Страница:
– Гуманно, – проворчала Виолетта, усаживаясь за стол и подвигая к себе кофейную чашку.
Все разом загалдели, Давид разливал кофе из фарфорового кофейника, Лада ухаживала за сидящим от нее справа Павловым, заглядывая ему в лицо антрацитово-черными глазами. Тина присматривала за ними слева, морщась от Ладкиного кокетства, но, не забывала помогать Давиду. Виолетта наблюдала за суетой напротив, внезапно обнаружив, что у чужака явный интерес к Тине. Теперь Павлов понял, что Тина даром времени не теряла и во время своего отсутствия жестко обработала обеих девиц. Когда завтрак был закончен и посуда убрана, все снова собрались за столом.
– Мои предложения вам известны, – напомнил присутствующим Павлов. – Хочу сообщить, что не далее, как час назад со мной связался некий майор Федеральной службы безопасности Амбросимов. Он сообщил, что по факту убийства Браско возбуждено уголовное дело, я являюсь свидетелем и должен незамедлительно вернуться в Москву.
– Что мешает? – попробовала пошутить Виолетта.
– Мне было предложено, – терпеливо продолжил Павлов, – убедить добровольно вернуться и предстать в качестве свидетелей Ладу Антоновну Кренникову и Виолетту Алексеевну Архипову.
– Дьявол! – пробурчала Виолетта. – Меня-то собственно за что?
– Вы, Виолетта, подруга Лады и Маурицио Камилиери, близкого знакомого жертвы – пояснил ей Виктор.
– Его арестовали?! – подпрыгнула на стуле Виолетта.
– Я не знаю, – был его ответ.
Лада начала всхлипывать, чем окончательно вывела из себя Давида.
– Виктор, хватит запугивать девушек, переходите к вашим предложениям!
Павлов встал из-за стола и призвал всех к спокойствию:
– Дорогие дамы, прошу тишины! Давайте разберем ситуацию и придем к окончательному решению. Сегодня вечером мы должны отбыть в столицу.
– Я к геологам! – категорично заявила взвинченная Виолетта.
– Да хоть к черту! – тут же накинулась на нее Лада, удерживаемая Давидом – Давид, милый, что со мной будет?
Давид крепко сжал ее руки и успокаивающе произнес:
– Дорогая, все будет в порядке. Я буду твоим адвокатом. У меня нет практики, но я кандидат юридических наук, специализируюсь на международном праве.
– Ей бы помогло уголовное, – Виолета немного сбавила тон, услышав слова Давида.
Павлов вопросительно посмотрел на молодого человека Давид, все еще поглаживая плечо Лады, ободряюще произнес, обращаясь в основном к Виктору:
– Ну, в теории я силен. Начнем с того, что определим, в каком процессуальном положении вы находитесь.
– Нас вызывают как свидетелей, – ответил Виктор.
– Ясно. Итак, – Давид отошел к окну, взглянул на унылую трубу котельной, и, повернувшись к слушателям, начал "курс ликвидации юридической безграмотности":
– Свидетель обязан явиться по вызову лица, производящего дознание, причем вызвать свидетеля могут по телефону, лично или через родственников, но… неприятности в случае вашей неявки возникнут лишь, если есть доказательство вручения повестки, то есть если вы расписались в ее получении.
Слушатели внимательно смотрели за шагающим вдоль окна Давидом и ловили каждое его слово.
– Ответственность за отказ или уклонение от дачи показаний наступает только за умышленные действия. Другими словами, если вы добросовестно заблуждались относительно каких-то фактов или не получили повестку, то административная ответственность для вас не наступит.
– Другими словами, – повторила за Давидом вдохновленная Лада, – мы можем не являться пока не получим повестку, а всучить ее нам смогут если нас найдут, а найдут нас, если догонят…
– А догонят, тогда добавят… – оборвала ее Виолетта. – Не будем же мы век прятаться!
Давид прервал возникшую словесную перепалку:
– Внимание! Ваша процессуальная фигура может поменять статус. Вы можете перейти в процессуальное положение подозреваемых, и при вашем обнаружении вас могут задержать по подозрению в преступлении. Понятно?
Тина ахнула и прикрыла рот ладошкой.
– То есть посадить в тюрьму? – спросила побледневшая Виолетта.
– Для начала задержать на сорок восемь часов, – успокоил девушек молодой юрист, – за это время должен быть решен вопрос об аресте или освобождении задержанного.
Вздох облегчения вырвался у аудитории. Но Давид не дал им расслабиться.
– Если вас все же арестовали, то не позднее чем через десять суток они обязаны предъявить обвинение, в противном случае мера пресечения отменяется, и подозреваемый обретает процессуальное положение свидетеля. Если же обвинение предъявлено, то подозреваемый становится обвиняемым. Уф…
– Лихо закручен сюжет… – реплика молчавшего до сих пор Виктора.
– В любом случае являетесь ли вы свидетелем или подозреваемым у вас есть право не давать показания в отношении себя или близких родственников, – порадовал знанием Давид.
– Неплохо, а это действительно законно? – спросил Виктор, потерев ладонью проступившую на щеках синеватую щетину.
– Да, статья пятьдесят один конституции Российской федерации. Хочу напомнить вам, что – Давид сделал трагическую паузу и вновь продолжил, – у обвиняемого самые широкие права, он может вообще не давать показания, может вводить следствие в заблуждение, да просто врать, к тому же имеет право на защиту.
– Спасибо, что напомнил! – запричитала Лада. – Складывается впечатление, что мы преступники, и не просто, а злостные рецидивисты!
– Я не хотел никого обидеть… – Давид поднял ладони в защищающемся жесте.
– Давид, что ты можешь нам посоветовать? – спросила обеспокоенная Виолетта.
– Разработать версию и держаться ее, что бы ни случилось, – ответил он убежденно.
– И сегодня же в Москву!
Виолетта закрыла лицо ладонями, Лада раздраженно смотрела на нее, ожидая реплик вроде "к геологам!". Не дожидаясь всплеска эмоций, Виктор обратился к Давиду:
– Предлагаю, каждого "свидетеля" инструктировать отдельно. А то две бабы – базар, а три – ярмарка!
– Но, но! Половой шовинизм! – вступилась за женский пол Тина.
– Инструктаж проведу я, как юрист, и Виктор, имеющий некоторые преимущества в виде информации о деталях происшествия, которые помогут нам удержать Ладу Антоновну в положении "свидетеля", а то и перевести в ранг "потерпевшего", – уверенно объявил Давид.
– Потерпевшего? Да как же это? – удивленно спросила заплаканная, но все равно безупречно красивая Виолетта.
– Потерпевшим признается лицо, которому преступлением нанесен моральный, физический или имущественный вред, – пояснил теоретик права.
– По нашей версии Лада Антоновна преступления не совершала, – поддержал его Виктор, – но картина зверского убийства, свидетельницей которого она явилась, нанесло ей непоправимый моральный вред.
– И имущественный, – добавила "жертва".
– Че-го?! – разом вскричали Виолетта и Тина.
– Между прочим, платьице, которое мне пришлось выбросить, не в универмаге куплено, а в бутике Вивьен Вествуд! – ввернула откинувшаяся на спинку стула Лада.
– Ну, ты и зараза, Ладка! – рассмеялась Тина.
Виктор посмотрел на часы, укоризненно посмотрел на подружек, затем подошел к Давиду и напомнил:
– Я же говорил, надо с ними беседовать по одному! Эдак до вечера не управимся.
– Всем оставаться на местах, – громко приказал Давид. – Мы с Виктором отправляемся в гостевую спальню…
– Да, в гостевую спальню, – подхватил инициативу Виктор, – и через некоторое время будем вызывать вас…
– Прямо таки сразу и в спальню, Павлов? – привычно пошутила Тина.
Она не знала, что своими словами вызвала в его памяти отрывки прошедшей ночи, стальные объятья желающие раздавить нежную женскую грудь о выпуклые мышцы и жесткие волоски мужской, жадное обладание подаренного на ночь тела и искривленные в экстазе губы.
– Кто про что… – буркнула оставшаяся без привычного мужского внимания Виолетта.
Тина вздохнула украдкой и посмотрела на Павлова. Серьезный, хоть и выбитый из колеи, Виктор оставил реплики без внимания и скомандовал:
– На это время попрошу соблюдать тишину, не ссориться и не драться! Вам понятно?
– Понятно, – пожав плечами, ответила Тина.
– Не глупые вроде… – протянула Лада, кокетливо отбросив на спину тяжелую волну смоляных волос.
– Вроде… – поддразнила ее Виолетта, и, увидев укоряющий взгляд Давида, произнесла скороговоркой, – молчу, молчу, все понятно.
Глава пятнадцатая
Звонок Бернса возвратил Тину к реальности. Роман Израилевич был обеспокоен, домашний номер Тины не отвечал.
– Ты где? – строго спросил встревоженный голос Бернса.
– У Давида, – ответила она, зная, что лучше сказать правду.
– Перезвоню, – сказал Бернс и отключился.
"Проверяет, надо предупредить Давида" подумала на бегу Тина. Ничего не объясняя, она вытолкала Давида из гостевой спальной, где они с Виктором беседовали с Ладой, и тут же раздался звонок.
– Бернс! Выручай! – крикнула она изумленному ее прыткостью Давиду. Давид откашлялся и снял трубку.
– Роман Израилевич? – ошалело спросил Давид.
– Давид, объяснись, какого черта делает у тебя Тина в восемь часов утра? – спросил разъяренный, уже накрутивший себя подозрениями Бернс.
Тина умоляюще сложила ладошки и преданно смотрела на хмурого Давида. Давид снова откашлялся и произнес:
– Роман Израилевич… я осмелился… – приступ кашля заглушил окончание фразы.
Тина чувствовала, как взбешен на другом конце телефонного кабеля мучимый ревностью Бернс.
– Что, черт побери, происходит! Где Тина?! Дай ей сейчас же трубку!
Давид с виноватым видом сунул трубку в руку Тине.
– Алло? – как ни в чем ни бывало мурлыкнула в трубку Тина, повернувшись к приунывшему Давиду спиной. – Чего шумите Роман Израилевич? Напугали Давидку до полусмерти.
– Какого черта он молчит?! – прикрикнул на Тину Бернс.
– Начертил, Роман Израилевич, черт на черте, а еще верующий человек, – упрекнула его Тина. – Христианин себе такого не позволит.
– Прости Тиночка, золотце, переволновался я, – хитромудрый Бернс решил, что пора достать пряник, – дома тебя нет, Давид словами поперхнулся, а уж я напредставлял себе черте что…
– Роман Израилевич, разве сегодня не суббота? – спросила Тина, давая понять диктатору, что она не так уж и проста.
– Суббота…
– Так какой уважающий себя иудей в шаббат думает о чем-то кроме бога? – попеняла она ему.
– Довела меня старика, вот и грешу…
– Скоры вы сваливать с больной головы на здоровую. Отдыхайте, ни о чем не думайте, – посоветовала Бернсу Тина и выдала ему внезапно пришедшее в голову оправдание. – Я нарочно к Давидке пораньше заявилась, в понедельник мне на занятия, посоветоваться надо, а вы уж и рады стараться, родственника и того подозреваете!
– Так ведь он молодой, золотце, кровь взыграет и на родного отца не посмотрит, не то что на дядю двоюродного, – начал по обычаю жаловаться на чужую молодость Бернс.
– Успокойтесь, Давид мальчик правильный, зачем ему такая как я?
– И то правда, – притворно вздохнул Бернс, стараясь больнее уколоть Тину, – ему моя Розочка уж и невесту присмотрела.
– Вот и хорошо, – недобро усмехнулась Тина, – давайте прощаться, Розе Исааковне пламенный привет!
– Тина, золотце, зачем ты так? – заохал Бернс.
– Как? – надменно спросила Тина.
– Прощаться! Уж как я соскучился по тебе красавица моя, слов таких нет…- заныл Бернс, вымаливая ласку у Тины.
– Ладно уж, – пожалела его она.
– Любишь? – с придыханием спросил Бернс.
– А то! – бодро ответила Тина.
– Вот и ладненько, – сказал он напоследок, – не шали.
Тина отшвырнула трубку, обернулась к Давиду, но вместо него увидела Павлова прислонившегося к косяку витражной двери.
– Значит, любишь? – хамовато спросил он.
Тина достала из перламутрово-розовой пачки сигарету закурила.
– Тебе, Павлов, родители не говорили, что подслушивать некрасиво? – вскинув красиво очерченные брови, спросила она, чувствуя, что назревает скандал.
– Трубочка фонит, и подслушивать не надо, – с гаденькой, на взгляд Тины, улыбочкой произнес Виктор – Воспитанный молодой человек просто вышел бы из комнаты, – наставительным тоном сказала Тина.
– А я не воспитанный, – Виктор оттолкнулся от косяка и подошел к девушке, вытащил из ее пальцев сигарету и глубоко затянулся, выпустив дым в лицо Тине. – Опять же на чужих ошибках принято учиться, вот стану старым, заведу себе молодую любовницу, будет мне она сказки рассказывать про любовь, а я возьми да и вспомни, как Тина Андреевна со своим преклонных лет кавалером разговаривала, в любви клялась и это после ночи, проведенной с молодым жеребцом.
– Эка хватил, жеребцом! Льстишь себе, Павлов, – шла напролом Тина.
– Скажи еще, что тебе не понравилось, – Виктор улыбался, но на заросших щетиной скулах играли желваки.
– На троечку, – резанула Тина, понимая, что сжигает мосты, но остановиться не могла.
– Что ж ты орала на всю гостиницу? – зло спросил Павлов.
– Угодить тебе хотела, видела, как ты старался, – ехидно ответила Тина.
– Считай, что угодила, – Виктор протянул руку и потрепал Тину по щеке. – Приятно иметь дело с профессионалом.
– Милости просим, – оттолкнула его Тина. – В любое время.
– Я, пожалуй, обойдусь, – он зло ухмыльнулся и удалился в гостевую спальню. Тина посмотрела ему вслед, на его немного сгорбившиеся плечи, словно легла на них тяжелая ноша.
– Тина Андреевна, вы в праве сказать, что это не мое дело, но я считаю, что ваша размолвка с Павловым негативно влияет на отношения… в общем на наши отношения, внутри коллектива, так сказать.
Давид был настроен весьма решительно, еще бы ему придется остаться в Ангельске – нельзя бросить работу, требуется разрешение Бернса – и тут… какая собака укусила Тину, а может Павлова, не разобрать неопытному в любовных интригах Давиду. А делать что-то надо…
– Оставь Давид, – Тина сидела над очередной чашкой кофе. Нервничая, она поглощала его литрами, но эта чашка была явно лишней, так и стояла, оставаясь нетронутой.
– Хотите, я поговорю с ним? – предложил Давид, сам не понимая, как можно начать такой разговор. – Он собирается вернуться в гостиницу…
– В гостиницу, говоришь, – отстраненно, как эхо повторила Тина.
– Хотите? Я могу.
– Нет, нет. Спасибо…
Ладкина голова показалась в щели приоткрытой двери, затем дверь распахнулась и Тина увидела Павлова, разговаривающего в холле с Виолеттой. Он прощался, улыбался Виолетте, но, почувствовав Тинкин взгляд, повернулся спиной.
"Хочешь, не хочешь, а вежливость обязывает…" подумала Тина и, нехотя вышла в холл. Ее встретил сердитый взгляд и натянутая улыбка Павлова. Давид и девушки попытались разрядить накаленную обстановку:
– Ну, во всем надо искать хорошее, если бы не случай, вы Виктор никогда бы не посетили наш провинциальный городок, – это Давид.
– Скромничаете, провинция провинции рознь, мне ваш город понравился, – раскланивался в ответ Павлов.
– Чем может прельстить москвича наше захолустье? – поторопилась вставить слово Лада.
– Люди здесь хорошие, и девушки очень красивые, – сопровождалось целованием дамских ручек, не Тины, конечно. – Ну что ж, до завтра. Давид, я надеюсь, вы проследите за сборами, повторюсь, ничего лишнего.
– Несомненно, – Давид пожал протянутую Виктором руку.
Тина стояла рядом, толчок в спину заставил ее протянуть руку для прощания.
Пожатие вышло неприязненным, каким-то брезгливым, поспешным, и Тина, не дожидаясь ухода Павлова, вернулась в столовую и села к давно остывшей чашке кофе.
Прикурила сигарету, закрыла глаза ладонью и тихо заплакала. Они все не кончались, ее горькие слезы, открыл и тут же закрыл дверь Давид, вслед за ним появилась Лада, посидела рядом молча, но долго не выдержала:
– Ну и дура ты, Тинка, да если он тебе нужен, так иди за ним! Гостиницу его знаешь?
– Знааюю…
– Чего сидишь? Собирайся!
– А если он меня выгонит? – сквозь слезы спросила Тина.
– Если, если… Вот если не пойдешь, то тогда точно не узнаешь, выгонит или нет.
Топай! Расселась, видите ли, слезы льет…
– Ты, правда, так считаешь?
– Правда, правда. Хочешь, Ветку спросим?
– Ой, не надо, похоже на консилиум! Я и впрямь пойду. Нет, правда, пойду. Вот кофе выпью и пойду.
– Проваливай без кофе. А то еще передумаешь, с тебя станется, артистка.
Он снова мучил себя. Смотрел на нее, ненавидел, смертельно желал, ненавидел себя за свою слабость, выдернул телевизионный шнур из розетки, побросал вещи в сумку, снова заказал фильм. Купил бутылку водки, пил без закуски, и смотрел на нее, бесстыжую. Посреди кинооргии раздался стук в дверь. Виктор сделал тише звук и крикнул, думая, что это горничная:
– Убираться не надо!
Стук раздался снова, он был настойчив, Павлову стало ясно, что кто бы то ни был по ту сторону двери, он не уйдет. Виктор чертыхнулся и пошел открывать. На пороге стояла Тина. Она растерянно посмотрела на полураздетого, в футболке и трусах, мужчину, уловила запах алкоголя и строго спросила:
– Войти можно?
Павлов тоже растерялся, потом обрадовался, что догадался выключить телевизор, пригласительно кивнул, и, не торопясь, пошел надевать брюки. Она взглянула на беспорядок в номере, собранную сумку и недопитую бутылку.
– Чем занимался?
– Лучше тебе не знать.
– Настолько отвратительно?
– Эт, ты правильно сказала, – согласился Виктор.
– Пьянство в одно горло, да еще и без закуски…
– Нет, дорогая, не угадала. Отвратительно то, что я сейчас смотрел по гостиничной развлекательной программе…
– А-а, и как это отвратительно называлось?
– Что-то на мотив "Барышни-крестьянки"…
– "Барышни-лесбиянки", не бог весть что… Больше нечего было посмотреть?
Новости, к примеру.
Павлов смотрел на нее из-под хмурых бровей, злился, но не мог допустить, чтобы она развернулась и ушла. Удержать любой ценой.
– Водки хочешь? – спросил он, разглядывая гостиничный стакан, стенки которого сохранили отпечатки пальцев предыдущего постояльца.
– Белоснежкой прикидываться не буду. Водка, так водка, – ответила Тина, ради того чтобы перевести разговор в другое русло можно пожертвовать и вкусовыми предпочтениями. Ну не нравилась Тине водка, и все тут.
Павлов все же вымыл стакан, вытер полотенцем, налил водки.
– Без парика и очков. Что так?
– Так белый день. Даже если и зашла к знакомому, что… напрягает?
– Да так, главное чтобы гости не пожаловали, – усмехнулся Виктор.
– Не пожалуют. За что выпьем? – спросила Тина, устраиваясь на диванчике.
– За то, чтобы мне никогда больше не довелось увидеть фильма с твоим участием.
Вот за это я хочу выпить.
– Не понимаю, тебя силком заставляли смотреть? – временами он бесил ее, трудно было сдержаться.
– Молчи.
Тина замолчала, не ослушалась, залпом выпила водку.
Павлов впился в ее губы, пахнущие почему-то клубникой, долго с нежностью целовал их.
– Ох, Павлов, что ты делаешь со мной… – пролепетала разомлевшая от поцелуев Тина.
– Назови меня по имени, – попросил неожиданно Павлов.
– Витя… Витенька…
– Вот так-то лучше, малышка, – улыбнулся Павлов, сдирая с Тины модные джинсы, – вот так-то лучше.
"Были сборы недолги, от Урала до Волги…" вот, дьявол, застряла в мозгу революционная песенка, и где только она подцепила такую древность! Виолетта тащила к Павловскому "Лэнд Роверу" наполовину опустевшие сумки, было принято разумное решение не таскать с собой шубки и всякую мелочь, казавшуюся нужной тогда, в той еще жизни в Москве. Тина обещала позаботиться об их тряпочках…
Тина, кстати. Что-то происходит между ней и этим Павловым. Виолетта на ее месте не слишком бы доверялась такому типу. Он нарочито груб с Тинкой, хотя еще вчера утром Виолетта могла поклясться, что он без ума от ее прелестей, а потом между ними словно кошка пробежала! И случилось это, скорее всего тогда, когда Тинка, как угорелая прибежала за Давидом, и за ними тут же потянулся Павлов, оставив одних недоумевающую Ладу и рассерженную Виолетту. Неплохая машина у Павлова, видимо, хорошо зарабатывал у итальянцев. Помощник Браско! Маурицио рассказывал Виолетте, что Браско не тот, кем кажется с первого взгляда, этакий старичок-добрячок, напротив, в его руках сосредоточены все связи Москвы с Апеннинским полуостровом.
Если Павлов и впрямь является помощником Браско, то он совсем не тот качок-добрячок, каким представляется Тинке, да и Ладке тоже. Эта, доставшаяся ей случайно, информация не давала возможности безоговорочно доверять Павлову.
Виолетта сбросила сумки у колес "Лэнд Ровера" и, опершись на его капот, вновь предалась своим мыслям. Маурицио! Интересно, как поживает ее любовничек?
Вспоминает ли о ней? Каким образом он оказался замешан в эту интригу? Неужели его могли арестовать? В ней проснулась жалость к невинно обвиненному, затем стали вспоминаться моменты их близости, его неторопливые ласки, желание доставить ей удовольствие и неожиданно привкус своего сока на припавших к ее губам губах Маурицио. Дьявол! Негативные впечатления Виолетта сознательно отгоняла, да и были ли они негативными? Не относилась ли она предвзято к своему любовнику только потому, что не любила? Не любила, что есть, то есть. Свидятся ли они? Раз ее приглашают, как подругу не только Лады, но и Маурицио, то, скорее всего, они скоро скажут друг другу "Здравствуй!".
Из подъезда шумно вывалилась компания молодых людей, праздновавших какое-то торжество. Они прогрохотали ботинками по невысокой подъездной лестнице и, остановившись около Виолетты, стали громко принуждать неизвестного "Василия", не отрываться от коллектива и пьяно спрашивали его "ты че, Вась, не русский, что ли?".
Виолетта взглянула на окна Давидовой квартиры: "что так долго?", и ее взгляд заметил юношу, из вышеописанной компании, с интересом рассматривавшего Виолетту.
– Красивая… – протянул молодой человек, будто удивляясь, как в такой глуши оказалась эта жар-птица.
Привыкшая к поклонению, Виолетта решила воспользоваться моментом, и как можно ласковее улыбнулась к почитателю женской красоты.
– Слушай, у тебя есть минутка?
Юношу взяла оторопь, он и представить себе не мог, что такая красавица сама обратится к нему!
– Э…
– Как зовут тебя, парень?
– Аркадий.
– Аркадий, очень красиво. Аркадий, не могли бы вы сделать мне одолжение? Я тут, видите ли, сумки караулю, – сказала Виолетта и для наглядности пнула одну из них.
– Не посторожите минуточку, я сбегаю своих товарищей подгоню?
– Посторожу, – только и смог промямлить юноша, переживая самый большой, в своей еще не длинной жизни, облом.
– Я, честно, на минуточку! Спасибо большое! – крикнула Виолетта, вбегая в подъезд.
Парень внимательно проследил за ее исчезновением и сделал знак своим собутыльникам. Выпившая компания расположилась у "Лэнд Ровера" и загородила обзор охранникам, курящим около своей будки. Они не сразу обратили внимание на то, что компания переместилась к дорогой машине, но через минуту все же окликнули их.
– Эй, студенты, кончай гулять. Пора по домам, и нечего тереться около чужой машины, если что, то не расплатитесь!
– А мы и не тремся, нас хозяйка сумки просила посторожить, – ответил юноша.
– Сумки мы сами посторожим, а вы идите, как бы жильцы жаловаться не начали, шумные вы больно.
– Сторожите, раз вам охота, – согласился юноша и, махнув рукой своим товарищам, неожиданно трезвым голосом скомандовал. – Уходим.
Компания покинула охраняемую территорию и двинулась дальше, к пустырю. Охранники проводили их глазами и прошли в будку. Одинокий "Лэнд Ровер", с брошенными сумками, остался сиротливо стоять во дворе.
Глава шестнадцатая
Услышав о взрыве в утренних новостях, он сделал звук на полную громкость, разглядел искореженный "Лэнд Ровер" вытащенный на обочину и какие-то вещи, разбросанные на дорожном полотне. Голос диктора сообщил, что один из пассажиров взорванного автомобиля остался жив. Он покачал головой – что поделать стечение обстоятельств! Он позволил им насладиться шестичасовой прогулкой, он щедр, не его вина, что судьба подкорректировала его план.
Давид открыл газету трясущимися руками, он до сих пор не мог поверить в то, что случилось. В новостях по телевизору не говорят ничего толком! Кто из пассажиров остался жив? Подробности обещали в центральной ангельской газете. В домашних тапочках и рубашке, которая служила Ладе халатиком, он сбегал к киоску печати.
Киоскерша покосилась на его небрежный вид и хмуро подала газету. Обратную дорогу он проделал в два раза быстрее. В лифте не удержался и развернул газету, но впопыхах не смог найти материал об аварии на автотрассе. Вошел в квартиру бросил ключи на консоль, и прошел в кухню. Он пробегал глазами газетные строчки, наконец! На второй странице нашел небольшую заметку:
Взрыв на трассе Москва – Ангельск!
Взрыв мощностью 100 грамм в тротиловом эквиваленте прогремел вчера на 506 км федеральной трассы Москва-Архангельск. В направлении Москвы двигался автомобиль марки "Лэнд Ровер Дискавери", как выяснилось позднее, из источников МВД, к днищу автомобиля была прикреплена пластиковая бомба с таймером взрывного устройства.
Все разом загалдели, Давид разливал кофе из фарфорового кофейника, Лада ухаживала за сидящим от нее справа Павловым, заглядывая ему в лицо антрацитово-черными глазами. Тина присматривала за ними слева, морщась от Ладкиного кокетства, но, не забывала помогать Давиду. Виолетта наблюдала за суетой напротив, внезапно обнаружив, что у чужака явный интерес к Тине. Теперь Павлов понял, что Тина даром времени не теряла и во время своего отсутствия жестко обработала обеих девиц. Когда завтрак был закончен и посуда убрана, все снова собрались за столом.
– Мои предложения вам известны, – напомнил присутствующим Павлов. – Хочу сообщить, что не далее, как час назад со мной связался некий майор Федеральной службы безопасности Амбросимов. Он сообщил, что по факту убийства Браско возбуждено уголовное дело, я являюсь свидетелем и должен незамедлительно вернуться в Москву.
– Что мешает? – попробовала пошутить Виолетта.
– Мне было предложено, – терпеливо продолжил Павлов, – убедить добровольно вернуться и предстать в качестве свидетелей Ладу Антоновну Кренникову и Виолетту Алексеевну Архипову.
– Дьявол! – пробурчала Виолетта. – Меня-то собственно за что?
– Вы, Виолетта, подруга Лады и Маурицио Камилиери, близкого знакомого жертвы – пояснил ей Виктор.
– Его арестовали?! – подпрыгнула на стуле Виолетта.
– Я не знаю, – был его ответ.
Лада начала всхлипывать, чем окончательно вывела из себя Давида.
– Виктор, хватит запугивать девушек, переходите к вашим предложениям!
Павлов встал из-за стола и призвал всех к спокойствию:
– Дорогие дамы, прошу тишины! Давайте разберем ситуацию и придем к окончательному решению. Сегодня вечером мы должны отбыть в столицу.
– Я к геологам! – категорично заявила взвинченная Виолетта.
– Да хоть к черту! – тут же накинулась на нее Лада, удерживаемая Давидом – Давид, милый, что со мной будет?
Давид крепко сжал ее руки и успокаивающе произнес:
– Дорогая, все будет в порядке. Я буду твоим адвокатом. У меня нет практики, но я кандидат юридических наук, специализируюсь на международном праве.
– Ей бы помогло уголовное, – Виолета немного сбавила тон, услышав слова Давида.
Павлов вопросительно посмотрел на молодого человека Давид, все еще поглаживая плечо Лады, ободряюще произнес, обращаясь в основном к Виктору:
– Ну, в теории я силен. Начнем с того, что определим, в каком процессуальном положении вы находитесь.
– Нас вызывают как свидетелей, – ответил Виктор.
– Ясно. Итак, – Давид отошел к окну, взглянул на унылую трубу котельной, и, повернувшись к слушателям, начал "курс ликвидации юридической безграмотности":
– Свидетель обязан явиться по вызову лица, производящего дознание, причем вызвать свидетеля могут по телефону, лично или через родственников, но… неприятности в случае вашей неявки возникнут лишь, если есть доказательство вручения повестки, то есть если вы расписались в ее получении.
Слушатели внимательно смотрели за шагающим вдоль окна Давидом и ловили каждое его слово.
– Ответственность за отказ или уклонение от дачи показаний наступает только за умышленные действия. Другими словами, если вы добросовестно заблуждались относительно каких-то фактов или не получили повестку, то административная ответственность для вас не наступит.
– Другими словами, – повторила за Давидом вдохновленная Лада, – мы можем не являться пока не получим повестку, а всучить ее нам смогут если нас найдут, а найдут нас, если догонят…
– А догонят, тогда добавят… – оборвала ее Виолетта. – Не будем же мы век прятаться!
Давид прервал возникшую словесную перепалку:
– Внимание! Ваша процессуальная фигура может поменять статус. Вы можете перейти в процессуальное положение подозреваемых, и при вашем обнаружении вас могут задержать по подозрению в преступлении. Понятно?
Тина ахнула и прикрыла рот ладошкой.
– То есть посадить в тюрьму? – спросила побледневшая Виолетта.
– Для начала задержать на сорок восемь часов, – успокоил девушек молодой юрист, – за это время должен быть решен вопрос об аресте или освобождении задержанного.
Вздох облегчения вырвался у аудитории. Но Давид не дал им расслабиться.
– Если вас все же арестовали, то не позднее чем через десять суток они обязаны предъявить обвинение, в противном случае мера пресечения отменяется, и подозреваемый обретает процессуальное положение свидетеля. Если же обвинение предъявлено, то подозреваемый становится обвиняемым. Уф…
– Лихо закручен сюжет… – реплика молчавшего до сих пор Виктора.
– В любом случае являетесь ли вы свидетелем или подозреваемым у вас есть право не давать показания в отношении себя или близких родственников, – порадовал знанием Давид.
– Неплохо, а это действительно законно? – спросил Виктор, потерев ладонью проступившую на щеках синеватую щетину.
– Да, статья пятьдесят один конституции Российской федерации. Хочу напомнить вам, что – Давид сделал трагическую паузу и вновь продолжил, – у обвиняемого самые широкие права, он может вообще не давать показания, может вводить следствие в заблуждение, да просто врать, к тому же имеет право на защиту.
– Спасибо, что напомнил! – запричитала Лада. – Складывается впечатление, что мы преступники, и не просто, а злостные рецидивисты!
– Я не хотел никого обидеть… – Давид поднял ладони в защищающемся жесте.
– Давид, что ты можешь нам посоветовать? – спросила обеспокоенная Виолетта.
– Разработать версию и держаться ее, что бы ни случилось, – ответил он убежденно.
– И сегодня же в Москву!
Виолетта закрыла лицо ладонями, Лада раздраженно смотрела на нее, ожидая реплик вроде "к геологам!". Не дожидаясь всплеска эмоций, Виктор обратился к Давиду:
– Предлагаю, каждого "свидетеля" инструктировать отдельно. А то две бабы – базар, а три – ярмарка!
– Но, но! Половой шовинизм! – вступилась за женский пол Тина.
– Инструктаж проведу я, как юрист, и Виктор, имеющий некоторые преимущества в виде информации о деталях происшествия, которые помогут нам удержать Ладу Антоновну в положении "свидетеля", а то и перевести в ранг "потерпевшего", – уверенно объявил Давид.
– Потерпевшего? Да как же это? – удивленно спросила заплаканная, но все равно безупречно красивая Виолетта.
– Потерпевшим признается лицо, которому преступлением нанесен моральный, физический или имущественный вред, – пояснил теоретик права.
– По нашей версии Лада Антоновна преступления не совершала, – поддержал его Виктор, – но картина зверского убийства, свидетельницей которого она явилась, нанесло ей непоправимый моральный вред.
– И имущественный, – добавила "жертва".
– Че-го?! – разом вскричали Виолетта и Тина.
– Между прочим, платьице, которое мне пришлось выбросить, не в универмаге куплено, а в бутике Вивьен Вествуд! – ввернула откинувшаяся на спинку стула Лада.
– Ну, ты и зараза, Ладка! – рассмеялась Тина.
Виктор посмотрел на часы, укоризненно посмотрел на подружек, затем подошел к Давиду и напомнил:
– Я же говорил, надо с ними беседовать по одному! Эдак до вечера не управимся.
– Всем оставаться на местах, – громко приказал Давид. – Мы с Виктором отправляемся в гостевую спальню…
– Да, в гостевую спальню, – подхватил инициативу Виктор, – и через некоторое время будем вызывать вас…
– Прямо таки сразу и в спальню, Павлов? – привычно пошутила Тина.
Она не знала, что своими словами вызвала в его памяти отрывки прошедшей ночи, стальные объятья желающие раздавить нежную женскую грудь о выпуклые мышцы и жесткие волоски мужской, жадное обладание подаренного на ночь тела и искривленные в экстазе губы.
– Кто про что… – буркнула оставшаяся без привычного мужского внимания Виолетта.
Тина вздохнула украдкой и посмотрела на Павлова. Серьезный, хоть и выбитый из колеи, Виктор оставил реплики без внимания и скомандовал:
– На это время попрошу соблюдать тишину, не ссориться и не драться! Вам понятно?
– Понятно, – пожав плечами, ответила Тина.
– Не глупые вроде… – протянула Лада, кокетливо отбросив на спину тяжелую волну смоляных волос.
– Вроде… – поддразнила ее Виолетта, и, увидев укоряющий взгляд Давида, произнесла скороговоркой, – молчу, молчу, все понятно.
Глава пятнадцатая
Звонок Бернса возвратил Тину к реальности. Роман Израилевич был обеспокоен, домашний номер Тины не отвечал.
– Ты где? – строго спросил встревоженный голос Бернса.
– У Давида, – ответила она, зная, что лучше сказать правду.
– Перезвоню, – сказал Бернс и отключился.
"Проверяет, надо предупредить Давида" подумала на бегу Тина. Ничего не объясняя, она вытолкала Давида из гостевой спальной, где они с Виктором беседовали с Ладой, и тут же раздался звонок.
– Бернс! Выручай! – крикнула она изумленному ее прыткостью Давиду. Давид откашлялся и снял трубку.
– Роман Израилевич? – ошалело спросил Давид.
– Давид, объяснись, какого черта делает у тебя Тина в восемь часов утра? – спросил разъяренный, уже накрутивший себя подозрениями Бернс.
Тина умоляюще сложила ладошки и преданно смотрела на хмурого Давида. Давид снова откашлялся и произнес:
– Роман Израилевич… я осмелился… – приступ кашля заглушил окончание фразы.
Тина чувствовала, как взбешен на другом конце телефонного кабеля мучимый ревностью Бернс.
– Что, черт побери, происходит! Где Тина?! Дай ей сейчас же трубку!
Давид с виноватым видом сунул трубку в руку Тине.
– Алло? – как ни в чем ни бывало мурлыкнула в трубку Тина, повернувшись к приунывшему Давиду спиной. – Чего шумите Роман Израилевич? Напугали Давидку до полусмерти.
– Какого черта он молчит?! – прикрикнул на Тину Бернс.
– Начертил, Роман Израилевич, черт на черте, а еще верующий человек, – упрекнула его Тина. – Христианин себе такого не позволит.
– Прости Тиночка, золотце, переволновался я, – хитромудрый Бернс решил, что пора достать пряник, – дома тебя нет, Давид словами поперхнулся, а уж я напредставлял себе черте что…
– Роман Израилевич, разве сегодня не суббота? – спросила Тина, давая понять диктатору, что она не так уж и проста.
– Суббота…
– Так какой уважающий себя иудей в шаббат думает о чем-то кроме бога? – попеняла она ему.
– Довела меня старика, вот и грешу…
– Скоры вы сваливать с больной головы на здоровую. Отдыхайте, ни о чем не думайте, – посоветовала Бернсу Тина и выдала ему внезапно пришедшее в голову оправдание. – Я нарочно к Давидке пораньше заявилась, в понедельник мне на занятия, посоветоваться надо, а вы уж и рады стараться, родственника и того подозреваете!
– Так ведь он молодой, золотце, кровь взыграет и на родного отца не посмотрит, не то что на дядю двоюродного, – начал по обычаю жаловаться на чужую молодость Бернс.
– Успокойтесь, Давид мальчик правильный, зачем ему такая как я?
– И то правда, – притворно вздохнул Бернс, стараясь больнее уколоть Тину, – ему моя Розочка уж и невесту присмотрела.
– Вот и хорошо, – недобро усмехнулась Тина, – давайте прощаться, Розе Исааковне пламенный привет!
– Тина, золотце, зачем ты так? – заохал Бернс.
– Как? – надменно спросила Тина.
– Прощаться! Уж как я соскучился по тебе красавица моя, слов таких нет…- заныл Бернс, вымаливая ласку у Тины.
– Ладно уж, – пожалела его она.
– Любишь? – с придыханием спросил Бернс.
– А то! – бодро ответила Тина.
– Вот и ладненько, – сказал он напоследок, – не шали.
Тина отшвырнула трубку, обернулась к Давиду, но вместо него увидела Павлова прислонившегося к косяку витражной двери.
– Значит, любишь? – хамовато спросил он.
Тина достала из перламутрово-розовой пачки сигарету закурила.
– Тебе, Павлов, родители не говорили, что подслушивать некрасиво? – вскинув красиво очерченные брови, спросила она, чувствуя, что назревает скандал.
– Трубочка фонит, и подслушивать не надо, – с гаденькой, на взгляд Тины, улыбочкой произнес Виктор – Воспитанный молодой человек просто вышел бы из комнаты, – наставительным тоном сказала Тина.
– А я не воспитанный, – Виктор оттолкнулся от косяка и подошел к девушке, вытащил из ее пальцев сигарету и глубоко затянулся, выпустив дым в лицо Тине. – Опять же на чужих ошибках принято учиться, вот стану старым, заведу себе молодую любовницу, будет мне она сказки рассказывать про любовь, а я возьми да и вспомни, как Тина Андреевна со своим преклонных лет кавалером разговаривала, в любви клялась и это после ночи, проведенной с молодым жеребцом.
– Эка хватил, жеребцом! Льстишь себе, Павлов, – шла напролом Тина.
– Скажи еще, что тебе не понравилось, – Виктор улыбался, но на заросших щетиной скулах играли желваки.
– На троечку, – резанула Тина, понимая, что сжигает мосты, но остановиться не могла.
– Что ж ты орала на всю гостиницу? – зло спросил Павлов.
– Угодить тебе хотела, видела, как ты старался, – ехидно ответила Тина.
– Считай, что угодила, – Виктор протянул руку и потрепал Тину по щеке. – Приятно иметь дело с профессионалом.
– Милости просим, – оттолкнула его Тина. – В любое время.
– Я, пожалуй, обойдусь, – он зло ухмыльнулся и удалился в гостевую спальню. Тина посмотрела ему вслед, на его немного сгорбившиеся плечи, словно легла на них тяжелая ноша.
– Тина Андреевна, вы в праве сказать, что это не мое дело, но я считаю, что ваша размолвка с Павловым негативно влияет на отношения… в общем на наши отношения, внутри коллектива, так сказать.
Давид был настроен весьма решительно, еще бы ему придется остаться в Ангельске – нельзя бросить работу, требуется разрешение Бернса – и тут… какая собака укусила Тину, а может Павлова, не разобрать неопытному в любовных интригах Давиду. А делать что-то надо…
– Оставь Давид, – Тина сидела над очередной чашкой кофе. Нервничая, она поглощала его литрами, но эта чашка была явно лишней, так и стояла, оставаясь нетронутой.
– Хотите, я поговорю с ним? – предложил Давид, сам не понимая, как можно начать такой разговор. – Он собирается вернуться в гостиницу…
– В гостиницу, говоришь, – отстраненно, как эхо повторила Тина.
– Хотите? Я могу.
– Нет, нет. Спасибо…
Ладкина голова показалась в щели приоткрытой двери, затем дверь распахнулась и Тина увидела Павлова, разговаривающего в холле с Виолеттой. Он прощался, улыбался Виолетте, но, почувствовав Тинкин взгляд, повернулся спиной.
"Хочешь, не хочешь, а вежливость обязывает…" подумала Тина и, нехотя вышла в холл. Ее встретил сердитый взгляд и натянутая улыбка Павлова. Давид и девушки попытались разрядить накаленную обстановку:
– Ну, во всем надо искать хорошее, если бы не случай, вы Виктор никогда бы не посетили наш провинциальный городок, – это Давид.
– Скромничаете, провинция провинции рознь, мне ваш город понравился, – раскланивался в ответ Павлов.
– Чем может прельстить москвича наше захолустье? – поторопилась вставить слово Лада.
– Люди здесь хорошие, и девушки очень красивые, – сопровождалось целованием дамских ручек, не Тины, конечно. – Ну что ж, до завтра. Давид, я надеюсь, вы проследите за сборами, повторюсь, ничего лишнего.
– Несомненно, – Давид пожал протянутую Виктором руку.
Тина стояла рядом, толчок в спину заставил ее протянуть руку для прощания.
Пожатие вышло неприязненным, каким-то брезгливым, поспешным, и Тина, не дожидаясь ухода Павлова, вернулась в столовую и села к давно остывшей чашке кофе.
Прикурила сигарету, закрыла глаза ладонью и тихо заплакала. Они все не кончались, ее горькие слезы, открыл и тут же закрыл дверь Давид, вслед за ним появилась Лада, посидела рядом молча, но долго не выдержала:
– Ну и дура ты, Тинка, да если он тебе нужен, так иди за ним! Гостиницу его знаешь?
– Знааюю…
– Чего сидишь? Собирайся!
– А если он меня выгонит? – сквозь слезы спросила Тина.
– Если, если… Вот если не пойдешь, то тогда точно не узнаешь, выгонит или нет.
Топай! Расселась, видите ли, слезы льет…
– Ты, правда, так считаешь?
– Правда, правда. Хочешь, Ветку спросим?
– Ой, не надо, похоже на консилиум! Я и впрямь пойду. Нет, правда, пойду. Вот кофе выпью и пойду.
– Проваливай без кофе. А то еще передумаешь, с тебя станется, артистка.
Он снова мучил себя. Смотрел на нее, ненавидел, смертельно желал, ненавидел себя за свою слабость, выдернул телевизионный шнур из розетки, побросал вещи в сумку, снова заказал фильм. Купил бутылку водки, пил без закуски, и смотрел на нее, бесстыжую. Посреди кинооргии раздался стук в дверь. Виктор сделал тише звук и крикнул, думая, что это горничная:
– Убираться не надо!
Стук раздался снова, он был настойчив, Павлову стало ясно, что кто бы то ни был по ту сторону двери, он не уйдет. Виктор чертыхнулся и пошел открывать. На пороге стояла Тина. Она растерянно посмотрела на полураздетого, в футболке и трусах, мужчину, уловила запах алкоголя и строго спросила:
– Войти можно?
Павлов тоже растерялся, потом обрадовался, что догадался выключить телевизор, пригласительно кивнул, и, не торопясь, пошел надевать брюки. Она взглянула на беспорядок в номере, собранную сумку и недопитую бутылку.
– Чем занимался?
– Лучше тебе не знать.
– Настолько отвратительно?
– Эт, ты правильно сказала, – согласился Виктор.
– Пьянство в одно горло, да еще и без закуски…
– Нет, дорогая, не угадала. Отвратительно то, что я сейчас смотрел по гостиничной развлекательной программе…
– А-а, и как это отвратительно называлось?
– Что-то на мотив "Барышни-крестьянки"…
– "Барышни-лесбиянки", не бог весть что… Больше нечего было посмотреть?
Новости, к примеру.
Павлов смотрел на нее из-под хмурых бровей, злился, но не мог допустить, чтобы она развернулась и ушла. Удержать любой ценой.
– Водки хочешь? – спросил он, разглядывая гостиничный стакан, стенки которого сохранили отпечатки пальцев предыдущего постояльца.
– Белоснежкой прикидываться не буду. Водка, так водка, – ответила Тина, ради того чтобы перевести разговор в другое русло можно пожертвовать и вкусовыми предпочтениями. Ну не нравилась Тине водка, и все тут.
Павлов все же вымыл стакан, вытер полотенцем, налил водки.
– Без парика и очков. Что так?
– Так белый день. Даже если и зашла к знакомому, что… напрягает?
– Да так, главное чтобы гости не пожаловали, – усмехнулся Виктор.
– Не пожалуют. За что выпьем? – спросила Тина, устраиваясь на диванчике.
– За то, чтобы мне никогда больше не довелось увидеть фильма с твоим участием.
Вот за это я хочу выпить.
– Не понимаю, тебя силком заставляли смотреть? – временами он бесил ее, трудно было сдержаться.
– Молчи.
Тина замолчала, не ослушалась, залпом выпила водку.
Павлов впился в ее губы, пахнущие почему-то клубникой, долго с нежностью целовал их.
– Ох, Павлов, что ты делаешь со мной… – пролепетала разомлевшая от поцелуев Тина.
– Назови меня по имени, – попросил неожиданно Павлов.
– Витя… Витенька…
– Вот так-то лучше, малышка, – улыбнулся Павлов, сдирая с Тины модные джинсы, – вот так-то лучше.
"Были сборы недолги, от Урала до Волги…" вот, дьявол, застряла в мозгу революционная песенка, и где только она подцепила такую древность! Виолетта тащила к Павловскому "Лэнд Роверу" наполовину опустевшие сумки, было принято разумное решение не таскать с собой шубки и всякую мелочь, казавшуюся нужной тогда, в той еще жизни в Москве. Тина обещала позаботиться об их тряпочках…
Тина, кстати. Что-то происходит между ней и этим Павловым. Виолетта на ее месте не слишком бы доверялась такому типу. Он нарочито груб с Тинкой, хотя еще вчера утром Виолетта могла поклясться, что он без ума от ее прелестей, а потом между ними словно кошка пробежала! И случилось это, скорее всего тогда, когда Тинка, как угорелая прибежала за Давидом, и за ними тут же потянулся Павлов, оставив одних недоумевающую Ладу и рассерженную Виолетту. Неплохая машина у Павлова, видимо, хорошо зарабатывал у итальянцев. Помощник Браско! Маурицио рассказывал Виолетте, что Браско не тот, кем кажется с первого взгляда, этакий старичок-добрячок, напротив, в его руках сосредоточены все связи Москвы с Апеннинским полуостровом.
Если Павлов и впрямь является помощником Браско, то он совсем не тот качок-добрячок, каким представляется Тинке, да и Ладке тоже. Эта, доставшаяся ей случайно, информация не давала возможности безоговорочно доверять Павлову.
Виолетта сбросила сумки у колес "Лэнд Ровера" и, опершись на его капот, вновь предалась своим мыслям. Маурицио! Интересно, как поживает ее любовничек?
Вспоминает ли о ней? Каким образом он оказался замешан в эту интригу? Неужели его могли арестовать? В ней проснулась жалость к невинно обвиненному, затем стали вспоминаться моменты их близости, его неторопливые ласки, желание доставить ей удовольствие и неожиданно привкус своего сока на припавших к ее губам губах Маурицио. Дьявол! Негативные впечатления Виолетта сознательно отгоняла, да и были ли они негативными? Не относилась ли она предвзято к своему любовнику только потому, что не любила? Не любила, что есть, то есть. Свидятся ли они? Раз ее приглашают, как подругу не только Лады, но и Маурицио, то, скорее всего, они скоро скажут друг другу "Здравствуй!".
Из подъезда шумно вывалилась компания молодых людей, праздновавших какое-то торжество. Они прогрохотали ботинками по невысокой подъездной лестнице и, остановившись около Виолетты, стали громко принуждать неизвестного "Василия", не отрываться от коллектива и пьяно спрашивали его "ты че, Вась, не русский, что ли?".
Виолетта взглянула на окна Давидовой квартиры: "что так долго?", и ее взгляд заметил юношу, из вышеописанной компании, с интересом рассматривавшего Виолетту.
– Красивая… – протянул молодой человек, будто удивляясь, как в такой глуши оказалась эта жар-птица.
Привыкшая к поклонению, Виолетта решила воспользоваться моментом, и как можно ласковее улыбнулась к почитателю женской красоты.
– Слушай, у тебя есть минутка?
Юношу взяла оторопь, он и представить себе не мог, что такая красавица сама обратится к нему!
– Э…
– Как зовут тебя, парень?
– Аркадий.
– Аркадий, очень красиво. Аркадий, не могли бы вы сделать мне одолжение? Я тут, видите ли, сумки караулю, – сказала Виолетта и для наглядности пнула одну из них.
– Не посторожите минуточку, я сбегаю своих товарищей подгоню?
– Посторожу, – только и смог промямлить юноша, переживая самый большой, в своей еще не длинной жизни, облом.
– Я, честно, на минуточку! Спасибо большое! – крикнула Виолетта, вбегая в подъезд.
Парень внимательно проследил за ее исчезновением и сделал знак своим собутыльникам. Выпившая компания расположилась у "Лэнд Ровера" и загородила обзор охранникам, курящим около своей будки. Они не сразу обратили внимание на то, что компания переместилась к дорогой машине, но через минуту все же окликнули их.
– Эй, студенты, кончай гулять. Пора по домам, и нечего тереться около чужой машины, если что, то не расплатитесь!
– А мы и не тремся, нас хозяйка сумки просила посторожить, – ответил юноша.
– Сумки мы сами посторожим, а вы идите, как бы жильцы жаловаться не начали, шумные вы больно.
– Сторожите, раз вам охота, – согласился юноша и, махнув рукой своим товарищам, неожиданно трезвым голосом скомандовал. – Уходим.
Компания покинула охраняемую территорию и двинулась дальше, к пустырю. Охранники проводили их глазами и прошли в будку. Одинокий "Лэнд Ровер", с брошенными сумками, остался сиротливо стоять во дворе.
Глава шестнадцатая
Услышав о взрыве в утренних новостях, он сделал звук на полную громкость, разглядел искореженный "Лэнд Ровер" вытащенный на обочину и какие-то вещи, разбросанные на дорожном полотне. Голос диктора сообщил, что один из пассажиров взорванного автомобиля остался жив. Он покачал головой – что поделать стечение обстоятельств! Он позволил им насладиться шестичасовой прогулкой, он щедр, не его вина, что судьба подкорректировала его план.
Давид открыл газету трясущимися руками, он до сих пор не мог поверить в то, что случилось. В новостях по телевизору не говорят ничего толком! Кто из пассажиров остался жив? Подробности обещали в центральной ангельской газете. В домашних тапочках и рубашке, которая служила Ладе халатиком, он сбегал к киоску печати.
Киоскерша покосилась на его небрежный вид и хмуро подала газету. Обратную дорогу он проделал в два раза быстрее. В лифте не удержался и развернул газету, но впопыхах не смог найти материал об аварии на автотрассе. Вошел в квартиру бросил ключи на консоль, и прошел в кухню. Он пробегал глазами газетные строчки, наконец! На второй странице нашел небольшую заметку:
Взрыв на трассе Москва – Ангельск!
Взрыв мощностью 100 грамм в тротиловом эквиваленте прогремел вчера на 506 км федеральной трассы Москва-Архангельск. В направлении Москвы двигался автомобиль марки "Лэнд Ровер Дискавери", как выяснилось позднее, из источников МВД, к днищу автомобиля была прикреплена пластиковая бомба с таймером взрывного устройства.