Улыбка стерлась с лица Ирины, как только Игорь зашел в ярко освещенную прихожую, и она смогла его как следует рассмотреть.
— Зашибись! — прошептала жена, блуждая взглядом по физиономии Михайлова, кардинально преобразованной кудесниками из «салона красоты».
— Нравлюсь?
— Вылитый Ален Делон после отсидки в мордовской зоне. А какие часы на руке, батюшки! Штук на десять тянут... А цепура на шее! А перстень!.. Мамочка, дорогая!
— То ли еще будет. Завтра вернусь в новом прикиде, в бронежилете, с кобурой-дубль под мышками, поднаторевший в стрельбе, рукопашном бое и бытовом хамстве.
— Ну-ну, Игореша. Ты будешь о-очень красивым покойником. Прежнему Игорю Михайлову, вполне возможно, дали бы по морде и этим ограничились. В нынешнего же будут стрелять из гранатомета.
— Кто не рискует, тот пьет кефир... Кстати, я как специалист ответственно заявляю, что отделка московских апартаментов Зусова стоит лимона три минимум. По его меркам маскарад с Самураем довольно дешевая забава, даже включая мой гонорар. Так что ты особо-то не волнуйся, родная. Все нормально. Думаю, обойдется без гранатометов. Расслабься.
4. Женя
Смеркалось. День выдался солнечным, по-настоящему весенним. Под стать дню и вечер баловал москвичей теплом и безветрием. Раскисший на солнышке сотрудник ГИБДД благодушно махнул полосатой палкой водителю автомобиля-танка породы джип, что припарковался в неположенном месте. Отмашка означала: «Хрен с тобой, возбухать не стану, но и ты не борзей, высади пассажиров и езжай с богом».
Из танкообразного джипа вышли двое пассажиров — молодая, симпатичная женщина и крутой господин с модным саквояжем в правой руке. Левая рука его болталась на черной шелковой перевязи. Дорогое, фасонистое пальто раненый небрежно накинул на плечи, как накидку. Во время ходьбы у господина елозил по шее воротничок безукоризненно отглаженной рубашки, и то и дело поблескивала золотая булавка в галстуке. «Рыжье» блистало и на запястье травмированной руки, и на мизинце здоровой конечности. Господин шагал к зданию вокзала, не обращая внимания на лужи под каблуками полуботинок крокодиловой кожи. Он держал спину прямо, двигался решительно с едва заметной ленцой, смотрел перед собой взглядом хозяина, привыкшего, чтобы ему уступали дорогу. Его научили выглядеть человеком, как бы постоянно сдерживающим внутреннюю агрессию. Научили привычно выхватывать пистолет из подмышечной кобуры или одно из удостоверений во внутреннем кармане пиджака, которое для многих страшнее любого пистолета. В случае чего он мог напасть на наглеца, вздумавшего испытать его крутость, он научился бить кончиками пальцев по глазам, ему объяснили, что бить нужно всегда первым. Он хорошо усвоил и этот, и многие другие уроки. Он понял, впитал в себя, уяснил накрепко горькую истину, высказанную спецом по рукопашному бою дядей Юрой: «Ты, гражданин, в сущности, полное фуфло. Запомни, ты — понтярщик. Чем лучше будешь понтоваться, тем дольше протянешь. Старайся». И он старался, как мог, пыжился изо всех сил.
Из танкообразного джипа вышли двое пассажиров — молодая, симпатичная женщина и крутой господин с модным саквояжем в правой руке. Левая рука его болталась на черной шелковой перевязи. Дорогое, фасонистое пальто раненый небрежно накинул на плечи, как накидку. Во время ходьбы у господина елозил по шее воротничок безукоризненно отглаженной рубашки, и то и дело поблескивала золотая булавка в галстуке. «Рыжье» блистало и на запястье травмированной руки, и на мизинце здоровой конечности. Господин шагал к зданию вокзала, не обращая внимания на лужи под каблуками полуботинок крокодиловой кожи. Он держал спину прямо, двигался решительно с едва заметной ленцой, смотрел перед собой взглядом хозяина, привыкшего, чтобы ему уступали дорогу. Его научили выглядеть человеком, как бы постоянно сдерживающим внутреннюю агрессию. Научили привычно выхватывать пистолет из подмышечной кобуры или одно из удостоверений во внутреннем кармане пиджака, которое для многих страшнее любого пистолета. В случае чего он мог напасть на наглеца, вздумавшего испытать его крутость, он научился бить кончиками пальцев по глазам, ему объяснили, что бить нужно всегда первым. Он хорошо усвоил и этот, и многие другие уроки. Он понял, впитал в себя, уяснил накрепко горькую истину, высказанную спецом по рукопашному бою дядей Юрой: «Ты, гражданин, в сущности, полное фуфло. Запомни, ты — понтярщик. Чем лучше будешь понтоваться, тем дольше протянешь. Старайся». И он старался, как мог, пыжился изо всех сил.