Страница:
Из его биографии перешел в биографию Ганнибала эпизод с войной за испанское наследство. Из немецкой биографии Ганнибала: "...произведенный оттуда в офицеры артиллерии, он затем участвовал в войне за испанское наследство во всех походах в чине капитана артиллерии; тогда же он был использован и в инженерном деле в минных галереях, участвовал здесь в подземных сражениях; при этом однажды был сильно ранен в голову и в конце концов взят в плен".
Война за испанское наследство, перешедшее к Филиппу V Бурбону, внуку Людовика XIV, началась в 1700 году. Завершилась война подписанием Утрехтского (1713 г.) и Раштаттского (1714 г.) мирных договоров.
Абрам Петрович никак не мог успеть поучаствовать в этой войне. Во Францию он приехал только в 1717 году в свите императора Петра I. Следовательно, в войне участвовал какой-то иной человек, который был ранен и взят в плен. После пропал. Ганнибал присоединил факт его биографии к своей и стал героем испанской войны. Нужно заметить, что в обращении к Екатерине I и Елизавете Петровне он никогда об этом не упоминает. Участие его в испанской войне описано только в биографии, написанной Роткирхом.
Из периода французской жизни Абрама Петровича Ганнибала (тогда он звался просто Абрам Петров) наиболее достоверно известно, что прибыл во Францию он в 1717 году, покинул её летом 1723 года.
Шестилетний период его жизни прошел в нужде и постоянных жалобах на нехватку денег и несвоевременное получение денежного довольствия из России.
Абсолютным вымыслом нужно считать фрагменты из биографии Ганнибала, где автор утверждает, что Петр I постоянно следил за ходом учебы своего ученика. "Император Петр Великий, - пишет автор биографии, - с удовольствием видел растущие успехи своего крестника в знаниях и науках; для усовершенствования соответственно обстоятельствам тогдашнего времени послал он его с значительной стипендией и особыми рекомендациями к тогдашнему регенту Франции герцогу Орлеанскому с горячей просьбой взять на себя наблюдение за ним..."
Никакой особой стипендии не было. Абрам получал сто сорок ефимков в год. Причем жалованье он, как и другие ученики, получал бумажными деньгами, которые из-за инфляции сильно упали в цене. Абрам голодал. Это невыносимое положение подтолкнуло его на вступление во французскую службу. В письме к кабинет-секретарю Макарову он оправдывает свой поступок тем, что в 1720 году создали школу молодых инженеров, в которую иностранцев не принимали, кроме тех, что служили во французской армии. Фактически Абрам стал наемником. Вот текст его письма к Макарову от 16/5 февраля 1722 года: "Прошу донести царскому величеству, что я был в службе здесь поручиком инженерским, в котором полку и служил полтора года учеником. Понеже сделали здесь школу новую для молодых инженеров в 1720 году, в которую школу не принимали иностранных, кроме тех, которые примут службу французскую; но я надеялся, что не будет противно его величеству, что я принял службу для лучшаго учения, и ежели его величество изволит повелеть мне пребыть сей год для учения, понеже мы сами сделали без мастеров город для учения, а також разных и для подкопов..."
Очень похоже на то, что требование прибыть в Россию прозвучало после получения известия, что Абрам Петров служит во французской армии.
Судя по всему, Абрам Петров решил стать невозвращенцем. Он всячески оттягивает отъезд. Макаров шлет письмо с требованием немедленно выехать морем в Россию. Абрам отговаривается тем, что плохо переносит морские поездки. "...Прошу вас, - пишет он, - государя моего, доложить его величеству, что я не морской человек: вы сами, государь мой, изволите видеть, как я был на море храбр, а ноне пуще отвык. Моя смерть будет, если не покажут надо мною милосердие божеское... Ежели императорское величество ничего не пожалует, чем бы мне доехать в Петербург сухим путем, то рад и готов пешком идти..."
Знает хитрый Абрам Петров, что Петр деньгами не бросается - прижимист предельно.
Занятно, что ровно сто лет спустя его правнук, Александр Сергеевич Пушкин, почти теми же словами, ссылаясь на смертельную болезнь - аневризм в сердце, - будет отговариваться от командировки для борьбы с саранчой в Херсонской губернии.
Еще год пробыл Абрам во Франции. Но петербургские хитрецы все же нашли способ вернуть строптивца. Не хочешь ехать сам морем, поедешь с посольством князя Долгорукова.
Весной 1723 года по требованию императора Абрам Петров покинул Францию и выехал в Россию вместе с посольством князя Долгорукова. Далее по тексту "Немецкой биографии": "Получив известие об его приближении, государь со своей супругой, императрицей Екатериной, поехал ему навстречу из Петербурга до Красного Села, на 27-ю версту, а затем назначил его на 28-м году капитан-лейтенантом бомбардирской роты лейб-гвардии Преображенского полка; в последней каждый правящий монарх всегда сам является капитаном, и потому Ганнибал по своей должности имел ежедневный верный случай часто говорить со своим капитаном, без предварительного доклада".
Пушкин в романе "Арап Петра Великого" творчески обработал этот момент. Петр I не только выехал навстречу своему крестнику, но и ждал его в трактире "со вчерашнего дня".
Здесь практически все вымысел. Император получил известие не о приближении своего бывшего арапа, а о прибытии посольства и действительно выехал ему навстречу. Камер-юнкер Берхгольц писал об этом в своем обширном дневнике так: "25 мая. ...государь ездил навстречу двум господам, именно князю Долгорукову и графу Головкину, прибывшему из Берлина. Первый находился вне России 15, а последний 16 лет. Долгоруков был послом при датском и французском дворах... Они сидели с императором в коляске и были встречены им за несколько верст до города".
Бывшему фавориту не нашлось места рядом с императором, и это вполне объяснимо, если учесть, что никакой особенной близости ни в прошлом, ни теперь между ними быть не могло. Количество денщиков-фаворитов было настолько велико, что Петр и сам, вероятно, их не помнил. Вот краткий перечень их за 1721 год: "...почти вся его свита состоит из нескольких денщиков (так называются русские слуги), из которых только немногие хороших фамилий, большая же часть незнатного происхождения. Однакож почти все они величайшие фавориты и имеют большой вес. Теперь особенно в милости три или четыре: первый - племянник генерала Бутурлина, другой - Травеник, один из двух близнецов... Того из них, который не сумел подделаться под его вкус, он отдал царице. Третий фаворит и денщик - Татищев, из русской фамилии; четвертый и последний - Василий, очень незнатного происхождения и человек весьма невзрачный. Царь поместил его, как бедного мальчика, в хор своих певчих, потому что у него был, говорят, порядочный голос... он скоро взял его к себе и до того полюбил, что ни минуты не может быть без него. Оба последние самые большие фавориты, и хотя Татищева считают величайшим, потому что он почти всегда обедает с царем... однакож я думаю, что тот имеет перед ним большое преимущество: царь иногда раз сто берет его за голову и целует, также оставляет знатнейших министров и разговаривает с ним..."
Тревожный отрывок. Настораживает увлечение Петра мальчиками. Эти публичные поцелуи "в голову" не могли не раздражать императрицу. Свита Екатерины стала отстойником, куда Петр отправлял тех мальчиков, которые не сумели "подделаться под его вкус". Экзотический вкус Петра сильно отдает гомосексуализмом. Вспомните частые ночные судороги, случающиеся у императора, когда денщик или арап должен был ложиться в постель к императору и находиться там до конца приступа.
Петр явно страдал психическим расстройством, одной из причин которого могла быть сексуальная неудовлетворенность. Ни Евдокия Лопухина, первая жена Петра, ни Екатерина и способная любовница Анна Монс не смогли удовлетворить половое влечение, и тогда настала очередь мальчиков... Возможно, что сексуальная неудовлетворенность стала причиной не только сексуальной переориентации, но и суперактивной реформаторской деятельности.
Ко времени возвращения Абрама Петровича в Россию императору оставалось жить год и восемь месяцев. Бывший фаворит его больше не интересовал. Абрама ждала обычная в таких случаях рутинная служба. Его отправили в Преображенский полк, где ранее служил гобоистом брат, Алексей Петрович. Конечно, Абрам Петрович не стал капитан-лейтенантом и не имел возможности ежедневно встречаться и беседовать с императором.
Честолюбие Абрама Петровича уязвлено. Он не смирился с таким положением. Очень скоро ему надоело обучать "архитектуре милитарис" туповатых унтер-офицеров. Он решил напомнить о себе, отослав Екатерине I рукописный экземпляр своей книги "Геометрия и фортификация" В небольшом посвящении Абрам Петрович Петров осторожно намекает на те вехи биографии, которые невозможно было проверить. Крестился в Вильно в 1705 году. Восприемник - сам государь Петр. Оставлен лично императором в Париже в 1717 году для обучения и рекомендован принцу крови Дюку дю Мену. Екатерина не оставила без внимания обращение Абрама Петровича. Он определен учителем математики к Петру II.
Умный и хитрый, Абрам Петрович не мог, конечно, ужиться при дворе с всесильным Меншиковым. После восшествия на престол Петра II несчастный учитель математики отправился в служебную командировку в Селенгинск, где по странному стечению обстоятельств встретился с графом Саввой Лукичом Рагузинским, который почти четверть века тому назад привез в Россию маленького Ибрагима, ставшего нынешним Абрамом Петровичем.
Все началось с Рагузинского. Именно этот человек придумал первые штрихи легендарной биографии Абрама Ганнибала - ему необходимо создать впечатление у заказчиков о сложности его деятельности, а отсюда - и цена.
Легенда о Ганнибале в наиболее краткой и завершенной форме представлена в академическом издании "Путеводитель по Пушкину", вышедшем в 1931 году (второе издание - Спб., 1997). Выдержка из него: "Абрам (Петр) Петрович, до крещения Ибрагим (прадед П.) родился в 1697-1698 годах в северной Абиссинии, где отец его был владетельным князьком".
Видимость совершенства часто обманчива. К отдельным формулировкам есть серьезные замечания. Очень сомнительно, что отец Абрама был "владетельным князьком в северной Абиссинии. Нигде и никогда Абрам не именовался прозвищем Ганнибал. В Париж он не послан, а приехал вместе со свитой Петра Великого. В войне за испанское наследство он участвовать не мог, ибо наследство уже года три как поделили и война окончилась. Не очень понятно, почему авторы текста титулуют Рагузинского графом, когда в момент поставки арапчат ко двору он титул этот ещё не получил. Савва Рагузинский ещё только начинал карьеру тайного агента при российском внешнеполитическом ведомстве. В дипломатической переписке начала XVIII века тайный агент в Константинополе титулуется скромно "человек" (письмо посла России в Турции П.А. Толстого к Федору Головину, ведавшему делами Посольского приказа, от 7 октября 1702 г.). "Человек" - звучит почти как раб или холоп, но человек умный, хитрый и очень состоятельный. Он делает стремительную карьеру на русской службе. Уже в 1702 году Савва Рагузинский встречается в Азове с Петром I и рекомендуется "греческим купцом". Через три года в именном указе от 2 апреля 1705 года Савва Рагузинский именуется иллирийским шляхтичем и торговым человеком.
К тому времени через Савву идет солидный поток денежных средств, направленный для подкупа турецких чиновников. От его деятельности во многом зависит внешняя политика Турции в Причерноморье и на Балканах. Петр Андреевич Толстой очень дорожит своим агентом, справедливо полагая, что он "зело искусен и на многие тайные вещи ведомец", а кроме того, скуп неимоверно. Даже на образование своему племяннику, обучавшемуся в Париже, денег не давал. О чем писал приставленный к ученикам парижским Конон Зотов.
Основные торговые пути Саввы Рагузинского проходили через Малороссию и Азов. 1 июля 1703 года Савва обращается с челобитной к Петру I и почти через два года получает, говоря современным языком, лицензию на свободную торговлю через Азов, где ему высочайше разрешено иметь дом и лавку. Еще когда Азов был турецким городом, Савва наверняка имел грамоту от султана на проведение в Азове торговых операций, и дом с лавкой тоже имел, но власть сменилась, пришлось пойти на службу к русскому царю и получить жалованную грамоту на торговлю через Азов с Россией.
Азов - город, с которым Савва Рагузинский связан кровными узами в самом прямом смысле. Он - связующее звено между находившимися в состоянии войны Турцией и Россией. Через Азов и Савву Рагузинского шел путь и в Константинополь, и на Балканы, и в центральную и южную Европу.
И вот Савва получает приказ привезти для царя арапчат. Неужели этот опытный и осторожный человек поставит под угрозу свою жизнь, состояние и карьеру и будет воровать из султанского сераля мальчиков-арапчат, в числе которых окажется и Ибрагим (Абрам)? Невероятно. Никогда не пошло бы на это и русское правительство. Зачем рисковать из-за такой мелочи ценным агентом? Савва мог получить подобный приказ только как дополнение к агентурной работе, причем он ничем не должен был рисковать, а это возможно, только если Савва занимался торговлей живым товаром постоянно, имел большой опыт в этом деле.
За десять лет до появления мальчика Абрама в России Петру I привезли смуглого арапчонка, в крещении получившего имя Алексей и отчество Петрович. Впоследствии оказалось, что Алексей Петрович был родным братом Абрама Петровича.
Итак, одна и та же семья с разницей в десять лет поставила русскому царю двоих своих членов, братьев родных! Это возможно только в том случае, если поставщик мальчиков-арапчат был один - Савва Рагузинский.
Как мы говорили, мальчикам предъявлялись три основных требования: они должны быть смуглы, некрасивы и интеллектуально развиты.
Первые два требования трудности не представляли - на любом базаре от Константинополя до Крыма и Азова можно было приобрести смуглых и не очень красивых мальчиков, но как определить, что этот ребенок способен к наукам? Проще всего и вернее выбрать ребенка из своей среды, тем более если заранее известно, что он попадет ко двору русского царя.
Такая "своя" среда могла быть у Саввы только в Азове, где у него был дом. Недаром вместе с Абрамом в Москву привез он и своего племенника.
Скорей всего, ошибался Петр Андреевич Толстой, называя Савву "породою рагузенина". Хитрый Савва ловко скрывал свою национальную принадлежность.
Она несколько проявляется в его имени: Савва - усеченная форма от древнееврейского Вар-Савва - "праведный". Именем Вар-Савва называли библейского Иосифа.
Следовательно, подлинное имя Саввы - Иосиф из Азова. Принято считать, что топоним Азов происходит от этнонима асы или аланы, - кочевые племена, обитавшие в Приазовье в начале I тысячелетия н. э. Кажется, что это очередная историческая ошибка. Какие города могут быть у кочевников? Название происходит от имени собственного: Азов - замена гласной - в на - ф - Азеф (кстати, имя известного провокатора и террориста родом из тех же мест - Азеф (Азев), дальше близкородственное сирийское Юсеф, польское Юзеф, а в основе все то же библейское Иосиф. Азов - город Иосифа праведного. Савва (Иосиф) родом из города Иосифа. Во время взятия Азова русскими войсками в июле 1696 года возник вопрос об "охреянах". Термином этим назывались на Руси раскольники. Колония охреян - раскольников жила при турках в Азове. При сдаче города договорились, что с турками уйдут те охреяне, которые приняли мусульманство. Трудно представить, что речь идет о русских православных раскольниках. Православные раскольники шли на смерть за свою веру, согласно учению одного из своих лидеров - протопопа Аввакума. "Насильственная смерть за веру вожделенна, - поучал Аввакум, - поэтому нужно стоять в вере непоколебимо..." Вот и появилась у охреян возможность принять "вожделенную" смерть за веру свою, а они вдруг приняли мусульманство и ушли вместе с турками?
Возможно, под охреянами в Азове имелись в виду еврейские раскольники (миним), получившие имя "караимы", что означает "книжники". Колония евреев-караимов появилась в Приазовье ещё при хазарах. В VII-X веках н.э. в низовье Дона находился город Саркел (русский вариант названия - Белая Вежа) - столица Хазарского каганата. Поселения караимов не только органично вошли в структуру каганата, но и настолько сильно влияли на политическую и духовную жизнь государства и общества, что иудаизм стал официальной религией хазар. Именно из Хазарии иудейский священнослужитель - левит отправлен был к киевскому князю Владимиру с целью склонить последнего к религиозно-политическому союзу. Владимир на это не пошел, хорошо понимая, что после взятия Саркел князем Святославом каганат уже не может быть сильным союзником. Каганат исчез с политической сцены, но остались поселения караимов. Они протянулись от Азова через Приазовье в Крым, где караимские общины существовали веками в Феодосии, Бахчисарае, Чуфут-Кале (крепости евреев).
Имелись давние связи азовских караимов со всем миром, где проживали их единоверцы. Глава караимов нази (князь), позднее гахам, имел резиденцию в Каире. Последний каирский гахам Иешуа-Бен-Барух жил в середине XVII столетия.
Имелись давние связи приазовских караимов с Испанией. Историкам известно письмо царя Хазарии к купцу-иудею в Испанию (Х в.). Вполне вероятно, что существовали связи и с Абиссинией, где имелись многочисленные поселения иудеев. Рассказы об этих странах известны были азовским караимам в XVIII столетии. Савва Рагузинский творчески применил их к биографии маленького Абрама. Почему именно абиссинская легенда стала основой биографии Абрама Ганнибала? Савва только подыграл Петру I, зная его интерес к этой стране. Во всяком случае, появление при дворе маленького абиссинского принца могло заинтересовать Петра.
Мог ли иудейский мальчик сойти за смуглого арапа? Среди евреев антропологи отмечают значительные колебания в пигментации кожи: от белого до смуглого и почти черного. Сто лет назад доктор Тривус, изучавший этот вопрос, писал: "Испанские сефарды и голландские евреи - чистый семитический тип, длинноголовые, продолговатое лицо, смуглый цвет кожи.
После изгнания евреев из Испании смуглолицые сефарды двинулись через Балканы в Причерноморье и Приазовье.
В XIII веке имела место значительная миграция караимов из Византийской империи в Крым. Караимы бежали от бесчинствующих в империи крестоносцев.
Искусственную миграцию караимов осуществил литовский князь Витовт. В 1392 году, разгромив крымских татар, князь увел в Литву значительное количество караимских семей. Они расселены были в Троках, Луцке, Галиче и местечке Красный Остров возле Львова.
Литовские караимы с тех пор стали называться трокскими, а крымские и азовские - таврическими. Связи между двумя ветвями караимов никогда не прерывались. В среде караимов постоянно поддерживался высокий уровень духовности и светской образованности. Когда гахамы караимских общин в Крыму и Приазовье почувствовали, что интеллектуальный уровень таврических караимов понизился до критической, с их точки зрения, черты, то в конце XVII-начале XVIII столетия были приглашены ученые караимы из Луцка и Трок. Важнейший из них - Симха Исаак Луцкий (по-караимски Сима Ичак Лучки) по прозванию Олам Чаир (микрокосм), поселившийся в Чуфут-Кале (по-караимски Села хаие худим - Еврейская скала), который не только оживил литературную жизнь в Крыму, но и активно занимался с караимской молодежью.
Близок к караимской интеллектуальной элите был и Савва (Вар-Савва) Рагузинский. Именно из этой среды взяли мальчика Абрама для отсылки Петру I.
Мальчик оказался способным. Государю пришелся по вкусу, только вот принять новое христианское имя не захотел, а назвали его в честь Петра. Пришлось смириться с удивительным упорством крестника и высочайше разрешить впредь именоваться Абрамом. Абрам питал явную склонность к библейским именам. Все его сыновья носили исключительно библейские имена. И это не случайно. Древнее название караимов Бене-Микра и Баале-Микра означает "библейцы". Трокские караимы с середины XIX века просили русское правительство разрешения именовать себя "Российскими караимами исповедания Ветхого Завета". Не отставали от своих литовских единоверцев и таврические караимы. В 1880 году Таврическое духовное правление постановило не присваивать караимским детям имен иноверцев, а только библейские имена или "существующие в караимской нации с древнейших времен", причем преимущество следовало отдавать библейским именам.
Интересно продолжить этимологический разбор имен собственных, упоминающихся в легендарной биографии Абрама Ганнибала.
В биографии Абрама Петровича Ганнибала, записанной Адамом Роткирхом, упоминается имя сестры его, Лаганы (La hann). Сам Ганнибал в прошении на имя императрицы Елизаветы писал, что "родом я, нижайший, из Африки, тамошнего знатного дворянства. Родился во владении отца моего в городе Лагань". Следует заметить, что искать город Лагань на географической карте - дело мало перспективное, - их несколько: от Абиссинии и Азербайджана до Китая и США.
Топоним "Лагань" сложный, состоящий из двух слов - "Ла" и "Гань". "Ла", искаженная форма от арамейского слова "Эль", у финикийцев превратившееся в "Баал" со значением "Бог". В имени "Ганнибал" вторая часть "бал-баал" и есть искомое "Ла" в значении Бог.
Раввины иудеев часто допускали "замену одной буквы другою, сходною с первой по произношению, между прочим - г с - х".
Тогда корень ган будет озвучен как хан-хаан. Он присутствует в названии страны, куда Моисей привел свой народ, - Ханаан.
Достаточно поменять местами корни в имени Ханнибал, чтоб получить искомый топоним Баал-хан. После отпадения согласной б - алхан или лхан и лохан, что полностью совпадает с искомым Логань/Лагань.
Ганнибал - самое распространенное пунийское имя. Переводится оно как "милостив ко мне Бог". Если финикийско-пуническое "хаан" употреблялось в значении "милостивый", то у средневековых евреев-караимов это мудрец или гаон, стоявший во главе общины.
Как справедливо заметил Георг Леец, Абрам Петрович Петров превратился в Абрама Петровича Ганнибала только в 1732 году, когда он приобрел у адмирала Головина мызу Карьякюла около Ревеля.
Для землевладельца в Прибалтике фамилия была обязательна, но фамилия Петров не звучит. Тогда на свет появилось имя Ганнибал, и с 1733 года оно упоминается в русских актах как фамилия Абрама Петровича. Леец считает, что мысль об использовании имени Ганнибал зародилась у Абрама Петровича ещё во время его пребывания во Франции.
Полагаю, что имя это было с Абрамом от рождения. Традиция давать детям двойные имена очень широко распространена у многих народов древности, особенно у евреев. Система двойных имен - одно для официального употребления, а второе тайное, имеющее духовный смысл, - существует среди караимов и сегодня.
Во время встречи с графом Саввой Лукичом Рагузинским в Селенгинске Абрам Петрович вполне мог узнать о существовании второго имени.
Абрам Петрович обладал завидной выдержкой. Только после смерти всех участников истории его появления на Руси и при дворе императора он заявляет претензию на происхождение от великого карфагенского полководца Ганнибала. Адам Роткирх запишет со слов умирающего Абрама Петровича, что род его восходит "по прямой линии к роду знаменитого Ганнибала, грозы Рима".
Так легенды обретали плоть и становились похожими на реальность. Интеллектуальные задатки Абрама Петровича Ганнибала во всю силу проявились в его правнуке Александре Пушкине, и только поэтому мы обязаны критически проверить каждый факт и каждую легенду, вставленную в биографию его предка.
К сожалению, пока неизвестен ни один портрет Абрама Ганнибала. Мы не знаем, как он выглядел, но часть его физического облика перешла к его правнуку, Александру Пушкину. Антропологическое изучение физического облика поэта практически не продвинулось ни на шаг за последние сто лет, когда антрополог Д.Н. Анучин писал, что антропологическое изучение Пушкина "является необходимым". Необходимость осталась необходимостью, но исследователи стыдливо обходили этот вопрос, заранее опасаясь нарушить многочисленные запреты. Илья Фейнберг в работе "Читая тетради Пушкина" ограничивается туманными рассуждениями о сложной семито-хамитской смеси, образовавшейся в средневековой Абиссинии. Д.Н. Анучин был более определенен, когда писал, "что некоторый семитический оттенок был присущ физическому типу Пушкина". Известный антрополог предлагает продолжить изучение портретов и посмертной маски Пушкина, втайне, вероятно, понимая, что это тупиковый метод. Изучать нужно останки поэта и его родственников, прежде всего Абрама Ганнибала. Говоря о семитических "оттенках", заметных в физическом облике Пушкина, Анучин интуитивно чувствует, что истина близка, и делает смелое заявление. "Нельзя игнорировать также тот факт, - писал Анучин, - что как при жизни Пушкина, так и в новейшее время личности, считавшиеся наиболее походившими на Пушкина по типу своих волос и лица, оказывались обыкновенно евреями".
Война за испанское наследство, перешедшее к Филиппу V Бурбону, внуку Людовика XIV, началась в 1700 году. Завершилась война подписанием Утрехтского (1713 г.) и Раштаттского (1714 г.) мирных договоров.
Абрам Петрович никак не мог успеть поучаствовать в этой войне. Во Францию он приехал только в 1717 году в свите императора Петра I. Следовательно, в войне участвовал какой-то иной человек, который был ранен и взят в плен. После пропал. Ганнибал присоединил факт его биографии к своей и стал героем испанской войны. Нужно заметить, что в обращении к Екатерине I и Елизавете Петровне он никогда об этом не упоминает. Участие его в испанской войне описано только в биографии, написанной Роткирхом.
Из периода французской жизни Абрама Петровича Ганнибала (тогда он звался просто Абрам Петров) наиболее достоверно известно, что прибыл во Францию он в 1717 году, покинул её летом 1723 года.
Шестилетний период его жизни прошел в нужде и постоянных жалобах на нехватку денег и несвоевременное получение денежного довольствия из России.
Абсолютным вымыслом нужно считать фрагменты из биографии Ганнибала, где автор утверждает, что Петр I постоянно следил за ходом учебы своего ученика. "Император Петр Великий, - пишет автор биографии, - с удовольствием видел растущие успехи своего крестника в знаниях и науках; для усовершенствования соответственно обстоятельствам тогдашнего времени послал он его с значительной стипендией и особыми рекомендациями к тогдашнему регенту Франции герцогу Орлеанскому с горячей просьбой взять на себя наблюдение за ним..."
Никакой особой стипендии не было. Абрам получал сто сорок ефимков в год. Причем жалованье он, как и другие ученики, получал бумажными деньгами, которые из-за инфляции сильно упали в цене. Абрам голодал. Это невыносимое положение подтолкнуло его на вступление во французскую службу. В письме к кабинет-секретарю Макарову он оправдывает свой поступок тем, что в 1720 году создали школу молодых инженеров, в которую иностранцев не принимали, кроме тех, что служили во французской армии. Фактически Абрам стал наемником. Вот текст его письма к Макарову от 16/5 февраля 1722 года: "Прошу донести царскому величеству, что я был в службе здесь поручиком инженерским, в котором полку и служил полтора года учеником. Понеже сделали здесь школу новую для молодых инженеров в 1720 году, в которую школу не принимали иностранных, кроме тех, которые примут службу французскую; но я надеялся, что не будет противно его величеству, что я принял службу для лучшаго учения, и ежели его величество изволит повелеть мне пребыть сей год для учения, понеже мы сами сделали без мастеров город для учения, а також разных и для подкопов..."
Очень похоже на то, что требование прибыть в Россию прозвучало после получения известия, что Абрам Петров служит во французской армии.
Судя по всему, Абрам Петров решил стать невозвращенцем. Он всячески оттягивает отъезд. Макаров шлет письмо с требованием немедленно выехать морем в Россию. Абрам отговаривается тем, что плохо переносит морские поездки. "...Прошу вас, - пишет он, - государя моего, доложить его величеству, что я не морской человек: вы сами, государь мой, изволите видеть, как я был на море храбр, а ноне пуще отвык. Моя смерть будет, если не покажут надо мною милосердие божеское... Ежели императорское величество ничего не пожалует, чем бы мне доехать в Петербург сухим путем, то рад и готов пешком идти..."
Знает хитрый Абрам Петров, что Петр деньгами не бросается - прижимист предельно.
Занятно, что ровно сто лет спустя его правнук, Александр Сергеевич Пушкин, почти теми же словами, ссылаясь на смертельную болезнь - аневризм в сердце, - будет отговариваться от командировки для борьбы с саранчой в Херсонской губернии.
Еще год пробыл Абрам во Франции. Но петербургские хитрецы все же нашли способ вернуть строптивца. Не хочешь ехать сам морем, поедешь с посольством князя Долгорукова.
Весной 1723 года по требованию императора Абрам Петров покинул Францию и выехал в Россию вместе с посольством князя Долгорукова. Далее по тексту "Немецкой биографии": "Получив известие об его приближении, государь со своей супругой, императрицей Екатериной, поехал ему навстречу из Петербурга до Красного Села, на 27-ю версту, а затем назначил его на 28-м году капитан-лейтенантом бомбардирской роты лейб-гвардии Преображенского полка; в последней каждый правящий монарх всегда сам является капитаном, и потому Ганнибал по своей должности имел ежедневный верный случай часто говорить со своим капитаном, без предварительного доклада".
Пушкин в романе "Арап Петра Великого" творчески обработал этот момент. Петр I не только выехал навстречу своему крестнику, но и ждал его в трактире "со вчерашнего дня".
Здесь практически все вымысел. Император получил известие не о приближении своего бывшего арапа, а о прибытии посольства и действительно выехал ему навстречу. Камер-юнкер Берхгольц писал об этом в своем обширном дневнике так: "25 мая. ...государь ездил навстречу двум господам, именно князю Долгорукову и графу Головкину, прибывшему из Берлина. Первый находился вне России 15, а последний 16 лет. Долгоруков был послом при датском и французском дворах... Они сидели с императором в коляске и были встречены им за несколько верст до города".
Бывшему фавориту не нашлось места рядом с императором, и это вполне объяснимо, если учесть, что никакой особенной близости ни в прошлом, ни теперь между ними быть не могло. Количество денщиков-фаворитов было настолько велико, что Петр и сам, вероятно, их не помнил. Вот краткий перечень их за 1721 год: "...почти вся его свита состоит из нескольких денщиков (так называются русские слуги), из которых только немногие хороших фамилий, большая же часть незнатного происхождения. Однакож почти все они величайшие фавориты и имеют большой вес. Теперь особенно в милости три или четыре: первый - племянник генерала Бутурлина, другой - Травеник, один из двух близнецов... Того из них, который не сумел подделаться под его вкус, он отдал царице. Третий фаворит и денщик - Татищев, из русской фамилии; четвертый и последний - Василий, очень незнатного происхождения и человек весьма невзрачный. Царь поместил его, как бедного мальчика, в хор своих певчих, потому что у него был, говорят, порядочный голос... он скоро взял его к себе и до того полюбил, что ни минуты не может быть без него. Оба последние самые большие фавориты, и хотя Татищева считают величайшим, потому что он почти всегда обедает с царем... однакож я думаю, что тот имеет перед ним большое преимущество: царь иногда раз сто берет его за голову и целует, также оставляет знатнейших министров и разговаривает с ним..."
Тревожный отрывок. Настораживает увлечение Петра мальчиками. Эти публичные поцелуи "в голову" не могли не раздражать императрицу. Свита Екатерины стала отстойником, куда Петр отправлял тех мальчиков, которые не сумели "подделаться под его вкус". Экзотический вкус Петра сильно отдает гомосексуализмом. Вспомните частые ночные судороги, случающиеся у императора, когда денщик или арап должен был ложиться в постель к императору и находиться там до конца приступа.
Петр явно страдал психическим расстройством, одной из причин которого могла быть сексуальная неудовлетворенность. Ни Евдокия Лопухина, первая жена Петра, ни Екатерина и способная любовница Анна Монс не смогли удовлетворить половое влечение, и тогда настала очередь мальчиков... Возможно, что сексуальная неудовлетворенность стала причиной не только сексуальной переориентации, но и суперактивной реформаторской деятельности.
Ко времени возвращения Абрама Петровича в Россию императору оставалось жить год и восемь месяцев. Бывший фаворит его больше не интересовал. Абрама ждала обычная в таких случаях рутинная служба. Его отправили в Преображенский полк, где ранее служил гобоистом брат, Алексей Петрович. Конечно, Абрам Петрович не стал капитан-лейтенантом и не имел возможности ежедневно встречаться и беседовать с императором.
Честолюбие Абрама Петровича уязвлено. Он не смирился с таким положением. Очень скоро ему надоело обучать "архитектуре милитарис" туповатых унтер-офицеров. Он решил напомнить о себе, отослав Екатерине I рукописный экземпляр своей книги "Геометрия и фортификация" В небольшом посвящении Абрам Петрович Петров осторожно намекает на те вехи биографии, которые невозможно было проверить. Крестился в Вильно в 1705 году. Восприемник - сам государь Петр. Оставлен лично императором в Париже в 1717 году для обучения и рекомендован принцу крови Дюку дю Мену. Екатерина не оставила без внимания обращение Абрама Петровича. Он определен учителем математики к Петру II.
Умный и хитрый, Абрам Петрович не мог, конечно, ужиться при дворе с всесильным Меншиковым. После восшествия на престол Петра II несчастный учитель математики отправился в служебную командировку в Селенгинск, где по странному стечению обстоятельств встретился с графом Саввой Лукичом Рагузинским, который почти четверть века тому назад привез в Россию маленького Ибрагима, ставшего нынешним Абрамом Петровичем.
Все началось с Рагузинского. Именно этот человек придумал первые штрихи легендарной биографии Абрама Ганнибала - ему необходимо создать впечатление у заказчиков о сложности его деятельности, а отсюда - и цена.
Легенда о Ганнибале в наиболее краткой и завершенной форме представлена в академическом издании "Путеводитель по Пушкину", вышедшем в 1931 году (второе издание - Спб., 1997). Выдержка из него: "Абрам (Петр) Петрович, до крещения Ибрагим (прадед П.) родился в 1697-1698 годах в северной Абиссинии, где отец его был владетельным князьком".
Видимость совершенства часто обманчива. К отдельным формулировкам есть серьезные замечания. Очень сомнительно, что отец Абрама был "владетельным князьком в северной Абиссинии. Нигде и никогда Абрам не именовался прозвищем Ганнибал. В Париж он не послан, а приехал вместе со свитой Петра Великого. В войне за испанское наследство он участвовать не мог, ибо наследство уже года три как поделили и война окончилась. Не очень понятно, почему авторы текста титулуют Рагузинского графом, когда в момент поставки арапчат ко двору он титул этот ещё не получил. Савва Рагузинский ещё только начинал карьеру тайного агента при российском внешнеполитическом ведомстве. В дипломатической переписке начала XVIII века тайный агент в Константинополе титулуется скромно "человек" (письмо посла России в Турции П.А. Толстого к Федору Головину, ведавшему делами Посольского приказа, от 7 октября 1702 г.). "Человек" - звучит почти как раб или холоп, но человек умный, хитрый и очень состоятельный. Он делает стремительную карьеру на русской службе. Уже в 1702 году Савва Рагузинский встречается в Азове с Петром I и рекомендуется "греческим купцом". Через три года в именном указе от 2 апреля 1705 года Савва Рагузинский именуется иллирийским шляхтичем и торговым человеком.
К тому времени через Савву идет солидный поток денежных средств, направленный для подкупа турецких чиновников. От его деятельности во многом зависит внешняя политика Турции в Причерноморье и на Балканах. Петр Андреевич Толстой очень дорожит своим агентом, справедливо полагая, что он "зело искусен и на многие тайные вещи ведомец", а кроме того, скуп неимоверно. Даже на образование своему племяннику, обучавшемуся в Париже, денег не давал. О чем писал приставленный к ученикам парижским Конон Зотов.
Основные торговые пути Саввы Рагузинского проходили через Малороссию и Азов. 1 июля 1703 года Савва обращается с челобитной к Петру I и почти через два года получает, говоря современным языком, лицензию на свободную торговлю через Азов, где ему высочайше разрешено иметь дом и лавку. Еще когда Азов был турецким городом, Савва наверняка имел грамоту от султана на проведение в Азове торговых операций, и дом с лавкой тоже имел, но власть сменилась, пришлось пойти на службу к русскому царю и получить жалованную грамоту на торговлю через Азов с Россией.
Азов - город, с которым Савва Рагузинский связан кровными узами в самом прямом смысле. Он - связующее звено между находившимися в состоянии войны Турцией и Россией. Через Азов и Савву Рагузинского шел путь и в Константинополь, и на Балканы, и в центральную и южную Европу.
И вот Савва получает приказ привезти для царя арапчат. Неужели этот опытный и осторожный человек поставит под угрозу свою жизнь, состояние и карьеру и будет воровать из султанского сераля мальчиков-арапчат, в числе которых окажется и Ибрагим (Абрам)? Невероятно. Никогда не пошло бы на это и русское правительство. Зачем рисковать из-за такой мелочи ценным агентом? Савва мог получить подобный приказ только как дополнение к агентурной работе, причем он ничем не должен был рисковать, а это возможно, только если Савва занимался торговлей живым товаром постоянно, имел большой опыт в этом деле.
За десять лет до появления мальчика Абрама в России Петру I привезли смуглого арапчонка, в крещении получившего имя Алексей и отчество Петрович. Впоследствии оказалось, что Алексей Петрович был родным братом Абрама Петровича.
Итак, одна и та же семья с разницей в десять лет поставила русскому царю двоих своих членов, братьев родных! Это возможно только в том случае, если поставщик мальчиков-арапчат был один - Савва Рагузинский.
Как мы говорили, мальчикам предъявлялись три основных требования: они должны быть смуглы, некрасивы и интеллектуально развиты.
Первые два требования трудности не представляли - на любом базаре от Константинополя до Крыма и Азова можно было приобрести смуглых и не очень красивых мальчиков, но как определить, что этот ребенок способен к наукам? Проще всего и вернее выбрать ребенка из своей среды, тем более если заранее известно, что он попадет ко двору русского царя.
Такая "своя" среда могла быть у Саввы только в Азове, где у него был дом. Недаром вместе с Абрамом в Москву привез он и своего племенника.
Скорей всего, ошибался Петр Андреевич Толстой, называя Савву "породою рагузенина". Хитрый Савва ловко скрывал свою национальную принадлежность.
Она несколько проявляется в его имени: Савва - усеченная форма от древнееврейского Вар-Савва - "праведный". Именем Вар-Савва называли библейского Иосифа.
Следовательно, подлинное имя Саввы - Иосиф из Азова. Принято считать, что топоним Азов происходит от этнонима асы или аланы, - кочевые племена, обитавшие в Приазовье в начале I тысячелетия н. э. Кажется, что это очередная историческая ошибка. Какие города могут быть у кочевников? Название происходит от имени собственного: Азов - замена гласной - в на - ф - Азеф (кстати, имя известного провокатора и террориста родом из тех же мест - Азеф (Азев), дальше близкородственное сирийское Юсеф, польское Юзеф, а в основе все то же библейское Иосиф. Азов - город Иосифа праведного. Савва (Иосиф) родом из города Иосифа. Во время взятия Азова русскими войсками в июле 1696 года возник вопрос об "охреянах". Термином этим назывались на Руси раскольники. Колония охреян - раскольников жила при турках в Азове. При сдаче города договорились, что с турками уйдут те охреяне, которые приняли мусульманство. Трудно представить, что речь идет о русских православных раскольниках. Православные раскольники шли на смерть за свою веру, согласно учению одного из своих лидеров - протопопа Аввакума. "Насильственная смерть за веру вожделенна, - поучал Аввакум, - поэтому нужно стоять в вере непоколебимо..." Вот и появилась у охреян возможность принять "вожделенную" смерть за веру свою, а они вдруг приняли мусульманство и ушли вместе с турками?
Возможно, под охреянами в Азове имелись в виду еврейские раскольники (миним), получившие имя "караимы", что означает "книжники". Колония евреев-караимов появилась в Приазовье ещё при хазарах. В VII-X веках н.э. в низовье Дона находился город Саркел (русский вариант названия - Белая Вежа) - столица Хазарского каганата. Поселения караимов не только органично вошли в структуру каганата, но и настолько сильно влияли на политическую и духовную жизнь государства и общества, что иудаизм стал официальной религией хазар. Именно из Хазарии иудейский священнослужитель - левит отправлен был к киевскому князю Владимиру с целью склонить последнего к религиозно-политическому союзу. Владимир на это не пошел, хорошо понимая, что после взятия Саркел князем Святославом каганат уже не может быть сильным союзником. Каганат исчез с политической сцены, но остались поселения караимов. Они протянулись от Азова через Приазовье в Крым, где караимские общины существовали веками в Феодосии, Бахчисарае, Чуфут-Кале (крепости евреев).
Имелись давние связи азовских караимов со всем миром, где проживали их единоверцы. Глава караимов нази (князь), позднее гахам, имел резиденцию в Каире. Последний каирский гахам Иешуа-Бен-Барух жил в середине XVII столетия.
Имелись давние связи приазовских караимов с Испанией. Историкам известно письмо царя Хазарии к купцу-иудею в Испанию (Х в.). Вполне вероятно, что существовали связи и с Абиссинией, где имелись многочисленные поселения иудеев. Рассказы об этих странах известны были азовским караимам в XVIII столетии. Савва Рагузинский творчески применил их к биографии маленького Абрама. Почему именно абиссинская легенда стала основой биографии Абрама Ганнибала? Савва только подыграл Петру I, зная его интерес к этой стране. Во всяком случае, появление при дворе маленького абиссинского принца могло заинтересовать Петра.
Мог ли иудейский мальчик сойти за смуглого арапа? Среди евреев антропологи отмечают значительные колебания в пигментации кожи: от белого до смуглого и почти черного. Сто лет назад доктор Тривус, изучавший этот вопрос, писал: "Испанские сефарды и голландские евреи - чистый семитический тип, длинноголовые, продолговатое лицо, смуглый цвет кожи.
После изгнания евреев из Испании смуглолицые сефарды двинулись через Балканы в Причерноморье и Приазовье.
В XIII веке имела место значительная миграция караимов из Византийской империи в Крым. Караимы бежали от бесчинствующих в империи крестоносцев.
Искусственную миграцию караимов осуществил литовский князь Витовт. В 1392 году, разгромив крымских татар, князь увел в Литву значительное количество караимских семей. Они расселены были в Троках, Луцке, Галиче и местечке Красный Остров возле Львова.
Литовские караимы с тех пор стали называться трокскими, а крымские и азовские - таврическими. Связи между двумя ветвями караимов никогда не прерывались. В среде караимов постоянно поддерживался высокий уровень духовности и светской образованности. Когда гахамы караимских общин в Крыму и Приазовье почувствовали, что интеллектуальный уровень таврических караимов понизился до критической, с их точки зрения, черты, то в конце XVII-начале XVIII столетия были приглашены ученые караимы из Луцка и Трок. Важнейший из них - Симха Исаак Луцкий (по-караимски Сима Ичак Лучки) по прозванию Олам Чаир (микрокосм), поселившийся в Чуфут-Кале (по-караимски Села хаие худим - Еврейская скала), который не только оживил литературную жизнь в Крыму, но и активно занимался с караимской молодежью.
Близок к караимской интеллектуальной элите был и Савва (Вар-Савва) Рагузинский. Именно из этой среды взяли мальчика Абрама для отсылки Петру I.
Мальчик оказался способным. Государю пришелся по вкусу, только вот принять новое христианское имя не захотел, а назвали его в честь Петра. Пришлось смириться с удивительным упорством крестника и высочайше разрешить впредь именоваться Абрамом. Абрам питал явную склонность к библейским именам. Все его сыновья носили исключительно библейские имена. И это не случайно. Древнее название караимов Бене-Микра и Баале-Микра означает "библейцы". Трокские караимы с середины XIX века просили русское правительство разрешения именовать себя "Российскими караимами исповедания Ветхого Завета". Не отставали от своих литовских единоверцев и таврические караимы. В 1880 году Таврическое духовное правление постановило не присваивать караимским детям имен иноверцев, а только библейские имена или "существующие в караимской нации с древнейших времен", причем преимущество следовало отдавать библейским именам.
Интересно продолжить этимологический разбор имен собственных, упоминающихся в легендарной биографии Абрама Ганнибала.
В биографии Абрама Петровича Ганнибала, записанной Адамом Роткирхом, упоминается имя сестры его, Лаганы (La hann). Сам Ганнибал в прошении на имя императрицы Елизаветы писал, что "родом я, нижайший, из Африки, тамошнего знатного дворянства. Родился во владении отца моего в городе Лагань". Следует заметить, что искать город Лагань на географической карте - дело мало перспективное, - их несколько: от Абиссинии и Азербайджана до Китая и США.
Топоним "Лагань" сложный, состоящий из двух слов - "Ла" и "Гань". "Ла", искаженная форма от арамейского слова "Эль", у финикийцев превратившееся в "Баал" со значением "Бог". В имени "Ганнибал" вторая часть "бал-баал" и есть искомое "Ла" в значении Бог.
Раввины иудеев часто допускали "замену одной буквы другою, сходною с первой по произношению, между прочим - г с - х".
Тогда корень ган будет озвучен как хан-хаан. Он присутствует в названии страны, куда Моисей привел свой народ, - Ханаан.
Достаточно поменять местами корни в имени Ханнибал, чтоб получить искомый топоним Баал-хан. После отпадения согласной б - алхан или лхан и лохан, что полностью совпадает с искомым Логань/Лагань.
Ганнибал - самое распространенное пунийское имя. Переводится оно как "милостив ко мне Бог". Если финикийско-пуническое "хаан" употреблялось в значении "милостивый", то у средневековых евреев-караимов это мудрец или гаон, стоявший во главе общины.
Как справедливо заметил Георг Леец, Абрам Петрович Петров превратился в Абрама Петровича Ганнибала только в 1732 году, когда он приобрел у адмирала Головина мызу Карьякюла около Ревеля.
Для землевладельца в Прибалтике фамилия была обязательна, но фамилия Петров не звучит. Тогда на свет появилось имя Ганнибал, и с 1733 года оно упоминается в русских актах как фамилия Абрама Петровича. Леец считает, что мысль об использовании имени Ганнибал зародилась у Абрама Петровича ещё во время его пребывания во Франции.
Полагаю, что имя это было с Абрамом от рождения. Традиция давать детям двойные имена очень широко распространена у многих народов древности, особенно у евреев. Система двойных имен - одно для официального употребления, а второе тайное, имеющее духовный смысл, - существует среди караимов и сегодня.
Во время встречи с графом Саввой Лукичом Рагузинским в Селенгинске Абрам Петрович вполне мог узнать о существовании второго имени.
Абрам Петрович обладал завидной выдержкой. Только после смерти всех участников истории его появления на Руси и при дворе императора он заявляет претензию на происхождение от великого карфагенского полководца Ганнибала. Адам Роткирх запишет со слов умирающего Абрама Петровича, что род его восходит "по прямой линии к роду знаменитого Ганнибала, грозы Рима".
Так легенды обретали плоть и становились похожими на реальность. Интеллектуальные задатки Абрама Петровича Ганнибала во всю силу проявились в его правнуке Александре Пушкине, и только поэтому мы обязаны критически проверить каждый факт и каждую легенду, вставленную в биографию его предка.
К сожалению, пока неизвестен ни один портрет Абрама Ганнибала. Мы не знаем, как он выглядел, но часть его физического облика перешла к его правнуку, Александру Пушкину. Антропологическое изучение физического облика поэта практически не продвинулось ни на шаг за последние сто лет, когда антрополог Д.Н. Анучин писал, что антропологическое изучение Пушкина "является необходимым". Необходимость осталась необходимостью, но исследователи стыдливо обходили этот вопрос, заранее опасаясь нарушить многочисленные запреты. Илья Фейнберг в работе "Читая тетради Пушкина" ограничивается туманными рассуждениями о сложной семито-хамитской смеси, образовавшейся в средневековой Абиссинии. Д.Н. Анучин был более определенен, когда писал, "что некоторый семитический оттенок был присущ физическому типу Пушкина". Известный антрополог предлагает продолжить изучение портретов и посмертной маски Пушкина, втайне, вероятно, понимая, что это тупиковый метод. Изучать нужно останки поэта и его родственников, прежде всего Абрама Ганнибала. Говоря о семитических "оттенках", заметных в физическом облике Пушкина, Анучин интуитивно чувствует, что истина близка, и делает смелое заявление. "Нельзя игнорировать также тот факт, - писал Анучин, - что как при жизни Пушкина, так и в новейшее время личности, считавшиеся наиболее походившими на Пушкина по типу своих волос и лица, оказывались обыкновенно евреями".