Страница:
Даже если посол не связан со спецслужбами, в миссии вполне может найтись их человек. Газеты то и дело публикуют материалы об утечке информации через секретарей, морских пехотинцев, даже через дипломатический корпус.
« Какой кошмар! — подумала Джейм. — Я вдруг начала подозревать всех подряд, даже американского посла во Франции. Но у меня есть на то веские причины «, — заметила она мысленно.
Джейм впустили в посольство и направили в пресс-офис, объяснив, что перед тем, как ей назначат личную встречу с послом, ее примет пресс-секретарь. Может быть, он сам сумеет дать ответ на интересующие ее вопросы. Двинувшись по коридору в сторону указанного кабинета, Джейм вдруг почувствовала новый приступ тошноты и тут же остановилась. Я ведь не пила сырой воды. Неужели» месть Монтесумы»? Разве такое бывает во Франции? Нет, мне определенно следовало отказаться от завтрака, подумала она.
И упала в обморок.
Открыв глаза, она обнаружила, что находится в каком-то странном месте. Она лежала на кушетке в помещении, напоминавшем служебный кабинет. Над ней склонился мужчина лет тридцати с лишним, очень привлекательный, черноволосый, голубоглазый, с четкими, несколько угловатыми чертами лица. Он расстегивал ее блузку.
— Что вы делаете, черт побери? — сердито осведомилась Джейм, рывком усаживаясь и отталкивая прочь ладонь незнакомца.
— Все в порядке, не волнуйтесь, — отозвался тот, послушно убирая руки. — Если вы решили, что я хочу воспользоваться вашим беспомощным положением — а вы, судя по всему, так и подумали, — то вы ошибаетесь.
Вы потеряли сознание, и я собирался оказать вам первую помощь, положенную в таких случаях, — расстегнуть пуговицы на вашей одежде.
Джейм перевела дух.
— Стало быть, вы врач?
— Ошибаетесь. Я пресс-секретарь. Меня зовут Николае Кенделл, — представился мужчина. — А вы…
— Джейм Лайнд, «Уорлд вьюз», — отозвалась она и внимательно присмотрелась к Кенделлу. Он казался ей самим совершенством — от глаз глубокого синего цвета и черных волос, чуть касавшихся воротника, до обаятельной улыбки.
— Что привело вас в Париж, Джейм Лайнд? — спросил Кенделл.
— Я ищу пропавшего человека, — ответила она, прижимая ко лбу прохладную ткань. — Он исчез очень давно, так что найти его будет непросто.
Кенделл приподнял брови:
— Когда это случилось?
— Почти двадцать лет назад. — Джейм попробовала встать, но ей стало дурно, и она опять откинулась на спину.
— Спешить некуда. Лежите, пока вам не станет лучше, — сказал Кенделл, подхватывая Джейм.
— Тот человек, которого вы ищете… — заговорил он. — Что еще вы можете о нем сказать?
— Это мой отец, — отозвалась Джейм, помолчав.
Вашингтон, округ Колумбия
Гарри Уорнер пришел в свой кабинет необычайно рано — еще не пробило и пять утра. Он сидел в одиночестве, дожидаясь звонка из Парижа. Как только зазвонил секретный аппарат, он тут же схватил трубку.
— Уорнер слушает.
— В настоящее время Джейм Лайнд находится в американском посольстве.
— Она уже говорила с кем-нибудь?
— С пресс-секретарем Николасом Кенделлом.
— Это не наш человек, — заметил Уорнер. — Продолжайте следить за ней.
— Она могла рассказать ему…
— Вряд ли, — уверенно произнес Уорнер. — Она ведь только что познакомилась с ним. Джейм не доверяет незнакомцам и даже друзьям. Она не станет откровенничать с кем попало, особенно после случаев с Кэнтреллом и всеми прочими.
— Вы так думаете?
— Я совершенно уверен.
— Мой отец был шпионом.
Джейм все еще сомневалась, стоило ли говорить это незнакомому человеку.
Николас задумчиво потер подбородок.
— Вот так задачка, — сказал он наконец.
— Почему? — спросила Джейм, озадаченно глядя на него.
— Если бы ваш отец был американским туристом или бизнесменом и исчез, скажем, неделю или месяц назад, мы могли бы кое-что предпринять, — ответил он, расхаживая по ковру напротив своего стола. — Но правительственный агент, пропавший во время выполнения задания почти двадцать лет назад…
— Он был американским гражданином, черт возьми! — взорвалась Джейм. — Он исчез здесь, в Париже, он состоял тогда на государственной службе — вот что главное!
— Почти двадцать лет назад, — невозмутимо напомнил Николас.
Джейм с недоверием уставилась на него.
— Уж не хотите ли вы сказать, что Дядюшка Сэм бросает в беде своих подданных, когда их берут в плен или убивают? Я не вижу разницы между исчезновением моего отца и захватом нашего посольства в Тегеране, угоном самолета, который случился в июне, и любыми иными покушениями на американских граждан.
Николас вновь присел рядом с ней на кушетку.
— Это совсем другое дело, — произнес он, вздохнув. — Ваш отец участвовал в секретных операциях.
Вступая в ряды спецслужб, агент дает согласие на ущемление некоторых своих прав.
— Каких именно? — спросила Джейм, отчеканивая каждый слог.
— Жизнь разведчика не претерпела особых изменений со времен УСС и Второй мировой войны, — объяснил Николас. — Разведчик по-прежнему остается волком-одиночкой, действует во враждебном окружении и может полагаться только на себя. Он знает, что любая его ошибка может оказаться смертельной. Он знает также и то, что в случае поимки правительство будет отрицать само его существование. Когда агенту грозит казнь или пожизненное заключение, у него остается один выход — стать предателем и работать на того, кто его поймал.
— Выбор небогатый, — мрачно констатировала Джейм. Николас кивнул, и она продолжала:
— Неужели государство готово отказаться от своего гражданина только потому, что его взяли в плен?
Николас покачал головой.
— Секретность — вот суть этой игры. Никто не хочет признаваться в том, что подглядывал за соседом в замочную скважину, поэтому, если разведчик угодил в лапы противника, его предоставляют самому себе. Это правило без исключений.
— Похоже, вы отлично разбираетесь в этом, — заметила Джейм.
Николас нахмурился.
— До Парижа я работал в Тегеране. Меня перевели оттуда за два месяца до того, как иранцы захватили посольство. В некоторых странах секретные операции осуществляются через дипломатические миссии, особенно в таких государствах, как Иран и Ливан, которые считаются потенциальными возмутителями спокойствия…
— Но не во Франции, — закончила Джейм.
— Франция — один из наших союзников, — просто ответил Николас.
— Если во Франции нам ничто не угрожает, зачем мой отец ездил сюда?
Николас на мгновение задумался. — .
— Может быть, он ездил вовсе не во Францию. Может, это было прикрытие. Американский бизнесмен прилетает в Париж, регистрируется в отеле и отправляется туда, где ему надлежит быть на самом деле.
Джейм медленно кивнула:
— Звучит логично. — До сих пор такая мысль не приходила ей в голову. — Итак, вы ничем не можете мне помочь?
— Официально — нет, — признал Николас.
Когда Джейм уходила, он смотрел ей вслед. До сих пор он никогда не позволял своим чувствам вмешиваться в служебные дела. Ни одна, даже самая привлекательная, женщина не смогла бы поколебать его верности долгу.
Чем же его покорила Джейм Лайнд?
«Не совершила ли я ошибку, доверившись ему? — гадала Джейм, подъезжая на такси к своему отелю. — Он держался искренне, но так же поступали и другие. Они жаждали помочь мне. И ни одному из них нельзя верить».
Она расплатилась с водителем, выбралась из машины и вошла в отель. Приблизившись широким решительным шагом к конторке портье, Джейм спросила, нет ли для нее сообщений. Ее ждала записка от Николаев Кенделла с номером 296 — 12 — 02. Телефон посольства. Он хотел, чтобы Джейм ему позвонила. «Этот парень не теряет время зря», — подумала она, не зная, хороший это знак или дурной.
Войдя в номер, Джейм сразу позвонила Кенделлу.
— Я так понимаю, что вы говорили с послом, — сказала она.
— Нет, — признался Николас. — Но мне кажется, я набрел на кое-что интересное.
— Что именно?
— Это не телефонный разговор, — поспешно отозвался он. Джейм охватило легкое беспокойство. — Вы свободны в обеденное время? — спросил Николас.
Джейм колебалась. «Опять бег по кругу?» — подумала она, но вслух сказала:
— Да. Я свободна.
— Вы знакомы с Парижем?
— Смутно.
— Бывали в «Клозери де Лила?»
— Нет.
— Это на Монпарнасе. — В трубке возникла тишина, потом Николас добавил:
— Вы не против, если я заеду за вами в отель в половине восьмого?
— Хорошо.
«Да только хорошо ли?» — гадала Джейм.
Кафе «Клозери де Лила», что на бульваре Монпарнас, славится не столько своей кухней, сколько завсегдатаями из числа известных литераторов. В свое время сюда нередко захаживали Хемингуэй, Троцкий, Верлен.
Снаружи к «Лила» примыкает уютная зеленая терраса, которая служит живописным фоном для памятника маршалу Нею, а изнутри кафе представляет собой самое типичное парижское заведение во всем Париже. Старомодная музыка в исполнении пианиста-виртуоза Ивена Мейра воссоздает неповторимую атмосферу французской брассерии.
— В этом кафе бывают люди, известные всему миру, — сообщил Николас, шагая вместе с Джейм к столику в сопровождении официанта. — Здесь никто не удивится, если кто-нибудь из завсегдатаев явится промочить горло в час ночи.
— Вот как? — Джейм приподняла бровь. — И часто вы засиживались тут допоздна?
Николас улыбнулся:
— Раз или два.
Он заказал напитки из бара, ведя разговор на безупречном французском. Пока он беседовал с официантом, Джейм внимательно рассматривала его. Николас определенно нравился ей. Беда лишь в том, что она не была уверена, что может ему доверять. Ей казалось, она вообще никому не может доверять.
— Итак, вы работали в «Уорлд вьюз», — заговорил Николас после ухода официанта. — Чем же вы занимаетесь сейчас, если не считать борьбы против Дядюшки Сэма?
— Тем же самым, только самостоятельно.
Николас улыбнулся:
— Я восхищаюсь людьми, способными на такой смелый поступок.
— У меня попросту не было выбора, — призналась Джейм. — Я должна найти отца или хотя бы выяснить, что с ним случилось.
Николас на секунду замялся.
— Наш утренний разговор не давал мне покоя, — сказал он наконец. — Как я уже говорил, в составе наших посольств в странах Варшавского договора и Ближнего Востока есть люди из ЦРУ. Вполне вероятно, они могут быть и в некоторых дружественных нам государствах, но, насколько мне известно, в Париже их нет.
— Вы уже говорили мне это.
— Я сказал «насколько мне известно», — заметил Николас. — Однако если бы они и были во французском посольстве, мне вряд ли сообщили бы об этом.
Официант принес напитки и спросил, что они будут заказывать. Только теперь Джейм вспомнила, что даже не заглянула в меню.
— Что посоветуете? — спросила она.
— Лучше всего здесь готовят морского окуня и кровавый бифштекс, — без колебаний отозвался Николас. — Лично я предпочитаю бифштекс.
— А я возьму рыбу, — сказала Джейм.
Николас повернулся к официанту и заговорил с ним по-французски с такой легкостью, будто владел языком с пеленок. Приняв заказ, официант удалился, и Николае вновь обернулся к Джейм.
— В штате посольства есть немало людей, которые работают в Париже многие годы, — сообщил он, беря в руку бокал с вином. — Кое-кто из них провел здесь более двадцати лет.
— Ну и?..
— Они могут что-нибудь знать. — Николас встретился взглядом с Джейм и добавил:
— Пожалуй, стоит попытаться, как вы считаете?
Джейм заставила себя улыбнуться.
— В нынешних обстоятельствах я готова хвататься за любую соломинку.
Глава 18
« Какой кошмар! — подумала Джейм. — Я вдруг начала подозревать всех подряд, даже американского посла во Франции. Но у меня есть на то веские причины «, — заметила она мысленно.
Джейм впустили в посольство и направили в пресс-офис, объяснив, что перед тем, как ей назначат личную встречу с послом, ее примет пресс-секретарь. Может быть, он сам сумеет дать ответ на интересующие ее вопросы. Двинувшись по коридору в сторону указанного кабинета, Джейм вдруг почувствовала новый приступ тошноты и тут же остановилась. Я ведь не пила сырой воды. Неужели» месть Монтесумы»? Разве такое бывает во Франции? Нет, мне определенно следовало отказаться от завтрака, подумала она.
И упала в обморок.
Открыв глаза, она обнаружила, что находится в каком-то странном месте. Она лежала на кушетке в помещении, напоминавшем служебный кабинет. Над ней склонился мужчина лет тридцати с лишним, очень привлекательный, черноволосый, голубоглазый, с четкими, несколько угловатыми чертами лица. Он расстегивал ее блузку.
— Что вы делаете, черт побери? — сердито осведомилась Джейм, рывком усаживаясь и отталкивая прочь ладонь незнакомца.
— Все в порядке, не волнуйтесь, — отозвался тот, послушно убирая руки. — Если вы решили, что я хочу воспользоваться вашим беспомощным положением — а вы, судя по всему, так и подумали, — то вы ошибаетесь.
Вы потеряли сознание, и я собирался оказать вам первую помощь, положенную в таких случаях, — расстегнуть пуговицы на вашей одежде.
Джейм перевела дух.
— Стало быть, вы врач?
— Ошибаетесь. Я пресс-секретарь. Меня зовут Николае Кенделл, — представился мужчина. — А вы…
— Джейм Лайнд, «Уорлд вьюз», — отозвалась она и внимательно присмотрелась к Кенделлу. Он казался ей самим совершенством — от глаз глубокого синего цвета и черных волос, чуть касавшихся воротника, до обаятельной улыбки.
— Что привело вас в Париж, Джейм Лайнд? — спросил Кенделл.
— Я ищу пропавшего человека, — ответила она, прижимая ко лбу прохладную ткань. — Он исчез очень давно, так что найти его будет непросто.
Кенделл приподнял брови:
— Когда это случилось?
— Почти двадцать лет назад. — Джейм попробовала встать, но ей стало дурно, и она опять откинулась на спину.
— Спешить некуда. Лежите, пока вам не станет лучше, — сказал Кенделл, подхватывая Джейм.
— Тот человек, которого вы ищете… — заговорил он. — Что еще вы можете о нем сказать?
— Это мой отец, — отозвалась Джейм, помолчав.
Вашингтон, округ Колумбия
Гарри Уорнер пришел в свой кабинет необычайно рано — еще не пробило и пять утра. Он сидел в одиночестве, дожидаясь звонка из Парижа. Как только зазвонил секретный аппарат, он тут же схватил трубку.
— Уорнер слушает.
— В настоящее время Джейм Лайнд находится в американском посольстве.
— Она уже говорила с кем-нибудь?
— С пресс-секретарем Николасом Кенделлом.
— Это не наш человек, — заметил Уорнер. — Продолжайте следить за ней.
— Она могла рассказать ему…
— Вряд ли, — уверенно произнес Уорнер. — Она ведь только что познакомилась с ним. Джейм не доверяет незнакомцам и даже друзьям. Она не станет откровенничать с кем попало, особенно после случаев с Кэнтреллом и всеми прочими.
— Вы так думаете?
— Я совершенно уверен.
— Мой отец был шпионом.
Джейм все еще сомневалась, стоило ли говорить это незнакомому человеку.
Николас задумчиво потер подбородок.
— Вот так задачка, — сказал он наконец.
— Почему? — спросила Джейм, озадаченно глядя на него.
— Если бы ваш отец был американским туристом или бизнесменом и исчез, скажем, неделю или месяц назад, мы могли бы кое-что предпринять, — ответил он, расхаживая по ковру напротив своего стола. — Но правительственный агент, пропавший во время выполнения задания почти двадцать лет назад…
— Он был американским гражданином, черт возьми! — взорвалась Джейм. — Он исчез здесь, в Париже, он состоял тогда на государственной службе — вот что главное!
— Почти двадцать лет назад, — невозмутимо напомнил Николас.
Джейм с недоверием уставилась на него.
— Уж не хотите ли вы сказать, что Дядюшка Сэм бросает в беде своих подданных, когда их берут в плен или убивают? Я не вижу разницы между исчезновением моего отца и захватом нашего посольства в Тегеране, угоном самолета, который случился в июне, и любыми иными покушениями на американских граждан.
Николас вновь присел рядом с ней на кушетку.
— Это совсем другое дело, — произнес он, вздохнув. — Ваш отец участвовал в секретных операциях.
Вступая в ряды спецслужб, агент дает согласие на ущемление некоторых своих прав.
— Каких именно? — спросила Джейм, отчеканивая каждый слог.
— Жизнь разведчика не претерпела особых изменений со времен УСС и Второй мировой войны, — объяснил Николас. — Разведчик по-прежнему остается волком-одиночкой, действует во враждебном окружении и может полагаться только на себя. Он знает, что любая его ошибка может оказаться смертельной. Он знает также и то, что в случае поимки правительство будет отрицать само его существование. Когда агенту грозит казнь или пожизненное заключение, у него остается один выход — стать предателем и работать на того, кто его поймал.
— Выбор небогатый, — мрачно констатировала Джейм. Николас кивнул, и она продолжала:
— Неужели государство готово отказаться от своего гражданина только потому, что его взяли в плен?
Николас покачал головой.
— Секретность — вот суть этой игры. Никто не хочет признаваться в том, что подглядывал за соседом в замочную скважину, поэтому, если разведчик угодил в лапы противника, его предоставляют самому себе. Это правило без исключений.
— Похоже, вы отлично разбираетесь в этом, — заметила Джейм.
Николас нахмурился.
— До Парижа я работал в Тегеране. Меня перевели оттуда за два месяца до того, как иранцы захватили посольство. В некоторых странах секретные операции осуществляются через дипломатические миссии, особенно в таких государствах, как Иран и Ливан, которые считаются потенциальными возмутителями спокойствия…
— Но не во Франции, — закончила Джейм.
— Франция — один из наших союзников, — просто ответил Николас.
— Если во Франции нам ничто не угрожает, зачем мой отец ездил сюда?
Николас на мгновение задумался. — .
— Может быть, он ездил вовсе не во Францию. Может, это было прикрытие. Американский бизнесмен прилетает в Париж, регистрируется в отеле и отправляется туда, где ему надлежит быть на самом деле.
Джейм медленно кивнула:
— Звучит логично. — До сих пор такая мысль не приходила ей в голову. — Итак, вы ничем не можете мне помочь?
— Официально — нет, — признал Николас.
Когда Джейм уходила, он смотрел ей вслед. До сих пор он никогда не позволял своим чувствам вмешиваться в служебные дела. Ни одна, даже самая привлекательная, женщина не смогла бы поколебать его верности долгу.
Чем же его покорила Джейм Лайнд?
«Не совершила ли я ошибку, доверившись ему? — гадала Джейм, подъезжая на такси к своему отелю. — Он держался искренне, но так же поступали и другие. Они жаждали помочь мне. И ни одному из них нельзя верить».
Она расплатилась с водителем, выбралась из машины и вошла в отель. Приблизившись широким решительным шагом к конторке портье, Джейм спросила, нет ли для нее сообщений. Ее ждала записка от Николаев Кенделла с номером 296 — 12 — 02. Телефон посольства. Он хотел, чтобы Джейм ему позвонила. «Этот парень не теряет время зря», — подумала она, не зная, хороший это знак или дурной.
Войдя в номер, Джейм сразу позвонила Кенделлу.
— Я так понимаю, что вы говорили с послом, — сказала она.
— Нет, — признался Николас. — Но мне кажется, я набрел на кое-что интересное.
— Что именно?
— Это не телефонный разговор, — поспешно отозвался он. Джейм охватило легкое беспокойство. — Вы свободны в обеденное время? — спросил Николас.
Джейм колебалась. «Опять бег по кругу?» — подумала она, но вслух сказала:
— Да. Я свободна.
— Вы знакомы с Парижем?
— Смутно.
— Бывали в «Клозери де Лила?»
— Нет.
— Это на Монпарнасе. — В трубке возникла тишина, потом Николас добавил:
— Вы не против, если я заеду за вами в отель в половине восьмого?
— Хорошо.
«Да только хорошо ли?» — гадала Джейм.
Кафе «Клозери де Лила», что на бульваре Монпарнас, славится не столько своей кухней, сколько завсегдатаями из числа известных литераторов. В свое время сюда нередко захаживали Хемингуэй, Троцкий, Верлен.
Снаружи к «Лила» примыкает уютная зеленая терраса, которая служит живописным фоном для памятника маршалу Нею, а изнутри кафе представляет собой самое типичное парижское заведение во всем Париже. Старомодная музыка в исполнении пианиста-виртуоза Ивена Мейра воссоздает неповторимую атмосферу французской брассерии.
— В этом кафе бывают люди, известные всему миру, — сообщил Николас, шагая вместе с Джейм к столику в сопровождении официанта. — Здесь никто не удивится, если кто-нибудь из завсегдатаев явится промочить горло в час ночи.
— Вот как? — Джейм приподняла бровь. — И часто вы засиживались тут допоздна?
Николас улыбнулся:
— Раз или два.
Он заказал напитки из бара, ведя разговор на безупречном французском. Пока он беседовал с официантом, Джейм внимательно рассматривала его. Николас определенно нравился ей. Беда лишь в том, что она не была уверена, что может ему доверять. Ей казалось, она вообще никому не может доверять.
— Итак, вы работали в «Уорлд вьюз», — заговорил Николас после ухода официанта. — Чем же вы занимаетесь сейчас, если не считать борьбы против Дядюшки Сэма?
— Тем же самым, только самостоятельно.
Николас улыбнулся:
— Я восхищаюсь людьми, способными на такой смелый поступок.
— У меня попросту не было выбора, — призналась Джейм. — Я должна найти отца или хотя бы выяснить, что с ним случилось.
Николас на секунду замялся.
— Наш утренний разговор не давал мне покоя, — сказал он наконец. — Как я уже говорил, в составе наших посольств в странах Варшавского договора и Ближнего Востока есть люди из ЦРУ. Вполне вероятно, они могут быть и в некоторых дружественных нам государствах, но, насколько мне известно, в Париже их нет.
— Вы уже говорили мне это.
— Я сказал «насколько мне известно», — заметил Николас. — Однако если бы они и были во французском посольстве, мне вряд ли сообщили бы об этом.
Официант принес напитки и спросил, что они будут заказывать. Только теперь Джейм вспомнила, что даже не заглянула в меню.
— Что посоветуете? — спросила она.
— Лучше всего здесь готовят морского окуня и кровавый бифштекс, — без колебаний отозвался Николас. — Лично я предпочитаю бифштекс.
— А я возьму рыбу, — сказала Джейм.
Николас повернулся к официанту и заговорил с ним по-французски с такой легкостью, будто владел языком с пеленок. Приняв заказ, официант удалился, и Николае вновь обернулся к Джейм.
— В штате посольства есть немало людей, которые работают в Париже многие годы, — сообщил он, беря в руку бокал с вином. — Кое-кто из них провел здесь более двадцати лет.
— Ну и?..
— Они могут что-нибудь знать. — Николас встретился взглядом с Джейм и добавил:
— Пожалуй, стоит попытаться, как вы считаете?
Джейм заставила себя улыбнуться.
— В нынешних обстоятельствах я готова хвататься за любую соломинку.
Глава 18
Телефонный звонок вырвал Джейм из объятий крепкого сна. Она уселась в кровати и, все еще с трудом соображая, подняла трубку и прижала ее к уху.
— Алло?
— Джейм?
— Угу, — полусонным голосом отозвалась она.
— Это Николас. Я вас разбудил?
— Да, но это не важно, — сказала Джейм, отбрасывая с лица тяжелую прядь золотистых волос. — Который час?
— Четверть одиннадцатого. — На том конце провода помолчали. — Кажется, вы до сих пор живете по Нью-Йоркскому времени.
— Да, наверное. — Джейм вдруг осознала, что может означать этот звонок. — Вы что-то выяснили? Так быстро?
— Вы можете сегодня пообедать со мной? — спросил Николас, помедлив.
— Разумеется. Когда и где?
— На Елисейских полях есть один замечательный придорожный ресторанчик. Отличная еда, а пейзажи и того лучше. Вам удобно в четверть первого?
— Да.
— Встретимся в вестибюле.
— Хорошо. Я буду ждать вас там. — Джейм медленно положила трубку на аппарат. Как ему удалось так быстро собрать сведения? И удалось ли? Действительно ли он хочет помочь или попросту следит за ней?
Джейм спустила свои длинные ноги с кровати и, тряхнув головой, отбросила волосы за спину. Она была не прочь довериться Николасу, довериться по-настоящему. Ей хотелось ему верить, хотелось, чтобы у нее был человек, к которому можно обратиться за помощью, на которого можно положиться. Ей хотелось, чтобы этим человеком оказался Николас Кенделл. Однако она по-прежнему не могла избавиться от подозрительности.
Джейм подозревала всех, с кем встречалась в эти дни.
И не без причины.
— Вы были правы, — сказала Джейм Николасу за обедом. — Еда и пейзажи просто потрясающие.
Они обедали в маленьком ресторане на Елисейских полях. Перед ними открывался прекрасный вид на Триумфальную арку. Под окнами заведения двигался густой поток пешеходов.
— По-моему, вы предпочитаете пейзажи пище, — заметил Николас, глядя в тарелку Джейм. — Вы даже не прикоснулись к еде.
— Так уж получилось, — ответила она, надкусив сандвич. — С тех пор как я приехала в Париж, у меня совсем пропал аппетит.
— Именно этим объясняется ваш вчерашний обморок в посольстве, — сказал Николас, встречаясь с ней взглядом. — Попробуйте заставить себя. Вам потребуются все ваши силы.
Джейм немедленно встрепенулась:
— Вы что-то нашли?
— Терпение, — быстро произнес он, поднимая руку. — У меня действительно есть кое-какая информация, но, уверяю вас, в ней нет ничего особенного.
— Что бы там ни было, это уже начало, — торопливо проговорила Джейм.
Николас кивнул и потянулся за кофе.
— Я нашел одну женщину, секретаря посольства, которая работает здесь почти двадцать три года, — объяснил он. — Я говорил с ней сегодня утром, — продолжал он, допивая кофе. — Я показал ей фотографию, которую вы мне оставили. Она его узнала.
Сердце Джейм замерло.
— Ну и?..
Николас поморщился.
— На этом все заканчивается, — с сожалением произнес он. — Ваш отец дважды побывал в посольстве.
Оба раза он беседовал с послом наедине — точнее, с тем человеком, который в то время занимал этот пост. Барбара вспомнила, что посол говорил, будто бы это американский бизнесмен, выполняющий поручение своей фирмы.
— Судя по всему, это было лишь прикрытие, — хмуро отозвалась Джейм. — Отец служил в нью-йоркской фирме моего деда. — Она рассеянно отправила в рот маленький кусочек. — Я и сама узнала о его настоящей профессии лишь в прошлом году.
— В то время нынешний посол уже работал здесь, — продолжал Николас. — Тогда он был заместителем руководителя посольства.
Джейм с надеждой посмотрела на него.
— Значит, он был вторым лицом в миссии, — решила она. — Он должен знать правду!
— Даже если ему что-то известно, он ничего не говорит, — ответил Николас. — Поверьте, Джейм, я пытался расспросить его, но он сказал, что говорить не о чем, что Джеймс Лайнд был обычным дельцом и приходил в посольство, потому что у него возникли какие-то незначительные затруднения.
— Незначительные затруднения. Что за чушь! — вспылила Джейм.
— Я буду продолжать поиски. Наверняка кто-нибудь…
— Почему вы так охотно помогаете мне, когда все остальные избегают меня, словно я прокаженная? — перебила Джейм.
Николас посмотрел на нее, мысленно задавая себе тот же вопрос. Он знал, что играет с огнем. Он понимал, что рыться среди скелетов в старых чуланах Дядюшки Сэма означает накликать беду на свою голову, понимал, что он бродит по минному полю политики и один неверный шаг может положить конец его дипломатической карьере. Один неверный шаг — и его выставят на улицу. Однако стоило ему увидеть Джейм Лайнд, ощутить ее муки и разочарование, и он тут же забыл об осторожности, ответственности и долге.
Николас заставил себя улыбнуться.
— Сам удивляюсь, — признался он, посмотрев в глаза Джейм.
Вашингтон, округ Колумбия
— Она все еще в Париже? — спросил Гарри Уорнер.
— И по-видимому, не собирается уезжать, — ответил бесплотный голос в трубке. — За последние две недели она провела с Кенделлом чертову прорву времени.
— Кенделл… — задумчиво произнес Уорнер. — Мне сообщили, что он продолжает расспрашивать сотрудников посольства.
— Да, к сожалению. Он сует нос куда не следует.
Полагаю, его нужно перевести в другое место.
— Что ж, разумно. — Уорнер выдержал паузу и осведомился:
— Ему удалось что-нибудь разнюхать?
— Ничего, о чем стоило бы беспокоиться, — во всяком случае, пока.
— Пожалуй, будет нелишне установить за ним слежку, — решил Уорнер. — Пока этим и ограничимся.
— Хорошо. Я приставлю к нему своего человека.
— Держите меня в курсе.
— Откуда вы родом? — спросила Джейм.
Они с Николасом ужинали на авеню Монтень в ресторане «Плаза», помещения которого были отделаны на манер кают-компании океанского лайнера тридцатых годов. За порцией лососины под легким укропным соусом Джейм умудрилась поведать Николасу историю своей жизни, потратив на все не больше полутора часов.
— Штат Мэн, — сказал Николас. — Городок под названием Тенантс-Харбор. Слыхали о таком?
Джейм покачала головой.
— Что-то не припомню, — ответила она. — И как же вы оказались здесь, я имею в виду — на дипломатической службе?
Николас устало улыбнулся.
— Это был компромисс. В колледже я специализировался по телекоммуникациям, — пояснил он. — Хотел заниматься телевидением, надеялся, что когда-нибудь у меня будет собственная студия. Но как выяснилось, у отца были другие планы. Его всегда привлекала политика, однако он в этом деле не преуспел и потому решил, что один из его сыновей должен избрать эту стезю.
Джейм вопросительно приподняла брови:
— Значит, вы стали дипломатом, повинуясь воле отца?
— В некотором смысле да.
— А вам не кажется, что человек должен делать то, что хочет он сам, а не другие люди? — Джейм оставалось лишь надеяться, что вопрос прозвучал не слишком грубо.
Николас заглянул ей в глаза:
— А вам?
Джейм принужденно улыбнулась.
— Во всяком случае, я стараюсь, — ответила она.
— Я тоже когда-нибудь буду делать то, что хочу, — произнес Николас, впрочем, без особой уверенности. — Ну а вы? Когда вы наконец расстанетесь с прошлым и задумаетесь над будущим?
— Не раньше чем избавлюсь от привидений, — негромко обронила она.
Если бы это было так Просто!..
Николас Кенделл жил в квартире на улице Мариньон, неподалеку от посольства. Из окон его спальни открывался вид на Эйфелеву башню, однако, проведя в Париже без малого пять лет, он обращал на нее не больше внимания, чем коренной житель Нью-Йорка — на Эмпайр-стейт-билдинг, небоскребы Центра международной торговли или здание компании «Крайслер». Но теперь, одеваясь на работу, Николас вдруг поймал себя на том, что любуется башней, к которой давно привык и воспринимал как нечто само собой разумеющееся. Он ни разу не разглядывал Париж с ее смотровых площадок, не бывал в ее ресторане. До сих пор он даже не думал об этом. Не то чтобы его вдруг потянуло на вершину башни, отнюдь нет. Ему хотелось подняться туда с Джейм.
Николас почувствовал влечение к Джейм с первой же встречи в посольстве. В последние два месяца он пользовался любым предлогом, чтобы бывать с ней как можно чаще, но подозревал, что удача вот-вот изменит ему — как только Джейм решит, что от него мало проку, и уедет в другой город в поисках иных источников информации. Николас заранее страшился этого дня, хотя и не понимал до конца почему. Они с Джейм не были любовниками, их можно было назвать приятелями, да и то с натяжкой. И все же чем больше времени Николас проводил в ее обществе, тем больше она ему нравилась.
Джейм, не прилагая к тому ни малейших усилий, привязала его к себе крепче любой из женщин, которых он знавал. Николас улыбнулся. Вероятно, Джейм даже не догадывается, какие чувства она ему внушает. Она не думает ни о чем, кроме своего отца.
Николас всей душой стремился помочь ей, но какая-то часть его сознания продолжала терзаться вопросом, что случится, когда Джейм раздобудет необходимые сведения. Она покинет Париж, никаких сомнений. Николае не хотел расставаться с Джейм. Он хотел познакомиться с ней как можно ближе. Желание свести с Джейм близкую дружбу, воспользовавшись ее навязчивой идеей найти своего давно пропавшего отца, вызывало у Николаев чувство вины. «Но я действительно старался помочь ей, — убеждал он себя. — Я делал все, чтобы раздобыть для нее информацию».
Николас повернулся к зеркалу, висевшему над письменным столом, и принялся завязывать галстук. За пять лет жизни в Париже у него перебывало немало женщин.
В последнее время он отдавал явное предпочтение француженкам старше себя по возрасту. Многие из них состояли с ним в интимных отношениях, но духовной близости не получалось. Первые письма матери во Францию неизменно содержали осторожные напоминания о том, что ему пора «подумать о семейной жизни». Со временем упреки становились все более настойчивыми. Казалось, мать стыдится того, что ее сын в возрасте тридцати пяти лет все еще холостяк и даже не задумывается о женитьбе. Она не упускала случая заметить, что оба старших брата вступили в брак, когда им не было тридцати, и уже растят собственных детей.
Николас не спешил надеть на себя ярмо. Ему нравились женщины, он искренне любил их — не только как партнерш по постели, но и как личностей. Однако ни одна из женщин, с которыми его связывали достаточно близкие отношения, не смогла стать той самой женщиной, ради которой он был бы готов поступиться личной свободой. До тех пор, пока он не встретил Джейм Лайнд.
Как только состоялось их знакомство, Николас почувствовал, что Джейм совсем другое дело.
«Ах, Джейм! — думал он. — Я ведь по-настоящему влюблен в тебя».
— Микрофильмы. Старые газеты. Тысяча девятьсот шестьдесят шестой год. — Джейм судорожно рылась в памяти, отыскивая французские слова, которые помогли бы втолковать библиотекарю, чего она добивается, однако того, судя по всему, куда больше интересовали ее джинсы, башмаки и пуловер ржаво-красного цвета. — Journaux, vieux , — произнесла она, делая нетерпеливый жест.
— Oui, mademoiselle. Vieux . — Лицо служащего озарилось выражением внезапно возникшего понимания.
Продолжая обстреливать Джейм французскими словами, он направил ее в хранилище микрофильмов. И хотя Джейм поняла не более половины сказанного, она не сомневалась, что найдет нужное помещение.
— Merci, — поблагодарила она, кивнув. — Merci beaucoup .
В подземелье старинной библиотеки, что на левом берегу Сены, царило безмолвие, внушавшее суеверный страх. Единственным звуком, который доносился до ушей Джейм, был цокот ее собственных каблуков по бетонному полу. «Такое чувство, как будто находишься в мавзолее, — подумала она, шагая по длинному коридору к хранилищу микрофильмов. — На кладбище старых газет».
После очередной и не слишком успешной попытки преодолеть языковой барьер Джейм получила из рук следующего библиотекаря коробку с рулончиками фотокопий всех парижских газет, изданных в ноябре — декабре тысяча девятьсот шестьдесят шестого года. Большую часть дня она провела, просматривая пленки, и оторвалась от проектора только для того, чтобы позвонить Николасу из установленного в коридоре древнего телефона-автомата и отменить назначенную встречу за обеденным столом.
— Я не могу сейчас уйти, — сказала она. — В этих старых газетах может отыскаться что-нибудь интересное… к тому же я едва сумела договориться с библиотекарями и не хотела бы вновь объясняться с ними, если этого можно избежать.
— Понимаю, — осторожно произнес Кенделл, но Джейм уловила в его голосе досаду. — Значит, встретимся за ужином?
— Да, конечно. — Отменив обед с Николасом, Джейм не могла отказаться еще и от ужина. В конце концов, он единственный человек в мире, который пытается ей помочь. Джейм не хотела терять время, отведенное на поиски, но признавалась себе, что ей нравится бывать в его обществе. — Выбирайте ресторан, — добавила она.
— Может быть, у вас есть какие-нибудь пожелания? — спросил Николас.
— Ну… — нерешительно протянула Джейм. — Да, есть. Но если я скажу, вы, вероятно, будете смеяться.
— Алло?
— Джейм?
— Угу, — полусонным голосом отозвалась она.
— Это Николас. Я вас разбудил?
— Да, но это не важно, — сказала Джейм, отбрасывая с лица тяжелую прядь золотистых волос. — Который час?
— Четверть одиннадцатого. — На том конце провода помолчали. — Кажется, вы до сих пор живете по Нью-Йоркскому времени.
— Да, наверное. — Джейм вдруг осознала, что может означать этот звонок. — Вы что-то выяснили? Так быстро?
— Вы можете сегодня пообедать со мной? — спросил Николас, помедлив.
— Разумеется. Когда и где?
— На Елисейских полях есть один замечательный придорожный ресторанчик. Отличная еда, а пейзажи и того лучше. Вам удобно в четверть первого?
— Да.
— Встретимся в вестибюле.
— Хорошо. Я буду ждать вас там. — Джейм медленно положила трубку на аппарат. Как ему удалось так быстро собрать сведения? И удалось ли? Действительно ли он хочет помочь или попросту следит за ней?
Джейм спустила свои длинные ноги с кровати и, тряхнув головой, отбросила волосы за спину. Она была не прочь довериться Николасу, довериться по-настоящему. Ей хотелось ему верить, хотелось, чтобы у нее был человек, к которому можно обратиться за помощью, на которого можно положиться. Ей хотелось, чтобы этим человеком оказался Николас Кенделл. Однако она по-прежнему не могла избавиться от подозрительности.
Джейм подозревала всех, с кем встречалась в эти дни.
И не без причины.
— Вы были правы, — сказала Джейм Николасу за обедом. — Еда и пейзажи просто потрясающие.
Они обедали в маленьком ресторане на Елисейских полях. Перед ними открывался прекрасный вид на Триумфальную арку. Под окнами заведения двигался густой поток пешеходов.
— По-моему, вы предпочитаете пейзажи пище, — заметил Николас, глядя в тарелку Джейм. — Вы даже не прикоснулись к еде.
— Так уж получилось, — ответила она, надкусив сандвич. — С тех пор как я приехала в Париж, у меня совсем пропал аппетит.
— Именно этим объясняется ваш вчерашний обморок в посольстве, — сказал Николас, встречаясь с ней взглядом. — Попробуйте заставить себя. Вам потребуются все ваши силы.
Джейм немедленно встрепенулась:
— Вы что-то нашли?
— Терпение, — быстро произнес он, поднимая руку. — У меня действительно есть кое-какая информация, но, уверяю вас, в ней нет ничего особенного.
— Что бы там ни было, это уже начало, — торопливо проговорила Джейм.
Николас кивнул и потянулся за кофе.
— Я нашел одну женщину, секретаря посольства, которая работает здесь почти двадцать три года, — объяснил он. — Я говорил с ней сегодня утром, — продолжал он, допивая кофе. — Я показал ей фотографию, которую вы мне оставили. Она его узнала.
Сердце Джейм замерло.
— Ну и?..
Николас поморщился.
— На этом все заканчивается, — с сожалением произнес он. — Ваш отец дважды побывал в посольстве.
Оба раза он беседовал с послом наедине — точнее, с тем человеком, который в то время занимал этот пост. Барбара вспомнила, что посол говорил, будто бы это американский бизнесмен, выполняющий поручение своей фирмы.
— Судя по всему, это было лишь прикрытие, — хмуро отозвалась Джейм. — Отец служил в нью-йоркской фирме моего деда. — Она рассеянно отправила в рот маленький кусочек. — Я и сама узнала о его настоящей профессии лишь в прошлом году.
— В то время нынешний посол уже работал здесь, — продолжал Николас. — Тогда он был заместителем руководителя посольства.
Джейм с надеждой посмотрела на него.
— Значит, он был вторым лицом в миссии, — решила она. — Он должен знать правду!
— Даже если ему что-то известно, он ничего не говорит, — ответил Николас. — Поверьте, Джейм, я пытался расспросить его, но он сказал, что говорить не о чем, что Джеймс Лайнд был обычным дельцом и приходил в посольство, потому что у него возникли какие-то незначительные затруднения.
— Незначительные затруднения. Что за чушь! — вспылила Джейм.
— Я буду продолжать поиски. Наверняка кто-нибудь…
— Почему вы так охотно помогаете мне, когда все остальные избегают меня, словно я прокаженная? — перебила Джейм.
Николас посмотрел на нее, мысленно задавая себе тот же вопрос. Он знал, что играет с огнем. Он понимал, что рыться среди скелетов в старых чуланах Дядюшки Сэма означает накликать беду на свою голову, понимал, что он бродит по минному полю политики и один неверный шаг может положить конец его дипломатической карьере. Один неверный шаг — и его выставят на улицу. Однако стоило ему увидеть Джейм Лайнд, ощутить ее муки и разочарование, и он тут же забыл об осторожности, ответственности и долге.
Николас заставил себя улыбнуться.
— Сам удивляюсь, — признался он, посмотрев в глаза Джейм.
Вашингтон, округ Колумбия
— Она все еще в Париже? — спросил Гарри Уорнер.
— И по-видимому, не собирается уезжать, — ответил бесплотный голос в трубке. — За последние две недели она провела с Кенделлом чертову прорву времени.
— Кенделл… — задумчиво произнес Уорнер. — Мне сообщили, что он продолжает расспрашивать сотрудников посольства.
— Да, к сожалению. Он сует нос куда не следует.
Полагаю, его нужно перевести в другое место.
— Что ж, разумно. — Уорнер выдержал паузу и осведомился:
— Ему удалось что-нибудь разнюхать?
— Ничего, о чем стоило бы беспокоиться, — во всяком случае, пока.
— Пожалуй, будет нелишне установить за ним слежку, — решил Уорнер. — Пока этим и ограничимся.
— Хорошо. Я приставлю к нему своего человека.
— Держите меня в курсе.
— Откуда вы родом? — спросила Джейм.
Они с Николасом ужинали на авеню Монтень в ресторане «Плаза», помещения которого были отделаны на манер кают-компании океанского лайнера тридцатых годов. За порцией лососины под легким укропным соусом Джейм умудрилась поведать Николасу историю своей жизни, потратив на все не больше полутора часов.
— Штат Мэн, — сказал Николас. — Городок под названием Тенантс-Харбор. Слыхали о таком?
Джейм покачала головой.
— Что-то не припомню, — ответила она. — И как же вы оказались здесь, я имею в виду — на дипломатической службе?
Николас устало улыбнулся.
— Это был компромисс. В колледже я специализировался по телекоммуникациям, — пояснил он. — Хотел заниматься телевидением, надеялся, что когда-нибудь у меня будет собственная студия. Но как выяснилось, у отца были другие планы. Его всегда привлекала политика, однако он в этом деле не преуспел и потому решил, что один из его сыновей должен избрать эту стезю.
Джейм вопросительно приподняла брови:
— Значит, вы стали дипломатом, повинуясь воле отца?
— В некотором смысле да.
— А вам не кажется, что человек должен делать то, что хочет он сам, а не другие люди? — Джейм оставалось лишь надеяться, что вопрос прозвучал не слишком грубо.
Николас заглянул ей в глаза:
— А вам?
Джейм принужденно улыбнулась.
— Во всяком случае, я стараюсь, — ответила она.
— Я тоже когда-нибудь буду делать то, что хочу, — произнес Николас, впрочем, без особой уверенности. — Ну а вы? Когда вы наконец расстанетесь с прошлым и задумаетесь над будущим?
— Не раньше чем избавлюсь от привидений, — негромко обронила она.
Если бы это было так Просто!..
Николас Кенделл жил в квартире на улице Мариньон, неподалеку от посольства. Из окон его спальни открывался вид на Эйфелеву башню, однако, проведя в Париже без малого пять лет, он обращал на нее не больше внимания, чем коренной житель Нью-Йорка — на Эмпайр-стейт-билдинг, небоскребы Центра международной торговли или здание компании «Крайслер». Но теперь, одеваясь на работу, Николас вдруг поймал себя на том, что любуется башней, к которой давно привык и воспринимал как нечто само собой разумеющееся. Он ни разу не разглядывал Париж с ее смотровых площадок, не бывал в ее ресторане. До сих пор он даже не думал об этом. Не то чтобы его вдруг потянуло на вершину башни, отнюдь нет. Ему хотелось подняться туда с Джейм.
Николас почувствовал влечение к Джейм с первой же встречи в посольстве. В последние два месяца он пользовался любым предлогом, чтобы бывать с ней как можно чаще, но подозревал, что удача вот-вот изменит ему — как только Джейм решит, что от него мало проку, и уедет в другой город в поисках иных источников информации. Николас заранее страшился этого дня, хотя и не понимал до конца почему. Они с Джейм не были любовниками, их можно было назвать приятелями, да и то с натяжкой. И все же чем больше времени Николас проводил в ее обществе, тем больше она ему нравилась.
Джейм, не прилагая к тому ни малейших усилий, привязала его к себе крепче любой из женщин, которых он знавал. Николас улыбнулся. Вероятно, Джейм даже не догадывается, какие чувства она ему внушает. Она не думает ни о чем, кроме своего отца.
Николас всей душой стремился помочь ей, но какая-то часть его сознания продолжала терзаться вопросом, что случится, когда Джейм раздобудет необходимые сведения. Она покинет Париж, никаких сомнений. Николае не хотел расставаться с Джейм. Он хотел познакомиться с ней как можно ближе. Желание свести с Джейм близкую дружбу, воспользовавшись ее навязчивой идеей найти своего давно пропавшего отца, вызывало у Николаев чувство вины. «Но я действительно старался помочь ей, — убеждал он себя. — Я делал все, чтобы раздобыть для нее информацию».
Николас повернулся к зеркалу, висевшему над письменным столом, и принялся завязывать галстук. За пять лет жизни в Париже у него перебывало немало женщин.
В последнее время он отдавал явное предпочтение француженкам старше себя по возрасту. Многие из них состояли с ним в интимных отношениях, но духовной близости не получалось. Первые письма матери во Францию неизменно содержали осторожные напоминания о том, что ему пора «подумать о семейной жизни». Со временем упреки становились все более настойчивыми. Казалось, мать стыдится того, что ее сын в возрасте тридцати пяти лет все еще холостяк и даже не задумывается о женитьбе. Она не упускала случая заметить, что оба старших брата вступили в брак, когда им не было тридцати, и уже растят собственных детей.
Николас не спешил надеть на себя ярмо. Ему нравились женщины, он искренне любил их — не только как партнерш по постели, но и как личностей. Однако ни одна из женщин, с которыми его связывали достаточно близкие отношения, не смогла стать той самой женщиной, ради которой он был бы готов поступиться личной свободой. До тех пор, пока он не встретил Джейм Лайнд.
Как только состоялось их знакомство, Николас почувствовал, что Джейм совсем другое дело.
«Ах, Джейм! — думал он. — Я ведь по-настоящему влюблен в тебя».
— Микрофильмы. Старые газеты. Тысяча девятьсот шестьдесят шестой год. — Джейм судорожно рылась в памяти, отыскивая французские слова, которые помогли бы втолковать библиотекарю, чего она добивается, однако того, судя по всему, куда больше интересовали ее джинсы, башмаки и пуловер ржаво-красного цвета. — Journaux, vieux , — произнесла она, делая нетерпеливый жест.
— Oui, mademoiselle. Vieux . — Лицо служащего озарилось выражением внезапно возникшего понимания.
Продолжая обстреливать Джейм французскими словами, он направил ее в хранилище микрофильмов. И хотя Джейм поняла не более половины сказанного, она не сомневалась, что найдет нужное помещение.
— Merci, — поблагодарила она, кивнув. — Merci beaucoup .
В подземелье старинной библиотеки, что на левом берегу Сены, царило безмолвие, внушавшее суеверный страх. Единственным звуком, который доносился до ушей Джейм, был цокот ее собственных каблуков по бетонному полу. «Такое чувство, как будто находишься в мавзолее, — подумала она, шагая по длинному коридору к хранилищу микрофильмов. — На кладбище старых газет».
После очередной и не слишком успешной попытки преодолеть языковой барьер Джейм получила из рук следующего библиотекаря коробку с рулончиками фотокопий всех парижских газет, изданных в ноябре — декабре тысяча девятьсот шестьдесят шестого года. Большую часть дня она провела, просматривая пленки, и оторвалась от проектора только для того, чтобы позвонить Николасу из установленного в коридоре древнего телефона-автомата и отменить назначенную встречу за обеденным столом.
— Я не могу сейчас уйти, — сказала она. — В этих старых газетах может отыскаться что-нибудь интересное… к тому же я едва сумела договориться с библиотекарями и не хотела бы вновь объясняться с ними, если этого можно избежать.
— Понимаю, — осторожно произнес Кенделл, но Джейм уловила в его голосе досаду. — Значит, встретимся за ужином?
— Да, конечно. — Отменив обед с Николасом, Джейм не могла отказаться еще и от ужина. В конце концов, он единственный человек в мире, который пытается ей помочь. Джейм не хотела терять время, отведенное на поиски, но признавалась себе, что ей нравится бывать в его обществе. — Выбирайте ресторан, — добавила она.
— Может быть, у вас есть какие-нибудь пожелания? — спросил Николас.
— Ну… — нерешительно протянула Джейм. — Да, есть. Но если я скажу, вы, вероятно, будете смеяться.