Страница:
Сильвестра Четвертинского(1707-1728) несколько раз покушались убить;
Георгий Конисский(1755-1795) однажды в Орше едва спасся от католического изуверства, выехав из города в телеге, прикрытый навозом; в другой раз толпа иезуитских школяров напала на его собственный архиерейский дом, перебила и переломала все, что попалось под руку, архиерейских людей и монахов избила и изувечила, сам же архиерей едва успел укрыться в одном сыром подвале. Иезуиты нередко таким образом натравливали своих школяров на самые возмутительные насилия; эта нафанатизированная ими молодежь делала опустошительные набеги на православные церкви и монастыри, разбивала похоронные и другие процессии православных, при чем нечестиво ругалась над святынями, топтала ногами кресты, рвала облачения. Все подобные вещи представляемы были в виде только детских шалостей и оставались безнаказанными. Другим подручным воинством иезуитов были разнузданные польские жолнеры и уличная чернь. Но и сами паны и польские власти постоянно прибегали к насилиям и жестокостям, как только им приходило в голову возревновать о распространении католичества или унии. То там, то в другом месте пан начинал приводить в унию «схизматицкого» попа, бил его плетьми, морил в тюрьме, кормил в насмешку одним сеном, запрягал в телегу для возки воды или навоза, травил собаками, рубил пальцы и т. п. Приказчик пана силой врывался в православную церковь во время богослужения и выгонял плетью и народ, и духовенство. Духовная католическая власть смотрела на Белоруссию и Украину, как на
paries Infidelium, и снаряжала туда целые миссии из базилиан и доминикан под прикрытием жолнеров; миссия загоняла народ, как скот, плетьми в костел или униатскую церковь и всех записывала в число обращенных, а несогласных на такое обращение отдавала под суд, как отступников. Православные церкви обращались в униатские, остававшиеся за православными запрещено было ремонтировать. Сама уния была все более и более наклоняема к сближению с католичеством. Замойский униатский собор 1720 года с этой целью распорядился издать для униатских церквей новые служебники, исправленные на католический лад и со включением в символ веры прибавки: и от Сына. С этого времени в униатских церквах стали понемногу уничтожаться иконостасы и появляться католические престолы, завелись исповедальни, скамьи для молящихся, органы, звонки и другие католические принадлежности; униатские попы начали брить бороды и носить одежду, похожую на одежду католических ксендзов.
История воссоединения униатов до императора Николая I.
При воцарении Екатерины II православные жители Польши еще раз обратились к России за помощью. Приехав в Москву на коронацию, Георгий Конисский трогательной речью о бедствиях своей паствы побудил императрицу серьезно взяться за возбуждение вопроса о польских диссидентах. В 1764 г. вопрос этот внесен был на сейм по случаю восшествия на польский престол короля Станислава Понятовского. Среди русского народонаселения Польши после этого поднялось сильное религиозное движение, направленное против ненавистной унии. Средоточием этого движения были переяславская кафедра, которой подчинены были все православные приходы польской Украины и на которой сидел тогда ревнитель православия епископ Гервасий Линцевский, и Матронинский монастырь в Чигиринской области, где игуменствовал энергичный Мелхиседек Значко-Яворский. По селениям строились и возобновлялись православные храмы, а в Переяславле ставились для них священники; целые приходы возвращались из унии в православие. В1765 г. Георгий Конисский и Мелхиседек ездили в Варшаву. В сильной речи на сейме, тогда же переведенной на разные европейские языки, Георгий изобразил такую потрясающую картину страданий православия в Польше, что король обещал сделать все для восстановления прав православного народа. Мелхиседек воротился на Украину с грамотой короля и с письмами к униатским властям о прекращении гонений. На следующий год на сейм внесены были представления в защиту польских диссидентов не только от России, но и от других европейских держав. Но все это повело только к большему усилению польского фанатизма. Для православного народа и духовенства настало самое тяжкое время всевозможных насилий и истязаний за веру; были даже случаи убийств. Игумен Мелхиседек попал в униатскую тюрьму и был чуть не замучен. Недовольные дарованием прав диссидентам паны, поджигаемые католическими епископами, составили конфедерацию в Баре, которая наделала тоже много бед православным. Тогда украинский народ окончательно пришел в отчаяние и, несмотря на все увещания Гервасия и Мелхиседека, поднял бурное и кровавое восстание, известное под названием колиивщины, сопровождавшееся избиением жидов, униатских попов, ксендзов, панов и разорением панских дворов. После этого Россия, по трактату 1768 г. поручившаяся за сохранение в Польше порядка, должна была серьезнее вмешаться в польские дела, и ввела в Польшу свои войска. К несчастью, главные деятели, стоявшие там за русские интересы, были люди нового, либерального образования, не понимавшие заветных чувств православного народа; они поддались польской интриге, которая представляла им все народное движение как только противогосударственный крестьянский бунт и разбой, и сами помогали полякам в истреблении всего, что стояло за православие и русскую народность. Русское войско, введенное в Польшу для борьбы с Барской конфедерацией и поддержания прав православного народа, обращено было теперь против этого самого народа. Православное духовенство, обвиненное поляками в подстрекательстве к народному бунту, должно было укрываться не только от польской мести, но и от русских команд. В бунте заподозрены были и Гервасий с Мелхиседеком и удалены на покой в Россию. Униаты торжествовали повсюду и снова завладели всеми приходами, которые отпали от их власти. Преследование православных продолжалось до 1772 г., до первого раздела Польши, после которого от долгих страданий получила возможность отдохнуть по крайней мере хоть Белоруссия, доставшаяся по этому разделу на долю России.
Благодаря энергии архиепископа Георгия, православная церковь этого края стала быстро поправляться. Униатские приходы подали массу заявлений о насильственном обращении их в унию и о желании своем снова возвратиться к православию. Но в Петербурге медлили с ответом на эти заявления, и только лет уже через 8 пришел наконец рескрипт с дозволением обращать в православие только те приходы, которые заявят о том общее желание всех прихожан. И несмотря на такие охлаждающие проволочки, присоединившихся оказалось до 130000 душ. Причиной такой медленности правительства в этом деле была крайняя его внимательность к интересам католиков и вообще образованного класса в присоединенном крае, не обращавшая должного внимания на то, что по своему коренному населению край этот был вовсе не польский, а чисто русский и православный, а отчасти известное стремление блеснуть перед Европой модной веротерпимостью. Все польское, латинское, униатское получило полное обеспечение своего существования и поддержку со стороны русской власти против всякого вредного влияния, хотя бы и влияния русских интересов и русского православия. Католическая белорусская церковь получила даже выгоднейшее положение, чем православная. В 1773 году Екатерина дала ей особого католического архиепископа Станислава Сестренцевичаи снабдила его богатейшими средствами; сумма всех доходов его простиралась до 60 000 руб., тогда как православный белорусский архиепископ получал всего до 6 000 руб. В 1790-х годах учреждено было еще 3 католические епархии. Католические монастыри сохранили все свои владения, тогда как имения православных монастырей были секуляризованы. Униатская церковь устроена была тоже в виде особой архиепископии (Полоцкой). Екатерина оставила неприкосновенным даже орден иезуитов, несмотря на то, что в 1773 г. он был упразднен самим папой, по настоянию европейских государей. Основавшись в Полоцке, орден завел тут свой новициат, обратившийся затем в иезуитскую коллегию, и деятельно занялся своим специальным делом — пропагандой латинства. Так было в Белоруссии под русским владычеством; на Украине, оставшейся за Польшей, положение православной церкви вовсе не изменилось. На православное движение, обнаружившееся и здесь, поляки смотрели с пугливым подозрением, как на движение противогосударственное, как на предвестие новой колиивщины. Для управления православными приходами в польских владениях в 1785 г. назначен был новый переяславский епископ Виктор Садковский. Но как только он вступил в отправление своих обязанностей, так и пошли пугливые толки, что он через своих священников и монахов возбуждает чернь к резне католиков, что в его архиерейском доме и в монастырях приготовлены уже и склады оружия. В 1789 г. он был арестован и увезен в оковах в Варшаву, а в его доме и по монастырям произведены обыски, ничего, разумеется, не нашедшие. В таком положении дела православия в Польше оставались до 1793-1795 годов, когда последовали второй и третий разделы Польши, и России возвращены были остальные древнерусские области, кроме Галиции, доставшейся Австрии.
Ближайшее знакомство правительства с Польшей к тому времени уже многое успело изменить в его отношениях к польской интеллигенции, и указом 1794 г. воссоединение униатов было разрешено наконец в полной мере. Русский народ с такой готовностью отозвался на призыв родной церкви, что к концу царствования число воссоединенных униатов дошло до 2 000 000 душ. В среде самих ревнителей унии возникло живое стремление к сближению ее с православием. Униатский архиепископ Ираклий Лисовский(1784-1809) усердно начал производить очищение унии от всех вошедших в нее католических примесей. Для изучения православной обрядности он даже нарочно путешествовал на восток до Иерусалима. Желая походить более на православного архиерея, он отрастил бороду и облекся в рясу, почти совсем уже не употреблявшуюся у униатского духовенства. В последний год царствования Екатерина собралась было сокращать число униатских монастырей, составлявших в униатской церкви главную силу латинской партии, но не успела исполнить этого важного намерения. При ее преемнике императоре Павле католичество получило новую силу. Видя повсюду в Европе колебание престолов от распространения революционного духа, император легко поддался внушениям латинской партии при его дворе, приписывавшей все европейские беды развитию неверия и указывавшей главную опору престолов в страждущей вместе с правительствами католической церкви. Трон русского государя окружили рыцари Мальтийского ордена из тайных иезуитов, сами иезуиты, из которых хитрейший интриган патер Груберсделался даже домашним человеком во дворце, разные французские эмигранты, польские магнаты и т. п. люди — представители латинской интриги. Иезуиты крепко утвердились в самом Петербурге, завладели всеми имениями и доходами здешней католической церкви, выпросили себе дозволение посылать миссии на восток, добились через государя даже канонического восстановления своего ордена и избрания для него орденского генерала. При таком усилении в государстве польских и католических элементов дело воссоединения униатов, конечно, совсем остановилось. Государь был милостив к униатам, открыл для них снова закрытые раньше епархии, Луцкую и Брестскую, но не признавал за униатской церковью никакой самостоятельности и подчинил ее одному общему управлению с латинской в католической коллегии, где из униатов не было ни одного члена. Совращение униатов в католичество не подвергалось никакому взысканию, чем, конечно, и не замедлила воспользоваться католическая пропаганда, опустошая унию все более и более.
При Александре I, пользуясь либеральным характером первых лет этого царствования и широкой свободой вероисповедания, иезуиты успели уловить в свои сети немало даже чисто русских и православных людей, особенно из высших классов. Их школы и миссии охватили всю западную Россию, распространились и по южной России от Киева до Симферополя и от Каменца-Подольского и Одессы до Моздока, проникли в немецкие колонии на Волге, в Астрахань и другие места, где только были какие-нибудь католики, даже в Сибирь — в Томск и Иркутск, где были ссыльные поляки. В 1814 году в католичество был увлечен молодой князь Голицын, племянник синодального обер-прокурора. Молодого ренегата поспешили отдать на увещание к Филарету Московскому. Плодом этих увещаний было сочинение: «Разговоры между испытующим и уверенным о православии Восточной греко-российской церкви» (1815 г.). В 1815 г. государь повелел изгнать иезуитов из обеих столиц. Когда же и после этого они стали продолжать свои интриги и пропаганду из Полоцка, в 1820 году вышел новый указ о совершенном изгнании их из России. Успехи латинства вызвали против себя реакцию и с другой стороны, со стороны стесненной им униатской церкви. В 1803 г. архиепископ Ираклий нарочно посылал в Петербург протоиерея Иоанна Красовскогос сильными представлениями о крайне униженном и заброшенном состоянии своей паствы. Представления эти произвели на государя впечатление. В том же году вышел указ, которым обращение униатов в католичество было запрещено, а в следующем году в число членов католической коллегии указано было ввести одного униатского епископа и троих униатов-асессоров. В 1805 г. сама коллегия разделена была на два департамента, католический и униатский; председателем последнего был назначен Лисовский. Наконец, в 1806 году он был возведен в сан самостоятельного митрополита. Униатская церковь таким образом почти совсем освободилась от давления латинян. Самой важной заслугой митрополита было то, что он успел значительно подорвать вредную силу базилиан и поднять из унижения белое духовенство, которое всегда было опорой народного и православного элемента в унии. Митрополит позаботился о его образовании, открыв у себя в Полоцке униатскую духовную семинарию. Он скончался в 1809 г. Заветам его следовали и управлявшие после него митрополией луцкий епископ Григорий Кохановичи (с 1814 г.) полоцкий архиепископ Иоанн Красовский, оба из белого духовенства, бывшие прежде сотрудниками Ираклия. По интригам базилиан, второй из них, Красовский, заведуя делами митрополии, так и не смог добиться митрополичьего сана, был даже оклеветан перед правительством, лишен кафедры и почти до самой смерти находился под судом († 1827) Митрополитом вместо него в 1817 г. был поставлен Иосафат Булгак, епископ Брестский, человек католических убеждений. Но торжество латинской партии на этот раз запоздало. Благодаря деятельности Лисовского и Красовского из среды белого духовенства успели воспитаться новые деятели, которые продолжили их дело до вожделенного конца, несмотря на все препятствия. Это были Иосиф Семашко, Василий Лужинский и Антоний Зубко, главные деятели общего воссоединения униатов.
История воссоединения униатов при Николае I и Александре II.
Василий и Антоний были питомцами полоцкой семинарии Лисовского; Иосиф прошел через светскую школу — немировскую гимназию. Потом все они учились в главной семинарии при виленском университете, протектором которого был кн. Адам Чарторыжский, не любивший ни иезуитов, ни католического фанатизма, и потому много способствовавший развитию и в учениках, и в наставниках этой семинарии весьма либерального отношения к злоупотреблениям римского духовенства. Семашко был из них самый младший (род. в 1798 г.), но более всех их проникнут православными симпатиями, уже по самому своему происхождению из Киевской губернии, где уния была ближе к православию, чем в Западном крае, более их талантливый и способный к практической деятельности. По окончании курса его посвятили священником в Луцкую епархию; за два года службы он достиг уже сана протоиерея и должности асессора униатского департамента католической коллегии, имея всего 24 года от роду. В католической коллегии он был смелым, настойчивым и непобедимым противником ее католических членов. Зная всю закулисную сторону католического управления униатской церковью, и в то же время ближе ознакомившись в Петербурге с православной обрядностью и русской духовной литературой, он принял бесповоротное решение выступить спасителем своей церкви и народа и от Рима, и от Польши. Царствование Николая, провозглашавшее незыблемыми основами Русского государства православие, самодержавие и народность, счастливо способствовало выполнению такого широкого замысла пока еще не видного асессора католической коллегии. Еще в 1827 г. государь, уже проникавший в действительное положение дел униатской церкви, воспретил принимать в униатское монашество чистых латинян и указал усилить средства к образованию униатского белого духовенства. В том же году Семашко составил для поднесения государю записку, в которой изложил историю унии и все происки Рима к ее облатынению, указал и средства к спасению униатского населения от врагов его народной веры: вместо департамента католической коллегии открыть для униатского управления особую униатскую коллегию, вместо 4-х оставить только две униатских епархии — Белорусскую и Литовскую, улучшить содержание духовных школ и прекратить обучение униатской молодежи в школах католических, воспретить совращение униатов в латинство, сократить число базилианских монастырей и упорядочить их администрацию. Записка эта понравилась государю, и в следующем же году обнаружились ее последствия: открыта была особая униатская коллегия, независимая от католической; Иосиф (вместе с Лужинским и Зубко) назначен был ее членом, потом в 1824 г. посвящен в викария Полоцкой епархии; затем последовали закрытие нескольких базилианских монастырей, подчинение всех остальных епархиальной власти, основание униатской семинарии в Жировицах и нескольких духовных училищ. Дальнейшему движению униатского дела посодействовало польское восстание 1830-1831 гг., в котором ксендзы и базилиане были главными участниками. Лучшие базилианские монастыри, замешанные в восстании, были или закрыты, или переданы православным, в том числе знаменитый Почаевский монастырь. Согласно с запиской Иосифа закрыты и лишние епархии и оставлены только две — Литовская, епископом которой в 1833 г. назначен сам Иосиф, и Белорусская, вверенная митр. Булгаку. Через несколько времени для них посвящены были викарии, в Полоцкую Василий Лужинский, в Литовскую Антоний Зубко.
Между тем Иосиф разработал уже общий план воссоединения униатов, состоявший в том, чтобы после надлежащей предварительной подготовки воссоединение единовременно было принято повсюду всем униатским духовенством. Выполнение этого плана под его руководством ведено было с строгой постепенностью и в величайшем секрете от католической партии. Первой и важной мерой к постепенному сближению униатского духовенства с православной церковью было введение в церквах и монастырях православной обрядности с отменой всех латинских новшеств. Для восстановления православного богослужения в 1834 г. по всем униатским церквам разосланы были служебники московской печати. В 1835 г. сделан был новый шаг к сближению унии с православием: униатские семинарии и училища наравне с православными подчинены комиссии духовных училищ; а в начале 1837 г. заведование делами униатской церкви из министерства внутренних дел было передано обер-прокурору Св. Синода, что подготовляло подчинение этой церкви прямо самому Синоду. Все это время с 1834 г. архиереи Иосиф, Василий и Антоний совершали по униатским епархиям неутомимые разъезды, стараясь лично вводить подведомственное духовенство в свой план воссоединения подробными разъяснениями и увещаниями и собирая с него подписки в том, что в свое время оно вместе с ними разом примкнет к воссоединению, как только это дело созреет. В 1838 г. смерть митр. Булгака окончательно развязала руки деятелям воссоединения. Председателем униатской коллегии сделался Иосиф, а Василий получил Белорусскую епархию Булгака. Подготовка духовенства была закончена, и оно выдало подписки на воссоединение, за исключением какой-нибудь сотни священников в Белорусской епархии. И вот 12 февраля 1839 г. собор униатских архиереев и высшего духовенства, собравшийся в неделю православия в Полоцке, составил торжественный акт о присоединении униатской церкви к православной и всеподданнейшее прошение о том государю с приложением 1305 подписей духовных лиц. 25 марта государь написал на этом прошении: «Благодарю Бога и принимаю».
За пастырями присоединилось к православной церкви и все полутора миллионное униатское население указанных епархий. Радость воссоединения выразилась торжественными богослужениями бывшего униатского духовенства с древнеправославным в Витебске, Орше, Полоцке, Вильне. В память воссоединения выбита была медаль с надписью на одной стороне: «Отторженные насилием (1596) воссоединены любовью (1839)», с другой — под ликом Спасителя на убрусе: «Такова имамы Первосвященника». Бывшие униатские архиереи получили православные епархии западного края: Иосиф сделался архиепископом Литовским — в 1852 г. получил сан митрополита († 1867); Василий управлял Полоцкой епархией — с 1841 г. в сане архиепископа, в 1868 г. оставил управление и состоял до кончины (1879 г.) постоянным членом Св. Синода; Антоний до 1848 г. управлял Минской епархией († 1884 на покое).
После воссоединения униатов Белоруссии и Литвы уния оставалась еще в Привислянском крае, в униатской Холмской епархии. Правительство обратило свое внимание на этот край уже после нового польского восстания 1863 г. Дело воссоединения и здесь началось с ослабления силы базилиан и восстановления православной обрядности. Главным деятелем в подготовке воссоединения выступил протоиерей Маркелл Поппель, назначенный, по удалении местных епископов, не соответствовавших видам правительства, администратором епархии (1870). В 1874 г. государь император выразил свое согласие на воссоединение. После этого в январе 1875 г. в Седлецкой губернии воссоединилось с православной церковью до 50 000 униатов, а 18 февраля в Холме собрался собор духовенства с М. Поппелем во главе и составил акт о воссоединении всей Холмской епархии. 11 мая, в день свв. Кирилла и Мефодия, последовало самое торжество воссоединения. В том же году Маркелл посвящен был в епископа Люблинского, викария православной Варшавской епархии. После этого уния осталась в силе лишь в отторженном от России древнерусском крае — в австрийской Галиции.
Успехи православия среди католиков.
Католицизм был сильно поражен воссоединением униатов, но не оставил своих стремлений к пропаганде. Даже при таком твердом ревнителе русской народности и православия, как имп. Николай I, было несколько совращений в латинство бывших униатов и православных в Западном крае и в высшем русском обществе. Некоторые изменники русской народности и веры (Гагарин, Голицын, Мартынов) даже эмигрировали за границу, сделались там иезуитами и своими брошюрами в пользу католичества, письмами в Россию, совращением плохо воспитанных в православии русских путешественников и путешественниц, вновь основанным в Париже католическим братством Кирилла и Мефодия старались вредить своей родной Русской церкви. Но подобными извержениями Русской земли католицизм только и должен был довольствоваться. Воссоединение униатов лишило его многих и прежних его исповедников; за 1840-1841 гг. в православие вместе с униатами обратилось до 20 000 католиков. Новое усиление обращений католиков в православие произошло после польского восстания 1863 г., во время которого католицизм окончательно подорвал себя своей связью с бунтовщиками; в 1864 г. обратилось до 50 000 католиков; обращения эти продолжались до 1870-х годов. Еще более стали они усиливаться с 1870 г., после пресловутого Ватиканского собора, озадачившего своими определениями многих исповедников католичества. В России за последние десятилетия замечательно обращение в православие множества живущих в ней чехов; в 1888-1889 гг. в Волынской епархии их присоединилось до 6800 душ. Движение в пользу православия проявилось между католиками и за границей. Еще в 1861 г. в Париже обратился в православие аббат Владимир Гетте, сделавшийся православным священником, автор обширной истории церкви и издатель православного французского журнала L'Union Chretienne. После Ватиканского собора в Америке совершилось обращение католического богослова проф. Биеринга, потом священника православной церкви в Нью-Йорке. Отделившаяся от Рима старокатолическая церковь завязала с православной церковью живые сношения о своем с ней соединении; для разработки вопроса об этом соединении с 1871 г. собиралось уже несколько конгрессов и конференций старокатолических и русских богословов (в Мюнхене, Кельне, Бонне, Утрехте), хотя только частным образом, без официального в их рассуждениях участия самой Русской церкви. К чему поведут эти сношения, еще не известно; но важно уже и то, что на западе возбужден самый интерес к изучению православия и некоторые к нему симпатии.
История воссоединения униатов до императора Николая I.
При воцарении Екатерины II православные жители Польши еще раз обратились к России за помощью. Приехав в Москву на коронацию, Георгий Конисский трогательной речью о бедствиях своей паствы побудил императрицу серьезно взяться за возбуждение вопроса о польских диссидентах. В 1764 г. вопрос этот внесен был на сейм по случаю восшествия на польский престол короля Станислава Понятовского. Среди русского народонаселения Польши после этого поднялось сильное религиозное движение, направленное против ненавистной унии. Средоточием этого движения были переяславская кафедра, которой подчинены были все православные приходы польской Украины и на которой сидел тогда ревнитель православия епископ Гервасий Линцевский, и Матронинский монастырь в Чигиринской области, где игуменствовал энергичный Мелхиседек Значко-Яворский. По селениям строились и возобновлялись православные храмы, а в Переяславле ставились для них священники; целые приходы возвращались из унии в православие. В1765 г. Георгий Конисский и Мелхиседек ездили в Варшаву. В сильной речи на сейме, тогда же переведенной на разные европейские языки, Георгий изобразил такую потрясающую картину страданий православия в Польше, что король обещал сделать все для восстановления прав православного народа. Мелхиседек воротился на Украину с грамотой короля и с письмами к униатским властям о прекращении гонений. На следующий год на сейм внесены были представления в защиту польских диссидентов не только от России, но и от других европейских держав. Но все это повело только к большему усилению польского фанатизма. Для православного народа и духовенства настало самое тяжкое время всевозможных насилий и истязаний за веру; были даже случаи убийств. Игумен Мелхиседек попал в униатскую тюрьму и был чуть не замучен. Недовольные дарованием прав диссидентам паны, поджигаемые католическими епископами, составили конфедерацию в Баре, которая наделала тоже много бед православным. Тогда украинский народ окончательно пришел в отчаяние и, несмотря на все увещания Гервасия и Мелхиседека, поднял бурное и кровавое восстание, известное под названием колиивщины, сопровождавшееся избиением жидов, униатских попов, ксендзов, панов и разорением панских дворов. После этого Россия, по трактату 1768 г. поручившаяся за сохранение в Польше порядка, должна была серьезнее вмешаться в польские дела, и ввела в Польшу свои войска. К несчастью, главные деятели, стоявшие там за русские интересы, были люди нового, либерального образования, не понимавшие заветных чувств православного народа; они поддались польской интриге, которая представляла им все народное движение как только противогосударственный крестьянский бунт и разбой, и сами помогали полякам в истреблении всего, что стояло за православие и русскую народность. Русское войско, введенное в Польшу для борьбы с Барской конфедерацией и поддержания прав православного народа, обращено было теперь против этого самого народа. Православное духовенство, обвиненное поляками в подстрекательстве к народному бунту, должно было укрываться не только от польской мести, но и от русских команд. В бунте заподозрены были и Гервасий с Мелхиседеком и удалены на покой в Россию. Униаты торжествовали повсюду и снова завладели всеми приходами, которые отпали от их власти. Преследование православных продолжалось до 1772 г., до первого раздела Польши, после которого от долгих страданий получила возможность отдохнуть по крайней мере хоть Белоруссия, доставшаяся по этому разделу на долю России.
Благодаря энергии архиепископа Георгия, православная церковь этого края стала быстро поправляться. Униатские приходы подали массу заявлений о насильственном обращении их в унию и о желании своем снова возвратиться к православию. Но в Петербурге медлили с ответом на эти заявления, и только лет уже через 8 пришел наконец рескрипт с дозволением обращать в православие только те приходы, которые заявят о том общее желание всех прихожан. И несмотря на такие охлаждающие проволочки, присоединившихся оказалось до 130000 душ. Причиной такой медленности правительства в этом деле была крайняя его внимательность к интересам католиков и вообще образованного класса в присоединенном крае, не обращавшая должного внимания на то, что по своему коренному населению край этот был вовсе не польский, а чисто русский и православный, а отчасти известное стремление блеснуть перед Европой модной веротерпимостью. Все польское, латинское, униатское получило полное обеспечение своего существования и поддержку со стороны русской власти против всякого вредного влияния, хотя бы и влияния русских интересов и русского православия. Католическая белорусская церковь получила даже выгоднейшее положение, чем православная. В 1773 году Екатерина дала ей особого католического архиепископа Станислава Сестренцевичаи снабдила его богатейшими средствами; сумма всех доходов его простиралась до 60 000 руб., тогда как православный белорусский архиепископ получал всего до 6 000 руб. В 1790-х годах учреждено было еще 3 католические епархии. Католические монастыри сохранили все свои владения, тогда как имения православных монастырей были секуляризованы. Униатская церковь устроена была тоже в виде особой архиепископии (Полоцкой). Екатерина оставила неприкосновенным даже орден иезуитов, несмотря на то, что в 1773 г. он был упразднен самим папой, по настоянию европейских государей. Основавшись в Полоцке, орден завел тут свой новициат, обратившийся затем в иезуитскую коллегию, и деятельно занялся своим специальным делом — пропагандой латинства. Так было в Белоруссии под русским владычеством; на Украине, оставшейся за Польшей, положение православной церкви вовсе не изменилось. На православное движение, обнаружившееся и здесь, поляки смотрели с пугливым подозрением, как на движение противогосударственное, как на предвестие новой колиивщины. Для управления православными приходами в польских владениях в 1785 г. назначен был новый переяславский епископ Виктор Садковский. Но как только он вступил в отправление своих обязанностей, так и пошли пугливые толки, что он через своих священников и монахов возбуждает чернь к резне католиков, что в его архиерейском доме и в монастырях приготовлены уже и склады оружия. В 1789 г. он был арестован и увезен в оковах в Варшаву, а в его доме и по монастырям произведены обыски, ничего, разумеется, не нашедшие. В таком положении дела православия в Польше оставались до 1793-1795 годов, когда последовали второй и третий разделы Польши, и России возвращены были остальные древнерусские области, кроме Галиции, доставшейся Австрии.
Ближайшее знакомство правительства с Польшей к тому времени уже многое успело изменить в его отношениях к польской интеллигенции, и указом 1794 г. воссоединение униатов было разрешено наконец в полной мере. Русский народ с такой готовностью отозвался на призыв родной церкви, что к концу царствования число воссоединенных униатов дошло до 2 000 000 душ. В среде самих ревнителей унии возникло живое стремление к сближению ее с православием. Униатский архиепископ Ираклий Лисовский(1784-1809) усердно начал производить очищение унии от всех вошедших в нее католических примесей. Для изучения православной обрядности он даже нарочно путешествовал на восток до Иерусалима. Желая походить более на православного архиерея, он отрастил бороду и облекся в рясу, почти совсем уже не употреблявшуюся у униатского духовенства. В последний год царствования Екатерина собралась было сокращать число униатских монастырей, составлявших в униатской церкви главную силу латинской партии, но не успела исполнить этого важного намерения. При ее преемнике императоре Павле католичество получило новую силу. Видя повсюду в Европе колебание престолов от распространения революционного духа, император легко поддался внушениям латинской партии при его дворе, приписывавшей все европейские беды развитию неверия и указывавшей главную опору престолов в страждущей вместе с правительствами католической церкви. Трон русского государя окружили рыцари Мальтийского ордена из тайных иезуитов, сами иезуиты, из которых хитрейший интриган патер Груберсделался даже домашним человеком во дворце, разные французские эмигранты, польские магнаты и т. п. люди — представители латинской интриги. Иезуиты крепко утвердились в самом Петербурге, завладели всеми имениями и доходами здешней католической церкви, выпросили себе дозволение посылать миссии на восток, добились через государя даже канонического восстановления своего ордена и избрания для него орденского генерала. При таком усилении в государстве польских и католических элементов дело воссоединения униатов, конечно, совсем остановилось. Государь был милостив к униатам, открыл для них снова закрытые раньше епархии, Луцкую и Брестскую, но не признавал за униатской церковью никакой самостоятельности и подчинил ее одному общему управлению с латинской в католической коллегии, где из униатов не было ни одного члена. Совращение униатов в католичество не подвергалось никакому взысканию, чем, конечно, и не замедлила воспользоваться католическая пропаганда, опустошая унию все более и более.
При Александре I, пользуясь либеральным характером первых лет этого царствования и широкой свободой вероисповедания, иезуиты успели уловить в свои сети немало даже чисто русских и православных людей, особенно из высших классов. Их школы и миссии охватили всю западную Россию, распространились и по южной России от Киева до Симферополя и от Каменца-Подольского и Одессы до Моздока, проникли в немецкие колонии на Волге, в Астрахань и другие места, где только были какие-нибудь католики, даже в Сибирь — в Томск и Иркутск, где были ссыльные поляки. В 1814 году в католичество был увлечен молодой князь Голицын, племянник синодального обер-прокурора. Молодого ренегата поспешили отдать на увещание к Филарету Московскому. Плодом этих увещаний было сочинение: «Разговоры между испытующим и уверенным о православии Восточной греко-российской церкви» (1815 г.). В 1815 г. государь повелел изгнать иезуитов из обеих столиц. Когда же и после этого они стали продолжать свои интриги и пропаганду из Полоцка, в 1820 году вышел новый указ о совершенном изгнании их из России. Успехи латинства вызвали против себя реакцию и с другой стороны, со стороны стесненной им униатской церкви. В 1803 г. архиепископ Ираклий нарочно посылал в Петербург протоиерея Иоанна Красовскогос сильными представлениями о крайне униженном и заброшенном состоянии своей паствы. Представления эти произвели на государя впечатление. В том же году вышел указ, которым обращение униатов в католичество было запрещено, а в следующем году в число членов католической коллегии указано было ввести одного униатского епископа и троих униатов-асессоров. В 1805 г. сама коллегия разделена была на два департамента, католический и униатский; председателем последнего был назначен Лисовский. Наконец, в 1806 году он был возведен в сан самостоятельного митрополита. Униатская церковь таким образом почти совсем освободилась от давления латинян. Самой важной заслугой митрополита было то, что он успел значительно подорвать вредную силу базилиан и поднять из унижения белое духовенство, которое всегда было опорой народного и православного элемента в унии. Митрополит позаботился о его образовании, открыв у себя в Полоцке униатскую духовную семинарию. Он скончался в 1809 г. Заветам его следовали и управлявшие после него митрополией луцкий епископ Григорий Кохановичи (с 1814 г.) полоцкий архиепископ Иоанн Красовский, оба из белого духовенства, бывшие прежде сотрудниками Ираклия. По интригам базилиан, второй из них, Красовский, заведуя делами митрополии, так и не смог добиться митрополичьего сана, был даже оклеветан перед правительством, лишен кафедры и почти до самой смерти находился под судом († 1827) Митрополитом вместо него в 1817 г. был поставлен Иосафат Булгак, епископ Брестский, человек католических убеждений. Но торжество латинской партии на этот раз запоздало. Благодаря деятельности Лисовского и Красовского из среды белого духовенства успели воспитаться новые деятели, которые продолжили их дело до вожделенного конца, несмотря на все препятствия. Это были Иосиф Семашко, Василий Лужинский и Антоний Зубко, главные деятели общего воссоединения униатов.
История воссоединения униатов при Николае I и Александре II.
Василий и Антоний были питомцами полоцкой семинарии Лисовского; Иосиф прошел через светскую школу — немировскую гимназию. Потом все они учились в главной семинарии при виленском университете, протектором которого был кн. Адам Чарторыжский, не любивший ни иезуитов, ни католического фанатизма, и потому много способствовавший развитию и в учениках, и в наставниках этой семинарии весьма либерального отношения к злоупотреблениям римского духовенства. Семашко был из них самый младший (род. в 1798 г.), но более всех их проникнут православными симпатиями, уже по самому своему происхождению из Киевской губернии, где уния была ближе к православию, чем в Западном крае, более их талантливый и способный к практической деятельности. По окончании курса его посвятили священником в Луцкую епархию; за два года службы он достиг уже сана протоиерея и должности асессора униатского департамента католической коллегии, имея всего 24 года от роду. В католической коллегии он был смелым, настойчивым и непобедимым противником ее католических членов. Зная всю закулисную сторону католического управления униатской церковью, и в то же время ближе ознакомившись в Петербурге с православной обрядностью и русской духовной литературой, он принял бесповоротное решение выступить спасителем своей церкви и народа и от Рима, и от Польши. Царствование Николая, провозглашавшее незыблемыми основами Русского государства православие, самодержавие и народность, счастливо способствовало выполнению такого широкого замысла пока еще не видного асессора католической коллегии. Еще в 1827 г. государь, уже проникавший в действительное положение дел униатской церкви, воспретил принимать в униатское монашество чистых латинян и указал усилить средства к образованию униатского белого духовенства. В том же году Семашко составил для поднесения государю записку, в которой изложил историю унии и все происки Рима к ее облатынению, указал и средства к спасению униатского населения от врагов его народной веры: вместо департамента католической коллегии открыть для униатского управления особую униатскую коллегию, вместо 4-х оставить только две униатских епархии — Белорусскую и Литовскую, улучшить содержание духовных школ и прекратить обучение униатской молодежи в школах католических, воспретить совращение униатов в латинство, сократить число базилианских монастырей и упорядочить их администрацию. Записка эта понравилась государю, и в следующем же году обнаружились ее последствия: открыта была особая униатская коллегия, независимая от католической; Иосиф (вместе с Лужинским и Зубко) назначен был ее членом, потом в 1824 г. посвящен в викария Полоцкой епархии; затем последовали закрытие нескольких базилианских монастырей, подчинение всех остальных епархиальной власти, основание униатской семинарии в Жировицах и нескольких духовных училищ. Дальнейшему движению униатского дела посодействовало польское восстание 1830-1831 гг., в котором ксендзы и базилиане были главными участниками. Лучшие базилианские монастыри, замешанные в восстании, были или закрыты, или переданы православным, в том числе знаменитый Почаевский монастырь. Согласно с запиской Иосифа закрыты и лишние епархии и оставлены только две — Литовская, епископом которой в 1833 г. назначен сам Иосиф, и Белорусская, вверенная митр. Булгаку. Через несколько времени для них посвящены были викарии, в Полоцкую Василий Лужинский, в Литовскую Антоний Зубко.
Между тем Иосиф разработал уже общий план воссоединения униатов, состоявший в том, чтобы после надлежащей предварительной подготовки воссоединение единовременно было принято повсюду всем униатским духовенством. Выполнение этого плана под его руководством ведено было с строгой постепенностью и в величайшем секрете от католической партии. Первой и важной мерой к постепенному сближению униатского духовенства с православной церковью было введение в церквах и монастырях православной обрядности с отменой всех латинских новшеств. Для восстановления православного богослужения в 1834 г. по всем униатским церквам разосланы были служебники московской печати. В 1835 г. сделан был новый шаг к сближению унии с православием: униатские семинарии и училища наравне с православными подчинены комиссии духовных училищ; а в начале 1837 г. заведование делами униатской церкви из министерства внутренних дел было передано обер-прокурору Св. Синода, что подготовляло подчинение этой церкви прямо самому Синоду. Все это время с 1834 г. архиереи Иосиф, Василий и Антоний совершали по униатским епархиям неутомимые разъезды, стараясь лично вводить подведомственное духовенство в свой план воссоединения подробными разъяснениями и увещаниями и собирая с него подписки в том, что в свое время оно вместе с ними разом примкнет к воссоединению, как только это дело созреет. В 1838 г. смерть митр. Булгака окончательно развязала руки деятелям воссоединения. Председателем униатской коллегии сделался Иосиф, а Василий получил Белорусскую епархию Булгака. Подготовка духовенства была закончена, и оно выдало подписки на воссоединение, за исключением какой-нибудь сотни священников в Белорусской епархии. И вот 12 февраля 1839 г. собор униатских архиереев и высшего духовенства, собравшийся в неделю православия в Полоцке, составил торжественный акт о присоединении униатской церкви к православной и всеподданнейшее прошение о том государю с приложением 1305 подписей духовных лиц. 25 марта государь написал на этом прошении: «Благодарю Бога и принимаю».
За пастырями присоединилось к православной церкви и все полутора миллионное униатское население указанных епархий. Радость воссоединения выразилась торжественными богослужениями бывшего униатского духовенства с древнеправославным в Витебске, Орше, Полоцке, Вильне. В память воссоединения выбита была медаль с надписью на одной стороне: «Отторженные насилием (1596) воссоединены любовью (1839)», с другой — под ликом Спасителя на убрусе: «Такова имамы Первосвященника». Бывшие униатские архиереи получили православные епархии западного края: Иосиф сделался архиепископом Литовским — в 1852 г. получил сан митрополита († 1867); Василий управлял Полоцкой епархией — с 1841 г. в сане архиепископа, в 1868 г. оставил управление и состоял до кончины (1879 г.) постоянным членом Св. Синода; Антоний до 1848 г. управлял Минской епархией († 1884 на покое).
После воссоединения униатов Белоруссии и Литвы уния оставалась еще в Привислянском крае, в униатской Холмской епархии. Правительство обратило свое внимание на этот край уже после нового польского восстания 1863 г. Дело воссоединения и здесь началось с ослабления силы базилиан и восстановления православной обрядности. Главным деятелем в подготовке воссоединения выступил протоиерей Маркелл Поппель, назначенный, по удалении местных епископов, не соответствовавших видам правительства, администратором епархии (1870). В 1874 г. государь император выразил свое согласие на воссоединение. После этого в январе 1875 г. в Седлецкой губернии воссоединилось с православной церковью до 50 000 униатов, а 18 февраля в Холме собрался собор духовенства с М. Поппелем во главе и составил акт о воссоединении всей Холмской епархии. 11 мая, в день свв. Кирилла и Мефодия, последовало самое торжество воссоединения. В том же году Маркелл посвящен был в епископа Люблинского, викария православной Варшавской епархии. После этого уния осталась в силе лишь в отторженном от России древнерусском крае — в австрийской Галиции.
Успехи православия среди католиков.
Католицизм был сильно поражен воссоединением униатов, но не оставил своих стремлений к пропаганде. Даже при таком твердом ревнителе русской народности и православия, как имп. Николай I, было несколько совращений в латинство бывших униатов и православных в Западном крае и в высшем русском обществе. Некоторые изменники русской народности и веры (Гагарин, Голицын, Мартынов) даже эмигрировали за границу, сделались там иезуитами и своими брошюрами в пользу католичества, письмами в Россию, совращением плохо воспитанных в православии русских путешественников и путешественниц, вновь основанным в Париже католическим братством Кирилла и Мефодия старались вредить своей родной Русской церкви. Но подобными извержениями Русской земли католицизм только и должен был довольствоваться. Воссоединение униатов лишило его многих и прежних его исповедников; за 1840-1841 гг. в православие вместе с униатами обратилось до 20 000 католиков. Новое усиление обращений католиков в православие произошло после польского восстания 1863 г., во время которого католицизм окончательно подорвал себя своей связью с бунтовщиками; в 1864 г. обратилось до 50 000 католиков; обращения эти продолжались до 1870-х годов. Еще более стали они усиливаться с 1870 г., после пресловутого Ватиканского собора, озадачившего своими определениями многих исповедников католичества. В России за последние десятилетия замечательно обращение в православие множества живущих в ней чехов; в 1888-1889 гг. в Волынской епархии их присоединилось до 6800 душ. Движение в пользу православия проявилось между католиками и за границей. Еще в 1861 г. в Париже обратился в православие аббат Владимир Гетте, сделавшийся православным священником, автор обширной истории церкви и издатель православного французского журнала L'Union Chretienne. После Ватиканского собора в Америке совершилось обращение католического богослова проф. Биеринга, потом священника православной церкви в Нью-Йорке. Отделившаяся от Рима старокатолическая церковь завязала с православной церковью живые сношения о своем с ней соединении; для разработки вопроса об этом соединении с 1871 г. собиралось уже несколько конгрессов и конференций старокатолических и русских богословов (в Мюнхене, Кельне, Бонне, Утрехте), хотя только частным образом, без официального в их рассуждениях участия самой Русской церкви. К чему поведут эти сношения, еще не известно; но важно уже и то, что на западе возбужден самый интерес к изучению православия и некоторые к нему симпатии.