Страница:
Во-вторых, отрицается прежняя монополия «валового национального продукта на душу населения» в качестве ключевого показателя развития общества. Выдвигается система социальных показателей, о которой говорилось в предыдущем разделе.
В-третьих, более определенно подчеркивается серьезность проблем, стоящих перед человечеством. Путь к «постиндустриальному обществу» рисуется не таким безоблачным, как прежде.
И все же новые работы Белла продолжали вызывать все более резкую критику со стороны его коллег. Чутко реагирующий на изменения конъюнктуры, журнал ассоциации американских футурологов «Футурист» (1973, № 6) поместил разгромную рецензию на новую книгу Белла. Автору предъявлялись обвинения в защите позиций «редукционистской» (читай – традиционно-рутинной) науки против «рождающейся целостной науки», в «предубеждениях, свойственных истэблишменту», в «завуалированном утопизме» (утопия «вечного капитализма») и даже, по существу, в прогностической непрофессиональности («ненастоящем футуризме»). Еще более резко критиковали книгу Белла его западные коллеги на VIII Международном социологическом конгрессе (Канада, Торонто, 1974), куда автор на сей раз явился сам, но доклада не представил и от участия в дискуссии воздержался.
Что касается Г. Кана, тоже пользовавшегося на Западе в 60-х гг. значительным авторитетом, то его критиковали еще сильнее. Теперь его атаковали не только сторонники мира, которые не могли забыть, как хладнокровно разбирал он в своей книге «О термоядерной войне» (1960) возможные варианты гибели человечества в атомной катастрофе, но и футурологи, весьма далекие как от марксизма, так и от пацифизма. Его обвиняли в полном несоответствии прогнозов, сделанных в трудах Гудзоновского института, реальным тенденциям развития человечества в последней трети нашего века.
Дело дошло до того, что англо-американский журнал «Фючерс» (один из самых представительных органов западной футурологии, в редакционный совет которого входили Белл и Кан) поместил статью (1975, № 1) с убийственной критикой качества прогноза развития экономики Великобритании на 1980 г., разработанного Европейским отделением Гудзоновского института. Этот институт считался одним из самых высокопрестижных исследовательских центров на Западе по разработке социально-экономических и военно-политических прогнозов глобального масштаба. К его услугам прибегали (и прибегают) крупнейшие финансово-промышленные корпорации США, Японии, ряда стран Западной Европы. Институт все время расширял свою деятельность, создал Европейское (в Париже) и Азиатское (в Токио) отделения, включил в «сферу своей компетенции» огромные регионы от Палестины до Вьетнама и от Чили до Ирландии и, казалось, не имел никакого отношения к судьбе футурологии, занимаясь в основном практической разработкой прогнозов. Тем не менее и он не ушел от ударов, обрушившихся на господствовавшее течение. Его прогноз был публично объявлен несостоятельным!
Ничего подобного и представить себе нельзя было в 60-х гг., когда авторитет Белла и Кана как наиболее видных футурологов был на Западе абсолютно непререкаемым.
В своей последней книге – «Противоречия культуры капитализма» (1976) – Белл предостерегал, что при дальнейшем стихийном развитии событий «капитализм может уничтожить сам себя». В. поисках «оптимизации» социальных процессов автор обращается к религии, как это уже неоднократно делали антисциентисты. Его новое произведение можно понять только в контексте дискуссий, вызванных концепциями, которые появились в начале 70-х гг. и которые нам предстоит рассмотреть в следующем разделе.
Сказанное относится не только к Беллу и Кану. Та же участь постигла конвергенционистское течение. Представители апокалипсического течения просто растерялись перед лицом бурного потока событий конца 60-х гг. и отошли на задний план в глазах общественности Запада. Их сменили новые, малоизвестные или даже вовсе неизвестные прежде люди. В центре внимания оказался «Футурошок» А. Тоффлера (1970).
Тоффлер ярким, образным языком публициста рассказал о том, как социальные последствия научно-технической революции развеивают в прах мир современного буржуа, все привычные каноны его социального времени и пространства, его социальной среды, социальных ценностей.
Бешено ускоряется темп жизни. Одежда, домашняя обстановка, все вещи, окружающие человека, сами по себе теряют прежнюю престижную ценность. Чем чаще человек может позволить себе их менять, тем выше его престиж в глазах «общества массового потребления». Начинается царство «вещей одноразового пользования». Исчезает прежнее обаяние «отчего дома». Каждая пятая американская семья в среднем ежегодно меняет место жительства! Для «современных кочевников» жилой дом превращается в «жилье одноразового пользования».
Разваливается социальный институт семьи и брака, тесный круг друзей. На каждые две свадьбы – один развод! «Друзей» меняют, как перчатки, по мере надобности в «нужных людях» для продвижения по службе или успеха в обществе. Растет не только проституция, но и просто число безобразных оргий почти совершенно незнакомых друг другу людей. Появляется и тут же распадается множество «брачных коммун». Порнография становится «обычной» литературой, фотографией и кинематографией. Супругу, возлюбленную, друзей заменяют «знакомые одноразового пользования». Преступность, наркомания, массовая деморализация людей растут как на дрожжах.
Вместо привычного стиля жизни появляется множество разнообразных «стилей жизни», один другого экстравагантнее и возмутительнее, по прежним понятиям. Вместо привычных «солидных» фирм со строгой иерархией престижа и сфер компетенции служащих раскручивается калейдоскоп возникающих и исчезающих комитетов, центров, комиссий, институтов, корпораций, по-разному (иногда очень значительно) влияющих на развитие экономики, политики, культуры. Вместо стабильной «профильной» организации управления по отраслям возникает «проблемная» организация, каждый раз новая для решения каждой новой проблемы. Вместо привычной бюрократии и плутократии появляется невиданная прежде «адхократия» – «комитеты ад хок» (для данного случая), «калифы на час», которые на этот час оказываются важнее самых важных президентов и директоров.
Средства массовой информации – пресса, радио, телевидение, поглощающее кино и театр, – становятся средствами массового оглупления людей, бесцеремонной и бессмысленной манипуляции личностью человека. Искусство превращается в стремительно сменяющие друг друга модные кривлянья, в «потеху одноразового пользования». Наука, подбираясь к секретам управления развитием физического и психического облика человека, готовится поставить массовое оглупление людей и манипуляцию личностью на «научную» основу, ускоряет процесс превращения гомо сапиенс в какой-то кибернетический организм.
Все более неуютно чувствует себя человек в этом «безумном, безумном мире». Все чаще оказывается он в состоянии шока. А ведь все это, доказывает автор, только начало. Потому что это – не просто шок, а футурошок, шок от столкновения с будущим. Как же встретить этот «вызов будущего»? Тоффлер предлагает рецепты: во-первых, срочно развивать «исследования будущего», интегрировать прогнозирование – целеполагание – планирование – программирование – проектирование – управление в единую систему; во-вторых, начать «обучение будущему» в школах, университетах, по каналам массовой информации, знакомя людей, особенно молодежь, с социальными последствиями научно-технической революции, облегчая их «приспособление» к будущему; в-третьих, расширять практику социальных экспериментов, искусственно создавая «плацдарм для наступления на будущее».
Слов нет, и то, и другое, и третье немаловажно. Но столь же ясно, что одним лишь исследованием, преподаванием и социальным экспериментом беде не поможешь. Без изменения образа жизни любые попытки «наступления на будущее» остаются заведомо утопическими. Тем самым еще более усиливается впечатление безысходности «футурошока».
Все это, вместе взятое, произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Динамика ВНП на душу населения, радужные миражи «постиндустриального общества», «конвергенция», экзистенциалистские стенания по поводу «отчуждения личности» – все это показалось сущим вздором по сравнению с обрисовавшейся угрозой надвигающейся катастрофы. Почти два года вокруг книги Тоффлера кипели споры на тему о том, реальна ли грядущая катастрофа, и если да, то как ее избежать. Однако прошло лишь немногим более года – и появились книги, по сравнению с которыми Тоффлер выглядел таким же оптимистом, как ранее Белл и Канн по сравнению с ним самим.
Лекция 6
В-третьих, более определенно подчеркивается серьезность проблем, стоящих перед человечеством. Путь к «постиндустриальному обществу» рисуется не таким безоблачным, как прежде.
И все же новые работы Белла продолжали вызывать все более резкую критику со стороны его коллег. Чутко реагирующий на изменения конъюнктуры, журнал ассоциации американских футурологов «Футурист» (1973, № 6) поместил разгромную рецензию на новую книгу Белла. Автору предъявлялись обвинения в защите позиций «редукционистской» (читай – традиционно-рутинной) науки против «рождающейся целостной науки», в «предубеждениях, свойственных истэблишменту», в «завуалированном утопизме» (утопия «вечного капитализма») и даже, по существу, в прогностической непрофессиональности («ненастоящем футуризме»). Еще более резко критиковали книгу Белла его западные коллеги на VIII Международном социологическом конгрессе (Канада, Торонто, 1974), куда автор на сей раз явился сам, но доклада не представил и от участия в дискуссии воздержался.
Что касается Г. Кана, тоже пользовавшегося на Западе в 60-х гг. значительным авторитетом, то его критиковали еще сильнее. Теперь его атаковали не только сторонники мира, которые не могли забыть, как хладнокровно разбирал он в своей книге «О термоядерной войне» (1960) возможные варианты гибели человечества в атомной катастрофе, но и футурологи, весьма далекие как от марксизма, так и от пацифизма. Его обвиняли в полном несоответствии прогнозов, сделанных в трудах Гудзоновского института, реальным тенденциям развития человечества в последней трети нашего века.
Дело дошло до того, что англо-американский журнал «Фючерс» (один из самых представительных органов западной футурологии, в редакционный совет которого входили Белл и Кан) поместил статью (1975, № 1) с убийственной критикой качества прогноза развития экономики Великобритании на 1980 г., разработанного Европейским отделением Гудзоновского института. Этот институт считался одним из самых высокопрестижных исследовательских центров на Западе по разработке социально-экономических и военно-политических прогнозов глобального масштаба. К его услугам прибегали (и прибегают) крупнейшие финансово-промышленные корпорации США, Японии, ряда стран Западной Европы. Институт все время расширял свою деятельность, создал Европейское (в Париже) и Азиатское (в Токио) отделения, включил в «сферу своей компетенции» огромные регионы от Палестины до Вьетнама и от Чили до Ирландии и, казалось, не имел никакого отношения к судьбе футурологии, занимаясь в основном практической разработкой прогнозов. Тем не менее и он не ушел от ударов, обрушившихся на господствовавшее течение. Его прогноз был публично объявлен несостоятельным!
Ничего подобного и представить себе нельзя было в 60-х гг., когда авторитет Белла и Кана как наиболее видных футурологов был на Западе абсолютно непререкаемым.
В своей последней книге – «Противоречия культуры капитализма» (1976) – Белл предостерегал, что при дальнейшем стихийном развитии событий «капитализм может уничтожить сам себя». В. поисках «оптимизации» социальных процессов автор обращается к религии, как это уже неоднократно делали антисциентисты. Его новое произведение можно понять только в контексте дискуссий, вызванных концепциями, которые появились в начале 70-х гг. и которые нам предстоит рассмотреть в следующем разделе.
Сказанное относится не только к Беллу и Кану. Та же участь постигла конвергенционистское течение. Представители апокалипсического течения просто растерялись перед лицом бурного потока событий конца 60-х гг. и отошли на задний план в глазах общественности Запада. Их сменили новые, малоизвестные или даже вовсе неизвестные прежде люди. В центре внимания оказался «Футурошок» А. Тоффлера (1970).
Тоффлер ярким, образным языком публициста рассказал о том, как социальные последствия научно-технической революции развеивают в прах мир современного буржуа, все привычные каноны его социального времени и пространства, его социальной среды, социальных ценностей.
Бешено ускоряется темп жизни. Одежда, домашняя обстановка, все вещи, окружающие человека, сами по себе теряют прежнюю престижную ценность. Чем чаще человек может позволить себе их менять, тем выше его престиж в глазах «общества массового потребления». Начинается царство «вещей одноразового пользования». Исчезает прежнее обаяние «отчего дома». Каждая пятая американская семья в среднем ежегодно меняет место жительства! Для «современных кочевников» жилой дом превращается в «жилье одноразового пользования».
Разваливается социальный институт семьи и брака, тесный круг друзей. На каждые две свадьбы – один развод! «Друзей» меняют, как перчатки, по мере надобности в «нужных людях» для продвижения по службе или успеха в обществе. Растет не только проституция, но и просто число безобразных оргий почти совершенно незнакомых друг другу людей. Появляется и тут же распадается множество «брачных коммун». Порнография становится «обычной» литературой, фотографией и кинематографией. Супругу, возлюбленную, друзей заменяют «знакомые одноразового пользования». Преступность, наркомания, массовая деморализация людей растут как на дрожжах.
Вместо привычного стиля жизни появляется множество разнообразных «стилей жизни», один другого экстравагантнее и возмутительнее, по прежним понятиям. Вместо привычных «солидных» фирм со строгой иерархией престижа и сфер компетенции служащих раскручивается калейдоскоп возникающих и исчезающих комитетов, центров, комиссий, институтов, корпораций, по-разному (иногда очень значительно) влияющих на развитие экономики, политики, культуры. Вместо стабильной «профильной» организации управления по отраслям возникает «проблемная» организация, каждый раз новая для решения каждой новой проблемы. Вместо привычной бюрократии и плутократии появляется невиданная прежде «адхократия» – «комитеты ад хок» (для данного случая), «калифы на час», которые на этот час оказываются важнее самых важных президентов и директоров.
Средства массовой информации – пресса, радио, телевидение, поглощающее кино и театр, – становятся средствами массового оглупления людей, бесцеремонной и бессмысленной манипуляции личностью человека. Искусство превращается в стремительно сменяющие друг друга модные кривлянья, в «потеху одноразового пользования». Наука, подбираясь к секретам управления развитием физического и психического облика человека, готовится поставить массовое оглупление людей и манипуляцию личностью на «научную» основу, ускоряет процесс превращения гомо сапиенс в какой-то кибернетический организм.
Все более неуютно чувствует себя человек в этом «безумном, безумном мире». Все чаще оказывается он в состоянии шока. А ведь все это, доказывает автор, только начало. Потому что это – не просто шок, а футурошок, шок от столкновения с будущим. Как же встретить этот «вызов будущего»? Тоффлер предлагает рецепты: во-первых, срочно развивать «исследования будущего», интегрировать прогнозирование – целеполагание – планирование – программирование – проектирование – управление в единую систему; во-вторых, начать «обучение будущему» в школах, университетах, по каналам массовой информации, знакомя людей, особенно молодежь, с социальными последствиями научно-технической революции, облегчая их «приспособление» к будущему; в-третьих, расширять практику социальных экспериментов, искусственно создавая «плацдарм для наступления на будущее».
Слов нет, и то, и другое, и третье немаловажно. Но столь же ясно, что одним лишь исследованием, преподаванием и социальным экспериментом беде не поможешь. Без изменения образа жизни любые попытки «наступления на будущее» остаются заведомо утопическими. Тем самым еще более усиливается впечатление безысходности «футурошока».
Все это, вместе взятое, произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Динамика ВНП на душу населения, радужные миражи «постиндустриального общества», «конвергенция», экзистенциалистские стенания по поводу «отчуждения личности» – все это показалось сущим вздором по сравнению с обрисовавшейся угрозой надвигающейся катастрофы. Почти два года вокруг книги Тоффлера кипели споры на тему о том, реальна ли грядущая катастрофа, и если да, то как ее избежать. Однако прошло лишь немногим более года – и появились книги, по сравнению с которыми Тоффлер выглядел таким же оптимистом, как ранее Белл и Канн по сравнению с ним самим.
Лекция 6
РИМСКИЙ КЛУБ И ЕГО РОЛЬ В ИССЛЕДОВАНИИ ПРОБЛЕМАТИКИ БУДУЩЕГО
В 1971 г. вышла книга, которой было суждено сыграть особую роль в эволюции футурологии на протяжении 70-х гг., явиться как бы первым межевым знаком между современным и предыдущим этапом этой эволюции. Поначалу она, в отличие от книги Тоффлера, прошла незамеченной. Книга называлась «Мировая динамика» (русский перевод 1979). Автор ее – Дж. Форрестер, специалист по теории управления, профессор Массачусетского технологического института (США) – был известен своими книгами «Индустриальная динамика: основы кибернетики предприятия» (1961, рус. пер. 1971) и «Динамика развития города» (1969, рус. пер. 1974), по общему мнению, никакого отношения к футурологии не имевшими. Третья книга Форрестера имела предысторию, без которой трудно понять ее сложную судьбу: она была написана в связи с деятельностью так называемого Римского клуба.
Римский клуб, получивший название по месту своей штаб-квартиры, был создан в 1968 г. по инициативе А. Печчеи, итальянского промышленника, члена правления фирм «Оливетти» и «Фиат», председателя Комитета Атлантической экономической кооперации (одной из экономических организаций НАТО). Печчеи пригласил около полусотни видных ученых, бизнесменов и общественных деятелей Запада (впоследствии их число было увеличено) регулярно собираться для обсуждения проблем, поднятых экологической и технологической «волной». Члены клуба объехали столицы многих стран мира, стремясь обратить внимание правительств и общественности – прежде всего ученых – на серьезность этих проблем. Кроме того, клуб располагал достаточными средствами (через поддерживающие его фирмы), чтобы заказать специальные научные исследования по данной проблематике.
В июле 1970 г. на заседании клуба был обсужден очередной доклад, на этот раз – профессора Форрестера о его опыте моделирования социальных систем. Доклад произвел большое впечатление и был развернут в монографию, а группе молодых коллег Форрестера во главе с Д. Медоузом заказали исследование проекта по «глобальному моделированию» (в развитие положений Форрестера) с использованием ЭВМ.
Спустя год монография вышла в свет, исследование было завершено, и журнальный отчет о нем опубликован. Однако информация Форрестера и Медоуза на первых порах осталась попросту непонятой. Потребовалось около года, пока вышла книга группы Медоуза «Пределы роста» (рус. пер. 1971) и пока, наконец, до общественности дошло, что выводы Форрестера – Медоуза сенсационны, что по сравнению с ними апокалипсические сентенции Тоффлера—сущая идиллия. Вот тогда-то, в конце 1972 г., взорвалась еще одна «футурологическая бомба».
Между тем Форрестер с самого начала говорил об очень серьезных вещах. Он предложил вычленить из сложного комплекса глобальных социально-экономических процессов несколько решающих для судеб человечества, а затем «проиграть» их взаимодействие на кибернетической модели с помощью ЭВМ совершенно так, как уже «проигрываются» противоречивые технологические процессы при определении оптимального режима работы какого-нибудь предприятия.
В качестве ключевых процессов в исследовании Форрестера—Медоуза были избраны рост мирового народонаселения, рост промышленного производства и производства продовольствия, уменьшение минеральных ресурсов и рост загрязнения природной среды. Моделирование с помощью ЭВМ показало, что при существующих темпах роста населения мира (свыше 2% в год, с удвоением за 33 года) и промышленного производства (в 60-х гг. 5—7% в год с удвоением примерно за 10—14 лет) на протяжении первых же десятилетий XXI в. минеральные ресурсы окажутся исчерпанными, рост производства прекратится, а загрязнение природной среды станет необратимым.
Чтобы избежать такой катастрофы, создать «глобальное равновесие», авторы рекомендовали резко сократить темпы роста населения и промышленного производства, сведя их к уровню простого воспроизводства людей и машин по принципу: новое – только взамен выбывающего старого (концепция «нулевого роста»).
С этих позиций уровень жизни, приближенно выражаемый величиной валового национального продукта на душу населения, не годился для обобщающего показателя. Форрестер предложил другой – «качество жизни», который к тому времени давно уже служил предметом дискуссий, а сам Форрестер трактовал его как интегральный показатель плотности (скученности) населения, уровня промышленного и сельскохозяйственного производства, обеспеченности минеральными ресурсами и загрязненности природной среды. Не менее важными для «качества жизни» признавались масштабы стрессовых ситуаций на работе и в быту, а также качество охраны здоровья. Наконец, высказывалось предположение, что в современных условиях уровень и качество жизни находятся в обратной зависимости по отношению один к другому: чем выше уровень жизни, связанный с темпами роста промышленного производства, тем быстрее истощаются минеральные ресурсы, быстрее загрязняется природная среда, выше скученность населения, хуже состояние здоровья людей, больше стрессовых ситуаций, т.е., в понимании автора, ниже становится качество жизни.
Позднее этот тезис подлил масла в огонь дискуссии по поводу содержания понятий «уровень», «стандарт», «качество», «стиль» и «образ жизни», разгоревшейся не Западе в середине 70-х гг. Но на первых порах он также остался незамеченным.
Сенсационной в концепции Форрестера – Медоуза стала не их трактовка качества жизни и даже не угроза глобальной катастрофы, а то, что в данном случае авторы апеллировали к авторитету не человеческого, но электронного мозга компьютера. И компьютер дал сигнал: впереди – катастрофа. Это-то и вызвало бурю полемики (продолжающейся, кстати, и до сих пор).
Встал вопрос, имеют ли право Медоуз и его сотрудники выступать от имени «всеведущего» компьютера и разыгрывать роль новоявленного «бога из машины» в стиле древнегреческих трагедий? Ведь ЭВМ работают по заданной программе, а программу задают люди. Правильно ли составлена программа и достаточно ли основательны теоретико-методологические принципы ее построения? Первый же развернутый ответ на эти вопросы гласил: нет.
В журнале «Фючерс» (1973, № 1 и 2) появилась серия статей, подготовленных сотрудниками группы по изучению политики в отношении науки во главе с Г. Коулом и К. Фримэном (Сассекский университет, Великобритания). В том же году статьи были опубликованы сразу несколькими издательствами в виде отдельных сборников. Серия открывалась статьей «Мальтус с компьютером». Далее во всех статьях Форрестера и Медоуза упрекали за попытку оживить неомальтузианство. Конкретно им предъявлялись обвинения:
– в порочности глобального подхода, не учитывающего существенных различий между отдельными странами, особенно между развитыми и развивающимися (процессы роста населения и промышленного производства, истощения минеральных ресурсов и загрязнения природной среды в разных странах идут по-разному);
– в ошибочности программ, заложенных в ЭВМ, поскольку они опирались на экстраполяцию тенденций, свойственных 60-м гг. (в 70-х гг. эти тенденции, как известно, начали меняться, а в 80—90-х гг. изменились еще радикальнее);
– в односторонности использования инструментария современной прогностики: было проведено преимущественно поисковое прогнозирование – продолжение в будущее наблюдаемых тенденций при абстрагировании от возможных решений, действия на основе которых способны радикально видоизменить эти тенденции; не получило развития нормативное прогнозирование – установление возможных путей достижения оптимального состояния процесса на основе заранее определенных социальных идеалов, норм, целей.
Последнее обвинение выглядело особенно тяжким, поскольку речь шла о соответствии сделанного прогноза требованиям современного прогнозирования социальных процессов, которое ориентировано не просто на предсказание, а на содействие оптимизации решений путем сопоставления данных поиска и норматива.
В том же номере «Фючерс» трибуна для ответа на критику была предоставлена авторам «Пределов роста». Медоуз и его сотрудники признали «некоторое несовершенство» своих моделей, но настаивали на правомерности использования их, пока не будут разработаны более совершенные. Они признавали односторонность своего подхода, но указывали, что при известных условиях и соответствующих оговорках глобальный подход вполне допустим и что в их книге имеются элементы и нормативного подхода.
С тех пор и по сей день оба подхода, как два знамени, обозначают две главные противоборствующие силы футурологии на современном этапе ее эволюции.
Главное же в том, что Медоуз и его коллеги обвиняли своих оппонентов в негативном подходе, поскольку те не предлагали позитивной альтернативы. В особенности они возмущались тем, что их критики обрушились на две первые, предварительные части задуманной работы (на «Мировую динамику» и «Пределы роста»), не дождавшись двух последних, заключительных частей – коллективной монографии тех же авторов «Навстречу глобальному равновесию» (вышла за месяц до появления уже подготовленного к тому времени номера «Фючерс» с серией критических статей) и подробного отчета об исследовании в целом под заглавием «Динамика роста в ограниченном мире» (1974).
Но эти обвинения уже не представляли особого интереса. К весне 1973 г. в разработку поисковых и нормативных моделей – альтернатив моделям Форрестера-Медоуза – включилось свыше десятка значительных исследовательских групп и ряд отдельных ученых. Число работ по этой проблематике стало расти, как снежный ком. «Бум прогнозов» начала и середины 60-х гг. сменился после «распутицы» конца 60-х – начала 70-х гг. «бумом глобальных моделей» середины 70-х гг.
В 1974 г. появилась следующая значительная работа того же ряда – второй доклад Римскому клубу, книга М. Месаровича (США) и Э. Пестеля (ФРГ) «Человечество на поворотном пункте». Ее авторы попытались преодолеть недочеты своих предшественников. Процесс моделирования был намного усложнен, главным образом за счет расширения имитационного и игрового инструментария. Чрезвычайно усилился нормативный аспект исследования. В центре внимания авторов оказалась разработка альтернативных нормативно-прогнозных сценариев разрешения назревающих проблем. Одна группа таких сценариев касается различных вариантов помощи развивающимся странам со стороны развитых, имея в виду ликвидацию растущего пока что разрыва между их промышленными потенциалами. Другая группа касается различных вариантов урегулирования отношений между странами – производителями и потребителями нефти. Третья – различных вариантов решения мировой продовольственной проблемы.
В отличие от Форрестера-Медоуза с их указанием на угрозу глобальной катастрофы и рекомендацией скорейшего перехода к «нулевому росту» общий вывод работы Месаровича-Пестеля таков: при сохранении существующих тенденций катастрофа ожидается прежде всего в ближайшие десятилетия в регионах, охватывающих развивающиеся страны мира; позднее она скажется и на развитых странах, которые и без того будут испытывать растущие трудности. Рекомендации: возможно скорее перейти не к «нулевому», а к «органическому росту», дифференцировав темпы роста в зависимости от уровня развития страны с увеличением помощи развивающимся странам и с упором на форсирование решения мировой продовольственной и нефтяной проблемы.
Авторы, как и их предшественники, исходили из незыблемости существующего строя. Утопичность их надежд на решение социальных проблем, стоящих перед человечеством при сохранении существующего положения вещей, очевидна. Не удивительно, что книга подверглась на Западе не менее жесткой критике, чем работы Форрестера-Медоуза.
В 1976 г. появились третий и четвертый доклады Римскому клубу – книги исследовательских групп под руководством Я. Тинбергена (Нидерланды) «Обновление международного экономического порядка» и Д. Габора (Великобритания) «За пределами века расточительства».
Первая книга, по существу, имеет в виду перестройку экономических отношений между развитыми и развивающимися странами мира. Общий вывод работы: при существующих тенденциях в ближайшие десятилетия разрыв между развитыми и развивающимися странами возрастет до катастрофических масштабов с угрозой полного развала экономики последних, гибели сотен миллионов людей от голодной смерти и с серьезными осложнениями международных отношений в целом. Рекомендации: существенно увеличить финансовую и продовольственную помощь развивающимся странам по линиям субсидий, займов и торговли с целью форсировать индустриализацию этих стран и оптимизировать их экономику на основе торможения гонки вооружений.
Вторая книга посвящена, в основном, проблемам и перспективам истощения минеральных ресурсов мира. Вывод: продолжение в будущем наблюдаемых тенденций неизбежно приведет к крушению существующего мирового топливно-энергетического и материально-сырьевого баланса. Рекомендации: оптимизация того и другого баланса путем максимально-возможного увеличения в них удельного веса возобновляемых ресурсов (как энергетических, так и материальных) при строжайшей экономии, распространении замкнутых циклов производства, многократном использовании вторичного сырья и т.д.
Как видим, дальнейшая разработка перспективных глобальных проблем идет по линии сужения и углубления исследований с целью получить более конкретные и содержательные рекомендации.
В 1977– 1978 гг. вышел пятый доклад Римскому клубу – два тома исследовательской группы под руководством Э. Ласло (США) «Цели человечества». Как явствует из самого названия, внимание авторов сосредоточено здесь почти целиком на нормативной стороне прогнозирования. Первый том состоит из трех частей. В первой рассматриваются региональные аспекты целеполагания по восьми крупнейшим регионам мира. Заслуживает внимания то, что по каждой группе стран руководители исследования стремились привлечь специалистов данного региона, в том числе из Советского Союза и ряда других социалистических стран. Отдельно рассматриваются цели крупнейших международных организаций, многонациональных корпораций и главнейших мировых церквей. Вторая часть посвящена проблемному целеполаганию в области международной безопасности, продовольствия, энергетики и минеральных ресурсов, общего глобального развития. Особое внимание уделяется разрыву между целями различного профиля и уровня. В третьей части развертывается призыв «совершить революцию в деле установления всемирной солидарности для достижения научно установленных глобальных целей». Это, пожалуй, наиболее слабая сторона работы, так как утопичность призывов к «всемирной солидарности» без серьезных социально-политических преобразований не вызывает сомнений. Второй том посвящен детальному изложению хода исследования.
Шестой доклад Римскому клубу – книга «Нет пределов обучению» (1979), подготовленная авторской группой в составе: Дж. Боткин (США), М. Эльманджра (Марокко) и М. Малица (Румыния) – посвящен перспективным проблемам народного образования, способного, по мнению авторов, значительно сократить разрыв в уровне культуры людей различных социальных групп, стран и регионов мира. Авторы считают, что существующая система народного образования, если говорить о глобальных масштабах, стала анахроничной, неспособной содействовать решению труднейших задач, вставших перед человечеством, и прежде всего – способствовать ускоренному прогрессу экономики и культуры освободившихся стран. Они рекомендуют коренным образом реформировать систему народного образования, ориентируя ее на актуальные современные проблемы человечества, на понимание общеглобального характера этих проблем и вместе с тем серьезно совершенствуя процесс обучения путем внедрения новых, более прогрессивных методов.
Седьмой доклад – монография «Диалог о богатстве и благосостоянии» (1980), подготовленная с помощью исследовательской группы итальянским экономистом О. Джиарини – представляет собой попытку создать новую теорию политической экономии с полной ревизией всех предшествующих экономических учений, включая марксистское. В основе концепции автора лежит тезис о том, что при развитии экономики и культуры человечеству приходится считаться не только с «наследством» – особенностями общественного производства, но и с «приданым» – масштабом и характером невозобновимых природных ресурсов. Отсюда он делает вывод, что дальнейшее развитие экономики без учета экологических последствий чревато катастрофой, и рекомендует объединить политическую экономию и социальную экологию в единую научную дисциплину, научиться принимать в расчет не только финансовую сторону производства, но и природные ресурсы, часто не поддающиеся финансовым оценкам.
Римский клуб, получивший название по месту своей штаб-квартиры, был создан в 1968 г. по инициативе А. Печчеи, итальянского промышленника, члена правления фирм «Оливетти» и «Фиат», председателя Комитета Атлантической экономической кооперации (одной из экономических организаций НАТО). Печчеи пригласил около полусотни видных ученых, бизнесменов и общественных деятелей Запада (впоследствии их число было увеличено) регулярно собираться для обсуждения проблем, поднятых экологической и технологической «волной». Члены клуба объехали столицы многих стран мира, стремясь обратить внимание правительств и общественности – прежде всего ученых – на серьезность этих проблем. Кроме того, клуб располагал достаточными средствами (через поддерживающие его фирмы), чтобы заказать специальные научные исследования по данной проблематике.
В июле 1970 г. на заседании клуба был обсужден очередной доклад, на этот раз – профессора Форрестера о его опыте моделирования социальных систем. Доклад произвел большое впечатление и был развернут в монографию, а группе молодых коллег Форрестера во главе с Д. Медоузом заказали исследование проекта по «глобальному моделированию» (в развитие положений Форрестера) с использованием ЭВМ.
Спустя год монография вышла в свет, исследование было завершено, и журнальный отчет о нем опубликован. Однако информация Форрестера и Медоуза на первых порах осталась попросту непонятой. Потребовалось около года, пока вышла книга группы Медоуза «Пределы роста» (рус. пер. 1971) и пока, наконец, до общественности дошло, что выводы Форрестера – Медоуза сенсационны, что по сравнению с ними апокалипсические сентенции Тоффлера—сущая идиллия. Вот тогда-то, в конце 1972 г., взорвалась еще одна «футурологическая бомба».
Между тем Форрестер с самого начала говорил об очень серьезных вещах. Он предложил вычленить из сложного комплекса глобальных социально-экономических процессов несколько решающих для судеб человечества, а затем «проиграть» их взаимодействие на кибернетической модели с помощью ЭВМ совершенно так, как уже «проигрываются» противоречивые технологические процессы при определении оптимального режима работы какого-нибудь предприятия.
В качестве ключевых процессов в исследовании Форрестера—Медоуза были избраны рост мирового народонаселения, рост промышленного производства и производства продовольствия, уменьшение минеральных ресурсов и рост загрязнения природной среды. Моделирование с помощью ЭВМ показало, что при существующих темпах роста населения мира (свыше 2% в год, с удвоением за 33 года) и промышленного производства (в 60-х гг. 5—7% в год с удвоением примерно за 10—14 лет) на протяжении первых же десятилетий XXI в. минеральные ресурсы окажутся исчерпанными, рост производства прекратится, а загрязнение природной среды станет необратимым.
Чтобы избежать такой катастрофы, создать «глобальное равновесие», авторы рекомендовали резко сократить темпы роста населения и промышленного производства, сведя их к уровню простого воспроизводства людей и машин по принципу: новое – только взамен выбывающего старого (концепция «нулевого роста»).
С этих позиций уровень жизни, приближенно выражаемый величиной валового национального продукта на душу населения, не годился для обобщающего показателя. Форрестер предложил другой – «качество жизни», который к тому времени давно уже служил предметом дискуссий, а сам Форрестер трактовал его как интегральный показатель плотности (скученности) населения, уровня промышленного и сельскохозяйственного производства, обеспеченности минеральными ресурсами и загрязненности природной среды. Не менее важными для «качества жизни» признавались масштабы стрессовых ситуаций на работе и в быту, а также качество охраны здоровья. Наконец, высказывалось предположение, что в современных условиях уровень и качество жизни находятся в обратной зависимости по отношению один к другому: чем выше уровень жизни, связанный с темпами роста промышленного производства, тем быстрее истощаются минеральные ресурсы, быстрее загрязняется природная среда, выше скученность населения, хуже состояние здоровья людей, больше стрессовых ситуаций, т.е., в понимании автора, ниже становится качество жизни.
Позднее этот тезис подлил масла в огонь дискуссии по поводу содержания понятий «уровень», «стандарт», «качество», «стиль» и «образ жизни», разгоревшейся не Западе в середине 70-х гг. Но на первых порах он также остался незамеченным.
Сенсационной в концепции Форрестера – Медоуза стала не их трактовка качества жизни и даже не угроза глобальной катастрофы, а то, что в данном случае авторы апеллировали к авторитету не человеческого, но электронного мозга компьютера. И компьютер дал сигнал: впереди – катастрофа. Это-то и вызвало бурю полемики (продолжающейся, кстати, и до сих пор).
Встал вопрос, имеют ли право Медоуз и его сотрудники выступать от имени «всеведущего» компьютера и разыгрывать роль новоявленного «бога из машины» в стиле древнегреческих трагедий? Ведь ЭВМ работают по заданной программе, а программу задают люди. Правильно ли составлена программа и достаточно ли основательны теоретико-методологические принципы ее построения? Первый же развернутый ответ на эти вопросы гласил: нет.
В журнале «Фючерс» (1973, № 1 и 2) появилась серия статей, подготовленных сотрудниками группы по изучению политики в отношении науки во главе с Г. Коулом и К. Фримэном (Сассекский университет, Великобритания). В том же году статьи были опубликованы сразу несколькими издательствами в виде отдельных сборников. Серия открывалась статьей «Мальтус с компьютером». Далее во всех статьях Форрестера и Медоуза упрекали за попытку оживить неомальтузианство. Конкретно им предъявлялись обвинения:
– в порочности глобального подхода, не учитывающего существенных различий между отдельными странами, особенно между развитыми и развивающимися (процессы роста населения и промышленного производства, истощения минеральных ресурсов и загрязнения природной среды в разных странах идут по-разному);
– в ошибочности программ, заложенных в ЭВМ, поскольку они опирались на экстраполяцию тенденций, свойственных 60-м гг. (в 70-х гг. эти тенденции, как известно, начали меняться, а в 80—90-х гг. изменились еще радикальнее);
– в односторонности использования инструментария современной прогностики: было проведено преимущественно поисковое прогнозирование – продолжение в будущее наблюдаемых тенденций при абстрагировании от возможных решений, действия на основе которых способны радикально видоизменить эти тенденции; не получило развития нормативное прогнозирование – установление возможных путей достижения оптимального состояния процесса на основе заранее определенных социальных идеалов, норм, целей.
Последнее обвинение выглядело особенно тяжким, поскольку речь шла о соответствии сделанного прогноза требованиям современного прогнозирования социальных процессов, которое ориентировано не просто на предсказание, а на содействие оптимизации решений путем сопоставления данных поиска и норматива.
В том же номере «Фючерс» трибуна для ответа на критику была предоставлена авторам «Пределов роста». Медоуз и его сотрудники признали «некоторое несовершенство» своих моделей, но настаивали на правомерности использования их, пока не будут разработаны более совершенные. Они признавали односторонность своего подхода, но указывали, что при известных условиях и соответствующих оговорках глобальный подход вполне допустим и что в их книге имеются элементы и нормативного подхода.
С тех пор и по сей день оба подхода, как два знамени, обозначают две главные противоборствующие силы футурологии на современном этапе ее эволюции.
Главное же в том, что Медоуз и его коллеги обвиняли своих оппонентов в негативном подходе, поскольку те не предлагали позитивной альтернативы. В особенности они возмущались тем, что их критики обрушились на две первые, предварительные части задуманной работы (на «Мировую динамику» и «Пределы роста»), не дождавшись двух последних, заключительных частей – коллективной монографии тех же авторов «Навстречу глобальному равновесию» (вышла за месяц до появления уже подготовленного к тому времени номера «Фючерс» с серией критических статей) и подробного отчета об исследовании в целом под заглавием «Динамика роста в ограниченном мире» (1974).
Но эти обвинения уже не представляли особого интереса. К весне 1973 г. в разработку поисковых и нормативных моделей – альтернатив моделям Форрестера-Медоуза – включилось свыше десятка значительных исследовательских групп и ряд отдельных ученых. Число работ по этой проблематике стало расти, как снежный ком. «Бум прогнозов» начала и середины 60-х гг. сменился после «распутицы» конца 60-х – начала 70-х гг. «бумом глобальных моделей» середины 70-х гг.
В 1974 г. появилась следующая значительная работа того же ряда – второй доклад Римскому клубу, книга М. Месаровича (США) и Э. Пестеля (ФРГ) «Человечество на поворотном пункте». Ее авторы попытались преодолеть недочеты своих предшественников. Процесс моделирования был намного усложнен, главным образом за счет расширения имитационного и игрового инструментария. Чрезвычайно усилился нормативный аспект исследования. В центре внимания авторов оказалась разработка альтернативных нормативно-прогнозных сценариев разрешения назревающих проблем. Одна группа таких сценариев касается различных вариантов помощи развивающимся странам со стороны развитых, имея в виду ликвидацию растущего пока что разрыва между их промышленными потенциалами. Другая группа касается различных вариантов урегулирования отношений между странами – производителями и потребителями нефти. Третья – различных вариантов решения мировой продовольственной проблемы.
В отличие от Форрестера-Медоуза с их указанием на угрозу глобальной катастрофы и рекомендацией скорейшего перехода к «нулевому росту» общий вывод работы Месаровича-Пестеля таков: при сохранении существующих тенденций катастрофа ожидается прежде всего в ближайшие десятилетия в регионах, охватывающих развивающиеся страны мира; позднее она скажется и на развитых странах, которые и без того будут испытывать растущие трудности. Рекомендации: возможно скорее перейти не к «нулевому», а к «органическому росту», дифференцировав темпы роста в зависимости от уровня развития страны с увеличением помощи развивающимся странам и с упором на форсирование решения мировой продовольственной и нефтяной проблемы.
Авторы, как и их предшественники, исходили из незыблемости существующего строя. Утопичность их надежд на решение социальных проблем, стоящих перед человечеством при сохранении существующего положения вещей, очевидна. Не удивительно, что книга подверглась на Западе не менее жесткой критике, чем работы Форрестера-Медоуза.
В 1976 г. появились третий и четвертый доклады Римскому клубу – книги исследовательских групп под руководством Я. Тинбергена (Нидерланды) «Обновление международного экономического порядка» и Д. Габора (Великобритания) «За пределами века расточительства».
Первая книга, по существу, имеет в виду перестройку экономических отношений между развитыми и развивающимися странами мира. Общий вывод работы: при существующих тенденциях в ближайшие десятилетия разрыв между развитыми и развивающимися странами возрастет до катастрофических масштабов с угрозой полного развала экономики последних, гибели сотен миллионов людей от голодной смерти и с серьезными осложнениями международных отношений в целом. Рекомендации: существенно увеличить финансовую и продовольственную помощь развивающимся странам по линиям субсидий, займов и торговли с целью форсировать индустриализацию этих стран и оптимизировать их экономику на основе торможения гонки вооружений.
Вторая книга посвящена, в основном, проблемам и перспективам истощения минеральных ресурсов мира. Вывод: продолжение в будущем наблюдаемых тенденций неизбежно приведет к крушению существующего мирового топливно-энергетического и материально-сырьевого баланса. Рекомендации: оптимизация того и другого баланса путем максимально-возможного увеличения в них удельного веса возобновляемых ресурсов (как энергетических, так и материальных) при строжайшей экономии, распространении замкнутых циклов производства, многократном использовании вторичного сырья и т.д.
Как видим, дальнейшая разработка перспективных глобальных проблем идет по линии сужения и углубления исследований с целью получить более конкретные и содержательные рекомендации.
В 1977– 1978 гг. вышел пятый доклад Римскому клубу – два тома исследовательской группы под руководством Э. Ласло (США) «Цели человечества». Как явствует из самого названия, внимание авторов сосредоточено здесь почти целиком на нормативной стороне прогнозирования. Первый том состоит из трех частей. В первой рассматриваются региональные аспекты целеполагания по восьми крупнейшим регионам мира. Заслуживает внимания то, что по каждой группе стран руководители исследования стремились привлечь специалистов данного региона, в том числе из Советского Союза и ряда других социалистических стран. Отдельно рассматриваются цели крупнейших международных организаций, многонациональных корпораций и главнейших мировых церквей. Вторая часть посвящена проблемному целеполаганию в области международной безопасности, продовольствия, энергетики и минеральных ресурсов, общего глобального развития. Особое внимание уделяется разрыву между целями различного профиля и уровня. В третьей части развертывается призыв «совершить революцию в деле установления всемирной солидарности для достижения научно установленных глобальных целей». Это, пожалуй, наиболее слабая сторона работы, так как утопичность призывов к «всемирной солидарности» без серьезных социально-политических преобразований не вызывает сомнений. Второй том посвящен детальному изложению хода исследования.
Шестой доклад Римскому клубу – книга «Нет пределов обучению» (1979), подготовленная авторской группой в составе: Дж. Боткин (США), М. Эльманджра (Марокко) и М. Малица (Румыния) – посвящен перспективным проблемам народного образования, способного, по мнению авторов, значительно сократить разрыв в уровне культуры людей различных социальных групп, стран и регионов мира. Авторы считают, что существующая система народного образования, если говорить о глобальных масштабах, стала анахроничной, неспособной содействовать решению труднейших задач, вставших перед человечеством, и прежде всего – способствовать ускоренному прогрессу экономики и культуры освободившихся стран. Они рекомендуют коренным образом реформировать систему народного образования, ориентируя ее на актуальные современные проблемы человечества, на понимание общеглобального характера этих проблем и вместе с тем серьезно совершенствуя процесс обучения путем внедрения новых, более прогрессивных методов.
Седьмой доклад – монография «Диалог о богатстве и благосостоянии» (1980), подготовленная с помощью исследовательской группы итальянским экономистом О. Джиарини – представляет собой попытку создать новую теорию политической экономии с полной ревизией всех предшествующих экономических учений, включая марксистское. В основе концепции автора лежит тезис о том, что при развитии экономики и культуры человечеству приходится считаться не только с «наследством» – особенностями общественного производства, но и с «приданым» – масштабом и характером невозобновимых природных ресурсов. Отсюда он делает вывод, что дальнейшее развитие экономики без учета экологических последствий чревато катастрофой, и рекомендует объединить политическую экономию и социальную экологию в единую научную дисциплину, научиться принимать в расчет не только финансовую сторону производства, но и природные ресурсы, часто не поддающиеся финансовым оценкам.