Вообще-то это здорово действовало на нервы. Особенно когда Мэри-Лу уложила Хейли и Аманду поспать после обеда, а Уитни взяла журнал и расположилась в кресле прямо в ее гостиной.
   Мэри-Лу рассчитывала, что, пока девочки спят, она успеет вернуть оружие в кабинет Короля Фрэнка.
   Сейчас при свете дня ей казалось, что заряженные ружья в непосредственной близости от двухлетних детей – гораздо более серьезная опасность, чем неведомый террорист-убийца.
   Но Уитни, которая раньше только и думала, как бы улизнуть из дома, сейчас не желала никуда уходить.
   Мэри-Лу прикрыла дверь детской, и Уитни отложила в сторону журнал:
   – Помнишь, как в «Изгое» Том Хэнке возвращается с необитаемого острова и приходит к Элен Хант? Правда, романтично?
   – По-моему, очень грустно. Она ведь замужем за другим.
   – Да, – согласилась Уитни. – Я всегда считала, что они должны снять продолжение. Там муж начал бы ее бить, и она бы от него сбежала, а Том Хэнке спас бы ее. Вот это было бы романтично, да?
   – А ты не собираешься пройтись по магазинам? – с надеждой спросила Мэри-Лу. Сейчас оружие было надежно заперто в шкафу в ее спальне, но она все-таки волновалась, зная привычку Уитни совать нос куда не следует. А если Король Фрэнк передумает и неожиданно вернется домой?
   Тогда ее немедленно уволят.
   Если она не сможет вернуть оружие в кабинет в течение ближайшего часа, значит, придется ждать ночи.
   – Я думаю, это было бы очень романтично, – заявила Уитни и опять взялась за журнал, явно не собираясь двигаться с места.
   Мэри-Лу вздохнула и тоже открыла книгу.
   До вечера еще долго.
 
   Как только машина выехала за пределы военно-морской базы, Непредсказуемый Кармоди коротко переговорил с кем-то по телефону и развил первую космическую скорость.
   Тома, сидящего сзади между Лопесом и Дженком, буквально вжало в сиденье. К тому же оно было тесновато для трех «морских котиков», хотя Марк Дженкинс и считался самым миниатюрным в отряде. Иззи сидел спереди рядом с Кармоди и держал на коленях автомат. Обычно эти двое непрерывно подкалывали друг друга и шутливо переругивались, но сейчас сидели молча, как на похоронах.
   – Куда мы едем? – спросил Том.
   – Мы уже скоро там будем, сэр, – последовал неопределенный ответ.
   Если бы они не были такими мрачными, Том решил бы, что бывшие подчиненные выкрали его с базы, для того чтобы отвезти в «Ритц» или другой шикарный отель, где они с Келли смогли бы достойно провести первую брачную ночь.
   Но психологическое напряжение в машине явно не соответствовало этой задаче, а когда она затормозила перед Мемориальной больницей Шарпа, дурное предчувствие, владевшее Томом, превратилось в настоящий ледяной страх.
   – За каким хреном мы сюда приехали? – потребовал объяснений он, когда Непредсказуемый, невзирая на запрещающие знаки, остановился перед самым входом. – Кто-нибудь может мне ответить? Это приказ. Не забывайте, что я пока еще старше вас по званию.
   – Сэр, нам приказали доставить вас сюда. Лейтенант Джакетт и старший офицер ждут вас, – отрапортовал Кармоди.
   В тот же момент два нынешних командира шестнадцатого отряда показались в дверях. Лопес вылез из машины, и Том последовал за ним.
   Его испугало вовсе не мрачное лицо Джаза Джакетта. Оно всегда было таким. Но при взгляде на старшего офицера Стэна Волчонка Том почувствовал, как по спине поползли мурашки.
   Матерь Божья, у него ведь слезы на глазах!
   – Нет, – сказал Том. Нет, нет, нет. Только не Келли! Стэн взял его за одну руку, Джаз – за другую, и так вместе они вошли в больницу.
   – Томми, она жива, – быстро оповестил Стэн, – но доктора считают… – Его голос дрогнул. – Но они ошибаются. Эти дурни всегда ошибаются. Она настоящий борец. Она справится.
   – У нее сильные внутренние повреждения, сэр, – вмешался Джаз, заводя Тома в лифт. – Они ждут, пока состояние немного стабилизируется, чтобы начать операцию. Она не приходит в сознание. Доктор сказал, что вам лучше быть здесь, когда… – Он откашлялся. – У нас не было времени на согласования, поэтому я решил провести учебную операцию и проверить надежность охраны базы.
   Келли умирает. Никто из них не произнес этих слов, но все и так ясно.
   Этого не может быть. Этого просто не может быть! Это просто часть того же страшного сна, который снится ему уже несколько дней. Только сейчас он стал гораздо страшнее.
   – Что случилось? – спросил он, проходя в дверь с надписью «Отделение интенсивной терапии».
   – Бомба в машине, – отрапортовал Джаз.
   – Что? – Том на секунду остановился, но они увлекли его дальше.
   – С ней был Космо, Томми, – добавил Стэн. – Он тоже ранен, но не так тяжело, как Келли. Лучше он тебе все расскажет.
   Проклятье! Это он сам во всем виноват! Наверное, Келли слишком глубоко копнула, пытаясь доказать его невиновность, а Тому даже не приходило в голову, что она подвергает себя реальной опасности. Бомба в машине, черт бы все побрал!
   – В ее машине? – с ужасом спросил он.
   – Нет, – ответил Стэн, но Том уже не слышал его. Он увидел жену.
   Она лежала на больничной кровати, опутанная массой проводов, трубок и чего-то еще…
   Лицо исцарапано, волосы обожжены. Руки и нога на месте. Но ведь Джаз сказал: «внутренние повреждения».
   Стэн или, может, Джаз пододвинул ему стул, и, опустившись на него, Том взял Келли за руку. Рука тоже была покрыта мелкими царапинами и порезами. Так бывает, когда рядом разлетается большое стекло.
   – Привет, Кел, – произнес он, хоть и знал, что она его не слышит. А, может, все-таки… – Это я, Том.
   Его голос дрожал и он замолчал, чтобы сделать глубокий вдох. Она не должна слышать, что он боится. Или сомневается. Она не должна даже думать о том, что может не справиться.
   – Просто слушай меня, хорошо? – он наклонился к ней совсем близко. – Я буду здесь, с тобой. Все время. Ты не одна. Пожалуйста, не забывай об этом. Тебе надо только остаться живой. Надо бороться. Не бросай меня, ладно? Дыши. Сначала вдох, потом выдох. Помнишь, как я рассказывал тебе о специальной технике выживания под водой? Живи только настоящим моментом. Один вдох – один выдох. Не думай ни о чем, кроме этого. Не думай о том, как тебе больно и как ты устала. Вообще не думай. Только дыши. И живи. Я знаю, ты это можешь.
   – Сэр.
   Том поднял глаза и увидел рядом с собой медсестру, стоящую с какими-то бумагами в руках.
   – Простите, что помешала, но хирург уже ждет, – сказала она, и ее глаза и голос, как показалось Тому, выражали надежду. – Не могли бы вы подписать эти формы?
   – Кто будет оперировать?
   – Анна Мари Кеньон, – ответил подскочивший Джаз. – Она руководит отделением травматологии. Она лучшая, Том. Я проверил.
   Сестра начала что-то объяснять, но Том слышал только отдельные страшные слова: «остановить внутреннее кровотечение», «сила взрыва», «множественные повреждения», «почки и печень», «селезенка», «рискованная операция», «по мнению доктора Кеньон» и, наконец, – «единственный шанс».
   Джаз наклонился к его уху:
   – Перед вашим приездом я разговаривал с доктором Кеньон и позвонил кое-кому, чтобы обсудить ее кандидатуру. Она знает, что делает. Подписывайте документы, сэр.
   Том отпустил руку Келли и взял ручку.
   – А я могу побыть с ней пока?..
   Сестра улыбнулась:
   – Уверена, что Келли хотела бы этого. Вы можете проводить нас, но, к сожалению, только до двойных дверей.
   До двойных дверей было не больше семи метров, и Том проделал весь этот путь, держа Келли за руку. Но потом ему пришлось отпустить ее.
   – Не забывай, что я тебе сказал, – попросил он. Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы он еще увидел ее живой! – Я люблю тебя.
   Носилки скрылись за глухими двойными дверями. Даже не оглядываясь, Том знал, что Стэн и Джаз стоят рядом.
   – Отведите меня к Космо, – скомандовал он. – Быстро.
 
   Оказалось, что к выздоравливающим алкоголикам не так-то легко подобраться.
   Алисса всегда думала, что на подобных собраниях люди встают и громко заявляют: «Меня зовут Джо. Я алкоголик. Я не пью уже три года». И все желающие могут их послушать.
   Очевидно, подобные публичные декларации являлись лишь небольшой частью программы, состоящей из двенадцати ступеней. Кроме того, в нее входили собрания, предназначенные только для женщин, собрания, посвященные чтению какой-нибудь специальной книги, и еще множество других собраний, и большинство из них были закрыты для всех, кроме тех, кто решил бросить пить.
   Как выяснилось, просто зайти на огонек, показать фотографию Мэри-Лу и спросить, не знает ли ее кто-нибудь, было совершенно невозможно. Стоило Алиссе и Сэму появиться в холле, как к ним немедленно приблизились два дюжих молодца в мотоциклетных кожаных куртках и убедительно попросили удалиться.
   К счастью, Сэм умел разговаривать на их языке. Он с молодцами отошел в сторонку и скоро уже показывал им фотографию Мэри-Лу и Хейли, которую Джулз прислал Алиссе на мобильник.
   Оба охранника одновременно потрясли головами: нет.
   А Сэм повернулся к Алиссе и тоже покачал головой.
   Он уже давно снял свой пиджак, хотя до этого, когда они только выехали из Гейнсвилла, удивительно аккуратными и мелкими стежками пришил к нему рукав. Иголку и нитки они купили в магазинчике на заправке – там же, где кофе и «М&М» с арахисом.
   Брюки были довольно пыльными: наверное, он так и не отряхнул их после борьбы в коридоре «Уолмарта». Рукава рубашки Сэм закатал, причем один немного выше, чем другой, а галстук ослабил так, что тот вот-вот должен был развязаться.
   В целом, если не считать пыльных брюк, он выглядел точно так же, как любой из многочисленных бизнесменов, проводящих весь свой день в офисе. Но, если бы поставить такого бизнесмена рядом с Сэмом, каждый легко определил бы, кто из них является «морским котиком». Это было видно по тому, как Сэм стоял, как двигался и даже как дышал.
   – Хэнк и Рой охраняют эту группу уже четыре года, – сообщил он Алиссе, – и говорят, что никогда ее не видели. Они бы запомнили. Они особо присматривают за женщинами, потому что опасаются незаконных проникновений. – Заметив недоумевающий взгляд Алиссы, он пояснил: – Некоторые мужчины специально пристраиваются к программе, чтобы клеить женщин. Выздоравливающие алкоголички особенно уязвимы.
   – Фу, какая мерзость! – возмутилась Алисса.
   – Это точно, – согласился Сэм. Они вышли из здания церкви и направились к машине. – Боюсь, мы не там ищем. Скорее всего, Мэри-Лу перестала ходить на эти собрания, когда переехала к сестре. Возможно, она уже тогда чего-то боялась. Потому что, подумай сама, она ведь уехала из Калифорнии на следующий же день после теракта в Коронадо. Вероятно, знала, что ее отпечатки обнаружат на оружии. – Он покачал головой. – Я только надеюсь, что, где бы она сейчас ни была, она больше не пьет.
   Алисса была в этом уверена, потому что мертвецы не пьют. Но она промолчала и уселась на пассажирское сиденье. Сзм заглянул в карту и завел машину.
   – Так хочешь послушать, какой вопрос не дает мне покоя? – спросил он. – Это касается Ибрагима Рахмана.
   – Говори.
   Он пристально посмотрел на нее:
   – Ты считаешь, что все это бесполезно, да?
   – Сэм, я же сказала: говори.
   – Ты думаешь, они обе мертвы?
   – Я стараюсь поддержать тебя, Сэм, но… – Алисса вздохнула. – Прости, я… Лучше расскажи, что тебя беспокоит.
   – Две вещи. Первая: я не верю, что Мэри-Лу связалась с человеком с темной кожей. Я думаю, ее отношения с Рахманом не могли быть ни романтическими, ни сексуальными. Я в этом практически уверен. Она считает, что разные расы не должны… – Он зло рассмеялся. – Лучше скажу прямо: она расистка, ясно? Я обнаружил это, только после того как мы поженились.
   Алисса усмехнулась, пытаясь в темноте разглядеть его лицо:
   – Наверное, это было довольно неприятное открытие, да, Сэм?
   – Просто после этого она потеряла для меня вообще всякую привлекательность, – признался он, – и я уже не мог ничего с этим поделать. Я пытался поговорить с ней на эту тему, как-то открыть ей глаза, объяснить, что это просто следствие невежества, но она меня никогда не слушала. – Он вздохнул. – Вот именно тогда нашему браку и пришел конец. Надо было сразу же подавать на развод, но я, дурак, не понимал этого. Вместо этого я просто перестал стараться. Это не было сознательным решением. Я даже не понимал тогда, что отказываюсь от нее. Мне стало все безразлично, даже началась депрессия, и я еще не знал, но уже чувствовал, что между нами никогда не будет никаких отношений.
   – У меня тоже пару раз было что-то подобное, – призналась Алисса. – Ну, то есть в зеркальном отражении. Я встречалась с темнокожими парнями, которые не стеснялись вслух говорить, что они не одобряют связей между людьми, принадлежащими к разным расам. Стоило им сказать что-нибудь вроде: «Я никогда не позволю моей младшей сестренке встречаться с белым», и я сразу же прощалась с ними навсегда. Моя мать тоже была чьей-то младшей сестренкой, но она вышла замуж за белого, а если бы она этого не сделала, я бы никогда не появилась на свет. – Она назидательно подняла палец: – Видишь, какой это полезный принцип – никогда не спать с незнакомцами. В этом случае не окажешься женатым на женщине, с которой не хочешь даже разговаривать, не говоря уж о том, чтобы жить.
   – Ну, мне-то такой принцип вряд ли уже понадобится. Потому что, для того чтобы с кем-нибудь спать, мне сначала придется сделать операцию по извлечению яиц из дыхательного горла. Что меня не особенно пугает, потому что я и так уже забыл, что такое секс.
   – Если надеешься на сочувствие, Старретт, – фыркнула Алисса, – то обращаешься не по адресу.
   – Даже и не надеюсь. Просто стараюсь рассмешить тебя, но, наверное, довольно неудачно. Ничего смешного в моем браке не было. Честно говоря, он оказался самой настоящей трагедией. Я ее не любил, хотя и старался. А уж когда выяснилось, что… – Сэм остановился на светофоре и повернулся к Алиссе. – Сначала она сказала мне что-то о Джазе, типа: как тяжело, наверное, быть его подчиненным. Прикинь, я даже не понял, о чем она! Я подумал, что она имеет в виду, что Джаз всегда такой серьезный и мрачный и никогда не улыбается. А когда я понял, что она говорит о том, что он черный, то вообще охренел. – Машина перед ними начала тормозить, и Сэм перестроился в левый ряд и еще раз бросил взгляд на Алиссу. – Я вообще-то не собирался тебе все это рассказывать. Просто хотел, чтобы ты поняла, почему у Мэри-Лу ничего не может быть с Рахманом.
   – Но ведь ДаКоста называл его «другом» Мэри-Лу, – напомнила Алисса, – и он явно пытался ее разыскать.
   Сэм пожал плечами:
   – Ну, я и не говорю, что она была с ним груба или что-нибудь в этом роде. Мэри-Лу – это ведь не мой отец.
   Некоторое время они ехали молча, а потом Сэм заговорил опять:
   – А вторая вещь, которая меня беспокоит, – это то, что Рахмана едва не убили тогда в Коронадо. Якобы на него напали люди из толпы, приняв за террориста. Там ведь было еще несколько человек с арабской внешностью. Их задержали, но никто не избивал их до смерти.
   – В толпе случаются такие вещи, – возразила Алисса. – Люди будто коллективно сходят с ума. Что-то вроде стадного инстинкта.
   – Может, и так, – кивнул Сэм, – а может, его не случайно пытались убить? Может, он все-таки связан с террористами, а ФБР просто не смогло раскопать этой связи, и он должен был погибнуть, потому что мог опознать настоящих террористов? Как и Донни, и Мэри-Лу. Возможно, Рахман знаком с этим блондином, который вчера следил за ним и которого заметил Донни? Господи, я не… – Он замолчал, пристально глядя на дорогу. Потом откашлялся. – Донни был совершенно безобидным. Он был… – Сэм опять замолчал. – Он был хорошим парнем. Его родные, наверное, очень расстроены.
   Алиссе захотелось прикоснуться к нему, но она не решилась.
   – Давай не будем сейчас говорить об этом.
   – Нет, будем, – возразил Сэм. – Потому что я хочу найти этого ублюдка и лично поджарить его. – Он сжал руль с такой силой, что побелели костяшки пальцев. – Лис, а что если нам нужен вовсе не Рахман? Что если это не он, а тот блондин-пришелец провез оружие на базу в машине Мэри-Лу? С ним, кстати, она вполне могла бы спать. А Рахман сейчас спокойно лежит в каком-нибудь багажнике с простреленной головой?
   Алисса уже достала телефон и торопливо набирала номер Джулза.
   Макс обязательно должен услышать эту новую теорию Сэма, но она все еще была слишком зла, чтобы звонить ему лично.
 
    Форт-Уорт, Техас
    1987год
 
   – А летать мы сможем по воскресеньям, – убеждал Ной приятеля, поднимаясь на крыльцо.
   – Не думаю, что тренер МакГрегор сильно обрадуется, если я приду записываться, – возразил Ринго, закрывая за собой стеклянную дверь.
   – А почему?
   – Ну, ты же знаешь, он меня терпеть не может.
   Школьную бейсбольную команду тренировал учитель истории, и Ною было прекрасно известно, что у него нередко случались стычки с Ринго, потому что тот публично обвинял его в «преднамеренном искажении истории в пользу белых и богатых».
   Ной поставил школьный рюкзак на пол.
   – Он не станет вспоминать об этом на бейсбольном поле.
   – Спорим, что станет?
   – У тебя паранойя, – заявил Ной. – Эй, мы пришли! – крикнул он в сторону кухни. – Или ты просто боишься играть в бейсбол, – добавил он и быстро отскочил в сторону, спасаясь от внезапного хука. – Эй, девчонка! Боишься, что в тебя попадет мячик?
   Вывести Ринго из себя всегда было нетрудно.
   – Заткнись, долбаный придурок! – рявкнул он.
   – Бабушка! Бабушка! Ринго назвал меня «долбаным придурком», – продолжал веселиться Ной, прекрасно зная, что дома Дот никогда не надевает свой слуховой аппарат. Он с хохотом увернулся от кулака Ринго и побежал на кухню.
   – Не носись по дому, как дикий слон, юноша, – басом крикнул ему вслед Ринго, передразнивая Уолта.
   – Нет, серьезно, Ринго… – ухмыльнулся Ной и вдруг замолчал, остановившись на пороге кухни.
   – Серьезно, Ной. – Ринго стоял у него за спиной и еще ничего не видел. – Если ты очень хочешь, я пойду с тобой записываться в команду, хотя уверен, что…
   – Дедушка! – крикнул Ной и, оттолкнув друга, побежал к лестнице.
   – О, черт! – Теперь и Ринго увидел: на линолеуме алело пятно разлившегося томатного соуса. Высокий стул Уолта и еще одна табуретка, опрокинутые, лежали на полу.
   Перепрыгивая через две ступени, Ной взлетел наверх и бросился к ванной, надеясь, что дедушка, как иногда бывало, обжегся, когда готовил, и сейчас они в ванной, и бабушка роется в аптечке в поисках какой-нибудь мази.
   Он слышал, как Ринго на первом этаже зовет Уолта и Дот.
   Ванная оказалась пустой. Спальни тоже.
   Ной никогда об этом особенно не задумывался, но ведь они уже старики. А старики часто умирают. Отец Джонни Редфорда недавно умер от сердечного приступа, а он был гораздо моложе Уолта.
   Страх мешал дышать и путал мысли, но Ной постарался прогнать его прочь, спустился вниз и распахнул дверь на улицу. Голубая машина Уолта стояла на месте.
   Наверное, Ринго подумал о том же, потому что он уже был на улице и даже успел перепрыгнуть через ограду, отделяющую их двор от двора Леонардо, ближайших соседей. Обычно, когда один из мальчиков совершал подобный чемпионский прыжок, миссис Леонардо выскакивала на крыльцо и угрожающе трясла метлой. Она говорила, что ей надоело выравнивать отпечатки их больших ног на своей любимой клумбе»
   Поэтому Ной отправился в обход, и, когда он дошел до соседской калитки, Ринго уже разговаривал на крыльце с миссис Леонардо.
   – Пожалуйста, мэм, вы не знаете, куда подевались Уолт и Дот?
   – Вы опоздали, наверное, на полчаса, – ответила та, вытирая руки кухонным полотенцем. – Здесь были две скорые помощи, одна пожарная машина и две полицейских.
   Господи!
   – А что случилось? Куда они уехали?
   – В Методистскую больницу, – ответила миссис Леонардо. – Вообще-то я не знаю подробностей. По-моему, миссис Гэйнс упала, и, наверное, мистер Гэйнс позвонил в Службу спасения. Не знаю, может, ей стало плохо с сердцем или еще что. Ее увезли на скорой помощи, и он поехал вместе с ними.
   Бабушка… Неужели?..
   – Пожалуйста, мэм, – крикнул Ной от калитки, – я знаю, вы нас не особенно любите, но нам очень надо сейчас же попасть в больницу. Не могли бы вы нас отвезти?
   – Отвезла бы, но машину забрал Шерман. Он вернется примерно в полшестого. Если будет надо, я вас отвезу. – Она посмотрела на Ринго и прищурилась: – А вы, молодой человек, постарайтесь пользоваться калиткой.
   Ной взглянул на часы: без пяти три. До половины шестого еще два с половиной часа.
   – Спасибо, мэм, – сказал Ринго. – Мы попробуем добраться как-нибудь по-другому.
   Он бегом бросился к калитке и без труда перескочил через нее.
   – Надо пользоваться калиткой! – крикнула ему вслед миссис Леонардо. – Открыть ее, пройти, потом закрыть. Как все люди!
   – Давай позвоним в больницу, – предложил Ринго, когда они бегом вернулись домой, – и выясним, что за хреновина произошла. – Он старался ободрить друга, но тот понимал, что Ринго и сам напуган не меньше его. – Может, ничего страшного. Знаешь, старики часто падают и ломают руку или там бедро.
   – Перелом бедра – это довольно серьезно, – возразил Ной, раскрывая телефонный справочник.
   – Ну, я же не говорю, что обязательно бедро. – Ринго снял трубку. – Диктуй номер.
   Ной продиктовал и начал отчищать кетчуп с линолеума, одновременно прислушиваясь к тому, как Ринго выясняет, где можно узнать о состоянии Дороти Гэйнс.
   Надо ехать в больницу. И не в пять тридцать, а немедленно.
   Можно позвонить Джолли, но ей тоже потребуется время, чтобы сюда добраться. Хотя ей все равно надо позвонить и сообщить, что бабушка в больнице. Ной взял из стаканчика на кухонном столе карандаш и записал на чистом листке: «1. Позвонить Джолли». Уолт говорил, что, если не хочешь о чем-нибудь забыть, надо обязательно это записывать.
   Кому еще можно позвонить?
   Ринго с грохотом вернул трубку на аппарат:
   – Эти уроды отказываются сообщать о ее состоянии по телефону.
   Мальчики испуганно переглянулись. Ной решился сказать вслух то, о чем они оба подумали:
   – Это значит, она умерла?
   – Чушь, – возразил Ринго без всякой уверенности. Ной не выдержал и заплакал. – Ну, послушай, Ной, – Ринго обнял его за плечи, – может, она просто подвернула колено.
   – Тогда почему они нам ничего не говорят?
   – Да не знаю я! Наверное, какие-нибудь идиотские больничные правила. Знаешь ведь, как дядя Уолт всегда ругает бюрократов. Давай лучше придумаем, как добраться до больницы. Тогда и гадать не придется.
   – Я не знаю, кому позвонить, – всхлипнул Ной. Все их соседи, кроме дряхлой миссис Юргенс с катарактой на обоих глазах, были на работе.
   – Я кого-нибудь найду, – решительно пообещал Ринго. Он подтолкнул Ноя к лестнице: – А ты лучше иди наверх, найди сумку и собери в нее всякие вещи. Ну, то, что им может понадобиться. Возьми какую-нибудь одежду для дяди Уолта: может, он вылил этот соус прямо на себя. И зубные щетки, и бритву Уолта, и все такое… Возьми шерстяные носки и свитер для Дот, потому что она вечно мерзнет. И книжку, которая лежит у нее на тумбочке. Иди.
   Ной кивнул и пошел наверх. Укладывая вещи, он слышал, как Ринго набрал номер, а потом бросил трубку и выругался:
   – Твою мать! Почему тебя нет дома, когда надо? – Потом он опять набрал номер, бормоча: – Будь дома, будь дома, будь дома… – Услышав его следующие слова, Ной застыл на верхней площадке лестницы: – Отец? Это я, Роджер.
   Ной опустился на ступеньку. Он даже не знал, что этот гад вернулся в город. Хотя должен был бы догадаться – все признаки налицо. На каждой большой перемене Ринго куда-то пропадал – наверняка бегал домой, чтобы убедиться, что с матерью все в порядке.
   Уже год, как Роджер Старретт-старший не осмеливался колотить сына, и Ной подозревал, что теперь он отыгрывается на жене.
   Отец Ринго говорил так громко, а мембрана телефона, установленная специально для Дот, была такой чувствительной, что Ной хорошо слышал весь разговор.
   – Вот как? – с усмешкой протянул старший Старретт. – А я думал, ты теперь называешь себя Ринго или еще какой-то дурацкой кличкой.
   – Нам с Ноем надо срочно попасть в больницу, отец. Ты же знаешь, я бы не стал тебе звонить, если бы это не был вопрос жизни и смерти…
   – С тобой что-то случилось?
   – Нет, сэр. Но бабушку Ноя увезла скорая, как раз перед тем как мы пришли домой из школы и…
   – По-моему, ты еще не пришел домой из школы. Этого просто не может быть! Ведь он же отлично знает, что бабушка Ноя – это его родная сестра. Ринго говорит ему, что ее увезли в больницу, а эта сволочь придирается к словам!
   – Прости, я хотел сказать, к Ною домой, – смиренно поправился Ринго, вместо того чтобы послать гада подальше.
   Ной не мог поверить, что друг решился на такое ради него. А он, конечно же, только ради него обращается с просьбой к человеку, которого ненавидит.
   – А разве я не говорил тебе, что не хочу, чтобы ты туда таскался?
   – Отец, – голос Ринго дрогнул от бессильного отчаяния, – разве ты не слышал, что я сказал? Тетя Дот, может, умирает сейчас.
   На другом конце провода немного помолчали.
   – Ну что ж, поскольку для меня она умерла сорок лет назад, то, думаю, сейчас самое время опустить ее в могилу. Наконец-то будет положен конец позору, который она навлекла на семью. А ты иди домой. Немедленно.
   – Я уже дома, – тихо ответил Ринго. – Я больше не стану беспокоить вас, сэр.