Не обращая на эту речь ни малейшего внимания, Найдельман пожал плечами, а затем наклонился к столу.
   – А я и не прошу, чтобы вы принимали мои утверждения на веру.
   В пожатии плеч было нечто настолько самоуверенное, настолько независимое, что Хатч почувствовал новый прилив ярости.
   – Если бы вы только знали, сколько раз я слышал одну и ту же историю, вы постеснялись бы сюда прийти. Так чем же вы отличаетесь от остальных?
   Найдельман залез в портфель, а затем толкнул в сторону доктора лист бумаги, который оттуда выудил.
   Не притрагиваясь, Хатч посмотрел на документ. Упрощённый финансовый отчёт, заверенный нотариально, гласил, что компания «Таласса Холдингс, Инк.» набрала определённую сумму денег, чтобы организовать «Корпорацию по освоению острова Рэгид». И эта сумма – двадцать два миллиона долларов.
   Хатч перевёл взгляд обратно на Найдельмана и рассмеялся.
   – Вы хотите сказать, что набрались наглости собрать деньги, даже не спрашивая моего разрешения? Должно быть, у вас крайне уступчивые инвесторы.
   И снова Найдельман улыбнулся в своём фирменном стиле: сдержанно, самоуверенно, отчуждённо, – но без следа заносчивости.
   – Доктор Хатч, у вас имелось полное право указывать охотникам за сокровищами на дверь все последние двадцать лет. Я полностью понимаю вашу реакцию. У всех у них не хватало средств, и все они были не готовы. Но это – не единственная их проблема: проблемой были и вы сами! – произнёс он с снова склонился к столу. – Конечно, я не знаю вас в достаточной степени. Но чувствую, что после более четверти века неопределённости вы, может статься, наконец, готовы узнать, что случилось с вашим братом.
   Найдельман немного помолчал, не отрывая взгляда от доктора. А затем заговорил снова, настолько тихо, что его едва можно было расслышать.
   – Я знаю, ваш интерес не в финансовой выгоде. И понимаю, насколько горе заставило вас возненавидеть этот остров. И именно поэтому я пришёл сюда, уже подготовив всё. «Таласса» – лучшая в мире компания по такого рода вопросам. И в нашем распоряжении имеется такое оборудование, о котором ваш дед мог только мечтать. Мы зафрахтовали корабли. У нас имеются аквалангисты, археологи, инженеры, экспедиционный доктор – и всё это готово действовать сию секунду. Одно лишь ваше слово – и я гарантирую, что в течение месяца Водяной Колодец выдаст нам все свои секреты. Мы узнаем о нём всё.
   Слово «всё» он произнёс с особой силой.
   – Почему бы просто не оставить его в покое? – пробормотал Хатч. – Почему бы не позволить ему хранить свои секреты и дальше?
   – Это, доктор Хатч, не в моём характере. Может быть, в вашем?
   В наступившей тишине далёкие колокола Церкви Тринити пробили пять часов. Пауза затянулась – на минуту, на две, потом на пять.
   Наконец, Найдельман поднял листок со стола и опустил его обратно в портфель.
   – Ваше молчание достаточно выразительно, – негромко сказал он без малейших следов злости. – Я потратил достаточно вашего времени. Завтра я сообщу партнёрам, что вы отклонили наше предложение. Всего хорошего, доктор Хатч!
   Он поднялся, чтобы уйти, но у самой двери остановился, повернувшись в пол-оборота.
   – Ах, да – ещё одно. Отвечая на ваш вопрос, кое-чем мы всё же отличаемся от остальных. Мы добыли кое-какую информацию о Водяном Колодце, которой нет ни у кого больше. Даже у вас.
   Смешок застрял у доктора Хатча в горле, когда он увидел лицо Найдельмана.
   – Мы знаем, кто его спроектировал, – негромко сказал капитан.
   Хатч почувствовал, как его пальцы напряглись, а кисти сжались в кулаки.
   – Что? – хрипло спросил он.
   – Да. И ещё кое-что. У нас есть журнал, который он вёл во время постройки.
   В наступившем молчании Хатч сделал глубокий вдох, затем ещё один. Он посмотрел на стол и помотал головой.
   – Какая прелесть! – выдавил он из себя. – Просто восхитительно. Полагаю, я вас недооценил. Хоть один раз за все эти годы я услышал нечто оригинальное. Сегодня у меня праздник, капитан Найдельман!
   Но тот уже исчез, и Хатч понял, что разговаривает с пустой комнатой.
   Лишь через несколько минут он сумел заставить себя подняться из-за стола. Слегка подрагивающими пальцами засовывая в портфель последние бумаги, он заметил, что Найдельман оставил свою визитку. Поверх начертан номер телефона, скорее всего, отеля, где тот остановился. Хатч смахнул визитку в мусорную корзину, взял портфель и покинул лабораторию. Быстрым шагом мерил он сумеречные летние улицы по дороге домой.
   В два часа ночи он вновь оказался в лаборатории, расшагивая перед тёмным окном и сжимая в руке визитку Найдельмана. Прежде чем он решился поднять трубку, уже настало три.

3

   Хатч припарковался на грязной автостоянке, возвышающейся над пирсом, и медленно вышел из взятой напрокат машины. Он захлопнул дверцу и, не убирая с неё руки, несколько мгновений постоял на месте, осматривая гавань. Взгляд охватил длинную, узкую бухту, заканчивающуюся у гранитного обрывистого берега. Её усеяли купающиеся в холодном серебряном свете рыбацкие лодки и тральщики. Даже теперь, спустя двадцать пять лет, Хатч углядел знакомые названия: «Лола Б.», «Мэйбель В.»
   Городок Стормхавэн поднимался на холм, его тесные обшитые досками дома шли вдоль изломанной линии дорожек, мощёных булыжниками. Чем ближе к вершине, тем дома реже, их сменяли стволы чёрных елей и крохотные лужайки, запертые среди каменных стен. И на самой вершине пристроилась церковь для прихожан, её простая белая колокольня вздымалась в серое небо. На противоположной стороне бухты Хатч мельком увидел дом своего детства, его четыре фронтона и ряд окон возвышались над деревьями, увидел длинную лужайку, что спускается к берегу и небольшому доку. Доктор отвёл взгляд в сторону. Его охватило чувство, что в его теле сюда явился незнакомец и что сам он видит всё глазами этого незнакомца.
   Пряча глаза за солнечными очками, Хатч направился к пирсу. И очки, и неразбериха в душе заставили его почувствовать себя неловко. И, однако, сейчас у него оказалось больше дурных предчувствий, чем он испытывал даже в усыпанной телами заражённых лихорадкой денге туземцев в раруанской деревушке, или во время вспышки чумы в Западной Сьерра-Мадре.
   Пирс оказался одним из двух коммерческих причалов, которые выступали в воду. С одной его стороны выстроились в ряд крохотные деревянные лачуги: «Ко-оп Лобстермана», закусочная под названием «Жратва Рэд-Неда», стойло для лошадей и сарай с инструментами. У конца пирса возвышались заржавленный газовый насос, погрузочные лебёдки и штабеля сохнущих вершей для омаров. За устьем бухточки протянулся низкий туманный берег, а за ним море незаметно переходило в небо. Словно весь мир заканчивался в сотне ярдов от берега.
   Обшитый тонкими досками «Ко-оп» оказался на его пути первым. Весёлые завитушки дыма, исходящие из оловянной трубы, недвусмысленно намекнули, что внутри варятся омары. Хатч задержался у доски, изучая начертанные мелом цены на разные виды омаров: на тех, что с твёрдым панцирем, на тех, что едва успели его сбросить, на молодняк, на отборных и бросовых. Он бросил взгляд в окно из волнистого стекла, чтобы увидеть ряды котлов, кишащие негодующими омарами, которых подняли из глубин лишь считанные часы назад. В отдельной кастрюле сидел одинокий синий омар, чертовски редкий, которого выставят напоказ.
   Малин отошёл от окна на шаг, когда рыбак в сапогах и дождевике с грохотом принялся катить по пирсу бочку гнилой приманки. Тот ненадолго поставил бочку под лебёдку, приладил к последней и смахнул вниз, в лодку. Эту последовательность действий Малин бесчисленное множество раз наблюдал во времена детства. Раздался шум, а потом резко загрохотал дизельный мотор, и лодка отошла от причала, направляясь в море, и за ней с пронзительными воплями погналась стая чаек. Хатч смотрел, как лодка превращается в призрак и растворяется в уходящем тумане. Очень скоро в поле зрения должны были оказаться ближние острова. Бёрнт-Хэд уже начал появляться из тумана – огромная гранитная масса, что выдавалась в море к югу от города. Прибой с грохотом налетал на основание мыса, и до Малина доносился слабый шёпот волн. На самой верхушке уступа стоял маяк из обтёсанного камня, возвышаясь над зарослями утёсника и черники. Красно-белые полосы здания и медный купол добавили однотонному туману нотку живых цветов.
   Пока Малин стоял у оконечности пирса, обоняя смесь наживки для морского окуня, солёного воздуха и дизельных выхлопов, его внутренние барьеры, так старательно возводимые последние четверть века, начали рушиться. Показалось, что годы уходят, будто их и не было, и грудь стиснуло мощное горько-сладкое чувство. Вот он здесь, снова вернулся в то место, которое уже никогда не ожидал увидеть снова. Так много изменилось в нём, и так мало поменялось здесь. Хатч едва сдержал слёзы.
   За его спиной хлопнула дверца машины, и он обернулся, чтобы увидеть, как из автомобиля выходит Джерард Найдельман и уверенной пружинистой походкой идёт по пирсу – прямой, до краёв наполненный воодушевлением. Дым исходил из вересковой трубки, зажатой между зубов, глаза мерцали от старательно сдерживаемого, но безошибочно узнаваемого возбуждения.
   – Любезно с вашей стороны встретить меня здесь, – сказал он, вытаскивая изо рта трубку и протянул руку Хатчу. – Надеюсь, вы без проблем…
   Он слегка замешкался, прежде чем произнести последнее слово, и Хатч задал себе вопрос – догадывается ли капитан о его личных мотивах, побудивших вернуться в город – и к острову, – прежде чем подписать договор.
   – Никаких проблем, – сдержанно ответил Хатч, обмениваясь с ним коротким рукопожатием.
   – А где ваша красавица-лодка? – спросил Найдельман, искоса оценивающе осматривая пристань.
   – Это «Плэйн Джейн». Она вон там.
   Найдельман бросил на неё взгляд.
   – Ага. Крепкая рыбацкая посудина, – отметил он, и нахмурился. – Но я не вижу шлюпки на носу. Как мы высадимся на остров Рэгид?
   – Шлюпка у платформы, – сказал Хатч. – Но мы не будем выходить на берег. Естественной гавани там нет, и большая часть острова скрыта за крутым обрывом на берегу, поэтому со скал мы во всяком случае мало чего увидим. А ходить по внутренней части острова слишком рискованно. С моря вы лучше прочувствуете, что это за место.
   Кроме того, – подумал он, – уж я-то, во всяком случае, ещё не готов ступить на остров.
   – Понятно, – ответил Найдельман, снова сжимая трубку меж зубов. Он перевёл взгляд на небо. – Туман скоро уйдёт. Ветер сменяется юго-западным, море спокойное. Худшее, что можем ожидать – небольшой дождик. Замечательно. Жду не дождусь первого взгляда на ваш остров, доктор Хатч.
   Малин стрельнул на капитана глазами.
   – Хотите сказать, никогда не видели его раньше?
   – Я ограничился картами и отчётами.
   – А мне почему-то казалось, что человек вроде вас должен был съездить на место давным-давно. В прошлом сумасшедшие частенько плавали вокруг острова, и некоторые даже высаживались на берег. Уверен, они и сейчас есть.
   Найдельман снова устремил на Хатча холодный взгляд.
   – Я не хотел его видеть, если у меня не будет шансов на нём поработать, – сказал он.
   В голосе прозвучала спокойная уверенность.
   С пирса на плавучую платформу вёл шаткий трап. Хатч отвязал шлюпку «Плэйн Джейн» и взялся за стартер.
   – Остановились в городе? – спросил Найдельман, проворно ступая в шлюпку и занимая место на носу.
   Запуская мотор, Хатч покачал головой.
   – Снял комнату в мотеле в Сауфпорте, в нескольких милях по берегу.
   На самом деле даже лодку Малин зафрахтовал через посредника: он пока не чувствовал себя готовым к тому, чтобы его здесь узнали.
   Найдельман кивнул, бросая взгляд через плечо Малина на землю, в то время как лодка двинулась.
   – Замечательное местечко, – заметил он, плавно меняя тему.
   – Да, – ответил Хатч. – Думаю, да. Появились ещё несколько летних домиков, теперь в городке есть гостиница, но во всём остальном время обошло Стормхавэн стороной.
   – Конечно, он слишком далеко на севере, и сюда нет приличной дороги.
   – Это лишь часть причин, – сказал Хатч. – Но всё это, такое оригинальное и чарующее – старые деревянные лодки, потрёпанные непогодой хижины, кривые пирсы – на деле лишь следствие бедности. Не думаю, что Стормхавэн сумел по-настоящему оправиться от Депрессии.
   Они подплыли к «Плэйн Джейн». Найдельман взобрался на борт, пока Хатч привязывал шлюпку к корме. Затем доктор тоже поднялся на борт и с облегчением отметил, что мотор завёлся с пол-оборота и зарычал добро и гладко. Может быть, она и старая, – подумал Малин, выводя судно в бухту, – но за ней явно присматривают. Как только они отошли подальше от гавани, Хатч добавил ходу, и «Плэйн Джейн» рванулась вперёд, разрезая невысокие волны. Солнце над головой пыталось пробиться сквозь пелену облаков, светясь в остатках тумана наподобие огромной лампы дневного света. Хатч посмотрел на юго-восток, за пролив Олд-Хамп, но ничего не увидел.
   – Не прохладно ли вам будет? – спросил он, бросив взгляд на рубашку с коротким рукавом, одетую на Найдельмана.
   Тот обернулся и улыбнулся.
   – Я привык.
   – Вы называете самого себя капитаном, – сказал Хатч. – Служили в ВМС?
   – Да, – сдержанно ответил Найдельман. – Капитан минного тральщика в дельте Меконга. После войны приобрёл деревянную лодку в Нантакете и занялся ловлей устриц и рыбы у берега Георга.
   Он искоса глянул на море и добавил:
   – Именно моя тогдашняя работа и привела к тому, что я заинтересовался поисками сокровищ.
   – Правда? – спросил Хатч, бросая взгляд на компас и слегка поправляя курс.
   Он посмотрел на лаг. Остров Рэгид в шести милях от берега; они окажутся на месте минут через двадцать.
   Найдельман кивнул.
   – В один прекрасный день в сеть попал крупный кусок коралла. Мой напарник стукнул по нему зубилом, и тот распался на две части, как устрица. А внутри лежала маленькая голландская серебряная шкатулка семнадцатого века. Это было началом моей первой охоты. Я немного порылся в архивах и понял, что мы, видимо, работаем над местом крушения барка «Чинк-Портс». Им командовал французский пират Чарльз Дампир. Так что я продал лодку, основал компанию, собрал миллион, и взялся за дело.
   – И сколько ж вы тогда нашли?
   Найдельман слегка улыбнулся.
   – Чуть больше девяноста тысяч в монетах, фарфоре и антиквариате. Этот урок я не забуду никогда. Если бы я взял на себя труд и провёл исследование тщательней, отыскал бы грузовые декларации голландских судов, на которые нападал Дампир. Они перевозили в основном лес, уголь и ром, – сказал он и мечтательно подымил трубкой. – Не все пираты были такими талантливыми, как Рэд-Нед Окхэм.
   – Вы говорите разочарованно, как врач, который надеется на рак, а находит желчный камень.
   – Наверное, можно сказать и так, – глянув на него, ответил Найдельман.
   Дальше они плыли в молчании. Последние клочья тумана рассеялись, и Хатч ясно разглядел ближние острова, Хермит и Рек – зелёные горбы, прикрытые толстым слоем елей. Скоро будет виден и остров Рэгид. Доктор бросил взгляд на Найдельмана, который внимательно смотрел в сторону запрятанного острова. Теперь самое время.
   – Мы достаточно долго болтали, – негромко произнёс Хатч. – Я хочу узнать о человеке, который соорудил Водяной Колодец.
   Найдельман несколько мгновений не отвечал, и доктор принялся терпеливо выжидать.
   – Прошу меня извинить, доктор Хатч, – наконец, сказал Найдельман. – Мне следовало прояснить этот момент в вашем офисе. Вы ещё не подписали соглашение. Весь проект в двадцать два миллиона стоит на информации, которая у нас имеется.
   Хатч почувствовал, как его охватила злость.
   – Я рад, что вы мне настолько доверяете.
   – Вы можете понять наше положение… – начал было Найдельман.
   – Конечно, могу. Вы боитесь, что я могу воспользоваться вашими данными, самолично откопать сокровище и оставить вас с носом.
   – Не слишком красивое описание, – ответил Найдельман. – Но именно так.
   Они ещё немного помолчали.
   – Ценю вашу прямоту, – наконец, произнёс Хатч. – А как вам понравится такой ответ?
   Он качнул руль, резко накренив судно на правый борт. Хватаясь для поддержки за планшир, Найдельман вопросительно посмотрел на него.
   Повернув на сто восемьдесят градусов, Хатч направил «Плэйн Джейн» обратно в направлении порта, и прибавил ходу.
   – Доктор Хатч? – произнёс Найдельман.
   – Всё очень просто, – ответил тот. – Либо вы рассказываете мне об этой вашей таинственной находке и убеждаете меня в том, что вы не очередной шизик, либо наша маленькая поездка оканчивается прямо сейчас.
   – Быть может, вы подпишете наше соглашение о неразглашении…
   – Да чёрт бы вас побрал! – взорвался Хатч. – Только посмотрите на него: морской юрист не меньше, чем капитан! Если нам суждено быть партнёрами – а вероятность этого всё меньше – мы должны доверять друг другу. Я пожму вашу руку и дам слово, и этого достаточно. А если нет – можете распрощаться с надеждой об этом острове.
   Нисколько не потерявший самообладания Найдельман при этих словах улыбнулся.
   – Рукопожатие. Оригинально.
   Хатч продолжил ровно удерживать курс; мотор ревел, и лодка рассекала остатки зыби, улёгшиеся лишь несколькими минутами раньше. Тёмный выступ Бёрнт-Хэд постепенно вырисовывался всё яснее, за ним проступили крыши домов.
   – Ну, хорошо, – мягко сказал Найдельман. – Будьте добры, поверните обратно. Вот моя рука.
   Они обменялись пожатием. Хатч перевёл мотор в нейтральное положение и позволил «Плэйн Джейн» ещё некоторое время плыть вдоль берега. Наконец, снова поддав ходу, он направил её в море, постепенно увеличивая скорость. Теперь они снова двинулись к невидимым в тумане скалам острова Рэгид.
   Несколько мгновений Найдельман пристально смотрел на восток, попыхивая трубкой, очевидно, погружённый в глубокие размышления. Хатч бросил взгляд на капитана, желая понять, не тянет ли тот резину.
   – Вы бывали в Англии, не так ли, доктор Хатч? – наконец, произнёс Найдельман.
   Доктор кивнул.
   – Изумительная страна, – продолжил капитан таким тоном, будто погружён в восхитительные воспоминания. – В особенности, на мой взгляд, северная её часть. Бывали в Хаундсбери? Это прелестный городок, очень консуолдовский, но в целом, полагаю, достаточно невзрачный – если бы не его изящный кафедральный собор. Или, быть может, вы посетили Уайтстоун-Холл в Пеннинских горах? Родовое поместье герцога Вессекского?
   – А, то самое, построенное в стиле аббатства? – уточнил Хатч.
   – Именно. Два восхитительных примера церковной архитектуры семнадцатого столетия.
   – Восхитительных, – эхом отозвался Хатч, с ноткой сарказма в голосе. – Ну, так что?
   – Их спроектировал сэр Уильям Макаллан. Тот самый, который спроектировал и Водяной Колодец.
   – Спроектировал?
   – Да. Макаллан был одним из величайших архитекторов. Быть может, самый великий в Англии, наряду с сэром Кристофером Вреном. Причём как личность Макаллан намного интереснее, – продолжил Найдельман, продолжая смотреть на восток. – В дополнение к зданиям и Старому мосту Баттерси, он оставил после себя монументальную работу по церковной архитектуре. Мир потерял великого провидца, когда тот без вести пропал в море в 1696-м году.
   – Пропал в море? Вы что-то темните.
   Найдельман поджал губы, и Хатч задал себе вопрос – не задел ли он его, наконец?
   – Да, это была ужасная трагедия. Если не считать… – продолжил капитан, при этих словах поворачиваясь к Хатчу. – Если не считать того, что он, разумеется, не пропал без вести. В прошлом году мы обнаружили экземпляр его трактата. И на полях книги увидели ряд пятен и выцветшие следы. Наша лаборатория сумела подтвердить, что эти следы на самом деле – записи, сделанные невидимыми чернилами, которые проявились лишь сейчас, по прошествии долгого времени. Химический анализ показал, что эти чернила – органическое соединение, полученное из уксуса и лука. Дальнейший анализ датировал «травление» – как тогда называли запись невидимыми чернилами – приблизительно 1700-м годом.
   – Невидимые чернила? Похоже, вы начитались детективов.
   – Невидимые чернила были широко распространены в семнадцатом и восемнадцатом веках, – спокойно парировал Найдельман. – Их использовал Джордж Вашингтон для тайной переписки. Колонисты называли ведение таких записей не «травлением», а «записью белыми чернилами».
   Хатч попытался было выдать очередную саркастическую реплику, но не смог произнести ни слова. Вопреки своей воле он наполовину поверил в историю Найдельмана: она показалась слишком невероятной, чтобы быть выдумкой.
   – Химически обработав бумагу, наша лаборатория сумела выудить то, что осталось от записей. Полученный документ содержит примерно десять тысяч знаков, собственноручно набросанных Макалланом на полях книги. Запись была зашифрована, но специалист «Талассы» относительно легко сумел расшифровать её первую половину. Когда мы, наконец, прочитали готовый текст, то поняли, что сэр Уильям Макаллан был ещё более интригующим архитектором, чем думал о нём свет.
   Хатч сглотнул.
   – Прошу меня извинить, но вся эта история – просто абсурд.
   – Нет, доктор Хатч, не абсурд. Макаллан спроектировал Водяной Колодец. Зашифрованные записи – секретный журнал, который он вёл во время своей последней поездки, – ответил Найдельман и улучил несколько мгновений, чтобы сделать затяжку. – Видите ли, Макаллан был шотландцем и тайным католиком. После победы Уильяма III в сражении у Бойне Макаллан с отвращением покинул страну и уехал в Испанию. Испанский трон направил его на строительство величайшего в Новом Свете кафедрала. В 1696-м году он на двухмачтовом бриге отплыл из Кадиса в Мексику, в сопровождении испанского военного судна. Корабли пропали в море, и о Макаллане больше никто ничего не слышал. Считалось, что они утонули. Однако, этот журнал поведал нам, что случилось на самом деле. Их корабли были атакованы Эдвардом Окхэмом. Испанский капитан отказался сотрудничать с пиратом, и его подвергли пыткам, чтобы он раскрыл суть их миссии. Затем Окхэм перерезал всех, за исключением одного Макаллана. Архитектора в кандалах приволокли к пирату. Тот приставил клинок к его глотке и сказал – цитирую по журналу – «Пусть Господь сам строит свою проклятую церковь, а у меня есть для тебя новое задание».
   Хатч неожиданно почувствовал непривычную взволнованность.
   Капитан облокотился на планшир.
   – Видите ли, Рэд-Нед хотел, чтобы Макаллан спроектировал хранилище, в котором можно запрятать огромное состояние. Неприступное хранилище, к которому имел бы доступ лишь сам Окхэм. Они проплыли вдоль побережья Мэн, нашли остров Рэгид, после чего хранилище было возведено, и сокровище захоронено. Но, конечно, вскоре после этого Окхэм исчез вместе со своей командой. А Макаллана, без сомнения, убили, как только строительство завершилось. И с ним погибла тайна Водяного Колодца.
   Найдельман сделал паузу, его глаза в ярких отблесках от поверхности моря показались чуть ли не белыми.
   – Конечно, теперь неправильно так говорить. Потому что секрет Водяного Колодца не погиб вместе с Макалланом.
   – Объясните.
   – Примерно посередине журнала Макаллан изменил шифр. Полагаем, он специально сделал это, чтобы записать секретный ключ к Водяному Колодцу. Естественно, нынешние компьютеры легко справятся с любым шифром семнадцатого столетия, так что наши специалисты должны дешифровать запись со дня на день.
   – И сколько же там запрятано? – сумел выдавить Хатч.
   – Хороший вопрос. Мы знаем грузоподъёмность кораблей Окхэма, знаем, что они были полностью загружены, и у нас имеются грузовые декларации многих из тех судов, которые он взял на абордаж. Вы в курсе, что Окхэм – единственный пират, который сумел успешно напасть на испанские корабли, что перевозили серебро из Америки в Испанию?
   – Нет, – пробормотал Хатч.
   – Сложив всё вместе, по самым консервативным оценкам современная стоимость сокровищ лежит… – сказал Найдельман, и на его губах появился след улыбки, – где-то между одной целой восемью десятыми и двумя миллиардами долларов.
   Повисло долгое молчание, нарушаемое лишь стуком мотора, монотонными криками чаек и звуками воды, прорезаемой лодкой. Хатч попытался осознать грандиозность суммы.
   Найдельман заговорил тише.
   – То есть, это без учёта Меча Святого Михаила, величайшего из трофеев Окхэма.
   В этот же миг чары рассеялись.
   – Да ладно, капитан! – со смехом произнёс Хатч. – Не вздумайте утверждать, что верите в поросшую мхом старую легенду.
   – Нет, нет, я прочёл журнал Макаллана. Доктор Хатч, он там! Макаллан своими глазами видел, как его захоронили вместе с сокровищами.
   Хатч невидящим взором уставился в палубу. В голове – полная неразбериха. Просто невероятно, просто невозможно поверить…
   Доктор поднял глаза и почувствовал, как всё внутри непроизвольно напряглось. Бесчисленные вопросы, которые он был готов задать, внезапно испарились. За широкой полосой моря Хатч увидел длинную низкую полосу тумана, за которой спрятался остров Рэгид. Того самого тумана, что висел над островом четверть века назад.
   Стоящий рядом Найдельман что-то произнёс. Хатч повернулся, часто дыша, пытаясь успокоить забившееся чаще сердце.