Дрейк Дэвид. Щит судьбы (Велиcарий - 3)

   - Заткнись, Павел, - проворчал он. - По правде говоря, мне и самому это надоело.
   Его взгляд вернулся к Велисарию. Он кивнул.
   - Хорошо, полководец. Я прослежу за этим. Что еще?
   - Я хочу, чтобы в ваши ряды влилось несколько подразделений из сирийской армии. Легкая конница, - он хитровато улыбнулся. - Считайте их советниками. Часть проблемы заключается в том, что у вас нет опыта передвижений по пустыне, а вы были слишком надменны, чтобы кого-либо слушать.
   Он показал на навес, натянутый над головой.
   - Например, вам это долго не приходило в голову. Сообразили только неделю назад. До этого вы каждый вечер ставили обычные шатры и задыхались без дуновений даже легкого ветерка.
   Агафий скорчил гримасу. Велисарий продолжал говорить.
   - Есть сотня вещей, подобных этим навесам. Ваша самоуверенность, типичная для столичных жителей, только осложнила вам жизнь, а также вызвала недовольство в других подразделениях. Я хочу, чтобы это прекратилось. Я попрошу сирийцев прислать вам помощников. Большинство из них будут арабы, а они знают пустыню лучше кого-либо. Если вы станете правильно и уважительно к ним относиться, они вам очень помогут.
   Агафий потер шею сзади.
   - Согласен. Что еще?
   Велисарий пожал плечами.
   - То, что я ожидаю от всех своих подразделений. С этой минуты ты, Агафий, должен присутствовать на всех совещаниях командного состава. Приводи с собой своих трибунов. Если хочешь - нескольких гектонтархов. Но слишком много людей приводить не надо: я люблю, чтобы совещания проводились не большой толпой, а таким количеством народа, который может на самом деле совещаться и чего-то добиться. Я не склонен произносить речи. Агафий скептически посмотрел на него.
   - А еще что?
   - Ничего, - Велисарий осушил кубок и опять протянул его. Его снова наполнили. - Твоя очередь.
   Агафий раздраженно передернул плечами.
   - А! - воскликнул он. Потом замолчал, на мгновение нахмурился, затем заговорил: - Дело вот в чем, полководец. Настоящая проблема - не марш и не пустыня. Как ты правильно заметил, мы к этому привыкли. Это... - он неуверенно пошевелил руками. - Это то, как нас вырвали из наших казарм, даже не предупредив за день, и отправили в этот чертов поход. В Месопотамию, черт побери, когда...
   Он замолчал. Вместо него заговорил один из декархов, сидевших сзади:
   - В то время, как все подразделения из благородных господ, черт их подери, остались дома, удобно устроившись в столице. Живут, как цари.
   Велисарий расхохотался.
   - Ну конечно! - воскликнул он. - Последние, кого бы я хотел видеть в своей армии, - это свора аристократов.
   Он уныло покачал головой.
   - Боже, вы только подумайте об этом! Ни один катафракт в тех подразделениях не может передвигаться без помощи двенадцати слуг и личных багажных повозок. Тогда я считал бы себя счастливым, если бы мы проходили по пять миль в день.
   Он очень одобрительно посмотрел на солдат, пристроившихся вокруг него.
   - Я сказал Ситтасу, что мне нужно самое лучшее боеспособное подразделение. Боеспособное! Мы очень жарко спорили с ним. Ссорились. Естественно, он пытался всучить мне самые бесполезные подразделения, которые способны только участвовать в парадах. Но я отказался. "Бойцы, - сказал я ему. - Бойцы, Ситтас. Никто другой мне не нужен".
   Греки чуть-чуть выпятили грудь вперед. Подняли головы.
   Велисарий осушил кубок. Протянул, чтобы его снова наполнили.
   - Прекратите думать об этих подразделениях, об этих снобах, наслаждающихся жизнью в Константинополе. Не пройдет и года, как вы получите достаточно трофеев, чтобы смеяться над ними. Не говоря уже про славное имя и благодарность Рима.
   Солдаты смотрели на него с готовностью. Глаза горели.
   - Трофеи? - переспросил один. - Вы думаете? Мы слышали... Он замолчал, Заговорил Агафий:
   - Мы слышали, ты с неодобрением относишься к трофеям.
   Глаза Велисария округлились.
   - Где это вы такое услышали? Только не от сирийских солдат. Эти парни вернулись из Миндуса с таким количеством трофеев, что не знали, куда их девать. И вы, конечно, не могли слышать это от фракийских катафрактов.
   Греки обменялись взглядами. Внезапно Кирилл расхохотался.
   - Мы слышали это от других гарнизонов. В Константинополе. Они говорили: Велисарий очень сурово относится к тем, кто хочет наслаждаться сбором богатств во время кампании.
   Улыбка исчезла с лица Велисария.
   - Это не трофеи. Это грабеж. Они правильно вам сказали. Я не терплю грабежа местного населения во время похода.
   Он очень сильно нахмурился.
   - Я не потерплю грабежа и насилия в отношении местного населения. И не потерплю неподчинения. Я никогда этого не допускал и не потерплю в дальнейшем. Не сомневайтесь в этом. Наказание за грабеж в моей армии пятьдесят ударов кнутом. Того, кто насилует и убивает, я казню. В случае второго нарушения в том же подразделении командующий этим подразделением сам ложится под кнут. Или его вешают.
   Он осушил кубок. И снова протянул его. Кубок тут же наполнили. Он его осушил. Снова протянул. Солдаты внимательно смотрели на кубок и на полководца. Всем казалось, что вино на него никак не действует. Несмотря на выпитое при них количество.
   - Не сомневайтесь, - тихо, но очень твердо сказал Велисарий. - Если вы не можете жить по этим правилам...
   Он кивнул в сторону дороги на Константинополь.
   - ...то вам лучше сразу же отправиться за этой пятеркой в ваши уютные казармы в Константинополе.
   Он снова осушил кубок. И протянул. Пока кубок наполняли, Велисарий небрежно заметил:
   - Благородные господа из Константинополя не все правильно поняли, поскольку эти высокомерные аристократы на самом деле не знают, что такое кампания. Когда они последний раз участвовали в войне?
   Собравшиеся рассмеялись.
   - Кампания, друзья мои, - это когда вы отправляетесь для того, чтобы крушить врага. И делаете это. После того как с врагов покончено - а это называется: выиграть войну - трофеи не представляют проблемы. Но мы не говорим о воровстве. Воровство - это когда воин крадет серебряное блюдо в крестьянской хижине, - с упреком добавил он. - Единственное серебряное блюдо, которое есть у крестьянина. Если оно вообще у него есть. Или его куриц. Трофеи - это богатство империи, отдаваемое завоевателям. Он поднял кубок и махнул им на восток.
   - В мире нет империи богаче, чем империя малва. И они также любят путешествовать с комфортом. Поверьте мне. Когда я был в Ранапуре, император малва воздвиг для себя шатер почти такой же величины, как Большой дворец в Константинополе. И вы не поверите, чем он его заполнил! Один только трон он его называл "передвижной" - был сделан из чистого...
   Велисарий говорил еще минут десять. Половину этого времени он развлекал собравшихся рассказами о богатствах малва, причем говорил об этих богатствах с удивлением и благоговением - от их количества. Другую половину времени он рассказывал о нерадивости и трусости малва, с упреками и пренебрежением.
   Это не было чистой ложью. Но это и не было абсолютной правдой.
   К окончанию речи Велисарий осушил еще одну амфору вина. Его слушатели тоже выпили достаточно.
   Он посмотрел на солнце. Зевнул.
   - А, черт побери. В любом случае уже слишком поздно трогаться в путь.
   Он встал.
   - Секундочку, ребята. Мне нужно отдать приказ. Затем мы уже сможем по-настоящему выпить.
   Воины смотрели на него с открытыми ртами. Полководец не только стоял прямо, причем с явной легкостью, но даже не шатался.
   Велисарий пошел к Валентину и Анастасию. Его катафракты оставались сидеть в седле и пролили уже реки пота под палящим солнцем. Они с негодованием смотрели на войска Константинополя.
   - Передайте Маврикию: мы отдохнем оставшуюся часть дня! - крикнул он им. - Продолжим путь завтра утром.
   Велисарий стал отворачиваться, затем, словно его посетила какая-то счастливая мысль, добавил:
   - И скажите моим слугам: пусть принесут вина! Побольше, чтобы нам всем хватило. Хорошего качества, слышите? Мне для этих людей ничего не жалко.
   * * *
   К тому времени, как появились слуги, ведущие нескольких мулов, нагруженных большими амфорами, в лагере константинопольских войск царило веселое оживление. Все праздновали. Рядом с полководцем собралась большая толпа. Десятки простых солдат, да даже сотни, если считать тех, кто стоял по краям, собрались вокруг офицеров, оказавшихся ближе всего к полководцу.
   Когда солнце село, Велисарий приказал снять навес, чтобы все солдаты могли его лучше слышать. После этого продолжал выступать.
   Конечно, рассказывал о богатствах малва с одной стороны и военной некомпетентности с другой. Но среди этих мелодий были умело вставлены и другие. Вплетены в канву. Он говорил о большой численности войск малва, которых могут победить только дисциплинированные войска, хорошо знающие свое дело. Он говорил о доблести их персидских союзников и необходимости ни в коем случае не оскорблять их своим отношением, поведением и высказываниями. Он говорил и о себе, как о полководце. У него широкая душа, но когда необходимо, он может быть жестоким.
   Но больше всего на протяжении вечера Велисарий говорил о Риме. Риме и тысяче лет его славы. Риме, который часто проигрывал сражения, но редко проигрывал войны. Риме, диком и жестоком, когда требовалось, но в конце концов, империи, подчиняющейся законам. Риме, чей император (тут войска внезапно вспомнили, и не без благоговения, что приятный человек, с которым они пьют, на самом-то деле еще и является отцом малолетнего императора) правит только с согласия тех, кем правит. В особенности это касается тех достойных и доблестных людей, чья кровь и смелость создали и укрепили Рим, и благодаря которым он остается в безопасности и нерушимости на протяжении столетий.
   Речь шла о тех людях, с которыми полководец пил вино.
   Он осушил последний кубок.
   - Пожалуй, мне на сегодня достаточно, - объявил он. Поднялся на ноги медленно, осторожно, но не шатаясь, и посмотрел на коня. - Черт побери, пробормотал. - Ехать слишком далеко.
   Он повернулся к Агафию.
   - С твоего разрешения, хилиарх, я хотел бы сегодня переночевать здесь.
   Глаза Агафия округлились. Он сам встал, шатаясь довольно сильно, и огляделся вокруг. Он был одновременно удивлен и немного смущен.
   - У нас в общем-то нет... Велисарий небрежно махнул рукой.
   - Одеяло сойдет. Во время кампаний мне часто приходилось использовать седло вместо подушки.
   Двое декархов быстро поднялись и отправились искать лучшее одеяло, имевшееся в лагере.
   Пока они этим занимались, Велисарий расправил плечи и громко объявил:
   - Если вы хотите о чем-то попросить, просите сейчас. Я удовлетворю просьбу, если это в моей власти.
   Мгновение люди колебались. Затем один гектонтарх откашлялся.
   - Дело в том... я имею в виду тех, кого твои фракийцы тянут рядом с нами. О трупах.
   По толпе пробежала волна. В отношении было немного возмущения, даже немного злобы, но ярость отсутствовала.
   - Эти парни были не самыми лучшими из нас, - очень твердо заявил Агафий. - Мы все это знали. Не в первый раз так поступили, Тем не менее...
   - Все равно не надо их так таскать! - крикнул кто-то.
   - Не в этом дело! - рявкнул другой голос. - Они были мерзкими ублюдками. И вы все это знаете!
   Снова заговорил тот, кто начал первым.
   - Таскайте их сколько хотите, полководец. Только не надо таскать их рядом с нами. Это... неправильно.
   Теперь бормотание толпы больше напоминало ворчание. Велисарий кивнул.
   - Вполне справедливо. Я прикажу, чтобы их похоронили завтра утром, По-христиански, если мне, конечно, удастся отыскать священника.
   Стоящий рядом солдат фыркнул.
   - Им, пожалуй, это не поможет. Сатана уже давно положил на них глаз.
   По лагерю прокатилась волна смеха.
   Велисарий сам улыбнулся, однако покачал головой.
   - Это решать Господу, не нам. Они в любом случае будут похоронены по-христиански.
   Он сделал паузу, затем снова заговорил. Его мощный голос разносился по всему лагерю, хотя, казалось, он не прилагал к этому особых усилий. Все его внимательно слушали.
   - Больше подобное не повторится.
   Он не угрожал. Сотни слушавших его солдат обратили внимание, что он им не угрожает, и оценили это. Они также поняли и оценили теперь, что их полководец вообще не склонен угрожать.
   Но если потребуется сделать армию такой, как ему нужно, его армией, то он заставит половину тащить за собой трупы второй половины. И не станет долго задумываться перед тем, как отдать приказ.
   - Да! - прокричало множество глоток.
   - Меня зовут Велисарий, и я - ваш командир.
   - Да! - прокричали все.
   * * *
   На следующее утро, вскоре после того, как армия снова сдвинулась с места, от персидской армии, ушедшей вперед, прибыл курьер. Курьера отправил Куруш, чтобы тот выяснил - очень не-навязчиво, не задавая прямых вопросов, положение дел в римской армии.
   Велисарий курьера не встретил. Он в этот день ехал рядом с константинопольскими войсками. Но Маврикий сообщил персу о последнем развитии событий.
   После того как курьер в тот вечер вернулся в шатер Куруша и пересказал услышанное, молодой перс с трудом сдерживался, пока не ушел курьер.
   После того как они остались в шатре вдвоем с дядей, Куруш взорвался.
   - Не могу поверить! - прошипел он. - Этот человек - просто сумасшедший. Он решает проблему неподчинения, снимая с должности офицеров? А затем повышает в должности тех, кто отказывался подчиняться? А потом целый вечер с ними пьянствует, словно...
   - Напомни-ка мне, племянник, - холодно перебил его Баресманас. Кажется, я подзабыл. Кто из нас выиграл сражение под Миндусом?
   Куруш резко замолчал.
   * * *
   В тот же вечер новый хилиарх константинопольских войск прибыл на свое первое рабочее совещание в римский лагерь. Он привел с собой вновь назначенных трибунов, одним из которых был Кирилл, и двух гектонтархов. Во время последующего совещания командного состава греки чувствовали себя несколько неуютно и держались в сторонке. В тот вечер они не участвовали в обсуждении. Но слушали внимательно, и их поразили четыре вещи.
   Во-первых, обсуждение шло живо, свободно и все были расслаблены. Велисарий явно не возражал против того, чтобы его подчиненные открыто высказывали свое мнение, в отличие от большинства римских полководцев, с которыми им доводилось сталкиваться ранее.
   Во-вторых, после того как все выскажутся, окончательное решение всегда принимал полководец. Четкое решение, четко сформулированное, и ясно указывал способы достижения цели. Это резко отличалось от туманных приказов, которые отдавали командиры, с которыми грекам приходилось иметь дело раньше. Те командиры ставили своих подчиненных в незавидное положение, а потом еще и обвиняли, если что-то пошло не так.
   В-третьих, никто не вел себя враждебно по отношению к ним. Даже фракийские катафракты.
   На самом деле командующий букеллариями Велисария по имени Маврикий выделил их после совещания и пригласил выпить вина. Двое командующих сирийской армией, Бузес и Кутзес, быстро к ним присоединились.
   * * *
   После того как несколько кубков было выпито, Агафий уныло покачал головой.
   - Не могу понять, но мне кажется, что нас каким-то образом надули, пробормотал он.
   - От нас сочувствия не жди, - рыгнул Кутзес.
   - Определенно нет! - весело согласился брат. Бузес склонился вперед и наполнил кубок Агафия. - По крайней мере тебя надули так, что ты оказался в армии, - пробормотал он.
   Агафий уставился на него слегка мутными глазами.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Не обращай внимания, - сказал Маврикий. Опытный ветеран протянул собственный кубок. - Думаю, пора провести рекогносцировку еще одной амфоры, Бузес. Не будешь ли так любезен принести нам еще одну?
   И это было четвертым, что в тот вечер поразило людей из армии Константинополя.
   Странное, совершенно особенное чувство юмора фракийцев. Да, шутка с рекогносцировкой амфоры получилась неплохая, но почему все так хохотали, шлепая себя по ляжкам?
   Глава 12
   Мангалуру.
   Лето 531 года н. э.
   - Ни при каких обстоятельствах, императрица, - твердо заявил наместник короля в Мангалуру. - Твой дед отказывается с тобой встречаться и он также не отменит запрет на путешествие в столицу. Тебе запрещено появляться в Ванджи.
   Наместник повернулся в плюшевом кресле с толстой обивкой и кивнул человеку, сидевшему справа от него. Как и наместник короля, тот был одет в богатые одежды, положенные высокопоставленному должностному лицу Кералы. Но вместо меча с украшенной рубинами рукояткой, положенного наместнику, второй держал посох с изумрудом наверху. Судя по нему, это был один из матисачив Кералы. Титул означал "тайный советник". Человек являлся одним из полудюжины самых могущественных людей в королевстве на юге Индии.
   Матисачива был стройным, а наместник - полным мужчиной Если исключить это отличие, то они выглядели похоже и очень типично для керальцев. Керала считалась землей дравидов. Это люди невысокого роста, довольно темнокожие почти такие асе темные, как африканцы. Сама Шакунтала унаследовала маленький рост, цвет кожи и черные большие глаза от матери, родившейся в Керале.
   Матисачиву звали Ганапати. Только увидев его в зале для приема гостей, куда пригласили Шакунталу, сидящего рядом с наместником, она поняла значимость его присутствия. Шакунтала помнила Ганапати. Десять лет назад в возрасте девяти лет она провела шесть приятных месяцев в Ванджи, столице Кералы. В то время она была дочерью великого императора Андхры, которая приехала погостить у родственников матери. Тогда ее хорошо принимали и даже сдували пылинки, причем делал это не кто иной, как ее дед, Но даже в те времена случалось, что упрямую девчонку требовалось поставить на место или сдерживать какие-то ее порывы. Если такая ситуация возникала, к ней всегда посылали Ганапати.
   Теперь Андхра прекратила свое существование, растоптанная каблуком малва. Но Шакунтала не сомневалась: Ганапати сохранил свою старую должность. А его основная обязанность - говорить "нет" за короля Кералы. Ганапати откашлялся.
   - Король - твой дедушка - находится в сложном положении. Очень сложном. Империя малва не угрожает нам напрямую. И не похоже, что станет угрожать в обозримом будущем. Амбиции малва на Деканском плоскогорье, как кажется, удовлетворены покорением королевства твоего отца, - сказал он извиняющимся тоном. - А теперь их внимание направлено на северо-запад. С нашей точки зрения, их недавнее вторжение в Персию - благословение для нас. Большая часть их армии задействована там и ее просто невозможно использовать против независимых монархий южной части Индии. Персия легко не сдастся, даже империи малва. Наместник короля склонился вперед.
   - Это особенно справедливо в свете последнего развития событий, вставил он с самым серьезным видом. - В соответствии с самыми последними донесениями, кажется, Римская империя решила выступить в союзе с персами. Самый известный полководец ведет римскую армию в Персию. Его зовут Велисарий. Как говорит Ганапати, империя малва теперь ввязалась в войну, которая будет идти годами. Даже не исключено десятилетиями.
   Ганапати откашлялся.
   - При таких обстоятельствах очевидный курс действий Кералы - не делать ничего, что могло бы рассердить малва и настроить против нас. Они нацелены на северо-запад, не на юг. И мы хотим, чтобы все так и оставалось.
   - Но это справедливо только на текущий момент, матисачива, - вставил Дададжи Холкар. - Придет время, когда малва возобновят поход на юг. Они не успокоятся, пока не завоюют всю Индию.
   Ганапати холодно посмотрел на советника Шакунталы. Несмотря на очевидную эрудицию и внешнюю благопристойность, советник керальского монарха подозревал, что упрямая императрица в изгнании выбрала самого неподходящего человека на роль советника. Нахальная девчонка даже назвала этого человека пешвой! Словно ее смехотворному "правительству в изгнании" требовался премьер.
   Матисачива засопел. Несомненно, Холкар из сословия брахманов и из народности маратхи. Но притязания маратхи на принадлежность к высшим сословиям, как правило, очень слабы.
   Как и все маратхи, Холкар несомненно не имеет чистой крови. Она должна быть заражена низшими кастами.
   Но все-таки Ганапати оставался дипломатом. Поэтому отвечал вежливо.
   - Возможно, это и так, - сказал он. - Хотя я считаю неразумным верить в нашу возможность предсказать будущее. Кто на самом деле знает конечные цели малва?
   Он вытянул руку ладонью вперед, пытаясь сдержать гневный ответ Шакунталы.
   - Пожалуйста, Ваше Величество! Давайте не будем спорить по этому вопросу. Даже если твой советник и правильно оценил ситуацию, это ничего не меняет. Намерения малва - одно дело, их возможности - совсем другое. Давайте представим на мгновение, что малва преуспеют в покорении Персии. Они на это израсходуют много сил и будут заняты вопросами управления и наведения нужного им порядка на недавно подчиненных территориях.
   Он откинулся назад на спинку кресла. Выглядел очень довольным собой.
   - В любом случае, как вы видите, малва не представляют опасности для Кералы - пока мы не вынудим обратить на нас внимание.
   Матисачива нахмурился и холодно посмотрел на Холкара.
   - К сожалению, последние действия бунтовщиков маратхи, Которые нарушают порядок и...
   - Они не бунтовщики! - рявкнула Шакунтала. - Они - вернее приверженцы Андхры, которые борются за восстановление Законной власти в Декане. А эта законная власть - я. Я по праву являюсь правительницей Андхры, а не завоеватели малва.
   На мгновение Ганапати оставался невозмутимым.
   - Ну... да. Возможно. В лучшем из миров. Но мы живем в другом мире, императрица. - Он нахмурился. - Факт есть факт: малва покорили Андхру. В этом мире - реальном мире - Рагунат Рао и его жалкая банда находящихся вне закона...
   - Совсем не жалкая, - вставил Холкар. - И навряд ли их можно назвать находящимися вне закона. Если уж мы заговорили о последнем развитии событий, то мы только вчера получили сообщение, что Рао захватил город Деогхар, справившись с большим гарнизоном из представителей малва.
   Ганапати и наместник резко выпрямились в своих креслах.
   - Что? - спросил наместник. - Деогхар?
   - Сумасшествие, - пробормотал матисачива. - Этого не может быть.
   Ганапати поднялся на ноги и принялся ходить из угла в угол. Несмотря на большой опыт дипломатической работы, было очевидно: советник находится в крайнем возбуждении.
   - Деогхар? - переспросил он. Холкар кивнул.
   - Да, матисачива, Деогхар. Который, насколько тебе известно, является крупнейшим и лучше всего укрепленным городом на юге Махараштры.
   Матисачива прижал обе руки к щекам.
   - Это катастрофа! - воскликнул он. Потом повернулся к Холкару и Шакунтале и стал размахивать руками. - Вы знаете, что это означает? Малва пришлют большую армию для подавления восстания! А Деогхар находится не так далеко от северной границы Кералы!
   Холкар холодно улыбнулся.
   - Какую "большую" армию? - спросил он. - Ты совсем недавно утверждал, что основные силы малва сосредоточены в Персии и не могут ее покинуть.
   Советник Шакунталы не дал матисачиве возразить.
   - Невозможно получить и то и другое одновременно, советник Ганапати! Факт в том, что удар Рао был просто великолепен. Факт в том, что он стоит не во главе "жалкой банды находящихся вне закона". Факт в том, что он захватил Деогхар, используя большие силы, и у него есть все шансы удержать его. У сатрапа малва Зенандакатры нет в распоряжении никого, за исключением обычных сил, приписанных к провинции, и небольших подразделений малва, которые они смогут снять с персидского фронта. Лично я сомневаюсь, что они смогут снять хоть какие-то подразделения с того фронта. Я лично знаком с римским полководцем Велисарием. Его военная репутация вполне заслужена.
   Размахивающий руками Ганапати теперь напоминал разгневанную курицу.
   - Это невыносимо! Потрясающая наглость! Ситуация ужасна! - Он гневно смотрел на Шакунталу и ее пешву. - Достаточно! - закричал он. - Мы попытались быть дипломатичными, но хватит! Вы и ваши маратхи практически взяли Мангалуру! По меньшей мере две тысячи ваших бандитов-наездников...
   - Они не бандиты! - Шакунтала вскочила на ноги. - Это кавалеристы маратхи, которые убежали из Андхры после завоевания страны империей малва и были восстановлены как моя регулярная армия под командованием должным образом назначенных командиров!
   - И их значительно больше, чем "по меньшей мере две тысячи", проворчал Холкар. - По последним подсчетам конница императрицы Андхры в Мангалуру насчитывала более четырех тысяч человек, В дополнение к ним у нас около двух тысяч пехотинцев, которых сейчас готовят восемьсот кушанов, отказавшихся служить малва и взявших сторону Шакунталы. Эти кушаны - элитные солдаты, причем каждый из них, как тебе прекрасно известно. Короче, у императрицы значительно больше сил, чем в керальском гарнизоне, расквартированном в городе, - холодно сделал вывод пешва. Потом добавил совсем ледяным тоном: - И ее силы гораздо лучше.
   Ганапати смотрел на пешву, не мигая.
   - Вы нам угрожаете? - закричал он. - Вы смеете? Холкар тоже поднялся на ноги. В его движениях не было злобы, он не пытался броситься на Ганапати, он просто уверенно встал - серьезный человек, терпение которого лопнуло.
   - Достаточно, - сказал он тихо, но твердо. Потом опустил руку на плечо Шакунталы, сдерживая ее гнев. - Нет необходимости продолжать, - сказал он. Ситуация ясна. Король Кералы отказался от своего долга по отношению к родственнице и молча соглашается с подчинением Андхры империей малва. Пусть будет так. А пока беженцы, спасающиеся от тирании малва, бегут в Кералу. Большинство этих беженцев собрались в Мангалуру. Среди них тысячи великолепных кавалеристов из народности маратхи, верных императрице Шакунтале. И все это значит, что реальная власть в городе - она, Императрица Шакунтала.