Эллиот Джеймс. Холодное, холодное сердце

   Самодовольно улыбаясь, Малик сел за руль. Он взглянул на часы. Пятнадцать пятнадцать. Юрий, должно быть, уже закончил работу. Надо завернуть на склад, забрать деньги и тут же вернуться в Вирджинию. Он завел двигатель, мягко тронулся и поехал по Коламбас-авеню, что-то напевая себе под нос и отбивая такт пальцами по рулю. В голову ему пришла неожиданная мысль, и чем больше он ее обдумывал, тем сильнее она ему нравилась. Увидев телефонную будку, подрулил к тротуару. С тихим смешком снял трубку и набрал номер своего куратора в ЦОПП.

Глава 34

   Тони Гримальди свернул с Брайтуотер-Корт на Четвертую брайтонскую стрит и остановил свой полицейский автомобиль напротив двенадцатиэтажного жилого дома, смотрящего на океан. Он узнал от осведомителя, что всего несколько минут назад в этот дом вошел Саша Лысенко, чтобы повидать одну из своих подружек, исполнительницу экзотических танцев в местном клубе. Осведомитель не знал ни имени женщины, ни номера ее квартиры, поэтому Гримальди, склонившись над рулем, закурил сигарету и стал внимательно наблюдать за подъездом, когда пищал пейджер. Посмотрев на дисплей, он увидел номер, который дала ему Хаузер, и вынул из «бардачка» портативный телефон.
   — Ну, как дела? — спросила Хаузер. Она сидела на краю кровати, наблюдая, как Калли надевает рубашку на вытертое насухо тело.
   — Ты как раз вовремя, — сказал Гримальди. — Я собирался тебе позвонить. Я жду парня, который, возможно, нам поможет. Поэтому приезжайте сюда. — Он назвал адрес и повесил трубку.
   Хаузер передала его слова Калли, сбросила с себя махровую простыню и принялась быстро одеваться.
   — Мы можем быть там самое меньшее через тридцать минут, — сказала она, натягивая джинсы.
   — А я свяжусь с Грегусом, — сказал Калли и снял трубку с телефона, стоявшего возле кровати.
   — Где тебя черти носили? — необычно строгим голосом спросил Грегус.
   Колеблясь, с глубоким вздохом, Грегус сказал:
   — У меня для тебя плохие новости. — И, помолчав, добавил: — Малик захватил Дженни.
   У Калли было такое чувство, будто кто-то ударил его кувалдой в грудь. Ноги под ним подогнулись, как резиновые, и он сел на кровать.
   — Нет, нет. Ты ошибается. Я только что с ней виделся.
   Хаузер перестала причесывать волосы щеткой и, повернувшись, увидела, что Калли весь напрягся, глаза его дико блуждают.
   — Откуда ты знаешь, что он ее захватил?
   — Этот сукин сын позвонил своему куратору в ЦОПП, а тот перезвонил мне.
   Калли закрыл глаза. Боже, молился он, Боже! А затем спросил:
   — Она мертва? Он ее убил?
   — Не думаю.
   И тут его вдруг озарило:
   — Это я привел его к ней. Привел прямо к ней.
   — Послушай, Майк. Еще не все потеряно. Я поговорил с одним из наших психиатров. То, что Малик позвонил, по его мнению, означает, что он не собирается сразу ее убивать. — Грегус не сказал Калли, почему психиатр так считает. Тот же предполагал, что Малик сперва будет ее пытать, возможно, довольно долго.
   Хаузер догадалась, что произошло. Она села рядом с Калли, взяла его за руку, желая хоть чем-нибудь помочь, хотя и знала, что ничего не может сделать.
   — Что еще сказал Малик?
   — Сказал, чтобы ты вышел из игры. Иначе...
   — Иначе он будет пытать мою дочь?
   — Ты же знаешь, что он псих, Майк.
   — Тогда я выхожу из игры. Сообщи ему как-нибудь об этом. Скажи ему, что я сделаю все, что он захочет, лишь бы он ее отпустил. У тебя есть досье на членов русской мафии, с которыми он поддерживает связь... и на его дружков по КГБ. Наши люди в Нью-Йорке могли бы передать послание через своих осведомителей в русском землячестве.
   — Майк...
   — Ты должен мне помочь, Лу. Без дураков. Это моя дочь. Моя девочка.
   — Это бессмысленная затея, Майк. Даже если мы передадим ему твое послание, это ничего не изменит. Вспомни: он ненавидит тебя, всегда ненавидел. Тебе стоило большого труда держать его в своих руках. Однажды тебе даже пришлось выбивать из него дурь. Он хочет отомстить тебе. — И, поколебавшись, добавил: — Психиатр говорит, что он все равно убьет ее, что бы мы ни делали.
   — Нет, этого не должно случиться. Только не с Дженни.
   — У нас есть одно небольшое преимущество, — сказал Грегус.
   — Нет. Нет. Нет. Ты должен передать ему мое послание. Пообещать все что угодно. Предложи ему обменять Дженни на меня.
   Отчаяние, звучавшее в голосе Калли, не могло не вызвать сочувствия у его старого друга. Ведь и у него тоже была дочь.
   — Как давно ты виделся с Дженни?
   Калли поглядел на часы.
   — Я оставил ее там, где она работает, меньше трех часов назад.
   Грегус на секунду задумался.
   — Чтобы захватить ее, он должен был подождать, пока она уйдет с работы. Когда она ушла?
   — Не знаю. — Калли повернулся к Хаузер. — Позвони по своему телефону в кафе «Аллегро» на Коламбас-авеню. Выясни, когда ушла Дженни. — Ум Калли постепенно прояснялся.
   Хаузер быстро вытащила свой телефон и набрала номер справочной.
   — Малик позвонил ровно... двадцать восемь минут назад, — сказал Грегус. — У нас тут определитель телефонных номеров; мы выяснили, что он звонил по телефону-автомату из Манхэттена. Телефон находится на Коламбас-авеню, рядом с Семьдесят первой стрит. Где работает Дженни?
   — На перекрестке Коламбас-авеню и Семьдесят четвертой стрит.
   — Когда ты уехал из Брайтон-Бич, чтобы повидать ее?
   — Около десяти тридцати.
   — Тогда он и начал следить за тобой. Прошлой ночью он убил девушку в Нью-Джерси, в город мог добраться лишь рано утром. Только тогда он мог передать клише печатнику, поэтому он не мог еще получить денег. Он ждет момента, когда сможет их получить.
   — Еще сорок минут назад Дженни была на работе, — громко сообщила Хаузер.
   Грегус услышал ее.
   — Он звонил, находясь в трех кварталах от места ее работы; скорее всего сразу же после ее похищения. К этому времени она была у него в руках не больше тридцати минут. Ручаюсь своей жизнью, что сейчас он находится в Брайтон-Бич, ждет денег. Психиатр говорит, что, судя по всему, он отвезет ее туда же, куда отвозил девушек, похищенных им в Шарлоттсвиле. Если психиатр прав, в нашем распоряжении есть кое-какое время. Не получив денег, Малик не покинет Нью-Йорк. А если отправится обратно в Вирджинию, доберется туда не раньше чем через шесть часов; только тогда он сможет... — Грегус осекся, не желая сказать ничего такого, что заставило бы Калли задуматься о последствиях в случае их неудачи.
   Всего несколько минут назад, лежа с Хаузер в постели, Калли видел отрывки из передачи Си-эн-эн; он хорошо помнил торжественное выражение на лице диктора, когда она рассказывала об увечьях и следах пыток на теле девушки. Ужасные образы замелькали у него перед глазами, и он с большим трудом поборол панический страх, который лишал его сил и приводил в оцепенение. Чтобы помочь Дженни, он должен прежде всего сохранять здравомыслие.
   — А как насчет ФБР? Может, у них есть какие-нибудь сведения, которыми мы не располагаем? — Его ум уже активно действовал, быстро перебирая все возможности. Может, они сумели разузнать, где его логово.
   — У нас есть свой человек в их группе расследования, Майк. Им не удалось разведать ничего такого, чего мы не знаем. И у нас есть одна зацепка.
   — Какая зацепка?
   — С того времени как позвонил Малик, мы все время это обдумываем. Тот, кто печатает деньги, должен был поддерживать с ним контакт, чтобы дать знать, когда будет готов приступить к работе. Если Малик уже уехал, можно найти печатника, он может знать телефонный номер его дома в Вирджинии, даже где он находится, этот дом. Это наш шанс.
   — Кто-нибудь имеет представление, далеко ли его дом от Шарлоттсвиля?
   — По мнению медицинского эксперта, который осматривал первые четыре тела, его дом должен находиться не больше чем в сорока пяти минутах езды от университета. Он определил это по степени размораживания тел. Это должно быть уединенное, но вполне доступное место.
   — Сорок пять минут? В любом направлении? Это охватывает территорию в сто квадратных миль.
   — Я уже сказал тебе, Майк. Наш шанс в том, чтобы выяснить, где печатаются деньги. Печатник или Силкин должны знать, как связаться с Маликом; нам надо разработать эту версию.
   Калли хотел было сказать Грегусу об осведомителе Гримальди, но прикусил язык, вовремя вспомнив, что не имел права говорить полицейскому о Малике.
   Хаузер торопливо написала номер своего портативного телефона, вырвала листок из блокнота и отдала Калли. Тот прочитал его Грегусу.
   — Я выезжаю в Брайтон-Бич. У нас есть с собой портативный телефон. Как только что-нибудь узнаешь, сразу же позвони.
   — Хорошо. Мы работаем над телефонными разговорами Малика; пока ничего интересного, но, может, что-нибудь и выясним.
   — И продолжай следить за ФБР.
   — Это мы тоже делаем. Держись, Майк. Повторяю: еще не все потеряно. Торжественно тебе обещаю, мы сделаем все, чтобы спасти Дженни.

* * *

   Проявив все свое водительское умение и нарушая все правила дорожного движения, Хаузер домчалась из центра Манхэттена до Бруклина меньше чем за двадцать минут. Проехав мимо Гримальди, она завернула за угол и вернулась назад пешком.
   — Он все еще там, — сказал Гримальди, показывая ей дом на противоположной стороне улицы. Хаузер села рядом с ним на пассажирское сиденье. Гримальди повернулся к Калли, который сел сзади.
   — Что вы делали? Почему вы так скверно выглядите?
   — Он захватил мою дочь, — с трудом выдавил из себя Калли.
   Лицо Гримальди выразило глубокое сочувствие, но он знал, что Калли нужны не слова утешения.
   — Кто? Этот гад, которого мы разыскиваем? «Трупосоставитель»?
   — Я сам привел его к ней, — сказал Калли и отвернулся.
   — Господи, Калли. Какой ужас! Послушайте, я понял, что вы правы, и не стал привлекать к этому делу своих ребят. Только пройдет слушок, что мы ищем этого гада, и он сразу же уползет в какую-нибудь нору. До сих пор я действовал один, надеясь на счастливый случай, но могу наводнить весь этот район полицейскими. Совершено, черт побери, похищение, мы можем даже позвать на помощь федеральных полицейских.
   — Нет. Если вы это сделаете, Дженни конец. Он не должен знать, что мы продолжаем за ним охотиться. Тут примешивается и личный мотив: он хочет отомстить мне. Оказавшись в безвыходном положении, он тут же убьет ее.
   — А почему вы думаете, что он этого уже не сделал? — Едва произнеся эти слова, Гримальди тут же пожалел о них. — Извините. Типичный вопрос полицейского.
   — Он постарается продлить ее муки, — сказал Калли, умолчав о том, как хорошо он знает, на что способен Малик, ибо при одной мысли об этом кровь кидалась ему в голову и он терял власть над собой.
   — Кого ты тут поджидаешь? — спросила Хаузер.
   — Одного здешнего субъекта по имени Саша Лысенко. Иногда из него удается выжать что-нибудь полезное, а иногда он врет напропалую. Он, конечно, жуткое дерьмо, мелкий воришка, который питается объедками со стола воров покрупнее. Но он состоит в Организации, подслушивает то, что говорят другие, и всегда держит про запас какие-нибудь новостишки, чтобы откупиться от нас, если на чем-нибудь попадется.
   — Нам надо выйти на того, кто печатает деньги, — сказал Калли.
   — Если мой дружок Саша не знает этого, то наверняка знаком с кем-то, кому это известно. Сейчас он мой единственный источник информации.
   В этот момент Гримальди прищурился и нагнулся вперед. Он наблюдал за небольшим жилистым человечком с близко поставленными глазами и с изрытым оспинами лицом, который только что вышел из подъезда. У него были очень аккуратно зачесанные волосы, одет он был в дорогой, хорошо сшитый двубортный габардиновый костюм.
   — Это он, — сказал Гримальди. — Дешевка в костюме за две тысячи долларов. Мусорный бак в смокинге.
   Калли потянулся к ручке двери.
   — Сидите спокойно, — сказал Гримальди. — Может, он пойдет по направлению к нам. Я не хочу, чтобы он улизнул, этот маленький засранец бегает точно кролик.
   Саша Лысенко остановился напротив подъезда, вертя головой так, словно она была на шарнирах. Затем повернулся и пошел в ту сторону, где стояла машина Гримальди. Пройдя меньше пятидесяти футов, заметил у противоположного тротуара машину с тремя пассажирами, среди которых узнал Гримальди. Он бросился бежать, словно спринтер со старта.
   — Ах, черт, — крикнул Гримальди, затем, увидев, куда бежит Лысенко, усмехнулся. — Свалял дурака, чертов недомерок!
   Саша уже побежал вверх по пандусу, когда Гримальди завел двигатель и нажал на педаль газа с такой силой, что покрышки взвизгнули и задымились. Он лихо развернулся посреди улицы и начал погоню.
   Саша завернул за угол, а Гримальди взлетел вверх по пандусу и проехал через узкое пространство между стеной здания и парапетом. Он так круто вывернул руль, въезжая на широкий дощатый настил, что машину сильно занесло, едва не развернуло на сто восемьдесят градусов. Саша был в тридцати ярдах впереди, он бежал как опытный бегун по пересеченной местности, ловко лавируя среди прохожих. Гримальди включил сирену и нажал на педаль газа. Прохожие торопливо расступались, пропуская машину. Гримальди догнал Сашу, обошел его, круто повернул налево и нажал на тормоза, преграждая беглецу путь. В тот же миг он выскочил из машины, за ним Калли и Хаузер. Саша кинулся было в обратную сторону, но Хаузер подставила ему подножку, и он упал. Гримальди тут же схватил его за шиворот, поднял на ноги и прижал к стене заколоченного досками ресторана.
   — Саша, дорогой мой друг. Какого черта ты удираешь? Ты не рад видеть меня? Я ужасно огорчен.
   — Пошел ты от меня подальше, Гримальди.
   Гримальди захватил нижнюю губу Саши в кулак и вывернул. Саша завопил от боли.
   — Ты должен говорить, пошел ты от меня подальше, детектив Гримальди.
   Калли шагнул вперед, собираясь вмешаться, но Хаузер поймала его за руку.
   — Не мешай Тони, он сам справится. Тони хорошо знает, что делает.
   — Чего тебе нужно от меня, Грималь... детектив Гримальди? — сказал Саша, потирая нижнюю губу.
   — Вот так-то лучше. А теперь закрой свою глупую пасть и внимательно слушай, что я тебе скажу. Внимательно слушай каждое слово. От этого зависит вся твоя никчемная жизнь. Понял?
   Саша энергично кивнул, тщательно приглаживая свои волосы и оправляя пиджак.
   — Я не могу повалить тебя и истоптать ногами, как мне хотелось бы, но ты видишь этого парня за мной? — Гримальди показал большим пальцем на Калли.
   Подавшись слегка в сторону, Саша увидел Калли, который смотрел на него с ненавистью.
   — Да. Вижу.
   — Он не полицейский и не должен, как, к сожалению, я, придерживаться правил и инструкций. А я могу отвернуться. И тогда я не увижу, как он разделывает тебя. А уж можешь мне поверить, он в этом деле мастак. Я видел, как он орудует: последний парень, которого он обработал, проведет остаток своих дней в кресле-каталке, весь в бинтах и пластырях. Представляешь себе?
   Саша вновь кивнул.
   — Что ему надо? Я ни в чем не виноват. И я не знаю его.
   — Тогда смотри. И не вздумай, мать твою за ногу, врать. — Гримальди вытащил из кармана фотографию Малика и поднес ее к лицу Саши. — Знаешь этого типа?
   Саша внимательно посмотрел на фото.
   — Нет.
   Однако выражение его лица говорило, что это не так.
   Гримальди нахмурился и покачал головой.
   — Неправда. Спрашиваю тебя еще раз. Ты видел этого типа?
   — Может быть. Не знаю.
   Гримальди повернулся к Калли.
   — Я уверен, что он врет. Как вы думаете?
   Калли шагнул вперед и встал, возвышаясь над Сашей. Тот весь сжался, ожидая ударов. Но Калли справедливо рассудил, что избивать его бесполезно, только повредит делу. У Саши был вид человека, привыкшего к побоям. Калли заговорил с ним на беглом, безукоризненно правильном русском языке. Глаза Саши расширились от удивления, он уставился на Хаузер. И тут же стал торопливо отвечать на вопросы Калли, почему-то глядя испуганными глазами на Хаузер.
   — Говори по-английски, — сказал Калли.
   — Я не знаю, как его зовут, — сказал Саша. — Я видел его несколько недель, может, месяц назад. Точно не помню. Он был с Виктором Силкиным и Юрой Беликовым.
   Гримальди приходилось слышать о Силкине, но второе имя он слышал впервые.
   — Кто такой Юра Беликов?
   Саша отвернулся, явно не желая отвечать, но тут его взгляд вновь наткнулся на Хаузер.
   — Я слышал, только слышал, что это они ограбили грузовик с бумагой для печатания денег.
   — Какое отношение имеет к этому Беликов? — допытывался Калли.
   Саша вновь заколебался. Калли посмотрел на Хаузер и улыбнулся, стараясь, чтобы Саша увидел его улыбку.
   — Может быть... может быть, он будет печатать для них деньги.
   — Где он будет печатать деньги?
   Саша всплеснул руками.
   — Таких подробностей я не знаю. Я только слышал кое-какие слухи. — И вновь уставился на Хаузер.
   Хаузер не имела понятия, что Калли сказал Саше по-русски, но она быстро догадалась, что речь шла о ней, что Саша сильно напуган и что Калли пользуется этим, чтобы вытянуть у него признание. Она подыграла ему, подойдя ближе к прижатому к стене человеку.
   Глаза Саши совсем округлились.
   — Где-то здесь недалеко. Может, за Кони-Айлендом.
   Хаузер сделала еще шаг вперед, не спуская глаз с Саши. Калли кивнул.
   — Бери его, он твой.
   — О'кей, о'кей. Склад находится на Западной двадцать девятой улице. Между Нептуном и Русалкой. Это все, что я знаю.
   — Это в пяти минутах езды отсюда, — сказал Гримальди Калли. — Это не мой участок, но хрен с ним, поехали. — Он повернулся к Саше. — Садись в машину. Я не могу допустить, чтобы ты предупредил их о нашем приезде.
   — Они убьют меня, если увидят с вами.
   — Они тебя убьют или мы, какая разница. Садись. Я отпущу тебя, когда мы убедимся, что ты не врал.
   Калли схватил Сашу за волосы и, словно мешок, бросил на заднее сиденье. Затем сел сам.
   Гримальди промчался обратно по дощатому настилу, съехал с пандуса, мимо парапета, и помчался по Брайтон-Бич-авеню.
   Саша сидел, забившись в угол, следя за каждым движением Хаузер. Он вздрогнул, когда она повернулась назад, к Калли.
   — Что ты ему сказал? — спросила она.
   — Пару ласковых слов, — ответил Калли; он думал о Дженни, всем сердцем надеясь, что она еще жива и невредима.
   Свернув на авеню, Гримальди улыбнулся.
   — Он сказал, что ты свихнувшаяся лесбиянка и что парень, которого вы разыскиваете, изнасиловал и убил твою подружку. И если Саша не скажет то, что ему надо знать, он позволит тебе отрезать ему кое-что. И кажется, он сказал, что ты уже проделала это с тремя мужчинами, причем с большим удовольствием.
   Гримальди посмотрел в зеркало заднего обзора на Калли.
   — Точный перевод?
   — Достаточно близкий, — сказал Калли и схватился за подлокотник: Гримальди круто повернул машину на Сёрф-авеню.

Глава 35

   Когда Малик загнал свой мини-вэн задним ходом на склад, Виктор Силкин тут же закрыл ворота. И, не обращая никакого внимания на Малика, подошел обратно к Юрию Беликову. Малик тем временем вышел из машины, открыл заднюю дверь и убедился, что Дженни Калли еще спит под действием впрыснутого ей состава.
   Когда Малик поднял одеяло, Дженни пошевелилась и тихо всхлипнула. Ее голова скатилась набок, веки, затрепетав, открылись и вновь закрылись, она затихла. Малик прикрыл ее, затем подошел к кабине и откинул спинку заднего сиденья, подготавливая место для груза.
   Затем он направился к Силкину и Беликову, наблюдавшим, как упаковочная машина выбрасывает аккуратно сложенные пачки банкнот по десять тысяч долларов в каждой.
   Малик вынул стодолларовую банкноту из кармана, а другую, такую же, вытащил из пачки. Он внимательно осмотрел их, прощупал текстуру бумаги. Улыбнувшись, передал обе банкноты Силкину, который последовал его примеру.
   — Никакой разницы, — удовлетворенно сказал Силкин.
   — Конечно, никакой, — поддакнул Беликов. — Их можно распознать лишь в специальной лаборатории.
   Трое продолжали наблюдать, пока машина не выбросила последнюю пачку. Беликов раскладывал пачки на три равные доли на длинном рабочем столе. Положив на место последнюю пачку, он радостно потер руки. И показал на шестифутовые нейлоновые мешки, лежащие тут же на столе.
   — Каждому по два мешка, — сказал он. — Они очень емкие. Если аккуратно укладывать, в каждый поместится чуть больше пяти миллионов.
   Все трое принялись упаковывать деньги в мешки, тщательно подсчитывая их количество.
   — Где клише? — спросил Малик.
   — Сейчас. — Беликов прошел в свой маленький кабинет слева и принес клише Малику, который открыл обитые мягким материалом коробки, удостоверился, что они на месте, а затем положил их вместе с деньгами.
   — Запомни, Юра, — сказал Силкин. — Не покупай ничего на крупную сумму. Например, автомобиль. Продавец может тут же сообщить властям. И не вкладывай крупные суммы в банки — если только ты не договоришься, что они за специальную плату отмоют деньги.
   — Понятно, — сказал Беликов, торопливо заполняя стоявшие у его ног мешки.
   Малик знал, что он и не подумает прислушаться к совету Силкина. Первым делом этот недоумок купит себе роскошный автомобиль и начнет сорить деньгами в ночных клубах. Если Организация не потребует себе части денег или, убив его, не заберет все, то секретная служба, все еще разыскивающая похищенную бумагу или напечатанные из нее деньги, в течение недели засадит его за решетку. И несмотря на мудрые советы, которые давал Силкин, Малик сомневался, что тот будет вести себя осмотрительно.
   Малик застегнул «молнии» на обоих своих мешках и отнес их в мини-вэн. Уложил деньги перед Дженни Калли и вернулся к рабочему столу, где Силкин и Беликов уже заканчивали свою работу. Они стояли к нему спиной, в десяти футах от него; он вытащил пистолет и навинтил глушитель. Затем стал ждать, пока они набьют свои мешки.
   Первым, с пистолетом в руках, его увидел Силкин, удивленное выражение в его глазах сменилось гневом, а когда он перехватил решительный взгляд Малика, отчаянным страхом. Чего-чего, а этого он не ожидал. Он знал Малика больше двадцати лет и доверял ему, ведь они вместе участвовали во многих операциях КГБ.
   — Извини, Виктор. Не пройдет и недели, как ты окажешься под арестом и расскажешь им обо мне. Этого я не могу допустить.
   Два выстрела, поразившие Силкина в голову, прозвучали не громче, чем щелчки пальцами. Он повалился к ногам Беликова, который, вздрогнув от неожиданности, повернулся к Малику. Реакция была мгновенной: нырнул под длинный деревянный стол. Но две пули пронзили его грудь как раз в тот момент, когда он дотянулся до подвешенного под столом компактного автоматического пистолета. Он умер, так и не успев пустить в ход свое оружие.
   Малик по очереди подошел к обоим своим сообщникам и для верности пустил им по пуле прямо в сердце. Затем вырвал из рук Беликова автоматический пистолет, бросил его на переднее сиденье мини-вэна и загрузил еще четыре мешка. Он положил по мешку с обеих сторон Дженни, один — позади нее, последний мешок положил прямо за передним сиденьем, на раскинутое заднее. Затем подошел к окошку, вделанному в дверь, и отогнул краешек толя, которым оно было закрыто. Посмотрел сперва в одну сторону, затем в другую. Особенно внимательно на угол справа, где улица пересекалась с улицей Русалки.
   Он увидел, как из остановившейся машины, где сидели четверо, вышел один человек. Он не мог распознать лица этих четверых, но узнал машину, ту самую, из которой Калли вылез сегодня утром.
   Несколько мгновений Малик продолжал наблюдать, затем тихо выругался и метнулся к своему мини-вэну.

* * *

   Гримальди медленно завернул за угол улицы Русалки, на Западную двадцать девятую улицу, и припарковал машину у кромки тротуара. Эта улочка напомнила Калли Бейрут с его выжженными, без стекол в окнах домами. Некоторые дома были жилыми, другие — лишь пустыми скорлупами. Глаза Калли обрыскали весь квартал и задержались на широких воротах склада в сорока ярдах от него, в дальнем конце улицы. Они дважды объехали квартал, внимательно его осматривая, и только тогда заметили задний вход в склад.
   — Отпустите его, — сказал Гримальди, обращаясь к Калли. Тот открыл дверь, Саша выскочил из машины и скрылся за углом.
   — Вы, Калли, будете действовать с фасада, а мы с Джули — с задней стороны.
   Гримальди повернулся к Хаузер.
   — Оружие есть?
   — Да. — Она похлопала себя под мышкой.
   — Какое?
   — "Глок", сорокового калибра. Пятнадцать патронов в магазине. Один в стволе.
   — Если мы дадим маху, мне снесут голову, — сказал Гримальди. — Если бы не ваша дочь, Калли, я бы организовал все это совсем иначе.
   Гримальди взял свою рацию и сунул ее в карман, затем достал еще две миниатюрных рации из «бардачка». Одну дал Калли, другую прикрепил к ремню.
   — Она отрегулирована на малую громкость, поэтому подносите ее к уху. — Он посмотрел на Хаузер. — С тобой все в порядке?
   — Да. — В ее голосе не чувствовалось никакой нервозности, лишь твердая холодная решимость, знакомая Гримальди еще с прежних времен.
   — О'кей. Пора начинать операцию. Я сообщу, когда мы займем свою позицию, Калли. Мы войдем в склад все вместе.