Бриггз Патриция. Тень Ворона

   Ни Таер, ни четыре или пять вошедших с ним в комнату человек не оценили убытки, заметив только слой муки и штукатурки.
   Сэра почувствовала стыд, практически такой же неукротимый, как магическая вспышка. Произошло самое худшее, что может случиться с Вороном, – была выпущена магия в ярости. То, что никто не пострадал и ничто не разрушилось безвозвратно, случилось благодаря подарку Таера и немного благодаря счастливому случаю. То, что Сэра сделала, ни на йоту не уменьшало вины за дурной поступок. Она замерла посредине комнаты.
   – Я тебя предупреждал, что у нее крутой нрав, – спокойно произнес Таер.
   – Это дурной способ благодарности за твое гостеприимство, – ответила Сэра. – Сейчас соберу вещи. Я ухожу.
 
   Таер проклинал себя за то, что подчинился импульсу и пригласил людей, с которыми пел весь вечер, отведать свою экспериментальную партию хлеба с травами. Что он открыл дверь в пекарню в тот момент, когда не только он, но и все присутствующие услышали крик Алины, было совершенной глупостью. Он ведь просил сестру не враждовать с Сэрой.
   – Магов здесь не терпят, – произнес кто-то сзади него.
   – Она сказала, что уходит, – ответил Циро. – Она никому не причинила вреда.
   – Мы уйдем утром, – ответил Таер.
   – Чужестранцы, которые пришли в Редерн и совершают магию, приговорены к смерти, – произнесла Алина таким тоном, которого он никогда от нее не слышал.
   Он посмотрел на сестру. Она бы выглядела нелепо, но холодная, вызванная страхом, ярость на лице делала ее грозной, вопреки покрывавшей ее белой пыли.
   Кто-то проворчал недовольно, но согласно.
   Неприятный звук напомнил Таеру постоялый двор, где он спас ее – или, точнее, спас жителей деревни от нее. Он понял, что, если не разрулит ситуацию сейчас, к утру ей не позволят уйти из деревни.
   Неясная идея, назойливо всплывающая в уме после разговора с Виллоном, потом объятие Сэры, пробудившейся от ночных кошмаров, кристаллизовалась в четкую мысль.
   – Она не чужестранка, – неожиданно солгал Таер. – Она моя жена.
   Все сразу притихли. Сэра резко посмотрела на него.
   – Нет, – возразила Алина. – Я не позволю.
   Она была потрясена, иначе никогда бы не сказала такую нелепость.
   – Тебя не касается, позволять или не позволять, – напомнил он сестре. Голос звучал мягко, но решительно.
   – Я не потерплю ее в нашем доме, – опять возразила Алина.
   – Во всяком случае, нам пора уходить, – произнес Бандор. Он протиснулся сквозь толпу. Подошел к Алине и положил пуку ей на плечо. – Раз Таер выбрал себе жену, кем бы она ни была, мы должны уйти. Я навел справки насчет Легея. Тамошний пекарь сказал мне, что он примет на работу квалифицированных ремесленников.
   – В этом нет необходимости, – ответил Таер. Теперь, когда он сделал свой выбор, нужные слова легко слетали с уст. – Я собираюсь заниматься земледелием. И уже есть место примерно в часе пути отсюда. Я должен буду получить разрешение у управляющего септа, а это не составит труда, так как землей никто не пользовался. Нужно время, чтобы построить дом до наступления зимы. Мы будем жить там, но я буду работать в пекарне в течение весны, пока не подойдет посевной сезон. Тогда я передам дело Алине.
   – Когда вы поженились? – прошипела Алина.
   – Прошлой ночью, – солгал Таер и протянул руку Сэре, смотревшей на него взглядом, который он не мог прочитать.
   Она шагнула к нему и взяла его за руку. Ее пальцы были ледяными.
   – Да, – произнес Карадок. Он вышел вперед и положил руку на голову Таера, как делал, когда тот был ребенком. – Жители Редерна раньше были магами. Сэра никому не причинит вреда.
 
   Толпа рассеялась, и Бандор увел Алину в свою комнату. Остались только Карадок, Таер и Сэра.
   – Вижу, сегодня ты прошел мимо храма, – сказал священник. – Мне не нравится лгать дольше, чем это нужно.
   Таер усмехнулся и обнял старика.
   – Спасибо тебе. Мы заглянем.
   Когда он ушел, Таер повернулся к Сэре.
   – Ты можешь остаться здесь и стать моей женой. Карадок обвенчает нас сегодня ночью, и никто не поймет разницы. – Он помолчал, но она не произнесла ни слова, и он продолжил. – Или я сделаю как обещал. Мы можем сейчас уехать. Я поеду с тобой, чтобы найти твой народ.
   Она стиснула его руку, как будто не хотела его отпускать. Почему-то обвела взглядом комнату, затем опустила взор и прошептала:
   – Я остаюсь… Я останусь.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 3

   Когда Сэра добралась до узкого моста, река разлилась, и деревянные мостки были скользкими от холодной воды весеннего половодья. Она посмотрела на другой берег и подняла взгляд выше в сторону гор, где повис террасами Редерн, как некий древний громадный каменный сад. Даже через двадцать лет, вид производил на нее впечатление.
   С того места, где она стояла, был хорошо виден храм на самом верху. Он возвышался над деревней, как охотящийся за добычей ястреб. Богатые оттенки нового дерева контрастировали с серыми строениями деревни, но, по-видимому, это просто акцент в гармонии каменных зданий и скалистой горы.
   Сэра миновала мост, обошла стороной несколько человек, ухаживающих за животными, и направилась по крутой, зигзагообразно поднимающейся к горе дороге и ограниченной по бокам каменными домами.
   Пекарня выглядела теперь грандиозней, чем тогда, когда она ее увидела впервые. Дом был новее соседских, потому что его перестраивали несколько предыдущих поколений из-за пожара. Таер смеялся и рассказывал ей, что их несколько раз прапрадед пытался сделать так, чтобы дом выглядел старинным, но преуспел только в том, чтобы сделать его безобразным. Даже высаженные в керамические горшки розы не могли добавить шарма холодному серому сооружению, хотя аромат свежеиспеченного хлеба, поднимающийся из трубы, создавал ему доброжелательную ауру.
   Сэра едва шла: она могла продать свой товар где угодно, но не без вызывающей отвращение золовки. Может быть, Алины не будет дома и она решит вопрос с Бандором, который всегда был неизменно любезным. Она решительно открыла дверь пекарни.
   – Сэра, – не здороваясь, отреагировала на ее появление сестра Таера. Она стояла за покрытым мукой деревянным столом и ловкими движениями переплетала тесто в узелки, кидала на поднос, который потом ставился в духовку.
   Сэра вежливо улыбнулась.
   – На прошлой неделе Джес нашел в лесу дерево с медом. И я с Ринни собирали его несколько дней в банки. Может, вы бы купили несколько банок, чтобы сделать сладкий хлеб?
   Таер отнес бы сестре мед просто так, но Сэра не могла позволить такую щедрость. Таер ушел ставить зимние ловушки на птиц и задерживался с возвращением, а Джесу нужны ботинки.
   Алина презрительно фыркнула.
   – Опять этот мальчишка. Я уже говорила Таеру и повторяю в тысячный раз: почему вы позволяете ему шляться в лесу одному? Он совершенно не прав. Это чудо, что ему не встретился медведь или кто похуже.
   Сэра заставила себя вежливо улыбнуться:
   – Джес защищен от опасности в лесу так же, как ты или я здесь, в твоей лавке. Я слышала, что тебе говорил мой муж, когда ты ему жаловалась.
   Алина вытерла руки.
   – Говоря о детях, я имела в виду поговорить с тобой о Ринни.
   Сэра молча ждала.
   – У нас с Бандором нет детей и, скорее всего, никогда не будет. Мы хотим взять Ринни и обучить ее ремеслу.
   Сэра угрюмо напомнила себе, что Алина своим предложением не хотела сделать ничего плохого. При определенных обстоятельствах Вечные Странники тоже обучали своих детей, но Сэре казалось, что солсенти торговали и спекулировали детьми, как крупным рогатым скотом.
   Таер пытался объяснить ей преимущества ученической системы – в торговле ученик был выгоден. Для него это – способ заработать на жизнь, а хозяину – бесплатная помощь. В своих путешествиях Сэра видела слишком много мест, где с детьми обращались хуже, чем с рабами. Хотя это не значило, что Алина будет плохо относиться к Ринни.
   Сэра постаралась ответить вежливо и так дипломатично, что обязательно заслужила бы аплодисменты Таера:
   – Ринни нужна на ферме.
   – Рано или поздно ферма перейдет Леру. Джес будет загружен на ней, как и Лер, всю свою жизнь, – сказала Алина, – Таер не сможет дать Ринни приличное приданое, а без него, да еще со смешанной кровью, никто ее не возьмет.
   «Спокойствие», – приказала себе Сэра.
   – Джес гораздо сильнее, чем выглядит, – ответила она внешне насколько можно спокойно. – Он совсем не в тягость. Того же, кто беспокоится, что в жилах Ринни течет смешанная кровь, я не хочу видеть ее мужем. В любом случае, ей всего десять лет, и замужество – совсем не то, о чем ей следует думать еще много лет.
   – Ты совсем бестолковая, – заключила Алина. – Я уже обратилась по данному вопросу к старейшинам. Они знают, что клочок земли, на котором мой брат пытается что-нибудь вырастить, очень убогий, и что зимой он вынужден ставить силки и ловушки, поэтому у вас на столе есть пища. На самом деле, неважно, что ты не любишь свою дочь. Когда старейшины вмешаются, у тебя не останется выбора.
   – Хватит, – отрезала Сэра, безошибочно вложив силу гнева в одно это слово. Никто не заберет у нее детей. Никто.
   Алина побледнела.
   «Никакой магии, – предостерег ее внутри голос Таера, – совсем никакой, Сэра. Только не в Редерне».
   Сэра закрыла глаза и сделала глубокий вдох, стараясь очистить себя от гнева и собраться с силами, чтобы нормально продолжать разговор.
   – Ты можешь поговорить с Таером, когда он вернется. Но если кто-нибудь явится до его появления и попытается забрать мою дочь, тогда…
   Непроизнесенная вслух угроза повисла в воздухе.
   – Согласен, – раздался из кухни мягкий голос. – Хватит шантажировать, Алина. – Бандор вошел в пекарню с большим круглым подносом подошедшего теста. – Если кто-нибудь из детей Сэры захочет пойти в ученики, мы им будем здесь рады, но решать родителям. Не тебе и не старейшинам. – Он приветствовал Сэру кивком головы.
   – Бандор, – смогла проговорить Сэра, хотя от гнева у нее сжалось горло. – Хорошо, что ты здесь.
   – Ты должна простить Алину, – сказал он. – Она также беспокоится о Таере, как и ты. Я ей сколько раз говорил, что нельзя каждый год ожидать от человека, который охотится в дикой местности, что он вернется домой вовремя. Но он ее брат, и она волнуется. Он задержался всего на несколько недель. Он скоро появится.
   – Да, – согласилась Сэра. – Мне пора идти.
   – Я не ослышался, ты сказала, что принесла немного меда? – спросил он.
   – На прошлой неделе Джес нашел немного… в лесу. Я принесла с собой несколько банок, – ответила она. – Но Алине не интересно.
   – Гм-м-м, – Бандор вопросительно взглянул на жену. – Мы возьмем дюжину банок по полмедяка за банку. Потом ты поднимешься к Виллону и скажешь, что мы заплатили по медяку за все. Он купит остатки меда по этой цене, он конкурентоспособен. Твой мед – самый первый мед этой весны.
   Не говоря ни слова, Сэра взяла свой тюк и вынула оттуда двенадцать банок, выставив их рядком на прилавок. Так же молча Алина отсчитала шесть медяков и положила их рядом с банками. Когда Сэра потянулась рукой за деньгами, та схватила ее за запястье.
   – Если бы мой брат женился на Кире, – понизив голос, проговорила Алина, и в ее голосе было столько ярости, как если бы она кричала, – ему бы не пришлось ходить зимой в горы, чтобы прокормить своих детей.
   Сэра резко вздернула подбородок и вынула руку из захвата.
   – Уже почти двадцать лет, как Таер и я поженились. Найди что-нибудь другое, о чем следует беспокоиться.
   – Согласен, – мягко вставил Бандор, но что-то неприятное прозвучало в его тоне.
   Алина испуганно вздрогнула.
   Сэра нахмурилась: она никогда раньше не видела, чтобы Алина кого-то боялась – кроме самой Сэры в тот памятный день. Кроме того, она также не видела никого, кто бы боялся Бандора. Но выражение лица Алины быстро изменилось не свое обычное раздражение, оставив отражение страха только в глазах.
   – Спасибо тебе, Бандор, за покупку и за совет, – поблагодарила Сэра.
   Захлопнув за собой дверь, Алина стала подниматься вверх по узкой извилистой дорожке. Она тихо в пространство обращалась к отсутствующему мужу:
   – Видишь, что происходит, когда ты слишком долго отсутствуешь, Таер? Лучше возвращайся побыстрее домой, а то от этих старейшин можно ожидать только неприятностей.
   На самом деле из-за старейшин она не переживала. Они были не такими глупыми, чтобы противостоять ей. Неважно, что они там думали, что надо сделать на пользу Ринни. Был бы Таер дома, он бы разъяснил им, в какой глупости их убедила Алина. Он хорошо разбирался в такого рода делах. И если она поступила подло и старейшины придут забирать Ринни до того, как вернется Таер… что ж, она не исполнила свой долг по отношению к своему народу, но она никогда не поступит так по отношению к своим детям.
   Она не беспокоилась о Ринни. Но Таер… совершенно другое дело. Тысяча причин могла задержать возвращение Таера, напоминала она себе. Может, он уже даже ждет ее дома.
   Подойдя к двери лавки Виллона, расположившейся почти на самой вершине деревни, Сэра ощущала боль даже в икроножных мышцах, закаленных тяжелым физическим трудом на земле. Открыла дверь, зашла в дом и увидела, что Виллон беседует с незнакомцем, а на полу стоят открытыми несколько тюков с вещами. Чтобы им не мешать, она прошла в магазин.
   Единственным, кто там находился, был Циро – отец дубильщика кожи. Он подкручивал струны маленькой арфы.
   Старик поднял взгляд, когда она вошла, и, приветственно кивнув головой, вернулся к своему занятию.
   Некогда магазин Виллона был домом. Когда он купил его, то расширял и достраивал то тех пор, пока его здание не уперлось в скалистый бок горы. Он хранил в темных углах магазина всякую всячину, оставшуюся с тех времен, когда он занимался коммерцией. Большинство из них, конечно, были случайными предметами, но потом он добавлял туда все, что, как ему казалось, он мог продать.
   Сэра предполагала, что большинство покупателей не разбирались в ценности его вещей. Шелк она распознала сразу, как только увидела в магазине Виллона. Интересно, что этот единственный на весь Редерн кусок находился на стене позади полки с резными утками.
   У нее редко бывали деньги, чтобы делать здесь покупки, но она любила все рассматривать. Это напоминало ей далекие места, где она раньше бывала. Здесь был кусок нефрита с далекого южного острова, а там чаша с отбитым краем, дизайн которой напоминал ей живущее в пустыне племя, которое подобными рисунками разукрашивало себе щеки.
   Некоторые товары были новыми, но большинство – подержанными. В дальнем углу одного из полудюжины ларей она отыскала старые ботинки и туфли, которые еще вполне годились для носки.
   Она вытащила завязанную узелками веревку и стала измерять, прикладывая ее к ботинкам. На самом дне второго короба она отыскала пару ботинок, сделанных из более тонкой кожи, чем обычно. Подошва была выполнена так, чтобы удобно было проходить пешком мили дорог или лесных тропинок, а не месить грязь сельских полей. Ее пальцы нерешительно задержались на украшенном декоративной вышивкой верхнем крае – Сэре показалось, что правый ботинок был в крови, хотя кто-то, несомненно, хорошо постарался все очистить. Обувь Вечного Странника.
   Она не стала даже прикидывать, походят ли те ботинки ее сыну по размеру, просто поставила их обратно в коробку и сверху навалила кучу другой обуви, как будто, убрав с глаз долой, ей удастся о них забыть. В третьем ларе она отыскала то, что нужно, и подняла перед собой пару крепких ботинок.
   «Я ничего не могу изменить, – убеждала она себя. – Я теперь не Вечная Странница, и уже много лет».
   Но даже зная, что это так, она не могла побороть чувство вины. Душа пыталась сказать ей другое, сказать, что ей, живущей в маленькой деревне Таера в относительной безопасности, никогда не было здесь места, что ее место там, в мире, что она должна защищать тех, кто себя защитить не может.
   – Я здесь их не продам, – услышала она голос Виллона из передней. – Местные расстроятся, они же не умеют читать. Кроме того, в этих горах еще сохранились напоминания о Черном. Люди знают, что надо бояться магии. А тут даже самый последний тупица поймет, что на них знаки Вечных Странников.
   – Я купил их у человека в Корхадане. Он утверждал, что собрал их все, – сказал жестянщик. – Я заплатил ему целых два серебряных. Мне пришлось перенести их оттуда досюда. Я продам их за десять медяков, весь мешок, сэр, потому что я от них устал. Вы восьмой торговец, кто говорит мне то же самое. Они занимают много места в моих мешках, куда я мог бы положить туда что-нибудь другое. Несомненно, вы могли бы переплавить их на что-нибудь полезное.
   На прилавке лежала груда предметов, похожих на металлическое оперение. С одной стороны они были острыми, как кинжал, а с другой – украшены орнаментами и кружевами. Некоторые короткие, но большинство из них были длинной во всю руку Сэры, а один практически в два раза длиннее. Их было около сотни штук – мермори.
   – Мой сын может обрабатывать металл, – сказала Сэра, тяжелый спазм пульсировал в горле от скорби. Их слишком много. – Он может сделать подковы. Я могу заплатить шесть медяков.
   – Пойдет! – закричал бедняга, Виллон не успел и рта открыть. Он сгреб их в обветшалый кожаный мешок, который вручил Сэре, и выхватил протянутые ею медяки.
   Потом тут же похватал свои тюки и мешки и потащил к выходу, как будто боялся, что если задержится, то она передумает.
   Виллон покачал головой.
   – Тебе не следовало это покупать, Сэра, жена Таерагана. Несчастье следует за теми, кто покупает вещи, полученные путем бандитизма и убийства.
   Торговец до мозга костей, Виллон внутренне возмущался, что она купила у жестянщика напрямую. Он предпочел бы вклиниться между ними и получить свой процент. Но именно так все и случается, когда дело касается мермори.
   – Заклинания Вечных Странников не наносят вред тому, в ком течет кровь Вечных Странников, – понизив голос, чтобы не было слышно остальным в магазине, произнесла она.
   Виллон неожиданно вздрогнул.
   – Ах да! Я совсем забыл.
   – Так ты думаешь, что все это было получено в результате убийства? – спросила она.
   – Мои сыновья говорят, что их больше не призывают. – Виллон неодобрительно покачал головой. – Отец нынешнего императора провозгласил, что объявляет Вечных Странников вне закона. Старик умер много лет назад, но его сын ничего не собирается менять. Он закрылся во дворце и слушает тех, кто рассказывает ему сказки, и не задается вопросом, где правда, а где ложь. Несчастный мальчик.
   Он говорил так, как будто знал его лично, а Сэра не перебивала. Таер как-то сказал ей, как ему кажется, что караванный бизнес, которым раньше занимался Виллон, давал гораздо больший доход, чем он показывает. Он почти не изменился с тех пор, как появился здесь впервые. Только волосы слегка поседели. Хотя ему было никак не меньше семидесяти, он выглядел гораздо моложе.
   – Н-да. Симпатичные, теперь из них сделают подковы для лошадей и пряжки для сбруи. Сэр, вне всякого сомнения, если Вечные Странники оставили в них много заклинаний, то сделано это было для того, чтобы обезопасить себя. – Она поставила выбранные ею ботинки на прилавок. – Вот, выбрала для Джеса. Да только последние деньги потратила на металлические штучки. У меня в тюке есть дикий мед. Я продала дюжину банок Бандору в пекарню по полмедяка за каждую, но у меня еще много осталось.
   Она посмотрела в секцию, где у него стояли разные баночки и сушеные продукты. Меда там не увидела.
   – Свояк посоветовал сказать тебе, что он заплатил за каждую банку по медяку, – неловко улыбнулась она. Виллон был одним из немногих жителей этой деревни, с кем ей было приятно беседовать. Возможно, потому что он тоже был не местным.
   – О-хо-хо, ему и надо было так заплатить, – недовольно фыркнул Виллон. – Очевидно, ты это тоже знаешь. Он воспользовался тем, что вы родственники.
   – Если бы Таер был дома, мы бы дали ему мед просто так – ответила она. – Бандор это знает.
   Виллон усмехнулся.
   – Я беру все, что у тебя осталось, по медяку за каждую банку. Это хорошая цена. Но когда твой сын найдет мед еще раз, сначала принеси его мне.
   – Обязательно, – заверила она. – Спасибо тебе, Виллон.
   Тридцать медяков за мед, минус десять за ботинки, остается двадцать: почти целый серебреник. Покидая магазин Виллона, она засунула монеты в сумку и беззвучно прикрыла за собой дверь на первых нотах арфы Циро.
   Не думая, куда идет, так как ее мысли были заняты мермори, которые она купила у торговца, она почти налетела на человека, стоявшего на пути.
   – Извините меня, – сконфузилась она.
   У него было хорошее лицо: правильные черты и широкий рот. Она его не знала, и это было необычно. Деревня была небольшой, даже она, проведя здесь достаточно мало времени, знала всех по крайней мере в лицо.
   – Вечная Странница! – В его тоне прозвучала радость, поразившая Сэру.
   Ее реакцию, видимо, легко было прочитать, потому что он рассмеялся:
   – Я говорю как идиот… Просто не ожидал столкнуться здесь с Вечной Странницей. Я думал, что ваш народ предпочитает обходить эти места стороной. Наверное, какая-то антипатия к близости месту Падения Черного?
   «Антипатия находиться близко к людям, боящимся магии», – фраза почти готова была сорваться с губ, но даже удивление не помешало ей сохранить контроль над тем, что она говорит.
   В его глазах отразилось понимание ситуации.
   – Да вы же Сэра – жена Таерагана. Вот почему люди говорят о вашей…
   Похоже, он осознал: что бы люди о ней ни говорили, не стоило останавливаться посреди дороги и сыпать комплиментами.
   Если бы она не держала сумку с мермори, которые напоминали ей о ее обязательстве перед своим народом и ее отказе прожить свою жизнь в служении, она бы обязательно ему помогла. Но он говорил в своей наступательной манере, и она заняла наблюдательную позицию, чтобы он мог раскрыть свою сущность.
   – Приношу извинения, – искренне произнес он. – При волнении я склонен много болтать. Позвольте представиться как полагается. Я – Волис, священник «Пути Пяти».
   – Сэра – жена Таерагана, – кратко ответила она, однако не сделала ни шагу, чтобы уйти.
   Разумеется, она знала, что появился новый священник. Даже если бы она забыла, возведенный на самой вершине дороги новый храм напомнил. Он приехал из Таэлы с новым септом прошлой осенью и остался, когда септ вернулся к своим обязанностям в капитолии Империи. Она совсем не обращала внимания на такие известия – она все-таки оставалась Вечной Странницей и не поклонялась богам.
   Волис ухмыльнулся:
   – Я был прав. Приношу извинения, но Вечные Странники – моя страсть, хотя я знаю только несколько человек.
   Что ей было на это ответить? От удивления она ничего не могла сказать.
   – У вас есть немного свободного времени? – спросил он.
   – Хочу воспользоваться шансом и расспросить вас, а также показать храм.
   Она взглянула на солнце, но ее медовый бизнес занял очень мало времени, а тюк с мермори холодил руки и висел тяжелым грузом, которым она займется сразу, как только покинет Редерн.
   Поэтому она подняла бровь и кивнула. Таер обязательно бы рассмеялся и назвал бы ее императрицей, если бы она проделала такое с ним. Но этот парень просто улыбался, как будто был уверен, что она последует за ним. В нем присутствовала, подумалось ей – капелька такого же обаяния, как у Таера, и он не упускал шанса, пользуясь тем, что люди ему доверяют.
   Он повернулся и стал подниматься вверх по крутой дороге с выдолбленными в ней ступеньками.
   – Я здесь просто счастлив, Редерн для меня как отдых, – пояснил он. – Но новый септ убежден, что я стану еще счастливее в современно оформленном храме.
   – Септ – адепт ваших Пяти Богов? – спросила Сэра.
   – Да хранят нас боги, нет, – рассмеялся Волис. – Но он намеревался добиться их расположения, когда некоторые из старейшин Пути «выворачивали ему руки», чтобы поставить здесь храм.
   – Почему здесь? – удивилась Сэра. – Почему не в Легее, он же тоже принадлежит септу? В большем городе непременно найдется больше последователей.
   Волис рассмеялся.
   – Я не так уж плохо поработал и здесь. Даже твои родственники посещают мои собрания. На самом деле я направлялся консультировать Бандора, но когда вы на меня налетели – я не смог противиться подвернувшемуся случаю поговорить с Вечной Странницей. Но основная причина, почему я здесь – вместо по-настоящему большого города, как Корхадан, например, – это Падение Черного. Мы ощущаем, как происходившая там древняя битва просвещает нас.
   Падение Черного? Сэра ясно осознала ошибочность своего мнения насчет глупости тех, кто захочет там экспериментировать. Вне всякого сомнения, поле боя обучит этого дурака солсенти гораздо лучше, чем она.
   Подобно магазину Виллона и многим зданиям на крутых склонах, храм был встроен в скалу. Фасад был из необработанного бруса, кроме глянцевых, пропитанных маслом почти до черного цвета, дверей.
   Волис провел ее вовнутрь, но Сэра была вынуждена остановиться на пороге, чтобы глаза привыкли к освещению, отличному от яркого солнечного света на улице.
   Помещение – богато экипированный вестибюль – было более уместно в доме септа, чем в деревенском храме. Несомненно, – как там его назвал Волис? – Путь Пяти – был богатым храмом и септ заслужил благосклонность старейшин.