Желязны Роджер. Князь света (Lord of Light)

   – Могу я спросить о причине?
   – Запах происходит от продукта дефекации, Кабада.
   – Это я знаю. Я имел в виду спросить о том, почему они присутствуют, а не об их источнике.
   – Они присутствуют из-за ведер в задней комнате моего дома, полных этого самого…
   – Да?
   – Да. Я собираю продукцию моей семьи. Уже восемь дней.
   – Для какой цели, почтенный Вама?
   – Разве ты не слышал об одной вещи, поразительной вещи, в которую эти самые продукты спускаются – в воду, а затем дергают рычаг, и все это с мощным звуком уходит глубоко под землю?
   – Я слышал о таком…
   – О, это правда, это правда! Есть такая вещь. Ее недавно изобрел один человек, имени которого я не знаю, и у нее большие трубы, а сверху сидение без дна. Это самое удивительное открытие века, и у меня оно будет через несколько лун.
   – У тебя? Такая вещь?
   – Да. Она будет установлена в маленьком помещении, которое я пристроил к задней части дома. Возможно, я в ту ночь дам обед и позволю всем моим соседям воспользоваться этой вещью.
   – Это поистине поразительно. И ты очень великодушен.
   – И я так думаю.
   – Но… Но запах?
   – Запах из-за ведер, которые я сохраняю до устройства этой вещи.
   – Зачем?
   – Я должен иметь в своей кармической записи, что этой вещью начали пользоваться восемь дней назад, а не несколько лун спустя. Это покажет мое быстрое продвижение в жизни.
   – А! Теперь я вижу мудрость твоих поступков, Вама. Я не хочу стоять на дороге у человека, который ищет себе лучшего. Прости меня, если я создал у тебя такое впечатление.
   – Прощаю.
   – Твои соседи любят тебя, и запах, и все прочее. Когда ты перейдешь в высшее состояние, прошу тебя помнить об этом.
   – Конечно.
   – Такой прогресс, наверное, пойдет быстро.
   – Наверняка.
   – Почтенный Вама, мы будем наслаждаться воздухом со всеми его острыми предзнаменованиями.
   – Это всего лишь второй мой жизненный цикл, дорогой Кабада, но я чувствую, что меня коснулось назначение.
   – И я тоже. Только не забывай благословения Просветленного, которому мой двоюродный кузен Вазу дал убежище в своей пурпурной роще.
   – Как я могу забыть? Махасаматман были богом тоже. Некоторые говорят Вишну.
   – Врут. Он был Буддой.
   – Добавляю тогда и его благословение.
   – Отлично. Прощай, Кабада.
   – Прощай, почтенный.
 

***

 
   Яма и Кали вернулись в Небо. Они спустились в Небесный Город на спине Птицы Гаруды. Они вошли в Город вместе с Вишну и, нигде не останавливаясь, прошли прямо к Павильону Брамы.
   В Саду Радостей они встретили Шиву и Ганешу.
   – Послушайте, Смерть и Разрушение, – сказал Ганеша. – Брама умер, и об этом знаем только мы пятеро.
   – Как могла произойти такая вещь? – спросил Яма.
   – Похоже, его отравили.
   – Вскрытие делали?
   – Нет.
   – Тогда я сделаю.
   – Хорошо. Но есть другое дело, более серьезное.
   – Назови его.
   – Его преемник.
   – Да. Небо не может без Брамы.
   – Точно… Кали, как ты смотришь на то, чтобы стать Брамой, золотым седлом и серебряными шпорами?
   – Не знаю…
   – Тогда подумай, и быстро. Тебя сочли лучшей кандидатурой.
   – А Бог Агни?
   – Он не так высок в списке. И он, похоже, не настолько антиакселерационист, как мадам Кали.
   – Понятно.
   – И мне тоже.
   – Значит, он хороший бог, но не великий?
   – Да. Но кто мог убить Браму?
   – Не имею представления. А ты?
   – Тоже нет.
   – Но ты найдешь его, Лорд Яма?
   – Угу. С моим Аспектом.
   – Может, вы хотите посовещаться вдвоем?
   – Да.
   – Тогда мы пока оставим вас. Через час вместе пообедаем в Павильоне.
   – Да.
   – Да.
   – Пока.
   – Пока.
   – Пока.
 

***

 
   – Леди!
   – Да?
   – Со сменой тел автоматически происходит развод, если не будет подписано продолжение контракта.
   – Да.
   – Брама должен быть мужчиной.
   – Да.
   – Откажись.
   – Милорд…
   – Ты колеблешься?
   – Это так неожиданно, Яма…
   – Однако, ты задержалась, чтобы обдумать это.
   – Я должна была.
   – Кали, ты причиняешь мне страдания.
   – В мои намерения это не входило.
   – Я требую, чтобы ты отказалась от предложенного.
   – Я – богиня по собственному праву, а не только как твоя жена, Лорд Яма.
   – Что это означает?
   – Что я решаю сама.
   – Если ты примешь, Кали, тогда между нами все кончится.
   – Похоже на то.
   – Что, черт побери, представляет собой акселерационизм? Подумаешь гроза над муравейником! Почему они вдруг так ополчились на него?
   – Видимо, им нужно на что-то ополчиться.
   – Почему выбрали тебя руководить этим?
   – Не знаю.
   – Нет ли у тебя особых причин быть антиакселерационисткой, моя дорогая?
   – Не знаю.
   – Как бог, я еще юн. Но я слышал, что герой ранних дней мира Калкин, с которым ты ездила, и есть тот самый Сэм. Если у тебя были основания ненавидеть своего прежнего Господина, и если Сэм и вправду он, тогда я понимаю, почему они вербуют тебя выступить против дела, которое он начал. Это правда?
   – Возможно.
   – Тогда, если ты любишь меня и ты в самом деле моя жена – пусть выбирают другого Браму.
   – Яма…
   – Они ждут твоего решения через час.
   – Они его получат.
   – Какое оно?
   – Прости меня, Яма…
 

***

 
   Яма уехал из Сада Радостей до обеда. Хотя это выглядело опасным нарушением этикета, все знали, что Яма – самый дисциплинированный из богов, и поняли этот факт и его причины. Так что он оставил Сад Радостей и поехал к месту, где Небо кончалось.
   Он пробыл этот день и последующую ночь на Брошенном Мире, и его никто не тревожил никакими призывами. Он провел какое-то время в каждой из пяти комнат Павильона Тишины. О чем он думал – его дело, и мы тоже не будем касаться этого. Утром он вернулся в Небесный Город и узнал о смерти Шивы.
   Трезубец Шивы прожег еще одну дыру в куполе, но его голова была раздроблена, как было установлено, тупым предметом.
   Яма пошел к своему другу Кубере.
   – Ганеша, Вишну и новый Брама уже предложили Агни занять место Разрушителя, – сказал Кубера. – Я думаю, он согласится.
   – Это великолепно для Агни, – сказал Яма. – Кто убил Бога?
   – Я много думал об этом, – сказал Кубера, – и считаю, что в случае с Брамой это был кто-то достаточно близкий, чтобы Брама принял от него отравленное питье, а в случае с Шивой – кто-то, хорошо знающий, как захватить его врасплох. Кроме одного свидетеля, никто не знает.
   – Одно и то же лицо?
   – Я бы поставил на это.
   – Может, это часть заговора Акселерационистов?
   – Трудно поверить. Те, кто симпатизирует Акселерационизму, не имеют настоящем организации. Акселерационизм слишком недавно на Небе, чтобы считать его чем-то стоящим. Интриги, возможно. Похоже, что делала это личность сама по себе, независимо от сторонников.
   – Какие причины?
   – Вендетта. Или какое-нибудь младшее божество желало стать старшим.
   Почему вообще кто-то кого-то убивает?
   – Ты не думал о ком-нибудь в частности?
   – Главнейшая проблема, Яма – устранить подозрения, а не искать их.
   Расследование передадут в твои руки?
   – Не уверен, но думаю, что да. Но я найду того, кто это сделал, и убью его.
   – Почему?
   – Мне нужно что-то сделать, кого-то…
   – Убить?
   – Да.
   – Мне жаль, мой друг.
   – Мне тоже. Тем не менее, это моя привилегия и мое намерение.
   – Я бы хотел, чтобы ты вообще не говорил со мной насчет этого дела.
   Оно явно конфиденциальное.
   – Я никому не скажу, если ты не скажешь.
   – Уверяю тебя, что не скажу.
   – И знай, что я займусь кармическим слежением, психозондированием.
   – Я упоминал об этом и Шиве говорил. Пусть будет так.
   – До свидания, мой друг.
   – До свидания.
   Яма ушел из Павильона Локапалас. Через некоторое время туда вошла богиня Ратри.
   – Приветствую тебя, Кубера.
   – Приветствую, Ратри.
   – Почему ты сидишь один?
   – Потому что нет никого, кто разделил бы мое одиночество. А почему ты пришла одна?
   – Потому что некому пойти со мной.
   – Ты хочешь совета или разговора?
   – Того и другого.
   – Садись.
   – Спасибо. Я боюсь, Кубера.
   – Голодна?
   – Нет.
   – Возьми плод и чашу сомы.
   – Хорошо.
   – Чего же ты боишься, и как я могу помочь тебе?
   – Я видела, что Лорд Яма вышел отсюда…
   – Да.
   – Взглянув в его лицо, я увидела, что он – Бог Смерти, и что есть сила, которой должны бояться даже боги…
   – Яма силен, и он мой друг. Смерть могущественна, и она никому не друг. Но они оба существуют вместе, и это удивительно. Агни тоже силен, и он Огонь. Он мой друг. Кришна может быть сильным, если пожелает. Но он никогда не желает этого. Он изнашивает тела с фантастической скоростью. Он пьет сому и занимается музыкой и женщинами. Он ненавидит прошлое и будущее. Он мой друг. И, наконец, в Локапаласе я, и я не силен. Тело, которое я ношу, почему-то быстро жиреет. И я для моих трех друзей скорее отец, нежели брат. Через них я ценю музыку, любовь и огонь, потому что все это – жизнь, и я люблю своих друзей как людей или как богов. Но другой Яма пугает меня тоже, Ратри. Потому что, когда он принимает свой Аспект, он вакуум, который вгоняет в страх беднягу-толстяка. Тогда он никому не друг.
   Так что не стесняйся того, что боишься моего друга. Ты знаешь, что когда бог встревожен, его Аспект бросается поддержать его, о богиня Ночи, как даже сейчас в этой беседке становится темнее, хотя день далеко не кончен.
   Ты проходила мимо встревоженного Ямы.
   – Он вернулся так неожиданно.
   – Да.
   – Могу я спросить, почему?
   – Боюсь, что это дело конфиденциальное.
   – Оно касается Брамы?
   – Почему ты так думаешь?
   – Я уверена, что Брама умер. Я боюсь, что Яму призвали сюда, чтобы он нашел убийцу. Я боюсь, что он найдет меня, хотя бы я призвала на Небо всю столетнюю ночь. Он найдет меня, и я не смогу встать лицом к вакууму.
   – Что ты знаешь насчет предполагаемого убийства?
   – Я уверена, что последняя видела Браму живым, или первая видела его мертвым – в зависимости от того, что означали его судороги.
   – Каковы были обстоятельства?
   – Я пришла в его Павильон вчера рано утром, чтобы просить его сменить гнев на милость и позволить Парвати вернуться. Мне сказали, что он в Саду Радостей, и я пошла туда…
   – Кто сказал?
   – Одна из его женщин. Я не знаю ее имени.
   – Ладно, давай дальше. Что произошло затем?
   – Я нашла его у подножия голубой статуи. Он весь дергался. И дыхания не было. Затем он перестал дергаться и затих. Сердце его не билось, пульса не было. Я снова призвала часть ночи, чтобы она укрыла меня, и ушла из Сада.
   – Почему ты не позвала на помощь? Может быть, было еще не поздно.
   – Потому что я хотела его смерти. Я ненавидела его за то, что он сделал с Сэмом, за то, что он выгнал Парвати и Варуну, за то, что он сделал с архивариусом Тэком, за…
   – Хватит. Это затянется на весь день. Ты прямиком ушла из Сада, или сначала вернулась в Павильон?
   – Я прошла мимо Павильона и увидела ту девушку. Я сделала себя видимой и сказала ей, что не нашла Браму и вернусь позднее… Но ведь он умер, не так ли? Что я теперь буду делать?
   – Возьми еще плод и еще сомы.
   – И Яма придет за мной?
   – Конечно. Он придет за каждым, кто был замечен поблизости от того места. Это был, без сомнения, быстродействующий яд, и ты пришла как раз перед моментом смерти. Так что Яма, естественно, придет к тебе и сделает тебе психозондирование, как и всем другим. Выяснится, что ты не убивала.
   Так что я советую тебе просто ждать, пока тебя возьмут под стражу. И никому больше не говори об этой истории.
   – А что мне сказать Яме?
   – Если он доберется до тебя раньше, чем я его увижу, скажи ему все, включая и разговор со мной. Это потому, что я предположительно ничего не знаю о случившемся. Смерть одного из Тримурти всегда хранится в тайне как можно дольше, даже ценою жизней.
   – Но Боги Кармы прочтут это в твоей памяти, когда ты встанешь перед судом для обновления.
   – Лишь бы они не прочитали это в твоей памяти сегодня. О смерти Брамы будут знать очень немногие. Поскольку Яма, вероятно, будет проводить официальное расследование и он сам – конструктор психозонда, я не думаю, что в работу с машинами будет втянут кто-то посторонний. Но мне нужно обсудить этот факт с Ямой, или намекнуть ему – немедленно.
   – Пока ты не ушел…
   – Да?
   – Ты сказал, что лишь немногие могут знать об этом, даже если придется пожертвовать жизнями… Не означает ли это, что я…
   – Нет. Ты будешь жить, потому что я стану защищать тебя.
   – Зачем это тебе?
   – Ты – мой друг.
 

***

 
   Яма управлял машиной, зондирующей мозг. Он проверил тридцать семь субъектов, имевших доступ к Браме в его Саду в течение всего дня до богоубийства. Одиннадцать из них были богами и богинями, включая Ратри, Сарасвати, Вайю, Мару, Лакшми, Муругана, Агни и Кришну.
   Из этих тридцати семи богов и людей никто не был признан виновным.
   Кубера-искусник стоял рядом с Ямой и просматривал психоленты.
   – Что же теперь, Яма?
   – Не знаю.
   – Может убийца был невидим?
   – Может быть.
   – Но ты этого не думаешь?
   – Нет, не думаю.
   – А если каждого в городе заставить пройти через зонд?
   – Много народу приезжает и уезжает каждый день через множество входов и выходов.
   – А ты не думал о возможности, что это был кто-то из Ракшасов? Они снова распространились по земле, как ты знаешь, и они ненавидят нас.
   – Ракшасы не отравляют своих жертв. К тому же, я не думаю, чтобы Ракша мог войти в Сад из-за отпугивающих демонов курений.
   – Так что же теперь?
   – Вернусь в свою лабораторию и подумаю.
   – Не могу ли я сопровождать тебя в Большой Зал Смерти?
   – Пожалуйста, если желаешь.
   Кубера пошел с Ямой. Пока Яма размышлял, Кубера внимательно рассматривал каталог лент, который Яма вел, когда экспериментировал с первыми зондирующими машинами. Конечно, ленты были бракованные, неполные; одни только Боги Кармы хранили ленты жизнеописания каждого в Небесном Городе. И Кубера это, конечно, знал.
 

***

 
   В месте, называемом Кинсет, у реки Ведры, был заново открыт печатный пресс. Эксперименты со сложным водопроводом тоже шли в этом месте. На сцене появились также два очень искусных храмовых художника, а старый стекольщик сделал пару бифокальных очков и начал вытачивать еще. Итак, были указания, что один из городов-государств подвергся возрождению.
   Брама решил, что пора выступить против Акселерационизма.
   В Небе создался военный отряд, храмы в городах, близких к Кинсету, призывали верующих готовиться к священной войне.
   Шива-Разрушитель носил только символ трезубца, потому что его настоящая сила была в огненном жезле, который он носил на боку.
   Брама золотого седла и серебряных шпор носил меч, колесо и лук. Новый Рудра носил лук и колчан старого. Бог Мара носил сверкающий плащ, все время меняющий цвет, и никто не мог сказать, какого рода его оружие и на какой колеснице он ехал, поскольку пристальный взгляд на него вызывал головокружение, а все вокруг него меняло формы, кроме его лошадей, из чьих ртов все время капала кровь и дымилась там, где падала.
   Из полубогов было набрано пятьдесят, все еще старающихся дисциплинировать блуждающие Атрибуты, мечтающих усилить Аспект и отличиться в бою.
   Кришна воевать отказался и ушел в Канибурху играть на свирели.
 

***

 
   Кубера нашел его далеко за городом; он лежал на поросшем травой склоне холма и смотрел в звездное небо.
   – Добрый вечер.
   Он повернул голову и кивнул.
   – Как поживаешь, дорогой Кубера?
   – Довольно хорошо, Лорд Калкин. А ты?
   – Вполне хорошо. Нет ли у тебя сигаретки?
   – Никогда не бываю вдалеке от них.
   – Спасибо.
   – Огонька?
   – Да.
   – Что это была за джек-птица, которая кружила над Буддой, прежде чем мадам Кали выпустила из него кишки?
   – Давай поговорим о более приятных вещах.
   – Ты убил слабого Браму, и его заменило могучее существо.
   – Да?
   – Ты убил сильного Шиву, но его заменила равная сила.
   – Жизнь полна перемен.
   – Чего ты добивался? Мести?
   – Месть – это часть личной иллюзии. Может ли человек убить то, что не жило и не умирало по-настоящему, а существует лишь в отражении Абсолюта?
   – Ты проделал чертовски хорошую работу, даже если это всего лишь переустройство.
   – Спасибо.
   – Но зачем ты это сделал? И я предпочел бы пространный ответ.
   – Я намеревался смахнуть всю иерархию Неба. Но похоже, что это должно идти по пути всех добрых намерений.
   – Расскажи, зачем ты это сделал.
   – Если ты расскажешь, как ты меня обнаружил…
   – Вполне честно. Так говори, зачем?
   – Я решил, что человечество лучше будет жить без богов. Если бы я ликвидировал их всех, люди могли бы снова придумать консервные ножи и открывать банки, не боясь гнева Неба. Мы уже достаточно попирали ногами этих бедняг. Я хочу дать им шанс к освобождению, чтобы они создавали то, что хотят.
   – Только для своей жизни, своей жизни.
   – Иногда, да. А иной раз и нет. Как и боги.
   – Ты, вероятно, последний Акселерационист в мире, Сэм. Но никто бы не подумал, что ты также и самый беспощадный.
   – Как ты нашел меня?
   – Мне пришло в голову, что в числе подозреваемых должен бы находиться Сэм, если бы не тот факт, что он умер.
   – А я предполагал, что это достаточно надежная защита от обнаружения.
   – Вот я и спросил себя, нет ли какого-нибудь средства, с помощью которого Сэм мог бы избежать смерти. Я ничего не мог придумать, кроме обмена телами. Тогда я спросил себя, кто брал себе новое тело в день смерти Сэма? Только Лорд Муруган. Правда, получалось не совсем логично, поскольку он сделал это после смерти Сэма, а не до нее. Я как-то упустил это. Ты – Муруган – был среди тридцати семи подозреваемых, прошел психозонд и был признан Лордом Ямой невиновным. Казалось, что я действительно шел по ложному следу… пока не подумал об очень простой вещи – проверить запись. Сам Яма мог бы сбить психозонд, так почему бы не сделать этого кому-то другому? Я вспомнил, что Атрибут Калкина включал в себя контроль над молниями и электромагнитным феноменом. Он мог попортить машину своим мозгом таким образом, что она не заметила ущерба. Значит, надо было учитывать не то, что читала машина, а как она это читала. Как нет двух одинаковых отпечатков ладони или пальцев, так нет и мозговых записей одного и того же рисунка. Но при переходе из одного тела в другое сохраняется та же самая мыслематрица, хотя она и включается в другой мозг.
   Каковы бы ни были мысли, проходящие через мозг, запись самих мысленных рисунков всегда уникальна. Я сравнил твою запись и запись Муругана, которую нашел в лаборатории Ямы. Они не были подобны. Я не знаю, как ты выполнил обмен телами, но я узнал тебя.
   – Очень мудро, Кубера. Кто еще знаком с этими удивительными рассуждениями?
   – Пока никто. Боюсь, что Яма скоро дознается. Он всегда решает проблемы.
   – Почему ты поставил под угрозу свою жизнь, отыскивая меня?
   – Человек, достигший нашего, моего возраста, обычно становится рассудительным. Я знал, что ты, по крайней мере, выслушаешь меня, прежде чем ударить. И знаю также, что, поскольку я хочу сказать хорошее, мне вреда не будет.
   – Что ты предлагаешь?
   – Я достаточно симпатизирую тому, что ты сделал, чтобы помочь тебе бежать с Неба.
   – Спасибо, но не надо.
   – Ты хочешь выиграть в этом состязании, или нет?
   – Хочу, но я сделаю это своими методами.
   – Как?
   – Я вернусь в город и уничтожу столько богов, сколько удастся, пока меня не остановят. Если падет достаточное количество крупных, то мелкие не сумеют удержать Небо.
   – А если погибнешь ты? Что будет с миром и с делом, которое ты затеял? Сможешь ли ты восстать снова, чтобы защитить их?
   – Не знаю.
   – Как ты ухитрился устроить возвращение?
   – Одно время я был одержим демоном. Он, пожалуй, любил меня и сказал мне однажды, когда мы были в опасности, что он «укрепил мое пламя», так что я мог бы существовать вне своего тела. Я забыл об этом и вспомнил лишь тогда, когда увидел свое искромсанное тело, лежавшее подо мной на улице Неба. Я знал, что есть только одно место, где я могу добыть себе новое тело – Павильон Богов Кармы. Там Муруган требовал обслуживания. Как ты сам только что сказал, моя сила – управление электричеством. Я научился делать это, не задевая мозга. Ток на мгновение прервался, я вошел в новое тело Муругана, а Муруган отправился в ад.
   – Тот факт, что ты рассказал мне все это, указывает, кажется, на то, что ты намерен отправить и меня вслед за Муруганом.
   – Мне очень жаль, Кубера, потому что я люблю тебя. Если ты дашь мне слово, что забудешь все то, что узнал, и будешь ждать, пока это дело обнаружит кто-то другой, тогда я позволю тебе уйти живым.
   – Рискованно.
   – Я знаю, что ты никогда не нарушал данного тобою слова, хотя ты так же стар, как холмы Неба.
   – Кого первого ты хочешь убить?
   – Конечно, Лорда Яму, потому что он ближе всех за мной по пятам.
   – Тогда тебе придется убить меня, Сэм, потому что он брат Локопала и мой друг.
   – Уверяю тебя, мы оба пожалеем, если я вынужден буду убить тебя.
   – Не получил ли ты от знакомства с Ракшей его пристрастия к пари?
   – Какого рода пари?
   – Твоя победа – я дам тебе слово молчать; моя – ты полетишь со мной на спине Гаруды.
   – И в чем состязание?
   – Ирландский отбой.
   – С тобой, жирный Кубера? Мне, в моем прекрасном новом теле?
   – Да.
   – Тогда бей первым.
 

***

 
   На темном холме в дальней стороне Неба Сэм и Кубера стояли лицом к лицу.
   Кубера отвел назад правый кулак и выбросил его в челюсть Сэма.
   Сэм упал, полежал секунду и медленно поднялся на ноги.
   Потирая челюсть, он встал на прежнее место.
   – Ты сильнее, чем кажешься, Кубера, – сказал он и нанес удар.
   Кубера лежал на земле, со свистом втягивая воздух.
   Он изо всех сил пытался встать, застонал, но все-таки поднялся.
   – Я не думал, что ты встанешь, – сказал Сэм.
   Кубера повернулся к нему. Темная влажная полоса спускалась по его подбородку. Когда он встал твердо, Сэм вздрогнул.
   Беги под серой стеной ночи. Спасайся! Под скалу. Прячься! Ярость обратит твои кишки в воду. Решетки трут твой позвоночник…
   – Бей! – сказал Сэм.
   Кубера улыбнулся и ударил.
   Сэм лежал, дрожа, и голос ночи, смешанный со звуками насекомых, ветром и вздохами травы, доносился до него.
   Трепещи, как последний упавший лист. В твоей груди глыба льда. В твоем мозгу нет слов, а только цвета паники…
   Сэм потряс головой и встал на колени.
   Упади снова, свернись в клубок и рыдай. Ибо каково у человека начало, таков и его конец. Мир – это черный катящийся шар. Он давит все, чего коснется. Он катится на тебя. Беги! Ты выиграешь минуту, может быть, час, прежде чем он навалится на тебя…
   Он поднял руки к лицу, опустил их, взглянул на Куберу и встал.
   – Ты построил в Павильоне Тишины комнату, называемую страхом. Теперь я вспомнил твою силу, старый бог. Но ее недостаточно.
   Невидимая лошадь бежит по пастбищам твоего мозга. Ты узнаешь ее по отпечаткам копыт, каждый из которых – рана…
   Сэм встал в позицию, сжал кулак.
   Небо трещит над тобой. Земля может разверзнуться под твоими ногами. А что за высокая, похожая на тень, фигура, что хочет встать за твоей спиной?
   Кулак Сэма вздрогнул, но он выбросил его вперед.
   Кубера покачнулся, голова его дернулась в сторону, но он устоял на ногах.
   Сэм стоял, трепеща, когда Кубера занес руку назад для последнего удара.
   – Старый бог, ты плутуешь, – сказал Сэм.
   Кубера улыбнулся кровоточащим ртом, и его кулак вылетел вперед, как черный шар.
 

***

 
   Яма разговаривал с Ратри, когда тишину ночи нарушил крик проснувшейся Гаруды.
   – Такого еще не бывало, – сказал он.
   Небеса медленно стали раскрываться.
   – Может, Лорд Вишну собирается выехать…
   – Он никогда не ездит ночью. Я совсем недавно говорил с ним, и он ничего не сказал насчет этого.
   – Значит, какой-то другой бог рискнул сесть на нее.
   – Нет! К загону, Леди! Быстро! Мне может понадобиться твоя сила.
   Он потянул ее за собой к воздушному стойлу Птицы.
 

***

 
   Гаруда была разбужена и отвязана, но колпак еще оставался на ее глазах.
   Кубера принес потерявшего сознание Сэма в загон и привязал к сидению седла. Затем он спустился и повернул последнюю рукоятку. Верх клетки откатился. Кубера взял длинный металлический крюк и пошел обратно к веревочной лестнице. От Птицы невыносимо воняло. Гаруда беспрерывно двигалась и топорщила перья длиной в два человеческих роста.
   Кубера медленно взобрался на нее.
   Как раз когда он привязывался к сидению, к клетке подошли Яма и Ратри.
   – Кубера! Что за безумие? – закричал Яма. – Ты же никогда не любил высоты!
   – Важное дело, Яма, – ответил Кубера, – а ехать в громовой колеснице – тратишь целый день.
   – Какое дело? И почему бы не взять гондолу?
   – На Гаруде быстрее. Я расскажу тебе, когда вернусь.
   – Может, я могу помочь тебе?
   – Нет. Спасибо.
   – А Лорд Муруган может?
   – В этом случае, да.
   – Вы никогда не были в хороших отношениях.
   – Мы и сейчас не в хороших. Но мне нужны его услуги.
   – Эй, Муруган! Ты почему молчишь?
   – Он спит, Яма.
   – Но у тебя лицо в крови, брат.