Страница:
Сабрина задумчиво сдвинула брови, закрывая дверь кладовой. Должен же быть какой-нибудь способ заставить Боуэна и Уиншипа заговорить. Раздумывая об этом, под покровом ночи Сабрина вернулась в свою хижину, прижимая к себе сверток с вещами, которые она забрала из кладовой.
Черт побери, Боуэн может вернуться от индейцев навахо в любой день, она просто обязана что-то придумать за это время! Сабрина осторожно развернула сверток – это был мундир, который когда-то принадлежали отцу. Девушка аккуратно разложила его на кровати и с любовью провела по нему рукой. Внезапно она почувствовала что-то твердое под рукой. Она перевернула мундир и заметила, как из внутреннего кармана выпала маленькая записная книжка. Подталкиваемая любопытством, Сабрина подняла ее, уселась на край кровати и принялась разбирать торопливые записи отца, датированные прошлым годом. Глаза ее быстро бегали по строчкам, и постепенно смысл прочитанного стал доходить до нее. Теперь она абсолютно точно знала, что произошло, в последние месяцы жизни отца. Айвэн обнаружил, что Боуэн и Уиншип пытаются за его спиной проворачивать свои грязные дела. Ему было также известно о происходившем в форте воровстве.
Сабрина поняла, что эта осведомленность стоила ему жизни. Один из этих двух негодяев убил Айвэна прежде, чем тот успел разоблачить их. Боуэн и Уиншип заранее продумали, как устроить резню на скачках. Все произошло именно так, как рассказал ей рядовой Вудс, когда она его напоила виски. Уиншип воровал армейское имущество и продовольствие и за хорошие деньги сбывал ворованное на черном рынке в Санта-Фе. А прикрывал его в этом грязном деле Боуэн, за что и получал свою долю, а после смерти Айвэна он вообще получил доступ ко всему, став командующим фортом.
– Будьте вы прокляты! – в гневе воскликнула Сабрина и убрала записную книжку в сумку с вещами.
Из-за алчности этих двух негодяев погиб ее отец.
– Они заплатят за это убийство, – поклялась девушка.
Она еще не знает, как и когда, но эти негодяи получат по заслугам…
Внезапно Сабрина что-то вспомнила и нахмурилась. Фургон! Тогда ее очень заинтересовало, почему вечером в форт прибыл одинокий фургон и тайком подъехал к задней стороне дома, где жил Боуэн. Возможно, именно так, скрываясь под покровом ночи, Боуэн и Уиншип воровали военное имущество и отправляли его из форта. Боуэн следил за погрузкой всего, что можно перепродать, и отправлял Уиншипу в Санта-Фе, который без особого труда сбывал краденое в этом крупном торговом центре юго-запада. А после того как краденое успешно сбывалось, Уиншип просто привозил Боуэну его долю, развозя по фортам жалованье в качестве казначея. Занимаемые должности служили для обоих отличным прикрытием. А поскольку после смерти Айвэна Спенсера Боуэну не перед кем стало отчитываться в форте, возможность того, что их схватят с поличным, практически сводилась к нулю.
«Значит, я была права относительно Джорджа Уиншипа», – подумала Сабрина, рассеянно стирая с лица грим, перед тем как лечь спать. Теперь она не сомневалась, что первоначальный план продумал и предложил Уиншип и что именно он был основным виновником гибели ее отца, а Боуэн – просто его сообщник.
«Что ж, пусть пока наслаждаются жизнью, – мстительно подумала Сабрина. – Уже недалек, тот день, когда оба злобных негодяя получат по заслуженной пуле».
В предвкушении этой близкой расплаты девушка закрыла глаза и постаралась заснуть. Но даже сладкая мысль о мщении не помогла прогнать видение, которое снова и снова проникало в ее сны из дальних уголков сознания. Ридж Теннер стоял перед ней точно так же, как той ночью в каньоне Чито-Бонито.
Видя откровенное желание в его глазах, она чувствовала, как ее собственное тело отвечало этому желанию, хотя разумом она отказывалась допускать подобное. Однако то, что Сабрина лишала себя плотской радости, которой требовало ее молодое тело, стоило ей очень дорого. Она по-прежнему, несмотря ни на что, хотела этого человека, жаждала его искусных ласк. Сабрина прекрасно понимала, что это было чистое сумасшествие. Разумом она осознавала, что связь с Риджем не принесет ей ничего, кроме страданий, но обуздать желания своей плоти была не в состоянии.
И той ночью, как и многими другими ночами, Сабрина уступила страсти дьявола с сапфировыми глазами. «Но только во сне», – заверил ее сонный разум. Только во сне она ответила на его страстный поцелуй. Только во сне…
Глава 20
Черт побери, Боуэн может вернуться от индейцев навахо в любой день, она просто обязана что-то придумать за это время! Сабрина осторожно развернула сверток – это был мундир, который когда-то принадлежали отцу. Девушка аккуратно разложила его на кровати и с любовью провела по нему рукой. Внезапно она почувствовала что-то твердое под рукой. Она перевернула мундир и заметила, как из внутреннего кармана выпала маленькая записная книжка. Подталкиваемая любопытством, Сабрина подняла ее, уселась на край кровати и принялась разбирать торопливые записи отца, датированные прошлым годом. Глаза ее быстро бегали по строчкам, и постепенно смысл прочитанного стал доходить до нее. Теперь она абсолютно точно знала, что произошло, в последние месяцы жизни отца. Айвэн обнаружил, что Боуэн и Уиншип пытаются за его спиной проворачивать свои грязные дела. Ему было также известно о происходившем в форте воровстве.
Сабрина поняла, что эта осведомленность стоила ему жизни. Один из этих двух негодяев убил Айвэна прежде, чем тот успел разоблачить их. Боуэн и Уиншип заранее продумали, как устроить резню на скачках. Все произошло именно так, как рассказал ей рядовой Вудс, когда она его напоила виски. Уиншип воровал армейское имущество и продовольствие и за хорошие деньги сбывал ворованное на черном рынке в Санта-Фе. А прикрывал его в этом грязном деле Боуэн, за что и получал свою долю, а после смерти Айвэна он вообще получил доступ ко всему, став командующим фортом.
– Будьте вы прокляты! – в гневе воскликнула Сабрина и убрала записную книжку в сумку с вещами.
Из-за алчности этих двух негодяев погиб ее отец.
– Они заплатят за это убийство, – поклялась девушка.
Она еще не знает, как и когда, но эти негодяи получат по заслугам…
Внезапно Сабрина что-то вспомнила и нахмурилась. Фургон! Тогда ее очень заинтересовало, почему вечером в форт прибыл одинокий фургон и тайком подъехал к задней стороне дома, где жил Боуэн. Возможно, именно так, скрываясь под покровом ночи, Боуэн и Уиншип воровали военное имущество и отправляли его из форта. Боуэн следил за погрузкой всего, что можно перепродать, и отправлял Уиншипу в Санта-Фе, который без особого труда сбывал краденое в этом крупном торговом центре юго-запада. А после того как краденое успешно сбывалось, Уиншип просто привозил Боуэну его долю, развозя по фортам жалованье в качестве казначея. Занимаемые должности служили для обоих отличным прикрытием. А поскольку после смерти Айвэна Спенсера Боуэну не перед кем стало отчитываться в форте, возможность того, что их схватят с поличным, практически сводилась к нулю.
«Значит, я была права относительно Джорджа Уиншипа», – подумала Сабрина, рассеянно стирая с лица грим, перед тем как лечь спать. Теперь она не сомневалась, что первоначальный план продумал и предложил Уиншип и что именно он был основным виновником гибели ее отца, а Боуэн – просто его сообщник.
«Что ж, пусть пока наслаждаются жизнью, – мстительно подумала Сабрина. – Уже недалек, тот день, когда оба злобных негодяя получат по заслуженной пуле».
В предвкушении этой близкой расплаты девушка закрыла глаза и постаралась заснуть. Но даже сладкая мысль о мщении не помогла прогнать видение, которое снова и снова проникало в ее сны из дальних уголков сознания. Ридж Теннер стоял перед ней точно так же, как той ночью в каньоне Чито-Бонито.
Видя откровенное желание в его глазах, она чувствовала, как ее собственное тело отвечало этому желанию, хотя разумом она отказывалась допускать подобное. Однако то, что Сабрина лишала себя плотской радости, которой требовало ее молодое тело, стоило ей очень дорого. Она по-прежнему, несмотря ни на что, хотела этого человека, жаждала его искусных ласк. Сабрина прекрасно понимала, что это было чистое сумасшествие. Разумом она осознавала, что связь с Риджем не принесет ей ничего, кроме страданий, но обуздать желания своей плоти была не в состоянии.
И той ночью, как и многими другими ночами, Сабрина уступила страсти дьявола с сапфировыми глазами. «Но только во сне», – заверил ее сонный разум. Только во сне она ответила на его страстный поцелуй. Только во сне…
Глава 20
Светила яркая луна и было уже далеко за полночь, когда Ридж подъехал к караульному помещению гарнизона в Форт-Кэнби, чтобы сообщить дежурному офицеру о своем возвращении. Он устало расседлал жеребца и повел его в загон.
За прошедшую неделю ему так и не удалось решить ни одну из многочисленных проблем, которые столько времени мучили его. Ридж отыскал Мануэлито и его клан и рассказал о своих переговорах в Санта-Фе. Он также сообщил вождю, что кавалерия прочесывает местность, составляя планы их посевов и фруктовых садов, чтобы затем уничтожить. Помимо предупреждения о присутствии кавалерии на землях, принадлежащих индейцам навахо, Ридж рассказал, что генерал Карлтон расставил засады на горных тропах, чтобы помешать индейцам совершать набеги на поселения белых в Нью-Мексико.
Молча слушая Риджа, Мануэлито изредка кивал головой, а затем голосом, полным решимости, он еще раз заявил, что Великие Духи и его предки жили здесь, на западе, и ничто не заставит его переселиться на восток. Он сослался на легенду, известную всем индейцам навахо, согласно которой индейцы ни при каких условиях не должны были занимать территории к западу от реки Колорадо и к востоку от Рио-Гранде, потому что иначе на весь их род падет проклятие. Мануэлито наотрез отказался покинуть горы Чуска, где он укрылся, поклявшись Риджу, что скорее будет жить голодной, полной лишений жизнью, чем покорится безжалостным белым.
Ридж отлично знал, что спорить с ним бесполезно. Индейцы навахо были гордыми и суеверными людьми, готовыми сражаться и умереть за то, во что верят. Конечно, среди них всегда найдутся и такие, кто готов подчиниться требованиям военных, кто соберет свои пожитки и покорно прибудет в Форт-Кэнби, но стойкие вожди, такие как Мануэлито, будут сражаться за право, жить на своей земле до последнего.
Расставшись с ним, Ридж бесцельно убивал время, разъезжая по огромным просторам Страны большого неба. Он встретился с вождями других кланов, которые были настроены менее воинственно и очень боялись кавалерии. Но дни одиночества не принесли ему душевного покоя, которого он так искал. Всматриваясь в величественные горные массивы, пестрые долины, заросшие полынью, можжевельником и сосной, он вспоминал, как еще маленьким мальчиком свято верил в легенды индейцев навахо, которые говорили, что достаточно посмотреть на священные горы и прочесть про себя молитву – и все неприятности превратятся в прах.
В ту ночь, когда после разговора с Сабриной в каньоне Чито-Бонито он покинул форт, Теннер поклялся раз и навсегда выбросить из головы эту упрямую нимфу. Но сказать это было гораздо легче, чем сделать. Каждый раз, когда он позволял себе чуточку расслабиться, перед его взором тотчас представало прелестное женское личико, обрамленное сияющими прядями серебристо-золотистых волос. Он мысленно вдыхал аромат ее тела, вспоминая волшебные ночи, проведенные вместе. Ридж помнил каждое мгновение восторга, которое делил с Сабриной, и тут же на память приходила ночь в каньоне Чито-Бонито. Он вспоминал, как смотрела на него Сабрина своими широко раскрытыми фиалковыми глазами, полными страха и недоверия.
Ридж едва слышно застонал и направился к армейским казармам. «И почему это я все время думаю о том, чтобы пойти на поводу у этой дикой кошки?» – спросил он себя с горечью. Многое в нем справедливо не нравилось Сабрине, но ведь она все еще его жена! С каких это пор он позволяет женщине командовать собой? Проклятие, пора и ему выставить свои требования! Он прищурился, вглядываясь сквозь темноту туда, где в глубине Мыльного ряда находилась хижина Сабрины. На душе у него скребли кошки, и ему было необходимо утешение, которое могла дать ему только Сабрина и ее роскошное тело. У него просто пухла голова от всех переговоров между военными и индейцами навахо. Сейчас Теннер мечтал только об одном – сжать в объятиях женщину, которая ему так недоступна.
И прежде чем Ридж успел сообразить, что происходит, ноги сами привели его к хижине Сабрины. Теннер долго стоял перед ее домиком, глядя на грубо обработанное дерево и гадая, с чего начать и что сказать ей. «Проклятие, а почему я должен ей что-то объяснять?» – спросил он себя и потянул за ручку, но дверь оказалась заперта.
Ридж замер в нерешительности, потом хитро улыбнулся, бесшумно обогнул дом, зашел за угол и вынул из-за пояса нож. Он осторожно вставил лезвие в щель рамы и беззвучно приоткрыл окно. Грациозным кошачьим движением он вспрыгнул на подоконник, а потом спустился на пол. Тихонько, стараясь не шуметь, он разделся, на ощупь добрался до маленькой спальни и с восхищением уставился на спящую в серебристом лунном свете красавицу.
У Риджа перехватило дыхание. Он стоял как зачарованный, глядя на светлые волосы, так похожие на водопад. Ночь была очень теплой, и Сабрина откинула одеяло. Ридж буквально пожирал взглядом ее прекрасное тело. Девушка лежала на боку, и тончайшая сорочка, облегая молодое стройное тело, соблазнительно подчеркивала изгибы бедер, оставляя открытыми ноги.
Смотреть на Сабрину вот так было одновременно раем и адом. Острое желание обладать ею сжигало Теннера, затмевая разум. Нечто подобное происходило с ним всякий раз, когда он оказывался рядом с Сабриной. Он возбуждался от одного ее вида. Аромат ее цветущего тела проникал в него, заставляя забыть обо всем на свете. Воспоминания возвращали его к ней, в то время как здравый смысл подсказывал, что надо бежать без оглядки. Каждый раз, когда он овладевал этой многоликой неуловимой богиней, страсть лишь на время отступала, однако желание обладать ею не исчезало, струясь в нем бесконечным потоком. Наоборот, оно становилось все острее, и после каждой близости с Сабриной потребность в ней возрастала. Сабрина зажгла огнем его кровь, он заболел ею, как болезнью, от которой нельзя было избавиться. Невозможно было предсказать ее действия, потому что она менялась с каждой новой ролью. Но, несмотря на эту непредсказуемость, она и завораживала его, и приводила в отчаяние.
Великое множество персонажей, которые скрывались в этом прекрасном теле, и забавляли и сердили его. Однако часто меняющиеся маски скрывали настоящую страсть, до которой Ридж еще только-только дотронулся. И сейчас, в этот бесценный миг его жизни, он насладится всеми радостями, которые она в состоянии дать ему. А когда Сабрина закончит все свои дела и захочет вернуться на залитую огнями сцену, он отпустит ее. Придется отпустить. У них разные жизни.
Ридж покорился своей судьбе, начертанной на небесах, понимая, что это один из тех немногих случаев, когда он не в состоянии ничего изменить. Он потеряет Сабрину, в душе останется пустота, но это будет потом. А сейчас…
Сквозь хрупкую пелену сна Сабрина почувствовала, как удивительно приятные ощущения распространяются по телу. Полные обожания ласки струились по телу подобно теплой неторопливой речке. Ее тело становилось мягким и податливым, как глина в искусных руках мастера, который лепил из нее все, что хотел. Влажные теплые губы что-то ласково прошептали у самого лица, а потом нежно коснулись плеча.
Тихий стон сорвался с губ Сабрины, когда легкие поцелуи осыпали ее плечи, а затем медленно спустились к груди. Девушке казалось, будто она выпила какой-то волшебный напиток, от которого исчезли все ее страхи и здравый смысл. Она знала, что это тот самый запретный сон, который навещает ее каждую ночь. Только на этот раз он был гораздо более явственным.
Сабрина попыталась убедить себя, что если она откроет глаза, то сон исчезнет и все чувственные видения исчезнут. Невыразимо прекрасные ощущения от прикосновений ласковых пальцев, которые скользили по ее телу, оставались на грани между сном и явью. Хотела ли она освободиться от дразнящих ощущений, которые окутали ее? Удовольствие било через край, как вино из переполненного бокала. Ее тело инстинктивно выгибалось навстречу ласкам и поцелуям, которые обрушились на нее с такой нежностью.
Девушка сонно приоткрыла глаза и увидела, как бледный лунный свет струится в комнату через окно, отражаясь и переливаясь в черных как смоль кудрях склоненной над ней головы. Сабрина поняла, что это уже не привычный сон, и поежилась от стыда, что так страстно отвечала на прикосновения Риджа.
Она понимала, что должна бы рассердиться за то, что он проник к ней и нарушил ее покой, однако не произнесла ни слова. Ридж обволакивал ее пеленой сказочного наслаждения, которая затуманивала разум и мешала мыслить здраво. Сабрина как завороженная смотрела в его лицо, вглядывалась в огонь, пылающий в его глазах. Ее руки непроизвольно потянулись к его мощному торсу и замерли у него на плечах.
– Ты нужна мне, Рина, – хрипло прошептал Ридж.
Его горячие губы чуть ощутимо прикоснулись к ее губам, и он едва сдержал стон, готовый вырваться из его груди. – Древней цивилизации угрожает полное истребление, а я не в состоянии предотвратить эту катастрофу. – В голосе его одновременно звучали, страсть и отчаяние. – Помоги мне забыть обо всем, мой нежный ангел. Я страдаю от собственного бессилия, отведи меня в рай, хотя бы до рассвета…
Сабрина вспомнила совсем другое – полную опасности глушь, где на нее напали индейцы. Она тогда успокоилась и нашла утешение в надежных и сильных руках. А сейчас Ридж пришел за помощью к ней, нуждаясь в чем-то большем, чем просто страсть и удовлетворенное желание.
Она слышала разговоры в форте и знала об опасности, которая угрожала индейцам навахо. Но только сейчас она поняла, как тесно связан со всем происходящим Ридж. Несправедливость к индейцам со стороны белых постоянно мучила его, стала для него настоящей пыткой. Все это время она эгоистично была поглощена одной-единственной целью, пыталась совсем не думать о Ридже, стараясь оградить себя от ненужной боли. Но она не понимала, что Риджу тоже приходится очень тяжело. И теперь Сабрина испытывала жгучий стыд, так как не потрудилась вовремя понять, как глубоко страдает Ридж оттого, что стоит перед неразрешимой задачей – мирно разрешить конфликт между белыми и индейцами навахо. Она привыкла считать Теннера непобедимым, но сейчас все складывалось против него, и он был не в состоянии в одиночку исправить принесенное индейцам зло.
Однако не жалость и сострадание двигали ею сейчас, а пугающее чувство, с которым она боролась эти долгие месяцы. Она ведь любит этого человека всем сердцем и душой, понимая, что, в конце концов, ей придется дорого заплатить за эту любовь. Но сейчас, несмотря на то, что раньше просила оставить ее в покое, она доставит ему наслаждение и покой, которых он ждет, – свободно, сполна, от всего сердца. И если для этого ей придется скрывать любовь, которую она чувствует к нему, она сумеет скрыть ее. Никто не догадается, какую боль она испытывает, как страдает от любви к человеку, который никогда не будет принадлежать ей.
Она благоговейно коснулась пальцами его лица, наслаждаясь близостью Риджа. С любовью провела ладонью по его чувственным губам, зная, что вскоре растает в их жаре, зная, что эти губы сожгут ее своими жаркими поцелуями и одновременно утолят ее жажду, как ничто другое. Не оказывая ни малейшего сопротивления, она позволила Риджу снять с себя ночную рубашку, а затем, обвив рукой его шею, притянула его лицо к своему.
– В эти трудные времена, когда мир вокруг кажется таким мрачным и безнадежным, где-то далеко впереди горит крошечный огонек надежды. Мы вместе пойдем к нему, ты и я… – Губы Сабрины нежно прильнули к его губам, обещая неземное блаженство. – Ты тоже нужен мне, я не могу выразить это словами, но я тоже хочу сейчас забыть обо всем, что тревожит меня.
Ридж ожидал сопротивления и уже готовился сломить его нежной настойчивостью, не сомневаясь, что в конце концов сумеет убедить ее уступить страсти, но Сабрина опять удивила его. Возможно, утром она проснется в ярости оттого, что он воспользовался ее слабостью, но сейчас он не хотел думать об этом, сейчас она была так тепла и податлива.
Когда ее влажные губы опять прильнули к его губам, и она прижалась к нему всем телом, разум Риджа отступил. Сабрина отдавала ему себя, как никогда раньше. Ее трепетное чувственное тело говорило о том, что он нужен ей.
Ридж умирал тысячу раз, пока она ласкала его могучее тело. Он испытывал удовольствие и экстаз и раньше, но безумные ощущения, которые сейчас доставляла ему Сабрина, не поддавались описанию. Тело Риджа пело, соприкасаясь с ее шелковистой кожей. Ее руки и губы блуждали по его телу, разжигая огонь, который грозил сжечь его дотла. Невинные ласки Сабрины были божественны. Она ласкала его твердую горячую плоть руками и губами, не испытывая при этом ни малейшего смущения. Ее ласки доводили Риджа до умопомрачения, и, видя, какое удовольствие он получает, она сама испытывала от этого невероятное удовольствие. Ридж никак не мог насладиться ее прикосновениями и в то же время жаждал большего, чем просто ласки.
Когда Сабрина склонилась над ним, собираясь поцеловать его, Ридж подхватил ее своими сильными руками, поднял и положил на себя. Их уста слились в страстном поцелуе, ладони Риджа сжали ей груди, оба они прерывисто дышали. А потом он раздвинул ей ноги, готовясь к самому сокровенному. Он хотел обладать ею до боли, прижимать к себе до тех пор, пока не утихнут эти безумные ощущения.
Ридж был переполнен болезненно-сладостным удовольствием от их близости. Когда он вошел в нее, его сердце бешено забилось в могучей груди, исполняя мелодию любви. Они возносились на вершины страсти и опускались в бездну неземных ощущений. Время остановилось, мир перестал существовать. Остались только эти двое, слившись в единое целое, испытывая одни и те же чувства. Это было неожиданно и прекрасно.
Когда время вернулось к своему обычному течению и в мире вокруг них все вновь оказалось на своих привычных местах, Ридж медленно и чуть лениво вернулся к реальности. Он потерся лицом о шею Сабрины, наслаждаясь исходившим от нее ароматом.
Они не пришли ни к какому решению, и, тем не менее, эта ночь сблизила их. По крайней мере, Сабрина поняла, что Ридж не всегда непобедим, как скала, что он тоже может мучиться и страдать, как остальные. Возможно, она когда-нибудь начнет доверять ему, но лишь после того, как поймет, насколько они нужны друг другу.
– Странный у нас союз, правда, Рина? – тихонько рассмеялся Ридж. – Я человек, который стоит между двух цивилизаций и не может найти свое место ни в одной из них, а рядом со мной прелестная талантливая актриса, которая создает свой мир на сцене и защищает себя, надевая разные маски. – Он опять рассмеялся, ласково, поглаживая шелковистую кожу Сабрины. – Наверное, правда, что противоположности притягиваются.
Сабрина очень точно понимала, что он имеет в виду. Каждый раз, когда она пыталась объяснить себе, чем ее очаровал этот непростой человек, она находила сотни причин, по которым должна была бы избегать его. И только одна позволяла их отношениям продолжаться – любовь, которая не подчинялась рассудку.
Она посмотрела Риджу в лицо и улыбнулась озорной улыбкой.
– Как ты думаешь, может, мы в детстве были такими плохими детьми, что теперь должны наказывать друг друга за наши грехи?
Ридж улыбнулся ее игривому настроению. Впервые за месяцы их знакомства Сабрина чувствовала себя с ним совершенно спокойно и раскованно. Она уже не отгораживалась от него щитом, и он с восторгом наблюдал, как из кокона настороженности появляется на свет очаровательная бабочка.
– Возможно, – согласился он, проводя пальцем по ее розовой щеке. – Вполне возможно, что небо свело нас вместе именно для того, чтобы не пострадали два других, совершенно невинных человека.
Атмосфера отношений между ними совершенно изменилась. Сабрина не знала как, когда и почему, но они уже больше не извлекали на свет все худшее, что было в них. Сейчас их объединяло доброе товарищеское чувство. Пока они находились по пути в Санта-Фе, Сабрина просто поддалась страсти. Она никогда до конца не доверяла Риджу, никогда не думала, что их отношения продлятся долго. Теперь уже Ридж знал, кто она и зачем приехала в Нью-Мексико, а она знала обо всем, что его волнует, и о его нынешней беспомощности.
– Ридж?
– Хм-м, – отозвался он, не отрывая глаз от ее длинных густых ресниц и очарованный изгибом ее чувственных губ.
– Я могу тебе чем-нибудь помочь? – спросила она с искренней заинтересованностью. – Мне очень жаль, что ты оказался между двух огней. Тебе, наверное, очень тяжело.
Ридж тяжело, вздохнул, тронутый ее заботой:
– У тебя, случайно, волшебная палочка в рукаве не спрятана?
Сабрина нахмурилась.
– Так плохо? – спросила она, не пытаясь скрыть тревогу.
– Еще хуже, – уныло подтвердил Ридж ее опасения.
Осторожно убрав золотистые пряди с ее лица, он улыбнулся, заставляя себя забыть проблемы, которые мучили его.
– Знаешь, мы все равно не решим эту проблему, поэтому давай поговорим о чем-нибудь другом.
– О чем? – спросила она и хитро улыбнулась, прекрасно понимая по выражению его лица, что ей не придется вставать с кровати, чтобы исполнить его желание.
В ее глазах, смотревших на Риджа, было что-то необычное и трогательное.
Он заглянул в бездонные колодцы ее фиалковых глаз.
– Утоли мою жажду, Рина, – прошептал он, вновь припадая к ее устам.
Если бы Ридж сейчас попросил ее сдвинуть горы, она бы попыталась. Ради его поцелуев и ласк она была готова на все. Ее тело оживало в его сильных и ласковых руках, стремилось навстречу его мощи, наслаждалось его теплом. Деланного равнодушия больше не было. Открыв сердце для любви, Сабрина больше не могла сдерживать чувства. Ридж пробудил в ней эмоции, которые уже не зависели от ее воли, они устремлялись ему навстречу бурным потоком. И хотя Сабрина все еще боялась слова «любовь» и никогда в жизни не признавалась в любви ни одному мужчине, она позволяла своим поцелуям и ласкам выразить то, что осторожность не позволяла ей выразить словами. Она любила Риджа каждой своей клеточкой, отдавая ему все, что могла, разрешала ему делать с собой все, что он хотел. С ней он мог быть нежным и грубым, это не имело значения, пока он любил ее, пока возносил на вершину экстаза.
И каждый раз, когда страсть охватывала их этой ночью, им становилось все труднее разъединиться. Казалось, каждое волшебное мгновение их близости все крепче связывает их вместе. Обессиленные, они забывались в объятиях друг друга, чтобы вскоре проснуться от сжигавшей их страсти.
Незадолго до рассвета, когда было еще темно, Ридж высвободился из ее объятий, но покинуть Сабрину оказалось намного труднее, чем он себе представлял. Она притягивала его, сидя на кровати и прикрывшись простыней. А отсветы недавно испытанной страсти читались на ее лице.
Ридж молча натягивал одежду, а Сабрина с восхищением смотрела на красавца, который как вор прокрался к ней ночью. Она смотрела на него, и гордость от того, что такой мужчина обладал ею, переполняла ее. Если когда-нибудь существовал настоящий мужчина среди мужчин, она имела сейчас счастье смотреть на него. Ридж воплощал в себе все, что она мечтала бы увидеть в мужчине, – храбрость, силу, волю, надежность и в то же время невероятную нежность в любви. Ридж посмотрел на Сабрину и увидел ее восхищенный взгляд. Лицо его приняло мечтательное выражение, и он вдруг порадовался тому, что он мужчина.
– Может быть, я ненароком штаны надел задом наперед? – поддразнил он ее.
Сабрина фыркнула и покачала головой. Потом она медленно поднялась с кровати, соблазнительной походкой подошла к Риджу и сбросила с плеч простыню. Она подняла руки, обняла его, приподнялась на цыпочках и вытянулась, чтобы поцеловать на прощание.
– Я недовольна тем, что ты их вообще надел, – нежно промурлыкала она, целуя его в губы.
– Волшебница, – застонал он игриво, обхватив ее за талию. – Что скажут солдаты, если увидят, как я выхожу из дома Скарлетт Сэмюэльс на рассвете?
Сабрина удивленно приподняла бровь.
– Ты с ней тоже встречаешься? – спросила она с притворной невинностью.
Ридж широко улыбнулся:
– По правде говоря, я ее еще совсем не видел, но очень хочу познакомиться с этой прачкой. Говорят, она страшная уродина.
– Не пытайся увиливать, негодник, – деланно пристыдила его Сабрина. – Не понимаю, как я вообще впустила тебя в свой дом. Говорят, что ты очень плохой человек, женился на немощной старухе вдове из-за ее денег, а потом обратил свои чары на сестру-монашку из монастыря и даже посягнул на честь актрисы прямо перед ее выступлением в Санта-Фе. А теперь оставляешь меня и уже думаешь о Скарлетт Сэмюэльс. – Сабрина театральным жестом оттолкнула его от себя и подняла с пола простыню.
Она обернула ее вокруг себя, приняв обиженную позу.
– Как я буду жить? Как я буду жить дальше, зная, что я лишь одна из многих твоих женщин?
За прошедшую неделю ему так и не удалось решить ни одну из многочисленных проблем, которые столько времени мучили его. Ридж отыскал Мануэлито и его клан и рассказал о своих переговорах в Санта-Фе. Он также сообщил вождю, что кавалерия прочесывает местность, составляя планы их посевов и фруктовых садов, чтобы затем уничтожить. Помимо предупреждения о присутствии кавалерии на землях, принадлежащих индейцам навахо, Ридж рассказал, что генерал Карлтон расставил засады на горных тропах, чтобы помешать индейцам совершать набеги на поселения белых в Нью-Мексико.
Молча слушая Риджа, Мануэлито изредка кивал головой, а затем голосом, полным решимости, он еще раз заявил, что Великие Духи и его предки жили здесь, на западе, и ничто не заставит его переселиться на восток. Он сослался на легенду, известную всем индейцам навахо, согласно которой индейцы ни при каких условиях не должны были занимать территории к западу от реки Колорадо и к востоку от Рио-Гранде, потому что иначе на весь их род падет проклятие. Мануэлито наотрез отказался покинуть горы Чуска, где он укрылся, поклявшись Риджу, что скорее будет жить голодной, полной лишений жизнью, чем покорится безжалостным белым.
Ридж отлично знал, что спорить с ним бесполезно. Индейцы навахо были гордыми и суеверными людьми, готовыми сражаться и умереть за то, во что верят. Конечно, среди них всегда найдутся и такие, кто готов подчиниться требованиям военных, кто соберет свои пожитки и покорно прибудет в Форт-Кэнби, но стойкие вожди, такие как Мануэлито, будут сражаться за право, жить на своей земле до последнего.
Расставшись с ним, Ридж бесцельно убивал время, разъезжая по огромным просторам Страны большого неба. Он встретился с вождями других кланов, которые были настроены менее воинственно и очень боялись кавалерии. Но дни одиночества не принесли ему душевного покоя, которого он так искал. Всматриваясь в величественные горные массивы, пестрые долины, заросшие полынью, можжевельником и сосной, он вспоминал, как еще маленьким мальчиком свято верил в легенды индейцев навахо, которые говорили, что достаточно посмотреть на священные горы и прочесть про себя молитву – и все неприятности превратятся в прах.
В ту ночь, когда после разговора с Сабриной в каньоне Чито-Бонито он покинул форт, Теннер поклялся раз и навсегда выбросить из головы эту упрямую нимфу. Но сказать это было гораздо легче, чем сделать. Каждый раз, когда он позволял себе чуточку расслабиться, перед его взором тотчас представало прелестное женское личико, обрамленное сияющими прядями серебристо-золотистых волос. Он мысленно вдыхал аромат ее тела, вспоминая волшебные ночи, проведенные вместе. Ридж помнил каждое мгновение восторга, которое делил с Сабриной, и тут же на память приходила ночь в каньоне Чито-Бонито. Он вспоминал, как смотрела на него Сабрина своими широко раскрытыми фиалковыми глазами, полными страха и недоверия.
Ридж едва слышно застонал и направился к армейским казармам. «И почему это я все время думаю о том, чтобы пойти на поводу у этой дикой кошки?» – спросил он себя с горечью. Многое в нем справедливо не нравилось Сабрине, но ведь она все еще его жена! С каких это пор он позволяет женщине командовать собой? Проклятие, пора и ему выставить свои требования! Он прищурился, вглядываясь сквозь темноту туда, где в глубине Мыльного ряда находилась хижина Сабрины. На душе у него скребли кошки, и ему было необходимо утешение, которое могла дать ему только Сабрина и ее роскошное тело. У него просто пухла голова от всех переговоров между военными и индейцами навахо. Сейчас Теннер мечтал только об одном – сжать в объятиях женщину, которая ему так недоступна.
И прежде чем Ридж успел сообразить, что происходит, ноги сами привели его к хижине Сабрины. Теннер долго стоял перед ее домиком, глядя на грубо обработанное дерево и гадая, с чего начать и что сказать ей. «Проклятие, а почему я должен ей что-то объяснять?» – спросил он себя и потянул за ручку, но дверь оказалась заперта.
Ридж замер в нерешительности, потом хитро улыбнулся, бесшумно обогнул дом, зашел за угол и вынул из-за пояса нож. Он осторожно вставил лезвие в щель рамы и беззвучно приоткрыл окно. Грациозным кошачьим движением он вспрыгнул на подоконник, а потом спустился на пол. Тихонько, стараясь не шуметь, он разделся, на ощупь добрался до маленькой спальни и с восхищением уставился на спящую в серебристом лунном свете красавицу.
У Риджа перехватило дыхание. Он стоял как зачарованный, глядя на светлые волосы, так похожие на водопад. Ночь была очень теплой, и Сабрина откинула одеяло. Ридж буквально пожирал взглядом ее прекрасное тело. Девушка лежала на боку, и тончайшая сорочка, облегая молодое стройное тело, соблазнительно подчеркивала изгибы бедер, оставляя открытыми ноги.
Смотреть на Сабрину вот так было одновременно раем и адом. Острое желание обладать ею сжигало Теннера, затмевая разум. Нечто подобное происходило с ним всякий раз, когда он оказывался рядом с Сабриной. Он возбуждался от одного ее вида. Аромат ее цветущего тела проникал в него, заставляя забыть обо всем на свете. Воспоминания возвращали его к ней, в то время как здравый смысл подсказывал, что надо бежать без оглядки. Каждый раз, когда он овладевал этой многоликой неуловимой богиней, страсть лишь на время отступала, однако желание обладать ею не исчезало, струясь в нем бесконечным потоком. Наоборот, оно становилось все острее, и после каждой близости с Сабриной потребность в ней возрастала. Сабрина зажгла огнем его кровь, он заболел ею, как болезнью, от которой нельзя было избавиться. Невозможно было предсказать ее действия, потому что она менялась с каждой новой ролью. Но, несмотря на эту непредсказуемость, она и завораживала его, и приводила в отчаяние.
Великое множество персонажей, которые скрывались в этом прекрасном теле, и забавляли и сердили его. Однако часто меняющиеся маски скрывали настоящую страсть, до которой Ридж еще только-только дотронулся. И сейчас, в этот бесценный миг его жизни, он насладится всеми радостями, которые она в состоянии дать ему. А когда Сабрина закончит все свои дела и захочет вернуться на залитую огнями сцену, он отпустит ее. Придется отпустить. У них разные жизни.
Ридж покорился своей судьбе, начертанной на небесах, понимая, что это один из тех немногих случаев, когда он не в состоянии ничего изменить. Он потеряет Сабрину, в душе останется пустота, но это будет потом. А сейчас…
Сквозь хрупкую пелену сна Сабрина почувствовала, как удивительно приятные ощущения распространяются по телу. Полные обожания ласки струились по телу подобно теплой неторопливой речке. Ее тело становилось мягким и податливым, как глина в искусных руках мастера, который лепил из нее все, что хотел. Влажные теплые губы что-то ласково прошептали у самого лица, а потом нежно коснулись плеча.
Тихий стон сорвался с губ Сабрины, когда легкие поцелуи осыпали ее плечи, а затем медленно спустились к груди. Девушке казалось, будто она выпила какой-то волшебный напиток, от которого исчезли все ее страхи и здравый смысл. Она знала, что это тот самый запретный сон, который навещает ее каждую ночь. Только на этот раз он был гораздо более явственным.
Сабрина попыталась убедить себя, что если она откроет глаза, то сон исчезнет и все чувственные видения исчезнут. Невыразимо прекрасные ощущения от прикосновений ласковых пальцев, которые скользили по ее телу, оставались на грани между сном и явью. Хотела ли она освободиться от дразнящих ощущений, которые окутали ее? Удовольствие било через край, как вино из переполненного бокала. Ее тело инстинктивно выгибалось навстречу ласкам и поцелуям, которые обрушились на нее с такой нежностью.
Девушка сонно приоткрыла глаза и увидела, как бледный лунный свет струится в комнату через окно, отражаясь и переливаясь в черных как смоль кудрях склоненной над ней головы. Сабрина поняла, что это уже не привычный сон, и поежилась от стыда, что так страстно отвечала на прикосновения Риджа.
Она понимала, что должна бы рассердиться за то, что он проник к ней и нарушил ее покой, однако не произнесла ни слова. Ридж обволакивал ее пеленой сказочного наслаждения, которая затуманивала разум и мешала мыслить здраво. Сабрина как завороженная смотрела в его лицо, вглядывалась в огонь, пылающий в его глазах. Ее руки непроизвольно потянулись к его мощному торсу и замерли у него на плечах.
– Ты нужна мне, Рина, – хрипло прошептал Ридж.
Его горячие губы чуть ощутимо прикоснулись к ее губам, и он едва сдержал стон, готовый вырваться из его груди. – Древней цивилизации угрожает полное истребление, а я не в состоянии предотвратить эту катастрофу. – В голосе его одновременно звучали, страсть и отчаяние. – Помоги мне забыть обо всем, мой нежный ангел. Я страдаю от собственного бессилия, отведи меня в рай, хотя бы до рассвета…
Сабрина вспомнила совсем другое – полную опасности глушь, где на нее напали индейцы. Она тогда успокоилась и нашла утешение в надежных и сильных руках. А сейчас Ридж пришел за помощью к ней, нуждаясь в чем-то большем, чем просто страсть и удовлетворенное желание.
Она слышала разговоры в форте и знала об опасности, которая угрожала индейцам навахо. Но только сейчас она поняла, как тесно связан со всем происходящим Ридж. Несправедливость к индейцам со стороны белых постоянно мучила его, стала для него настоящей пыткой. Все это время она эгоистично была поглощена одной-единственной целью, пыталась совсем не думать о Ридже, стараясь оградить себя от ненужной боли. Но она не понимала, что Риджу тоже приходится очень тяжело. И теперь Сабрина испытывала жгучий стыд, так как не потрудилась вовремя понять, как глубоко страдает Ридж оттого, что стоит перед неразрешимой задачей – мирно разрешить конфликт между белыми и индейцами навахо. Она привыкла считать Теннера непобедимым, но сейчас все складывалось против него, и он был не в состоянии в одиночку исправить принесенное индейцам зло.
Однако не жалость и сострадание двигали ею сейчас, а пугающее чувство, с которым она боролась эти долгие месяцы. Она ведь любит этого человека всем сердцем и душой, понимая, что, в конце концов, ей придется дорого заплатить за эту любовь. Но сейчас, несмотря на то, что раньше просила оставить ее в покое, она доставит ему наслаждение и покой, которых он ждет, – свободно, сполна, от всего сердца. И если для этого ей придется скрывать любовь, которую она чувствует к нему, она сумеет скрыть ее. Никто не догадается, какую боль она испытывает, как страдает от любви к человеку, который никогда не будет принадлежать ей.
Она благоговейно коснулась пальцами его лица, наслаждаясь близостью Риджа. С любовью провела ладонью по его чувственным губам, зная, что вскоре растает в их жаре, зная, что эти губы сожгут ее своими жаркими поцелуями и одновременно утолят ее жажду, как ничто другое. Не оказывая ни малейшего сопротивления, она позволила Риджу снять с себя ночную рубашку, а затем, обвив рукой его шею, притянула его лицо к своему.
– В эти трудные времена, когда мир вокруг кажется таким мрачным и безнадежным, где-то далеко впереди горит крошечный огонек надежды. Мы вместе пойдем к нему, ты и я… – Губы Сабрины нежно прильнули к его губам, обещая неземное блаженство. – Ты тоже нужен мне, я не могу выразить это словами, но я тоже хочу сейчас забыть обо всем, что тревожит меня.
Ридж ожидал сопротивления и уже готовился сломить его нежной настойчивостью, не сомневаясь, что в конце концов сумеет убедить ее уступить страсти, но Сабрина опять удивила его. Возможно, утром она проснется в ярости оттого, что он воспользовался ее слабостью, но сейчас он не хотел думать об этом, сейчас она была так тепла и податлива.
Когда ее влажные губы опять прильнули к его губам, и она прижалась к нему всем телом, разум Риджа отступил. Сабрина отдавала ему себя, как никогда раньше. Ее трепетное чувственное тело говорило о том, что он нужен ей.
Ридж умирал тысячу раз, пока она ласкала его могучее тело. Он испытывал удовольствие и экстаз и раньше, но безумные ощущения, которые сейчас доставляла ему Сабрина, не поддавались описанию. Тело Риджа пело, соприкасаясь с ее шелковистой кожей. Ее руки и губы блуждали по его телу, разжигая огонь, который грозил сжечь его дотла. Невинные ласки Сабрины были божественны. Она ласкала его твердую горячую плоть руками и губами, не испытывая при этом ни малейшего смущения. Ее ласки доводили Риджа до умопомрачения, и, видя, какое удовольствие он получает, она сама испытывала от этого невероятное удовольствие. Ридж никак не мог насладиться ее прикосновениями и в то же время жаждал большего, чем просто ласки.
Когда Сабрина склонилась над ним, собираясь поцеловать его, Ридж подхватил ее своими сильными руками, поднял и положил на себя. Их уста слились в страстном поцелуе, ладони Риджа сжали ей груди, оба они прерывисто дышали. А потом он раздвинул ей ноги, готовясь к самому сокровенному. Он хотел обладать ею до боли, прижимать к себе до тех пор, пока не утихнут эти безумные ощущения.
Ридж был переполнен болезненно-сладостным удовольствием от их близости. Когда он вошел в нее, его сердце бешено забилось в могучей груди, исполняя мелодию любви. Они возносились на вершины страсти и опускались в бездну неземных ощущений. Время остановилось, мир перестал существовать. Остались только эти двое, слившись в единое целое, испытывая одни и те же чувства. Это было неожиданно и прекрасно.
Когда время вернулось к своему обычному течению и в мире вокруг них все вновь оказалось на своих привычных местах, Ридж медленно и чуть лениво вернулся к реальности. Он потерся лицом о шею Сабрины, наслаждаясь исходившим от нее ароматом.
Они не пришли ни к какому решению, и, тем не менее, эта ночь сблизила их. По крайней мере, Сабрина поняла, что Ридж не всегда непобедим, как скала, что он тоже может мучиться и страдать, как остальные. Возможно, она когда-нибудь начнет доверять ему, но лишь после того, как поймет, насколько они нужны друг другу.
– Странный у нас союз, правда, Рина? – тихонько рассмеялся Ридж. – Я человек, который стоит между двух цивилизаций и не может найти свое место ни в одной из них, а рядом со мной прелестная талантливая актриса, которая создает свой мир на сцене и защищает себя, надевая разные маски. – Он опять рассмеялся, ласково, поглаживая шелковистую кожу Сабрины. – Наверное, правда, что противоположности притягиваются.
Сабрина очень точно понимала, что он имеет в виду. Каждый раз, когда она пыталась объяснить себе, чем ее очаровал этот непростой человек, она находила сотни причин, по которым должна была бы избегать его. И только одна позволяла их отношениям продолжаться – любовь, которая не подчинялась рассудку.
Она посмотрела Риджу в лицо и улыбнулась озорной улыбкой.
– Как ты думаешь, может, мы в детстве были такими плохими детьми, что теперь должны наказывать друг друга за наши грехи?
Ридж улыбнулся ее игривому настроению. Впервые за месяцы их знакомства Сабрина чувствовала себя с ним совершенно спокойно и раскованно. Она уже не отгораживалась от него щитом, и он с восторгом наблюдал, как из кокона настороженности появляется на свет очаровательная бабочка.
– Возможно, – согласился он, проводя пальцем по ее розовой щеке. – Вполне возможно, что небо свело нас вместе именно для того, чтобы не пострадали два других, совершенно невинных человека.
Атмосфера отношений между ними совершенно изменилась. Сабрина не знала как, когда и почему, но они уже больше не извлекали на свет все худшее, что было в них. Сейчас их объединяло доброе товарищеское чувство. Пока они находились по пути в Санта-Фе, Сабрина просто поддалась страсти. Она никогда до конца не доверяла Риджу, никогда не думала, что их отношения продлятся долго. Теперь уже Ридж знал, кто она и зачем приехала в Нью-Мексико, а она знала обо всем, что его волнует, и о его нынешней беспомощности.
– Ридж?
– Хм-м, – отозвался он, не отрывая глаз от ее длинных густых ресниц и очарованный изгибом ее чувственных губ.
– Я могу тебе чем-нибудь помочь? – спросила она с искренней заинтересованностью. – Мне очень жаль, что ты оказался между двух огней. Тебе, наверное, очень тяжело.
Ридж тяжело, вздохнул, тронутый ее заботой:
– У тебя, случайно, волшебная палочка в рукаве не спрятана?
Сабрина нахмурилась.
– Так плохо? – спросила она, не пытаясь скрыть тревогу.
– Еще хуже, – уныло подтвердил Ридж ее опасения.
Осторожно убрав золотистые пряди с ее лица, он улыбнулся, заставляя себя забыть проблемы, которые мучили его.
– Знаешь, мы все равно не решим эту проблему, поэтому давай поговорим о чем-нибудь другом.
– О чем? – спросила она и хитро улыбнулась, прекрасно понимая по выражению его лица, что ей не придется вставать с кровати, чтобы исполнить его желание.
В ее глазах, смотревших на Риджа, было что-то необычное и трогательное.
Он заглянул в бездонные колодцы ее фиалковых глаз.
– Утоли мою жажду, Рина, – прошептал он, вновь припадая к ее устам.
Если бы Ридж сейчас попросил ее сдвинуть горы, она бы попыталась. Ради его поцелуев и ласк она была готова на все. Ее тело оживало в его сильных и ласковых руках, стремилось навстречу его мощи, наслаждалось его теплом. Деланного равнодушия больше не было. Открыв сердце для любви, Сабрина больше не могла сдерживать чувства. Ридж пробудил в ней эмоции, которые уже не зависели от ее воли, они устремлялись ему навстречу бурным потоком. И хотя Сабрина все еще боялась слова «любовь» и никогда в жизни не признавалась в любви ни одному мужчине, она позволяла своим поцелуям и ласкам выразить то, что осторожность не позволяла ей выразить словами. Она любила Риджа каждой своей клеточкой, отдавая ему все, что могла, разрешала ему делать с собой все, что он хотел. С ней он мог быть нежным и грубым, это не имело значения, пока он любил ее, пока возносил на вершину экстаза.
И каждый раз, когда страсть охватывала их этой ночью, им становилось все труднее разъединиться. Казалось, каждое волшебное мгновение их близости все крепче связывает их вместе. Обессиленные, они забывались в объятиях друг друга, чтобы вскоре проснуться от сжигавшей их страсти.
Незадолго до рассвета, когда было еще темно, Ридж высвободился из ее объятий, но покинуть Сабрину оказалось намного труднее, чем он себе представлял. Она притягивала его, сидя на кровати и прикрывшись простыней. А отсветы недавно испытанной страсти читались на ее лице.
Ридж молча натягивал одежду, а Сабрина с восхищением смотрела на красавца, который как вор прокрался к ней ночью. Она смотрела на него, и гордость от того, что такой мужчина обладал ею, переполняла ее. Если когда-нибудь существовал настоящий мужчина среди мужчин, она имела сейчас счастье смотреть на него. Ридж воплощал в себе все, что она мечтала бы увидеть в мужчине, – храбрость, силу, волю, надежность и в то же время невероятную нежность в любви. Ридж посмотрел на Сабрину и увидел ее восхищенный взгляд. Лицо его приняло мечтательное выражение, и он вдруг порадовался тому, что он мужчина.
– Может быть, я ненароком штаны надел задом наперед? – поддразнил он ее.
Сабрина фыркнула и покачала головой. Потом она медленно поднялась с кровати, соблазнительной походкой подошла к Риджу и сбросила с плеч простыню. Она подняла руки, обняла его, приподнялась на цыпочках и вытянулась, чтобы поцеловать на прощание.
– Я недовольна тем, что ты их вообще надел, – нежно промурлыкала она, целуя его в губы.
– Волшебница, – застонал он игриво, обхватив ее за талию. – Что скажут солдаты, если увидят, как я выхожу из дома Скарлетт Сэмюэльс на рассвете?
Сабрина удивленно приподняла бровь.
– Ты с ней тоже встречаешься? – спросила она с притворной невинностью.
Ридж широко улыбнулся:
– По правде говоря, я ее еще совсем не видел, но очень хочу познакомиться с этой прачкой. Говорят, она страшная уродина.
– Не пытайся увиливать, негодник, – деланно пристыдила его Сабрина. – Не понимаю, как я вообще впустила тебя в свой дом. Говорят, что ты очень плохой человек, женился на немощной старухе вдове из-за ее денег, а потом обратил свои чары на сестру-монашку из монастыря и даже посягнул на честь актрисы прямо перед ее выступлением в Санта-Фе. А теперь оставляешь меня и уже думаешь о Скарлетт Сэмюэльс. – Сабрина театральным жестом оттолкнула его от себя и подняла с пола простыню.
Она обернула ее вокруг себя, приняв обиженную позу.
– Как я буду жить? Как я буду жить дальше, зная, что я лишь одна из многих твоих женщин?