Страница:
Света не было. Шли секунды, минуты, я точно знал, что ему давно пора появиться, но меня по-прежнему окружала Темнота. Я вертелся как ужаленный. Скоропостижно приближалась паника. Я слышал, как кровь стучит в висках, хотя не имел ни того, ни другого…
– Пусти! – отчаянно рявкнул я в Темноту.
Та отозвалась дебильным смехом:
– Гы-ы-ы!
– Кто здесь?! – заорал я, хватая пустоту руками.
– Это я, – послышался доброжелательный голос Алана Нэя.
– Мы с Аланом решили встретить тебя, Грег, – влез Табаки. – Извини, не захватили ни цветов, ни оркестра. Гы-ы-ы!
Эти двое каким-то образом удерживали меня в Темноте и не пускали в Атхарту. Но теперь я по крайней мере знал, что происходит. Я перестал судорожно барахтаться – надо же было сохранять лицо перед этими мерзавцами! – и спокойно спросил:
– Что тебе нужно, Алан?
– Ты еще держишься? – сочувственно поинтересовался Нэй. – Я думаю, у тебя хватит сил меня выслушать. Я тут случайно присутствовал при разговоре богов… Вирата и Натх говорили о ком-то, кому удалось вмешаться в прошлое. Я хочу знать, кто это, Грег.
– Пошел к черту, – ответил я, как партизан на допросе. Я даже плюнул бы ему в лицо, если бы нашел чем!
Нэй беззлобно ответил:
– К черту пойдешь ты сам, если не скажешь. Еще немного, и ты откроешь одну из самых страшных тайн Атхарты. Правда, поделиться впечатлениями ты уже не сможешь.
– Гы-ы-ы! – одобрительно отозвался Табаки.
– Грег, я не в первый раз вижу тебя в работе, – продолжал Нэй. – Надо признать, ты никуда не годный адъют. Ты слишком близко к сердцу принимаешь дела живых и ни в грош не ставишь Устав. Признайся: ты ведь собирался скрыть имя виновного?
– А ты признайся, что снова решил выслужиться перед начальством. Состряпать на меня донос Натху, – прохрипел я, задыхаясь. – Но не надо брать меня на испуг. Когда я вернусь, Вирата узнает все, что нужно.
– Нет, Грег, – Нэй грустно вздохнул, – ты не вернешься. Если ты не скажешь мне, кто передал на Землю информацию, ты исчезнешь. Я смогу находиться здесь еще долго, а вот ты… Ну! Имя! Живо! – заорал он на меня, и вовремя: я уже проваливался в пучину небытия, из которой выбраться невозможно. Я переставал быть, и это оказалось гораздо страшнее смерти…
Ненавидя собственное бессилие, я крикнул:
– Его зовут Энрике Торес!
Темнота впереди сразу расступилась. Свет оказался так близко, словно он сам притянул меня к себе. Позади затихал отвратительный смех Табаки. Через мгновение я упал лицом на влажную траву. Рядом высился старый пень. По его шершавому боку ползла зеленая гусеница. Я смотрел на нее и пытался отдышаться. Я чувствовал себя, как утопающий, который чудом добрался до берега. Но, конечно, я не чувствовал себя победителем…
А это что еще? Всем телом я почувствовал мерный, дробный звук, раздающийся по земле. Лошади скачут – догадался я и поднял голову.
По дороге рысью двигался конный отряд. Всадники – их было человек пятнадцать – казались актерами, сбежавшими со съемочной площадки в разгар рабочего дня. На одном я заметил рыцарскую кирасу, на другом – буденовку с красной звездой. И почти у каждого впереди сидел ребенок – мальчик или девочка. Еще двое везли в седле женщин: кудрявую блондинку в розовом свитере и крупную брюнетку в брючном костюме. Возглавлял отряд усатый человек в кепке; его лицо показалось мне смутно знакомым. В целом зрелище было немыслимое. Ну все, спятил, обреченно подумал я и снова уткнулся лицом в траву.
Но предводитель успел меня заметить.
– Эй, парень! – крикнул он. – Ты что валяешься? Вставай! Война началась.
27
28
29
– Пусти! – отчаянно рявкнул я в Темноту.
Та отозвалась дебильным смехом:
– Гы-ы-ы!
– Кто здесь?! – заорал я, хватая пустоту руками.
– Это я, – послышался доброжелательный голос Алана Нэя.
– Мы с Аланом решили встретить тебя, Грег, – влез Табаки. – Извини, не захватили ни цветов, ни оркестра. Гы-ы-ы!
Эти двое каким-то образом удерживали меня в Темноте и не пускали в Атхарту. Но теперь я по крайней мере знал, что происходит. Я перестал судорожно барахтаться – надо же было сохранять лицо перед этими мерзавцами! – и спокойно спросил:
– Что тебе нужно, Алан?
– Ты еще держишься? – сочувственно поинтересовался Нэй. – Я думаю, у тебя хватит сил меня выслушать. Я тут случайно присутствовал при разговоре богов… Вирата и Натх говорили о ком-то, кому удалось вмешаться в прошлое. Я хочу знать, кто это, Грег.
– Пошел к черту, – ответил я, как партизан на допросе. Я даже плюнул бы ему в лицо, если бы нашел чем!
Нэй беззлобно ответил:
– К черту пойдешь ты сам, если не скажешь. Еще немного, и ты откроешь одну из самых страшных тайн Атхарты. Правда, поделиться впечатлениями ты уже не сможешь.
– Гы-ы-ы! – одобрительно отозвался Табаки.
– Грег, я не в первый раз вижу тебя в работе, – продолжал Нэй. – Надо признать, ты никуда не годный адъют. Ты слишком близко к сердцу принимаешь дела живых и ни в грош не ставишь Устав. Признайся: ты ведь собирался скрыть имя виновного?
– А ты признайся, что снова решил выслужиться перед начальством. Состряпать на меня донос Натху, – прохрипел я, задыхаясь. – Но не надо брать меня на испуг. Когда я вернусь, Вирата узнает все, что нужно.
– Нет, Грег, – Нэй грустно вздохнул, – ты не вернешься. Если ты не скажешь мне, кто передал на Землю информацию, ты исчезнешь. Я смогу находиться здесь еще долго, а вот ты… Ну! Имя! Живо! – заорал он на меня, и вовремя: я уже проваливался в пучину небытия, из которой выбраться невозможно. Я переставал быть, и это оказалось гораздо страшнее смерти…
Ненавидя собственное бессилие, я крикнул:
– Его зовут Энрике Торес!
Темнота впереди сразу расступилась. Свет оказался так близко, словно он сам притянул меня к себе. Позади затихал отвратительный смех Табаки. Через мгновение я упал лицом на влажную траву. Рядом высился старый пень. По его шершавому боку ползла зеленая гусеница. Я смотрел на нее и пытался отдышаться. Я чувствовал себя, как утопающий, который чудом добрался до берега. Но, конечно, я не чувствовал себя победителем…
А это что еще? Всем телом я почувствовал мерный, дробный звук, раздающийся по земле. Лошади скачут – догадался я и поднял голову.
По дороге рысью двигался конный отряд. Всадники – их было человек пятнадцать – казались актерами, сбежавшими со съемочной площадки в разгар рабочего дня. На одном я заметил рыцарскую кирасу, на другом – буденовку с красной звездой. И почти у каждого впереди сидел ребенок – мальчик или девочка. Еще двое везли в седле женщин: кудрявую блондинку в розовом свитере и крупную брюнетку в брючном костюме. Возглавлял отряд усатый человек в кепке; его лицо показалось мне смутно знакомым. В целом зрелище было немыслимое. Ну все, спятил, обреченно подумал я и снова уткнулся лицом в траву.
Но предводитель успел меня заметить.
– Эй, парень! – крикнул он. – Ты что валяешься? Вставай! Война началась.
27
«Киев бомбили, и нам объявили, что началася война»… Мне кажется, Сурок, страх перед войной существует в нашем поколении на генетическом уровне – его передали нам наши бабушки и дедушки, дети сороковых.
А помнишь фильмы об атомной бомбе? Они вызывали липкий ужас перед медленной смертью, вползающей в дома, лишающей зубов и волос… Брр. В детстве мне по этому поводу снились такие кошмары – елочки зеленые!
Но все это было там, на Земле. О том, как происходили войны в Атхарте, я уже тебе рассказывал. Никого убить невозможно. Что же произошло на этот раз?
Я ждал объяснений от усатого предводителя отряда, а тем временем его всадники устраивались на привал.
Вскоре моя любимая поляна являла собой смесь пикника и партизанской стоянки. Бегали ребятишки, всхрапывая, паслись кони; на мангале жарилось мясо, суровые дядьки выстраивали с помощью картофелин план наступления.
– Как тебя зовут, уважаемый? – предводитель всадников наконец подошел ко мне. Он был одет в галифе, как у капитана Жеглова, и меховой жилет поверх свитера крупной вязки.
– Егор Гобза, – представился я, пожимая протянутую руку.
– Гобза? – подивился усатый, вглядываясь в мое лицо. – Редкая фамилия… Ленинградец, говоришь? Знаю, знаю, что переименовали… Что ж, приятно встретить земляка. А это Яна Юлиановна, – он указал на блондинку, – и Мирра Львовна, – брюнетка слегка наклонила голову. – Сейчас они тебе все расскажут.
– Да как рассказать-то такой ужас? – вздохнула розовая дама. – Мы с Миррой из Райцентра.
– Откуда? – изумился я.
Яна Юлиановна смущенно пояснила:
– Из Райцентра. Так называется наш городок. В смысле «центр рая». Мы с Миррой преподаем в школе. Знаете, у нас там много детей. Это очень печально. Но мы стараемся, чтобы бедняжки чувствовали себя хорошо. Вы же понимаете, детям нелегко в Атхарте. У каждого за плечами безутешные родные, а горе близких мешает привыкать к новым обстоятельствам… Мы помогаем им адаптироваться. Ну вот. У нас шел урок. Мы услышали шум за окном и увидели, как люди бегут по улице. А за ними летит… Мирра, продолжай, я больше не могу!
Она закрыла лицо руками. Ее подруга продолжила низким, почти мужским голосом:
– А за ними летит существо ростом больше человека, с крыльями и птичьей головой. Если кто-то из присутствующих видел египетские статуи, – с сомнением произнесла она, – тот может себе представить. На груди у него висело нечто вроде фотоаппарата, и только по его действию мы поняли, что это оружие.
– Ужасное оружие! – воскликнула Яна. – На что бы он его ни направлял, все исчезало без следа. Люди, дома… Оставалась черная дыра, обугленная, дымящаяся по краям. Я повела детей через подвал, через столовую к черному ходу… Мирра мне помогала. Когда мы бежали, то видели много этих чудовищ, кружащих над городом. Они нас не преследовали. Но они выгнали нас из наших домов и убивали всех, кто сопротивлялся или просто бежал недостаточно быстро. Нам с десятью ребятишками удалось добраться до Запорожья…
Услышав это название, я не смог удержать улыбку.
– Запорожье – это в смысле «за Порогом», да?
– Молодой человек, тут нет ничего смешного! – возмутилась Яна и замолчала.
Но ситуация действительно не казалась мне серьезной. Я не понимал, отчего так паникуют эти дамочки – будто они по-прежнему на Земле и пережили налет вражеской авиации. Но ведь мы в Атхарте! Что означает здесь слово «убивали»?
– Мне очень жаль ваш Райцентр, – вздохнул я. – Но ведь все поправимо? Какие проблемы: придумаете себе новые дома, краше прежних. А люди… Уверен, те, кто пострадал, смогут создать себе новые тела. Ведь душам-то повредить невозможно.
– А вам известно, молодой человек, – в низком голосе Мирры появились учительские интонации, – вам известно, что душа воплощается в материю Атхарты? И эти существа, похоже, знают секрет ее уничтожения. Вместе с материей исчезает душа.
– В каком смысле – исчезает? – хрипло произнес я.
– Похоже, в этом самом, – кивнула Мирра. – По крайней мере, никто из погибших не вернулся.
Поверить в это было трудно, но мое легкомыслие как рукой сняло.
– Смерть нашла нас и здесь, – прошептала Яна. – Мы безоружны против них!
– Яна, держи себя в руках, – пробасила Мирра. – Ради детей.
– Да-да, ради детей… – Яна всхлипнула.
– Ну-ну, – усатый предводитель похлопал ее по плечу, – поживете пока с детишками здесь. Мы их к вам в Хани-Дью привезли, – пояснил он мне, – а сами назад, в Запорожье.
– Вы там живете? – На этот раз я не улыбнулся, услышав забавное название.
Но усатый улыбнулся сам, показав щербинку в передних зубах.
– Да, это наше поселение. Порядок у нас военный, живут одни мужчины. Баб – извините, дамы, – не держим. Чем не казачий Дон? Лошадей вот выпросили у Матхафа. Поддерживаем спортивную форму – тренировки каждый день обязательно. Телу, даже такому, поблажек нельзя давать. Потому как на бога надейся, да сам не плошай. Раз в месяц у нас футбол: играем с немцами из Валгаллы. Это соседи наши. Но сейчас, боюсь, будет не до игр. Балласт – извините еще раз, дамы, – оставим, и назад. Надо решать: сниматься с насиженных мест или все-таки дать отпор гадам. Очень они близко. Мы и вашего главного предупредили, чтобы был начеку. Он, кстати, пообещал, что детей и женщин пристроит.
– Главного? Какого главного? – не понял я.
– Ну попа вашего главного. У него еще имя какое-то библейское… Ной, что ли?
– Нэй, – машинально поправил я.
Меня даже не возмутили эти нелепые притязания: Алан Нэй – главный поп! Меня ужасно занимала эта щербинка под темными с проседью усами. Где я видел это лицо?
Предводитель заметил мои терзания. Он отправил Яну с Миррой резать огурчики-помидорчики и, когда мы с ним остались вдвоем, прищурился:
– Так ты говоришь, Гобза твоя фамилия? Вот как… Знал я одного Гобзу. Дочка моя за него замуж вышла, внуков мне родила. Старшая, Ксюха-то, меня бы сразу вспомнила. А ты, Егор, совсем малой был…
Я хлопнул себя по лбу. Ну конечно. Дед. Мамин отец, про которого она часто рассказывала. Когда он умер, мне не было и трех лет, я помню только фотографии… Дед прошел всю войну и где-то под Будапештом потерял руку. В Атхарте он восстановил руку и, по сравнению с последней фотографией, помолодел лет на двадцать.
Надо сказать, Сурок, такие встречи – очень большая редкость. Атхарта бесконечна, и невозможно предугадать, в каком Приемном Покое окажется человек, умерший спустя много лет после тебя. Лично я никаких родственников и вообще людей из своей земной жизни раньше не встречал. Так что я смотрел на деда разинув рот.
– Значит, и ты здесь уже… – Он покачал головой. – Рановато. Как получилось-то?
Я рассказал.
– А мать что? Убивалась, наверное?
Я объяснил, что еще в девяностом году мать уехала во Владивосток к дочке с зятем – нянчить внуков. С тех пор мы виделись раз пять. К моменту моей смерти у сестры было уже трое детей.
– Не было у нее времени убиваться, – сказал я.
– Мать есть мать, – возразил дед. – Сколько бы ни было детей, все равно горе. И когда я умер – тоже горе было. Нам здесь хорошо, но ведь не напишешь, не позвонишь…
Очень даже напишешь, подумал я. Как оказалось. Еще немного – и все бы узнали, как можно жить, не боясь смерти. Ни своей, ни чужой. Правда, неизвестно, хорошо ли это… Но обсуждать эту тему с дедом я не стал – он до обидного быстро утратил ко мне интерес. Сразу после обеда «станичники», посадив в седла женщин и детей, вновь тронулись в путь. А я одиноко побрел по дороге в сторону своего дома – с путаницей в голове и неприятной оскоминой на сердце.
А помнишь фильмы об атомной бомбе? Они вызывали липкий ужас перед медленной смертью, вползающей в дома, лишающей зубов и волос… Брр. В детстве мне по этому поводу снились такие кошмары – елочки зеленые!
Но все это было там, на Земле. О том, как происходили войны в Атхарте, я уже тебе рассказывал. Никого убить невозможно. Что же произошло на этот раз?
Я ждал объяснений от усатого предводителя отряда, а тем временем его всадники устраивались на привал.
Вскоре моя любимая поляна являла собой смесь пикника и партизанской стоянки. Бегали ребятишки, всхрапывая, паслись кони; на мангале жарилось мясо, суровые дядьки выстраивали с помощью картофелин план наступления.
– Как тебя зовут, уважаемый? – предводитель всадников наконец подошел ко мне. Он был одет в галифе, как у капитана Жеглова, и меховой жилет поверх свитера крупной вязки.
– Егор Гобза, – представился я, пожимая протянутую руку.
– Гобза? – подивился усатый, вглядываясь в мое лицо. – Редкая фамилия… Ленинградец, говоришь? Знаю, знаю, что переименовали… Что ж, приятно встретить земляка. А это Яна Юлиановна, – он указал на блондинку, – и Мирра Львовна, – брюнетка слегка наклонила голову. – Сейчас они тебе все расскажут.
– Да как рассказать-то такой ужас? – вздохнула розовая дама. – Мы с Миррой из Райцентра.
– Откуда? – изумился я.
Яна Юлиановна смущенно пояснила:
– Из Райцентра. Так называется наш городок. В смысле «центр рая». Мы с Миррой преподаем в школе. Знаете, у нас там много детей. Это очень печально. Но мы стараемся, чтобы бедняжки чувствовали себя хорошо. Вы же понимаете, детям нелегко в Атхарте. У каждого за плечами безутешные родные, а горе близких мешает привыкать к новым обстоятельствам… Мы помогаем им адаптироваться. Ну вот. У нас шел урок. Мы услышали шум за окном и увидели, как люди бегут по улице. А за ними летит… Мирра, продолжай, я больше не могу!
Она закрыла лицо руками. Ее подруга продолжила низким, почти мужским голосом:
– А за ними летит существо ростом больше человека, с крыльями и птичьей головой. Если кто-то из присутствующих видел египетские статуи, – с сомнением произнесла она, – тот может себе представить. На груди у него висело нечто вроде фотоаппарата, и только по его действию мы поняли, что это оружие.
– Ужасное оружие! – воскликнула Яна. – На что бы он его ни направлял, все исчезало без следа. Люди, дома… Оставалась черная дыра, обугленная, дымящаяся по краям. Я повела детей через подвал, через столовую к черному ходу… Мирра мне помогала. Когда мы бежали, то видели много этих чудовищ, кружащих над городом. Они нас не преследовали. Но они выгнали нас из наших домов и убивали всех, кто сопротивлялся или просто бежал недостаточно быстро. Нам с десятью ребятишками удалось добраться до Запорожья…
Услышав это название, я не смог удержать улыбку.
– Запорожье – это в смысле «за Порогом», да?
– Молодой человек, тут нет ничего смешного! – возмутилась Яна и замолчала.
Но ситуация действительно не казалась мне серьезной. Я не понимал, отчего так паникуют эти дамочки – будто они по-прежнему на Земле и пережили налет вражеской авиации. Но ведь мы в Атхарте! Что означает здесь слово «убивали»?
– Мне очень жаль ваш Райцентр, – вздохнул я. – Но ведь все поправимо? Какие проблемы: придумаете себе новые дома, краше прежних. А люди… Уверен, те, кто пострадал, смогут создать себе новые тела. Ведь душам-то повредить невозможно.
– А вам известно, молодой человек, – в низком голосе Мирры появились учительские интонации, – вам известно, что душа воплощается в материю Атхарты? И эти существа, похоже, знают секрет ее уничтожения. Вместе с материей исчезает душа.
– В каком смысле – исчезает? – хрипло произнес я.
– Похоже, в этом самом, – кивнула Мирра. – По крайней мере, никто из погибших не вернулся.
Поверить в это было трудно, но мое легкомыслие как рукой сняло.
– Смерть нашла нас и здесь, – прошептала Яна. – Мы безоружны против них!
– Яна, держи себя в руках, – пробасила Мирра. – Ради детей.
– Да-да, ради детей… – Яна всхлипнула.
– Ну-ну, – усатый предводитель похлопал ее по плечу, – поживете пока с детишками здесь. Мы их к вам в Хани-Дью привезли, – пояснил он мне, – а сами назад, в Запорожье.
– Вы там живете? – На этот раз я не улыбнулся, услышав забавное название.
Но усатый улыбнулся сам, показав щербинку в передних зубах.
– Да, это наше поселение. Порядок у нас военный, живут одни мужчины. Баб – извините, дамы, – не держим. Чем не казачий Дон? Лошадей вот выпросили у Матхафа. Поддерживаем спортивную форму – тренировки каждый день обязательно. Телу, даже такому, поблажек нельзя давать. Потому как на бога надейся, да сам не плошай. Раз в месяц у нас футбол: играем с немцами из Валгаллы. Это соседи наши. Но сейчас, боюсь, будет не до игр. Балласт – извините еще раз, дамы, – оставим, и назад. Надо решать: сниматься с насиженных мест или все-таки дать отпор гадам. Очень они близко. Мы и вашего главного предупредили, чтобы был начеку. Он, кстати, пообещал, что детей и женщин пристроит.
– Главного? Какого главного? – не понял я.
– Ну попа вашего главного. У него еще имя какое-то библейское… Ной, что ли?
– Нэй, – машинально поправил я.
Меня даже не возмутили эти нелепые притязания: Алан Нэй – главный поп! Меня ужасно занимала эта щербинка под темными с проседью усами. Где я видел это лицо?
Предводитель заметил мои терзания. Он отправил Яну с Миррой резать огурчики-помидорчики и, когда мы с ним остались вдвоем, прищурился:
– Так ты говоришь, Гобза твоя фамилия? Вот как… Знал я одного Гобзу. Дочка моя за него замуж вышла, внуков мне родила. Старшая, Ксюха-то, меня бы сразу вспомнила. А ты, Егор, совсем малой был…
Я хлопнул себя по лбу. Ну конечно. Дед. Мамин отец, про которого она часто рассказывала. Когда он умер, мне не было и трех лет, я помню только фотографии… Дед прошел всю войну и где-то под Будапештом потерял руку. В Атхарте он восстановил руку и, по сравнению с последней фотографией, помолодел лет на двадцать.
Надо сказать, Сурок, такие встречи – очень большая редкость. Атхарта бесконечна, и невозможно предугадать, в каком Приемном Покое окажется человек, умерший спустя много лет после тебя. Лично я никаких родственников и вообще людей из своей земной жизни раньше не встречал. Так что я смотрел на деда разинув рот.
– Значит, и ты здесь уже… – Он покачал головой. – Рановато. Как получилось-то?
Я рассказал.
– А мать что? Убивалась, наверное?
Я объяснил, что еще в девяностом году мать уехала во Владивосток к дочке с зятем – нянчить внуков. С тех пор мы виделись раз пять. К моменту моей смерти у сестры было уже трое детей.
– Не было у нее времени убиваться, – сказал я.
– Мать есть мать, – возразил дед. – Сколько бы ни было детей, все равно горе. И когда я умер – тоже горе было. Нам здесь хорошо, но ведь не напишешь, не позвонишь…
Очень даже напишешь, подумал я. Как оказалось. Еще немного – и все бы узнали, как можно жить, не боясь смерти. Ни своей, ни чужой. Правда, неизвестно, хорошо ли это… Но обсуждать эту тему с дедом я не стал – он до обидного быстро утратил ко мне интерес. Сразу после обеда «станичники», посадив в седла женщин и детей, вновь тронулись в путь. А я одиноко побрел по дороге в сторону своего дома – с путаницей в голове и неприятной оскоминой на сердце.
28
Храм экологов святого Терентия гудел как улей. Со сцены звучало примерно следующее: «Братья и сестры! Это знак! Терпение Создателя лопнуло. Атхарта стонет от скверны…» В зале раздавались панические причитания: «Пришельцы!», «Конец света!», «Война миров!» Мне показалось, сегодня здесь собрался весь Хани-Дью. И не только: я заметил колоритных мужчин в американской военной форме – ни дать ни взять вьетнамские ветераны. Мелькали разнообразные офицерские мундиры, а потом я увидел самурая. Сияние исходило от молчаливой группы ангелов, среди которых я узнал Хархуфия. А на одном из кресел в боковом ряду сидела Фаина. За ее спиной стоял Алан Нэй.
Как вышло, что я оказался в храме? Честно говоря, случайно. Я добрался до дома, но отсиживаться там не собирался. Я понимал, что должен что-то предпринять. В первую очередь надо было обсудить с кем-нибудь полученную информацию. Наверное, мне, как адъюту, следовало отправиться в «Шамбалу» и поговорить с Виратой. Но я почувствовал, что хочу человеческого общения.
Я сел в машину и поехал к сэру Перси. По дороге, заметив суету вокруг храма экологов, решил на минутку заскочить туда. Вдруг узнаю что-нибудь важное?
Увидев Фаину и Нэя, я понял, что совершил ошибку.
Наклоняясь, Нэй что-то говорил ей. Фаина улыбалась и покачивала ногой. Я сразу отметил перемены в ее облике: короткое платье, похожее на ночную рубашку, туфли на каблуке, вызывающе темная помада.
Я вдруг понял, что по-настоящему ненавижу Нэя. И тут же осознал природу своего чувства: такое можно испытывать только к человеку, которого ты однажды смертельно испугался.
Словно почувствовав что-то, Нэй посмотрел в мою сторону. Я выдержал его взгляд не моргая. Ужасная, тягостная связь установилась между нами…
Я пытался утешить себя: Нэй не станет звонить направо и налево о моей трусости. Такие тайны дорого стоят.
Через минуту Фаина была уже одна. Я заработал локтями, как будто ехал в переполненном трамвае. О чем я собирался говорить с Фаиной – не знаю. Но я не мог не подойти к ней, после того как она говорила с Нэем. Желание переметить территорию…
– Хорошо выглядишь, – сказал я.
Фаина не обернулась.
– Ты разочарован? Меня не надо больше опекать?
– Знаю, что не надо, – согласился я. – Ведь ты подружилась с Нэем?
– Какая у вас, однако, взаимная любовь, – усмехнулась Фаина. – Сначала Алан говорил о тебе так приторно, что я сразу поняла: он тебя терпеть не может. Теперь ты произносишь его фамилию, как матерное слово. Что вы не поделили, мальчики?
Я промолчал. Она снова усмехнулась и продолжила:
– Впрочем, в одном Алан прав. Он сказал, что ты хороший парень, но не герой.
Гадина, подумал я про Нэя. А вслух сказал:
– Вот как? Но уж он-то непременно герой?
Фаина кивнула:
– Алан – незаурядная личность.
– И он теперь у нас главный? – не унимался я. – Вот как. Спасибо, что не Табаки.
Фаина посмотрела на меня через плечо.
– Главный? Можно и так сказать. Знаешь, Егор, как становятся главным? В минуту опасности берут ответственность на себя. Кто первый, тот и молодец.
Она все поняла. Она видела, что меня заводят разговоры о Нэе, и с удовольствием язвила в больное место. Женщины очень жестоки в таких случаях, Сурок…
Я стоял как оплеванный. А что я мог сделать? Доказывать, что эта незаурядная личность – плохой человек, редиска? Вместо этого я огрызнулся:
– Я посмотрел прогноз твоего Воронцова. Он доживет до девяноста лет. Ты замучаешься его ждать.
Наслаждаться эффектом я не стал. Во-первых, я по натуре не садист, тут нужны особые навыки. А во-вторых, мой выпад был жалок. Я ведь прекрасно знал, что очень скоро Фаина воссоединится со своим суженым.
Ну-с, подведем итоги, думал я, садясь в машину. Сначала я совершаю поступок, столь же вынужденный, сколь и постыдный. В результате я втянут в войну с человеком, о котором раньше вспоминал раз в полгода. Потом – дед. Меня обидело его равнодушие. Я не ожидал, что он примется дарить мне леденцы и качать на коленке, но все же… А теперь еще девушка, которой я искренне желаю добра, втыкает в меня шпильки. И я отвечаю ей знатным пинком.
Нечего сказать, день прожит не зря.
Как вышло, что я оказался в храме? Честно говоря, случайно. Я добрался до дома, но отсиживаться там не собирался. Я понимал, что должен что-то предпринять. В первую очередь надо было обсудить с кем-нибудь полученную информацию. Наверное, мне, как адъюту, следовало отправиться в «Шамбалу» и поговорить с Виратой. Но я почувствовал, что хочу человеческого общения.
Я сел в машину и поехал к сэру Перси. По дороге, заметив суету вокруг храма экологов, решил на минутку заскочить туда. Вдруг узнаю что-нибудь важное?
Увидев Фаину и Нэя, я понял, что совершил ошибку.
Наклоняясь, Нэй что-то говорил ей. Фаина улыбалась и покачивала ногой. Я сразу отметил перемены в ее облике: короткое платье, похожее на ночную рубашку, туфли на каблуке, вызывающе темная помада.
Я вдруг понял, что по-настоящему ненавижу Нэя. И тут же осознал природу своего чувства: такое можно испытывать только к человеку, которого ты однажды смертельно испугался.
Словно почувствовав что-то, Нэй посмотрел в мою сторону. Я выдержал его взгляд не моргая. Ужасная, тягостная связь установилась между нами…
Я пытался утешить себя: Нэй не станет звонить направо и налево о моей трусости. Такие тайны дорого стоят.
Через минуту Фаина была уже одна. Я заработал локтями, как будто ехал в переполненном трамвае. О чем я собирался говорить с Фаиной – не знаю. Но я не мог не подойти к ней, после того как она говорила с Нэем. Желание переметить территорию…
– Хорошо выглядишь, – сказал я.
Фаина не обернулась.
– Ты разочарован? Меня не надо больше опекать?
– Знаю, что не надо, – согласился я. – Ведь ты подружилась с Нэем?
– Какая у вас, однако, взаимная любовь, – усмехнулась Фаина. – Сначала Алан говорил о тебе так приторно, что я сразу поняла: он тебя терпеть не может. Теперь ты произносишь его фамилию, как матерное слово. Что вы не поделили, мальчики?
Я промолчал. Она снова усмехнулась и продолжила:
– Впрочем, в одном Алан прав. Он сказал, что ты хороший парень, но не герой.
Гадина, подумал я про Нэя. А вслух сказал:
– Вот как? Но уж он-то непременно герой?
Фаина кивнула:
– Алан – незаурядная личность.
– И он теперь у нас главный? – не унимался я. – Вот как. Спасибо, что не Табаки.
Фаина посмотрела на меня через плечо.
– Главный? Можно и так сказать. Знаешь, Егор, как становятся главным? В минуту опасности берут ответственность на себя. Кто первый, тот и молодец.
Она все поняла. Она видела, что меня заводят разговоры о Нэе, и с удовольствием язвила в больное место. Женщины очень жестоки в таких случаях, Сурок…
Я стоял как оплеванный. А что я мог сделать? Доказывать, что эта незаурядная личность – плохой человек, редиска? Вместо этого я огрызнулся:
– Я посмотрел прогноз твоего Воронцова. Он доживет до девяноста лет. Ты замучаешься его ждать.
Наслаждаться эффектом я не стал. Во-первых, я по натуре не садист, тут нужны особые навыки. А во-вторых, мой выпад был жалок. Я ведь прекрасно знал, что очень скоро Фаина воссоединится со своим суженым.
Ну-с, подведем итоги, думал я, садясь в машину. Сначала я совершаю поступок, столь же вынужденный, сколь и постыдный. В результате я втянут в войну с человеком, о котором раньше вспоминал раз в полгода. Потом – дед. Меня обидело его равнодушие. Я не ожидал, что он примется дарить мне леденцы и качать на коленке, но все же… А теперь еще девушка, которой я искренне желаю добра, втыкает в меня шпильки. И я отвечаю ей знатным пинком.
Нечего сказать, день прожит не зря.
29
Как хорошо, что на свете есть нечто неизменное! За последний год для меня таким стал скрип любимой качалки сэра Перси. Даже сейчас, едва услышав этот звук, я подумал: все утрясется. Правда, пока я понятия не имел, каким образом…
Сэр Перси, одетый в строгий костюм с белоснежной сорочкой, провел пальцем по корешкам энциклопедии, отыскивая нужный том. Потом, открыв страницу, положил его на столе перед Бэзилом.
– Прошу.
Кот лег, аккуратно подвернув под себя лапы, и с умным видом уставился в книгу.
– Угу… мрр… Теория множественных миров… Постулат первый. Миров бесконечно много. Постулат второй. Миры разделены между собой. Постулат третий. В любом заборе есть лазейка. Ничего не понимаю. – Кот недовольно дернул хвостом. – Поясните, барон, будьте любезны.
– Да, особенно насчет забора, – попросил я.
В гостиной мы собрались впятером. Бэрримор не в счет. Наполнив наши бокалы коньяком и позаботившись о закусках, он степенно удалился. Явился Зануда, почему-то сбежавший сегодня из храма экологов. Пятым был хмурый небритый – не то с густой щетиной, не то с короткой бородой – субъект, которого сэр Перси не спешил нам представлять. Он сидел в углу, и я сначала испытывал неловкость от его присутствия, а потом перестал обращать на него внимание.
– Заметьте, господа, – строго сказал сэр Перси, – сон разума рождает чудовищ. Вы успели насочинять ужасных историй. Материализованные кошмары гоняются за людьми. Темнота изменила сущность людей, превратив их в монстров. Что еще?
– Древняя магия египтян, – подсказал я.
– А почему вам не пришел в голову самый простой вариант: в Атхарте появились существа из другого мира? Не с Земли.
– А почему они раньше не появлялись? – спросил Бэзил, сворачиваясь клубком прямо на книжке. – Если это вообще возможно?
Сэр Перси поморщился:
– Бэзил, друг мой, вместо того чтобы использовать книгу как матрас, вам стоило бы прочесть ее. А пока – вас не затруднит переместиться обратно в кресло? Все-таки это единственный экземпляр.
– Брысь! – вставил я.
Бэзил зашипел, как камышовый кот, но спрыгнул со стола. Сейчас было не до обычной перебранки. Все мы ждали от сэра Перси объяснений, и он их терпеливо давал.
– Постулат первый в комментариях не нуждается. Что касается второго, то речь идет о важнейших принципах мироустройства. Вселенная – это Стержень плюс бесконечное множество нанизанных на него Кругов. Круги отличаются по свойствам материи, которая наиболее плотна в Стержне и истончается по мере удаления от него. Все мы некогда обитали в материальности Стержня, а после смерти попали в Крут, предназначенный для нашего нового состояния. Но Стержень – это не только Земля. Это и другие миры, удаленные от нас на миллионы и миллионы световых лет. Многие из них обитаемы. Как вы думаете, куда попадают после смерти их обитатели?
– В другие Круги, – предположил я.
– Насколько мне известно, нет. Они тоже в Атхарте, которая поделена неким образом… Попытайтесь абстрагироваться от евклидовой геометрии пространства… Вам понятно, о чем речь?
– Евклидова геометрия – чего проще? – буркнул Бэзил.
Я скромно промолчал.
– Короче, – сэр Перси обвел нас многозначительным взглядом, – они все здесь.
– Не понимаю, – потряс я головой. – А почему их никто не видел? Бэзил вон сколько бродил по Атхарте…
– Материальность Атхарты достаточно плотная, чтобы миры не смешивались, – пояснил сэр Перси. – Вот почему до сих пор вторжений не происходило. А теперь скажите… вот вы, Юджин, например, – обратился сэр Перси к подозрительно молчаливому Зануде, – если у вас за стеной живет богатый сосед и вам придет в голову ограбить его, как вы поступите?
– Юджину такое в голову не придет, – вмешался Бэзил, – а я бы при случае стянул у соседа ключ.
– Вы рассуждаете как настоящий домушник, – одобрительно сказал сэр Перси. – Хотя вам, Бэзил, больше подошел бы другой вариант. Представьте, что этажом выше, как раз над объектом вашего интереса, живет симпатичная дама. Время от времени она приглашает вас пить чай. И может быть, даже доверяет вам ключ от своей квартиры. Так почему бы вам не спуститься с ее балкона?
– А еще можно войти в долю с профессиональным грабителем, – добавил я.
– Да. Самое главное, – сэр Перси поднял палец, – что никому из вас не придет в голову ломать стену. Всегда есть другой способ. Так и в нашем случае. Пришельцы могли проникнуть в Атхарту через более высокие Круги – там материальность, а следовательно и граница между мирами, тоньше. Могли воспользоваться помощью своих, неизвестных нам богов. Могли каким-то образом добраться до Земли, а оттуда уже подняться в Атхарту. Но ведь это не самое важное – как именно они здесь оказались. Важно другое: что нам теперь делать?
Мы с Бэзилом переглянулись. Что делать? Кроме перепуганных учителок из Райцентра, никто не видел врага в лицо. Оставался актуальным вопрос: а был ли мальчик? И если да, то каковы цели пришельцев? каковы их возможности? Элементарные стратегические подробности: сколько их? Как они вооружены? К сожалению, атхартийской энциклопедии было недостаточно, чтобы это узнать.
– Надо идти в разведку, – мрачно изрек я.
Все переглянулись. А потом подхватили мою мысль как само собой разумеющуюся. Растерянность сменилась облегчением и обилием новых идей.
– Пойдем все вместе, плечом к плечу, и да поможет нам святой Терентий! – оживился Зануда.
Я прыснул со смеху.
– Это разведка, а не набег, – возразил Бэзил. – Мы с Грегом прекрасно справимся вдвоем. Без лишнего шума.
– Разумно, – одобрил сэр Перси. – Но я еще порекомендую взять с собой Самира. Уверен, он надежный человек. Самир, подойдите сюда.
Бородатый, до этого молча сидевший в углу, поднялся и вышел на свет. Он был невысок, но довольно красив, если бы не диковатое выражение глаз. С этими арабами всегда так: внешний лоск цивилизации, европейская одежда, а по сути – такой же кочевник из пустыни, как его предки.
– Самир недавно в Атхарте, – пояснил сэр Перси. – Он очень хочет быть полезным. Самир, вы ведь готовы рискнуть вместе с моими друзьями?
Еще неизвестно, кто тут рискует, подумал я, косясь на сомнительного субъекта. Бэзил обменялся со мной выразительным взглядом; он явно разделял мои опасения.
– Я все сделаю, – коротко ответил Самир.
Спорить с сэром Перси никто не собирался, и состав был утвержден.
– Осталось придумать, как незаметно подобраться к этим… супостатам, – сказал я.
Тут неожиданно в разговор вступил Зануда:
– Кажется, я знаю, как это сделать.
– Как? – хором спросили мы с Бэзилом.
Оказавшись в центре внимания, Зануда приосанился и с важным видом изрек:
– Вы знаете, что цель экологов – сохранить Атхарту в ее первозданном виде. В первую очередь мы призываем отказаться от излишеств. – Он с выразительным вздохом обвел глазами роскошную обстановку гостиной. – Но даже самые скромные наши дома, и наша одежда, и сам наш облик тоже нарушают экологию. Отказаться от этого – наша высшая цель…
– Юджин, ты не на трибуне, – не вытерпел я. – Ближе к делу.
– Среди экологов действительно много пустых говорунов, – сказал Зануда, – но я не из их числа. Смотрите.
Зануда вышел на середину комнаты. Как все экологи, он носил белое: свободные брюки и футболку, которая обтягивала его полноватый живот. И вдруг его одежда и тело стали терять резкость… Через минуту Зануда исчез, стал невидимкой. Но его голос продолжал звучать:
– Так выглядит идеальный обитатель Атхарты, господа. Сейчас на ваших глазах я отказался от своего облика. Я посвятил много времени развитию этой способности. Но если знать, с какого конца подойти, все становится очень просто. Я обучу вас в считаные минуты.
– Вот это камуфляж! – восхитился я.
Бэзил дернул хвостом:
– А это не опасно? Стоит ли в Атхарте шутить с исчезновением? Что скажете, барон?
Сэр Перси отозвался не сразу. Он смотрел на то место в комнате, где подразумевался невидимый Зануда, и, наверное, составлял в уме новую статью для энциклопедии.
– Юджин не исчез, – сказал он наконец. – Просто его оболочкой стала первозданная материя Атхарты. Я не думаю, что это упражнение полезно, но…
– Смею заметить, очень полезно, – сухо заметил Зануда. – Это единственно правильный путь к Создателю.
– …но если не злоупотреблять этой способностью и использовать ее только в качестве защиты, – невозмутимо продолжил сэр Перси, – полагаю, вреда не будет. Вы можете обучить наших разведчиков своему искусству, Юджин?
Разумеется, Зануда был рад возможности побыть нашим наставником. А нам – делать нечего! – пришлось пройти его школу.
Самир усвоил урок быстрее всех – через несколько минут он просто растаял в воздухе. Со мной же Зануде пришлось повозиться. Я никак не мог согласиться с тем, что моя рука, заботливо воспроизведенная по памяти – включая старый шрам от ожога на правом запястье, – будет выглядеть никак… Раздраженный неудачей, я спросил Зануду:
– А почему это ты решил присоединиться к нам? Все ваши сейчас в храме. Ты не боишься получить выговор от Алана Нэя?
– Алан Нэй не бог, чтобы я его боялся, – неожиданно резко сказал Зануда. – Но, прости, обсуждать его с тобой было бы с моей стороны непорядочно.
Что тут возразишь? Я замолчал и углубился в процесс. Вскоре появились первые результаты. Злополучная рука не хотела исчезать дольше всего, но наконец я уговорил и ее. Убедившись в окончательной победе над видимостью, я уступил место Бэзилу, а сам решил воспользоваться случаем и поговорить с сэром Перси. Была у меня пара камней на сердце… А мы все-таки в разведку готовимся идти, другого случая может не представиться.
– Скажите, сэр Перси, – начал я, когда мы остались наедине у камина, – вы бы подали руку человеку, который под давлением, из страха, подверг опасности другого человека?
Сэр Перси, одетый в строгий костюм с белоснежной сорочкой, провел пальцем по корешкам энциклопедии, отыскивая нужный том. Потом, открыв страницу, положил его на столе перед Бэзилом.
– Прошу.
Кот лег, аккуратно подвернув под себя лапы, и с умным видом уставился в книгу.
– Угу… мрр… Теория множественных миров… Постулат первый. Миров бесконечно много. Постулат второй. Миры разделены между собой. Постулат третий. В любом заборе есть лазейка. Ничего не понимаю. – Кот недовольно дернул хвостом. – Поясните, барон, будьте любезны.
– Да, особенно насчет забора, – попросил я.
В гостиной мы собрались впятером. Бэрримор не в счет. Наполнив наши бокалы коньяком и позаботившись о закусках, он степенно удалился. Явился Зануда, почему-то сбежавший сегодня из храма экологов. Пятым был хмурый небритый – не то с густой щетиной, не то с короткой бородой – субъект, которого сэр Перси не спешил нам представлять. Он сидел в углу, и я сначала испытывал неловкость от его присутствия, а потом перестал обращать на него внимание.
– Заметьте, господа, – строго сказал сэр Перси, – сон разума рождает чудовищ. Вы успели насочинять ужасных историй. Материализованные кошмары гоняются за людьми. Темнота изменила сущность людей, превратив их в монстров. Что еще?
– Древняя магия египтян, – подсказал я.
– А почему вам не пришел в голову самый простой вариант: в Атхарте появились существа из другого мира? Не с Земли.
– А почему они раньше не появлялись? – спросил Бэзил, сворачиваясь клубком прямо на книжке. – Если это вообще возможно?
Сэр Перси поморщился:
– Бэзил, друг мой, вместо того чтобы использовать книгу как матрас, вам стоило бы прочесть ее. А пока – вас не затруднит переместиться обратно в кресло? Все-таки это единственный экземпляр.
– Брысь! – вставил я.
Бэзил зашипел, как камышовый кот, но спрыгнул со стола. Сейчас было не до обычной перебранки. Все мы ждали от сэра Перси объяснений, и он их терпеливо давал.
– Постулат первый в комментариях не нуждается. Что касается второго, то речь идет о важнейших принципах мироустройства. Вселенная – это Стержень плюс бесконечное множество нанизанных на него Кругов. Круги отличаются по свойствам материи, которая наиболее плотна в Стержне и истончается по мере удаления от него. Все мы некогда обитали в материальности Стержня, а после смерти попали в Крут, предназначенный для нашего нового состояния. Но Стержень – это не только Земля. Это и другие миры, удаленные от нас на миллионы и миллионы световых лет. Многие из них обитаемы. Как вы думаете, куда попадают после смерти их обитатели?
– В другие Круги, – предположил я.
– Насколько мне известно, нет. Они тоже в Атхарте, которая поделена неким образом… Попытайтесь абстрагироваться от евклидовой геометрии пространства… Вам понятно, о чем речь?
– Евклидова геометрия – чего проще? – буркнул Бэзил.
Я скромно промолчал.
– Короче, – сэр Перси обвел нас многозначительным взглядом, – они все здесь.
– Не понимаю, – потряс я головой. – А почему их никто не видел? Бэзил вон сколько бродил по Атхарте…
– Материальность Атхарты достаточно плотная, чтобы миры не смешивались, – пояснил сэр Перси. – Вот почему до сих пор вторжений не происходило. А теперь скажите… вот вы, Юджин, например, – обратился сэр Перси к подозрительно молчаливому Зануде, – если у вас за стеной живет богатый сосед и вам придет в голову ограбить его, как вы поступите?
– Юджину такое в голову не придет, – вмешался Бэзил, – а я бы при случае стянул у соседа ключ.
– Вы рассуждаете как настоящий домушник, – одобрительно сказал сэр Перси. – Хотя вам, Бэзил, больше подошел бы другой вариант. Представьте, что этажом выше, как раз над объектом вашего интереса, живет симпатичная дама. Время от времени она приглашает вас пить чай. И может быть, даже доверяет вам ключ от своей квартиры. Так почему бы вам не спуститься с ее балкона?
– А еще можно войти в долю с профессиональным грабителем, – добавил я.
– Да. Самое главное, – сэр Перси поднял палец, – что никому из вас не придет в голову ломать стену. Всегда есть другой способ. Так и в нашем случае. Пришельцы могли проникнуть в Атхарту через более высокие Круги – там материальность, а следовательно и граница между мирами, тоньше. Могли воспользоваться помощью своих, неизвестных нам богов. Могли каким-то образом добраться до Земли, а оттуда уже подняться в Атхарту. Но ведь это не самое важное – как именно они здесь оказались. Важно другое: что нам теперь делать?
Мы с Бэзилом переглянулись. Что делать? Кроме перепуганных учителок из Райцентра, никто не видел врага в лицо. Оставался актуальным вопрос: а был ли мальчик? И если да, то каковы цели пришельцев? каковы их возможности? Элементарные стратегические подробности: сколько их? Как они вооружены? К сожалению, атхартийской энциклопедии было недостаточно, чтобы это узнать.
– Надо идти в разведку, – мрачно изрек я.
Все переглянулись. А потом подхватили мою мысль как само собой разумеющуюся. Растерянность сменилась облегчением и обилием новых идей.
– Пойдем все вместе, плечом к плечу, и да поможет нам святой Терентий! – оживился Зануда.
Я прыснул со смеху.
– Это разведка, а не набег, – возразил Бэзил. – Мы с Грегом прекрасно справимся вдвоем. Без лишнего шума.
– Разумно, – одобрил сэр Перси. – Но я еще порекомендую взять с собой Самира. Уверен, он надежный человек. Самир, подойдите сюда.
Бородатый, до этого молча сидевший в углу, поднялся и вышел на свет. Он был невысок, но довольно красив, если бы не диковатое выражение глаз. С этими арабами всегда так: внешний лоск цивилизации, европейская одежда, а по сути – такой же кочевник из пустыни, как его предки.
– Самир недавно в Атхарте, – пояснил сэр Перси. – Он очень хочет быть полезным. Самир, вы ведь готовы рискнуть вместе с моими друзьями?
Еще неизвестно, кто тут рискует, подумал я, косясь на сомнительного субъекта. Бэзил обменялся со мной выразительным взглядом; он явно разделял мои опасения.
– Я все сделаю, – коротко ответил Самир.
Спорить с сэром Перси никто не собирался, и состав был утвержден.
– Осталось придумать, как незаметно подобраться к этим… супостатам, – сказал я.
Тут неожиданно в разговор вступил Зануда:
– Кажется, я знаю, как это сделать.
– Как? – хором спросили мы с Бэзилом.
Оказавшись в центре внимания, Зануда приосанился и с важным видом изрек:
– Вы знаете, что цель экологов – сохранить Атхарту в ее первозданном виде. В первую очередь мы призываем отказаться от излишеств. – Он с выразительным вздохом обвел глазами роскошную обстановку гостиной. – Но даже самые скромные наши дома, и наша одежда, и сам наш облик тоже нарушают экологию. Отказаться от этого – наша высшая цель…
– Юджин, ты не на трибуне, – не вытерпел я. – Ближе к делу.
– Среди экологов действительно много пустых говорунов, – сказал Зануда, – но я не из их числа. Смотрите.
Зануда вышел на середину комнаты. Как все экологи, он носил белое: свободные брюки и футболку, которая обтягивала его полноватый живот. И вдруг его одежда и тело стали терять резкость… Через минуту Зануда исчез, стал невидимкой. Но его голос продолжал звучать:
– Так выглядит идеальный обитатель Атхарты, господа. Сейчас на ваших глазах я отказался от своего облика. Я посвятил много времени развитию этой способности. Но если знать, с какого конца подойти, все становится очень просто. Я обучу вас в считаные минуты.
– Вот это камуфляж! – восхитился я.
Бэзил дернул хвостом:
– А это не опасно? Стоит ли в Атхарте шутить с исчезновением? Что скажете, барон?
Сэр Перси отозвался не сразу. Он смотрел на то место в комнате, где подразумевался невидимый Зануда, и, наверное, составлял в уме новую статью для энциклопедии.
– Юджин не исчез, – сказал он наконец. – Просто его оболочкой стала первозданная материя Атхарты. Я не думаю, что это упражнение полезно, но…
– Смею заметить, очень полезно, – сухо заметил Зануда. – Это единственно правильный путь к Создателю.
– …но если не злоупотреблять этой способностью и использовать ее только в качестве защиты, – невозмутимо продолжил сэр Перси, – полагаю, вреда не будет. Вы можете обучить наших разведчиков своему искусству, Юджин?
Разумеется, Зануда был рад возможности побыть нашим наставником. А нам – делать нечего! – пришлось пройти его школу.
Самир усвоил урок быстрее всех – через несколько минут он просто растаял в воздухе. Со мной же Зануде пришлось повозиться. Я никак не мог согласиться с тем, что моя рука, заботливо воспроизведенная по памяти – включая старый шрам от ожога на правом запястье, – будет выглядеть никак… Раздраженный неудачей, я спросил Зануду:
– А почему это ты решил присоединиться к нам? Все ваши сейчас в храме. Ты не боишься получить выговор от Алана Нэя?
– Алан Нэй не бог, чтобы я его боялся, – неожиданно резко сказал Зануда. – Но, прости, обсуждать его с тобой было бы с моей стороны непорядочно.
Что тут возразишь? Я замолчал и углубился в процесс. Вскоре появились первые результаты. Злополучная рука не хотела исчезать дольше всего, но наконец я уговорил и ее. Убедившись в окончательной победе над видимостью, я уступил место Бэзилу, а сам решил воспользоваться случаем и поговорить с сэром Перси. Была у меня пара камней на сердце… А мы все-таки в разведку готовимся идти, другого случая может не представиться.
– Скажите, сэр Перси, – начал я, когда мы остались наедине у камина, – вы бы подали руку человеку, который под давлением, из страха, подверг опасности другого человека?