Зингер Исаак Башевис. Последний Шлемель, или Рассказы мальчика, выросшего в Варшаве

   - Никак вы понять не хотите, о чем я вам толкую, - сердился Шлемель. Я-то из Первого Хелма. И иду в Варшаву. Но оказалось, что между Первым Хелмом и Варшавой есть еще Второй Хелм. Ваш.
   - Что ты городишь? Мы все тебя знаем, а ты знаешь нас. Хоть на цыплят посмотри, или ты и их не узнаешь?
   - Ошибаетесь, люди. Это другой город, - упирался Шлемель. - Хоть у вас во Втором Хелме дома и улицы и впрямь на те, что в Первом Хелме, похожи, все же это другой город. Завтра я отправлюсь дальше - в Варшаву.
   - Раз так, сделай одолжение, скажи, где мой муж? - возмутилась мадам Шлемель и стала честить горе-путешественника последними словами.
   - Откуда мне знать, где ваш муж! - отпирался Шлемель.
   Соседи, на супругов глядючи, так со смеху и покатывались. Но были и такие, кто жалел бедную женщину и ребятишек.
   В конце концов лекарь Гимпель заявил, что не знает средства от подобной хвори. Постояли люди, постояли да и разошлись по домам.
   В тот вечер мадам Шлемель приготовила на ужин лапшу и бобы. Шлемель их очень любил.
   - Может, ты и впрямь умом повредился, но и убогому есть надо, вздохнула женщина и поставила перед муженьком полную тарелку.
   - С какой стати кормишь ты чужого?
   - Сказать по чести, такому твердолобому бычине, как ты, и сена жалко. Да так и быть, садись и ешь. Глядишь, на сытый желудок и мозги прояснятся.
   - Вы - добрая женщина. Моя бы жена никогда не стала кормить постороннего. Выходит, между двумя Хелмами все же есть маленькая разница.
   Лапша и бобы так аппетитно пахли, что Шлемель не стал лишку упираться и уплел все дочиста. А пока ел, говорил ребятишкам:
   - Вот, дети, я живу в таком же доме, как ваш. И жена моя как две капли воды на вашу мать похожа. А детишки - на вас.
   Малышей его слова очень насмешили, старшие же, услыхав такие речи, носы повесили.
   - Нет, скажите, разве мало мне было того, что муженек мой Шлемель, так теперь он совсем из ума выжил! - вздыхала несчастная женщина. - Ну что мне прикажете делать? Как теперь на рынке торговать, ведь даже детей на него оставить боязно! Кто знает, какая блажь ему в голову взбредет! Господи, чем я тебя прогневила, что заслужила такое?
   Но все же она постелила Шлемелю свежую постель, и, хотя тот и успел всласть выспаться днем, едва его голова коснулась подушки, он враз заснул и громко захрапел.
   Снова приснилось Шлемелю, что он - король Хелма и жена его, королева, напекла полное блюдо блинов: с сыром, с черникой, с вишнями, посыпала их, не скупясь, сахаром и корицей и щедро полила сметаной. В один присест съел он двадцать блинов, а оставшиеся припрятал под корону - на потом.
   Проснулся Шлемель поутру, а в доме уже опять полным-полно народу. Все хозяйку утешают. Хотел было Шлемель попенять жене, что столько людей в дом напустила, да вспомнил, что и сам здесь посторонний. Будь он у себя дома, то поднялся бы, умылся и оделся. Но в чужом доме, среди всех этих людей он не знал, что делать. По привычке от смущения стал чесать в затылке и теребить бороду. Наконец-таки поборол застенчивость и решился встать с кровати, откинул одеяло и спустил на пол босые ноги.
   - Ой, только не дайте ему улизнуть! - забеспокоилась мадам Шлемель. Сгинет, а я останусь соломенной вдовой.
   Но тут ее перебил пекарь Барух:
   - Надо отвести его к старейшинам. Пусть решат, что делать.
   - Верно! - подхватили остальные. - Отведем его к старейшинам!
   Как Шлемель ни упирался и ни втолковывал всем, что, раз он живет в Первом Хелме, старейшины Второго власти над ним не имеют, несколько дюжих парней подхватили беднягу, натянули на него штаны, зашнуровали ботинки, нахлобучили картуз, обрядили в лапсердак и потащили к дому Гронама Бычья Башка. Старейшины уже были наслышаны о случившемся и с утра пораньше собрались обсудить, как быть.
   Когда толпа ввалилась в дом, один из старейшин - Недрумок Лейкиш - как раз говорил:
   - А что вы скажете, если таки впрямь есть два Хелма?
   - Коли есть два, отчего не быть трем, четырем и даже сотне? - подхватил Зендер Осел.
   - Будь Хелмов хоть целая сотня - в каждом найдется свой Шлемель, добавил Пустоголовый Шмендрик.
   Гронам Бычья Башка - он был самый главный - выслушал все доводы, но никак не мог принять окончательное решение и лишь морщил лоб да чесал в затылке, чтобы показать, что погружен в глубокие размышления.
   Он стал расспрашивать Шлемеля, и тот поведал без утайки все, что с ним приключилось, а когда закончил, Гронам спросил:
   - А меня ты узнаешь?
   - Конечно. Ты - Гронам Бычья Башка.
   - А что, в твоем Хелме тоже есть такой Гронам?
   - Почему нет? И притом как две капли воды на тебя похож.
   - А может, ты просто дал кругаля и вернулся назад, в свой родной Хелм? - намекнул Гронам.
   - С чего бы мне, скажите, кругаля давать? Разве я мельница? - возразил Шлемель.
   - В таком случае, ты - не муж мадам Шлемель.
   - А кто говорил, что муж? Ясное дело - нет.
   - Выходит, что муж этой женщины, я говорю про настоящего Шлемеля, покинул семью в тот самый день, когда ты объявился.
   - Вполне возможно.
   - Значит, он когда-нибудь вернется.
   - Все в руках Господа. Всегда надо надеяться на лучшее.
   - Тогда тебе придется задержаться до его возвращения. Иначе как мы узнаем, кто из вас - кто?
   - Почтенные старейшины, - запричитала мадам Шлемель, - мой муж уже вернулся. К чему мне второй? Мне и с одним хлопот невпроворот.
   - Кем бы ни был этот человек, пока все не разъяснится, он не может жить в твоем доме, - настаивал Гронам.
   - А где мне тогда жить прикажете?
   - В богадельне.
   - И что мне делать в богадельне?
   - А дома ты что делал?
   - Люди добрые, кто же станет за детьми присматривать, пока я на рынке
   торгую? - простонала мадам Шлемель. - И как я без мужа проживу? Уж лучше со Шлемелем жить, чем одной мыкаться.
   - Разве мы виноваты, что твой муж оставил тебя и отправился в Варшаву? - урезонивал ее Гронам. - Теперь жди, когда он назад воротится.
   При этих словах мадам Шлемель зарыдала в голос, а за ней и детишки.
   - Как странно, - пробормотал Шлемель. - Моя-то жена вечно меня бранит. Да и дети никогда не слушаются. А эта странная женщина и ее дети хотят, чтобы я жил с ними. Пожалуй, Второй Хелм имеет-таки свои преимущества перед Первым.
   - Стойте! Кажется, я знаю, что делать! - перебил его Гронам.
   - Таки что? - оживился Простофиля Цейнвел.
   - Коли мы решим отправить Шлемеля в богадельню, общине придется позаботиться насчет того, чтобы кто-то за детьми присматривал. Так отчего не нанять этого чужака? Пусть он не муж нашей мадам Шлемель и не отец ее детей, но он так похож на исчезнувшего, что ребятишкам даже привыкать к нему не придется.
   - Отличное решение! - завопил Тугодум Фейвел.
   - Я вам так скажу: сам царь Соломон не рассудил бы мудрее, - подхватил Дурень Трейтель.
   - Да уж, до такого лишь у нас в Хелме додуматься могли, - поддакнул Пустоголовый Шмендрик.
   - А какую плату ты попросишь за то, чтобы приглядывать за детьми мадам Шлемель? - спросил Гронам.
   Шлемель поначалу не знал, что и отвечать. И то сказать: за всю жизнь он и на воду для каши не заработал, Наконец он решился:
   - По три гроша в день.
   - Дурень, бестолковая башка! - охнула мадам Шлемель. - Да разве три гроша в наши дни это деньги? Проси не меньше шести.
   Подскочила она к Шлемелю да как ущипнет его за руку! Тот так и взвыл от боли:
   - Ой! А щиплется она совсем как моя жена!
   Старейшины снова лбы наморщили. От городской-то казны давно одно название осталось.
   - Может, три гроша и маловато, - рассудили мудрецы, - да шесть, уж точно, слишком много, к тому же учтите: платить придется чужому человеку. Давайте поладим на пяти. Что скажете?
   - Ладно. А как долго мне эту работу исполнять?
   - Пока настоящий Шлемель не вернется.
   Весть о решении Гронама вмиг облетела весь Хелм. Горожане еще раз пришли в восхищение от его мудрости и без устали славили старейшин.
   Поначалу-то Шлемель не спешил с деньгами расставаться.
   - Раз я вам не муж, с какой стати мне вас содержать? - заявил он мадам Шлемель.
   - Хорошо, будь по-твоему. Только чего ради стану я тогда тебя кормить, штопать тебе носки и латать одежду?
   Вы понимаете, что в конце концов Шлемелевы денежки таки достались его жене. Впервые за многие годы мадам Шлемель получила от мужа деньги на хозяйство. Женщина не скрывала своей радости и то и дело повторяла:
   - Вот бы тебе, Шлемель, лет на десять пораньше в Варшаву отправиться!
   - Разве ты не скучаешь по своему мужу? - спрашивал Шлемель.
   - А сам-то ты разве по своей жене скучаешь?
   И оба сошлись на том, что вполне довольны тем, как повернулась их жизнь.
   Что тут скажешь? Человек ко всему привыкает.
   Прошли годы. Но настоящий Шлемель так и не вернулся. Старейшины находили тому немало объяснений. Простофиля Цейнвел считал, что Шлемель ушел за черные горы и там его съели людоеды. Недоумок Лейкиш полагал, что Шлемель забрел в замок Асмодеус, где его силой женили на демонице. Пустоголовый Шмендрик пришел к выводу, что Шлемель добрался-таки до края света и свалился там в пропасть. Были и другие предположения. Так, некоторые думали, что настоящий Шлемель потерял память и просто забыл, кто он на самом деле. Такое случается.
   Гронам Бычья Башка в эти споры не вступал, но в душе был уверен, что настоящий Шлемель перебрался жить в другой Хелм и там с ним приключилось все то же самое, что и в их Хелме с пришлым странником. Община также наняла его приглядывать за детьми той мадам Шлемель и тоже платила ему по пять грошей в день.
   Сам же Шлемель не знал, что и думать. Дети росли, год-другой, и приглядывать за ними станет незачем. Это заставляло Шлемеля задуматься о будущем.
   Где же запропастился тот другой Шлемель, терзал он себя вопросами. Когда вернется? Как поживает моя настоящая жена? Ждет ли она меня или нашла себе другого?
   Но ответов на эти вопросы он не находил.
   Время от времени в Шлемеле вновь просыпалась тяга к путешествиям, но еще раз покинуть обжитый дом он не решался. И, скажите на милость, какой толк отправляться в путь, коли знаешь, что попадешь неведомо куда? Частенько Шлемель сидел и рассуждал о странностях мироустройства и при этом приговаривал:
   Покинувший Хелм
   В Хелм и вернется.
   Кто в Хелме останется,
   В нем и проснется.
   Все дороги ведут в Хелм,
   Потому что весь мир - один большой Хелм.
   Шлемель-делец
   Если хотите знать, Шлемель из Хелма не весь век дома сидел, да и жена его не вечно на рынке овощами торговала. Отец мадам Шлемель был человек со средствами и, когда дочка замуж выходила, не поскупился на приданое.
   Да только вскорости после свадьбы решил Шлемель пустить женины денежки в дело. Прослышал он, что в Люблине-де козы больно дешевы, и отправился туда скотину покупать. Задумал сторговать козу поудоистее, чтобы молока побольше давала. Станут они с женой сыр варить - себе на прокорм да людям на продажу. На рынке присмотрел Шлемель славную козу: вымя аж по земле волочится - вот молока сколько! Продавец просил за козу пять гульденов. Шлемель не стал торговаться, отсчитал деньги, повязал на шею козе веревку и пустился в обратный путь, домой в Хелм.
   Но по дороге остановился он в селе Пяск, на всю округу известном ворами да мошенниками. Другое дело, что Шлемель об этом знать не знал и слыхом не слыхивал.
   Зашел он в трактир, а козу к дереву во дворе привязал. Заказал сладкой наливки, рубленой печенки с луком да тарелку куриного супа с лапшой. А сверх того, как положено удачливому дельцу, - стакан чая с медовым пряником. От наливки Шлемель быстро пришел в доброе расположение духа и принялся расписывать хозяину, какую замечательную козу он купил в Люблине.
   - Славно я сторговался, - хвастался Шлемель. - Коза мне досталась молодая, здоровая, по всему видать - молока от нее будет много.
   Трактирщик же оказался самым настоящим пяским жуликом. У таких всегда на чужое добро руки чешутся. Задумал он гостя вокруг пальца обвести. Имел он старого козла - с длинной седой бородой, сломанным рогом да к тому же косого на один глаз. Не козел, а кожа да кости - мясник и тот на него не позарился. Послушал трактирщик, как Шлемель нахваливает покупку, вышел тайком во двор да и подменил Шлемелеву козу своим козлом. Можете представить, Шлемель так размечтался, как он теперь хозяйство наладит, что и не заметил: ведет-то он в Хелм не козочку, а старого козла!
   Между тем дома с нетерпением ждали его возвращения: как-никак первая покупка. Каждому хотелось посмотреть, какую скотину приведет он из большого города. Тесть с тещей, шурины и свояченицы, друзья и соседи - вся мешпуха собралась. Только Шлемеля завидели, вмиг на двор высыпали. А Шлемель, не успел ворота открыть, принялся хвалиться - коза-де молодая, сильная, а вымя - просто загляденье! Будут они теперь с женой как сыр в масле кататься. Верно говорят: хвастать не косить - спина не болит.
   И тут на двор проковылял старый козел. Дорогие мои, что тут началось! Встречавшие только рты пораскрывали. Старик тесть схватил себя за бороду и не мог слова вымолвить. Теща лишь руками развела да так и застыла. А молодежь принялась хохотать - не остановить!
   Тесть первым опомнился:
   - И эту полудохлую скотину ты называешь молодой козочкой?
   Шлемель поначалу было взъерепенился, да наконец сам разглядел, кого домой привел. Принялся он на себе волосы рвать от досады: решил, что торговец обманул его, вот только не мог сообразить, как это тому удалось. Так бедняга осерчал, что решил: завтра же отправится назад в Люблин, вернет козла и с продавцом поквитается.
   А дальше вот что было. На пути в город Шлемель вновь остановился в том же трактире в Пяске. Всякому своя обида горька. Не утерпел Шлемель, пожаловался хозяину, что его-де обманули мошенники в Люблине. Объяснил: вот идет назад - пусть торговец либо козу возвращает, либо деньги. А коли злодей отпираться станет, так он в полицию пожалуется. Трактирщик смекнул: если полицейские за дело возьмутся, так и до него, глядишь, доберутся. А зачем ему с властями ссориться?
   Пока Шлемель распространялся насчет своих злоключений, трактирщик сочувственно кивал, прищелкивал языком да приговаривал: "Эти люблинские купцы - известные прохвосты! Смотрите, чтобы они не провели вас и во второй раз!" Наконец гость принялся за еду, а трактирщик улучил минуту, вышел на двор да и поменял козла на козу. Шлемель же, уходя с постоялого двора, думал лишь о том, что скажет торговцу и как поставит того на место, вот и не заметил подмены.
   Добрался он до рынка, отыскал продавца и давай его стращать и отчитывать. Торговец никак в толк взять не может, чем покупатель недоволен: ведь коза-то и в самом деле отличная, здоровая и дойная. Тут Шлемель и сам это разглядел да так и осекся на полуслове. А пришел в себя, извинился и лишь промямлил:
   - Не иначе как мне все это померещилось.
   Взял веревку и побрел с козой назад в Хелм.
   И вот пришли они в Пяск. Шлемель снова к трактиру завернул. На этот раз заказал он цыпленка и вареники да еще наливки - отметить удачную сделку: все хорошо, что хорошо кончается. Трактирщик же, не про нас будь сказано, был отъявленный пройдоха, и решил он еще раз подшутить над этаким простаком. Он поднес гостю вторую стопку наливки - "от заведения", а сам тем временем шасть на двор и в третий раз обменял животных.
   Шлемель на этот раз припозднился и ушел из трактира лишь затемно. В голове его шумело, вот он и не разглядел, что за скотину отвязал от дерева и повел домой.
   Когда Шлемель во второй раз заявился в Хелм со старым козлом вместо молодой козочки, начался страшный переполох. Весть о Шлемелевых злоключениях вмиг разнеслась по округе. И, прошу прощения, разве можно такое в секрете удержать, особенно в маленьком местечке? Не с чужих слов говорю - несколько дней все село ходуном ходило.
   Решили обратиться за советом к старейшинам. Семь мудрецов судили да рядили семь дней кряду и наконец пришли к выводу: раз дорога из Люблина в Хелм такова, что молодая коза превращается в пути в старого козла, строжайше запретить впредь жителям Хелма покупать коз в Люблине.
   Что же до старого козла, так тот вскорости околел. Так Шлемель потерял треть жениного приданого.
   Да только Шлемель не долго горевал. Раз в Люблине не повезло, решил он попытать счастья в Лемберге. Вот добрался он до города, разместился в гостинице и хотел было отдохнуть с дороги, как слышит: на улице шум, гам, люди кричат, а сверх того еще и в трубы дуют. По дороге в Лемберг Шлемель глаз не сомкнул и мечтал поспать часок-другой, да куда там! Позвал он слугу узнать, что стряслось. Тот объяснил: горит дом напротив и приехали пожарные, они-то и трубят - огонь тушат. Шлемелю тоже любопытно было на пожар поглазеть, но он так устал, что еле на ногах держался. Слуга заверил постояльца, что опасности нет никакой и что пожар почти потушен. Шлемель успокоился и забылся мирным сном.
   Проснувшись, он спустился вниз разузнать, отчего возник пожар и как его тушили.
   - Сделайте одолжение, неужели, чтобы унять пламя, достаточно просто дуть в трубы? - удивлялся он.
   На беду, человек, к которому Шлемель обратился с расспросами, оказался отъявленным лембергским жуликом. Услыхав вопрос незнакомца, мошенник догадался, что у чужака не все с головой в порядке, и решил его провести:
   - А как же иначе? Или вы не слышали: у нас в Лемберге имеются специальные противопожарные трубы - дунешь раз-другой, и огня как не бывало.
   Шлемель очень удивился. Подумать только, какие чудеса на белом свете творятся! Про Лемберг люди всякое рассказывали, но про противопожарные трубы он впервые услышал. Известное дело: дурень думой богатеет. Шлемель живо смекнул, что такие чудесные трубы могли бы принести ему в Хелме неплохой доход.
   - А сколько стоят ваши трубы? - решил он прицениться.
   - Двести гульденов, - не сморгнув, ответил пройдоха.
   Двести гульденов - деньги немалые. Как раз все, что от жениного приданого осталось. Но, рассудив хорошенько, Шлемель решил, что такая труба дороже золота. В Хелме, где все дома сплошь деревянные, а крыши соломенные, что ни год случалось немало пожаров, особенно летом. Не только дома, целые улицы выгорали дотла. Другое дело, что в Хелме имелась своя пожарная команда, да только в ее распоряжении была одна-единственная телега с бочкой, и ту тащила старая кляча. Бывало, пока она добредет до места, от дома одни угли останутся. Шлемель ни на миг не сомневался: с такой трубой ему безбедная жизнь обеспечена. Он заявил мошеннику, что хочет купить чудесную трубу. Воришке не терпелось облапошить заезжего простофилю. Таковы люди: унюхают деньги и готовы в лепешку расшибиться.
   Что тут долго рассказывать? Надул разбойник нашему простаку в уши баклуши, да и был таков. Шлемель опомниться не успел, как стал обладателем огромной медной трубы, да еще в придачу письменной гарантии, что та-де прекрасный противопожарный инвентарь.
   Шлемель ликовал. Вот покупка так покупка! Теперь-то он наверняка разбогатеет!
   Вернулся Шлемель в Хелм и принялся хвалиться перед родичами и соседями удивительным инструментом. Молва о новом приобретении живо разлетелась по округе. Люди разное говорили: одни поверили в чудодейственную силу трубы, другие полагали, что Шлемеля опять обмишурили. Думали обратиться к старейшинам: пусть рассудят, да время было летнее и те не заседали.
   Шлемелев тесть мрачнее тучи ходил. Ворчал:
   - Мало нам козла было, а теперь новая напасть!
   А Шлемелю не терпелось испробовать замечательную трубу в деле. И задумал он поджечь дом тестя. Конечно, с расчетом, что успеет во время потушить огонь и вреда тот не причинит. Подумать только, чего в дурную голову не придет!
   Дом тестя был старый и сухой - вспыхнул, как спичка. Сколько Шлемель в свою трубу ни дул, толку не было никакого. Скажите спасибо, что люди спаслись, а уж имущество все сгорело до последней щепочки. Что творилось в Хелме в тот день, да и после, вы сами понимаете.
   Несмотря на летнюю пору, собрался-таки совет старейшин. Мудрецы Хелма судили да рядили семь дней и семь ночей и пришли к выводу, что противопожарная труба из Лемберга по неведомой причине теряет свои чудесные свойства в Хелме.
   А посему Гронам Бычья Башка предложил запретить впредь жителям Хелма покупать противопожарные трубы в Лемберге. Верно говорят, каждая ошибка служит истине. Решение было принято единогласно, и Тугодум Фейвел записал закон в книгу.
   Хотите знать, что потом было, - слушайте дальше. Пусть Шлемель промотал женино приданое и спалил дом тестя, но планов своих насчет того, чтобы разбогатеть, он не оставил. Потерпев неудачу в Люблине и Лемберге, решил он начать дело в родном селе.
   Хелм славился своей сладкой наливкой, до которой Шлемель был большой охотник. Вот и задумал он торговать замечательным напитком на рынке - по три гроша за стопку. Он подсчитал, что если станет продавать по бочонку в день, то будет иметь по три гульдена чистой прибыли ежедневно. На этот раз мадам Шлемель решила не стоять в стороне от мужниных дел. Деньги у них к тому времени уже совсем кончились. Известное дело: коли не добавляешь, так и клад проедаешь. Но женщина заложила свою брошку и на вырученные средства купила первый бочонок.
   На следующий день супруги установили на рынке небольшой прилавок, водрузили на него бочонок, несколько стопок и принялись зазывать покупателей:
   - А вот сладкая наливка, освежает и бодрит. Всего три гроша за стопку!
   Наливку в Хелме все любили, но раскошеливаться никому не хотелось. Три гроша - слишком дорого! Я вам так скажу: при всех своих достоинствах Шлемель не дурак был цену заламывать. Лишь один покупатель не пожалел три гроша: больно торопился с утра стаканчик пропустить. Прошел час, другой, но никто больше не подходил к прилавку. Шлемель стал падать духом. Он так издергался, что решил выпить, нервы успокоить. Достал монетку в три гроша и протянул жене:
   - Или мои деньги хуже чужих? Вот тебе три гроша, налей-ка мне стаканчик.
   Мадам Шлемель засомневалась было, но потом рассудила:
   - А и верно, Шлемель: твоя монетка ничем не хуже прочих.
   И налила мужу полную стопку. Шлемель выпил, облизал губы. Замечательная наливка! Тут и мадам Шлемель почувствовала, что в горле у нее пересохло.
   - В таком случае, и мои три гроша сгодятся, - сказала она мужу.
   Так Шлемель с женой весь день наливали друг дружке стопка за стопкой, расплачиваясь всякий раз одной и той же монетой. К вечеру - глядь: бочонок почти пуст, а выручки всего-навсего три гроша.
   Супруги никак не могли в толк взять, где они просчитались на этот раз. Сколько ни прикидывали - никак не могли найти объяснения. Вот они продали почти весь бочонок и всякий раз брали плату наличными. И что? Где же выручка? Правду говорят: когда везет, так везет, а перестанет везти - так хоть криком кричи.
   - Эх, такую трудную задачу и хеломским мудрецам не решить! - сокрушался Шлемель.
   А и в самом деле, как объяснить, куда девались деньги, которые муж и жена исправно выплачивали друг дружке?
   Эта неудача навсегда отворотила Шлемеля от попыток начать собственное дело. И пришлось с тех пор мадам Шлемель торговать овощами на рынке. Шлемель же оставался дома, кормил кур, что жили под печкой, а как детки пошли, стал и за ребятишками приглядывать.
   Тесть Шлемеля так разочаровался в своем зяте, что перебрался жить в Люблин. Впервые в истории Хелма его житель покинул город навсегда. Люди говорили: от греха подальше. С другой стороны, сколько можно терпеть?
   Мадам Шлемель, хоть и не упускала случая попенять муженьку, все же любила своего супруга.
   - Если бы коза из Люблина не превратилась в старого козла, - вздыхал частенько Шлемель, - а противопожарная труба сохранила бы свои чудодейственные свойства и в Хелме, был бы я сейчас богачом. Помяни мое слово.
   На что жена неизменно отвечала:
   - Не тужи, что беден. Все зависит от счастья. Зато второго такого мудреца, как ты, муженек, во всем Хелме не сыщешь.
   Старейшины Хелма и ключ Генендель
   Как известно, в деревне Хелм всем заправляли глава местной общины и шесть старейшин - все круглые дураки. Главу общины звали Гронам Бычья Башка. А старейшин - Недоумок Лейкиш, Простофиля Цейнвел, Дурень Тудра, Зендер Осел, Недотепа Шмерель и Тугодум Фейвел. Гронам Бычья Башка был самым старшим. У него были кудрявая белая борода и высокий выпуклый лоб.
   Поскольку Гронам имел самый большой дом, старейшины обычно собирались у него. Пока они заседали, жена Гронама, Генендель, то и дело приносила им перекусить - чай с вареньем и печенье.
   Гронам жил бы да радовался, кабы жена его попреками не изводила. Только гости за порог, принималась она пилить мужа, что он-де ерунду вечно городит. Послушать ее, так ее уважаемый всеми супруг был дурак дураком.
   И вот раз после такой перебранки Гронам не выдержал и сказал жене:
   - Что толку пенять мне, когда гости уже ушли? Впредь, как только услышишь, что я говорю глупости, войди в комнату и дай мне знать. Тогда я немедленно сменю тему разговора.
   - Разве могу я выставлять тебя дураком перед старейшинами? Узнай они, что ты мелешь чушь, не бывать тебе больше главой общины.
   - Так найди выход, раз ты такая умная.
   Генендель не долго голову ломала.
   - Придумала!
   - Ну?
   - Как только ты скажешь глупость, я войду в комнату и протяну тебе ключ от нашего сундука. Вот ты сразу и поймешь, что ерунду мелешь.
   Гронаму так понравилось женино предложение, что он даже в ладоши захлопал.
   - Подле меня и ты, жена, ума набралась.
   На том и порешили. А дальше было вот что.