Желязны Роджер. Бог света

   — Ты дурак, — ответил Сиддхарта. — Тот, кого ты знал как Связующего Демонов и под всеми прочими именами — теперь сам связан. Ты имеешь честь обращаться к Тараке Ракше, Господину Адского Колодца!
   Щелчок — и очки стали красными.
   — Да, я ощущаю истину твоих слов, — ответил Агни. — Я вижу клетку, захваченную демоном. Интересно. И он, без сомнения мешает. — Он пожал плечами и добавил:
   — Но я могу уничтожить и обоих.
   — Ты так думаешь? — осведомился Тарака, подняв обе руки.
   Раздался грохот, и тут же из пола поднялся черный лес, поглотивший того, кто стоял там; черные ветви согнулись над полом. Грохот продолжался, и пол осел на несколько дюймов. Наверху раздался треск камня. Вниз посыпались пыль и гравий.
   Вылетела слепящая стрела света — и деревья исчезли; на полу остались пеньки и чернеющие угли.
   Со скрипом и громким треском обрушился потолок.
   Отступив за дверь позади трона, они увидели фигуру, все еще стоявшую в центре зала; она подняла над головой жезл и описала им крошечный круг.
   Вверх полетел конус света, расплавляя все, чего касался. Губы Агни по-прежнему улыбались, когда громадные камни падали вниз, но никак не рядом с ним.
   Грохот продолжался. Затрещал пол, стены начали падать.
   Они захлопнули дверь. У Сэма закружилась голова, когда окно, только что бывшее в дальнем конце коридора, пронеслось мимо него.
   Они летели вверх, через небо, и звенящее, булькающее ощущение наполнило Сэма, как будто он стал жидкостью, через которую пропустили ток.
   Глядя назад зрением демона, который мог видеть во всех направлениях, Сэм увидел Паламайдсу уже так далеко, что его, казалось, можно было обрамить и повесить на стену, как картину. На высоком холме в центре города дворец Видегхи обрушился, и гигантские вспышки света, как стрелы молний, пущенные в обратную сторону, вылетали в небо из развалин.
   — Вот тебе ответ, Тарака, — сказал Сиддхарта. — Полетишь обратно и снова будешь проверять его силу?
   — Я должен узнать, — ответил демон.
   — Позволь мне предупредить тебя еще раз. Я не шутил, когда сказал, что он может видеть самый дальний горизонт. Если он скоро освободится и поглядит в этом направлении, он заметит нас. Не думаю, что ты можешь лететь быстрее света, так что советую тебе лететь ниже и пользоваться землей для укрытия.
   — Я сделаю нас невидимыми, Сэм.
   — Глаза Агни видят глубже в красном и дальше в фиолетовом, чем люди.
   Они стали быстро терять высоту. Сэм увидел перед останками дворца Видегхи на серном холме облако пыли.
   С быстротой урагана они неслись далеко на север, пока, наконец, горы Ратнагарис не оказались под ними. Подлетев к горе Шенна, они проплыли мимо ее пика и приземлились на уступе перед открытым входом в Адский Колодец.
   Они шагнули внутрь и закрыли за собой дверь.
   — Преследование будет продолжаться, — сказал Сэм, — и даже Адский Колодец не устоит против него.
   — Они, видимо, уверены в собственной мощи, раз послали только одного, — сказал Тарака.
   — Ты считаешь, что эта уверенность не оправдана?
   — Нет, — сказал Тарака. — А как насчет Существа в Красном, о котором ты говорил, что он выпивает жизнь глазами? Ты не думаешь, что следовало послать не Агни, а Господина Яму?
   — Да, — сказал Сэм, когда они двинулись к колодцу, — я уверен, что он пошел бы, и я чувствую, что он этого хочет. Когда мы виделись в последний раз, я причинил ему кое-какие неприятности. Я чувствую, что он будет охотиться за мной всюду. Кто знает, может, он уже лежит в засаде на дне Адского Колодца.
   Они дошли до края колодца и ступили на выступ.
   — Он не ждет там, — возразил Тарака. — Если бы кто-нибудь, кроме Ракши, прошел этим путем, со мной уже вошли бы в контакт ожидающие связанные.
   — Он придет, — сказал Сэм. — А когда Красный пойдет в Адский Колодец, его никто не остановит.
   — Но многие будут пытаться, — сказал Тарака. — Вот первый.
   Первый огонь появился в виду, в нише рядом с выступом.
   Проходя мимо, Сэм освободил его, и он взвился в воздух, как яркая птица, и по спирали пошел вниз.
   Шаг за шагом они спускались, и из каждой ниши выскакивал огонек и улетал. Некоторые, по приказу Тараки, поднялись и исчезли за краем колодца, за мощной дверью, на другой стороне которой были написаны слова богов.
   Дойдя до дна колодца, Тарака сказал:
   — Давай освободим и тех, кто заперт в пещерах.
   Они прошли через проходы в глубокие пещеры и освободили запертых там демонов.
   Затем, через какое-то время — через какое, сам Сэм не мог сказать — все демоны были освобождены.
   Ракша собрал их в пещере. Они стояли в великих фалангах пламени, и их крики слились в одну звенящую ноту, которая каталась и билась в голове Сэма, пока он не понял, к своему изумлению, что они поют.
   — Да, — сказал Тарака, — они поют впервые за много веков.
   Сэм слушал вибрацию в своем черепе, стараясь схватить что-то значимое в свисте и вспышках, и ощутил это как аккомпанемент к словам, более привычным его мозгу:
   Мы — легионы Адского Колодца, Осужденные, изгнанные создания падшего огня. Мы — раса, погубленная человеком, И мы прокляли человека. Забудем его имя!
   Этот мир был нашим до прихода богов, До появления человеческой расы. И когда люди и боги исчезнут, Этот мир снова будет нашим.
   Горы обрушатся, океаны высохнут, Луны исчезнут с неба, Мост Богов упадет, И в один день умрет всякое дыхание.
   Но мы, из Адского Колодца, возьмем верх, Когда падут люди и боги. Легионы осужденных не умрут. Мы ждем, и мы поднимемся снова!
   Сэма охватила дрожь, когда они пели снова и снова, рассказывая о своей былой славе, уверенные в своей способности пережить любые обстоятельства, встретить любую силу космическим дзюдо удара, рывка и долгого ожидания, следит за тем, чтобы все, чего они не одобряют, повернуло свою силу против себя же и пропало. В этот момент он почти готов был поверить, что вся их песня — правда, и что когда-нибудь только одни Ракшасы заполнят мертвый мир.
   Затем он переключился мыслями на другие дела и отогнал от себя это настроение. Но на следующий день, и даже через несколько лет оно иногда возвращалось, чтобы портить его усилия, насмехаться над его радостью, заставлять его задумываться, сознавать свою вину, чувствовать печаль и унижение.

* * *

   Через некоторое время один из улетевших демонов вернулся и спустился в колодец. Он повис в воздухе и сообщил, что видел. Пока он рассказывал, его пламя приняло форму креста тау.
   — Колесница такой формы, — сказал он, — пронеслась через небо и упала в долину за Южным пиком.
   — Связующий, ты знаешь этот корабль? — спросил Тарака.
   — Я слышал, это описание и раньше, — сказал Сэм. — Это громовая колесница Бога Шивы. Опиши тех, кто в ней был, — обратился он к демону.
   — Там было четверо, Господин.
   — Четверо?
   — Да. Там был тот, кого ты называл Агни, Бог Огня. Другой с бычьими рогами на полированном шлеме; броня его похожа на старинную бронзу, но это не бронза; она сделана как бы из множества змей, и когда он двигается, она вроде бы ничего не весит. В одной руке его сверкающий трезубец, но щита перед собой он не несет.
   — Это Шива, — сказал Сэм.
   — И с ним еще двое, в красном, и взгляд у них темный. Один молчит, но время от времени бросает взгляд на женщину рядом с ним, слева. Она прекрасна видом и волосами, и ее броня красная, как у него. Глаза ее — как море, а улыбающиеся губы цвета человеческой крови. На шее ее ожерелье из черепов. При ней лук, а за поясом короткий меч. В руках она держит странный инструмент, вроде черного скипетра с серебряным черепом на конце; череп этот также и колесо.
   — Эти двое — Яма и Кали, — сказал Сэм. — Теперь слушай меня, Тарака, могущественнейший из Ракшасов, я скажу тебе, что надвигается на нас. Силу Агни ты хорошо знаешь, о Красном я тебе уже говорил. Та, что идет слева от Смерти, тоже выпивает взглядом жизнь. Ее скипетр-колесо вопит, как трубы, сигнализирующие окончание Йоги, и всякий, кто появится перед его плачем, падает и теряет сознание. Она много страшнее своего Господина, а он безжалостен и непобедим. Тот, что с трезубцем — сам Бог Разрушения. Это правда, что Яма — Король Смерти, а Агни — Повелитель Пламени, но сила Шивы — это сила хаоса. Его сила отделяет один атом от другого, разрушает формы всех вещей, на которых он направит ее. Против этих четверых вся освобожденная мощь Адского Колодца не может выстоять, так что давай немедленно покинем это место, потому что они наверняка идут сюда.
   — Разве я не обещал тебе, Связующий, помогать тебе в битве с богами?
   — Да, но я говорил тебе о неожиданном нападении. А теперь они приняли свой Аспект и подняли свои Атрибуты. Даже не высаживая громовую колесницу, они могут решить, что Шенна не будет больше существовать, и тогда вместо этой горы на севере Ратнагарис появится глубокий кратер. Мы должны улететь, а сражаться с ними будем в другой раз.
   — Ты помнишь проклятие Будды? — спросил Тарака. — Помнишь, как ты поучал меня насчет вины, Сиддхарта? Я помню и чувствую, что должен дать тебе эту победу. Я кое-что должен тебе за твои страдания, и я в уплату отдам этих богов в твои руки.
   — Нет! Это ты сделаешь в другой раз, если вообще хочешь служить мне! А сейчас послужи мне тем, что унеси меня отсюда подальше и побыстрее!
   — Ты боишься этой схватки, Господин Сиддхарта?
   — Да, боюсь! Потому что это безрассудно! Как там в вашей песне: «Мы ждем, мы ждем, чтобы подняться снова»? Где же терпение Ракшасов? Вы говорите, что будете ждать, пока океаны высохнут и горы обвалятся, и луны исчезнут с неба — а ты не можешь подождать, пока я назову время и место битвы! Я знаю этих богов куда лучше, чем ты, потому что когда-то сам был одним из них. Не делай этого необдуманного шага сейчас. Если хочешь послужить мне — избавь меня от этой встречи!
   — Прекрасно. Я выслушал тебя, Сиддхарта. Твои слова тронули меня, Сэм. Но я должен испытать их силу. Я вышлю против них несколько Ракшей. А мы с тобой уйдем далеко вниз, к корням мира. Там мы будем ожидать рапорта о победе. Если же Ракши каким-то образом проиграют стычку, тогда я унесу тебя далеко отсюда и верну тебе твое тело. Я хочу поносить его еще несколько часов, чтобы вкусить твои страсти в этой битве.
   Сэм наклонил голову.
   — Аминь, — сказал он и с ощущением звона и бульканья понял, что его подняли с пола и понесли по обширным пещерам, которых никто из людей не видел.

* * *

   Пока они неслись из одной пещеры в другую под туннелями, ущельями и стенами, через лабиринты, гроты и каменные коридоры, Сэм пустил свой мозг по течению, назад по путям памяти. Он думал о временах своего недавнего пастырства, когда он пытался привить учение Гаутамы к стволу религии, которая правила миром. Он думал о странном человеке — Сугате, руки которого несли и смерть, и благословение. Через много лет их имена всплывут вновь, и дела их, вероятно, смешаются. Он жил достаточно долго и знал, как время перемешивает котлы легенд. Теперь Сэм знал, что Сугата был настоящим Буддой. Учение, которое Сэм, пусть притворно, предлагал, привлекло этого истинно верующего человека, который каким-то образом добился просветления, запал в мозг людей своей святостью, а затем добровольно погиб в руках самой Смерти. Татагатха и Сугата будут частью одной легенды, и Татагатха будет сиять в свете, исходящем от его ученика. Только один Дхамма переживет века. Затем мысли Сэма перекинулись на битву в Зале Кармы и к машинам, все еще хранящимся в тайном месте. Он подумал о бесчисленных переселениях души, которым он подвергался до сих пор, о битвах, в которых он участвовал, о женщинах, которых любил за прошедшие века; он думал о мире, каким он должен быть, и каким был, и почему. И его охватила ярость против богов. Он думал о тех днях, когда горсточка их сражалась с Ракшами, Гандхарвами и Морским Народом, с демонами Катапутны и Матерями Страшного Жара, с Дакшини и Претами, со Скандасами и Пизакасами, и победила, вырвала мир из хаоса и построила первый человеческий город. Он видел, как этот город прошел все стадии, через которые может пройти город, пока не оказался населенным теми, что сами могли превратиться в богов, приняв на себя Аспект, усиливающий их тела, укрепляющий волю и дотягивающий силу их желаний до Атрибутов, что падают, как магическая сила, на тех, против кого повернуты. Он думал об этом городе и об этих богах, и он знал их красоту и справедливость, их уродство и несправедливость. Он думал о их пышности и красках, контрастирующих с остальным миром, и плакал от ярости, ибо знал, что никогда не почувствует ни настоящей правоты, ни настоящей ошибочности в противостоянии этому. Вот почему он ждал так долго и ничего не предпринимал. А теперь, будет ли у него победа или поражение, удача или провал, будет ли в результате всех его действий смерть или продолжение мечты о городе — все равно тяжесть вины останется с ним.
   Они ждали в темноте.
   Они ждали долго и молча. Время тянулось, как старик, взбирающийся на холм.
   Они стояли на выступе, окружавшем черный водоем, и ждали.
   — Услышим ли мы?
   — Возможно. А может, нет.
   — Что мы будем делать?
   — Что ты имеешь в виду?
   — Если они вообще не придут? Долго ли мы будем ждать здесь?
   — Они придут с пением.
   — Надеюсь.
   Но не было ни пения, ни движения. Вокруг них было безмолвие времени, не имеющего предметов, которые можно изнашивать.
   — Сколько времени мы ждем?
   — Не знаю. Долго.
   — Чувствую, что дело плохо.
   — Может, ты и прав. Не подняться ли нам на несколько уровней и проверить? Или мне сразу же отнести тебя на свободу?
   — Давай подождем еще.
   — Ладно.
   И снова тишина.
   — Что это?
   — Что?
   — Звук.
   — Я ничего не слышу, а мы пользуемся одними ушами.
   — Не телесными ушами… Вот опять!
   — Я ничего не слышу, Тарака.
   — Звук продолжается. Похоже на визг, но он не прерывается.
   — Далеко?
   — Да, порядочно. Послушай моим способом.
   — Да! Я уверен, что это скипетр Кали. Значит, сражение продолжается.
 
   — Так долго? Значит, боги сильнее, чем я предполагал.
   — Нет. Это ракшасы сильнее, чем я предполагал.
   — Выиграем мы или проиграем, Сиддхартха, боги некоторое время будут заняты. Может, их корабль не охраняется, может, мы сможем пройти мимо них не замеченными и... Ты хотел бы этого?
   — Украсть громовую колесницу. Это мысль... Она ведь не только транспорт, но и мощное оружие. Каковы наши шансы?
   — Я уверен, что ракшасы могут задержать их на необходимое время, но подниматься из Адского Колодца долго. По тропе не пойдем: я очень устал, но все же смогу удержать нас в воздухе.
   — Давай поднимемся на несколько уровней и посмотрим.
   Они покинули выступ у черной дыры колодца, и, когда взлетели, время снова начало свой бег.
   Пока они набирали высоту, навстречу им вылетел шар света. Он опустился на пол пещеры и вырос в дерево зеленого света.
   — Как идет сражение? — спросил Тарака.
   — Мы удерживаем их на месте, — ответил огонь, — но не можем подойти близко.
   — Почему?
   — Что-то отталкивает нас. Я не знаю, что это, как это назвать, но мы не в состоянии подойти к ним близко.
   — Тогда как же вы сражаетесь?
   — Вокруг них бушует каменный шторм, мы пустили в ход огонь, воду и смерчи.
   — Как они отвечают на это?
   — Трезубец Шивы прорезает тропу сквозь все. Но как бы много он ни разрушал, мы поднимаем против него еще больше. Так что он стоит, как статуя, уничтожая штормы, которым мы не даем затихнуть. Время от времени он отвлекается, чтобы убивать, тогда нападение сдерживает Бог Огня.
   Скипетр богини замедляет действия атакующих. А замешкавшийся встречает трезубец, руку, или глаза Смерти.
   — И вам не удалось им навредить?
   — Нет.
   — Где они стоят?
   — Они медленно спускаются по стене Колодца. Они еще недалеко от вершины.
   — Значит, это было ошибкой — прекратить наше ожидание ради битвы. Цена высока, а выигрыша никакого. Сам, так ты хочешь попытаться завладеть колесницей?
   — Стоило бы рискнуть... Да, давай попробуем.
   — Пошли.
   Тарака обернулся к качающемуся перед ним ракшасу:
   — Иди, а мы будем медленно подниматься. Мы поднимемся по противоположной стороне колодца. Когда начнем подъем, удвойте натиск. Займите их полностью, пока мы будем проходить мимо них. Удерживайте их подольше, чтобы мы успели захватить колесницу в долине. Когда это будет сделано, я вернусь к вам в своей истинной форме, и мы положим конец сражению.
   — Повинуюсь, — ответил демон, упал на пол, стал зеленой огненной змеей и пополз к выходу.
   Они ринулись наверх и часть пути пробежали, чтобы сберечь силы Тараки на последний необходимый для преодоления гравитации бросок.
   Они находились глубоко под Ратнагарис, и обратное путешествие казалось бесконечным.
   Но наконец они оказались на дне колодца, света там было достаточно даже для обычных глаз. Сам отчетливо видел все вокруг. Шум стоял оглушительный. Если бы Сам и Тарака общались при помощи речи, то никакой возможности обменяться хоть парой слов у них бы не было.
   На стене колодца, как фантастическая орхидея на эбеновом сучке, цвело пламя. Когда Агни махал жезлом, оно корчилось, меняя форму. В воздухе, как яркие светляки, носились ракшасы. Грохот раздавался с каждым новым порывом ветра, с каждым камнепадом. И все это покрывалось завыванием черепа-колеса, которым Кали обмахивалась, как веером, и звук этот был еще ужасней, когда переходил в визг и поднимался за порог слышимости. Скалы расщеплялись, плавились и растворялись в воздухе, их раскаленные добела куски разлетались, как искры с наковальни, и падали вниз. Они отскакивали от стен, катились вниз, сверкали красными огнями в темных тенях Адского Колодца. На стенах колодца, там, где их касалось пламя и хаос, оставались борозды, воронки и зарубки.
   — Ну, вперед! — воскликнул Тарака.
   Они поднялись в воздух и начали пробираться вдоль стены колодца. Ракшасы усилили атаку, но и противники-боги активизировали действия. Сам зажал уши ладонями, но это не спасало от облипающих голову игл, шевелящихся каждый раз, когда серебряный череп наклонялся в его сторону.
   Рядом исчез сразу целый пласт скалы.
   — Они нас не заметили, — сказал Тарака.
   — Пока да, — сказал Сам. — Этот проклятый Бог Огня может увидеть песчинку в море чернил. Если он повернется в нашу сторону, ты, надеюсь, сумеешь увернуться...
   — Вот так? — спросил Тарака, когда они внезапно рванули на сорок фунтов вверх, а затем влево.
   Теперь они поднимались на предельной скорости: их преследовала полоска плавящейся скалы. Когда демоны подняли вой, отрывая гигантские валуны и швыряя их в богов под аккомпанемент ураганов и широких полос огня, погоня прервалась.
   Они добрались до вершины колодца, перешли через край и стремительно понеслись прочь от места боя.
   — Теперь, чтобы попасть в коридор, ведущий к двери, нам нужно обежать весь...
   Из колодца вылетел ракшас и бросился к ним.
   — Они отступают, — закричал он. — Богиня упала. Бог в красном подхватил ее и поддерживает, пока они бегут.
   — Они не отступают, — сказал Тарака, — они отрезают нас. Блокируйте их путь. Разрушьте тропу. Быстро!
   Ракшас метеором упал в колодец.
   — Связавший, я очень устал. Не знаю, смогу ли перенести нас с выступа у входа к подножию горы.
   — А часть пути сможешь?
   — Да.
   — Первые сто метров, там, где тропа очень узкая?
   — Думаю, да.
   — Хорошо.
   — И они побежали. Когда они бежали по краю пропасти Адского Колодца, появился еще один ракшас и полетел рядом с ними.
   — Рапортую, — крикнул он. — Мы дважды разрушали тропу, но каждый раз Бог Огня выжигал новую.
   — Больше ничего не сделать. Теперь оставайся с нами. Нам понадобится твоя помощь в другом деле.
   Демон полетел впереди. Клин малинового света освещал им путь.
   Они обогнули колодец и бросились в коридор. Пробежав его, они распахнули дверь и шагнули на выступ. Ракшас захлопнул за ними дверь, прокричав:
   — Они гонятся!
   Сам шагнул с выступа. Дверь мгновенно вспыхнула и начала плавиться. С помощью второго ракшаса они спустились к подножию Чанны и понеслись по тропе вокруг склона. Теперь гора должна была защищать их от богов. Но тут же по камню, на который они приземлились, хлестнуло пламя.
   Ракшас взлетел высоко в воздух, покружился и исчез.
   Они бежали по тропе к долине, где стояла колесница. Когда они уже были у цели, ракшас вернулся.
   — Кали, Яма и Агни спускаются, — доложил он, — Шива остался охранять коридор. Погоню ведет Агни, Яма помогает хромающей богине.
   Недалеко перед ними стояла громовая колесница. Гладкая, без украшений, цвета бронзы (хотя это была не бронза), она стояла на широкой равнине и была похожа на упавшую башню храма или на ключ от дома гиганта, или на какую-то необходимую деталь небесного музыкального инструмента, выскользнувшую из созвездия и упавшую на землю. Она казалась незаконченной, хотя глаз не мог найти никакого изъяна в ее линиях. Она обладала той особенной красотой, которая свойственна оружию высшего порядка, и требовала действий, делающих ее совершенной.
   Сам подошел к ней, нашел люк, открыл его и влез внутрь.
   — Ты можешь управлять этой колесницей? — спросил Тарака. — Поднять ее в небо и сеять разрушение по земле?
   — Я уверен, что Яма поставил тут самое простое управление. Он упрощает, где только может. Я летал раньше на реактивных двигателях Небес и думаю, что этот того же порядка.
   Он нырнул в кабину, сел на сиденье водителя и уставился на панель управления перед собой.
   — Черт побери, — сказал он, протянув руку и тут же ее отдернув.
   Снова неожиданно появился ракшас, он прошел сквозь металлическую стенку кабины, и повис над консолью.
   — Боги продвигаются быстро, — возвестил он. — Особенно Агни.
   Сам пощелкал переключателями и нажал на кнопку. На всей контрольной панели вспыхнули циферблаты и индикаторы, послышалось жужжание.
   — Далеко он? — спросил Тарака.
   — Почти на полпути вниз. Он расширил тропу огнем и теперь бежит по ней, как по дороге. Препятствия сжигает. Расчищает прямой путь.
   Сам потянул рычаг управления и проверил шкалу, наблюдая за индикаторами. По кораблю прошла дрожь.
   — Ты готов? — подал голос Тарака.
   — Греется. Не могу взлететь, пока она не прогреется. Этот бортовой механизм хитрее, чем я думал. А погоня близка?
   — Да.
   Издалека донеслись звуки взрывов, заглушающие шум колесницы. Сам подвинул рычаг на другую отметку и снова уставился на шкалу.
   — Я постараюсь замедлить их ход, — сказал ракшас и исчез.
   Сам передвинул рычаг на две отметки дальше: что-то внутри зашипело и умерло. Корабль снова стал безмолвным.
   Сам вернул рычаг в первоначальное положение, повернул циферблат и снова нажал на кнопку. По колеснице пробежала новая дрожь, послышалось урчание.
   Сам повернул рычаг на одно деление, установил шкалу, через минуту повторил, и урчание перешло в мягкое рычание.
   — Пропал, — сказал Тарака. — Умер.
   — Кто?
   — Тот, кто хотел остановить Агни. Не удалось.
   Послышались новые взрывы.
   — Адский Колодец уничтожен, — сказал Тарака.
   Сам ждал, положив руки на рычаг. На лбу у него выступил пот.
   — Вот он — Агни.
   Сам взглянул сквозь наклонный световой щит.
   Бог Огня вошел в долину.
   — Прощай, Сиддхартха.
   — Нет еще, — сказал Сам.
   Агни взглянул на колесницу и поднял жезл.
   Ничего не случилось.
   Агни постоял, направив жезл, затем опустил его, потряс. Снова поднял.
   Но пламя опять не вышло.
   Он закинул левую руку за шею и что-то поправил. Пока он это делал, из жезла выскочил свет и прожег глубокую дыру в земле рядом с ним.
   Агни снова направил жезл.
   Ничего.
   Тогда он побежал к кораблю.
   — Электрическое управление? — спросил Тарака.
   — Да.
   Сэм нажал на рычаг, настроил шкалу. Вокруг поднялся рев. Он нажал другую кнопку, и в задней части корабля послышался треск. Он двинул циферблат, но тут к люку подошел Агни.
   Вспышка огня и звон металла.
   Сэм встал с сиденья и вышел из кабины в коридор.
   Агни вошел и указал на жезл.
   — Не двигаться! Сэм! Демон! — крикнул он, перекрывая рев машин; его очки стали красными, и он улыбнулся. — Демон, не двигайся, иначе сгоришь вместе со своим хозяином!
   Сэм кинулся на него. Агни упал, потому что не ожидал нападения.
   — Короткое замыкание, а? — сказал Сэм, хватая Агни за горло. — Или пятна на солнце? — И он ударил Агни в висок.
   Агни завалился на бок, и Сэм нанес ему последний удар ребром ладони над ключицей.
   Он отшвырнул ногой жезл в коридор, но, подойдя к люку, понял, что уже поздно.
   — Уходи теперь, Тарака, — сказал он. — Здесь моя битва. Ты больше ничего не сможешь сделать.
   — Я обещал тебе свою помощь.
   — Теперь ты не можешь помочь. Уходи, пока еще можешь.
   — Ну, раз ты хочешь… Но я хочу сказать тебе одну вещь…
   — Брось! В следующий раз, когда я буду по соседству…
   — Связующий, эта та вещь, которой я научился от тебя. Мне очень жаль… Прости меня… я…
   Страшное дерганье, ощущение скручивания тела и мозга, когда смертельный взгляд Ямы упал на Сэма и проник глубже в его сущность.