Страница:
- В зобу дыханье сперло. Мне прямо сейчас раздеваться? - Я серьезно. Все это - серьезно. - Милый мой Виктор... - сказала Даша нараспев. - Вы на меня, бога ради, не обижайтесь... Не знаю, как и сформулировать... Это не похоже на настоящую цену. Именно потому, что вы обещаете столько. Я, конечно, женщина не без очарования, но вы ведь не арабский шейх? Ну откуда у вас сто тысяч баксов? Я ваши дела немного знаю. По моим скромным подсчетам, вы вплоть до сегодняшнего дня... - она, ничуть не играя, уставилась в потолок, прикинула, шевеля губами. - Словом, если учесть все траты-расходы, в заначке у вас нынче - тысяч двадцать зеленых, максимум - тридцать. Если и ошибаюсь, то незначительно. И не предвидится у вас в ближайшее время сделок, способных принести хотя бы полсотни тонн в зелени... Никак не предвидится. Ну нет у вас сотни, режьте меня... - А если - будет? - он громко сглотнул слюну, подался к ней и схватил за руку. Даша пока что не препятствовала, желая дослушать до конца. - Если будет столько, что я смогу к вам прийти и кинуть сотню под ноги? Вместе с машинкой для проверки банкнот? В глазах у него светилось прямо-таки поэтическое вдохновение. Спасу нет, как он ее хотел. Даша подождала немного, потом на полпути встретила ребром ладони его руку, нацелившуюся было на ее бедро - встретила, не причиняя особой боли, так, задержала. Высвободила пальцы, пожала плечами: - Простите, я прагматик. Такой непреклонный прагматик со стройными ножками и печальным опытом работы в ментовке... Я профессионал, не забывайте. Что-что, а отличать правду от болтовни приучена. Нет у вас таких денег, друг мой. И не верю, что будут. Неоткуда им взяться. - Не надо увиливать, - сказал он, слегка задыхаясь. - Давайте остановимся на весьма важной детали. Устраивают вас такие условия? Те, что я обрисовал? Даша сказала медленно и с расстановкой, словно объясняла что-то несмышленому ребенку: - Возможно, и устроили бы. В конце-то концов, я живой человек... И женщина, как вы давно заметили. Но у женщин в голове компьютер, не правда ли? Особенно у таких, как я. И вещует этот компьютер, что ваши заманчивые предложения похожи больше на сказочку для младших школьниц... ну неоткуда вам взять такие деньги, уж простите! Он взял себя в руки, сказал с расстановкой: - Даша, я повторяю - такие деньги будут. Будут. Такие. И гораздо большие. И я тебя сделаю генералом, если понадобится. Вот маршалом - не обещаю, тут потруднее придется, сама понимаешь... Он нависал над Дашей, распаленный и вожделеющий, - но отнюдь не упившийся и не потерявший головы. Она, потупив глаза с видом тяжелого раздумья, меж тем решала про себя довольно сложную психологическую задачу. При всей своей вороватости и недостатке чего-то важного, обрекавшем на роль вечной шестерки, Стольник не был ни дураком, ни фантазером. И никогда не строил воздушных замков - уж Даша-то о нем и его характере знала побольше иных коллег по управе. Самую малость мог приврать - но именно самую малость. Сейчас он держался, как человек, стопроцентно уверенный в искренности того, что говорил, и это удивительно. Страннее некуда. Что же за негоцию ухитрилась просмотреть и она сама, и ее коллеги из соответствующих отделов? Что за сделка, на которой не кто-то, а Стольник может наварить столько? В жизни его не подпускали к таким сделкам, швыряли мелочь с барского стола - хоть по масштабам миллионов других и выглядевшую целым состоянием... Что это за банк он собрался сорвать? Уж конечно, дело не в шантаже - она просто не представляла, кого мог бы Стольник шантажировать в расчете на такую выгоду. К тому же дешевле выложить десять тысяч на киллера, чем платить сто шантажисту, есть рубеж, за которым шантаж не работает, а если и работает, не Стольнику играть в подобные игры... - Что надумала? - спросил он с напряженной улыбкой. - А что, такие задачки решаются в минуту? - улыбнулась она, как ни в чем не бывало. - Ты, надеюсь, не думаешь, будто я развешу уши и моментально отдамся на этой самой шкуре? Во-первых, не столь наивна, а во-вторых, спину щекотать будет... - Ты просто скажи, как смотришь на такое предложение в принципе. Готова принять или нет. - А стулья - против денег? - Против денег. Ну? - А ты не ввязался во что-то такое, из-за которого потом будут мочить не только всех родных-знакомых, но и тех, кто с тобой случайно на улице парой слов перекинулся? Когда речь идет о таких деньгах, жди трупов... - Дашенька! - он не смеялся, прямо-таки ржал от удовольствия. - Можешь не поверить, но дело абсолютно честное. Совершенно, стопроцентно честное... и расхохотался заливисто, открыто, как, по уверениям биографов, смеялся юный Ильич, засовывая украдкой шутиху в штаны оппоненту-меньшевику. Конечно, есть свои нюансы, но это настолько относительно... - словно бы невзначай положил руку ей на коленку, продолжая хохотать. - Нет, настолько все чисто... Трудно сказать, чего было больше - профессионального или женского любопытства. Не обращая внимания на его тяжелую пятерню, Даша выбрала наиболее верную тактику: глянула ему в глаза и многозначительно улыбнулась: - Вот увижу сокровища Али-бабы - будет видно... А про себя подумала, что постарается внести некоторую ясность, не покидая этой уютной хоромины. Еще несколько бокалов, потом, хрен с ним, позволить расстегнуть на себе пару пуговок, запустить рученьки туда-сюда - смотришь, и рассиропится настолько, что... Нет, всего он не расскажет, дураку ясно, не настолько уж потерял голову, но крохотный лучик света... Не пионерка, в самом-то деле, не убудет от пары минут лапанья - в конце концов, не одним мужикам использовать в работе эти методы... - Ты куда смотришь? - На стол, - сказала Даша буднично. - Я, между прочим, жрать хочу, как крокодил. Если уж пошли столь откровенные беседы, можно, я думаю, плюнув на жеманство, и поесть... - Да бога ради! - он с готовностью взмыл на ноги. - Свистнуть Виолетту на предмет чего-то существенного? - А это мысль, - сказала Даша. И вскочила, едва за ним захлопнулась дверь. Бросилась к камину. По дороге ее обдал яркий свет фар проезжавшей за окном машины, в полутемной каминной она ощутила себя на секунду попавшим под луч прожектора самолетом... тьфу, что лезет в голову! За окном повизгивали тормоза, хлопали дверцы, слышался смех и бодрые вопли - еще кто-то прибыл в чудо-городок вовсю наслаждаться жизнью. Даша сначала присмотрелась, примерилась. Потрогала. Убедившись, что аляповато позолоченные фигурки присобачены прочно и ничто не рухнет с грохотом, обеими руками приподняла часы, весившие, казалось, не меньше пуда. Под часами лежал квадратный конверт из сероватой бумаги, не тоненький, но и не толстый. На миг она форменным образом остолбенела от удивления. Как певала Маргарита Монро - и наши сказки стали былью... Выходило, что чудеса все-таки случаются. Ниночка Евдокимова нисколечко не соврала, под часами и в самом деле лежала некая захоронка - а следовательно, логично было бы сделать вывод, что и другая половина Ниночкиного рассказа верна, что в этом конверте лежит утаенное Маргаритой нечто, из-за которого ее и убили. Как в кино, честное слово - камин, коньяк "Хеннесси" на столе, роковой конверт... - Нет, ну ни хрена себе... - тихонечко прошептала Даша под нос от переполнявшего ее избытка самых разнообразных чувств. И быстренько опустила часы на прежнее место, вновь прикрыв подставкой конверт, тщательно проследив, чтобы подставка и на миллиметр не изменила прежнего положения. Во всей своей неприглядной наготе встал практический вопрос: куда конверт спрятать, если возьмешь прямо сейчас? Получалось, что и некуда. Единственный карман на платье, чисто декоративный, меньше конверта раза в два. Сумочка лежит в холле, не идти же за ней? В плавки, пардон? Оно и не унизительно, однако будет заметно при ее современном облегающем платьице. В самом деле, положеньице. Современницам д' Артанья-на было легче, их пышные наряды поросенка могли укрыть, не говоря уж о секретном пакете... Одно остается - выжидать момента, А там сунуть под платье, переправить в сумочку... Это ведь то самое, какие, к черту, совпадения, не бывает таких совпадений. Часы давно не сдвигали, каемочка пыли наросла... Только тут она сообразила, что не одна в комнате. Стольник направлялся прямо к ней, и лицо у него исказилось так, словно они были Штирлицем и Кэт, попавшимися в кабинете Гиммлера при взломе сейфа. - Что там? - спросила она, привычно взяв себя в руки. И тут же догадалась сама. - Что, гости нагрянули? Ну да, выходит, те машины не проезжали мимо, а направлялись именно сюда... - Ага... - прошептал Стольник. - Там наши... - Ну и что? - спросила Даша спокойно. - Витя, ты меня, честно, разочаровал. Сто тысяч долларов, постоянная любовница, Багамы и Азоры... И затрясся вдруг, как студень. - Да ничего не студень! - теперь и он опомнился. - Просто это все вышло так неожиданно... В холле уже стоял громкий разноголосый гомон, привычный аккомпанемент, сопровождавший вторжение подвыпившей компании, и, перекрывая его, господствовал хриплый бас: - Виолетка, золотце, упала-отжалась! Витек, говоришь? Неизвестная красотка, говоришь? Почему не вижу? - Спокойно, - сказала Даша с очаровательной улыбкой, ободряюще положив ему ладонь на плечо. - Я - прапорщик Даша, ты не забыл? А никаких там деталей ты и сам не знаешь, у тебя ж ко мне чисто утилитарный интерес... - Так ты хочешь... - А что, в окно бежать? - повала она плечами, подумав, что не уйдет теперь из этого дома, даже если станут выталкивать в шею. - В кои-то веки посижу за хорошим столом с приличными людьми. А ты потом меня отвезешь. Ну, там посмотрим, - и легонько похлопала его по щеке. - Соберись. Главное, ни во что не лезь. Я уж сама как-нибудь за себя постою. Ясно? - Ясно... - Молодец. И вообще... Дверь шумно распахнулась. Ворвался здоровенный краснолицый полковник во всем великолепии, разве что без фуражки. Мотнул головой, огляделся мутными глазами (а если вульгарно и ближе к истине - залитыми шарами), выкинул руку, нацелился в Стольника толстым указательным пальцем и гаркнул: - Упал-отжался! - Засим прицелился пальцем в Дашу. - Упала... Э, нет! Не тот случай! Подошла-прижалась! - Сейчас, - сказала она громко, играя глазами, уставилась на него, дерзко подбоченясь. - Ну вот так взяла и кинулась! Полковник, вы, часом, не прямо с плаца? Остыньте... Он покачался несколько секунд, потом на лице отобразились некие признаки умственной деятельности. Стольник неуклюже торчал рядом, явно не собираясь вмешиваться. Впрочем, если быть к нему справедливым, то и случая для вмешательства не было пока что. Даша, одернув платье, выжидательно молчала - с улыбкой знающей себе цену прелестницы. И ведь подействовало. Полковник подошел вплотную, почти при этом не качаясь, щелкнул каблуками, приложился к Дашиной ручке: - Прошу прощения, мадемуазель! Охамели в Азиях-с! Окромя того - поражены и восхищены. Излишне добавлять, кем. Честь имею представиться, полковник Волхович. Соблаговолите ли... - Мадемуазель Дарья, - сказала она в тон. - Вы так внезапно вторглись, ваше высокопревосходительство, я застигнута врасплох и смущена... - Приятно слышать, мадемуазель, приятно слышать! - прогудел он, подкручивая несуществующий ус. - Разрешите вашего штафирку на дуэль - и чпок? - Ну к чему же такие зверства, полковник... - протянула она капризно. Извольте без варварства, иначе велю кликнуть мою карету и укачу в ночь... - Понял! - заверил полковник, раскланялся и кинулся назад в холл, вопя на ходу: - Виолетта, ты, главное, сумку не переверни, а то раки расползутся! Глядя ему вслед, Даша внутренне собралась и посчитала про себя до десяти. Сердце все еще колотилось сильнее, чем ему следовало бы. Полковник Волхович с медицинскими эмблемами на лацканах тужурки нового образца был тем самым Барином с фотографии. И, соответственно, тем самым "подполковником", что вкупе с неизвестным пока субъектом средь бела для похитил Нину Евдокимову из милицейской школы. Ошибка исключена - та самая сыто-барственная физиономия с брезгливо откляченной нижней губой, волосы упали на лоб в точности так же... Не бывает таких совпадений. "Это называется - залетела девочка", - подумала Даша, стоя на прежнем месте и глядя на входящих. Одним из первых появился еще один заочный знакомец, которого она опознала мгновенно, - Роман Фирсов собственной персоной, персонаж фотозабав с участием Маргариты Монро, чуточку загадочный представитель чуточку загадочных столичных воротил... Н-да, залетела. Словно бы наблюдая за собой со стороны, она слушала собственный голос - опамятовавшийся Стольник представлял ее новоприбывшим, начав с Романа, а Даша, как и полагалось по легенде, совершенно безмятежно улыбалась, показывая всем видом, что крайне рада и ничуть не смущена. Судя по реакции ввалившейся компании, подобные случайные знакомства были тут делом самым обычным, и рыжая незнакомка никакого неудовольствия не вызвала. Если ее и принимали за эскортницу, то постарались этого не показать. Вот теперь началась настоящая суматоха, предварявшая нешуточную гульбу. На подмогу Виолетте неведомо откуда возникли две девахи в черных платьицах с белыми передничками, и все трое, в момент застелив стол скатертью, принялись уставлять его яствием и питием. Волхович увивался вокруг, с гусарской прямотой похлопывая по разным местам и призывая упасть-отжаться (на что никто не обращал внимания). Даша не без тоски во взоре посмотрела на вожделенные часы, отошла и присоединилась к остальным, перебравшимся пока в уголок, чтобы не мешать проворным официанткам или кто они там. - Полковник, ваше благородие! - громко позвал Роман. - Ну оставь ты девочек, право слово, пока не уронили тебе на ногу порося. Нога твоя меня не волнует, а вот поросенок у нас последний... Пока хозяйка нового зажарит, сто лет пройдет... - И, обернувшись к Даше, сказал совершенно непринужденно, словно они были знакомы сто лет: - Он у нас мужик умный, и весьма, просто любит вот так вот придуриваться, солдафона изображать. В армии просто поветрие какое-то - насмотрелись "Особенностей национальной охоты" и "Лебедь-шоу"... Сюрреалистическая штука - армия. - А я знаю, - сказала Даша столь же непринужденно. - Сама служила, представьте. - Да? В чинах? - Какие там чины, - сказала она чистую правду. - В связистках. - А теперь? - А теперь опять на телефоне. Во вневедомственной охране. Аж прапорщик. - И есть перспективы? - Ага. Повезет, буду старшим прапорщиком. - Это же грустно. - Чем богаты, - пожала она плечами. К тому времени она успела украдкой рассмотреть собеседника - искусство, доступное даже не обремененным погонами женщинам. Лет сорока пяти, но ни малейших признаков лысины, крепкий, уверенный в себе мужик - уверенность спокойная, без лишнего суперменства. Такой и в самом деле способен играть первую скрипку, под которую поневоле пляшут и Стольник, и ввергнутый в узилище Камышан. Стольник и сейчас выглядит зажатым, как устрица, у которой пытаются плоскогубцами выдрать жемчужину. Как ни удивительно, пьяный полковник расслышал их разговор. Оставив облегченно вздохнувших служанок, придвинулся к Даше и браво предложил: - Переходите ко мне, звезда моя, враз перепрыгнем через пошлых прапорщиков и соорудим звездочки побольше с одним просветиком... - Мерси, - сказала Даша. - Всю жизнь крови боялась, так что с медициной связываться погожу... Полковник заржал, загадочно похмыкал и вновь кинулся к столу, вопя; - Виолетта, упала-отжалась! Не манерничай ты с колбасой, кромсай ее, родимую, ломтями погрубее, русские, чай, люди! - Вообще-то, он не особенно и шутил, - сказала Даше женщина по имени Марина. - Он может и устроить. Так что имейте в виду. Эти его змеюги на петлицах - чистой воды камуфляж. Как у всех особистов. Полковник, не оборачиваясь, рявкнул: - Мариночка, автокатастрофу устрою! Не болтай, враг не дремлет! - Кто кому устроит... - бросила она с пьяным нахальством. - Нынче вам, мон колонель, не тридцать седьмой и даже не восемьдесят пятый... Пойдемте за стол, господа?,Душу пора оросить... Даша оказалась меж Стольником и Романом. Стольник, видимо, до сих пор не выработал должной линии поведения - то бросался наполнять ее бокал, то сидел надувшись, словно мышь на крупу. А взгляд Романа она ощущала на себе все чаще - чисто мужской заинтересованный взгляд, если здесь и была игра, он должен быть великим актером. Сейчас она уже могла сказать со всей уверенностью: это его голос раздался в трубке во время обыска у Камышана, именно он, а не выдававший себя за него рвался сообщить Камышану что Рыжая села на хвост... Правда это еще не повод для опасений. Подобные Роману люди сами никогда никого не убивают. Да и не за что ее пока убивать. А вот за Стольника могут потом взяться - если все же знают, кто она такая. Но это уж, цинично выражаясь, его проблемы, оно и к лучшему, послужит живцом... Остальных она тоже успела рассмотреть, прокачать и оценить. Лощеный джентльмен средних лет по имени Влад не являл собою никаких психологических загадок - быстро стало ясно, что он собирается, не выпендриваясь и не шумя, хорошо поесть, хорошо выпить, а потом повести в постель одну из девочек, в каковую программу изменений вносить не намерен, выполняет ее старательно, как отбойный молоток. Две девочки, Юля и Надя, тоже не представляли собою бинома Ньютона. Со вкусом одеты, при золотишке, разговор могут поддерживать самый светский но мечены неизгладимой печатью если не эскортниц, то все равно профессиональных девочек для застолья. Женщина по имени Марина была несколько загадочнее. Если Надя с Юлей светскими дамами не выглядели как раз из-за того, что чересчур уж казались подчеркнуть эту самую светскость, Марина, годами пятью старше Даши, как раз и выглядела настоящей дамой: платье из разряда простеньких на вид, но ужасно дорогих, драгоценности интересны не глупым обилием золота, а изящной работой, в манерах - ленивая непринужденность хозяйки жизни. Даже полковник, стремительно надиравшийся, задевать ее опасался - ибо был пару раз пригвожден к позорному столбу язвительнейщими репликами, облеченными в безукоризненно вежливую форму, после чего лишь смущенно фыркал, но устроить аварию уже не грозил. Даша уже была уверена, что Марина не соврала насчет истинной профессии Волховича - а это прибавляло загадок. Равно как и безнадежности - если полковник похитил Ниночку, выполняя прямые служебные обязанности, если военные играют какую-то свою игру, к ним не подберешься... - В честь чего вечеринка? - спросила она у Романа, спохватившись, что выглядит чересчур уж задумавшейся. - Или - просто так? - Тысяча лет русского рэкета, - усмехнулся он. - Это как? - Знаете, кто на Руси был первым, официально зафиксированным в документах рэкетиром? Князь Игорь. Только не тот, про которого написали "Слово" и оперу - муж Ольги и отец Святослава. Все классические детали соблюдены заявился к древлянам, взял законную дань, потом вернулся и стал, говоря современным языком, гнать беспредел, требовать еще. Древляне обиделись, забили стрелку, устроили разводку, да ненароком и прикончили... Даша тоже усмехнулась: - Ну, если уж проводить параллели, то стрелку уже потом забила княгиня Ольга, когда спалила древлянскую столицу... Господи боже мой, выходит, наша история писаная с рэкета и начинается? С града Коростеня? - Ничего, западноевропейская тоже, - утешил ее Роман. - Все эти германские вожди, которые приходили к Риму и требовали отстегнуть от доходов... Не меняется человечество. А вы, я вижу, далеко не так просты - помните, что Ольга жгла град Коростень... - Помилуйте, я и не прикидываюсь дурой, - сказала Даша. - Какая есть. А про Коростень я совсем недавно в книжке читала - такой пухлый боевичок, на обложке голая девка с мечом... Постойте, а разве Игоря тысячу лет назад замочили? По-моему, раньше... - А какая разница? - пожал плечами Роман. - Плюс-минус... Домой торопитесь? (Это он перехватил взгляд, брошенный Дашей поверх его плеча на вожделенные часы.) - Да нет, с чего вы взяли? - На часы поглядываете. - Не на часы, а на камин, - сказала Даша, про себя зарекшись уделять внимание чертовым часам. - Смотрю с тоской и не могу его представить в своем бедном обиталище... - Ну, слава богу, а я-то решил - дома ревнивый муж... - Вот уж чего нема, того нема, - сказала она чистую правду. Еще через пару минут констатировала про себя: а ведь клеится, стервец, галантно, но недвусмысленно. Расклад пар эту версию подтверждает: Надей по-хозяйски завладел полковник, Влад прочно прилип к Юле, а Марина определенно сама по себе, а не чья-то партнерша... Судя по оцепенелости Стольника, он заранее выбывает из борьбы, даже понарошку своих прав не предъявляет, хотя мог бы и подыграть, паразит. Крепко его держит Роман, интересно только, на чем... Вечеринка была самая стандартная, отличавшаяся лишь роскошью стола: шумная трепотня ни о чем, анекдоты и хохмы, скоро согласно неписаной традиции начнутся пляски и обжиманья по углам, кто-то полезет из-за стола размяться, кто-то останется... Полковник надирался старательно и умело, откровенно потаскивая хлопавшую его по рукам Надю. Марина тоже была изрядно пьяна - но, в отличие от шумного Волховича (оравшего сейчас, что его род происходит от доподлинных древнерусских волхвов, потому и фамилия такая), всецело ушла в неподдельную меланхолию - полное впечатление, что не замечает окружающих, уставясь куда-то в неведомые дали заторможенным взором. В общем и целом, компания, если прикинуть, была самая обычная - не просматривалось пока что скрытых противоречий, старых счетов, взаимных обид. Хорошо знающие друг друга люди в сотый раз собрались на даче приятно провести время... А посему возникает интересный вопрос: что такого могла услышать на одной из подобных вечеринок Маргарита Монро? Зауряднейший треп... Электричество давно уже погасили, служанки принесли несколько подсвечников. Даша признала про себя, что ей здесь определенно нравится пока что нет необходимости лицедействовать и вести сложные игры, в голове легонечко зашумело, но выпивка хорошая, а закуска еще лучше, так что держать себя в руках легко... Первым, возжаждавшим активных развлечений, оказался бравый полковник (впрочем, похоже, его к тому склонила облапанная Надюша, возжаждавшая передышки). Приоткрыли одно из высоких окон, впустив прохладного воздуха, народ разбрелся по каминной, кое-кто вообще вышел, кто-то включил магнитофон. Даша едва не вздрогнула, когда из динамиков рванулся с неповторимой хрипотцой голос Маргариты Монро: - А по чащобам - лешаки, а на дороге - казаки. И их дорога тяжела и далека. Кто бы ведал наперед, что однажды чешский сброд выдаст красным адмирала Колчака... Этой песни Даша прежде не слышала. У нее осталось стойкое впечатление, что запись "домашняя" - на заднем плане явственно присутствовал посторонний шум, голоса, смех. Она сидела в том самом историческом кресле, что приютило некогда лично Л.И. Брежнева, а над ухом у нее надравшийся Волхович подпевал покойнице так, что едва не забивал динамики: - На нас Россия идет в набег. Но тем красивей багряный снег. Но наши шашки - верней жены. Давай отмашку волкам войны, руби с оттяжкой, спасай,казак, зелено-белый сибирский стяг! Мельком глянув на него снизу вверх, Даша поневоле передернулась физиономия у полковника лишилась пьяного добродушия и выглядела зверски. С таким лицом и в самом деле пластают шашкой от плеча до седла. Он орал с небывалой сосредоточенностью и злостью, поклясться можно, что сейчас-то и полезло подсознание... К счастью, следом шла вполне нейтральная песенка, где без особой причудливости переплетались измены, сердечные терзания и полевые цветы. Полковник, однако, не в силах был угомониться - направился всерьез снимать шашку со стены, рыча что-то насчет московских колонизаторов и грозя всех распластать, но был на полпути перехвачен Романом, исполнявшим роль умелого дирижера, возвращен к столу и ублаготворен бокалом вина, каковой Роман ему предложил выпить в память генерала Пепеляева. - Господа инсургенты! - громко заявила Марина. - Вы бы орали поменьше, а то по старому русскому обычаю удачу спугнете... Бонапарт, между прочим, по аустериям не вопил допрежь дела... Даша перехватила устремленный на холеную дамочку взгляд Романа совершенно трезвый, жесткий, колючий. Так смотрят поверх ствола, уже плавненько потянув спуск... Это тут же исчезло, он стал прежним, но переместился поближе и, усевшись в соседнее кресло, притворяясь беззаботным, краешком глаза держал Марину в поле зрения. Даша подобралась - похоже, что-то, наконец, прорвалось наружу, пусть непонятное пока... Марина, с трудом сохраняя равновесие, присела на широкий подлокотник Дашиного кресла, наклонилась к уху и сообщила оглушительным мелодраматическим шепотом: - Верно тебе говорю - наши Бонапарты слишком много пьют и слишком громко орут задолго до брюмера, потому из них и не выходит никаких Бонапартов... "Опять Бонапарт, - констатировала Даша. - И снова брюмер". - Мужики... - пожала она плечами. - Вот то-то. Женщинам надо поручать... Точно тебе говорю, женщинам... Громкий кашель Романа был явно деланным. Марина вдруг слегка обмякла, словно вспомнив нечто для себя важное, прошептала Даше в ухо: - Прелесть моя, а вас никогда не привлекала женская любовь? - Абсолютно мимо жизни, - сказала Даша. - Пьяна я уже, вот досада, нет ни сил, ни искусства тебя соблазнять по всем правилам... Лучше удалиться. - Она, опершись на Дашино плечо, выпрямилась и громко объявила: - Я пошла спать. Чтоб без меня - никаких брюмеров. И девочку не обижайте... И проследовала к выходу (покосившись перед тем на Романа определенно боязливо). Даша, манерно пуская дым, мотала на ус. Роман торопливо вышел следом. Она обратила внимание, что уже исчезли и Стольник, и Надя. Юля и Влад ворковали в дальнем, самом темном углу. Динамики иностранными голосами выдавали ламбаду, колыхались огоньки свечей, бросая причудливые тени, - это Волхович решительно маршировал прямо к Даше. Подошел, прищелкнул каблуками: - Танец, мадемуазель? Секунду подумав, она встала - нужно же в меру сил участвовать в разгульном веселье, не заходя слишком далеко.