На какое-то мгновение ей показалось, что он сейчас либо прогонит ее, либо встряхнет так, что она потеряет сознание.
– Вы любили моего брата?
Этот неожиданный вопрос, да еще заданный таким тихим голосом, заставил ее вздрогнуть. Она отшатнулась, как от удара. Она не могла понять, отчего он вдруг поменял тему.
– Простите?
– Я спросил вас, любили ли вы моего брата. Мы уже три раза говорили о том, что он женился на вас и обокрал, о вашем желании во что бы то ни стало найти его, но вы ни разу не сказали, как вы относились к нему. А мне интересно это знать.
Оливия почувствовала, что краснеет. Набрав в легкие побольше воздуха, она выдохнула:
– Конечно же, любила.
В течение нескольких секунд герцог Дарем смотрел на нее с непроницаемым выражением лица, видимо, оценивая ее довольно сдержанный ответ, а возможно, ожидая, что она скажет что-либо еще. Но она не собиралась посвящать его в детали. Детали его не касались.
И тут произошло невероятное. Сильными пальцами он схватил ее за подбородок, поднял его и коснулся губами ее рта – не в страстном поцелуе, а нежно, словно между ними только что не было перепалки.
Оливии понадобилось несколько минут – а ей показалось, что часов, – чтобы понять, что он ее целует. Она уперлась руками в его грудь и попыталась оттолкнуть его, однако он положил свою большую ладонь ей на затылок и не дал оторвать губ. Ей ничего не оставалось, как подчиниться.
Что она и сделала, чувствуя, как волна эмоций неожиданно захлестнула ее, ноги стали ватными и все тело под корсетом ожило. От него исходило тепло, а вкус его губ был восхитительным. И в тот момент, когда она была готова растаять в его объятиях, он медленно отпустил ее, успев, однако, провести пальцем по ее губам.
Оливия открыла глаза, но не посмела посмотреть на него, а уставилась в пол.
Господи, он поцеловал ее. Намеренно. А целовался он... неподражаемо.
И тут сразу же ее охватило чувство вины. Она отступила на шаг и прошептала:
– Вы что, с ума сошли?
– На мгновение, – прохрипел он.
– Вы не имели права это делать, – дрожащим голосом произнесла она. – Я замужем за вашим братом.
– Но у меня есть основание сомневаться в вашем намерении донести это до моего сознания, мадам.
Она хотела возразить ему в самых нелицеприятных выражениях. Вместо этого до нее вдруг дошло, что и на него этот поцелуй произвел впечатление. Его лицо раскраснелось, глаза все еще горели. Она не ожидала, что легкое прикосновение их губ могло вызвать в нем такую реакцию. Это ее смутило.
– Ради Бога, какое отношение к этому имеет ваш поцелуй? – прошептала она в ярости.
Он ответил не задумываясь:
– Вас влечет ко мне.
«Точно так же, как вас влечет ко мне».
– Вы действительно сошли с ума. К тому же вы грубиян. – Вот все, что ей удалось сказать. Смущение лишило ее способности подобрать более подходящий ответ на столь смехотворное утверждение.
Он ухмыльнулся и засунул руки в карманы.
– Вы не первая француженка, которая говорит мне это.
Она приложила ладони к горящим щекам.
– Я уверена, что я и не первая англичанка, которая вам это говорит.
Он не отреагировал. Текли секунды, но они оба молчали. Не дождавшись ответа, она повернулась к наполовину зашторенному окну.
А он наконец подошел к двери и дернул за шнур звонка, вызывая дворецкого. Почти сразу в столовую вошли три лакея с серебряными подносами. Они подошли к буфету у дальней стены и молча расставили блюда с едой, ни разу не оглянувшись.
Оливия не могла решить, рада ли она тому, что их прервали, или сердится за то, что появились слуги, независимо от того, что считалось, что слуги невидимы. Опыт подсказывал ей, что слуги обычно сплетничают о своих хозяевах, но сейчас ей было не до этого.
Неожиданно вошел дворецкий и начал что-то тихо говорить герцогу. Оливия воспользовалась тем, что герцог отвлекся, и попыталась успокоиться и собраться с мыслями.
Ее деверь как ни в чем не бывало отдавал распоряжения дворецкому. Затем все трое слуг вышли и тихо закрыли за собой дверь, опять оставив их вдвоем и предоставив им самим выбирать блюда и продолжать беседовать за столом.
– Что ж, дорогая сестра, пообедаем? – спросил он, потирая подбородок.
Оливия чуть было не поперхнулась, столько сарказма было в его голосе.
Она мило улыбнулась, хотя у нее пропал аппетит.
– Конечно, ваша светлость. – Он показал рукой на буфет:
– Пожалуйста. Нам есть что обсудить.
Он хочет что-то обсуждать? Сейчас? Господи, герцог Дарем только что ее поцеловал. Никаких объяснений или предупреждений. А ей понравился поцелуй. Даже очень. Этого было достаточно, чтобы сделать неловким любой разговор. Во всяком случае, для нее. Однако ей вдруг пришло в голову, что все было им заранее спланировано, чтобы сбить ее с толку и тем самым получить преимущество в любом разговоре. Если это так, бедняге герцогу придется туго. Он не знает, с кем имеет дело и что разговор будет в ее пользу.
Взметнув юбки и вежливо улыбнувшись, Оливия направилась к буфету.
Он был страшно зол на себя за то, что воспользовался ситуацией и противостоял ей не с помощью слов, а поддавшись эмоциям и вожделению. Все же он не был до конца уверен, что это ее удивило. Она вошла в его жизнь и, конечно же, со своими планами. Но сегодня она его удивила. Вместо того чтобы в слезах выбежать из дома или даже влепить ему пощечину, как сделала бы любая другая женщина, она осталась спокойной и хладнокровной. Сидит за столом напротив него и после шокировавшего их обоих поцелуя как ни в чем не бывало ест утку, фаршированную каштанами. Леди Оливия Шей была умной женщиной, которой, очевидно, нравилось соревноваться в уме с мужчинами. Сэмсон еще не понял, одобряет ли он ее необычный характер или нет.
– Как вам утка, Оливия? – тоном любезного хозяина поинтересовался он.
Она посмотрела на него через стол, набрала с помощью вилки и ножа порядочную порцию утки и ответила в том же тоне:
– Восхитительна, ваша светлость. А вы довольны обедом, ваша светлость?
– Абсолютно.
– Вам придется сказать вашему другу, что он нанял замечательного повара. А ваш друг сейчас дома?
Сэмсон чуть было не выругался вслух. Что за банальный, бессмысленный разговор!
– Лучше давайте обсудим этот довольно соблазнительный поцелуй.
Сказав это, он внимательно на нее посмотрел. Она колебалась всего мгновение.
– Если мы собираемся обсуждать что-либо, кроме погоды и еды, я предпочла бы поговорить об Эдмунде и о том, что вы намерены делать, чтобы помочь мне вернуть мои деньги. – Она откинулась на спинку стула и промокнула рот салфеткой. – Я и так уже слишком давно покинула Париж и Дом Ниван, ваша светлость. Мне надо возвращаться во Францию, чтобы присматривать за своим делом. Хотя как человек, получивший богатство по наследству, вы, верно, не вполне это понимаете.
Несмотря на то что она произвела на него впечатление своей способностью выглядеть уверенной в своей правоте и сосредоточенной на своей цели, Сэмсон почувствовал себя задетым простой улыбкой, которая заиграла на ее прелестных розовых губках. Ее нарочитая уверенность и раздражала его и странным образом возбуждала.
Он отложил нож и вилку и внимательно на нее посмотрел.
– Я хочу сделать вам кое-какое предложение, Оливия.
Она подняла бокал и, отпив глоток, облизнула губы.
– Полагаю, что это предложение касается возврата моих денег. – Это было скорее утверждение, чем вопрос.
На этот раз восхитившая его ранее уверенность вызвала у него только раздражение, хотя он решил не доставлять ей удовольствия это заметить. Он сжал губы, словно обдумывая свой ответ.
– Возможно. Хотя я не уверен, что вы будете так же довольны, узнав, о чем я на самом деле думаю.
– Я вовсе не самонадеянна, ваша светлость. Но, честно говоря, ваше мнение не имеет для меня значения.
Он подался вперед, и его голос прозвучал немного угрожающе:
– Гораздо важнее то, чем мы можем быть друг для друга полезны, чем то, что мы друг о друге думаем.
– Что мы можем друг для друга сделать? Как прикажете вас понимать?
Он посмотрел на нее поверх бокала с вином.
– Вам нужна моя помощь, и я, рассмотрев все возможные варианты, решил вам помочь.
– Мне надо вернуть свои деньги, – подумав, сказала она, – и это является моей главной задачей. Вам, я вижу, нравится уклоняться от главного, но тот факт, что вы брат моего мужа, делает вас ответственным за его обман. По-моему, я выразилась более чем ясно.
– Вот как? Но у меня есть свои причины разыскивать брата, а вы – первый человек, который утверждает, что недавно его видел и проводил с ним время.
– На самом деле я недавно вышла за него замуж, – сверкнула она глазами.
Ее комментарий точка в точку совпал с его мыслями.
– Да, я почему-то верю этому.
Она выпрямилась и сложила руки на коленях.
– Мне следует вас благодарить? – Несмотря на то что она была шокирована, в ее голосе явственно слышался сарказм.
Он улыбнулся, предвкушая ее реакцию на его следующее предложение.
– Я предлагаю, чтобы мы начали искать Эдмунда вместе, леди Оливия, в Париже.
– И как вы себе это представляете? С чего мы начнем и кто будет направлять нас в наших поисках? И почему Франция? Раз он украл деньги, можно предположить, что он покинул страну.
Сердце Сэмсона забилось от предвкушения. Он ждал этого момента.
– Я считаю, что мы должны начать с Парижа, потому что именно там его видели в последний раз. Мы можем проследить за его передвижениями, навестить тех, с кем он был знаком, и тех, с кем он общался в свете. Если в афере, с помощью которой ему удалось выманить у вас деньги, были замешаны другие люди, мы сможем застать их врасплох.
– Неужели найдутся и такие? – Он пожал плечами:
– Понятия не имею. Но я считаю, что лучше всего начать именно с Парижа.
Она немного подумала.
– А я предположила, что он скорее всего вернется сюда, к себе домой, к своей семье.
– Эдмунд никогда не вернется в Англию, – резко бросил Сэмсон.
– Откуда вы знаете, сэр?
Поскольку он все еще не доверял тому, что она о себе рассказывала, он не был готов говорить о своем прошлом. Поэтому он ответил:
– Достаточно будет сказать, что я знаю, каков ход мыслей моего брата.
– Мне тоже так кажется, – насмешливо улыбнулась она.
Он внимательно посмотрел на нее, но ответ был все тот же.
– Мы поедем во Францию, начнем оттуда и посмотрим: может, кто-нибудь, решив, что я – Эдмунд, расскажет, где его можно найти.
В душу Оливии закралось подозрение.
– Что вы хотите этим сказать? Как это они подумают, что вы – это он?
– Вы замужем за человеком, который является моим близнецом, Оливия. Если он с кем-то был связан, тот человек, конечно же, будет изумлен, увидев нас вместе после того, как Эдмунд выманил у вас деньги. Я надеюсь, что это разворошит осиное гнездо и мы получим какую-то информацию. Если только у вас нет идеи получше, – сухо добавил он.
До нее очень долго доходило его так называемое предложение. А еще труднее было согласиться с тем, что они будут делать. В конце концов вместо того, чтобы рассердиться, она даже развеселилась.
– Вы это серьезно?
Он отпил еще вина, чтобы немного оттянуть ответ.
– Очень серьезно. Именно поэтому я вас поцеловал. Если я должен разыгрывать из себя Эдмунда, нам с вами придется вести себя так, будто мы женаты. – И добавил: – Нас влечет друг к другу, так что это будет не так уж и трудно.
Она замерла, но ее глаза расширились от изумления и недоверия. Сэмсон ждал, наслаждаясь ее замешательством.
– У меня просто... нет слов, – прошептала она наконец.
– Мне нравится, когда женщина не находит слов.
– Это невероятно... даже предположить, чтобы мы... – Она сглотнула и закашлялась.
А он молчал только по той причине, что ему нравилось, как у нее розовеют щеки и напрягается тело при мысли, что они могут вступить в интимные отношения. Он был уверен, что именно об этом она сейчас думает, потому что она сначала замерла, потом отвернулась, а затем, схватив бокал, двумя большими глотками допила вино.
Он дал ей время все это представить и наслаждался ощущением того, как естественно реагирует его собственное тело, когда он воображает, как она лежит на кровати и призывно смотрит на него своими потрясающими голубыми глазами, затуманенными страстью. Этого, разумеется, никогда не произойдет, если она все еще любит Эдмунда и они официально все еще женаты, но сама по себе мысль была тем не менее чудесной.
Она наконец тряхнула головой, словно стараясь отогнать пугающие ее мысли, и посмотрела ему прямо в глаза.
– Конечно же, мы не можем...
– Не можем? – Он удивленно поднял брови. Она не отвела взгляд.
– Мы не можем вести себя опрометчиво, ваша светлость.
Он восхитился ее храбростью, несмотря на то что ее слова могли быть истолкованы по-разному.
– Разумеется, нет, леди Оливия. Я несу за вас ответственность как за жену брата и отношусь к этому очень серьезно.
Он видел, как она расслабилась и улыбнулась с облегчением.
– Не сомневаюсь. – Подумав, она добавила: – Кроме некоторых деталей, о которых мы должны будем договориться, ваш план кажется мне хорошим началом, тем более что мы не располагаем почти никакой информацией. Когда мы отправимся?
Сэмсон постарался не выдать своего удивления тем, что она внезапно одобрила его идею. Он вдруг подумал, что при других обстоятельствах эта женщина с ее шармом и умом могла бы ему понравиться. А ее неописуемая красота была бы лишь очень приятным дополнением. Ни о какой другой леди он бы этого сказать не мог. Но она принадлежала его брату. Если бы это не было так смешно, его бы это просто разозлило.
– В следующую субботу, – слишком резко ответил он и снова занялся едой.
Она промолчала, видимо, задумавшись над тем, почему у него так резко изменилось настроение. Не мог же он сказать ей, что испытывает в ее присутствии неловкость. Она просто сочла бы его сумасшедшим.
– Благодарю вас, ваша светлость, за ваше великодушие. – От Сэмсона не ускользнули нотки иронии в ее голосе.
Дальше они ели в полном молчании. Она не понимала его враждебности, а он решил, что так будет лучше. Чем меньше они будут нравиться друг другу, тем легче им будет вместе путешествовать.
Во всяком случае, он на это надеялся.
Глава 5
– Вы любили моего брата?
Этот неожиданный вопрос, да еще заданный таким тихим голосом, заставил ее вздрогнуть. Она отшатнулась, как от удара. Она не могла понять, отчего он вдруг поменял тему.
– Простите?
– Я спросил вас, любили ли вы моего брата. Мы уже три раза говорили о том, что он женился на вас и обокрал, о вашем желании во что бы то ни стало найти его, но вы ни разу не сказали, как вы относились к нему. А мне интересно это знать.
Оливия почувствовала, что краснеет. Набрав в легкие побольше воздуха, она выдохнула:
– Конечно же, любила.
В течение нескольких секунд герцог Дарем смотрел на нее с непроницаемым выражением лица, видимо, оценивая ее довольно сдержанный ответ, а возможно, ожидая, что она скажет что-либо еще. Но она не собиралась посвящать его в детали. Детали его не касались.
И тут произошло невероятное. Сильными пальцами он схватил ее за подбородок, поднял его и коснулся губами ее рта – не в страстном поцелуе, а нежно, словно между ними только что не было перепалки.
Оливии понадобилось несколько минут – а ей показалось, что часов, – чтобы понять, что он ее целует. Она уперлась руками в его грудь и попыталась оттолкнуть его, однако он положил свою большую ладонь ей на затылок и не дал оторвать губ. Ей ничего не оставалось, как подчиниться.
Что она и сделала, чувствуя, как волна эмоций неожиданно захлестнула ее, ноги стали ватными и все тело под корсетом ожило. От него исходило тепло, а вкус его губ был восхитительным. И в тот момент, когда она была готова растаять в его объятиях, он медленно отпустил ее, успев, однако, провести пальцем по ее губам.
Оливия открыла глаза, но не посмела посмотреть на него, а уставилась в пол.
Господи, он поцеловал ее. Намеренно. А целовался он... неподражаемо.
И тут сразу же ее охватило чувство вины. Она отступила на шаг и прошептала:
– Вы что, с ума сошли?
– На мгновение, – прохрипел он.
– Вы не имели права это делать, – дрожащим голосом произнесла она. – Я замужем за вашим братом.
– Но у меня есть основание сомневаться в вашем намерении донести это до моего сознания, мадам.
Она хотела возразить ему в самых нелицеприятных выражениях. Вместо этого до нее вдруг дошло, что и на него этот поцелуй произвел впечатление. Его лицо раскраснелось, глаза все еще горели. Она не ожидала, что легкое прикосновение их губ могло вызвать в нем такую реакцию. Это ее смутило.
– Ради Бога, какое отношение к этому имеет ваш поцелуй? – прошептала она в ярости.
Он ответил не задумываясь:
– Вас влечет ко мне.
«Точно так же, как вас влечет ко мне».
– Вы действительно сошли с ума. К тому же вы грубиян. – Вот все, что ей удалось сказать. Смущение лишило ее способности подобрать более подходящий ответ на столь смехотворное утверждение.
Он ухмыльнулся и засунул руки в карманы.
– Вы не первая француженка, которая говорит мне это.
Она приложила ладони к горящим щекам.
– Я уверена, что я и не первая англичанка, которая вам это говорит.
Он не отреагировал. Текли секунды, но они оба молчали. Не дождавшись ответа, она повернулась к наполовину зашторенному окну.
А он наконец подошел к двери и дернул за шнур звонка, вызывая дворецкого. Почти сразу в столовую вошли три лакея с серебряными подносами. Они подошли к буфету у дальней стены и молча расставили блюда с едой, ни разу не оглянувшись.
Оливия не могла решить, рада ли она тому, что их прервали, или сердится за то, что появились слуги, независимо от того, что считалось, что слуги невидимы. Опыт подсказывал ей, что слуги обычно сплетничают о своих хозяевах, но сейчас ей было не до этого.
Неожиданно вошел дворецкий и начал что-то тихо говорить герцогу. Оливия воспользовалась тем, что герцог отвлекся, и попыталась успокоиться и собраться с мыслями.
Ее деверь как ни в чем не бывало отдавал распоряжения дворецкому. Затем все трое слуг вышли и тихо закрыли за собой дверь, опять оставив их вдвоем и предоставив им самим выбирать блюда и продолжать беседовать за столом.
– Что ж, дорогая сестра, пообедаем? – спросил он, потирая подбородок.
Оливия чуть было не поперхнулась, столько сарказма было в его голосе.
Она мило улыбнулась, хотя у нее пропал аппетит.
– Конечно, ваша светлость. – Он показал рукой на буфет:
– Пожалуйста. Нам есть что обсудить.
Он хочет что-то обсуждать? Сейчас? Господи, герцог Дарем только что ее поцеловал. Никаких объяснений или предупреждений. А ей понравился поцелуй. Даже очень. Этого было достаточно, чтобы сделать неловким любой разговор. Во всяком случае, для нее. Однако ей вдруг пришло в голову, что все было им заранее спланировано, чтобы сбить ее с толку и тем самым получить преимущество в любом разговоре. Если это так, бедняге герцогу придется туго. Он не знает, с кем имеет дело и что разговор будет в ее пользу.
Взметнув юбки и вежливо улыбнувшись, Оливия направилась к буфету.
Он был страшно зол на себя за то, что воспользовался ситуацией и противостоял ей не с помощью слов, а поддавшись эмоциям и вожделению. Все же он не был до конца уверен, что это ее удивило. Она вошла в его жизнь и, конечно же, со своими планами. Но сегодня она его удивила. Вместо того чтобы в слезах выбежать из дома или даже влепить ему пощечину, как сделала бы любая другая женщина, она осталась спокойной и хладнокровной. Сидит за столом напротив него и после шокировавшего их обоих поцелуя как ни в чем не бывало ест утку, фаршированную каштанами. Леди Оливия Шей была умной женщиной, которой, очевидно, нравилось соревноваться в уме с мужчинами. Сэмсон еще не понял, одобряет ли он ее необычный характер или нет.
– Как вам утка, Оливия? – тоном любезного хозяина поинтересовался он.
Она посмотрела на него через стол, набрала с помощью вилки и ножа порядочную порцию утки и ответила в том же тоне:
– Восхитительна, ваша светлость. А вы довольны обедом, ваша светлость?
– Абсолютно.
– Вам придется сказать вашему другу, что он нанял замечательного повара. А ваш друг сейчас дома?
Сэмсон чуть было не выругался вслух. Что за банальный, бессмысленный разговор!
– Лучше давайте обсудим этот довольно соблазнительный поцелуй.
Сказав это, он внимательно на нее посмотрел. Она колебалась всего мгновение.
– Если мы собираемся обсуждать что-либо, кроме погоды и еды, я предпочла бы поговорить об Эдмунде и о том, что вы намерены делать, чтобы помочь мне вернуть мои деньги. – Она откинулась на спинку стула и промокнула рот салфеткой. – Я и так уже слишком давно покинула Париж и Дом Ниван, ваша светлость. Мне надо возвращаться во Францию, чтобы присматривать за своим делом. Хотя как человек, получивший богатство по наследству, вы, верно, не вполне это понимаете.
Несмотря на то что она произвела на него впечатление своей способностью выглядеть уверенной в своей правоте и сосредоточенной на своей цели, Сэмсон почувствовал себя задетым простой улыбкой, которая заиграла на ее прелестных розовых губках. Ее нарочитая уверенность и раздражала его и странным образом возбуждала.
Он отложил нож и вилку и внимательно на нее посмотрел.
– Я хочу сделать вам кое-какое предложение, Оливия.
Она подняла бокал и, отпив глоток, облизнула губы.
– Полагаю, что это предложение касается возврата моих денег. – Это было скорее утверждение, чем вопрос.
На этот раз восхитившая его ранее уверенность вызвала у него только раздражение, хотя он решил не доставлять ей удовольствия это заметить. Он сжал губы, словно обдумывая свой ответ.
– Возможно. Хотя я не уверен, что вы будете так же довольны, узнав, о чем я на самом деле думаю.
– Я вовсе не самонадеянна, ваша светлость. Но, честно говоря, ваше мнение не имеет для меня значения.
Он подался вперед, и его голос прозвучал немного угрожающе:
– Гораздо важнее то, чем мы можем быть друг для друга полезны, чем то, что мы друг о друге думаем.
– Что мы можем друг для друга сделать? Как прикажете вас понимать?
Он посмотрел на нее поверх бокала с вином.
– Вам нужна моя помощь, и я, рассмотрев все возможные варианты, решил вам помочь.
– Мне надо вернуть свои деньги, – подумав, сказала она, – и это является моей главной задачей. Вам, я вижу, нравится уклоняться от главного, но тот факт, что вы брат моего мужа, делает вас ответственным за его обман. По-моему, я выразилась более чем ясно.
– Вот как? Но у меня есть свои причины разыскивать брата, а вы – первый человек, который утверждает, что недавно его видел и проводил с ним время.
– На самом деле я недавно вышла за него замуж, – сверкнула она глазами.
Ее комментарий точка в точку совпал с его мыслями.
– Да, я почему-то верю этому.
Она выпрямилась и сложила руки на коленях.
– Мне следует вас благодарить? – Несмотря на то что она была шокирована, в ее голосе явственно слышался сарказм.
Он улыбнулся, предвкушая ее реакцию на его следующее предложение.
– Я предлагаю, чтобы мы начали искать Эдмунда вместе, леди Оливия, в Париже.
– И как вы себе это представляете? С чего мы начнем и кто будет направлять нас в наших поисках? И почему Франция? Раз он украл деньги, можно предположить, что он покинул страну.
Сердце Сэмсона забилось от предвкушения. Он ждал этого момента.
– Я считаю, что мы должны начать с Парижа, потому что именно там его видели в последний раз. Мы можем проследить за его передвижениями, навестить тех, с кем он был знаком, и тех, с кем он общался в свете. Если в афере, с помощью которой ему удалось выманить у вас деньги, были замешаны другие люди, мы сможем застать их врасплох.
– Неужели найдутся и такие? – Он пожал плечами:
– Понятия не имею. Но я считаю, что лучше всего начать именно с Парижа.
Она немного подумала.
– А я предположила, что он скорее всего вернется сюда, к себе домой, к своей семье.
– Эдмунд никогда не вернется в Англию, – резко бросил Сэмсон.
– Откуда вы знаете, сэр?
Поскольку он все еще не доверял тому, что она о себе рассказывала, он не был готов говорить о своем прошлом. Поэтому он ответил:
– Достаточно будет сказать, что я знаю, каков ход мыслей моего брата.
– Мне тоже так кажется, – насмешливо улыбнулась она.
Он внимательно посмотрел на нее, но ответ был все тот же.
– Мы поедем во Францию, начнем оттуда и посмотрим: может, кто-нибудь, решив, что я – Эдмунд, расскажет, где его можно найти.
В душу Оливии закралось подозрение.
– Что вы хотите этим сказать? Как это они подумают, что вы – это он?
– Вы замужем за человеком, который является моим близнецом, Оливия. Если он с кем-то был связан, тот человек, конечно же, будет изумлен, увидев нас вместе после того, как Эдмунд выманил у вас деньги. Я надеюсь, что это разворошит осиное гнездо и мы получим какую-то информацию. Если только у вас нет идеи получше, – сухо добавил он.
До нее очень долго доходило его так называемое предложение. А еще труднее было согласиться с тем, что они будут делать. В конце концов вместо того, чтобы рассердиться, она даже развеселилась.
– Вы это серьезно?
Он отпил еще вина, чтобы немного оттянуть ответ.
– Очень серьезно. Именно поэтому я вас поцеловал. Если я должен разыгрывать из себя Эдмунда, нам с вами придется вести себя так, будто мы женаты. – И добавил: – Нас влечет друг к другу, так что это будет не так уж и трудно.
Она замерла, но ее глаза расширились от изумления и недоверия. Сэмсон ждал, наслаждаясь ее замешательством.
– У меня просто... нет слов, – прошептала она наконец.
– Мне нравится, когда женщина не находит слов.
– Это невероятно... даже предположить, чтобы мы... – Она сглотнула и закашлялась.
А он молчал только по той причине, что ему нравилось, как у нее розовеют щеки и напрягается тело при мысли, что они могут вступить в интимные отношения. Он был уверен, что именно об этом она сейчас думает, потому что она сначала замерла, потом отвернулась, а затем, схватив бокал, двумя большими глотками допила вино.
Он дал ей время все это представить и наслаждался ощущением того, как естественно реагирует его собственное тело, когда он воображает, как она лежит на кровати и призывно смотрит на него своими потрясающими голубыми глазами, затуманенными страстью. Этого, разумеется, никогда не произойдет, если она все еще любит Эдмунда и они официально все еще женаты, но сама по себе мысль была тем не менее чудесной.
Она наконец тряхнула головой, словно стараясь отогнать пугающие ее мысли, и посмотрела ему прямо в глаза.
– Конечно же, мы не можем...
– Не можем? – Он удивленно поднял брови. Она не отвела взгляд.
– Мы не можем вести себя опрометчиво, ваша светлость.
Он восхитился ее храбростью, несмотря на то что ее слова могли быть истолкованы по-разному.
– Разумеется, нет, леди Оливия. Я несу за вас ответственность как за жену брата и отношусь к этому очень серьезно.
Он видел, как она расслабилась и улыбнулась с облегчением.
– Не сомневаюсь. – Подумав, она добавила: – Кроме некоторых деталей, о которых мы должны будем договориться, ваш план кажется мне хорошим началом, тем более что мы не располагаем почти никакой информацией. Когда мы отправимся?
Сэмсон постарался не выдать своего удивления тем, что она внезапно одобрила его идею. Он вдруг подумал, что при других обстоятельствах эта женщина с ее шармом и умом могла бы ему понравиться. А ее неописуемая красота была бы лишь очень приятным дополнением. Ни о какой другой леди он бы этого сказать не мог. Но она принадлежала его брату. Если бы это не было так смешно, его бы это просто разозлило.
– В следующую субботу, – слишком резко ответил он и снова занялся едой.
Она промолчала, видимо, задумавшись над тем, почему у него так резко изменилось настроение. Не мог же он сказать ей, что испытывает в ее присутствии неловкость. Она просто сочла бы его сумасшедшим.
– Благодарю вас, ваша светлость, за ваше великодушие. – От Сэмсона не ускользнули нотки иронии в ее голосе.
Дальше они ели в полном молчании. Она не понимала его враждебности, а он решил, что так будет лучше. Чем меньше они будут нравиться друг другу, тем легче им будет вместе путешествовать.
Во всяком случае, он на это надеялся.
Глава 5
За высокими домами улицы Габриэль занимался парижский рассвет, окрашивая небо в розовато-золотистый цвет. Оливия вышла из кареты и остановилась возле своего деверя – раздражающего, упрямого и такого мужественного герцога Дарема. Из трех эпитетов последний точнее всего характеризовал герцога, хотя он был еще и тщеславным, и высокомерным, и не в меру серьезным.
Их путешествие из Лондона в Париж прошло без всяких приключений и довольно быстро. Правда, присутствие герцога нервировало Оливию, чего никогда с ней не бывало, когда она была с Эдмундом. Они почти не разговаривали, хотя она заметила, что он слишком часто на нее смотрит, и это приводило ее в еще большее волнение. Они стойко переносили присутствие друг друга, обменивались репликами лишь при необходимости, а ночи проводили в отдельных номерах. Теперь, когда они прибыли в Париж и начнется обман, ей придется притворяться, что она его жена, и это и пугало, и возбуждало ее.
– Куда идти, мадам? – пробормотал ей на ухо герцог.
– В дом, – отрезала она, словно он спросил какую-то глупость. На самом деле ее заставило вздрогнуть его теплое дыхание возле самого уха.
Она почувствовала затылком, что он ухмыльнулся, но, не обращая на это внимания, она подошла к парадной двери, которая распахнулась перед ней, прежде чем она успела постучать.
Знакомые ароматы лаванды и специй сразу же вытеснили запахи улицы. Наконец-то она была дома! Впервые за несколько недель она почувствовала себя на своей территории, и беспокойство как рукой сняло.
– Вы вернулись, мадам Карлайл!
Навстречу ей из-за прилавка вышел Норман Пакетт – ее помощник и давний друг и советчик. Он схватил ее за плечи и поцеловал в обе щеки.
– Норман, как же хорошо снова быть дома!
– Да, эта ужасная поездка на север длилась слишком долго. – Он притворно нахмурился.
– Как вы тут без меня? Прибыли наконец поставки сандалового дерева? А мадам Готье по-прежнему не уверена, что именно выбрать для...
Герцог у них за спиной откашлялся. Все еще не отрываясь от Нормана, Оливия резко обернулась.
– Ах, прости, дорогой. Ты же помнишь месье Пакетта, моего ассистента?
– Месье Карлайл, добро пожаловать домой. – Норман слегка поклонился.
Оливия почувствовала, что герцог встал совсем близко за ее спиной, и на миг подумала, что он может схватить ее за плечи, чтобы продемонстрировать собственнические чувства. Она инстинктивно отшатнулась от Пакетта.
– Месье Пакетг, вот мы и встретились снова, – произнес Сэмсон.
– Зовите меня Норман, пожалуйста, – улыбнулся Пакетт. – Отбросим формальности. Мы все очень скучали по вашей жене. В ее отсутствие Дом Ниван просто осиротел.
Напоминать таким образом об отсутствии Оливии было не в правилах Пакетта. Норман никогда не бывал груб. Но он также никогда не доверял, да и не любил Эдмунда, и Оливия почувствовала, как сгустилась атмосфера, чего не было всего минуту назад. Но она предпочла ничего не замечать.
– Мы с месье Карлайлом сейчас поднимемся в наши апартаменты, Норман, а завтра за чаем обсудим наши дела, а заодно и посплетничаем.
Норман рассмеялся:
– Я так рад снова видеть вас, Оливия. Но вы устали с дороги. Идите отдыхать. Я вчера предупредил мадам Аллар о вашем приезде, так что она прибралась в ваших комнатах и приготовила вам ужин.
Мадам Аллар была приходящей домработницей и поварихой, и, хотя она обычно приходила на короткое время, она всегда помогала Оливии по хозяйству, когда та была занята. Оливия облегченно вздохнула, обрадовавшись, что не забыли вовремя застлать чистым бельем гостевую кровать. В данный момент это было важнее, чем ужин.
– Спасибо, Норман. Увидимся утром.
Он отступил, чтобы дать ей пройти, а герцог взял ее под руку, когда они шли мимо витрин и двух продавщиц, которых Оливия не знала. Новые девушки часто появлялись и исчезали, но это Норман обычно их нанимал или увольнял, если был ими недоволен.
Оливия провела герцога через богато декорированный салон, где элегантно одетые леди обычно пили чай или вино, обсуждая новейшие духи, и, приподняв юбки, поднялась по выкрашенной в белый цвет винтовой лестнице, устланной красным ковром. Лестница вела на третий этаж в апартаменты Оливии.
Герцог молча шел за ней по пятам. Наверху она достала из бархатного ридикюля ключ, отперла дверь и вошла. Ее деверь, не колеблясь, последовал за ней.
Войдя в гостиную, Оливия закрыла глаза и вдохнула знакомые запахи дома.
– Оставьте приоткрытой дверь, чтобы лакей мог внести наш багаж, – сказала она, стягивая перчатки.
– Я не слуга, мадам. – Она резко обернулась.
– Я не имела это в виду, ваша светлость. – Он смотрел на нее с явным раздражением.
– Возможно, это ваш дом, Оливия, но за нашу операцию отвечаю я. Не забывайте этого.
Ее хорошее настроение сразу улетучилось. Она смерила его взглядом.
– «Операция»? Какая операция?
Он вздохнул и, не отрывая от нее взгляда, сказал:
– Давайте внесем ясность, дражайшая сестрица. Вы вернулись в Дом Ниван, в свое привычное окружение, но вы не вернетесь к своей обычной каждодневной работе, не будете контролировать всё и вся. На этот раз с вами я и с определенной целью, до тех пор, пока не закончится наша миссия.
– Я знаю это, – прошептала она в отчаянии.
– Неужели?
– Да, – горячо начала она, неожиданно рассердившись, что он разговаривает с ней таким тоном, будто она пятилетний ребенок, – я знаю. Я знаю, зачем мы приехали во Францию, сэр, но давайте будем реалистами. Вы употребили слова «операция» и «миссия», словно поиски вашего брата – это какая-то... военная акция. Это не так. Дело касается моего заработка, моих обязательств и человека, за которым я замужем, независимо от ваших забот. – Она расправила плечи и снова начала срывать с рук перчатки. – Может быть, вам следует меньше думать о себе, а в первую очередь о том, почему вы здесь.
Он долго смотрел на нее оценивающим, почти беспощадным взглядом, а потом тихо спросил:
– А вам не приходило в голову, что я приехал сюда именно потому, что думаю о вас, а не из-за своих желаний?
Этот почти шепот настолько смутил ее, что она не знала, как ответить на такой, казалось бы, простой вопрос. Она непроизвольно отступила от него на шаг, ощутив, как от его близости у нее вдруг сильнее забилось сердце.
Прежде чем потерять голову, она скрестила руки на груди и сказала, глядя на него в упор:
– А не может такого быть, что, думая обо мне, ваша светлость, вы как раз заботитесь о своих желаниях, поскольку вы слишком часто и неприлично разглядываете мое лицо и меня вообще?
Он не мог поверить, что она это сказала. Но по еле заметному повороту головы, по тому, как вспыхнули его глаза, она поняла, что попала в точку. Она возликовала, Но всего на мгновение. Потому что он схватил конец ее длинной перчатки и с ее помощью приблизил ее к себе.
– Я в своей жизни, Оливия Шей, не видел такого восхитительного лица и такой совершенной фигуры, несомненно, вылепленной богами, – прохрипел он шепотом. – Вы неописуемая красавица, и я не могу не думать об этом, глядя на вас, и я более чем уверен, что вам это очень нравится.
Теперь была шокирована она. Краска залила ей щеки и шею.
– Как вы смеете даже предполагать...
Он рывком притянул ее к себе еще ближе. Она не могла шевельнуться, завороженная его необыкновенной Способностью лишать ее слов или движений.
– Я давно понял, что желание может быть не только сладким и горьким одновременно, оно почти всегда бывает взаимным. Одно ваше присутствие является искушением, леди Оливия, но я вас предупреждаю, что вам никогда – слышите, никогда – не взять надо мной верх.
Взять над ним верх?
От его влажного дыхания зашевелились выбившиеся из прически тонкие прядки волос на ее щеках, и в течение нескольких секунд она не могла думать ни о чем, кроме того, что от него исходит тепло. Мужское тепло.
– Это не соревнование, ваша светлость, – процедила она сквозь зубы и вызывающе посмотрела ему в глаза.
Он отпустил ее и спокойно заявил:
– Я начинаю думать, что это похоже на соревнование, по крайней мере с вашей точки зрения.
Громкий стук в дверь заставил обоих вздрогнуть.
– Мадам, ваш багаж, – сказал консьерж.
– Спасибо, Антуан. Поставь, пожалуйста, мои чемоданы ко мне в спальню, а вещи моего мужа отнеси в комнату для гостей.
Если консьерж и посчитал ее просьбу странной, то не подал виду. Двое лакеев разнесли их багаж по указанным комнатам. Она отметила, что герцог отошел к окну гостиной и стал смотреть на темнеющее небо.
Слуги ушли, закрыв за собой дверь, и они опять остались одни. Тягостное молчание затянулось.
– Вам придется перестать называть меня «ваша светлость».
Он медленно расслабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Даже Эдмунд никогда при ней не раздевался. Она постаралась отогнать неприличные мысли, вызванные поведением герцога.
– Всего минуту назад вы запретили мне обращаться с вами как со слугой, – сказала она, попытавшись продолжить тему их разговора.
Он повернулся и оперся на подоконник у себя за спиной.
– Между этими двумя обращениями есть еще кое-какие, дорогая Оливия.
Его хладнокровно-насмешливый тон взбесил ее.
– Ах так? Может быть, мне называть вас Эдмундом?
– Да, если мы не наедине. А если вдвоем, как сейчас, я предпочитаю, чтобы вы называли меня Сэмом. Так сокращенно звучит мое имя, данное мне при крещении.
Все то время, что они были знакомы, она ни разу не подумала о том, как его зовут на самом деле. Правда, она вспомнила, что он назвал свое имя, когда они впервые встретились наедине, но лишь вскользь. Странно, но до этой минуты она не воспринимала его как отдельную личность. Он был лишь копией, вариантом ее мужа, а не совершенно другим человеком. Человек со своим опытом, своими собственными надеждами, мечтами и разочарованиями.
Она отвела взгляд и подошла к своему секретеру, где лежала пачка писем и визиток, накопившихся за время ее отсутствия, и начала рассеянно их просматривать.
– Сэм, наверное, от Сэмюел?
– Нет, от Сэмсон.
Она слегка нахмурилась, прочитав одно из приглашений и сообразив, что пропустила ежегодный весенний раут у мадам Леблан, после которого у нее всегда появлялась масса новых клиенток.
– Ну, тогда в нашем маленьком приключении я буду играть роль вашей Далилы, – полушутя сказала она.
– Это ваша цель? Соблазнить меня? – Несколько визиток упали на ковер к ее ногам. Она бросила на него взгляд и зарделась от того, как была им истолкована ее простая шутка. Или он снова хочет ее шокировать? Сам он отнюдь не выглядел обескураженным.
Он наблюдал затем, как она бросила корреспонденцию обратно на секретер, и даже не пошевелился, чтобы поднять упавшие на пол визитки, явно упиваясь ее растерянностью. Она тут же решила, что не доставит ему удовольствия думать, что он может смутить ее всякий раз, как откроет рот, чтобы отпустить лживый комплимент или задать коварный вопрос.
Она разгладила юбки и посмотрела на него с улыбкой, которая, как ей казалось, была надменной.
Их путешествие из Лондона в Париж прошло без всяких приключений и довольно быстро. Правда, присутствие герцога нервировало Оливию, чего никогда с ней не бывало, когда она была с Эдмундом. Они почти не разговаривали, хотя она заметила, что он слишком часто на нее смотрит, и это приводило ее в еще большее волнение. Они стойко переносили присутствие друг друга, обменивались репликами лишь при необходимости, а ночи проводили в отдельных номерах. Теперь, когда они прибыли в Париж и начнется обман, ей придется притворяться, что она его жена, и это и пугало, и возбуждало ее.
– Куда идти, мадам? – пробормотал ей на ухо герцог.
– В дом, – отрезала она, словно он спросил какую-то глупость. На самом деле ее заставило вздрогнуть его теплое дыхание возле самого уха.
Она почувствовала затылком, что он ухмыльнулся, но, не обращая на это внимания, она подошла к парадной двери, которая распахнулась перед ней, прежде чем она успела постучать.
Знакомые ароматы лаванды и специй сразу же вытеснили запахи улицы. Наконец-то она была дома! Впервые за несколько недель она почувствовала себя на своей территории, и беспокойство как рукой сняло.
– Вы вернулись, мадам Карлайл!
Навстречу ей из-за прилавка вышел Норман Пакетт – ее помощник и давний друг и советчик. Он схватил ее за плечи и поцеловал в обе щеки.
– Норман, как же хорошо снова быть дома!
– Да, эта ужасная поездка на север длилась слишком долго. – Он притворно нахмурился.
– Как вы тут без меня? Прибыли наконец поставки сандалового дерева? А мадам Готье по-прежнему не уверена, что именно выбрать для...
Герцог у них за спиной откашлялся. Все еще не отрываясь от Нормана, Оливия резко обернулась.
– Ах, прости, дорогой. Ты же помнишь месье Пакетта, моего ассистента?
– Месье Карлайл, добро пожаловать домой. – Норман слегка поклонился.
Оливия почувствовала, что герцог встал совсем близко за ее спиной, и на миг подумала, что он может схватить ее за плечи, чтобы продемонстрировать собственнические чувства. Она инстинктивно отшатнулась от Пакетта.
– Месье Пакетг, вот мы и встретились снова, – произнес Сэмсон.
– Зовите меня Норман, пожалуйста, – улыбнулся Пакетт. – Отбросим формальности. Мы все очень скучали по вашей жене. В ее отсутствие Дом Ниван просто осиротел.
Напоминать таким образом об отсутствии Оливии было не в правилах Пакетта. Норман никогда не бывал груб. Но он также никогда не доверял, да и не любил Эдмунда, и Оливия почувствовала, как сгустилась атмосфера, чего не было всего минуту назад. Но она предпочла ничего не замечать.
– Мы с месье Карлайлом сейчас поднимемся в наши апартаменты, Норман, а завтра за чаем обсудим наши дела, а заодно и посплетничаем.
Норман рассмеялся:
– Я так рад снова видеть вас, Оливия. Но вы устали с дороги. Идите отдыхать. Я вчера предупредил мадам Аллар о вашем приезде, так что она прибралась в ваших комнатах и приготовила вам ужин.
Мадам Аллар была приходящей домработницей и поварихой, и, хотя она обычно приходила на короткое время, она всегда помогала Оливии по хозяйству, когда та была занята. Оливия облегченно вздохнула, обрадовавшись, что не забыли вовремя застлать чистым бельем гостевую кровать. В данный момент это было важнее, чем ужин.
– Спасибо, Норман. Увидимся утром.
Он отступил, чтобы дать ей пройти, а герцог взял ее под руку, когда они шли мимо витрин и двух продавщиц, которых Оливия не знала. Новые девушки часто появлялись и исчезали, но это Норман обычно их нанимал или увольнял, если был ими недоволен.
Оливия провела герцога через богато декорированный салон, где элегантно одетые леди обычно пили чай или вино, обсуждая новейшие духи, и, приподняв юбки, поднялась по выкрашенной в белый цвет винтовой лестнице, устланной красным ковром. Лестница вела на третий этаж в апартаменты Оливии.
Герцог молча шел за ней по пятам. Наверху она достала из бархатного ридикюля ключ, отперла дверь и вошла. Ее деверь, не колеблясь, последовал за ней.
Войдя в гостиную, Оливия закрыла глаза и вдохнула знакомые запахи дома.
– Оставьте приоткрытой дверь, чтобы лакей мог внести наш багаж, – сказала она, стягивая перчатки.
– Я не слуга, мадам. – Она резко обернулась.
– Я не имела это в виду, ваша светлость. – Он смотрел на нее с явным раздражением.
– Возможно, это ваш дом, Оливия, но за нашу операцию отвечаю я. Не забывайте этого.
Ее хорошее настроение сразу улетучилось. Она смерила его взглядом.
– «Операция»? Какая операция?
Он вздохнул и, не отрывая от нее взгляда, сказал:
– Давайте внесем ясность, дражайшая сестрица. Вы вернулись в Дом Ниван, в свое привычное окружение, но вы не вернетесь к своей обычной каждодневной работе, не будете контролировать всё и вся. На этот раз с вами я и с определенной целью, до тех пор, пока не закончится наша миссия.
– Я знаю это, – прошептала она в отчаянии.
– Неужели?
– Да, – горячо начала она, неожиданно рассердившись, что он разговаривает с ней таким тоном, будто она пятилетний ребенок, – я знаю. Я знаю, зачем мы приехали во Францию, сэр, но давайте будем реалистами. Вы употребили слова «операция» и «миссия», словно поиски вашего брата – это какая-то... военная акция. Это не так. Дело касается моего заработка, моих обязательств и человека, за которым я замужем, независимо от ваших забот. – Она расправила плечи и снова начала срывать с рук перчатки. – Может быть, вам следует меньше думать о себе, а в первую очередь о том, почему вы здесь.
Он долго смотрел на нее оценивающим, почти беспощадным взглядом, а потом тихо спросил:
– А вам не приходило в голову, что я приехал сюда именно потому, что думаю о вас, а не из-за своих желаний?
Этот почти шепот настолько смутил ее, что она не знала, как ответить на такой, казалось бы, простой вопрос. Она непроизвольно отступила от него на шаг, ощутив, как от его близости у нее вдруг сильнее забилось сердце.
Прежде чем потерять голову, она скрестила руки на груди и сказала, глядя на него в упор:
– А не может такого быть, что, думая обо мне, ваша светлость, вы как раз заботитесь о своих желаниях, поскольку вы слишком часто и неприлично разглядываете мое лицо и меня вообще?
Он не мог поверить, что она это сказала. Но по еле заметному повороту головы, по тому, как вспыхнули его глаза, она поняла, что попала в точку. Она возликовала, Но всего на мгновение. Потому что он схватил конец ее длинной перчатки и с ее помощью приблизил ее к себе.
– Я в своей жизни, Оливия Шей, не видел такого восхитительного лица и такой совершенной фигуры, несомненно, вылепленной богами, – прохрипел он шепотом. – Вы неописуемая красавица, и я не могу не думать об этом, глядя на вас, и я более чем уверен, что вам это очень нравится.
Теперь была шокирована она. Краска залила ей щеки и шею.
– Как вы смеете даже предполагать...
Он рывком притянул ее к себе еще ближе. Она не могла шевельнуться, завороженная его необыкновенной Способностью лишать ее слов или движений.
– Я давно понял, что желание может быть не только сладким и горьким одновременно, оно почти всегда бывает взаимным. Одно ваше присутствие является искушением, леди Оливия, но я вас предупреждаю, что вам никогда – слышите, никогда – не взять надо мной верх.
Взять над ним верх?
От его влажного дыхания зашевелились выбившиеся из прически тонкие прядки волос на ее щеках, и в течение нескольких секунд она не могла думать ни о чем, кроме того, что от него исходит тепло. Мужское тепло.
– Это не соревнование, ваша светлость, – процедила она сквозь зубы и вызывающе посмотрела ему в глаза.
Он отпустил ее и спокойно заявил:
– Я начинаю думать, что это похоже на соревнование, по крайней мере с вашей точки зрения.
Громкий стук в дверь заставил обоих вздрогнуть.
– Мадам, ваш багаж, – сказал консьерж.
– Спасибо, Антуан. Поставь, пожалуйста, мои чемоданы ко мне в спальню, а вещи моего мужа отнеси в комнату для гостей.
Если консьерж и посчитал ее просьбу странной, то не подал виду. Двое лакеев разнесли их багаж по указанным комнатам. Она отметила, что герцог отошел к окну гостиной и стал смотреть на темнеющее небо.
Слуги ушли, закрыв за собой дверь, и они опять остались одни. Тягостное молчание затянулось.
– Вам придется перестать называть меня «ваша светлость».
Он медленно расслабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Даже Эдмунд никогда при ней не раздевался. Она постаралась отогнать неприличные мысли, вызванные поведением герцога.
– Всего минуту назад вы запретили мне обращаться с вами как со слугой, – сказала она, попытавшись продолжить тему их разговора.
Он повернулся и оперся на подоконник у себя за спиной.
– Между этими двумя обращениями есть еще кое-какие, дорогая Оливия.
Его хладнокровно-насмешливый тон взбесил ее.
– Ах так? Может быть, мне называть вас Эдмундом?
– Да, если мы не наедине. А если вдвоем, как сейчас, я предпочитаю, чтобы вы называли меня Сэмом. Так сокращенно звучит мое имя, данное мне при крещении.
Все то время, что они были знакомы, она ни разу не подумала о том, как его зовут на самом деле. Правда, она вспомнила, что он назвал свое имя, когда они впервые встретились наедине, но лишь вскользь. Странно, но до этой минуты она не воспринимала его как отдельную личность. Он был лишь копией, вариантом ее мужа, а не совершенно другим человеком. Человек со своим опытом, своими собственными надеждами, мечтами и разочарованиями.
Она отвела взгляд и подошла к своему секретеру, где лежала пачка писем и визиток, накопившихся за время ее отсутствия, и начала рассеянно их просматривать.
– Сэм, наверное, от Сэмюел?
– Нет, от Сэмсон.
Она слегка нахмурилась, прочитав одно из приглашений и сообразив, что пропустила ежегодный весенний раут у мадам Леблан, после которого у нее всегда появлялась масса новых клиенток.
– Ну, тогда в нашем маленьком приключении я буду играть роль вашей Далилы, – полушутя сказала она.
– Это ваша цель? Соблазнить меня? – Несколько визиток упали на ковер к ее ногам. Она бросила на него взгляд и зарделась от того, как была им истолкована ее простая шутка. Или он снова хочет ее шокировать? Сам он отнюдь не выглядел обескураженным.
Он наблюдал затем, как она бросила корреспонденцию обратно на секретер, и даже не пошевелился, чтобы поднять упавшие на пол визитки, явно упиваясь ее растерянностью. Она тут же решила, что не доставит ему удовольствия думать, что он может смутить ее всякий раз, как откроет рот, чтобы отпустить лживый комплимент или задать коварный вопрос.
Она разгладила юбки и посмотрела на него с улыбкой, которая, как ей казалось, была надменной.