Зеличенок Альберт. Трудно быть Лёвой

   - Коллеги! Мы собрались на это заседание, чтобы в обстановке свободной научной дискуссии выяснить сущность и природу, так сказать, присутствующего здесь Льва. Льва, так сказать, и льва. Я бы еще сказал аппетиты Льва. Хе-хе-хе, хи-хи-хи. Но вернемся к сути обсуждаемой проблемы. В чем же она состоит? В том, так сказать, Помазанник он или не Помазанник. Вопрос не так прост, как может показаться наиболее нетерпеливым из нас. Если он Помазанник, то следует его обрести, вознести и, так сказать, правильно преподнести. Однако совершить оное без согласия субъекта достаточно трудно и не вполне разумно. С другой стороны, вспомним небезызвестный случай Безумного Пророка. Тогда некоторые горячие головы тоже поторопились, так сказать, поднять его на щит, взбаламутили, так сказать, сограждан и в результате пришлось привлечь римский меч и прости, Господи! - крест. Если бы в дальнейшем вышеупомянутые беспорядки не привели к росту, так сказать, национального самосознания, единению, так сказать, народа и, в конечном счете, к преобразованию Израильского царства в его нынешнее состояние, то всю эту историю следовало бы считать весьма и весьма печальной и подрывающей, так сказать, здоровый оптимизм. Однако в ней есть и немало поучительного. В частности, она указывает на второй вариант решения возникшей проблемы. Естественно, в нынешние гуманные времена, далекие от первобытной дикости периода пресловутой, извините за выражение, Империи, и речи быть не может о - прости, Господи! - кресте. Однако народная, так сказать, традиция побивания камнями не может быть, безусловно, списана в архив. Прошедшие здесь прения, на первый взгляд, заставляют нас склониться именно к этому варианту. Но из любой дилеммы есть, дорогие коллеги, три выхода: первый, второй и третий, запасной. Вот его-то я и хочу предложить вашему благосклонному вниманию. Учитывая, что уважаемый абитуриент наотрез отказывается объявить себя Помазанником, совершить это нашим волевым решением было бы ошибкой, способной привести к смятению умов, неразберихе и хаосу. С другой стороны, второй способ действий настораживает своей, так сказать, необратимостью. Однако есть и еще один вариант, соединяющий в себе достоинства первых двух и свободный от их недостатков. Мы вполне можем провозгласить нашего дорогого гостя великим, так сказать, пророком. Это нас ни к чему не обязывает и одновременно не оскорбляет ничьих религиозных и прочих чувств. Вспомним, что в пророчествах говорится о, э-э-э, древе. Подождем. Проведем, так сказать, экспертизу. Если присутствующий здесь Лев в свое время будет распят, так сказать, на древе и на третий день воскреснет, то он действительно является Мессией со всеми вытекающими отсюда последствиями относительно его, так сказать, наследия. Если же нет - так нет, и это тоже ни к чему нас не обязывает. Здесь, конечно, снова вспоминается казус с Безумным Пророком, но здравый смысл и, извините, элементарная порядочность ученого заставляют прямо утверждать, что после хорошего римского - прости, Господи! - креста никто никогда не оживал, не оживает и оживать не будет. Возникшие в тот период слухи, к сожалению, до сих пор не забыты и циркулируют в отдельных подпольных сектах, но мы знаем, кем, какими силами за пределами Израиля они инспирируются и подкармливаются. Со всей ответственностью заявляю, что все это - антинаучная чепуха и, э-э, так сказать, бред сивой кобылы. Сразу же после, э-э, инцидента был проведен широкомасштабный и гласный следственный эксперимент, который потом неоднократно повторялся. И ни один из 197, э-э, подопытных не воскрес ни на третий день, ни до сих пор. Исчезновение же тела в вышеуказанном случае легко объяснимо вполне материальными причинами. Мы, естественно, не повторим ошибок прошлого. За нашим благословенным небесами гостем будет установлено постоянное наблюдение, что позволит, во-первых, оградить его от досадных случайностей и, во-вторых, обеспечить абсолютную научную чистоту эксперимента. Итак, свое предложение я сформулировал, теперь, коллеги, прошу высказываться по существу.
   Еще час участники совещания наперебой, брызжа слюной, кричали о достоинствах Председателя и своем личном уважении к нему, и он солидно кивал и благосклонно улыбался. Когда все выступили и единогласно проголосовали, старейший снова взял слово, поздравил Куперовского с благополучным разрешением его вопроса и напоследок сообщил, что теперь он, как великий пророк, должен принять на себя руководство израильскими армиями в их борьбе с неверными. Лева, боевой опыт которого исчерпывался военной кафедрой К-ского университета, Троицкими лагерями и кратковременной, хотя и победоносной службой в современной нам с вами израильской армии, обомлел, но возражать было поздно и - учитывая второй вариант - опасно.
   По дороге домой секретарь Синедриона, которого послали с охраной проводить Куперовского, утешал его:
   - Ну что ж из того, что ты не Мессия? Ну не судьба, значит. Не огорчайся, старик. Не всем же быть мессиями. Я вот тоже не Мессия, и ничего. В детстве очень хотелось, а сейчас привык. Так даже спокойнее, ей-богу.
   Лева попытался объяснить, что он-то как раз совершенно не намеревался, совсем наоборот, но секретарь, дружески приобняв за плечи, остановил его излияния:
   - Да брось ты, старина, что я, ничего не понимаю? В тебе сейчас говорит уязвленная гордость, оскорбленное самолюбие. Брось, старик, не стоит того! Мы тебя и в качестве пророка будем очень уважать, вот увидишь.
   На следующий день все газеты были полны портретами "пророка Лейба", выдержками из его речей и предсказаний, сообщениями о его назначении главнокомандующим всеми войсками Израиля. "Голос Саваофа" первый проинформировал читателей о награждении Левы высшим воинским знаком отличия - Орденом Большого Серебряного Обрезанного Орла с бронзовыми тестикулами. Другая правительственная газета - "Корзина Моисея" реабилитировалась тем, что проследила происхождение пророка от царя Давида. Чисто профессиональное восхищение вызывает то, как автор генеалогического древа сумел обойти вопрос о родителях Левы, которых, разумеется, никто в Царстве не знал.
   Куперовский газет не читал - не было свободного времени. Он штудировал специальную военную литературу, готовясь к вступлению в новую должность. К сожалению, все эти толстенные тома, снабженные многочисленными красочными таблицами и схемами, были написаны или ненормальными, или для душевнобольных, и Лева, прилежно дочитывая каждую из них примерно до середины, бросал бесполезный труд, устрашенный казенным языком и обилием цифр, и брался за следующую. Вскоре под его кроватью собралась целая библиотека, которую по ночам усердно изучали мыши. В конце концов Левушка вынужден был обратиться к единственному доступному его пониманию первоисточнику, касающемуся вопросов военного искусства древнего мира, - к Библии. Он выучил наизусть главы, посвященные подготовке и ведению сражений, и положился на волю Провидения, которое столько раз выручало его из затруднительных обстоятельств. К сожалению, он не подумал о том, что его личное спасение обычно сопровождалось многочисленными жертвами среди мирного населения и частичным или полным разрушением окружающей обстановки.
   Армии встретили Леву и его солидную - Председатель не забыл своего обещания, хотя и действовал в рамках пристойности - свиту громкими криками восторга, бряцанием мечей о щиты и прочей ненужной шумихой. Как раз надвигалось решающее сражение с галлами, и присутствие пророка, с одной стороны, должно было поднять боевой дух войск (которые уже третий месяц сидели без зарплаты, потому что тыловые службы "прокручивали" деньги через специально созданные для этой цели банки), с другой стороны - проверить стратегические таланты сего новоявленного представителя рода Давидова.
   В грядущем сражении Куперовский собирался испробовать тактическую схему, которая наиболее поразила его своей абсолютной художественной законченностью.
   На следующее утро после приезда пророк собрал войско. Здоровые бородатые мужики стояли перед ним, опираясь на копья, и выжидательно смотрели на нового командира. Новобранцы ловили под обмундированием насекомых; старослужащие, давно уже привыкшие к тому, что солдат не бывает в одиночестве даже в своих латах, Молча дожевывали завтрак, позволяя личному зоопарку заниматься своими делами; офицеры обменивались сплетнями, анекдотами и адресами кратковременных платных возлюбленных. "Интересно, почему от военных, даже если их ежедневно мыть в бане, всегда пахнет козлом?" - подумал Лева. Вслух же он произнес:
   - Возлюбленные чада мои! (Ему взбрело в голову, что именно такое обращение приличествует пророку; чада же отреагировали вялым ритуальным криком "ура"!) Я хочу вам сказать, что понимаю ваши чаяния, и все нововведения, о которых вы сейчас узнаете, направлены на улучшение условий вашего существования. Надеюсь, что вы ответите повышением боеготовности, и мне не придется во время сражения, как идиоту, носиться в самой гуще боя и подбадривать вас. В конце концов, я с детства боюсь острых режущих предметов!
   Конспект речи Лева писал всю ночь, но порой увлекался и отклонялся от домашних заготовок.
   - Слушайте мой приказ. Пункт первый. Все получают очередные звания досрочно, прямо сейчас, с соответствующей зарплатой. Пункт второй. Подъем теперь будет на час позже, а обед - на полчаса дольше. Мама мне всегда говорила, что мало спать и плохо прожевывать пищу вредно. Пункт четвертый. Сотрите со щитов то, что вы на них написали. Некрасиво.
   И так далее. Двенадцатым пунктом Лева принял в армию всех маркитанток и прочих сестер немудреного милосердия, зачислив их на должности рядовых, на что войска отреагировали уже непритворным громовым "ура!". Закончить зачтение приказа ему захотелось красиво, какой-нибудь запоминающейся пословицей. Ему вспомнилось сразу несколько, и он выплюнул их все:
   - Пуля - дура, штык - молодец, друзья! Бей своих, чтобы чужие боялись! Винтовка рождает власть!
   Обстановка к этому времени стала настолько доверительной, что каждое новое слово армия встречала бурными аплодисментами и громкими восхищенными кликами. При этом никому не мешало, что огнестрельное оружие еще не было изобретено.
   - Теперь по поводу боя, дети мои! Кто боязлив и робок, тот пусть выйдет из рядов, а после обеда возвратится и пойдет назад, кому куда хочется.
   Несмотря на царившую атмосферу экстаза и всеобщей любви, реакция получилась покруче, чем у Гедеона: девять десятых войска покинуло строй. Холодок страха пробежал по Левиной спине, но он подавил колебания и продолжил следовать каноническому тексту. Он привел солдат к реке и приказал пить.
   - Как так "пить"? - закричал молоденький новобранец. - Что это за старорежимные штучки? Вода же некипяченая! Там же дизентерия! И вибрионы холеры, между прочим!
   Однако его никто не поддержал, остальные пили молча. Видимо, санитарно-гигиеническое просвещение проникло еще не во все уголки Израильского царства.
   Лева ходил вдоль рядов пьющих, и тех, которые наклонялись на колени и пили прямо из реки, как собаки, ставил отдельно, а лакавших воду языком из горсти - отдельно. Но вверенный пророку народ, судя по всему, оказался дефектным и невоспитанным, и, когда Куперовский хотел сказать, что вот эти лакавшие и сокрушат противника, у него самого пересохло в горле: таковых обнаружилось четыре человека. Правда, и руки у большинства были грязными, а мыла поблизости не было, но все равно результаты опыта несколько обескуражили нашего героя.
   - Ладно, - сказал Лева. - Последний отбор отменяется. Вы, четверо, в бою пойдете впереди и постараетесь обратить в бегство как можно больше врагов. Если получится. Остальные - за вами. Все, разойдись!
   Излишне говорить, что уже к концу месяца Галлия была очищена от оккупационных израильских войск. А ведь Лева даже не успел побывать во всех частях. Но, видимо, Бог и на самом деле любил Левушку - тот неотразимо действовал даже на большом расстоянии. Местное население, у которого из живности сохранились только свиньи, цветами встречало освободителей, несколько оторопевших от своих успехов. Впрочем, они бы не удивлялись, если бы лучше знали Куперовского.
   Когда стало окончательно ясно, что сражения на западе плохо сочетаются с Левиными дарованиями, того перебросили на восток. Здесь филистимляне вели что-то вроде партизанской войны, периодически налетая на стройные еврейские легионы. Однако последние, горделиво тряся пейсами, твердо стояли в своих маленьких крепостях за высокими стенами, на которые арабы никак не могли забраться и потому вновь отступали в пески, впрочем, без особых потерь с обеих сторон. Куперовский, ознакомившись с характером боевых действий, понял, что он может остаться здесь до морковкина заговения. Кроме того, в армии на него в последнее время стали нехорошо коситься, вслух говорили, что он никакой не Мессия и даже пророк-то далеко не перворазрядный, так, самый завалященький. Более того, распространилось мнение, что его присутствие приносит несчастье. Из столицы приходили известия, что Верховный Синедрион срочно подыскивает нового кандидата в Мессии. Необходимо было что-то делать, чтобы поддержать пошатнувшееся реноме. И Лева решил превратить оборонительную войну в победоносно-наступательную.
   Первые трое суток войска героически продвигались вперед, нигде не встречая противника, и Левушка почти никому не мешал, хотя и потерял полевые кухни где-то в пустыне, пытаясь встретить бойцов на привале заранее приготовленным обедом. Однако на четвертый день дорогу преградила бурная река... Неправы те, кто утверждал, что пророк сознательно утопил здесь треть войска. Нет, Лева просто попытался остановить течение реки силой духа, но его солдаты оказались не крепки в вере. Но окончательную победу над израильской армией Куперовский одержал на двенадцатый день, когда, увлекшись экспериментами с солнцем (он позже утверждал, что несколько раз оно останавливалось, хотя и ненадолго), позабыл вовремя ввести в бой резервы, и успешно для евреев начавшееся сражение завершилось самым плачевным образом. Впрочем, все закончилось еще до темноты, так что Левины экзерсисы, возможно, не были уж совсем бессмысленны.
   Когда Куперовский вернулся в Иерусалим, он понял, что к его встрече народ приготовился. Всюду были расклеены карикатуры на пророка, в двух местах догорали его чучела, а на центральной площади небольшая бригада вкапывала в землю внушительных размеров древо. Говорили, что через десять дней в Израиле будет большой праздник - Председатель Синедриона принародно начнет решающую фазу своего эксперимента. Ожидалось присутствие Ирода, иностранных послов, приезд делегаций из других городов Царства. Детские хоры разучивали веселые песенки про пророка с припевом: "Распни его! Распни его!" Общество Друзей Иеговы распространяло брошюры с картинками, где языком, доступным даже олигофрену (и только ему), населению объясняли суть происходящего. Брошюры брали охотно - они хорошо шли и на пипифакс, и на растопку. Хасиды готовили к торжественному дню многофигурную композицию - что-то про первое грехопадение, но без участия женщин. Мрачные фарисеи раздавали написанные от руки листовки с крупным заголовком: "Мы же предупреждали!" - где говорилось о том, что они предупреждали, хотя оставалось неясным, о чем же они, собственно говоря, предупреждали. Верховный Синедрион заседал непрерывно, хотя и довольно сумбурно. Газеты, ссылаясь на неназванных информаторов, сообщали, что разрабатываются, во-первых, типовой сценарий распятия и, во-вторых, текст присяги будущих Мессий, которую они должны будут произносить во время инаугурации. Чемпион Израиля по метанию пращи посвятил грядущему распятию свой новый рекорд, а жнецы, металлурги и резники крайней плоти - будущие урожай, выплавку и настриг, соответственно. Пенсионеры писали в газеты письма, где дружно поддерживали решения царя и Синедриона и выражали готовность лично принять участие в церемонии, если только власти сочтут возможным дополнить экстраординарное распятие традиционным побиванием камнями. Одновременно в посланиях содержались обещания признать пророка Мессией посмертно и воздать ему соответствующие почести, если он все-таки, паче чаяния, воскреснет. Старики любят подстраховаться.
   Лева смотрел в будущее с оптимизмом. Он верил в свою звезду и надеялся, что, раз все разворачивается именно таким образом, его уже скоро заберут отсюда. Честно говоря, в Великом Израиле ему уже порядком надоело. Он находил, что еврей в качестве агрессора выглядит глупо и смешно, и ничем хорошим это кончиться не может.
   Его поселили на прежнем месте, у Бар-Раббана. Каждое утро мальчишки втыкали под его окном палку и метали в нее камни - тренировались. Получалось неплохо, чувствовалась школа. Между тем, день казни приближался. Бар-Раббан приводил откуда-то группы неизвестных людей, которым за умеренную плату позволял в щелочку взглянуть на лжепророка. При этом кормили Куперовского за казенный счет и платили за его проживание, так что выгода получалась двойная или даже тройная - учитывая объедки и остатки. Наконец, к огорчению Бар-Раббана, наступило утро, когда за Куперовским пришли. Бар-Раббан тепло простился с постояльцем, пообещал явиться на его специфический триумф и показал заранее приготовленный, отмытый и завернутый в фольгу булыжник.
   - Для тебя, - сказал он. - Купил на рынке. Видишь, какой красивый? Продавец говорит, Синедрион все-таки разрешил побивание. Вдруг ты не Мессия? Если ты действительно Мессия, то тебе это не повредит, а если не Мессия, то как же без побивания? Так что ты гляди внимательно, я непременно там буду. Где-нибудь в первых рядах, меня пропустят, все-таки ты мой гость.
   - Спасибо, - сказал Лева. - Я обязательно посмотрю.
   Он оделся и шагнул к выходу. И тут - то ли рослый легионер у двери неловко повернулся, то ли гвоздю пришло время выпасть, то ли небеса действительно хранили Леву, то ли по сюжету данной повести так полагалось - небольшой увесистый предмет сорвался со стены и чувствительно шмякнул Куперовского по голове. С высоты двух метров.
   На следующий день Куперовский опять стал центральной темой разговоров...
   - И вот тогда он превратился в громадного черного змия, взвился в воздух и улетел.
   - Зачем так врать, я не понимаю? Даже самому захудалому лэмуху известно, что змеи не летают.
   - Слушайте, не цепляйтесь к словам. Ну хорошо, пусть будет не змий, пусть будет дракон, легче вам от этого? Или у вас от этого третья нога вырастет? Так я и говорю: взвился и упорхнул, как птичка, но перед этим сожрал золовку Бар-Раббана и сжег его дом. Мамой клянусь!
   - Люди, посмотрите на этого болтуна! Это кто съел золовку Бар-Раббана? Это ж я - золовка Бар-Раббана, и у него нет другой золовки! Держите меня крепче, люди, он хочет накликать на меня горе, я его убью! Да пусть моим врагам Бог пошлет столько лет жизни, сколько в его словах правды!
   - Успокойся, Маня, успокойся. Наплюй на него и возьми себя в руки. Плюй, Маня, не бойся, мы его держим. Вот молодец!
   - У него дурной глаз, он меня хочет сглазить. Подождите, люди, не отпускайте его, я выбью ему дурной глаз. Правый, точно, это правый, вот он какой черный! Или левый?
   - Маня, не мучайся. Что ты себе портишь нервы по пустякам? Выбивай оба, и помни, что у тебя есть твоя лучшая подруга Софа, которая знает пол-базара и всегда тебе поможет. Только быстрее, Маня, а то он сильно вырывается!
   - "Лучшая подруга", да? "Всегда поможет", да? А кто у меня занял двадцать шекелей и отдает их уже три месяца? Ты думаешь, Маня дура, Маня забыла, да? Маня все помнит. Люди, отпустите этого трепача, хватайте ее, пусть вернет мне мои двадцать шекелей!..
   - И все-таки, раби Борух, я полагаю, что он был драконом, посланным разрушить величие Израиля.
   - Дорогой раби Залман, даже если так, то я вам напомню, что в прежние времена такими проблемами занимались именно ангелы, вспомните хотя бы Книги Царств. Перечитывать надо первоисточники, дорогой.
   - Уважаемый реб Борух, я ведь не выражаю прилюдно сомнений в вашей научной компетентности, хотя именно вы в своих научных трудах постоянно приписываете пророкам слова, которые слышите от башмачника Тевье в банях.
   - Реб Залман, чья бы, как говорится, корова мычала, ведь это ваше так называемое популярное переложение Торы для детей язычников коллега Бенцион справедливо предложил использовать на подстилку для свиней.
   - А ты, Борух, сам свинья!
   - Коллеги, коллеги, давайте вести научный спор корректно и аргументированно. Вот если вы, раби Залман, утверждает, что раби Борух свинья, то докажите это...
   - Нет, евреи, этот Лейб был, конечно, не Мессия, но все же Божий посланник. Подумайте, он вознесся оттого, что на него упала Тора! Какой ид может пожелать себе большего?
   Между тем Лева после чувствительного удара по макушке очнулся в уже знакомой лаборатории. С тех пор, как он покинул ее, здесь кое-что изменилось. На столах среди спиртовок, плошек и реторт гордо возвышались два персональных компьютера системы "Pentium", один даже с принтером. В углу мерно гудел циклотрон. В другом углу мрачно жевал что-то горбатый и перекошенный голубовато-зеленый гигант с багровыми глазами.
   - Добро пожаловать, мой юный друг, - сказал чародей, закрывая дверь автоклава. - Располагайтесь. Познакомьтесь с моим гомункулусом, недавно вывел. Мальчик, дай дяде ручку.
   Гигант, недовольно ворча, протянул Куперовскому волосатую лапу, которую тот осторожно пожал.
   - А что он ест? - из вежливости спросил Лева.
   - Вы меня удивляете. Мясо, конечно. Я и создал его для того, чтобы избавляться от назойливых посетителей. Не беспокойтесь, сейчас он сыт. Малыш, сидеть!
   - Извините, - сказал, помявшись немного, Куперовский, - а вам не удалось еще определить координаты моего отражения? Помните, вы обещали?
   - Во-первых, юноша, не координаты, а местостояние. Это гораздо более сложное понятие, включающее координаты как составную часть. Во-вторых, я помню все, но мне было недосуг. Я тут синтезировал эликсир молодости и вечной жизни, но колбу опрокинул этот неловкий болван, - он обвиняющим жестом указал на гомункулуса, тот в смущении спрятался под стеллаж, смахнув по дороге реторту, из которой потек по полу сизый туман, - а записи сжег какой-то приблудный демон. Я пытался все восстановить, но такие открытия совершаются один раз в жизни. Теперь храню информацию в компьютере.
   - А зачем вам два?
   - Первый мне продали дефектный. В нем живет душа нераскаявшегося грешника. По ночам самопроизвольно включается, воет дурным голосом, щелкает чем-то, бряцает тумблерами. Три раза пытался совратить меня компьютерными играми. Кстати, вы слышали про последнее постановление Небесных Сфер?
   - Нет, конечно, - сказал Куперовский. - Там, где я находился, все были заняты исключительно своими делами.
   - Да знаю я их, знаю. Избранный народ, что возьмешь? Хуже детей, ей-богу. Так вот, состоялось расширенное заседание Высшего Суда с участием архангелов и некоторых ангелов. Даже Люцифера приглашали - в качестве эксперта, разумеется. Отныне решено считать игры на компьютерах и всевозможных телевизионных приставках восьмым смертным грехом. В новые издания Библии будут внесены соответствующие изменения. А в аду уже оборудуется соответствующий круг. Там устанавливают устаревшие громоздкие ЭВМ с двести восемьдесят шестым процессором, в которых все игры заражены вирусами, на дисках не хватает места, "винчестер" периодически летит, а в системе сидят невыявленные "блохи". К делу привлечены лучшие из недавно умерших хакеров, которым посулили за это подключить их к сети "Интернет". Муки грешников обещают быть поистине дьявольскими.
   Чародей взглянул себе под ноги. Сизый туман дошел уже до колен.
   - О Абадонна! - вскричал волшебник. - Этот идол разбил сосуд с газом познания. Нам надо сократить свою беседу.
   - А что нам грозит? - спросил Лева.
   - Когда он поднимется на уровень вашей головы, молодой человек, вы мгновенно познаете все, что есть во вселенной и за ее пределами. Ваш мозг не выдержит давления информации и лопнет, и вы мне все здесь забрызгаете.
   - А как же вы сами? - поинтересовался Куперовский.
   - О, мне ничто не угрожает. Мой мозг поистине всеобъемлющ, он мог бы вместить данные о десяти таких вселенных во всех их отражениях и среагировать на это всего лишь легкой мигренью. Малышу тоже нечего бояться. Он ни черта не понимает, и я порой думаю, что вообще забыл вложить в него мозг. Так какие же у вас возникли проблемы там, куда я послал вас в прошлый раз?