Страница:
– Сержант, проход открыт! – отрапортовал Чен, оборачиваясь.
Никто не отозвался. Подозрительно глухо и гулко бухтела «Сьюздаль».
«Неужели под водой?» – догадался я, неловко пытаясь глядеть себе под ноги. Одновременно с этим боковым зрением я приметил, что сержанта Гусака как-то не того… не видать…
Мама моя дорогая!
Мой правый глидер был обвит полупрозрачным щупальцем. Казалось, сама вода потемнела, сгустилась и тащит меня вниз. Да с такой силой, что антигравитационные движки глидеров ничего не могут сделать! Вот и милитум каким-то занебесно равнодушным тоном об этом предупреждает…
Разумеется, думать тут было нечего. И некогда.
Удивляюсь, как я вообще себе не отстрелил глидер вместе с ногой. Активные пули из моей родной «Сьюздали» исполосовали непроглядную, затянутую паром воду вдоль и поперек.
Полагаю, именно своей панической пальбой я спас жизнь сержанту Гусаку.
Подводный монстр, – а может, точнее было бы сказать – монструозное продолжение кроверна, – на некоторое время утратил (утратило?) стабильность структуры и выпустил Гусака.
После чего тот не замедлил вылететь из воды как ошпаренный.
Вот теперь стало слышно, как он орет. Раньше вода глушила наш стандартный диапазон, сержанту до нас было не докричаться.
Орал Гусак не то от радости, не то от испуга. А скорее всего от взрывчатой смеси этих несовместных эмоций.
А за его спиной – там, где тонул во мраке кольцевой коридор, – вырастал… вырастало… даже не знаю и знать не хочу!
Я мгновенно отлетел к стене, чтобы выбрать выгодную позицию для стрельбы. Не мог же я стрелять сквозь Гусака – хорошо, хоть на это мне соображения хватило. Могло бы и не хватить, между прочим.
Пока левый обтекатель экоброни раскрывался, услужливо подставляя мне спусковой рычаг «Тандера», я молотил по омерзительному видению из реактивного автомата. А когда в мою левую ладонь наконец ткнулся спусковой рычаг, я дернул его без перерыва трижды.
Я понял, почему ребята – Тони, Заг, Зигфрид – так щедро гасили из «Тандеров». Иначе реагировать на эту херовину было просто невозможно. Даже будь я уверен, что твари хватит одной пистолетной пули, я все равно предпочел бы выжечь ее ионной струей из сопел десантного катера.
Четыре глаза, расположенные в вершинах ромба. Или, скорее, то, что можно было бы назвать «глазами», – фиолетовые круги, внутри которых – чернота.
В центре ромба из «глаз» – крестообразная щель, по краям которой быстро-быстро суетятся в нескончаемом беге с препятствиями сотни мелких щупиков.
Далее – четыре неожиданно массивные, тумбообразные конечности.
Две конечности уходили под воду и где-то там упирались в пол. Но самым отвратительным, несообразным с человеческим восприятием было то, что две другие упирались в потолок.
Чувствовалось, что этому существу совершенно все равно, как именно перемещаться – пожалуй, с равным успехом оно могло бы двигаться, упираясь своими раскоряченными лапищами в стены.
Было в этом что-то паукообразное, хотя, строго говоря, на паука тварь похожа не была.
За остальные части тела я расписываться не берусь – они скорее домысливались, нежели действительно были мною увидены. Тело, например, показалось мне составленным– из каких-то бахромчатых оборок алого и фиолетового цвета.
А еще у него, возможно, были не только ходильные конечности, но и длиннющая хватательная лапа – или все-таки хвост? – которая как раз и летела точнехонько в спину Гусаку в тот самый момент, когда ее раскрошили активные пули моей «Сьюздали». Ну а гранаты «Тандера» окончательно покончили с этим ходячим тестом на трусость.
Гусака мягко отшвырнуло взрывной волной на Чена. Это было хорошо – я, как-никак, повторно спас сержанту жизнь.
Может, удастся все-таки отхватить «Огненный Крест» не посмертно, а, так сказать, очно?
Но вот что плохо: у Гусака была разрушена броня на правой ходильной конечности экоскелета. Это если в технически точных терминах. А нормальным языком – ногу нашему сержанту разнесло до самой кости. Из дырок в экоброне стекала вода, которой Гусак успел набраться в объятиях подводного урода.
Правда, если милитум правильно оценил обстановку, система регенерации должна была залатать наглухо зазор между кожей Гусака и внутренней поверхностью экоброни. Поставить эдакую перепоночку выше колена, чтобы воздух не выходил, короче говоря. Или хоть помедленней выходил.
Я машинально проверил счетчики боезапаса в «Сьюздали» и «Тандере». Хотя уж по «Тандеру» так точно мог бы и сам сообразить, что семь гранат еще есть.
Информация по «Сьюздали» была не столь радостной. Основной боекомплект в рукаве двухпотоковой подачи был почти исчерпан, оставалось всего девятнадцать патронов.
Дополнительный боекомплект в пяти магазинах по двадцать патронов был на месте. Но их нужно было менять вручную, что не очень-то удобно. При этом два магазина из пяти были маркированы как поврежденные,
В принципе неудивительно. В —такой молотилке их могло испортить что угодно, даже компенсаторная струя чьей-то «Сьюздали». Магазины-то носят на поясе, вне основной теплоизоляции.
– Сениор Гусак, ну как вы там?
– Ничего. Терпимо. Спасибо, Серж. Ты – настоящая барракуда.
Говорил Гусак отрывисто, что было не в его манере. Значит, ему очень больно. Значит, ранение очень серьезное. И притом нервные окончания заблокировать полностью не удается, потому что умный милитум боится обдолбить сержанта наркотой до потери сознания.
– Настоящая барракуда, похоже, там, в воде. Как ей и положено.
Более подходящих слов для этой ситуации у меня не нашлось. На самом деле я был тронут словами Гусака. И – одновременно – мелькнула неожиданно ясная и простая мысль: нам отсюда не выбраться.
События не позволили мне предаваться унынию слишком долго.
Дважды рявкнула «Съюздаль». И ровнехонько там, где я несколько мгновений назад расстрелял четырехглазого монстра, появился мокрый, как воробей, оборванец-здоровяк. В котором я спустя еще одно мгновение признал… Зага!
Его экоброня была разрушена почти полностью. Собственно, от нее остались только невнятные крошащиеся лохмотья на —цлечах, правый спинной обтекатель, брюшной сегмент брони с плоскими кислородными патронами и ботинки с глидерами.
Последние, к моему грандиозному изумлению, работали – Заг летел над водой. Из этого вытекало, что цел и милитум, прилепленный поверх черного трико из «умной кожи» на животе.
Я сообразил, что его милитум перевел все системы, какие мог, на запасные источники энергии, расположенные непосредственно в нем. Загу не протянуть и пятнадцати минут.
Шлем на Заге отсутствовал. К счастью, экстренная кислородная маска успела залепить Загу всю морду. Выглядел он в ней приблизительно как закатанный в пленку мороженый палтус. И все-таки был жив, сукин кот!
Итак, нас четверо, а не трое.
Заг подлетел к нам и промычал сквозь свой прозрачный намордник что-то вроде «Полундра!».
Да кто ж спорит? Натурально, полундра.
Тут я разглядел, что его бока располосованы так, как в страшном сне не приснится. На фоне «умной кожи» кровь была не то чтобы очень уж видна, но сквозь разрезы отлично просматривались рваные раны с алыми краями.
Атмофсера на Глокке ядовитая, но хорошо хоть – не шибко агрессивная. Только какого-нибудь хлористого фтора беззащитной коже Зага сейчас недоставало.
Да и температура была терпимая. Как говорят в штурмовой пехоте, «сорок плюс-минус сорок». То есть хрен поймешь сколько, из жара в холод швыряет в основном от страха. Не морозно, но и на ракетном топливе вроде пока не поджаривают. Сносный диапазон, короче, для белковых форм жизни.
Замотал я дырки в боках Зага крепежной пленкой и по плечу похлопал.
– Все будет хорошо! – через внешний речевой синтезатор прокричал. Что мне еще оставалось, а? «Хэппи бёздэй ту ю» Спеть?
Заг, кажется, расслышал и махнул рукой. Качанный он все-таки парнища, бицепсы как дыни!
Устроить вечер воспоминаний старых боевых товарищей нам не дали.
Вода дошла уже до наших глидеров, хотя мы висели под самым потолком. Маслянистая мутная дрянь стояла вровень с нижним срезом прохода, проделанного вибробурами Чена.
Вода явно намеревалась устремиться дальше – в направлении шахты лифта. Там, кстати, царила кромешная темень. Похоже, мои наихудшие опасения оправдались: оплавленная жаром горящего «Фалькрама» порода стекла вниз, перекрыла шахту и залепила наш единственный выход на поверхность.
– Все забито наглухо. Порода – твердая, как стекло, – подтвердил мою догадку Чен, вернувшись с рекогносцировки.
Датчики совсем взбесились.
Если им верить, невидимая смерть была уже совсем рядом, где-то под водой. Кроме этого, вдалеке . – а на самом деле не так уж и далеко – снова кто-то топал по кольцевому коридору.
Это было озарение. Настоящий «приход».
– Сержант! Единственная дорога – наверх!
– Ты что, Серж, с ума сошел? Куда наверх? – После ранения Гусак соображал плохо.
Чен тем временем выпустил в воду несколько длинных очередей, после чего его «Сьюздаль» музыкально пиликнула и заглохла.
У него кончились патроны основного боезапаса. Зато и движение под водой прекратилось. По крайней мере, временно.
Все это я ловил где-то на краю сознания, в то время как мой речевой синтезатор уже отвечал сержанту. Четко и внятно, будто мы вели показушную беседу в аудитории, в присутствии инспекции Генштаба.
Видимо, в тот момент я почувствовал, что, если буду излагать свои мысли неуставным образом, сержант меня просто не послушает. Чтобы показать, что он круче всех, отдаст любой другой приказ. И тогда мы все – покойники.
– Сениор! Над нашей головой находится огромная каверна, сениор! Она образовалась вчера после направленного взрыва, устроенного кровернами для вскрытия кессонного отсека. Сениор, породы здесь мягкие! Взрежем туф отменно, как раскаленный нож – масло, сениор!
– Отставить! Рядовой второго класса Серж ван Гримм!
– Я, сениор!
– Передаю тебе командование отделением Альфа! Твой заместитель – рядовой второго класса Чентам Делано Амакити!
– Так точно, сениор!
– Раненый сержант Милош Гусак. И раненый рядовой Первого класса… – У сержанта снова начались проблемы с речью. Он еле ворочал языком. – Захария Вучовски. Поступают под твое. Командование.
– Так точно, сениор!
Это Гусак хорошо придумал. Почувствовал, что уже лыка не вяжет, и по-честному доверился мне. Молодчина сержант.
– Чен, Заг, сержант Гусак!!! – заорал я так, что впервые осознал сермяжную подлинность выражения «выкатить зенки на лоб». – Слушай приказ! Десять метров – в направлении шахты. Быстро!
Уверен, они не поняли, куда это Серж Барракуда клонит, но теперь командиром отделения был я. Мои приказы не обсуждались. Их можно было либо выполнять, либо получить пулю в лоб за попытку мятежа перед лицом противника:
Когда они, воспользовавшись проделанным Ченом проходом, оказались за завалом, под прикрытием внушительной груды туфа, я приказал:
– Чен, Гусак, закройте Зага своей броней! Выбрал ракурс удобнее – так, чтобы меня не завалило ожидаемой килотонной разрушенной породы.
Направил в черную пустоту ствол своего «Тандера», скорректировал наводку по данным лидара и выпустил одну за другой пять гранат. С небольшими интервалами.
Все гранаты ушли по одному и тому же лучу.
Во-от эт-то я понимаю!
Языки огня расцвели высоко-высоко под сводами, феерверк просто-таки грандиозный.
Раскатистый грохот и эхо с многократными переливами ринулись вниз наперегонки с огромными, разваливающимися На лету кусками туфа.
К счастью, мой расчет оказался верен. Гранаты были такими мощными, что большая часть туфа просто испарилась. Меньшая же часть шуровала сверху в сторону ближайшего ко мне фаса завала и аккуратненько так валилась в воду, которая споро заполняла коридор уже и по эту сторону, поближе к шахтам лифта.
– Чен, Гусак! Наверх, быстро! Работать вибробурами по очереди, сменять друг друга каждые две минуты.
Общее направление бурения намечено коническим туннелем от пяти гранат «Тандера». Пока один работает – другой с выключенным вибробуром наблюдает за нижней полусферой.
– Так точно. Сениор. Только не надо. Так много слов.
Не подозревал, что у Гусака есть чувство юмора.
– Р-разговорчики! Заг, —ты слышишь меня?
Заг кивнул.
– Сядь здесь. – Я указал на еще возвышающийся над водой склон туфовой горы, прикинув, что именно туда порода осыпаться не должна. – Выключи глидеры и отдохни. Вкати себе вот это. – Я передал ему разовый инъектор из своей наружной аптечки. – И просто отдыхай. Наблюдай за водой. Какое-то подозрительное движение – стреляй. Но только не очередью, а одиночными.
Я прикинул, что будет, если Заг в сидячем положении шмальнет хоть раз из «Сьюздали». Реактивная струя ударится в туф за его спиной. Частично отразится от породы. Сожжет ему спину – экоброни-то на нем всё равно что нет. Да вдобавок еще и сбросит его в воду, потому что глидеры не успеют подработать в нужном направлении.
– Знаешь, стрелять можешь все-таки очередью.
Заг понимающе кивнул, но принял оружие в левую руку, оставив правую на рукояти «Сьюздали». Его можно понять – случаи разные бывают Пожалуй, лучше сжечь себе полспины, чем оказаться в скользких объятиях кое-кого.
Ну а сам я занял позицию на той стороне завала, которая была обращена к кольцевому коридору. То есть в самом опасном месте.
Для себя я решил, что мое дело – продержаться здесь хотя бы минут восемь. Потом можно будет подменить Чена. А вест-японец, как единственный, кому удалось сохранить в неприкосновенности полный боекомплект «Тандера», подменит меня здесь.
Прямой необходимости подставлять свою задницу именно на этом самом месте вроде и не было. Но я решил, что за коридором следить нужно. Оставалась крошечная надежда, что повезло не только Загу, но и еще кому-нибудь из наших.
Чтобы как-то развлечься, я принялся тихонько бубнить в рацию:
– Взвод-два рота-один, вызываю всех, кто меня слышит. Вызываю всех, кто меня слышит. Взвод-два, рота-один… Вызываю батальон… Вызываю капитана Веракруса…
Ясно, мне никто не отвечал.
Что было потом?
Я высадил полный магазин «Сьюздали» по трем щупальцам, которые пытались цапнуть меня за горло. Какая наглость! Прямо за горло!
Я убедился, что щупальца эти имеют загадочную физическую природу и со всей определенностью не принадлежат четырехглазому монстру. А жаль.
Тогда я мог бы надеяться, что, уничтожив монстра, можно гарантировать и отсутствие таких вот подарочков из-под воды. Ан нет – вода вроде как сама собиралась в щупальца поволе существа, наделенного способностью к телекинезу.
Правда, активные пули на некоторое время путали карты этого самого существа. Но в целом такая война мне не нравилась. Воду можно расстреливать до бесконечности.
Потом щупальца добрались до Зага и, видать, хотели отхватить ему ногу до колена вместе с глидером. Он открыл огонь одновременно и из пистолета, и из «Сывзда-ли». Как я и предчувствовал, Зага швырнуло в воду.
Я всполошился, прискакал к Загу со своей стороны завала и вытащил его на поверхность. Дьявол, ну откуда я мог знать, что эти щупальца наводятся кровернами столь виртуозно? Я-то думал, что опасна только моя сторона завала!
Как говорят русские, «хорошая мысля приходит опосля». На скорую руку мы выдолбили в стене нашей грандиозной каверны нишу и усадили в нее рядком Чена и Зага, слегка прибалдевшего от просочившейся под края кислородной маски местной атмосферы.
Так было безопасней. Теперь отдыхающих отделяли от воды по меньшей мере десять метров.
Но вот что ужасно: потоп продолжался, причем вода прибывала все быстрее и быстрее. Это при том, что ей приходилось заполнять внушительный объем аварийного контура, плюс еще метров сто радиального коридора и расширитель возле лифтов!
Я, как и собирался, сменил Чена.
На пару, с Гусаком мы работали вибробурами. Система навигации милитума показывала, что мы находимся на глубине всего восемь метров, когда наши вибробуры уперлись в крепкую плиту.
Оказалось – добротный керамитовый фундамент какого-то здания. Впервые с начала операции я принялся за основательное изучение карты Копей Даунинга.
Вскоре мы с милитумом на пару сообразили, что находимся под большой мастерской. В старое доброе мирное время в ней проводился ремонт оборудования завода.
Если бы мы сейчас находились под центром фундамента, то, пожалуй, пора было бы запевать отходную. Потому что продолбить фундамент было нечем – гранаты «Тандера» тут тоже были не помощники.
И вбок прокопаться мы не успели бы – на электронной карте мастерская представляла собой квадрат со стороной сто двадцать метров. Аккумуляторы вибробуров неумолимо садились, а перевести их на глидерные источники питания означало довольно скоро остаться без глидеров и начать ходить пешком. Что в вертикальной плоскости было не очень удобно, скажем так.
Наша кривая-косая рукотворная шахта, выдерживающая средний наклон пятнадцать градусов, благополучно вывела нас почти к самому краю фундамента. Оставалось пройти метра четыре к северу!
Мы были настолько близки к поверхности, что наши приемники начали даже шипеть нечто осмысленное. Вроде как «А-а-а!» или «Уводи людей!». Нам это конечно же не понравилось. И вот тогда я вернулся вниз, чтобы бросить последний взгляд на новообрященный круг отнюдь не Дантова ада по имени «аварийный контур».
Вода стояла высоко. На ее поверхности качался всякий мусор. Помимо прочего – пачка сигарет «Lucky Strike» и использованный презерватив. Воистину вездесущие знаки дерзновенного полета человеческого разума к звездам!
Мои фары выхватили из темноты ладонь с раздутыми, посиневшими пальцами – это вынесло из аварийного контура один из многочисленных трупов.
В то же мгновение маленькая зубастая пасть вцепилась в эту сомнительную добычу и уволокла ее прочь, в глубину.
Это было так неожиданно, что меня передернуло. Милитум, который не любит таких вот дерганых пехотинцев, посчитал, что я приметил где-то смертельную угрозу. Он самовольно бросил управляющий импульс на глидеры, и меня плавно снесло вбок, одновременно с этим разворачивая в сторону.
Мимо меня пронеслась и плюхнулась в воду черная тень.
Но я не отреагировал, потому что в той самой нише, которую мы продолбили специально для Чена и Зага, я увидел его.
Это было создание не прекрасное и не уродливое. Оно пребывало за рамками наших привычных эстетических категорий (от Эверта Вальдо я потом и не таких словечек набрался).
Скорее кобра, чем скат. Существо мало чем похожее на карикатурные образы, преподанные нам плакатами Управления Психологических Операций.
И даже виртуальная реальность учебных тренажеров создавала, с моей точки зрения, совершенно превратное впечатление о кровернах.
Он висел в воздухе, видимо, при помощи устройств, аналогичных нашим глидерам. По крайней мере половина его тела была скрыта под блестящими металлизированными поверхностями с массивными наплывами. Что находилось под этими наплывами? Оружие? Дыхательные смеси? Энергоемкости? Наверняка и первое, и второе, и третье.
Когда нам рассказывали о кровернах, нам показывали их типовые скафандры. Но именно такого я что-то не припомню.
Нижние хвостообразные конечности кроверна покоились на полу ниши. Они лоснились от толстого слоя полупрозрачного желе. Конечно, это был биоскафандр.
Между прочим, таких у нас делать не умели, а защитными свойствами биоскафандры обладали, по слухам, просто сказочными.
Лицо кроверна имело достаточно развитые индивидуальные черты и отнюдь не было мордой тупого кровожадного монстра. И, несмотря на то что кроме рта и глаз оно ни в чем не совпадало с гуманоидным типом, все-таки можно было назвать эту смесь усов, усиков, щупов, цепочек, перламутровых и ярко-алых крапинок именно лицом. Лицом, снабженным неким даже, как бы это сказать… выражением.
Об этом выражении можно говорить примерно в том же смысле, в каком морда сома кажется нам флегматичной, а ерша – задиристой.
Так вот, кроверн смотрел на меня… надменно!
Передние и средние пары конечностей я как-то не вычленил из общей картинки. Возможно, они были убраны в подбрюшные мешки или еще куда – не знаю.
Ну вот и все.
Я нажал на спусковой крючок «Сьюздали».
Одинокая активная пуля покинула ствол моего автомата, который сразу же запищал, сообщая, что боезапас в текущем магазине исчерпан.
На кроверна обрушился удар поистине космической мощи. Все произошло настолько быстро, что я могу лишь догадываться: он отлетел к задней стене ниши, биоскафандр спружинил, скат скользнул вниз.
Внизу хлюпнула вода – это вывалился автоматически отщелкнутый пустой магазин автомата.
Сразу вслед за тем раздался куда более громкий всплеск – достигло воды и тело кроверна.
Я был уверен, что убил его. Но где же клочья рыбьего мяса в биоупаковке?
Это настораживало.
Активная пуля должна была разнести такую тушу весьма наглядным образом. Как говорится, одни ушки доехали бы.
А тут на тебе – пшик какой-то! Неужели эти их биоскафандры и впрямь такой супер?
Эх, если б в магазине оставалось хотя бы пяток патронов, я бы успел всадить в него разом все пять! Меньше чем за полсекунды! Тогда точно конец двоякодышащему.
Я зарядил «Сьюздаль» предпоследним магазином и полетел вверх – делать здесь было больше нечего.
Хотел напоследок выпустить в воду гранату из «Тандера», да подумал, что наверху она еще может пригодиться.
И верно – пригодилась. Я, наивный, тогда еще и не догадывался, что же на самом деле происходит.
Глава 3
Вырвались на поверхность. Сразу же вжались в близкую стену ремонтной мастерской. И наложили в штаны.
Все ходило ходуном – и земля, и воздух, и сами небеса. От купола, большая половина которого еще была цела, когда наше отделение спускалось в аварийный периметр, осталось лишь воспоминание. Ничего вообще!
Левый сектор обзора закрывала колонна черного, жирного дыма, сквозь который пробивались узкие языки химически синего огня.
Прямо перед собой, поверх искореженной арматуры разрушенных жилых корпусов, мы видели кусочек неба. Теперь вместо родных «Фалькрамов» и десантных катеров там маячили несколько кровернских турбоплатформ, похожих на протравленные кислотой летающие коралловые рифы.
Воздух под ними дрожал, как над раскаленным полимеридом космодрома, и кровавился спиралевидными малиновыми сполохами. Потому и «турбо», значит.
То один, то другой летающий риф исторгал ослепительный фонтан огня. Что твой хамелеон, слизывающий свою жертву длинным красным языком.
А как же наша воздушно-космическая оборона?
Где многоцелевые «Фалькрамы» и истребители «Спага»?
Куда смотрят, в конце концов, корабли Седьмой эскадры? Нам ведь обещали «абсолютную изоляцию района боевых действий»! Дескать, муха не пролетит!
Ответом на эти вопросы служил предмет, занимавший правый сектор обзора. Из огромной воронки, окруженной оплавленным валом глины, на закопченном пилоне торчал… двигатель импульсной тяги космического корабля.
Могучая рельефная надпись из керамитового литья сообщала, что двигатель изготовлен фирмой «Дженерал Урал-Мадрас моторз», да.
По заказу Министерства Военного Флота, да.
И установлен на крейсерский транспорт «Румба», да.
На наш… наш, наш родной транспорт, с которого нас десантировали… я спросил у милитума… три часа двенадцать минут назад!
И что двигатель этот является собственностью правительства – керамитовый рельеф тоже сообщал. Напоследок, маленькими такими буковками.
Вот ведь как, оказывается.
Я вызвал роту, батальон, всех, кто меня слышит.
О чудо! В кои-то веки мне ответили сразу.
Сквозь ушераздирающие помехи и хриплый клекот демонов смерти пробился далекий, малость дремотный голос.
Продиктовал координаты «малой зоны Е» и время до отлета.
Снова продиктовал координаты «малой зоны Е». И снова – время, уменьшенное на три секунды.
Пожурил меня за некорректную постановку вопроса и продиктовал координаты «малой зоны Е».
Я наконец сообразил, что общаюсь с бортовым милитумом десантного катера, мусорящим в эфир по экстренному алгоритму «Всем, кого это касается». И параллельно выдающим элементарные справки.
Пришлось задать вопрос корректно. Я назвал свой полный идентификационный ключ и спросил, не предусмотрено ли прикрытие для отходящих боевых групп. И не собираются ли они выслать эвакуаторов? У меня, дескать, раненые.
– Передаю ваш запрос вышестоящей инстанции, – сказал милитум. Больше ничего мне от него добиться не удалось.
Из увиденного и услышанного следовало, что кроверны крепко надрали нам задницу. Насколько именно крепко, я еще до конца не въехал, но уже начинал въезжать. Я припомнил загадочное падение «Фалькрама» прямо в шахту лифта и подумал, что уже тогда можно было бы озадачиться.
Ну ничего. Теперь-то я командир, имею право кое о чем спросить.
– Сержант Гусак!
Никто не отозвался. Подозрительно глухо и гулко бухтела «Сьюздаль».
«Неужели под водой?» – догадался я, неловко пытаясь глядеть себе под ноги. Одновременно с этим боковым зрением я приметил, что сержанта Гусака как-то не того… не видать…
Мама моя дорогая!
Мой правый глидер был обвит полупрозрачным щупальцем. Казалось, сама вода потемнела, сгустилась и тащит меня вниз. Да с такой силой, что антигравитационные движки глидеров ничего не могут сделать! Вот и милитум каким-то занебесно равнодушным тоном об этом предупреждает…
Разумеется, думать тут было нечего. И некогда.
Удивляюсь, как я вообще себе не отстрелил глидер вместе с ногой. Активные пули из моей родной «Сьюздали» исполосовали непроглядную, затянутую паром воду вдоль и поперек.
Полагаю, именно своей панической пальбой я спас жизнь сержанту Гусаку.
Подводный монстр, – а может, точнее было бы сказать – монструозное продолжение кроверна, – на некоторое время утратил (утратило?) стабильность структуры и выпустил Гусака.
После чего тот не замедлил вылететь из воды как ошпаренный.
Вот теперь стало слышно, как он орет. Раньше вода глушила наш стандартный диапазон, сержанту до нас было не докричаться.
Орал Гусак не то от радости, не то от испуга. А скорее всего от взрывчатой смеси этих несовместных эмоций.
А за его спиной – там, где тонул во мраке кольцевой коридор, – вырастал… вырастало… даже не знаю и знать не хочу!
Я мгновенно отлетел к стене, чтобы выбрать выгодную позицию для стрельбы. Не мог же я стрелять сквозь Гусака – хорошо, хоть на это мне соображения хватило. Могло бы и не хватить, между прочим.
Пока левый обтекатель экоброни раскрывался, услужливо подставляя мне спусковой рычаг «Тандера», я молотил по омерзительному видению из реактивного автомата. А когда в мою левую ладонь наконец ткнулся спусковой рычаг, я дернул его без перерыва трижды.
Я понял, почему ребята – Тони, Заг, Зигфрид – так щедро гасили из «Тандеров». Иначе реагировать на эту херовину было просто невозможно. Даже будь я уверен, что твари хватит одной пистолетной пули, я все равно предпочел бы выжечь ее ионной струей из сопел десантного катера.
Четыре глаза, расположенные в вершинах ромба. Или, скорее, то, что можно было бы назвать «глазами», – фиолетовые круги, внутри которых – чернота.
В центре ромба из «глаз» – крестообразная щель, по краям которой быстро-быстро суетятся в нескончаемом беге с препятствиями сотни мелких щупиков.
Далее – четыре неожиданно массивные, тумбообразные конечности.
Две конечности уходили под воду и где-то там упирались в пол. Но самым отвратительным, несообразным с человеческим восприятием было то, что две другие упирались в потолок.
Чувствовалось, что этому существу совершенно все равно, как именно перемещаться – пожалуй, с равным успехом оно могло бы двигаться, упираясь своими раскоряченными лапищами в стены.
Было в этом что-то паукообразное, хотя, строго говоря, на паука тварь похожа не была.
За остальные части тела я расписываться не берусь – они скорее домысливались, нежели действительно были мною увидены. Тело, например, показалось мне составленным– из каких-то бахромчатых оборок алого и фиолетового цвета.
А еще у него, возможно, были не только ходильные конечности, но и длиннющая хватательная лапа – или все-таки хвост? – которая как раз и летела точнехонько в спину Гусаку в тот самый момент, когда ее раскрошили активные пули моей «Сьюздали». Ну а гранаты «Тандера» окончательно покончили с этим ходячим тестом на трусость.
Гусака мягко отшвырнуло взрывной волной на Чена. Это было хорошо – я, как-никак, повторно спас сержанту жизнь.
Может, удастся все-таки отхватить «Огненный Крест» не посмертно, а, так сказать, очно?
Но вот что плохо: у Гусака была разрушена броня на правой ходильной конечности экоскелета. Это если в технически точных терминах. А нормальным языком – ногу нашему сержанту разнесло до самой кости. Из дырок в экоброне стекала вода, которой Гусак успел набраться в объятиях подводного урода.
Правда, если милитум правильно оценил обстановку, система регенерации должна была залатать наглухо зазор между кожей Гусака и внутренней поверхностью экоброни. Поставить эдакую перепоночку выше колена, чтобы воздух не выходил, короче говоря. Или хоть помедленней выходил.
Я машинально проверил счетчики боезапаса в «Сьюздали» и «Тандере». Хотя уж по «Тандеру» так точно мог бы и сам сообразить, что семь гранат еще есть.
Информация по «Сьюздали» была не столь радостной. Основной боекомплект в рукаве двухпотоковой подачи был почти исчерпан, оставалось всего девятнадцать патронов.
Дополнительный боекомплект в пяти магазинах по двадцать патронов был на месте. Но их нужно было менять вручную, что не очень-то удобно. При этом два магазина из пяти были маркированы как поврежденные,
В принципе неудивительно. В —такой молотилке их могло испортить что угодно, даже компенсаторная струя чьей-то «Сьюздали». Магазины-то носят на поясе, вне основной теплоизоляции.
– Сениор Гусак, ну как вы там?
– Ничего. Терпимо. Спасибо, Серж. Ты – настоящая барракуда.
Говорил Гусак отрывисто, что было не в его манере. Значит, ему очень больно. Значит, ранение очень серьезное. И притом нервные окончания заблокировать полностью не удается, потому что умный милитум боится обдолбить сержанта наркотой до потери сознания.
– Настоящая барракуда, похоже, там, в воде. Как ей и положено.
Более подходящих слов для этой ситуации у меня не нашлось. На самом деле я был тронут словами Гусака. И – одновременно – мелькнула неожиданно ясная и простая мысль: нам отсюда не выбраться.
События не позволили мне предаваться унынию слишком долго.
Дважды рявкнула «Съюздаль». И ровнехонько там, где я несколько мгновений назад расстрелял четырехглазого монстра, появился мокрый, как воробей, оборванец-здоровяк. В котором я спустя еще одно мгновение признал… Зага!
Его экоброня была разрушена почти полностью. Собственно, от нее остались только невнятные крошащиеся лохмотья на —цлечах, правый спинной обтекатель, брюшной сегмент брони с плоскими кислородными патронами и ботинки с глидерами.
Последние, к моему грандиозному изумлению, работали – Заг летел над водой. Из этого вытекало, что цел и милитум, прилепленный поверх черного трико из «умной кожи» на животе.
Я сообразил, что его милитум перевел все системы, какие мог, на запасные источники энергии, расположенные непосредственно в нем. Загу не протянуть и пятнадцати минут.
Шлем на Заге отсутствовал. К счастью, экстренная кислородная маска успела залепить Загу всю морду. Выглядел он в ней приблизительно как закатанный в пленку мороженый палтус. И все-таки был жив, сукин кот!
Итак, нас четверо, а не трое.
Заг подлетел к нам и промычал сквозь свой прозрачный намордник что-то вроде «Полундра!».
Да кто ж спорит? Натурально, полундра.
Тут я разглядел, что его бока располосованы так, как в страшном сне не приснится. На фоне «умной кожи» кровь была не то чтобы очень уж видна, но сквозь разрезы отлично просматривались рваные раны с алыми краями.
Атмофсера на Глокке ядовитая, но хорошо хоть – не шибко агрессивная. Только какого-нибудь хлористого фтора беззащитной коже Зага сейчас недоставало.
Да и температура была терпимая. Как говорят в штурмовой пехоте, «сорок плюс-минус сорок». То есть хрен поймешь сколько, из жара в холод швыряет в основном от страха. Не морозно, но и на ракетном топливе вроде пока не поджаривают. Сносный диапазон, короче, для белковых форм жизни.
Замотал я дырки в боках Зага крепежной пленкой и по плечу похлопал.
– Все будет хорошо! – через внешний речевой синтезатор прокричал. Что мне еще оставалось, а? «Хэппи бёздэй ту ю» Спеть?
Заг, кажется, расслышал и махнул рукой. Качанный он все-таки парнища, бицепсы как дыни!
Устроить вечер воспоминаний старых боевых товарищей нам не дали.
Вода дошла уже до наших глидеров, хотя мы висели под самым потолком. Маслянистая мутная дрянь стояла вровень с нижним срезом прохода, проделанного вибробурами Чена.
Вода явно намеревалась устремиться дальше – в направлении шахты лифта. Там, кстати, царила кромешная темень. Похоже, мои наихудшие опасения оправдались: оплавленная жаром горящего «Фалькрама» порода стекла вниз, перекрыла шахту и залепила наш единственный выход на поверхность.
– Все забито наглухо. Порода – твердая, как стекло, – подтвердил мою догадку Чен, вернувшись с рекогносцировки.
Датчики совсем взбесились.
Если им верить, невидимая смерть была уже совсем рядом, где-то под водой. Кроме этого, вдалеке . – а на самом деле не так уж и далеко – снова кто-то топал по кольцевому коридору.
Это было озарение. Настоящий «приход».
– Сержант! Единственная дорога – наверх!
– Ты что, Серж, с ума сошел? Куда наверх? – После ранения Гусак соображал плохо.
Чен тем временем выпустил в воду несколько длинных очередей, после чего его «Сьюздаль» музыкально пиликнула и заглохла.
У него кончились патроны основного боезапаса. Зато и движение под водой прекратилось. По крайней мере, временно.
Все это я ловил где-то на краю сознания, в то время как мой речевой синтезатор уже отвечал сержанту. Четко и внятно, будто мы вели показушную беседу в аудитории, в присутствии инспекции Генштаба.
Видимо, в тот момент я почувствовал, что, если буду излагать свои мысли неуставным образом, сержант меня просто не послушает. Чтобы показать, что он круче всех, отдаст любой другой приказ. И тогда мы все – покойники.
– Сениор! Над нашей головой находится огромная каверна, сениор! Она образовалась вчера после направленного взрыва, устроенного кровернами для вскрытия кессонного отсека. Сениор, породы здесь мягкие! Взрежем туф отменно, как раскаленный нож – масло, сениор!
– Отставить! Рядовой второго класса Серж ван Гримм!
– Я, сениор!
– Передаю тебе командование отделением Альфа! Твой заместитель – рядовой второго класса Чентам Делано Амакити!
– Так точно, сениор!
– Раненый сержант Милош Гусак. И раненый рядовой Первого класса… – У сержанта снова начались проблемы с речью. Он еле ворочал языком. – Захария Вучовски. Поступают под твое. Командование.
– Так точно, сениор!
Это Гусак хорошо придумал. Почувствовал, что уже лыка не вяжет, и по-честному доверился мне. Молодчина сержант.
– Чен, Заг, сержант Гусак!!! – заорал я так, что впервые осознал сермяжную подлинность выражения «выкатить зенки на лоб». – Слушай приказ! Десять метров – в направлении шахты. Быстро!
Уверен, они не поняли, куда это Серж Барракуда клонит, но теперь командиром отделения был я. Мои приказы не обсуждались. Их можно было либо выполнять, либо получить пулю в лоб за попытку мятежа перед лицом противника:
Когда они, воспользовавшись проделанным Ченом проходом, оказались за завалом, под прикрытием внушительной груды туфа, я приказал:
– Чен, Гусак, закройте Зага своей броней! Выбрал ракурс удобнее – так, чтобы меня не завалило ожидаемой килотонной разрушенной породы.
Направил в черную пустоту ствол своего «Тандера», скорректировал наводку по данным лидара и выпустил одну за другой пять гранат. С небольшими интервалами.
Все гранаты ушли по одному и тому же лучу.
Во-от эт-то я понимаю!
Языки огня расцвели высоко-высоко под сводами, феерверк просто-таки грандиозный.
Раскатистый грохот и эхо с многократными переливами ринулись вниз наперегонки с огромными, разваливающимися На лету кусками туфа.
К счастью, мой расчет оказался верен. Гранаты были такими мощными, что большая часть туфа просто испарилась. Меньшая же часть шуровала сверху в сторону ближайшего ко мне фаса завала и аккуратненько так валилась в воду, которая споро заполняла коридор уже и по эту сторону, поближе к шахтам лифта.
– Чен, Гусак! Наверх, быстро! Работать вибробурами по очереди, сменять друг друга каждые две минуты.
Общее направление бурения намечено коническим туннелем от пяти гранат «Тандера». Пока один работает – другой с выключенным вибробуром наблюдает за нижней полусферой.
– Так точно. Сениор. Только не надо. Так много слов.
Не подозревал, что у Гусака есть чувство юмора.
– Р-разговорчики! Заг, —ты слышишь меня?
Заг кивнул.
– Сядь здесь. – Я указал на еще возвышающийся над водой склон туфовой горы, прикинув, что именно туда порода осыпаться не должна. – Выключи глидеры и отдохни. Вкати себе вот это. – Я передал ему разовый инъектор из своей наружной аптечки. – И просто отдыхай. Наблюдай за водой. Какое-то подозрительное движение – стреляй. Но только не очередью, а одиночными.
Я прикинул, что будет, если Заг в сидячем положении шмальнет хоть раз из «Сьюздали». Реактивная струя ударится в туф за его спиной. Частично отразится от породы. Сожжет ему спину – экоброни-то на нем всё равно что нет. Да вдобавок еще и сбросит его в воду, потому что глидеры не успеют подработать в нужном направлении.
– Знаешь, стрелять можешь все-таки очередью.
Заг понимающе кивнул, но принял оружие в левую руку, оставив правую на рукояти «Сьюздали». Его можно понять – случаи разные бывают Пожалуй, лучше сжечь себе полспины, чем оказаться в скользких объятиях кое-кого.
Ну а сам я занял позицию на той стороне завала, которая была обращена к кольцевому коридору. То есть в самом опасном месте.
Для себя я решил, что мое дело – продержаться здесь хотя бы минут восемь. Потом можно будет подменить Чена. А вест-японец, как единственный, кому удалось сохранить в неприкосновенности полный боекомплект «Тандера», подменит меня здесь.
Прямой необходимости подставлять свою задницу именно на этом самом месте вроде и не было. Но я решил, что за коридором следить нужно. Оставалась крошечная надежда, что повезло не только Загу, но и еще кому-нибудь из наших.
Чтобы как-то развлечься, я принялся тихонько бубнить в рацию:
– Взвод-два рота-один, вызываю всех, кто меня слышит. Вызываю всех, кто меня слышит. Взвод-два, рота-один… Вызываю батальон… Вызываю капитана Веракруса…
Ясно, мне никто не отвечал.
Что было потом?
Я высадил полный магазин «Сьюздали» по трем щупальцам, которые пытались цапнуть меня за горло. Какая наглость! Прямо за горло!
Я убедился, что щупальца эти имеют загадочную физическую природу и со всей определенностью не принадлежат четырехглазому монстру. А жаль.
Тогда я мог бы надеяться, что, уничтожив монстра, можно гарантировать и отсутствие таких вот подарочков из-под воды. Ан нет – вода вроде как сама собиралась в щупальца поволе существа, наделенного способностью к телекинезу.
Правда, активные пули на некоторое время путали карты этого самого существа. Но в целом такая война мне не нравилась. Воду можно расстреливать до бесконечности.
Потом щупальца добрались до Зага и, видать, хотели отхватить ему ногу до колена вместе с глидером. Он открыл огонь одновременно и из пистолета, и из «Сывзда-ли». Как я и предчувствовал, Зага швырнуло в воду.
Я всполошился, прискакал к Загу со своей стороны завала и вытащил его на поверхность. Дьявол, ну откуда я мог знать, что эти щупальца наводятся кровернами столь виртуозно? Я-то думал, что опасна только моя сторона завала!
Как говорят русские, «хорошая мысля приходит опосля». На скорую руку мы выдолбили в стене нашей грандиозной каверны нишу и усадили в нее рядком Чена и Зага, слегка прибалдевшего от просочившейся под края кислородной маски местной атмосферы.
Так было безопасней. Теперь отдыхающих отделяли от воды по меньшей мере десять метров.
Но вот что ужасно: потоп продолжался, причем вода прибывала все быстрее и быстрее. Это при том, что ей приходилось заполнять внушительный объем аварийного контура, плюс еще метров сто радиального коридора и расширитель возле лифтов!
Я, как и собирался, сменил Чена.
На пару, с Гусаком мы работали вибробурами. Система навигации милитума показывала, что мы находимся на глубине всего восемь метров, когда наши вибробуры уперлись в крепкую плиту.
Оказалось – добротный керамитовый фундамент какого-то здания. Впервые с начала операции я принялся за основательное изучение карты Копей Даунинга.
Вскоре мы с милитумом на пару сообразили, что находимся под большой мастерской. В старое доброе мирное время в ней проводился ремонт оборудования завода.
Если бы мы сейчас находились под центром фундамента, то, пожалуй, пора было бы запевать отходную. Потому что продолбить фундамент было нечем – гранаты «Тандера» тут тоже были не помощники.
И вбок прокопаться мы не успели бы – на электронной карте мастерская представляла собой квадрат со стороной сто двадцать метров. Аккумуляторы вибробуров неумолимо садились, а перевести их на глидерные источники питания означало довольно скоро остаться без глидеров и начать ходить пешком. Что в вертикальной плоскости было не очень удобно, скажем так.
Наша кривая-косая рукотворная шахта, выдерживающая средний наклон пятнадцать градусов, благополучно вывела нас почти к самому краю фундамента. Оставалось пройти метра четыре к северу!
Мы были настолько близки к поверхности, что наши приемники начали даже шипеть нечто осмысленное. Вроде как «А-а-а!» или «Уводи людей!». Нам это конечно же не понравилось. И вот тогда я вернулся вниз, чтобы бросить последний взгляд на новообрященный круг отнюдь не Дантова ада по имени «аварийный контур».
Вода стояла высоко. На ее поверхности качался всякий мусор. Помимо прочего – пачка сигарет «Lucky Strike» и использованный презерватив. Воистину вездесущие знаки дерзновенного полета человеческого разума к звездам!
Мои фары выхватили из темноты ладонь с раздутыми, посиневшими пальцами – это вынесло из аварийного контура один из многочисленных трупов.
В то же мгновение маленькая зубастая пасть вцепилась в эту сомнительную добычу и уволокла ее прочь, в глубину.
Это было так неожиданно, что меня передернуло. Милитум, который не любит таких вот дерганых пехотинцев, посчитал, что я приметил где-то смертельную угрозу. Он самовольно бросил управляющий импульс на глидеры, и меня плавно снесло вбок, одновременно с этим разворачивая в сторону.
Мимо меня пронеслась и плюхнулась в воду черная тень.
Но я не отреагировал, потому что в той самой нише, которую мы продолбили специально для Чена и Зага, я увидел его.
Это было создание не прекрасное и не уродливое. Оно пребывало за рамками наших привычных эстетических категорий (от Эверта Вальдо я потом и не таких словечек набрался).
Скорее кобра, чем скат. Существо мало чем похожее на карикатурные образы, преподанные нам плакатами Управления Психологических Операций.
И даже виртуальная реальность учебных тренажеров создавала, с моей точки зрения, совершенно превратное впечатление о кровернах.
Он висел в воздухе, видимо, при помощи устройств, аналогичных нашим глидерам. По крайней мере половина его тела была скрыта под блестящими металлизированными поверхностями с массивными наплывами. Что находилось под этими наплывами? Оружие? Дыхательные смеси? Энергоемкости? Наверняка и первое, и второе, и третье.
Когда нам рассказывали о кровернах, нам показывали их типовые скафандры. Но именно такого я что-то не припомню.
Нижние хвостообразные конечности кроверна покоились на полу ниши. Они лоснились от толстого слоя полупрозрачного желе. Конечно, это был биоскафандр.
Между прочим, таких у нас делать не умели, а защитными свойствами биоскафандры обладали, по слухам, просто сказочными.
Лицо кроверна имело достаточно развитые индивидуальные черты и отнюдь не было мордой тупого кровожадного монстра. И, несмотря на то что кроме рта и глаз оно ни в чем не совпадало с гуманоидным типом, все-таки можно было назвать эту смесь усов, усиков, щупов, цепочек, перламутровых и ярко-алых крапинок именно лицом. Лицом, снабженным неким даже, как бы это сказать… выражением.
Об этом выражении можно говорить примерно в том же смысле, в каком морда сома кажется нам флегматичной, а ерша – задиристой.
Так вот, кроверн смотрел на меня… надменно!
Передние и средние пары конечностей я как-то не вычленил из общей картинки. Возможно, они были убраны в подбрюшные мешки или еще куда – не знаю.
Ну вот и все.
Я нажал на спусковой крючок «Сьюздали».
Одинокая активная пуля покинула ствол моего автомата, который сразу же запищал, сообщая, что боезапас в текущем магазине исчерпан.
На кроверна обрушился удар поистине космической мощи. Все произошло настолько быстро, что я могу лишь догадываться: он отлетел к задней стене ниши, биоскафандр спружинил, скат скользнул вниз.
Внизу хлюпнула вода – это вывалился автоматически отщелкнутый пустой магазин автомата.
Сразу вслед за тем раздался куда более громкий всплеск – достигло воды и тело кроверна.
Я был уверен, что убил его. Но где же клочья рыбьего мяса в биоупаковке?
Это настораживало.
Активная пуля должна была разнести такую тушу весьма наглядным образом. Как говорится, одни ушки доехали бы.
А тут на тебе – пшик какой-то! Неужели эти их биоскафандры и впрямь такой супер?
Эх, если б в магазине оставалось хотя бы пяток патронов, я бы успел всадить в него разом все пять! Меньше чем за полсекунды! Тогда точно конец двоякодышащему.
Я зарядил «Сьюздаль» предпоследним магазином и полетел вверх – делать здесь было больше нечего.
Хотел напоследок выпустить в воду гранату из «Тандера», да подумал, что наверху она еще может пригодиться.
И верно – пригодилась. Я, наивный, тогда еще и не догадывался, что же на самом деле происходит.
Глава 3
МЫ ЧУТЬ НЕ СЪЕЛИ ЛЕЙТЕНАНТА
…И кукушка безмолвствует.
Упаси, впрочем, нас услыхать, как она кукует.И. Бродский
Вырвались на поверхность. Сразу же вжались в близкую стену ремонтной мастерской. И наложили в штаны.
Все ходило ходуном – и земля, и воздух, и сами небеса. От купола, большая половина которого еще была цела, когда наше отделение спускалось в аварийный периметр, осталось лишь воспоминание. Ничего вообще!
Левый сектор обзора закрывала колонна черного, жирного дыма, сквозь который пробивались узкие языки химически синего огня.
Прямо перед собой, поверх искореженной арматуры разрушенных жилых корпусов, мы видели кусочек неба. Теперь вместо родных «Фалькрамов» и десантных катеров там маячили несколько кровернских турбоплатформ, похожих на протравленные кислотой летающие коралловые рифы.
Воздух под ними дрожал, как над раскаленным полимеридом космодрома, и кровавился спиралевидными малиновыми сполохами. Потому и «турбо», значит.
То один, то другой летающий риф исторгал ослепительный фонтан огня. Что твой хамелеон, слизывающий свою жертву длинным красным языком.
А как же наша воздушно-космическая оборона?
Где многоцелевые «Фалькрамы» и истребители «Спага»?
Куда смотрят, в конце концов, корабли Седьмой эскадры? Нам ведь обещали «абсолютную изоляцию района боевых действий»! Дескать, муха не пролетит!
Ответом на эти вопросы служил предмет, занимавший правый сектор обзора. Из огромной воронки, окруженной оплавленным валом глины, на закопченном пилоне торчал… двигатель импульсной тяги космического корабля.
Могучая рельефная надпись из керамитового литья сообщала, что двигатель изготовлен фирмой «Дженерал Урал-Мадрас моторз», да.
По заказу Министерства Военного Флота, да.
И установлен на крейсерский транспорт «Румба», да.
На наш… наш, наш родной транспорт, с которого нас десантировали… я спросил у милитума… три часа двенадцать минут назад!
И что двигатель этот является собственностью правительства – керамитовый рельеф тоже сообщал. Напоследок, маленькими такими буковками.
Вот ведь как, оказывается.
Я вызвал роту, батальон, всех, кто меня слышит.
О чудо! В кои-то веки мне ответили сразу.
Сквозь ушераздирающие помехи и хриплый клекот демонов смерти пробился далекий, малость дремотный голос.
Продиктовал координаты «малой зоны Е» и время до отлета.
Снова продиктовал координаты «малой зоны Е». И снова – время, уменьшенное на три секунды.
Пожурил меня за некорректную постановку вопроса и продиктовал координаты «малой зоны Е».
Я наконец сообразил, что общаюсь с бортовым милитумом десантного катера, мусорящим в эфир по экстренному алгоритму «Всем, кого это касается». И параллельно выдающим элементарные справки.
Пришлось задать вопрос корректно. Я назвал свой полный идентификационный ключ и спросил, не предусмотрено ли прикрытие для отходящих боевых групп. И не собираются ли они выслать эвакуаторов? У меня, дескать, раненые.
– Передаю ваш запрос вышестоящей инстанции, – сказал милитум. Больше ничего мне от него добиться не удалось.
Из увиденного и услышанного следовало, что кроверны крепко надрали нам задницу. Насколько именно крепко, я еще до конца не въехал, но уже начинал въезжать. Я припомнил загадочное падение «Фалькрама» прямо в шахту лифта и подумал, что уже тогда можно было бы озадачиться.
Ну ничего. Теперь-то я командир, имею право кое о чем спросить.
– Сержант Гусак!