Вокруг никого не было. Я медленно и очень осторожно двинулся вперед, готовый замереть в первую же секунду, броситься на землю, нырнуть в густую листву или кинуться в бегство. В зависимости от того, что потребуется по ситуации.
Ни шороха – включая шорох ветра в ветвях, и никого вокруг, насколько я мог видеть.
Я продолжал осторожно продвигаться вперед, все еще пользуясь прикрытием.
Его здесь нет. Он куда-то перешел.
Я прошел еще немного, замер и по крайней мере с минуту прислушивался. Не было слышно ни малейшего звука, выдававшего хоть какое-нибудь движение.
Я нашел место, где упал Мартинес. Его тело исчезло. Я обошел все близлежащее пространство, но так и не смог обнаружить ничего, что могло бы пролить хоть каплю света на то, что произошло здесь после того, как я уехал. Придумать причину, чтобы окликнуть Люка, я тоже не смог.
Я без всяких препятствий добрался обратно до машины, сел в кабину и направился в город.
Нет, я окончательно запутался.
Даже предположить не могу, что же это в конце концов вокруг меня происходит?
Черт побери!
Фургон Люка я оставил на стоянке отеля почти на том же месте, где он был припаркован до этого. Потом я вернулся в отель, нашел комнату Люка и постучал. Я не рассчитывал, что мне ответят, но следовало сначала постучать, а уж потом проникать в номер – так поступают все порядочные взломщики.
Я был очень аккуратен и сломал только замок, оставив дверь и притолоку, потому что мистер Браэда показался мне добрым малым и мне не хотелось доставлять ему лишние неприятности. Конечно, времени в связи с такой деликатностью потребовалось немного больше, но в коридоре никого не появилось. Я вошел в номер Люка, нащупал выключатель, зажег свет и быстро осмотрел комнату. Потом я несколько минут прислушивался. Никаких звуков из холла не доносилось.
Времени у меня было немного. На полке для багажа я обнаружил пустой чемодан. В шкафу висела одежда. В карманах, кроме двух коробков спичек, карандаша и ручки ничего не оказалось. Еще кое-какая одежда и белье в ящике – и тоже ничего. Предметы туалета в футлярах или аккуратно расставленные на полке в ванной – тоже ничего особенного или необычного. Экземпляр «Стратегии» В.Х.ЛиддалаХарта на ночном столике у кровати с закладкой внутри книги, в одной четверти от конца.
Брюки и куртка, в которой он ходил на прогулки в горы, брошены на стул, рядом пыльные тяжелые ботинки и носки. В ботинках ничего кроме пары шнурков не было. Я проверил карманы рубашки, которые сначала показались мне пустыми. Но потом я нащупал в них несколько шариков из скомканной белой бумаги.
Я развернул один из них.
Какие-нибудь ужасные секретные сообщения?
Нет… Нет причины отдаваться на милость не на шутку разыгравшегося параноидального комплекса – всего лишь несколько коричневых крошек были ответом на мой вопрос.
Это был табак и кусочки папиросной бумаги. Он, очевидно, развернул и скомкал окурки, прогуливаясь по лесу. Все же странно… Мне приходилось бывать вместе с Люком на загородных прогулках, и таким аккуратистом он никогда не был.
Потом я осмотрел брюки. В одном набедренном кармане лежал влажный носовой платок, в другом – расческа. В переднем правом кармане было пусто, в левом – один единственный патрон. Я машинально опустил патрон в свой карман, потом пошарил под матрацем и в ящике стола. Я заглянул даже в корзинку для бумаг в туалете.
Не было ничего, что могло бы как-то объяснить его странное поведение.
Оставив ключи от машины на ночном столике, я вернулся в свою комнату. Меня не очень волновало то, что Люку станет известно о том, что я вломился в его номер. Эта идея мне даже нравилась, честно говоря. Должен заметить, что мне чертовски не понравилось то, что он рылся в моих бумагах, касавшихся Колеса-призрака.
Кроме того, он должен дать мне чертовски убедительное объяснение своего более чем странного поведения на горе.
Я разделся, принял душ, лег в кровать и погасил свет. Люку, пожалуй, стоило бы оставить записку, но я не люблю оставлять следы. Кроме того, не знаю уж почему, но у меня было такое ощущение, что он уже не вернется в свой номер.
6
Ни шороха – включая шорох ветра в ветвях, и никого вокруг, насколько я мог видеть.
Я продолжал осторожно продвигаться вперед, все еще пользуясь прикрытием.
Его здесь нет. Он куда-то перешел.
Я прошел еще немного, замер и по крайней мере с минуту прислушивался. Не было слышно ни малейшего звука, выдававшего хоть какое-нибудь движение.
Я нашел место, где упал Мартинес. Его тело исчезло. Я обошел все близлежащее пространство, но так и не смог обнаружить ничего, что могло бы пролить хоть каплю света на то, что произошло здесь после того, как я уехал. Придумать причину, чтобы окликнуть Люка, я тоже не смог.
Я без всяких препятствий добрался обратно до машины, сел в кабину и направился в город.
Нет, я окончательно запутался.
Даже предположить не могу, что же это в конце концов вокруг меня происходит?
Черт побери!
Фургон Люка я оставил на стоянке отеля почти на том же месте, где он был припаркован до этого. Потом я вернулся в отель, нашел комнату Люка и постучал. Я не рассчитывал, что мне ответят, но следовало сначала постучать, а уж потом проникать в номер – так поступают все порядочные взломщики.
Я был очень аккуратен и сломал только замок, оставив дверь и притолоку, потому что мистер Браэда показался мне добрым малым и мне не хотелось доставлять ему лишние неприятности. Конечно, времени в связи с такой деликатностью потребовалось немного больше, но в коридоре никого не появилось. Я вошел в номер Люка, нащупал выключатель, зажег свет и быстро осмотрел комнату. Потом я несколько минут прислушивался. Никаких звуков из холла не доносилось.
Времени у меня было немного. На полке для багажа я обнаружил пустой чемодан. В шкафу висела одежда. В карманах, кроме двух коробков спичек, карандаша и ручки ничего не оказалось. Еще кое-какая одежда и белье в ящике – и тоже ничего. Предметы туалета в футлярах или аккуратно расставленные на полке в ванной – тоже ничего особенного или необычного. Экземпляр «Стратегии» В.Х.ЛиддалаХарта на ночном столике у кровати с закладкой внутри книги, в одной четверти от конца.
Брюки и куртка, в которой он ходил на прогулки в горы, брошены на стул, рядом пыльные тяжелые ботинки и носки. В ботинках ничего кроме пары шнурков не было. Я проверил карманы рубашки, которые сначала показались мне пустыми. Но потом я нащупал в них несколько шариков из скомканной белой бумаги.
Я развернул один из них.
Какие-нибудь ужасные секретные сообщения?
Нет… Нет причины отдаваться на милость не на шутку разыгравшегося параноидального комплекса – всего лишь несколько коричневых крошек были ответом на мой вопрос.
Это был табак и кусочки папиросной бумаги. Он, очевидно, развернул и скомкал окурки, прогуливаясь по лесу. Все же странно… Мне приходилось бывать вместе с Люком на загородных прогулках, и таким аккуратистом он никогда не был.
Потом я осмотрел брюки. В одном набедренном кармане лежал влажный носовой платок, в другом – расческа. В переднем правом кармане было пусто, в левом – один единственный патрон. Я машинально опустил патрон в свой карман, потом пошарил под матрацем и в ящике стола. Я заглянул даже в корзинку для бумаг в туалете.
Не было ничего, что могло бы как-то объяснить его странное поведение.
Оставив ключи от машины на ночном столике, я вернулся в свою комнату. Меня не очень волновало то, что Люку станет известно о том, что я вломился в его номер. Эта идея мне даже нравилась, честно говоря. Должен заметить, что мне чертовски не понравилось то, что он рылся в моих бумагах, касавшихся Колеса-призрака.
Кроме того, он должен дать мне чертовски убедительное объяснение своего более чем странного поведения на горе.
Я разделся, принял душ, лег в кровать и погасил свет. Люку, пожалуй, стоило бы оставить записку, но я не люблю оставлять следы. Кроме того, не знаю уж почему, но у меня было такое ощущение, что он уже не вернется в свой номер.
6
Он был невысоким, плотного сложения мужчиной с немного красноватым лицом, его темные волосы уже порядком прошила седина и они поредели на макушке.
Я сидел в кабинете его полусельского дома в пригороде Нью-Йорка, потягивая пиво и рассказывая о своих неприятностях. За окном светилась звездная ночь, и слушатель у меня был отменный.
– Так… Значит, Люк на следующий день не появился, – сказал он задумчиво, – и не прислал никакого сообщения.
– Нет.
– Расскажи поподробнее, чем ты занимался в тот день.
– Утром, я еще раз проверил его комнату. Все было в точности так, как я оставил, уходя. Я вошел в холл. У стола регистрации снова ничего. Потом я позавтракал и снова зашел в номер Люка. Там было пусто. Я отправился на длительную прогулку и вернулся только после полудня, позавтракал во второй раз и еще раз заглянул в его комнату. Все было по-старому. Тогда я одолжил ключи от его машины и приехал на то место, где мы были прошлой ночью. Я даже спустился вниз по склону и поискал в окрестностях, но ничего, абсолютно ничего примечательного при свете дня не обнаружил. Не было ни тела, ни каких-либо следов. Тогда я вернулся в отель, положил на место ключи, до обеда прослонялся по отелю и в окрестностях, а потом позвонил тебе. Когда ты сказал, чтобы я приехал, я заказал билет и пораньше лег в постель. Утром я вылетел в Альбукерк, а потом сюда.
– А в это последнее утро ты заходил в его номер?
– Да, конечно. Там по-прежнему было пусто.
Он покачал головой и снова раскурил свою трубку.
Этого человека звали Билл Рот. Он был другом и адвокатом моего отца, когда отец жил в этих местах. Возможно, на всей Земле это был единственный человек, которому папа доверял, и поэтому я верил ему тоже.
За эти восемь лет я несколько раз навещал его. В последний, самый печальный – полтора года назад, во время похорон его жены Алисы. Я рассказал ему историю отца так, как сам ее слышал за пределами Двора Хаоса, потому что у меня сложилось впечатление, что отец хотел бы, чтобы Билл был полностью в курсе всего происходящего, и чувствовал, что за помощь, оказанную Биллом, обязан ему некоторыми объяснениями.
Билл, как мне показалось, все понял и поверил. Впрочем, папу он знал гораздо лучше, чем я.
– Я уже говорил, что ты очень похож на отца, – сказал он.
Я кивнул.
– Я имею в виду не только внешность, – продолжал он. – У него некоторое время была привычка исчезать, а потом снова появляться, словно пилот, сбитый за линией фронта над вражеской территорией. Мне никогда не забыть той ночи, когда он прискакал на коне с мечом в руках и заставил меня отыскать кучу компоста, увезенную с его двора.
Билл рассмеялся.
– А теперь появляешься ты, рассказываешь свою историю, и я начинаю подозревать, что ящик Пандоры кто-то открыл еще раз. Ну почему бы тебе не попросить меня оформить какой-нибудь договор о расторжении брака – как обыкновенному здравомыслящему человеку – или составить завещание, или документ о деловом партнерстве, что-нибудь в этом роде? Нет, твоя история очень напоминает проблемы Карла. Даже то, что я составлял для Эмбера, кажется куда более спокойным делом по сравнению с тем, о чем ты говорил.
– Ты составлял документ для Эмбера? Ты имеешь в виду соглашение, когда Рэндом прислал к тебе Фиону с копией договора о Падении Лабиринта, заключавшегося с королем Хаоса Саваллом, чтобы она его перевела, а ты проверил на предмет скрытых ловушек?
– Да, – подтвердил Билл, – хотя кончилось все тем, что еще до окончания работы над Договором я начал изучать ваш язык. Потом Флора захотела, чтобы я добился возвращения ее библиотеки. Это было нелегкое дело, но она заплатила мне золотом, и на эти деньги я купил себе домик в Палм-Бич. Потом… О боже, в какой-то момент я даже подумывал прибавить к надписи на своей визитке еще и «Советник при дворе Эмбера». Но это была обычная, привычная мне работа. В принципе, я делал то же самое, чем постоянно занимаюсь здесь. Это моя профессия. А твое дело… оно имеет сильный привкус черной магии и скоропостижной смерти, который, кстати, все время ощущался при общении с твоим отцом… Знаешь, я не хочу от тебя скрывать, что все это пугает меня просто до жути. Просто не знаю, что тебе посоветовать.
– Ну, черная магия и смерть – это уж моя часть дела, – заметил я. – Честно говоря, все это наверняка влияет на мой образ мышления. И от тебя мне нужно, чтобы ты просто взглянул на эту историю под другим углом, не так, как это делаю я. Возможно, это и вскроет то, чего я не замечаю, но вполне можешь заметить ты, свежим, да и к тому же профессиональным взглядом. Что я мог не оценить, пропустить? Как на твой взгляд?
Он отпил пива, снова раскурил трубку и кивнул.
– Я понял. Что ж, начнем. этот твой друг – Люк – он откуда родом?
– Откуда-то со Среднего Запада. Кажется, он упоминал не то Небраску, не то Айову или Огайо… Примерно это.
– Кто его отец, чем он занимается?
– Люк никогда не говорил мне о нем.
– Есть у него братья, сестры?
– Не знаю. Он никогда о них не упоминал.
– Тебя это не удивляет? Нечто очень странное – человек никогда не упоминал членов своей семьи и никогда не рассказывал о своем доме за все восемь лет, что ты его знаешь.
– Нет. Но ведь, в конце концов, и я ему ничего подобного не рассказывал.
– Это неестественно, Мерль. Ты… ты вырос в таком месте, о котором просто не мог рассказать, так? Стало быть, у тебя были серьезные основания, чтобы уклониться от таких разговоров. Получается, что и у него тоже. И вообще, когда ты появился здесь, надо думать, какое-то время ты не вполне ориентировался в поведении людей в обществе. Но разве Люк никогда не заставлял тебя задуматься?
– Знаешь, это бывало, конечно, но уважал мою скрытность, и я мог ответить ему только тем же. Можно сказать, что я и он ввели неписанный закон – такие вещи вне рамок наших отношений.
– А как ты с ним познакомился?
– Мы оба были первокурсниками… Общие занятия и тому подобное…
– Стало быть, вы оба были в городе приезжими, без друзей, и сразу подружились?
– Нет, не так. Сначала мы почти не разговаривали друг с другом. Я считал его слишком самоуверенным и заносчивым, таким типом, знаешь ли, которые ставят себя на десять ступеней выше других. Он мне не нравился, и я чувствовал, что не нравлюсь ему тоже.
– Почему?
– Он думал об мне то же самое.
– А потом вы постепенно поняли, что оба ошибались?
– Нет, наоборот, мы оба были правы. Мы подружились, стараясь доказать друг другу, что каждый из нас выше другого. Если я делал что-то выдающееся, Люк старался меня превзойти, и наоборот. Постепенно дошло до того, что мы занимались одним видом спорта, назначали свидания одним и тем же девушкам, пытались превзойти друг друга по оценкам.
– И?
– В какой-то момент, как мне кажется, мы начали друг друга уважать. Когда мы оба вышли в финал Олимпиады, что-то в наших отношениях сдвинулось, мы начали хлопать друг друга по спине, смеяться, решили вместе пообедать, разговаривали, а потом Люк сказал, что ему наплевать на Олимпиаду, а я ответил, что мне тоже. Он тогда сказал, что ему просто хотелось доказать мне, что он лучше меня, а теперь ему все равно. Ему кажется, что мы оба достаточно хороши, и он бы на этом, пожалуй, дело и бросил. Я думал в точности так же, а когда сказал об этом, то мы стали друзьями.
– Понимаю, – сказал Билл. – Это неординарный вид дружбы.
Я рассмеялся и сделал хороший глоток пива.
– А как же все остальные?
– Сначала – да, обычно – всегда. Ничего страшного тут нет. Просто наша дружба кажется мне несколько необычной по сравнению с другими случаями.
Я медленно кивнул.
– Возможно, что так.
– И все же – это по-прежнему не имеет смысла. Двое ребят дружат, и оба скрывают друг от друга свое прошлое.
– Пожалуй, ты прав. Но что же это по-твоему может означать?
– Дело не простое. Ведь ты – не обыкновенное человеческое существо.
– Ну да. И что же?
– Видишь ли, складывается впечатление, что Люк тоже не обыкновенный человек.
– Кто же он тогда?
– Это вопрос уже по твоей части в нашем деле.
Я кивнул.
– Кроме того, – продолжал Билл, – меня очень беспокоит одна вещь.
– Что именно?
– Да этот парень, Мартинес. Он следил за вами, незаметно подкрался и начал стрелять. Что ему было нужно? Кого он хотел убить? Вас обоих? Или только Люка? Или только тебя?
– Не знаю. Могу только с уверенностью сказать, что потом он стрелял в Люка – ведь Люк бросился на него. А вот в кого был сделан первый выстрел…
– Так… Ну, а как ты думаешь, будь он П., или же агентом П., стал бы он тратить время на разговор с тобой в баре?
– У меня создалось впечатление, что весь этот разговор был только предлогом для последнего вопроса – знает ли Люк что-нибудь об Эмбере.
– И твоя реакция, а не твой ответ, судя по всему, заставили его предположить, что он знал.
– Гм-м… Что ж, видимо Люк все-таки что-то знает, судя по тому, как он обратился ко мне на тори. Ты считаешь, что этот мартинес разыскивал кого-то из Эмбера?
– Возможно… А ты уверен, что Люк не эмберит?
– Я никогда не слышал о таком за все время, которое я провел там после окончания войны, а уж с генеалогией там дело поставлено будь здоров. Меня там буквально пичкали лекциями по этим делам. Хотя мои родственники на той стороне отличаются куда меньшей любовью к порядку в этих вопросах, чем родственники в Хаосе. Они иной раз даже не могут решить, кто из них старше, потому что некоторые были рождены в различных временных потоках, но во всяком случае в количественном отношении они весьма дотошны.
– А Хаос? Не могло ли случиться…
Я отрицательно покачал головой.
– Нет, это исключено. О той стороне моей генеалогической линии я знаю даже больше. По-моему, я знаком лично почти со всеми, кто способен манипулировать Отражениями и пересекать их. Люка среди них нет, и я…
– Подожди минутку. Ведь в Хаосе тоже есть люди способные передвигаться в Отражениях?
– Да. Или оставаться на месте и переносить к себе предметы из Отражений. Это своего рода обратный процесс и…
– Мне казалось, что для того, чтобы обрести способность пересекать Отражения, необходимо пройти Лабиринт.
– А в Хаосе есть его своеобразный эквивалент, называемый Логрусом, это нечто вроде Лабиринта, но бессистемного. Там все находится в состоянии непрерывного движения, и он очень опасен. Он даже на какое-то время лишает идущего по нему психологического равновесия. В общем, это нешуточное дело.
– Но ты его прошел?
– Да.
– И Лабиринт тоже?
Я облизнул губы, вспоминая.
– Да. И чертов узор едва меня не прикончил. Сухэй считал, что я погибну, но Фиона считала, что я справлюсь, если она мне поможет.
– А кто такой Сухэй?
– Он – мастер Логруса, а также мой дядюшка. Он считал, что Логрус Хаоса и Лабиринт Эмбера несовместимы и что я не смогу нести в себе отображения обоих. Рэндом, Фиона и Жерар повели меня вниз, чтобы показать Лабиринт. Я связался с Сухэем и передал ему вид. Он тогда сказал, что эти структуры антагонистичны, и если я попытаюсь пройти Лабиринт, то я или буду уничтожен, или же Лабиринт изгонит из меня отображение Логруса, а скорее всего случится первое. Тогда Фиона сказала, что Лабиринт ДОЛЖЕН вмещать в себя все, даже Логрус, и из того, что она узнала о Логрусе, получается что он способен проложить дорогу даже через Лабиринт. Я так и сделал. Попытка удалась, и теперь я ношу в себе Логрус вместо Лабиринта. Сухэй признал правоту Фи, он предположил, что тут дело в моей смешанной крови. Фиона не согласилась с ним, однако…
Билл поднял руку.
– Одну минуту! Я не понял, каким образом ты передал изображение Лабиринта своему дяде Сухэю, который находился в Хаосе, а ты в то же время в подземелье Эмбера?
– У меня есть колода Карт для Хаоса, также, как и эмберская колода, специально для связи с моими родственниками в Хаосе.
Билл покачал головой.
– Да… черт побери, все это очень увлекательно, но мы уклонились от темы. А еще кто-нибудь может передвигаться в Отражениях? Или, возможно, есть какие-то другие способы передвижения?
– Да, конечно, пересечение Отражений может совершаться различными способами. Некоторые волшебные создания вроде, скажем, Единорога, способны вообще бродить, где им только заблагорассудится. И если вы сможете держаться за таким существом, бредущим зачем-то по Отражениям, или за человеком, который умеет это делать, то вы тоже будете перемещаться в Отражениях. Пока вы идете за ним след в след. Кроме того существуют и другие королевства, находящиеся поблизости от Эмбера и Хаоса. Там возможны довольно сильные маги, которым тоже удается передвигаться в Отражениях, но их отображения Логруса и Хаоса несовершенны, хотя и находятся близко к центрам Энергии. Но все эти маги никогда не смогут сравниться с нами. Однако тут есть определенные возможности. Мы ведем торговлю с этими королевствами, и с течением времени по установленным каналам становится все легче передвигаться в направлении от Эмбера или Двора. В обратную сторону перемещения труднее, но тем не менее известны случаи, когда концентрированные силы создавали прорыв, поэтому в Эмбере поддерживается служба патрулей: Джулиан в лесах Ардена, Жерар – на море и так далее.
– А другие способы?
– Ну, возможно, буря в Отражениях…
– А это еще что такое?
– Это естественный, хотя далеко не изученный и хорошо понимаемых феномен. Лучшее сравнение, которое я могу привести, это тропический ураган, шторм. По одной теории, источником бурь являются частоты волн, излучаемые Эмбером и Двором Хаоса, которые и формируют, собственно, природу Отражений. Во всяком случае, когда начинается такой шторм, он способен пройти через какое-то число Отражений, прежде чем исчерпает себя. Иногда буря причиняет большие разрушения, иногда – вообще никаких, но очень часто буря переносит предметы из Отражения в Отражение.
– В том числе и людей?
– Да, такие случаи известны.
Он допил пиво. то же самое сделал и я.
– А как с Картами? – спросил Билл. – Может ли кто-нибудь посторонний научиться пользоваться ими?
– Да, конечно.
– И сколько же колод в обращении?
– Я даже не знаю.
– Кто их делает?
– Во Дворе есть несколько специалистов… Там меня учили. В Эмбере… Фиона, Блейз, и они учили рЭндома, если я не ошибаюсь.
– А эти маги в соседних королевствах, о которых ты говорил, они могли бы создать колоду Карт?
– В принципе – да, но это были бы далеко не совершенные Карты. Как я понимаю, нужно обязательно иметь в себе отображение Логруса или Лабиринта, чтобы нарисовать их как следует. Кое-кто из этих магов способен создать… ну, назовем ее – полу-Карту, кто-то может воспользоваться ею. Трудно сказать, что в этом случае произойдет. Он окажется в аду, просто погибнет или… или попадет туда, куда ему было нужно. Это тоже возможно.
– А колода, которую ты нашел у Джулии?
– Это настоящие Карты.
– И как же ты объясняешь их появление?
– Кто-то, кто умеет делать Карты, научил этому того, кто не умел, но был способен их делать. Я же об этом просто не слышал. Вот и все.
– Понятно.
– Боюсь, что все наши предположения окажутся маловероятными, – покачал я головой. – Слишком мало нам известно.
– Так или иначе, но это обсуждение мне необходимо, чтобы нащупать линию расследования, – ответил Билл. – А как же иначе? Ну как, еще по кружечке?
– Подожди…
Я закрыл глаза и вызвал перед внутренним взором изображение Логруса в его постоянном, непрекращающемся перемещении.
Я оформил четче желание, и две плывущие цветные линии внутри изображения стали ярче и четче. Я медленно пошевелил рукой, имитируя их волнообразное колебание, их подпрыгивание. Наконец, линии и мои руки словно слились в одно целое, и я протянул эти линии наружу, вперед, сквозь Отражения.
Билл осторожно кашлянул.
– Эй, Мерль… что ты делаешь?
– Я ищу кое-что, – ответил я. – Одну минуту.
Линии будут продолжать удлиняться сквозь бесконечность Отражений, пока не встретятся с нужным мне объектом или пока у меня не исчерпается терпение и силы концентрировать волю и энергию. Наконец я почувствовал подергивание, словно в моих руках были две удочки с рыбой на конце,
– Вот они! – обрадованно произнес я.
И быстро смотал свои удочки.
В каждой руке у меня появилось по запотевшей бутылке пива. Я покрепче сжал их, а потом передал одну Биллу.
– Вот что я имел в виду под обратимостью процесса пересечения Отражений, – пояснил я.
Я несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.
– В данном случае я потянулся в Отражения, заказав две бутылки пива. И я сэкономил тебе поход на кухню.
Билл подозрительно смотрел на оранжевую этикетку с непонятным зеленым шрифтом надписи.
– Я не знаю этого сорта. Не говоря уже о языке… И его можно пить?
– Конечно. Я же заказывал настоящее пиво.
– Ага! А открыватель ты заодно не прихватил?
– Эх! – я с досадой вздохнул. – Минуту, я сейчас…
– Да ничего. Все в порядке.
Он поднялся, сходил на кухню и тут же вернулся с консервным ножом.
Когда он откупорил первую бутылку, она запенилась, и Биллу пришлось подержать ее над корзиной для бумаг, пока пена не осела. Со второй было то же самое.
– Понимаешь, все немного возбуждается, если можно так сказать, – виновато пояснил я, – когда протаскиваешь вещи так быстро через Отражения. Обычно пиво я таким образом не добывал, вот и…
– Все нормально, – успокоил меня Билл, вытирая руки носовым платком.
Потом он попробовал пиво.
– Во всяком случае, пиво весьма неплохое, – немного погодя заметил он. – Интересно. Ладно… А вот…
– Что?
– Э-э-э… Ты не мог бы послать за пиццей? – Билл смущенно улыбнулся.
– С чем тебе? – спросил я.
На следующее утро мы отправились на прогулку вдоль извилистого ручья, который обнаружился на задворках владений соседа Билла, который тоже был его клиентом.
Мы шли не торопясь, Билл – с тростью в руке и трубкой во рту. Он продолжал задавать вопросы, как и прошлым вечером.
– Кое-что из того, что ты мне вчера рассказал, не закрепилось у меня в памяти с первого раза, потому что меня больше интересовали другие аспекты. Помнится, ты говорил, что вы с Люком вышли в финал Олимпиады, а потом отказались от соперничества?
– Да, так и было.
– По какому виду у вас были соревнования?
– Легкая атлетика. Мы оба были бегунами…
– И его показатели были недалеки от твоих?
– Чертовски близко. А иногда – мои показатели приближались к его.
– Странно.
– Почему?
Берег стал круче, и мы по дорожке из больших камней перешли на другую сторону, где берег был относительно пологий и широкий. Вдоль него тянулась хорошо утоптанная тропинка.
– Мне кажется все это нечто большее, чем простое совпадение, – сказал Билл. – Я имею в виду то, что этот парень оказался почти так же ловок в спорте, как и ты. Из всего, что я слышал, я сделал вывод, что вы, эмбериты, в несколько раз сильнее обыкновенного человека. Необычный обмен веществ дает вам необычайную выносливость, способность к быстрому восстановлению сил и регенерации ран. Каким образом Люку удавалось соперничать с тобой в соревнованиях?
– Ну… он хороший спортсмен и поддерживает отличную форму, – ответил я. – Такие люди встречаются – очень сильные и быстрые.
Он покачал головой, и мы снова двинулись по тропинке.
– Не спорю, – сказал Билл, – это, конечно, возможно. Но, обрати внимание, это еще одно совпадение, а их и так уж слишком много. Этот парень скрывает свое прошлое, в конце концов, выясняется, что ему известно, кто ты такой на самом деле. Скажи, он в самом деле такой уж любитель живописи?
– Что ты имеешь в виду?
– Действительно ли он так увлекается живописью, что покупает картины и собирает коллекцию?
– Да. Мы довольно регулярно ходили на выставки и открытия галерей.
Билл фыркнул и тростью сбросил в ручей небольшой камушек.
– Ну ладно, это несколько подрывает наши позиции, но все-таки странного и без того немало.
– Кажется, я не совсем…
– Очень странно, что Люк тоже знал этого ненормального художника-оккультиста, хотя это и оправданно, если учесть, что этот тип был в самом деле не без таланта, а Люк собирал картины.
– Кстати, он мог ведь и не говорить мне о том, что знал Мелмана.
– Да, верно. Но все вместе взятое плюс его физические данные… конечно, я могу лишь высказать предположение, но только твой Люк кажется мне не совсем обычным человеком.
Я кивнул.
– Я и сам не раз задумывался над этим. А после нашего вчерашнего разговора… Но если он в самом деле не отсюда… я не знаю, откуда он мог взяться вообще.
– В таком случае, мы можем считать, что эту линию расследования мы исчерпали, – заметил Билл.
Мы обогнули поворот ручья и какое-то время стояли, наблюдая, как из болотной низины поднялась стая птиц. Билл обернулся назад, посмотрел туда, откуда мы пришли, и сказал:
– Скажи мне Мерль – к делу это отношения не имеет – каково твое полное звание?
– В каком смысле?
– Ты – сын принца Эмбера. Каков твой статус? Титул?
– Титул? Герцог Западного Края и Граф Колвирский.
Я сидел в кабинете его полусельского дома в пригороде Нью-Йорка, потягивая пиво и рассказывая о своих неприятностях. За окном светилась звездная ночь, и слушатель у меня был отменный.
– Так… Значит, Люк на следующий день не появился, – сказал он задумчиво, – и не прислал никакого сообщения.
– Нет.
– Расскажи поподробнее, чем ты занимался в тот день.
– Утром, я еще раз проверил его комнату. Все было в точности так, как я оставил, уходя. Я вошел в холл. У стола регистрации снова ничего. Потом я позавтракал и снова зашел в номер Люка. Там было пусто. Я отправился на длительную прогулку и вернулся только после полудня, позавтракал во второй раз и еще раз заглянул в его комнату. Все было по-старому. Тогда я одолжил ключи от его машины и приехал на то место, где мы были прошлой ночью. Я даже спустился вниз по склону и поискал в окрестностях, но ничего, абсолютно ничего примечательного при свете дня не обнаружил. Не было ни тела, ни каких-либо следов. Тогда я вернулся в отель, положил на место ключи, до обеда прослонялся по отелю и в окрестностях, а потом позвонил тебе. Когда ты сказал, чтобы я приехал, я заказал билет и пораньше лег в постель. Утром я вылетел в Альбукерк, а потом сюда.
– А в это последнее утро ты заходил в его номер?
– Да, конечно. Там по-прежнему было пусто.
Он покачал головой и снова раскурил свою трубку.
Этого человека звали Билл Рот. Он был другом и адвокатом моего отца, когда отец жил в этих местах. Возможно, на всей Земле это был единственный человек, которому папа доверял, и поэтому я верил ему тоже.
За эти восемь лет я несколько раз навещал его. В последний, самый печальный – полтора года назад, во время похорон его жены Алисы. Я рассказал ему историю отца так, как сам ее слышал за пределами Двора Хаоса, потому что у меня сложилось впечатление, что отец хотел бы, чтобы Билл был полностью в курсе всего происходящего, и чувствовал, что за помощь, оказанную Биллом, обязан ему некоторыми объяснениями.
Билл, как мне показалось, все понял и поверил. Впрочем, папу он знал гораздо лучше, чем я.
– Я уже говорил, что ты очень похож на отца, – сказал он.
Я кивнул.
– Я имею в виду не только внешность, – продолжал он. – У него некоторое время была привычка исчезать, а потом снова появляться, словно пилот, сбитый за линией фронта над вражеской территорией. Мне никогда не забыть той ночи, когда он прискакал на коне с мечом в руках и заставил меня отыскать кучу компоста, увезенную с его двора.
Билл рассмеялся.
– А теперь появляешься ты, рассказываешь свою историю, и я начинаю подозревать, что ящик Пандоры кто-то открыл еще раз. Ну почему бы тебе не попросить меня оформить какой-нибудь договор о расторжении брака – как обыкновенному здравомыслящему человеку – или составить завещание, или документ о деловом партнерстве, что-нибудь в этом роде? Нет, твоя история очень напоминает проблемы Карла. Даже то, что я составлял для Эмбера, кажется куда более спокойным делом по сравнению с тем, о чем ты говорил.
– Ты составлял документ для Эмбера? Ты имеешь в виду соглашение, когда Рэндом прислал к тебе Фиону с копией договора о Падении Лабиринта, заключавшегося с королем Хаоса Саваллом, чтобы она его перевела, а ты проверил на предмет скрытых ловушек?
– Да, – подтвердил Билл, – хотя кончилось все тем, что еще до окончания работы над Договором я начал изучать ваш язык. Потом Флора захотела, чтобы я добился возвращения ее библиотеки. Это было нелегкое дело, но она заплатила мне золотом, и на эти деньги я купил себе домик в Палм-Бич. Потом… О боже, в какой-то момент я даже подумывал прибавить к надписи на своей визитке еще и «Советник при дворе Эмбера». Но это была обычная, привычная мне работа. В принципе, я делал то же самое, чем постоянно занимаюсь здесь. Это моя профессия. А твое дело… оно имеет сильный привкус черной магии и скоропостижной смерти, который, кстати, все время ощущался при общении с твоим отцом… Знаешь, я не хочу от тебя скрывать, что все это пугает меня просто до жути. Просто не знаю, что тебе посоветовать.
– Ну, черная магия и смерть – это уж моя часть дела, – заметил я. – Честно говоря, все это наверняка влияет на мой образ мышления. И от тебя мне нужно, чтобы ты просто взглянул на эту историю под другим углом, не так, как это делаю я. Возможно, это и вскроет то, чего я не замечаю, но вполне можешь заметить ты, свежим, да и к тому же профессиональным взглядом. Что я мог не оценить, пропустить? Как на твой взгляд?
Он отпил пива, снова раскурил трубку и кивнул.
– Я понял. Что ж, начнем. этот твой друг – Люк – он откуда родом?
– Откуда-то со Среднего Запада. Кажется, он упоминал не то Небраску, не то Айову или Огайо… Примерно это.
– Кто его отец, чем он занимается?
– Люк никогда не говорил мне о нем.
– Есть у него братья, сестры?
– Не знаю. Он никогда о них не упоминал.
– Тебя это не удивляет? Нечто очень странное – человек никогда не упоминал членов своей семьи и никогда не рассказывал о своем доме за все восемь лет, что ты его знаешь.
– Нет. Но ведь, в конце концов, и я ему ничего подобного не рассказывал.
– Это неестественно, Мерль. Ты… ты вырос в таком месте, о котором просто не мог рассказать, так? Стало быть, у тебя были серьезные основания, чтобы уклониться от таких разговоров. Получается, что и у него тоже. И вообще, когда ты появился здесь, надо думать, какое-то время ты не вполне ориентировался в поведении людей в обществе. Но разве Люк никогда не заставлял тебя задуматься?
– Знаешь, это бывало, конечно, но уважал мою скрытность, и я мог ответить ему только тем же. Можно сказать, что я и он ввели неписанный закон – такие вещи вне рамок наших отношений.
– А как ты с ним познакомился?
– Мы оба были первокурсниками… Общие занятия и тому подобное…
– Стало быть, вы оба были в городе приезжими, без друзей, и сразу подружились?
– Нет, не так. Сначала мы почти не разговаривали друг с другом. Я считал его слишком самоуверенным и заносчивым, таким типом, знаешь ли, которые ставят себя на десять ступеней выше других. Он мне не нравился, и я чувствовал, что не нравлюсь ему тоже.
– Почему?
– Он думал об мне то же самое.
– А потом вы постепенно поняли, что оба ошибались?
– Нет, наоборот, мы оба были правы. Мы подружились, стараясь доказать друг другу, что каждый из нас выше другого. Если я делал что-то выдающееся, Люк старался меня превзойти, и наоборот. Постепенно дошло до того, что мы занимались одним видом спорта, назначали свидания одним и тем же девушкам, пытались превзойти друг друга по оценкам.
– И?
– В какой-то момент, как мне кажется, мы начали друг друга уважать. Когда мы оба вышли в финал Олимпиады, что-то в наших отношениях сдвинулось, мы начали хлопать друг друга по спине, смеяться, решили вместе пообедать, разговаривали, а потом Люк сказал, что ему наплевать на Олимпиаду, а я ответил, что мне тоже. Он тогда сказал, что ему просто хотелось доказать мне, что он лучше меня, а теперь ему все равно. Ему кажется, что мы оба достаточно хороши, и он бы на этом, пожалуй, дело и бросил. Я думал в точности так же, а когда сказал об этом, то мы стали друзьями.
– Понимаю, – сказал Билл. – Это неординарный вид дружбы.
Я рассмеялся и сделал хороший глоток пива.
– А как же все остальные?
– Сначала – да, обычно – всегда. Ничего страшного тут нет. Просто наша дружба кажется мне несколько необычной по сравнению с другими случаями.
Я медленно кивнул.
– Возможно, что так.
– И все же – это по-прежнему не имеет смысла. Двое ребят дружат, и оба скрывают друг от друга свое прошлое.
– Пожалуй, ты прав. Но что же это по-твоему может означать?
– Дело не простое. Ведь ты – не обыкновенное человеческое существо.
– Ну да. И что же?
– Видишь ли, складывается впечатление, что Люк тоже не обыкновенный человек.
– Кто же он тогда?
– Это вопрос уже по твоей части в нашем деле.
Я кивнул.
– Кроме того, – продолжал Билл, – меня очень беспокоит одна вещь.
– Что именно?
– Да этот парень, Мартинес. Он следил за вами, незаметно подкрался и начал стрелять. Что ему было нужно? Кого он хотел убить? Вас обоих? Или только Люка? Или только тебя?
– Не знаю. Могу только с уверенностью сказать, что потом он стрелял в Люка – ведь Люк бросился на него. А вот в кого был сделан первый выстрел…
– Так… Ну, а как ты думаешь, будь он П., или же агентом П., стал бы он тратить время на разговор с тобой в баре?
– У меня создалось впечатление, что весь этот разговор был только предлогом для последнего вопроса – знает ли Люк что-нибудь об Эмбере.
– И твоя реакция, а не твой ответ, судя по всему, заставили его предположить, что он знал.
– Гм-м… Что ж, видимо Люк все-таки что-то знает, судя по тому, как он обратился ко мне на тори. Ты считаешь, что этот мартинес разыскивал кого-то из Эмбера?
– Возможно… А ты уверен, что Люк не эмберит?
– Я никогда не слышал о таком за все время, которое я провел там после окончания войны, а уж с генеалогией там дело поставлено будь здоров. Меня там буквально пичкали лекциями по этим делам. Хотя мои родственники на той стороне отличаются куда меньшей любовью к порядку в этих вопросах, чем родственники в Хаосе. Они иной раз даже не могут решить, кто из них старше, потому что некоторые были рождены в различных временных потоках, но во всяком случае в количественном отношении они весьма дотошны.
– А Хаос? Не могло ли случиться…
Я отрицательно покачал головой.
– Нет, это исключено. О той стороне моей генеалогической линии я знаю даже больше. По-моему, я знаком лично почти со всеми, кто способен манипулировать Отражениями и пересекать их. Люка среди них нет, и я…
– Подожди минутку. Ведь в Хаосе тоже есть люди способные передвигаться в Отражениях?
– Да. Или оставаться на месте и переносить к себе предметы из Отражений. Это своего рода обратный процесс и…
– Мне казалось, что для того, чтобы обрести способность пересекать Отражения, необходимо пройти Лабиринт.
– А в Хаосе есть его своеобразный эквивалент, называемый Логрусом, это нечто вроде Лабиринта, но бессистемного. Там все находится в состоянии непрерывного движения, и он очень опасен. Он даже на какое-то время лишает идущего по нему психологического равновесия. В общем, это нешуточное дело.
– Но ты его прошел?
– Да.
– И Лабиринт тоже?
Я облизнул губы, вспоминая.
– Да. И чертов узор едва меня не прикончил. Сухэй считал, что я погибну, но Фиона считала, что я справлюсь, если она мне поможет.
– А кто такой Сухэй?
– Он – мастер Логруса, а также мой дядюшка. Он считал, что Логрус Хаоса и Лабиринт Эмбера несовместимы и что я не смогу нести в себе отображения обоих. Рэндом, Фиона и Жерар повели меня вниз, чтобы показать Лабиринт. Я связался с Сухэем и передал ему вид. Он тогда сказал, что эти структуры антагонистичны, и если я попытаюсь пройти Лабиринт, то я или буду уничтожен, или же Лабиринт изгонит из меня отображение Логруса, а скорее всего случится первое. Тогда Фиона сказала, что Лабиринт ДОЛЖЕН вмещать в себя все, даже Логрус, и из того, что она узнала о Логрусе, получается что он способен проложить дорогу даже через Лабиринт. Я так и сделал. Попытка удалась, и теперь я ношу в себе Логрус вместо Лабиринта. Сухэй признал правоту Фи, он предположил, что тут дело в моей смешанной крови. Фиона не согласилась с ним, однако…
Билл поднял руку.
– Одну минуту! Я не понял, каким образом ты передал изображение Лабиринта своему дяде Сухэю, который находился в Хаосе, а ты в то же время в подземелье Эмбера?
– У меня есть колода Карт для Хаоса, также, как и эмберская колода, специально для связи с моими родственниками в Хаосе.
Билл покачал головой.
– Да… черт побери, все это очень увлекательно, но мы уклонились от темы. А еще кто-нибудь может передвигаться в Отражениях? Или, возможно, есть какие-то другие способы передвижения?
– Да, конечно, пересечение Отражений может совершаться различными способами. Некоторые волшебные создания вроде, скажем, Единорога, способны вообще бродить, где им только заблагорассудится. И если вы сможете держаться за таким существом, бредущим зачем-то по Отражениям, или за человеком, который умеет это делать, то вы тоже будете перемещаться в Отражениях. Пока вы идете за ним след в след. Кроме того существуют и другие королевства, находящиеся поблизости от Эмбера и Хаоса. Там возможны довольно сильные маги, которым тоже удается передвигаться в Отражениях, но их отображения Логруса и Хаоса несовершенны, хотя и находятся близко к центрам Энергии. Но все эти маги никогда не смогут сравниться с нами. Однако тут есть определенные возможности. Мы ведем торговлю с этими королевствами, и с течением времени по установленным каналам становится все легче передвигаться в направлении от Эмбера или Двора. В обратную сторону перемещения труднее, но тем не менее известны случаи, когда концентрированные силы создавали прорыв, поэтому в Эмбере поддерживается служба патрулей: Джулиан в лесах Ардена, Жерар – на море и так далее.
– А другие способы?
– Ну, возможно, буря в Отражениях…
– А это еще что такое?
– Это естественный, хотя далеко не изученный и хорошо понимаемых феномен. Лучшее сравнение, которое я могу привести, это тропический ураган, шторм. По одной теории, источником бурь являются частоты волн, излучаемые Эмбером и Двором Хаоса, которые и формируют, собственно, природу Отражений. Во всяком случае, когда начинается такой шторм, он способен пройти через какое-то число Отражений, прежде чем исчерпает себя. Иногда буря причиняет большие разрушения, иногда – вообще никаких, но очень часто буря переносит предметы из Отражения в Отражение.
– В том числе и людей?
– Да, такие случаи известны.
Он допил пиво. то же самое сделал и я.
– А как с Картами? – спросил Билл. – Может ли кто-нибудь посторонний научиться пользоваться ими?
– Да, конечно.
– И сколько же колод в обращении?
– Я даже не знаю.
– Кто их делает?
– Во Дворе есть несколько специалистов… Там меня учили. В Эмбере… Фиона, Блейз, и они учили рЭндома, если я не ошибаюсь.
– А эти маги в соседних королевствах, о которых ты говорил, они могли бы создать колоду Карт?
– В принципе – да, но это были бы далеко не совершенные Карты. Как я понимаю, нужно обязательно иметь в себе отображение Логруса или Лабиринта, чтобы нарисовать их как следует. Кое-кто из этих магов способен создать… ну, назовем ее – полу-Карту, кто-то может воспользоваться ею. Трудно сказать, что в этом случае произойдет. Он окажется в аду, просто погибнет или… или попадет туда, куда ему было нужно. Это тоже возможно.
– А колода, которую ты нашел у Джулии?
– Это настоящие Карты.
– И как же ты объясняешь их появление?
– Кто-то, кто умеет делать Карты, научил этому того, кто не умел, но был способен их делать. Я же об этом просто не слышал. Вот и все.
– Понятно.
– Боюсь, что все наши предположения окажутся маловероятными, – покачал я головой. – Слишком мало нам известно.
– Так или иначе, но это обсуждение мне необходимо, чтобы нащупать линию расследования, – ответил Билл. – А как же иначе? Ну как, еще по кружечке?
– Подожди…
Я закрыл глаза и вызвал перед внутренним взором изображение Логруса в его постоянном, непрекращающемся перемещении.
Я оформил четче желание, и две плывущие цветные линии внутри изображения стали ярче и четче. Я медленно пошевелил рукой, имитируя их волнообразное колебание, их подпрыгивание. Наконец, линии и мои руки словно слились в одно целое, и я протянул эти линии наружу, вперед, сквозь Отражения.
Билл осторожно кашлянул.
– Эй, Мерль… что ты делаешь?
– Я ищу кое-что, – ответил я. – Одну минуту.
Линии будут продолжать удлиняться сквозь бесконечность Отражений, пока не встретятся с нужным мне объектом или пока у меня не исчерпается терпение и силы концентрировать волю и энергию. Наконец я почувствовал подергивание, словно в моих руках были две удочки с рыбой на конце,
– Вот они! – обрадованно произнес я.
И быстро смотал свои удочки.
В каждой руке у меня появилось по запотевшей бутылке пива. Я покрепче сжал их, а потом передал одну Биллу.
– Вот что я имел в виду под обратимостью процесса пересечения Отражений, – пояснил я.
Я несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.
– В данном случае я потянулся в Отражения, заказав две бутылки пива. И я сэкономил тебе поход на кухню.
Билл подозрительно смотрел на оранжевую этикетку с непонятным зеленым шрифтом надписи.
– Я не знаю этого сорта. Не говоря уже о языке… И его можно пить?
– Конечно. Я же заказывал настоящее пиво.
– Ага! А открыватель ты заодно не прихватил?
– Эх! – я с досадой вздохнул. – Минуту, я сейчас…
– Да ничего. Все в порядке.
Он поднялся, сходил на кухню и тут же вернулся с консервным ножом.
Когда он откупорил первую бутылку, она запенилась, и Биллу пришлось подержать ее над корзиной для бумаг, пока пена не осела. Со второй было то же самое.
– Понимаешь, все немного возбуждается, если можно так сказать, – виновато пояснил я, – когда протаскиваешь вещи так быстро через Отражения. Обычно пиво я таким образом не добывал, вот и…
– Все нормально, – успокоил меня Билл, вытирая руки носовым платком.
Потом он попробовал пиво.
– Во всяком случае, пиво весьма неплохое, – немного погодя заметил он. – Интересно. Ладно… А вот…
– Что?
– Э-э-э… Ты не мог бы послать за пиццей? – Билл смущенно улыбнулся.
– С чем тебе? – спросил я.
На следующее утро мы отправились на прогулку вдоль извилистого ручья, который обнаружился на задворках владений соседа Билла, который тоже был его клиентом.
Мы шли не торопясь, Билл – с тростью в руке и трубкой во рту. Он продолжал задавать вопросы, как и прошлым вечером.
– Кое-что из того, что ты мне вчера рассказал, не закрепилось у меня в памяти с первого раза, потому что меня больше интересовали другие аспекты. Помнится, ты говорил, что вы с Люком вышли в финал Олимпиады, а потом отказались от соперничества?
– Да, так и было.
– По какому виду у вас были соревнования?
– Легкая атлетика. Мы оба были бегунами…
– И его показатели были недалеки от твоих?
– Чертовски близко. А иногда – мои показатели приближались к его.
– Странно.
– Почему?
Берег стал круче, и мы по дорожке из больших камней перешли на другую сторону, где берег был относительно пологий и широкий. Вдоль него тянулась хорошо утоптанная тропинка.
– Мне кажется все это нечто большее, чем простое совпадение, – сказал Билл. – Я имею в виду то, что этот парень оказался почти так же ловок в спорте, как и ты. Из всего, что я слышал, я сделал вывод, что вы, эмбериты, в несколько раз сильнее обыкновенного человека. Необычный обмен веществ дает вам необычайную выносливость, способность к быстрому восстановлению сил и регенерации ран. Каким образом Люку удавалось соперничать с тобой в соревнованиях?
– Ну… он хороший спортсмен и поддерживает отличную форму, – ответил я. – Такие люди встречаются – очень сильные и быстрые.
Он покачал головой, и мы снова двинулись по тропинке.
– Не спорю, – сказал Билл, – это, конечно, возможно. Но, обрати внимание, это еще одно совпадение, а их и так уж слишком много. Этот парень скрывает свое прошлое, в конце концов, выясняется, что ему известно, кто ты такой на самом деле. Скажи, он в самом деле такой уж любитель живописи?
– Что ты имеешь в виду?
– Действительно ли он так увлекается живописью, что покупает картины и собирает коллекцию?
– Да. Мы довольно регулярно ходили на выставки и открытия галерей.
Билл фыркнул и тростью сбросил в ручей небольшой камушек.
– Ну ладно, это несколько подрывает наши позиции, но все-таки странного и без того немало.
– Кажется, я не совсем…
– Очень странно, что Люк тоже знал этого ненормального художника-оккультиста, хотя это и оправданно, если учесть, что этот тип был в самом деле не без таланта, а Люк собирал картины.
– Кстати, он мог ведь и не говорить мне о том, что знал Мелмана.
– Да, верно. Но все вместе взятое плюс его физические данные… конечно, я могу лишь высказать предположение, но только твой Люк кажется мне не совсем обычным человеком.
Я кивнул.
– Я и сам не раз задумывался над этим. А после нашего вчерашнего разговора… Но если он в самом деле не отсюда… я не знаю, откуда он мог взяться вообще.
– В таком случае, мы можем считать, что эту линию расследования мы исчерпали, – заметил Билл.
Мы обогнули поворот ручья и какое-то время стояли, наблюдая, как из болотной низины поднялась стая птиц. Билл обернулся назад, посмотрел туда, откуда мы пришли, и сказал:
– Скажи мне Мерль – к делу это отношения не имеет – каково твое полное звание?
– В каком смысле?
– Ты – сын принца Эмбера. Каков твой статус? Титул?
– Титул? Герцог Западного Края и Граф Колвирский.