Желязны Роджер. Бог света

   — Знаю.
   — У меня с собой Талисман Связующего. На погребальном костре сожгли поддельный, а настоящий я оставил у себя для изучения. Но мне никогда не везло: минутку подержал — и вот, сейчас надену на тебя.
   Сэм поднял руки, и Смерть застегнул на его талии пояс из раковин.
   Сэм дал знак армии Кинсета остановиться, и Смерть повез его одного навстречу полубогам.
   Над головами некоторых полубогов играли нимбы раннего Аспекта. У других было странное оружие для фокусировки их странного Атрибута. Пламя шло понизу и лизало колесницу. Ветры хлестали ее. Грохочущий шум падал на нее. Сэм сделал жест копьем — и первые три противника зашатались и упали наземь со своих слизардов.
   Смерть направил колесницу в гущу полубогов. У нее были острые, как бритва, края, а ее скорость втрое превышала скорость лошади и вдвое — слизарда.
   Пока он ехал, вокруг него возникал туман, окрашенный кровью. Тяжелые метательные снаряды летели к нему и исчезали, свернув в ту или иную сторону. Ультразвук штурмовал уши, но каким-то образом частично гасился.
   Сэм с бесстрастным лицом поднял копье высоко над головой. Внезапная ярость пробежала по его лицу, и с верхушки копья выскочили молнии.
   Слизарды и всадники загорелись и скорчились.
   Запах горелой плоти ударил в его ноздри. Он засмеялся, и Смерть повернул колесницу для второго захода.
   — Вы наблюдаете за мной? — крикнул Сэм в небо. — Продолжайте! Вы сделали ошибку!
   — Не надо! — сказал Смерть. — Рано еще! Никогда не насмехайся над богом, пока он не умер!
   И колесница снова понеслась через ряды полубогов, и никто не мог коснуться ее.
   Звуки трубы наполнили воздух, и святая армия хлынула на помощь своим чемпионам.
   Воины Кинсета выступили вперед, чтобы вступить с нею в бой.
   Сэм стоял в колеснице, а снаряды тяжело падали вокруг него, не попадая в цель. Смерть вез его через ряды врагов теперь уже как клин, а не как рапира. Сэм запел, и его копье было похоже на змеиный язык, и иногда трещало, когда с него сыпались яркие вспышки. Талисман на его талии горел бледным огнем.
   — Мы возьмем их! — сказал Сэм.
   — На поле только полубоги и люди, — сказал Смерть. — Боги все еще проверяют твою силу. Из них мало кто помнит полную мощь Калкина.
   — Полная мощь Калкина? Она никогда не выпускалась, о Смерть. Ни в одном веке. Пусть выдут против меня теперь, и небеса будут плакать над их телами, и Ведра станет цвета крови!.. Вы слышите меня, боги? Выходите против меня! Я вызываю вас сюда, на это поле! Здесь вы встретитесь с моей силой!
   — Нет! — сказал Смерть. — Еще не время!
   Громовая колесница вновь пронеслась над ними.
   Сэм поднял копье, и пиротехнический ад разверзся вокруг проходившего судна.
   — Не следовало бы показывать им, что ты можешь это делать. Еще рано!
   Затем в мозгу Сэма зазвучал голос Тараки:
   — Они теперь идут по реке, о Связующий. А другой отряд штурмует ворота города!
   — Скажи Далиссе, чтобы поднялась и энергией Жара заставила Ведру кипеть! Пошли Ракшасов к воротам Кинсета, чтобы уничтожить захватчиков!
   — Слушаюсь, Связующий! — И Тарака исчез.
   Луч слепящего света вылетел из громовой колесницы и врезался в ряды защитников.
   — Время настало, — сказал Смерть и махнул плащом.
   В самом заднем ряду Богиня Ратри привстала на стременах и подняла черный вуаль, который был накинут на броню.
   С обеих сторон раздались вопли, потому что солнце скрыло свое лицо и темнота спустилась на поле. Стебель света исчез из-под колесницы и сияние прекратилось.
   Но из невидимого источника возникла слабая фосфоресценция, когда Бог Мара влетел на поле в своей многоцветной колеснице, запряженной изрыгающими реки крови конями.
   Сэм повернулся к нему, но между ними вклинилось громадное количество воинов; однако, прежде чем они успели пробиться к Маре, он уже ехал через поле, убивая всех на своем пути.
   Сэм поднял копье, но его мишень расплылась и изменилась, и молнии пролетали либо позади нее, либо по сторонам.
   Вдали, в реке появился мягкий свет. Он жарко пульсировал, и что-то вроде щупальцев на миг всколыхнулось под водой.
   Из города донеслись звуки сражения. Воздух был полон демонов. Земля, казалось, шевелилась под ногами воинов.
   Сэм поднял копье и прочертил светящуюся линию, которая поднялась в небо, вызывая еще дюжину богов спуститься на поле.
   Звери рычали, кашляли и выли, бегая по тем и другим рядам и убивая людей обеих сторон.
   Зомби продолжали убивать; черные сержанты подгоняли их непрерывным боем барабанов; огненные элементали вцеплялись в грудь мертвых, как будто питались ими.
   — Полубогов мы разбили, — сказал Сэм. — Давай теперь попробуем разбить Лорда Мару.
   Они высматривали его на другом конце поля среди воплей и стонов, едущего по тем, кто скоро будет трупом, и по тем, кто уже был им.
   Увидев цвета его колесницы, они бросились преследовать его. Наконец он повернулся к ним в коридоре тьмы. Смутно и издалека доносились звуки битвы. Смерть уже остановил колесницу, и они смотрели сквозь ночь в глаза друг другу.
   — Ты будешь сражаться, Мара? — Крикнул Сэм. — Или мы должны гнать тебя, как собаку?
   — Не говори мне о своих родителях — кобеле и суке, о Связующий! — ответил Мара. — Это ведь ты, Калкин? Твой пояс и твоя манера воевать. Твои молнии поражают одинаково и друзей, и врагов. Ты и в самом деле каким-то образом жив, а?
   — Это я, — сказал Сэм, уравновешивая копье.
   — И дохлый бог правит твоей тележкой?
   Смерть поднял левую руку ладонью вперед.
   — Я обещаю тебе смерть, Мара, — сказал он. — Если не от руки Калкина, то от моей. Если не сегодня, так в другой день, но она все равно между нами.
   Пульсация на руке стала учащаться.
   Смерть наклонился вперед, и колесница быстро поехала к Маре. Кони Мастера Снов попятились и выпустили огонь из ноздрей.
   Сэм и Смерть прыгнули вперед. Стрелы Рудры искали их в темноте, но, приближаясь к Смерти или его колеснице, сворачивали в сторону и взрывались, давая на мгновение слабое освещение.
   Вдалеке тяжело шагали слоны, гонимые Ракшей через равнину.
   Послышался мощный ревущий звук.
   Мара стал гигантом, а его колесница — горой. Его кони, скакавшие вперед, вытянулись в бесконечность. С копья Сэма сорвалась молния, как струя с фонтана.
   Над Марой внезапно закрутилась снежная метель, космический холод проник в его кости. В последний момент Мара повернул свою колесницу и выскочил из нее.
   Сэм и Мара столкнулись на борту колесницы. Раздался скрежет, и оба медленно опустились на землю.
   С оглушительным ревом и пульсацией света река вспучилась, готовая взорваться. Стремительная волна пронеслась через поле, когда Ведра вышла из берегов.
   Вопли усилились. Лязг оружия продолжался. Барабаны Ниррити все еще бухали в темноте, а сверху донесся странный звук, когда громовая колесница быстро неслась к земле.
   — Куда он делся? — закричал Сэм.
   — Скрылся. Но он не может прятаться вечно.
   — Черт побери! Так мы победили или проиграли?
   — Хороший вопрос. Ответа на него у меня пока нет.
   Вода пенилась над стоявшей колесницей.
   — Мы можем снова пустить ее в ход?
   — В темноте и в захлестывающей воде — нет.
   — Что же будем делать?
   — Курить и набираться терпения.
   Через некоторое время над ними завис Ракша.
   — Связующий! — рапортовал он. — Новые нападающие на город имеют на себе этот чертов репеллент!
   Сэм поднял копье, и с острия слетела молния. Поле на мгновение осветилось, как от фотовспышки.
   Всюду лежали мертвые, кучками и по отдельности. Между ними валялись трупы животных. Несколько больших кошек еще бродили, выбирая пищу. Огненные элементали улетели от воды, которая покрывала грязью упавших и хлестала тех, кто еще мог стоять. На поле лежали холмы из разбитых колесниц и мертвых слизардов и лошадей. По полю все еще шли, повинуясь приказу, зомби с пустыми глазами, убивая все живое перед собой. Барабаны все еще били, но уже иногда запинались. Из города слышались звуки битвы.
   — Найди Леди в черном, — приказал Сэм Ракше, — и скажи, чтобы сняла темноту.
   — Слушаюсь, — ответил демон и полетел к городу.
   Снова засияло солнце, и Сэм прикрыл глаза рукой.
   Под голубым небом и золотым мостом резня выглядела еще ужаснее.
   В дальнем конце поля на возвышении стояла громовая колесница.
   Зомби убили последнего человека в поле зрения. Когда они повернулись, ища оставшихся в живых, барабаны смолкли, и зомби сами упали на землю.
   Сэм и Смерть стояли в колеснице и оглядывались в поисках живых.
   — Никакого движения, — сказал Сэм. — А где боги?
   — Может быть, в громовой колеснице.
   Вернулся Ракша.
   — Защитники не могут удержать город!
   — Боги участвуют в штурме?
   — Там Рудра, и его стрелы производят страшную панику. Бог Мара там. Брама, я думаю, тоже, и много других. Очень большое смятение. Я спешил доложить.
   — Где Госпожа Ратри?
   — Она вошла в Кинсет, в свой Храм.
   — Где остальные боги?
   — Не знаю.
   — Я поеду в город, — сказал Сэм, — и помогу защитникам.
   — А я — к громовой колеснице, — сказал Смерть, — чтобы взять ее и использовать против врагов — если ею еще можно пользоваться. Если нет — остается Гаруда.
   — Да, — сказал Сэм и левитировал.
   Смерть выскочил из колесницы.
   — Удачи тебе.
   — И тебе тоже.
   Они проехали по месту резни, каждый по-своему.

* * *

   Он поднялся на небольшую возвышенность. Его красные кожаные сапоги бесшумно ступали по траве.
   Он перекинул через плечо свой алый плащ и осмотрел громовую колесницу.
   — Она повреждена молниями.
   — Да, — согласился он и посмотрел на хвостовую часть, на того, кто говорил.
   Броня бога сияла как бронза, хоть не была бронзой, и украшена фигурами змей. На сверкающем шлеме — бычьи рога, а в левой руке — трезубец.
   — Брат Агни, ты появился на земле.
   — Я больше не Агни, а Шива, Бог Разрушения.
   — Ты надел его доспехи на новое тело и взял его трезубец. Но никто не может так быстро овладеть трезубцем Шивы. Вот поэтому ты и носишь на правой руке белую перчатку и очки на лбу.
   Шива поднял руку и опустил очки на глаза.
   — Это правда, я знаю. Убери свой трезубец, Агни. Дай мне твою перчатку и жезл, твой пояс и твои очки.
   Шива покачал головой.
   — Я уважаю твою мощь, Бог Смерти, твою скорость и твою силу, твою ловкость. Но ты стоишь слишком далеко, чтобы любое из этого помогло бы тебе сейчас. Ты не можешь подойти ко мне, потому что я сожгу тебя раньше. Смерть, ты умрешь! — Он потянулся к жезлу и поясу.
   — Ты хочешь повернуть дар Смерти против дарителя? — Кроваво-красный ятаган появился в руке Смерти.
   — Прощай, Дхарма. Твои дни кончились. — Агни потянул жезл.
   — Во имя прошлой дружбы, — сказал Красный, — я сохраню тебе жизнь, если ты сдашься.
   Жезл закачался.
   — Ты убил Рудру, защищая имя моей жены!
   — Я сделал это, чтобы сохранить честь Локапаласа. А теперь я Бог Разрушения и один из Тримурти!
   Он нацелил огненный жезл, а Смерть завертел перед ним своим алым плащом.
   Вспышка света была так ослепительна, что за две мили, на стенах Кинсета защитники увидели ее и удивились.

* * *

   Враги вошли в Кинсет. Теперь здесь были пожары, вопли, удары металла о дерево, металла о металл.
   Ракшасы опрокидывали дома на врагов, к которым не могли подойти близко. Врагов, как и защитников, осталось очень мало. Основная масса обеих армий погибла на равнине.
   Сэм стоял на вершине самой высокой башни Храма и смотрел вниз, на павший город.
   — Я не мог спасти тебя, Кинсет, — сказал он. — Я пытался, но недостаточно.
   Далеко внизу, на улице, Рудра натянул свой лук.
   Молнии упали на Рудру, и стрела взорвалась.
   Когда воздух очистился и Рудра встал, в центре обугленной земли был маленький кратер.
   На дальней крыше появился бог Вайю и призвал ветры, чтобы раздувать пожары. Сэм снова поднял копье, но на дюжине крыш стояла дюжина Вайю.
   — Мара! — закричал Сэм. — Покажись, Мастер Снов! Если осмелишься!
   Вокруг него слышался смех.
   — Когда я буду готов, Калкин, — раздался голос из дымного воздуха, — я осмелюсь. Но я могу выбрать… У тебя не кружится голова? Что, если ты свалишься оттуда на землю? Подхватят ли тебя Ракшасы? Станут ли твои демоны спасать тебя?
   Молнии полетели вниз на все близкие к Храму здания, но сквозь шум слышался смех Мары. Он замер в отдалении, и затрещали новые пожары.
   Сэм сел и смотрел на горящий город. Звуки сражения прекратились. Осталось только пламя.
   Резкая боль возникла в его голове и исчезла. Затем появилась снова и осталась. Она распространилась на все тело, и Сэм вскрикнул.
   Брама, Вайю, Мара и четверо полубогов стояли внизу на улице.
   Сэм попытался поднять копье, но его рука так дрожала, что копье выпало, загрохотало на камнях и исчезло.
   Скипетр с черепом и колесом был направлен на Сэма.
   — Спускайся, Сэм! — сказал Брама, легко двигая скипетром, отчего боль усилилась и стала жгучей. — В живых остались только ты и Ратри. Ты последний! Сдавайся!
   Сэм с трудом поднялся и вцепился руками в свой сверкающий пояс. Покачнувшись, он сказал сквозь стиснутые зубы:
   — Прекрасно! Я спущусь, как бомба, прямо на вас!
   Но небо то темнело, то светлело, то снова темнело.
   Над звуками пожара поднялся мощный крик.
   — Это Гаруда! — сказал Мара.
   — Зачем бы Вишну приходить сейчас?
   — Гаруду украли, разве ты забыл?
   Громадная птица пикировала на горящий город, как гигантский феникс на свое охваченное огнем гнездо.
   Сэм повернул голову кверху и увидел, что на глаза Гаруды внезапно опустился колпак. Птица взмахнула крыльями и нырнула вниз, к богам, которые стояли у Храма.
   — Красный! — закричал Мара. — Наездник в красном!
   Брама повернул свой визжащий скипетр, держа его обеими руками, к голове пикирующей птицы.
   Мара сделал жест, и крылья Гаруды, казалось, загорелись.
   Вайю поднял руки, и ветер обрушился на верховное животное Вишну, разбивающее клювом колесницы.
   Птица снова закричала и распахнула крылья, замедляя спуск. На ее голову обрушились Ракшасы, тычками и уколами принуждая птицу спускаться.
   Она замедлила спуск, но не остановилась. Боги бросились врассыпную.
   Гаруда ударилась о землю, и земля задрожала.
   Яма выбрался из ее спинных перьев, соскочил с ятаганом в руке, сделал три шага и упал. Мара появился из развалин и ударил Яму по затылку ребром ладони.
   Сэм прыгнул еще до того, как был нанесен удар, но опоздал. Скипетр снова завизжал, и все завертелось вокруг Сэма. Он старался прервать свое падение, но лишь замедлил его.
   Земля в сорока футах, в тридцати, в двадцати…
   Земля была окутана тусклым кровавым туманом, затем почернела.
   — Лорд Калкин наконец побежден в бою, — тихо сказал кто-то.

* * *

   Брама, Мара и два оставшихся полубога понесли Сэма и Яму из умирающего города Кинсета на берег Ведры. Леди Ратри шла за ними с веревкой на шее.
   Они положили Сэма и Яму в громовую колесницу, которая была в значительно худшем состоянии, чем они оставили ее: в правом борту зияла громадная дыра, а часть хвостового оборудования отсутствовала. Они заковали пленников в цепи, сняв Талисман Связующего и малиновый плащ Смерти. Затем послали сообщение на Небо, и через некоторое время пришла небесная гондола и увезла их в Небесный Город.
   — Мы победили, — сказал Брама. — Кинсета больше нет.
   — Дорого он обошелся нам, я считаю, — сказал Мара.
   — Но мы победили!
   — И Черный снова шевелится.
   — Он хочет проверить наши силы.
   — И что он думает о них? Мы потеряли целую армию, и даже боги умирали в этот день.
   — Мы сражались со Смертью, с демонами и с Калкиным, с Ночью и с Матерью Жара. Ниррити больше не поднимет руки против нас после такой победы, как эта.
   — Могуч Брама, — сказал Мара и отвернулся.

* * *

   Боги Кармы были вызваны, чтобы судить пленников.
   Богиня Ратри была изгнана из Небесного Города и приговорена жить на земле как смертная, и перевоплощаться всегда в немолодые тела наиболее некрасивой внешности, которые не могли бы нести полную силу ее Аспекта и Атрибута. Ей была оказана такая милость, потому что ее признали лишь соучастницей, обманутой Куберой, которому она доверяла.
   Когда пошли за Богом Ямой, чтобы привести его на суд, то обнаружили, что он умер в камере. В его тюрбане был маленький металлический ящичек. Он взорвался.
   Боги Кармы провели вскрытие тела и совещались.
   — Почему он не принял яд, если хотел умереть? — спросил Брама. — Пилюлю спрятать куда легче, чем эту коробку.
   — Вполне возможно, — сказал один из Богов Кармы, — что где-то на земле у него припрятано другое тело, и он намеревался переселиться в него с помощью радио-прибора, который был поставлен на самоуничтожение после использования.
   — Разве это можно сделать?
   — Конечно, нет. Оборудование пересадки сложное и объемное. Но Яма хвастался, что может сделать все. Он однажды пытался убедить меня, что такой прибор можно сделать. Но между двумя телами должен быть прямой контакт с помощью грифелей и проводов. А такой крошечный прибор не мог бы генерировать достаточной энергии.
   — Кто сделал твой психозонд? — спросил Брама.
   — Лорд Яма.
   — А громовую колесницу Шивы? А огненный жезл Агни? Твой страшный лук, Рудра? Трезубец? Сверкающее копье?
   — Яма.
   — Тогда я скажу тебе, что приблизительно в то же время, когда действовал этот крохотный ящичек, в Большом Зале Смерти вроде бы сам по себе крутился громадный генератор. Он действовал не более пяти минут, а потом сам собою выключился.
   — Радиоволны?
   Брама пожал плечами.
   — Пора приговаривать Сэма.
   Это было сделано. Поскольку Сэм уже однажды умер, но без большого эффекта, решили, что приговаривать его к смерти не имеет смысла.
   По общему решению он был переселен. Но не в другое тело. Была воздвигнута радиобашня. Одурманенного седативным Сэма положили на место, передаточные провода были присоединены к нему, как полагается, только не было другого тела. Вместо него провода были присоединены к конвертеру башни.
   Его атман проецировался вверх, через открытый купол в громадное магнитное облако, которое окружало всю планету и называлось Мостом Богов.
   Затем ему был дан единственный знак отличия: вторичные похороны в Небе. Лорд Яма получил первые, и Брама, следя за поднимающимся от погребального костра дымом, задумался, где сейчас Яма на самом деле.
   — Будда ушел в Нирвану, — сказал Брама. — Объявите это в Храмах! Пойте на улицах! Славен был его путь! Он реформировал старую религию, и мы стали лучше, чем были! А те, кто думает иначе, пусть вспомнят о Кинсете!
   Так и было сделано.
   Но Бога Куберу они так и не нашли.
   Демоны были свободны.
   Ниррити был силен.
   И где-то в мире были те, кто помнил бифокальные очки и смывные туалеты, химию нефти и двигатели внутреннего сгорания, и тот день, когда солнце спрятало свое лицо от правосудия Неба.
   Вишну слышал, что дикость наконец вошла в Город.

7

   Его иногда называли Майтрейя, что значит Бог Света. После возвращения из Золотого Облака он поехал во дворец Камы в Кейпур, где занимался планами и укреплял свою силу против Дня Юги. Мудрец сказал однажды, что никто никогда не видел Дня Юги, но узнает его, когда он пройдет. Ибо день этот начинается так же, как всякий другой, и проходит так же, повторяя историю мира.
   Иногда его называли Майтрейя, что означает Бог Света…
   Мир есть жертвенный костер, солнце — его топливо, солнечные лучи — его дым, день — его пламя, стрелки компаса — его угли и искры. В этот костер боги приносят веру, как возлияние. Из этой жертвы родится Король Луны.
   Дождь, о Гаутама, есть костер, год — его топливо, тучи — его дым, молнии — его пламя, угли, искры. В этот костер боги приносят Короля Луны, как возлияние. Из этой жертвы родится дождь.
   Этот мир, о Гаутама, есть костер, земля — его топливо, огонь — его дым, ночь — его пламя, луна — его угли, звезды — его искры. В этот костер боги приносят дождь, как возлияние. Из этой жертвы происходит пища.
   Мужчина, о Гаутама — это костер, его открытый рот — топливо, его дыхание — дым, его глаза — угли, его уши — искры. В этот костер боги кладут пищу, как возлияние. Из этой жертвы родится сила поколений.
   Женщина, о Гаутама, есть костер, ее волосы — пламя, ее прелести — угли и искры. В этот костер боги приносят силу поколений, как возлияние. Из этой жертвы родится человек. Он живет, пока живется.
   Когда человек умирает, его приносят, чтобы предложить костру. Костер становится его костром, топливо — его топливом, дым — его дымом, пламя — его пламенем, угли — его углями, искры — его искрами. В этот костер боги приносят человека, как возлияние. Из этой жертвы человек возникает в сияющей пышности.

Брихадараниака Упанишад (VI, II, 9-14)

   В высоком голубом дворце со стройными шпилями и филигранными воротами, где пахнет солью моря, и крики морских существ летят в чистом воздухе сезона ощущений жизни и наслаждения, Лорд Ниррити Черный разговаривал с человеком, которого привели к нему.
   — Морской капитан, как тебя зовут? — спросил он.
   — Ольвагга, Господин, — ответил капитан. — Почему ты убил мою команду, а меня оставил в живых?
   — Потому что я хотел бы спросить тебя, капитан Ольвагга.
   — О чем?
   — О многом. О том, что старый морской капитан может знать из своих путешествий. Как держится мой контроль над южными морскими путями?
   — Сильнее, чем я думал, иначе меня бы здесь не было.
   — Другие боятся рисковать, или нет?
   — Боятся.
   Ниррити подошел к окну оглядеть море. Через некоторое время, стоя спиной к пленнику, он сказал:
   — Я слышал, что на севере после битвы в Кинсете идет большой научный прогресс.
   — Я тоже слышал, и знаю, что это правда. Я видел паровую машину. Печатный пресс прочно вошел в жизнь. Ноги мертвого слизарда дергаются от гальванического тока. Теперь выплавляют лучшую сталь. Снова изобретены микроскоп и телескоп.
   Ниррити снова повернулся лицом к нему, и они изучающе смотрели друг на друга.
   Ниррити был невысок, с подмигивающим глазом, с легкой улыбкой, темными волосами, схваченными серебряным обручем, крупным носом и глазами цвета его дворца. Он носил черное и ему недоставало загара.
   — Почему Богам Города не удалось остановить этот прогресс?
   — Я думаю, потому что они ослабели, если это то, что ты хочешь услышать, Лорд. После бедствия у Ведры они почему-то боятся подавить прогресс силой. Говорят также, что в городе постоянные раздоры между полубогами и оставшимися старшими. Это дело новой религии. Люди больше не боятся Неба, как боялись раньше. Они больше хотят защищаться; и теперь, когда они лучше экипированы, боги не очень желают встать против них.
   — Значит, Сэм победил. Через столько лет, но все-таки он побил их.
   — Да, Рэнфри. Я чувствую, что это правда.
   Ниррити глянул на двух стражников, стоявших по бокам Ольвагги.
   — Выйдете, — приказал он и, когда те вышли, спросил:
   — Ты знаешь меня?
   — Да, капеллан. Потому что я — Ян Ольвигг, капитан «Звезды Индии».
   — Ольвигг? Сомнительно что-то.
   — Однако это правда. Я получил это теперь уже старое тело в тот день, когда Сэм разгромил Мастеров Кармы в Махартхе. Я был там.
   — Один из Первых, и… и христианин!
   — Иногда. Когда у меня истощается запас клятвенных слов хинди.
   Ниррити положил руку ему на плечо.
   — Тогда твоя истинная сущность должна очень страдать от того богохульства, которое они произвели!
   — А я не слишком вникаю в них… И они в меня.
   — Надеюсь. Но Сэм сделал то же самое — смешал множество ересей, похоронил истинное Слово даже глубже…
   — Оружие, Рэнфри, — сказал Ольвигг. — Ничего более. Я уверен, что он хотел быть богом не больше, чем ты или я.
   — Возможно. Но я хотел бы, чтобы он выбрал другое оружие. Если он победит, их души все равно пропали.
   Ольвигг пожал плечами.
   — Я не теолог, как ты.
   — Но ты поможешь мне? За века я создал могучую армию. У меня есть люди и машины. Ты говоришь, что наши враги ослабели. Мои бездушные создания — не рожденные от мужчины и женщины — не знают страха. У меня есть небесные гондолы — много. Я могу добраться до их Города на полюсе. Я могу разрушить их храмы здесь, на земле. Я думаю, пора очистить мир от их скверны. Истинная вера должна взойти снова! Скоро! Это должно быть скоро…
   — Я уже сказал, что я не теолог. Но я тоже хотел бы видеть Город побежденным, — сказал Ольвигг. — Я помогу тебе, чем смогу.
   — Тогда мы захватим несколько городов, оскверним их храмы и посмотрим, какое действие это окажет.
   Ольвигг кивнул.
   — Ты будешь советовать мне. Будешь осуществлять моральную поддержку, сказал Ниррити и наклонил голову. — Давай помолимся вместе.

* * *

   Старик долгое время стоял перед Дворцом Камы в Кейпуре, глядя на его мраморные столбы. Наконец девушка пожалела его и вынесла ему хлеба и молока. Хлеб он съел.
   — Выпей и молоко, дедушка. Оно питательно и поддержит твое тело.
   — К черту! — сказал старик. — К черту молоко! К черту мое тело! Главное — это мой дух!
   Девушка отпрянула.
   — Разве так отвечают на милостыню?
   — Я возражаю не против твоей милостыни, девушка, а против твоего выбора напитка. Не можешь ли ты уделить мне глоток хоть самого дрянного вина из кухни?.. Каким гости пренебрегают, а повар даже не плеснет его на обрезки мяса? Я жажду выжимок из винограда, а не из коровы.