Алекс Паншин. Обряд перехода

   Я бросила с нарочитой злостью:
   - Да? Тогда пошли со мной!
   Она проглотила застрявший в горле комок, затем опустилась рядом со мной на колени и посмотрела сквозь решетку, прислушиваясь к току воздуха и отдаленному гулу вентиляторов.
   - Там ужасно темно.
   - У меня есть фонарик, - сказала я резко. - Но он нам не особенно понадобится. Куда интереснее пробежаться в темноте.
   - Пробежаться?!
   - Ну прогуляться.
   Она снова неуверенно посмотрела сквозь решетку. Говорят, что в несчастье нужно общество, - и я просто обязана была сделать несчастным еще кого-нибудь, кроме себя самой.
   - Ну, - сказала я, - если ты боишься...
   Зена встала.
   - Я не боюсь.
   - Ладно, - согласилась я. - Тогда, будь добра, отойди в сторонку и позволь мне открыть эту решетку.
   Через минуту я оттянула второй зажим и, поставив решетку на пол, показала на черную дыру.
   - Давай, ты первая.
   - А ты не запрешь меня там?
   - Ни в коем случае, - заверила я ее. - Я полезу сразу за тобой. Лезь ногами вперед.
   Зена была полненькой и в отверстие смогла протиснуться только с большим трудом. Я вручила ей мел и фонарик, затем проскользнула сама. Встав на пол воздуховода, я снова забрала у нее мел и фонарик.
   - Поставь решетку на место, - велела я и, пока она это делала, нарисовала мелом на металле метку "Х", обведя ее аккуратным кружком.
   - Это для возвращения, - пояснила я.
   В воздуховодах-артериях установлены нагнетающие вентиляторы, в воздуховодах-венах - всасывающие. Читая меловые пометки, которые я ставлю с учетом направления и силы ветра, я всегда могу сказать - где нахожусь, и даже в таком чужом для меня районе запросто найду дорогу домой. Система организации воздуховодов гораздо более стандартизована, чем собственно планировка Куодов. В воздуховодах я всегда ориентируюсь быстрее.
   Зена поставила решетку на место, и мы двинулись вперед.
   Я пошла по металлическому коридору первой. Зена неуверенно ступала следом, скользя и спотыкаясь там, где не на чем было споткнуться, кроме собственных ног. Сам воздуховод - полные шесть футов в высоту и шесть в ширину - сделан из гладкого металла. Темнота была полной, за исключением полос света, прорывавшихся сквозь редкие зарешеченные отверстия, и луча моего фонарика. Проходя мимо, я считала решетки и боковые ответвления -только так можно было определить, насколько далеко мы отошли от дома. Иногда сквозь решетки до нас доносились звуки извне, но это был совсем другой мир, чем тот, в котором находились мы. По эту сторону решеток слышались лишь пришлепывания наших сандалий и постоянный гул вентиляторов.
   Я прочла не один роман, действие которого происходило в Америке на Диком Западе лет за двести до уничтожения Земли. Условия там были такими же первобытными, как на любой из колоний-планет. Я вспомнила прочитанное о разведчиках, которые даже на незнакомой территории обладали ощущением местности, и сама испытывала сейчас похожее чувство. Движение воздуха, звуки все это помогало мне. Но Зена не понимала ничего и боялась. Ей совсем не нравилась темнота.
   В тех местах, где воздуховоды соединялись, приходилось пригибаться из-за вентиляторов. Иногда туннели раздваивались под прямыми углами вниз или вверх, и это приводило нас в замешательство, особенно когда наш коридор пересекался с другим, идущим отсюда - и вниз. И неважно, что ответвление походило на капилляр и его можно было преодолеть одним хорошим прыжком...
   Зена резко остановилась у первого же такого вертикального капилляра, и, чтобы она перепрыгнула его, пришлось мне ее подталкивать.
   - Не хочу! - заявила она. - Я не умею прыгать так далеко.
   - Ладно, - не стала я спорить. - Но если ты не пойдешь дальше, ты просто останешься здесь, в темноте, одна.
   Тут уж Зене пришлось решиться, и оказалось, что она вполне могла перепрыгнуть коридор - к тому же, без особых усилий.
   Но, должна признаться, даже я - ветеран воздуховодов - была не подготовлена к тому, что мы обнаружили дальше: перед ногами во тьме зиял провал, над головами - исчезал потолок. В луче фонарика было видно, что воздуховод продолжается и по ту сторону пропасти, на расстоянии целых шести футов, а пол обрывается вниз, и ток воздуха оттуда силен. Никогда раньше я не встречала вертикального воздуховода такого диаметра.
   - Что это? - спросила Зена.
   В обрывающейся стене на нашей стороне были вделаны металлические ступени. Держась за одну, я нагнулась и бросила вниз кусочек мела в тщетной попытке определить глубину. Я прислушалась, но так и не услышала ни звука.
   - Он, должно быть, связывает один уровень с другим, - предположила я. Главная линия. Держу пари, он идет прямиком до Первого Уровня!
   - Как, разве ты не знаешь?!
   - Нет, - призналась я. - Я же никогда тут не бывала.
   Я совсем не собиралась прыгать на шесть футов и поэтому внимательно изучила скобы-ступеньки. Если сорвешься и упадешь и если воздуховод уходит вниз так глубоко, как я предполагала, конечно, от тебя только мокрое место останется. Я посветила фонариком вверх и вниз, но луч лишь чуть рассеял темноту. Вверху тоже виднелась лестница из металлических скоб. Лестница тянулась далеко за пределы моего поля зрения.
   - Может быть, он и соединяется с Четвертым Уровнем там, внизу, -заметила Зена. - Но куда он ведет вверх? - Она показала на верхний канал воздуховода.
   Я сама терялась в догадках. Пятый Уровень был последним, крайним, но этот воздуховод вел за его пределы. Воздушные пути не кончаются тупиками, и воздух не приходит из ниоткуда.
   - Не знаю, - сказала я. - Но раз уж мы здесь, почему бы нам не посмотреть, куда он ведет?..
   Подтянувшись, я поставила носок ноги в выемку в стене, ухватилась за первую ступеньку и покачалась на ней вверх-вниз. Скоба держалась прочно. И хотя пропасть внизу меня немного беспокоила, я не боялась всерьез, пока не видела ее подлинной глубины. Однажды я прошлась по лежащей на земле балке шириной в три дюйма - прошлась по всей длине и, наверное, могла бы идти дальше хоть милю, ни разу не оступившись. Но когда балку подняли на десять футов и предложили мне попытаться снова, я отказалась сразу. Я была уверена, что не смогу этого сделать. Теперешняя ситуация чем-то походила на ту, и, чтобы не бояться, я решила не смотреть вниз.
   Взявшись за следующую ступеньку, я начала подниматься. Но совершенно неожиданно Зена вдруг схватила меня за ногу.
   - Эй, подожди! - сказала она и дернула меня за щиколотку.
   - Осторожно, ты! - крикнула я. - Я же так сорвусь!
   Я попыталась выдернуть ногу, но она не пускала.
   - Спустись обратно! - взмолилась Зена.
   Я неохотно спустилась. И осведомилась:
   - В чем дело?
   - Не можешь же ты просто так взять и...
   Бросить меня здесь...
   - Я тебя не оставлю, - огрызнулась я. - Лезь за мной, вот и все.
   - Но я боюсь, - призналась она.
   Действительно, сейчас для нее было самое лучшее время отступить, пока события не начали приобретать слишком крутой оборот.
   - Ничего с тобой не случится. Нам надо карабкаться вверх, пока мы не узнаем, что там находится...
   Я видела, что Зена колеблется между страхом остаться одной и страхом перед путешествием по лестнице.
   - Пошли, - предложила я. - Давай, ты первая.
   Если она полезет впереди, подумала я, то она не сможет больше схватить меня за ногу.
   Подобравшись к началу подъема, я заставила ее шагнуть на ступеньки. Фонарик я укрепила на поясе направленным вверх, и его световой конус подсказывал нам, где и за что можно ухватиться, чтобы продолжать восхождение.
   Я слышала, как Зена, карабкаясь по скобам, хнычет, издавая горлом жалобные звуки. Дабы отвлечь ее от дурных мыслей, я спросила:
   - Ты что-нибудь там видишь?
   Крепко вцепившись в ступеньку, она остановилась, на мгновение откинула голову, потом снова опустила.
   - Нет, - ответила она, - ничего.
   Тебе следовало бы знать ее получше, сказала я себе. Нельзя втягивать в подобную экскурсию человека, который имеет привычку чуть что задыхаться от страха.
   И вдруг, без всякого предупреждения, Зена прекратила подъем. Отреагировать я не успела и так сильно врезалась головой в ее пятки, что зашипела от боли. Конечно, подними я голову, я бы увидела, что она остановилась, но нельзя долго подниматься с откинутой назад головой, можно получить растяжение шейных мышц.
   Медленно я опустилась на ступеньку ниже.
   - Что у тебя стряслось? - спросила я.
   - Я просто не могу идти дальше... Не могу...
   Подняв голову, я посмотрела наверх. Впереди Зены ничего такого видно не было - ничего, что могло бы ее задержать. Она просто вцепилась в лестницу, прижав лицо к металлу стены, и я слышала, как дыхание с хрипом вырывается из ее горла.
   - Ты на что-нибудь наткнулась?
   - Нет! Я просто не могу идти дальше... - В голосе ее стояли слезы. -Я боюсь...
   Я дотронулась до ее ноги. Нога дрожала и была словно каменная.
   - Давай, Зена, - проговорила я мягким, но настойчивым тоном и легонько толкнула ее лодыжку. Ее нельзя было пугать.
   Но она не шевельнулась.
   И тут я поняла, какую сделала ошибку, пропустив ее вперед. Если Зена выпустит из рук ступеньку, я неминуемо полечу вместе с ней, как бы крепко я ни держалась. Это, конечно, избавит меня от нужды объяснять, что произошло - это было бы довольно тяжело сделать, вернись я одна, без Зены. "Ох, она упала в какой-то воздуховод!.." Такая перспектива не радовала, и я вдруг по-настоящему испугалась. Сердце забилось быстрее, по спине побежали щекочущие струйки пота.
   - Не отпускай ступеньку, Зена, - осторожно произнесла я.
   - Не отпущу, - сказала она. - Я не сдвинусь с места.
   Отцепив от пояса фонарик, я откинулась как можно дальше, заглядывая вперед. Потребовалось бы минут двадцать, чтобы спуститься обратно, - а в ее состоянии, вероятно, и больше, - и даже если бы я заставила ее двигаться, вряд ли бы она продержалась так долго. Я вытянула фонарик на всю длину руки. Примерно в сорока-пятидесяти футах над Зениной головой в стене воздуховода виднелось что-то темное. Скорее всего, там был поперечный коридор. Точно я не могла сказать, но мне хотелось на это надеяться.
   - Я хочу спуститься вниз, - сказала Зена.
   Но вниз спуститься мы не могли. И разумеется, нам нельзя было оставаться на месте. Впереди нас ждала неизвестность, но двигаться мы могли только туда.
   - Тебе придется еще немного подняться, - сказала я.
   - Я боюсь... - Зена заплакала. - Я упаду...
   Теперь у меня выступил пот на лбу. Струйка, пробежав, попала на бровь. Я вытерла ее рукой.
   - Не упадешь, - уверенно заявила я. - Я видела, в тридцати футах над тобой есть поперечный коридор. Тридцать футов тебе надо преодолеть, только и всего. Ты сможешь это сделать.
   Зена лишь крепче прижалась лицом к стене.
   - Не смогу.
   - Нет, сможешь. Я тебе помогу. Закрой глаза. Вот так. Теперь подними ногу на следующую ступеньку. Только на одну ступеньку. - Я толкнула ее ногу. - Вот так. Одна ступенька. Отлично. Теперь протяни руку вверх - нет, держи глаза закрытыми!.. Теперь - другую ногу...
   Вот так - то рукой, то ногой, то наоборот - я снова заставила ее двигаться. Впервые с тех пор, как я себя помню, темнота меня угнетала. Она стала источником опасности и рождала страх. Но Зене темнота должна была казаться такой всегда.
   - Осталось меньше двадцати футов, - подбодрила я ее через минуту. По-прежнему Зена загораживала мне обзор, и я могла лишь надеяться, что права. - Ты все делаешь правильно. Еще чуть-чуть, вперед, молодец...
   Я продолжала ее понукать, и она медленно поднималась - ступенька за ступенькой...
   Расстояние оказалось больше двадцати футов, но ненамного. Зена вдруг издала легкий вскрик - и исчезла. Посмотрев вверх по лучу прикрепленного к поясу фонарика, я увидела прямо над головой поперечный коридор.
   Сидя на его полу, я переводила дух и пыталась успокоить сердце. Сердце глухо стучало, по лбу продолжал катиться пот, и теперь, когда опасность миновала, я во всех деталях представила, что могло произойти, чего мы только что благополучно избежали. Рядом беззвучно рыдала Зена.
   Но уже совсем скоро полным удивления голосом она проговорила:
   - Надо же, я это сделала...
   Тяжело дыша открытым ртом, я сказала:
   - Я же тебе говорила, ты сможешь, так ведь? А теперь вот что: нужно, чтобы ты спустилась назад.
   Зена ответила на удивление решительно:
   - Хоть сейчас.
   - Ну, - рассудила я, - сейчас-то мы здесь и вполне можем оглядеться по сторонам. Вниз мы еще успеем.
   Через пару минут мы уже брели по воздуховоду и почти сразу наткнулись на вентиляционное отверстие. Да, отверстие там было, но не было решетки, и снаружи в воздуховод не просачивалось ни лучика света, как в Альфинг- или Гео-Куодах.
   Я пролезла через дыру, потом помогла Зене. И вот мы стояли в коридоре Шестого Уровня, Уровня, которого не должно было существовать.
   Я посветила фонариком - вокруг было безмолвно, темно и пустынно. Из коридора исчезло все оборудование, все, что можно было убрать или унести. Остались только дырки креплений. В луче фонарика показался дверной проем. Давай посмотрим, что там? - предложила я.
   Дверь отсутствовала, но ее не выламывали и не отдирали, она была аккуратно снята. В помещении царила такая же абсолютная пустота, как в коридоре, и оно поражало размерами - нигде я не видела помещения длиннее, чем это. Сравнить его можно было только со двором Куода.
   Больше всего оно походило на интернат, но казалось, что кто-то, сломав стены, объединил все комнаты интерната в один огромный длинный зал. Остались только дырки в стенах на одинаковых расстояниях. Дырки располагались шеренгами.
   - Что это? - спросила Зена.
   - Не знаю. - Я пожала плечами.
   Мы вернулись в коридор. Он был длинный и прямой, без тупиков, лестниц и неожиданных поворотов, какие можно увидеть в любом нормальном Куоде. Прямой, как струна. И это тоже было странно и ни на что не похоже.
   На стене у двери я заметила аккуратно вырисованные цифры: 44-2. От дверей же по полу тянулась красная черта, которая на середине коридора резко поворачивала направо и, примкнув к четырем другим разноцветным линиям, уходила дальше в темноту.
   - Давай-ка посмотрим, куда они ведут, - сказала я и двинулась по коридору направо.
   Было уже далеко за полдень, когда мы вернулись в Гео-Куод. Мы вылезли из воздуховода через то же отверстие, через которое забирались, как раз с правой стороны от дома Зены. Мой желудок уже давно напоминал о себе, и я чувствовала, что здорово проголодалась.
   Зена на минутку заколебалась у своей двери.
   - Знаешь, ты намного лучше, чем я сначала о тебе подумала, - сказала она. И затем торопливо, словно застеснявшись вдруг своего заявления, добавила: Спокойной ночи!
   Домой я пришла, когда Папа как раз собирался уйти на вечер. Папа и несколько его друзей регулярно собирались вместе, чтобы построить и обсудить разные макеты - машин, животных (скелеты и все такое). Их компания встречалась по воскресным вечерам всегда, сколько я жила с Папой. У него уже набралась целая коллекция сделанных им моделей, хотя он так и не распаковал ее с тех пор, как мы переехали сюда из Альфинг-Куода.
   Я не выискивала дефекты в его моделях. Папа считает, что каждый должен иметь хотя бы одно бессмысленное хобби. Просто чтобы занять себя. А у меня и своих хобби достаточно.
   - Где ты была? - спросил Папа.
   - А, на Шестом Уровне, - бросила я небрежно. - Что у нас есть этакого сожрать?
   - На кухне есть немного окорока-четыре, если хочешь.
   - Звучит хорошо, - заявила я.
   Я ужасно любила окорок-4. Его делают всего в одном из нескольких мясных чанов. Некоторые находят его слишком жестким. Дичина, говорят они, но вынуждены мириться с этим, потому что окорок-4 - самая лучшая мясная культура, производимая на Корабле. Не вредно любить неизбежное.
   Я направилась в кухню, за мной Папа.
   - Разве Шестой Уровень перекрыт не полностью? - спросил он. - Я и не знал, что туда можно еще попасть.
   - Не так уж и трудно, - ответила я, принимаясь за еду. - Только почему там все растерзано?
   - Разве тебе никто никогда не говорил, почему его закрыли?
   - До сегодняшнего дня я даже не знала, что он существует.
   - А, - произнес Папа. - Это просто. В те времена, когда Корабль переоборудовали, жизнь на нем была весьма спартанская. С уходом колонистов у нас оказалось больше, чем нужно, пространства, но слишком мало всего остального. Пришлось кое-что снять с Третьего и Шестого Уровней и этими материалами оборудовать покомфортабельнее жилые зоны. Третий Уровень превратили по возможности в близкое подобие Земли, а Шестой закрыли совсем, за ненадобностью.
   - Да, - сказала я. - Теперь понятно, что за гробницу мы повидали.
   - Я-то уже и думать забыл про Шестой Уровень, - сказал Папа. - Если хочешь узнать о нем подробнее, я подскажу тебе, где найти информацию. Но сейчас мне нужно идти, а то я опоздаю.
   Прежде чем он успел выйти из кухни, я окликнула его:
   - Папа!
   Он обернулся.
   - Я передумала. Я поеду с тобой на Грайнау.
   Папа улыбнулся:
   - Я знал, что ты передумаешь, если дать тебе немного времени. Конечно, ты совершаешь свою долю ошибок, но здравый смысл проявляешь тоже. В этот раз, например, так оно и есть.
   Папа - чуткий человек. Поэтому он не стал торжествовать. Но я уверена, он подумал, что я изменила свое решение благодаря экскурсии на Шестой Уровень и тому, что после нее я осталась в живых. Но это не так. Поворот произошел на лестнице - бывают моменты, когда надо идти вперед, нравится тебе это или нет. И если это смогла сделать Зена Эндрюс, как бы она ни боялась, значит, могла и я. Вот и все.
   - Могу я теперь считать себя размороженной? - спросила я с улыбкой. И по крайней мере наполовину всерьез. Почему-то мне было важно, чтобы Папа это подтвердил.
   - Пожалуй, да. - Папа кивнул. - Пожалуй, да...
   После его ухода я еще долго улыбалась, счастливая...
   Все это происходило как раз в то время, когда я начала понемногу подрастать. И тогда же мне пришла вдруг в голову мысль, что раз уж я начала расти, то осталось недолго ждать, когда я больше не смогу протискиваться в воздуховоды...
   Что ж, нельзя иметь все.
   Подумав, я хочу заранее извиниться.
   Время от времени я буду говорить ужасно невежественные вещи. К примеру, когда речь зайдет о лодках, всякий, кто когда-либо плавал под парусом, вероятно, найдет повод посмеяться и покачать головой над моей историей. Пожалуйста, простите меня. Я даю не техническое описание, а просто пытаюсь рассказать, что видела и что делала. И если мне требовалось ухватиться за что-нибудь, я хваталась не за "планшир", а за обыкновенный борт старой лодки. Так я это воспринимала.
   Надо сказать, за неделю до отправления на Грайнау я снова упала духом. Решив ехать в воскресенье, я чувствовала бы себя не так плохо, если бы старт был назначен на понедельник, но, к несчастью, у меня оказалась впереди целая неделя, чтобы переволноваться, представляя себе всякое. В пятницу ночью, перед отлетом, я много часов пролежала без сна, не в состоянии даже задремать. Я пробовала заснуть на животе, но в голову одна за другой лезли всевозможные мрачные думы. Пробовала на боку и на спине -то же самое, никак было не отделаться от воображаемых ужасов и мыслей о том, что я могла бы делать завтра, если бы осталась на Корабле. В конце концов я уснула, но спала очень плохо.
   За завтраком Папа посоветовал мне поесть поплотнее, но я не могла. Желудок не принимал.
   После завтрака мы сели в челнок и поехали вниз, на Первый Уровень, и дальше - в док, в котором стояли разведкорабли, готовые забросить чертовых дураков в те места, куда они предпочли бы не попадать.
   В разведдок мы прибыли за пятнадцать минут до старта на Грайнау.
   - Подожди здесь, Миа, я сейчас вернусь, - сказал Папа и пошел к группе людей, стоящих у ближайшего разведкорабля.
   Я осталась стоять на пороге вырубленного в скале огромного зала, чувствуя себя всеми покинутой. Папа привел меня сюда, а сам взял - и ушел. Я нервничала, мне было страшно. Если б можно было под благовидным предлогом вернуться домой и забиться в постель, я бы так и сделала. И к тому же не вставала бы с постели дня два. Если б я могла это сделать, не теряя лица!.. Но вернуться было труднее, чем идти вперед, и я шла вперед, влекомая инерцией своего воскресного решения.
   В разведдоке я оказалась впервые. Поколебавшись, я огляделась. Скальный потолок дугой изгибался над длинным рядом стоящих дюзами вниз кораблей, ожидавших, когда уберут с их бортов полосы с запрещающими старт значками. Разведкорабли используются для полетов на планеты, куда нельзя садиться самим Кораблям из-за их огромных размеров. Они доставляют в обе стороны предметы торгового обмена, на них совершаются экскурсии, выполняются дипломатические миссии (вроде нашей), они же высаживают ребят на Испытание. По сути, они словно голуби из болтающейся меж звезд голубятни. Несколько кораблей постоянно находятся в рейсах.
   Чтобы отвлечься от бедного своего сердито ворчащего желудка, я сосчитала стоящие корабли. Их оказалось ровно дюжина. Корабли имели дискообразную форму с выпуклостями в центре сверху и снизу. С каждого был спущен хотя бы один трап, а всего трапов было по четыре на каждом корабле. Минуту спустя Папа вернулся в сопровождении одного из мужчин, с которыми только что разговаривал, - свирепого вида молодого гиганта. Он был на целый фут выше Папы и ужасно некрасив. Будь на то моя воля, я бы ни за что не захотела с ним встречаться.
   - Это - Джордж Фахонин, - представил Папа великана. - Он будет нашим пилотом.
   Я ничего не ответила, только посмотрела на него пустым взглядом. Папа слегка подтолкнул меня.
   - Хелло, - поздоровалась я тихим, словно не своим голосом.
   - Хелло, - ответил гигант глубоким басистым рыком. - Твой отец говорит, что это будет твое первое путешествие за пределы Корабля. Правда? Я скосила глаза на Папу, потом, переведя взгляд на этого рослого некрасивого человека, осторожно кивнула, едва-едва наклонив голову. Он меня пугал.
   - Может, ты хочешь до старта осмотреть разведкорабль? - спросил гигант. Как постоянный пилот твоего отца гарантирую, что ничего не будет упущено. Я ведь и твой пилот тоже.
   Я твердо решила ответить "нет", но Папа вытолкнул меня вперед и сказал:
   - Ступай, развлекайся, Миа. А мне нужно еще закончить кое-какие дела. - И он направился обратно к ожидавшим его людям.
   И вот мы с этим самым монстром - Джорджем-как-там-его-зовут -поднялись по трапу на корабль. Я при этом чувствовала себя так, словно все меня предали. Мне кажется, родители иногда специально ставят своих детей в неудобное положение. Может быть, так они компенсируют свои собственные неудачи, хотя никогда в этом не признаются. Я не говорю, что Папа именно так и поступал, но в то время думать иначе у меня почему-то не получалось. Моя макушка доставала лишь до груди этого Джорджа, а ноги у него были такие длинные, что, даже когда он шел медленно, один его шаг стоил двух с половиной моих. Из-за этого я все время то забегала вперед на полшага, то отставала. В другое время и при другом настроении это показалось бы мне чем-то вроде игры в пятнашки с динозавром. Но сейчас я больше всего мечтала о норе, в которую можно было бы забиться, темной, глубокой норе... Главный отсек разведкорабля располагался именно на том уровне, по которому мы шли. В круге, опоясанном перегородкой около четырех футов высотой, стояли диваны с выступающими примерно на фут закраинами, как у детской кроватки; удобные кресла, магнитные передвижные стулья и два стола. Из центра круга вверх и вниз вела винтовая лестница. По периметру корабля размещались кладовые, стеллажи, кухня, туалеты и несколько стойл с покрытым соломой полом. В одно из них как раз вели по трапу двух лошадей. - Это для твоего отца и его помощника - когда мы совершим посадку, - пояснил монстр.
   Я ничего не ответила. Только оглянулась с каменным лицом.
   Основывая колонии, люди брали с собой для езды и работы лошадей: ранцы-вертолеты и тракторы не умели самовоспроизводиться. Создать на планетах-колониях даже зачатки промышленности было невозможно - времени хватало лишь на то, чтобы высадить людей и выгрузить необходимое снаряжение. И сразу же Корабль отправлялся на Землю за новым грузом и новыми колонистами. Груз включал в себя минимум машин: механизмы все равно изнашивались через несколько лет. Вместо них брали лошадей. И сейчас, совершая посадку на планете, где за последние сто семьдесят лет практически отсутствовал прогресс, мы тоже ездим верхом.
   Я, конечно, в то время еще не умела ездить верхом и немного робела перед лошадьми. Когда одну из них вели мимо, она вдруг, всхрапнув, оскалила зубы, и я моментально отпрыгнула в сторону.
   Тут в нескольких шагах от себя я заметила туалет. Взглянув в лицо гиганту Джорджу, я пробормотала:
   - Мне нужно туда...
   И, прежде чем он успел что-нибудь ответить, я оказалась внутри и заперла дверь. Сбежала - хотя бы на миг. Вовсе мне не нужно было в туалет, я просто хотела остаться одна.
   Оглядев голые стены, я включила воду и вымыла руки. Прошло, наверное, минут пять, пока я не почувствовала, что дальше оставаться в маленькой пустой каморке наедине с разыгравшимися нервами становится слишком тяжело.
   Я без конца воображала, что Папа уже на борту, и мне даже казалось, что я слышу его голос. Наконец я решила выйти и посмотреть, как обстоят дела. Когда я открыла дверь, Джордж стоял на том же месте и явно меня ждал.
   Люди что-то грузили на корабль, лошадей запирали в стойла, а Папа был еще где-то внизу. И словно я никуда не исчезала, мой гид-великан произнес своим глуховатым басом:
   - Пойдем наверх. Я покажу тебе пульт управления. У меня там есть настоящая коллекция кнопок.