Страница:
А затем, в 2028 году, случилась международная трагедия, вылившаяся в судебное разбирательство по делу «Вариг» против международного аэропорта «Даллас-Форт-Уорт». Катастрофа произошла по причине нарушений в работе всенаправленных радиомаяков и неисправной системы посадки по приборам, приведших к тому, что обычный реактивный самолет бразильской авиакомпании упал в двух милях от взлетно-посадочной полосы. Трагедия, повлекшая жертвы среди пассажиров и наземного персонала, вылилась в сумму порядка пяти миллиардов долларов. С этого памятного инцидента в международные законы и руководства по политике в области воздушного страхования был внесен пункт гласивший, что коммерческие воздушные суда сами отвечают за местоположение самолета при заходе на посадку.
Положение изменилось к лучшему, поскольку капитан Томпсон и второй пилот вели самолет при помощи тех визуальных сигналов, которым обучались на тренажере. Те же позывные, мерцавшие у правого и левого уголка возбужденной сетчатки глаз, и те же мнимые рукоятки и кнопки под кончиками пальцев в перчатках управления полетом. Разница заключалась лишь в том, что во время тренажерных тренировок В зависимости от ускорений кресло двигалось в разные стороны. Движения тренировочной кабины в теории должны были соответствовать реальной обстановке на борту, но на практике так никогда не получалось. Томпсон говорил, что всегда может почувствовать разницу, и это, считал он сам, делало его первоклассным пилотом.
Длинные голубые линии дельты проносились перед его взором, и их стилизованные формы исчезали по мере снижения. На их месте появлялись выплывавшие из зелени пампы серые строения Эзеизы. Красные огоньки ВПП сливались воедино в точке касания, подсвеченной на данном удалении красным кружком. Все приготовления относительно посадки были выполнены безукоризненно.
Неведомо почему, но самолет стал забирать вправо.
Томпсон инстинктивно принялся двигать руками в перчатках, чтобы выправить курс, но вдруг замер. Хотя на дисплее и отображалось движение рук, но он на своем месте его не чувствовал. Хотя уход вправо и был мало заметен, но все же он должен был чувствовать что-либо помимо свиста ветра, обтекавшего крылья.
Визуальный дисплей померк и исчез.
— Вот так номер, — произнес Томпсон вслух, в его голосе читалось недоумение по поводу непонятного розыгрыша.
— Что-нибудь случилось? — спросила за спиной Алисон Карлайл. На этом участке полета она отдыхала, поэтому могла быть без перчаток и экранов. С другой стороны, она могла использовать их для своих целей, к примеру, для проверки показаний двигателя лайнера или системы жизнеобеспечения.
— Дисплей с ландшафтом исчез.
— Дай мне посмотреть…
— Нет, подожди, вот он снова.
Образы медленно выплывали на экран, как и подобает сложной компьютерной графике. Сначала показалось синее море, за ним зеленые просторы земли, следом города, и, наконец, подход к аэропорту. Однако на сей раз равнины приобрели неясные, размытые очертания. Окрестности больших городов покрылись дымкой, а мелкие городишки то зажигались, то гасли, словно искусственному разуму было не под силу определить, где что находиться, и он пробовал новые варианты быстрее, нежели глаз человека успевал моргнуть.
Эдуардо Томпсон тяжело вздохнул и попытался держать руки абсолютно прямо, пока приборы восстанавливали работоспособность.
— Наверняка что-то стряслось, — сообщил он второму пилоту.
— Сейчас я подключусь, — Эдуардо услышал знакомый щелчок соединения, а потом… — Да, я вижу. Действительно странно.
Прошло еще около десяти секунд, и верхний дисплей, так и не настроившись на прежнее изображение, погас окончательно, и на сером экране зажглась красного цвета надпись:
ОТКАЗ НАВИГАЦИОННОЙ СИСТЕМЫ
ПЕРЕКЛЮЧАЮСЬ НА БОРТОВЫЕ ПРИБОРЫ
— Что происходит? — спросила Алисон.
— Потеряв практически ориентацию в пространстве, навигационная система пытается выполнить задачу, используя то, что под рукой, — объяснил капитан. — Сначала она попытается получить показания резервного магнитного компаса.
На контрольных полях экранов вспыхнуло изображение шарика с иголкой, напоминающее чем-то нактоуз корабельного компаса. Таким виделся компьютеру электрокомпас, установленный в планере самолета и предположительно изолированный от возмущений электроники лайнера, его металлических компонентов и мощных магнитных полей ионизирующего конверта, возвращающего стратоплан в околоземные атмосферные слои. Считалось, что компас всегда исправен и является простым подспорьем к изощренной авионике самолета. Но сейчас шарик хаотично скакал по всему полю, а графическая игла, сначала указывала на север, затем на юг, затем безостановочно на запад и на восток. Невероятно!
— Компас тоже не работает, — заметил Томпсон. — Ну только если не нарушилось геомагнитное поле Земли, тогда он, может быть, исправен, но это маловероятно.
Коснувшись незримой кнопки, летчик дал команду компьютеру не принимать во внимание показания компаса и продолжать внутренние вычисления.
ПЕРЕКЛЮЧЕНИЕ НА ИНЕРЦИАЛЬНЫЕ ДАННЫЕ
— Что это значит? — спросила Алисон. — Мне раньше не доводилось видеть такую надпись.
— Это означает, — со вздохом ответил ей Томпсон, — что компьютер отбросил рациональное мышление и занимается счислением пути. Как говорили раньше пилоты, ты можешь исчислить путь до собственной могилы, и это в равной, если не в большой степени относится и к баллистическим стратопланам.
Томпсон знал, что под инерциальными данными имелось ввиду то, что для исчисления дальнейшего курса корабля машина будет использовать последнее известное местоположение лайнера, последнюю скорость и курс, а также случайные ускорения, отмеченные бортовыми гироскопами.
— Но что могло случиться? — недоумевала его напарница. — У нас же есть резервная система управления…
— Да, на Земле оборудование тщательно проверялось и испытывалось, чтобы избежать возможных неисправностей в воздухе. У нас нет иного выхода, кроме как доверять оборудованию, мы вынуждены делать это. — Отвечая на вопрос девушки, Томпсон продолжал держать руки в нейтральном положении, выдерживая четкую глиссаду. Не желая вмешиваться в работу систем, он терпеливо ждал, пока компьютер перебирал цифры на дисплее и пытался восстановить приемлемое изображение местности и аэропорта.
— Наша единственная надежда — на высотомер. Слушай!
Радар по-прежнему продолжал попискивать, но цифры на левых визуальных дисплеях продолжали плавно падать.
Томпсон счел нужным дать объяснения:
— Если искусственный интеллект компьютера не полностью вышел из строя, то вероятней всего, он потерял связь с системой ориентации. Возможно, отказала антенна, а может быть, все дело в радиопомехах… Если так, то будем надеяться, что сбои отловятся сами собой…
— Никогда не слышала о существовании помех на данных частотах, — с сомнением заметила Алисон. — Это серьезное нарушение международных законов для всякого, кто намеренно вклинится в работу в этом диапазоне.
— Ты несомненно права, так что, скорее всего, отказала антенна. В любом случае, давай подождем и посмотрим, сумеет ли компьютер восстановить прежнее изображение.
Однако этого не произошло. Более того, на экранах загорелась надпись "НЕДОСТАТОЧНАЯ ИНФОРМАЦИЯ". Дисплей полетных сигналов оставался пустым, напоминая перегоревшую фосфорную трубку, и лишь нижнее поле, где были представлены функциональные базы данных приборов управления, повиновалось пилотам.
— Что же делать? — тихо спросила Карлайл.
— Я не…
Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, Эдуардо Томпсон сделал то, еще никогда не пытался делать за всю свою летную жизнь. Капитан встал, отстегнул экраны и посмотрел в ветровое стекло собственными глазами.
Пред ним расстилалось бледно-голубое небо. Нигде не было даже намека на море или землю. Безусловно все дело было в высоте полета, ведь при снижении с наклоном в тридцать градусов земля неслась бы ему навстречу.
Карлайл сдвинула экраны на лоб, выглянула в окно, затем взглянула на командира:
— Вы отдаете себе отчет, что это полное нарушение правил полета.
— Хотел бы я иметь выбор, — Томпсон прикусил губу. — Если мы хотим увидеть что-либо, нам придется опустить нос самолета.
— Тогда мы наберем скорость и чрезмерное ускорение. Да и двигатель работает сейчас всего на восемь процентов КПД, единственная приемлемая величина для аэродинамического баланса.
— Я включу воздушные тормоза.
— Вы же знаете, что их можно использовать лишь при небольшой скорости, они нарушают воздушный поток и приводят к дестабилизации…
— Я понял, — прервал ее капитан.
Томпсон ослабил руками незримую цепь и потянулся за рычагом, приводившим в движение реверс потока. Но тут же осознал свою ошибку.
— Черт побери!
— Что случилось?
— Не вижу приборную доску.
Без экранов нейтральные перчатки не работали, поскольку составляли с ними единую систему. Приборы управления лайнером не имели материального воплощения, существуя лишь в виде сигналов виртуального мира, воссоздаваемого экранами. Повинуясь мановению рук, перчатки передавали сигналы в компьютер, управлявший полетом.
Продолжая эксперимент, Томпсон шел на снижение, не взирая на растущую скорость пикирования. Горизонт, настоящий земной горизонт появился в отдалении. Его взору открылись серо-зеленые участки земли, и голубовато-серая река, полускрытая плывущими облаками. Даже если внизу под самолетом был город, а уж тем более аэропорт, то пока капитан его не видел.
— Так не пойдет.
— Один из нас должен наблюдать, — предложила Карлайл, — пока другой будет управлять полетом. Ты капитан и старший офицер, так что пусть твой опыт поможет нам. — Она снова опустила экраны на лицо. — Включаю тормоза.
— Нет, посмотри!
Алисон отбросила «очки» и наклонилась вперед. Прежде никогда не мешавший ей маленький рост теперь не позволял как следует посмотреть в окно. Подтянувшись, она смогла-таки взглянуть на расстилавшуюся местность. В ушах эхом отдавалось гудение радара. Консоли лайнера ощутимо дрожали.
— Видишь что-либо знакомое? — спросил с заметной ноткой волнения в голосе Томпсон.
— Да… Думаю, да. Слева "Большое яблоко" [бытующее название Буэнос-Айреса], вон тот выступ справа должен быть Колонией. Прямо перед нами Тигре, так что Эзеиза должна лежать по курсу, где-то градусов десять.
— Твои глаза моложе моих (не очень хорошее зрение также никогда не сказывалось на карьере пилотов).
Капитан принял решение:
— Ты будешь наблюдать, а я вести самолет.
Эдуардо снова надел экраны. Позади него заскрипело кресло: это Алисон встала на колени, чтобы расширить обзор.
— Сейчас лучше сбросить скорость, — сказала она.
Томпсон резко убавил обороты и мягко потянул рукоять тормоза. В ответ самолет затрясло, и крылья стали мелко вибрировать. Человек вместе с машиной быстро исправили ситуацию.
— Примерно десять градусов влево, — скомандовала Алисон.
Через минуту Томпсон принял новое решение:
— Я собираюсь объявить аварийную посадку.
— Давай, — согласилась Карлайл.
Мизинцем пилот нажал невидимую кнопку и заговорил в горловой микрофон:
— Эзеиза-вышка, это Аргентинас один-девять, как слышите, прием.
Уши пилота моментально наполнились шумом и треском статики. Прорвавшийся голос диспетчера сообщил о плохой слышимости и попросил повторить.
Томпсон снова нажал микрофон:
— Аргентинас один-девять. Неисправность в воздухе. Отказ навигационной системы. Пытаемся лететь визуально. Повторяю, летим почти вслепую. Прошу подготовить экстренную…
— Один-девять, ждите, — неожиданно четко ответила вышка.
— Еще пять градусов влево, пожалуйста, — сказала за спиной Карлайл. Можно поднять нос вверх еще на два градуса.
Томпсон внес поправки.
В наушниках раздался голос диспетчера:
— Вы-десятый самолет в воздухе, терпящий бедствие, один-девять. У всех отказала система ориентации. Сообщите запас топлива, прием.
Капитан посмотрел на экран перед глазами:
— Около пяти тысяч двухсот килограммов. Еще сорок минут полетного времени.
— Спасибо, понял.
— Капитан, — вступила в разговор Алисон, — если мы будем выполнять заход на посадку сейчас, лучше отпустить тормоза и уйти вправо. Мы можем держать высоту три пятьсот.
Томпсон связался с диспетчером и получил разрешение. Самолет стал уходить вправо.
— Капитан, а у нас получится, — спросила Карлайл тихо.
— Будем надеется, — донесся ответ.
Через пять минут они сделали полный круг.
— Вам повезло, Аргентинас один-девять, — снова заговорил диспетчер. Нашему компьютеру нравится ваше положение… Через сорок пять секунд курс…
— Эзеиза, компас не работает и на инерционные показания я не могу положиться, прием.
— А… ладно. Нос визуально под двадцать градусов, скорость снижения сорок метров в секунду.
Карлайл тронула Эдуардо за плечо:
— Он приводит нас на ВПП, капитан. Я ее вижу полоса вся в огнях.
— В огнях? — Томпсон поднял голову.
— Да, они выглядят как обычные трассеры, только голубого цвета.
— Это, наверное, для частных самолетов…
— Наверное, — согласилась она.
— Аргентинас один-девять, держите верный курс. Увеличьте скорость посадки до пятидесяти метров.
Томпсон увеличил скорость, но снова справился у Карлайл:
— Как наше положение?
— В точности как на экране. Только шире.
— Шире? Мне надо…
— Нет, нет. На экране же не совсем так, как в жизни.
— Ты права, — вздохнул капитан.
Еще через несколько минут с вышки последовали новые указания.
— Аргентинас один-девять, на полосе ветер направлением запад-северо-запад, скорость четырнадцать узлов. Вы в трех километрах от полосы, высота семьсот. Закрылки ниже.
— Похоже, он прав, — подтвердила Карлайл.
Томпсон увеличил мощность двигателя до десяти процентов и поднял закрылки на все сорок процентов, что соответствовало посадке при условиях легкого ветра. Даже с увеличением мощности они сделали свое дело, и самолет точно завис в воздухе, ровнехонько выходя на глиссаду.
— Шасси вниз, командир, — скомандовала девушка.
Капитан двинул вниз рукоять. Загорелись три красные кнопки выхода шасси. Досчитав до десяти, он услышал грохот и с удовлетворением заметил, что цвет кнопок изменился на зеленый. С выпущенными шасси самолет еще больше потерял в скорости, что, собственно, и ожидалось.
— Вижу белые указатели на полосе, — сообщила Карлайл.
— Зона касания, — объяснил Томпсон. — Я их видел раньше на земле. Мы их называли параллельно плывущими нитями.
— На них черные отметины.
— А это резина от шин.
— Ой! Я никогда не думала, как шасси стираются от посадок.
— Аргентинас один-девять, держите угол снижения. Пять секунд до касания, четыре… три…
— Чуть-чуть влево, капитан.
— Два… один…
Самолет вздрогнул от удара, и через мгновение уже катился по бетону полосы. Томпсон включил реверс и откинулся назад. Он знал, что полоса пряма, как стрела, а на такой скорости пересечения не помеха.
— Один-девять, следуйте по рулевой дорожке двенадцать. Добро пожаловать домой.
— Спасибо, Эзеиза, конец связи.
Капитан сдвинул экраны и посмотрел сквозь стекло. Самолет медленно катился к рулевой дорожке, которая была совершенно пустынна.
— Незабываемое приключение, — улыбнулся Томпсон и уже серьезно добавил:
— Алисон, без твоих глаз я был бессилен.
Лицо девушки вспыхнуло:
— Диспетчер обязательно вывел бы вас.
— Нет, я никогда не нашел бы столицу.
— Ну, по крайней мере, нам больше никогда не придется делать это снова.
— Надеюсь, что нет. Однако что-то вывело из строя спутники, и пострадало много самолетов… Хотел бы я знать, что на самом деле произошло?
13
Положение изменилось к лучшему, поскольку капитан Томпсон и второй пилот вели самолет при помощи тех визуальных сигналов, которым обучались на тренажере. Те же позывные, мерцавшие у правого и левого уголка возбужденной сетчатки глаз, и те же мнимые рукоятки и кнопки под кончиками пальцев в перчатках управления полетом. Разница заключалась лишь в том, что во время тренажерных тренировок В зависимости от ускорений кресло двигалось в разные стороны. Движения тренировочной кабины в теории должны были соответствовать реальной обстановке на борту, но на практике так никогда не получалось. Томпсон говорил, что всегда может почувствовать разницу, и это, считал он сам, делало его первоклассным пилотом.
Длинные голубые линии дельты проносились перед его взором, и их стилизованные формы исчезали по мере снижения. На их месте появлялись выплывавшие из зелени пампы серые строения Эзеизы. Красные огоньки ВПП сливались воедино в точке касания, подсвеченной на данном удалении красным кружком. Все приготовления относительно посадки были выполнены безукоризненно.
Неведомо почему, но самолет стал забирать вправо.
Томпсон инстинктивно принялся двигать руками в перчатках, чтобы выправить курс, но вдруг замер. Хотя на дисплее и отображалось движение рук, но он на своем месте его не чувствовал. Хотя уход вправо и был мало заметен, но все же он должен был чувствовать что-либо помимо свиста ветра, обтекавшего крылья.
Визуальный дисплей померк и исчез.
— Вот так номер, — произнес Томпсон вслух, в его голосе читалось недоумение по поводу непонятного розыгрыша.
— Что-нибудь случилось? — спросила за спиной Алисон Карлайл. На этом участке полета она отдыхала, поэтому могла быть без перчаток и экранов. С другой стороны, она могла использовать их для своих целей, к примеру, для проверки показаний двигателя лайнера или системы жизнеобеспечения.
— Дисплей с ландшафтом исчез.
— Дай мне посмотреть…
— Нет, подожди, вот он снова.
Образы медленно выплывали на экран, как и подобает сложной компьютерной графике. Сначала показалось синее море, за ним зеленые просторы земли, следом города, и, наконец, подход к аэропорту. Однако на сей раз равнины приобрели неясные, размытые очертания. Окрестности больших городов покрылись дымкой, а мелкие городишки то зажигались, то гасли, словно искусственному разуму было не под силу определить, где что находиться, и он пробовал новые варианты быстрее, нежели глаз человека успевал моргнуть.
Эдуардо Томпсон тяжело вздохнул и попытался держать руки абсолютно прямо, пока приборы восстанавливали работоспособность.
— Наверняка что-то стряслось, — сообщил он второму пилоту.
— Сейчас я подключусь, — Эдуардо услышал знакомый щелчок соединения, а потом… — Да, я вижу. Действительно странно.
Прошло еще около десяти секунд, и верхний дисплей, так и не настроившись на прежнее изображение, погас окончательно, и на сером экране зажглась красного цвета надпись:
ОТКАЗ НАВИГАЦИОННОЙ СИСТЕМЫ
ПЕРЕКЛЮЧАЮСЬ НА БОРТОВЫЕ ПРИБОРЫ
— Что происходит? — спросила Алисон.
— Потеряв практически ориентацию в пространстве, навигационная система пытается выполнить задачу, используя то, что под рукой, — объяснил капитан. — Сначала она попытается получить показания резервного магнитного компаса.
На контрольных полях экранов вспыхнуло изображение шарика с иголкой, напоминающее чем-то нактоуз корабельного компаса. Таким виделся компьютеру электрокомпас, установленный в планере самолета и предположительно изолированный от возмущений электроники лайнера, его металлических компонентов и мощных магнитных полей ионизирующего конверта, возвращающего стратоплан в околоземные атмосферные слои. Считалось, что компас всегда исправен и является простым подспорьем к изощренной авионике самолета. Но сейчас шарик хаотично скакал по всему полю, а графическая игла, сначала указывала на север, затем на юг, затем безостановочно на запад и на восток. Невероятно!
— Компас тоже не работает, — заметил Томпсон. — Ну только если не нарушилось геомагнитное поле Земли, тогда он, может быть, исправен, но это маловероятно.
Коснувшись незримой кнопки, летчик дал команду компьютеру не принимать во внимание показания компаса и продолжать внутренние вычисления.
ПЕРЕКЛЮЧЕНИЕ НА ИНЕРЦИАЛЬНЫЕ ДАННЫЕ
— Что это значит? — спросила Алисон. — Мне раньше не доводилось видеть такую надпись.
— Это означает, — со вздохом ответил ей Томпсон, — что компьютер отбросил рациональное мышление и занимается счислением пути. Как говорили раньше пилоты, ты можешь исчислить путь до собственной могилы, и это в равной, если не в большой степени относится и к баллистическим стратопланам.
Томпсон знал, что под инерциальными данными имелось ввиду то, что для исчисления дальнейшего курса корабля машина будет использовать последнее известное местоположение лайнера, последнюю скорость и курс, а также случайные ускорения, отмеченные бортовыми гироскопами.
— Но что могло случиться? — недоумевала его напарница. — У нас же есть резервная система управления…
— Да, на Земле оборудование тщательно проверялось и испытывалось, чтобы избежать возможных неисправностей в воздухе. У нас нет иного выхода, кроме как доверять оборудованию, мы вынуждены делать это. — Отвечая на вопрос девушки, Томпсон продолжал держать руки в нейтральном положении, выдерживая четкую глиссаду. Не желая вмешиваться в работу систем, он терпеливо ждал, пока компьютер перебирал цифры на дисплее и пытался восстановить приемлемое изображение местности и аэропорта.
— Наша единственная надежда — на высотомер. Слушай!
Радар по-прежнему продолжал попискивать, но цифры на левых визуальных дисплеях продолжали плавно падать.
Томпсон счел нужным дать объяснения:
— Если искусственный интеллект компьютера не полностью вышел из строя, то вероятней всего, он потерял связь с системой ориентации. Возможно, отказала антенна, а может быть, все дело в радиопомехах… Если так, то будем надеяться, что сбои отловятся сами собой…
— Никогда не слышала о существовании помех на данных частотах, — с сомнением заметила Алисон. — Это серьезное нарушение международных законов для всякого, кто намеренно вклинится в работу в этом диапазоне.
— Ты несомненно права, так что, скорее всего, отказала антенна. В любом случае, давай подождем и посмотрим, сумеет ли компьютер восстановить прежнее изображение.
Однако этого не произошло. Более того, на экранах загорелась надпись "НЕДОСТАТОЧНАЯ ИНФОРМАЦИЯ". Дисплей полетных сигналов оставался пустым, напоминая перегоревшую фосфорную трубку, и лишь нижнее поле, где были представлены функциональные базы данных приборов управления, повиновалось пилотам.
— Что же делать? — тихо спросила Карлайл.
— Я не…
Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, Эдуардо Томпсон сделал то, еще никогда не пытался делать за всю свою летную жизнь. Капитан встал, отстегнул экраны и посмотрел в ветровое стекло собственными глазами.
Пред ним расстилалось бледно-голубое небо. Нигде не было даже намека на море или землю. Безусловно все дело было в высоте полета, ведь при снижении с наклоном в тридцать градусов земля неслась бы ему навстречу.
Карлайл сдвинула экраны на лоб, выглянула в окно, затем взглянула на командира:
— Вы отдаете себе отчет, что это полное нарушение правил полета.
— Хотел бы я иметь выбор, — Томпсон прикусил губу. — Если мы хотим увидеть что-либо, нам придется опустить нос самолета.
— Тогда мы наберем скорость и чрезмерное ускорение. Да и двигатель работает сейчас всего на восемь процентов КПД, единственная приемлемая величина для аэродинамического баланса.
— Я включу воздушные тормоза.
— Вы же знаете, что их можно использовать лишь при небольшой скорости, они нарушают воздушный поток и приводят к дестабилизации…
— Я понял, — прервал ее капитан.
Томпсон ослабил руками незримую цепь и потянулся за рычагом, приводившим в движение реверс потока. Но тут же осознал свою ошибку.
— Черт побери!
— Что случилось?
— Не вижу приборную доску.
Без экранов нейтральные перчатки не работали, поскольку составляли с ними единую систему. Приборы управления лайнером не имели материального воплощения, существуя лишь в виде сигналов виртуального мира, воссоздаваемого экранами. Повинуясь мановению рук, перчатки передавали сигналы в компьютер, управлявший полетом.
Продолжая эксперимент, Томпсон шел на снижение, не взирая на растущую скорость пикирования. Горизонт, настоящий земной горизонт появился в отдалении. Его взору открылись серо-зеленые участки земли, и голубовато-серая река, полускрытая плывущими облаками. Даже если внизу под самолетом был город, а уж тем более аэропорт, то пока капитан его не видел.
— Так не пойдет.
— Один из нас должен наблюдать, — предложила Карлайл, — пока другой будет управлять полетом. Ты капитан и старший офицер, так что пусть твой опыт поможет нам. — Она снова опустила экраны на лицо. — Включаю тормоза.
— Нет, посмотри!
Алисон отбросила «очки» и наклонилась вперед. Прежде никогда не мешавший ей маленький рост теперь не позволял как следует посмотреть в окно. Подтянувшись, она смогла-таки взглянуть на расстилавшуюся местность. В ушах эхом отдавалось гудение радара. Консоли лайнера ощутимо дрожали.
— Видишь что-либо знакомое? — спросил с заметной ноткой волнения в голосе Томпсон.
— Да… Думаю, да. Слева "Большое яблоко" [бытующее название Буэнос-Айреса], вон тот выступ справа должен быть Колонией. Прямо перед нами Тигре, так что Эзеиза должна лежать по курсу, где-то градусов десять.
— Твои глаза моложе моих (не очень хорошее зрение также никогда не сказывалось на карьере пилотов).
Капитан принял решение:
— Ты будешь наблюдать, а я вести самолет.
Эдуардо снова надел экраны. Позади него заскрипело кресло: это Алисон встала на колени, чтобы расширить обзор.
— Сейчас лучше сбросить скорость, — сказала она.
Томпсон резко убавил обороты и мягко потянул рукоять тормоза. В ответ самолет затрясло, и крылья стали мелко вибрировать. Человек вместе с машиной быстро исправили ситуацию.
— Примерно десять градусов влево, — скомандовала Алисон.
Через минуту Томпсон принял новое решение:
— Я собираюсь объявить аварийную посадку.
— Давай, — согласилась Карлайл.
Мизинцем пилот нажал невидимую кнопку и заговорил в горловой микрофон:
— Эзеиза-вышка, это Аргентинас один-девять, как слышите, прием.
Уши пилота моментально наполнились шумом и треском статики. Прорвавшийся голос диспетчера сообщил о плохой слышимости и попросил повторить.
Томпсон снова нажал микрофон:
— Аргентинас один-девять. Неисправность в воздухе. Отказ навигационной системы. Пытаемся лететь визуально. Повторяю, летим почти вслепую. Прошу подготовить экстренную…
— Один-девять, ждите, — неожиданно четко ответила вышка.
— Еще пять градусов влево, пожалуйста, — сказала за спиной Карлайл. Можно поднять нос вверх еще на два градуса.
Томпсон внес поправки.
В наушниках раздался голос диспетчера:
— Вы-десятый самолет в воздухе, терпящий бедствие, один-девять. У всех отказала система ориентации. Сообщите запас топлива, прием.
Капитан посмотрел на экран перед глазами:
— Около пяти тысяч двухсот килограммов. Еще сорок минут полетного времени.
— Спасибо, понял.
— Капитан, — вступила в разговор Алисон, — если мы будем выполнять заход на посадку сейчас, лучше отпустить тормоза и уйти вправо. Мы можем держать высоту три пятьсот.
Томпсон связался с диспетчером и получил разрешение. Самолет стал уходить вправо.
— Капитан, а у нас получится, — спросила Карлайл тихо.
— Будем надеется, — донесся ответ.
Через пять минут они сделали полный круг.
— Вам повезло, Аргентинас один-девять, — снова заговорил диспетчер. Нашему компьютеру нравится ваше положение… Через сорок пять секунд курс…
— Эзеиза, компас не работает и на инерционные показания я не могу положиться, прием.
— А… ладно. Нос визуально под двадцать градусов, скорость снижения сорок метров в секунду.
Карлайл тронула Эдуардо за плечо:
— Он приводит нас на ВПП, капитан. Я ее вижу полоса вся в огнях.
— В огнях? — Томпсон поднял голову.
— Да, они выглядят как обычные трассеры, только голубого цвета.
— Это, наверное, для частных самолетов…
— Наверное, — согласилась она.
— Аргентинас один-девять, держите верный курс. Увеличьте скорость посадки до пятидесяти метров.
Томпсон увеличил скорость, но снова справился у Карлайл:
— Как наше положение?
— В точности как на экране. Только шире.
— Шире? Мне надо…
— Нет, нет. На экране же не совсем так, как в жизни.
— Ты права, — вздохнул капитан.
Еще через несколько минут с вышки последовали новые указания.
— Аргентинас один-девять, на полосе ветер направлением запад-северо-запад, скорость четырнадцать узлов. Вы в трех километрах от полосы, высота семьсот. Закрылки ниже.
— Похоже, он прав, — подтвердила Карлайл.
Томпсон увеличил мощность двигателя до десяти процентов и поднял закрылки на все сорок процентов, что соответствовало посадке при условиях легкого ветра. Даже с увеличением мощности они сделали свое дело, и самолет точно завис в воздухе, ровнехонько выходя на глиссаду.
— Шасси вниз, командир, — скомандовала девушка.
Капитан двинул вниз рукоять. Загорелись три красные кнопки выхода шасси. Досчитав до десяти, он услышал грохот и с удовлетворением заметил, что цвет кнопок изменился на зеленый. С выпущенными шасси самолет еще больше потерял в скорости, что, собственно, и ожидалось.
— Вижу белые указатели на полосе, — сообщила Карлайл.
— Зона касания, — объяснил Томпсон. — Я их видел раньше на земле. Мы их называли параллельно плывущими нитями.
— На них черные отметины.
— А это резина от шин.
— Ой! Я никогда не думала, как шасси стираются от посадок.
— Аргентинас один-девять, держите угол снижения. Пять секунд до касания, четыре… три…
— Чуть-чуть влево, капитан.
— Два… один…
Самолет вздрогнул от удара, и через мгновение уже катился по бетону полосы. Томпсон включил реверс и откинулся назад. Он знал, что полоса пряма, как стрела, а на такой скорости пересечения не помеха.
— Один-девять, следуйте по рулевой дорожке двенадцать. Добро пожаловать домой.
— Спасибо, Эзеиза, конец связи.
Капитан сдвинул экраны и посмотрел сквозь стекло. Самолет медленно катился к рулевой дорожке, которая была совершенно пустынна.
— Незабываемое приключение, — улыбнулся Томпсон и уже серьезно добавил:
— Алисон, без твоих глаз я был бессилен.
Лицо девушки вспыхнуло:
— Диспетчер обязательно вывел бы вас.
— Нет, я никогда не нашел бы столицу.
— Ну, по крайней мере, нам больше никогда не придется делать это снова.
— Надеюсь, что нет. Однако что-то вывело из строя спутники, и пострадало много самолетов… Хотел бы я знать, что на самом деле произошло?
13
В НАЦИОНАЛЬНОМ БЮРО ПОГОДЫ
1010 миллибар
1008 миллибар
1004 миллибар
998 миллибар
НАЦИОНАЛЬНОЕ БЮРО ПОГОДЫ, ВАШИНГТОН, ОКРУГ КОЛУМБИЯ,
21 МАРТА, 18:53 МЕСТНОГО ВРЕМЕНИ
Размытая граница массы теплого воздуха выравнивалась в точном соответствии с заранее заданным контуром, пока Человек погоды гнал область низкого давления через Тихий океан. Он двигал ее с севера на восток от самого района возникновения, располагавшегося в двух тысячах километров к западу от Байи, Калифорния.
С этой частью операции никаких проблем не возникло. В это время года начиналось потепление в субтропических водах, что значительно повышало объем атмосферной влаги, поэтому запасы насыщенного водяными парами воздуха росли день ото дня. В разгар зимы, иными словами в январе и феврале от Человека погоды требовалось лишь собрать вместе эти массы и отправить их в путь по направлению, противоположному часовой стрелке.
Для подобной работы у Человека погоды имелись и специальные приспособления, а именно холод и тепло. Тепло поступало в скопления облаков над земной поверхностью в форме концентрированной солнечной энергии, посылаемой спутниками с удаленных орбит. Холод поступал из «пакетов» углеродных нитей, которые запускались в стратосферу либо с помощью ракет, стартующих из западной части Тихого океана и с Гавайев, либо с помощью магнитных катапульт, установленных в Уитни-центре и на горе Райнер. Тепло, холод, ускорение и изменение направления воздушных масс были основными средствами работы Национального Бюро погоды и его главного инструмента.
Сейчас Человек погоды намеревался столкнуть массу влажного воздуха с областью высокого давления, сформировавшуюся в Аинском заливе и медленно движущуюся на юго-восток, к границам Калифорнии.
С этими областями была настоящая проблема. В конце сезона штормов, когда вращение Земли снова возвращало северные регионы под действие солнечного тепла, массы арктического воздуха, как правило, двигались вспять, а не прокладывали путь вперед, так что Человеку погоды приходилось наводить искусственную облачность взрывами углеродных бомб, усиливать слои густого воздуха, препятствующие их распаду и гнать в океан теплые волны, создававшие небольшие кармашки низкого давления, которые и продвигали область вперед.
При равновесии всех прочих факторов, две независимые погодные системы, одна холодная из Аляскинского залива и другая, теплая, из мексиканских вод неминуемо столкнутся, и столкнутся как раз над водами океанического течения в направлении северной Калифорнии.
Холодная масса с высоким давлением будет двигаться сильнее и сумеет пройти над неуклюжей, теплой системой низкого давления, которую Человек погоды собирался направить на шестьсот километров к северу. Когда воздушные массы с Аляски будут двигаться через Центральную долину, в этот момент массы теплого воздуха начнут подниматься вверх к тонкому холодному слою атмосферы до тех пор, пока та не опустит их ниже точки росы, освобождаясь от осадков.
При динамическом равновесии всех остальных факторов, в результате столкновения два-три миллиметра осадков оросят фермерские земли самого засушливого штата, а еще пять миллиметров выпадут мокрым снегом в Съерра-Неваде в преддверии весеннего таяния.
Это будет уже пятый искусственно созданный компьютером шторм в это время года. Экономическая выгода для зерновых и водного баланса составит 56 миллионов долларов, и все за однократные траты на собранную энергию Солнца и запущенные углеродные пакеты, составившие всего навсего 280 тысяч долларов. Безусловно, еще было слишком рано оценивать и планировать прибыль, поскольку оставались еще и другие неучтенные события, но он всегда сумеет предупредить служащих в Администрации общих работ о том, что именно надо готовить к изменениям в количестве осадков и перспективах на урожай, а также к мощному таянию снегов, сопровождавшему увеличение осадков.
Конечно, вся эта структура вложения капитала и получения денег зиждились лишь на проектной основе. Если бы Человек погоды вынужден включить в расчеты стоимость спутников, находящихся в его распоряжении, или шестнадцати тысяч наземных и воздушных телеметрических станций только на континентальной части США, которые ежеминутно передавали в его адрес текущую температуру, давление, количество осадков, влажность, скорость и направление ветра, видимость, облачность и кромку облаков, словом, огромные информационные массивы, с помощью которых Человек погоды творил свои чудеса, тогда возможная прибыль была бы значительно меньше. Однако, с точки зрения машины, все эти капиталовложения уже давно оправдали себя, и она была готова привести тысячу аргументов в качестве доказательства.
Следуя линии изобар, компьютер был занят тем, что отбирал и составлял текущие показатели воздушного давления, переданные зондами, плывущими над восточной частью Тихого океана.
996 миллибар 24гр. 33 мин. 16 сек. с.ш., 132гр. 28 мин. 56 сек. з. д…
998 миллибар 24гр. 34 мин. 38 сек. с.ш., 132гр. 30 мин. 09 сек. з.д.
1002 миллибар…
Экран вспыхнул. Непрерывно поступавший информационный поток иссяк и Человек погоды, заметив это, немедленно выслал сообщение в адрес Администрации Общих Работ, требуя задержать выплату жалования отвечавшему за этот участок работ персоналу, пока те не устранят неисправность. Но в тоже время оставались и другие параметры…
Центр области высокого давления перестал двигаться, а если говорить точнее, перестал разворачиваться в северном направлении. Методом анализа местности Человек погоды быстро определил, что данные о сформированных облаках на дисплеи больше не поступают. Компьютер снова и снова перерабатывал информацию, которая с каждой миллисекундой становилась все более устаревшей.
Однако вместо того, чтобы оставаться на месте, изображение принялось медленно гаснуть. Человек погоды терял модель сталкивающихся воздушных масс, что означало просто-напросто потерю управления ими. Без надлежащего контроля они либо столкнуться слишком рано, либо слишком поздно, чтобы из осадков можно извлечь какую-либо пользу. Все это выводило машину из равновесия.
Подобно лужам от кислотного дождя, передающие станции начали теряться в тумане. Не то, чтобы они прекращали работу в ситуации, объяснимой с географической точки зрения или смолкли в одночасье в результате сбоев в подаче энергии; нет, вместо этого исчезла согласованность в передаче данных, и в анализе стали появляться белые пятна. Человек погоды пытался заполнить бреши, интерпретируя информацию с ближайших станций считывая ситуацию в целом, но дезинтеграция слишком быстро нарастала. Дыры росли, углублялись, нарушая точность модели и логику построения.
Проверка, длившаяся долю секунды, показала Человеку погоды, что в сбое просматривалась некая стройность — каждая станция умолкала, когда подходило время для связи с ней. Безусловно, сбой мог случиться и одновременно, в результате отказа передающей аппаратуры повсеместно, что вызвало нарушение транслирования информации в определенном отрезке времени. Однако Человека погоды не интересовали умозрительные построения такого рода, в особенности, связанные с возникновением форс-мажорных обстоятельств в имеющихся контрактах. В его круг задач входил лишь прогон моделей погоды полушария и создание вариаций микроклимата.
Посему, убедившись, что его незаконно лишили требуемой информации, Человек погоды направил серию протестов юристам, связанных с администрацией. Пускай они занимаются этим. В конце концов, для этого люди и нужны.
Меньше
Меньше
Меньше
Ни-че-го
РЕГИОНАЛЬНЫЙ ЦЕНТР ПОГОДЫ, КАНЗАС, 11:55 МЕСТНОГО ВРЕМЕНИ
— Ты только полюбуйся на это! — воскликнул синоптик первого класса Джон Диксон, пытаясь одновременно и двигаться по комнате, и смотреть через плечо на Уинанса, старшего смены, который сидел перед экранами.
Изящно выполненная графика рушилась, напомнив Диксону о сгоревших бабушкиных кружевах — все те же искорки, угольки, языки яркого пламени, оставившие за собой лишь кучки серого пепла. Надвигавшиеся в направлении Арканзаса грозовые тучи как ветром сдуло с экрана.
— Что такое! — рявкнул Уинанс. Человек погоды уходит!
— Это случалось раньше? — спросил Диксон. Хотя с технической точки зрения он и превосходил знаниями своего коллегу, однако сам лишь совсем недавно закончил школу метеорологов. В экстренных случаях, согласно Наставлению, считалось, что опыт превосходит служебное положение. Несмотря на это, Диксон изо всех сил пытался припомнить похожую ситуацию, когда бы Головная программа моделирования погоды дала сбой. В голову ничего и близко не приходило. И это было не удивительно, поскольку считалось, что компьютеры данной серии безотказны. А может быть, он просто развлекался в тот самый день, когда вся группа разбирала данную тему.
— Пока до настоящего времени… Ну, я полагаю, что нам следует…
— Мне кажется, что надо выпустить бюллетень или нечто подобное.
— Да, мы можем отослать прогноз погоды в обзор. Но только что мы можем сказать?
— Ну, — заколебался Уинанс, — мы можем сообщить предупреждение о надвигающемся торнадо, или снежной буре, или еще о чем-нибудь в этом же роде. Кроме этого, я полагаю, нам, то есть мне с вами, непременно следует оповестить людей, что никакой опасности нет. Я имею в виду, что ничего, представляющего опасность, на мониторах не было… по крайней мере, на моих точно.
1010 миллибар
1008 миллибар
1004 миллибар
998 миллибар
НАЦИОНАЛЬНОЕ БЮРО ПОГОДЫ, ВАШИНГТОН, ОКРУГ КОЛУМБИЯ,
21 МАРТА, 18:53 МЕСТНОГО ВРЕМЕНИ
Размытая граница массы теплого воздуха выравнивалась в точном соответствии с заранее заданным контуром, пока Человек погоды гнал область низкого давления через Тихий океан. Он двигал ее с севера на восток от самого района возникновения, располагавшегося в двух тысячах километров к западу от Байи, Калифорния.
С этой частью операции никаких проблем не возникло. В это время года начиналось потепление в субтропических водах, что значительно повышало объем атмосферной влаги, поэтому запасы насыщенного водяными парами воздуха росли день ото дня. В разгар зимы, иными словами в январе и феврале от Человека погоды требовалось лишь собрать вместе эти массы и отправить их в путь по направлению, противоположному часовой стрелке.
Для подобной работы у Человека погоды имелись и специальные приспособления, а именно холод и тепло. Тепло поступало в скопления облаков над земной поверхностью в форме концентрированной солнечной энергии, посылаемой спутниками с удаленных орбит. Холод поступал из «пакетов» углеродных нитей, которые запускались в стратосферу либо с помощью ракет, стартующих из западной части Тихого океана и с Гавайев, либо с помощью магнитных катапульт, установленных в Уитни-центре и на горе Райнер. Тепло, холод, ускорение и изменение направления воздушных масс были основными средствами работы Национального Бюро погоды и его главного инструмента.
Сейчас Человек погоды намеревался столкнуть массу влажного воздуха с областью высокого давления, сформировавшуюся в Аинском заливе и медленно движущуюся на юго-восток, к границам Калифорнии.
С этими областями была настоящая проблема. В конце сезона штормов, когда вращение Земли снова возвращало северные регионы под действие солнечного тепла, массы арктического воздуха, как правило, двигались вспять, а не прокладывали путь вперед, так что Человеку погоды приходилось наводить искусственную облачность взрывами углеродных бомб, усиливать слои густого воздуха, препятствующие их распаду и гнать в океан теплые волны, создававшие небольшие кармашки низкого давления, которые и продвигали область вперед.
При равновесии всех прочих факторов, две независимые погодные системы, одна холодная из Аляскинского залива и другая, теплая, из мексиканских вод неминуемо столкнутся, и столкнутся как раз над водами океанического течения в направлении северной Калифорнии.
Холодная масса с высоким давлением будет двигаться сильнее и сумеет пройти над неуклюжей, теплой системой низкого давления, которую Человек погоды собирался направить на шестьсот километров к северу. Когда воздушные массы с Аляски будут двигаться через Центральную долину, в этот момент массы теплого воздуха начнут подниматься вверх к тонкому холодному слою атмосферы до тех пор, пока та не опустит их ниже точки росы, освобождаясь от осадков.
При динамическом равновесии всех остальных факторов, в результате столкновения два-три миллиметра осадков оросят фермерские земли самого засушливого штата, а еще пять миллиметров выпадут мокрым снегом в Съерра-Неваде в преддверии весеннего таяния.
Это будет уже пятый искусственно созданный компьютером шторм в это время года. Экономическая выгода для зерновых и водного баланса составит 56 миллионов долларов, и все за однократные траты на собранную энергию Солнца и запущенные углеродные пакеты, составившие всего навсего 280 тысяч долларов. Безусловно, еще было слишком рано оценивать и планировать прибыль, поскольку оставались еще и другие неучтенные события, но он всегда сумеет предупредить служащих в Администрации общих работ о том, что именно надо готовить к изменениям в количестве осадков и перспективах на урожай, а также к мощному таянию снегов, сопровождавшему увеличение осадков.
Конечно, вся эта структура вложения капитала и получения денег зиждились лишь на проектной основе. Если бы Человек погоды вынужден включить в расчеты стоимость спутников, находящихся в его распоряжении, или шестнадцати тысяч наземных и воздушных телеметрических станций только на континентальной части США, которые ежеминутно передавали в его адрес текущую температуру, давление, количество осадков, влажность, скорость и направление ветра, видимость, облачность и кромку облаков, словом, огромные информационные массивы, с помощью которых Человек погоды творил свои чудеса, тогда возможная прибыль была бы значительно меньше. Однако, с точки зрения машины, все эти капиталовложения уже давно оправдали себя, и она была готова привести тысячу аргументов в качестве доказательства.
Следуя линии изобар, компьютер был занят тем, что отбирал и составлял текущие показатели воздушного давления, переданные зондами, плывущими над восточной частью Тихого океана.
996 миллибар 24гр. 33 мин. 16 сек. с.ш., 132гр. 28 мин. 56 сек. з. д…
998 миллибар 24гр. 34 мин. 38 сек. с.ш., 132гр. 30 мин. 09 сек. з.д.
1002 миллибар…
Экран вспыхнул. Непрерывно поступавший информационный поток иссяк и Человек погоды, заметив это, немедленно выслал сообщение в адрес Администрации Общих Работ, требуя задержать выплату жалования отвечавшему за этот участок работ персоналу, пока те не устранят неисправность. Но в тоже время оставались и другие параметры…
Центр области высокого давления перестал двигаться, а если говорить точнее, перестал разворачиваться в северном направлении. Методом анализа местности Человек погоды быстро определил, что данные о сформированных облаках на дисплеи больше не поступают. Компьютер снова и снова перерабатывал информацию, которая с каждой миллисекундой становилась все более устаревшей.
Однако вместо того, чтобы оставаться на месте, изображение принялось медленно гаснуть. Человек погоды терял модель сталкивающихся воздушных масс, что означало просто-напросто потерю управления ими. Без надлежащего контроля они либо столкнуться слишком рано, либо слишком поздно, чтобы из осадков можно извлечь какую-либо пользу. Все это выводило машину из равновесия.
Подобно лужам от кислотного дождя, передающие станции начали теряться в тумане. Не то, чтобы они прекращали работу в ситуации, объяснимой с географической точки зрения или смолкли в одночасье в результате сбоев в подаче энергии; нет, вместо этого исчезла согласованность в передаче данных, и в анализе стали появляться белые пятна. Человек погоды пытался заполнить бреши, интерпретируя информацию с ближайших станций считывая ситуацию в целом, но дезинтеграция слишком быстро нарастала. Дыры росли, углублялись, нарушая точность модели и логику построения.
Проверка, длившаяся долю секунды, показала Человеку погоды, что в сбое просматривалась некая стройность — каждая станция умолкала, когда подходило время для связи с ней. Безусловно, сбой мог случиться и одновременно, в результате отказа передающей аппаратуры повсеместно, что вызвало нарушение транслирования информации в определенном отрезке времени. Однако Человека погоды не интересовали умозрительные построения такого рода, в особенности, связанные с возникновением форс-мажорных обстоятельств в имеющихся контрактах. В его круг задач входил лишь прогон моделей погоды полушария и создание вариаций микроклимата.
Посему, убедившись, что его незаконно лишили требуемой информации, Человек погоды направил серию протестов юристам, связанных с администрацией. Пускай они занимаются этим. В конце концов, для этого люди и нужны.
Меньше
Меньше
Меньше
Ни-че-го
РЕГИОНАЛЬНЫЙ ЦЕНТР ПОГОДЫ, КАНЗАС, 11:55 МЕСТНОГО ВРЕМЕНИ
— Ты только полюбуйся на это! — воскликнул синоптик первого класса Джон Диксон, пытаясь одновременно и двигаться по комнате, и смотреть через плечо на Уинанса, старшего смены, который сидел перед экранами.
Изящно выполненная графика рушилась, напомнив Диксону о сгоревших бабушкиных кружевах — все те же искорки, угольки, языки яркого пламени, оставившие за собой лишь кучки серого пепла. Надвигавшиеся в направлении Арканзаса грозовые тучи как ветром сдуло с экрана.
— Что такое! — рявкнул Уинанс. Человек погоды уходит!
— Это случалось раньше? — спросил Диксон. Хотя с технической точки зрения он и превосходил знаниями своего коллегу, однако сам лишь совсем недавно закончил школу метеорологов. В экстренных случаях, согласно Наставлению, считалось, что опыт превосходит служебное положение. Несмотря на это, Диксон изо всех сил пытался припомнить похожую ситуацию, когда бы Головная программа моделирования погоды дала сбой. В голову ничего и близко не приходило. И это было не удивительно, поскольку считалось, что компьютеры данной серии безотказны. А может быть, он просто развлекался в тот самый день, когда вся группа разбирала данную тему.
— Пока до настоящего времени… Ну, я полагаю, что нам следует…
— Мне кажется, что надо выпустить бюллетень или нечто подобное.
— Да, мы можем отослать прогноз погоды в обзор. Но только что мы можем сказать?
— Ну, — заколебался Уинанс, — мы можем сообщить предупреждение о надвигающемся торнадо, или снежной буре, или еще о чем-нибудь в этом же роде. Кроме этого, я полагаю, нам, то есть мне с вами, непременно следует оповестить людей, что никакой опасности нет. Я имею в виду, что ничего, представляющего опасность, на мониторах не было… по крайней мере, на моих точно.