Страница:
Двое моментально стряхнули сонную одурь и ринулись следом... но Мазур, будто бы невзначай, подбил переднего мастерской подножкой – и тот растянулся красиво, качественно, припечатавшись мордой к пыльному потускневшему ковру, – а второго цепко ухватил за локоть, возмущенно возопил:
– Ты чего толкаешься, прыткий! По морде давно не получал?
Тот развернулся к Мазуру, попытался уделать левой – и получил свободной рукой по кадыку, а мигом позже, надежности ради, – и по затылку. Тем временем первый, раскорячась, вскочил – и нарвался на два удара ногой, под коленку и под ложечку.
Все было в ажуре, оба ворочались на загаженном ковре, собирая пыль боками, шипя и охая от боли. В баре гомонили – и никому не было дела до баталии в вестибюле, надо полагать, подобное тут не в новинку... Оставался портье. Мазур проворно показал ему кулак – и абориген застыл за конторкой стойким оловянным солдатиком, уставясь в другую сторону, таращился на потолок так, что глаза из орбит полезли. Порядок.
Ах ты ж! Тот, что валялся ближе, малость оклемался – и попытался ухватить Мазура за щиколотку, наверняка с дурными намерениями. Уйдя в сторону, Мазур безжалостно двинул его носком легкой туфли под челюсть, после чего ушибленный стал озабочен исключительно восстановлением нарушенного дыхания. Рубашка у него задралась, и нескромным взорам открылась рукоятка засунутого за ремень пистолета – не рухляди со свалки истории, как у Мазура за поясом, а новенького ухоженного «Вальтера» под девятимиллиметровый патрон. Руки чесались хозяйственно прибрать столь добрую машинку, но Мазур решил не обострять ситуацию. Решив, что сделал достаточно, он выбежал на улицу, свернув направо, понесся по узенькому переулку – мимо дымивших скверными сигаретками колоритных старух, мимо жаровни, обдавшей его волной резких непонятных запахов, мимо голопузых детишек, азартно завизжавших вслед. В голове вертелась фразочка из старого анекдота: «Ну, если там и машины не будет...»
Нет, машина его ждала – тот самый желтый фордовский пикапчик. Мотор взревел, фордик тронулся, Мазур вскочил на ходу, с маху задвинув за собой дверь, и спиной вперед вмазался в стену, когда фургончик резко свернул за угол.
– Ну, как прошло? – не оборачиваясь от руля, спросила Мэй Лань.
Багрецов, ссутулившись и дыша перегаром, смирнехонько сидел рядом с ней.
– Нормально, – сказал Мазур. – Они лежат, им грустно... Слушай, это и есть твоя пиратская карта? Череп с костями, иероглифы какие-то непонятные...
– Ч-черт! – охнула Мэй Лань.
Мазур догадался – ну, в конце концов, он был ни при чем, сама первая лопухнулась, черт ее дернул спрашивать по-английски...
– Ага, – пробурчал Багрецов. – А ваш господин, я смотрю, все же соображает по-английски... Интересно…
– Ладно, ладно, – досадливо отозвалась Мэй Лань. – Получите еще сто баков, раз вы такой догадливый, только смотрите у меня...
– Милая девушка, – сказал клятый соотечественник с гримасой, долженствующей, надо полагать, изображать благородное достоинство. – Уж если есть что-то, чему я обучился в этих чертовых краях, так это умение держать язык за зубами... И никогда не впадать в соблазн продавать одно и то же дважды, разным людям...
Мазур посмотрел назад. Не видно ни белого «ситроена», ни иного моторизованного хвоста, а подозревать в соглядатайстве пешеходов и велорикш было бы попросту глупо.
– Забавно, – сказал Мазур, решив легонько пощекотать ей нервишки. – Пожалуй, это все же не пиратская карта, раз там было написано про вероятный взрыв и местные власти... Постой-постой, но ведь написано-то было по-русски... Ни черта не понимаю.
– А тебе и не требуется ничего понимать, Джимми, – наставительно сказала Мэй Лань, восхитительно непроницаемая. – Отрабатывай свои денежки, только-то и всего...
– Но это не шпионаж, надеюсь? – озабоченно поинтересовался Мазур. – Те двое, судя по рожам, точно русские...
– Брось, ничего подобного. Такие же ловцы удачи, как и мы с тобой.
– Великолепный оборот – «мы с тобой»... – мечтательно сказал Мазур. —И все же... Ничего тут нет шпионского? Черт-те что пишут про этих русских... А бумажка-то на русском...
– Джимми... – вздохнула Мэй Лань, на миг закатив глаза. – Ну подумай сам: будь это русские шпионы, разве стали бы они писать здесь записки на своем языке?
– Да нет, пожалуй, – старательно поразмыслив, сказал Мазур.
– Вот видишь. Так что не паникуй. Никаких шпионских игр. Речь, можно сказать, идет о бесхозном имуществе, которое многие хотят прибрать к рукам, потому что за него можно выручить кое-какие денежки... Ладно, оставим это. Мы сейчас заедем в одно местечко, кое-что прикупим...
– Мне опять изображать экзотического субъекта, ни слова не знающего по-английски?
– Да нет, пожалуй, – подумав, сказала она. – Тебе нужно будет опять-таки изобразить б о с с а, вот и все. И знатока аквалангов. Я тебе быстренько растолкую, что к чему... Справишься.
Ну конечно, он справился – нетрудно после кратенького инструктажа изобразить из себя знатока аквалангов, если ты именно такой знаток и есть. Гораздо труднее не провалиться перед спецом, показав и в самом деле х о р о ш и е знания...
Девушка приобрела два акваланга – не в магазине, как следовало ожидать, а в задней комнате какой-то подозрительной лавчонки, у двух немногословных, обильно татуированных малайцев, к которым, по стойкому убеждению Мазура, лучше было не поворачиваться спиной. Впрочем, все прошло нормально, они заплатили деньги, погрузили в фордик товар и отбыли целыми и невредимыми.
Акваланги были хорошие, итальянские, почти новые, баллоны заправлены, как надлежит. С этой модификацией Мазур еще не сталкивался, но марка была ему знакома. Хорошая дыхалка, надежная. Профессионалы уважают.
– Ты что, нырять собралась? – поинтересовался он.
– Ага, – сказала Мэй Лань. – Только не я, а мы. Парой надежнее.
– Эй! – насторожился Мазур. – Я ж тебе говорил, что нырял с этой штукой всего-то пару раз...
– Ц е л ы х пару раз, – непреклонно отрезала Мэй Лань. – А это уже кое-что. Не беспокойся, глубины там небольшие, задача несложная. В конце концов...
– В конце концов, вы мне платите, нонья Мэй Лань, – догадливо подхватил Мазур. – Что ж, умолкаю...
Глава пятая
– Ты чего толкаешься, прыткий! По морде давно не получал?
Тот развернулся к Мазуру, попытался уделать левой – и получил свободной рукой по кадыку, а мигом позже, надежности ради, – и по затылку. Тем временем первый, раскорячась, вскочил – и нарвался на два удара ногой, под коленку и под ложечку.
Все было в ажуре, оба ворочались на загаженном ковре, собирая пыль боками, шипя и охая от боли. В баре гомонили – и никому не было дела до баталии в вестибюле, надо полагать, подобное тут не в новинку... Оставался портье. Мазур проворно показал ему кулак – и абориген застыл за конторкой стойким оловянным солдатиком, уставясь в другую сторону, таращился на потолок так, что глаза из орбит полезли. Порядок.
Ах ты ж! Тот, что валялся ближе, малость оклемался – и попытался ухватить Мазура за щиколотку, наверняка с дурными намерениями. Уйдя в сторону, Мазур безжалостно двинул его носком легкой туфли под челюсть, после чего ушибленный стал озабочен исключительно восстановлением нарушенного дыхания. Рубашка у него задралась, и нескромным взорам открылась рукоятка засунутого за ремень пистолета – не рухляди со свалки истории, как у Мазура за поясом, а новенького ухоженного «Вальтера» под девятимиллиметровый патрон. Руки чесались хозяйственно прибрать столь добрую машинку, но Мазур решил не обострять ситуацию. Решив, что сделал достаточно, он выбежал на улицу, свернув направо, понесся по узенькому переулку – мимо дымивших скверными сигаретками колоритных старух, мимо жаровни, обдавшей его волной резких непонятных запахов, мимо голопузых детишек, азартно завизжавших вслед. В голове вертелась фразочка из старого анекдота: «Ну, если там и машины не будет...»
Нет, машина его ждала – тот самый желтый фордовский пикапчик. Мотор взревел, фордик тронулся, Мазур вскочил на ходу, с маху задвинув за собой дверь, и спиной вперед вмазался в стену, когда фургончик резко свернул за угол.
– Ну, как прошло? – не оборачиваясь от руля, спросила Мэй Лань.
Багрецов, ссутулившись и дыша перегаром, смирнехонько сидел рядом с ней.
– Нормально, – сказал Мазур. – Они лежат, им грустно... Слушай, это и есть твоя пиратская карта? Череп с костями, иероглифы какие-то непонятные...
– Ч-черт! – охнула Мэй Лань.
Мазур догадался – ну, в конце концов, он был ни при чем, сама первая лопухнулась, черт ее дернул спрашивать по-английски...
– Ага, – пробурчал Багрецов. – А ваш господин, я смотрю, все же соображает по-английски... Интересно…
– Ладно, ладно, – досадливо отозвалась Мэй Лань. – Получите еще сто баков, раз вы такой догадливый, только смотрите у меня...
– Милая девушка, – сказал клятый соотечественник с гримасой, долженствующей, надо полагать, изображать благородное достоинство. – Уж если есть что-то, чему я обучился в этих чертовых краях, так это умение держать язык за зубами... И никогда не впадать в соблазн продавать одно и то же дважды, разным людям...
Мазур посмотрел назад. Не видно ни белого «ситроена», ни иного моторизованного хвоста, а подозревать в соглядатайстве пешеходов и велорикш было бы попросту глупо.
* * *
...Минут через пятнадцать они сбыли с рук Багрецова, устроив его в окраинном отельчике, едва ли не двойнике «Фельдмаршала», только этот звался «Золотой магнолией». И, еще раз припугнув на прощанье, отбыли восвояси.– Забавно, – сказал Мазур, решив легонько пощекотать ей нервишки. – Пожалуй, это все же не пиратская карта, раз там было написано про вероятный взрыв и местные власти... Постой-постой, но ведь написано-то было по-русски... Ни черта не понимаю.
– А тебе и не требуется ничего понимать, Джимми, – наставительно сказала Мэй Лань, восхитительно непроницаемая. – Отрабатывай свои денежки, только-то и всего...
– Но это не шпионаж, надеюсь? – озабоченно поинтересовался Мазур. – Те двое, судя по рожам, точно русские...
– Брось, ничего подобного. Такие же ловцы удачи, как и мы с тобой.
– Великолепный оборот – «мы с тобой»... – мечтательно сказал Мазур. —И все же... Ничего тут нет шпионского? Черт-те что пишут про этих русских... А бумажка-то на русском...
– Джимми... – вздохнула Мэй Лань, на миг закатив глаза. – Ну подумай сам: будь это русские шпионы, разве стали бы они писать здесь записки на своем языке?
– Да нет, пожалуй, – старательно поразмыслив, сказал Мазур.
– Вот видишь. Так что не паникуй. Никаких шпионских игр. Речь, можно сказать, идет о бесхозном имуществе, которое многие хотят прибрать к рукам, потому что за него можно выручить кое-какие денежки... Ладно, оставим это. Мы сейчас заедем в одно местечко, кое-что прикупим...
– Мне опять изображать экзотического субъекта, ни слова не знающего по-английски?
– Да нет, пожалуй, – подумав, сказала она. – Тебе нужно будет опять-таки изобразить б о с с а, вот и все. И знатока аквалангов. Я тебе быстренько растолкую, что к чему... Справишься.
Ну конечно, он справился – нетрудно после кратенького инструктажа изобразить из себя знатока аквалангов, если ты именно такой знаток и есть. Гораздо труднее не провалиться перед спецом, показав и в самом деле х о р о ш и е знания...
Девушка приобрела два акваланга – не в магазине, как следовало ожидать, а в задней комнате какой-то подозрительной лавчонки, у двух немногословных, обильно татуированных малайцев, к которым, по стойкому убеждению Мазура, лучше было не поворачиваться спиной. Впрочем, все прошло нормально, они заплатили деньги, погрузили в фордик товар и отбыли целыми и невредимыми.
Акваланги были хорошие, итальянские, почти новые, баллоны заправлены, как надлежит. С этой модификацией Мазур еще не сталкивался, но марка была ему знакома. Хорошая дыхалка, надежная. Профессионалы уважают.
– Ты что, нырять собралась? – поинтересовался он.
– Ага, – сказала Мэй Лань. – Только не я, а мы. Парой надежнее.
– Эй! – насторожился Мазур. – Я ж тебе говорил, что нырял с этой штукой всего-то пару раз...
– Ц е л ы х пару раз, – непреклонно отрезала Мэй Лань. – А это уже кое-что. Не беспокойся, глубины там небольшие, задача несложная. В конце концов...
– В конце концов, вы мне платите, нонья Мэй Лань, – догадливо подхватил Мазур. – Что ж, умолкаю...
Глава пятая
Тайны морского дна
Пьер, перегнувшийся за борт у бушприта, прилежно рапортовал:
– Двадцать шесть... двадцать семь... двадцать шесть... двадцать шесть...
Глубины были детские, собственно никакие и не глубины – ну что такое двадцать шесть футов? Даже стыдно чуточку упоминать про акваланги, имея метров восемь под килем...
– Тридцать два... тридцать четыре... тридцать восемь...
Ну, это уже серьезнее, однако ненамного… Мазур оглянулся на очаровательную хозяйку. Она стояла у борта, в облегающем красном купальнике – статуэточка, фея, – не отрывая от глаз бинокля, обозревала поросшие буйной зеленью высокие откосы столь напряженно и долго, что Мазур поневоле сопереживал: тщетны пока что усилия, тщетны, ни хрена не высмотрела, загадочная моя красавица...
– Ты похожа на кого-то из великих мореплавателей, – сказал Мазур лениво.
– Джимми, иди к черту, не мешай... – откликнулась она, не опуская бинокля. – Не до твоих подначек сейчас…
– Умолкаю, – сказал Мазур. – Может, я бы тебе помог? Зная, что мы ищем?
– Я и сама не вполне представляю...
И она надолго замолчала. Мазур тоже молчал, старательно пялясь на высокие берега острова, зеленые откосы. Будем надеяться, ей не придет в голову высаживать десант – потому что высадиться там будет трудновато, очень уж откосы круты. Поскольку люди мы обязательные и денежки отрабатываем с лихвой, мы, конечно, и на берег выкарабкаемся, приди хозяйке в голову такая блажь, но попотеть придется...
Шхуна медленно шла вдоль берега под одним-единственным кливером. Парусами все время плавания занимались два китайца – вроде бы те самые, что таскали тогда мешки с драконятиной. Мазур не был в этом уверен на все сто, но процентов за восемьдесят ручался. Обжившись в этих местах, начинаешь помаленьку различать азиатские лица – особенно когда приходится постоянно держать ушки на макушке, вдруг очаровательной хозяйке придет в голову фантазия на каком-то этапе отправить наемных помощников за борт, предварительно позаботившись, чтобы не всплыли...
Сорок футов под килем. Дна уже не видно, исчезло в сине-зеленом сумраке. Вода, правда, довольно прозрачная – поблизости нет устья реки, которое гнало бы в море ил и песок...
Мэй Лань, не отрывая бинокля от глаз, громко приказала что-то по-китайски. Мазур насторожился было – но ничего особенного не произошло, один из китайцев, так и неизвестный по имени, проворно опустил парус:
– Джимми, бросай якорь! – распорядилась она уже по-английски.
– «Бросай»... – проворчал Мазур – Горе мое сухопутное... – И крикнул: – Пьер, отдать якорь!
Отчаянно заскрежетала ржавая цепь – следовало бы давно ее почистить, но у Мазура постоянно руки не доходили. Он подумал мельком, что, пожалуй, стоит поручить это китайцам – народ трудолюбивый и исполнительный, что им стоит…
Звонко шлепнулся в воду якорь. Шхуна остановилась метрах в пятидесяти от берега – там беззаботно орали птицы, мелькали в густой листве обезьяны и не было пока что ни малейших следов присутствия человека. Однако Мазур все же оглянулся на то место, где у планшира, прикрытый брезентом, лежал «Томпсон». Если нагрянут какие-нибудь архаровцы с нехорошими намерениями, они не станут разбирать, кто тут хозяин, а кто наемный лодочник...
Пьер бросил на палубу лот и взялся за винтовку, побуждаемый теми же бесхитростными мыслями.
– Вон там, видишь? – повернулась к Мазуру Мэй Лань. – Левее, над мачерой...
– Знал бы я, что такое мачера...
– Во-он то дерево, косо выдается. Это и есть мачера. Левее ее, метрах в десяти от воды...
– Ага, – сказал Мазур. – Ты про эту проплешину?
– Ну да.
Проплешина в листве была свежей и обширной – белели толстые обрубленные ветки... именно обрубленные, а не, скажем, обломанные ураганным порывом ветра. Оттуда и ниже, до самой воды, тянулся явственно различимый с л е д – ветви обрубленные, ветви обломленные... Кто-то целеустремленный, такое впечатление, долго и трудолюбиво взбирался по откосу, прорубаясь то ли топором, то ли парангом, снося мешавшие сучья. А достигнув того места, где сейчас зияла проплешина, вообще расходился не на шутку, круша все вокруг...
– Очень похоже... – удовлетворенно протянула Мэй Лань.
– На что?
Не удостоив его ответом, девушка отошла к аквалангам, натянула синие ласты, вскинула на спину баллоны. Обернулась словно бы в недоумении:
– Ну, что ты стоишь? Будем нырять... Не волнуйся, Чжао тебя подстрахует.
Добавила по-китайски, и один из ее молчаливых оруженосцев приблизился к Мазуру вежливо бормоча что-то, держа бухточку тонкого линя.
– Будешь плавать, как детская лодочка на нитке, – нетерпеливо сказала Мэй Лань, застегивая ремни быстро и уверенно. – Нет времени обучать тебя всем сигналам, да и ни к чему... Если что-то случится, дергай быстро и часто, Чжао тебя тут же вытянет. Только что здесь может случиться?
– Взорвется что-нибудь, скажем, – угрюмо предположил Мазур.
– С какой стати?
– Там, в записке, было написано что-то насчет опасности взрыва. Уж это-то я помню...
– Джимми, – проникновенно сказала Мэй Лань, нетерпеливо притопывая ластом. – А ты никогда не слышал про угрожающие надписи, которыми отпугивают тугодумных трусов? Если на чем-то написано про взрывчатку, это еще вовсе не означает, что она там есть...
– Доверюсь твоему чутью, – проворчал Мазур, покорно подняв руки, чтобы китайцу ловчее было обвязать его талию линем. – Что искать?
– Сама не знаю, – призналась Мэй Лань. – Все, что сделано руками человека и не похоже на творение природы. Помнишь, как я учила?
– Ага, – сказал Мазур. – Плыть по расширяющейся спирали...
Он неуклюже – а как же вы думали? – непременно неуклюже – вскинул на спину баллоны, долго возился с поясом, прежде чем ухитрился его застегнуть. Приладил маску.
Мэй Лань подошла к планширу, чуть сгибаясь под тяжестью баллонов, и ловко перекувырнулась затылком вперед, вмиг оказавшись в воде. Оценив это по достоинству, Мазур неуклюже перевалился через борт, прыгнул ногами вперед, подняв тучу брызг. Китаец с сосредоточенно-безучастным лицом помаленьку вытравливал линь.
Стараясь не переигрывать чрезмерно, но и не выдать кое-какого знакомства с итальянской техникой, он немного поплавал у борта. Кружившая вокруг Мэй Лань, сделав несколько сильных гребков, оказалась рядом:
– Ну, как успехи?
– Ты знаешь... – сказал Мазур озабоченно. – Что-то меня как бы выталкивает наверх, будто пробку...
Она присмотрелась и сообщила то, что Мазур и без нее прекрасно знал:
– Надо прибавить грузил, их не хватает, вот ты и болтаешься, как поплавок...
Под ее чутким присмотром Мазур закрепил дополнительные грузила, поплавал еще, погружаясь с головой, выныривая на поверхность. Мэй Лань, русалкой порхавшая вокруг, наконец заключила:
– Ну, за неимением лучшего... Для начала поплаваем четверть часика. Высматривай все, что похоже на искусственный объект, – что-то вроде бака, буя...
– А это точно не мина? – опасливо спросил Мазур.
– И этот парень на берегу поливает меня сладострастными взглядами... – фыркнула девушка, кружа вокруг с поднятой на лоб маской. – Да успокойся ты и покажи себя перед девушкой отважным морским волком.
– Я буду честно пытаться, – пообещал Мазур.
Взял загубник в рот и погрузился. Оказался в привычном мире, где все живое было невесомым, где нет ни ветра, ни дождей, где иным чувствам человеческим нет ни названий, ни описаний. Размеренно шевеля ластами, привычно слушая вполуха ритмичное пощелкивание клапанов, поплыл по расширявшейся спирали, время от времени напоминая себе, что следует быть несколько неуклюжим. Временами он видел поодаль темный русалочий силуэт – нет, она была слишком далеко, чересчур была поглощена изучением дна, чтобы так уж зорко приглядываться к нему, оценивать стиль плавания...
Он увидел э т о первым. Метрах в двадцати впереди внезапно обнаружилось нечто темное, слегка колыхавшееся вверх-вниз, – смутная масса с некоей п р а в и л ь н ос т ь ю очертаний, отличавшей ее от живых и не живых творений природы. Показалось даже, что это поднялось из глубин какое-то неведомое науке морское чудище. В первый миг Мазур взялся за нож, но, подплыв ближе, убрал руку. Темный цвет явственно превращался в красный, а эти нити, числом не менее дюжины, легонько колеблемые, очевидно, придонным течением, были отнюдь не щупальцами спрута или той самой неведомой твари. Как выражается Мэй Лань, искусственный объект...
Во исполнение инструкций он старательно постучал кончиком ножа по баллону. Вскоре показалась Мэй Лань, приближавшаяся со всей скоростью, на какую способен подводный пловец. К тому времени Мазур уже освободился от линя и, паря параллельно дну, понемногу распутывал жесткую алую ткань. Ага, вот оно в чем дело – в один из углов огромного полотнища завернут камень, булыга величиной с человеческую голову...
Они обменялись скупыми выразительными жестами. Мазур вопросил, что с этой штукой дальше делать. Мэй Лань вмиг дала понять, что ее нужно поднять на борт. Ну что же, люди мы завсегда исполнительные, особенно когда платят пятьсот долларов в день...
Волоча за собой необъятное полотнище, Мазур вынырнул первым, сунул уголок скользкой ткани в руки перегнувшемуся через борт китайцу. Подбежал второй, и оба, подбадривая друг друга птичьими, ритмичными воплями, каким-то аналогом русского «Раз-два, взяли!», поволокли добычу на палубу, словно выбиравшие сеть рыбаки.
Мэй Лань, освободившись от акваланга, обошла вокруг вороха ярко-алого нейлона, присела на корточки.
– По-моему, это парашют, – сказал примостившийся рядом Мазур.
– Удивительно точно подмечено... – задумчиво протянула она.
– Мы это и искали?
– Не только...
– Интересно, что под ним висело? – громко спросил Мазур стоявшего тут же Пьера и обоих китайцев так, словно кто-то из троицы мог знать ответ.
Все они инстинктивно пожали плечами.
– Для человека он что-то великоват, – гнул свое Мазур. – Определенно великоват.
– Уж это точно, – поддержал Пьер. – Я сам не прыгал, но десантников в свое время насмотрелся. Для человека чересчур даже великоват.
– Парни, вы просто кладезь премудрости... – рассеянно отозвалась Мэй Лань. – Но, между прочим, вы совершенно правы...
– А то! – гордо сказал Мазур. – Повидали кое-что... Между прочим, что бы под этим парашютиком ни висело, оно наверняка уже далеко. Кто-то тебя опередил.
– Почему ты так решил? – вскинулась она.
– Господи, да прикинь сама. – Мазур сунул ей под нос белую нейлоновую стропу толщиной с мужское запястье. – Эту веревочку аккуратно перерезали чем-то острым... вполне может быть, парангом. Посмотри, какой срез. Безукоризненный... И со второй обстоит точно так же, и с третьей...
Он методично перебирал стропы, двигаясь вокруг вороха алой ткани. Все срезы выглядели одинаково, неважно, косые или прямые – перерезаны или перерублены чем-то острым, одним-двумя уверенными ударами...
– По-моему, я начинаю понимать, что произошло, – сказал Мазур. – Не столь уж хитрая загадка. Парашют зацепился за верхушки вон там, где проплешина. Потом к нему кто-то взобрался, ради экономии времени и трудов не стал возиться, высвобождая ткань, а попросту принялся обрубать сучья. Потом обрубил стропы и забрал то, что на них висело. А парашют выкинул в море, завернув в него камень. Ну, неглупо. Не появись мы тут, эта штука могла на дне пролежать до скончания веков... Если это что-то ценное, я бы на месте нашего предшественника не стал бы рисковать, прятать это на дне, – обязательно прихватил бы с собой. Размеры, надо думать, позволяют, не может же эта штука быть со слона размером... Как тебе мои выводы?
Мэй Лань медленно выпрямилась. Горькое разочарование на ее очаровательном личике было столь явным, что джентльмену следовало бы и высказать бедняжке сочувствие, вот только Мазур сейчас был не джентльменом, а столь же целеустремленным охотником на тропе...
– Она большая, эта штука? – спросил он вроде бы равнодушно.
– Не особенно, – уныло отозвалась Мэй Лань.
– И дорого стоит, я так понимаю? Тогда ее точно увезли...
«Конечно, увезли, – столь же уныло повторил он про себя. – И я даже знаю по именам кое-кого из тех, кто на парашют наткнулся, – есть такие господа, звать их Лао и Ма... Ах ты, красавица, куколка, русалка... Значит, ты тоже ищешь капсулу? Ты даже знаешь, что на ней было написано...»
Уж он-то прекрасно знал, что парашют был от капсулы. Еще тогда, в убогом отеле «Фельдмаршал», многое стало ясно: когда Мазур увидел на листке бумаги именно ту надпись, что была нанесена на капсуле, – по-русски, разумеется, исключительно по-русски, ведь заранее подразумевалось, что капсула непременно приземлится на территории СССР, и тот, кому стукнуло бы в дурную башку предложить продублировать надпись на каком-нибудь иностранном языке, получил бы преизряднейший втык за политическую близорукость, если не хуже. Капсула о б я з а н а была приземлиться в пределах СССР, и точка. Кто ж знал, что она, паршивка, решит попутешествовать по заграницам?
Надпись, а вот теперь – парашют. Все совпадает. Наша очаровательная Мэй Лань, как окончательно выяснилось, – одна из нас. Одна из немаленькой толпы охотников за сокровищем. Есть, правда, ощутимая разница: мы хотим вернуть свое, а вот все прочие, эта очаровашка в том числе, намерены заграбастать чужое.
Строго говоря, то, что на фотопленке, – тоже чужое. Но пленка-то наша, господа хорошие, ежели цинично? Наш спутник, наша капсула, наш парашют, наша пленочка. Значит, мы и есть полноправные хозяева всего этого добра, а всех остальных просят не беспокоиться, посторониться по-хорошему, иначе и зашибить недолго...
Мэй Лань подняла голову, ее глазищи сверкали упрямством:
– Будем искать дальше. Как минимум до темноты, а там посмотрим.
– Погоди-ка. – Мазур крепко взял ее за локоть, отвел на корму, подальше от остальных. Тихонько, недобро спросил: – Ты во что нас втравила? Помнится, когда договаривались, я тебя особо предупредил, что в шпионские дела мы с компаньоном не суемся...
– Почему ты решил, что это шпионаж?
– Ну как же, – сказал Мазур уверенно. – Повидал кое-что... Парашют. Русская надпись... черт, я только сейчас сообразил! Это ведь было написано на той штуке, верно? То, что ты показывала этому русскому? Правильно? Опасность взрыва, надо же... И ты еще будешь уверять, что шпионажем тут и не пахнет? Милая, ты очаровательна, но поищи себе других дураков. Чего доброго, приплывут русские и всех нас шлепнут. Нет, мы так не договаривались... Провались ты со своими деньгами, я увожу шхуну...
И он сделал порывистое движение. Мэй Лань схватила его за руку.
– Джимми, не будь дураком! Говорю тебе, шпионаж ни при чем! Ты газеты читаешь?
– В руки не беру, – отрезал Мазур. – Охота была время тратить. Все равно везде одно и то же, а в Антарктиде еще и холодно...
– А про «черные ящики» ты слышал?
– Милая, если я принципиально не читаю газет, это еще не значит, что дурак... Слышал, конечно. Хочешь сказать, это и был «черный ящик»?
– Вот именно, – сказала Мэй Лань самым убедительным тоном. – Русский «черный ящик», с их лайнера. Неделю назад их пассажирский самолет столкнулся неподалеку от берега с легким самолетом одного воротилы из Сингапура...
– Ага, – фыркнул Мазур. – И русские тебя наняли, чтобы ты нашла их «ящик»?
– Ну, предположим, наняли меня совсем не русские, наоборот... Понимаешь?
– Что же тут не понять? Если не русские, значит, сингапурцы... Вот только я что-то в толк не возьму, зачем с и н г ап у р ц а м русский «черный ящик». Скорее уж сами русские его хотят вернуть.
– Ты в самом деле не понимаешь? – Мэй Лань, уже оправившаяся от первой неудачи, улыбнулась с некоторым превосходством. – Сингапурцы подали в суд на русских пилотов и, естественно, утверждают, что те и были виновниками...
– А на самом деле? – спросил Мазур, решив еще немного побыть недотепой.
– А черт его знает! – отрезала Мэй Лань. – Откуда я знаю? Мне, скажу тебе честно, попросту наплевать. Потому что платят мне не русские, а сингапурцы. Ну, теперь-то, наконец, понимаешь?
– Погоди, погоди... – протянул Мазур, изображая на лице усиленную работу мысли. – Начинаю врубаться... Даже если русские сто раз правы, они ничего не смогут доказать без «черного ящика»... Точно?
– Ты гений, – сказала Мэй Лань с обольстительной улыбкой. – Все так и обстоит. Если мой клиент получит «черный ящик», окупятся все расходы по поискам...
– Ага, – сказал Мазур. – И я крепко подозреваю, эти расходы таковы, что пятьсот долларов в день на фоне в с е й суммы – сущая мелочь, не правда ли?
– Ну, вообще-то... – Она выглядела чуточку смущенной. – Можно и так сказать... Но, Джимми, в конце концов, это бизнес. Я вас наняла за определенную плату, и вы согласились...
Мазур улыбнулся не менее очаровательно:
– Прелесть моя, ты только не думай, что тебя взяли за глотку... Однако, по-моему, жизнь прямо-таки требует пересмотреть иные соглашения и особенно с у м м ы...
– Хочешь в долю?
– А что же еще?
– Давай вернемся к этому чуть погодя, – сказала Мэй Лань тоном послушной девочки, робко просившей мороженое. – Я вовсе не отказываюсь, просто нужно обдумать перемену ситуации, новые реалии... Я вовсе не собираюсь тебя обманывать, не думай. – Она приблизилась вплотную и положила ему ладонь на плечо: – Может быть, так даже лучше, хрупкой девушке в одиночку такое предприятие поднять трудно. Поговорим вечером, хорошо? А сейчас давай еще поныряем? Как подумаю, что эта штука может лежать где-то на дне... Джимми, я правда не собираюсь тебя обманывать. Как-никак я сейчас в полной твоей власти, даже жутковато... Теперь, когда ты все знаешь...
Ах, как трогательно беззащитна она была, как доверчиво взирали огромные глазищи, как дрогнул голосок от волнения, как робко тонкие пальчики погладили его плечо... Беззащитная красавица отдавала себя на милость мускулистого супермена, классического Белого Охотника...
Вот только Мазура его многотрудная работа и бдительные инструкторы давно сделали во многих отношениях прожженным циником. Что-что, а смешивать лирику и работу он категорически зарекся.
И плохо верил в эту тщательно продемонстрированную слабость и хрупкую беззащитность. Хватило времени, чтобы приглядеться к девчонке как следует и прокачать ее посредством иных засекреченных методик. У него давно уже создалось впечатление, что хрупкая красоточка не столь уж оранжерейный цветочек, каким пытается казаться. Видывавшего виды «морского дьявола» извечным женским оружием подкосить трудно – бывали, знаете ли, прецеденты...
Конечно, следует думать о человеке хорошо – пока не располагаешь достаточным ворохом компрматериалов (сентенция во вкусе Лаврика, но это не меняет дела). Нельзя исключать, что она и сама искренне верит в эту побасенку о «черном ящике», что ее кто-то играет втемную. А если все иначе, если она точно знает, что ищет... Ну, даже при э т о м раскладе ему ничего сейчас не грозит. Но вот потом, на суше...
– Двадцать шесть... двадцать семь... двадцать шесть... двадцать шесть...
Глубины были детские, собственно никакие и не глубины – ну что такое двадцать шесть футов? Даже стыдно чуточку упоминать про акваланги, имея метров восемь под килем...
– Тридцать два... тридцать четыре... тридцать восемь...
Ну, это уже серьезнее, однако ненамного… Мазур оглянулся на очаровательную хозяйку. Она стояла у борта, в облегающем красном купальнике – статуэточка, фея, – не отрывая от глаз бинокля, обозревала поросшие буйной зеленью высокие откосы столь напряженно и долго, что Мазур поневоле сопереживал: тщетны пока что усилия, тщетны, ни хрена не высмотрела, загадочная моя красавица...
– Ты похожа на кого-то из великих мореплавателей, – сказал Мазур лениво.
– Джимми, иди к черту, не мешай... – откликнулась она, не опуская бинокля. – Не до твоих подначек сейчас…
– Умолкаю, – сказал Мазур. – Может, я бы тебе помог? Зная, что мы ищем?
– Я и сама не вполне представляю...
И она надолго замолчала. Мазур тоже молчал, старательно пялясь на высокие берега острова, зеленые откосы. Будем надеяться, ей не придет в голову высаживать десант – потому что высадиться там будет трудновато, очень уж откосы круты. Поскольку люди мы обязательные и денежки отрабатываем с лихвой, мы, конечно, и на берег выкарабкаемся, приди хозяйке в голову такая блажь, но попотеть придется...
Шхуна медленно шла вдоль берега под одним-единственным кливером. Парусами все время плавания занимались два китайца – вроде бы те самые, что таскали тогда мешки с драконятиной. Мазур не был в этом уверен на все сто, но процентов за восемьдесят ручался. Обжившись в этих местах, начинаешь помаленьку различать азиатские лица – особенно когда приходится постоянно держать ушки на макушке, вдруг очаровательной хозяйке придет в голову фантазия на каком-то этапе отправить наемных помощников за борт, предварительно позаботившись, чтобы не всплыли...
Сорок футов под килем. Дна уже не видно, исчезло в сине-зеленом сумраке. Вода, правда, довольно прозрачная – поблизости нет устья реки, которое гнало бы в море ил и песок...
Мэй Лань, не отрывая бинокля от глаз, громко приказала что-то по-китайски. Мазур насторожился было – но ничего особенного не произошло, один из китайцев, так и неизвестный по имени, проворно опустил парус:
– Джимми, бросай якорь! – распорядилась она уже по-английски.
– «Бросай»... – проворчал Мазур – Горе мое сухопутное... – И крикнул: – Пьер, отдать якорь!
Отчаянно заскрежетала ржавая цепь – следовало бы давно ее почистить, но у Мазура постоянно руки не доходили. Он подумал мельком, что, пожалуй, стоит поручить это китайцам – народ трудолюбивый и исполнительный, что им стоит…
Звонко шлепнулся в воду якорь. Шхуна остановилась метрах в пятидесяти от берега – там беззаботно орали птицы, мелькали в густой листве обезьяны и не было пока что ни малейших следов присутствия человека. Однако Мазур все же оглянулся на то место, где у планшира, прикрытый брезентом, лежал «Томпсон». Если нагрянут какие-нибудь архаровцы с нехорошими намерениями, они не станут разбирать, кто тут хозяин, а кто наемный лодочник...
Пьер бросил на палубу лот и взялся за винтовку, побуждаемый теми же бесхитростными мыслями.
– Вон там, видишь? – повернулась к Мазуру Мэй Лань. – Левее, над мачерой...
– Знал бы я, что такое мачера...
– Во-он то дерево, косо выдается. Это и есть мачера. Левее ее, метрах в десяти от воды...
– Ага, – сказал Мазур. – Ты про эту проплешину?
– Ну да.
Проплешина в листве была свежей и обширной – белели толстые обрубленные ветки... именно обрубленные, а не, скажем, обломанные ураганным порывом ветра. Оттуда и ниже, до самой воды, тянулся явственно различимый с л е д – ветви обрубленные, ветви обломленные... Кто-то целеустремленный, такое впечатление, долго и трудолюбиво взбирался по откосу, прорубаясь то ли топором, то ли парангом, снося мешавшие сучья. А достигнув того места, где сейчас зияла проплешина, вообще расходился не на шутку, круша все вокруг...
– Очень похоже... – удовлетворенно протянула Мэй Лань.
– На что?
Не удостоив его ответом, девушка отошла к аквалангам, натянула синие ласты, вскинула на спину баллоны. Обернулась словно бы в недоумении:
– Ну, что ты стоишь? Будем нырять... Не волнуйся, Чжао тебя подстрахует.
Добавила по-китайски, и один из ее молчаливых оруженосцев приблизился к Мазуру вежливо бормоча что-то, держа бухточку тонкого линя.
– Будешь плавать, как детская лодочка на нитке, – нетерпеливо сказала Мэй Лань, застегивая ремни быстро и уверенно. – Нет времени обучать тебя всем сигналам, да и ни к чему... Если что-то случится, дергай быстро и часто, Чжао тебя тут же вытянет. Только что здесь может случиться?
– Взорвется что-нибудь, скажем, – угрюмо предположил Мазур.
– С какой стати?
– Там, в записке, было написано что-то насчет опасности взрыва. Уж это-то я помню...
– Джимми, – проникновенно сказала Мэй Лань, нетерпеливо притопывая ластом. – А ты никогда не слышал про угрожающие надписи, которыми отпугивают тугодумных трусов? Если на чем-то написано про взрывчатку, это еще вовсе не означает, что она там есть...
– Доверюсь твоему чутью, – проворчал Мазур, покорно подняв руки, чтобы китайцу ловчее было обвязать его талию линем. – Что искать?
– Сама не знаю, – призналась Мэй Лань. – Все, что сделано руками человека и не похоже на творение природы. Помнишь, как я учила?
– Ага, – сказал Мазур. – Плыть по расширяющейся спирали...
Он неуклюже – а как же вы думали? – непременно неуклюже – вскинул на спину баллоны, долго возился с поясом, прежде чем ухитрился его застегнуть. Приладил маску.
Мэй Лань подошла к планширу, чуть сгибаясь под тяжестью баллонов, и ловко перекувырнулась затылком вперед, вмиг оказавшись в воде. Оценив это по достоинству, Мазур неуклюже перевалился через борт, прыгнул ногами вперед, подняв тучу брызг. Китаец с сосредоточенно-безучастным лицом помаленьку вытравливал линь.
Стараясь не переигрывать чрезмерно, но и не выдать кое-какого знакомства с итальянской техникой, он немного поплавал у борта. Кружившая вокруг Мэй Лань, сделав несколько сильных гребков, оказалась рядом:
– Ну, как успехи?
– Ты знаешь... – сказал Мазур озабоченно. – Что-то меня как бы выталкивает наверх, будто пробку...
Она присмотрелась и сообщила то, что Мазур и без нее прекрасно знал:
– Надо прибавить грузил, их не хватает, вот ты и болтаешься, как поплавок...
Под ее чутким присмотром Мазур закрепил дополнительные грузила, поплавал еще, погружаясь с головой, выныривая на поверхность. Мэй Лань, русалкой порхавшая вокруг, наконец заключила:
– Ну, за неимением лучшего... Для начала поплаваем четверть часика. Высматривай все, что похоже на искусственный объект, – что-то вроде бака, буя...
– А это точно не мина? – опасливо спросил Мазур.
– И этот парень на берегу поливает меня сладострастными взглядами... – фыркнула девушка, кружа вокруг с поднятой на лоб маской. – Да успокойся ты и покажи себя перед девушкой отважным морским волком.
– Я буду честно пытаться, – пообещал Мазур.
Взял загубник в рот и погрузился. Оказался в привычном мире, где все живое было невесомым, где нет ни ветра, ни дождей, где иным чувствам человеческим нет ни названий, ни описаний. Размеренно шевеля ластами, привычно слушая вполуха ритмичное пощелкивание клапанов, поплыл по расширявшейся спирали, время от времени напоминая себе, что следует быть несколько неуклюжим. Временами он видел поодаль темный русалочий силуэт – нет, она была слишком далеко, чересчур была поглощена изучением дна, чтобы так уж зорко приглядываться к нему, оценивать стиль плавания...
Он увидел э т о первым. Метрах в двадцати впереди внезапно обнаружилось нечто темное, слегка колыхавшееся вверх-вниз, – смутная масса с некоей п р а в и л ь н ос т ь ю очертаний, отличавшей ее от живых и не живых творений природы. Показалось даже, что это поднялось из глубин какое-то неведомое науке морское чудище. В первый миг Мазур взялся за нож, но, подплыв ближе, убрал руку. Темный цвет явственно превращался в красный, а эти нити, числом не менее дюжины, легонько колеблемые, очевидно, придонным течением, были отнюдь не щупальцами спрута или той самой неведомой твари. Как выражается Мэй Лань, искусственный объект...
Во исполнение инструкций он старательно постучал кончиком ножа по баллону. Вскоре показалась Мэй Лань, приближавшаяся со всей скоростью, на какую способен подводный пловец. К тому времени Мазур уже освободился от линя и, паря параллельно дну, понемногу распутывал жесткую алую ткань. Ага, вот оно в чем дело – в один из углов огромного полотнища завернут камень, булыга величиной с человеческую голову...
Они обменялись скупыми выразительными жестами. Мазур вопросил, что с этой штукой дальше делать. Мэй Лань вмиг дала понять, что ее нужно поднять на борт. Ну что же, люди мы завсегда исполнительные, особенно когда платят пятьсот долларов в день...
Волоча за собой необъятное полотнище, Мазур вынырнул первым, сунул уголок скользкой ткани в руки перегнувшемуся через борт китайцу. Подбежал второй, и оба, подбадривая друг друга птичьими, ритмичными воплями, каким-то аналогом русского «Раз-два, взяли!», поволокли добычу на палубу, словно выбиравшие сеть рыбаки.
Мэй Лань, освободившись от акваланга, обошла вокруг вороха ярко-алого нейлона, присела на корточки.
– По-моему, это парашют, – сказал примостившийся рядом Мазур.
– Удивительно точно подмечено... – задумчиво протянула она.
– Мы это и искали?
– Не только...
– Интересно, что под ним висело? – громко спросил Мазур стоявшего тут же Пьера и обоих китайцев так, словно кто-то из троицы мог знать ответ.
Все они инстинктивно пожали плечами.
– Для человека он что-то великоват, – гнул свое Мазур. – Определенно великоват.
– Уж это точно, – поддержал Пьер. – Я сам не прыгал, но десантников в свое время насмотрелся. Для человека чересчур даже великоват.
– Парни, вы просто кладезь премудрости... – рассеянно отозвалась Мэй Лань. – Но, между прочим, вы совершенно правы...
– А то! – гордо сказал Мазур. – Повидали кое-что... Между прочим, что бы под этим парашютиком ни висело, оно наверняка уже далеко. Кто-то тебя опередил.
– Почему ты так решил? – вскинулась она.
– Господи, да прикинь сама. – Мазур сунул ей под нос белую нейлоновую стропу толщиной с мужское запястье. – Эту веревочку аккуратно перерезали чем-то острым... вполне может быть, парангом. Посмотри, какой срез. Безукоризненный... И со второй обстоит точно так же, и с третьей...
Он методично перебирал стропы, двигаясь вокруг вороха алой ткани. Все срезы выглядели одинаково, неважно, косые или прямые – перерезаны или перерублены чем-то острым, одним-двумя уверенными ударами...
– По-моему, я начинаю понимать, что произошло, – сказал Мазур. – Не столь уж хитрая загадка. Парашют зацепился за верхушки вон там, где проплешина. Потом к нему кто-то взобрался, ради экономии времени и трудов не стал возиться, высвобождая ткань, а попросту принялся обрубать сучья. Потом обрубил стропы и забрал то, что на них висело. А парашют выкинул в море, завернув в него камень. Ну, неглупо. Не появись мы тут, эта штука могла на дне пролежать до скончания веков... Если это что-то ценное, я бы на месте нашего предшественника не стал бы рисковать, прятать это на дне, – обязательно прихватил бы с собой. Размеры, надо думать, позволяют, не может же эта штука быть со слона размером... Как тебе мои выводы?
Мэй Лань медленно выпрямилась. Горькое разочарование на ее очаровательном личике было столь явным, что джентльмену следовало бы и высказать бедняжке сочувствие, вот только Мазур сейчас был не джентльменом, а столь же целеустремленным охотником на тропе...
– Она большая, эта штука? – спросил он вроде бы равнодушно.
– Не особенно, – уныло отозвалась Мэй Лань.
– И дорого стоит, я так понимаю? Тогда ее точно увезли...
«Конечно, увезли, – столь же уныло повторил он про себя. – И я даже знаю по именам кое-кого из тех, кто на парашют наткнулся, – есть такие господа, звать их Лао и Ма... Ах ты, красавица, куколка, русалка... Значит, ты тоже ищешь капсулу? Ты даже знаешь, что на ней было написано...»
Уж он-то прекрасно знал, что парашют был от капсулы. Еще тогда, в убогом отеле «Фельдмаршал», многое стало ясно: когда Мазур увидел на листке бумаги именно ту надпись, что была нанесена на капсуле, – по-русски, разумеется, исключительно по-русски, ведь заранее подразумевалось, что капсула непременно приземлится на территории СССР, и тот, кому стукнуло бы в дурную башку предложить продублировать надпись на каком-нибудь иностранном языке, получил бы преизряднейший втык за политическую близорукость, если не хуже. Капсула о б я з а н а была приземлиться в пределах СССР, и точка. Кто ж знал, что она, паршивка, решит попутешествовать по заграницам?
Надпись, а вот теперь – парашют. Все совпадает. Наша очаровательная Мэй Лань, как окончательно выяснилось, – одна из нас. Одна из немаленькой толпы охотников за сокровищем. Есть, правда, ощутимая разница: мы хотим вернуть свое, а вот все прочие, эта очаровашка в том числе, намерены заграбастать чужое.
Строго говоря, то, что на фотопленке, – тоже чужое. Но пленка-то наша, господа хорошие, ежели цинично? Наш спутник, наша капсула, наш парашют, наша пленочка. Значит, мы и есть полноправные хозяева всего этого добра, а всех остальных просят не беспокоиться, посторониться по-хорошему, иначе и зашибить недолго...
Мэй Лань подняла голову, ее глазищи сверкали упрямством:
– Будем искать дальше. Как минимум до темноты, а там посмотрим.
– Погоди-ка. – Мазур крепко взял ее за локоть, отвел на корму, подальше от остальных. Тихонько, недобро спросил: – Ты во что нас втравила? Помнится, когда договаривались, я тебя особо предупредил, что в шпионские дела мы с компаньоном не суемся...
– Почему ты решил, что это шпионаж?
– Ну как же, – сказал Мазур уверенно. – Повидал кое-что... Парашют. Русская надпись... черт, я только сейчас сообразил! Это ведь было написано на той штуке, верно? То, что ты показывала этому русскому? Правильно? Опасность взрыва, надо же... И ты еще будешь уверять, что шпионажем тут и не пахнет? Милая, ты очаровательна, но поищи себе других дураков. Чего доброго, приплывут русские и всех нас шлепнут. Нет, мы так не договаривались... Провались ты со своими деньгами, я увожу шхуну...
И он сделал порывистое движение. Мэй Лань схватила его за руку.
– Джимми, не будь дураком! Говорю тебе, шпионаж ни при чем! Ты газеты читаешь?
– В руки не беру, – отрезал Мазур. – Охота была время тратить. Все равно везде одно и то же, а в Антарктиде еще и холодно...
– А про «черные ящики» ты слышал?
– Милая, если я принципиально не читаю газет, это еще не значит, что дурак... Слышал, конечно. Хочешь сказать, это и был «черный ящик»?
– Вот именно, – сказала Мэй Лань самым убедительным тоном. – Русский «черный ящик», с их лайнера. Неделю назад их пассажирский самолет столкнулся неподалеку от берега с легким самолетом одного воротилы из Сингапура...
– Ага, – фыркнул Мазур. – И русские тебя наняли, чтобы ты нашла их «ящик»?
– Ну, предположим, наняли меня совсем не русские, наоборот... Понимаешь?
– Что же тут не понять? Если не русские, значит, сингапурцы... Вот только я что-то в толк не возьму, зачем с и н г ап у р ц а м русский «черный ящик». Скорее уж сами русские его хотят вернуть.
– Ты в самом деле не понимаешь? – Мэй Лань, уже оправившаяся от первой неудачи, улыбнулась с некоторым превосходством. – Сингапурцы подали в суд на русских пилотов и, естественно, утверждают, что те и были виновниками...
– А на самом деле? – спросил Мазур, решив еще немного побыть недотепой.
– А черт его знает! – отрезала Мэй Лань. – Откуда я знаю? Мне, скажу тебе честно, попросту наплевать. Потому что платят мне не русские, а сингапурцы. Ну, теперь-то, наконец, понимаешь?
– Погоди, погоди... – протянул Мазур, изображая на лице усиленную работу мысли. – Начинаю врубаться... Даже если русские сто раз правы, они ничего не смогут доказать без «черного ящика»... Точно?
– Ты гений, – сказала Мэй Лань с обольстительной улыбкой. – Все так и обстоит. Если мой клиент получит «черный ящик», окупятся все расходы по поискам...
– Ага, – сказал Мазур. – И я крепко подозреваю, эти расходы таковы, что пятьсот долларов в день на фоне в с е й суммы – сущая мелочь, не правда ли?
– Ну, вообще-то... – Она выглядела чуточку смущенной. – Можно и так сказать... Но, Джимми, в конце концов, это бизнес. Я вас наняла за определенную плату, и вы согласились...
Мазур улыбнулся не менее очаровательно:
– Прелесть моя, ты только не думай, что тебя взяли за глотку... Однако, по-моему, жизнь прямо-таки требует пересмотреть иные соглашения и особенно с у м м ы...
– Хочешь в долю?
– А что же еще?
– Давай вернемся к этому чуть погодя, – сказала Мэй Лань тоном послушной девочки, робко просившей мороженое. – Я вовсе не отказываюсь, просто нужно обдумать перемену ситуации, новые реалии... Я вовсе не собираюсь тебя обманывать, не думай. – Она приблизилась вплотную и положила ему ладонь на плечо: – Может быть, так даже лучше, хрупкой девушке в одиночку такое предприятие поднять трудно. Поговорим вечером, хорошо? А сейчас давай еще поныряем? Как подумаю, что эта штука может лежать где-то на дне... Джимми, я правда не собираюсь тебя обманывать. Как-никак я сейчас в полной твоей власти, даже жутковато... Теперь, когда ты все знаешь...
Ах, как трогательно беззащитна она была, как доверчиво взирали огромные глазищи, как дрогнул голосок от волнения, как робко тонкие пальчики погладили его плечо... Беззащитная красавица отдавала себя на милость мускулистого супермена, классического Белого Охотника...
Вот только Мазура его многотрудная работа и бдительные инструкторы давно сделали во многих отношениях прожженным циником. Что-что, а смешивать лирику и работу он категорически зарекся.
И плохо верил в эту тщательно продемонстрированную слабость и хрупкую беззащитность. Хватило времени, чтобы приглядеться к девчонке как следует и прокачать ее посредством иных засекреченных методик. У него давно уже создалось впечатление, что хрупкая красоточка не столь уж оранжерейный цветочек, каким пытается казаться. Видывавшего виды «морского дьявола» извечным женским оружием подкосить трудно – бывали, знаете ли, прецеденты...
Конечно, следует думать о человеке хорошо – пока не располагаешь достаточным ворохом компрматериалов (сентенция во вкусе Лаврика, но это не меняет дела). Нельзя исключать, что она и сама искренне верит в эту побасенку о «черном ящике», что ее кто-то играет втемную. А если все иначе, если она точно знает, что ищет... Ну, даже при э т о м раскладе ему ничего сейчас не грозит. Но вот потом, на суше...