Флевелинг Линн. Луна предателя

   — В Скале знать такие вещи было моей обязанностью, — ответил тот, предоставив ей самой делать выводы из этого. — Ты когда-нибудь видел кольцо раньше, Юлан-и-Сатхил?
   — Никогда! — воскликнул наконец-то задетый за живое Юлан. — Клянусь в этом и призываю в свидетели Ауру н кхи моего отца! Насилие могло свершиться под моей кровлей; я готов принять бесчестье. Но его совершил не я!
   Убедившись, что шип полностью убран в оправу, Серегил протянул кольцо Теро.
   — Можешь ты что-нибудь узнать о его владельце? Маг спрятал кольцо в ладонях и прошептал заклинание.
   — Придется потрудиться и как следует сосредоточиться.
   — Можно мне? — сказала Адриэль. Через минуту, однако, она, покачав головой, вернула кольцо.
   — Или оно слишком долго пробыло в животе рыбки, или кто-то целенаправленно скрыл следы, — сказал Теро.
   — Судя по тому, с каким трудом я смог найти нужное место, я предполагаю последнее.
   «Злоумышленнику следовало бы вырвать шип», — подумал Серегил.
   — Ты больше ничего в доме не улавливаешь? — спросил он Теро.
   — Нет. Едва ли мы выясним здесь еще что-нибудь.
   — За тем исключением, что преступник — мужчина, — сказал Серегил, с легкостью надевая кольцо на указательный палец. — И что он знал о ядовитых змеях восточного побережья и пленимарских отравительских уловках.
   — И все это, по твоему мнению, указывает на Вирессу? — сказал Элос-и— Ориан с явным намерением защитить тестя.
   — Не обязательно, — ответил Серегил; он повернулся к выходу, но остановился, словно что-то вспомнив.
   — Есть еще одна вещь, о которой я хотел тебя спросить, кирнари. — Серегил вытащил из кошеля вирессийскую кисточку от сенгаи и поднял так, чтобы все могли видеть. — Мы нашли это в руке Торсина после его смерти. Не было ли у кого-нибудь из твоего клана привычки посылать такие кисточки Торсину как приглашение к тайной встрече?
   Юлан слегка прищурился, и Серегил почувствовал, что наконец-то ему удалось застать того врасплох.
   — Я так делал, — ответил кирнари Вирессы, — но не в ту ночь. Да и зачем бы, ведь Торсин был в моем собственном доме!
   — Но у кого, кроме вирессийца, могла найтись такая кисточка? — спросил кирнари Силмаи. — Боюсь, клан Вирессы должен быть лишен права голоса, Юлан. Пока мы не разберемся в этом деле к полному удовлетворению скаланцев, ты не сможешь голосовать в лиасидра.
   Юлан-и-Сатхил поклонился старейшине.
   — Так тому и быть. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы скаланцы получили справедливое воздаяние за тот вред, который был им причинен под моей кровлей.
   — Ради чего ты тайно встречался с Торсином? — поинтересовался Серегил.
   — Это не имело никакого отношения к случившемуся! — возразил вирессиец.
   «Определенно тайные переговоры с Торсином — чувствительное место Юлана!» — заключил Серегил.
   Теро умело включился в разговор.
   — В настоящее время, кирнари, я выступаю от имени принцессы Клиа и потому должен знать о любых делах между вами двумя, к чему бы они ни относились.
   Юлан взглянул на кирнари Силмаи, но не получил от него помощи.
   — Хорошо, но я настаиваю на том, чтобы сообщить тебе это наедине.
   Вирессиец явно хотел отделаться от Серегила, но Теро знаком велел тому следовать за собой, как если бы и подумать не мог о том, чтобы лишиться своего советника.
   Пряча довольную улыбку, Серегил расправил плечи и последовал за Юланом и Теро в комнату кирнари. Однако его радость длилась недолго.
   — Можно мне взглянуть на кисточку? — спросил Юлан. Внешне он проявлял к гостям полное уважение, но глаза его стали холодными. — Она определенно от вирессийского сенгаи, но не одного из моих. Кирнари Вирессы положено вплетать в свои сенгаи более темную нитку, а здесь она отсутствует.
   Что же касается смерти Торсина-и-Ксандуса, это для меня такая же тяжелая потеря, как и для вас. Он много лет был моим близким другом. Он понимал, что движет лиасидра, лучше всех других тирфэйе.
   — И он с сочувствием относился к трудностям, которые может испытывать Виресса, — вставил Теро.
   Серегил изумленно взглянул на мага. Как ни молод тот был, Теро явно не собирался уступать этому искусному интригану. Он с твердостью встретил оценивающий взгляд кирнари.
   — Что вы обсуждали с Торсином при своих встречах? — спросил волшебник.
   — Какое-то сепаратное соглашение, которое бы защитило интересы твоего клана?
   Юлан снисходительно кивнул.
   — Ну конечно. Мы стремились найти компромисс, и ваша принцесса прекрасно об этом знала: мы были готовы согласиться на открытие для торговли Гедре, пока длится война, но с условием, что, когда нужда минует, контроль над судоходством вернется к Вирессе. Многие кирнари серьезно возражают против того, что предлагала Клиа, особенно учитывая характер вашей новой царицы.
   — И ты позаботился о том, чтобы они узнали о ее недостатках, — тихо сказал Серегил.
   Юлан склонил голову, словно в ответ на похвалу.
   — Гедре находится слишком далеко, имеет слишком слабые укрепления и слишком мало воинов, чтобы защитить себя, если Фория решит нарушить соглашение. Кто может поручиться, что женщина, способная предать собственную страну, собственную мать, не позарится на богатства Ауренена, когда увидит способ завладеть ими?
   «А каков был твой план, пока Фория не стала царицей?» — гадал Серегил, не в силах не восхищаться Юланом. Сколько, интересно, разных вариантов придумал этот человек, чтобы защитить интересы своего клана? Секретные сведения о Фории он держал в запасе, чтобы в нужный момент выложить козыри в этой игре. Как бы он распорядился ими, будь Идрилейн жива и здорова?
   — Именно захват Пленимаром северных торговых путей ставит Скалу в трудное положение, — говорил тем временем Теро.
   — Мне это известно, как известно и то, что именно нежелание Скалы допускать кого-нибудь еще на север за последние несколько столетий укрепило торговые связи между Пленимаром и восточными кланами Ауренена, — ответил Юлан. — Победит Пленимар в войне или проиграет, он остается самым привлекательным партнером для нас.
   — Несмотря на то что пленимарцы обещали зенгати поддержку в войне против Ауренена, если лиасидра примет решение в пользу Скалы? — спросил Серегил.
   Юлан бросил на него снисходительный взгляд.
   — Так ты ничего не знаешь? Зенгату сейчас хватает собственных неприятностей. Племена снова передрались, как это часто случается, — уж очень они беспокойный народ.
   — Ты в этом уверен? — охнул Теро.
   — Мои шпионы там очень надежны. Не могу назвать их, конечно, но думаю, что Серегил узнал бы некоторые имена.
   — Илар? — выдохнул Серегил, мучаясь ужасным предчувствием. — Он жив?
   На лице кирнари ничего нельзя было прочесть.
   — Я ни разу не виделся с этим человеком со времени его бегства, но даже если это он, уж ты-то должен признать, что от изгнанников иногда бывает польза.
   «Со времени его бегства?»
   С чего бы кирнари Вирессы вообще водить знакомство с молодым чиптаулосцем, если только для того не было веских причин? Встретив холодный взгляд Юлана, Серегил нутром понял, каков был бы ответ. Не менее уверен он был и в том, что Юлан никогда не раскроет тайны, если только это не окажется каким-то образом в его собственных интересах.
   — Эта межплеменная война началась очень вовремя, — заметил Теро. — Ауренену было бы несладко, заключи Зенгат и Пленимар союз.
   — Везение — дорогое удовольствие, — многозначительно ответил Юлан. — Однако кому придет в голову жадничать, когда речь идет о безопасности родной страны? Однако можете не беспокоиться — в один прекрасный день междоусобица может сыграть вам на руку.
   — Ты полагаешь, Пленимар победит? — с трудом сдерживаясь, спросил Серегил.
   — Да. Так зачем жертвовать жизнями и магией ауренфэйе ради безнадежного дела?
   — Как мог Торсин согласиться сотрудничать с тобой, зная об этом! — гневно бросил Теро.
   — Он был тирфэйе и измерял будущее меркой своей короткой жизни. То же можно сказать о Клиа и ее семье, хоть они, несомненно, и умны. — Юлан пренебрежительно махнул рукой. — Вы двое слишком молоды, чтобы понимать, как медленно меняется течение истории. Я совсем не хочу, чтобы Скала страдала; моя цель — избавить от страданий Вирессу. Хоть Фория и дочь Идрилейн, из нее не получится достойной союзницы.
   — А из Верховного Владыки Пленимара и его некромантов — получатся? — воскликнул Серегил. — Тебе знакомо имя Рагара Ашназаи, кирнари, а я знал его родича, некроманта.
   — И ты победил его, так же как и дирмагноса, — безразлично ответил Юлан. — Если это удалось тебе всего с горсткой тирфэйе, стоит ли ауренфэйе бояться Пленимара?
   — Там был всего один дирмагнос и несколько некромантов, но чтобы победить даже их, понадобилась жизнь великого Нисандера-и-Азушры, — тихо сказал Теро, и что-то в его голосе заставило Серегила опасливо взглянуть на друга. На мгновение ему показалось, что глаза мага стали золотыми. Должно быть, игра света, решил Серегил. — Берегись той цены, которую ты заплатишь за процветание своего клана, Юлан-и-Сатхил, — продолжал Теро. — Есть люди, которые могут заглядывать вперед даже дальше, чем ты.
   Юлан подошел к двери и открыл ее.
   — Торсин был моим другом, и я оплакиваю его. Больше нам говорить не о чем. Что же касается случившегося с Клиа под моей крышей, то это очень печальное событие, но она, возможно, сама навлекла его на себя. Она посеяла раздоры в городе, который с незапамятных времен знал только мир. Может быть, это кара Ауры.
   Теро побледнел, но промолчал.
   Серегил оказался менее сдержанным.
   — Светоносный не имеет никакого отношения к преступлению, — прорычал он. — Запомни мои слова, кирнари: правда еще выйдет наружу. Обещаю тебе это.
   — Ты? — Юлан не сделал попытки скрыть презрение. — Что знаешь ты о правде?

Глава 35. Обвинение

   Алек увидел Серегила на ступенях перед дверью, когда вместе с сопровождавшими его боктерсийцами вернулся в город.
   — Ну как, что-нибудь удалось найти? — окликнул его тот. Алек спрыгнул с седла и протянул другу акхендийский амулет.
   — Это вещичка Клиа. Должно быть, оборвалась во время борьбы.
   — Пальчики Иллиора! — воскликнул Серегил, рассматривая почерневшую фигурку.
   — Кита отправился за Райшем, — сообщил ему Алек. — Саабан говорит, что тот сможет с помощью талисмана сказать, кто злоумышленник Талисман перед охотой был белым. Хочешь поспорить, из-за кого он почернел?
   — Не сейчас, пожалуй, — ответил Серегил, доставая из кошеля кольцо отравителя.
   — Где ты это нашел?
   — В бассейне с рыбками рядом с покоями Юлана. Пока что Теро не удалось ничего по нему узнать. Он говорит, что на кольцо наложено заклятье.
   Алек поднял брови.
   — Это трудно сделать?
   — Достаточно трудно, чтобы я начал думать: мы имеем дело с кем-то очень сильным.
   — Проклятие! Тогда и амулет может быть заколдован.
   — Полезно будет узнать, так ли это, — ответил Серегил, снова рассматривая браслет. — Если так, то обе вещички побывали в руках у одних и тех же людей Есть шанс, что виновник присутствовал на охоте и решил наложить заклятье на амулет после того, как Эмиэль напал на Клиа.
   — Так что нам нужно узнать, кто из участвовавших в охоте был и на пиру Вирессы? Серегил пожал плечами.
   — Если окажется, что и талисман заколдован, то да.
   Скоро явился Кита с акхендийским кирнари, и Серегил провел их в комнату, где дожидались Алек и Теро.
   — Ты что-то нашел в лесу? — спросил Райш юношу.
   — Вот это — Алек протянул акхендийцу почерневший амулет. — Можешь ты сказать, по чьей вине фигурка стала черной? Кирнари мгновение подержал талисман в руке.
   — Да, я узнаю его — это работа моей жены. Лучше всего будет, если я отнесу вещицу ей и сообщу вам, что удастся обнаружить. Амали плохо себя чувствует сегодня и не может выходить из дому.
   — Если не возражаешь, кирнари, мы пойдем с тобой, — перебил его Серегил.
   — Хорошо, — ответил Райш, явно ошарашенный такой бесцеремонностью: никто никогда не являлся в жилище кирнари без приглашения.
   — Прости мою грубость, — поспешно добавил Серегил, чтобы загладить неловкость. — Но нельзя терять времени — ради Клиа.
   — Конечно. Я не подумал. Акхенди сделает все возможное, чтобы помочь исцелению принцессы.
   — Благодарю тебя, кирнари. — Знаком предложив Алеку следовать за ними, Серегил открыл перед Райшем дверь.
   Резиденция Акхенди была гораздо скромнее, чем тупа Вирессы, и выцветшие украшения говорили о том, что клан знал лучшие дни.
   Амали лежала на покрытой шелковым ковром кушетке в саду во дворе, вяло отщипывая ягоды с кисти вяленого винограда и глядя, как несколько ее служанок играют в кости.
   Женщина явно обрадовалась, увидев мужа.
   — Ты уже вернулся, тали? И привел компанию для меня?
   — Прости нам это бесцеремонное вторжение, — галантно обратился к ней Серегил. — Мы не стали бы тревожить тебя, если бы не очень срочное дело.
   — Не беспокойся, — ответила Амали, садясь на кушетке. — Что привело вас ко мне?
   Серегил протянул ей браслет.
   — Госпожа, мы очень надеемся на твой подарок Клиа. Я думаю, он может указать нам на того, кто на нее напал.
   — Это было бы замечательно! — воскликнула Амали, осторожно беря перепачканный браслет. — Но что с ним случилось?
   — Клиа потеряла его во время охоты, — объяснил Алек, — а я нашел, когда вернулся на поляну сегодня утром.
   — Понятно. — Амали стиснула талисман в ладонях и тихо пробормотала заклинание. Мгновением позже она судорожно вздохнула и откинулась на подушки, смертельно побледнев.
   — Хаманец! — прошептала она еле слышно. — Я вижу его искаженное гневом лицо. И я знаю этого человека, видела его в городе. Племянник Назиена-и-Хари…
   — Эмиэль-и-Моранти? — переспросил Алек, бросая на Серегила победный взгляд.
   — Да, так его зовут, — прошептала Амали. — Я чувствую ярость и ненависть, вижу насилие…
   — Можешь ли ты сказать нам что-нибудь еще, госпожа? — спросил Серегил, наклоняясь к женщине.
   — Довольно! — Гневно стиснув зубы, Райш вырвал браслет из пальцев жены, словно это была ядовитая змея. — Тали, ты нездорова. — Повернувшись к Серегилу, он сурово сказал: — Ты же видишь, в каком она состоянии. Что еще тебе нужно?
   — Если бы твоя жена смогла больше рассказать нам о нападении, кирнари, это было бы очень ценно.
   — Что ж, тогда оставь амулет у нас. Когда Амали соберется с силами, может быть, ей удастся увидеть больше.
   — Я предпочел бы оставить вещицу у себя, — ответил Серегил. — Когда твоя супруга почувствует себя лучше, я принесу ее снова.
   — Хорошо. — Райш задумчиво посмотрел на браслет и протянул его Серегилу. — Как странно: столь многое зависит от этого простого украшения.
   — Мой опыт показывает, что как раз самые простые вещи помогают раскрыть самые непроницаемые тайны, — ответил тот.
   — Вот видишь! — воскликнул Алек, когда они вернулись к Теро. — Я же говорил тебе, что он на Клиа напал! Теперь тому есть доказательство.
   — Пожалуй, — рассеянно протянул Серегил.
   — Пожалуй? Клянусь Четверкой, Серегил, она же вопрошала свою собственную магию!
   Серегил понизил голос почти до шепота.
   — Но почему, Алек? Клиа и Торсина отравили на пиру в тупе Вирессы, в этом я уверен. Если это дело рук хаманца, то кого-то другого, не Эмиэля: того на пиру не было.
   — Если за нападением стоит Хаман, — добавил Теро, — то задумал его глупец. Все знали, что на следующее утро они с Клиа отправляются на охоту. Зачем выбирать яд, который подействует, пока принцесса находится в их компании?
   — И зачем нападать на жертву, которая и так уже умирает? — пробормотал Серегил.
   — Может быть, Эмиэль не знал о яде, — сказал Алек. — Он подвержен приступам ярости, Серегил. Однажды он накинулся на меня, прямо здесь в городе, на глазах у свидетелей, не говоря уже о том, что сделал с тобой.
   — Это совсем другое дело. Нападение на Клиа было безумием. На основании того, что нам только что сказала Амали, его, возможно, ждет дваи шоло. — Серегил передал кольцо отравителя Теро. — Держи. Спорю на своего лучшего коня, что когда ты узнаешь, кто виновен в отравлении, это окажется не хаманец.
   — Значит, ты полагаешь, что яд и нападение — два независимых друг от друга события? — спросил волшебник, пристально глядя на смертоносный кусочек стали.
   — И хочешь сказать, что не один клан желал Клиа смерти? — Алек почувствовал, что у него начинает болеть голова. — Может быть, Сарикали не так уж и отличается от Римини в конце концов.
   Это была безрадостная мысль.
   Райш-и-Арлисандин отослал прислужниц, как только скаланские посетители ушли, и опустился перед женой на колени. Выражение тайного ликования на ее лице заставило его ощутить озноб; на мгновение земля, казалось, перестала быть для него надежной опорой.
   — Скажи мне, ради Светоносного, — выдохнул он, — Амали, что ты наделала?
   Женщина гордо подняла голову, хотя в глазах у нее стояли слезы.
   — То, что следовало сделать, супруг мой, — ради Акхенди и ради тебя. Хаманец не знает, что такое честь, и виновен в насилии.
   Амали потянулась к мужу, но он отпрянул от нее. Смесь печали и нежности, написанная на ее лице, обожгла его, как вспышка пламени, хоть мир вокруг и стал казаться темнее. Шатаясь, Райш добрался до кресла, рухнул в него и закрыл лицо руками.
   — Ты не желаешь довериться мне, супруг мой, — с мольбой проговорила Амали, — однако я вижу, как ты страдаешь. Когда милостью Ауры в моих руках оказалось нужное средство, я знала, как им распорядиться.
   — Светоносный не участвовал в этом, — пробормотал Райш.
   Алек и Серегил прошли в комнату Клиа. Хотя сознание еще не полностью вернулось к ней, им казалось, что следует как можно больше времени проводить с больной, словно сама близость могла передать ей их жизненную силу.
   К тому же комната принцессы лучше всего охранялась. У двери все время несли стражу двое Ургажи, а у постели Клиа дремала Бека. Когда Алек и Серегил вошли, она рывком выпрямилась, и рука ее рванулась к рукояти кинжала.
   — Это мы, — прошептал Серегил, подходя к кровати. Клиа спала, но на ее бледных щеках появился румянец, а на лбу выступил пот.
   — Она все еще не может говорить, но Мидри удалось дать ей несколько ложек бульона, — сообщила Бека. — Клиа пробыла в таком состоянии почти весь день, хотя иногда открывает глаза. Трудно судить, понимает ли она то, что ей говорят.
   Алек задержал дыхание, ощутив тошнотворный запах. Левая рука Клиа была забинтована до запястья, и говорящее о воспалении покраснение распространилось вверх; на рассвете, когда Алек был у принцессы, этого не было.
   — Амали сказала, что определенно на нее напал Эмиэль, -сообщил Беке Серегил.
   Девушка устало опустила веки.
   — Я так и знала. Она сказала почему?
   — Нет. Думаю, мне нужно поговорить с Назиеном, хотя ничего приятного этот разговор мне не сулит.
   — Что насчет Вирессы? — спросила Бека.
   Серегил запустил руку в спутанные волосы и вздохнул.
   — То, что кольцо отравителя оказалось в бассейне Юлана, должно бы быть очень серьезной уликой.
   — Должно бы?
   — Ну, бросить кольцо в бассейн рядом с собственной комнатой — или проявление огромной смелости, или самая большая глупость, которая мне встречалась. Я пока еще не решил, как на это смотреть.
   — Если отравители — хаманцы, они могли бросить туда кольцо, чтобы Юлан казался виновным, — заметил Алек.
   — Все зависит от того, каково отношение Хамана к пересмотру Эдикта об отделении. Назиен, может быть, и хотел бы опозорить Юлана, если он все— таки поддерживает Клиа. Если же нет, он должен бы объединиться с Юланом. Что касается Эмиэля, то он всегда был сторонником Вирессы, а потому маловероятно, чтобы он оказался замешан в подобной интриге.
   — Мы едва разминулись с убийцей, — мрачно сказал Алек, вспоминая того невидимого посетителя, который прервал их обыск покоев Юлана.
   В этот момент в комнату проскользнул Теро, и остальные встретили его полными надежды взглядами.
   — Пока ничего, — сообщил маг, наклоняясь над постелью Клиа, чтобы передать Серегилу кольцо. — Если бы только я мог расспросить Клиа насчет той ночи!
   — Злоумышленник хорошо рассчитал время, кто бы он ни был, — пробормотал Алек. — Если мы выясним, что Хаман и Виресса ни при чем, все равно большая часть обитателей Сарикали останется под подозрением.
   — Даже если бы мне было позволено ходить по городу и читать мысли, расследование заняло бы месяцы, — буркнул маг. Бека взяла кольцо отравителя.
   — Немного же нам проку от улики, если ты не можешь ничего по ней прочесть.
   — Я же говорил — для этого были приняты специальные меры. Кто-то заколдовал кольцо так, чтобы я не смог выследить его хозяина, — резко сказал Теро. — Мы имеем противником настоящего волшебника, а не какого— то ярмарочного фокусника.
   — Значит, человек, которого мы ищем, мог сбежать, — обеспокоенно сказала Бека, возвращая кольцо. — В Сарикали все время кто-то приезжает, кто-то уезжает. Тот, кто нам нужен, может быть уже далеко. Клянусь Пламенем, Серегил, не могут ли что-нибудь сделать эти твои руиауро?
   Серегил вздохнул, опустив голову на руки.
   — По словам того, с которым я разговаривал сегодня утром, я уже знаю, кто злоумышленник, — что бы это ни значило. Бека подошла к Серегилу и положила руку ему на плечо.
   — Расскажи нам о своем разговоре с руиауро — слово в слово!
   Серегил взглянул на Клиа и обнаружил, что принцесса открыла глаза и смотрит на него. Он взял ее здоровую руку в свои.
   — Попытаюсь. Он угостил меня завтраком, и мы говорили о Нисандере. Руиауро признал, что послал Ниала, но утверждал, что не посылал его ко мне.
   — Серегил перевел взгляд на Теро и покачал головой. — Ты же знаешь, какие они. Так или иначе, потом он дал мне флакончик пленимарской работы с лиссиком. Когда я узнал искусную поделку, руиауро мне сказал: «Тот, у кого два сердца, силен вдвойне, кхи яшел».
   — Душа-полукровка, — перевел Алек ради Беки. Серегил кивнул.
   — Я целый день вертел эти слова так и этак, да и его разговоры о моем так называемом даре тоже. Не знаю, что он имел в виду.
   — Еще он сказал, что ты противишься своему дару, — напомнил Алек.
   Серегил снова пожал плечами.
   — Дару бессилия в магии? Или дару ловко воровать и убедительно врать? Единственное из сказанного руиауро, в чем я вижу смысл, — это что мы никак не начнем задавать правильные вопросы.
   — Или правильным людям, — добавила Бека. — Что Адриэль говорит насчет голосования? Оно состоится, несмотря на случившееся?
   — Насколько ей известно, ничего не переменилось.
   — И Виресса, и Хаман пока лишены права голоса, — сказал Алек. — Разве это не дает нам преимущества? Я хочу сказать — кирнари Вирессы точно голосовал бы против помощи Скале, а кирнари Хамана — возможно.
   — Голос Хамана был бы решающим, — сказал Серегил. — Лишись только Виресса права голосовать, решение Назиена перетянуло бы чашу весов, если бы голоса разделились поровну, — то ли в нашу пользу, то ли наоборот. А теперь все так же неопределенно, как и раньше. Из девяти оставшихся кланов, как известно, Катме, Голинил и Лапнос — против нас. Рабази и остальные… Кто способен предсказать что-то определенное, когда все так настроены против Фории? Юлан может выиграть и не участвуя в голосовании. Бека, я хочу, чтобы ты привела Назиена-и-Хари. Не говори ему зачем, только сообщи, что у меня есть информация насчет его племянника.
   — Может быть, мне стоит походить по тавернам, — предложил Алек. — Если не считать возможности залезать в дома, не вижу, как еще мы смогли бы узнать больше того, что уже знаем. Кто бы ни оставил кольцо в доме Юлана, он хотел, чтобы дело кончилось именно так: чтобы мы основательно завязли.
   — Ты мог бы… — начал Серегил, но был прерван появлением Мидри с новыми припарками для Клиа. — Но только не в одиночестве, — продолжил он через некоторое время. — Возьми с собой Киту и одного-двух солдат. Больше никто не должен выходить из дому в одиночку.
   — Так ты думаешь, что убийца все еще в городе? — спросила Бека.
   — Мы должны быть готовы к этому и предполагать, что он пожелает разделаться и с остальными.
   — Будьте осторожны, — предостерегла Мидри, поняв, о чем идет речь. — Адриэль разослала людей по городу, и они доносят, что новость о том, что вам удалось узнать, уже широко разнеслась. Народ в ярости. Особенно злы акхендийцы — они обвиняют Вирессу в преднамеренном убийстве. Ходят разговоры о том, чтобы лишить права голоса Голинил, да и Катме под подозрением. Появились слухи, что Лхаар-а-Ириэль и Юлан-и-Сатхил тайно встречались и вступили в заговор против Клиа.
   — А есть ли какие-нибудь новости из Нхамахата? — спросил Серегил, Мидри бросила на него удивленный взгляд.
   — Ты же знаешь, руиауро не вмешиваются в дела лиасидра.
   — Конечно. — Серегил наклонился к Клиа, в последний раз похлопал ее по руке и поманил Алека из комнаты.
   В коридоре они чуть не столкнулись с сержантом Меркаль.
   — Прошу прощения, господа, — сказала она, поспешно отдавая честь, — мне нужно поговорить с капитаном насчет дальнейших распоряжений.
   — В чем дело, сержант? — спросила Бека, тоже выходя из комнаты.
   — Это касается пленника, капитан. Члены его клана у дверей; они спрашивают, что мы собираемся с ним делать.