- Прости дружок, так уж вышло... По-другому бы не получилось...
Осмотрев место приземления, Владислав удовлетворенно хмыкнул. Ан-2, повалив несколько молодых деревьев и примяв кустарник, проделал в тайге узкую, малозаметную просеку, длинной в несколько десятков метров. Теряя по пути плоскости, колеса, обшивку и пассажирские кресла, он уперся двигателем в толстую лиственницу, так в итоге и, не сломав ни одного большого дерева. Сверху просеку и останки "кукурузника" надежно закрывали хвойные кроны, и найти с воздуха последнее пристанище биплана не представлялось возможным.
- Хорошо, что в бензобаках - шаром покати... А то пылал бы костерок на всю округу... - закончив беглый осмотр, вздохнул летчик и, повесив "калаш" на плечо, направился дальше - на северо-восток...
К вечеру, голодный и утомленный долгим путешествием по труднопроходимой тайге, он, бросив автомат под разлапистую ель, упал на прошлогоднюю сухую хвою. Сил идти дальше на сегодняшний день уже не осталось. По его подсчетам за весь пеший маршбросок, удалось преодолеть километров пятнадцать. Идти только по ложбинам между гор не получалось. Во-первых, приходилось постоянно отклоняться от курса. Во-вторых, именно в низинах произрастал самый густой и непролазный кустарник. Чаще приходилось преодолевать утомительные подъемы и крутые спуски сопок. Лишь однажды, за сегодняшнее путешествие, Влад набрел на чистый ручей и оплетающие стволы, растущих вдоль его каменистого бережка деревьев, лианы лимонника. Он вдоволь напился прозрачной воды, наелся ароматных ягод и набил ими впрок карманы трофейного кителя. Устроившись под огромной елью, Берестов съел горсть припасов и тут же забылся крепким сном...
Только под утро, видимо восстановив от части силы, он стал периодически просыпаться и напряженно прислушиваться к тишине. То начинала мерещиться погоня, то слышался рык диких зверей, то, казалось, кто-то крадется, тихо ступая по сухой траве... Привалившись к стволу дерева спиной и положив автомат на колени, летчик несколько раз проваливался в сон, но вздрагивал и сразу открывал глаза при малейшем постороннем звуке. Дождавшись первых лучей показавшегося над горизонтом солнца, он с нетерпением продолжил путь.
Второй день похода принес одно удручающее открытие. Его интенсивно искали. Только до полудня несколько пар низколетящих вертолетов заставляли Владислава прижиматься к толстым стволам кедров и с тревогой смотреть им в след. Вряд ли возможно было обнаружить удачливого до сего момента беглеца в густой, заросшей тайге, но продолжать движение, рискуя даже самую малость, он не желал. Слишком уж близкой казалась теперь заветная цель.
- Сколько осталось до границы? Ну, пусть сто, двести километров... бормотал он, покидая очередное укрытие и продолжая прислушиваться к гулу удалявшихся вертолетов, - за неделю-две попытаюсь одолеть. Куда деваться-то?.. Лишь бы они не выставили пешие кордоны! Народу и тупой решимости у них на это с лихвой...
Запасы ягод лимонника к обеду закончились. Более никаких плодоносящих кустарников на маршруте голодного, измученного путника не встречалось. Слабость, одолевавшая с самого утра, заставляла его все чаще ложиться на траву и, глядя в голубое, бездонное небо, ждать, пока восстановится учащенное, тяжелое дыхание. Только во второй половине дня посчастливилось набрести на небольшую полянку с едва различимыми в траве, знакомыми соцветиями земляники. Опустившись на колени, Влад стал собирать мелкие, жесткие ягоды и, забрасывая в рот, жадно поедать их. Он не покинул найденное место, пока не осмотрел все кустики и не съел последнюю, сухую земляничку. Голод слегка отступил...
Часа через два майор заметил впереди, меж деревьев, просвет широкой просеки. Осторожно оглядываясь и напрягая слух, он подбирался ближе, держа указательный палец на спусковом крючке автомата. Сквозь зелень кустарников показалась искусственная насыпь...
"Железная дорога! - догадался летчик, - надо быть предельно внимательным, если граница недалеко, полотно может охраняться патрулями..."
Озираясь по сторонам, беглец медленно вышел из зарослей... Никого. Пригнувшись, он на четвереньках поднялся по крутому склону. Два рельсовых пути отделяли его от противоположного спуска. Но сразу две причины заставили Берестова, мгновенно забыв о больной ноге, скатиться назад и проворно нырнуть в чащу. Из-за плавного поворота железной магистрали показался тепловоз, тянущий за собой грузовой состав, а за насыпью виднелось несколько деревянных крыш каких-то старых строений.
- Деревенька в пять дворов... - недовольно ворчал путешественник, снова углубляясь в тайгу и поворачивая вдоль дороги, - пусть хоть в один, но встречаться мне сейчас ни с кем не хочется, даже с местными собаками...
Эшелон прогрохотал мимо. Пройдя на некотором расстоянии от насыпи с полкилометра, он опять вышел к просеке. На сей раз, удалось успешно миновать опасный участок на приличном удалении от внезапно оказавшегося на пути селения. И вновь, вынырнувшие из-за сопки вертолеты, заставили Владислава метнуться к ближайшему стволу огромного дерева...
Второй день пешей прогулки вообще сложился неудачным. К вечеру, вспоминая количество вынужденных остановок, и приблизительно подсчитывая пройденный километраж, он опять усмотрел впереди редеющий лес. Проковыляв, опираясь на подобранную палку, ещё минут десять, офицер в растерянности остановился. Он оказался на каменистом берегу полноводной и приличной по ширине реки.
"Метров триста, не меньше... - оценивал Влад свои способности в плавании, но внезапно пронзила радостная догадка: - а может быть это пограничный Амур!?"
Осматривая противоположный берег, он наткнулся взглядом на поселок, вплотную прилепившийся к самой воде, чуть ниже по течению. У простеньких деревянных причалов качались рыбацкие лодки, конструкцией и формой напоминавшие джонки, используемые на юго-востоке Азии.
- Нет, за рекой тот же Китай... - с тоской и разочарованием проговорил пилот.
Форсировать водную преграду лучше было ночью. Днем за этим занятием его легко могли засечь с воздуха шнырявшие в поисках беглеца вертолеты, да и встреча с местными рыбаками не сулила ничего доброго...
Чтобы во время плавания течение не снесло прямо к поселку, он, потратив остаток дня, спустился вдоль реки на несколько километров. За деревенькой русло совершало крутой поворот и становилось немного поуже.
"Очень кстати... - размышлял Берестов, сооружая из подручных средств маленький плот для нехитрой поклажи, - удастся побыстрее переплыть, чтобы и успеть отоспаться перед завтрашним маршброском".
Связав лианой несколько разных по длине толстых палок, он аккуратно укрепил на "судне" автомат, ремень с подсумками, башмаки и одежду. Уже в полной темноте раздетый Влад бесшумно вошел в воду и, придерживая плотик одной рукой, осторожно поплыл. Течение в речной узкости становилось резвее, и пока он достиг противоположной суши, его отнесло ещё на полкилометра ниже. Выбравшись, наконец, в изнеможении на берег, летчик, прежде чем подумать о сне, все же совершил необходимые действия по устранению следов преодоления естественного препятствия. Разобрав плот, разбросал в разные стороны составные части, ненужную лиану пустил вниз по реке и, облачившись в сухую одежду, углубился в поисках укромного места на сотню метров в тайгу...
Утро третьего дня походило на осеннее. Пасмурная и дождливая погода заставила Берестова, съежившись под коротким кительком, пробыть в забытье намного дольше обычного. Отогнав, в конце концов, липкую сонливость, он с трудом, преодолевая боль в измученных мышцах, встал и медленно побрел, придерживаясь все того же, северо-восточного направления. К постоянному чувству голода странник уже стал привыкать. Кроме того, усталость и больное, вновь неимоверно распухшее колено, отвлекали от настойчивых позывов желудка, заставляя беспрестанно думать об отдыхе и о конечной цели утомительного, более чем опасного путешествия.
Из-за низкой облачности поиски сбежавшего узника крепости с воздуха, видимо, приостановили. Населенных пунктов он не встречал, но к обеду пришлось пересечь оживленную асфальтовую трассу. Лежа на мягком мхе под раскидистым кустом кислицы, Владислав некоторое время наблюдал за часто проезжавшими автомобилями. Раз в две-три минуты по шоссе проскакивали, в основном, военные грузовики. Чаще в кузове размещалось полтора десятка солдат в ярко-зеленой форме с алыми погонами.
"Не по мою ли душу носятся придурки!? - думал он, дождавшись короткого перерыва в движении и минуя очередной опасный участок, - лишь бы у них нюхастых Мухтаров не было с собой! На стайерские пробежки я пока, увы, не способен..."
И все же в этот непогожий день летчику удалось преодолеть около двух десятков километров. В конец измотавшись, уже с трудом передвигаясь даже с помощью самодельного посоха, он вновь вышел к реке. Но в этот раз, учащенно забившееся сердце, не обмануло. Обширная песчаная коса, отделявшая пихтовую рощу от воды, являлась ни чем иным, как берегом пограничного Амура. Два ряда колючей проволоки, с табличками на столбиках, предупреждавших заковыристыми иероглифами о запретной зоне. Контрольно-Следовая Полоса между заграждениями... Все это говорило само за себя.
- Господи... наконец-то! Только затаиться и дождаться ночи! Неужели в каком-то километре отсюда мои мучения и кошмары завершатся?..
Влад опять вернулся в глубь рощи и, найдя небольшую яму меж двух деревьев, улегся в листву, положив под голову автомат. Предстояло тщательно продумать последний шаг. Глупо было бы, споров горячку при ощущении столь близкой и видимой цели, угодить в лапы китайских погранцов. Они ведь, наверняка, предупреждены о возможности его появления и приведены в повышенную готовность. "Только без недержания! - уговаривал себя пилот, поглядывая в темнеющее небо, - потерпите дружище ещё часок-другой..."
Отдыхая и восстанавливая силы на мягкой траве, он продолжал прислушиваться и часто, приподнимая голову, осматривался. Ночь накрыла Дальний Восток без приключений и сюрпризов.
По пути к берегу, Берестов в темноте споткнулся о лежащую в кустарнике корягу. Ощупав находку, он определил:
- Длинная и сухая... Но при этом, вроде бы ещё не труха - прочная. Пригодится...
Взвалив поваленный ствол небольшого дерева на плечо, майор, ругаясь в полголоса на посланные судьбой испытания, подошел к первому ряду колючей проволоки. Не сбрасывая тяжелой ноши, внимательно осмотрел заграждение.
- Да здравствует нищета! Никакого электричества и сигнализаций...
Осторожно подсунув один конец коряги под верхний ряд проволоки, другой, Владислав прочно установил и вкопал в песок. Получилось нечто похожее на эстакаду. Положив оружие возле забора, он, медленно, балансируя руками, прошел по стволу и, держась за деревянный столбик, спустился на КСП. Дальше все происходило быстрее. Забрав "Калашников" и подсумки, летчик протащил бревно внутрь заграждений и пересек волнистую песчаную полосу. Второе препятствие он преодолел аналогично первому. Оставалась река. Не было время раздеваться, беречь сухость одежды и обуви, заботиться о надежности оружия и патронов... Войдя в воду вместе со спасительным обломком дерева, Влад тихо поплыл к родному берегу...
Амур представлялся гораздо шире первой речушки. Грести приходилось одной рукой, второй же он обхватывал корягу и крепко держал два ремня. Иногда тревожно оглядываясь на китайский берег, Владислав не видел ни одного огонька, не слышал ни одного звука. Ничего, кроме едва проступавших контуров пихтовой рощи, не напоминало о только что покинутой стране. Все чаще приходилось отдыхать и менять уставшую от постоянного движения руку.
- Сколько же ещё плыть?.. - бормотал посиневшими от холода губами Берестов, - возможно, я уже сбился и гребу вдоль реки!? Ни хрена не видно из-за этой чертовой облачности...
Ориентироваться действительно было затруднительно. Все три ночи летчик использовал для отдыха, а двигался исключительно днем, исправно определяя направление по солнцу. Сейчас все обстояло наоборот. И все же судьба, в очередной раз, оказалась благосклонной и милостивой. Уже начиная отчаиваться, Владислав узрел, наконец, впереди очертания спасительного берега. Еще минут через пятнадцать, он в изнеможении выполз на холодный песок.
"Крупные козыри... Я заказывал игру с одним тузом, а в прикупе оказались ещё два крупных козыря..." - пронеслось в голове, и майор на время забылся в полном бессилии...
Очкастый следователь, осмотрев следы на Контрольно-Следовой Полосе, попросил у сопровождавшего его начальника пограничной заставы бинокль. Долго всматриваясь в песчаную косу русского берега, он вдруг просиял, и что-то рявкнул младшему офицеру. Стремглав убежав к зеленому ГАЗику и через минуту вернувшись, молодой и пронырливый китаец передернул затвор СВД и протянул разведчику готовую к выстрелу снайперскую винтовку устаревшего советского образца. Потный тщательно протер очки и, поудобнее пристроившись у столбика первого заграждения, стал, рассматривая сквозь мощную оптику лежащего на песке человека, прицеливаться. Перекрестье плавно перемещалось от головы бывшего подопечного ниже, вдоль позвоночника, затем блуждало по спине в районе сердца и вновь возвращалось к затылку. Злорадно ухмыльнувшись и пропищав на своем языке какой-то лозунг, очкастый нажал на курок...
Влад вскочил на ноги, не понимая, где он и что происходит. Вокруг по-прежнему было темно, только слышался плеск накатывавшихся на берег волн Амура. Все ещё мокрый китель прилипал к продрогшему телу, вызывая озноб...
"Господи... Я же на советском берегу... А этот урод с последствиями дауна мне уже снится! Но, пожалуй, такое жуткое продолжение нельзя сбрасывать со счетов. Первый же китайский пограничный наряд легко обнаружит мои следы и закрутится карусель..."
Подхватив автомат с подсумками, он сделал несколько шагов, пока не уперся в родное, отечественное заграждение. Сил на то, чтобы проверить наличие электрических проводов не оставалось. Разведя два соседних ряда проволоки, летчик, цепляясь и оставляя клочья одежды на острых концах колючки, пробрался внутрь. Удивившись, насколько позволяло состояние, он не обнаружил за КСП второго забора. Найдя тут же, в песке длинную, глубокую борозду, на случай воплощения наяву только что виденного сна, Берестов в изнеможении упал и вновь провалился в глубокий сон...
- Лежать, как лежишь! Руки за голову!
"Опять какая-то хрень снится..." - лениво проплыла возмущенная мысль.
- Эй, ты! Я кому говорю!?
"Что б вы сдохли... Когда же дадут человеку отоспаться!?"
Внезапно, где-то рядом, раздался одиночный выстрел.
"Опять очкастый во сне зрение тренирует... - подумал Владислав и открыл глаза, - утро, однако. Совсем светло..."
- Я ведь щас пристрелю! - отчетливо раздался вблизи голос с северным, якутским акцентом.
Пилот приподнялся и оглянулся по сторонам. Метрах в десяти стоял солдат-пограничник, сдерживая одной рукой поводок рвавшейся овчарки, а другой, держа на изготовку, висевший на ремне, автомат. Чуть поодаль, присев на одно колено, возился с радиостанцией ещё один кордонный служивый.
- Чего шумишь - людям спать после трудовой смены не даешь!? улыбнулся Влад, с неимоверным удовольствием разглядывая советскую военную форму.
- Я те дам, чего шумишь, - продолжал наезжать якут, немного удивившись чистому русскому языку, - руки, говорю, за голову! Ты кто?
- Я-то? - спокойно и дружелюбно отвечал летчик, - я майор Берестов, военно-воздушные силы Тихоокеанского Флота. А ты что за злобный тип?
- Ты руки за голову положишь? - уже спокойнее спросил пограничник.
- Нет, дружище... Болят они у меня... На ко вот, возьми и не сомневайся в том, что я такой же, как и ты.
Владислав бросил ему так и не пригодившийся автомат, подсумки и валявшийся рядом, уже просохший китайский китель. Оставшись в одних штанах от полосатой, тюремной робы и размокших башмаках, он, видимо, действительно не представлял угрозы пограничному наряду. Якут опустил автомат, цыкнул на служебного кобеля и что-то сказал второму солдату. Подойдя чуть ближе, младший сержант, все же настороженно поинтересовался:
- Вы как тут оказались?
- Длинная история... Расскажу твоему начальству, если не возражаешь... Дай-ка мне братец закурить...
* * *
Почти пятидесяти суток отпуска Владу обычно не хватало. Встречи с друзьями детства, бывшими одноклассниками, какие-то бытовые дела в доме матери... Отъезд всегда неотвратимо приближался и происходил все равно неожиданно. Эти же полтора месяца тянулись невообразимо долго. Он метался по небольшой квартире, беспрестанно думая об Александре. Мысли теснили и сменяли друг друга, не давая объяснения происходящему, ещё более омрачая и без того паршивое настроение. Берестов не видел выхода из создавшегося положения. Если её родители настроены таким решительным образом, то и очередного приезда Саши к Лихачевым ожидать бессмысленно. Более того, они сделают все, для того чтобы оставить дочь навсегда в Саратове. Заинтересуют подходящей работой после университета, найдут неплохого кандидата для устроенной семейной жизни...
Вернувшись в гарнизон раньше срока, Владислав снова заперся дома. Видеть кого-то, равно как и показывать свое состояние, абсолютно не хотелось. Он одинаково избегал встреч, как со своими однокашниками, так и с прочими друзьями и знакомыми. Только придя, наконец, в назначенный день на полковое построение, майор вновь окунулся в родную среду и быстро втянулся в повседневные заботы летной службы. Через два дня он, облаченный в летный комбинезон, дожидался очереди у маленького кабинетика стартового медосмотра.
- Влад! Ну, почему ты совсем не заходишь!? - поднялась ему навстречу Настя и, обняв, поцеловала, - ты же был в Саратове, видел моих! Я же так жду тебя...
Летчик ответил дружеским поцелуем и сел напротив девушки. Отводя взгляд от Анастасии, он копался в планшете, перекладывая карты, документы, полетные листы... Затем, закатав рукав легкой куртки и положив руку на край стола, чуть заметно улыбнулся:
- Я всего три дня был в твоем городе...
- Что случилось, Владислав? - улыбчивость и приветливость врача вдруг мгновенно сменились тревогой и озабоченностью.
Она сжимала ладонь молодого человека и, стараясь заглянуть в его глаза, ждала ответа.
- Давай поговорим о чем-нибудь другом... - предложил Берестов.
Наступила тягостная, продолжительная пауза... Неожиданно дверь без стука распахнулась, и в кабинет ввалился один из комэсков.
- Выйдите и подождите в коридоре, - ровно, но тоном, не терпящим возражения, произнесла Анастасия.
Подполковник, опешив, попятился назад, осторожно прикрывая за собой дверь.
- Вот что... Ты не будешь возражать, если я к тебе сегодня забегу после полетов? Здесь все равно не дадут поговорить толком.
- Зачем ты спрашиваешь, Настя!? Заходи в любое время...
- Тогда жди. За тобой хороший кофе...
Отлетав в районе аэродрома короткую программу восстановления в строй после отпуска, майор вернулся домой. Предстоящий разговор со старшей сестрой Александры совсем не радовал и представлялся бессмысленным терзанием недавней, душевной раны. Столь негативный настрой родителей, вряд ли удастся переломить даже ей - человеку решительному и настойчивому. Тем более что и Сашино мнение по поводу продолжения их отношений, оставалось до сих пор для Владислава "за кадром"...
"Мы можем говорить с Анастасией о чем угодно и сколь угодно, размышлял он, глядя в окно на угасающий день, - но судьба нашей с Александрой любви решается сейчас там - в далеком Саратове..."
Сразу после окончания летной смены, в квартире раздался звонок. На лице пришедшей гостьи читались переживание и недоумение. Пригласив Настю на кухню, молодой человек занялся приготовлением кофе.
- Влад, только не молчи, ради Бога, - попросила девушка, - я некоторым образом причастна к тому, что происходит между вами и не чужой все-таки человек...
- Совсем не чужой! - печально улыбнулся летчик, садясь за столик напротив, - как-то все странно произошло в твоем городе...
Она молчала, вопросительно глядя ему в глаза и ожидая объяснений.
- Я, собственно, Сашу-то видел, совсем мимолетно - сквозь едва приоткрытую дверь, - глубоко вздохнув, выложил, наконец, самое главное Берестов.
- То есть как?..
- Поговорил с твоей мамой. Дважды по телефону и в подъезде. Поторчал пару дней возле дома, но все без толку...
В изумлении Анастасия продолжала смотреть на собеседника. На плите зашипел кипевший и убегающий через край турки кофе.
- Ну вот... - встал из-за стола Владислав.
- Кажется, я начинаю что-то понимать... - отрешенно пробормотала девушка, - Сашенька почему-то в последнее время перестала присылать письма. Теперь становится ясно...
Майор вылил в раковину перекипевший напиток и, засыпав новую порцию смолотых зерен, залил в небольшую мельхиоровую емкость холодной воды.
- Так что тебе сказала моя мамочка?
- Настя, ну причем тут твоя мама? Александре девятнадцать лет и смешно предполагать, что кто-то в состоянии помешать ей, принять самостоятельное решение. Больше всего в этой ситуации хотелось бы знать именно её мнение...
- Ты ещё не знаешь маму... В нашей семье она единственный и непревзойденный полководец. Ни дать, ни взять - Жанна д'Арк! И мне пришлось в свое время с затяжными боями и переменными успехами отвоевывать независимость. Но это все-таки я, а у Сашеньки характер помягче, и удастся ли ей повторить подобный подвиг... Честно говоря, я считала, что родители с годами немного поумерили воинственный пыл. Видимо, ошиблась...
- Ладно... Давай о чем-нибудь другом, жизнеутверждающем... - попросил пилот, заранее подходя к плите и карауля момент готовности напитка.
- О другом... - совсем тихо повторила Настя, - у нас с Максом опять все наперкосяк. Кажется, поругались...
- Вот видишь... И нужны тебе ещё лишние проблемы - наши с Александрой...
- Они не могут быть лишними. Макс, ты, Сашенька... Кто ещё для меня ближе вас?
Влад, на сей раз, вовремя снял с огня турку и обернулся к столу, чтобы налить кофе в приготовленные чашечки. Девушка сидела, опустив голову на сложенные на столе руки, и беззвучно плакала. Искренняя жалость и сострадание к этому милому человеку, внезапно охватили душу. Сколько сделала она для того, чтобы у них с Сашей родились и окрепли большие чувства друг к другу... Увидев хрупкие, вздрагивающие плечи Анастасии, Берестов присел рядышком на стул и обнял её.
Вряд ли нужны были какие-то слова. Они и так все прекрасно понимали. Врач ещё долго, не поднимая головы, роняла слезы на рукава светлой кофточки. Летчик, слегка поглаживая её ладонь и глядя в одну точку, размышлял о своем...
В начале следующей недели экипажу командира разведывательного звена предстоял первый, после длительного перерыва, маршрутный полет над морем. Как всегда забежав в кабинет Насти, он уселся напротив и в ожидании окончания обязательных процедур медицинского контроля, по-дружески интересовался у той настроением и обстановкой в семье.
- Вроде, чуть получше... - неуверенно ответила девушка, отчего-то пряча глаза.
- Зашли бы с Максом в гости. Я его сто лет не видел, - предложил Владислав.
- Обязательно зайдем...
- Во Владивосток в выходные не собираетесь? Могу подбросить и составить компанию...
- Может быть, пока не решили... - почти прошептала она, глядя в окно.
- Девушка, что-то у тебя не так. Признавайся, в чем дело. Могу я тебе помочь?
- Влад, милый... - Анастасия положила свою ладонь поверх его, и посмотрела прямо в глаза, - от Сашеньки пришло письмо...
- Да? И что же пишет?.. - приподнятое настроение перед долгожданным полетным заданием в миг куда-то исчезло, выражение лица стало печальным и немного озабоченным.
- Вот возьми... - она протянула ему конверт, - тут нет никаких секретов. Ты должен знать её мысли...
Покинув стартовый врачебный кабинет, Берестов медленно направился на самолетную стоянку, читая по дороге короткое письмо, написанное рукой любимой девушки.
"Здравствуй Настюша!
Извини, что долго молчала - как-то было совсем не по себе. Сейчас вроде втянулась в обычный ритм жизни, и стало понемногу отпускать. Дом, лекции, спортшкола, опять дом...
Приезжал Владислав, но встретиться с ним не удалось. Наша мама разговаривала с ним в подъезде, не пустив даже в дом, а потом закатила ужасный скандал и оставалась непреклонной. Ты же знаешь, какой она бывает, если ставит перед собой определенную цель. У меня после этого подскочило давление, и неделю так раскалывалась голова, что пришлось отлеживаться и пропускать занятия.
Очень стыдно и неловко перед Владом за происшедшее. А самое главное я не представляю, что теперь делать... Мама ведь не отступится и уж конечно не отпустит меня на каникулы к вам. Папа как всегда принимает нейтральную сторону и не вмешивается, понимая, что спорить с ней бесполезно.
Настенька, хоть бы ты мне что-нибудь посоветовала. Забыть Владислава выше моих сил, но и оказаться рядом с ним невозможно.
Напиши мне поскорее. Большой привет Владу и Максиму. Я всех вас очень люблю и скучаю...
Александра".
Весь продолжительный полет мысли майора крутились вокруг Сашиного письма. Понимая её состояние, он и сам не представлял, какой выход можно отыскать из столь нелепой и удручающей ситуации. Дожидаться несколько лет окончания девушкой университета, каждый раз лелея надежду встретиться с ней в отпуске? Поддерживать связь посредством писем или через Анастасию? Все это подходило как некий крайний вариант. Но сумеет ли Александра в течение немалого срока сберечь пламя своих чувств? Найдет ли она силы помнить о нем?..
Осмотрев место приземления, Владислав удовлетворенно хмыкнул. Ан-2, повалив несколько молодых деревьев и примяв кустарник, проделал в тайге узкую, малозаметную просеку, длинной в несколько десятков метров. Теряя по пути плоскости, колеса, обшивку и пассажирские кресла, он уперся двигателем в толстую лиственницу, так в итоге и, не сломав ни одного большого дерева. Сверху просеку и останки "кукурузника" надежно закрывали хвойные кроны, и найти с воздуха последнее пристанище биплана не представлялось возможным.
- Хорошо, что в бензобаках - шаром покати... А то пылал бы костерок на всю округу... - закончив беглый осмотр, вздохнул летчик и, повесив "калаш" на плечо, направился дальше - на северо-восток...
К вечеру, голодный и утомленный долгим путешествием по труднопроходимой тайге, он, бросив автомат под разлапистую ель, упал на прошлогоднюю сухую хвою. Сил идти дальше на сегодняшний день уже не осталось. По его подсчетам за весь пеший маршбросок, удалось преодолеть километров пятнадцать. Идти только по ложбинам между гор не получалось. Во-первых, приходилось постоянно отклоняться от курса. Во-вторых, именно в низинах произрастал самый густой и непролазный кустарник. Чаще приходилось преодолевать утомительные подъемы и крутые спуски сопок. Лишь однажды, за сегодняшнее путешествие, Влад набрел на чистый ручей и оплетающие стволы, растущих вдоль его каменистого бережка деревьев, лианы лимонника. Он вдоволь напился прозрачной воды, наелся ароматных ягод и набил ими впрок карманы трофейного кителя. Устроившись под огромной елью, Берестов съел горсть припасов и тут же забылся крепким сном...
Только под утро, видимо восстановив от части силы, он стал периодически просыпаться и напряженно прислушиваться к тишине. То начинала мерещиться погоня, то слышался рык диких зверей, то, казалось, кто-то крадется, тихо ступая по сухой траве... Привалившись к стволу дерева спиной и положив автомат на колени, летчик несколько раз проваливался в сон, но вздрагивал и сразу открывал глаза при малейшем постороннем звуке. Дождавшись первых лучей показавшегося над горизонтом солнца, он с нетерпением продолжил путь.
Второй день похода принес одно удручающее открытие. Его интенсивно искали. Только до полудня несколько пар низколетящих вертолетов заставляли Владислава прижиматься к толстым стволам кедров и с тревогой смотреть им в след. Вряд ли возможно было обнаружить удачливого до сего момента беглеца в густой, заросшей тайге, но продолжать движение, рискуя даже самую малость, он не желал. Слишком уж близкой казалась теперь заветная цель.
- Сколько осталось до границы? Ну, пусть сто, двести километров... бормотал он, покидая очередное укрытие и продолжая прислушиваться к гулу удалявшихся вертолетов, - за неделю-две попытаюсь одолеть. Куда деваться-то?.. Лишь бы они не выставили пешие кордоны! Народу и тупой решимости у них на это с лихвой...
Запасы ягод лимонника к обеду закончились. Более никаких плодоносящих кустарников на маршруте голодного, измученного путника не встречалось. Слабость, одолевавшая с самого утра, заставляла его все чаще ложиться на траву и, глядя в голубое, бездонное небо, ждать, пока восстановится учащенное, тяжелое дыхание. Только во второй половине дня посчастливилось набрести на небольшую полянку с едва различимыми в траве, знакомыми соцветиями земляники. Опустившись на колени, Влад стал собирать мелкие, жесткие ягоды и, забрасывая в рот, жадно поедать их. Он не покинул найденное место, пока не осмотрел все кустики и не съел последнюю, сухую земляничку. Голод слегка отступил...
Часа через два майор заметил впереди, меж деревьев, просвет широкой просеки. Осторожно оглядываясь и напрягая слух, он подбирался ближе, держа указательный палец на спусковом крючке автомата. Сквозь зелень кустарников показалась искусственная насыпь...
"Железная дорога! - догадался летчик, - надо быть предельно внимательным, если граница недалеко, полотно может охраняться патрулями..."
Озираясь по сторонам, беглец медленно вышел из зарослей... Никого. Пригнувшись, он на четвереньках поднялся по крутому склону. Два рельсовых пути отделяли его от противоположного спуска. Но сразу две причины заставили Берестова, мгновенно забыв о больной ноге, скатиться назад и проворно нырнуть в чащу. Из-за плавного поворота железной магистрали показался тепловоз, тянущий за собой грузовой состав, а за насыпью виднелось несколько деревянных крыш каких-то старых строений.
- Деревенька в пять дворов... - недовольно ворчал путешественник, снова углубляясь в тайгу и поворачивая вдоль дороги, - пусть хоть в один, но встречаться мне сейчас ни с кем не хочется, даже с местными собаками...
Эшелон прогрохотал мимо. Пройдя на некотором расстоянии от насыпи с полкилометра, он опять вышел к просеке. На сей раз, удалось успешно миновать опасный участок на приличном удалении от внезапно оказавшегося на пути селения. И вновь, вынырнувшие из-за сопки вертолеты, заставили Владислава метнуться к ближайшему стволу огромного дерева...
Второй день пешей прогулки вообще сложился неудачным. К вечеру, вспоминая количество вынужденных остановок, и приблизительно подсчитывая пройденный километраж, он опять усмотрел впереди редеющий лес. Проковыляв, опираясь на подобранную палку, ещё минут десять, офицер в растерянности остановился. Он оказался на каменистом берегу полноводной и приличной по ширине реки.
"Метров триста, не меньше... - оценивал Влад свои способности в плавании, но внезапно пронзила радостная догадка: - а может быть это пограничный Амур!?"
Осматривая противоположный берег, он наткнулся взглядом на поселок, вплотную прилепившийся к самой воде, чуть ниже по течению. У простеньких деревянных причалов качались рыбацкие лодки, конструкцией и формой напоминавшие джонки, используемые на юго-востоке Азии.
- Нет, за рекой тот же Китай... - с тоской и разочарованием проговорил пилот.
Форсировать водную преграду лучше было ночью. Днем за этим занятием его легко могли засечь с воздуха шнырявшие в поисках беглеца вертолеты, да и встреча с местными рыбаками не сулила ничего доброго...
Чтобы во время плавания течение не снесло прямо к поселку, он, потратив остаток дня, спустился вдоль реки на несколько километров. За деревенькой русло совершало крутой поворот и становилось немного поуже.
"Очень кстати... - размышлял Берестов, сооружая из подручных средств маленький плот для нехитрой поклажи, - удастся побыстрее переплыть, чтобы и успеть отоспаться перед завтрашним маршброском".
Связав лианой несколько разных по длине толстых палок, он аккуратно укрепил на "судне" автомат, ремень с подсумками, башмаки и одежду. Уже в полной темноте раздетый Влад бесшумно вошел в воду и, придерживая плотик одной рукой, осторожно поплыл. Течение в речной узкости становилось резвее, и пока он достиг противоположной суши, его отнесло ещё на полкилометра ниже. Выбравшись, наконец, в изнеможении на берег, летчик, прежде чем подумать о сне, все же совершил необходимые действия по устранению следов преодоления естественного препятствия. Разобрав плот, разбросал в разные стороны составные части, ненужную лиану пустил вниз по реке и, облачившись в сухую одежду, углубился в поисках укромного места на сотню метров в тайгу...
Утро третьего дня походило на осеннее. Пасмурная и дождливая погода заставила Берестова, съежившись под коротким кительком, пробыть в забытье намного дольше обычного. Отогнав, в конце концов, липкую сонливость, он с трудом, преодолевая боль в измученных мышцах, встал и медленно побрел, придерживаясь все того же, северо-восточного направления. К постоянному чувству голода странник уже стал привыкать. Кроме того, усталость и больное, вновь неимоверно распухшее колено, отвлекали от настойчивых позывов желудка, заставляя беспрестанно думать об отдыхе и о конечной цели утомительного, более чем опасного путешествия.
Из-за низкой облачности поиски сбежавшего узника крепости с воздуха, видимо, приостановили. Населенных пунктов он не встречал, но к обеду пришлось пересечь оживленную асфальтовую трассу. Лежа на мягком мхе под раскидистым кустом кислицы, Владислав некоторое время наблюдал за часто проезжавшими автомобилями. Раз в две-три минуты по шоссе проскакивали, в основном, военные грузовики. Чаще в кузове размещалось полтора десятка солдат в ярко-зеленой форме с алыми погонами.
"Не по мою ли душу носятся придурки!? - думал он, дождавшись короткого перерыва в движении и минуя очередной опасный участок, - лишь бы у них нюхастых Мухтаров не было с собой! На стайерские пробежки я пока, увы, не способен..."
И все же в этот непогожий день летчику удалось преодолеть около двух десятков километров. В конец измотавшись, уже с трудом передвигаясь даже с помощью самодельного посоха, он вновь вышел к реке. Но в этот раз, учащенно забившееся сердце, не обмануло. Обширная песчаная коса, отделявшая пихтовую рощу от воды, являлась ни чем иным, как берегом пограничного Амура. Два ряда колючей проволоки, с табличками на столбиках, предупреждавших заковыристыми иероглифами о запретной зоне. Контрольно-Следовая Полоса между заграждениями... Все это говорило само за себя.
- Господи... наконец-то! Только затаиться и дождаться ночи! Неужели в каком-то километре отсюда мои мучения и кошмары завершатся?..
Влад опять вернулся в глубь рощи и, найдя небольшую яму меж двух деревьев, улегся в листву, положив под голову автомат. Предстояло тщательно продумать последний шаг. Глупо было бы, споров горячку при ощущении столь близкой и видимой цели, угодить в лапы китайских погранцов. Они ведь, наверняка, предупреждены о возможности его появления и приведены в повышенную готовность. "Только без недержания! - уговаривал себя пилот, поглядывая в темнеющее небо, - потерпите дружище ещё часок-другой..."
Отдыхая и восстанавливая силы на мягкой траве, он продолжал прислушиваться и часто, приподнимая голову, осматривался. Ночь накрыла Дальний Восток без приключений и сюрпризов.
По пути к берегу, Берестов в темноте споткнулся о лежащую в кустарнике корягу. Ощупав находку, он определил:
- Длинная и сухая... Но при этом, вроде бы ещё не труха - прочная. Пригодится...
Взвалив поваленный ствол небольшого дерева на плечо, майор, ругаясь в полголоса на посланные судьбой испытания, подошел к первому ряду колючей проволоки. Не сбрасывая тяжелой ноши, внимательно осмотрел заграждение.
- Да здравствует нищета! Никакого электричества и сигнализаций...
Осторожно подсунув один конец коряги под верхний ряд проволоки, другой, Владислав прочно установил и вкопал в песок. Получилось нечто похожее на эстакаду. Положив оружие возле забора, он, медленно, балансируя руками, прошел по стволу и, держась за деревянный столбик, спустился на КСП. Дальше все происходило быстрее. Забрав "Калашников" и подсумки, летчик протащил бревно внутрь заграждений и пересек волнистую песчаную полосу. Второе препятствие он преодолел аналогично первому. Оставалась река. Не было время раздеваться, беречь сухость одежды и обуви, заботиться о надежности оружия и патронов... Войдя в воду вместе со спасительным обломком дерева, Влад тихо поплыл к родному берегу...
Амур представлялся гораздо шире первой речушки. Грести приходилось одной рукой, второй же он обхватывал корягу и крепко держал два ремня. Иногда тревожно оглядываясь на китайский берег, Владислав не видел ни одного огонька, не слышал ни одного звука. Ничего, кроме едва проступавших контуров пихтовой рощи, не напоминало о только что покинутой стране. Все чаще приходилось отдыхать и менять уставшую от постоянного движения руку.
- Сколько же ещё плыть?.. - бормотал посиневшими от холода губами Берестов, - возможно, я уже сбился и гребу вдоль реки!? Ни хрена не видно из-за этой чертовой облачности...
Ориентироваться действительно было затруднительно. Все три ночи летчик использовал для отдыха, а двигался исключительно днем, исправно определяя направление по солнцу. Сейчас все обстояло наоборот. И все же судьба, в очередной раз, оказалась благосклонной и милостивой. Уже начиная отчаиваться, Владислав узрел, наконец, впереди очертания спасительного берега. Еще минут через пятнадцать, он в изнеможении выполз на холодный песок.
"Крупные козыри... Я заказывал игру с одним тузом, а в прикупе оказались ещё два крупных козыря..." - пронеслось в голове, и майор на время забылся в полном бессилии...
Очкастый следователь, осмотрев следы на Контрольно-Следовой Полосе, попросил у сопровождавшего его начальника пограничной заставы бинокль. Долго всматриваясь в песчаную косу русского берега, он вдруг просиял, и что-то рявкнул младшему офицеру. Стремглав убежав к зеленому ГАЗику и через минуту вернувшись, молодой и пронырливый китаец передернул затвор СВД и протянул разведчику готовую к выстрелу снайперскую винтовку устаревшего советского образца. Потный тщательно протер очки и, поудобнее пристроившись у столбика первого заграждения, стал, рассматривая сквозь мощную оптику лежащего на песке человека, прицеливаться. Перекрестье плавно перемещалось от головы бывшего подопечного ниже, вдоль позвоночника, затем блуждало по спине в районе сердца и вновь возвращалось к затылку. Злорадно ухмыльнувшись и пропищав на своем языке какой-то лозунг, очкастый нажал на курок...
Влад вскочил на ноги, не понимая, где он и что происходит. Вокруг по-прежнему было темно, только слышался плеск накатывавшихся на берег волн Амура. Все ещё мокрый китель прилипал к продрогшему телу, вызывая озноб...
"Господи... Я же на советском берегу... А этот урод с последствиями дауна мне уже снится! Но, пожалуй, такое жуткое продолжение нельзя сбрасывать со счетов. Первый же китайский пограничный наряд легко обнаружит мои следы и закрутится карусель..."
Подхватив автомат с подсумками, он сделал несколько шагов, пока не уперся в родное, отечественное заграждение. Сил на то, чтобы проверить наличие электрических проводов не оставалось. Разведя два соседних ряда проволоки, летчик, цепляясь и оставляя клочья одежды на острых концах колючки, пробрался внутрь. Удивившись, насколько позволяло состояние, он не обнаружил за КСП второго забора. Найдя тут же, в песке длинную, глубокую борозду, на случай воплощения наяву только что виденного сна, Берестов в изнеможении упал и вновь провалился в глубокий сон...
- Лежать, как лежишь! Руки за голову!
"Опять какая-то хрень снится..." - лениво проплыла возмущенная мысль.
- Эй, ты! Я кому говорю!?
"Что б вы сдохли... Когда же дадут человеку отоспаться!?"
Внезапно, где-то рядом, раздался одиночный выстрел.
"Опять очкастый во сне зрение тренирует... - подумал Владислав и открыл глаза, - утро, однако. Совсем светло..."
- Я ведь щас пристрелю! - отчетливо раздался вблизи голос с северным, якутским акцентом.
Пилот приподнялся и оглянулся по сторонам. Метрах в десяти стоял солдат-пограничник, сдерживая одной рукой поводок рвавшейся овчарки, а другой, держа на изготовку, висевший на ремне, автомат. Чуть поодаль, присев на одно колено, возился с радиостанцией ещё один кордонный служивый.
- Чего шумишь - людям спать после трудовой смены не даешь!? улыбнулся Влад, с неимоверным удовольствием разглядывая советскую военную форму.
- Я те дам, чего шумишь, - продолжал наезжать якут, немного удивившись чистому русскому языку, - руки, говорю, за голову! Ты кто?
- Я-то? - спокойно и дружелюбно отвечал летчик, - я майор Берестов, военно-воздушные силы Тихоокеанского Флота. А ты что за злобный тип?
- Ты руки за голову положишь? - уже спокойнее спросил пограничник.
- Нет, дружище... Болят они у меня... На ко вот, возьми и не сомневайся в том, что я такой же, как и ты.
Владислав бросил ему так и не пригодившийся автомат, подсумки и валявшийся рядом, уже просохший китайский китель. Оставшись в одних штанах от полосатой, тюремной робы и размокших башмаках, он, видимо, действительно не представлял угрозы пограничному наряду. Якут опустил автомат, цыкнул на служебного кобеля и что-то сказал второму солдату. Подойдя чуть ближе, младший сержант, все же настороженно поинтересовался:
- Вы как тут оказались?
- Длинная история... Расскажу твоему начальству, если не возражаешь... Дай-ка мне братец закурить...
* * *
Почти пятидесяти суток отпуска Владу обычно не хватало. Встречи с друзьями детства, бывшими одноклассниками, какие-то бытовые дела в доме матери... Отъезд всегда неотвратимо приближался и происходил все равно неожиданно. Эти же полтора месяца тянулись невообразимо долго. Он метался по небольшой квартире, беспрестанно думая об Александре. Мысли теснили и сменяли друг друга, не давая объяснения происходящему, ещё более омрачая и без того паршивое настроение. Берестов не видел выхода из создавшегося положения. Если её родители настроены таким решительным образом, то и очередного приезда Саши к Лихачевым ожидать бессмысленно. Более того, они сделают все, для того чтобы оставить дочь навсегда в Саратове. Заинтересуют подходящей работой после университета, найдут неплохого кандидата для устроенной семейной жизни...
Вернувшись в гарнизон раньше срока, Владислав снова заперся дома. Видеть кого-то, равно как и показывать свое состояние, абсолютно не хотелось. Он одинаково избегал встреч, как со своими однокашниками, так и с прочими друзьями и знакомыми. Только придя, наконец, в назначенный день на полковое построение, майор вновь окунулся в родную среду и быстро втянулся в повседневные заботы летной службы. Через два дня он, облаченный в летный комбинезон, дожидался очереди у маленького кабинетика стартового медосмотра.
- Влад! Ну, почему ты совсем не заходишь!? - поднялась ему навстречу Настя и, обняв, поцеловала, - ты же был в Саратове, видел моих! Я же так жду тебя...
Летчик ответил дружеским поцелуем и сел напротив девушки. Отводя взгляд от Анастасии, он копался в планшете, перекладывая карты, документы, полетные листы... Затем, закатав рукав легкой куртки и положив руку на край стола, чуть заметно улыбнулся:
- Я всего три дня был в твоем городе...
- Что случилось, Владислав? - улыбчивость и приветливость врача вдруг мгновенно сменились тревогой и озабоченностью.
Она сжимала ладонь молодого человека и, стараясь заглянуть в его глаза, ждала ответа.
- Давай поговорим о чем-нибудь другом... - предложил Берестов.
Наступила тягостная, продолжительная пауза... Неожиданно дверь без стука распахнулась, и в кабинет ввалился один из комэсков.
- Выйдите и подождите в коридоре, - ровно, но тоном, не терпящим возражения, произнесла Анастасия.
Подполковник, опешив, попятился назад, осторожно прикрывая за собой дверь.
- Вот что... Ты не будешь возражать, если я к тебе сегодня забегу после полетов? Здесь все равно не дадут поговорить толком.
- Зачем ты спрашиваешь, Настя!? Заходи в любое время...
- Тогда жди. За тобой хороший кофе...
Отлетав в районе аэродрома короткую программу восстановления в строй после отпуска, майор вернулся домой. Предстоящий разговор со старшей сестрой Александры совсем не радовал и представлялся бессмысленным терзанием недавней, душевной раны. Столь негативный настрой родителей, вряд ли удастся переломить даже ей - человеку решительному и настойчивому. Тем более что и Сашино мнение по поводу продолжения их отношений, оставалось до сих пор для Владислава "за кадром"...
"Мы можем говорить с Анастасией о чем угодно и сколь угодно, размышлял он, глядя в окно на угасающий день, - но судьба нашей с Александрой любви решается сейчас там - в далеком Саратове..."
Сразу после окончания летной смены, в квартире раздался звонок. На лице пришедшей гостьи читались переживание и недоумение. Пригласив Настю на кухню, молодой человек занялся приготовлением кофе.
- Влад, только не молчи, ради Бога, - попросила девушка, - я некоторым образом причастна к тому, что происходит между вами и не чужой все-таки человек...
- Совсем не чужой! - печально улыбнулся летчик, садясь за столик напротив, - как-то все странно произошло в твоем городе...
Она молчала, вопросительно глядя ему в глаза и ожидая объяснений.
- Я, собственно, Сашу-то видел, совсем мимолетно - сквозь едва приоткрытую дверь, - глубоко вздохнув, выложил, наконец, самое главное Берестов.
- То есть как?..
- Поговорил с твоей мамой. Дважды по телефону и в подъезде. Поторчал пару дней возле дома, но все без толку...
В изумлении Анастасия продолжала смотреть на собеседника. На плите зашипел кипевший и убегающий через край турки кофе.
- Ну вот... - встал из-за стола Владислав.
- Кажется, я начинаю что-то понимать... - отрешенно пробормотала девушка, - Сашенька почему-то в последнее время перестала присылать письма. Теперь становится ясно...
Майор вылил в раковину перекипевший напиток и, засыпав новую порцию смолотых зерен, залил в небольшую мельхиоровую емкость холодной воды.
- Так что тебе сказала моя мамочка?
- Настя, ну причем тут твоя мама? Александре девятнадцать лет и смешно предполагать, что кто-то в состоянии помешать ей, принять самостоятельное решение. Больше всего в этой ситуации хотелось бы знать именно её мнение...
- Ты ещё не знаешь маму... В нашей семье она единственный и непревзойденный полководец. Ни дать, ни взять - Жанна д'Арк! И мне пришлось в свое время с затяжными боями и переменными успехами отвоевывать независимость. Но это все-таки я, а у Сашеньки характер помягче, и удастся ли ей повторить подобный подвиг... Честно говоря, я считала, что родители с годами немного поумерили воинственный пыл. Видимо, ошиблась...
- Ладно... Давай о чем-нибудь другом, жизнеутверждающем... - попросил пилот, заранее подходя к плите и карауля момент готовности напитка.
- О другом... - совсем тихо повторила Настя, - у нас с Максом опять все наперкосяк. Кажется, поругались...
- Вот видишь... И нужны тебе ещё лишние проблемы - наши с Александрой...
- Они не могут быть лишними. Макс, ты, Сашенька... Кто ещё для меня ближе вас?
Влад, на сей раз, вовремя снял с огня турку и обернулся к столу, чтобы налить кофе в приготовленные чашечки. Девушка сидела, опустив голову на сложенные на столе руки, и беззвучно плакала. Искренняя жалость и сострадание к этому милому человеку, внезапно охватили душу. Сколько сделала она для того, чтобы у них с Сашей родились и окрепли большие чувства друг к другу... Увидев хрупкие, вздрагивающие плечи Анастасии, Берестов присел рядышком на стул и обнял её.
Вряд ли нужны были какие-то слова. Они и так все прекрасно понимали. Врач ещё долго, не поднимая головы, роняла слезы на рукава светлой кофточки. Летчик, слегка поглаживая её ладонь и глядя в одну точку, размышлял о своем...
В начале следующей недели экипажу командира разведывательного звена предстоял первый, после длительного перерыва, маршрутный полет над морем. Как всегда забежав в кабинет Насти, он уселся напротив и в ожидании окончания обязательных процедур медицинского контроля, по-дружески интересовался у той настроением и обстановкой в семье.
- Вроде, чуть получше... - неуверенно ответила девушка, отчего-то пряча глаза.
- Зашли бы с Максом в гости. Я его сто лет не видел, - предложил Владислав.
- Обязательно зайдем...
- Во Владивосток в выходные не собираетесь? Могу подбросить и составить компанию...
- Может быть, пока не решили... - почти прошептала она, глядя в окно.
- Девушка, что-то у тебя не так. Признавайся, в чем дело. Могу я тебе помочь?
- Влад, милый... - Анастасия положила свою ладонь поверх его, и посмотрела прямо в глаза, - от Сашеньки пришло письмо...
- Да? И что же пишет?.. - приподнятое настроение перед долгожданным полетным заданием в миг куда-то исчезло, выражение лица стало печальным и немного озабоченным.
- Вот возьми... - она протянула ему конверт, - тут нет никаких секретов. Ты должен знать её мысли...
Покинув стартовый врачебный кабинет, Берестов медленно направился на самолетную стоянку, читая по дороге короткое письмо, написанное рукой любимой девушки.
"Здравствуй Настюша!
Извини, что долго молчала - как-то было совсем не по себе. Сейчас вроде втянулась в обычный ритм жизни, и стало понемногу отпускать. Дом, лекции, спортшкола, опять дом...
Приезжал Владислав, но встретиться с ним не удалось. Наша мама разговаривала с ним в подъезде, не пустив даже в дом, а потом закатила ужасный скандал и оставалась непреклонной. Ты же знаешь, какой она бывает, если ставит перед собой определенную цель. У меня после этого подскочило давление, и неделю так раскалывалась голова, что пришлось отлеживаться и пропускать занятия.
Очень стыдно и неловко перед Владом за происшедшее. А самое главное я не представляю, что теперь делать... Мама ведь не отступится и уж конечно не отпустит меня на каникулы к вам. Папа как всегда принимает нейтральную сторону и не вмешивается, понимая, что спорить с ней бесполезно.
Настенька, хоть бы ты мне что-нибудь посоветовала. Забыть Владислава выше моих сил, но и оказаться рядом с ним невозможно.
Напиши мне поскорее. Большой привет Владу и Максиму. Я всех вас очень люблю и скучаю...
Александра".
Весь продолжительный полет мысли майора крутились вокруг Сашиного письма. Понимая её состояние, он и сам не представлял, какой выход можно отыскать из столь нелепой и удручающей ситуации. Дожидаться несколько лет окончания девушкой университета, каждый раз лелея надежду встретиться с ней в отпуске? Поддерживать связь посредством писем или через Анастасию? Все это подходило как некий крайний вариант. Но сумеет ли Александра в течение немалого срока сберечь пламя своих чувств? Найдет ли она силы помнить о нем?..