Но сегодня выдался неподходящий день для того, чтобы проявлять это качество. Переминаясь с ноги на ногу в ожидании того жуткого мгновения, когда из-за мыса выйдут корабли фьяллей, Эндель то вглядывался во фьорд, то оборачивался к усадьбе – не несут ли белый щит, знак мира и покорности.
– Это самое умное, что мы можем сделать! – убеждал он стоявшего рядом Логмеля, хотя тот вовсе не спорил. – Хорошо им было, тридцать лет назад! Тогда и конунг был, и хёвдинг правил целой четвертью страны, не то что теперь – три двора! Тогда у людей были дружины, а не по пять рыбаков с дубинами! И мокрыми штанами от страха! Ты видел тут хоть одного человека с мечом? С таким трусливым людом что мне остается делать?
– Но ведь Бергвид конунг предлагал тебе… – пытался напомнить Логмель, толстоватый мужчина лет пятидесяти, среднего роста, с длинными густыми волосами и бородой, вместе похожими на ржаной сноп, из которого выглядывало его толстощекое лицо.
– Да, предлагал! Хорош бы я был, если бы его слушал! Где бы я был сейчас? Конунг и Лисица, как слышно, перебили друг друга! И сейчас я бы валялся где-нибудь в горах, чтобы меня сожрали волки! Нет уж! Поищите дураков в других местах! Я ведь так и знал, что скоро будут фьялли! Я так и сказал ему, ну, Бергвиду конунгу! Я так и знал: давно не были, значит, будут!
К тому времени как корабли фьяллей приблизились и Торбранд конунг со своей дружиной сошел на землю, Эндель Домосед с Логмелем и кучкой челяди уже ждал его на площадке, с большим белым щитом в руках.
– Приветствую тебя на земле Квиттинга, Торбранд конунг! – торжественно провозгласил он.
По многоголовой толпе фьяллей прокатился смешок: при своем высоком росте и плотном сложении, Эндель говорил неожиданно высоким тонким голосом. А фьяллям было тем более весело, что они ожидали совершенно другой встречи.
– Приветствую и тебя, Эндель хёвдинг! – отозвался Торбранд. За спиной его шумели волны, поднятые десятком кораблей, которые тянули на сушу, берег уже был полон людьми. – Ты вышел меня встретить?
– Может, еще скажешь, что ты очень нам рад? – задорно крикнул Фреймар ярл, сын Хродмара Удачливого. Его корабль еще находился в воде, но он, по привычке и почетному праву всегда быть рядом с конунгом, уже спрыгнул с борта и догнал вожака.
– Какая бы причина ни привела тебя сюда, Торбранд конунг, ты можешь быть уверен, что я… Да, да! – Эндель глядел то на конунга, то на молодого, красивого и очень самоуверенного ярла рядом с ним и не знал, кому из них отвечать. Уж не конунгов ли это сын? – Я… всегда готов оказать вам гостеприимство, дружбу и помощь, – торопливо говорил он, словно стоял на воде и каждое слово было камешком, из которых надо срочно сложить островок. – Нам нет причин ссориться. Мы столько лет жили в мире! И ты помнишь, конунг, что округа Эйнеркрет всегда вовремя и в полной мере платила дань. Был бы здесь Эрнольв ярл или Асвальд ярл, они бы подтвердили. Или Хродмар ярл… жаль, что он умер, он бы мог сказать, что я всегда был ему другом и принимал его в доме, когда он собирал дань или плыл по своим делам на юг…
– Все это верно! – Торбранд конунг кивнул. – Нынешние хозяева Можжевельника не доставляли нам хлопот.
– Вот видишь! – обрадованно, с явным облегчением подхватил Эндель. – И я готов!
– Что готов? – насмешливо спросил Фреймар ярл, втайне гордясь, что даже здесь имя его покойного отца окружено таким почетом.
– Платить дань! Готов заплатить десятую часть от урожая и скота. Твоя справедливость, конунг, не потребует больше, иначе я не смогу кормить людей и на другой год здесь будет нечего взять.
Тут Эндель испугался, что его последнее утверждение прозвучало дерзко, и заторопился:
– Пойдем же в усадьбу, конунг! Ты устал с дороги… То есть ты не устал, ты ведь отлит из железа, кто же этого не знает, но раз уж ты здесь, ты не откажешься отдохнуть немного в моем доме! И все твои ярлы тоже!
– Хорошо! – Торбранд кивнул, и с души Энделя свалились последние обломки тяготившей их горы. Если уж конунг фьяллей принимает его гостеприимство, то за свою жизнь можно не опасаться. Когда-то Торбранд Тролль бывал суров, но никогда он не был коварен!
Пересмеиваясь, фьялли вытащили все свои корабли на берег и стали сооружать шалаши. Все войско, числом в полторы тысячи человек, не могло разместиться в усадьбе, но конунга и его ярлов гордый Эндель, суетясь и без умолку болтая, повел в дом. Торбранд шел, разговаривая больше с Фреймаром, чем с хозяином. Он, по правде сказать, очень бы удивился, если бы нынешний хозяин Можжевельника пожелал повторить судьбу предыдущего и встретил бы фьяллей с оружием в руках. Не такой он человек, Эндель сын Финнульва, и фьялли об этом знали. Они пришли на Квиттинг, имея в виду совсем другого противника. И никто не испытывал разочарования (ну, кроме разве нескольких юнцов от двенадцати до шестнадцати лет, которых впервые взяли в поход и которые жаждали немедленной ратной славы) от того, что высадка на берег произошла так тихо и мирно, даже под приветственную речь. Нынешний Квиттинг был не тот, что при поколении отцов. Одним ухом слушавший болтовню Энделя Торбранд с удовлетворением отмечал про себя, что поход начинается удачно. Войско не несет потерь, имеет возможность спокойно отдохнуть, а дань, от которой он не собирался отказываться, без хлопот обеспечит войско съестными припасами.
В усадьбе Можжевельник Торбранда конунга приняли как почетного гостя. Эндель очень сожалел, что его жена умерла и теперь вручение приветственного кубка приходится доверить Вирилевой жене Хлодгуд, самой видной женщине в усадьбе, но такой низкородной! Стремясь прочнее заручиться дружбой могущественного гостя, Эндель охотно рассказывал все, что только знал о Железном Кольце, Вигмаре Лисице и его вражде с Бергвидом. Хитрец быстро понял, что его дань «зерном и скотом» не является главной целью фьяллей, что на самом деле их занимают сокровища Вигмара Лисицы, о которых так много говорилось в последние годы.
– Вигмар Лисица очень, очень богат! – твердил Эндель, совершенно, кстати сказать, не кривя душой и твердо веря в то, что говорил. – Об этом все знают! Он живет у себя в глуши, он никому и никогда не платил дань и скопил такие богатства, что его впору звать Вигмар Фафнир! Теперь он ждет только нового Сигурда, который пощекочет ему брюхо копьем и увезет все его золото!
– Он в самом деле так богат? – с небрежным сомнением расспрашивал Торбранд, по своей привычке покусывая соломинку. – Откуда же? Там, говорят, горы, и земля не очень хорошая?
– Сверху – да, так и есть. Но зато внутри!
– Внутри чего?
– Внутри земли, внутри гор! Там же золотые россыпи валяются под ногами!
– Да уж мы об этом слышали! – крикнул Фреймар ярл.
– И все это брехня! – одновременно возразил Сигвальд Хрипун.
Сигвальд являлся младшим сыном Эрнольва Одноглазого: не одобряя этого похода, старый великан не захотел в нем участвовать, но в знак преданности своего рода послал с конунгом младшего сына (старший, Халльмунд, ушел с Торвардом ярлом на Зеленые острова, и они еще не вернулись). Сигвальду было сейчас двадцать пять лет; от матери он унаследовал мягкие черты лица, невысокий рост и довольно легкое сложение, но голос у него был неожиданно хриплый, за что его еще в юности прозвали Хрипуном. По душевному складу он почти повторил отца и стремился всегда исполнять свой долг перед конунгом, даже если не одобрял затеянного дела. Правда, и разница имелась: Эрнольв делал это по внутренней убежденности, для себя, а Сигвальд – только по сознанию, что от него этого ждут другие.
Соперничество между собой Сигвальд и Фреймар сын Хродмара тоже унаследовали от отцов и потому не упускали случая поспорить.
– Эти золотые ручьи, россыпи и все такое – это одна брехня! – сурово повторил Сигвальд. – Мой отец это все на себе попробовал, и если кто не слышал, то, значит, с ушами плохо! Или с головой! Про эти золотые ручьи надо забыть! Если там что и можно взять, то только то, что люди уже взяли!
– Вот я про это и говорю! – торопливо вставил Эндель. – Вигмар Лисица знает особые заклятья, и золото ему моют тролли! И самородки приносят целыми мешками! У него вся дружина пьет из золотых кубков и ест серебряными ложками! У него кашу в усадьбе варят в золотых котлах с алмазами!
– Чем, чем? – Фреймар ярл недоуменно нахмурился.
– Алмазами!
– А что это?
– Это самые драгоценные камни, какие только есть на земле! Они похожи на кусочки прозрачного льда, а сверкают так, что глазам больно!
– Что-то я не слышал о таких!
– Они слишком редки, так редки, что иной раз даже очень знатные люди о них не знают! На Квиттинге они есть только у одного человека – у Вигмара Лисицы! На один такой камень, скажем, с орех или даже меньше, можно купить полтысячи коров!
– Да это звезда с неба, а не камень! – заговорили фьялли.
– Полтысячи! Ну, хватил!
– Такого не бывает!
– Бывает! – неожиданно поддержал Энделя сам Торбранд конунг. – У моей жены в обручье вставлены два таких камешка. Совсем маленькие, в глаза золотого дракона. И в моем мече тоже. Только она называет их «звездный блеск».
Он опустил руку к мечу на поясе. Рукоять его обвивал искусно отлитый дракон из черной бронзы, и голова его служила навершием. В глазах головы сверкали ледяным блеском два маленьких камешка, как две звездочки.
– А я думал, их всего четыре на свете и есть! – протянул Эйнар Насмешник, сын Асвальда Сутулого, придав глуповатое выражение своему точеному, остроносому лицу. – А оно вон как выходит!
Фьялли негромко засмеялись: все они искренне пребывали в той убежденности, которую Эйнар изображал. Он имел привычку притворяться дураком, хотя так намеренно неискусно, что ум его оставался всем очевиден; эта небрежная игра забавляла прежде всего самого Эйнара. Сейчас ему было двадцать лет, но он уже лет шесть или семь ходил в походы, возглавляя дружину взамен отца, которого жестокие боли в спине в последние годы почти приковали к лежанке и не пускали из дома. Острый на язык, Эйнар был все же не так ядовит и ехиден, как его отец, и потому в конунговой дружине его любили больше.
– Но главное его богатство – это мечи Хродерика! – повествовал Эндель. – Это тоже сокровище изнутри горы. Хродерик Кузнец все кует и кует их, уже триста лет кует или больше. Ты знаешь, Торбранд конунг, кладовые Хродерика Кузнеца открываются раз в месяц, в новолуние, и каждое новолуние Вигмар выносит оттуда по мечу! Если посчитать… а… уже лет двадцать он этим занимается, и двенадцать месяцев в году… а… – Эндель возвел глаза к потолку, напряженно вычисляя, фьялли ухмылялись, но помочь ему никто не спешил. – Ну, словом, у него их скопилось так много, что он может их продавать и даже раздаривать кому ни попадя. Ты знаешь, конунг, что Вигмар обручил свою дочку со слэттом, с Хельги сыном Хеймира, и послал в подарок Хеймиру конунгу пятьдесят таких мечей!
– Пять! – с негодованием крикнул Сигвальд Хрипун. – Мой брат при этом был и все видел своими глазами! Пять, а ты если не знаешь, так помалкивай! Расквакался!
– Прости, ярл! – смиренно отозвался Эндель. – Если твой брат их видел, то тебе, конечно, лучше знать. Но так все говорят.
– Должно быть и про эти… амл… про те камешки, про «звездный блеск», – Сигвальд кивнул на рукоять конунгова меча, – все тоже преувеличено в десять раз!
– Это мы посмотрим на месте, – невозмутимо сказал Торбранд конунг. – А что говорят, Эндель хёвдинг, много ли людей из Железного Кольца ушло в поход с Вигмаром? Много ли осталось защищать свою округу?
– Никого не осталось! Все ушли! Они же думали, что у них один враг – Бергвид конунг! Они же не знали, что вы… Им и в голову не могло такое прийти! Там все усадьбы стоят пустые, не считая женщин, детей и скота. И сокровищ, конечно! Не взяли же они их с собой!
– Там много усадеб?
– Много! Туда ведь сбежалось столько народу, еще тогда, двадцать пять лет назад! Там от одной усадьбы видно другую! Там и Золотой Ручей, и Совиный Камень, и Ступенчатая Гора, и Гранитный Лоб, и Синяя Горка, и Старый Ельник! И везде сидит Вигмарова родня!
– Не может быть! – с пораженным видом воскликнул Эйнар. – Они что, плодятся, как мыши?
– А вот сам смотри, ярл! – Эндель с охотой пустился объяснять. – В Старом Ельнике живет Ормульв Точило, его дочь замужем за старшим Вигмаровым сыном, а она у него единственная, то есть дочь, то есть усадьба отойдет Вигмаровым внукам! В Гранитном Лбе живет Атли сын Хёрда, он муж Вигмаровой племянницы. В Совином Камне живет Гейр Длинный, из Стролингов, он брат Вигмаровой жены. Он построил усадьбу вместе с Вигмаром, когда тот строил своей Каменный Кабан. Правда, жена уже умерла, но это все равно. А в Золотом Ручье живет Тьодольв сын… сын Вальгаута, – здесь Эндель запнулся и понизил голос.
– Того самого Вальгаута? – воскликнул Фреймар ярл. – Дрекинга? А я думал, их начисто перебили!
– Тьодольв тогда был еще молод, и отец отослал его в ту усадьбу! – с досадой пояснил Эндель. Его бы очень устроило, если бы все Дрекинги были перебиты. – Это, знаешь ли, ярл, все составляло одно большое владение: усадьба Можжевельник на берегу и усадьба Золотой Ручей на Золотом озере. А теперь вот так вышло, что часть владения – моя, а я ваш верный друг, а часть владения осталась у Тьодольва, и он – друг Вигмара Лисицы. А в придачу родич. Тут я не знаю, как это вышло, каким боком они породнились, но сами они себя называют родичами. Короче, у всех троих сыновья – между собой двоюродные братья. Вот так.
– Думаю, ты был бы не прочь воссоединить древнее владение в одних руках! – поддел его Фреймар ярл. – Чтобы все было, как в старину!
– Ты прав, конечно, ярл. Но что я могу сделать против Вигмара Лисицы? Вот если бы ты, Торбранд конунг, захватил эту землю и захотел посадить там преданного тебе человека, тогда, конечно, ты мог бы…
Эндель не договорил, сам оробев от такого полета мысли. Раньше такая возможность не приходила ему в голову, но сейчас она внезапно сверкнула, как молния, и сам он еще не понял, удачна ли эта мысль или слишком дерзка.
– Тогда ты мог бы на меня положиться, – совсем тихо, но все же закончил он, и его косящие глаза глубокомысленно устремились навстречу друг другу.
Фьялли опять засмеялись: уж очень забавно выглядела эта борьба робости и жадности, написанная на розовощеком лице Энделя.
– А ты, значит, хочешь загребать жар нашими руками! – смеясь, воскликнул Фреймар ярл. – Хорошо придумано, тролль меня дери!
– Я… нет… не подумай, ярл… – забормотал Эндель, понимая, что сказал что-то не то.
– Ай да герой! – хохотали фьялли. – Настоящий Сигурд!
– Как он грозен! Глаза косят от ярости!
– Прямо берсерк!
– Один полстраны завоюет!
– Только держись!
– Ой, я его боюсь! – вопил Эйнар и делал вид, что хочет спрятаться под стол. – Мама, я хочу домой!
Торбранд конунг дал своим людям вдоволь посмеяться, потом слегка повел соломинкой, и все разом смолкли.
– Вы неправильно поняли Энделя хёвдинга, мои доблестные воины! – невозмутимо сказал он, и только в его водянистых глазах поблескивала еле заметная тонкая насмешка. – Конечно, он вовсе не имел в виду, что мы с вами перебьем остатки Дрекингов, а он приедет и займет пустую усадьбу… как его отец когда-то занял пустой Можжевельник. Конечно, он хотел сказать, что пойдет с нами в поход со всем войском, какое сумеет собрать, и в жестоком сражении отвоюет свое право владеть Золотым Ручьем.
– Да… конечно… Ой, то есть… – Эндель в растерянности сам не знал, что хочет сказать, и не понимал даже, не смеется ли над ним и Торбранд тоже.
– Конечно, тебе надо подумать… сколько людей ты сможешь выставить и в какой срок собраться, – с той же невозмутимой уверенностью продолжал Торбранд конунг. – Торопливая лошадка овсом подавится. Подумай до утра, а утром скажешь нам.
– Видели мы уже одного такого! – с неприкрытым презрением бросил Сигвальд Хрипун. – Гримкель Черная Борода его звали. Тоже зачем-то потащился с нами в поход, да только лучше бы его сразу тролли взяли!
– Скажешь тоже! – попытался осадить его Фреймар. – Мы! Тебя тогда на свете не было!
– Во-первых, я уже был на свете! – глядя в упор на своего самоуверенного соперника, отчеканил Сигвальд, который родился за пару месяцев до того похода.
– И мочил пеленки! – подхватил Фреймар.
– Уж не тебе меня упрекать! Ты сам тогда еще по полу ползал без штанов! А мой отец и тогда был против, чтобы брать с собой в поход квитта-предателя! И оказался прав! Гримкель предал и нас, как предал сначала своих! Зачем нам еще один такой же!
– Во-первых, чтобы он не остался у нас за спиной! – совершенно спокойно, не смущаясь присутствием самого Энделя, ответил Сигвальду конунг, и Фреймар, собравшийся что-то горячо возразить, закрыл рот. – Во-вторых, Гримкель конунг шел, надо сказать, от безвыходности, иначе Асвальд Сутулый зарубил бы его прямо перед дружиной. А Эндель хёвдинг понимает свою выгоду. Корысть подправит недостаток храбрости. Ты со мной согласен, Сигвальд ярл?
– Да! – с выразительным напором прохрипел Сигвальд и сел на место. Весь вид его говорил, что он ни с чем не согласен, но из привычного чувства долга пойдет с конунгом, куда тот скажет.
* * *
Перед рассветом прошел сильный дождь, сбивший желтую листву с кленов и осин, и к утру прекратился. Теперь только крупные прозрачные капли висели на ветвях там, где вчера еще были густые желтые и красные кроны, и весь мир стал прозрачным. Долины над Золотым озером сразу стали казаться шире и просторнее, очертания горных склонов проступили яснее. Груды ярко-желтых, мокрых листьев влажно шуршали под ногами, воздух был насыщен влагой, но было тихо, безветренно, хорошо.
После полудня в усадьбу Каменный Кабан неожиданно прискакала Лин, старшая из четырех дочерей Лофта бонда – высокая, крепкая, круглолицая девушка с широко расставленными серыми глазами и очень светлыми, льняными волосами. Их двор стоял почти у самого перевала, отделявшего Медный лес от западного побережья, и оттуда до Золотого озера было почти два дня пути. Подолы ее рубахи и платья промокли во время скачки через влажный кустарник, на сером меху заячьей накидки висели светлые капли дождя. Бросив лошадь у ворот, ни на кого не глядя и не отвечая на расспросы изумленной челяди, Лин устремилась в хозяйский дом и в сенях столкнулась с Гьёрдис.
– Кто у вас за хозяина? – воскликнула она.
– Лин! – Гьёрдис, не веря глазам, схватила девушку за локоть. – Откуда ты взялась? То по полугоду тебя не видно, а то вдруг выскочила как из мешка! У вас что-то случилось?
– Кто у вас за хозяина? – повторила Лин. – Где?
– Хроар, а еще Альдона, – ответила недоумевающая и встревоженная Гьёрдис. – У вас какое-то несчастье?
– Хроар? Из сыновей больше никого? – Лин слегка запнулась. Казалось, она ждала чего-то другого. – Я думала… Ведь Бьёрна не взяли в поход?
– Он на пастбище. А так остался только Арне. Хроар на озере.
– Где Альдона? – Лин быстро справилась с замешательством.
– Идем. – Гьёрдис толкнула дверь в кухню.
Альдону они нашли в девичьей за прялкой. При виде запыхавшейся Лин и вытянутого лица Гьёрдис она невольно встала.
– К нам идут фьялли! – выкрикнула Лин от порога. – Войско человек в тысячу или больше! Они уже прошли перевал… Они были на перевале вчера утром! Сейчас не знаю, у них почти нет лошадей, только в обозе, а все войско пешком! Они идут сюда!
Женщины столпились вокруг них, разинув рты от изумления и испуга. Из гридницы заглядывали челядинцы.
Альдона не сразу нашлась: великая и грозная новость не вмещалась в сознание так вот вдруг. Слово «фьялли» звенело в ушах железным звоном оружия, будило какие-то глубинные воспоминания, хотелось куда-то бежать и что-то делать, но было неясно, куда и что, и она стояла на месте, пытаясь удостовериться, что это не сон. Да какой там сон: Лин, с суровым лицом и каплями дождя на лбу, стояла прямо перед ней и требовательно буравила ее своими серыми глазами, будто ждала немедленных действий.
– Где Хроар? – выбираясь из растерянности, Альдона вспомнила о брате. – Он же на озере. Найдите его! – приказала она и опять обернулась к Лин: – Что еще ты видела?
– Больше ничего. Вам нужно спасаться! Сколько у вас осталось мужчин?
– А в Золотом Ручье ты была? Сказала фру Мальтруде?
– А как же! Я из Рудного Оврага выехала сразу на рассвете, даже раньше, и сразу после дождя у нее в Золотом Ручье была. Она мне другую лошадь дала. Моя совсем заморилась, уже ноги не передвигала. Я с нашим Пятнашкой измучилась! Звездочку забрал же с собой отец, а нам это горе полумертвое осталось! Я уж думала, не доеду! Думала, Пятнашка упадет, а я дальше пешком побегу!
– И побежит! – Хильдвина усмехнулась. – Такая побежит быстрее тролля! Смелые у вас здесь девушки, я погляжу!
– Они бы кого-нибудь вместо тебя послали! – сочувственно сказала Гьёрдис. – Ты бы отдохнула! Целые сутки скакать! Не всякий мужчина выдержит!
– Нет, я сама! Я сама хотела!
Через кучку женщин протолкался Лейкнир.
– Что там болтают про фьяллей? – не столько с тревогой, сколько с недоверием спросил он, хмуря свои светлые пушистые брови. – Это кто говорит? Ты? Лин, ты откуда?
– К нам идут фьялли! – повторила Лин. – Вам надо уходить из усадьбы!
– Фьялли? Ты уверена? Откуда им взяться?
– У них на стяге черный дракон, я сама видела. Я видела своими глазами.
– Но как же… неужели они пройдут? Они не могут пройти! Ведь правда же, не могут! – с тревогой и надеждой заговорили женщины. – Там же заклятья!
В те времена, когда Вигмар Лисица поселился на Золотом озере, самую большую опасность представляли фьялли, которых следовало ждать с северо-запада. С той стороны владения Вигмара были защищены особенно крепкими заклятьями троллей, и многочисленный отряд никак не мог там пройти без согласия здешних хозяев. Двадцать семь лет невидимая сеть служила надежно, и не хотелось думать, что она подведет именно сейчас, когда Золотое озеро некому защитить.
– Выходит, ведьма дала им амулет! – сказала Лин.
Все знали, о какой ведьме она говорит. О той, которая родилась на Квиттинге, но звалась кюной фьяллей.
– А кто их ведет, ты не знаешь?
Лин пожала плечами:
– Я с перевала глядела. Там издалека не разберешь. Да и в лицо я никого из них не знаю.
– Можно догадаться. Вигмар хёвдинг про всех рассказывал: и про самого их конунга, и про всех его ярлов!
– Он их видел двадцать пять лет назад, – Альдона покачала головой. – С тех пор старые умерли, а молодых мы не знаем. Да и что нам это даст? Все равно надо спасаться!
– Собирайтесь, – подтвердил Лейкнир и кивнул Альдоне. – У нас двенадцать человек, считая меня и Хроара. Если они вчера были на Мимировом перевале, сегодня к вечеру они будут здесь. И чтобы ни одной собаки тут уже не было.
– А мы не будем защищать дом? – бойко спросил Арне.
– Твой отец хотел бы, чтобы все его дети и домочадцы были живы и невредимы! – объяснил Лейкнир. – Мы тут не берсерки, чтобы двенадцать человек могли биться против тысячи. А дом можно и новый построить, если что. Собирайся!
Арне кивнул и потянул из-под скамьи свой деревянный меч.
– А где все твои? – спросила Альдона у Лин.
– Мать с девчонками на пастбище, и коровы там, и овцы, и все наши.
– Ты не успеешь к ним вернуться. Это опасно – можешь наткнуться на фьяллей. Оставайся с нами.
– Я останусь. Там с ними Люгни, она присмотрит.
Люгни была вторая, восемнадцатилетняя сестра, такая же решительная, как и Лин. Не имея братьев, они с детства во всем помогали отцу и выросли крепкими, смелыми, привыкшими надеяться только на себя.
– Но куда мы пойдем? – с беспокойством спросила Гьёрдис. – Если в Совиный Камень… А кто нам пообещает, что туда они не придут, если придут сюда? И до Гранитного Лба всего лишний день пути… Или нам бежать до самого побережья? До Дага Кремневого?
– Добежишь тут! – пробормотал Лейкнир.
Он держал Альдону за руку и думал: пришло время сдержать слово, данное Вигмару при расставании. Он без колебаний отдал бы жизнь, лишь бы уберечь Альдону от новой опасности, но не был уверен, достаточная ли это цена.
– С такой толпой нам далеко не уйти! – согласно вздохнула Альдона.
Все знали, что в усадьбе всего четыре лошади, оставленные Вигмаром для хозяйства, зато десятка три женщин, детей, маломощных стариков. С такой толпой им не добраться до восточного, безопасного (как хотелось думать) побережья, особенно если фьялли будут гнаться по пятам.
– В лесу теперь особо не поживешь, не лето! – буркнул Хальм. – А вот что: пойдемте-ка в Кузнечную гору!
– Куда? – все разом обернулись к нему.
– Да в Кузнечную гору! Там же пещеры! Такая пещера, что можно целое племя спрятать! Раз уж так вышло.
– В гору! – Альдона передернула плечами. – Страшно!
– Здесь страшнее! – Лейкнир обнял ее за плечи. – Хальм прав, там нас не найдут.
– Нэтта, одевай детей, собирайся! – Пока другие хлопали глазами, Торхильда обернулась к няньке своих детей, и ни одна ресничка не дрогнула на красивом лице этой белокожей, румяной женщины. – Возьми им все теплые вещи. И укутай Сигне шею получше, она кашляет… Ладно, я сама. Весла, так найдет кто-нибудь Хроара? За ним кто-нибудь пошел? Он на озере.
К тому времени как Хроар с рыбаками пришел с озера, в усадьбе уже кипела суета. Женщины спешно собирали пожитки, из сарая выносили волокуши и запрягали лошадей. Грузили теплую одежду и еду: ведь неизвестно было, сколько придется скрываться. Из кухни тащили котлы, из спальных покоев – одеяла.