Бейкер Мэдлин. Запретное пламя

   – Крадущийся Волк? Ты здесь?
   Рэйф чертыхнулся про себя, когда голос Летнего Ветра нарушил тишину. Он еще раз поцеловал Кэтлин легким многообещающим поцелуем и отпустил ее.
   – Мы здесь, – отозвался он.
   Летний Ветер пробиралась к ним среди де­ревьев. Как она и подозревала, он пошел не к лошадям, а к своей женщине. Она переводила взгляд с Крадущегося Волка на Кэтлин и чув­ствовала себя победительницей. Она помешала тому, что должно было случиться между ними.
   – Мне стало страшно, – сказала Летний Ве­тер, скользнув рукой по руке Рэйфа и улыба­ясь ему. – Бич нашел меня ночью.
   Рэйф кивнул.
   – Давайте пойдем обратно к костру и не­много поспим. Кэти?
   Она кивнула. Не обращая внимания на пред­ложенную руку, она пошла к стоянке, натяну­тая, как струна. У нее руки чесались отхлес­тать Летний Ветер по щекам. Страшно! Эта девка не побоится и двухголового змея.
   Кэтлин мало спала этой ночью, и утром у нее под глазами были темные тени. Летний Ветер хорошо отдохнула и прекрасно выгляде­ла. Ее глаза сверкали, а на губах сияла улыб­ка, пока она готовила завтрак и относила его Рэйфу.
   Кэтлин не разговаривала с Рэйфом целый день, хотя и понимала, что ведет себя по-дет­ски, и такое поведение еще больше отталкива­ет его. Но она боялась. Она очень боялась поте­рять его.
   Страх, что Рэйф уйдет к Летнему Ветру, превратился в ужас, когда немного позже они поднялись на вершину невысокого холма и оказались в окружении дюжины индейских воинов.
   Кэтлин в ужасе смотрела на их лица, ис­пещренные ужасной краской, на скальпы, ко­торые развевались на наконечниках их копий, и на перья, вплетенные в длинные черные во­лосы.
   Она перевела испуганные глаза на Рэйфа, сердце ее выбивало бешеную дробь. Эти индей­цы как две капли воды похоже на тех, что уби­ли братьев и отца.
   Постигнет ли и ее такая же ужасная участь? Она остановила взгляд на скальпе с длинными светлыми волосами, так похожими на ее собст­венные, и почувствовала покалывание, когда представила, как один из воинов срезает ей волосы вместе с кожей и прикрепляет к копью рядом с другими скальпами.
   Рэйф тоже почувствовал, как волосы у него на затылке встали дыбом, когда их окружили воины. Они были из племени чеинн, союзни­ков лакота, но он не узнал никого из них. Он почувствовал укол ревности и страха, когда воины с восхищением уставились на Кэтлин и Летний Ветер. Индейцы были при оружии и в боевой раскраске. Они хорошо поживятся, если убьют его и захватят женщин.
   Он поднял правую руку в традиционном мирном приветствии, но прежде, чем он успел что-либо сказать, Летний Ветер подъехала к одному из воинов.
   – Хоу сикьеси, – сказала она, улыбаясь. – Здравствуй, двоюродный брат.
   Шинте Галеска нахмурился, а потом улыб­нулся.
   – Хоу ханкаси, – ответил он. – Ты ездишь далеко от дома.
   – Я была в гостях, – приветливо ответила Летний Ветер. – А это мой муж, Крадущийся Волк.
   Шинте Галеска коленями подогнал лошадь вперед, и двое мужчин обменялись приветст­виями.
   – Кто эта белая женщина? – спросил Шин­те Галеска.
   – Рабыня, – ответила Летний Ветер, мах­нув рукой. – Не обращайте внимания.
   Рэйф предупреждающе посмотрел на Лет­ний Ветер, она только лукаво усмехнулась и стала расспрашивать двоюродного брата о семье.
   Кэтлин тревожно смотрела на индейцев, пока Летний Ветер разговаривала с ними. Ее ладони вспотели, а во рту вдруг пересохло, когда Летний Ветер пренебрежительно махну­ла рукой в ее сторону. Кэтлин догадывалась, что стоит за неприятной улыбкой на лице скво.
   Летний Ветер подъехала к воину, с кото­рым разговаривала, и они направились туда, откуда появились индейцы. Другие воины поскакали вперед, оставив Кэтлин и Рэйфа в хвосте.
   – Что происходит? – нервно спросила Кэт­лин. – Куда мы едем?
   – В их деревню.
   – В их деревню! – воскликнула Кэтлин. – Зачем?
   – Кажется, один из воинов двоюродный брат Летнего Ветра. Она сказала ему, что я ее муж и что мы ездили в гости.
   – А что она сказала обо мне?
   Рэйф закусил губу, прежде чем ответить.
   – Она сказала ему, что ты – наша рабыня. Кэтлин свирепо посмотрела на Рэйфа, не веря своим ушам.
   – Как ты мог позволить ей так соврать?
   – Ты хотела бы, чтобы я назвал ее лгуньей перед двоюродным братом?
   – Вообще-то не хотела бы, – пробормотала Кэтлин. Неудивительно, что Летний Ветер ка­залась такой самодовольной. Подумать толь­ко, рабыня!
   Лагерь чеинн был расположен в виде боль­шого круга, состоящего из вигвамов разных размеров. Большая часть их была размалевана изображениями солнца или луны и грубыми рисунками, изображающими лошадей, людей, оленей или бизонов.
   У Кэтлин рассеялся гнев на Рэйфа, когда ее окружили индейцы, и она держалась к нему поближе, чувствуя необходимость быть рядом и ощущать его силу. Конечно, он не позволит этим дикарям причинить ей вред.
   – Расслабься, Кэти, – прошептал Рэйф, обод­ряюще дотронувшись до ее плеча. – Мы пробу­дем здесь день или два.
   День или два, подумала Кэтлин. За эти день или два с ней могло случиться все, что угодно.
   Индейцы разглядывали ее, удивляясь длин­ным светлым волосам и ярко-зеленым глазам. Они показывали на нее пальцами, как будто она была каким-нибудь редким животным, быстро переговаривались на своем неприятном гортанном языке, иногда трогали ее светлую кожу или волосы. Она ежилась от этих при­косновений, их смех унижал ее.
   Шинте Галеска привел их в свое жилище и представил Рэйфа своей жене, Радуге, высо­кой худощавой женщине с огромными черны­ми глазами, высоким лбом и красивым ртом.
   Летний Ветер и Радуга обнялись, потом сели на кучу шкур и начали приятный разговор о том, какие события произошли с тех пор, как они виделись в последний раз.
   Шинте Галеска предложил Рэйфу сесть, ос­тавив Кэтлин одиноко стоять у входа.
   – Садись, Кэти, – тихо сказал Рэйф. – Вот здесь, за мной. Не разговаривай.
   Кэтлин бросила на него протестующий взгляд, но сделала, как он велел. Сесть было не на что, поэтому она села на голую землю, подогнув ноги и пытаясь уловить хоть какой-нибудь смысл в беседе Рэйфа и Шинте Галес­ка, но этот язык не был похож ни на один из тех, что она слышала раньше, и она удивля­лась, как его вообще можно понимать.
   Через несколько минут Радуга принесла Рэйфу и своему мужу чашки с тушеной олени­ной. Потом она дала такую же чашку Летнему Ветру и приготовилась снова сесть.
   В животе у Кэтлин заурчало. Радуга нахму­рилась и посмотрела на Летний Ветер.
   – Ты хочешь, чтобы я накормила ее?
   Летний Ветер собралась сказать «нет», но заговорил Рэйф.
   – Я был бы очень благодарен, если бы вы покормили белую женщину, – улыбаясь, ска­зал он. – Она хорошо работает, и я бы не хо­тел, чтобы ее силы истощились от недостатка пищи.
   Радуга кивнула и нехотя дала Кэтлин чаш­ку с олениной. Она не любила белых, и ее раз­дражало, что приходится делиться едой с блед­нолицей.
   После обеда женщины, сидя в дальнем углу жилища, тихо разговаривали, Шинте Галеска жаловался, что в этих местах становится все больше белых и что несколько дней назад бе­лые вырезали небольшую деревню Арапахо. Он рассказал о только что прошедшем Танце Солн­ца и выразил сожаление, что Крадущийся Волк его не видел.
   Шинте Галеска снова предложил Рэйфу трубку, и потом они вышли. Радуга и Летний Ветер вымыли чашки и тоже ушли.
   Кэтлин немного посидела, расстроенная, что Рэйф не обращает на нее внимания. Нахмурив­шись, она поднялась на ноги, намереваясь най­ти его и все высказать, но как только она вы­шла наружу, Летний Ветер приказала ей вернуться обратно.
   – Ты, рабыня, – высокомерно сказала индеанка. – Оставайся внутри.
   – Нет, – вскинула голову Кэтлин.
   – Оставайся или у тебя будут большие неприятности, – прошипела Летний Ветер. – Здесь я жена Крадущегося Волка, а не ты.
   Крадущийся Волк. Кэтлин повторила про себя это имя, свирепо глядя на Летний Ветер, слишком разозленная, чтобы заметить, что английская речь Летнего Ветра значительно улучшилась, как только Рэйф ушел.
   Настроение у Кэтлин немного поднялось, когда она увидела возвращающегося Рэйфа.
   – Что случилось? – спросил он тихо.
   – Она не выпускает меня, – раздраженно ответила Кэтлин. – Она говорит, что это вызо­вет неприятности.
   Рэйф глубоко вздохнул.
   – Боюсь, она права, Кэти. На прошлой не­деле войска уничтожили деревню Арапахо, и сейчас обстановка накалена до предела. Тебе лучше не показываться им на глаза.
   – Что ты собираешься делать?
   – Один из воинов отмечает день рождения своего первенца сына. Меня пригласили на праздник, как гостя Шинте Галеска.
   – А что делать мне?
   – Оставайся здесь и сиди тихо. Я вернусь, как только мне удастся улизнуть оттуда.
   Кэтлин посмотрела на Летний Ветер.
   – А что будет делать она?
   – Сидеть с женщинами.
   Кэтлин печально поникла головой. Ей здесь не нравилось, она хотела домой. Не сказав ни слова, она повернулась, вошла в вигвам и усе­лась на пушистой бизоньей шкуре. Она ни за что не хотела смириться с тем, что осталась одна, и была до смерти напугана. В вигваме все было чужим и незнакомым: и запахи, и обстановка. Земля под шкурой была твердой. С улицы донеслись смех, пение и ритмичный стук барабана. Она слышала незнакомые голоса. Заскучав, Кэтлин встала и выглянула нару­жу, желая посмотреть, что из себя представля­ет индейский праздник.
   Она сразу увидела Рэйфа. Он сидел рядом с Шинте Галеска, кивая ему при разговоре.
   Барабанный бой изменился, один из индей­цев встал и вышел в центр круга. Сбросив с себя шкуру, он начал плясать вокруг костра. Она не понимала слов, но у нее создалось впе­чатление, что индеец рассказывает о том, как он сражался и убил трех вражеских воинов.
   Кэтлин была удивлена, когда через несколь­ко минут встал Рэйф. Он не сказал ни слова, но ей не составило труда понять его действия. Понятными движениями и жестами он расска­зал об охоте лакота на бизона, как его лошадь провалилась в нору степного койота, и как она умерла под копытами стада. Он едва уцелел, а потом на себе нес большую бизониху, убитую единственной, но меткой стрелой.
   Смотреть на него было одно удовольствие. Оде­тый только в брюки и мокасины, он заставлял ее затаить дыхание. Оранжевое пламя отбрасывало тени на смуглую кожу и иссиня-черные волосы, и от этого казалось, что все происходит во сне. Или в ночном кошмаре. В его волосах торчало орлиное перо, лицо раскрашено, на правом пред­плечье поблескивает медный браслет. Рэйф ничем не отличался от индейцев. Он был среди сво­их. Она смотрела, как танцуют другие мужчи­ны, все по-разному, поднимая пыль, а барабаны бьют все быстрее и быстрее.
   Танцоры испускали возгласы и воинствен­ные крики, и зрители отвечали им тем же.
   Женщины танцевали более мягко. Среди них Кэтлин увидела Летний Ветер, и ее сердце наполнилось отчаянием. Девушка взяла у кого-то платье из оленьей кожи и красивую накид­ку, очень идущую ей. Она распустила длинные черные волосы и разделила их на прямой про­бор. В ушах покачивались огромные сережки, а шею украшало ожерелье из ракушек. Часть ее волос была выкрашена в ярко-красный цвет. Выглядела она как дикарка, но при этом каза­лась страстной и очень, очень красивой.
   Барабан перестал бить, а когда начал снова, женщины выстроились в большой круг. Они медленно раскачивались из стороны в сторо­ну, а когда барабан утих, каждая из женщин подошла к мужчине, которого выбрала, и хлоп­нула его по руке.
   Летний Ветер пошла прямо к Рэйфу, и ког­да хлопнула его по руке, он встал на ноги и вышел за ней в круг. Теперь мужчины и жен­щины стояли лицом друг к другу. Стук бара­бана возобновился, и начались танцы. Люди в парах не дотрагивались друг до друга, двига­ясь вправо, влево, вперед и назад, но в их дви­жениях чувствовался любовный призыв и ожи­дание встречи.
   Кэтлин встала, чтобы лучше видеть, и в этот момент Летний Ветер улыбнулась Рэйфу. Ее глаза горели от возбуждения, и вся она лучи­лась от счастья.
   Кэтлин больше не могла смотреть на это. Задернув полог, она откинулась на шкуру би­зона, чувствуя боль в сердце.
   Она еще не спала, когда Рэйф и Летний Ветер часом позже вошли в вигвам вместе с Шинте Галеска и его женой.
   Летний Ветер и Радуга обменялись несколь­кими словами, а потом Летний Ветер залезла под кучу шкур с левой стороны жилья. Кэт­лин чуть не задохнулась от гнева, когда Рэйф полез туда за ней.
   Не в силах вынести мысль, что ее муж спит с другой женщиной, Кэтлин подумала, что этот маскарад зашел слишком далеко.
   Она посмотрела на Рэйфа и увидела, как он покачал головой, предупреждая, чтобы она не устраивала сцену. Чувствуя себя несчастной, Кэтлин спрятала лицо, стараясь не слышать шепота Шинте Галеска и его жены, устраива­ющихся на ночь.
   Она слышала, как Летний Ветер что-то про­шептала Рэйфу на языке лакота, и как он, по-ви­димому, велел ей замолчать. Наступила тишина. Но Кэтлин еще долго не могла заснуть.
 
   Кто-то тряс ее за плечо, и она тихо застона­ла, когда открыла глаза. Все тело казалось де­ревянным и болело после почти бессонной ночи.
   – Просыпайся, – сказал Рэйф.
   – Что такое? – с тревогой спросила Кэтлин.
   – Ничего. Шинте Галеска просит меня по­ехать вместе с ним на охоту.
   – Ты не поедешь! – крикнула Кэтлин, испу­гавшись, что останется одна с индейцами.
   – Надо ехать, Кэти. Это большая честь, что меня пригласили, и нет причин отказывать.
   – А я не причина?
   – Помни, что здесь ты рабыня. Не волнуй­ся, Летний Ветер присмотрит за тобой.
   – Да, конечно, присмотрит, – саркастиче­ски пробормотала Кэтлин.
   – Кэти… – он приложил палец к ее губам, когда увидел, что она собирается спорить с ним.
   – Послушай меня, – настойчиво сказал он, понизив голос. – Я не хочу вызывать подозре­ния у Шинте Галеска. Лакота изгнали меня. Это как смертный приговор, Кэти. Единствен­ная причина, почему я до сих пор жив, – это то, что я убил Горбатого Медведя в честном бою, но все равно я убил индейца, факт остает­ся фактом. Если Шинте Галеска узнает, что я сделал, последствия могут быть самыми ужас­ными. У него горячий нрав. Я знаю, что тебе тяжело, но меня не будет всего один день, в крайнем случае – два дня. Пожалуйста, поверь мне, Кэти.
   – Я верю. Но если здесь мы в опасности, то не разумнее было бы ехать отсюда прямо сей­час?
   Рэйф вздохнул:
   – Я пообещал Летнему Ветру, что мы проведем несколько дней с чеинн, если она будет хорошо себя вести.
   – Она что, угрожает тебе?
   – В некотором роде. Ей было плохо с Би­чом, и она снова хочет побыть со своими. Кто знает, может, она решится остаться здесь.
   – Как она может остаться? Ведь предпо­лагается, что вы с ней женаты.
   – Мы разведемся.
   – Я не знала, что у индейцев есть развод.
   – Есть, и им развестись легче, чем белым.
   – Правда?
   – Да. Если женщина хочет развестись с му­жем, она просто возвращается к своим родите­лям. В нашем случае Летний Ветер могла бы остаться с Шинте Галеска и объявить, что наш брак распался.
   – А ты можешь сделать то же самое?
   – Для мужчин это немного по-другому. Если он устает от своей жены или решает, что она ему не подходит, он ждет до следующих тан­цев и объявляет, что бросает свою жену, и ее может взять любой, кто хочет.
   – Как это по-дикарски, – заметила Кэтлин, думая, что никогда не слышала ничего более странного. Брак – это священный союз, и к нему нельзя относиться так легкомысленно.
   – Возможно, но вспомни, что большинство индейских браков устраивается родителями. Они не всегда удачны, и лучше быть дикарем, чем жить с человеком, который не подходит тебе.
   – Вообще-то да.
   Рэйф взял руки Кэтлин в свои.
   – С тобой все будет хорошо пока меня нет? Кэтлин пожала плечами.
   – Думаю, что да, – она умоляла бы его не ехать, но мысль, что Летний Ветер, возможно, решит остаться с чеинн…
   – Мне надо идти, – неохотно сказал Рэйф, – они ждут меня. – Я буду скучать по тебе, – прошептала он, погладил ее по спине, провел рукой по волосам, а потом нагнулся и горячо поцеловал.
   – Возвращайся побыстрее, – сказала Кэт­лин, выдавливая улыбку.
   Рэйф кивнул:
   – Можешь рассчитывать на это.
   Кэтлин пошла провожать его. Он снял ру­башку из оленьей кожи, и раннее утреннее солнце согревало его широкие плечи. Он был обут в мокасины, за поясом висел нож в чехле, а на голове – красная повязка. Кожа такая же темная, как у Шинте Галеска.
   Летний Ветер вывела лошадь Рэйфа, и он вскочил в седло. Когда Шинте Галеска дал Рэйфу лук и колчан со стрелами, Кэтлин почув­ствовала приступ беспокойства. Теперь Рэйф выглядел совсем как индеец.
   С полдюжины воинов в считанные секунды собрались у вигвама Шинте Галеска.
   Рэйф послал Кэтлин длинный взгляд, мол­чаливо уверяя ее, что в его отсутствие все бу­дет нормально.
   Летний Ветер дернула Рэйфа за руку, и он посмотрел на нее сверху.
   – Доброй охоты, мой муж, – сказала она, улыбаясь ему.
   – Заботься о Кэтлин, – сказал Рэйф.
   Летний Ветер угрюмо кивнула. Если белая женщина исчезнет, тогда она и Крадущийся Волк смогут навсегда остаться с чеинн. Им бу­дет хорошо вместе, и она родит ему сыновей, много сыновей.
   Если бы не эта белая женщина…
   Рэйф легко потрепал Летний Ветер по пле­чу, но смотрел он в это время только на Кэт­лин. Он тепло улыбнулся ей на прощание и вместе с другими воинами поехал из деревни.
   Радуга помахала рукой своему мужу и ста­ла рядом с Летним Ветром.
   – Пошли, – сказала она, – надо найти дрова и принести воды.
   – Пусть это сделает белая женщина, – ска­зала Летний Ветер.
   Радуга улыбнулась в знак согласия. Она пошла в вигвам и вернулась с большой бутылью из тыквы, которую сунула в руки Кэтлин.
   – Иди к реке и принеси воды, – повели­тельно сказала Летний Ветер. – И дров.
   – Не пойду.
   – Пойдешь, если хочешь есть, – огрызну­лась Летний Ветер. – Пошевеливайся.
   Пробормотав совсем не подобающее леди ругательство, Кэтлин пошла к реке, измыш­ляя тысячи способов, как избавиться от Лет­него Ветра.
   Встав на колено около реки, она наполнила бутыль, потом поставила ее на землю рядом с собой и уставилась вдаль. Она видела мальчи­шек, пускающих стрелы в шкуру медведя, прикрепленную к дереву, и дальше вниз по реке – трех девочек, плещущихся в воде.
   Минут через двадцать она направилась к рощице, растущей неподалеку от реки. Если она убежит, скорее всего, никто не станет ее искать. Летний Ветер, конечно, обрадуется. Но Кэтлин не очень улыбалась мысль бродить од­ной по полям и лесам, быть добычей для хищ­ников и индейцев. Неизвестно, какие еще опас­ности подстерегают ее в этой глуши. «Лучше уж переносить напасти, к которым привыкла, чем искать новые», – решила она.
   Набрать охапку хворосту было делом не­скольких минут, и потом, тяжело вздыхая, Кэтлин вернулась в вигвам Радуги.
   После обеда женщины начали играть в ка­кую-то игру. У каждой было по четыре палки, выкрашенных с одной стороны черной, а с дру­гой белой краской. Кэтлин следила за играю­щими, пытаясь понять смысл игры. После не­скольких конов она поняла, что если все четыре палки падали вверх черной стороной, игроку засчитывалось два очка, если белой – одно, или очки вообще не засчитывались. Она с удивле­нием обнаружила, что индейские женщины страстные игроки: они ставили на кон шкуры, мокасины и домашнюю утварь.
   Когда ставки повысились, к ним присоеди­нились два воина, и игра стала более шумной и напряженной.
   Шло время, и Кэтлин заметила, что один из воинов часто поглядывает в ее сторону. Она видела, как он пошептался с Летним Ветром и та кивнула. Воин глянул на Кэтлин и улыб­нулся. Кэтлин внезапно почувствовала дрожь.
   Ее беспокойство возросло, когда воин оста­вил игру, а потом вернулся, ведя на поводу гне­дую кобылу. Он указал на Кэтлин, а потом на лошадь, и хотя Кэтлин только догадывалась, о чем он говорит с Летним Ветром, она поняла, что он ставит свою лошадь на следующий бро­сок. Если он проиграет, у Летнего Ветра поя­вится новая лошадь, а если выиграет, у индей­ца будет новая рабыня.
   Летний Ветер через плечо взглянула на бе­лую женщину. Можно ли принять ставку Тонкаллы? Она представила себе гнев Крадущего­ся Волка, когда он узнает, что она избавилась от белой женщины. Не важно, что Кэтлин ей не принадлежала. Она была белой, а значит – врагом.
   Летний Ветер повернулась к Тонкалле.
   – Идет, – сказала она и бросила палки.
   – О нет, – прошептала Кэтлин, когда все четыре палки выпали белой стороной.
   На лице Тонкаллы дрогнули мускулы, когда настал его черед. Кэтлин казалось, что палки вертятся в воздухе слишком медленно. Воин ис­пустил громкий победный возглас, когда все че­тыре палки упали черной стороной. Он победил.
   Кэтлин замотала головой, когда он пошел к ней.
   – Нет, – сказала она, отступая от него, – я не принадлежу тебе.
   Страх сковал ее, разрушая напускное спо­койствие, когда воин взял ее за руку.
   – Нет! – крикнула она. – Оставь меня в по­кое!
   Летний Ветер вскочила на ноги и дала воину ремень из сыромятной кожи.
   – Нет, – всхлипывала Кэтлин, когда воин связывал ей руки за спиной. – Нет, вы не по­нимаете. Я – жена Рэйфа.
   Но ее протесты были напрасными. Воин не понимал по-английски, ее слова ничего для него не значили. Она безуспешно вырывалась, пока он тащил ее через деревню к своему виг­ваму, а потом втолкнул внутрь.
   Кэтлин упала на пол. Встав на колени, она забилась в дальний угол, сердце колотилось от страха, но воин не подошел к ней. Жестом при­казав ей оставаться здесь, он вернулся к игре.
   Время текло медленно. Всякий раз, когда Кэтлин слышала шаги рядом с вигвамом, она замирала в ужасном ожидании, но никто не входил. Она слышала, как индейцы занима­лись своими делами: женщины смеялись и зва­ли детей, маленькие девочки визжали, маль­чишки кричали, где-то тихо плакал ребенок. Собаки, казалось, не переставали лаять.
   В страхе она закрыла глаза и молила Бога, чтобы Рэйф поскорее приехал.
 
   Охота прошла удачно. Шинте Галеска на­шел небольшое стадо бизонов, которое паслось на лугу недалеко от деревни, и теперь каждый воин вез с собой одну или две туши этих боль­ших косматых зверей.
   Рэйф наслаждался каждой минутой охоты, ее волнением, радостью погони. Снова пресле­довать пте (бизона), чувствуя под собой упру­гую силу коня, слышать свист тетивы, когда пускаешь стрелу, и издавать древний побед­ный клич! Он вез свою добычу – крупную бизониху.
   Воины устроили пиршество из отборных кусков бизоньего мяса, причмокивая губами от вкуса свежей печенки и языка. Так как с ними не было женщин, мужчины сами освежевали и разделали туши и сложили мясо в шкуры. Когда они вернутся в деревню, будет большой праздник, с песнями и танцами, и еды будет вдоволь для всех.
   Рэйф чувствовал ликование, когда через два дня они вернулись в деревню. Он ехал, разыс­кивая глазами Кэтлин. Но навстречу ему с при­ветливой улыбкой выбежала Летний Ветер и взяла лошадь за поводья.
   – Охота была удачная, – заметила она.
   – Очень. Где Кэтлин?
   Летний Ветер опустила взгляд.
   – Я сделала ужасную вещь, – прошептала она.
   – О чем ты говоришь? Какую ужасную вещь?
   – Я позволила Радуге увлечь себя игрой в палки, – сказала она, избегая его взгляда. – Один из воинов предложил хорошую гнедую кобылу против белой женщины. Я была увере­на, что выиграю и что лошадь будет моей. Но… Она замолчала, чувствуя возраставшее на­пряжение Крадущегося Волка, когда тот начал наконец понимать, что случилось, и внезапная мысль о том, что сейчас на нее обрушится его гнев, стала невыносимой.
   – Продолжай, – сказал Рэйф, слезая с ло­шади.
   – Я проиграла.
   – Где она?
   – В жилище Тонкаллы.
   – Проклятие!
   Рэйф повернулся и пошел по деревне.
   – Куда ты? – крикнула Летний Ветер.
   – Узнать, смогу ли я выкупить ее обратно, – грубо ответил ей Рэйф.
   Огромным усилием он подавил ярость, ког­да шел к вигваму Тонкаллы. Глубоко вздох­нув, чтобы успокоиться, он поскреб о полог вигвама рукой.
   – Входи, – пригласил Тонкалла, и Рэйф нырнул внутрь. Он сразу же увидел Кэтлин. Она сидела в дальнем углу со спутанными во­лосами, лицо бледное и искаженное страхом, в глазах – слезы. Он слегка качнул головой, пред­упреждая, чтобы она оставалась спокойной.
   Тонкалла улыбнулся и пригласил Рэйфа присесть.
   – Ты голоден, брат мой? – спросил воин.
   – Да, немного, – ответил Рэйф, зная, что нарушит этикет, если не примет гостеприим­ства хозяина.
   Жена Тонкаллы предложила Рэйфу кусок копченого бизоньего мяса и вышла из вигва­ма. Рэйф ел, почти не чувствуя вкуса; он пы­тался обдумать, как лучше объяснить причи­ну своего визита.
   Потом Тонкалла предложил Рэйфу трубки, они курили и разговаривали об охоте. Посте­пенно разговор стих, и Тонкалла выжидатель­но посмотрел на Рэйфа.
   Рэйф откашлялся.
   – Я хочу выкупить обратно белую женщину, которую ты выиграл у Летнего Ветра, – сказал он, решив, что лучше идти напрямик. – Лет­ний Ветер ревнует к светловолосой женщине, и она проиграла ее без моего разрешения.
   Тонкалла покачал головой.
   – Я не хочу расставаться с ней. Моя жена, Маленький Олень, скоро родит. Ее мать ото­шла в страну духов, и у меня нет родственниц, чтобы помочь ей. Ей нужна будет помощница в домашней работе, когда родится ребенок.
   Рэйф сочувственно кивнул.
   – Я понимаю. Но я очень привязался к бе­лой женщине. Она так хороша под бизоньими шкурами.