Страница:
Пушкин сам отмечал свое нервно-болезненное состояние. Будучи на именинах у Николая Ивановича Греча, он говорил хозяину: "Все словно бьет лихорадка, все как-то везде холодно и не могу согреться; а порой вдруг невыносимо жарко".
Они стоят друг против друга на полутемной лестнице. Барон унижен - его даже не пригласили в переднюю. Выдержка начинает ему изменять. Пушкин только этого и ждет. Он взрывается целым потоком оскорблений. Михаил Яшин полагал, что имело место оскорбление действием.
Это возможно. Он мог избить швейцара "по всем правилам английского бокса" только за то, что несчастный не вовремя открыл ночью дверь, он бросался с ножом на капитана Рутковского, а приложиться к физиономии Геккерна в тот момент и в том состоянии - святое дело.
На другой день Геккерн принял вызов, но кажется, что он ещё надеется на мирный исход. В его письме к Пушкину есть слово, которое можно воспринять как скрытый, слабый символ надежды. "Мне остается только сказать, - пишет барон Геккерн, - что виконт Д'Аршиак едет к вам, чтобы условиться о месте встречи с бароном Геккерном; прибавлю при этом, что эта встреча должна состояться без всякой отсрочки. Впоследствии, милостивый государь, я найду средство научить вас уважению к званию, в которое я облечен и которое никакая выходка с вашей стороны оскорбить не может".
Еще П.Е. Щеголев обратил внимание на слово "впоследствии".
Он писал: "Очевидно, Геккерн не верил в серьезность дуэли, если писал, что впоследствии, после дуэли, он найдет средство научить Пушкина уважению к его званию. Не лишенная интереса черточка!"
Геккерн действительно, с одной стороны, старается уладить дело, даже после того как Пушкин вышвырнул его из своего дома и, видимо, при этом нецензурно ругался. В оправдательном письме на имя своего министра Геккерн пишет: "Все же я готов представить вашему превосходительству копию с него (письма от Пушкина. - А.З.), если вы потребуете, но на сегодня разрешите ограничиться только уверением, что самые презренные эпитеты были в нем даны моему сыну, что доброе имя его достойной, давно умершей матери было попрано, что моя честь и мое поведение были оклеветаны самым гнусным образом". Ни слова о матери Дантеса Пушкин не написал. Возможно, Геккерн имеет в виду намек на незаконнорожденность Дантеса, но это маловероятно. Скорей всего, Геккерн смешал письменные и устные оскорбления, прозвучавшие на лестнице у квартиры Пушкина. Боюсь, что Пушкин ругался "по матушке", а иностранец Геккерн перевел идиоматическое выражение буквально.
С другой стороны, практически лишь одни сутки идет окончательная подготовка к тому, что А.Я. Булгаков позднее назовет "убийством без всяких правил".
Подыскивается подходящее место на Черной речке неподалеку от Комендантской дачи. Вроде бы не совсем удобно, ибо на даче зимой жил сторож, а рядом - дом арендатора Дм. Мякишева, могли быть нежелательные свидетели, но зато есть хозяйственные постройки, что могут послужить замечательным местом для размещения некоего третьего лица, которое условно мы назовем "Стрелок".
Надо сказать, что выстрелы действительно были услышаны. Вот что писал В.Я. Рейнгард в статье "Где настоящее место дуэли Пушкина?": "...прибежал к старику Мякишеву впопыхах дворник Комендантской дачи Матвей Фомин и сказал, что за комендантским гумном какие-то господа стрелялись".
В 1858 году по просьбе Я.А. Исакова К.К. Данзас показал ему место дуэли. Вероятно, за двадцать лет Данзас успел кое-что подзабыть - указал, что находилось оно с правой стороны от дороги в Коломяги, за огородом Мякишева. "За этим забором, - писал Исаков, - по словам Данзаса, в 1837 г. начинался кустарник и потом лес, который продолжался параллельно во всю длину Ланской дороги. В недальнем расстоянии от забора он указал мне место, где происходила дуэль".
"Сравнивая расположение места, указанного Мякишевым, - писал В.Я. Рейнгард, - с местом, указанным г. Исаковым, нельзя не видеть, что первое (второе?) находится слишком близко к Коломягской дороге и поэтому едва ли могло быть избрано для поединка, тогда как место, указанное Мякишевым, совершенно было в стороне и закрыто от дороги гумном и сараем и при этом имело то преимущество, что на самой Комендантской даче никто зимою, кроме дворника, не жил".
Раненого Пушкина Данзас и Д'Аршиак вели к дороге коротким путем - мимо гумна и сарая, через пролом в ограде и к карете, которая стояла у Комендантской дачи.
Откуда взялась карета? Лев Сергеевич Пушкин рассказывал своей сестре Ольге Сергеевне, что он слышал, "будто бы Геккерн-старший в день поединка поехал к Комендантской даче в наемной карете, а не в своей, опасаясь быть узнанным публикой. Затем приказал кучеру остановиться не на особенно далеком расстоянии от места поединка, выслал якобы на рекогносцировку своего камердинера и, получив донесение последнего о страшном результате, отослал экипаж с этим лицом для одного из раненых соперников; сам же будто бы нанял проезжего извозчика, на котором и ускакал путями окольными, не желая подвергаться любопытным взглядам".
Рассказ походит на правду. Пушкина действительно привезли домой в карете. В этой карете на Черную речку приехали четыре человека: Луи Геккерн, Дантес, Д'Аршиак и камердинер. Зачем Геккерн взял камердинера? Для чего лишний свидетель? Видимо, без него нельзя было обойтись. У него своя роль. Какая? Он не только принесет весть о результате поединка, но сам будет участвовать в нем. А что, если это наш "стрелок"?!
Данзас вспоминал, что когда их сани подъехали, то никого не было, потом появились, непонятно откуда, Дантес и Д'Аршиак. Наверное, они приехали раньше. Стрелок-камердинер пошел к строениям Комендантской дачи выбирать позицию - это или сарай, или гумно, крыша сарая, - остальные скрылись вместе с каретой и наблюдали из укрытия, пока не заметили, что приехали сани с Пушкиным и Данзасом. Противники и секунданты обходят строения и спускаются в ложбину.
Итак, все на своих местах: Геккерн в карете, дуэлянты и секунданты в ложбине, "стрелок" на чердаке одного из строений. Все ждут.
Место преступления определено. Теперь необходимо определить время. Время назначали Дантес и Д'Аршиак. Это очень важно для успеха задуманного ими плана. Обычно дуэли назначаются на рассвете; не так было в данном случае. Время дуэли определили только 27 января, когда Пушкин привез своего секунданта Данзаса к секунданту Дантеса Д'Аршиаку.
По показаниям Данзаса и его воспоминаниям, записанным А. Аммосовым, известно, что Пушкин встретил Данзаса на Пантелеймоновской улице или на Цепном мосту возле Летнего сада. Шел первый час пополудни.
27 января 1837 года Пушкин ехал в санях. Усадил в них Данзаса, предложив тому быть свидетелем одного разговора, который должен был произойти во французском посольстве. По воспоминаниям Данзаса, Пушкин напористо и грубо требовал от Д'Аршиака, чтобы дуэль состоялась немедленно. Это очень странно, потому что не Пушкин, а именно Д'Аршиак и Дантес требовали немедленно покончить с этим делом. Уже в 9 часов утра 27 января Д'Аршиак прислал Пушкину записку с требованием встречи "в ближайшее время". Пушкина письма Д'Аршиака раздражают. В ответном письме он предлагает отказаться от каких-либо переговоров между секундантами и заявляет, что "я приведу своего только на место поединка. Так как г. Геккерн меня вызывает и обиженным является он, то он может сам выбрать мне секунданта, если видит в том надобность: я заранее принимаю его, если бы даже это был его егерь".
Пушкин, кажется, просто для видимости предоставляет противнику всё большие льготы. Он хочет испугать их своими радикальными предложениями. И они действительно испуганы, они опасаются промедления (видимо, все готово) и какой-то огласки. Из письма виконта Д'Аршиака А.С. Пушкину 27 января 1837 года: "Всякое промедление будет рассматриваться им (Дантесом. - А.З.) как отказ в удовлетворении, которое вы обязаны ему дать, и как попытка огласкою этого дела помешать его окончанию".
Именно Д'Аршиак после столь резких писем должен был продолжать требовать сегодня же решить дело, но Данзас эти слова вкладывает в уста Пушкина, что может свидетельствовать о том, что после смерти Пушкина между Данзасом, Д'Аршиаком и Дантесом произошла встреча, на которой была выработана линия поведения во время следствия. Конечно, проще всего показать Пушкина инициатором дуэли. Цель - смягчить наказание. Со слов Данзаса получается, что Пушкин сначала представил его как своего секунданта, а потом уже спросил его согласия. "Теперь я вам могу сказать только одно, - якобы заявил Пушкин, - если дело это не закончится сегодня же, то в первый же раз, как я встречу Геккерна - отца или сына, - я им плюну в физиономию. - Тут он указал на Данзаса и прибавил: - Вот мой секундант.
Потом он обратился к Данзасу с вопросом:
- Согласны вы?
После утвердительного ответа Данзаса, Пушкин уехал, предоставив Данзасу, как своему секунданту, условиться с Д'Аршиаком о дуэли".
Пушкин возвращается домой. Приказывает кучеру ждать. Некоторое время проводит в доме и выходит в 13 часов.
День был ясный, но морозный - 15 ниже нуля. Пушкину последнее время нездоровилось. Его постоянно лихорадит.
Он возвращается и меняет надетую ранее бекешу на теплый, красный с зелеными клеточками архалук. Затем вновь уезжает. Возвращается примерно через час и после 14 часов ждет Данзаса. Тот вскоре приходит. Пушкин отрешенно соглашается со всеми условиями дуэли и отсылает секунданта за пистолетами, которые уже заказаны в оружейном магазине Куракина.
После 15 часов Пушкин встречается с Данзасом в кондитерской Вольфа на углу Невского проспекта. Последний привозит пистолеты. В 16 часов на санях они едут к месту дуэли.
"На место встречи, - писал виконт Д'Аршиак князю Вяземскому 1 февраля 1837 года, - мы прибыли в половине пятого. Дул очень сильный ветер, что заставило нас искать убежища в маленькой сосновой роще. Так как большое количество снега могло стеснять противника, пришлось протоптать тропинку в двадцать шагов".
К вечеру погода изменилась. Поднялся сильный ветер, а это оказалось очень кстати для заговорщиков. Д'Аршиак говорит о большом количестве снега, но почему не поискать место там, где снега поменьше? Потому, что это место заранее присмотрено и хорошо просматривалось с строений Комендантской дачи. В.А. Жуковский уточняет, что "снег был по колена".
Пришлось его утаптывать. Трое - Данзас, Д'Аршиак и Геккерн принялись за дело. Пушкин вместе с топтунами не работает. Он сидит в куче снега и поторапливает.
На все приготовления ушло минут 30-40. Примерно в 17 часов 10 минут противники готовы к бою.
На календаре 27 января. Даже в ясный день солнце садится около 16 часов, а в 17 часов 10 минут уже почти полная темнота. Никто не говорит о факелах или костре. Их не было. Следовательно, выстрелы прозвучали в темноте. Очень странно, если не учитывать, что "стрелок" может ещё хорошо видеть силуэты дуэлянтов на белом снегу. Писатель Теофиль Готье посетил Петербург в 1858 году. Он так описывает январский вечер: "В Санкт-Петербурге ночь приходит быстро, и с трех часов пополудни нужно уже зажигать лампы".
Таким образом, дуэль проходила почти в полной темноте.
Согласно условиям дуэли, противники должны были сходиться с расстояния 20 шагов до барьера (им стали брошенные на снег шинели) и тогда стрелять. Длинноногий Дантес должен подойти к барьеру раньше Пушкина, но он не торопился идти, зато поторопился выстрелить почти не целясь, как только Пушкин оказался у своего барьера. Плохая видимость предполагает длительное прицеливание, что во время своего выстрела и сделал Пушкин. Он целился очень долго, и не только потому, что тяжело ранен, но и потому, что плохо видел противника. Дантес стреляет, не дойдя одного шага до барьера. "Стрелок" же знает, что выстрел Дантеса последует в тот момент, когда Пушкин подойдет к барьеру. Он находится в полной готовности с того момента, как секундант подал команду сходиться.
С момента подписания протокола дуэли секундантами допущен ряд нарушений дуэльных правил. Вернее будет сказать, что нарушения заложены в условия дуэли, и это обусловлено именно наличием третьего участника поединка. Согласно дуэльному кодексу В. Дурасова, "протокол становится обязательным, когда он будет подписан секундантами и противниками". В распоряжении исследователей имеется протокол поединка, на котором подписи только секундантов. Он прилагается к военно-судному делу о дуэли и представлен Дантесом. Если подписи Пушкина на этом документе нет, то, следовательно, он подложный и может значительно отличаться от оригинала.
Далее, согласно "Правилам дуэли Франца фон Болгара", "сигнал состоит из трех ударов в ладоши, производимых в равные промежутки времени". В действительности сигнал сходиться подан Данзасом взмахом руки, в которой шляпа. Современники дуэли сразу посчитали это странным. А.О. Смирнова записала: "...мой муж, Киселев и Андрей Карамзин говорили вчера, что нельзя воспрепятствовать противникам драться серьезно, если таково их желание; странно только, почему Дантес выстрелил так скоро, если было условлено, что противники должны стрелять одновременно? Тут что-то не совсем ясно. Киселев говорит, что вместо того, чтобы дать сигнал, сняв шляпу, следовало считать до трех, после чего должны были последовать выстрелы". Считать до трех или хлопать в ладоши - это звуковой сигнал, а его на чердаке сарая можно не услышать, поэтому звуковой сигнал заменен визуальным - взмахом руки со шляпой в ней.
Какова подлинная роль К.К. Данзаса? Знал ли он о заговоре? Во всяком случае он пошел на поводу у Д'Аршиака и Дантеса. Вероятно, в силу особенностей своего характера. Данзас характеризуется, как "отличный боевой офицер, светски образованный, но крайне ленивый и, к сожалению, притворявшийся повесой". Эти черты характера сыграли негативную роль в ходе и подготовке поединка. Он не протестовал против времени проведения дуэли, не заметил, что противников "расставили" по местам, когда требуется провести жеребьевку, взял шляпу и сделал роковой взмах, вместо того чтобы подать сигнал голосом. Единственный раз он проявил твердость, когда Дантес предложил ему не говорить никому о своем участии в дуэли. Данзас отказался. Хотя впоследствии, видимо, вошел в соглашение с Д'Аршиаком и Дантесом и в ходе следствия дал искаженные показания. И ещё трудно допустить, чтобы боевой офицер, полковник мог не услышать ружейного выстрела.
Дантес выстрелил мимо, а пуля "стрелка"-снайпера поразила Пушкина в правый бок, причем удар был чуть сзади и сверху вниз по касательной. Виконт Д'Аршиак писал, что Пушкин "упал на шинель, служившую барьером, и остался неподвижным, лицом к земле". Следовательно, Пушкина "расставили" спиной к строениям Комендантской дачи и правым боком к "стрелку".
Врач и писатель Владимир Иванович Даль делал вскрытие тела. Вот его записка: "По окружности большого таза с правой стороны найдено было множество небольших осколков кости, а, наконец, и нижняя часть крестцовой кости была раздроблена.
По направлению пули надобно заключать, что убитый стоял боком, в пол-оборота и направление выстрела было несколько сверху вниз. Пуля пробила общие покровы живота в двух дюймах от верхней оконечности чресельной или подвздошной кости правой стороны и, встретив сопротивление в крестцовой кости, раздробила её и засела где-нибудь поблизости. Время и обстоятельства не позволили продолжать подробнейших розысканий".
Какие обстоятельства не позволили врачу вынуть пулю? Агенты Третьего отделения, постоянно присутствовавшие в доме, вероятно, получили на этот счет специальное указание. Можно только удивляться, что Далю вообще позволили сделать предварительное исследование раны. Ни о каких "подробнейших розысканиях" речи быть не могло.
В.И. Даль, видимо, хорошо представлял важность результатов вскрытия, поэтому в краткой форме сумел записать то, что успел определить. "Убитый стоял боком", - пишет Даль. Да, только боком к "стрелку", а к Дантесу лицом и грудью. С фронтальной позиции он и стал готовиться к выстрелу, но "стрелок" опередил его. Пуля вошла сбоку и сзади, имея направление сверху вниз, что и подтверждает Даль.
Существующие методы научной баллистики позволяют определить, с какого расстояния был произведен выстрел. Для этого сравнивают разницу между входным и выходным отверстием пули. В нашем случае выходного отверстия нет, но есть расстояние между входным отверстием и крестцовой костью, где пуля застряла. "Если же первое входное отверстие, - пишет криминалист Кустанович, находится выше последующих, то, следовательно, пуля летела под каким-то углом сверху вниз с небольшого расстояния, так как такое же направление полета пули возможно и при простреле предметов пулею на излете..."
Если признать, что стрелял Дантес с расстояния 6 - 7 метров, 10 шагов, то ни о каком излете говорить нельзя, вместе с тем разница между входным отверстием и местом, где пуля застряла, составляет около трех сантиметров. Согласно данным таблицы под названием "Величина углов падения в "тысячных" для пуль некоторых образцов отечественного оружия", угол падения в 3 сантиметра возникает при выстреле из винтовки с расстояния от 200 до 300 метров. Необходимо сделать поправку, что стреляли не из винтовки образца 1891 года, а из ружья (о пистолетах речи быть не может), то смертельный для Пушкина выстрел мог быть произведен с расстояния не менее 50 и не более 100 метров.
Могут возразить, что выстрел-де могли увидеть и услышать участники дуэли, но двое из них - Дантес и Д'Аршиак к нему готовы, а внимание Данзаса и Пушкина сосредоточено на Дантесе. Кроме того, нельзя забывать, что в это время дул сильный ветер. "Большое значение для восприятия звука имеет также наличие ветра... Если ветер дует от нас к источнику звука, то в зависимости от силы ветра слышимость может полностью отсутствовать даже на небольшом расстоянии".
Ветер дул от дуэлянтов к сараю и даче, только поэтому они не слышали выстрела, а дворник дачи, находившийся позади сарая, если смотреть от того места, где стояли противники, звук выстрела слышал и вышел во двор посмотреть, где стреляли. Заметив в недалекой ложбине силуэты людей и, возможно, дождавшись выстрела Пушкина, он отправился к соседу-арендатору, чтоб сообщить ему о происшествии.
Заметить выстрел можно было и по пламени, возникающем при выстреле. Свое объяснение есть и для этого: "Дульное пламя резко уменьшается при выстрелах из смазанного оружия... В ряде случаев отдельные выстрелы совершенно не дают пламени..."
Нужно было бы подвергнуть тщательному анализу одежду на Пушкине в день дуэли. Существует методика, позволяющая определить дальность выстрела по огнестрельным повреждениям одежды. У В.И. Даля длительное время хранился сюртук Пушкина с небольшой дырочкой от пули. К сожалению, сюртук был украден и навсегда потерян для науки.
Совокупность фактов позволяет с большой долей вероятности предположить, что дуэль Пушкина с Дантесом была хорошо спланированным убийством1. Участие в нем представителей власти, пусть даже на этапе сокрытия следов преступления, делает его убийством политическим. Сегодня есть шанс перенести данный вывод из сферы предположительной в сферу фактическую, только нужно найти пулю.
Пуля, которая осталась в теле Пушкина, может стать - если будет найдена - важным вещественным доказательством. Если нельзя сделать обследование могилы, вскрыв её, то почему не применить метод зондирования?
По обнаружении пули необходимо исследовать дуэльные пистолеты Пушкина и Дантеса. Здесь много неясного.
Кто-то должен был собрать оружие после поединка и вывезти его. Кто? Для ответа на этот вопрос восстановим картину после выстрела Дантеса: раненый Пушкин находит в себе силы и долго целится. Выстрел. Дантес падает. Он легко ранен в мякоть руки, которой прикрывался. Пуля прошла навылет, но почему-то в тело Дантеса не вошла. Штаб-лекарь Стефанович, осматривавший Дантеса, записал: "Поручик барон Геккерн имеет пулевую проницающую рану на правой руке ниже локтевого сустава на четыре поперечных перста: вход и выход пули в небольшом один от другого расстоянии. Обе раны находятся в сгибающих персты мышцах, окружающих лучевую кость более к наружной стороне. Раны простые, чистые, без повреждения костей и больших кровеносных сосудов... жалуется на боль в правой верхней части брюха, где вылетевшая пуля причинила контузию, каковая боль обнаруживается при глубоком дыхании, хотя наружных знаков контузии незаметно".
Это странно, что пуля не причинила Дантесу никакого вреда, и странность эта очевидна. Ее необходимо как-то объяснить. В 1938 году инженер М. Комар, заинтересовавшись этим вопросом, пришел к выводу, что на Дантесе было надето некое защитное устройство. Ряд ученых подвергли выводы М. Комара резкой критике, полагая основным аргументом некую дворянскую честь. Более реален взгляд Я.А. Гордина, который отмечает, что "к концу жизни он (Пушкин. - А.З.) убедился, что российское дворянство в массе своей либо растеряло понятие о чести, либо никогда им не обладало в достаточной степени..."
Подсчитав скорость полета пули в секунду (около 300 метров), массу пули, Комар пришел к выводу, что "сильный удар пули при этих условиях должен произвести большой разрушительный эффект; то, что пуля Пушкина пробила руку Дантеса без повреждения кости, нельзя назвать большим эффектом. На эту работу израсходовалась только незначительная часть всей силы удара, и главная часть его обрушилась на пуговицу. Она должна была если не разрушить, то деформировать пуговицу и вдавить её в тело".
В ходе следствия Дантеса попросили показать пуговицу, но сделать этого он не смог. Вероятно, прав М. Комар, говоря, что "Дантес спасся только благодаря тому, что вышел на дуэль в панцире, надетом под мундир в виде корсета".
В 1990 году появилась ещё одна версия. Прокурор-криминалист Б. Пискарев и заслуженный юрист РСФСР Д. Алексеев пытались объяснить тот факт, что пуля, выпущенная из пистолета Пушкиным, не причинила Дантесу никакого вреда и практически не оставила на его теле следа. Они исходили из того, что Данзас, секундант Пушкина, пытался предотвратить дуэль, хотя и надеялся, что "случится чудо или провидение расстроит поединок. Но, увы...".
Авторы статьи предположили, что Константин Данзас решил уменьшить заряд пороха в пистолете Пушкина, рассчитывая, что Д'Аршиак сделает то же самое. Слово Пискареву и Алексееву: "Оставалась единственная, пожалуй, возможность, нет, не отвратить схватку, но хотя бы ослабить её губительные последствия... Не будем больше гадать, когда именно пришло к Данзасу верное решение: уменьшить, скажем, наполовину, заряд...
Если предположение верно, то Данзас оставил своего друга Пушкина безоружным, ибо никаких данных о том, что Д'Аршиак поступил так же, - нет.
Дантес не смог представить военным следователям и пистолеты, из которых стрелялись противники, хотя именно он унес их с места дуэли.
Вернемся к показаниям арендатора Дм. Мякишева: "Старик выбежал на улицу и увидел, что какого-то господина вели двое под руки, посадили в карету и повезли в город".
Человек, которого вели, - Пушкин, вели его Д'Аршиак и Данзас. На месте дуэли оставался один Жорж Дантес. Он должен был собрать оружие и вещи шинели секундантов. Больше пистолетов никто не видел. Если верить показанию Дантеса, то пистолеты были абсолютно одинаковы. Предполагается, что это пистолеты новейшего образца, имевшие, кроме капсульного ударного замка, ещё и нарезной ствол.
Боюсь, что пистолеты Пушкина исчезли именно потому, что они отличались от пистолетов Дантеса. Последний получил их от сына французского посла в Петербурге де Баранта. Естественно, он вернул их владельцу, а тот увез их во Францию. Эрнест де Барант умер в 1859 году. Пистолеты сменили нескольких владельцев: Проспера, брата Эрнеста, а потом полковника де Шательперона, мужа их сестры. Далее след пистолетов теряется, и через сто лет (в 1955 г.) они появляются на аукционе в зале Друо в Париже. Пистолеты купил неизвестный. А ещё через десять лет они оказались в частном Музее почты в городке Лимре.
Есть сообщение, что какие-то пистолеты демонстрировались на выставке в Париже в 1937 году - к столетию со дня смерти А.С. Пушкина.
Пистолеты из музея в Лимре изготовлены в Дрездене оружейным мастером Карлом Ульбрихом. Единственным свидетельством того, что именно эти пистолеты участвовали в дуэли, является записка их бывшего владельца, приложенная к ним при продаже: "Эти пистолеты принадлежали барону Эрнесту де Баранту, дипломату, который их одолжил своему другу г-ну Д'Аршиаку во время дуэли Пушкина с г-ном Дантесом. Г-н Д'Аршиак был одним из секундантов. Они были отданы полковнику де Шательперону в 1884 году бароном де Барантом, братом барона Эрнеста. Париж 1 мая 1920 г. Полковник де Шательперон".
Правнук Пушкина Георгий Михайлович Воронцов-Вельяминов пытался купить эти пистолеты, но владелец музея отказался1.
Дантеса можно представить в качестве убийцы. Пушкина - нет. Получается, что победить в этом и любом другом поединке он не мог. Россия потеряла Пушкина физически, но если бы он убил Дантеса, то могла бы потерять духовно. Поэт и писатель Пушкин мог так и остаться в заснеженной ложбине на краю Комендантской дачи навечно. Вернулся бы домой совсем другой человек. В предсмертные часы он говорил, что думал, что получит удовлетворение, если убьет Дантеса. Но после минутной радости, вызванной точным выстрелом, после которого Дантес упал, он почувствовал пустоту и разочарование. Насколько большим могло оно быть, если бы Пушкин убил Дантеса!
Они стоят друг против друга на полутемной лестнице. Барон унижен - его даже не пригласили в переднюю. Выдержка начинает ему изменять. Пушкин только этого и ждет. Он взрывается целым потоком оскорблений. Михаил Яшин полагал, что имело место оскорбление действием.
Это возможно. Он мог избить швейцара "по всем правилам английского бокса" только за то, что несчастный не вовремя открыл ночью дверь, он бросался с ножом на капитана Рутковского, а приложиться к физиономии Геккерна в тот момент и в том состоянии - святое дело.
На другой день Геккерн принял вызов, но кажется, что он ещё надеется на мирный исход. В его письме к Пушкину есть слово, которое можно воспринять как скрытый, слабый символ надежды. "Мне остается только сказать, - пишет барон Геккерн, - что виконт Д'Аршиак едет к вам, чтобы условиться о месте встречи с бароном Геккерном; прибавлю при этом, что эта встреча должна состояться без всякой отсрочки. Впоследствии, милостивый государь, я найду средство научить вас уважению к званию, в которое я облечен и которое никакая выходка с вашей стороны оскорбить не может".
Еще П.Е. Щеголев обратил внимание на слово "впоследствии".
Он писал: "Очевидно, Геккерн не верил в серьезность дуэли, если писал, что впоследствии, после дуэли, он найдет средство научить Пушкина уважению к его званию. Не лишенная интереса черточка!"
Геккерн действительно, с одной стороны, старается уладить дело, даже после того как Пушкин вышвырнул его из своего дома и, видимо, при этом нецензурно ругался. В оправдательном письме на имя своего министра Геккерн пишет: "Все же я готов представить вашему превосходительству копию с него (письма от Пушкина. - А.З.), если вы потребуете, но на сегодня разрешите ограничиться только уверением, что самые презренные эпитеты были в нем даны моему сыну, что доброе имя его достойной, давно умершей матери было попрано, что моя честь и мое поведение были оклеветаны самым гнусным образом". Ни слова о матери Дантеса Пушкин не написал. Возможно, Геккерн имеет в виду намек на незаконнорожденность Дантеса, но это маловероятно. Скорей всего, Геккерн смешал письменные и устные оскорбления, прозвучавшие на лестнице у квартиры Пушкина. Боюсь, что Пушкин ругался "по матушке", а иностранец Геккерн перевел идиоматическое выражение буквально.
С другой стороны, практически лишь одни сутки идет окончательная подготовка к тому, что А.Я. Булгаков позднее назовет "убийством без всяких правил".
Подыскивается подходящее место на Черной речке неподалеку от Комендантской дачи. Вроде бы не совсем удобно, ибо на даче зимой жил сторож, а рядом - дом арендатора Дм. Мякишева, могли быть нежелательные свидетели, но зато есть хозяйственные постройки, что могут послужить замечательным местом для размещения некоего третьего лица, которое условно мы назовем "Стрелок".
Надо сказать, что выстрелы действительно были услышаны. Вот что писал В.Я. Рейнгард в статье "Где настоящее место дуэли Пушкина?": "...прибежал к старику Мякишеву впопыхах дворник Комендантской дачи Матвей Фомин и сказал, что за комендантским гумном какие-то господа стрелялись".
В 1858 году по просьбе Я.А. Исакова К.К. Данзас показал ему место дуэли. Вероятно, за двадцать лет Данзас успел кое-что подзабыть - указал, что находилось оно с правой стороны от дороги в Коломяги, за огородом Мякишева. "За этим забором, - писал Исаков, - по словам Данзаса, в 1837 г. начинался кустарник и потом лес, который продолжался параллельно во всю длину Ланской дороги. В недальнем расстоянии от забора он указал мне место, где происходила дуэль".
"Сравнивая расположение места, указанного Мякишевым, - писал В.Я. Рейнгард, - с местом, указанным г. Исаковым, нельзя не видеть, что первое (второе?) находится слишком близко к Коломягской дороге и поэтому едва ли могло быть избрано для поединка, тогда как место, указанное Мякишевым, совершенно было в стороне и закрыто от дороги гумном и сараем и при этом имело то преимущество, что на самой Комендантской даче никто зимою, кроме дворника, не жил".
Раненого Пушкина Данзас и Д'Аршиак вели к дороге коротким путем - мимо гумна и сарая, через пролом в ограде и к карете, которая стояла у Комендантской дачи.
Откуда взялась карета? Лев Сергеевич Пушкин рассказывал своей сестре Ольге Сергеевне, что он слышал, "будто бы Геккерн-старший в день поединка поехал к Комендантской даче в наемной карете, а не в своей, опасаясь быть узнанным публикой. Затем приказал кучеру остановиться не на особенно далеком расстоянии от места поединка, выслал якобы на рекогносцировку своего камердинера и, получив донесение последнего о страшном результате, отослал экипаж с этим лицом для одного из раненых соперников; сам же будто бы нанял проезжего извозчика, на котором и ускакал путями окольными, не желая подвергаться любопытным взглядам".
Рассказ походит на правду. Пушкина действительно привезли домой в карете. В этой карете на Черную речку приехали четыре человека: Луи Геккерн, Дантес, Д'Аршиак и камердинер. Зачем Геккерн взял камердинера? Для чего лишний свидетель? Видимо, без него нельзя было обойтись. У него своя роль. Какая? Он не только принесет весть о результате поединка, но сам будет участвовать в нем. А что, если это наш "стрелок"?!
Данзас вспоминал, что когда их сани подъехали, то никого не было, потом появились, непонятно откуда, Дантес и Д'Аршиак. Наверное, они приехали раньше. Стрелок-камердинер пошел к строениям Комендантской дачи выбирать позицию - это или сарай, или гумно, крыша сарая, - остальные скрылись вместе с каретой и наблюдали из укрытия, пока не заметили, что приехали сани с Пушкиным и Данзасом. Противники и секунданты обходят строения и спускаются в ложбину.
Итак, все на своих местах: Геккерн в карете, дуэлянты и секунданты в ложбине, "стрелок" на чердаке одного из строений. Все ждут.
Место преступления определено. Теперь необходимо определить время. Время назначали Дантес и Д'Аршиак. Это очень важно для успеха задуманного ими плана. Обычно дуэли назначаются на рассвете; не так было в данном случае. Время дуэли определили только 27 января, когда Пушкин привез своего секунданта Данзаса к секунданту Дантеса Д'Аршиаку.
По показаниям Данзаса и его воспоминаниям, записанным А. Аммосовым, известно, что Пушкин встретил Данзаса на Пантелеймоновской улице или на Цепном мосту возле Летнего сада. Шел первый час пополудни.
27 января 1837 года Пушкин ехал в санях. Усадил в них Данзаса, предложив тому быть свидетелем одного разговора, который должен был произойти во французском посольстве. По воспоминаниям Данзаса, Пушкин напористо и грубо требовал от Д'Аршиака, чтобы дуэль состоялась немедленно. Это очень странно, потому что не Пушкин, а именно Д'Аршиак и Дантес требовали немедленно покончить с этим делом. Уже в 9 часов утра 27 января Д'Аршиак прислал Пушкину записку с требованием встречи "в ближайшее время". Пушкина письма Д'Аршиака раздражают. В ответном письме он предлагает отказаться от каких-либо переговоров между секундантами и заявляет, что "я приведу своего только на место поединка. Так как г. Геккерн меня вызывает и обиженным является он, то он может сам выбрать мне секунданта, если видит в том надобность: я заранее принимаю его, если бы даже это был его егерь".
Пушкин, кажется, просто для видимости предоставляет противнику всё большие льготы. Он хочет испугать их своими радикальными предложениями. И они действительно испуганы, они опасаются промедления (видимо, все готово) и какой-то огласки. Из письма виконта Д'Аршиака А.С. Пушкину 27 января 1837 года: "Всякое промедление будет рассматриваться им (Дантесом. - А.З.) как отказ в удовлетворении, которое вы обязаны ему дать, и как попытка огласкою этого дела помешать его окончанию".
Именно Д'Аршиак после столь резких писем должен был продолжать требовать сегодня же решить дело, но Данзас эти слова вкладывает в уста Пушкина, что может свидетельствовать о том, что после смерти Пушкина между Данзасом, Д'Аршиаком и Дантесом произошла встреча, на которой была выработана линия поведения во время следствия. Конечно, проще всего показать Пушкина инициатором дуэли. Цель - смягчить наказание. Со слов Данзаса получается, что Пушкин сначала представил его как своего секунданта, а потом уже спросил его согласия. "Теперь я вам могу сказать только одно, - якобы заявил Пушкин, - если дело это не закончится сегодня же, то в первый же раз, как я встречу Геккерна - отца или сына, - я им плюну в физиономию. - Тут он указал на Данзаса и прибавил: - Вот мой секундант.
Потом он обратился к Данзасу с вопросом:
- Согласны вы?
После утвердительного ответа Данзаса, Пушкин уехал, предоставив Данзасу, как своему секунданту, условиться с Д'Аршиаком о дуэли".
Пушкин возвращается домой. Приказывает кучеру ждать. Некоторое время проводит в доме и выходит в 13 часов.
День был ясный, но морозный - 15 ниже нуля. Пушкину последнее время нездоровилось. Его постоянно лихорадит.
Он возвращается и меняет надетую ранее бекешу на теплый, красный с зелеными клеточками архалук. Затем вновь уезжает. Возвращается примерно через час и после 14 часов ждет Данзаса. Тот вскоре приходит. Пушкин отрешенно соглашается со всеми условиями дуэли и отсылает секунданта за пистолетами, которые уже заказаны в оружейном магазине Куракина.
После 15 часов Пушкин встречается с Данзасом в кондитерской Вольфа на углу Невского проспекта. Последний привозит пистолеты. В 16 часов на санях они едут к месту дуэли.
"На место встречи, - писал виконт Д'Аршиак князю Вяземскому 1 февраля 1837 года, - мы прибыли в половине пятого. Дул очень сильный ветер, что заставило нас искать убежища в маленькой сосновой роще. Так как большое количество снега могло стеснять противника, пришлось протоптать тропинку в двадцать шагов".
К вечеру погода изменилась. Поднялся сильный ветер, а это оказалось очень кстати для заговорщиков. Д'Аршиак говорит о большом количестве снега, но почему не поискать место там, где снега поменьше? Потому, что это место заранее присмотрено и хорошо просматривалось с строений Комендантской дачи. В.А. Жуковский уточняет, что "снег был по колена".
Пришлось его утаптывать. Трое - Данзас, Д'Аршиак и Геккерн принялись за дело. Пушкин вместе с топтунами не работает. Он сидит в куче снега и поторапливает.
На все приготовления ушло минут 30-40. Примерно в 17 часов 10 минут противники готовы к бою.
На календаре 27 января. Даже в ясный день солнце садится около 16 часов, а в 17 часов 10 минут уже почти полная темнота. Никто не говорит о факелах или костре. Их не было. Следовательно, выстрелы прозвучали в темноте. Очень странно, если не учитывать, что "стрелок" может ещё хорошо видеть силуэты дуэлянтов на белом снегу. Писатель Теофиль Готье посетил Петербург в 1858 году. Он так описывает январский вечер: "В Санкт-Петербурге ночь приходит быстро, и с трех часов пополудни нужно уже зажигать лампы".
Таким образом, дуэль проходила почти в полной темноте.
Согласно условиям дуэли, противники должны были сходиться с расстояния 20 шагов до барьера (им стали брошенные на снег шинели) и тогда стрелять. Длинноногий Дантес должен подойти к барьеру раньше Пушкина, но он не торопился идти, зато поторопился выстрелить почти не целясь, как только Пушкин оказался у своего барьера. Плохая видимость предполагает длительное прицеливание, что во время своего выстрела и сделал Пушкин. Он целился очень долго, и не только потому, что тяжело ранен, но и потому, что плохо видел противника. Дантес стреляет, не дойдя одного шага до барьера. "Стрелок" же знает, что выстрел Дантеса последует в тот момент, когда Пушкин подойдет к барьеру. Он находится в полной готовности с того момента, как секундант подал команду сходиться.
С момента подписания протокола дуэли секундантами допущен ряд нарушений дуэльных правил. Вернее будет сказать, что нарушения заложены в условия дуэли, и это обусловлено именно наличием третьего участника поединка. Согласно дуэльному кодексу В. Дурасова, "протокол становится обязательным, когда он будет подписан секундантами и противниками". В распоряжении исследователей имеется протокол поединка, на котором подписи только секундантов. Он прилагается к военно-судному делу о дуэли и представлен Дантесом. Если подписи Пушкина на этом документе нет, то, следовательно, он подложный и может значительно отличаться от оригинала.
Далее, согласно "Правилам дуэли Франца фон Болгара", "сигнал состоит из трех ударов в ладоши, производимых в равные промежутки времени". В действительности сигнал сходиться подан Данзасом взмахом руки, в которой шляпа. Современники дуэли сразу посчитали это странным. А.О. Смирнова записала: "...мой муж, Киселев и Андрей Карамзин говорили вчера, что нельзя воспрепятствовать противникам драться серьезно, если таково их желание; странно только, почему Дантес выстрелил так скоро, если было условлено, что противники должны стрелять одновременно? Тут что-то не совсем ясно. Киселев говорит, что вместо того, чтобы дать сигнал, сняв шляпу, следовало считать до трех, после чего должны были последовать выстрелы". Считать до трех или хлопать в ладоши - это звуковой сигнал, а его на чердаке сарая можно не услышать, поэтому звуковой сигнал заменен визуальным - взмахом руки со шляпой в ней.
Какова подлинная роль К.К. Данзаса? Знал ли он о заговоре? Во всяком случае он пошел на поводу у Д'Аршиака и Дантеса. Вероятно, в силу особенностей своего характера. Данзас характеризуется, как "отличный боевой офицер, светски образованный, но крайне ленивый и, к сожалению, притворявшийся повесой". Эти черты характера сыграли негативную роль в ходе и подготовке поединка. Он не протестовал против времени проведения дуэли, не заметил, что противников "расставили" по местам, когда требуется провести жеребьевку, взял шляпу и сделал роковой взмах, вместо того чтобы подать сигнал голосом. Единственный раз он проявил твердость, когда Дантес предложил ему не говорить никому о своем участии в дуэли. Данзас отказался. Хотя впоследствии, видимо, вошел в соглашение с Д'Аршиаком и Дантесом и в ходе следствия дал искаженные показания. И ещё трудно допустить, чтобы боевой офицер, полковник мог не услышать ружейного выстрела.
Дантес выстрелил мимо, а пуля "стрелка"-снайпера поразила Пушкина в правый бок, причем удар был чуть сзади и сверху вниз по касательной. Виконт Д'Аршиак писал, что Пушкин "упал на шинель, служившую барьером, и остался неподвижным, лицом к земле". Следовательно, Пушкина "расставили" спиной к строениям Комендантской дачи и правым боком к "стрелку".
Врач и писатель Владимир Иванович Даль делал вскрытие тела. Вот его записка: "По окружности большого таза с правой стороны найдено было множество небольших осколков кости, а, наконец, и нижняя часть крестцовой кости была раздроблена.
По направлению пули надобно заключать, что убитый стоял боком, в пол-оборота и направление выстрела было несколько сверху вниз. Пуля пробила общие покровы живота в двух дюймах от верхней оконечности чресельной или подвздошной кости правой стороны и, встретив сопротивление в крестцовой кости, раздробила её и засела где-нибудь поблизости. Время и обстоятельства не позволили продолжать подробнейших розысканий".
Какие обстоятельства не позволили врачу вынуть пулю? Агенты Третьего отделения, постоянно присутствовавшие в доме, вероятно, получили на этот счет специальное указание. Можно только удивляться, что Далю вообще позволили сделать предварительное исследование раны. Ни о каких "подробнейших розысканиях" речи быть не могло.
В.И. Даль, видимо, хорошо представлял важность результатов вскрытия, поэтому в краткой форме сумел записать то, что успел определить. "Убитый стоял боком", - пишет Даль. Да, только боком к "стрелку", а к Дантесу лицом и грудью. С фронтальной позиции он и стал готовиться к выстрелу, но "стрелок" опередил его. Пуля вошла сбоку и сзади, имея направление сверху вниз, что и подтверждает Даль.
Существующие методы научной баллистики позволяют определить, с какого расстояния был произведен выстрел. Для этого сравнивают разницу между входным и выходным отверстием пули. В нашем случае выходного отверстия нет, но есть расстояние между входным отверстием и крестцовой костью, где пуля застряла. "Если же первое входное отверстие, - пишет криминалист Кустанович, находится выше последующих, то, следовательно, пуля летела под каким-то углом сверху вниз с небольшого расстояния, так как такое же направление полета пули возможно и при простреле предметов пулею на излете..."
Если признать, что стрелял Дантес с расстояния 6 - 7 метров, 10 шагов, то ни о каком излете говорить нельзя, вместе с тем разница между входным отверстием и местом, где пуля застряла, составляет около трех сантиметров. Согласно данным таблицы под названием "Величина углов падения в "тысячных" для пуль некоторых образцов отечественного оружия", угол падения в 3 сантиметра возникает при выстреле из винтовки с расстояния от 200 до 300 метров. Необходимо сделать поправку, что стреляли не из винтовки образца 1891 года, а из ружья (о пистолетах речи быть не может), то смертельный для Пушкина выстрел мог быть произведен с расстояния не менее 50 и не более 100 метров.
Могут возразить, что выстрел-де могли увидеть и услышать участники дуэли, но двое из них - Дантес и Д'Аршиак к нему готовы, а внимание Данзаса и Пушкина сосредоточено на Дантесе. Кроме того, нельзя забывать, что в это время дул сильный ветер. "Большое значение для восприятия звука имеет также наличие ветра... Если ветер дует от нас к источнику звука, то в зависимости от силы ветра слышимость может полностью отсутствовать даже на небольшом расстоянии".
Ветер дул от дуэлянтов к сараю и даче, только поэтому они не слышали выстрела, а дворник дачи, находившийся позади сарая, если смотреть от того места, где стояли противники, звук выстрела слышал и вышел во двор посмотреть, где стреляли. Заметив в недалекой ложбине силуэты людей и, возможно, дождавшись выстрела Пушкина, он отправился к соседу-арендатору, чтоб сообщить ему о происшествии.
Заметить выстрел можно было и по пламени, возникающем при выстреле. Свое объяснение есть и для этого: "Дульное пламя резко уменьшается при выстрелах из смазанного оружия... В ряде случаев отдельные выстрелы совершенно не дают пламени..."
Нужно было бы подвергнуть тщательному анализу одежду на Пушкине в день дуэли. Существует методика, позволяющая определить дальность выстрела по огнестрельным повреждениям одежды. У В.И. Даля длительное время хранился сюртук Пушкина с небольшой дырочкой от пули. К сожалению, сюртук был украден и навсегда потерян для науки.
Совокупность фактов позволяет с большой долей вероятности предположить, что дуэль Пушкина с Дантесом была хорошо спланированным убийством1. Участие в нем представителей власти, пусть даже на этапе сокрытия следов преступления, делает его убийством политическим. Сегодня есть шанс перенести данный вывод из сферы предположительной в сферу фактическую, только нужно найти пулю.
Пуля, которая осталась в теле Пушкина, может стать - если будет найдена - важным вещественным доказательством. Если нельзя сделать обследование могилы, вскрыв её, то почему не применить метод зондирования?
По обнаружении пули необходимо исследовать дуэльные пистолеты Пушкина и Дантеса. Здесь много неясного.
Кто-то должен был собрать оружие после поединка и вывезти его. Кто? Для ответа на этот вопрос восстановим картину после выстрела Дантеса: раненый Пушкин находит в себе силы и долго целится. Выстрел. Дантес падает. Он легко ранен в мякоть руки, которой прикрывался. Пуля прошла навылет, но почему-то в тело Дантеса не вошла. Штаб-лекарь Стефанович, осматривавший Дантеса, записал: "Поручик барон Геккерн имеет пулевую проницающую рану на правой руке ниже локтевого сустава на четыре поперечных перста: вход и выход пули в небольшом один от другого расстоянии. Обе раны находятся в сгибающих персты мышцах, окружающих лучевую кость более к наружной стороне. Раны простые, чистые, без повреждения костей и больших кровеносных сосудов... жалуется на боль в правой верхней части брюха, где вылетевшая пуля причинила контузию, каковая боль обнаруживается при глубоком дыхании, хотя наружных знаков контузии незаметно".
Это странно, что пуля не причинила Дантесу никакого вреда, и странность эта очевидна. Ее необходимо как-то объяснить. В 1938 году инженер М. Комар, заинтересовавшись этим вопросом, пришел к выводу, что на Дантесе было надето некое защитное устройство. Ряд ученых подвергли выводы М. Комара резкой критике, полагая основным аргументом некую дворянскую честь. Более реален взгляд Я.А. Гордина, который отмечает, что "к концу жизни он (Пушкин. - А.З.) убедился, что российское дворянство в массе своей либо растеряло понятие о чести, либо никогда им не обладало в достаточной степени..."
Подсчитав скорость полета пули в секунду (около 300 метров), массу пули, Комар пришел к выводу, что "сильный удар пули при этих условиях должен произвести большой разрушительный эффект; то, что пуля Пушкина пробила руку Дантеса без повреждения кости, нельзя назвать большим эффектом. На эту работу израсходовалась только незначительная часть всей силы удара, и главная часть его обрушилась на пуговицу. Она должна была если не разрушить, то деформировать пуговицу и вдавить её в тело".
В ходе следствия Дантеса попросили показать пуговицу, но сделать этого он не смог. Вероятно, прав М. Комар, говоря, что "Дантес спасся только благодаря тому, что вышел на дуэль в панцире, надетом под мундир в виде корсета".
В 1990 году появилась ещё одна версия. Прокурор-криминалист Б. Пискарев и заслуженный юрист РСФСР Д. Алексеев пытались объяснить тот факт, что пуля, выпущенная из пистолета Пушкиным, не причинила Дантесу никакого вреда и практически не оставила на его теле следа. Они исходили из того, что Данзас, секундант Пушкина, пытался предотвратить дуэль, хотя и надеялся, что "случится чудо или провидение расстроит поединок. Но, увы...".
Авторы статьи предположили, что Константин Данзас решил уменьшить заряд пороха в пистолете Пушкина, рассчитывая, что Д'Аршиак сделает то же самое. Слово Пискареву и Алексееву: "Оставалась единственная, пожалуй, возможность, нет, не отвратить схватку, но хотя бы ослабить её губительные последствия... Не будем больше гадать, когда именно пришло к Данзасу верное решение: уменьшить, скажем, наполовину, заряд...
Если предположение верно, то Данзас оставил своего друга Пушкина безоружным, ибо никаких данных о том, что Д'Аршиак поступил так же, - нет.
Дантес не смог представить военным следователям и пистолеты, из которых стрелялись противники, хотя именно он унес их с места дуэли.
Вернемся к показаниям арендатора Дм. Мякишева: "Старик выбежал на улицу и увидел, что какого-то господина вели двое под руки, посадили в карету и повезли в город".
Человек, которого вели, - Пушкин, вели его Д'Аршиак и Данзас. На месте дуэли оставался один Жорж Дантес. Он должен был собрать оружие и вещи шинели секундантов. Больше пистолетов никто не видел. Если верить показанию Дантеса, то пистолеты были абсолютно одинаковы. Предполагается, что это пистолеты новейшего образца, имевшие, кроме капсульного ударного замка, ещё и нарезной ствол.
Боюсь, что пистолеты Пушкина исчезли именно потому, что они отличались от пистолетов Дантеса. Последний получил их от сына французского посла в Петербурге де Баранта. Естественно, он вернул их владельцу, а тот увез их во Францию. Эрнест де Барант умер в 1859 году. Пистолеты сменили нескольких владельцев: Проспера, брата Эрнеста, а потом полковника де Шательперона, мужа их сестры. Далее след пистолетов теряется, и через сто лет (в 1955 г.) они появляются на аукционе в зале Друо в Париже. Пистолеты купил неизвестный. А ещё через десять лет они оказались в частном Музее почты в городке Лимре.
Есть сообщение, что какие-то пистолеты демонстрировались на выставке в Париже в 1937 году - к столетию со дня смерти А.С. Пушкина.
Пистолеты из музея в Лимре изготовлены в Дрездене оружейным мастером Карлом Ульбрихом. Единственным свидетельством того, что именно эти пистолеты участвовали в дуэли, является записка их бывшего владельца, приложенная к ним при продаже: "Эти пистолеты принадлежали барону Эрнесту де Баранту, дипломату, который их одолжил своему другу г-ну Д'Аршиаку во время дуэли Пушкина с г-ном Дантесом. Г-н Д'Аршиак был одним из секундантов. Они были отданы полковнику де Шательперону в 1884 году бароном де Барантом, братом барона Эрнеста. Париж 1 мая 1920 г. Полковник де Шательперон".
Правнук Пушкина Георгий Михайлович Воронцов-Вельяминов пытался купить эти пистолеты, но владелец музея отказался1.
Дантеса можно представить в качестве убийцы. Пушкина - нет. Получается, что победить в этом и любом другом поединке он не мог. Россия потеряла Пушкина физически, но если бы он убил Дантеса, то могла бы потерять духовно. Поэт и писатель Пушкин мог так и остаться в заснеженной ложбине на краю Комендантской дачи навечно. Вернулся бы домой совсем другой человек. В предсмертные часы он говорил, что думал, что получит удовлетворение, если убьет Дантеса. Но после минутной радости, вызванной точным выстрелом, после которого Дантес упал, он почувствовал пустоту и разочарование. Насколько большим могло оно быть, если бы Пушкин убил Дантеса!