Уходит.
Гамлет. К вашим услугам. Он хорошо делает, что поручает сам себя моей милости: ничей язык не постарался бы об этом.
Горацио. Улетела птичка с скорлупой яичка.
Гамлет. Он и за грудь матери не принимался, я думаю, без комплиментов. Он, как и многие, того же разбора, в которых влюблен пустой век, поймали только наружность разговора, род шипучего газа, вылетающего посреди глупейших суждений, а коснись их для опыта – и пузыри исчезли.
Входит придворный.
Придворный. Его величество, принц, посылал к вам молодого Озрика, и он доложил, что вы дождетесь его в зале. Его величество прислал меня узнать, не прошла ли у вас охота сразиться с Лаэртом и не желаете ли вы отсрочки?
Гамлет. Я верен своим намерениям: они соображаются с желаниями короля. Если ему досуг, я готов теперь или когда угодно, предполагая, что буду так же, как и теперь, в состоянии держать рапиру.
Придворный. Король, королева и все идут сюда.
Гамлет. В добрый час.
Придворный. Королева желает, чтобы вы ласково обратились к Лаэрту, прежде чем начнете поединок.
Гамлет. Ее совет хорош.
Придворный уходит.
Горацио. Вы проиграете заклад, принц.
Гамлет. Не думаю. С тех пор как он уехал во Францию, я беспрестанно упражнялся. Я выиграю заклад. Однако ты не можешь себе представить, как мне тяжело на сердце. Да это вздор.
Горацио. Нет, принц.
Гамлет. Это глупость, а между тем род грустного предчувствия; женщину оно могло бы испугать.
Горацио. Если душе вашей что-нибудь не нравится – повинуйтесь ей. Я предупрежу их приход, скажу, что вы не расположены.
Гамлет. Нисколько. Я смеюсь над предчувствиями: и воробей не погибнет без воли провидения. Не после, так теперь; теперь, так не после; а не теперь, тогда когда-нибудь да придется же. Быть готовым – вот все. Никто не знает, что теряет он; так что за важность потерять рано? Будь что будет!
Входят король, королева, Лаэрт, Озрик, придворные и слуги с рапирами.
Король
Гамлет (нанося удар)
Гамлет
Гамлет
Король (в сторону)
Король
Озрик
Гамлет
Озрик и придворные
Лаэрт
Гамлет
Горацио
Марш за сценой.
Входят Фортинбрас, английские послы и прочие.
Фортинбрас
Вскоре потом слышны пушечные выстрелы.
Шеридан Ричард. Школа злословия. Комедия в пяти действиях
Портрет, посылаемый миссис Крью, вместе с комедией «Школа злословия» Р. Б. Шериданом
Действующие лица:[34]
Пролог, написанный мистером Гарриком.[35]
Действие I
Сцена I
Гамлет. К вашим услугам. Он хорошо делает, что поручает сам себя моей милости: ничей язык не постарался бы об этом.
Горацио. Улетела птичка с скорлупой яичка.
Гамлет. Он и за грудь матери не принимался, я думаю, без комплиментов. Он, как и многие, того же разбора, в которых влюблен пустой век, поймали только наружность разговора, род шипучего газа, вылетающего посреди глупейших суждений, а коснись их для опыта – и пузыри исчезли.
Входит придворный.
Придворный. Его величество, принц, посылал к вам молодого Озрика, и он доложил, что вы дождетесь его в зале. Его величество прислал меня узнать, не прошла ли у вас охота сразиться с Лаэртом и не желаете ли вы отсрочки?
Гамлет. Я верен своим намерениям: они соображаются с желаниями короля. Если ему досуг, я готов теперь или когда угодно, предполагая, что буду так же, как и теперь, в состоянии держать рапиру.
Придворный. Король, королева и все идут сюда.
Гамлет. В добрый час.
Придворный. Королева желает, чтобы вы ласково обратились к Лаэрту, прежде чем начнете поединок.
Гамлет. Ее совет хорош.
Придворный уходит.
Горацио. Вы проиграете заклад, принц.
Гамлет. Не думаю. С тех пор как он уехал во Францию, я беспрестанно упражнялся. Я выиграю заклад. Однако ты не можешь себе представить, как мне тяжело на сердце. Да это вздор.
Горацио. Нет, принц.
Гамлет. Это глупость, а между тем род грустного предчувствия; женщину оно могло бы испугать.
Горацио. Если душе вашей что-нибудь не нравится – повинуйтесь ей. Я предупрежу их приход, скажу, что вы не расположены.
Гамлет. Нисколько. Я смеюсь над предчувствиями: и воробей не погибнет без воли провидения. Не после, так теперь; теперь, так не после; а не теперь, тогда когда-нибудь да придется же. Быть готовым – вот все. Никто не знает, что теряет он; так что за важность потерять рано? Будь что будет!
Входят король, королева, Лаэрт, Озрик, придворные и слуги с рапирами.
Король
Гамлет
Ну полно, Гамлет! Вот рука Лаэрта —
Прими ее от нас.
Соединяет их руки.
Лаэрт
Прости, Лаэрт!
Я виноват; но я прошу прощенья —
И ты, как благородный человек,
Меня простишь. Всему двору известно,
И до тебя дошли, конечно, слухи,
Что тяжкою страдаю я болезнью.
Поступок мой, так грубо оскорбивший
Твою природу, сердце, чувство чести,
Он был – я объявляю здесь – безумство.
Лаэрта Гамлет оскорбил? О нет!
Когда Гамлет, раздвоенный в душе
И сам не свой, Лаэрта оскорбляет, —
Не Гамлет то, не он нанес обиду —
Его безумие. А если так,
То он и сам обижен глубоко:
Безумство – враг несчастному Гамлету.
Вот целый двор: пред ним я отрицаю
Злой умысел – ив сердце благородном
Оправдан я. Я через кровлю дома
Пустил стрелу – она попала в брата.
Гамлет
Довольно, принц! Усмирена природа,
Хотя б она должна взывать ко мщенью
Сильней всего. Но, по законам чести,
От мира я далек, пока другие,
Которых честь не подлежит сомненью,
Не скажут мне: «Мирись». Тогда их словом
Честь имени ограждена. Теперь же
Любовь я принимаю как любовь
И оскорбить ее я не намерен.
Лаэрт
Ни я; мы братски разрешим заклад.
Подать рапиры!
Гамлет
Дай и мне одну.
Лаэрт
Лаэрт, я для тебя – венок лавровый:
Как яркая звезда во тьме ночной,
В моем незнании блеснет твое искусство.
Гамлет
Насмешка, принц.
Король
Ничуть, клянусь в том честью!
Гамлет
Подай рапиры им, мой милый Озрик.
Заклад тебе известен, Гамлет?
Король
Да.
Вы избрали слабейшего бойца.
Лаэрт (взяв шпагу)
Я не боюсь: я видел вас обоих.
Он стал искуснее и дал вперед.
Гамлет
Нет, эта тяжела; подай другую.
Озрик
Дай эту мне. Что, все одной длины?
Король
Все, все одной, мой благородный принц.
Гамлет
Поставьте мне вино на этот стол;
И если Гамлет первый даст удар,
Второй или сквитается за третьим,
Со всех бойниц пусть выстрелят из пушек.
Теперь король пьет Гамлета здоровье
И в кубок перл бросает многоценный;
Он стоит больше, чем в короне датской
Сиявший на главах трех королей.
Подать мне кубки. Пусть труба литаврам,
Литавры пушкам, пушки небесам
И небеса земле воскликнут хором:
«Король за Гамлета здоровье пьет!»
Начните! Судьи, примечать прилежно!
Лаэрт
Начнем!
Дерутся.
Начнемте, принц.
Гамлет (нанося удар)
Лаэрт
Раз.
Гамлет
Нет.
Озрик
Пусть судят.
Лаэрт
Удар, и очень явственный.
Король
Пусть так.
Начнем сначала.
Звуки труб и пушечные выстрелы.
Эй, вина! Стой: Гамлет,
Жемчужина – твоя! Твое здоровье!
Подайте кубок принцу!
Гамлет
Дерутся.
Нет, потом!
Поставь бокал: сперва еще сразимся,
Начнем!
Лаэрт
Опять удар, что скажешь?
Король
Да,
Коснулся, сознаюсь.
Королева
Наш сын одержит верх.
Берет отравленный кубок.
Он потен и устал. Возьми платок мой,
Отри лицо, мой Гамлет. Королева
Пьет за здоровие твое.
Гамлет
Король
Благодарю.
Королева
Не пей, Гертруда!
Пьет.
Я хочу; позволь мне.
Король (в сторону)
Гамлет
Отравлен кубок тот. Теперь уж поздно.
Королева
Теперь мне пить еще нельзя – потом.
Лаэрт (королю)
Поди, я оботру твое лицо.
Король
Теперь я нанесу удар.
Лаэрт (тихо)
Навряд ли.
Гамлет
Меня как будто совесть упрекает.
Лаэрт
Ну, в третий раз, Лаэрт! Ты шутишь.
Прошу же, выпадай со всею силой.
Мне кажется, ты надо мной смеешься.
Озрик
Ты думаешь? Увидим.
Лаэрт
Нет удара.
Лаэрт ранит Гамлета, после чего, в жару битвы, они меняются рапирами, и Гамлет ранит Лаэрта.
Теперь смотри.
Король
Королева падает.
Они разгорячились —
Развесть их!
Озрик
Горацио
Что с королевой?
Озрик
Они в крови!
Лаэрт
Вам каково, Лаэрт.
Гамлет
Я в собственную сеть попался, Озрик:
Я собственной изменою убит —
И поделом.
Король
Что сталось с королевой?
Королева
Ей дурно; кровь увидела она.
Умирает.
Нет, нет! Питье, питье! О милый Гамлет!
Питье, питье… Оно отравлено!
Гамлет
Лаэрт (падая)
Злодейство! Двери на запор! Измена,
Где скрылась ты?
Гамлет
Здесь, Гамлет. Ты убит;
Тебя спасти нет средства во вселенной;
В тебе нет жизни и на полчаса:
Клинок изменника в твоей руке —
Он отравлен и остр. Мое злодейство
Сразило самого меня. Смотри:
Я пал, лежу – и мне уже не встать.
И мать отравлена. Не в силах больше!
Король, король всему виной.
Закалывает короля.
И шпага
Отравлена? Так соверши свое,
Отрава!
Озрик и придворные
Король
Боже праведный, измена!
Гамлет (взяв отравленный кубок и заставляя короля его выпить)
Друзья, спасите: я ведь только ранен.
Король умирает.
Допей же яд, кровосмеситель подлый!
А жемчуг здесь? Ступай за королевой.
Лаэрт
Умирает.
Он по заслугам угощен. Отраву
Он приготовил сам, своей рукою.
Простим друг друга, благородный Гамлет!
Моя и моего отца кончина
Да не падет на голову твою,
Твоя же – на мою.
Гамлет
Горацио (хватая со стола кубок)
Прости тебя Господь!
Я за тобой. Горацио, я умираю.
Царица бедная, прощай. Вы бледны;
Дрожа, глядите вы на катастрофу,
Немые зрители явлений смерти!
О, если б время я имел, но смерть,
Сержант проворный, вдруг берет под стражу.
Я рассказал бы вам… Пусть будет так!
Горацио, ты остаешься жив,
Ты обо мне и о моих поступках
Расскажешь тем, кто знать их пожелает.
Гамлет (вырывая кубок)
Ты ошибаешься: я – не датчанин,
А древний римлянин – стакан не допит.
Озрик
Когда ты муж, отдай его ты мне!
Оставь! Я заклинаю небом, дай!
Какое я оставлю по себе
Запятнанное имя, друг Горацьо,
Когда все так останется безвестным!
О, если ты меня любил – постой!
Не отворяй себе врата блаженства
И пострадай еще в ничтожном мире,
Чтоб повесть рассказать мою.
Вдали слышен марш и выстрелы
Что за военный шум?
Гамлет
То – юный Фортинбрас
Из Польши возвращается с победой
И английских приветствует послов.
Умирает.
Горацио, я умираю. Яд
Стеснил мой дух. Я не дождусь вестей
Из Англии, но предрекаю: выбор
Падет на молодого Фортинбраса.
Ему даю я голос мой предсмертный.
Ты обо всем случившемся ему
Подробно расскажи: конец – молчанье.
Горацио
Гром барабанов ближе.
Вот сердце благородное угасло!
Покойной ночи, милый принц! Спи мирно
Под светлых ангелов небесный хор!
Марш за сценой.
Входят Фортинбрас, английские послы и прочие.
Фортинбрас
Горацио
Какое зрелище!
Фортинбрас
Чего ты ищешь?
Несчастья и чудес? Так не ищи их дальше.
1-й посланник
Кровавый вид! Какому торжеству
Ты в вечных принесла своих чертогах,
Смерть гордая, так много царских жертв?
Горацио
Ужасен этот вид! Мы опоздали
По делу Англии. То ухо мертво,
Которому должны бы мы донесть,
Что Розенкранц и Гильденштерн скончались
Согласно королевскому приказу.
Кто скажет нам «благодарю»?
Фортинбрас
Не он,
Хотя б уста его и были живы.
Он не давал на казнь их повеленья.
Но так как быстро за кровавым делом
Явились вы из Англии и Польши,
Велите же, чтоб мертвых положили
На катафалк в виду всего народа;
А мне незнающим позвольте рассказать,
Как все произошло. То будет повесть
Кровавых, неестественных убийств,
Суда случайного, нечаянных кончин
И козней, павших на главу злодеев.
Всю истину могу я вам открыть.
Горацио
Мы поспешим послушать твой рассказ,
Созвавши на совет вельможей царства.
Я с горестью мое встречаю счастье.
На датский трон имею я права.
И их я объявляю всенародно.
Фортинбрас
Я должен и об этом говорить.
Вам тот дал голос свой, за кем все царство
Признает вас царем. Но к делу, к делу!
Умы людей раздражены: нетрудно злобе
Настроить бед средь общего смятенья.
Похоронный марш; все уходят и уносят с собою тела.
Пусть Гамлета как воина несут
На катафалк четыре капитана.
Он все величье царское явил бы,
Когда б остался жив. Будь он почтен
При погребенье почестью военной!
Возьмите трупы доблестные эти:
На поле битвы место их.
Скажите, чтобы начали пальбу!
Вскоре потом слышны пушечные выстрелы.
Шеридан Ричард. Школа злословия. Комедия в пяти действиях
Портрет, посылаемый миссис Крью, вместе с комедией «Школа злословия» Р. Б. Шериданом
Вы, вскормленницы Школы Клеветы,
Доведшие поклеп до красоты,
Ужели нет на свете ни одной,
Настолько милой и совсем иной,
Чтоб даже вы хвалу воздали ей
Безмолвием и завистью своей?
Сейчас живой предстанет образец
На суд суровый ваших злых сердец.
Решите сами, верен ли портрет,
Иль то Любви и Музы легкий бред.
Сюда, о, племя многомудрых дев.
О сонм матрон, чей беспощаден гнев,
Чей острый взгляд и хмурые черты
Не терпят юности и красоты;
Вы, по природе хладные своей;
Вы в долгом девстве лютые как змей, —
Сюда, о, мастерицы сплесть навет,
Создать улики, если слухов нет!
О вы, чья память, сторожа порок,
Все, кроме факта, знает на зубок!
Сюда, о клеветницы, стар и млад,
Ходячее злословье, станьте в ряд,
Чтоб нашей теме был противовес,
Как гимну – пасквиль, как святому – бес.
Ты, Аморетта (это имя нам
Уже знакомо по другим стихам),
Приди и ты; пусть милый жар ланит
Твою улыбку робко оттенит,
И, с нежно-неуверенным лицом,
Мне послужи желанным образцом.
О Муза, если б ты создать могла
Хоть слабый очерк этого чела,
Счастливой кистью вызвать на мольберт
Хоть бледный отцвет этих чудных черт,
Поэты бы воспели гений твой,
И Рейнольдс[32] бы склонился головой,
Он, в чьем искусстве более чудес,
Чем в чудесах Природы и Небес,
Он взору Дэвон давший новый жар,
Ланитам Грэнби – прелесть новых чар!
Нелегкий подвиг – дань хвалы принесть
Красе, чей разум презирает лесть!
Но, славя Аморетту, прав весь свет:
Пред нею, как пред небом, лести нет,
И, прихотью судеб, она одна
Правдивость нашу отрицать склонна!
От мод не краше, крася их сама,
Проста влеченьем вкуса и ума,
Скромна в движеньях, чуждая вполне
И сухости, и буйных чувств волне,
Она не ходит, на себя надев
Лицо богинь иль облик королев.
Ее живая прелесть, всякий раз,
Не поражает, а пленяет нас;
То не величье, но ее черты
Мы не измерим мерой красоты!
Природный цвет ее ланит так жив,
Что, создавая это диво див,
Вполне бы мог божественный творец
На них бледнее наложить багрец,
Велев затворнице прелестных стен —
Стыдливой Скромности – служить взамен.
А этих губ кто воспоет вино?
Лишите их улыбки – все равно!
Сама Любовь как будто учит их
Движению, хоть не звучит на них;
Ты, видящий, не слыша эту речь,
Не сожалей, что звук не мог дотечь;
Смотри на эти губы, ты всегда
Беседу их постигнешь без труда:
Они повиты прелестью такой,
Что полон думы самый их покой!
Но если взглянешь на игру лучей
Волшебно-нерешительных очей,
Следя, как часто, манием ресниц,
Бывает прерван пламень их зарниц,
Ты в них увидишь: крошка Купидон,
Своей опасной должностью смущен,
То скроет, то откроет дивный луч,
Который взорам смертных слишком жгуч.
От этих стрел, ласкающих разя,
В беззлобных ямочках спастись нельзя
Хотя бы сердце в ней и не могло
Жестоким гневом ополчить чело,
Я кознями Любви поклясться рад —
Ее улыбка гибельней стократ!
При виде той, что получила в дар
Всю полноту, всю яркость женских чар,
Мы были бы должны тщеславный нрав
Отнесть к числу ее природных прав.
Но Аморетта, в милой простоте,
Сама своей не верит красоте
И стрелы чар, разящие кругом,
Невинно хочет оперить умом:
Всех женских знаний совмещая груз,
Воспитанница Грэвиля[33] и Муз,
Любя учиться, помня грань пути,
Докуда можно женщине итти,
Она бы Фебу, если б встарь жила,
Не жрицей, а возлюбленной была,
С застенчивою робостью очей
И кроткою покорностью речей;
Как ни разумно говорит она,
В ней словно неуверенность слышна;
И, этой женской прелестью дыша,
Как разум мил, как мудрость хороша!
Ее дары, ее душевный склад
О сердце, дружном с мыслью, говорят:
Веселость, оттененная мечтой,
Насмешливость в союзе с добротой,
Брезгливость, скрытая не без труда,
Страх пред талантом, чем она горда.
Умолкни, Муза! Песнь свою прерви
И похвалу бессильной назови;
Поэзия достигнуть не могла
Ее достоинств, но твоя хвала
Смутила хор завистниц красоты
И омрачила царство Клеветы!
Все эти ведьмы, черствым языком,
Шипят, что этот облик им знаком,
И называют ту, кого пою,
Вас, мой прообраз и мой гений – Крью!
Действующие лица:[34]
Сэр Питер Тизл.
Сэр Оливер Сэрфэс
Сэр Гарри Бэмпэр
Сэр Бэнджамэн Бэкбайт.
Джозэф Сэрфэс.
Чарльз Сэрфэс.
Кэйрлесс.
Снэйк.
Крэбтри.
Раули.
Мозэс.
Трип.
Лэди Тизл.
Лэди Снируэл.
Миссис Кэндэр.
Мария.
Джентльмэны, горничная и слуги.
Место действия – Лондон.
Сэр Оливер Сэрфэс
Сэр Гарри Бэмпэр
Сэр Бэнджамэн Бэкбайт.
Джозэф Сэрфэс.
Чарльз Сэрфэс.
Кэйрлесс.
Снэйк.
Крэбтри.
Раули.
Мозэс.
Трип.
Лэди Тизл.
Лэди Снируэл.
Миссис Кэндэр.
Мария.
Джентльмэны, горничная и слуги.
Место действия – Лондон.
Пролог, написанный мистером Гарриком.[35]
(Отхлебывает.)
«Школа злословья»? Полно! Неужели
Без школы мы злословить не умели?
Какие тут уроки могут быть?
Еще бы нас учили есть и пить!
Когда красавиц наших, ту иль эту,
Тревожит печень, – дайте им газету;
В ней сильнодействующих – quantum satis;
Чего бы вы ни пожелали – нате-с.
«О боже!» – лэди Уксус (что не прочь
За картами прощебетать всю ночь),
К полудню встав, свой крепкий чай мешает
Со сплетнями – Как это освежает!
Дай мне газету, Лисп, – как хорошо!
(отхлебывает)
«Вчера лорд Л.
(Отхлебывает.)
был пойман с лэди О.».
Как это помогает от мигрени!
(отхлебывает),
«Хоть миссис Б. и опускает шторы,
«Сквозь них легко проникнут наши взоры».
Да, это зло; жестокая заметка;
Но, между нами
право, очень метко.
Ну, Лисп, читайте вы, отсюда вот!
Так-с!
«Пусть лорд К., тот самый, что живет
«На Гровнор Сквэр, себя побережет:
«Хоть лэди У. он и дороже сына,
«Но уксус горек». – «Это я! Скотина!
Сейчас сожгите, и чтоб в дом мой эту
Впредь не носили подлую газету!»
Так мы смеемся, если кто задет;
А нас заденут, – смеха больше нет.
Ужель наш юный бард так юн, что тщится
От моря лжи плотиной оградиться?
Иль он так мало знает грешный мир?
С нечистой силой как вести турнир?
Он биться с грозным чудищем идет:
Срежь Сплетне голову, – язык живет.
Горд вашей благосклонностью былой,
Наш юный Дон Кихот вновь вышел в бой;
В угоду вам, он обнажил перо
И жаждет Гидре погрузить в нутро.
Дабы снискать ваш плеск, он будет, полон пыла,
Разить, – то бишь писать, – пока в руке есть сила,
И рад пролить для вас всю кровь, – то бишь чернила.
Действие I
Сцена I
Уборная лэди Снируэл.
Лэди Снируэл за туалетом. Снэйк пьет шоколад.
Лэди Снируэл. Итак, м-р Снэйк, все напечатано?
Снэйк. Да, милэди; я сам переписывал измененным почерком, так что никто и не догадается, откуда все это идет.
Лэди Снируэл. А что, распустили вы слух о связи лэди Бритл с капитаном Бостол?
Снэйк. Я повел это так тонко, что лучше и желать нельзя. Если все пойдет нормально, то, я думаю, слух достигнет до ушей м-с Клаккит в двадцать четыре часа, а уж тогда, вы знаете, – дело сделано.
Лэди Снируэл. Да, это верно: у миссис Клаккит большой талант и много усердия.
Снэйк. Совершенно справедливо, миледи; и до сих пор действовала она не без успеха. По моим сведениям из-за нее расстроилось шесть свадеб, три сына лишились наследства, случилось четыре скандальных побега и столько же арестов, девять супружеских пар разъехались и две развелись. Кроме того, в журнале «Столица и провинция» она печатает происходившие tête-à-tête разговоры людей, которые даже и в глаза друг друга не видели. Я не раз ее на этом ловил.
Лэди Снируэл. Да, конечно, она талантлива, но грубовата.
Снэйк. Совершенно справедливо. Вообще она описывает недурно, язык у ней свободный и смелое воображение; но краски она кладет слишком густо и часто хватает через край. Ей недостает той мягкости колорита, той приятной, веселости, какою отличается злословие вашего сиятельства.
Лэди Снируэл. Вы пристрастны, Снэйк.
Снэйк. Нимало. Лэди Снируэл словом или взглядом выразит больше, чем иные подробнейшим описанием, хотя бы на их стороне и была крупица истины. Это всем известно.
Лэди Снируэл. Да, милейший Снэйк; без всякой ложной скромности, я скажу, что удовлетворена своими успехами. В юности и меня ранил ядовитый язык сплетни, и с той поры я не знаю наслаждения выше, чем доводить репутацию других до уровня моей собственной.
Снэйк. Это вполне понятно. Но знаете, лэди Снируэл, что касается последнего вашего поручения, то тут, признаюсь, ваши намерения мне не ясны.
Лэди Снируэл. А, это насчет моего соседа, сэра Питера Тизл и его семейства?
Снэйк. Вот, вот! Речь идет о двух молодых людях, для которых сэр Питер со времени смерти их отца был как бы опекуном; у старшего – превосходный характер, и о нем говорят только хорошее; младший – самый распущенный и сумасбродный юноша во всем королевстве; у него нет ни друзей, ни доброго имени; первый – ваш призванный поклонник и, видимо, пользуется вашею благосклонностью; второй влюблен в Марию, воспитанницу сэра Питера, и бесспорно любим ею. При таких обстоятельствах для меня совершенно непонятно, почему бы вам, имеющей после смерти мужа хорошее имя и хорошее состояние, не вступить в союз с человеком, имеющим такую репутацию и будущность, словом – с м-ром Сэрфэсом. И еще более непонятно, почему это для вас так важно расстроить взаимную привязанность его брата Чарльза и Марии.
Лэди Снируэл. Ну, чтобы сразу же объяснить эту тайну, я должна сказать вам, что в моих отношениях к м-ру Сэрфэсу любовь совершенно не при чем.
Снэйк. Нет!
Лэди Снируэл. На самом деле – он влюблен в Марию, или в ее приданое. Но он нашел счастливого соперника в своем брате, и ему пришлось замаскировать свои намерения, а также прибегнуть к моей помощи.
Снэйк. И все-таки для меня остается загадкой, почему вы заинтересованы в его успехе.
Лэди Снируэл. Боже, как вы бестолковы! Неужели же вы не можете догадаться о слабости, которую я из стыда до сих пор скрывала даже от вас? Не прикажете ли мне сознаться, что только ради Чарльза, – ради этого гуляки, этого сумасброда, потерявшего состояние и репутацию, – я так беспокоюсь и злюсь? Я всем готова пожертвовать, чтобы только завладеть им.
Снэйк. Ну, вот, теперь ваша тактика мне понятна. Но что же вас так сблизило с м-ром Сэрфэсом?
Лэди Снируэл. Наша взаимная выгода. Я давно разгадала его. Я знаю, что он ловок, себялюбив и зол, короче, это – умный плут, тогда как сэр Питер и все знакомые Джозэфа Сэрфэса считают его чудом ума и доброты.
Снэйк. Да, сэр Питер уверяет, что нет ему равного во всей Англии; особенно расхваливает его, как человека высокой морали.
Лэди Снируэл. Вот этой самой моралью и своим ханжеством м-р Сэрфэс совсем покорил старика, и тот выдаст за него Марию. А у бедного Чарльза нет ни одного друга в доме, но я боюсь, у него сильный друг в сердце Марии, – против нее-то мы и должны направить нашу атаку.
Входит слуга.
Слуга. М-р Сэрфэс.
Лэди Снируэл. Проси. (Слуга уходит.) Он всегда является примерно в этот час. Не удивительно, что его считают моим любовником.
Входит Джозэфф Сэрфэс.
Джоээф Сэрфэс. Дорогая лэди Снируэл, как ваше здоровье? М-р Снэйк, рад вас видеть.
Лэди Снируэл. Снэйк только что подшучивал над нашей взаимной привязанностью. Пришлось объяснить ему действительные наши намерения. Вы знаете, как он был нам полезен; поверьте мне, он стоит доверия.
Джозеф Сэрфэс. По-моему нельзя даже и сомневаться в человеке, одаренном такой проницательностью и таким вкусом.
Лэди Снируэл за туалетом. Снэйк пьет шоколад.
Лэди Снируэл. Итак, м-р Снэйк, все напечатано?
Снэйк. Да, милэди; я сам переписывал измененным почерком, так что никто и не догадается, откуда все это идет.
Лэди Снируэл. А что, распустили вы слух о связи лэди Бритл с капитаном Бостол?
Снэйк. Я повел это так тонко, что лучше и желать нельзя. Если все пойдет нормально, то, я думаю, слух достигнет до ушей м-с Клаккит в двадцать четыре часа, а уж тогда, вы знаете, – дело сделано.
Лэди Снируэл. Да, это верно: у миссис Клаккит большой талант и много усердия.
Снэйк. Совершенно справедливо, миледи; и до сих пор действовала она не без успеха. По моим сведениям из-за нее расстроилось шесть свадеб, три сына лишились наследства, случилось четыре скандальных побега и столько же арестов, девять супружеских пар разъехались и две развелись. Кроме того, в журнале «Столица и провинция» она печатает происходившие tête-à-tête разговоры людей, которые даже и в глаза друг друга не видели. Я не раз ее на этом ловил.
Лэди Снируэл. Да, конечно, она талантлива, но грубовата.
Снэйк. Совершенно справедливо. Вообще она описывает недурно, язык у ней свободный и смелое воображение; но краски она кладет слишком густо и часто хватает через край. Ей недостает той мягкости колорита, той приятной, веселости, какою отличается злословие вашего сиятельства.
Лэди Снируэл. Вы пристрастны, Снэйк.
Снэйк. Нимало. Лэди Снируэл словом или взглядом выразит больше, чем иные подробнейшим описанием, хотя бы на их стороне и была крупица истины. Это всем известно.
Лэди Снируэл. Да, милейший Снэйк; без всякой ложной скромности, я скажу, что удовлетворена своими успехами. В юности и меня ранил ядовитый язык сплетни, и с той поры я не знаю наслаждения выше, чем доводить репутацию других до уровня моей собственной.
Снэйк. Это вполне понятно. Но знаете, лэди Снируэл, что касается последнего вашего поручения, то тут, признаюсь, ваши намерения мне не ясны.
Лэди Снируэл. А, это насчет моего соседа, сэра Питера Тизл и его семейства?
Снэйк. Вот, вот! Речь идет о двух молодых людях, для которых сэр Питер со времени смерти их отца был как бы опекуном; у старшего – превосходный характер, и о нем говорят только хорошее; младший – самый распущенный и сумасбродный юноша во всем королевстве; у него нет ни друзей, ни доброго имени; первый – ваш призванный поклонник и, видимо, пользуется вашею благосклонностью; второй влюблен в Марию, воспитанницу сэра Питера, и бесспорно любим ею. При таких обстоятельствах для меня совершенно непонятно, почему бы вам, имеющей после смерти мужа хорошее имя и хорошее состояние, не вступить в союз с человеком, имеющим такую репутацию и будущность, словом – с м-ром Сэрфэсом. И еще более непонятно, почему это для вас так важно расстроить взаимную привязанность его брата Чарльза и Марии.
Лэди Снируэл. Ну, чтобы сразу же объяснить эту тайну, я должна сказать вам, что в моих отношениях к м-ру Сэрфэсу любовь совершенно не при чем.
Снэйк. Нет!
Лэди Снируэл. На самом деле – он влюблен в Марию, или в ее приданое. Но он нашел счастливого соперника в своем брате, и ему пришлось замаскировать свои намерения, а также прибегнуть к моей помощи.
Снэйк. И все-таки для меня остается загадкой, почему вы заинтересованы в его успехе.
Лэди Снируэл. Боже, как вы бестолковы! Неужели же вы не можете догадаться о слабости, которую я из стыда до сих пор скрывала даже от вас? Не прикажете ли мне сознаться, что только ради Чарльза, – ради этого гуляки, этого сумасброда, потерявшего состояние и репутацию, – я так беспокоюсь и злюсь? Я всем готова пожертвовать, чтобы только завладеть им.
Снэйк. Ну, вот, теперь ваша тактика мне понятна. Но что же вас так сблизило с м-ром Сэрфэсом?
Лэди Снируэл. Наша взаимная выгода. Я давно разгадала его. Я знаю, что он ловок, себялюбив и зол, короче, это – умный плут, тогда как сэр Питер и все знакомые Джозэфа Сэрфэса считают его чудом ума и доброты.
Снэйк. Да, сэр Питер уверяет, что нет ему равного во всей Англии; особенно расхваливает его, как человека высокой морали.
Лэди Снируэл. Вот этой самой моралью и своим ханжеством м-р Сэрфэс совсем покорил старика, и тот выдаст за него Марию. А у бедного Чарльза нет ни одного друга в доме, но я боюсь, у него сильный друг в сердце Марии, – против нее-то мы и должны направить нашу атаку.
Входит слуга.
Слуга. М-р Сэрфэс.
Лэди Снируэл. Проси. (Слуга уходит.) Он всегда является примерно в этот час. Не удивительно, что его считают моим любовником.
Входит Джозэфф Сэрфэс.
Джоээф Сэрфэс. Дорогая лэди Снируэл, как ваше здоровье? М-р Снэйк, рад вас видеть.
Лэди Снируэл. Снэйк только что подшучивал над нашей взаимной привязанностью. Пришлось объяснить ему действительные наши намерения. Вы знаете, как он был нам полезен; поверьте мне, он стоит доверия.
Джозеф Сэрфэс. По-моему нельзя даже и сомневаться в человеке, одаренном такой проницательностью и таким вкусом.