Страница:
– Нет, все о'кей, я уверена, она мне понравится. Не будешь возражать, если я перееду завтра вечером? К этому времени я должна освободить свою квартиру.
– Да, о чем разговор. Хотя тебе придется самой убирать ту комнату. Сегодня вечером я работаю в клубе. Кстати о клубе, я познакомлю тебя с Лили. Ты в секунду сможешь разделаться с долгами, если будешь там работать.
– Если ты так много зарабатываешь в клубе, зачем еще работаешь в кафе?
– Я же говорила, работаю в кафе, чтобы давать немного денег Джонни, а все, что я зарабатываю в клубе – мое. Но я не собираюсь больше тянуть на двух работах. Я измотана, как загнанная лошадь.
– Что именно ты там делаешь?
– Я стюардесса, правда, это не имеет никакого отношения к полетам, – засмеялась Мэрилин, допивая свой джин с тоником.
Джина не имела понятия, что значит быть стюардессой.
– Я посмотрю, как пойдут дела, но все равно, спасибо за предложение.
– О'кей, дорогуша, мне пора бежать. Встретимся завтра в кафе, и я отдам тебе ключи. Пока.
Джина только что защелкнула замки двух чемоданов. Все, что принадлежало ей в этом мире, уместилось в них. Здесь она оставляла матрас, у нее даже не было денег отправить его на новую квартиру. Она бродила по пустым комнатам и вспоминала счастливые минуты, которые провела здесь. Она думала о счастливой девушке, переехавшей когда-то сюда. О ее молодом муже, которого она обожала, о блистательной карьере, о прекрасной жизни, которая была впереди. Через двадцать месяцев она осталась ни с чем.
Джина взяла чемоданы.
– Прощай, моя дорогая. Благослови тебя Бог, – тихо сказала Джина и в последний раз закрыла за собой входную дверь.
Глава 31
Глава 32
Глава 33
Глава 34
– Да, о чем разговор. Хотя тебе придется самой убирать ту комнату. Сегодня вечером я работаю в клубе. Кстати о клубе, я познакомлю тебя с Лили. Ты в секунду сможешь разделаться с долгами, если будешь там работать.
– Если ты так много зарабатываешь в клубе, зачем еще работаешь в кафе?
– Я же говорила, работаю в кафе, чтобы давать немного денег Джонни, а все, что я зарабатываю в клубе – мое. Но я не собираюсь больше тянуть на двух работах. Я измотана, как загнанная лошадь.
– Что именно ты там делаешь?
– Я стюардесса, правда, это не имеет никакого отношения к полетам, – засмеялась Мэрилин, допивая свой джин с тоником.
Джина не имела понятия, что значит быть стюардессой.
– Я посмотрю, как пойдут дела, но все равно, спасибо за предложение.
– О'кей, дорогуша, мне пора бежать. Встретимся завтра в кафе, и я отдам тебе ключи. Пока.
Джина только что защелкнула замки двух чемоданов. Все, что принадлежало ей в этом мире, уместилось в них. Здесь она оставляла матрас, у нее даже не было денег отправить его на новую квартиру. Она бродила по пустым комнатам и вспоминала счастливые минуты, которые провела здесь. Она думала о счастливой девушке, переехавшей когда-то сюда. О ее молодом муже, которого она обожала, о блистательной карьере, о прекрасной жизни, которая была впереди. Через двадцать месяцев она осталась ни с чем.
Джина взяла чемоданы.
– Прощай, моя дорогая. Благослови тебя Бог, – тихо сказала Джина и в последний раз закрыла за собой входную дверь.
Глава 31
Джина втащила чемоданы по узкой лестнице к маленькому коридорчику перед дверью квартиры Мэрилин. Она нашла в сумочке ключ, открыла дверь и вошла в маленькую прихожую. Поставив чемоданы, она прошлась по квартире. Увиденное приятно удивило ее. Маленькая кухня имела все необходимое, уютная гостиная, оклеенная яркими афишами, безупречно чистая ванная, спальня Мэрилин и ее каморка. Джина вздохнула, глядя на все те вещи, которые ей предстояло убрать, прежде чем она сможет здесь спать. Мэрилин оставила записку и несколько коробок. Она попросила сложить в них весь хлам и выставить коробки в прихожую, чтобы потом рассортировать.
Джина принялась за работу, и часа через три ей удалось освободить достаточно места, чтобы положить на пол старый матрас. Из хлама она извлекла стул и разбитое зеркало. Когда все старье было выставлено в прихожую, Джина смахнула пыль со стен и подмела пол. Она положила плед и подушку, принесенные с собой, на матрас, поставила рядом фотографию Мэтью и отступила назад, оценивая сделанное.
– Не так уж много, но зато дом, – Джина криво усмехнулась.
Вся в пыли, она пошла в ванную. Когда она разложила свои ванные принадлежности, ее очень удивило огромное количество бутылочек с таблетками на полках шкафчика. В кухне она приготовила себе чашку чая, устроилась на своем матрасе, пила чай и разглядывала трещины на потолке. По крайней мере, это крыша над головой. Комок подкатился к ее горлу, когда она взглянула на фотографию Мэтью. Она тяжело вздохнула, выключила свет и заснула, обессиленная.
– Хорошо спала? – Мэрилин зевая, вошла в кухню.
– Да, спасибо. Во сколько ты пришла? Я закончила уборку в два часа, – Джина протянула Мэрилин чашку кофе.
– О! Я не ухожу из клуба до утра.
– Скажи, Мэрилин, там деньги действительно такие хорошие, как ты говоришь? Может быть, ты устроишь меня туда?
– Конечно, устрою, сладкая. Почему бы тебе не пойти со мной уже сегодня вечером? Я познакомлю тебя с Лили, и она конкретно объяснит, в чем заключается работа.
– Надеюсь, там нет ничего незаконного?
– Нет, у клуба есть лицензия, и я не думаю, что там замешана мафия, – Мэрилин рассмеялась. – Возьми с собой какое-нибудь миленькое нижнее белье, я уверена, Лили разрешит тебе начать сегодня же.
– Миленькое белье?
– Все не так плохо, как звучит. Просто пойдем со мной, и увидишь сама. Ты не будешь там работать, если не захочешь, но ведь тебе нужны деньги. Пошли, мы опаздываем в кафе.
Джина вбежала в свою комнату и начала рыться в чемоданах в поисках лифчика и трусиков, которые она купила когда-то, чтобы доставить удовольствие Мэтью. Конечно, в них не могло быть ничего непристойного.
Как всегда по утрам кафе было заполнено посетителями. После десяти становилось спокойнее, пока не наступало время ланча. Джина любила это время. В этот день она не понимала – то ли очень устала, то ли просто глупая – разбила тарелку с яичницей, перепутала счет и вывела из себя посетителя, доказывая ему, что он заказал кофе. Когда они во всем разобрались, и посетитель ушел, Джина с облегчением вздохнула.
Она присела выпить холодного чая, когда вдруг услышала знакомый голос:
– Я хочу чашку кофе и… Джина!
Она подпрыгнула и обернулась. Джерард Лонгдейл в изумлении смотрел на нее.
– Какого дьявола ты здесь делаешь?
– Зарабатываю себе на жизнь, – ответила она, чувствуя, как щеки запылали от смущения.
– В таком случае, прими мой заказ. Мне бы хотелось готовый завтрак, пару тостов и кофе, пожалуйста.
Она смущенно пробормотала:
– О'кей, – и поспешила к Мэрилин попросить, чтобы та обслужила его вместо нее. Было бы невыносимо работать под пожирающим ее злорадным взглядом Джерарда Лонгдейла. Она делала все, чтобы не замечать его и очень обрадовалась, когда он ушел.
– Кто он тебе? – спросила Мэрилин. – Он отказался платить по счету, пока я не скажу ему твой телефон. Так как номера у нас одинаковые, я ему сказала.
Джина только застонала.
Она прошла следом за Мэрилин по узкому проходу, обклеенному по обе стороны кричащими ярко-красными обоями. Все вокруг выглядело очень обшарпанным. Джина пожалела, что пришла. Она пыталась успокоить себя тем, что в любую минуту может повернуться и уйти, если ей не понравится. Такие деньги ей не нужны. У лестницы за столом сидела и курила женщина, только слегка прикрытая одеждой.
– Здорово, Марсия, – обратилась женщина к Мэрилин.
– Как жизнь, Джейн? Я привела новобранца. Ее зовут, э, Дженифер.
– Н-да, милашка. Думаю, пойдет хорошо.
Джине был неприятен оценивающий взгляд Джейн. Она вспыхнула, чувствуя себя куском мяса на базаре.
– Пошли, познакомлю тебя с Лили. Увидимся позже, Джейн.
Мэрилин провела ее через две комнаты в маленький, безлюдный бар, уставленный удобными стульями.
– Почему Джейн назвала тебя Марсией, а меня ты представила, как Дженифер? – шепотом спросила Джина.
– Лучше, чтобы никто здесь не знал твоего настоящего имени, вот и все.
– Почему они не должны знать моего имени? – настаивала Джина.
– Послушай, не волнуйся об этом, о'кей?
Из бара они спустились вниз и вошли в слабо освещенное помещение. Джина различила кабинки, в которых виднелись силуэты людей. В центре зала была маленькая танцевальная площадка. Они пересекли зал, и подошли к кабинке, находящейся в самом конце помещения. Там сидела невероятно худая женщина неопределенного возраста и что-то писала. У нее были белые крашеные волосы и яркий макияж. Пушистый костюм с люрексом и обильные золотые украшения в ушах, на шее и на руках делали ее похожей на рождественскую елку.
Мэрилин усадила Джину на красную плюшевую скамейку.
– Привет, Лили, это моя подруга Дженифер. Она хочет работать здесь.
– Это правда? Занималась этим раньше?
Джина отрицательно качнула головой.
– Хорошо. Мы не очень любим таких девушек. У них дурные манеры. Нам нужны блондинки. Когда хочешь начать?
– Сегодня, – быстро произнесла Мэрилин. – Она принесла с собой белье.
– Прекрасно. Она чистая? – Лили вопросительно смотрела на Мэрилин.
– Как слеза. Она живет со мной.
– Может быть, ты научишься от нее хорошим манерам, – протянула Лили саркастически. – О'кей, Дженифер, я уверена, у тебя хорошо получится. Марсия, когда она оденется, приведи ее еще раз.
Следом за Мэрилин Джина вошла в тесную раздевалку, в которой десяток девушек различных национальностей стояли полуодетые или, вернее, полураздетые.
– Нормально, натягивай свое белье.
– Но я не думала, что…
– Давай, Дженифер, ты уже здесь. Попробуй одну ночь. Если не понравится, можешь сюда не возвращаться.
– Да, вряд ли, – Джина неохотно достала лифчик, французские трусики, пояс для чулок и медленно надела их.
Когда все было надето, Джина заметила, что девушки исподтишка разглядывают ее.
– У тебя неплохо пойдет, арабы любят блондинок, – сказала испанка в тесном лифчике с огромным вырезом.
– Пойдем еще раз к Лили. Возьми три фунта на вступительный взнос.
Лили взяла три фунта и записала ее имя в самом конце длинного списка. Она внимательно оглядела Джину, потрогала ее шелковое белье и улыбнулась:
– Очень мило, дорогая. А теперь иди и сядь с Марсией вон там, она расскажет тебе наши правила.
Джина с облегчением скрылась в пустой кабинке. Одетая, как шлюха, она вспомнила Мэтью и почувствовала себя полностью униженной.
– Не будь такой обеспокоенной. Все не так уж плохо, к тому же мы самые последние в очереди. Возможно, тебе придется просто сидеть и смотреть.
– В какой очереди? – спросила Джина.
Мэрилин объяснила, что составляется очередь, девушкам, которые пришли первыми, достаются и первые посетители.
– Во сколько же они сюда приходят? – Начиная с четырех.
– И чем они занимаются, пока нет посетителей?
– Сидят и ждут, дорогуша. Тебе придется привыкнуть к этому. До одиннадцати часов в клуб никто стоящий не приходит. Мы должны заставить клиента как можно больше купить шампанского, мы с ним пьем, танцуем и делаем все, чтобы он чувствовал себя хорошо. За это клуб тебе платит. Ну, а с клиента ты получаешь в зависимости от того, что ему предлагаешь. Ты можешь с ним не спать, хотя без этого не получишь действительно хорошие деньги.
– Ради всего святого, Мэрилин, ты не можешь этим заниматься!
Мэрилин оглянулась:
– Конечно, нет. Ведь у меня есть Джонни. Как бы там ни было, твоя удача здесь в этом. Не так уж и плохо.
– Звучит ужасно, – честно призналась Джина. – Мне надо выпить.
Мэрилин покачала головой.
– Не пойдет, сладкая. Нам не разрешается притрагиваться к спиртному, пока его нам не купит клиент. А так, как мы в очереди последние, придется подождать несколько часов.
Джина увидела, что покрылась гусиной кожей. Ей было холодно в этом скудном наряде, холодно было и внутри. Она посмотрела на часы, было всего лишь восемь часов. Ей оставалось еще часа три сидеть в этой темной, ужасной кабинке.
Мэрилин поболтала с ней и исчезла в женском туалете с другой девушкой, оставив Джину одну. Джина с отвращением наблюдала, как в комнату вошла группа восточных мужчин, и девушки, стоящие в очереди первыми, направились к ним. Через несколько секунд мужчин провели в кабинку, и официантка принесла на их столик бутылку шампанского. Из колонок загремела ритмичная музыка. Затем, в центре площадки для танцев появилась молодая женщина в длинном черном велюровом плаще, размахивающая кожаным хлыстом. Темп музыки сменился медленным эротическим ритмом. Девушка начала плавно двигаться в такт музыке, ударяя хлыстом об пол. Плащ упал, девушка оказалась одетой в едва прикрывающее тело бикини. Она делала непристойные движения, скользя руками по своему телу. Неожиданно, к удивлению Джины, упал ее бюстгальтер. Девушка продолжала танцевать. Джина, как зачарованная, смотрела, как девушка, широко расставив ноги, терлась внутренней поверхностью бедер о столик, за которым сидели клиенты со своими стюардессами. На этом работа стриптизерки закончилась, и она исчезла за ширмой.
Стюардесса в набедренной повязке слегка коснулась плеча Джины, и, откинув назад волосы, прошептала на ухо:
– Не сиди здесь с такой высокомерной миной, мы все здесь одинаковые, поняла?
Джина покраснела. Девушка была права. Все здесь находились по одной причине, у них не было выбора. Ведь она актриса. Это тоже своеобразный шанс проявить себя.
Постепенно клуб начал заполняться мужчинами. Двое японцев танцевали со своими стюардессами, их руки скользили по телам девушек. Джина почувствовала тошноту. Она увидела, что к ней направляется Лили.
– Тебя спрашивает один парень. Пошли со мной и скажи ему «Привет».
Неохотно Джина последовала за Лили в бар, замечая злобные взгляды девушек, пришедших гораздо раньше ее.
– Это Дженифер, девушка, которую вы спрашивали.
Джина взглянула на маленького, толстого араба с бородавками на обрюзгшем, жирном лице. Его руки обняли ее, и она с усилием сдерживала дрожь.
– Что ты хочешь выпить, Дженифер? – спросил араб.
– Шампанского, – тихо подсказала Лили из-за спины.
– Шампанского, пожалуйста.
– Пожалуйста, пригласите свою леди сесть, – подбодрила его Лили.
Позже Джина поняла, что посетитель должен сесть в кабинку, иначе клуб не заплатит ей гонорар стюардессы.
Араб кивнул, и Лили провела их в кабинку. По мнению Джины, он сел слишком близко. Его рука скользила по ее голому плечу, а затем начала гладить бедра. Она положила свою руку на его, чтобы остановить.
– О, нет, ты не должна останавливать меня, я заплатил за тебя, и я могу обращаться с тобой, как с любой, принадлежащей мне вещью, – он говорил с сильным акцентом.
Все же целый вечер она продолжала сдерживать его. Шампанское кончилось, и официантка несколько раз спрашивала Джину, не хочет ли она еще. Джина отрицательно качала головой. Целый час она пыталась удерживать руки араба подальше от некоторых частей своего тела. Потом извинилась и вышла в туалет. По дороге ее остановила официантка.
– Послушай, милая, никогда не отказывайся от шампанского. В кабинке очень много цветов. Когда клиент не смотрит на тебя, вылей все из своего стакана туда. Вылей на пол, возьми с собой в туалет и вылей там. Неважно, как ты это сделаешь, но пусть твой стакан будет пустым, тогда он купит еще бутылку.
Джина кивнула. Когда она дошла до туалета, оттуда появилась Мэрилин с остекленевшим взглядом.
– Как идут дела?
– Ужасно, Мэрилин.
– Ты привыкнешь к этому. Поначалу все кажется ужасным, пока он не заплатит тебе в конце вечера. Будь с ним мила. Арабы хорошо платят. Хочешь немного? Это поможет тебе расслабиться, – она открыла сумочку и показала маленькую коробочку с белым порошком.
Джина догадалась, что это какой-то наркотик.
– Нет, спасибо, я справлюсь, – скрежеща зубами, она вернулась к своему лапающему пьяному арабу.
Мэрилин была права. К концу вечера араб предложил ей сотню фунтов, если она поедет с ним в отель.
Джина отказалась и помчалась в туалет на поиски Мэрилин.
– Для первой ночи неплохо. Не многим новеньким предлагают такие деньги в первый же раз, – сказала Мэрилин, когда они возвращались домой. Джина не ответила.
Абсолютно уставшая, она легла на свой матрас, чувствуя сильное отвращение к себе. То, чем она занималась сегодня вечером, было первым шагом к проституции. Но какой у нее был выбор? Она подсчитала, сколько ночей ей придется заниматься этим, чтобы рассчитаться со всеми долгами. Насчитала два месяца. Это несколько утешило ее, она закрыла глаза и заснула тяжелым сном.
Джина принялась за работу, и часа через три ей удалось освободить достаточно места, чтобы положить на пол старый матрас. Из хлама она извлекла стул и разбитое зеркало. Когда все старье было выставлено в прихожую, Джина смахнула пыль со стен и подмела пол. Она положила плед и подушку, принесенные с собой, на матрас, поставила рядом фотографию Мэтью и отступила назад, оценивая сделанное.
– Не так уж много, но зато дом, – Джина криво усмехнулась.
Вся в пыли, она пошла в ванную. Когда она разложила свои ванные принадлежности, ее очень удивило огромное количество бутылочек с таблетками на полках шкафчика. В кухне она приготовила себе чашку чая, устроилась на своем матрасе, пила чай и разглядывала трещины на потолке. По крайней мере, это крыша над головой. Комок подкатился к ее горлу, когда она взглянула на фотографию Мэтью. Она тяжело вздохнула, выключила свет и заснула, обессиленная.
– Хорошо спала? – Мэрилин зевая, вошла в кухню.
– Да, спасибо. Во сколько ты пришла? Я закончила уборку в два часа, – Джина протянула Мэрилин чашку кофе.
– О! Я не ухожу из клуба до утра.
– Скажи, Мэрилин, там деньги действительно такие хорошие, как ты говоришь? Может быть, ты устроишь меня туда?
– Конечно, устрою, сладкая. Почему бы тебе не пойти со мной уже сегодня вечером? Я познакомлю тебя с Лили, и она конкретно объяснит, в чем заключается работа.
– Надеюсь, там нет ничего незаконного?
– Нет, у клуба есть лицензия, и я не думаю, что там замешана мафия, – Мэрилин рассмеялась. – Возьми с собой какое-нибудь миленькое нижнее белье, я уверена, Лили разрешит тебе начать сегодня же.
– Миленькое белье?
– Все не так плохо, как звучит. Просто пойдем со мной, и увидишь сама. Ты не будешь там работать, если не захочешь, но ведь тебе нужны деньги. Пошли, мы опаздываем в кафе.
Джина вбежала в свою комнату и начала рыться в чемоданах в поисках лифчика и трусиков, которые она купила когда-то, чтобы доставить удовольствие Мэтью. Конечно, в них не могло быть ничего непристойного.
Как всегда по утрам кафе было заполнено посетителями. После десяти становилось спокойнее, пока не наступало время ланча. Джина любила это время. В этот день она не понимала – то ли очень устала, то ли просто глупая – разбила тарелку с яичницей, перепутала счет и вывела из себя посетителя, доказывая ему, что он заказал кофе. Когда они во всем разобрались, и посетитель ушел, Джина с облегчением вздохнула.
Она присела выпить холодного чая, когда вдруг услышала знакомый голос:
– Я хочу чашку кофе и… Джина!
Она подпрыгнула и обернулась. Джерард Лонгдейл в изумлении смотрел на нее.
– Какого дьявола ты здесь делаешь?
– Зарабатываю себе на жизнь, – ответила она, чувствуя, как щеки запылали от смущения.
– В таком случае, прими мой заказ. Мне бы хотелось готовый завтрак, пару тостов и кофе, пожалуйста.
Она смущенно пробормотала:
– О'кей, – и поспешила к Мэрилин попросить, чтобы та обслужила его вместо нее. Было бы невыносимо работать под пожирающим ее злорадным взглядом Джерарда Лонгдейла. Она делала все, чтобы не замечать его и очень обрадовалась, когда он ушел.
– Кто он тебе? – спросила Мэрилин. – Он отказался платить по счету, пока я не скажу ему твой телефон. Так как номера у нас одинаковые, я ему сказала.
Джина только застонала.
Она прошла следом за Мэрилин по узкому проходу, обклеенному по обе стороны кричащими ярко-красными обоями. Все вокруг выглядело очень обшарпанным. Джина пожалела, что пришла. Она пыталась успокоить себя тем, что в любую минуту может повернуться и уйти, если ей не понравится. Такие деньги ей не нужны. У лестницы за столом сидела и курила женщина, только слегка прикрытая одеждой.
– Здорово, Марсия, – обратилась женщина к Мэрилин.
– Как жизнь, Джейн? Я привела новобранца. Ее зовут, э, Дженифер.
– Н-да, милашка. Думаю, пойдет хорошо.
Джине был неприятен оценивающий взгляд Джейн. Она вспыхнула, чувствуя себя куском мяса на базаре.
– Пошли, познакомлю тебя с Лили. Увидимся позже, Джейн.
Мэрилин провела ее через две комнаты в маленький, безлюдный бар, уставленный удобными стульями.
– Почему Джейн назвала тебя Марсией, а меня ты представила, как Дженифер? – шепотом спросила Джина.
– Лучше, чтобы никто здесь не знал твоего настоящего имени, вот и все.
– Почему они не должны знать моего имени? – настаивала Джина.
– Послушай, не волнуйся об этом, о'кей?
Из бара они спустились вниз и вошли в слабо освещенное помещение. Джина различила кабинки, в которых виднелись силуэты людей. В центре зала была маленькая танцевальная площадка. Они пересекли зал, и подошли к кабинке, находящейся в самом конце помещения. Там сидела невероятно худая женщина неопределенного возраста и что-то писала. У нее были белые крашеные волосы и яркий макияж. Пушистый костюм с люрексом и обильные золотые украшения в ушах, на шее и на руках делали ее похожей на рождественскую елку.
Мэрилин усадила Джину на красную плюшевую скамейку.
– Привет, Лили, это моя подруга Дженифер. Она хочет работать здесь.
– Это правда? Занималась этим раньше?
Джина отрицательно качнула головой.
– Хорошо. Мы не очень любим таких девушек. У них дурные манеры. Нам нужны блондинки. Когда хочешь начать?
– Сегодня, – быстро произнесла Мэрилин. – Она принесла с собой белье.
– Прекрасно. Она чистая? – Лили вопросительно смотрела на Мэрилин.
– Как слеза. Она живет со мной.
– Может быть, ты научишься от нее хорошим манерам, – протянула Лили саркастически. – О'кей, Дженифер, я уверена, у тебя хорошо получится. Марсия, когда она оденется, приведи ее еще раз.
Следом за Мэрилин Джина вошла в тесную раздевалку, в которой десяток девушек различных национальностей стояли полуодетые или, вернее, полураздетые.
– Нормально, натягивай свое белье.
– Но я не думала, что…
– Давай, Дженифер, ты уже здесь. Попробуй одну ночь. Если не понравится, можешь сюда не возвращаться.
– Да, вряд ли, – Джина неохотно достала лифчик, французские трусики, пояс для чулок и медленно надела их.
Когда все было надето, Джина заметила, что девушки исподтишка разглядывают ее.
– У тебя неплохо пойдет, арабы любят блондинок, – сказала испанка в тесном лифчике с огромным вырезом.
– Пойдем еще раз к Лили. Возьми три фунта на вступительный взнос.
Лили взяла три фунта и записала ее имя в самом конце длинного списка. Она внимательно оглядела Джину, потрогала ее шелковое белье и улыбнулась:
– Очень мило, дорогая. А теперь иди и сядь с Марсией вон там, она расскажет тебе наши правила.
Джина с облегчением скрылась в пустой кабинке. Одетая, как шлюха, она вспомнила Мэтью и почувствовала себя полностью униженной.
– Не будь такой обеспокоенной. Все не так уж плохо, к тому же мы самые последние в очереди. Возможно, тебе придется просто сидеть и смотреть.
– В какой очереди? – спросила Джина.
Мэрилин объяснила, что составляется очередь, девушкам, которые пришли первыми, достаются и первые посетители.
– Во сколько же они сюда приходят? – Начиная с четырех.
– И чем они занимаются, пока нет посетителей?
– Сидят и ждут, дорогуша. Тебе придется привыкнуть к этому. До одиннадцати часов в клуб никто стоящий не приходит. Мы должны заставить клиента как можно больше купить шампанского, мы с ним пьем, танцуем и делаем все, чтобы он чувствовал себя хорошо. За это клуб тебе платит. Ну, а с клиента ты получаешь в зависимости от того, что ему предлагаешь. Ты можешь с ним не спать, хотя без этого не получишь действительно хорошие деньги.
– Ради всего святого, Мэрилин, ты не можешь этим заниматься!
Мэрилин оглянулась:
– Конечно, нет. Ведь у меня есть Джонни. Как бы там ни было, твоя удача здесь в этом. Не так уж и плохо.
– Звучит ужасно, – честно призналась Джина. – Мне надо выпить.
Мэрилин покачала головой.
– Не пойдет, сладкая. Нам не разрешается притрагиваться к спиртному, пока его нам не купит клиент. А так, как мы в очереди последние, придется подождать несколько часов.
Джина увидела, что покрылась гусиной кожей. Ей было холодно в этом скудном наряде, холодно было и внутри. Она посмотрела на часы, было всего лишь восемь часов. Ей оставалось еще часа три сидеть в этой темной, ужасной кабинке.
Мэрилин поболтала с ней и исчезла в женском туалете с другой девушкой, оставив Джину одну. Джина с отвращением наблюдала, как в комнату вошла группа восточных мужчин, и девушки, стоящие в очереди первыми, направились к ним. Через несколько секунд мужчин провели в кабинку, и официантка принесла на их столик бутылку шампанского. Из колонок загремела ритмичная музыка. Затем, в центре площадки для танцев появилась молодая женщина в длинном черном велюровом плаще, размахивающая кожаным хлыстом. Темп музыки сменился медленным эротическим ритмом. Девушка начала плавно двигаться в такт музыке, ударяя хлыстом об пол. Плащ упал, девушка оказалась одетой в едва прикрывающее тело бикини. Она делала непристойные движения, скользя руками по своему телу. Неожиданно, к удивлению Джины, упал ее бюстгальтер. Девушка продолжала танцевать. Джина, как зачарованная, смотрела, как девушка, широко расставив ноги, терлась внутренней поверхностью бедер о столик, за которым сидели клиенты со своими стюардессами. На этом работа стриптизерки закончилась, и она исчезла за ширмой.
Стюардесса в набедренной повязке слегка коснулась плеча Джины, и, откинув назад волосы, прошептала на ухо:
– Не сиди здесь с такой высокомерной миной, мы все здесь одинаковые, поняла?
Джина покраснела. Девушка была права. Все здесь находились по одной причине, у них не было выбора. Ведь она актриса. Это тоже своеобразный шанс проявить себя.
Постепенно клуб начал заполняться мужчинами. Двое японцев танцевали со своими стюардессами, их руки скользили по телам девушек. Джина почувствовала тошноту. Она увидела, что к ней направляется Лили.
– Тебя спрашивает один парень. Пошли со мной и скажи ему «Привет».
Неохотно Джина последовала за Лили в бар, замечая злобные взгляды девушек, пришедших гораздо раньше ее.
– Это Дженифер, девушка, которую вы спрашивали.
Джина взглянула на маленького, толстого араба с бородавками на обрюзгшем, жирном лице. Его руки обняли ее, и она с усилием сдерживала дрожь.
– Что ты хочешь выпить, Дженифер? – спросил араб.
– Шампанского, – тихо подсказала Лили из-за спины.
– Шампанского, пожалуйста.
– Пожалуйста, пригласите свою леди сесть, – подбодрила его Лили.
Позже Джина поняла, что посетитель должен сесть в кабинку, иначе клуб не заплатит ей гонорар стюардессы.
Араб кивнул, и Лили провела их в кабинку. По мнению Джины, он сел слишком близко. Его рука скользила по ее голому плечу, а затем начала гладить бедра. Она положила свою руку на его, чтобы остановить.
– О, нет, ты не должна останавливать меня, я заплатил за тебя, и я могу обращаться с тобой, как с любой, принадлежащей мне вещью, – он говорил с сильным акцентом.
Все же целый вечер она продолжала сдерживать его. Шампанское кончилось, и официантка несколько раз спрашивала Джину, не хочет ли она еще. Джина отрицательно качала головой. Целый час она пыталась удерживать руки араба подальше от некоторых частей своего тела. Потом извинилась и вышла в туалет. По дороге ее остановила официантка.
– Послушай, милая, никогда не отказывайся от шампанского. В кабинке очень много цветов. Когда клиент не смотрит на тебя, вылей все из своего стакана туда. Вылей на пол, возьми с собой в туалет и вылей там. Неважно, как ты это сделаешь, но пусть твой стакан будет пустым, тогда он купит еще бутылку.
Джина кивнула. Когда она дошла до туалета, оттуда появилась Мэрилин с остекленевшим взглядом.
– Как идут дела?
– Ужасно, Мэрилин.
– Ты привыкнешь к этому. Поначалу все кажется ужасным, пока он не заплатит тебе в конце вечера. Будь с ним мила. Арабы хорошо платят. Хочешь немного? Это поможет тебе расслабиться, – она открыла сумочку и показала маленькую коробочку с белым порошком.
Джина догадалась, что это какой-то наркотик.
– Нет, спасибо, я справлюсь, – скрежеща зубами, она вернулась к своему лапающему пьяному арабу.
Мэрилин была права. К концу вечера араб предложил ей сотню фунтов, если она поедет с ним в отель.
Джина отказалась и помчалась в туалет на поиски Мэрилин.
– Для первой ночи неплохо. Не многим новеньким предлагают такие деньги в первый же раз, – сказала Мэрилин, когда они возвращались домой. Джина не ответила.
Абсолютно уставшая, она легла на свой матрас, чувствуя сильное отвращение к себе. То, чем она занималась сегодня вечером, было первым шагом к проституции. Но какой у нее был выбор? Она подсчитала, сколько ночей ей придется заниматься этим, чтобы рассчитаться со всеми долгами. Насчитала два месяца. Это несколько утешило ее, она закрыла глаза и заснула тяжелым сном.
Глава 32
– Джина, это Джерард. Где ты пропадала? Я звонил тебе каждый вечер, но тебя никогда нет.
Был воскресный вечер. Джина проспала весь день, пытаясь отойти от каторжной работы в кафе и клубе. И меньше всего ей хотелось разговаривать с Джерардом.
– Извини, но я не сижу на телефоне, дожидаясь твоего звонка, – раздраженно ответила она. – Ведь мне приходится зарабатывать себе на жизнь.
– Что? Двадцать четыре часа в сутки? О'кей, Джина, надеюсь, ты скажешь мне, когда я опять опоздаю, что какой-то другой парень уже обставил меня?
– Нет, Джерард, ты неправильно понял. Я действительно очень занята. Целый день я в кафе, а потом… – Джина пыталась сообразить, что сказать. – Я играю по вечерам.
– Прекрасно. Когда я смогу прийти и посмотреть, а потом пообедать с тобой?
Джина криво усмехнулась.
– О, тебе не стоит смотреть на меня в этой роли. Роль совсем маленькая, да и театрик-то не из лучших. Кстати, он находится на задворках одного бара, и я ни единой душе не говорила, что играю там, – она конспиративно понизила голос. – Я бы предпочла, чтобы ты прошел мимо. Если честно, это меня немного смущает, – она надеялась, что убедила его и быстро сменила тему. – Как Бетина?
– Цветет, но уже устала сидеть в Каннах. Она скучает по тебе и шлет свою любовь. Честно, Джина, можно подумать, что она первая в мире родит ребенка, так Фредди кудахчет над ней. Давление у нее понизилось, так что не удивляйся, если она вырвется из когтей Фредди и прилетит к тебе в Лондон. Итак, мисс Неуловимая Труженица, когда старый отчаявшийся мужчина вымолит у вас пару часов?
– Действительно Джерард, у меня слипаются глаза. Мне не трудно, но… Но я никак не могу внести вас в график, по крайней мере, еще три недели.
Он добродушно рассмеялся.
– Хорошо. Что, если я позвоню тебе через пару недель? Твой личный секретарь не свернет мне шею?
Джина с облегчением вздохнула.
– Да, это будет просто замечательно. Спасибо, что позвонил мне, было очень приятно слышать тебя.
– Береги себя и… Джина?
– Что?
– Мне действительно жаль было услышать о твоем муже.
Она сдержала слезы.
– Да, спасибо. Пока, Джерард.
Джина положила трубку, зарыла голову в подушку и постаралась удержаться от слез. Она вытерла глаза и пошла на кухню приготовить себе чай. Слава Богу, у нее теперь было мало времени, чтобы думать о прошлом.
Поначалу она принимала каждого клиента, как потенциального насильника. Затем, после нескольких дней, прощаясь с хорошо воспитанным джентльменом, который просто хотел приятно посидеть и поговорить, она начала немного расслабляться.
Джина обнаружила, что она хороший слушатель. Мужчины чувствовали это и изливали ей свои проблемы. Ее понимание и мягкость подкупали, и некоторые приходили опять и спрашивали именно ее. Она научилась спаивать клиентов шампанским, и поняла, что если будет обращаться с ними, как с непослушными мальчиками, и говорить нежным материнским голосом, они начнут просить прощения и извиняться. От предложений поехать в отель или квартиру она решительно отказывалась, хотя ей пришлось признать, что деньги, которые ей предлагали, действительно очень соблазнительны. Но она не могла пересилить себя.
Она принесла чай в свою комнату и взяла фотографию Мэтью. Удастся ли ей когда-нибудь освободиться от этой ужасной пустоты в сердце?
Джина услышала звук открывающейся двери и знакомые шаги, как всегда, осторожно направляющиеся в ванную. Дверь захлопнулась, Джина уже знала, что Мэрилин выйдет только минут через десять, и глаза ее будут остекленевшими.
Все-таки Мэрилин была для нее загадкой, с ее постоянными походами в ванную, ее дружком, который до сих пор так и не появился в квартире.
На следующий вечер в клубе, когда Мэрилин переодевалась, Джина заметила огромные синяки на ее смуглой коже, но ничего не сказала. Они все так же жили вместе и дружили, но их дружба ничем не напоминала дружбу с Фрэнки. Мэрилин часто исчезала после работы в клубе, говоря, что идет к Джонни.
В дверь ее каморки легко постучались.
– Входи, – позвала Джина. Появилась Мэрилин, ее глаза были полностью стеклянными, но выглядела она встревоженной.
– Джина, я хочу, чтобы ты сделала мне одолжение. Завтра в город приезжает мой друг, я встречаюсь с ним после клуба. Если Джонни позвонит узнать, где я, скажи ему, что я сплю, что у меня болит голова, и ты не хочешь меня будить. О'кей.
Джина пожала плечами:
– О'кей.
Мэрилин как будто успокоилась.
– Спасибо. У него, э, плохой характер, и он не любит моего друга. Я просто не хочу его сердить. Я иду спать. Встретимся завтра.
Джина сделала то же самое. Но, перед тем, как нырнуть под плед, она подумала, уж не клиент ли клуба ее друг, который финансирует ее дорогие привычки.
Джина очень быстро взрослела.
Был воскресный вечер. Джина проспала весь день, пытаясь отойти от каторжной работы в кафе и клубе. И меньше всего ей хотелось разговаривать с Джерардом.
– Извини, но я не сижу на телефоне, дожидаясь твоего звонка, – раздраженно ответила она. – Ведь мне приходится зарабатывать себе на жизнь.
– Что? Двадцать четыре часа в сутки? О'кей, Джина, надеюсь, ты скажешь мне, когда я опять опоздаю, что какой-то другой парень уже обставил меня?
– Нет, Джерард, ты неправильно понял. Я действительно очень занята. Целый день я в кафе, а потом… – Джина пыталась сообразить, что сказать. – Я играю по вечерам.
– Прекрасно. Когда я смогу прийти и посмотреть, а потом пообедать с тобой?
Джина криво усмехнулась.
– О, тебе не стоит смотреть на меня в этой роли. Роль совсем маленькая, да и театрик-то не из лучших. Кстати, он находится на задворках одного бара, и я ни единой душе не говорила, что играю там, – она конспиративно понизила голос. – Я бы предпочла, чтобы ты прошел мимо. Если честно, это меня немного смущает, – она надеялась, что убедила его и быстро сменила тему. – Как Бетина?
– Цветет, но уже устала сидеть в Каннах. Она скучает по тебе и шлет свою любовь. Честно, Джина, можно подумать, что она первая в мире родит ребенка, так Фредди кудахчет над ней. Давление у нее понизилось, так что не удивляйся, если она вырвется из когтей Фредди и прилетит к тебе в Лондон. Итак, мисс Неуловимая Труженица, когда старый отчаявшийся мужчина вымолит у вас пару часов?
– Действительно Джерард, у меня слипаются глаза. Мне не трудно, но… Но я никак не могу внести вас в график, по крайней мере, еще три недели.
Он добродушно рассмеялся.
– Хорошо. Что, если я позвоню тебе через пару недель? Твой личный секретарь не свернет мне шею?
Джина с облегчением вздохнула.
– Да, это будет просто замечательно. Спасибо, что позвонил мне, было очень приятно слышать тебя.
– Береги себя и… Джина?
– Что?
– Мне действительно жаль было услышать о твоем муже.
Она сдержала слезы.
– Да, спасибо. Пока, Джерард.
Джина положила трубку, зарыла голову в подушку и постаралась удержаться от слез. Она вытерла глаза и пошла на кухню приготовить себе чай. Слава Богу, у нее теперь было мало времени, чтобы думать о прошлом.
Поначалу она принимала каждого клиента, как потенциального насильника. Затем, после нескольких дней, прощаясь с хорошо воспитанным джентльменом, который просто хотел приятно посидеть и поговорить, она начала немного расслабляться.
Джина обнаружила, что она хороший слушатель. Мужчины чувствовали это и изливали ей свои проблемы. Ее понимание и мягкость подкупали, и некоторые приходили опять и спрашивали именно ее. Она научилась спаивать клиентов шампанским, и поняла, что если будет обращаться с ними, как с непослушными мальчиками, и говорить нежным материнским голосом, они начнут просить прощения и извиняться. От предложений поехать в отель или квартиру она решительно отказывалась, хотя ей пришлось признать, что деньги, которые ей предлагали, действительно очень соблазнительны. Но она не могла пересилить себя.
Она принесла чай в свою комнату и взяла фотографию Мэтью. Удастся ли ей когда-нибудь освободиться от этой ужасной пустоты в сердце?
Джина услышала звук открывающейся двери и знакомые шаги, как всегда, осторожно направляющиеся в ванную. Дверь захлопнулась, Джина уже знала, что Мэрилин выйдет только минут через десять, и глаза ее будут остекленевшими.
Все-таки Мэрилин была для нее загадкой, с ее постоянными походами в ванную, ее дружком, который до сих пор так и не появился в квартире.
На следующий вечер в клубе, когда Мэрилин переодевалась, Джина заметила огромные синяки на ее смуглой коже, но ничего не сказала. Они все так же жили вместе и дружили, но их дружба ничем не напоминала дружбу с Фрэнки. Мэрилин часто исчезала после работы в клубе, говоря, что идет к Джонни.
В дверь ее каморки легко постучались.
– Входи, – позвала Джина. Появилась Мэрилин, ее глаза были полностью стеклянными, но выглядела она встревоженной.
– Джина, я хочу, чтобы ты сделала мне одолжение. Завтра в город приезжает мой друг, я встречаюсь с ним после клуба. Если Джонни позвонит узнать, где я, скажи ему, что я сплю, что у меня болит голова, и ты не хочешь меня будить. О'кей.
Джина пожала плечами:
– О'кей.
Мэрилин как будто успокоилась.
– Спасибо. У него, э, плохой характер, и он не любит моего друга. Я просто не хочу его сердить. Я иду спать. Встретимся завтра.
Джина сделала то же самое. Но, перед тем, как нырнуть под плед, она подумала, уж не клиент ли клуба ее друг, который финансирует ее дорогие привычки.
Джина очень быстро взрослела.
Глава 33
– О, Господи, как становятся звездами? – ворчала Фрэнки, вытирая лоб уже давно мокрым от пота платком. Невыносимая жара пустыни сделала всех актеров и киношников раздражительными и вспыльчивыми.
Фрэнки уже тошнило от вечного песка в волосах, от воды, которая начинала течь тонкой струйкой, едва она заходила в душ. С Джун она не разговаривала по телефону уже пять дней, и боль от того, что ее нет рядом, лишь усиливала раздражение. Она легла на кровать в своем фургоне на колесах и поблагодарила Господа за то, что, по крайней мере, взяла приличный запас травки скоротать монотонные вечерние часы. Они снимали в пустыне уже пять недель, и единственным развлечением по вечерам было как следует «оттянуться» в соседнем фургоне. Но, с тех пор, как Фрэнки была влюблена в Джун, это перестало соблазнять ее. Она лежала, курила травку, и желала, чтобы время пролетело, как можно быстрее.
– Будь проклята Мими за то, что заставила меня играть кусок этого дерьма! – крикнула она, растирая в пепельнице очередной окурок.
Фрэнки знала, что Мими права, принуждая ее играть в этом фильме. Курт Волсам, режиссер фильма, был молод и отчаян. Недавно он получил в Каннах награду «Золотая пальма» за фильм, на который ушло минимум средств, но максимум эффектов и трюков. Критики встретили фильм с восторгом. «Пекло» был его первым фильмом, который ставился в Голливуде, количество людей, занятых в нем, было огромным. Для Фрэнки это фильм означал долгожданное расставание с низкопробными фильмами ужасов, в которых она играла, пока Мими не решилась запустить ее в лигу настоящих, достойных актрис.
Мими была агентом ее отца много лет и знала в Голливуде всех. Она твердо настаивала, чтобы Фрэнки держала в секрете свои отношения с Джун.
– Боже, девочка! Как можно ожидать от мужчин, что они примут тебя за секс-символ Голливуда, если они узнают, что ты лесбиянка. Все мужчины-звезды в возрасте пятидесяти, которые были голубыми, нашли себе маленьких миленьких женушек, чтобы сохранить имидж. Почему бы и тебе не завести мужа?
Фрэнки отчаянно затрясла головой. Она не хотела плести хитроумные сети обмана. Но, все-таки, чтобы успокоить Мими, неохотно согласилась появляться на вечерах и приемах в сопровождении мужчин, известных публике. Джун, казалось, не возражала.
В пустыне Фрэнки до смерти надоело делать вид, что она не замечает попыток Курта соблазнить ее. Пару дней назад ситуация достигла критической точки, когда молодой режиссер появился в ее фургоне в три часа утра. Фрэнки сдержала крик и вышвырнула пьяного Курта, резко заявив ему, чтобы он больше никогда у нее не появлялся. Но это только разожгло его страсть и пыл. Фрэнки было интересно, действительно ли он находит ее неотразимой, или он просто уже переспал со всеми остальными девушками из фильма. Ее удивляло то, что еще никто в Голливуде не был заражен СПИДом. Например, она знала, что в Тиснел Тауне количество инфицированных этой ужасной болезнью было гораздо больше, чем сообщалось. Благодаря Богу, такой проблемы у нее никогда не было.
Фрэнки не терпелось узнать, как поживает Джина одна, без Мэтью. Она должна позвонить ей, как только приедет в Лос-Анджелес. Она закрыла глаза, пытаясь заставить себя уснуть, хотя знала, что это ей не удастся. Еще три дня, и она вернется в объятия Джун.
Фрэнки уже тошнило от вечного песка в волосах, от воды, которая начинала течь тонкой струйкой, едва она заходила в душ. С Джун она не разговаривала по телефону уже пять дней, и боль от того, что ее нет рядом, лишь усиливала раздражение. Она легла на кровать в своем фургоне на колесах и поблагодарила Господа за то, что, по крайней мере, взяла приличный запас травки скоротать монотонные вечерние часы. Они снимали в пустыне уже пять недель, и единственным развлечением по вечерам было как следует «оттянуться» в соседнем фургоне. Но, с тех пор, как Фрэнки была влюблена в Джун, это перестало соблазнять ее. Она лежала, курила травку, и желала, чтобы время пролетело, как можно быстрее.
– Будь проклята Мими за то, что заставила меня играть кусок этого дерьма! – крикнула она, растирая в пепельнице очередной окурок.
Фрэнки знала, что Мими права, принуждая ее играть в этом фильме. Курт Волсам, режиссер фильма, был молод и отчаян. Недавно он получил в Каннах награду «Золотая пальма» за фильм, на который ушло минимум средств, но максимум эффектов и трюков. Критики встретили фильм с восторгом. «Пекло» был его первым фильмом, который ставился в Голливуде, количество людей, занятых в нем, было огромным. Для Фрэнки это фильм означал долгожданное расставание с низкопробными фильмами ужасов, в которых она играла, пока Мими не решилась запустить ее в лигу настоящих, достойных актрис.
Мими была агентом ее отца много лет и знала в Голливуде всех. Она твердо настаивала, чтобы Фрэнки держала в секрете свои отношения с Джун.
– Боже, девочка! Как можно ожидать от мужчин, что они примут тебя за секс-символ Голливуда, если они узнают, что ты лесбиянка. Все мужчины-звезды в возрасте пятидесяти, которые были голубыми, нашли себе маленьких миленьких женушек, чтобы сохранить имидж. Почему бы и тебе не завести мужа?
Фрэнки отчаянно затрясла головой. Она не хотела плести хитроумные сети обмана. Но, все-таки, чтобы успокоить Мими, неохотно согласилась появляться на вечерах и приемах в сопровождении мужчин, известных публике. Джун, казалось, не возражала.
В пустыне Фрэнки до смерти надоело делать вид, что она не замечает попыток Курта соблазнить ее. Пару дней назад ситуация достигла критической точки, когда молодой режиссер появился в ее фургоне в три часа утра. Фрэнки сдержала крик и вышвырнула пьяного Курта, резко заявив ему, чтобы он больше никогда у нее не появлялся. Но это только разожгло его страсть и пыл. Фрэнки было интересно, действительно ли он находит ее неотразимой, или он просто уже переспал со всеми остальными девушками из фильма. Ее удивляло то, что еще никто в Голливуде не был заражен СПИДом. Например, она знала, что в Тиснел Тауне количество инфицированных этой ужасной болезнью было гораздо больше, чем сообщалось. Благодаря Богу, такой проблемы у нее никогда не было.
Фрэнки не терпелось узнать, как поживает Джина одна, без Мэтью. Она должна позвонить ей, как только приедет в Лос-Анджелес. Она закрыла глаза, пытаясь заставить себя уснуть, хотя знала, что это ей не удастся. Еще три дня, и она вернется в объятия Джун.
Глава 34
Было воскресенье, и Джина весь день провела дома, пытаясь как следует отдохнуть от усталости прошлой недели. Она была совершенно измотана, но удовлетворена – ей осталось заработать только тысячу фунтов, и с долгами будет окончательно покончено. Ей удавалось поспать не более трех часов в сутки, и работа в кафе давалась с каждый днем все тяжелее. Несколько раз ее подмывало бросить работу в кафе и работать только в клубе. Но, когда у нее не будет долгов, она сразу уйдет из клуба, и тогда работа в кафе пригодится, чтобы иметь хоть и небольшой, но постоянный доход. Так что Джина продолжала свой тяжкий труд, утешая себя мыслью, что каждый минувший день приближает ее к заветной цели.
Часы, проведенные в клубе в ожидании клиентов, были для нее очень полезны – она отдыхала и думала о будущем. У нее опять появилось желание успеха, которое было потеряно, когда она жила с Мэтью. Она хотела возобновить свою актерскую карьеру. Каждую пятницу она звонила своему агенту, но ее не приглашали ни на какие пробы. Джина решила, что, когда рассчитается с долгами, один свой ночной заработок потратит на то, чтобы сделать несколько хороших снимков. Еще она собиралась найти нового агента, хотя она не обвиняла Питера Кросса в том, что он не находил для нее работы, ведь после смерти Мэтью ее преданность своей профессии заметно потускнела. Она решила сделать новый рывок. Когда вечера станут свободными, она начнет писать письма режиссерам, и даже возьмет несколько уроков игры в Актерском Центре. Она понимала, что после долгого перерыва ее мастерство притупилось, и чувствовала себя очень неуверенно.
Джина подошла к старому проигрывателю в гостиной и поставила пластинку с записью «Ромео и Джульетты» Прокофьева. Она нашла ее в магазине «секонд-хенд». Музыка успокоила ее.
Часы, проведенные в клубе в ожидании клиентов, были для нее очень полезны – она отдыхала и думала о будущем. У нее опять появилось желание успеха, которое было потеряно, когда она жила с Мэтью. Она хотела возобновить свою актерскую карьеру. Каждую пятницу она звонила своему агенту, но ее не приглашали ни на какие пробы. Джина решила, что, когда рассчитается с долгами, один свой ночной заработок потратит на то, чтобы сделать несколько хороших снимков. Еще она собиралась найти нового агента, хотя она не обвиняла Питера Кросса в том, что он не находил для нее работы, ведь после смерти Мэтью ее преданность своей профессии заметно потускнела. Она решила сделать новый рывок. Когда вечера станут свободными, она начнет писать письма режиссерам, и даже возьмет несколько уроков игры в Актерском Центре. Она понимала, что после долгого перерыва ее мастерство притупилось, и чувствовала себя очень неуверенно.
Джина подошла к старому проигрывателю в гостиной и поставила пластинку с записью «Ромео и Джульетты» Прокофьева. Она нашла ее в магазине «секонд-хенд». Музыка успокоила ее.