А делом доказать любовь к отцу?
Лаэрт
Король
Акт V
Сцена I
Сцена II
Лаэрт
Король
Я в храм пойду за ним, чтоб отомстить!
Лаэрт
Конечно, храм убийце не защита,
И мщенье не должно иметь границ;
Но если б ты убить его решился,
Так будь же дома. Гамлет, возвратясь,
Услышит тотчас о твоем приезде.
Мы станем выхвалять твое искусство,
Удвоим похвалы нормандца, – словом,
Мы вас сведем, устроим поединок.
Прямой, беспечный, чуждый подозренья,
Рапир осматривать не станет он,
И ты легко, с уловкой небольшою,
Возьмешь рапиру с острым лезвием
И добрым наградишь его ударом
За смерть отца.
Король
Я награжу его:
Я шпаги острие намажу ядом.
Он куплен мной у продавца лекарств
И так силен, что, если омоченный
В его состав коснется крови ножик,
К спасенью средства нет: во всей подлунной
Такой целебной не растет травы,
Которая могла б спасти от смерти
Того, кто ранен им. В таком-то яде
Я шпагу омочу; едва коснувшись,
Она убьет его.
Входит королева.
Обдумаем же дальше,
Какие средства приведут нас к цели.
Когда мы плохо разыграем роли
И сквозь игру проглянет наша мысль,
Так лучше бы не начинать. Нам должно
Затем иметь в запасе план другой:
Пропал один, так выручил другой.
Сообразим: заклад о вашей силе
И ловкости предложим мы… Нашел!
Когда в бою томить вас станет жажда —
Ты выпадай нарочно с большим жаром —
И Гамлет спросит пить, я приготовлю
Ему питье; пусть лишь омочит губы —
И он погиб, хотя бы от удара
Клинка смертельного и был спасен.
Но тише! Что за шум?
Королева
Ну что, Гертруда?
Лаэрт
За горем горе мчится по пятам:
Твоя сестра, Офелья, – утонула.
Королева
Как, утонула? Где? Творец небесный!
Лаэрт
Там ива есть: она, склонивши ветви,
Глядится в зеркале кристальных вод.
В ее тени плела она гирлянды
Из лилий, роз, фиалок и жасмина.
Венки цветущие на ветвях ивы
Желая разместить, она взобралась
На дерево; вдруг ветвь под ней сломалась
И в воды плачущие пали с нею
Гирлянды и цветы. Ее одежда,
Широко расстилаясь по волнам,
Несла ее с минуту, как сирену.
Несчастная, беды не постигая,
Плыла и пела, пела и плыла,
Как существо, рожденное в волнах.
Но это не могло продлиться долго:
Одежда смокла – и пошла ко дну.
Умолкли жизнь и нежные напевы!
Королева
Так умерла она?
Лаэрт
Да, умерла!
Уходит.
Тебя, сестра, вода лишила жизни —
К чему ж моим слезам еще катиться?
А все бегут, все на глазах: природа
Берет свое, что стыд ни говори.
Но пусть бегут – потом я снова муж.
Прощайте, государь. Во мне есть много
Слов пламенных – и вспыхнули б они,
Когда бы глупость та их не гасила.
Король
Уходят.
Пойдем за ним. С каким трудом, Гертруда,
Я гнев в нем усмирил! И что же? Снова
Готов он вспыхнуть. О, пойдем, пойдем!
Акт V
Сцена I
Кладбище.
Входят два могильщика с заступами и другими принадлежностями.
1-й могильщик. А что, ее по-христиански будут хоронить? Ведь она самовольно искала спасения.
2-й могильщик. Говорят тебе, по-христиански. Копай же проворней могилу! Было следствие, и решили похоронить ее как христианку.
1-й могильщик. Да как же это, если она утопилась не для своей защиты?
2-й могильщик. Выходит так.
1-й могильщик. Нет, дудки! Верно, это случилось se offendendo. Ведь вот в чем дело; коли я топлюсь, так, значит, лезу в воду; а полез, так хотел утопиться. Стало быть, она утопилась-то не сдуру.
2-й могильщик. Не то ты говоришь.
1-й могильщик. Погоди. Вот вода, да; а вот человек. Ну, идет он в воду и топится, так что ж? Вольно топиться, вольно нет, а все-таки пропал. Слышь ты? А как вода-то к нему приступит да зальет, так ведь он не сам утопился. Стало, кто не наложит на себя рук, тот и жизни не укоротил.
2-й могильщик. И в законе так сказано?
1-й могильщик. И в законе так.
2-й могильщик. А сказать правду? Не будь она дворянка, так не хоронили бы ее по-христиански.
1-й могильщик. Твоя правда; да то-то и горе: знатным господам и вешаться, и топиться сподручнее. Ну-тка за заступы! Садовники да могильщики самые старинные дворяне: Адамово ремесло!
2-й могильщик. А Адам был дворянин?
1-й могильщик. Еще бы!
2-й могильщик. Полно.
1-й могильщик. Ей-ей так. Я задам тебе еще один вопрос, и если ты не ответишь, так сознайся, что ты…
2-й могильщик. Задавай.
1-й могильщик. Кто строит прочнее каменщика, корабельщика и плотника?
2-й могильщик. Висельщик. Виселица переживает всех своих жильцов.
1-й могильщик. Недурно. Виселица делает добро, да как? Она делает добро тем, кто сам худо поступает. А ты ведь худо сделал, сказавши, что она состроена прочнее церкви; так выходит, виселица сделала бы тебе добро. Отвечай еще раз.
2-й могильщик. Кто строит прочнее каменщика, корабельщика и плотника?
1-й могильщик. Да, отвечай – и баста.
2-й могильщик. А вот же знаю.
1-й могильщик. Ну?
2-й могильщик. Нет, не знаю.
Гамлет и Горацио показываются вдали.
1-й могильщик. Не ломай башки. Осел не побежит, хоть убей его; а если кто опять задаст тебе этот вопрос, так отвечай: могильщик. Его дома стоят до Страшного суда. Сходи-ка в питейный да принеси кварту.
2-й могильщик уходит.
1-й могильщик (копая, поет.)
Горацио. Привычка сделала его равнодушным.
Гамлет. Так обыкновенно бывает: чем меньше рука работает, тем нежнее у нее чувство.
1-й могильщик (поет)
Гамлет. В этом черепе был когда-то язык, и он мог петь, а этот бездельник швырнул его оземь, точно челюсть Каина, первого убийцы. Может быть, это была голова политика, мечтавшего перехитрить самого Господа Бога, а этот осел перехитрил его теперь – не так ли?
Горацио. Дело возможное.
Гамлет. Или придворного, которому ничего не стоило говорить: «Доброго утра, ваше высочество! Позвольте пожелать вам всевозможного счастья!» Он мог быть черепом господина такого-то, который хвалил лошадь господина такого-то, потому что ему хотелось получить ее в подарок, – не так ли?
Горацио. Все может быть, принц.
Гамлет. И вот он стал достояньем господ червей, сгнил, и челюсти его сносят удары от заступа могильщика. Превращение не дурно: жаль только, что мы не знаем искусства подсмотреть его. Неужели питание и воспитание этих костей стоило так мало, что ими можно играть в кегли? Мои собственные болят, когда подумаю об этом.
1-й могильщик (поет)
Гамлет. Вот еще один. Почему не быть ему черепом приказного? Где теперь его кляузы, ябедничества, крючки, взятки? Зачем терпит он толчки этого грубияна и не грозится подать на него жалобу о побоях? Гм! Этот молодец был, может статься, в свое время ловким прожектером, скупал и продавал имения. А где теперь его крепости, векселя и проценты? Неужели всеми купчими купил он только клочок земли, который могут покрыть пара документов? Все его крепостные записи едва ли поместились бы в этом ящике, а самому владельцу досталось не больше пространства – а?
Горацио. Не более, принц?
Гамлет. Пергамент делается из бараньей кожи?
Горацио. Да и из телячьей.
Гамлет. Телята же и бараны те, кто полагается на пергамент. Заговорю с этим молодцом. Эй, чья эта могила?
1-й могильщик. Моя, сударь. (Поет.)
1-й могильщик. Вы не в ней, значит, она и не ваша; а вот я, хотя и не лежу в ней, а она моя.
Гамлет. Ты лжешь, говоря, что она твоя; могилы роют для мертвых, а не для живых. Что за человек будет похоронен в ней?
1-й могильщик. Никакой.
Гамлет. Ну так женщина?
1-й могильщик. И не женщина.
Гамлет. Кто же наконец?
1-й могильщик. То, что было некогда женщиной: теперь она скончалась – спаси Господи ее душу!
Гамлет. Каков смельчак! С ним надо говорить осторожнее: он загоняет словами как раз. Наш век, Горацио, заметил я, так помешан на остротах, что все острят: и крестьянин, и писатель; только первый обыкновенно удачнее. Как давно ты могильщиком?
1-й могильщик. Из всех дней в году я поступил в могильщики именно в тот день, когда покойный король Гамлет победил Фортинбраса.
Гамлет. А давно это?
1-й могильщик. Будто вы не знаете? Всякий дурак это знает. В тот же день родился Гамлет, что сошел с ума и отправлен в Англию.
Гамлет. Право? Зачем он туда отправлен?
1-й могильщик. Затем, что рехнулся. Там, вишь ты, поумнеет; а впрочем, хоть и нет, так в Англии это не беда.
Гамлет. Отчего?
1-й могильщик. Там не заметят: там все такие ж полоумные.
Гамлет. Отчего же сошел он с ума?
1-й могильщик. Да говорят, как-то чудно.
Гамлет. Как чудно?
1-й могильщик. Да будто бы оттого, что помешался.
Гамлет. На чем же он помешался?
1-й могильщик. Да на датской земле. Вот уж тридцать лет, как я здесь могильщиком.
Гамлет. Долго ли может пролежать человек в земле, не сгнивши?
1-й могильщик. Если не сгнил заживо – а нынче это случается частенько, – так продержится лет восемь или девять. Кожевник девять лет.
Гамлет. Отчего же он держится дольше других?
1-й могильщик. Эх, сударь, его работа так выделывает его кожу, что она долго не пропускает воды; а вода куда скоро уничтожает негодные трупы. Вот этот череп двадцать три года пролежал в земле.
Гамлет. Чей он?
1-й могильщик. Безмозглого дурака. Как вы думаете, чей?
Гамлет. Не знаю.
1-й могильщик. Провал бы его побрал, мошенника! Он вылил мне раз на голову целую бутылку рейнвейна. Это череп Йорика, что был шутом у короля.
Гамлет. Этот?
Берет череп.
1-й могильщик. Этот самый.
Гамлет. Бедный Йорик! Я знал его, Горацио: это был человек с бесконечным юмором и дивною фантазиею. Тысячу раз носил он меня на плечах, а теперь… Как отталкивают мое воображение эти останки! Мне почти дурно. Тут были уста – я целовал их так часто. Где теперь твои шутки, твои ужимки? Где песни, молнии острот, от которых все пирующие хохотали до упаду? Кто сострит теперь над твоею же костяной улыбкой? Все пропало. Ступай-ка теперь в будуар знатной дамы и скажи ей – пусть она хоть на палец наложит румян, а все-таки лицо ее будет, наконец, таким же. Заставь ее посмеяться этому. Сделай милость, Горацио, скажи мне только это.
Горацио. Что, принц?
Гамлет. Как ты думаешь, был Александр в земле таким же?
Горацио. Точно таким.
Гамлет. И имел такой же запах? Фи!
Бросает череп.
Горацио. Такой же.
Гамлет. До какого низкого употребления мы нисходим, Горацио! Почему не проследить воображению благородный прах Александра до пивной бочки, где им замажут ее втулку?
Горацио. Рассматривать вещи так – значило бы рассматривать их слишком подробно.
Гамлет. Нисколько. До этого можно дойти очень скромно и по пути вероятности. Например: Александр умер, Александр похоронен, Александр сделался прахом; прах – земля; из земли делается замазка, и почему же бочке не быть замазанной именно прахом Александра?
Лаэрт
Лаэрт
Гамлет
Гамлет
Король
Входят два могильщика с заступами и другими принадлежностями.
1-й могильщик. А что, ее по-христиански будут хоронить? Ведь она самовольно искала спасения.
2-й могильщик. Говорят тебе, по-христиански. Копай же проворней могилу! Было следствие, и решили похоронить ее как христианку.
1-й могильщик. Да как же это, если она утопилась не для своей защиты?
2-й могильщик. Выходит так.
1-й могильщик. Нет, дудки! Верно, это случилось se offendendo. Ведь вот в чем дело; коли я топлюсь, так, значит, лезу в воду; а полез, так хотел утопиться. Стало быть, она утопилась-то не сдуру.
2-й могильщик. Не то ты говоришь.
1-й могильщик. Погоди. Вот вода, да; а вот человек. Ну, идет он в воду и топится, так что ж? Вольно топиться, вольно нет, а все-таки пропал. Слышь ты? А как вода-то к нему приступит да зальет, так ведь он не сам утопился. Стало, кто не наложит на себя рук, тот и жизни не укоротил.
2-й могильщик. И в законе так сказано?
1-й могильщик. И в законе так.
2-й могильщик. А сказать правду? Не будь она дворянка, так не хоронили бы ее по-христиански.
1-й могильщик. Твоя правда; да то-то и горе: знатным господам и вешаться, и топиться сподручнее. Ну-тка за заступы! Садовники да могильщики самые старинные дворяне: Адамово ремесло!
2-й могильщик. А Адам был дворянин?
1-й могильщик. Еще бы!
2-й могильщик. Полно.
1-й могильщик. Ей-ей так. Я задам тебе еще один вопрос, и если ты не ответишь, так сознайся, что ты…
2-й могильщик. Задавай.
1-й могильщик. Кто строит прочнее каменщика, корабельщика и плотника?
2-й могильщик. Висельщик. Виселица переживает всех своих жильцов.
1-й могильщик. Недурно. Виселица делает добро, да как? Она делает добро тем, кто сам худо поступает. А ты ведь худо сделал, сказавши, что она состроена прочнее церкви; так выходит, виселица сделала бы тебе добро. Отвечай еще раз.
2-й могильщик. Кто строит прочнее каменщика, корабельщика и плотника?
1-й могильщик. Да, отвечай – и баста.
2-й могильщик. А вот же знаю.
1-й могильщик. Ну?
2-й могильщик. Нет, не знаю.
Гамлет и Горацио показываются вдали.
1-й могильщик. Не ломай башки. Осел не побежит, хоть убей его; а если кто опять задаст тебе этот вопрос, так отвечай: могильщик. Его дома стоят до Страшного суда. Сходи-ка в питейный да принеси кварту.
2-й могильщик уходит.
1-й могильщик (копая, поет.)
Гамлет. Неужели он не чувствует, чем занят! Копает могилу и поет.
Что я был за славный малый:
Волочился во всю мочь —
И как весело, бывало,
Проходили день и ночь.
Горацио. Привычка сделала его равнодушным.
Гамлет. Так обыкновенно бывает: чем меньше рука работает, тем нежнее у нее чувство.
1-й могильщик (поет)
Выбрасывает череп.
Но пришла колдунья-старость,
Заморозила всю кровь:
Прочь прогнавши смех и шалость,
Как рукой сняла любовь.
Гамлет. В этом черепе был когда-то язык, и он мог петь, а этот бездельник швырнул его оземь, точно челюсть Каина, первого убийцы. Может быть, это была голова политика, мечтавшего перехитрить самого Господа Бога, а этот осел перехитрил его теперь – не так ли?
Горацио. Дело возможное.
Гамлет. Или придворного, которому ничего не стоило говорить: «Доброго утра, ваше высочество! Позвольте пожелать вам всевозможного счастья!» Он мог быть черепом господина такого-то, который хвалил лошадь господина такого-то, потому что ему хотелось получить ее в подарок, – не так ли?
Горацио. Все может быть, принц.
Гамлет. И вот он стал достояньем господ червей, сгнил, и челюсти его сносят удары от заступа могильщика. Превращение не дурно: жаль только, что мы не знаем искусства подсмотреть его. Неужели питание и воспитание этих костей стоило так мало, что ими можно играть в кегли? Мои собственные болят, когда подумаю об этом.
1-й могильщик (поет)
Выбрасывает другой череп.
Что же? Факел погребальный,
Из шести досок ларец,
Саван, крест да хор печальный —
Вот и песенки конец.
Гамлет. Вот еще один. Почему не быть ему черепом приказного? Где теперь его кляузы, ябедничества, крючки, взятки? Зачем терпит он толчки этого грубияна и не грозится подать на него жалобу о побоях? Гм! Этот молодец был, может статься, в свое время ловким прожектером, скупал и продавал имения. А где теперь его крепости, векселя и проценты? Неужели всеми купчими купил он только клочок земли, который могут покрыть пара документов? Все его крепостные записи едва ли поместились бы в этом ящике, а самому владельцу досталось не больше пространства – а?
Горацио. Не более, принц?
Гамлет. Пергамент делается из бараньей кожи?
Горацио. Да и из телячьей.
Гамлет. Телята же и бараны те, кто полагается на пергамент. Заговорю с этим молодцом. Эй, чья эта могила?
1-й могильщик. Моя, сударь. (Поет.)
Гамлет. Конечно, твоя, потому что ты в ней.
Саван, крест да хор печальный
Вот и песенки конец.
1-й могильщик. Вы не в ней, значит, она и не ваша; а вот я, хотя и не лежу в ней, а она моя.
Гамлет. Ты лжешь, говоря, что она твоя; могилы роют для мертвых, а не для живых. Что за человек будет похоронен в ней?
1-й могильщик. Никакой.
Гамлет. Ну так женщина?
1-й могильщик. И не женщина.
Гамлет. Кто же наконец?
1-й могильщик. То, что было некогда женщиной: теперь она скончалась – спаси Господи ее душу!
Гамлет. Каков смельчак! С ним надо говорить осторожнее: он загоняет словами как раз. Наш век, Горацио, заметил я, так помешан на остротах, что все острят: и крестьянин, и писатель; только первый обыкновенно удачнее. Как давно ты могильщиком?
1-й могильщик. Из всех дней в году я поступил в могильщики именно в тот день, когда покойный король Гамлет победил Фортинбраса.
Гамлет. А давно это?
1-й могильщик. Будто вы не знаете? Всякий дурак это знает. В тот же день родился Гамлет, что сошел с ума и отправлен в Англию.
Гамлет. Право? Зачем он туда отправлен?
1-й могильщик. Затем, что рехнулся. Там, вишь ты, поумнеет; а впрочем, хоть и нет, так в Англии это не беда.
Гамлет. Отчего?
1-й могильщик. Там не заметят: там все такие ж полоумные.
Гамлет. Отчего же сошел он с ума?
1-й могильщик. Да говорят, как-то чудно.
Гамлет. Как чудно?
1-й могильщик. Да будто бы оттого, что помешался.
Гамлет. На чем же он помешался?
1-й могильщик. Да на датской земле. Вот уж тридцать лет, как я здесь могильщиком.
Гамлет. Долго ли может пролежать человек в земле, не сгнивши?
1-й могильщик. Если не сгнил заживо – а нынче это случается частенько, – так продержится лет восемь или девять. Кожевник девять лет.
Гамлет. Отчего же он держится дольше других?
1-й могильщик. Эх, сударь, его работа так выделывает его кожу, что она долго не пропускает воды; а вода куда скоро уничтожает негодные трупы. Вот этот череп двадцать три года пролежал в земле.
Гамлет. Чей он?
1-й могильщик. Безмозглого дурака. Как вы думаете, чей?
Гамлет. Не знаю.
1-й могильщик. Провал бы его побрал, мошенника! Он вылил мне раз на голову целую бутылку рейнвейна. Это череп Йорика, что был шутом у короля.
Гамлет. Этот?
Берет череп.
1-й могильщик. Этот самый.
Гамлет. Бедный Йорик! Я знал его, Горацио: это был человек с бесконечным юмором и дивною фантазиею. Тысячу раз носил он меня на плечах, а теперь… Как отталкивают мое воображение эти останки! Мне почти дурно. Тут были уста – я целовал их так часто. Где теперь твои шутки, твои ужимки? Где песни, молнии острот, от которых все пирующие хохотали до упаду? Кто сострит теперь над твоею же костяной улыбкой? Все пропало. Ступай-ка теперь в будуар знатной дамы и скажи ей – пусть она хоть на палец наложит румян, а все-таки лицо ее будет, наконец, таким же. Заставь ее посмеяться этому. Сделай милость, Горацио, скажи мне только это.
Горацио. Что, принц?
Гамлет. Как ты думаешь, был Александр в земле таким же?
Горацио. Точно таким.
Гамлет. И имел такой же запах? Фи!
Бросает череп.
Горацио. Такой же.
Гамлет. До какого низкого употребления мы нисходим, Горацио! Почему не проследить воображению благородный прах Александра до пивной бочки, где им замажут ее втулку?
Горацио. Рассматривать вещи так – значило бы рассматривать их слишком подробно.
Гамлет. Нисколько. До этого можно дойти очень скромно и по пути вероятности. Например: Александр умер, Александр похоронен, Александр сделался прахом; прах – земля; из земли делается замазка, и почему же бочке не быть замазанной именно прахом Александра?
Входит процессия. Впереди священники с гробом Офелии, за ними Лаэрт и траурная свита, потом король, королева, придворные и прочие.
Кто поселял в народах страх,
Пред кем дышать едва лишь смели,
Великий цезарь – ныне прах,
И им замазывают щели!
Но тише! Отойдем: идет король.
Отходит с Горацио в сторону.
Король и двор идут сюда поспешно.
Кого они так скромно провожают?
Как видно, он из знатных и пресек
Сам жизнь свою отчаянной рукою.
Посторонимся, друг мой, поглядим.
Лаэрт
Гамлет
Какие же еще обряды будут?
Лаэрт
Вот благородный юноша, Лаэрт.
Смотри!
1-й священник
Какие же еще обряды?
Лаэрт
Обряд печальный нами совершен,
Насколько нам дозволено: кончина
Ее сомнительна, и если б высший
Приказ не изменил порядка церкви,
Она б до Страшного суда лежала
В земле неосвященной. Прах и камни,
А не молитвы чистых христиан
Должны б ее в могилу провожать.
Она ж в венке девическом лежит;
На гроб легли невинные цветы,
И он святой покроется землею
При похоронных звуках меди.
1-й священник
Как —
И больше ничего?
Лаэрт
Нет, ничего.
Мы осквернили бы святую службу,
Пропев ей реквием, как всем, почившим в мире.
Гамлет
Спустите гроб. Из девственного праха
Фиалки вырастут. Священник грубый,
Я говорю тебе: страдая в аде,
Ты ангелом сестру мою увидишь.
Королева (бросая на гроб цветы)
Офелия!
Лаэрт
Цветы – цветку. Прощай! Ты будешь
Супругой Гамлета – мечтала я!
Не ранний гроб твой – свадебное ложе,
Дитя прекрасное, я думала убрать.
Прыгает в могилу.
О горе, горе без числа и меры
Проклятую да поразит главу
Того, кто погасил в тебе рассудок
Своим злодейством! Не бросайте землю:
В последний раз хочу ее обнять я!
Гамлет (приближаясь)
Теперь над мертвой и живым насыпьте
Могильный холм превыше Пелиона
И звездного Олимпа голубой главы!
Прыгает в могилу.
Кто тот, кто пышно так здесь горесть выражает,
Кому, остановись в своем пути,
Внимают с ужасом луна и звезды?
Я Гамлет, датский принц!
Лаэрт
Борется с Гамлетом.
Пусть сатана твою исторгнет душу!
Гамлет
Король
Ты худо молишься. Подальше руки!
Не пылок я, но берегись: во мне
Есть кое-что опасное. Прочь руки!
Королева
Разнять их!
Все
Гамлет! Гамлет!
Горацио
Господа!
Некоторые из свиты разнимают их, и они выходят из могилы.
Принц, успокойтесь!
Гамлет
Королева
Об этом я готов с Лаэртом биться,
Пока глаза навеки не померкнут.
Гамлет
О чем, мой милый Гамлет?
Король
Я любил
Офелию – и сорок тысяч братьев
Со всею полнотой любви не могут
Ее любить так горячо. Скажи:
На что готов ты для нее?
Королева
Лаэрт,
Он сумасшедший.
Гамлет
Ради всех святых,
Оставь его!
Королева
Скажи, на что готов ты? Плакать? Драться?
Простить? Терзать себя? Пить острый яд?
Я то же сделаю. Ты выть пришел?
Ты мне назло спрыгнул в ее могилу?
Ты хочешь с ней зарытым быть? Я тоже.
Ты говоришь о высях гор? Так пусть же
На нас навалят миллион холмов.
Чтоб их глава страны огня коснулась
И Осса перед ним была б песчинкой!
Я разглагольствовать умею, как и ты.
Гамлет
Гамлет безумствует; но не надолго
Припадок бешеный им овладел;
Мгновение – и он, как голубица,
Родив на свет детей золотоперых,
Опустит крылья на покой.
Уходит.
Послушай,
За что ты так обходишься со мною?
Тебя всегда как брата я любил.
Да впрочем, что до этого за дело!
Пусть силу грозную являет нам Алкид,
А кот мяукает и пес себе ворчит.
Король
Горацио уходит.
Горацио, прошу, иди за ним.
Уходят.
Лаэрт, вчерашний разговор наш должен
Твое терпенье укрепить. Гертруда,
Смотри, чтоб сын твой не ходил без стражи.
Мы здесь живой воздвигнем мавзолей!
Лаэрт, уж близок час успокоенья,
Но к цели доведет одно терпенье.
Сцена II
Зала в замке.
Входят Гамлет и Горацио.
Гамлет
Озрик. Честь имею поздравить, ваше высочество, с приездом.
Гамлет. Благодарю покорно. (К Горацио) Знаешь ты эту стрекозу?
Горацио. Нет, принц.
Гамлет. Тем лучше для тебя: знать его – уже порок. У него много земли, и очень плодородной. Пусть скот будет царем скотов, и его ясли будут стоять наряду с царским столом. Это сорока, но, как я уже сказал, владыка огромного пространства грязи.
Озрик. Если бы вашему высочеству было время, я желал бы сообщить вам кое-что от его величества.
Гамлет. Я выслушаю вас с полным вниманием. Наденьте шляпу: она для головы.
Озрик. Благодарю, ваше высочество; очень жарко.
Гамлет. Нет, мне кажется, очень холодно: ветер с севера.
Озрик. Точно, довольно холодно, принц.
Гамлет. Однако ж, мне как будто ужасно жарко и душно, или, может быть, мое сложение!..
Озрик. Необыкновенно жарко, принц; так и душит, точно как будто… право, я не знаю. Его величество приказал мне известить вас, принц, что он держит за вас значительное пари. Вот в чем дело…
Гамлет. Пожалуйста, не забывайте.
Он заставляет надеть его шляпу.
Озрик. Нет, принц, позвольте: мне так свободнее. Недавно прибыл сюда Лаэрт. Клянусь честью, это молодец, исполненный дарований, красноречивый и красавец! Должно отдать ему справедливость: он образец хорошего тона; в нем найдете вы все, что может пожелать себе благородный юноша.
Гамлет. Исчисление его достоинств не теряет ничего в ваших устах, хотя мне и известно, что память потеряла бы счет, составляя полный каталог его свойств. Да он и всегда был бы неполон в сравнении с быстрым полетом его к совершенству. Но, клянусь истиной панегирика, я почитаю его гением первой величины и внутренние дары духа его так прекрасными, так редкими, что только зеркало может изобразить равного ему.
Озрик. Ваше высочество говорите о нем совершенно справедливо.
Гамлет. Но в чем же дело? К чему облекаем мы имя его нашим далеко не столь совершенным дыханием?
Озрик. Принц?
Горацио. Неужели нельзя выражаться другим языком?
Гамлет. Зачем мы о нем говорим?
Озрик. О Лаэрте?
Горацио. Кошелек его уже опустел; все золотые слова растрачены.
Гамлет. Да, о нем.
Озрик. Я знаю, вы не несведущи.
Гамлет. Желательно, чтобы вы это знали, хоть оно мне немного принесет чести. Продолжайте.
Озрик. Вам небезызвестно, какими совершенствами обладает Лаэрт.
Гамлет. Этим знанием я не могу похвалиться, чтоб не равнять себя с ним, так как знать совершенно другого – значит знать самого себя.
Озрик. Я хотел сказать, принц, что касается фехтованья: если верить, что о нем говорят, ему нет равного.
Гамлет. Какое его оружие?
Озрик. Шпага и кинжал.
Гамлет. Стало быть, два оружия. Дальше.
Озрик. Король прозакладывал ему шесть арабских жеребцов; Лаэрт, с своей стороны, как я слышал, шесть французских шпаг и кинжалов со всеми принадлежностями, как-то: портупеями и прочим. Три из этих принадлежностей точно чрезвычайно красивы, соответствуют рукояткам. Эти необыкновенные принадлежности сделаны с большим вкусом.
Гамлет. Что вы называете принадлежностями?
Горацио. Я знал, что вам придется поучаться его комментариями, пока он кончит.
Озрик. Принадлежности, принц, – портупеи.
Гамлет. Это выражение было бы больше кстати, если бы мы могли носить при себе пушку, а покамест пусть останутся портупеями. Однако дальше. Шесть арабских жеребцов против шести французских шпаг с их прибором и тремя принадлежностями с большим вкусом – это французский заклад против датского. По какому же случаю они все это прозакладывали?
Озрик. Король держал пари, ваше высочество, что из двенадцати ударов Лаэрт выиграет перед вами только три; он же ручается за девять. Опыт сделают сейчас же, если вашему высочеству угодно дать ответ.
Гамлет. А если я отвечу нет?
Озрик. Я хотел сказать, принц, если вы согласитесь.
Гамлет. Я буду прохаживаться здесь в зале. С позволения его величества, теперь я наслаждаюсь здесь свежим воздухом. Прикажите принесть рапиры; если Лаэрту есть охота и король остается при своем намерении, я постараюсь выиграть ему заклад, когда сумею; не удастся – так на мою долю достанутся стыд и лишние удары.
Озрик. Прикажете так и доложить?
Гамлет. Да, с украшениями в вашем вкусе.
Озрик. Поручаю себя вашей милости, принц.
Входят Гамлет и Горацио.
Гамлет
Горацио
Довольно, друг; теперь узнай другое.
Все обстоятельства ты помнишь хорошо?
Гамлет
Их помнить, принц!
Горацио
Какой-то род борьбы
В моей груди лишал меня покоя.
Мне чудилось, что скован я теснее
Убийцы в кандалах. В одно мгновенье…
Благословенна будь моя решимость!
Нас иногда спасает безрассудство,
А план обдуманный не удается.
Есть божество, ведущее нас к цели,
Какой бы путь ни избирали мы.
Гамлет
Да, это верно.
Горацио
Из моей каюты,
Набросив плащ, я выскочил поспешно,
Искал их в тьме, нашел благополучно,
Схватил пакет – и вновь в мою каюту.
Мой страх изгнал всю скромность из души,
И смело вскрыл я короля приказ.
Я подлость царскую нашел, Горацио:
Приказ, чтоб по бесчисленным причинам,
Для блага Дании, для истребленья
Великих бед, грозящих государству,
Меня сейчас немедленно казнить,
И палачу не давши даже срока,
Чтоб наточить топор.
Гамлет
Возможно ль, Гамлет?
Горацио
Вот и приказ: прочтешь в другое время.
Но хочешь знать, как поступил я дальше?
Гамлет
Прошу вас, принц.
Горацио
Опутанный коварством,
Я не успел и с мыслями собраться,
Как план уже созрел. Присев к столу,
Я выдумал и написал указ.
Когда-то я, как знатные вельможи,
Считал стыдом иметь хороший почерк
И позабыть его хотел; теперь
Он службу верную мне сослужил.
Ты хочешь знать, что написал я?
Гамлет
Да.
Горацио
От царского лица я заклинал,
Когда Британия ему верна,
Когда союзу их цвести, как пальме,
И если мир хотят они украсить
Венком неувядающих колосьев,
То чтоб тотчас, бумагу прочитавши,
Посланников без дальних рассуждений,
Не дав им и на исповедь минуты,
Лишить голов.
Гамлет
Но как же удалось вам
Печать к конверту приложить?
Горацио
И тут
Мне провиденье помогло. Со мною
Была печать покойного отца,
Модель теперешней печати датской.
Сложив письмо по образцу другого,
Я сделал надпись, приложил печать
И положил, откуда взял. Подлог
Замечен не был. В следующий день
Случилась битва – и конец ты знаешь.
Гамлет
Так Гильденштерн, Розенкранц пошли
На смерть.
Горацио
Они искали порученья:
Их смерть мою не потревожит совесть.
Не сами ль смерть накликали они,
Ввязавшись в дело? Плохо, если слабый
Бросается в средину меж мечей
Бойцов сильнейших.
Гамлет
Вот король!
Горацио
Ну что?
Теперь довольно ли меня задели?
Тому, кто отравил отца-монарха;
Кто матерь развратил; кто ловко втерся
Между избраньем и моей надеждой;
Кто так хитро свои забросил сети
На жизнь мою – с ним рассчитаться
Не вправе ли моя рука? Не грех ли
Терпеть, чтоб эта язва истребила
Все тело до костей?
Гамлет
Конечно, скоро
Из Англии дадут ему известье,
Как выполнен его приказ.
Горацио
Да, скоро:
Но промежуток – мой. Жизнь человека
Быстра – и одного счесть не успеешь.
А жаль мне, друг Горацио, что с Лаэртом
Я так забылся: в жребии его
Я вижу мой. Его я уважаю;
Но, право, друг, риторика печали
Меня взбесила.
Входит Озрик.
Тише! Это кто?
Озрик. Честь имею поздравить, ваше высочество, с приездом.
Гамлет. Благодарю покорно. (К Горацио) Знаешь ты эту стрекозу?
Горацио. Нет, принц.
Гамлет. Тем лучше для тебя: знать его – уже порок. У него много земли, и очень плодородной. Пусть скот будет царем скотов, и его ясли будут стоять наряду с царским столом. Это сорока, но, как я уже сказал, владыка огромного пространства грязи.
Озрик. Если бы вашему высочеству было время, я желал бы сообщить вам кое-что от его величества.
Гамлет. Я выслушаю вас с полным вниманием. Наденьте шляпу: она для головы.
Озрик. Благодарю, ваше высочество; очень жарко.
Гамлет. Нет, мне кажется, очень холодно: ветер с севера.
Озрик. Точно, довольно холодно, принц.
Гамлет. Однако ж, мне как будто ужасно жарко и душно, или, может быть, мое сложение!..
Озрик. Необыкновенно жарко, принц; так и душит, точно как будто… право, я не знаю. Его величество приказал мне известить вас, принц, что он держит за вас значительное пари. Вот в чем дело…
Гамлет. Пожалуйста, не забывайте.
Он заставляет надеть его шляпу.
Озрик. Нет, принц, позвольте: мне так свободнее. Недавно прибыл сюда Лаэрт. Клянусь честью, это молодец, исполненный дарований, красноречивый и красавец! Должно отдать ему справедливость: он образец хорошего тона; в нем найдете вы все, что может пожелать себе благородный юноша.
Гамлет. Исчисление его достоинств не теряет ничего в ваших устах, хотя мне и известно, что память потеряла бы счет, составляя полный каталог его свойств. Да он и всегда был бы неполон в сравнении с быстрым полетом его к совершенству. Но, клянусь истиной панегирика, я почитаю его гением первой величины и внутренние дары духа его так прекрасными, так редкими, что только зеркало может изобразить равного ему.
Озрик. Ваше высочество говорите о нем совершенно справедливо.
Гамлет. Но в чем же дело? К чему облекаем мы имя его нашим далеко не столь совершенным дыханием?
Озрик. Принц?
Горацио. Неужели нельзя выражаться другим языком?
Гамлет. Зачем мы о нем говорим?
Озрик. О Лаэрте?
Горацио. Кошелек его уже опустел; все золотые слова растрачены.
Гамлет. Да, о нем.
Озрик. Я знаю, вы не несведущи.
Гамлет. Желательно, чтобы вы это знали, хоть оно мне немного принесет чести. Продолжайте.
Озрик. Вам небезызвестно, какими совершенствами обладает Лаэрт.
Гамлет. Этим знанием я не могу похвалиться, чтоб не равнять себя с ним, так как знать совершенно другого – значит знать самого себя.
Озрик. Я хотел сказать, принц, что касается фехтованья: если верить, что о нем говорят, ему нет равного.
Гамлет. Какое его оружие?
Озрик. Шпага и кинжал.
Гамлет. Стало быть, два оружия. Дальше.
Озрик. Король прозакладывал ему шесть арабских жеребцов; Лаэрт, с своей стороны, как я слышал, шесть французских шпаг и кинжалов со всеми принадлежностями, как-то: портупеями и прочим. Три из этих принадлежностей точно чрезвычайно красивы, соответствуют рукояткам. Эти необыкновенные принадлежности сделаны с большим вкусом.
Гамлет. Что вы называете принадлежностями?
Горацио. Я знал, что вам придется поучаться его комментариями, пока он кончит.
Озрик. Принадлежности, принц, – портупеи.
Гамлет. Это выражение было бы больше кстати, если бы мы могли носить при себе пушку, а покамест пусть останутся портупеями. Однако дальше. Шесть арабских жеребцов против шести французских шпаг с их прибором и тремя принадлежностями с большим вкусом – это французский заклад против датского. По какому же случаю они все это прозакладывали?
Озрик. Король держал пари, ваше высочество, что из двенадцати ударов Лаэрт выиграет перед вами только три; он же ручается за девять. Опыт сделают сейчас же, если вашему высочеству угодно дать ответ.
Гамлет. А если я отвечу нет?
Озрик. Я хотел сказать, принц, если вы согласитесь.
Гамлет. Я буду прохаживаться здесь в зале. С позволения его величества, теперь я наслаждаюсь здесь свежим воздухом. Прикажите принесть рапиры; если Лаэрту есть охота и король остается при своем намерении, я постараюсь выиграть ему заклад, когда сумею; не удастся – так на мою долю достанутся стыд и лишние удары.
Озрик. Прикажете так и доложить?
Гамлет. Да, с украшениями в вашем вкусе.
Озрик. Поручаю себя вашей милости, принц.