Страница:
Джордж не винил Лайлу за измену. Она была его женой, а для полной огня, красивой молодой женщины в этом не слишком много радости. Крис давал ей то, что не мог дать ей он, ее муж.
Нет, Джордж винил только Криса. И Крис за все ответит!
Глава 32
Глава 33
Нет, Джордж винил только Криса. И Крис за все ответит!
Глава 32
Сэйри проснулась от звука льющейся воды, доносившегося из ванной Бека. Она всего на минутку прилегла в гостиной на диване, но крепко уснула. Она тихонько встала и отправилась на кухню.
Когда Сэйри вошла в спальню с подносом, Бек как раз выходил из ванной. Его волосы были влажными, вокруг бедер он намотал полотенце.
– Ты принял душ? – удивилась Сэйри.
– Я проснулся весь мокрый от пота.
Она посмотрела на вентилятор под потолком. Тот исправно гонял воздух.
– Наверное, мне стоило поставить кондиционер на более прохладный режим.
– Кондиционер не виноват. Мне приснился сон. Сэйри поставила поднос на низкий столик.
– Какой?
Бек не ответил ей, и она оглянулась через плечо.
– Не могу вспомнить.
– Как ты себя чувствуешь?
– Горячая вода прогнала боль. Почему так темно?
– Я закрыла ставни. Кажется, что в доме никого нет.
– Хорошо придумано!
Сэйри чиркнула спичкой и зажгла свечу на подносе.
– Я приготовила тебе ужин. Томатный суп, сыр и крекеры.
– Тебе не следовало караулить меня. Но я слишком голоден, чтобы с тобой ссориться.
Бек опустился на диван, задрапировавшись полотенцем и поставив поднос на колени. Сэйри села в кресло напротив. Бек взялся за ложку, но вспомнил о хороших манерах.
– А ты поела?
– Совсем недавно.
– Как там Фрито?
– Он почти весь день не отходил от тебя. Бек покосился на Сэйри.
– И ты тоже, насколько я понимаю. Скажи, а что ты имела в виду, когда сказала, что Крис мне не друг? Или мне это приснилось?
– Нет, я именно так и сказала. Мой брат стоял и смотрел, как тебя били, и даже не попытался тебе помочь.
– Он не мог мне помочь, Сэйри.
– Я в это не верю, – горячо возразила она. – Пусть Крис сам не хотел драться, но он не позволил Фреду Деклюэтту прийти тебе на помощь. Я видела это собственными глазами.
– Я сам вызвался пойти поговорить с Люси Дэйли. Крис не советовал этого делать. Он говорил, что я должен подождать появления Реда с подкреплением. Наверное, Крис решил, что я сам нарвался. Я устроил представление и попытался вести себя как герой.
Это объяснение не изменило мнения Сэйри. В словах Бека была своя логика, но она видела выражение лица Криса. Не так смотрят люди, волнующиеся за друга, оказавшегося один на один с разъяренной толпой.
– Если бы избивали Криса, разве тебя кто-нибудь смог удержать, чтобы ты не бросился к нему на помощь? – спросила Сэйри. – Разве ты не попытался бы спасти Криса?
– Не знаю.
– Нет, знаешь. Три года назад в «Лезвии бритвы» ты дрался бок о бок с Крисом и Дэнни.
– Что было крайне неразумно, как я теперь понимаю. И потом, против нас была не толпа, а один только Шлепа Уоткинс.
При упоминании этого имени Сэйри передернулась.
– Прости, – извинился Бек, – я не должен был напоминать тебе о нем.
– Как-нибудь переживу.
– Вряд ли его поймали, пока я тут валялся.
– Во всяком случае, я об этом не слышала. – Сэйри заметила, как ловко Бек перевел разговор с Криса на другую тему, но не стала с ним спорить.
– Ты перезвонила Нильсону?
– Я говорила с его секретаршей. Они знают об утренних событиях в нашем городе. Они сожалеют о случившемся, потому что Нильсон не приемлет насилия, это не его стиль. Бренда спросила, как твое здоровье.
– Возможно, Нильсон меня пожалеет и наконец явится на встречу со мной.
– Все может быть. Однако…
– Что еще за «однако»?
– Нильсон нам уже не нужен, Бек.
– С каких это пор?
Неуверенная в том, как он воспримет новости, Сэйри начала как можно осторожнее:
– Сегодня Управление закрыло «Хойл Энтерпрайсиз». – Она пересказала все, что слышала в новостях и узнала от Хаффа. – И еще, – Сэйри глубоко вздохнула, – пресс-секретарь сообщил, что в дополнение к штрафам, которые будут исчисляться миллионами долларов, Министерство юстиции намеревается начать собственное расследование. Вполне вероятно, что против компании будут выдвинуты уголовные обвинения.
– Я должен быть там.
Бек попытался встать, но Сэйри положила руку ему на плечо.
– Хаффу ты там не нужен.
– Не нужен?
– После того, что я услышала в выпуске новостей, я позвонила ему. Он был вне себя от ярости. Но два момента Хафф особо подчеркнул. Во-первых, он хочет, чтобы ты держался подальше, пока все не прояснится.
– Почему?
Сэйри посмотрела на свои пальцы, которые мяли фольгу от конфеты.
– Хафф сказал, что от тебя будет больше вреда, чем пользы. Ты слишком много знаешь… Тебе лучше оставаться в постели после полученных травм и говорить, что ты не в состоянии отвечать на вопросы этих любопытных сукиных детей. Я цитирую, как ты понимаешь.
Бек довольно долго обдумывал ее слова, потом сказал:
– Хафф прав, Сэйри. Я окажусь в ситуации, когда мне придется либо давать показания против моих работодателей, либо врать парням из федеральных служб и, следовательно, оказаться виновным самому.
Сэйри ничего не ответила на это, но огорчилась, что он признает свою вину.
– А что во-вторых?
– Мне должно быть стыдно за то, что я пикетировала против собственных родственников. И я наверняка злорадствую по поводу закрытия завода.
Бек развернул еще одну конфету и положил в рот.
– А ты злорадствуешь?
Нет. Но я рада, что Хаффа наконец припрут к стене. Кто бы его ни принудил пойти на уступки – федеральные управления, Нильсон или профсоюзы, я, – но это должно быть сделано, Бек. – Сэйри печально улыбнулась. – Мне лишь хотелось, чтобы все это произошло гораздо раньше – до того, как пострадали люди.
– Я не уверен, что серьезные перемены могли произойти без конфликта, Сэйри. За прогресс, как правило, нужно платить.
– Вот и ты пострадал за прогресс. Сильно болит?
Сэйри протянула руку и коснулась ссадины на плече Бека. Ее пальцы, словно крылья бабочки, трепетали. Сэйри боялась причинить боль Беку своими прикосновениями, но оторвать руки от его теплой гладкой кожи была не в силах.
Повинуясь порыву, она нагнулась к груди Бека и коснулась губами темного пятна, разливавшегося после ударов. Ее губы словно гладили больное место, ласкали и успокаивали.
Бек негромко застонал. Взяв ее голову в ладони, он заглянул в лицо Сэйри, Бек словно впитывал в себя каждую черточку. Его пальцы тронули ее волосы, отвели их назад, а потом снова позволили им упасть.
Его губы коснулись ее губ. Стараясь не задеть рану на щеке, Сэйри отдалась поцелую.
Бек притянул Сэйри к себе, она чувствовала его возбуждение. Сэйри оторвалась от его рта и удивленно посмотрела на него.
– Мой сон… – выдохнул Бек. – Я не забыл… Я занимался с тобой любовью. Но теперь это мне не снится. Ты моя…
– Тебе будет больно.
– Мне уже больно.
Его губы снова накрыли ее рот, он целовал ее с неутоленной страстью. Они отстранились друг от друга на короткое мгновение, Бек постепенно стянул с Сэйри топ. Его пальцы скользнули ей на спину, он расстегнул лифчик и снял его, а потом прижался лицом к ее грудям и так замер.
Сэйри обняла его руками за шею, потерлась щекой о еще мокрые после душа волосы. Аромат его кожи кружил ей голову.
Она потерлась о него, и Бек простонал:
– Да, так, еще.
И она послушалась.
Когда Сэйри ощутила прикосновение его языка к своему соску, ей показалось, что она истекает наслаждением. Она почувствовала наконец то, чего неосознанно желала с первой их встречи. И вот теперь пришло освобождение от подавляемого желания, от страхов и сомнений. И радостный, счастливый вздох вырвался из ее горла.
Ободренный им, Бек, не размыкая губ на ее потемневшем соске, смело опустил руку и коснулся ее лона, заставляя ее трепетать от желания.
– Бек, позволь мне… – Сэйри встала с его коленей и начала раздеваться. Когда на ней остались только кружевные бикини, она вдруг смутилась.
Бек умоляюще смотрел на нее.
– Ты убиваешь меня, Сэйри.
Сэйри сняла трусики. Бек отбросил в сторону полотенце. Его пальцы пробежали по треугольнику рыжих волос внизу ее живота, сжали ее бедра, и Бек с силой притянул Сэйри к себе. Он прижался лицом к ее мягкому животу, поцеловал его, спустился ниже, потом еще ниже, пока не попробовал ее на вкус. Сэйри таяла под его губами и языком, дрожа от нетерпения соединиться с ним. И сказала ему об этом.
Избитое тело Бека сдерживало бешеные порывы его плоти, их секс не был бурным, но в этом и была его прелесть. Сэйри медленно опускалась на него, потому что каждое ощущение было для нее новым и возбуждающим, необыкновенным, стоящим того, чтобы им наслаждаться. Если Бек и испытывал нетерпение, он хорошо это скрывал и, казалось, получал удовольствие от ее неторопливости.
Когда Сэйри уже показалось, что их близость достигает апогея, Бек крепко сжал ее бедра руками и подался вперед и вверх, и Сэйри вскрикнула от неожиданного острого наслаждения.
Их движения были осторожными и неторопливыми, но полными страсти. Его пальцы впились в атласную кожу ее бедер и удерживали на месте, но руки Сэйри не находили покоя. Они прикасались к его плечам, порхали по шее и спине, перебирались на грудь. Выгнув спину и потянувшись назад, она провела рукой по его бедрам и погладила мошонку. Бек застонал от удовольствия.
Когда он кончил, он обнял ее и положил разгоряченную щеку ей на грудь. Его губы коснулись напряженного соска.
Сэйри не поняла слов, которые он прошептал, но он произнес их настолько сексуально, что ее мгновенно затопила волна наивысшего наслаждения.
Потом они лежали на кровати, глядя друг другу в лицо.
– Что ты сказал? – спросила Сэйри.
– Когда?
Она посмотрела на него и многозначительно подняла брови.
– А, тогда! Наверное, выругался.
– Очень эротично, – промурлыкала Сэйри.
– В следующий раз я произнесу их погромче.
– Ты знал, что мне давно этого хотелось, правда? Он не сразу ответил:
– Мне так казалось.
– А когда ты догадался?
– Когда мы сидели на скамье у фортепьяно. Сэйри удивленно подняла на него глаза.
– На скамье у фортепьяно я думала, что ты самый высокомерный ублюдок из тех, кого я имела несчастье встретить. – Поддев пальцем его подбородок, она добавила: – И к тому же один из самых привлекательных.
– А я тогда гадал, как мне удержаться от того, чтобы не схватить тебя и не проверить, настоящая ли ты. Ты самая сексуальная из всех женщин, кого мне довелось встретить. И к тому же одна из самых воображалистых.
Сэйри негромко рассмеялась.
– Мне так хотелось возненавидеть тебя. – Потом выражение ее лица изменилась, она заговорила серьезно: – Мне и сейчас хочется тебя ненавидеть.
– Тебе хочется меня ненавидеть за всю ту грязную работу, которую я делал для Хаффа.
– Да.
– Я восхищен целостностью твоей натуры.
– Неужели, Бек?
– Это так. Но не могли бы мы оставить твою целостность и мою непорядочность на какое-то время? Хотя бы до утра, – прошептал он.
– Ты хочешь, чтобы я осталась? Бек прижал ее крепче.
– Попробуй только уйти.
Они долго и лениво целовались, пока его рука путешествовала от ее груди к влажному таинственному лону, обратно к груди и твердому соску. С их первой встречи Бек столько раз представлял ее лежащей обнаженной рядом с ним. Но реальность превзошла самые смелые из его фантазий. Теперь он не мог насытиться ею, ему хотелось все время касаться Сэйри.
Когда они разомкнули объятия, Бек оглядел ее с ног до головы и вздохнул:
– Ты красивая, Сэйри.
– Спасибо.
– Ни единого изъяна.
После этого замечания ее счастливый смех постепенно затих. Бек почувствовал, как Сэйри эмоционально отдалилась от него еще до того, как она села в постели, подтянула колени к груди и положила на них подбородок.
– У меня есть изъян, Бек. Тебе было бы лучше никогда со мной не встречаться. И уж тем более не стоило заниматься со мной любовью.
– Это неправда, что ты такое говоришь!
– Правда. Я приношу разрушение. Мы, Хойлы, этим прославились. Это наша специальность. Мы оставляем людей сломленными, и они никогда больше не становятся прежними.
Бек положил руку ей на спину. Кожа Сэйри была удивительно гладкой и очень светлой по сравнению с его собственной. Ее бедра мягко круглились от тонкой талии. На пояснице были две крошечные ямочки, и их женственная мягкость заставила сердце Бека заныть от неизведанной раньше нежности. Бек был темпераментным мужчиной, похоть часто брала над ним верх. Но никогда Бек не испытывал желания обладать не только телом женщины, но и ее душой.
– Что такого разрушительного ты сделала, Сэйри?
– Я выходила замуж дважды, но мужей своих не любила. Я тратила их деньги, спала в их постели. Но я почти забыла, как они выглядели.
Сэйри повернула к нему голову, чтобы увидеть реакцию Бека, но он держал свои эмоции в узде. Беку хотелось узнать все о ней и о ее жизни.
Сэйри продолжала говорить. Признание давались ей с видимым трудом:
– Я сломала им жизнь. Намеренно, в собственных эгоистических целях. Я ничего не имела против них конкретно, но я использовала их без жалости и снисхождения. Я пыталась наказать Хаффа за то, что он отнял у меня Кларка и ребенка. Мне было наплевать на мою жизнь, раз я могла сделать несчастным Хаффа. Когда он говорил «выходи замуж», я делала это с единственной целью устроить нечто такое, что бумерангом ударило бы по нему. Эти двое мужчин стали жертвами Хаффа и присущего Хойлам таланта разрушать чужие жизни.
– Мне не жаль твоих бывших мужей, – с горечью сказал Бек. – Они женились на тебе, понимая, что ты их не любила. Они умоляли о том, чтобы их использовали. За их неприятности они получили тебя. Сколько лет тебе было?
– Девятнадцать, когда я выходила замуж в первый раз, и двадцать один во второй.
– А сколько лет было им?
– Они были намного старше. По возрасту они годились мне в отцы, а не в мужья.
Два похотливых дружка Хаффа не упустили удобного случая. Они с радостью женились на Сэйри, отлично понимая, что этот брак не продлится долго.
– Они могли проводить каждую ночь с красивой и очень молодой женщиной. Если ты, конечно, не увиливала.
– Нет. Я хотела бы тебе сказать, что избегала близости с ними, – Сэйри говорила так тихо, что Бек едва слышал ее. – Но доступ к моему телу был частью сделки.
– Значит, и тебя тоже использовали, согласна? Сэйри уткнулась лбом в колени.
– Не слишком красивое прошлое, ты прав.
Бек сел в кровати, обнял Сэйри и увлек вместе с собой на подушки. Он откинул ее волосы и заглянул в лицо.
– Кто может обвинять тебя после того, что сделали с тобой?
– Вчера вечером ты слышал наш разговор с Хаффом. Сколько ты простоял в коридоре?
– Достаточно, чтобы понять, почему ты его так ненавидишь.
Сэйри уткнулась лицом ему в шею.
– То, что они со мной сделали, было тайной. Даже мои братья ничего не знали. И Селма не знала, никто. Мне не с кем было поговорить об этом, поделиться моим горем.
– А Кларк?
– Он даже не узнал, что я была беременна. Я совершила ошибку, выложив все Хаффу, а не Кларку. После аборта зачем было ему об этом рассказывать? Ребенка больше не было. Узнай он об этом, он бы страдал так же, как и я.
– Ты слишком сильно его любила, чтобы рассказать о таком.
– Что-то в этом роде. Кларк по-прежнему дорог мне. Наши отношения останутся светлым, нежным воспоминанием, первой любовью. Все в таком духе… Но я горюю… – Сэйри замолчала, как будто собиралась с духом. – Я горюю о моем ребенке. Он мог бы быть единственным невинным существом в моей жизни, единственным в царстве Хойлов.
Бек приподнял ее подбородок. Слезы покатились по вискам к волосам, и он осушил их. Сэйри прошептала:
– Я не вынесу, если ты меня пожалеешь.
– Отлично. Тогда пожалей ты меня.
Он взял ее руку. Не отрываясь от губ Сэйри, Бек направлял ее пальцы. Молодая женщина прильнула к нему.
– Ты об этом мечтал, Бек? В тот день на заводе ты говорил, что не хочешь, чтобы рабочие отвлекались на мои волосы и…
– И представляли тебя в другой ситуации. Я выдал себя.
– Ты выдал себя намного раньше, – шепнула она и наклонилась к нему совсем близко.
Бек простонал ее имя, приподнял ее голову и поцеловал, ощущая пьянящий вкус ее губ. Не выпуская ее из объятий, Бек развел ей бедра.
– Тебе будет больно? – спросила она с тревогой.
– Еще как!
– Тогда, может быть…
– Нет. Я предпочитаю это, – Бек вошел в нее.
– Да, – простонала Сэйри, – да!
Она полностью подчинилась ему. Сэйри согнула руки в локтях, кисти лежали у головы. Бек накрыл их ладонями, переплел пальцы с пальцами Сэйри. И когда он начал двигаться в ней, они смотрели в глаза друг другу.
– Ты не хочешь жалости, Сэйри, тогда скажи, что ты хочешь услышать, и я произнесу это.
– Ты не должен ничего говорить. Только…
– Что?
– Глубже.
– Я уже глубоко. Я так глубоко в тебе, что потерялся. Что еще?
– Прошу тебя…
Ее шея выгнулась. Сэйри закусила нижнюю губу, и Бек почувствовал, что ее мышцы смыкаются вокруг него словно кулак. Он видел, как затвердели ее соски, как отсвет приближающегося оргазма затуманил ее глаза. Бек ловил ее частое дыхание, и когда понял, что Сэйри вот-вот достигнет вершины наслаждения, его движения чуть замедлились.
– О чем ты просишь меня, Сэйри?
– Господи!
– Что?
– Накрой меня, – беспомощно выкрикнула она.
И он сделал это. Сэйри приняла его вес, их тела слились, а сердца бились в унисон.
Позже она уснула на его руке, ладонь доверчиво раскрылась на груди Бека, дыхание согревало ему кожу. Он смотрел в потолок, прижимаясь подбородком к волосам Сэйри. Ему хотелось заставить ее забыть о боли – о Хаффе, аборте, Кларке Дэйли, обо всем. Бек с радостью стер бы эти воспоминания из ее памяти, чтобы Сэйри испытала хотя бы мгновение покоя и удовлетворения, а может, и радости. Он был готов подарить ей минуты жизни без гнева и сожалений.
В эти минуты сексуального наслаждения ему это удалось.
Лежа без сна и глядя на вращающиеся лопасти вентилятора, Бек спрашивал себя, кто кому помог забыться.
Когда Сэйри вошла в спальню с подносом, Бек как раз выходил из ванной. Его волосы были влажными, вокруг бедер он намотал полотенце.
– Ты принял душ? – удивилась Сэйри.
– Я проснулся весь мокрый от пота.
Она посмотрела на вентилятор под потолком. Тот исправно гонял воздух.
– Наверное, мне стоило поставить кондиционер на более прохладный режим.
– Кондиционер не виноват. Мне приснился сон. Сэйри поставила поднос на низкий столик.
– Какой?
Бек не ответил ей, и она оглянулась через плечо.
– Не могу вспомнить.
– Как ты себя чувствуешь?
– Горячая вода прогнала боль. Почему так темно?
– Я закрыла ставни. Кажется, что в доме никого нет.
– Хорошо придумано!
Сэйри чиркнула спичкой и зажгла свечу на подносе.
– Я приготовила тебе ужин. Томатный суп, сыр и крекеры.
– Тебе не следовало караулить меня. Но я слишком голоден, чтобы с тобой ссориться.
Бек опустился на диван, задрапировавшись полотенцем и поставив поднос на колени. Сэйри села в кресло напротив. Бек взялся за ложку, но вспомнил о хороших манерах.
– А ты поела?
– Совсем недавно.
– Как там Фрито?
– Он почти весь день не отходил от тебя. Бек покосился на Сэйри.
– И ты тоже, насколько я понимаю. Скажи, а что ты имела в виду, когда сказала, что Крис мне не друг? Или мне это приснилось?
– Нет, я именно так и сказала. Мой брат стоял и смотрел, как тебя били, и даже не попытался тебе помочь.
– Он не мог мне помочь, Сэйри.
– Я в это не верю, – горячо возразила она. – Пусть Крис сам не хотел драться, но он не позволил Фреду Деклюэтту прийти тебе на помощь. Я видела это собственными глазами.
– Я сам вызвался пойти поговорить с Люси Дэйли. Крис не советовал этого делать. Он говорил, что я должен подождать появления Реда с подкреплением. Наверное, Крис решил, что я сам нарвался. Я устроил представление и попытался вести себя как герой.
Это объяснение не изменило мнения Сэйри. В словах Бека была своя логика, но она видела выражение лица Криса. Не так смотрят люди, волнующиеся за друга, оказавшегося один на один с разъяренной толпой.
– Если бы избивали Криса, разве тебя кто-нибудь смог удержать, чтобы ты не бросился к нему на помощь? – спросила Сэйри. – Разве ты не попытался бы спасти Криса?
– Не знаю.
– Нет, знаешь. Три года назад в «Лезвии бритвы» ты дрался бок о бок с Крисом и Дэнни.
– Что было крайне неразумно, как я теперь понимаю. И потом, против нас была не толпа, а один только Шлепа Уоткинс.
При упоминании этого имени Сэйри передернулась.
– Прости, – извинился Бек, – я не должен был напоминать тебе о нем.
– Как-нибудь переживу.
– Вряд ли его поймали, пока я тут валялся.
– Во всяком случае, я об этом не слышала. – Сэйри заметила, как ловко Бек перевел разговор с Криса на другую тему, но не стала с ним спорить.
– Ты перезвонила Нильсону?
– Я говорила с его секретаршей. Они знают об утренних событиях в нашем городе. Они сожалеют о случившемся, потому что Нильсон не приемлет насилия, это не его стиль. Бренда спросила, как твое здоровье.
– Возможно, Нильсон меня пожалеет и наконец явится на встречу со мной.
– Все может быть. Однако…
– Что еще за «однако»?
– Нильсон нам уже не нужен, Бек.
– С каких это пор?
Неуверенная в том, как он воспримет новости, Сэйри начала как можно осторожнее:
– Сегодня Управление закрыло «Хойл Энтерпрайсиз». – Она пересказала все, что слышала в новостях и узнала от Хаффа. – И еще, – Сэйри глубоко вздохнула, – пресс-секретарь сообщил, что в дополнение к штрафам, которые будут исчисляться миллионами долларов, Министерство юстиции намеревается начать собственное расследование. Вполне вероятно, что против компании будут выдвинуты уголовные обвинения.
– Я должен быть там.
Бек попытался встать, но Сэйри положила руку ему на плечо.
– Хаффу ты там не нужен.
– Не нужен?
– После того, что я услышала в выпуске новостей, я позвонила ему. Он был вне себя от ярости. Но два момента Хафф особо подчеркнул. Во-первых, он хочет, чтобы ты держался подальше, пока все не прояснится.
– Почему?
Сэйри посмотрела на свои пальцы, которые мяли фольгу от конфеты.
– Хафф сказал, что от тебя будет больше вреда, чем пользы. Ты слишком много знаешь… Тебе лучше оставаться в постели после полученных травм и говорить, что ты не в состоянии отвечать на вопросы этих любопытных сукиных детей. Я цитирую, как ты понимаешь.
Бек довольно долго обдумывал ее слова, потом сказал:
– Хафф прав, Сэйри. Я окажусь в ситуации, когда мне придется либо давать показания против моих работодателей, либо врать парням из федеральных служб и, следовательно, оказаться виновным самому.
Сэйри ничего не ответила на это, но огорчилась, что он признает свою вину.
– А что во-вторых?
– Мне должно быть стыдно за то, что я пикетировала против собственных родственников. И я наверняка злорадствую по поводу закрытия завода.
Бек развернул еще одну конфету и положил в рот.
– А ты злорадствуешь?
Нет. Но я рада, что Хаффа наконец припрут к стене. Кто бы его ни принудил пойти на уступки – федеральные управления, Нильсон или профсоюзы, я, – но это должно быть сделано, Бек. – Сэйри печально улыбнулась. – Мне лишь хотелось, чтобы все это произошло гораздо раньше – до того, как пострадали люди.
– Я не уверен, что серьезные перемены могли произойти без конфликта, Сэйри. За прогресс, как правило, нужно платить.
– Вот и ты пострадал за прогресс. Сильно болит?
Сэйри протянула руку и коснулась ссадины на плече Бека. Ее пальцы, словно крылья бабочки, трепетали. Сэйри боялась причинить боль Беку своими прикосновениями, но оторвать руки от его теплой гладкой кожи была не в силах.
Повинуясь порыву, она нагнулась к груди Бека и коснулась губами темного пятна, разливавшегося после ударов. Ее губы словно гладили больное место, ласкали и успокаивали.
Бек негромко застонал. Взяв ее голову в ладони, он заглянул в лицо Сэйри, Бек словно впитывал в себя каждую черточку. Его пальцы тронули ее волосы, отвели их назад, а потом снова позволили им упасть.
Его губы коснулись ее губ. Стараясь не задеть рану на щеке, Сэйри отдалась поцелую.
Бек притянул Сэйри к себе, она чувствовала его возбуждение. Сэйри оторвалась от его рта и удивленно посмотрела на него.
– Мой сон… – выдохнул Бек. – Я не забыл… Я занимался с тобой любовью. Но теперь это мне не снится. Ты моя…
– Тебе будет больно.
– Мне уже больно.
Его губы снова накрыли ее рот, он целовал ее с неутоленной страстью. Они отстранились друг от друга на короткое мгновение, Бек постепенно стянул с Сэйри топ. Его пальцы скользнули ей на спину, он расстегнул лифчик и снял его, а потом прижался лицом к ее грудям и так замер.
Сэйри обняла его руками за шею, потерлась щекой о еще мокрые после душа волосы. Аромат его кожи кружил ей голову.
Она потерлась о него, и Бек простонал:
– Да, так, еще.
И она послушалась.
Когда Сэйри ощутила прикосновение его языка к своему соску, ей показалось, что она истекает наслаждением. Она почувствовала наконец то, чего неосознанно желала с первой их встречи. И вот теперь пришло освобождение от подавляемого желания, от страхов и сомнений. И радостный, счастливый вздох вырвался из ее горла.
Ободренный им, Бек, не размыкая губ на ее потемневшем соске, смело опустил руку и коснулся ее лона, заставляя ее трепетать от желания.
– Бек, позволь мне… – Сэйри встала с его коленей и начала раздеваться. Когда на ней остались только кружевные бикини, она вдруг смутилась.
Бек умоляюще смотрел на нее.
– Ты убиваешь меня, Сэйри.
Сэйри сняла трусики. Бек отбросил в сторону полотенце. Его пальцы пробежали по треугольнику рыжих волос внизу ее живота, сжали ее бедра, и Бек с силой притянул Сэйри к себе. Он прижался лицом к ее мягкому животу, поцеловал его, спустился ниже, потом еще ниже, пока не попробовал ее на вкус. Сэйри таяла под его губами и языком, дрожа от нетерпения соединиться с ним. И сказала ему об этом.
Избитое тело Бека сдерживало бешеные порывы его плоти, их секс не был бурным, но в этом и была его прелесть. Сэйри медленно опускалась на него, потому что каждое ощущение было для нее новым и возбуждающим, необыкновенным, стоящим того, чтобы им наслаждаться. Если Бек и испытывал нетерпение, он хорошо это скрывал и, казалось, получал удовольствие от ее неторопливости.
Когда Сэйри уже показалось, что их близость достигает апогея, Бек крепко сжал ее бедра руками и подался вперед и вверх, и Сэйри вскрикнула от неожиданного острого наслаждения.
Их движения были осторожными и неторопливыми, но полными страсти. Его пальцы впились в атласную кожу ее бедер и удерживали на месте, но руки Сэйри не находили покоя. Они прикасались к его плечам, порхали по шее и спине, перебирались на грудь. Выгнув спину и потянувшись назад, она провела рукой по его бедрам и погладила мошонку. Бек застонал от удовольствия.
Когда он кончил, он обнял ее и положил разгоряченную щеку ей на грудь. Его губы коснулись напряженного соска.
Сэйри не поняла слов, которые он прошептал, но он произнес их настолько сексуально, что ее мгновенно затопила волна наивысшего наслаждения.
Потом они лежали на кровати, глядя друг другу в лицо.
– Что ты сказал? – спросила Сэйри.
– Когда?
Она посмотрела на него и многозначительно подняла брови.
– А, тогда! Наверное, выругался.
– Очень эротично, – промурлыкала Сэйри.
– В следующий раз я произнесу их погромче.
– Ты знал, что мне давно этого хотелось, правда? Он не сразу ответил:
– Мне так казалось.
– А когда ты догадался?
– Когда мы сидели на скамье у фортепьяно. Сэйри удивленно подняла на него глаза.
– На скамье у фортепьяно я думала, что ты самый высокомерный ублюдок из тех, кого я имела несчастье встретить. – Поддев пальцем его подбородок, она добавила: – И к тому же один из самых привлекательных.
– А я тогда гадал, как мне удержаться от того, чтобы не схватить тебя и не проверить, настоящая ли ты. Ты самая сексуальная из всех женщин, кого мне довелось встретить. И к тому же одна из самых воображалистых.
Сэйри негромко рассмеялась.
– Мне так хотелось возненавидеть тебя. – Потом выражение ее лица изменилась, она заговорила серьезно: – Мне и сейчас хочется тебя ненавидеть.
– Тебе хочется меня ненавидеть за всю ту грязную работу, которую я делал для Хаффа.
– Да.
– Я восхищен целостностью твоей натуры.
– Неужели, Бек?
– Это так. Но не могли бы мы оставить твою целостность и мою непорядочность на какое-то время? Хотя бы до утра, – прошептал он.
– Ты хочешь, чтобы я осталась? Бек прижал ее крепче.
– Попробуй только уйти.
Они долго и лениво целовались, пока его рука путешествовала от ее груди к влажному таинственному лону, обратно к груди и твердому соску. С их первой встречи Бек столько раз представлял ее лежащей обнаженной рядом с ним. Но реальность превзошла самые смелые из его фантазий. Теперь он не мог насытиться ею, ему хотелось все время касаться Сэйри.
Когда они разомкнули объятия, Бек оглядел ее с ног до головы и вздохнул:
– Ты красивая, Сэйри.
– Спасибо.
– Ни единого изъяна.
После этого замечания ее счастливый смех постепенно затих. Бек почувствовал, как Сэйри эмоционально отдалилась от него еще до того, как она села в постели, подтянула колени к груди и положила на них подбородок.
– У меня есть изъян, Бек. Тебе было бы лучше никогда со мной не встречаться. И уж тем более не стоило заниматься со мной любовью.
– Это неправда, что ты такое говоришь!
– Правда. Я приношу разрушение. Мы, Хойлы, этим прославились. Это наша специальность. Мы оставляем людей сломленными, и они никогда больше не становятся прежними.
Бек положил руку ей на спину. Кожа Сэйри была удивительно гладкой и очень светлой по сравнению с его собственной. Ее бедра мягко круглились от тонкой талии. На пояснице были две крошечные ямочки, и их женственная мягкость заставила сердце Бека заныть от неизведанной раньше нежности. Бек был темпераментным мужчиной, похоть часто брала над ним верх. Но никогда Бек не испытывал желания обладать не только телом женщины, но и ее душой.
– Что такого разрушительного ты сделала, Сэйри?
– Я выходила замуж дважды, но мужей своих не любила. Я тратила их деньги, спала в их постели. Но я почти забыла, как они выглядели.
Сэйри повернула к нему голову, чтобы увидеть реакцию Бека, но он держал свои эмоции в узде. Беку хотелось узнать все о ней и о ее жизни.
Сэйри продолжала говорить. Признание давались ей с видимым трудом:
– Я сломала им жизнь. Намеренно, в собственных эгоистических целях. Я ничего не имела против них конкретно, но я использовала их без жалости и снисхождения. Я пыталась наказать Хаффа за то, что он отнял у меня Кларка и ребенка. Мне было наплевать на мою жизнь, раз я могла сделать несчастным Хаффа. Когда он говорил «выходи замуж», я делала это с единственной целью устроить нечто такое, что бумерангом ударило бы по нему. Эти двое мужчин стали жертвами Хаффа и присущего Хойлам таланта разрушать чужие жизни.
– Мне не жаль твоих бывших мужей, – с горечью сказал Бек. – Они женились на тебе, понимая, что ты их не любила. Они умоляли о том, чтобы их использовали. За их неприятности они получили тебя. Сколько лет тебе было?
– Девятнадцать, когда я выходила замуж в первый раз, и двадцать один во второй.
– А сколько лет было им?
– Они были намного старше. По возрасту они годились мне в отцы, а не в мужья.
Два похотливых дружка Хаффа не упустили удобного случая. Они с радостью женились на Сэйри, отлично понимая, что этот брак не продлится долго.
– Они могли проводить каждую ночь с красивой и очень молодой женщиной. Если ты, конечно, не увиливала.
– Нет. Я хотела бы тебе сказать, что избегала близости с ними, – Сэйри говорила так тихо, что Бек едва слышал ее. – Но доступ к моему телу был частью сделки.
– Значит, и тебя тоже использовали, согласна? Сэйри уткнулась лбом в колени.
– Не слишком красивое прошлое, ты прав.
Бек сел в кровати, обнял Сэйри и увлек вместе с собой на подушки. Он откинул ее волосы и заглянул в лицо.
– Кто может обвинять тебя после того, что сделали с тобой?
– Вчера вечером ты слышал наш разговор с Хаффом. Сколько ты простоял в коридоре?
– Достаточно, чтобы понять, почему ты его так ненавидишь.
Сэйри уткнулась лицом ему в шею.
– То, что они со мной сделали, было тайной. Даже мои братья ничего не знали. И Селма не знала, никто. Мне не с кем было поговорить об этом, поделиться моим горем.
– А Кларк?
– Он даже не узнал, что я была беременна. Я совершила ошибку, выложив все Хаффу, а не Кларку. После аборта зачем было ему об этом рассказывать? Ребенка больше не было. Узнай он об этом, он бы страдал так же, как и я.
– Ты слишком сильно его любила, чтобы рассказать о таком.
– Что-то в этом роде. Кларк по-прежнему дорог мне. Наши отношения останутся светлым, нежным воспоминанием, первой любовью. Все в таком духе… Но я горюю… – Сэйри замолчала, как будто собиралась с духом. – Я горюю о моем ребенке. Он мог бы быть единственным невинным существом в моей жизни, единственным в царстве Хойлов.
Бек приподнял ее подбородок. Слезы покатились по вискам к волосам, и он осушил их. Сэйри прошептала:
– Я не вынесу, если ты меня пожалеешь.
– Отлично. Тогда пожалей ты меня.
Он взял ее руку. Не отрываясь от губ Сэйри, Бек направлял ее пальцы. Молодая женщина прильнула к нему.
– Ты об этом мечтал, Бек? В тот день на заводе ты говорил, что не хочешь, чтобы рабочие отвлекались на мои волосы и…
– И представляли тебя в другой ситуации. Я выдал себя.
– Ты выдал себя намного раньше, – шепнула она и наклонилась к нему совсем близко.
Бек простонал ее имя, приподнял ее голову и поцеловал, ощущая пьянящий вкус ее губ. Не выпуская ее из объятий, Бек развел ей бедра.
– Тебе будет больно? – спросила она с тревогой.
– Еще как!
– Тогда, может быть…
– Нет. Я предпочитаю это, – Бек вошел в нее.
– Да, – простонала Сэйри, – да!
Она полностью подчинилась ему. Сэйри согнула руки в локтях, кисти лежали у головы. Бек накрыл их ладонями, переплел пальцы с пальцами Сэйри. И когда он начал двигаться в ней, они смотрели в глаза друг другу.
– Ты не хочешь жалости, Сэйри, тогда скажи, что ты хочешь услышать, и я произнесу это.
– Ты не должен ничего говорить. Только…
– Что?
– Глубже.
– Я уже глубоко. Я так глубоко в тебе, что потерялся. Что еще?
– Прошу тебя…
Ее шея выгнулась. Сэйри закусила нижнюю губу, и Бек почувствовал, что ее мышцы смыкаются вокруг него словно кулак. Он видел, как затвердели ее соски, как отсвет приближающегося оргазма затуманил ее глаза. Бек ловил ее частое дыхание, и когда понял, что Сэйри вот-вот достигнет вершины наслаждения, его движения чуть замедлились.
– О чем ты просишь меня, Сэйри?
– Господи!
– Что?
– Накрой меня, – беспомощно выкрикнула она.
И он сделал это. Сэйри приняла его вес, их тела слились, а сердца бились в унисон.
Позже она уснула на его руке, ладонь доверчиво раскрылась на груди Бека, дыхание согревало ему кожу. Он смотрел в потолок, прижимаясь подбородком к волосам Сэйри. Ему хотелось заставить ее забыть о боли – о Хаффе, аборте, Кларке Дэйли, обо всем. Бек с радостью стер бы эти воспоминания из ее памяти, чтобы Сэйри испытала хотя бы мгновение покоя и удовлетворения, а может, и радости. Он был готов подарить ей минуты жизни без гнева и сожалений.
В эти минуты сексуального наслаждения ему это удалось.
Лежа без сна и глядя на вращающиеся лопасти вентилятора, Бек спрашивал себя, кто кому помог забыться.
Глава 33
Хафф пил утренний кофе на галерее, когда на служебной машине приехал Ред Харпер.
– Что-то ты рано для воскресного утра, – заметил Хафф. Подъем по ступеням явно потребовал от Реда максимального напряжения сил. Его лицо под форменной шляпой посерело, и он сразу же снял ее, как только вошел под крышу.
– Измученному человеку отдохнуть не дают, Хафф.
– Позови Селму, пусть принесет тебе кофе.
– Нет, спасибо. Я не могу задерживаться. Я заглянул, чтобы сообщить тебе новости.
– Надеюсь, они хорошие. Это было бы приятной неожиданностью.
– Не могу тебе сказать, как я расстроен тем, что происходит на заводе.
– Если уж быть точным, там ничего не происходит благодаря этим сукиным детям из Управления.
Хафф пребывал в раздраженном настроении. Он плохо спал, часто просыпался, ворочался, запутавшись во влажных простынях. С субботы дела шли все хуже и хуже, а он старался не потерять лицо. Хойл отреагировал, как от него и ожидали. Если бы он показал, что до глубины души потрясен вмешательством инспекторов, что его воля слабеет, это было бы катастрофой для будущего «Хойл Энтерпрайсиз». На людях Хафф появлялся неукротимым оптимистом и намеревался и дальше вести себя именно так.
Но спектакль давался ему с трудом. Потому что в глубине его души появился страх. Хаффа мучила неуверенность, которой он не испытывал с того самого дня, как его отцу раскроили голову у него на глазах. Потом страх стал его врагом. Десятилетиями Хафф внушал всем, что у него иммунитет против страха.
Но, глядя, как Ред Харпер с трудом опускается в кресло-качалку напротив него, Хафф впервые спросил себя, не обманывает ли он самого себя, считая, что его страх никто не замечает? Или он также очевиден, как наступление болезни Реда? Может быть, все смотрят на Хаффа Хойла и видят старого, развалившегося, конченого человека?
До недавнего времени достаточно было одного его слова, одного свирепого взгляда, чтобы осадить самого бесстрашного забияку. Без этой способности внушать трепет он перестанет быть Хаффом Хойлом. Только власть отделяет его от черты, за которой он станет просто немощным, лишенным достоинства стариком.
Хафф посмотрел на горизонт, обычно закрытый клубами дыма из труб его завода. Эта картина ему нравилась. Это был своего рода автограф Хойла в небе над городом.
Но дыма не было, и Хафф задумался, не исчезнет ли и он сам так же быстро и бесследно. Эта мысль привела его в панику, которую он постарался скрыть под маской раздражения.
– И что за новости у тебя, Ред?
Шериф поморщился, будто от боли, хотя, может, так оно и было.
– Это и хорошие новости, и нет.
– Не валяй дурака, выкладывай. Что у тебя под мышкой?
– Улика. Я не могу показать тебе из-за риска заражения, но вполне возможно, она пригвоздит убийцу Дэнни.
– И кто это?
– Шлепа Уоткинс.
– Отличная новость, черт побери, – проревел Хафф, громко хлопнув в ладоши. – Просто великолепная новость! Я так и знал, что этот недоумок во всем виноват. – Он жестом указал на пакет. – Что ты нашел?
– Утром, еще до рассвета, мне позвонил один из его приятелей-байкеров. Он позволил Шлепе пожить у него в эти выходные, пока он сам будет в Арканзасе на ралли байкеров. К тому времени, как он приехал вчера вечером, Уоткинса и след простыл. Но Шлепа оставил свой сапог. Когда парень увидел на нем пятна крови, то сразу же позвонил мне.
– Это кровь Дэнни?
– Пока я не знаю наверняка, но думаю, что так. Я собираюсь отправить сапог в лабораторию в Новый Орлеан, они проведут экспертизу. Пока Уоткинса разыскивали, чтобы допросить, этот байкер был готов приютить его. Но когда он обнаружил это, – Харпер поднял объемистый пакет повыше, – он не захотел помогать убийце и укрывать его. Он добровольно с нами сотрудничал. Мы обыскали весь дом, но больше ничего не нашли. Думаю, Уоткинс в спешке обронил его, когда уходил. А теперь плохие новости. Мы его так и не нашли. Когда Уоткинс поймет, что потерял сапог, он сообразит, что его дело табак. И ему будет уже нечего терять, если он прихватит с собой еще одного Хойла.
– Шлепа мог убить Криса в тот вечер на шоссе.
– Нет, ему надо было с ним сначала поругаться. Таковы все Уоткинсы. Если не ошибаюсь, один из сводных братьев Шлепы несколько месяцев преследовал свою бывшую подружку, угрожая убить, а потом действительно убил. И потом, Шлепа не стал бы предпринимать ничего такого, имея в свидетелях Бека. А что до его визита в номер Сэйри… Скажу так: я просто рад тому, что мы обнаружили сапог после этого, а не раньше. Иначе твоей дочери не поздоровилось бы. За смерть Дэнни Уоткинса приговорят к смерти. Вдруг Шлепа сообразит, что дважды ему смертельную инъекцию не введут, так что можно позволить себе все, что угодно, пока он на свободе. Давай я поставлю пост у вашего дома, а?
– Я сам могу о себе позаботиться.
– Я так и знал, что ты это скажешь.
– Я даже хочу, чтобы мерзавец пришел сюда. Я с радостью его прихлопну.
– И этого я тоже боялся. Именно поэтому я и хотел прислать сюда людей. И для твоей защиты, и для защиты Уоткинса. Будь осторожен, Хафф, это тебе не какой-нибудь малолетний преступник. Еще до тюрьмы Шлепа был злобным и агрессивным, а вышел он оттуда еще хуже. И потом, он туповат. Не понимаю, почему Уоткинс не уничтожил одежду, в которой был в то воскресенье.
– Я знал многих из Уоткинсов, среди них умных отродясь не было.
– Думаю, глупость Шлепу и погубит. Если ему дать веревку, он сам повесится. – Помолчав, Харпер добавил: – Мне искренне жаль, что так получилось с заводом, Хафф.
Переход от одной темы к другой заставил Хойла задуматься, с какого момента шериф говорил не столько об Уоткинсе, сколько о нем, Хаффе. Неужели этот больной старик тоже больше в него не верит?
– Ничего, скоро все станет как прежде, – ответил Хафф. – Меня никому не сломать. Ты же меня знаешь, Ред.
Харпер посмотрел на зеленую лужайку перед домом.
– Я рад, что у меня есть эта улика против Уоткинса, – сказал он после продолжительного молчания. – Если окажется, что на сапоге кровь Дэнни, дело можно передавать в суд. Признаюсь тебе честно, Хафф, меня немного беспокоило, не Крис ли… Ну, в общем… Мужчины обменялись взглядами. Из нагрудного кармана шериф достал конверт и положил на маленький столик между качалками.
– Есть еще кое-что.
– Что же?
– Информация о Чарльзе Нильсоне, которую ты просил меня раздобыть.
– И что ты узнал?
– Все в этом конверте.
– И хорошие сведения? Во сколько мне это обойдется? Ред не ответил на усмешку Хаффа.
– Это за счет заведения, Хафф.
– Такого еще не бывало.
– И уже не будет, – Харпер тяжело оперся на подлокотники, чтобы встать с качалки. – Мы неплохо поработали. Очень долго мы делали все, чтобы ты добивался своего. Но на этом все. Я вне игры. Я умываю руки. Ты понимаешь? Я никогда не предам тебя, но с этим помогать тебе не буду, – он указал на конверт. – Что бы ты ни делал с этого момента, ты будешь делать это один.
Ред выглядел настолько слабым, с трудом верилось, что у него хватит сил дойти до машины, а тем более исполнять обязанности шерифа и помогать Хаффу. Но он хотя бы признавал свою немощь, ему хватило здравого смысла не оставаться на службе. Человек, физически нездоровый или не уверенный в себе, Хаффу был не нужен.
– Что-то ты рано для воскресного утра, – заметил Хафф. Подъем по ступеням явно потребовал от Реда максимального напряжения сил. Его лицо под форменной шляпой посерело, и он сразу же снял ее, как только вошел под крышу.
– Измученному человеку отдохнуть не дают, Хафф.
– Позови Селму, пусть принесет тебе кофе.
– Нет, спасибо. Я не могу задерживаться. Я заглянул, чтобы сообщить тебе новости.
– Надеюсь, они хорошие. Это было бы приятной неожиданностью.
– Не могу тебе сказать, как я расстроен тем, что происходит на заводе.
– Если уж быть точным, там ничего не происходит благодаря этим сукиным детям из Управления.
Хафф пребывал в раздраженном настроении. Он плохо спал, часто просыпался, ворочался, запутавшись во влажных простынях. С субботы дела шли все хуже и хуже, а он старался не потерять лицо. Хойл отреагировал, как от него и ожидали. Если бы он показал, что до глубины души потрясен вмешательством инспекторов, что его воля слабеет, это было бы катастрофой для будущего «Хойл Энтерпрайсиз». На людях Хафф появлялся неукротимым оптимистом и намеревался и дальше вести себя именно так.
Но спектакль давался ему с трудом. Потому что в глубине его души появился страх. Хаффа мучила неуверенность, которой он не испытывал с того самого дня, как его отцу раскроили голову у него на глазах. Потом страх стал его врагом. Десятилетиями Хафф внушал всем, что у него иммунитет против страха.
Но, глядя, как Ред Харпер с трудом опускается в кресло-качалку напротив него, Хафф впервые спросил себя, не обманывает ли он самого себя, считая, что его страх никто не замечает? Или он также очевиден, как наступление болезни Реда? Может быть, все смотрят на Хаффа Хойла и видят старого, развалившегося, конченого человека?
До недавнего времени достаточно было одного его слова, одного свирепого взгляда, чтобы осадить самого бесстрашного забияку. Без этой способности внушать трепет он перестанет быть Хаффом Хойлом. Только власть отделяет его от черты, за которой он станет просто немощным, лишенным достоинства стариком.
Хафф посмотрел на горизонт, обычно закрытый клубами дыма из труб его завода. Эта картина ему нравилась. Это был своего рода автограф Хойла в небе над городом.
Но дыма не было, и Хафф задумался, не исчезнет ли и он сам так же быстро и бесследно. Эта мысль привела его в панику, которую он постарался скрыть под маской раздражения.
– И что за новости у тебя, Ред?
Шериф поморщился, будто от боли, хотя, может, так оно и было.
– Это и хорошие новости, и нет.
– Не валяй дурака, выкладывай. Что у тебя под мышкой?
– Улика. Я не могу показать тебе из-за риска заражения, но вполне возможно, она пригвоздит убийцу Дэнни.
– И кто это?
– Шлепа Уоткинс.
– Отличная новость, черт побери, – проревел Хафф, громко хлопнув в ладоши. – Просто великолепная новость! Я так и знал, что этот недоумок во всем виноват. – Он жестом указал на пакет. – Что ты нашел?
– Утром, еще до рассвета, мне позвонил один из его приятелей-байкеров. Он позволил Шлепе пожить у него в эти выходные, пока он сам будет в Арканзасе на ралли байкеров. К тому времени, как он приехал вчера вечером, Уоткинса и след простыл. Но Шлепа оставил свой сапог. Когда парень увидел на нем пятна крови, то сразу же позвонил мне.
– Это кровь Дэнни?
– Пока я не знаю наверняка, но думаю, что так. Я собираюсь отправить сапог в лабораторию в Новый Орлеан, они проведут экспертизу. Пока Уоткинса разыскивали, чтобы допросить, этот байкер был готов приютить его. Но когда он обнаружил это, – Харпер поднял объемистый пакет повыше, – он не захотел помогать убийце и укрывать его. Он добровольно с нами сотрудничал. Мы обыскали весь дом, но больше ничего не нашли. Думаю, Уоткинс в спешке обронил его, когда уходил. А теперь плохие новости. Мы его так и не нашли. Когда Уоткинс поймет, что потерял сапог, он сообразит, что его дело табак. И ему будет уже нечего терять, если он прихватит с собой еще одного Хойла.
– Шлепа мог убить Криса в тот вечер на шоссе.
– Нет, ему надо было с ним сначала поругаться. Таковы все Уоткинсы. Если не ошибаюсь, один из сводных братьев Шлепы несколько месяцев преследовал свою бывшую подружку, угрожая убить, а потом действительно убил. И потом, Шлепа не стал бы предпринимать ничего такого, имея в свидетелях Бека. А что до его визита в номер Сэйри… Скажу так: я просто рад тому, что мы обнаружили сапог после этого, а не раньше. Иначе твоей дочери не поздоровилось бы. За смерть Дэнни Уоткинса приговорят к смерти. Вдруг Шлепа сообразит, что дважды ему смертельную инъекцию не введут, так что можно позволить себе все, что угодно, пока он на свободе. Давай я поставлю пост у вашего дома, а?
– Я сам могу о себе позаботиться.
– Я так и знал, что ты это скажешь.
– Я даже хочу, чтобы мерзавец пришел сюда. Я с радостью его прихлопну.
– И этого я тоже боялся. Именно поэтому я и хотел прислать сюда людей. И для твоей защиты, и для защиты Уоткинса. Будь осторожен, Хафф, это тебе не какой-нибудь малолетний преступник. Еще до тюрьмы Шлепа был злобным и агрессивным, а вышел он оттуда еще хуже. И потом, он туповат. Не понимаю, почему Уоткинс не уничтожил одежду, в которой был в то воскресенье.
– Я знал многих из Уоткинсов, среди них умных отродясь не было.
– Думаю, глупость Шлепу и погубит. Если ему дать веревку, он сам повесится. – Помолчав, Харпер добавил: – Мне искренне жаль, что так получилось с заводом, Хафф.
Переход от одной темы к другой заставил Хойла задуматься, с какого момента шериф говорил не столько об Уоткинсе, сколько о нем, Хаффе. Неужели этот больной старик тоже больше в него не верит?
– Ничего, скоро все станет как прежде, – ответил Хафф. – Меня никому не сломать. Ты же меня знаешь, Ред.
Харпер посмотрел на зеленую лужайку перед домом.
– Я рад, что у меня есть эта улика против Уоткинса, – сказал он после продолжительного молчания. – Если окажется, что на сапоге кровь Дэнни, дело можно передавать в суд. Признаюсь тебе честно, Хафф, меня немного беспокоило, не Крис ли… Ну, в общем… Мужчины обменялись взглядами. Из нагрудного кармана шериф достал конверт и положил на маленький столик между качалками.
– Есть еще кое-что.
– Что же?
– Информация о Чарльзе Нильсоне, которую ты просил меня раздобыть.
– И что ты узнал?
– Все в этом конверте.
– И хорошие сведения? Во сколько мне это обойдется? Ред не ответил на усмешку Хаффа.
– Это за счет заведения, Хафф.
– Такого еще не бывало.
– И уже не будет, – Харпер тяжело оперся на подлокотники, чтобы встать с качалки. – Мы неплохо поработали. Очень долго мы делали все, чтобы ты добивался своего. Но на этом все. Я вне игры. Я умываю руки. Ты понимаешь? Я никогда не предам тебя, но с этим помогать тебе не буду, – он указал на конверт. – Что бы ты ни делал с этого момента, ты будешь делать это один.
Ред выглядел настолько слабым, с трудом верилось, что у него хватит сил дойти до машины, а тем более исполнять обязанности шерифа и помогать Хаффу. Но он хотя бы признавал свою немощь, ему хватило здравого смысла не оставаться на службе. Человек, физически нездоровый или не уверенный в себе, Хаффу был не нужен.