Страница:
— Об этом можешь не беспокоиться, — твёрдым голосом пообещал Неус. — Она будет отомщена! Так или иначе, но будет!
День пятый
Грайвор
семь часов после Полуденной службы
Вирта вынырнула из забытья. Сознание некоторое время балансировало на грани между «здесь» и «там», готовое вот-вот свалиться снова в пучину небытия, но девушка нашла в себе силы удержаться по эту сторону реальности.
Тело ныло так, будто его долго и методично избивали палками. Болела каждая мышца, каждая косточка, каждая клеточка. Вирта не понимала, каким образом она оказалась в этой комнате с тёмными панелями резного дерева на потолке, где всё было чужим и незнакомым: и плотные задёрнутые шторы, отсекающие дневной свет, и жесткий диван, на котором она лежала, и мягкое одеяло, которым была укрыта. Помещение казалось бездушно-мёртвым: здесь не было ничего, что могло хоть как-то намекнуть на характер её хозяина. Ничего лишнего, ничего личного…
Память вернулась внезапно, и Вирта закричала, скорчившись от пронзившей её боли — но из горла вырвался лишь хрип, и по щекам девушки потекли слёзы. Она вспомнила лязг мечей и плеск волны, горько-солёную воду, раздирающую лёгкие, и сильные руки, выхватившие её — почти захлебнувшуюся — из воды…
Внезапно она с беспощадной ясностью осознала, что Ивыч убит — убит давно и навсегда, убит по-настоящему — грубо, жестоко, невосполнимо и безвозвратно, а вовсе не так эффектно и красиво, как «убивали» его заигравшиеся принцессы. Сердце девушки захлестнула скорбь, вслед за которой накатило отчаяние и жалость к себе. Вирта чувствовала, что в Грайворе творится что-то странное и страшное, что исчезновение Юра, странное поведение Вейджа и предательское убийство Ивыча — звенья одной цепи, но она не понимала, что творится, и могла лишь ощущать ужас происходящего; ужас перед которым была бессильна.
Когда в дверь тихонько постучали, девушка даже не вздрогнула. Она безразлично смотрела, как поворачивается массивная литая ручка и бесшумно открывается тяжёлая створка.
В дверном проёме стоял человек, которого она менее всего ожидала — и хотела бы — увидеть. Эрр Жубер шагнул внутрь. На его лице играла хищная улыбка.
Глава 17
День пятый
Грайвор
семь часов после Полуденной службы
Вирта вынырнула из забытья. Сознание некоторое время балансировало на грани между «здесь» и «там», готовое вот-вот свалиться снова в пучину небытия, но девушка нашла в себе силы удержаться по эту сторону реальности.
Тело ныло так, будто его долго и методично избивали палками. Болела каждая мышца, каждая косточка, каждая клеточка. Вирта не понимала, каким образом она оказалась в этой комнате с тёмными панелями резного дерева на потолке, где всё было чужим и незнакомым: и плотные задёрнутые шторы, отсекающие дневной свет, и жесткий диван, на котором она лежала, и мягкое одеяло, которым была укрыта. Помещение казалось бездушно-мёртвым: здесь не было ничего, что могло хоть как-то намекнуть на характер её хозяина. Ничего лишнего, ничего личного…
Память вернулась внезапно, и Вирта закричала, скорчившись от пронзившей её боли — но из горла вырвался лишь хрип, и по щекам девушки потекли слёзы. Она вспомнила лязг мечей и плеск волны, горько-солёную воду, раздирающую лёгкие, и сильные руки, выхватившие её — почти захлебнувшуюся — из воды…
Внезапно она с беспощадной ясностью осознала, что Ивыч убит — убит давно и навсегда, убит по-настоящему — грубо, жестоко, невосполнимо и безвозвратно, а вовсе не так эффектно и красиво, как «убивали» его заигравшиеся принцессы. Сердце девушки захлестнула скорбь, вслед за которой накатило отчаяние и жалость к себе. Вирта чувствовала, что в Грайворе творится что-то странное и страшное, что исчезновение Юра, странное поведение Вейджа и предательское убийство Ивыча — звенья одной цепи, но она не понимала, что творится, и могла лишь ощущать ужас происходящего; ужас перед которым была бессильна.
Когда в дверь тихонько постучали, девушка даже не вздрогнула. Она безразлично смотрела, как поворачивается массивная литая ручка и бесшумно открывается тяжёлая створка.
В дверном проёме стоял человек, которого она менее всего ожидала — и хотела бы — увидеть. Эрр Жубер шагнул внутрь. На его лице играла хищная улыбка.
Глава 17
День пятый
шестой час после Полуночной службы
(по Грайворскому времени)
Зайдите в любой портовый кабак, и вы услышите множество историй и легенд, повествующих о штормах, морских разбойниках и страшных чудовищах. С каждой кружкой пива, выставленной благодарным слушателем, волны, сметающие всё на своём пути, будут становиться всё выше и выше, разбойники — свирепее, а чудовища — ужаснее. Но стоит вам спросить о Туманном призраке, и в кабаке сразу станет тихо. Пьяный боцман, что буквально пару мгновений назад был не в состоянии даже налить себе пива, не расплескав его по столу, поглядит на вас исподлобья совершенно трезвым взглядом, затем молча расплатится за дармовую выпивку и также молча вразвалку потопает к выходу. За ним, один за другим, потянутся к дверям остальные посетители, и, вскоре, вы останетесь в кабаке совершенно один. Хмурый хозяин вспомнит, что у него закончилось пиво, и вам ничего не останется, кроме как поднять свою задницу и покинуть столь «гостеприимное» заведение.
О Туманном призраке не говорят — о нём молчат. Ни один моряк после встречи с ним не вернулся на берег. Странно, да? Свидетелей нет, а о призраке знают все. Впрочем, как это — нет свидетелей? Если окажетесь когда-нибудь в портовом городе, дождитесь полнолуния и прогуляйтесь на самую дальнюю пристань. Пока вы будете идти по узким припортовым улочкам, удивляясь, почему именно в эту ночь на улицах так пустынно, вас будут сопровождать испуганные и немного сочувственные взгляды из тёмных окон. А потом вы услышите чей-то страшный вой, и ноги вдруг откажутся идти дальше. Если у вас собой фляжка с вином или с чем покрепче — пейте не раздумывая, иначе с места не сдвинетесь. Шаг за шагом, словно по вязкому болоту, вы будете медленно идти к пристани, ощущая, как протяжный вой рвёт вашу душу, пока не увидите на самом краю пирса одинокую женскую фигуру в черном плаще. И вот тогда вы замрёте, не в силах сделать больше ни единого шага. Вы будете смотреть и слушать, понимая, что с каждым мгновением этот вой вытягивает из вас годы жизни, но ничего сделать не сможете. Спустя некоторое время вы станете различать отдельные слова и вскоре поймёте, о чём плачет женщина. Она плачет о своем ребёнке и молит Туманного призрака вернуть ей дитя. А утром на пристани найдут мёртвое тело ещё одного незадачливого простака, который захотел услышать песню вдовы призрака. Песню одной из тех, что остались в живых после встречи с ним, но заплатили за это слишком дорогую цену…
За миг до того, как корабли со страшным грохотом сошлись бортами, Араш положил правую руку на фальшборт и слегка расставил ноги. Гнездо содрогнулось от удара и загудело, заскрежетало ворчливо, словно свирепый зверь, предвкушающий кровавое пиршество. В воздух взметнулась хищная стая абордажных крюков и сразу вслед за этим на палубу жертвы хлынула первая волна атакующих.
Старый вампир слегка прищурился, и по его лицу скользнула едва заметная улыбка. Он был доволен: сегодня кровь обещала быть горячей. Араш уже забыл, когда в последний раз мясо оказывало сопротивление. Обычно, большинство из тех, кому выпало несчастье оказаться на пути Гнезда, не раздумывая бросались за борт, и только единицы сражались до последнего вздоха, даря сынам ночи упоение тропой крови. Впрочем, самых отчаянных смельчаков вампиры никогда не убивали на поле боя. Это было бы слишком расточительно, учитывая, что в мрачных трюмах Гнезда, куда не мог проникнуть ни один луч света, с нетерпением ожидали своих «кукол» младшие, или, как их называли в Гнезде — слепые.
За спиной раздался предупредительный шорох, и старый вампир качнул головой, разрешая наставнику зрячих говорить.
— С кровью, тебя Араш, — почтительно произнёс наставник.
— И тебя, Итан, — ответил старик. — С горячей кровью, — добавил он, продолжая наблюдать за боем.
Зрячие, несмотря на то, что их было втрое меньше, оттеснили людей на полубак и теперь, пользуясь тем, что обороняющиеся мешали друг другу, методично их истребляли. Одна за другой невысокие щуплые фигурки ныряли в плотный строй моряков и тут же отскакивали обратно, оставляя за собой мёртвые тела. Оставшиеся в живых люди дрались с отчаянным остервенением. Они уже успели отойти от потрясения, которое охватило их, едва они осознали, что вся абордажная команда Туманного призрака состоит из подростков, каждому из которых было не больше тринадцати лет, и теперь просто пытались спасти собственные жизни. Однако шансов у людей не было.
— Пора? — спросил наставник, когда людей осталось не больше десятка.
— Да, — с некоторым сожалением, согласился Араш. — Выпускай полузрячих… И ловчих, — после короткой паузы добавил он.
— "Кукла"? — слегка оживился наставник.
— Возле капитанского мостика…
Итан посмотрел в указанном направлении и довольно хмыкнул: "И в самом деле — «кукла!». В стороне от основной схватки крутился небольшой вихрь. В центре него был один-единственный человек с двумя мечами в руках. Он двигался так быстро, что только острый взгляд вампира мог различить отдельные движения и выпады. Вокруг непрерывно перетекали из стороны в сторону пятеро зрячих. Они действовали куда осторожнее, чем те, что атаковали людей на полубаке. И причиной тому были тела трёх молодых вампиров, лежавших на палубе с перерубленными шеями.
— Отзывай! — приказал старик. — Он уже устал, и они его могут добить, а у нас давно уже не было такой «куклы»!
Наставник закрыл глаза. В тот же миг зрячие все как один прекратили бой. Когда последний из них покинул палубу, люди, сперва опешившие от неожиданности, радостно закричали. Кое-кто из них даже осмелился погрозить оружием вслед отступавшим, словно снова вызывая их на бой. И только тот, кого старый вампир назвал «куклой», понял всё правильно. Прикрыв глаза, он прислонился спиной к мачте и расслабленно опустил руки, давая отдохнуть уставшим мышцам. Вопли разочарования, смешанного с отчаяньем стали для него сигналом о том, что новая волна атакующих хлынула на борт его корабля.
Дэмистр открыл глаза и быстро осмотрелся. Он почти не удивился, увидев, что на этот раз корабль атаковали совсем малолетки — лет семи-восьми. Шкипер давно уже понял, что независимо от возраста, эти твари умеют убивать ничуть не хуже взрослых. Взмахнув крест-накрест мечами, Дэмистр двинулся навстречу противникам. Но, к его удивлению, его никто не атаковал. Это было так неожиданно, что, на какой-то миг он растерялся — и тут же поплатился за это: ноги заплела умело брошенная сеть, а затылок взорвался вспышкой боли.
Когда он очнулся, всё уже кончилось. По палубе сновали невысокие фигурки и весело, с какой-то детской непосредственностью, словно играючи, добивали раненых. Дэмистр попробовал пошевелиться и почувствовал, что крепко связан. Как только он это осознал, его разум помутился от страха. В голове вдруг прозвучал спокойный детский голос: «Тебе будет больнее всех…» И шкипер закричал…
Араш ловко спрыгнул на палубу захваченного корабля. Обычно, он никогда этого не делал, предоставляя все заботы наставнику зрячих, но сегодня решил размяться. В его возрасте тело как никогда требовало движения, и он с почти нескрываемой радостью воспользовался возможностью покинуть Гнездо хотя бы на некоторое время. Тем более, что повод для этого был.
— Где она? — спросил он, подбежавшего наставника.
— В каюте боцмана.
— Веди, — распорядился Араш. Он откинул капюшон плаща, и утренний ветер тотчас взъерошил его длинные густые волосы, в которых, как ни странно, не было даже намёка на седину.
Боцманская каюта больше походила на клетушку: потолок был настолько низким, что вампиру пришлось пригнуть голову. На узкой койке, поджав под себя ноги, сидела бледная женщина, закутанная в одеяло. Рядом с ней, обхватив её ручонками, приютилась маленькая девочка.
— Кто вы и откуда? — спросил Араш, пристально разглядывая людей.
— Мы с дочерью были пленниками этих мерзавцев, — тихо ответила Хелен. Она вскинула голову и с вызовом посмотрела в глаза старика. — А теперь, судя по всему, стали твоими, Родитель…
— Ты знаешь, кто мы?
Женщина молча кивнула. Старый вампир продолжал молча смотреть на неё, и она не выдержала:
— Вы — вампиры. Ты самый главный в гнезде, и тебя положено называть Родитель.
— Кто тебе рассказал об этом? — ровным голосом спросил Араш.
— Мой, — Хелен на миг запнулась, — … мой друг.
— Как его имя?
— Винс.
— Он много знает…
— Ему положено много знать, ведомый, — с нажимом произнесла женщина.
Араш недобро прищурился:
— Если ты спала с оборотнем, женщина, это ещё не значит, что ты можешь говорить от его имени. Запомни это! Не знаю, зачем он столько рассказал тебе, но в твоей судьбе это ничего не изменит.
Хелен зло расхохоталась:
— Кто бы сомневался! И какова моя судьба, вампир? Потащите в своё гнездо, чтобы потом, когда я нарожаю вам достаточное количество ублюдков, выкинуть на побережье?
— Мы никого насильно не тащим, мы всегда предлагаем выбор, — процедил вампир.
— Да неужели? — усмехнулась Хелен. — Ты хочешь сказать, что эти дурочки знали о том, что их ожидает? Кстати, они потом сами сходят с ума — или вашими стараниями?
— Гнездо должно хранить свои тайны.
— Почему бы вам просто не убивать использованных самок? Только не говори, что вы оставляете их в живых из жалости!
— Это тебя не касается! — отрезал старик. — Лучше подумай над своим выбором! Ты идёшь с нами или остаёшься?
— Я уже всё решила, — твёрдо сказала женщина.
— И за неё тоже? — уточнил Араш, кивнув на девочку. — Это корабль будет затоплен. Ты готова распорядится и её жизнью?
— Один раз я уже это сделала, — прошептала Хелен.
Во взгляде старого вампира мелькнуло нечто похожее на уважение. Он ещё немного постоял, словно размышляя, затем молча развернулся и вышел.
Как только за ним захлопнулась дверь, Хелен не выдержала и разрыдалась. Она попыталась обнять девочку, но та вдруг отстранилась, неуклюже сползла с койки и подошла к двери, словно к чему-то прислушиваясь.
Наставник зрячих всё понял по выражению лица Родителя.
— Отказалась?
— Да, — кивнул Араш.
— Давно такого не было.
— Давно, — согласился старик. — Она знала, что её ожидает. Сильная женщина… Такие встречаются очень редко, и у них самая горячая кровь. Жаль, что она отказалась разделить её с нами.
Старый вампир о чём-то задумался. Наставник терпеливо ждал.
— Нашли? — неожиданно спросил Араш.
— Нет, Родитель, — сокрушенно развёл руками наставник.
— А «кукла» что говорит? Может, они его сбросили за борт до того, как мы успели?
— Нет, Араш, кроме женщин, посторонних на борту не было.
— Но зов-то был! — рассердился старик. — Я никогда такого не слышал! Мы были в пяти лигах! Не ты, ни я на такое не способны!
Итан вздрогнул: на его памяти, Родитель никогда не выходил из себя.
— Мы обыскали весь корабль, — торопливо сказал он. — Вампира на борту не было! Я не знаю, как это объяснить.
Араш хотел что-то ответить, но вдруг у него голове вспыхнуло ослепительное солнце. Вампир затрясся всем телом и упал на колени. Когда он пришёл в себя, то увидел лежащего рядом наставника зрячих.
— Что это было? — прохрипел Итан.
Араш не ответил. Словно во сне, он поднялся с колен и медленно побрёл в сторону боцманской каюты. Распахнув дверь, он опустился на колени и прошептал:
— Ты пришла, Мать… Возьми мою кровь и кровь моего Гнезда…
Маленькая девочка подошла к нему и крепко обняла за шею.
День пятый
семь часов после Полуночной службы
(по Грайворскому времени)
побережье Салийской империи
Лодка царапнула дном прибрежные камни. Марн выпрыгнул и рывком подтащил её к берегу. Узкий галечный пляж шириной в пару десятков ярдов был зажат с трёх сторон отвесными скалами, вершины которых скрывал утренний туман. Каким образом оборотню удалось отыскать проход в эту тесную бухту, оставалось загадкой. Вампир склонился над лодкой и взвалил на плечо безжизненное тело лиса. Оборотень вытащил тяжёлую перемётную суму и деревянную флягу с водой. Они действовали молча, не сговариваясь, без слов понимая друг друга: каждый освободился на берегу от своей ноши, затем оба вернулись к лодке и нагрузили её камнями так, что вода подступила к самым бортам. Вампир оттолкал её на глубину, после чего резким ударом кулака проломил днище. Тихо всхлипнув волной, лодка затонула.
Тем временем, оборотень легко вскарабкался по скале до небольшого уступа, рядом с которым находился лаз в пещеру, и скинул Марну верёвочную петлю. Вампир обвязал тело лиса, и оборотень втащил Юра наверх, затем, таким же образом, на уступ были подняты сумки. Марн взобрался самостоятельно — верёвка ему только мешала. Они вновь распределили поклажу и скрылись в пещере.
Извилистые ходы то расширялись до размеров храмового зала, то сужались звериными норами так, что приходилось ползти. На каждом перекрёстке оборотень на секунду замирал, а затем вновь уверенно продолжал движение. Зал, в котором они остановились, был просторным, сухим и прохладным. Откуда-то сверху проникал слабый утренний свет.
Марн опустил бесчувственное тело на гладкий каменный пол и вопросительно посмотрел на оборотня. Тот чуть заметно кивнул. Вампир возложил руки на голову ровно дышавшего лиса. Кончики его пальцев паучьими лапами застыли в определенных точках черепа, после чего резко дёрнулись навстречу друг другу. Юр тихо вскрикнул и открыл глаза.
— Кто вы? — спросил он, когда глаза привыкли к сумраку.
— Это не важно, — сухо обронил оборотень. — Лежи спокойно и смотри мне в глаза…
То, что произошло после, с трудом поддаётся описанию. Вначале Юр почувствовал, что не может отвести взгляда от лица сидящего напротив человека. Потом ему показалось, что и человека-то никакого нет, а есть только его глаза с огромными зрачками, медленно увеличивающимися и заполняющими всё пространство вокруг. Они мягко, исподволь обволакивали лиса плотным мраком до тех пор, пока тьма не поглотила окружающий мир полностью. А когда это, наконец, произошло, тьма неожиданно взорвалась яркой вспышкой, и пространство схлопнулось в одну маленькую точку. Она стремительно рванулась навстречу, и, преодолев какое-то непонятное сопротивление, оказалась внутри головы, а затем снова взорвалась — на этот раз жёстко и больно — заполнив все уголки сознания. В последний момент Юр понял, что это он пытался сопротивляться проникновению в своё сознание, но осмыслить случившееся не успел — тяжёлый и вязкий туман начал таять, в мозгу вновь полыхнуло, но на этот раз легко и опустошающее, и он потерял сознание.
Оборотень выдохнул и откинулся спиной на камень. Даже для него проделанное было почти на пределе возможностей.
— Отдыхай, — спокойно сказал Марн. — Я разбужу тебя за полчаса до того, как он очнётся.
У обороняющих побережье не было ни единого шанса: три сотни галер, развернувшись атакующим клином, входили в залив. Крайними в строю шли тяжёлые триеры, вооруженные мощными баллистами. Тысячи вёсел под барабанный грохот одновременно взмывали вверх и снова опускались, поднимая волны, сравнимые с теми, что пробуждал беспощадный северный шторм. Люди на берегу оцепенели. Они так надеялись на подмогу, но она не успела, и теперь им оставалось лишь умереть с честью.
Принц Грег не мог скрыть довольной улыбки: впервые ему по-настоящему повезло, и он не собирался упускать своего шанса.
— Тебе и в самом деле повезло, — угадав его мысли, невозмутимо произнёс Чилам. — Если бы мои войска не застряли в болотах, эта атака бы не удалась.
— Везёт сильнейшему, Великий, — самодовольно осклабился Грег.
В ответ прорицатель насмешливо изогнул брови, и принц вдруг вспомнил, что за последние два года не выиграл ни одной партии. Неприятная мысль заставила его слегка прищурить глаза, что не укрылось от внимательного взгляда сидевшего напротив юноши:
— Удача — коварная спутница, грайворец, — усмехнулся он. — Она изменчива и всегда готова к предательству. Тот, кто надеется исключительно на везение — обречён на проигрыш.
— Но у тебя остался только один ход, Великий, — упрямо сдвинул брови принц. — Даже если кости лягут «к солнцу», тебе всё равно не хватит очков, чтобы подтянуть к побережью армию! — Помимо черт лица, потомок Грава I унаследовал от своего предка внезапные приступы неконтролируемой ярости, и потому слишком поздно заметил, что посмел повысить голос на того, на кого этого не следовало делать ни в коем случае. Расплата последовала незамедлительно: юноша слегка шевельнул пальцем и принц Грег, обхватив голову руками, закричал.
— Гнев ещё более коварен, — назидательно изрёк Чилам, совершенно не обращая внимания на дикие крики грайворца. — Кто гневен — слаб. Клинок ярости жалит врага, но иссушает душу и разум, а без разума — ты становишься рабом своего тела. Хочешь быть рабом, Грег? — Прорицатель снова шевельнул пальцем и принц затих.
— Прости, Великий, — отдышавшись, прохрипел он. — Прости!
— Глупость нельзя прощать, иначе она рождает безумство. Но ты не беспокойся, принц, я верну тебе разум. Когда ты отправишься в Грайвор, ты будешь мудр. Ты не будешь думать ни о чём ином, кроме как о Великом пророчестве, и пороки оставят тебя, — прорицатель закрыл глаза.
— Да, Великий, — склонился Грег. — Но когда, когда же я вернусь в Грайвор? — с надеждой спросил он, глядя снизу вверх.
Чилам открыл глаза.
— Взгляни на поле, грайворец, — лениво произнёс он. — С каждым твоим ходом «Повелитель ветров» перемещался на одну клетку. В то время, пока ты, уверовав в призрачную удачу, готовил атаку, я ждал. И ждал не напрасно, — Чилам вытянул руку и бросил кости. С дробным стуком они покатились по каменному полу и замерли.
— "Затмение", — объявил раб. — Великий ходит два раза.
— Всё равно этого недостаточно, — едва слышно пробормотал принц.
Чилам усмехнулся и подозвал раба. Тот склонился к нему, внимательно выслушал указания, после чего вернулся на середину зала и громко объявил:
— "Повелитель ветров" призывает северный ветер — один ход, — раб повернул фигуру вокруг свой оси, и руна северного ветра оказалась справа от атакующего флота.
Яростный шквал налетел неожиданно. В мгновение ока он поднял громадные волны, которые черными исполинами обрушились на галеры, круша весла и смывая людей за борт. Рабы гребли изо всех сил, пытаясь удержать корабли на заданном курсе, но галеры неумолимо сносило в сторону — прямо на подводные скалы.
— "Повелитель ветров" призывает громобой — один ход, — снова провозгласил раб и повернул фигуру ещё раз.
Тёмное небо вспыхнуло, и тысячи огненных стрел обрушились вниз, сжигая уцелевшие корабли. Пытаясь спастись, обезумевшие от ужаса моряки прыгали в клокочущую бездну, пожиравшую их ненасытным зверем. Жуткий грохот, заставивший содрогнуться серые скалы, возвестил об окончании битвы.
Грег был раздавлен. Он не мог понять, как это могло произойти: в один миг он преодолел путь от победы до сокрушительного поражения.
— Ты не умеешь ждать, грайворец, — вздохнул юноша. — В том сложно тебя винить: люди нетерпеливы, а ты всего лишь человек. Зато ты увидел, чего можно добиться, если проявить выдержку. Научись выжидать, и победа сама падёт к твоим ногам.
Один из рабов заметил, как Чилам слегка поёжился, и поспешил укрыть его ноги ещё одним меховым одеялом. Раб рисковал: стоило ему неправильно истолковать невысказанное пожелание повелителя или чуть промедлить — несчастного забили бы до смерти. Грег с неудовольствием отметил, что его единственный раб даже не стремился прочесть мысли хозяина. Он бросил гневный взгляд на сгорбленную фигуру.
— Разве ты не видишь, мерзавец, что я продрог? — прорычал принц.
Старик побледнел и, подхватив одеяло, укутал своего хозяина. Чилам из-под полуопущенных век внимательно наблюдал за обоими грайворцами.
— Я вижу, принц, ты недоволен рабом? — поинтересовался он.
— Он стар и туп, — сварливо буркнул Грег, но тут же спохватился и сменил тон: — Прости, Великий…
— За что?
— Это же твой подарок, — поперхнулся Грег.
— Верно, — кивнул юноша. — Мне казалось, что тебе нужен соотечественник, с которым бы ты мог говорить на родном языке. Кроме того, тебе нужно привыкать — вскоре у тебя будет очень много рабов.
Грег непроизвольно вздрогнул и расправил плечи.
— Год назад этот раб оказал мне небольшую услугу, и взамен я сохранил ему жизнь, — продолжил Чилам, — но теперь он твой, и ты волен делать с ним всё, что захочешь. Если он тебе не нравится — убей, но не дай ему возможность совершить вторую ошибку, ибо она может оказаться роковой. Для тебя роковой, — добавил прорицатель.
Старый раб стал ещё белее.
— В следующий раз я так и сделаю, Великий, — пообещал Грег и приложил руку к груди. — Твой совет, что драгоценный камень.
— Важно, чтобы ты это помнил, — благосклонно кивнул Чилам. — А сейчас можешь идти. Хотя нет, постой, — он склонил голову, словно прислушиваясь, — останься.
Грег уже протянул руку, чтобы раб помог ему подняться с ковра, но, услышав последнее слово Чилама, поспешно её отдёрнул и досадливо покраснел: прорицатель вновь сумел застать его врасплох. Некоторое время ничего существенного не происходило. Рабы торопливо раскладывали в специальные углубления вдоль стен раскалённые камни. Принц в который раз подивился подобному способу отапливать помещение. Хотя, с другой стороны, в империи почти не было лесов, и дерево здесь ценилось наравне с железной рудой.
Прикрыв глаза, прорицатель беззвучно шевелил губами, будто с кем-то вёл увлекательную беседу. На бледном лице одна за другой сменялись гримасы: вот он зловеще усмехнулся, затем нахмурился, тонкие брови еще не успели сойтись на переносице, как тут же в изумлении взлетели вверх и вновь губы растянулись в усмешке. Принц терпеливо ждал. Чем дольше он наблюдал этот странный мимический танец, тем тревожней у него становилось на душе. Ему казалось, что сейчас, в этот самый момент Чилам решает его судьбу, и от этой мысли принца охватил озноб.
— Ты ещё здесь? — прорицатель выглядел так, словно только что проснулся.
— Ты приказал остаться, Великий.
— Ступай, — юноша вяло махнул. — Я позову тебя вскоре, а сейчас ступай.
Грег поднялся с помощью раба и, пятясь назад, выскользнул из зала. Как только за ним закрылись двери, Чилам хлопнул в ладоши.
— Приведите Ойбу, — распорядился он. — И передайте ему, чтобы он не спешил отдавать долг чести — я уже всё знаю. Он ещё успеет исправить свою оплошность.
Юр вынырнул из забытья стремительно, рывком — как мальчишкой выныривал с глубины после прыжка со скалы. Сознание и память вернулись тоже рывком. Он попытался встать, но сидящий рядом с ним на корточках сухощавый, словно клубок жил, человек ткнул его пальцем под ложечку, лишив на некоторое время возможности двигаться.
— Не дёргайся. Мы не враги, — прошелестел тихий бесстрастный голос.
шестой час после Полуночной службы
(по Грайворскому времени)
Зайдите в любой портовый кабак, и вы услышите множество историй и легенд, повествующих о штормах, морских разбойниках и страшных чудовищах. С каждой кружкой пива, выставленной благодарным слушателем, волны, сметающие всё на своём пути, будут становиться всё выше и выше, разбойники — свирепее, а чудовища — ужаснее. Но стоит вам спросить о Туманном призраке, и в кабаке сразу станет тихо. Пьяный боцман, что буквально пару мгновений назад был не в состоянии даже налить себе пива, не расплескав его по столу, поглядит на вас исподлобья совершенно трезвым взглядом, затем молча расплатится за дармовую выпивку и также молча вразвалку потопает к выходу. За ним, один за другим, потянутся к дверям остальные посетители, и, вскоре, вы останетесь в кабаке совершенно один. Хмурый хозяин вспомнит, что у него закончилось пиво, и вам ничего не останется, кроме как поднять свою задницу и покинуть столь «гостеприимное» заведение.
О Туманном призраке не говорят — о нём молчат. Ни один моряк после встречи с ним не вернулся на берег. Странно, да? Свидетелей нет, а о призраке знают все. Впрочем, как это — нет свидетелей? Если окажетесь когда-нибудь в портовом городе, дождитесь полнолуния и прогуляйтесь на самую дальнюю пристань. Пока вы будете идти по узким припортовым улочкам, удивляясь, почему именно в эту ночь на улицах так пустынно, вас будут сопровождать испуганные и немного сочувственные взгляды из тёмных окон. А потом вы услышите чей-то страшный вой, и ноги вдруг откажутся идти дальше. Если у вас собой фляжка с вином или с чем покрепче — пейте не раздумывая, иначе с места не сдвинетесь. Шаг за шагом, словно по вязкому болоту, вы будете медленно идти к пристани, ощущая, как протяжный вой рвёт вашу душу, пока не увидите на самом краю пирса одинокую женскую фигуру в черном плаще. И вот тогда вы замрёте, не в силах сделать больше ни единого шага. Вы будете смотреть и слушать, понимая, что с каждым мгновением этот вой вытягивает из вас годы жизни, но ничего сделать не сможете. Спустя некоторое время вы станете различать отдельные слова и вскоре поймёте, о чём плачет женщина. Она плачет о своем ребёнке и молит Туманного призрака вернуть ей дитя. А утром на пристани найдут мёртвое тело ещё одного незадачливого простака, который захотел услышать песню вдовы призрака. Песню одной из тех, что остались в живых после встречи с ним, но заплатили за это слишком дорогую цену…
За миг до того, как корабли со страшным грохотом сошлись бортами, Араш положил правую руку на фальшборт и слегка расставил ноги. Гнездо содрогнулось от удара и загудело, заскрежетало ворчливо, словно свирепый зверь, предвкушающий кровавое пиршество. В воздух взметнулась хищная стая абордажных крюков и сразу вслед за этим на палубу жертвы хлынула первая волна атакующих.
Старый вампир слегка прищурился, и по его лицу скользнула едва заметная улыбка. Он был доволен: сегодня кровь обещала быть горячей. Араш уже забыл, когда в последний раз мясо оказывало сопротивление. Обычно, большинство из тех, кому выпало несчастье оказаться на пути Гнезда, не раздумывая бросались за борт, и только единицы сражались до последнего вздоха, даря сынам ночи упоение тропой крови. Впрочем, самых отчаянных смельчаков вампиры никогда не убивали на поле боя. Это было бы слишком расточительно, учитывая, что в мрачных трюмах Гнезда, куда не мог проникнуть ни один луч света, с нетерпением ожидали своих «кукол» младшие, или, как их называли в Гнезде — слепые.
За спиной раздался предупредительный шорох, и старый вампир качнул головой, разрешая наставнику зрячих говорить.
— С кровью, тебя Араш, — почтительно произнёс наставник.
— И тебя, Итан, — ответил старик. — С горячей кровью, — добавил он, продолжая наблюдать за боем.
Зрячие, несмотря на то, что их было втрое меньше, оттеснили людей на полубак и теперь, пользуясь тем, что обороняющиеся мешали друг другу, методично их истребляли. Одна за другой невысокие щуплые фигурки ныряли в плотный строй моряков и тут же отскакивали обратно, оставляя за собой мёртвые тела. Оставшиеся в живых люди дрались с отчаянным остервенением. Они уже успели отойти от потрясения, которое охватило их, едва они осознали, что вся абордажная команда Туманного призрака состоит из подростков, каждому из которых было не больше тринадцати лет, и теперь просто пытались спасти собственные жизни. Однако шансов у людей не было.
— Пора? — спросил наставник, когда людей осталось не больше десятка.
— Да, — с некоторым сожалением, согласился Араш. — Выпускай полузрячих… И ловчих, — после короткой паузы добавил он.
— "Кукла"? — слегка оживился наставник.
— Возле капитанского мостика…
Итан посмотрел в указанном направлении и довольно хмыкнул: "И в самом деле — «кукла!». В стороне от основной схватки крутился небольшой вихрь. В центре него был один-единственный человек с двумя мечами в руках. Он двигался так быстро, что только острый взгляд вампира мог различить отдельные движения и выпады. Вокруг непрерывно перетекали из стороны в сторону пятеро зрячих. Они действовали куда осторожнее, чем те, что атаковали людей на полубаке. И причиной тому были тела трёх молодых вампиров, лежавших на палубе с перерубленными шеями.
— Отзывай! — приказал старик. — Он уже устал, и они его могут добить, а у нас давно уже не было такой «куклы»!
Наставник закрыл глаза. В тот же миг зрячие все как один прекратили бой. Когда последний из них покинул палубу, люди, сперва опешившие от неожиданности, радостно закричали. Кое-кто из них даже осмелился погрозить оружием вслед отступавшим, словно снова вызывая их на бой. И только тот, кого старый вампир назвал «куклой», понял всё правильно. Прикрыв глаза, он прислонился спиной к мачте и расслабленно опустил руки, давая отдохнуть уставшим мышцам. Вопли разочарования, смешанного с отчаяньем стали для него сигналом о том, что новая волна атакующих хлынула на борт его корабля.
Дэмистр открыл глаза и быстро осмотрелся. Он почти не удивился, увидев, что на этот раз корабль атаковали совсем малолетки — лет семи-восьми. Шкипер давно уже понял, что независимо от возраста, эти твари умеют убивать ничуть не хуже взрослых. Взмахнув крест-накрест мечами, Дэмистр двинулся навстречу противникам. Но, к его удивлению, его никто не атаковал. Это было так неожиданно, что, на какой-то миг он растерялся — и тут же поплатился за это: ноги заплела умело брошенная сеть, а затылок взорвался вспышкой боли.
Когда он очнулся, всё уже кончилось. По палубе сновали невысокие фигурки и весело, с какой-то детской непосредственностью, словно играючи, добивали раненых. Дэмистр попробовал пошевелиться и почувствовал, что крепко связан. Как только он это осознал, его разум помутился от страха. В голове вдруг прозвучал спокойный детский голос: «Тебе будет больнее всех…» И шкипер закричал…
Араш ловко спрыгнул на палубу захваченного корабля. Обычно, он никогда этого не делал, предоставляя все заботы наставнику зрячих, но сегодня решил размяться. В его возрасте тело как никогда требовало движения, и он с почти нескрываемой радостью воспользовался возможностью покинуть Гнездо хотя бы на некоторое время. Тем более, что повод для этого был.
— Где она? — спросил он, подбежавшего наставника.
— В каюте боцмана.
— Веди, — распорядился Араш. Он откинул капюшон плаща, и утренний ветер тотчас взъерошил его длинные густые волосы, в которых, как ни странно, не было даже намёка на седину.
Боцманская каюта больше походила на клетушку: потолок был настолько низким, что вампиру пришлось пригнуть голову. На узкой койке, поджав под себя ноги, сидела бледная женщина, закутанная в одеяло. Рядом с ней, обхватив её ручонками, приютилась маленькая девочка.
— Кто вы и откуда? — спросил Араш, пристально разглядывая людей.
— Мы с дочерью были пленниками этих мерзавцев, — тихо ответила Хелен. Она вскинула голову и с вызовом посмотрела в глаза старика. — А теперь, судя по всему, стали твоими, Родитель…
— Ты знаешь, кто мы?
Женщина молча кивнула. Старый вампир продолжал молча смотреть на неё, и она не выдержала:
— Вы — вампиры. Ты самый главный в гнезде, и тебя положено называть Родитель.
— Кто тебе рассказал об этом? — ровным голосом спросил Араш.
— Мой, — Хелен на миг запнулась, — … мой друг.
— Как его имя?
— Винс.
— Он много знает…
— Ему положено много знать, ведомый, — с нажимом произнесла женщина.
Араш недобро прищурился:
— Если ты спала с оборотнем, женщина, это ещё не значит, что ты можешь говорить от его имени. Запомни это! Не знаю, зачем он столько рассказал тебе, но в твоей судьбе это ничего не изменит.
Хелен зло расхохоталась:
— Кто бы сомневался! И какова моя судьба, вампир? Потащите в своё гнездо, чтобы потом, когда я нарожаю вам достаточное количество ублюдков, выкинуть на побережье?
— Мы никого насильно не тащим, мы всегда предлагаем выбор, — процедил вампир.
— Да неужели? — усмехнулась Хелен. — Ты хочешь сказать, что эти дурочки знали о том, что их ожидает? Кстати, они потом сами сходят с ума — или вашими стараниями?
— Гнездо должно хранить свои тайны.
— Почему бы вам просто не убивать использованных самок? Только не говори, что вы оставляете их в живых из жалости!
— Это тебя не касается! — отрезал старик. — Лучше подумай над своим выбором! Ты идёшь с нами или остаёшься?
— Я уже всё решила, — твёрдо сказала женщина.
— И за неё тоже? — уточнил Араш, кивнув на девочку. — Это корабль будет затоплен. Ты готова распорядится и её жизнью?
— Один раз я уже это сделала, — прошептала Хелен.
Во взгляде старого вампира мелькнуло нечто похожее на уважение. Он ещё немного постоял, словно размышляя, затем молча развернулся и вышел.
Как только за ним захлопнулась дверь, Хелен не выдержала и разрыдалась. Она попыталась обнять девочку, но та вдруг отстранилась, неуклюже сползла с койки и подошла к двери, словно к чему-то прислушиваясь.
Наставник зрячих всё понял по выражению лица Родителя.
— Отказалась?
— Да, — кивнул Араш.
— Давно такого не было.
— Давно, — согласился старик. — Она знала, что её ожидает. Сильная женщина… Такие встречаются очень редко, и у них самая горячая кровь. Жаль, что она отказалась разделить её с нами.
Старый вампир о чём-то задумался. Наставник терпеливо ждал.
— Нашли? — неожиданно спросил Араш.
— Нет, Родитель, — сокрушенно развёл руками наставник.
— А «кукла» что говорит? Может, они его сбросили за борт до того, как мы успели?
— Нет, Араш, кроме женщин, посторонних на борту не было.
— Но зов-то был! — рассердился старик. — Я никогда такого не слышал! Мы были в пяти лигах! Не ты, ни я на такое не способны!
Итан вздрогнул: на его памяти, Родитель никогда не выходил из себя.
— Мы обыскали весь корабль, — торопливо сказал он. — Вампира на борту не было! Я не знаю, как это объяснить.
Араш хотел что-то ответить, но вдруг у него голове вспыхнуло ослепительное солнце. Вампир затрясся всем телом и упал на колени. Когда он пришёл в себя, то увидел лежащего рядом наставника зрячих.
— Что это было? — прохрипел Итан.
Араш не ответил. Словно во сне, он поднялся с колен и медленно побрёл в сторону боцманской каюты. Распахнув дверь, он опустился на колени и прошептал:
— Ты пришла, Мать… Возьми мою кровь и кровь моего Гнезда…
Маленькая девочка подошла к нему и крепко обняла за шею.
День пятый
семь часов после Полуночной службы
(по Грайворскому времени)
побережье Салийской империи
Лодка царапнула дном прибрежные камни. Марн выпрыгнул и рывком подтащил её к берегу. Узкий галечный пляж шириной в пару десятков ярдов был зажат с трёх сторон отвесными скалами, вершины которых скрывал утренний туман. Каким образом оборотню удалось отыскать проход в эту тесную бухту, оставалось загадкой. Вампир склонился над лодкой и взвалил на плечо безжизненное тело лиса. Оборотень вытащил тяжёлую перемётную суму и деревянную флягу с водой. Они действовали молча, не сговариваясь, без слов понимая друг друга: каждый освободился на берегу от своей ноши, затем оба вернулись к лодке и нагрузили её камнями так, что вода подступила к самым бортам. Вампир оттолкал её на глубину, после чего резким ударом кулака проломил днище. Тихо всхлипнув волной, лодка затонула.
Тем временем, оборотень легко вскарабкался по скале до небольшого уступа, рядом с которым находился лаз в пещеру, и скинул Марну верёвочную петлю. Вампир обвязал тело лиса, и оборотень втащил Юра наверх, затем, таким же образом, на уступ были подняты сумки. Марн взобрался самостоятельно — верёвка ему только мешала. Они вновь распределили поклажу и скрылись в пещере.
Извилистые ходы то расширялись до размеров храмового зала, то сужались звериными норами так, что приходилось ползти. На каждом перекрёстке оборотень на секунду замирал, а затем вновь уверенно продолжал движение. Зал, в котором они остановились, был просторным, сухим и прохладным. Откуда-то сверху проникал слабый утренний свет.
Марн опустил бесчувственное тело на гладкий каменный пол и вопросительно посмотрел на оборотня. Тот чуть заметно кивнул. Вампир возложил руки на голову ровно дышавшего лиса. Кончики его пальцев паучьими лапами застыли в определенных точках черепа, после чего резко дёрнулись навстречу друг другу. Юр тихо вскрикнул и открыл глаза.
— Кто вы? — спросил он, когда глаза привыкли к сумраку.
— Это не важно, — сухо обронил оборотень. — Лежи спокойно и смотри мне в глаза…
То, что произошло после, с трудом поддаётся описанию. Вначале Юр почувствовал, что не может отвести взгляда от лица сидящего напротив человека. Потом ему показалось, что и человека-то никакого нет, а есть только его глаза с огромными зрачками, медленно увеличивающимися и заполняющими всё пространство вокруг. Они мягко, исподволь обволакивали лиса плотным мраком до тех пор, пока тьма не поглотила окружающий мир полностью. А когда это, наконец, произошло, тьма неожиданно взорвалась яркой вспышкой, и пространство схлопнулось в одну маленькую точку. Она стремительно рванулась навстречу, и, преодолев какое-то непонятное сопротивление, оказалась внутри головы, а затем снова взорвалась — на этот раз жёстко и больно — заполнив все уголки сознания. В последний момент Юр понял, что это он пытался сопротивляться проникновению в своё сознание, но осмыслить случившееся не успел — тяжёлый и вязкий туман начал таять, в мозгу вновь полыхнуло, но на этот раз легко и опустошающее, и он потерял сознание.
Оборотень выдохнул и откинулся спиной на камень. Даже для него проделанное было почти на пределе возможностей.
— Отдыхай, — спокойно сказал Марн. — Я разбужу тебя за полчаса до того, как он очнётся.
У обороняющих побережье не было ни единого шанса: три сотни галер, развернувшись атакующим клином, входили в залив. Крайними в строю шли тяжёлые триеры, вооруженные мощными баллистами. Тысячи вёсел под барабанный грохот одновременно взмывали вверх и снова опускались, поднимая волны, сравнимые с теми, что пробуждал беспощадный северный шторм. Люди на берегу оцепенели. Они так надеялись на подмогу, но она не успела, и теперь им оставалось лишь умереть с честью.
Принц Грег не мог скрыть довольной улыбки: впервые ему по-настоящему повезло, и он не собирался упускать своего шанса.
— Тебе и в самом деле повезло, — угадав его мысли, невозмутимо произнёс Чилам. — Если бы мои войска не застряли в болотах, эта атака бы не удалась.
— Везёт сильнейшему, Великий, — самодовольно осклабился Грег.
В ответ прорицатель насмешливо изогнул брови, и принц вдруг вспомнил, что за последние два года не выиграл ни одной партии. Неприятная мысль заставила его слегка прищурить глаза, что не укрылось от внимательного взгляда сидевшего напротив юноши:
— Удача — коварная спутница, грайворец, — усмехнулся он. — Она изменчива и всегда готова к предательству. Тот, кто надеется исключительно на везение — обречён на проигрыш.
— Но у тебя остался только один ход, Великий, — упрямо сдвинул брови принц. — Даже если кости лягут «к солнцу», тебе всё равно не хватит очков, чтобы подтянуть к побережью армию! — Помимо черт лица, потомок Грава I унаследовал от своего предка внезапные приступы неконтролируемой ярости, и потому слишком поздно заметил, что посмел повысить голос на того, на кого этого не следовало делать ни в коем случае. Расплата последовала незамедлительно: юноша слегка шевельнул пальцем и принц Грег, обхватив голову руками, закричал.
— Гнев ещё более коварен, — назидательно изрёк Чилам, совершенно не обращая внимания на дикие крики грайворца. — Кто гневен — слаб. Клинок ярости жалит врага, но иссушает душу и разум, а без разума — ты становишься рабом своего тела. Хочешь быть рабом, Грег? — Прорицатель снова шевельнул пальцем и принц затих.
— Прости, Великий, — отдышавшись, прохрипел он. — Прости!
— Глупость нельзя прощать, иначе она рождает безумство. Но ты не беспокойся, принц, я верну тебе разум. Когда ты отправишься в Грайвор, ты будешь мудр. Ты не будешь думать ни о чём ином, кроме как о Великом пророчестве, и пороки оставят тебя, — прорицатель закрыл глаза.
— Да, Великий, — склонился Грег. — Но когда, когда же я вернусь в Грайвор? — с надеждой спросил он, глядя снизу вверх.
Чилам открыл глаза.
— Взгляни на поле, грайворец, — лениво произнёс он. — С каждым твоим ходом «Повелитель ветров» перемещался на одну клетку. В то время, пока ты, уверовав в призрачную удачу, готовил атаку, я ждал. И ждал не напрасно, — Чилам вытянул руку и бросил кости. С дробным стуком они покатились по каменному полу и замерли.
— "Затмение", — объявил раб. — Великий ходит два раза.
— Всё равно этого недостаточно, — едва слышно пробормотал принц.
Чилам усмехнулся и подозвал раба. Тот склонился к нему, внимательно выслушал указания, после чего вернулся на середину зала и громко объявил:
— "Повелитель ветров" призывает северный ветер — один ход, — раб повернул фигуру вокруг свой оси, и руна северного ветра оказалась справа от атакующего флота.
Яростный шквал налетел неожиданно. В мгновение ока он поднял громадные волны, которые черными исполинами обрушились на галеры, круша весла и смывая людей за борт. Рабы гребли изо всех сил, пытаясь удержать корабли на заданном курсе, но галеры неумолимо сносило в сторону — прямо на подводные скалы.
— "Повелитель ветров" призывает громобой — один ход, — снова провозгласил раб и повернул фигуру ещё раз.
Тёмное небо вспыхнуло, и тысячи огненных стрел обрушились вниз, сжигая уцелевшие корабли. Пытаясь спастись, обезумевшие от ужаса моряки прыгали в клокочущую бездну, пожиравшую их ненасытным зверем. Жуткий грохот, заставивший содрогнуться серые скалы, возвестил об окончании битвы.
Грег был раздавлен. Он не мог понять, как это могло произойти: в один миг он преодолел путь от победы до сокрушительного поражения.
— Ты не умеешь ждать, грайворец, — вздохнул юноша. — В том сложно тебя винить: люди нетерпеливы, а ты всего лишь человек. Зато ты увидел, чего можно добиться, если проявить выдержку. Научись выжидать, и победа сама падёт к твоим ногам.
Один из рабов заметил, как Чилам слегка поёжился, и поспешил укрыть его ноги ещё одним меховым одеялом. Раб рисковал: стоило ему неправильно истолковать невысказанное пожелание повелителя или чуть промедлить — несчастного забили бы до смерти. Грег с неудовольствием отметил, что его единственный раб даже не стремился прочесть мысли хозяина. Он бросил гневный взгляд на сгорбленную фигуру.
— Разве ты не видишь, мерзавец, что я продрог? — прорычал принц.
Старик побледнел и, подхватив одеяло, укутал своего хозяина. Чилам из-под полуопущенных век внимательно наблюдал за обоими грайворцами.
— Я вижу, принц, ты недоволен рабом? — поинтересовался он.
— Он стар и туп, — сварливо буркнул Грег, но тут же спохватился и сменил тон: — Прости, Великий…
— За что?
— Это же твой подарок, — поперхнулся Грег.
— Верно, — кивнул юноша. — Мне казалось, что тебе нужен соотечественник, с которым бы ты мог говорить на родном языке. Кроме того, тебе нужно привыкать — вскоре у тебя будет очень много рабов.
Грег непроизвольно вздрогнул и расправил плечи.
— Год назад этот раб оказал мне небольшую услугу, и взамен я сохранил ему жизнь, — продолжил Чилам, — но теперь он твой, и ты волен делать с ним всё, что захочешь. Если он тебе не нравится — убей, но не дай ему возможность совершить вторую ошибку, ибо она может оказаться роковой. Для тебя роковой, — добавил прорицатель.
Старый раб стал ещё белее.
— В следующий раз я так и сделаю, Великий, — пообещал Грег и приложил руку к груди. — Твой совет, что драгоценный камень.
— Важно, чтобы ты это помнил, — благосклонно кивнул Чилам. — А сейчас можешь идти. Хотя нет, постой, — он склонил голову, словно прислушиваясь, — останься.
Грег уже протянул руку, чтобы раб помог ему подняться с ковра, но, услышав последнее слово Чилама, поспешно её отдёрнул и досадливо покраснел: прорицатель вновь сумел застать его врасплох. Некоторое время ничего существенного не происходило. Рабы торопливо раскладывали в специальные углубления вдоль стен раскалённые камни. Принц в который раз подивился подобному способу отапливать помещение. Хотя, с другой стороны, в империи почти не было лесов, и дерево здесь ценилось наравне с железной рудой.
Прикрыв глаза, прорицатель беззвучно шевелил губами, будто с кем-то вёл увлекательную беседу. На бледном лице одна за другой сменялись гримасы: вот он зловеще усмехнулся, затем нахмурился, тонкие брови еще не успели сойтись на переносице, как тут же в изумлении взлетели вверх и вновь губы растянулись в усмешке. Принц терпеливо ждал. Чем дольше он наблюдал этот странный мимический танец, тем тревожней у него становилось на душе. Ему казалось, что сейчас, в этот самый момент Чилам решает его судьбу, и от этой мысли принца охватил озноб.
— Ты ещё здесь? — прорицатель выглядел так, словно только что проснулся.
— Ты приказал остаться, Великий.
— Ступай, — юноша вяло махнул. — Я позову тебя вскоре, а сейчас ступай.
Грег поднялся с помощью раба и, пятясь назад, выскользнул из зала. Как только за ним закрылись двери, Чилам хлопнул в ладоши.
— Приведите Ойбу, — распорядился он. — И передайте ему, чтобы он не спешил отдавать долг чести — я уже всё знаю. Он ещё успеет исправить свою оплошность.
Юр вынырнул из забытья стремительно, рывком — как мальчишкой выныривал с глубины после прыжка со скалы. Сознание и память вернулись тоже рывком. Он попытался встать, но сидящий рядом с ним на корточках сухощавый, словно клубок жил, человек ткнул его пальцем под ложечку, лишив на некоторое время возможности двигаться.
— Не дёргайся. Мы не враги, — прошелестел тихий бесстрастный голос.